Меня проиграли миллиардеру

Пролог

Смаргиваю ненужные слезы и делаю глубокий вдох, безнадежно замерев посреди нашей спальни. Руки до сих пор трясутся, и я не в силах унять дрожь, потому что даже стоя в этой комнате, слышу, как из кухни доносится проклятое женское хихиканье.

Смех чужой женщины не выходит у меня из головы, а перед глазами до сих пор стоит кадр, как она наминает наманикюренными пальчиками член моего мужа. Но это не ревность. Нет. Меня вообще не должно задевать подобное, а тем более причинять боль. Однако почему-то причиняет. Или может, это стонет задетое женское эго, которое весь вечер подначивали насмешливые взгляды.

Я даже не помню, когда мой муж прикасался ко мне как к женщине. Хотя пару раз, не в силах справиться с гормональными перебоями или отчаянием, я даже демонстрировала ему свое желание. Ведь он не трогал меня даже тогда, когда я надевала самое красивое белье…

С тех самых пор, как потерял ко мне интерес, а именно в тот момент, когда попытки зачать наследника исчерпали мужское терпение. И я молю бога, чтобы этот мужчина никогда не узнал о том, что я регулярно принимала противозачаточные. Но делала это лишь потому, что не желала, чтобы ни в чем неповинный ребенок жил в такой же клетке, в которой теперь приходится жить мне.

Наш супружеский союз далек от понятия «долго и счастливо». Это всего лишь выгодная сделка моего отца, не более. Я привыкла к тому, что мое мнение никто и никогда не слышал, да собственно и не хотел слышать. Вот только я никогда не смирюсь и не соглашусь жить в неуважении, никогда не позволю унижать меня прилюдно. И до недавнего времени мне это удавалось.

Андрей Князев – мой муж и тиран в одном лице, и за последний год он стал слишком часто демонстрировать свою истинную сущность. Однако то, что произошло сегодня, уже переходит все границы.

Как же хочется закричать во все горло от той несправедливости, что окружает меня. Я не живу, а существую. И от всего происходящего меня начинает съедать невозможная усталость, что и порождает полное безразличие к собственному будущему.

«А оно у меня есть?» — мысленно усмехаюсь я, только на душе становится еще тоскливей.

Мне осточертела жизнь с этим человеком. Осточертел этот гребаный брак. Но я не могу ничего изменить. И самое ужасное, выход из всего этого кошмара только один… Но он есть. Мне просто нужно быть терпеливой.

— Что ты устроила? — внезапно гремит за моей спиной суровый голос мужа, вынуждая меня вздрогнуть и обернуться. Только сердце начинает биться чаще не от этого, а от того, как обманчиво спокойно он закрывает за собой дверь. И я бы поверила в это гребаное спокойствие, если бы не бешеные злобные глаза Андрея, которые буквально кричат мне об обратном. Они буквально расстреливают на месте. Но я устала бояться своего супруга.

— Не собираюсь обслуживать в своем доме шлюх, — говорю уверенно и четко, глядя в эти проклятые черные зрачки, что уже затягивают последние золотые вкрапления карей радужки.

— У меня была важная сделка, — он раздраженно жестикулирует перед моим лицом, широкими шагами оттесняя меня к стене. — Напомнить твою обязанность? Тебе всего лишь надо было вести себя как гребаная примерная хозяйка!

— Примерная хозяйка? — слишком резко вылетает из моей распирающей от возмущения груди. — Я твоя жена, Князев! Жена, мать твою! И не намерена обслуживать твоих дружков и смотреть, как эта дрянь наминает под столом твой член! Все это видели! — сама делаю шаг навстречу, неразумно позволив себе поддаться эмоциям. — Я не позволю. Не позволю, слышишь?! Я твоя жена, а ты будешь меня уважать, если хочешь в ответ того же! И пока я в этом доме хозяйка, шлюх ты будешь выгуливать на стороне...

Звонкая пощечина заставляет меня пошатнуться, но крепкая хватка на шее не дает рухнуть на пол. Секунда, две, три… Моргаю, но жжение на щеке ни капли не стихает, напротив, распространяется слишком быстро, завладевая мной изнутри, поднимаясь в горло, нос… глаза, прежде чем меня приводит в чувство обжигающее раскаленное дыхание мужа.

— Ты живешь здесь на моих условиях. И не смей выставлять свои, — цедит он, царапая щетиной мою кожу на и без того пылающей щеке. — Еще одно слово, и я трахну обеих в нашей кровати. А потом заставлю тебя спать на этих простынях до конца своих дней, вдыхать запах, который выдолблю из этих сучек. Поняла?!

Молчу, крепко сжимая челюсти и с трудом проталкивая в легкие рваные клочки воздуха.

— Я не слышу, — рычит он, едва не теряя остатки самообладания, о чем свидетельствуют его грубые пальцы, которые еще сильнее впиваются в мою шею.

— Поняла, — сипло выдавливаю я.

— Вот и славно, — муж небрежно убирает от моего горла руку, и я тут же отшатываюсь назад, растирая саднящую кожу и одновременно откашливаясь из-за резкого доступа к кислороду. — А теперь приведи себя в порядок и вернись к столу, — бесцеремонно приказывает Князев, направляясь на выход, но напоследок оборачивается. — Сегодня покер. Оденься, как подобает моей жене, раз уж тебе так хочется играть эту роль, — его губы кривятся в усмешке.

Но проблема в том, что я ушла прочь от стола не только из-за стервы, не слезающей с коленей моего мужа. Было еще кое-что. Взгляд чужого мужчины, благодаря которому я ощущала себя привязанной к нему. Беспомощной. Голой. Горящей от холода его ярких голубых глаз. Задыхающейся от мурашек, покрывающих каждый сантиметр моего тела. Ощущение слишком приятное и в то же время пугающее...

1

Неделей ранее

Уже целый час я пытаюсь сконцентрироваться на книге, ненароком поглядывая, как разговаривают мой муж и отец. Последний регулярно делится своим опытом с Князевым за распитием виски возле любимого ими камина. Ведь именно Князев, благодаря браку со мной, унаследует весь семейный бизнес.

Сына отец так и не дождался, более того, он так отчаянно добивался его от моей матери, что свел ее в могилу. В буквальном смысле. Потому что не успела она прийти в себя после того, как родила меня, — забеременела снова, после чего у нее началась череда выкидышей, что, естественно, совершенно не устраивало отца.

Меня всегда злило, что он относился к ней, как к какому-то контейнеру, всякий раз грозя ей разводом, если она не родит ему наследника. И я безумно жалею, что этот развод так и не успел состояться. Возможно, рядом с мамой моя жизнь сейчас была бы абсолютно другой.

Однако я уже давно приняла свою реальность. Реальность, в которую мой отец окунул меня с головой. Порой мне казалось, что он пытался утопить меня как слепого котенка.

Любила ли я его?

Не думаю. Он просто не дал мне ни единой причины для этого.

