Менталистка в Академии Междумирья. Три тайных желания

Глава 1. Сердце на двоих

Низкие ноты щекотным бархатом пробирались под ребра. Обволакивали сердце, вынуждая забыть о надвигающейся беде. Мелодия была до того чарующей, что не оставляла сомнений: на бал в академию пригласили самых одаренных магов-музыкантов.

Мы с Анхелем осторожно спустились с лестницы, поддерживая друг друга на сложных поворотах. Преодолев бессчетное множество ступенек, вошли в интимный полумрак зала.

Сегодня помещение ничем не напоминало привычную студенческую столовую. В причудливом вальсе над головами кружились сгустки ароматной магии. Над серебристой макушкой Анхеля зависла грозовая тучка, подстроилась под мрачное настроение парня… И нас волной окунуло в запах только что прошедшего дождя и смоченной осенней листвы.

– Ммм… – повела носом, жмурясь от внепланового удовольствия.

С той самой минуты, когда втиснула вялое тело в непривычное платье, я не ждала для себя никаких приятностей. В расписании значились одни страдания. Но этот запах…

– На танцы не рассчитывай, – сокрушил надежды задумчивый спутник, выданный мне вместе с платьем и четкими инструкциями.

Сжав покрепче предложенный локоть, я двинулась вдоль стеночки, отыскивая глазами стол магистров. Хотя на вечерние платья разрешалось не крепить эмблемы, правило цветной рассадки никто не отменял. Нас ждали темно-бордовые скатерти, и где-то среди них – первая порция страданий, включающих стыд, неловкость и уколы ревности. Стандартный набор любого ученического бала, ага.

Со стороны мы с Анхелем, пожалуй, походили на парочку, с нетерпением дожидающуюся окончания праздника. Из тех, что жмутся друг к другу при всяком удобном случае, а после прячутся за закрытыми дверями, игриво щекочась, гладясь, целуясь и вот это все.

На деле же мы просто поспорили, кто первый упадет от истощения. По задумке выигрывал как раз тот, кто растянется на глянцевом полу раньше второго. Призов не предусматривалось, но мы упорно мешали чужой победе, соединяясь в единый движущийся организм.

Вулканического сердца едва хватило на двоих. Слишком запущенные случаи. Бесконечная дыра в моем магрезерве просила пощады, сознание уплывало. Одна Эйна ведает, почему я еще не валялась в глубоком обмороке.

Что до парня – он был отравлен. Дважды. Один раз даже по-настоящему.

– Если пораскинуть мозгами… Я вроде твоего ангела-хранителя, так? – хмыкнула в худое плечо, запаянное в хрустящую ткань.

Сир Радьярд, воспользовавшись связями, раздобыл для нас чистую выходную одежду, и Анхель пока не успел запачкать снежно-белую рубашку новыми «неожиданностями». Но вечер только начался.

– Ты безрогий красноволосый демон, притягивающий всякую хтонь, – поморщился парень, не находя во мне ничего ангельского. Тут он был не одинок. Да и чувство это было взаимно. – Но я бы пораскинул... мозгами Мойси… Где эта лысеющая пакость, прикидывавшаяся моим соседом?

– Тише! – дернула его за локоть, заваливаясь вправо и приближаясь к победе в пари. – Ты рано начал шуметь. Мы не знаем, сколько еще иллюзий припас гаденыш. И которая из них нас добьет.

Насчет «шума» у нас имелись четкие инструкции, и было бы глупо запороть отличный план мага-ищейки.

– Иллюзии… Некоторые дары лучше не раскрывать, – прохрипел Анхель, окидывая настороженным взглядом зал, тонущий в нереальном свете голубых люстр.

Чудесное спасение ничуть не улучшило его привычно мрачного настроя. А характер стал даже более скверным! И как с таким нравом девушку завести? Настоящую, а не приходящую в мутные сны.

Скупые фразы, отрывистые движения, острые, вспарывающие взгляды из-под спадающих на лоб волос… Он, может, и герой. Но какого-нибудь ужастика. Монотонный бубнеж Анхеля временами срывался на тихий рык, стоило парню вспомнить про соседа-предателя.

