Между нами декабрь

Глава 1.

Я:«Как тебе по ночам спится? Нормально? Ничего не беспокоит?»

У меня страшно трясутся руки, в которых я держу смартфон, и сердце от злости едва не выпрыгивает из груди.

Когда вижу всплывающие вверху экрана три точки, сжимаю корпус до такой степени, что удивительно, как он ещё не сломался под таким давлением.

Номер:«Нормально сплю. Не жалуюсь. А что?»

А что?! А ЧТО?! Серьёзно, блин?! И это всё, что она может мне сказать?!

— Ну ты и сука, Вика, — зло ругаюсь себе под нос, набирая следующее сообщение.

Я:«Ничего не забыла? Например, вписать моё имя в графу соавтора? Поделиться гонораром? Ну или хотя бы в одном из десятка своих интервью упомянуть в двух словах, чья идея „вдохновила“ тебя на написание твоего бестселлера?!»

Дрожь от рук ползёт по всему телу. Я так злюсь. Боже! Это чувство заполняет меня до краёв — ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Может, если бы поплакала, стало бы чуть легче, но слёз нет. Вообще ни капли. Это какое-то безумие!

Снова вижу три пляшущие точки и бешусь ещё больше.

До сих пор не верю! Моя лучшая подруга, которую я с детства знаю, самым наглым образом украла у меня сюжет, быстро состряпала книжонку и теперь собирает сливки!

А я… Что я?

Сижу на полу однушки, которую вчера сняла после разрыва с парнем — почти уже мужем, — и не знаю, что дальше делать со своей жизнью.

Вокруг темно и куча неразобранных коробок с вещами. Я едва успела на встречу с риелтором, иначе провела бы этот декабрь на улице.

Номер:«Нет. Не забыл. Вы ошиблись номером. Гонораров у меня нет. На интервью я не хожу. Книги тоже, увы, не пишу. Только читаю».

Фыркаю и вытягиваю вперёд затёкшие ноги.

— Ври больше, подружка!

Активирую клавиатуру, ещё раз смотрю на последнее сообщение, потом — на номер контакта.

И вдруг…

Вижу, что в конце вместо девятки стоит… шестёрка.

Смаргиваю пару раз, но шестёрка так никуда и не девается.

Не верю. И совершенно не понимаю, как такое вообще могло случиться. Раньше я никогда не путала номера. Память у меня на цифры хорошая.

Как только Вика сменила симку, потому что где-то в очередной раз посеяла свой телефон, она мне сразу отписалась с нового. Вот буквально пару дней назад. А этот с шестёркой тогда откуда у меня взялся?

Злость моментально улетучивается, а на ее место приходят, крепко держась за ручки, паника и стыд.

На экране снова всплывают три точки, и я от испуга отбрасываю телефон в сторону. Такое ощущение, что если я прочту следующее сообщение, то точно провалюсь сквозь землю и убьюсь к чёртовой матери.

Телефон с грохотом падает на пол, и я почти сразу же жалею о своем импульсивном поступке. Мне для полного счастья не хватало только остаться без связи. Тогда точно можно сделать колпак, написать на нем большими разноцветными буквами «ДУРА» и торжественно надеть.

Вибрация оповещает меня о приходе еще одного сообщения.

Смотрю на свет экрана, который лужицей стелется по паркету и несколько секунд жую нижнюю губу.

Какой позор, мамочки!

И вроде бы я давно уже не маленькая девочка, а чувствую себя сейчас именно такой. Но деваться некуда. Подползаю на четвереньках к телефону и переворачиваю его экраном вверх.

Номер: «Вы Саша? Девушка, которая нашла мой анатомический атлас несколько недель назад и прислали его на адрес, который был указан внутри?»

От быстро сменяющихся эмоций у меня голова окончательно перестает нормально работать. Приходится серьезно напрячь память, чтобы вспомнить.

Да, я Саша. И да, это я нашла атлас и не поленилась вернуть его хозяину.

Это случилось ровно в тот день, когда я поехала встречать Вику с поезда. Она приехала ко мне на пару дней, чтобы просто погостить и потусить в большом городе.

Сучка ни делом, ни словом себя не выдала, что готовится вогнать мне нож в спину! Так щебетала, так шутила и комплименты отвешивала мне: Санька, ты такая красотка; Санька, ты такая умница и талантливая писательница; Лучшая подружка на всём белом свете!

Фу!

Просто, блин, фу!

Я чувствую себя преданной и обманутой. И кем? Единственной подругой, которой рассказывала все-все свои секреты! Подругой, с которой делилась своими планами, сюжетами и черновиками! Она стала моей первой читательницей!