Каждый раз, когда я слышала по телевизору его речи о семейных ценностях и погибшей супруге, у меня к горлу подкатывала рвота. Все это делалось лишь для того, чтобы занять выгодную позицию среди конкурентов, ведь он являлся политическим деятелем и владельцем целой империи в нефтяной сфере. И кому, если не собственному наследнику, передать все свое наследие. Но после смерти мамы он окончательно слетел с катушек и, не найдя другого выхода из ситуации, отдал меня в руки мужчины на порядок старше. Отправил единственную дочь в логово самого настоящего чудовища…

От нахлынувших воспоминаний я даже зажмуриваюсь.

Мне было всего двадцать два, когда моя мечта о светлом будущем окончательно рухнула в непроглядную бездну.

Только они не учли одного, я научилась выживать и не теряю надежды обрести свободу. Именно поэтому слушаю их бредни о клиентах и различных компаниях. Ведь я должна понимать, среди каких монстров живу. Знать их слабые места. Недостатки. А также сильные стороны. И то, что они считают меня идиоткой, не способной понять что-либо в их бизнесе, мне только на руку.

— Почему ты передумал заручаться поддержкой зеленых? — прикуривая сигарету, Андрей обращается к моему отцу, а потом откидывается на спинку черного честерфилда.

— Ты еще не слышал? — отец берет бокал и с любопытством подается вперед. — Гаспаров откинулся, и теперь у руля какой-то сосунок, который ни черта не смыслит в нефтяных платформах.

Услышанное вынуждает меня окончательно оторваться от книги.

— Вот как, — Князев с любопытством смотрит на своего собеседника.

— Именно так, Андрей, твоя задача состоит в одной маленькой формальности. Выкупить все акции у крупнейшей компании и владеть ими, — отец салютует бокалом и делает глоток виски. — Ты ведь справишься?

На короткую минуту повисает тишина, а я замечаю грязную ухмылку отца и прекрасно понимаю, что он подразумевает под этим «справишься». Так же как и знаю, о чем в этот момент подумал мой муж. Надеюсь, их конкурент не окажется глупцом и не станет провоцировать Князева, заставляя применять все его ублюдские методы для достижения целей.

— За кого вы меня принимаете, Тимур Юсупович? — Андрей чинно берет бокал и, отсалютовав ему в ответ, выпивает все залпом. — Считайте, что их акции уже наши.

— Мне нравится твоя хватка, — отец одобрительно кивает, — даю тебе неделю, — он поднимается и запахивает полы пиджака, а затем пожимает руку моему мужу. — Тамилана, — вздрагиваю от резкого обращения в мою сторону, — закрой за мной дверь.

Молча закрываю книжку и, оставив ее на тахте, следую за отцом. До самой двери, где он оборачивается и останавливается, прищурившись, глядя на меня.

— Если не хочешь участи своей матери, задумайся над тем, чтобы наконец родить своему мужу наследника.

Сглатываю горечь от его скользкого отцовского совета, неужели у него нет ни капли чести?

Как мама могла полюбить такого бездушного человека?

Будто прочитав мои мысли, отец делает шаг ко мне.

— Ты можешь думать обо мне что угодно, но знай, Тами, любой мой поступок лишь ради твоего блага. — Его тонкие губы оставляют на моем лбу холодный поцелуй, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не отшатнуться, а когда отец наконец отсраняется, незаметно выдыхаю сковавшее меня напряжение.

— Не трать свое время на убеждения, — заставляю себя вздернуть подбородок и открыть дверь. — Доброй ночи, папа.

Отец издает тихий смешок и демонстративно скользит по мне взглядом, отчего по моей спине пробегает холодная испарина. Он даже сейчас смотрит на меня как на товар.

— Твоему мужу есть с чем работать, — успевает бросить он, прежде чем выйти за порог.

Я незамедлительно захлопываю дверь и прислоняюсь к ней лбом. Вот же козел.

Испытывая горечь во рту после короткого общения с отцом, я возвращаюсь в зал, но Андрея там не нахожу. Взглянув на часы, понимаю, что лучшим решением будет лечь спать. Поэтому быстро убираю книгу на место, а потом наклоняюсь, чтобы забрать со столика пустые бокалы…

— Завтра мы идем на важную встречу, — внезапно раздается надо мной низкий бас, и на мгновение я замираю, позволяя колючему жару волнения медленно подниматься по моему горлу. — Тебе следует подготовиться, — продолжает муж, перед тем как я выпрямляю спину и встречаюсь с ним взглядом, чувствуя себя так, будто попала в ловушку.

2

Такая нежная… Ты прекраснее, чем…

Что незнакомец имел в виду? Зачем говорил мне это? И почему я весь день думаю о нем?

Из груди вырывается обреченный стон и, поставив локти на туалетный столик, медленными круговыми движениями принимаюсь массировать виски. Будто умоляю глупые мысли исчезнуть. Только совершенно не замечаю, как попадаю обратно в этот водоворот. Проклятье, вот как мне прийти в себя и престать плавать в облаках?

Я даже не знаю, что меня так зацепило… Его запах? Ласкающий голос? Проникновенный взгляд? Прикосновение? На которое он даже не имел права. А может все дело в сказанных им словах? Да уж, мне, кажется, если богатство измерять по комплиментам, которые жены получают от своих мужей, я окажусь среди них самой нищей. «Господи-и-и», — стону про себя, вот что бывает с женщинами, проживающими без мужского внимания. Даже такая мелочь произвела на меня впечатление. А ведь этого не должно было произойти, я вроде как замужем, как бы абсурдно это не звучало.

Делаю глубокий, успокаивающий вдох.

И все-таки пахнет он действительно чертовски хорошо!

Выдыхаю. Смотрю в зеркало и поочередно вдеваю в уши серьги, а после бросаю на себя еще один оценивающий взгляд. Но в итоге сосредотачиваюсь только на одной точке. А потом медленно провожу по коже кончиками пальцев. Щека. Место, где сегодня были пальцы чужого мужчины. И они очень приятно ощущались на моей коже, даже несмотря на то, что я нахожу поведение незнакомца странным. Да и свое тоже.

— Тебя еще долго ждать? — грохочущий низкий голос Андрея буквально врезается между обнаженных лопаток. И я начинаю жалеть, что это платье делает меня такой уязвимой.

Но помимо этого я чувствую раздражение.

Это все, что он хочет мне сказать? Долго ли меня ждать?

Слепой козлина! Перед ним сидит ухоженная жена. Идеальная укладка, макияж, а в довершение всего невероятное вечернее платье, под которым нет ни лифчика, ни трусиков, потому что такой наряд не предусматривает ношение нижнего белья. Так же как и мой муж не предусматривает использование моей киски.

Однако, кого это волнует?

Внезапно я разворачиваюсь и поднимаюсь из-за столика, заведенная идеей, плохой идеей, но мне просто необходимо проверить одну теорию, чтобы доказать себе, что моя реакция на незнакомца лишь следствие недостатка мужского внимания. 

— Прикоснись ко мне, — прошу в сердцах, приблизившись к своему мужу.

Андрей вскидывает бровь, насмешливо кривя верхнюю губу. Идиот!