– Полностью согласна… Лучше не раскрывать… – задумчиво покивала, находя глазами Адамиана Чейза. Неприлично притягательного в новом идеально сидящем костюме. Мое личное бедствие.

Каблуки вросли в пол, и я напряженно застыла. Продышалась. Так, если бы воровство поцелуев каралось законами Сеймура, меня бы уже отлавливали стражи. А раз топот не слышен… Немного успокоившись, я продолжила ход. Не посадят меня в темницу за крошечную слабость под ярмами! Наверное.

Кто-то слишком много знал. Хуже того: догадывался о том, чего не понимали мы сами. Записка, заманившая в ловушку куратора и его студентку, была до тошноты красноречивой.

«Нам надо поговорить. О том, что случилось той ночью».

Которой? Без разницы. Тот, кто умело подделал почерк, понимал: несколько слов заставят примчаться в розовую рощу и Чейза, и меня.

Упрямо пробираясь сквозь беснующуюся массу надушенных тел, я с каждым шагом все лучше могла разглядеть куратора. Огнеупорные перчатки Адамиан, похоже, забыл в кабинете. И искорки умудрился взять под контроль: даже манжеты новой рубашки не обуглены!

Рядом с Чейзом, покачивая бедрами в такт мелодии, стояла сирра Лавли. Они как раз соприкоснулись бокалами, и высокий «дзыньк» утонул в шуме бала. Пригубив синюю воду, прорицательница начала что-то рассказывать, декан внимательно слушал…

А ноги мои тем временем утонули в какой-то вязкости и набились ватой. Так, что каждый новый шаг теперь давался с усилием на грани обморока.

Дурацкая сцена из дурацкого романа! Пьют эхесскую синюю, смеются над чем-то, пока я шатаюсь, как тонкая ярма на шах-гринском ветру. И рискую жизнью, между прочим!

Ох, Иви, и чему ты удивляешься? Все по канону. Этим утром Чейз умер, а это никому не дается легко. Некоторые вот навсегда остаются в оковах смерти. И сейчас Адам, конечно же, по-новому ощущает вкус подаренной жизни. Насыщает себя им до отказа, даже две пуговицы на рубашке расстегнул.

С нервным смешком я отвела от парочки глаза и напомнила себе, что Анхель рискует так-то побольше моего. Это за ним должен приглядывать ищейка, прячась в тени, забившейся в углы зала плотным мраком.

Парень согласился с опасным планом Радьярда. Легко, без уговоров. Лишь равнодушно заметил, что на бал не собирался. По своим секретным личным причинам, о которых я была случайно осведомлена.

Глава 2. Спектакль для одного

Я нервно вгляделась в полумрак танцевальной зоны. Сколько бы Анхель ни смеялся над «вибрациями смерти», он сам был в каком-то роде прорицателем. И я успела убедиться, что порой «неприятные, тревожные чувства» случаются не зря. А мы тут как раз жизнью рискуем, ага.

Мойси… Он был где-то здесь, я знала. Это знание без всякого пророческого дара растекалось холодом по затылку и сползало по позвонкам. Лысеющий невысокий паренек, сосед Анхеля с аллергией на чужие видения… Не зря он боялся: визионы оказались опасны.

Я не успела обдумать все, что услышала там, в палате. Над разлитой лужей отравленного тоника. Признаться, и половины не рассказала сиру Радьярду, подоспевшему на вопль Риз и настоящей миссис Коббс. Все закрутилось так шустро!

Слезы Ризраэль, священный ужас на лице мамы Джулиэт. И вот уже сир Угль отпаивает Анхеля крепкими взварами, пока ищейка идет по магическому следу.

Радьярд возвращается. Его ноздри хищно раздуваются, и холодность пропадает с пластиковой физиономии. Маг что-то нащупал! Протянул руку, кинул следящий аркан… но упустил.

Потом платья и рубашки, монотонный инструктаж, мысли вслух… Радьярд попросил у нас один шанс для себя. Один час. А следующий час ­– если выживем – уже полагался нам. Спустя положенное время мы, согласно плану, должны начать болтать. Вести провокационные разговоры и рассказывать всем вокруг о визионе Анхеля.