Такая банальщина, что даже смешно становится от самой себя. А мама всегда говорила, что нельзя быть слишком доверчивой. Тем более с так называемыми подругами. Но я не слушала.

Атлас я вернула, только сначала получила ушат помоев от этого… как его там зовут? Уже и не вспомню сейчас. Потому что как раз на имена и лица память у меня неважная. Но если учесть курьез с номерами телефонов, то я, похоже, вообще уже не способна нормально усваивать новую информацию.

Между страниц забытого атласа был стикер с адресом и номером. Я, естественно, набрала сообщение, коротко объяснила так мол и так, нашла, могу вернуть.

Этот потеряша вместо благодарности вызверился на меня, сказал выбросить к чёртовой матери атлас и больше его не напрягать. А я всё равно вернула из принципа, а переписку благополучно удалила.

В сообщениях телефона, а не в приложении мессенджера. И номер не удалила. Почему-то. А стоило. Чтобы сейчас не краснеть как рак. Но как-то не до того мне было в тот момент.

Номер: «Мне очень жаль, что так получилось. И с книгой, и… со мной. Я был тогда не в духе и сорвался. Простите меня, Саша».

Я моментально сдуваюсь как гелиевый шарик. Не знаю, почему. Наверное, получи я сейчас в ответ какую-нибудь грубость, легче ее пережила, чем вот это обезоруживающе «простите меня, Саша».

Я: «Ничего страшного. Как видите, мы с вами теперь квиты. Я тоже сейчас не в духе».

Строчу, а у самой уже слезы на глазах закипают. Ну вот! Явились не запылились.

Глава 2.

Как ни странно, остаток ночи я сплю как убитая. Без снов и бесконечного метания по кровати в попытке найти самую удобную позу.

Но утром всё равно просыпаюсь с ощущением дичайшего похмелья. Голова трещит и слегка кружится. Такое со мной в последний раз случалось ещё во времена универа, когда мы всем потоком громко отмечали наш первый День студента.

С тех пор я не позволяю себе больше одного «Дайкири» за вечер. Пары дней с тошнотой и дичайшей головной болью мне хватило на всю оставшуюся жизнь.

Проблема только в том, что в этот раз я ничего накануне не пила. Только кофе. Слишком много кофе. Потому что именно он помогал мне держаться на ногах, пока я затаскивала свои коробки с вещами. На двенадцатый этаж, между прочим!

Я не шопоголик и вообще за минимализм в быту, но за пять лет совместной жизни с Костей много чего успела незаметно приобрести.

Протираю глаза и осматриваюсь по сторонам.

Бардак никуда за ночь волшебным образом не исчез. А жаль. Мне бы сейчас щепотка чуда совсем не повредила. Декабрь же всё-таки за окном. Когда, как не сейчас, стоит верить в сказку?

Дав себе ещё несколько минут полежать, встаю и по привычке тянусь к телефону.

Быстро вспоминаю свой ночной позор и падаю лицом в подушку.

До сих пор стыдно. И это мне ещё крупно повезло! А если бы я с ноги к чужому человеку с матом в сообщения ворвалась — что тогда? Нет, я бы точно провалилась не просто под землю, а глубже, к самому ядру.

Телефон коротко вибрирует. В тишине моей маленькой квартиры не услышать его просто невозможно.

Поднимаю голову и снимаю блокировку.

Номер:«Привет. Как сегодня настроение у писательницы с мешком идей на миллион?»

Неожиданно.

Я быстро сажусь в кровати и скрещиваю ноги. Несколько раз перечитываю короткое сообщение, а затем, на всякий случай, щипаю себя за предплечье, чтобы убедиться — я не сплю.

И да. Это ни черта не сон.

Что ответить? Просто «нормально»?

Я сразу отметаю этот вариант, потому что рискую таким образом поставить точку в нашем странном диалоге. А меня, между прочим, только что назвали писательницей с мешком идей на миллион! Пусть из вежливости. Но это чертовски приятно. Лучший комплимент за последний год.

Вместо слов я делаю снимок своего бардака в квартире и, прежде чем успеваю чётко взвесить все «за» и «против», отправляю его в наш чат.

Номер:«Вижу, что не очень)))»

Его ответ заставляет меня улыбнуться.

Я:«Только вчера переехала и пытаюсь найти в себе силы разобрать всё это недоразумение. А настроение у меня как у той помятой коробки с книжками в углу».

Соскальзываю с кровати и, шлёпая босыми пятками по прохладному паркету, иду в ванную, чтобы элементарно умыться и окончательно проснуться.

Номер:«Поздравляю с переездом. По своему опыту могу сказать, что переезд — третий пункт после развода и проверки налоговой в списке самых стрессовых ситуаций».

Я:«Спасибо. Я бы всё же поставила его на второе место. С разводом абсолютно согласна)».