Но я не намерена отступать, поэтому сама беру его огромную руку и кладу ее поверх своей щеки. Злясь на себя. На него. И на то, что внутри меня не вспыхивает даже искорка.

Наверное, разочарование слишком явно читается на моем лице, потому что оскал Андрея становится шире, придурок демонстрирует свое превосходство. Животное.

— Ты слишком высокомерна в своей красоте, Тамилана, на меня она давно не действует. Лучше прибереги все свои чары для нашего конкурента. У него не должно возникнуть желание отказать нам.

Сердце болезненно падает на дно желудка, вынуждая внутренности неприятно сжаться. А муж, вместо того, чтобы насладиться этим прикосновением, небрежно похлопывает грубыми пальцами мою щеку, ни на толику не приближая меня к волнению, что я испытала от рук чужого мужчины. Более того, теперь я сама себе противна за то, как наивно ожидала получить нечто большее. Мои ожидания не оправдались, и кроме пренебрежения Андрея, я ничего не чувствую.

— Даю тебе пару минут, чтобы притащить свою задницу в машину.

С этими словами Князев уходит, оставляя после себя лишь разрастающуюся во мне ярость. И желание умыться. Холодный, бесчувственный кусок дерьма! Тяжело дыша, подлетаю к туалетному столику и одним движением сметаю все на пол. И как только звук бьющегося стекла и грохот от не разбившихся бутыльков стихает, я обреченно падаю на пуфик и прячу лицо в ладонях. Я так устала, будто не спала целый год, и мне хочется лишь рухнуть лицом в подушку, а не тащиться с ним на вечеринку в качестве карманной собачки.

— Боже… — Качаю головой. — Как мне пережить этот вечер?

***

Всю дорогу я провожу в компании бесконечных телефонных звонков, поступающих мужу. Но пожалуй, так даже лучше. Лучше быть в тени и наслаждаться моментом, пока у Князева нет времени задеть меня очередной колкостью. Или безразличием.

Только стоит мне представить себя в качестве куклы, очаровывающей конкурента мужа, как с каждой новой минутой мое сердце начинает бешено колотиться. От возмущения. И, наверное, чувства горькой обиды. Порой мне кажется, если для достижения своих целей Князеву потребуется положить меня под кого-то, он, не раздумывая, согласится на это.

Но самое абсурдное, что я не знаю, есть ли у меня выбор? Осмелюсь ли я отказать? А если осмелюсь, как далеко смогу убежать?

Вероятно, не дальше собственных мыслей. Но, несмотря на это, в последнее время глупая идея сбежать становится слишком навязчивой. И сладкой.

Так. Хватит. Мне нужно успокоиться и постараться вернуть себе холодный рассудок. Только слезы разочарования все же подступают в горло жгучим комом. Потому что знаю, Князев никогда не отпустит меня. А попытка улизнуть от него лишь приведет мужа в ярость… Нет. Этим я лишь сделаю себе хуже. Да и что я могу? Топнуть ногой и высказать свое фи, которое абсолютно никого не волнует?

3

РОМАН

Я прекрасно знал, кто такой Бармалей и никогда бы не влез с ним в бизнес .Никогда.

Но она стоит любого риска.

Однажды года три назад увидев эту женщину на подобной вечеринке, я больше не смог выбросить ее из головы.

И я презирал Князева за то, что он убивал ее, заперев в клетку, подобно пойманной птице, в то время как сам вечно трахал грязных шлюх. Чертов идиот совал свой член в самые грязные дырки города, когда у самого под боком была чистейшая ангельская плоть, с шелковистыми волосами, глазами цвета холодного индиго и алыми, пухлыми губами, вкус которых я дико хочу ощутить. И я добьюсь своего. Потому что умею ждать.

Блядь, стоило только подумать о том, каким будет наш первый поцелуй, как мой язык свело от желания, а горячее покалывание пересчитало каждый позвонок. Да, определенно будет вкусно. Почувствовать ее всю. Но сейчас я всего лишь неспешно танцую с Тамиланой, невинно прижимая ее хрупкое тело. Тело, которым желаю обладать совершенно иначе. Но позже. А пока наслаждаюсь предоставленной мне возможностью оказать Князеву честь и станцевать с его супругой.

И это еще раз доказывает, какой он идиот. Я никогда бы не позволил, чтобы моей женщины коснулись руки другого мужчины. И плевать, с каким умыслом.

Черт возьми, жена у этого ублюдка и в самом деле настоящий ангел во плоти, но ее глаза и холодное выражение лица говорят мне об одном. Сердце Тамиланы давным-давно превратилось в лед. И ее реакция на мое прикосновение во время утренней встречи лишь подтверждает, что она не привыкла ни к чему подобному. И да, голубоглазая кошка решила поиграть, сделав вид, что впервые видит меня. Но даже сейчас я чувствую, как она контролирует себя. Как от малейшего прикосновения ее кожа покрывается мурашками. А каждая маленькая провокация вызывает в ней ярость. Надменная и смертельно красивая. Господи, это лучше, чем я мог себе представить. Гордая красота, которой она обладает в совершенстве. Дразнит меня ею. Вызывает голод. Неутолимую жажду.

— Спасибо за танец, — наконец я слышу порыв ее волнения, когда сам кажусь непозволительно расслабленным. Настолько, что даже не заметил, как этот танец подошел к концу. И я, блядь, не хочу ее отпускать.

Но все же плавно убираю ладонь с обнаженной спины Тамиланы, мгновенно ощущая разрастающееся внутри жжение противоречий. Я играю с огнем. Но ничего не могу с собой поделать. За сегодня я дважды держал эту женщину в своих руках и, черт возьми, уверен, теперь сон для меня станет еще большей казнью. Ведь после этого танца даже во сне она будет ощущаться самой что ни на есть проклятой реальностью. С запахом цветов.

— Андрей говорил о красоте ваших глаз?

На мгновение она впадает в ступор, то ли не понимая моего вопроса, то ли не зная, что на него ответить. И это лишь вызывает у меня желание продолжить. Интересно, как легко ее можно заставить покраснеть? Уверен, это совсем не простая задача.

И я мечтаю, чтобы это было так. Ведь тогда обладать ей будет еще слаще. Видеть, как я стану тем, кто сменит лед на пламя. Совсем скоро так и будет. Ледяная броня снежной королевы падет. А пока я наслаждаюсь ее прекрасным телом, которое так изумительно ощущается в моих руках.

Миниатюрная девушка с неповторимым ароматом. А это чертово платье, облепляющее ее как вторая кожа, провоцирует мой член болезненно налиться кровью. Она слишком хороша, чтобы быть реальной.

Но понимание того, что я слишком долго держу в объятиях чужую жену, вынуждает меня отстраниться. Лишний шум мне сейчас ни к чему.

— У вас красивое имя, Тами. — Беру бокал шампанского у проходящего мимо официанта и предлагаю ей.

Правда Снежная королева принимает его не сразу, а когда решается, тут же подносит к розовым губам, но потом простреливает меня ледяным вкраплением голубой радужки.