– Болтайте как можно больше, – сухо велел ищейка, заматываясь в тяжелый плащ. – Так, чтобы вас слышала целая толпа. Магистры, ученики, даже стены.

– Вы уверены?

– Мисс Геру сгубило молчание, – кивнул Радьярд, хрустя ментоловым лакомством. – Я не оставлю вас без присмотра. Риск минимален.

Словом, если нам с Анхелем удастся подержаться пару полусфер, за которые Мойси попытается напасть, – считай, мы спасены. Когда «свидетелей» станет сотня, секрет исчезнет. Взорвется пылью и осядет туманом на танцевальный пол.

Я ни разу не умерла за прошедшие сутки, но вкус жизни передался и мне. С танцем, с Чейзом, с невидимыми искрами, сидящими под замком. Так что знакомиться с дыханием смерти совсем не хотелось.

– Дергаешься, – прокомментировал мою дрожь Анхель. И его холодная рука легка поверх моей. – И еще кипишь.

– Лихорадит, – повела плечом, чувствуя предательскую ломоту в мышцах.

– Осталась полусфера. Потом я все расскажу, – парень тряхнул головой, взлохматил длинные волосы и «расслабленно» уложил руку на спинку моего стула. – Не ешь ничего и не пей.

– У него не осталось ядов, – скривилась, осторожно отодвигая от себя стакан. – Наверное.

Странно, что при столь богатом арсенале иллюзий Мойси выбрал отраву. Какой-то это… дамский вариант. Если верить хавранским детективам.

– Он неуклюжий слабак и недотепа, спотыкается на каждой кочке. С копьем не бросится, – Анхель будто бы заглядывал в мое ухо, но на самом деле его взгляд скользил мимо.

Я слышала, как неподалеку от левого плеча щебечет Риз, иногда из шума выделялся и голос Квента. Они болтали о каких-то новых веяниях в сфере магического растениеводства. Соседке тема была по душе, это я из читательского поняла…

– Почему ты ее не пригласишь? – прошептала, вслушиваясь в мелодичный смех, пьянящий легкостью и свободой.

– Потому что она «фея», а я архов гоблин с нечесаной головой и дурными манерами.

– Ну… не гоблин… просто шарахаешься от всех, будто лет сто сидел в пещере…

– Мой дар делает меня посмешищем, – злобно пропыхтел Анхель, постукивая пальцами по спинке стула.

– Больше пугает…

– Мы с ней из разных сказок. У нее там что-то про единорогов и волшебную розовую пыльцу, а у меня – про грязные лужи с дрянными страшилками.

Не то чтобы я, воспитанная правильной хавранской литературой, могла представить их в паре. Скорее нет, чем… нет. Но в сравнении с продуманным Квентом ворчливый визионик казался едва ли не принцем! Если отмыть от пятен, расчесать и не подпускать к открытым жидкостям.

– Да… да, я тебя понимаю, – вздохнула сочувственно. – Но иногда автор засыпает, и можно перепрыгнуть через пару страниц. Влезть в запретную сказку, пока никто не видит. И украсть себе немножко чужого счастья.

Эйна ведает, потом становится больнее. Но это «лекарство» я хотя бы сама попробовала, прежде чем другим советовать.

– Немножко меня не устроит, – пробубнил сосед. – Я не Квент, мне нужно другое. Не стоит и начинать. Вот он!

– Кто? – я уже забыла, по какому поводу собрались.

Разве не затем, чтобы нанести себе как можно больше душевных ран?

– Я этого упыря всегда узнаю, – Анхель больно сжал мое плечо и развернул оцепеневшим корпусом к столам с напитками.

В огромных чашах бурлило и плескалось самое разное магическое варево. Всякий мог подойти и набрать черпаком в стакан.

У бронзового таза с зеленым содержимым стоял молодой тхэр. В коротком плаще с золотой каймой, с густыми вихрами медных волос на макушке, с бравой выправкой… Ничего общего с Мойси не имеющий, кроме роста!