Отправляю сообщение и открываю кран. Зачерпываю тёплую воду и умываюсь, пытаясь отвлечься, но всё равно прислушиваюсь к каждому звуку.

Тишина.

Ничего толком не распаковав, мне приходится вытереть лицо краем своей футболки, в которой я обычно сплю.

Беру телефон.

Пусто.

Я сейчас в таком состоянии, что и в одиночестве быть не хочется, и среди людей, с которыми знакома, — тоже.

А он… мой собеседник-потеряша кажется идеальным вариантом, чтобы просто переключиться на что-то… м-м-м… нейтральное и безопасное.

Я:«Как вас зовут?»

Раз уж мы тут обсуждаем списки «стрессовых ситуаций», пора бы узнать имя знатока.

Номер:«Матвей. И можно на ты».

Точно. Матвей.

Я быстро подписываю контакт, чтобы на этот раз уж точно ни с кем его не перепутать, и ухожу на кухню. Здесь так же пусто, как и везде, поэтому приходится немного повозиться с коробками, чтобы достать любимую чашку и пачку кофе.

Я:«А как твоё настроение, Матвей?»

Матвей:«Норм. Собираюсь на работу».

Вспоминаю об атласе.

Я:«Значит, ты у нас врач? Рубашка, белый халат и стетоскоп?»

Матвей:«Уже нет. Ключ на двенадцать, рабочая куртка с пятном, которое не берёт даже химчистка, и перчатки».

Я:«Променял карьеру доктора на механика?»

Матвей:«Скажем так, переквалифицировался в хирурга машин и мотоциклов».

Его ответ меня удивляет. Но что странно — я легко представляю, как Матвей сейчас, так же, как и я, готовит себе завтрак и борется с очередным зевком и желанием вернуться в кровать. А потом надевает свою куртку с пятном и отправляется в автомастерскую.

Наверное, не зря я решила связать свою жизнь с писательством. С фантазией у меня полный порядок даже в такие эмоционально сложные периоды жизни.

Я:«Готов к Новому году, автохирург?»

Сегодня только пятое число, и вопрос кажется глупым. Но я честно пытаюсь поддержать разговор.

Матвей:«Скорее готов найти волшебный пульт, чтобы промотать всю эту новогоднюю суету».

Я:«Если вдруг найдёшь, пришли и мне, пожалуйста. Доставку оплачу».

Матвей:«Только учти, пара кнопок явно будет заедать».

Мне неожиданно становится чуть легче от осознания, что я не одна такая, кто в этом году не подцепил праздничную лихорадку.

Наконец нахожу в одном из шкафчиков турку и ставлю её на плиту. Босиком стоять холодно, поэтому ухожу в комнату надеть носки. Вернувшись на кухню, вижу новое сообщение.

Глава 3.

— Простите.

— Извините.

— Простите, пожалуйста.

Наконец я приземляюсь на своё место, ставлю в подстаканник бутылку со сладкой апельсиновой шипучкой и прижимаю к себе маленькое ведёрко с двойным сырным попкорном. Пальцы приятно греет картон.

Фильм ещё не начался — на экране только гремит заставка.

Людей в зале много. Большинство пришли парочками. Совру, если скажу, что меня это ни капли не задевает. Ещё как задевает. Почти режет по живому.

Наши отношения с Костей давно разладились. Но я, как и любая по уши влюблённая женщина, надеялась, что это просто период такой. Очередной кризис, который мы обязательно переживём. Старалась подстроиться, сгладить особенно острые углы.

А по итогу однажды, вернувшись из издательства раньше обычного, я застала Костю, трахающегося с другой.

Той самой «другой» оказалась его секретарша. Еще одна банальность.

Костя так усердно трудится в папочкиной фирме, что к своим двадцати семи дотрудился до приличной должности — с личным секретарём в комплекте.

А я, как последняя дура, радовалась и гордилась им. Даже помогала выбирать подарки на Восьмое марта для сотрудниц женского пола.

И вот — получи, распишись.

Самое обидное даже не сам факт измены. Костя не попытался оправдаться. Более того — он не удосужился снять номер или квартиру, чтобы там «проверить с Ариной квартальный отчёт».

Сколько раз я слышала эти отговорки! А верила им? Ровно столько же!

И вот он, окончательно охамев, решил не заморачиваться и потрахаться у нас дома. На нашей кровати. По-быстрому. Как говорится, для поддержания крепкого здоровья и хорошего настроения.

Как только вспоминаю об этом меня тут же всю передёргивает.

Я отвожу взгляд от парочек и концентрируюсь на экране, где уже вовсю идёт вступительная часть новогодней комедии.

