Мелодия наших сердец

Глава 1. Первый день, первые знакомства

Мирайя

Я сидела на кровати и, перебирая пальцами по струнам электрогитары, бездумно играла мелодию песни Rammstein — «Mutter», при этом обдумывая собственный текст. Глаза были прикрыты, голова опущена, каштановые волосы, как маятник покачивались в такт. Слова крутились в голове, скрадываясь в строчки, но творческий процесс был безжалостно прерван. Дверная ручка дёрнулась вниз, но дверь не поддалась, по ту сторону послышалось недовольное ворчание мамы, и последовала ещё одна попытка бесцеремонно ворваться в мою комнату, но и она не увенчалась успехом.

— Что происходит? Мирайя! Почему дверь не открывается? — в её голосе слышались явные нотки раздражения.

— Потому что надо стучаться, прежде чем входишь.

— Что ты несёшь? Я твоя мать! — кажется, мой спокойный ответ разозлил её ещё больше.

— И? То, что ты моя мама, не даёт тебе право нарушать моё личное пространство. Мне семнадцать, мало ли чем я могу заниматься.

— Мирайя-Полин Той, если ты сейчас же не откроешь дверь...

Я не стала дослушивать, что именно ждёт меня в этом случае, и, отодвинув щеколду, впустила её внутрь. Ноздри мамы широко раздувались при каждом вдохе, всегда красивое лицо было искажено недовольством, сейчас она походила на дракона, того и смотри, начнёт извергать пламя. Она посмотрела на дверь, а затем медленно повернулась ко мне.

— Значит, вот так, да? Я отказалась установить замок, поэтому ты самостоятельно установила щеколду? Когда вообще успела?

— Вчера, — я вернулась к кровати и снова взяла в руки гитару.

— И это всё, никаких объяснений?

— А что ты хочешь услышать?

— Вескую причину для подробной выходки!

— Её я уже озвучила ранее, ты никогда не стучишься, когда заходишь.

Мама сделала глубокий вдох, я уже настроилась на гневную тираду, но тут в комнату, завязывая галстук, заглянул папа.

— Что за шум, а драки нет? Мои любимые девочки опять что-то не поделили?

— Ты только посмотри, что учудила твоя дочь! — она резким движением руки указала на дверь, папа лишь усмехнулся и приобнял её за плечи.

— Во-первых, не моя, а наша дочь, и во-вторых, не вижу в этом ничего криминального, — похоже, мама думала, что отец будет на её стороне, потому что буквально задохнулась от негодования, но, не дав ей возразить, он продолжил: — Ребекка, Мира — взрослая девушка с головой на плечах, не думаю, что она будет творить глупости за закрытой дверью. Я сразу говорил, что не против замка.

— Но она...

— Она находится дома, и, как по мне, пусть лучше будет за запертой дверью своей комнаты, чем неизвестно где.

На это у мамы не нашлось что ответить, она поджала губы и, высвободившись из объятий любимого, пошла на выход, уже в коридоре обернулась.

— У тебя десять минут, чтобы собраться и спуститься к завтраку, а иначе опоздаешь в первый же день в новой школе. И не думай, что мы закрыли тему со щеколдой, как минимум ты поступила неправильно, что сделала это без нашего ведома.

Я выдохнула и положила гитару, которую всё это время держала в руках, рядом с собой. Папа наклонился и, чуть сжав моё плечо, чмокнул в лоб.

— Не бери в голову, ты же знаешь, она отходчивая. Побесится день-другой и успокоится.

— Угу...

Отец заправил мне за ухо прядь волос и, улыбнувшись, сделал шаг назад.

— Не опаздывай, — подмигнув, он вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Я брякнула указательным пальцем по струнам рядом лежащего инструмента, мысль была безвозвратно потеряна, слова песни, до этого крутившиеся в голове, больше не складывались в текст. Я вздохнула и записала в блокнот те несколько строчек, которые ещё помнила:

«Давай начнём всё сначала, простим ошибки и боль.
Я верю, мы сможем былые вернуть доверие и покой.
И пусть этот путь нелёгок, но я готова идти.
Давай строить мосты, а не стены...».

Побарабанив ручкой по листу бумаги, попыталась вспомнить, что же там было дальше, но в итоге раздражённо захлопнув блокнот, стала собираться. Так как форма по моим меркам будет готова только к выходным, надела классическую белую блузку и чёрную юбку чуть выше колена и, собрав волосы в высокий хвост, подвела глаза чёрным карандашом.