– Ты просто не знаешь о его комплексах, – поморщился Анхель и отвернулся к магистрам. Покрутил в руке стакан, вздрогнул, будто бы случайно роняя. – Ох нет… опять…

Белая жидкость большой кляксой разлилась по бордовой скатерти. Обычная лужа, никаких тебе занимательных картинок. Но спектакль был не для нас – для «сеймурского стража». Очень похожего на настоящего, с литыми мышцами и боевыми навыками высшего порядка. Нет, серьезно, что мог забыть на студенческом балу бравый тхэр?

Мойси был до тошноты осторожен. Даже на танцы явился под иллюзией, хотя не мог знать, что Анхель выжил и успел передать кому-то визион. Вероятно, гаденыш что-то почувствовал, когда сир Радьярд ловил арканом ускользающий след.

– Что это?! Кто? – заголосила я и, распахнув глаза пошире, уставилась в пустую лужу.

– Где? – Фелиция растерянно нагнулась над белой кляксой.

– Вы видите, видите? – я приложила ладони к горячим щекам, изображая изумление. – Это мой рыжий вирс, его кто-то хочет убить!

Глава 3. Охотники и жертвы

Вместо оранжевых глаз с сочно-зеленой полоской зрачка мне снились карие, обволакивающие черным дымом и согревающие встревоженными искрами. Я проснулась от собственного неприличного стона посреди ночи. Купол серватория за окном кутался в темноту, а новые простыни липли к разгоряченному потному телу.

Бездна! Это совсем не те сны, на которые я рассчитывала после кошмарного бала.

Джул негромко похрапывала на нижнем напольном «ярусе», Риз тихонько сопела в розовую подушку. Вчера она засыпала в обнимку с кристаллическим яйцом, сказав, что забота о малыше ее успокаивает. «Фея» где-то вычитала, что виззарийцы делились с духами теплом. Так что ее сафаэль едва выглядывал из-под жаркого одеяла.

Раздув щеки и сделав пару успокаивающих вдохов – ни гхарра, впрочем, не успокоившись, – я нашла своего окаменелого питомца.

– Пора просыпаться, малыш, – сообщила голубоватому яйцу, в сердце которого вспыхивали и кружились оранжевые огоньки. – Мне очень нужно, чтобы ты вылупился. Очень.

Я старалась, чтобы шепот вышел убедительным и не слишком строгим. Все-таки новорожденные сафаэли – что дети, они любят ласку и материнскую заботу. Это все тоже вчера сообщила Риз, продуктивно покопавшаяся в книгах.

– Мне нужно попасть в серваторий на десятый уровень, – шептала я, ерзая на мокрой скомканной простыне, впитавшей мои греховные фантазии о чужом герое. – К кристаллу высших знаний.

Нет смысла скрывать правду от связанного со мной существа. Чейз соединил наши магические потоки, и теперь казалось, что яйцо слышит даже мысли. Вспоминает вместе со мной слова Мойси из токсичного визиона.

«Уникальное, удивительное создание. Что вы хотите с ним делать дальше? Ей рано знать правду…»

Последнее особенно раздражало. Да кто он такой, чтобы решать за меня? Если эта правда касается Иви Рэйвенс, если она опасна и грозит неприятностями, то я хочу ее узнать. Завтра, а не когда-нибудь в эпилоге!

«Вы были правы. И в том, кто она, и в том, на что способна… Немного стресса, страха и… ее уровень растет».

Они что же, пытались раскрыть мой потенциал, как маньяки из Шах-Грина? Только ученые в прошлой академии предпочитали подвергать экспериментам тело. А эти гады воздействовали на разум? На чувства? Заставили смотреть на чужую боль, испытать ужас?

Арх, да они почти убили вирса. И не почти, а вполне до конца убили моего куратора!

Заснула я вчера, так и не сменив новое платье на ночнушку. Теперь это даже радовало: не пришлось переодеваться, рискуя перебудить соседок. Сунув ноги в домашние туфли без каблука, я выбралась в коридор и через пару минут вдохнула ночной воздух Сеймура.

До мужского общежития было не так далеко, как уверял меня Квент. Направлялась я не к нему, а к другому парню, моего визита не ожидавшему. Благо, я хорошо запомнила, где комната визионика: прямо рядом со входом.