— Тамилана, — раздается шелест ее тихого голоса, прежде чем она делает маленький глоток. И будь я проклят, когда взглядом прослеживаю путь напитка по этому красивому горлу… — Я предпочитаю полную форму своего имени.

Сглатываю, но не подаю вида, что эта женщина обыграла меня. Она хоть понимает, насколько опасной может быть?

— Так же как и предпочитаете выбирать максимально провокационные наряды?

Ее бровь мгновенно выгибается.

— Мое платье соответствует вечеру. Что вас не устраивает?

Она смотрит на меня слишком внимательно. Только теперь я больше не чувствую того волнения, что исходило от ее тела, когда она была в моих руках. Но я намерен это исправить.

— Если бы вы были моей женщиной, — чуть склоняюсь, чтобы добавить более низким голосом ей на ухо: — я никогда бы не позволил вам надеть платье без белья в такое людное место. Подобные наряды предназначены для более интимных моментов.

Ее дыхание меняется, становится прерывистым, и я сразу же улавливаю эту перемену.

Уголки моих губ слегка дергаются вверх.

Сомнений нет, я волную ее. И это лучше чем кайф от крега.

— Но я не ваша женщина, — спустя пару минут прилетает мне дерзкий ответ, и  я отстраняюсь.

А вот ты и покраснела.

Мозг мгновенно охватывает губительное пламя, и единственным моим желанием остается она. Прямо сейчас задрать это гребаное платье, толкнуть ее к стене и врезаться в нее своим телом…

Сжимаю челюсти, невольно теряя самообладание.

4

Последующие дни несутся так быстро, что я не успеваю отдышаться, пытаясь догнать время и не сойти с ума от того, что происходит вокруг. Как я и предполагала, газеты с абсурдными заголовками и фотографиями, на одной из которой запечатлена танцующая пара, а на другой известный бизнесмен в компании продажной сучки, разлетелись по всем киоскам, и, естественно, по интернету. Эта тема как кусок мяса, брошенный голодным псам.

И я бы игнорировала всю желтую грязь, однако Наталья, супруга компаньона моего мужа, лишает меня этого удовольствия, заваливая скринами комментариев в ватсап. Даже несколько видео прислала. И конечно же, я посмотрела их, а сейчас, стоя у окна в комнате, зачем-то снова включаю последнее, поддаваясь слабости и вспоминая о Романе.

Стоит мне лишь представить, как горячая ладонь скользит вдоль моих позвонков, все в груди сразу же превращается в хаос. Этот мужчина определенно вызывает много побочных эффектов. Особенно в моей голове...

— Приведи себя в порядок и спустись наконец вниз, гости придут с минуту на минуту!  — вздрагиваю от неожиданности. — Надеюсь, тебе не нужно напоминать, как должна вести себя примерная жена и хозяйка, — снова раздается голос мужа, и я прикусываю губу, понимая, что мысленно уже наставила ему рога. Хотя уверена, они станут для него отличным аксессуаром.

На мгновение прикрываю глаза, а потом оборачиваюсь.

— Конечно, милый, — сладко язвлю в ответ. — Может, что-то еще? Чем развлечь твоего главного гостя? Показать ему семейный альбом, или… — вскидываю брови, будто меня озарила отличная идея, и полностью поворачиваюсь к нему. — Или может стоит весь вечер отсасывать ему под столом, чтобы ты смог обыграть его?

Андрей цокает, качая головой, а злые глаза изучают мое лицо.

Уверена, если бы у него была возможность, он бы одним лишь взглядом свернул мне шею.

— Не вздумай испортить этот вечер, Тамилана, — предупреждает с каким-то злорадством. — Последствия тебе не понравятся.

Я молчу, просто смотрю на него, больше не рискуя провоцировать этого бычару.

Удовлетворенный моим молчанием, Князев засовывает руки в карманы брюк и уходит.

Испортить вечер? Как можно испортить то, что заранее обречено на провал? 

Испустив тяжелый вздох, я направляюсь в гардеробную, уже наперед зная, что сегодня выберу самое простое и закрытое платье. Хотя бы с помощью ткани, пусть лишь так, но мне очень хочет скрыться от всех.

Хватит того, что на той вечеринке я ощущала себя голой. Особенно когда Гаспаров не упустил из вида нюанс моего наряда.

Пошли они все. Ей-богу, в окружении таких козлов в пору задуматься о смене ориентации. Я устала быть предметом пользования.

Меня одолевают невеселые мысли, и в итоге я прихожу в бесполезную ярость, ведь в данный момент не в силах изменить свою жизнь. А нарываться на кулак Князева, нет, не хочу.

Но ведь Роман не такой. Он не злой и не причинил мне боль. Даже и намека на это не было. Наоборот... Черт возьми, да он не сделал абсолютно ничего, за что я смогла бы его возненавидеть, если только за реакцию собственного тела, которое трепещет при мысли о том мужчине и его руках. Что крайне глупо, ведь по сути, я видела его лишь раз, и между нами ничего не было.

Ничего, кроме танца и того прикосновения…

Качаю головой и выбрасываю из нее ненужную чушь. Не стоит уделять этому много внимания. Сегодня все закончится. Сегодня мой муж оставит Гаспарова в дураках, и лучше бы он согласился на первое предложение, ведь в покере Князеву нет равных. Этот дьявол легко и просто завладеет всем, что ему нужно, а после у меня больше не будет причин нервничать по поводу предстоящей встречи с Романом. Потому что мы больше никогда не увидимся.

Почему я вообще об этом думаю? Глупости какие-то.

Убираю волосы в хвост, слегка подкрашиваю ресницы и напоследок бросаю оценивающий взгляд в зеркало. Мне нравится, как я выгляжу. Все гармонично. Скромно. Темно-серое платье-свитер в пол с длинными рукавами и высоким горлом, простое, но такое любимое, неброский макияж и аккуратно собранные локоны. Мечта священника. Вот только я замужем за самим Сатаной. Но я буду не я, если откажу себе в удовольствии досадить своему мужу таким невинным способом.

Не станет же он бить меня за выбор платья?

Приведя себя в порядок, я спускаюсь в обеденный зал, чтобы накрыть стол для ужина. Конечно в нашем доме имеется прислуга, но в основном готовка и уборка лежит на мне, потому что этого хочет мой муж. Правда я и не возражаю, ведь это единственное, что помогает мне не сойти с ума в браке с самым настоящим чудовищем. 

Звонок в дверь нарушает мое мнимое спокойствие и, быстро закончив  с сервировкой, я поправляю платье и устремляюсь следом за Князевым встречать гостей. Примерная жена, этого же он от меня ждет?

Вот только поровнявшими с ним, вместо комплимента получаю осуждающий взгляд. Хорошо, что у него просто напросто нет времени, чтобы испортить мне и без того напряженное настроение. А потом моя приветствующая улыбка меркнет окончательно, стоит мне понять, какие гости переступают порог нашего дома. Я даже немного теряюсь, потому что вместе с его коллегами приходят не их законные жены. Я прекрасно знаю, кто эти девушки.  

Одну из них я запомнила особенно хорошо.