Это была идея Матвея — пойти в кино. Он выбрал фильм. Мы подобрали время показа так, чтобы оно у нас максимально совпало.

Получилось что-то вроде… совместного дружеского похода в кино на расстоянии.

Ничего подобного со мной раньше не случалось. Ни активных переписок, которые я веду с Матвеем уже который день подряд, ни уж тем более такого странного формата совместного времяпрепровождения.

Мы болтаем в чате о всякой чепухе, жалуемся друг другу на нюансы работы, но ни разу не обмолвились о том, где живём, как выглядим и сколько нам лет.

Очевидно, мы в одном городе. Но где именно, понятия не имеем.

А вот с возрастом всё чуть проще. По манере речи и ответам можно многое понять о человеке, даже не задавая прямых вопросов.

Матвей явно не мой ровесник. В двадцать пять сложно успеть побыть хирургом, разочароваться в профессии и выбрать другой путь. Но и цифра сорок в моей голове не клеится.

Тридцать пять с небольшим хвостиком?

Вполне вероятно.

Страшно хочется проверить, насколько я права. Но первой спрашивать не рискую. Да и зачем? Это всего лишь переписка. Нам легко друг с другом именно потому, что мы остаёмся незнакомцами. А незнакомцам всегда проще открыться.

Карман моей куртки слегка вибрирует.

Матвей:«Ты уже на месте?»

Я убираю яркость экрана на минимум и быстро печатаю.

Я:«Да, чуть не опоздала. А ты?»

Матвей:«На месте. Но не успел взять попкорн».

Я:«Не грусти, у меня есть немного с двойным сыром)»

Матвей:«Давай».

Я втягиваю губы, пряча улыбку, нахожу в эмодзи ведёрко с попкорном и отправляю Матвею. Он благодарит и пишет, что мой попкорн вкуснее того, что делают у них в кинотеатре.

Пальцы так и чешутся спросить: а в каком именно?

Но я себя сдерживаю.

Мне хватает наших обрывочных диалогов и странных шуток. Даже если бы Матвей вдруг предложил перейти в реальность, я вряд ли согласилась бы. Я ещё не готова к такому резкому скачку.

А эта лёгкая дымка таинственности заставляет просыпаться по утрам с предвкушением, а не с ощущением тотальной моральной разбитости.

Вот как у него это получается?

Я тихо смеюсь на заднем ряду, как девчонка-подросток, и чувствую, как внутри разлетаются хрупкие разноцветные мыльные пузырьки.

Запиваю улыбку сладкой шипучкой и пытаюсь сосредоточиться на фильме.

По задумке Матвея, этим походом в кино мы должны нащупать в себе новогоднее настроение.

Но что-то пока не выходит.

Фильм оказывается настолько плоским и приторным, что даже в рамки обычной сказки его сложно уместить. Пара неудачных пошлых шуток окончательно добивает это новогоднее недоразумение.

Я едва досиживаю до конца. Благо фильм длится всего полтора часа.

Из плюсов — попкорн был действительно вкусным.

Когда в зале загорается свет, я вливаюсь в нестройный поток зрителей и медленно пробираюсь к выходу. Судя по обрывкам фраз, многим фильм очень даже понравился.

Матвей:«Ну что скажешь?»

Впервые его вопрос ставит меня в тупик. До этого момента всё шло легко и без напряга, а сейчас я не знаю, как быть.

Не хочется обидеть. Сама идея Матвея мне понравилась. Но вот фильм…

Я пишу сообщение и тут же стираю его.

Присаживаюсь на мягкий диванчик в холле кинотеатра и ломаю голову над ответом.

Матвей:«Не пытайся быть дипломатичной. Фильм — отстой. Причём полный. Если бы знал, выбрал бы что-то другое. Но картинка и трейлер выглядели многообещающе».

Я с облегчением выдыхаю.

Костя никогда не умел признавать свои даже мелкие ошибки. Поэтому я и зависла с ответом, не зная, какой реакции ждать от Матвея.

Я:«Раз уж с романтикой и слюнявыми поцелуями не сложилось, может, выберем что-то прямо противоположное?»

Матвей:«Например?»

Шестерёнки в моей голове тут же начинают усердно крутиться. Я выбрасываю пустое ведёрко из-под попкорна и резко подрываюсь с места. Не могу долго сидеть на одном, когда начинаю слишком много думать.

Глава 4.

Перевешиваюсь через спинку дивана, чтобы вставить блок зарядки от ноута в розетку. Ничего не видно, но я попадаю с первого раза.

— Есть.

Приземляюсь задницей на мягкую подушку и принимаюсь настраивать фильм.