– Проснись, – велела спящему телу, до пояса прикрытому одеялом.

Соседняя кровать пустовала, но я не рискнула на нее присесть. Противно.

– Рэйвенс, ты решительно спятила, – Анхель сонно потер лицо и нашел меня щелочками приоткрытых глаз. – Это моя спальня.

– И в ней ничего нового. Даже неожиданностей на шторах нет.

– Сегодня главная неожиданность в этой комнате – ты, – хрипло проворчал парень, приподнимаясь и натягивая на худое долговязое тело мятую рубашку.

– Расскажи мне. Прямо сейчас расскажи, – я уселась на пол возле его кровати.

Окно было открыто, и холодный ветер забирался внутрь. Гулял по полу, приподнимал полы серебристой бальной юбки и щекотал лодыжки.

– Держи, – парень кинул мне одеяло, и я замоталась до подбородка. – Что тебе рассказать, катастрофа?

– Как Горди раскрывал ваши дары.

– Я подписывал «неразглашение».

– Гера уже донеразглашалась. Помнишь, что Радьярд сказал? Ее сгубило молчание, – я до боли расширила глаза, и по вискам скатились слезы. – Мне нужно знать, что он с вами делал. Это не стыдно, я могу потом про Шах-Грин рассказать, со мной тоже… как только ни экспериментировали, когда мама уезжала на очередную конференцию…

– Мы с Герой были в числе первых, – неохотно буркнул Анхель. – Может, Гарольд потом усовершенствовал методы, и они стали не так противны. Так или иначе, мы сами согласились. Жертва в обмен на силу, все по-честному.

– Кто чем жертвовал?

– О других я почти не знаю, – он натянул сползшие штаны повыше, наконец перестав меня смущать. – Все случалось индивидуально и без расписания. Когда ты не был готов. Я как-то видел в чашке огрызки испытания для Геры… Она от кого-то убегала, белая, как снег шах-гринских гор. От кого-то невидимого. Ее загнали в ловушку, все, что она могла – прислушиваться к шагам, к хрусту веток…

– А ты? Что сотворил Горди с тобой?

– Я видел смерть. Настоящую, своими глазами. Живое существо вдруг стало… неживым. И я не смог с этим ничего сделать.

– Кого-то убили? – уточнила дрогнувшим голосом.

– Обычный закон природы. Есть хищники, есть травоядные… – Анхель уставился в окно. – Та самка гхарра была очень молодой. С красиво изогнутыми рогами и необычным оттенком шерсти. Розовым.

– Ох…

– Мне оставалось только смотреть, как тухнут фиолетовые огни в ее глазах. Как последние капли жизни вытекают на талый снег, как растекаются пятнами, собираясь в страшные пурпурно-белые узоры… Мои визионы и сейчас бестолковы. Я вижу, но ничего не могу изменить.

– А ты пытался?

– Пытался, – он тряхнул головой и завесился волосами.

Отличная шторка от неприятных собеседников. И без неожиданностей.

– Но вирс не погиб, – напомнила, задумчиво обрисовывая пальцами узор на деревянном полу.

– Не погиб, – кивнул парень, мрачнея в тон небу за окном. – Но его спас не я, а ты. Уж не знаю, что ты нашептала «коту» на ухо, но это вернуло ему силы для борьбы.

– Я просто попросила его дышать, – сглотнула и подняла на Анхеля глаза. – Со мной что-то не так, да?

Глава 4. Пора просыпаться, малыш!

Второе мое пробуждение за эту ночь было таким же резким и волнующим, как первое. Только в этот раз меня вырвал из дремы не собственный неприличный стон, а подозрительный треск.

И это было не то «ведро гвоздей», что обычно сыплется на меня с почтового ящика. Звук более тонкий, высокий, звонкий, словно возле уха раскалывается магический кристалл.

– Иви… Иви… Твой сафаэль… – прошелестела Ризраэль еле слышно.

– И твой! – вскрикнула Джул, перепугав остатки моих нервных клеток.

Кристалл «феи» тоже шевелился на одеяле, от него со скрипом отламывались розовые кусочки.