Завтрак не лез в горло, поэтому я просто уныло ковыряла вилкой содержимое тарелки. Сколько бы я ни отрицала этого, но я всё равно нервничала перед первым днём в новой школе, а ещё злилась, очень злилась на родителей, но особенно на маму. Я подняла на неё взгляд, она, продолжая демонстративно сопеть, складывала продукты обратно в холодильник, словно почувствовав мой взгляд, обернулась.

— Я ведь сказала, чтобы ты сняла пирсинг, в элитной школе не потерпят подобных вольностей.

— Меня это мало волнует.

— Зато меня это волнует, я не хочу краснеть перед директором, объясняя, что не могу сладить с собственной дочерью.

— Оставила бы меня в Лондоне с бабушкой и Ричардом, не пришлось бы краснеть.

— Мы это уже обсуждали.

— Это было не обсуждение, ты просто приняла решение за меня, хотя бабушка была не против, чтобы я пожила с ними до конца учебного года, даже папа эту идею поддержал, но ты…

— Хватит! — она резко махнула рукой, словно отрезая дальнейшие пререкания. — Мы не будем портить друг другу настроение, снова заводя этот спор.

— Было бы что портить, — я взяла с соседнего стула рюкзак и направилась к машине.

***

Директором школы оказалась милая дама в возрасте, которая попросила обращаться к ней миссис Родж. За время нашей беседы, несмотря на опасения мамы, она словом не обмолвилась о моём пирсинге. После краткого ознакомления со школой и её правилами директриса передала мне несколько листов с важной информацией. На них были указаны: расписание основных уроков, расположение учебных кабинетов, имена учителей и преподаваемые ими дисциплины, перечень учебников, которые необходимо будет взять в библиотеке в двух экземплярах, и список дополнительной литературы, которая окажется полезной в процессе обучения.

Глава 2. Тебе, что надо?

Мирайя

Я закончила проверочную работу минут за пять до того, как прозвенел звонок, но решила перепроверить свои ответы, поэтому к столу мистера Паркера подошла уже после звонка. Он поднял на меня взгляд и, с улыбкой приняв три скреплённых между собой листа, попросил:

— Мирайя, задержись, пожалуйста, на пару минут.

Я кивнула и отошла на несколько шагов от стола, чтобы не мешать другим ученикам, сдавать свои работы. Достав телефон, решила проверить, нет ли сообщений или пропущенных от «подруг», но их ожидаемо не оказалось, я внутренне иронично усмехнулась. И в этот момент периферийным зрением заметила уж слишком стремительно идущую на меня Пэрис. Поняв, что она хочет провернуть тот же фокус, что и в коридоре, я чуть шире расставила ноги и напрягла корпус. Проходя мимо, она толкнула меня плечом, но в этот раз, встретив сопротивление, сама же и потеряла равновесие, отступив на шаг, она не устояла на своих шпильках и шлёпнулась на пятую точку. Несколько учеников обернулись на шум, кто-то хихикнул, мистер Паркер встал из-за стола и, подойдя, протянул Минди руку.

— Ты в порядке, — он аккуратно поднял её.

— Да, всё хорошо, просто споткнулась, — она уничижительно посмотрела на меня, сощурив взгляд, но больше ничего не сказала.

Дождавшись, когда все выйдут из класса, я подошла к учителю, заметив, что Ксандер задержался в проёме, смотря в мою сторону, но в итоге всё же вышел: «Вот и что ему от меня надо?». Мистер Паркер облокотился бёдрами о свой стол и, сложив руки на груди, с прищуром посмотрел на меня.

— Мирайя, миссис Родж попросила взять над тобой кураторство, изучив твои достижения и оценки из прошлого учебного заведения, я согласился, но сейчас думаю, не будет ли у меня с тобой проблем?

— Если вы о Минди, то проблему создала не я, а она.

Он кивнул.

— Я надеюсь, впредь ты будешь умнее и не станешь поддаваться на её провокации.

Я не стала юлить.

— Я не собираюсь вступать с ней в открытое противостояние, мне это просто неинтересно. Но если она и дальше будет гавкать в мою сторону, я буду соответствующе отвечать ей.