В комнате у меня полутьма, которую скрашивают веселые маленькие язычки пламени зажжённых свечек. Я их спонтанно купила, когда по пути из кино зашла в супермаркет за продуктами. На столе рядом стоит блюдо с уже почищенными мандаринами, немного шоколада и чашка с безалкогольным глинтвейном.

Где-то на лестничной площадке хлопает входная дверь, а за окном воет ветер.

Беру телефон и быстро печатаю сообщение:

Я:«У меня уже всё готово)».

Матвей:«Пять минут и я тоже буду готов. Только зашел домой))».

Читаю и чувствую приятную щекотку где-то в районе солнечного сплетения.

Ставлю палец вверх его сообщению и смачиваю свои улыбающиеся губы глинтвейном. Сдаюсь и никак не анализирую свои реакции. Хватит с меня уже анализа в этом году. Пусть всё идет своим чередом.

Хочется улыбаться — буду улыбаться. Накроет хандра — тихонечко поплачу в подушку.

Нужно научиться себя отпускать. Это полезно.

В телефон сейчас заглядываю исключительно в моменты нашей с Матвеем переписки. Во всё остальное время стараюсь свести свое нахождение в онлайне к минимуму. Сил смотреть на успешный успех Вики у меня попросту не осталось. Ровно, как и отвечать на бесконечные вопросы наших с Костей общих знакомых: а почему это мы вдруг разбежались. О том, что такое такт, они явно не слышали.

Поэтому я откладываю телефон и иду искать в коробках плед. Я точно его с собой забирала. Нахожу, набрасываю себе на плечи и удобно устраиваюсь на диване. Вкусная закуска, горячий напиток, любимые вязаные носки-гетры и футболка. Мне тепло, уютно, и я скоро начну совместный просмотр фильма, который обожаю еще с детства.

Что может быть лучше?

Матвей:«Я готов».

Ниже прикреплена фотография, на которой четко видно добротный кусок «Наполеона», большую кружку с кофе и… мужскую руку. Вернее, кисть, чуть свисающую с колена.

Я задерживаю на ней взгляд дольше, чем оно того требует.

Приближаю. Рассматриваю уже внимательнее.

По-мужски красивая рука с длинными пальцами. На запястье виден какой-то тонкий кожаный браслет. Замечаю узор чуть выпуклых вен и небольшую поросль темных волосков.

Градус моего интереса и азарта мгновенно поднимается на несколько отметок. Будто я получила только кусочек от общей картины, которую мне, если быть до конца откровенной, хочется полностью собрать. Но не торопясь, чтобы продлить удовольствие от самого процесса.

Желание увидеть лицо Матвея усиливается. У обладателя таких рук просто физически не может оказаться посредственная внешность.

Матвей:«Ты здесь или уже на полпути к финалу фильма?»

Я вздрагиваю, словно меня только что застали с поличным. Даже осматриваюсь по сторонам. Смешно. Кого я тут хочу увидеть?

Поправляю с плеча съехавший край пледа.

Я:«Здесь. Осилишь такую большую порцию углеводной бомбы?»

Матвей:«Тебя так сильно поразил мой “Наполеон”?»

Нет, блин! Меня поразила твоя рука. Самая обыкновенная с точки зрения человеческой физиологии и… такая офигенная с точки зрения мужской эстетики.

Но в таком неловко признаться даже просто в сообщении. Мало ли что он обо мне подумает.

Чёрт, Саша, разве не ты пообещала себе ничего больше не анализировать?

Я:«И он тоже)».

Господи, что я творю?!

К щекам мгновенно приливает краска. Чувствую себя той рыжей дамочкой из фильма, который собираюсь смотреть. Она постоянно пыталась заманить в свои сети мужчину. Даже того же бедного Эдварда чуть не оседлала.

Но я ведь не Джойс. Хотя бы потому, что не рыжая. Я просто так написала, потому что действительно считаю руки Матвея красивыми. В чем проблема? Правильно, ни в чем.

Правда, жаль, что в кадр попала левая, а не правая. Хотя что мешает ему снять кольцо, если такое вообще имеется?

Я слишком много думаю и снова ныряю в переписку за очередной дозой эмоций.

Матвей:«Саш, у тебя фетиш на руки?)»

Нет.

Я:«Да. Появился только что».

Меня бросает в жар, словно я залпом выпила всю чашку еще дымящегося глинтвейна.

Матвей ничего не отвечает. Вместо слов он присылает короткое видео, где демонстрирует мне обе свои руки (кольца, к слову, нет), а затем берет ложечку и отламывает кусочек от своего десерта.

В этом видео на десять секунд нет ничего особенного или хотя бы с минимальным намеком на секс. Но проблема в том, что эти руки и есть чистый секс!

Я:«Как для механика у тебя очень чистые и аккуратные руки)».