Комната наполнялась звоном и треском. Риз, помятая и всклокоченная, сейчас даже сильнее напоминала заспанного розового ежика, чем соседка с пола. Я тоже разлепляла глаза с трудом: ночная прогулка до мужского общежития давала о себе знать.

– Надо… задернуть шторы, – зевнула Риз и сонно указала на энциклопедию. – В первые часы после пробуждения… виззарийские призраки… предпочитают темноту…

– Тогда очень глупо с их стороны вылупляться на рассвете, – проворчала настоящая «ежиха», красная, в сердцах дергая штору. – Лучше бы вообще до вечера отложили: я бы еще поспала.

– Мы все бы еще поспали, – мученически покивала «фея», помогая ногтем своему сафаэлю.

Воздух вздрогнул, завибрировал… И наши кристаллы одновременно распались на половинки. Почти тут же из розовых «скорлупок» показался полупрозрачный клюв. Существо с закрытыми глазами сильно напоминало голубую птицу со слипшимися перьями.

Сафаэль Риз был до того неуклюж, что через пару осторожных шагов плюхнулся носом в простыню. Развернулся на спину и раскинул сотканные из магического тумана крылья, обнаружив нежно-розовый прозрачный пух на животе.

– Это трикс с Саци, – сообщила Риз, захлебываясь от восторга.

– Или хавранский попугай… – подкинула ей менее привлекательный вариант.

Я перевела взгляд на свое яйцо: из него до сих пор никто не попытался вылезти. Показалось даже, что скорлупки совсем пустые!

Но это было неправдой. Просто мой сафаэль скрутился в тугой синий «бутон» и прилип ко дну.

– Кхм-кхм, – вежливо напомнила призрачному существу, что от его вылупления зависит мой поход в серваторий. И мешкать не стоит.

– Кто у тебя, Ив? – Риз подняла глаза, с трудом отрывая взгляд от своего крохи, шевелившего крыльями на простынях.

– Какой-то цветок, – пожала плечом, засовывая нос в скорлупу. Оттуда меня что-то пощекотало, и «бутон» зашевелился. – Эй… приве-е-ет…

Синие лепестки всколыхнулись, и резким порывом ветра меня откинуло на подушку.

– Так, это не цветок, – прохрипела я, с опаской возвращаясь к кристаллу. – Из него… дует. Очень ветреная особь.

Во все глаза я наблюдала, как бутон превращается в яркую сине-голубую бабочку. Небольшую, с мой сжатый кулачок. Как она расправляет полупрозрачные, будто бы стрекозиные крылья с мерцающими серебряными прожилками.

– Похоже на редкую хавранскую морфо, – со знанием дела кивнула обладательница «пиратского попугая» с розовым брюхом.

– Морфо-кого?

– Просто «морфо». Красивая дневная бабочка, – улыбнулась фея, не имевшая таких чудесных крыльев.

Мотылек отряхнулся от осколков кристалла и, окруженный рыжими искорками, взлетел под потолок. В полумраке выглядело, будто он соткан из света голубой Цефеи. От осторожных взмахов больше не случалось порывов ветра. Наверное, показалось.

Просто бабочка. Просто красивая. Эй… это считается за вылупленного сафаэля?

Попугай Риз (ладно, уговорила, пусть будет трикс) тоже встал на крыло. И, горделиво нахохлившись, полетел догонять мою морфо. Или моего.

– Нас правда допустят к кристаллу высших знаний? – мечтательно уточнила Риз. – И он скажет нам Ответ?

Она так забавно хмурила белый лоб, что я поняла: формулирует «тот самый вопрос». Я-то свой давно сформулировала…

– Арх, я за эти дни ни разу не заполнила дневник наблюдений!

Стряхнув сонливость, я суматошно нащупала в сумке блокнот и принялась выводить в пустых графах первое, что приходило на ум.

«Воспитание: правильная хавранская литература, неправильные мысли.

Прогулки: в основном ночные, с преобладанием свежего воздуха и едкого вулканического дыма.

Питание: обильное. Слезы, шоколад, сомнения, горькие воспоминания и ярмовый мусс.

Сон: под подушкой.

