Мелкая пиарит "Бастион"

Пролог

Лаэрт АрДеМино, красавец и умница, младший офицер четвертого курса факультета ШОК лучшей лётной академии империи – «Бастион», в течение целой недели изо всех сил старался «держать лицо». Он очень хотел казаться невозмутимым. И прикладывал для этого невероятные усилия. Даже когда яростно отдирал, отчищал, отклеивал свои собственные изображения, развешанные одной безумной фанаткой по всему Бастиону. Эта мелкая девчонка, Люосория Диннара, пролезшая каким-то невероятным образом в лучшую лётную академию галактики, доставляла ему массу неприятностей.

Мало того, что он весь прошлый год был объектом изощрённых шуток своих однокурсников, считавших своим долгом ехидно заявлять ему в лицо о том, что они «просто счастливы присоединиться к большой и чистой любви юной девы», о которой та каждый вечер пела Лаэрту перед высоким бастионным забором своим лужёным голосом. Так теперь эта неутомимая фанатка, что в этом году стала настоящим кадетом академии, превратила его двадцать второй день рождения в «бастионное событие номер один», как саркастично теперь назвали этот день штурмовики. То есть – в ад!

Ведь то, что Лаэрт АрДеМино празднует день рождения, теперь знал не только весь Бастион: все преподаватели, все техники, все рабочие, – но даже бастионные собаки, которые, подняв ногу, каждое утро в течение этой недели оставляли свой жёлтый, вонючий экскрементный след на ногах картонного Лаэрта, затесавшегося где-нибудь на бастионных окраинах, куда эта пакостная девчонка доскакала своими маленькими ножками и до которых у живого АрДеМино, сдиравшего следы её фанатской любви, ещё не дошли руки.

С одной стороны, это конечно было очень здорово проснуться рано утром и обнаружить на пороге комнаты своё собственное изображение в полный рост, засыпанное просто сверху донизу конфетами, сердечками, шариками. Но когда АрДеМино вышел на улицу и первое, что увидел, – своё огромное изображение, наклеенное на всех видимых фасадах бастионных зданий и широкую растяжку со словами: «Сегодня прекрасный день! Самому красивому мужчине галактики исполнилось 22! Лаэрт АрДеМино – наш кумир! Мы тебя любим! Твои фанатки…" Он понял, что его прекрасная жизнь в Бастионе очень скоро превратится в кошмар.

Потому что эта девчонка, Люосория Диннара, вышла на тропу войны. И победный трофей: он сам – Лаэрт!

Глава 1

У Люосории Диннары за месяц до первой официальной бастионной сессии по всем фронтам наблюдался кризис.

Первый был связан с обожаемым Лаэртом. Сильно восхищённый Люсиным умением создавать ему праздничное настроение, он приложил максимум усилий, чтобы искренне и от всего сердца поблагодарить свою фанатку за доставленное ему удовольствие во время грандиозного празднования его двадцатидвухлетия.

Люсе об этом решении штурмовика сообщил вездесущий миньон. И та сначала искренне обрадовалась, поверив в правдивость данного заявления, но у степняка так озорно сверкнули незамутнённой честностью его узкие, чёрные глазки, что Люся заподозрила неладное. А потом, спустя день или два, сам Лаэрт попался ей на пути. Там, где его априори быть не могло. И его «благодарное» выражение лица, с которым тот искал мелкую бастионную пакостницу, рассказало Люосории всё-всё. И девушка струхнула.

Если честно, она уже, и сама понимала, что немного переборщила. Так, самую малость… Но мужчины – люди очень впечатлительные! И Люосория теперь пряталась от своего кумира «по углам и щелям», как писал некогда известный детский поэт, искренне дожидаясь, когда позыв искренней благодарности у Лаэрта пройдет…

Второй кризис был связан с куратором группы Тин Лангом, недели три назад вдруг запретившем Люосории все силовые тренировки. Свое решение аэр Ланг никак не прокомментировал, и теперь Люосория могла нормально нагрузить мышцы только рано утром.

Но самым тяжелым с моральной точки зрения стал третий кризис. Он был, что называется, – системным. И это очень испугало Люосорию. Кризис коснулся её родной группы и был целиком и полностью связан с синдромом накопленной усталости.

В Люсином идеальном плане умственная, эмоциональная и физическая усталость соратников не была учтена. Совсем! Ведь она, как это всегда бывает с людьми юными и наивными, всех мерила по себе. А у неё мотивация была такая – просто бешеная! С такой мотивацией, как у Люси, до всех Даэргских солнц достать можно!