Матвей:«Привычка, оставшаяся от моего темного хирургического прошлого))».

Я мысленно ставлю Матвею жирный плюсик, потому что люблю аккуратных мужчин. И вслед за этим в голове вспыхивает картинка, как эти самые руки меня… ласкают. Везде.

Невольно ерзаю на диване и свожу бедра.

Это нормальная реакция. У меня давно не было секса. Из нашей с Костей жизни он исчез где-то за месяц до расставания. Ну как исчез. У Кости с этим явно был полный порядок, а я несколько раз просыпалась в поту с диким желанием, усиленным вязкими эротическими снами.

Сама пыталась и намекнуть, и прямо говорила Косте, чего хочу, а он отмахивался, используя избитую отмазку из разряда «я очень сильно устал на работе».

Нужно срочно сворачивать на безопасную тропинку. Пока это еще возможно. Иначе я сейчас дофантазирую до того, что мне вообще будет не до фильма.

Я:«Приятного аппетита. Ну что? Начинаем?»

Матвей:«Начинаем».

Глава 5.

— Нет, мам, у меня всё отлично, — монотонно бубню в трубку, толкая пустую тележку вдоль ряда с гирляндами, переливающимися всеми цветами радуги.

— Может, к нам с отцом приедешь на все праздники? Что ты там одна делать будешь? Ну в самом-то деле.

— Я не одна, мам. И найду, чем заняться, но спасибо за приглашение.

— Не одна? А с кем?

Вопрос простой и логичный, учитывая, что я сама неосознанно к нему подвела. Но вот с ответом пока сложно.

Сейчас я хожу по магазину в поисках красивых украшений. Это наш с Матвеем второй пункт в списке. Нужно к Новому году украсить дом, а затем поделиться результатами. Мне эта идея неожиданно очень понравилась, и я схватилась за неё всеми руками и ногами.

Но как правильно объяснить маме, что сейчас вообще происходит? Кто такой Матвей? Почему я так активно с ним переписываюсь и не боюсь впустить всё ещё постороннего человека на краешек своей жизни?

Мне бы сначала самой с этим разобраться, а потом уже обсуждать с кем-то.

— С друзьями, мам. У меня правда всё отлично. Вот стою, гирлянду выбираю. Не знаю, какая лучше: золотистая или серебристая? Или лучше посмотреть что-то разноцветное?

Мама некоторое время молчит, только грустно вздыхает в трубку. Ее так просто с толку не собьешь.

— Сашунь, может, вы ещё помиритесь, а? Всякое бывает. Все мы ссоримся и миримся, а вы к тому же совсем молодые. Вам эмоции подавай, страсть.

Раздражённо закатываю глаза. Не из-за мамы. Нет. Она у меня самая лучшая, и папа тоже самый-самый лучший на всём белом свете. Они с радостью приняли мой выбор. Костя им искренне нравился. Ещё бы! Он умеет себя правильно подать.

Но от одной только мысли, что мы можем помириться, меня натурально начинает тошнить.

Сразу вспоминаю, как Костя со страстью и голодом трахался со своей секретаршей. При всём желании я не смогу списать это… недоразумение на разовую акцию. Любит он её или нет — не имеет значения. Этот человек нагло врал мне, глядя в глаза, и развлекался на стороне. Дело ведь не только в сексе, а в том, что я теперь никогда в жизни не смогу положиться на Костю. Всегда буду подозревать, ждать подвоха и накручивать себя.

— Нет, мам, не помиримся, — останавливаюсь у ряда гирлянд, светящихся приятным светло-золотистым светом, чем-то похожим на шампанское. — Да я и не хочу этого.

— Хорошо. Как скажешь. Для нас с папой главное, чтобы ты была счастлива и здорова.

— Спасибо. В январе я обязательно к вам приеду, ладно? Мне уже пора. Поцелуй от меня папу и бабушку.

— Поцелую. Береги себя, дочечка. Обнимаю.

Завершаю разговор и заглядываю в мессенджер. Пусто. Матвей предупреждал, что у него в ближайшие дни будет много работы, и советовал сильно не скучать.

А я уже… скучаю.

Совсем не заметила, как быстро втянулась в наши переписки. Знаю, так нельзя. Нужно быть осторожнее, сдержаннее. Но пока Матвей не сделал ничего такого, чтобы начать остерегаться его. А если учитывать мой опыт с бывшим (да, помню, что пообещала себе их не сравнивать, но это из разряда «миссия невыполнимой»), он в принципе первый, кто показал мне, как это — нормально общаться. Без эмоциональных качелей, тупого игнора и злой иронии.

Напомнив себе, что я уже давно взрослая девочка и научилась ждать, прячу телефон обратно в сумку и продолжаю изучать ассортимент.