Мужчина удивлённо выгнул бровь, но вместо негативной реакции, которую я ожидала, коротко рассмеялся. Склонив голову набок, он как-то по-новому посмотрел на меня, во взгляде промелькнули озорные искорки.

— Значит, проблемы будут… — усмехнувшись, он обошёл стол и достал из выдвижного ящика лист бумаги, протянув его мне, пояснил: — Это расписание с основными предметами и окнами в них, впиши сюда, пожалуйста, те дополнительные занятия, которые ты хочешь посещать. Это надо сделать к завтрашнему дню.

— Хорошо. Это всё?

— Ты уже получила учебники?

— Ещё нет.

— Если нужна будет помощь, скажи, я попрошу кого-нибудь из ребят помочь тебе.

— Сама разберусь.

Мистер Паркер задумчиво почесал бороду, его взгляд с моих глаз переместился к уголку правой брови, внимательно рассмотрев вертикальную штангу в ней, он скользнул им к небольшому колечку в носу.

— Хорошо… Тогда можешь идти, сейчас у тебя окно, но уже завтра я жду, что ты приступишь к дополнительным.

Я кивнула и, попрощавшись, вышла, затылком чувствуя, как он провожает меня взглядом, по позвоночнику почему-то побежали мурашки. Отмахнувшись от этого чувства, пошла к шкафчику, где меня ждал сюрприз. Ксандер стоял, облокотившись плечом о дверцу моего шкафчика, и с улыбкой наблюдал, как я с хмурым лицом приближаюсь к нему.

— Чего тебе?

— А ты не очень дружелюбная, да?

— А с чего мне быть дружелюбной с тем, кого я не знаю?

— В этом и заключается смысл дружелюбности — быть приветливой со всеми.

Я отпихнула его в сторону и натянуто улыбнулась.

— Тогда нет, это не про меня.

Сунув всё лишнее в рюкзак, я стала изучать список учебной литературы, Ксандер подошёл почти вплотную и, заглянув мне через плечо, тоже пробежался взглядом по содержимому листа. Я обернулась и, положив ладонь ему на грудь, оттолкнула, заставляя сделать несколько небольших шагов назад.

— Пять метров дистанция.

Он тихо рассмеялся.

— У нас здесь любительница мемов?

— У нас здесь любительница личного пространства. Слышал о таком понятии?

Капитулируя, он поднял руки.

— Понял, — но тут же сделал шаг обратно и встал слева от меня. — Давай помогу с учебниками.

— Не надо.

— Да брось, сколько тебе придётся сходить туда-обратно, чтобы принести всё?

— У меня сейчас окно, так что, сколько бы ни пришлось, справлюсь.

Парень сделал вид, что держит ручку, и принялся водить пальцами по ладони другой руки.

— Так и запишем: недружелюбная, упрямая, любительница личного пространства.

Я раздражённо вздохнула, потому что внутренне начинала закипать.

— Тебе, что надо?

— Подружиться. Кстати, ты так и не ответила на мою записку.

Я пробежалась взглядом по парню: высокий, подтянутый, красивый, с приятным тембром голоса. Навряд ли такой страдает от недостатка внимания со стороны сверстников.

— И с чего бы тебе хотеть со мной подружиться?

— Просто я, как только тебя увидел, сразу понял, с тобой будет весело.

Я выгнула бровь, моё лицо при этом выражало вселенское уныние.

— Весело? Со мной?

Моё недоумение и вызванные им вопросы он проигнорировал, забрав из моих рук лист со списком учебной литературы.

— Если ты уже определилась с дополнительными, то можно будет взять всё разом, а Адам поможет.

Я даже не успела спросить, что за Адам, так как в этот же момент, словно из неоткуда, из-за плеча Ксандера высунулась рыжая голова, мне понадобилось приложить всё своё самообладание, чтобы не вздрогнуть.

— Конечно, помогу. А с чем?

Ксандер помахал листом перед лицом одноклассника.

— С учебниками.

— А, да без проблем, — он протянул руку. — Адам Кросс.