А когда они по очереди сбрасывают сумочки на мои руки и тут же поочередно прижимаются пухлыми губами к щеке моего мужа, я едва не теряю самообладание. Не знаю каким чудом, но у меня хватает сил, чтобы без слов выразить Князеву все одним только красноречивым взглядом: Какого, блядь, хрена?

5

Мне потребовалось еще пару лишних минут, чтобы собрать себя в единое целое после произошедшего внутри землетрясения. А случилось оно по вине мужчины, который явно дурно на меня влияет.

Чертовски самоуверенного мужчины, считающего, что Князев спокойно отдаст то, что давно принадлежит ему.

Вот только заявление Романа о том, что он намерен забрать меня, с каждой секундой пугает все сильнее. И я не могу понять причину этого.

Во-первых, не думаю, что такое вообще возможно. Во-вторых, даже если бы его слова теоретически оказались правдой, с чего мне боятся?

Худшей жизни, чем с моим мужем, просто-напросто быть не может.

Так почему же меня так волнуют слова Гаспарова?

Наверное потому, что от них повеяло будущим. Будущим, которого с Князевым я никогда не увижу. Но в моем случае мечты равносильны убийству, ни к чему тешить себя надеждой и верить, что я смогу уйти из этого брака. Это возможно лишь в одном случае, если я стану вдовой…

Поправив волосы и платье, я все-таки возвращаюсь обратно за стол, вот только оказываюсь не готова к тому, что об моего мужа потирается та самая сучка. На глазах у всех.

Нет, черт возьми, конечно, причина не в ревности, мне просто больно от унижения, какое я чувствую по вине этого мудака!

— Нужно просто перекрыть им кислород, — вальяжно ведет беседу Князев, держа одну ладонь на бедре шлюхи, сидящей у него на коленях.

— Мой человек уже занялся этим, — отвечает ему Стахов, ведущий юрист компании, на что Андрей утвердительности кивает.

— А вчерашняя проверка? — теперь он обращается к девке, что у него на коленях. Карина, кажется.

— Можешь не переживать, я прекрасно нахожу общий язык с мужчинами, — томным голосом воркует силиконовая кукла, будто нарочно подставляя свою грудь под нос моему мужу. О да, такими бидонами похвастаться я не могу.

— Конкретнее, — замечаю, как выражение лица Князева становится жестче, и он, игнорируя подсунутое под нос «богатство», сжимает девке бедро, явно причиняя боль.

Карина прочищает горло и демонстративно распрямляет плечи, бросая на него строгий взгляд.

— Андрей Владимирович, деньги поступили на банковский счет. С лицензией проблем нет, — заявляет стерва уже профессиональным тоном, после чего манерно берет бокал вина и делает глоток.

— Умница, — тон Князева смягчается, и на его губах появляется тень улыбки, пока он одобрительно кивает, похлопывая по заднице все еще сидящую на нем стерву. Будто его совершенно не волнует, что я могу в любой момент вернуться. Ублюдок. — Так, думаю, самое время обсудить правила игры, — с явным посылом для нового гостя резюмирует муж.

— Они чем-то отличаются от правил обычного покера? — Роман присоединяется к разговору, сосредоточенно глядя в сторону хозяина дома.

— Нет. Но есть один нюанс. Мы не играем на деньги.

— И каковы же ставки? — уверенный голос Романа звучит слишком приятно для подобной компании. Он не знает, куда пришел. Вокруг него акулы бизнеса. Интересно, какую иерархию в этом обществе занимает Гаспаров? Позволит ли откусить себе руку, или нет?

Мысли о чужом мужчине немного отвлекают меня, пока я снова не замечаю Андрея. Он подзывает Карину к себе, после чего прижимается губами к ее уху и что-то нашептывает, водя пальцами по ее спине.

Волна какой-то непреодолимой горечи захлестывает меня с головой, и я чудом удерживаюсь на ногах. Однако уйти у меня не получается, потому что в следующее мгновение скрип половицы привлекает ненужное внимание, и кое-кто из гостей замечает меня в проходе, в том числе и Роман. И его взгляд просто убивает.

Почему он смотрит на меня вот так? Почему заставляет желать его поддержки?

Ведь из сидящих за столом он, по всей видимости, единственный, кому так же неприятно терпеть происходящее. Я вижу это по злости с примесью презрения, таящихся в глубине его глаз.

Мое горло сжимается, когда понимаю, что эти яростные чувства Гаспаров адресует моему мужу, снова внимательно глядя на него.

Разговор окончательно стихает, и в мою сторону поворачивается сам Князев. Подонок смотрит на меня так небрежно, будто на пороге дома стоит дворняга, а не его собственная жена!

Неприятная тишина затягивается, позволяя отвратному чувству застрять у меня в горле.

— Тамилана, спасибо за ужин, — как ни в чем не бывало обращается ко мне Андрей, одновременно хлопая по бедру оседлавшую его шлюху. Девка нехотя поднимается и, прострелив меня надменным взглядом, пересаживается обратно на свое место. Гребаная сучка! — Давай, — кивком подзывает меня, — убери все со стола, скоро начнется игра.

Начнется игра? Убери? Твою мать! Он совсем охренел? Почему он так со мной обращается? Чем я заслужила все это дерьмо?

— Я больше и пальцем не пошевелю в этом доме, — цежу сквозь зубы и вздергиваю подбородок, в ответ на это глаза Князева мгновенно вспыхивают угрозой. Но у меня нет сил остановиться. — Карина неплохо пользуется твоими коленями, думаю, справится и со всеми остальными обязанностями. Хорошего вечера, — последняя фраза вылетает из меня так непринужденно, что меня задавливает ложное облегчение, а после я разворачиваюсь и пускаюсь прочь. Но чувство облегчения обманчиво, потому что я знаю, Андрей заставит меня пожалеть о сказанных прилюдно словах.

6

РОМАН

Черт возьми, у нее отличная маленькая задница. Я уже сижу за столом, а мысленно все еще прижимаюсь к ней.

Не знаю, зачем сослался на необходимость отлучиться в туалет, а сам пошел следом за Тамиланой.

Но стоило мне увидеть, как сокрушенно она склонилась над раковиной, я остановился как вкопанный. Девушка выглядела такой слабой и разбитой, что мое несуществующее сердце дало новые всходы.

Видеть ее боль… Нет, это слишком.

Я знал, как он с ней обращался. Прекрасно понимал это, но сидеть за одним столом и наблюдать, как ублюдок унижает собственную жену, выставляя чертовой прислугой... Да, именно прислугой, а не хозяйкой дома, то и дело на ее глазах любезничая со шлюхой, которую не смущало присутствие жены.

Черт возьми, да я готов всадить Князеву пулю в лоб только лишь за то, что он не замечает, какое сокровище живет с ним рядом. Нежная, с белоснежной, ослепляющей взор, кожей, голубыми и глубокими, как два океана, глазами. А еще розовыми, манящими губами, которые, хочется верить мне, однажды откроются и выпустят стон. С моим именем.