Опасности для здоровья: бедовая хозяйка, вероятность попасть под огнешар и задохнуться в огнепорте.

Полезная деятельность: участие в расследовании…»

И все в таком абсурдном духе. Кто-то ведь придумал анкету для каменного яйца?

– А я все заполняла. Каждый вечер, чтобы не скучать, пока жду Квента, – Риз подманила пальцами птенца, и тот уселся на ее кулачке, сложив призрачные крылья. – Порой чувствую себя из-за этого пустоголовой квахаркой, но…

– Жду Квента! Жду Квента! – загорланил вдруг… нет, не благородный трикс, а самый настоящий попугай.

– Ой!

– Ой… – мы одновременно сглотнули.

– Каждый вечер! – орал птенец в четырех стенах, и Джул задернула шторы поплотнее. – Жду Квента! Квахарка! Квахарка!

– А его можно всунуть обратно в яйцо? – уточнила Джулиэт, демонстративно затыкая уши. – Эйна ведает, не так тебе нужны те ответы, Риз…

***

Весь следующий час мы вели при попугае чинные беседы, посвященные сеймурской культуре и обычаям Веера. Надеялись, что за сказками о Керракте и Эррене неправильный трикс забудет про Квента, квахарок и пустоголовую Риз.

В конце концов, ей тоже было рано становиться посмешищем. Да и сирра Фервина надеялась получить сафаэлей воспитанных, а не орущих на всю академию стыдную чепуху.

Суетливая птичка с розовым брюхом только казалась глупой. На деле же уже спустя полусферу по памяти цитировала выдержки из энциклопедии. И что-то подсказывало, что имя сына ректора она тоже не забыла…

Застегивая на себе форменное платье, я в сотый раз порадовалась, что мой морфо – просто красивый мотылек. От взмахов голубых крыльев иногда дуло, но совсем слегка, и это не доставляло неудобств.

Глава 5. Запрещенные методы

Арх, мне надо было спрашивать не это! Не кто он, монстр из снов, а кто я. Но было поздно: мостик, перекинутый к знаниям Междумирья, исчез.

Ответ кристалла породил еще больше вопросов. Кто проклял то существо? Почему оно так настырно лезет ко мне в кошмары? И что дурного в тайных желаниях, Эйна меня прибери? Со всеми иногда случается…

– Пустоголовая! Пустоголовая! – продолжал горланить голубой трикс, и сейчас казалось, что он вовсе не о Риз кудахчет.

Мы с феей бродили по запретным уровням, не зная, за что хвататься первым. И куда бежать, расправив потяжелевшие крылья.

Тут были и надежные хранилища, и просторные лаборатории, и маленькие кабинетики магов-ученых. Благодаря читательским с высшим допуском, сегодня мы могли совать нос повсюду.

– Я пойду в магическую оранжерею на седьмом, – Риз воодушевленно облизнула губы, и я прощально кивнула. Мне нужно было на девятый.

Еще одно книгохранилище. Лабиринт темных узких коридоров, уводивших в разделы разных миров. Я быстро нашла указатель «Тантала» и пошла по стрелочкам.

Многие ниши в заговоренных стеллажах пустовали: книги были на руках магов-ученых. Это неудивительно. О закрытом мире информации мало, так что новое поступление сразу же расхватали.

Но мне повезло: в дальнем углу пылилось несколько старых томиков. Судя по потрепанности, ученые успели их изучить вдоль и поперек. Я выписала на бланк заказа наименования и вернулась к регистратору этого уровня.

– Тантала? – с уважением покивала строгая женщина в сером комбинезоне. Тщательно проверила черный камешек на карте, сверилась с внутренними данными серватория. И ушла к стеллажам доставать мой заказ. – Ваш читательский истекает завтра, ланта Рэйвенс.

– Я знаю. Я успею прочитать, – заверила библиотекаршу, с недоверием несущую высоченную стопку толстых книг.

– Хмм… Верните до того, как уровень станет четвертым, а…

– …карета превратится в тыкву, – покивала с пониманием, облизываясь на стопочку. Ради такого я вечером даже клыкастый роман отложу.

– Иви, зачем тебе это? – знакомый голос заставил вздрогнуть.