Я ответила на этот жест, рука парня оказалась прохладной и очень сильной, было заметно, что он старается не сжимать мою ладонь слишком крепко. Я усмехнулась:

Глава 3. Так и знала, что будет подвох

Мирайя

Выслушав от матери целый перечень требований а-ля «будь хорошей девочкой, веди себя вежливо, смой макияж, сними пирсинг, оденься как леди», я поднялась в свою комнату и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной. Что может быть хуже того, чтобы после первого дня в новой школе, где все на тебя смотрят и оценивают, отправиться в гости и изображать ту, кем не являешься? На данный момент мне казалось, что ничего. Но слушать я её, конечно, не стану, по крайней мере, не во всём. Если ей не понравится, как я буду выглядеть, может просто оставить меня дома. В конце концов, если она не может принять мою индивидуальность, это её проблемы. Не настолько уж неформально я выгляжу, чтобы стыдиться меня. Иногда мне вообще кажется, что она единственная, кто заостряет внимание на, как она говорит «недостатках моей внешности и характера».

Положив учебники на стол и, кинув рюкзак на пол, я взяла в руки гитару. Удобно устроившись на кровати, стала перебирать струны. Играть, что-то знакомое не хотелось, поэтому стала придумывать свою мелодию. В голове начали звучать первые аккорды. Я закрыла глаза и погрузилась в мир музыки. Чувствовала, как мелодия зарождается внутри меня, как будто это не я её создаю, а она сама выходит из глубины души. Пальцы ловко перебирали струны, я слушала, как из несвязных нот, начинает появляться мелодия — сначала робкая, неуверенная, а потом всё более яркая и насыщенная.

С первого раза не получилось. Я сбивалась и возвращалась в начало, то записывая ноты в блокнот, то стирая их и переписывая. Сначала пробовала мажорное звучание, но оно не подошло к настроению, перейдя на минорное, поняла, что мелодия полилась ровнее. Я почувствовала, как ритм начинает биться в унисон с моим сердцем, мелодия становилась всё более сложной и интересной. Я позволила себе полностью погрузиться в этот процесс, забыть обо всём остальном. Слушала, как каждая нота, каждый аккорд, складываются в единую картину. Чувствовала, как музыка наполняет меня, как она становится частью меня. И понимала, что это не просто мелодия — моя история, пережитые сегодня эмоции, рассказанные языком музыки. И вот она — моя! Она родилась из ничего, из пустоты, и стала живой, настоящей. Я почувствовала, как она наполнила меня силой и энергией, словно в момент избавив от всех переживаний.

Взглянув на свои записи, я довольно улыбнулась, хотела ещё раз сыграть всё — от начала и до конца, но тут дверная ручка опустилась, и в комнату впорхнула мама: «Надо не забывать про щеколду», — её приподнятое настроение вмиг испарилось.

— Ты что издеваешься?!

Я со вздохом отложила гитару и спокойно ответила:

— Не понимаю, о чём ты.

Она резким, больше даже нервным движением отбросила чёрные, аккуратно завитые локоны за плечо. Я прошлась по ней взглядом: укладка, профессиональный макияж и новый маникюр. Она явно только из салона, похоже, не хочет ударить в грязь лицом перед старыми друзьями.

— Ты вернулась домой в час дня, время шесть, а на тебе всё ещё та же одежда. Ты бы хоть сделала вид, что пыталась выполнить мою просьбу! Отец скоро вернётся, через час будем выдвигаться, а ты даже не начинала собираться.

— Мне хватит часа.

Она нервно хохотнула.

— Ей хватит часа… — мама всплеснула руками и потёрла виски, словно у неё вмиг разболелась голова. — Вместо того чтобы заниматься ерундой, лучше бы как следует подготовилась к ужину, чтобы мне не пришлось из-за тебя краснеть!

— Я не занималась ерундой, я…

Договорить она мне не дала.

— Ты целый день тренькала на своей гитаре — это и есть бесполезное времяпрепровождение!

Раньше я бы возразила, стала защищаться, но уже давно поняла, что это бесполезно. Моя мать из тех, для кого картинка главное, а я не вписываюсь в её понимание об идеальном образе дочери. С самого детства я слушала музыку и мечтала научиться играть на гитаре. В моих ушах звучали мелодии, которые я хотела воплотить в жизнь. Но мама не разделяла моего увлечения. Она считала, что гитара — это баловство, и что я должна сосредоточиться на более «серьёзных» вещах. Если бы не папа, который поддержал моё желание научиться играть, это бы так и осталось просто мечтой. Каждый раз, когда я брала в руки инструмент, она говорила, что это пустая трата времени. Поначалу её слова причиняли боль и сильно ранили, но я не сдавалась, продолжала практиковаться каждый день, несмотря на её недовольство, и постепенно раны, нанесённые её пренебрежением, затянулись и обросли рубцами, настолько каменными, что она была больше неспособна причинить мне боль подобными словами. Она до сих пор не понимает, сколько дисциплины, времени и труда вложено в это умение, сколько эмоций я каждый раз выжимаю из своей души, чтобы создать мелодию или текс песни. О том, что я хочу поступить в музыкальный университет, она и слышать не хочет, эта тема табу, и поднимать её я не имею права.