Какой же я дурак…

Сложно контролировать себя, когда в руки попадает желанное. Тем более, когда это желанное – женщина, сводящая тебя с ума. В буквальном смысле этого слова. Я понимал, как рисковал переступить черту на территории Князева, но, блядь, искушение вытесняло меня из собственного тела. И мне потребовались все имеющиеся силы, чтобы оторваться от Тами. Ведь соблазн продолжать, касаться ее, был чертовски сильным. Губительным. И, проклятье, охрененно заманчивым.

Хотелось ли мне вцепиться в ее чувственные розовые губы? Безусловно. Я продал бы себя в рабство самого Ада, лишь бы наконец вкусить ее. Но я долго ждал, подбирался к своей цели, словно подбитый хищник. Хромал, падал и полз. Сквозь кровавые следы, маскируя их гребаным безразличием. Я сам себя загонял в эту смертельную ловушку. А теперь увяз слишком глубоко, где-то за пределами разума, чтобы отступить и отпустить то, что, безусловно, уничтожит меня.

Однако я больше не могу видеть, как она мучается в браке с этим ублюдком. Не знаю, чье презрение сильнее: мое к Князеву, или его ко мне. Вот только мое вызвано совершенно бескорыстным чувством, а в его алчных глазах явно горит лишь жажда власти.

Правда, меня подкупает то, что он не видит во мне опасности.

Чертов идиот, сам помогает мне приблизиться к своему криптониту. И я уже не остановлюсь.

Хочет поиграть в карты? Выиграть акции, доставшиеся мне после смерти дяди? Знаю, его интересуют только они, и я почувствовал себя счастливым сукиным сыном, когда отказал ему в тот вечер. Думает, меня интересуют деньги? Долбаные бумажки не предел моих мечтаний. Имеющихся у меня средств хватит на безбедную жизнь не только для меня, но и для будущих внуков.

Но, если он так хочет заполучить компанию моего покойного дяди… Пусть попробует. Мне есть чем ответить. И я готов рискнуть ради своей ставки.

Звонкий женский смех вырывает меня из мыслей как раз тогда, когда я замечаю растерянную, замершую в проходе Тамилану. Ее остекленевший взгляд направлен на мужа, колени которого занимает задница одной из шлюшек. Однако, насколько я успел понять, девка как-то связана с его фирмой, раз совсем недавно они обсуждали рабочие моменты.

Не один я становлюсь свидетелем малоприятной сцены, которая вызывает на лице Тамиланы гримасу отвращения.

— Тамилана, спасибо за ужин, — голос ее ублюдка муженька нарушает затянувшуюся тишину. Но потом Князев все-таки хлопает по бедру оседлавшую его шлюху. Девка нехотя поднимается и, задержавшись взглядом на Тамилане, пересаживается обратно на свое место. — Давай, — он кивком подзывает жену, — убери все со стола, скоро начнется игра.

Услышанное окончательно приводит ее в бешенство, вижу это по тому, как ярко вспыхивают волшебного цвета глаза девушки.

— Я больше и пальцем не пошевелю в этом доме, — яростно произносит Тами и вздергивает подбородок. — Карина неплохо пользуется твоими коленями, думаю, справится и со всеми остальными обязанностями. Хорошего вечера, — произносит эти последние слова, прежде чем разворачивается и уходит прочь.

Князев с силой сжимает стакан с виски, а потом молча подрывается с места и пускается следом за ней.

Проклятье!

Внутри меня все переворачивается, боль затапливает остатки разума, и мне с трудом, но удается удержать себя на месте...

— Эй, красавчик, хочешь, я составлю тебе компанию в игре? — отвлекает меня игривый голосок и я выдыхаю громче положенного, а когда поворачиваюсь в сторону говорящей, вижу, как она томно подмигивает мне. Одна из девушек весьма дружелюбной профессии. — Я умею делать отличный массаж… плеч, — едва не заливаясь хохотом, выпаливает девица и приникает пухлыми губами к бокалу, не отводя от моей персоны многообещающего взгляда.

Как любезно со стороны Князева пригласить проститутку и для меня.

— Прости, милая, я играю в одиночку.

— Такой скрытный, — томный вздох, и я чувствую касание хрупких рук на своем бедре. — Ты очень опасен, верно? Иначе тебя бы здесь не было, — возле моего уха раздается шепот той самой девушки, предложившей размять мои плечи, а затем я ощущаю, как ее губы обхватывают мочку, и горячая волна пробирает мой позвоночник от наглости девицы. — Мне нравятся такие, как ты. — Ее рот буквально поедает мою ушную раковину, в итоге вынуждая меня отстраниться и встретиться с большими, полными восторга глазами соблазнительницы. После этого бегло окидываю взглядом и сам предмет искушения. Симпатичная мордашка, выдающаяся тройка, красивое тело, в любой другой ситуации я позволил бы этим губам гораздо больше. Но сейчас меня волнует совершенно другая. И мое возбужденное состояние никак не связано с тем, что тонкие пальцы наглаживают мое бедро. — Сыграй на меня.

— Не думаю, что это то, что мне нужно, — заявляю ей с хладнокровной улыбкой, и тут ее рука замирает, а спустя мгновение покидает мое бедро. Так-то лучше. Не люблю, когда женщины переходят границу. — Найди себе другую жертву, — подмигиваю ей. — Веселой охоты.

7

Резкий вздох вырывается из груди с той же скоростью, с какой кровь отливает от лица.

Как он мог позволить сделать меня гребаным трофеем?

А потом еще более ужасающая догадка разбивается о мой шокированный мозг. На кухне Роман сказал, что заберет меня, я все не могла понять, каким образом, поэтому даже выбросила эту глупость из головы, особо не поверив словам самоуверенного подонка. Вот только сейчас, глядя в невозмутимое лицо Гаспарова, понимаю: он либо сумасшедший, либо глупец. В принципе и то и другое крайности, не предвещающие ничего хорошего.

— Парень, да ты глупец, у тебя была возможность выбрать что угодно, — саркастично посмеивается мой муж, и его поддерживают сидящие за столом. — Но, хоть моя жена и не стоит того, что у нас на кону, я согласен. Выигрыш будет вдвойне приятней, — продолжает он насмехаться, а я окончательно падаю духом. — Многомиллионные акции против месяца с моей женой…

— Нет!

С бешено колотящимся в груди сердцем я подрываюсь с места, но меня тут же грубым рывком опускают на стул, а потом возле уха раздается рычание моего мужа:

— Не смей сомневаться в моей победе. Эти акции станут моими. И ты тоже останешься со мной.

Часто хватая ртом воздух, я не нахожу, что ответить своему мужу, прежде чем грубая рука покидает мое предплечье. Но даже жжение на коже под платьем едва ли сравнится с той болью, которая разрывает мою душу. Акции, акции, акции… Князев совсем свихнулся на этом проклятом бизнесе.

— Забавно… — шепчу себе под нос, пребывая в полном отчаянии, а в ушах стоит фоновый гул, потому что я отказываюсь понимать происходящее и совершенно ничего не слышу. Кажется, я даже ничего не вижу, чувствуя себя своего рода сторонним наблюдателем.