Да и в какой сумасшедшей фантазии Люосория могла представить, что взрослые, крепкие парни и девушки на два, три, а то и четыре года её старше, окажутся нежными рангорскими фиалками?! А?! Об этом в книгах не напишут! А вон поди ж ты! Что называется, век живи и век удивляйся!

Три недели назад нервы не выдержали у миньона. Он тогда, в прямом смысле сцепив зубы, из последних сил доучивал строение посадочных капсул, использовавшихся сотни лет назад при первых имперских конфликтах. На волновом тирографе, где деталей было более ста, его и сломало.

- Аш текаре! – заорал степняк, со злостью откидывая от себя учебный планш со схемой тирографа.

И его звучный голос, словно гулкий удар гонга, встряхнул окружавшее пространство.

– Какой идиот придумал всё это?! Какой?! Я штурмовик, а не техник! Штурмовик! Етить чёрную дыру! Зачем мне знать строение этой сраной капсулы?!!! Вот зачем?!

- Прекрати истерить, Шурочка! – попыталась остановить разбушевавшегося степняка Гарда.

Но того уже несло… Досталось всем! И Бастиону, и злобным преподавателям со своими дурацкими вопросами, но особенно – Мелкой, что втравила группу в невероятную аферу. И всё это с театральным пинанием попадавшихся на пути предметов и кулачными ударами до крови по ограждению.

- И чего нам мешало учиться, как остальным на курсе? Тихо, спокойно, не парясь?! Чего мы полезли раньше-то всех экзамены сдавать? Какого моронского потроха мы от этого выигрываем?! – орал степняк. – Не спим толком, не отдыхаем, не общаемся, только зубрим, зубрим, зубрим! Кому это надо?! Так время проходит! Так жизнь проходит!! Молодость!

- Да заткнись ты, степняк… Без твоей истерики тошно! – холодноголосый поморщился.

Ему эта интенсивная учеба тоже стояла поперек горла. Но он терпел. Он вообще терпеливый был парень. И умный.

- Мелкая же не ноет! Хотя она младше всех нас и слабее…

Остальная группа, тихо учившая в это время строение грёбаного тирографа, недоуменно подняла глаза. Кто-кто младше? Кто-кто слабее? Им послышалось?

И снова степняк, у которого всегда слова в организме не держались, злобно расхохотался:

- Музон! Вот ты сказанул! Окстись, милый! Это Мелкая нас с тобой слабее? Ты серьёзно?! Ты что, ещё не понял? Мелкая – вообще не человек! Она боевая машина «Си –85» обманно-гуманоидного типа в последней комплектации с грифом «Смертельно для окружающих». Её запускать можно только в нежилые помещения для разбора последнего на молекулы и атомы!

Музаэль тогда буркнул себе под нос что-то нечленораздельное, а Молчун, наоборот, понимающе хмыкнул и переглянулся с Тенью. А что? Образно и верно сказал степняк. Мелкая, она такая! Молчун вздохнул и вернулся снова к зубрежке. Он вообще не понимал, зачем психовать и кипятиться, когда до финишной прямой осталось, образно выражаясь, три круга.

Люосория тогда не вовремя появилась. Она бегала всем за горячим взваром и булочками. В те дни в Даэргии резко похолодало, а форма одежды у штурмовиков по-прежнему была облегчённой, и девушка искренне волновалась, что оставшаяся зубрить на открытой площадке группа озябнет. Злые слова Шурочки тогда долетели до неё, и незнакомой болью сожаления и вины отозвались в её искреннем сердечке. Люся и сама видела, как всем тяжело даётся «учёба впрок». Но только сейчас, наблюдая, с каким трудом ребята сдают довольно-таки простые, с её точки зрения, экзамены, Люосория начала всерьёз задумываться, может, её фотографическая память всё-таки явление редкое, не всем даденное? Тирограф не могут запомнить… Вот напасть! А чего там вообще запоминать?! Пятьдесят две детали, которые сцепляются друг с другом и имеют парные названия с дополнениями «большой» и «малый», то есть всего двадцать шесть пар, потом идут волновые сферы по именам создателей – ученых, фамилии которых известны всем со школы. Их вообще можно запомнить по детскому стишку. Потом неразъёмные ускорители и магниты, ну и ещё по мелочи! Если всё вот так структурировать, то вообще – и учить нечего!