— Ты можешь и дальше пытаться принизить значимость моего увлечения, а можешь просто выйти и дать мне собраться.

— Не забывайся, Мирайя, — она прожгла меня холодным взглядом своих голубых глаз. — Если продолжишь в том же духе и перейдёшь черту, я найду способ тебя приструнить.

Очевидно, решив, что это добавит драматичности, она, не дав мне ничего ответить, резко развернулась и вышла, хлопнув за собой дверью.

— Ну и кто из нас подросток?..

Я выдохнула и, встав с кровати, подошла к шкафу, большая часть вещей в нём была куплена мамой и почти ни одну из них я не носила. Проведя ладонью по мягким тканям, выбрала персиковое приталенное платье с широкой юбкой и бежевый кардиган, а на ноги кремовые балетки. Положив одежду на кровать, умылась и расчесалась. Обычно мне нравилось делать акцент на глазах, они мне достались от папы, такие же чёрные как у него, поэтому я всегда отдавала предпочтение смоки айс, но в этот раз просто подкрасила тушью ресницы и увлажнила бесцветным тинтом губы, волосы так и оставила распущенными.

Глава 4. С первого слова

Ксандер

Я еле разлепил глаза, вчерашняя тренировка по мотофристайлу выжала меня как лимон, я оттачивал выполнение трюка — Cliff Hanger, для его выполнения необходимо зацепиться ногами за руль, вытянув тело и руки вверх. Звучит несложно, но на деле очень даже непросто, ведь на соревнованиях будет учитываться буквально всё: то, как ровно держится мотоцикл в воздухе, насколько прямо разогнуты ноги в коленях и даже близость положения райдера относительно руля. Для выполнения трюка за каких-то несколько секунд, пока мотоцикл парит в воздухе, необходимо подтянуть ноги к рулю, толкнув корпус вверх, и выпрямиться, удерживаясь за руль только ногами. А затем вернуться в исходное положение и красиво и аккуратно приземляться. После нескольких десятков повторений этого трюка мышцы ног горели огнём. Сейчас же, спустя ночь, просто приятно ныли, напоминая, что вчера я хорошо поработал.

Я только почистил зубы и принял душ, когда в дверь постучали. Натянув спортивные штаны и футболку, набросил на ещё влажные волосы полотенце и крикнул:

— Входи!

Дверь аккуратно приоткрылась, и в комнату, с улыбкой на ангельском лице, заглянула мама.

— Привет, зайчик. Я хотела тебя кое о чём попросить ещё вчера, но ты вернулся таким вымотанным, что я не стала беспокоить.

Я вытер волосы, впитывая в полотенце остатки влаги, и отбросил его в сторону.

— В чём заключается просьба?

— Сегодня вечером к нам на ужин придут наши с папой старые друзья с дочерью…

— Той, за которую папа замолвил словечко перед миссис Родж?

— Да, — мама улыбнулась и покачала головой. — Так, ты всё-таки слушал меня.

— Конечно. Когда это я тебя не слушал?

— Ладно, справедливо. Я хочу, чтобы ты присмотрел за ней в школе.

Я скривился, становиться нянькой для какой-то девчонки совсем не хотелось.

— Мам…

Но возразить не успел, она, как всегда, зная, что я хочу сказать, опередила:

— Я не прошу тебя становиться её нянькой. Пригляди вполглазика, — она показала пальцами малюсенькое расстояние, а затем сложила ладони в умоляющем жесте.

Я безысходно выдохнул. В такие моменты она была похожа на кота из «Шрека», и так же как ему никто не мог отказать, ей я тоже отказывать не умел.

— Вполглаза?

— Да, — понимая, что я уже согласился, мама воссияла. — Можешь с ней даже не разговаривать, познакомитесь, как следует за ужином. Просто пригляди, чтобы её никто не обижал.