Интересно, если бы мой отец присутствовал, могла бы я рассчитывать хоть на жалкую каплю его поддержки… или сочувствия? Нет, все-таки хорошо, что он не смог явиться, какой бы не была причина его отсутствия.

— Играем один раз, — долетает до моего затуманенного рассудка голос Гаспарова. — На новой колоде.

И вот в эту секунду действительно наступает настоящая тишина, а на стол прилетает что-то тяжелое.

Я с опаской поворачиваюсь в сторону мужа и понимаю, что вся его уверенность теряет своей шлейф благородности. Сейчас с него будто сняли десятки скользких слоев лживых оболочек.

Но уверена, это видно только мне. Слишком жесток этот человек, чтобы показывать малейшую трещину в своей броне. Только я знаю, что он не отступится, потому что никогда не позволит своей бараньей гордости уступить место слабости и разуму. Лишь я понимаю, что сегодняшняя игра может перевернуть всю мою жизнь с головы до ног. Принести деспотичный хаос. Разрушить меня окончательно. Уничтожить останки шаткой гордости. А самое ужасное в том, что уйти мне никто не позволит.

Я будто погибаю между молотом и наковальней, зная, что сегодня моя судьба зависит от случайной карты…

Но я пойду до конца, потому что у меня с отцом есть один маленький секрет, точнее это секрет отца, о котором я обязана молчать. И молчать в моих же интересах. А, следовательно, я в любом случае буду марионеткой в руках мужа, потому что пожертвую всем, лишь бы подобная участь не настигла мою младшую сестру.

К сожалению единственное, что я знаю о ней, нас разлучили в день, когда она родилась…. Ту, что до тридцатой недели считали мальчиком. Но когда на свет появилась девочка, после родов которой скончалась моя мама, отец обезумел, и младенцем отправил ее в пансион в Англии.

Никто не мог ничего изменить, а мне повезло только в том, что я была первенцем. Отец не скрывал от меня этой информации и каждый раз обещал, что познакомит меня с сестрой, даже фотографии показывал, по которым я много лет пыталась найти ее.

Вот только что я могу, когда сама нахожусь в темнице с чудовищем? Да и кто мне поможет? Везде правят власть и деньги. А мой отец сполна снабжен и тем, и другим.

И вот с чего любить мне этого подонка, гордо звавшего себя отцом?

Одну отправил в интернат, другую в лапы монстру, шантажируя жизнью маленького, ни в чем не повинного ребенка. Папа напрямую говорил, что если не я, то моя пятнадцатилетняя сестра выполнит то, что предназначено мне, но если я буду послушной, весть о еще одном живом ребенке Айдарова останется в тени, как и было все эти года.

Разве могла я пожелать такой участи невинному существу, тем более ставшему копией моей мамы. У малышки был шанс жить другой жизнью, это в итоге и стало моим наваждением. Не допустить, чтобы еще одна женщина из нашего рода угодила в ловушку проклятой судьбы, где женское слово никогда не имело веса, где женщина была только имуществом мужа. Или средством получения наследников.

Я помню день, когда впервые увидела Князева. В ту ночь моя подушка была пропитана горькими слезами, с которыми я на коленях и приползала к отцу, умоляя не отдавать меня ему. Однако его воля оставалась непоколебимой. Так же как и воля Князева, пожелавшего обладать одной среди миллионов красивых женщин. Именно мной.

Только по этой причине я терплю эту жизнь, и Князева, потому что, даже если наложу на себя руки, пострадает моя младшая сестра, ведь она займет мое место. Невинная девочка, совсем неготовая к этому варвару. Он сломает ее, как хрупкую бабочку. Так же, как отец сломал мою мать. И это проклятье никогда не закончится.

Не знаю, чем я отличаюсь от них, почему все еще дышу и даже пытаюсь бороться. Но я пообещала себе, что ради нее вытерплю и когда-нибудь выберусь из этого ада, а потом заставлю отца отдать мне сестренку и вместе с ней исчезну. Начну все сначала…

8

— Игра закончена!..

— Охренеть!..

— Ничего себе!..

Голоса и возмущенные вздохи смешиваются в единую палитру, пока я сижу на месте с грохочущим под ребрами сердцем. Грудь пробивает тревожная дробь, на ладонях появляются капельки холодного пота. Это ведь просто игра, верно? А мой муж никогда не смирится с проигрышем…

— Выиграл, красавчик, — верещит одна из девиц, будто на короткое мгновение выбивая из моих ушей затычки, но потом все снова смешивается в единое месиво глухих звуков.

Кто-то из мужчин подначивает мужа на реванш, кто-то послать Гаспарова к черту, а кто-то просто шокировано матерится, будто из него изгоняют дьявола. Спустя несколько глубоких и бесполезных вздохов на меня окончательно обрушивается реальность происходящего. Среди которой я все еще дышу.

Князев опозорен. Унижен. И чувствую, с меня еще спросят за игру, все это лишь вопрос времени.

Когда муж резко бьет кулаком по столу, заставляя всех гостей заткнуться, я вздрагиваю.

— Тихо, — мрачно гремит Андрей, прежде чем делает затяжную паузу, после чего откидывается на стул, и на его лице появляется привычное презрительное выражение. Якобы он все еще на коне, а мы шелуха, прилипшая к ботинкам. — Что ж, как говорится, карточный долг – дело чести.

«Ты ублюдок!» — мысленно кричу я и поворачиваюсь к Князеву, впиваясь в него взволнованным и одновременно осуждающим взглядом, совершенно не веря ни глазам, ни ушам, свидетельствующим о том, что он принимает поражение. Господи, он меня убьет…

— Кто-то угодил в свою же ловушку? — торжествующе подытоживает Роман, и я невольно обращаю на него свой взгляд. О да, его улыбка тоже торжествующая. Хотя больше походит на азартный оскал хищника. И сейчас раздражает меня ни меньше поведения мужа.

— Ловушка, — злобно усмехается Князев. — Смотри осторожней, карма та еще сука. Но раз выиграл, забирай свой приз.

Приз? Нет! Как он может так поступить со мной?!

— Ты совсем обезумел! — подскакиваю с места и всеми силами показываю ему свою ярость. Мечтая, чтобы мой взгляд был способен придушить его силой ненависти, что так болезненно овладевает мной. — Я твоя жена, а не вещь, которую можно отдать! — голос предательски дрожит, но каким-то образом я все еще стою в доминирующей позе.

Андрей в свою очередь жадно обводит мою фигуру блестящими глазами, в которых я вижу страшных монстров и пугающую темноту. А потом он демонстративно запускает свою ручищу мне под юбку, отчего я вздрагиваю и ощущаю, как щеки мгновенно заливает жаром.

— Я был не прав, парень, — издевается бородатое чудовище. — Она хороша, — муж отвешивает мне грубый шлепок и, не выдержав такой грубости, я с раздражением освобождаюсь от его руки.

— Андрей, прекрати! — цежу сквозь стиснутые зубы, всеми силами пытаясь абстрагироваться от окружающих меня глаз.