Конкретных пунктов в списке покупок у меня нет. Есть только одно условие — должно быть ярко и празднично. Я быстро ориентируюсь, и тележка постепенно начинает наполняться товарами. Надеюсь, когда придёт время украшать, я ничего не испорчу и красивая картинка из моей головы перенесётся в реальность.

Расплатившись, с улыбкой благодарю ребят за кассой и забираю увесистые покупки.

Снег, как ни странно, ещё не растаял, поэтому, выходя на улицу, любуюсь им. Мало ли — вдруг до тридцать первого не доживёт. Впереди ещё куча времени. Всякое может случиться. С моей-то удачей.

Правда, мои любования длятся недолго. Взгляд натыкается на одну очень хорошо знакомую мужскую фигуру, которая трётся возле припаркованной машины. Она мне тоже знакома.

Я теряюсь. Крепче сжимаю пакеты и не знаю, куда деться.

Нужно вернуться обратно в магазин.

Срочно!

Я даже пячусь и тут же замираю, понимая, что меня заметили.

Ну почему с такой же лёгкостью я не могу случайно встретить Брэда Питта? Я не его фанатка, но в свои шестьдесят он выглядит невероятно и может дать фору многим тридцатилетним мужчинам. Или почему я вот так случайно не могу, например, встретить Матвея? Мы ведь тоже живём в одном городе.

Нет. Это было бы слишком роскошно.

А вот неверный бывший — пожалуйста.

Злюсь, но всё равно вынуждаю губы растянуться в дежурной улыбке.

Бежать некуда, Сань. Это просто нужно пережить.

Расправляю плечи и спускаюсь по ступенькам. Костя в расстёгнутой чёрной куртке с меховым капюшоном идёт навстречу.

Вдох-выдох. Глубокий вдо-ох и медленный выдо-ох.

— Привет, — здоровается он первым.

— Привет.

— Готовишься к праздникам? — кивает на мои пакеты.

— Как видишь.

— Давай помогу. Тяжёлые, наверно.

— Спасибо, но я сама, — аккуратно делаю полшага назад, когда он тянет ко мне свои грабли.

Мы расстались не так давно. И несмотря на то, что у меня есть с кем вести по-настоящему интересные и уютные беседы, боль и обида никуда не делись. Да и руки у Кости не настолько красивые и по-мужски крепкие, чтобы доверять им свои покупки.

Он коротко кивает и перекатывается с пятки на носок. Всегда так делает, когда хочет что-то сказать. Только вот я на диалог сегодня совсем не настроена.

— Была рада встрече. Мне пора.

Хочу обойти его, но Костя ловит меня за предплечье. На мне голубая плотная куртка и тёплый свитер, но я всё равно чувствую, как это прикосновение прожигает меня насквозь.

— Убери. Свою. Руку.

Не знаю, то ли взгляд у меня становится угрожающим, то ли голос, но он отпускает и приподнимает ладони, словно сдаётся.

Глава 6.

Я резко подрываюсь, будто меня укусила змея, и начинаю метаться по тёмной комнате, держа телефон обеими руками.

Матвей продолжает настойчиво звонить.

А я… А я веду себя как дура, которая впервые увидела чудо современной коммуникации и понятия не имеет, как им надо пользоваться.

Просто это слишком неожиданно. Мы не договаривались, что будем звонить друг другу. Даже ни единого голосового сообщения ещё не записали — всё текстом. Ну и несколько фотографий. Для меня привычно общаться долгими «простынями», а он… никогда и не возражал против такого формата.

Мысли о неверном бывшем-мудаке тут же уносятся куда-то на десятый план.

Зачем Матвей звонит? Волнуется? Или злится из-за моего игнора? Что мне ему говорить?

Всхлипываю и быстро утираю рукавом куртки влажные щёки. Слёзы почему-то снова заструились. Как невовремя!

У меня наверняка ещё и голос сейчас такой, которым впору маленьких детишек пугать.

Не анализируй. Просто делай то, что хочется.

И я делаю. Смахиваю большим пальцем зелёную иконку и прислоняю телефон к уху.

— Да? — робко спрашиваю. Если говорить не слишком громко, возможно, никто и не поймёт, что ещё пять минут назад я тут рыдала навзрыд.

— Привет, Саш.

Я на секунду перестаю дышать, потому что у Матвея оказывается красивые не только руки, но и голос. Глубокий, бархатный, уверенный. Без истеричных ноток и претензий, как у Кости.

На заднем фоне слышится шум, похожий на рык автомобилей.

— Привет. Ты после работы случайно заехал на трек Формулы-1? У тебя там громко.

— Увы, но нет. Стою в пробке на мосту. С левого на правый чисто, поэтому гоняют. А с правого на левый авария, кажется.