— Почему её вообще кто-то должен обижать?

Мама посмотрела на меня взглядом, в котором читался немой вопрос: «Ты серьёзно?», — а затем закатив глаза, приобняла одной рукой.

— Я не так стара, чтобы не помнить, как ведут себя дети в вашем возрасте. Перевестись в новую школу в выпускном классе, где ты никого не знаешь, — это всё равно, что быть насильно запиханной в серпентарий, где все змеи ядовитые, а вольеры открыты.

Я усмехнулся и, приобняв её в ответ, прижал к себе.

— Не замечал за тобой любви к утрированию.

Она вздохнула.

— Если бы это было утрирование.

Взяв маму за плечи и, нависнув сверху, заглянул в глаза.

— Твоя просьба… это из-за того, что тебе самой приходилось постоянно переезжать и менять школы?

— Не знаю, — она помолчала, обдумывая мои слова. — Я разговаривала с Ребеккой, и, похоже, она вообще не переживает о том, как дочь впишется в новый коллектив… Мои родители тоже никогда не беспокоились о том, каково мне, и присмотреть за мной, не говоря уж о том, чтобы защитить, было некому.

— И ты хочешь, чтобы у...

— Мирайи.

— …у Мирайи такой человек был?

— Если это не будет для тебя слишком обременительным.

Я протяжно выдохнул.

— Иногда я не понимаю, как с таким добрым сердцем ты выжила и добилась таких успехов в сфере шоу-бизнеса.

— Это всё мой шарм, — мама грациозно откинула назад копну светлых волос, её зелёные глаза озорно блеснули.

Я тихо рассмеялся.

— Хорошо. Я присмотрю за этой… Мирайей, но дружбу с ней заводить не собираюсь.

***

— …и этот идиот заявил, что, мол, спокойно провисит на перилах третьего этажа, прикинь?! — Адам закинул рюкзак в шкафчик и, взяв тетрадь и нужный учебник, захлопнул дверцу.

— Дай угадаю. Он не смог?

— Смог бы, если бы не решил выпендриться, — друг закатил глаза и с осуждением выдохнул. — Этот болван решил, что он супермен, и повис на одной руке! Выпитый алкоголь плюс неудобный хват — равно падение. Хорошо ещё внизу газон был, Эрик отделался только переломом руки. Но, как итог, он теперь с гипсом ходит, а мы остались без центрального нападающего.

— Не первый раз замечаю, что стоит мне не пойти на вечеринку, как происходит какая-нибудь дичь.

— Просто ты, как тот японский котик — Манэки-нэко, приносишь удачу. Поэтому дай-ка я тебя потру перед сегодняшним матчем, — Кросс взял мою шею в захват и, притянув к груди, потёр кулаком макушку, растрепав при этом волосы.

Я высвободился из его хватки и со смехом оттолкнул.

— Идиотина! — запустив пальцы в волосы, попытался пригладить, то гнездо, которое он мне «любезно» соорудил, попутно в который раз пробежавшись взглядом по толпе учеников.

Адам придвинулся вплотную и заговорщически прищурившись, прошептал:

— Кого высматриваешь?

— Новенькую.

Он выпрямился и, хлопнув глазами, сам провёл взглядом по коридору.

— Какаю ещё новенькую? И почему ты о ней знаешь, а я нет?

— Она дочь знакомых моих родителей.

Друг расплылся в улыбке, граничащей с ухмылкой, я называл её бесстыжей, но ямочки, появляющиеся на его щеках, сглаживали градус плейбойности.

— Симпатичная?

— Понятия не имею, я её ещё не видел.

Кросса окликнули члены команды, он направился к ним, а я пошёл к своему шкафчику, тогда-то, наконец, и увидел её. Понять, что это Мирайя было несложно, она была единственной, кого я ещё не видел в стенах школы, и на ней пока не было формы. Она стояла и внимательно изучала какие-то листы. Пробежавшись взглядом по её профилю, отметил наличие у неё пирсинга. Я сам не фанат подобного, никогда даже не задумывался над тем, чтобы проколоть хотя бы уши, не говоря о других частях тела, но как самовыражаются другие, это сугубо их личное дело. Пока я её не самым приличным образом разглядывал, проще говоря, откровенно пялился, произошло то, чего опасалась мама.