Хранители храмов знаний имели ужасающую привычку передвигаться бесшумно!

– Пап, я знаю, что у тебя аллергия на Танталу и любое ее упоминание, но у меня есть допуск. На один день, – заявила с неуверенным вызовом. – Всего на один, пап!

Керрактова бездна… Да лучше бы я попалась в обнимку с дамским романом. Папа смотрел бы с меньшим осуждением.

– Ладно, – отец с шумным вздохом отогнал бабочку, вившуюся у его плеча. – Но потом ты вернешься к учебе и забудешь о ерунде.

Его величественный плащ хранителя заскользил по коридорам, и вспомнилось, как папа гулял тут в полосатом халате. Растерянным, забывчивым и помятым от книжных страниц «мистер Рэйвенс» мне больше нравился.

– Поскорее, пожалуйста, – поторопила регистраторшу, нетерпеливо переминаясь на каблуках.

Внутрь пробиралось предчувствие, что что-то непременно случится. Вторгнется в книжную идиллию и помешает чтению, как это обычно бывает.

Тантала плыла в мои руки. От одних названий, тщательно переписанных на бланк заказа, спину щекотало мурашками.

В глубине души я понимала, почему Эмили Харт тогда рискнула. Компас указал на закрытый мир, и она вошла. Без страха, решительно и смело. Так, как я бы не смогла никогда.

Моя мать была единственным путешественником, попавшим туда порталом. Остальные сведения мы черпали из иных миров Веера – кое-где еще сохранились легенды о древних переходах.

В общих энциклопедиях, доступных студентам, Тантала упоминалась бегло. Как весьма живописная земля, наполненная существами, похожими на людей. В тех книгах не было нарисовано проклятых липких чудищ со змеиными глазами. Но я очень надеялась обнаружить что-то похожее в новых потрепанных томиках. Не зря же их хранят под самым куполом, подальше от любопытных глаз?

Закончив оформление, регистраторша вернула книги на стойку. Но, не выпустив из рук, снова убрала вниз. Эй, куда?..

– Что происходит? – я озадаченно проводила книги глазами.

Так быстро надежда меня еще не покидала!

– Прошу прощения, ланта Рэйвенс, но вы не можете их забрать.

– Еще как могу, – покивала уверенно, протягивая руки к вожделенной стопке.

– В вашем читательском только что… – библиотекарь растерянно поглазела на артефакт с бегущими строчками и огоньками. – Вот буквально пару секунд назад появился запрет.

– Запрет? У меня допуск десятого уровня, ланта… эмм… Холив, – прочитала имя на карточке, напряженно сопя. Творилась какая-то арховщина.

– Но вы ученица. Ваши родственники или опекуны решают, какая информация дозволительна.

– И они решили это вот прямо сейчас? Секунду назад?

– Точно так, – кивнула женщина, удивленная не меньше моего. И понесла стопочку обратно в ящики.

Дырявые небеса!

– Хотите сказать, мой папенька наложил запрет на книги о Тантале? – догнала регистраторшу.

Ну я его сейчас! Найду, поймаю, сожму в крепких – удушающе крепких! – объятиях…

– Эм… нет. Их наложила ваша мать.

Я нервно огляделась. Нет, никаких внеплановых чудовищ в серватории. Регистратор, видно, бредит.

– Шутите? – догадалась с ненатуральной улыбкой. – Моя мать на другом конце Сеймура! До нее сейчас сам Арх не докричится…

Живо представилось, как Эмили Харт, «самая гордая гордость Сеймура», готовится к очередной конференции. Как шипит вполголоса, что рождение второй дочери запороло ей всю карьеру.

– А ты попробуй… покричать, – силуэт худой невысокой женщины вынырнул из раздела Керракта.

Да какого рогатого демона?!

Серо-русые волосы, остриженные до плеч и собранные в короткий хвост. Знакомый скрежет металла в строгом голосе. Тугие мышцы, выглядывающие из-под закатанных рукавов рубашки. Фигура, хрупкая только на первый взгляд…

Да, это действительно была моя мать, а не ее правдоподобная иллюзорная копия. А жаль.