Киваю, хотя это совершенно не нужно — Матвей всё равно меня не видит.

— Я тебе писал, — напоминает он, но без претензии или хотя бы намёка на злость.

— Да-а, — тяну и тут же замолкаю, чтобы снова не всхлипнуть.

Всё нормально. Ну что это я, как маленькая, в самом-то деле? Сердце отчаянно стучит будто не справляется с таким калейдоскопом эмоций.

— Видела, но не все сообщения. Извини, я…

— Думаешь, я позвонил, чтобы вытребовать у тебя извинения? — в его голосе проскальзывает тихая ирония.

Я не могу представить лицо Матвея, зато отчётливо вижу размытую мужскую фигуру за рулём в кремовом, например, пальто. Он небрежно держит смартфон одной своей офигенной рукой, а другой лениво придерживает руль. Без резких движений медленно продвигается в пробке, не обращая внимания на раздражённые сигналы.

От этой картинки пропадает всякое желание продолжать плакать. Вдруг становится жарко.

Ну ещё бы! Я же в куртке до сих пор стою.

— Я… я не знаю, — признаюсь и тяну замок молнии вниз.

— У тебя всё хорошо? Ты плакала? Голос такой… странный.

— Откуда ты можешь знать, какой у меня голос? Ты впервые его слышишь! — неожиданно для самой себя взвиваюсь.

Мне больно, а Матвей так быстро подобрался к сути, что я даже не успела выстроить защитные стены.

— Прости, я… У меня конец года получается каким-то кошмарным, — лихорадочно тру лоб.

— Подружка так поверила в себя, что пошла дальше и деликатно присвоила ещё одну твою идею?

— Что? Нет. Нет-нет. Дело не в Вике.

И как ни странно, это впервые с того момента, как по ошибке было отправлено сообщение Матвею, я вспоминаю о ней. История с книгой сейчас кажется незначительной. Я ещё напишу, придумаю, доведу до ума черновики. А вот что делать с дырой в груди — пока не решила. Может, заткнуть её блёстками из новогодней хлопушки? Почему бы и нет.

— У меня тут напомнил о себе пункт номер один в списке «стрессовых ситуаций».

— Вот как. Помирились и ты от счастья расплакалась?

Я прыскаю.

— Боже упаси! — стряхиваю куртку с одной руки. — Просто жизнь решила ещё раз напомнить, почему я от него ушла. Напоминание оказалось… м-м-м… малоприятным. Как думаешь, док, жить буду?

— Будешь, Саш. Но рентген всё же сделай, чтобы убедиться, что в сердце не осталось никакой заразы, — Матвей тяжело вздыхает.

И я не могу отделаться от чувства, что с пунктом номер один он знаком ничуть не хуже меня.

Хочу спросить, права ли я, но трушу.

Боюсь услышать ответ. Боюсь узнать, что у Матвея, в отличие от меня, всё не так плохо, и он, например, просто в ссоре со своей девушкой. А я всего лишь подорожник.

От этой мысли становится больно. По-другому, но не менее остро.

Разве это возможно? И на каком основании?

— Кстати, насчёт магазинов, — с преувеличенной бодростью говорю я и стряхиваю куртку со второй руки. — Я не всё обчистила и кое-что оставила для тебя.

Матвей несколько секунд молчит. Если бы не шум дороги, я бы решила, что нас разъединили.

— Хочешь, я заеду за тобой, и мы вместе выберем украшения для моей берлоги?

Его вопрос ошарашивает меня сильнее, чем встреча с бывшим и сам звонок Матвея вместе взятые.

Куртка с глухим шорохом падает на пол. Сердце ускоряется так, что в груди становится тесно.

— Заберу откуда скажешь. Себя контролировать умею, поэтому руки распускать не стану. Если нужно — оставь геометку тому, кому доверяешь.

Я не спешу с ответом не потому, что опасаюсь его рук. А потому, что не понимаю, хочу ли этого… сейчас.

Может, мне действительно станет легче, если я позволю себе отключить голову и провести вечер — а возможно, и ночь — с приятным мужчиной?

Нет. Так использовать человека мне не позволит совесть.

Оглядываюсь на полутёмную комнату и понимаю, что ни секунды здесь одна не выдержу. Но разрушить эту хрупкую магию таинственности тоже страшно. Вдруг разочаруюсь? Или разочарую его?

Наши переписки — единственное светлое пятно, удерживающее меня на плаву.

Но… почему бы не рискнуть?

Я уже однажды рискнула, согласившись на игру «Сделай вид, что ты без ума от Нового года». И ни о чём не жалею. К тому же нам не по пятнадцать, чтобы бесконечно играть в прятки.