— Месяц. И потом Тамилана сама выберет, с кем ей остаться. — Услышанное пулей влетает в ухо, и я тут же оборачиваюсь в сторону говорящего. — Из одной игры вытекает другая. Потрясающе, правда? — Гаспаров равнодушно отпивает глоток вина и тихо опускает бокал на стол.

Он чересчур спокоен. Чересчур уверен в себе. Чересчур раздражает меня этим! Каждое его движение, слово, взгляд, все они наполнены вкусом победы.

— Ты чертов ублюдок, Гаспаров! Но мне нравится ход твоих мыслей. Я согласен.

С глухим аханьем поворачиваюсь к мужу. 

— Князев?! — шокировано выдыхаю я, едва не падая в обморок от происходящего. — Ты совсем уже ополоумел?!

— Рот прикрыла, — слишком грубо прилетает в мой адрес, из-за чего мне до безумия хочется с кулаками набросится на мужа и привести его в чувство. Он ведь сам меня отдает! За что тогда так больно бьет меня словами?

От горькой обиды в груди все спирает адской резью, а глаза застилает гремучая пелена слез.

— Я никогда тебе этого не прощу, Андрей.

— Еще слово, и ты при мне будешь ему отсасывать. Забыла, кто я?

Зажмуриваюсь, медленно сминая пальцами подол платья, прежде чем смиренно произнести:

— Нет, милый. Ты слишком часто напоминаешь о том, какой ты подонок!

Муж в секунду превращается в разъяренного зверя и подрывается с места, а я будто приросла к полу, готовая к наказанию, вот только внезапно Гаспаров останавливает Князева расслабленным, но в то же время резким движением руки.

— Подожди, пять минут назад эта женщина стала моей. Разберешься с ней через месяц. Если повезет, а если нет… — Роман насмешливо кривит верхнюю губу, после чего мягко обращается ко мне: — Тамилана, у тебя есть десять минут, можешь взять самое необходимое, пока я закончу обсуждение формальностей с твоим мужем. Кстати, красивое платье, не снимай его. Надеюсь, в моем доме оно мне понравится еще больше.

Каждое сказанное слово попадает в меня удар за ударом, провокация чистой воды, а его тон настолько ласковый, будто перед ним упрямый ребенок! Из распирающей от возмущения груди вырывается сдавленный смешок, и я в полном отчаянии качаю головой, после чего пытаюсь ответить самоуверенному подонку, но лишь ощущаю, как дрожат мои губы, и вижу, как Роман наблюдает за мной с какой-то холодной нежностью во взгляде. Сейчас мне даже плевать на кипящего яростью Князева. Пусть он захлебнется ей, урод! Все они уроды!

9

Всю дорогу мы проводим в кричащей тишине. Кажется, даже дыхание такое тихое, что в легкие не поступает достаточное количество кислорода. Моя жизнь — сплошное поле боя, вот только если старое было мне знакомо и я знала, где пройти, не подорвавшись на мине, то новое — пугает. Но в то же время притягивает. Это открытие вселяет страх и одновременно волнует.

Боже, я будто попала в какую-то сумеречную зону.

Устало прикрываю глаза и откидываюсь назад, сегодня я перенесла слишком много стресса, и мой мозг до сих пор не может принять новую безысходность. А еще я зачем-то без конца прокручиваю в голове проклятый вечер, из раза в раз обжигаясь об собственное унижение, что так любезно подарил мне муж перед всеми гостями. Причиненная им же физическая боль постепенно приглушается чем-то тяжелым, все тело наливается свинцом, я устала настолько, что оно кажется неподъемным, а веки буквально слипаются. Словно откуда-то издалека до меня доносится треск гравия, прежде чем неровная дорога окончательно укачивает меня, принося долгожданное  спокойствие. Так хорошо…

— Тамилана, — ласковый голос вместе с мягким поглаживанием по голове вынуждает открыть глаза. Правда это удается мне только с третьей попытки, после чего, словно удар электрошокера, меня поражает мысль, что моя голова лежит на коленях мужчины. Проклятье, быстро сглатываю, позволяя сердцебиению вновь заработать в режиме бешеного моторчика. — Приех…

Я подрываюсь до того, как Гаспаров успевает договорить, и быстро ощупываю лицо, не хватало еще обслюнявить его штанину, но, слава богу, мой рот сухой. Прочищаю горло и моргаю, прижимая ладони ко лбу.

Уже знакомы тихий смех раздается справа от меня, и я окончательно возвращаюсь в реальность.

— Клянусь, я тут ни при чем, твоя голова сама набросилась на мои колени.

Заставляю себя обернуться и посмотреть на Гаспарова. С тревогой и раздражением я наблюдаю за его идеальным лицом, пытаясь понять, что, черт возьми, так забавляет этого подонка? Он считает, выиграть девушку в карты и забрать себе, как первобытный человек, это в порядке вещей?

— Я дам тебе время привыкнуть, — от обыденности его тона мои брови невольно взлетают вверх. — Идем, покажу твой новый дом.

Какой же гад!

Дыхание становится злым, порывистым, а зубы едва не скрипят от того, с какой силой я сжимаю челюсти. Месяц. Напоминаю себе, что всего лишь месяц и эта ирония судьбы вернет меня обратно в ад. А что, если я уже в нем?

Дверца распахивается, выбивая все ненужные мысли подобно порыву ветра, а потом в салоне появляется рука Гаспарова. Мне очень хочется плюнуть в нее, но я каким-то образом сдерживаюсь и принимаю помощь, вылезая на улицу.

— Я лишь гостья в твоем доме, — слишком строгим тоном возражаю и добавляю: — Не по собственной воле.

Убрав руку, гордо двигаюсь вперед, правда, увидев дом, в котором мне предстоит прожить целый месяц, немного остепеняюсь. Точнее первое, что я вижу, это бесконечный забор, он тянется высоко вверх и в обе стороны, а уже за ним виднеется и сам замок моего заточения. Вот только слишком современный, без каких-либо излишек. Минимализм в чистом эксклюзиве. Дом будто парит в воздухе, в нем столько панорамных окон, что здание напоминает собой зеркальный портал. И вроде это совершенно новое, невероятной красоты, место, вот только кажется такой же клеткой, как дом Князева.

— Тогда будь моей гостьей, Тамилана, — неожиданно раздается возле моего уха низкий мужской голос, прежде чем на мои плечи накидывают тяжелый пиджак, пропитанный одурманивающим запахом сандала. Проклятье, сама не замечаю, как вдыхаю этот запах глубже, согреваясь изнутри, но тут же веду плечами, чуть ли не пойманная врасплох. И все-таки он заметил, ведь уже слышу его ухмылку перед тем, как мужские губы отстраняются на безопасное расстояние. — Тебе понравится, обещаю.

— Дом красивый. А вот его хозяин чересчур самоуверен, — говорю слишком тихо, потому что знаю, голос выдаст мое волнение. И восхищение.

— Это разве плохо? — его нарочно обворожительный шепот теперь щекочет мою макушку, снова являясь источником чувственных мурашек на моей коже. Но я лишаю Гаспарова этой власти, поворачиваясь к нему лицом.

— Почему я? — прикусываю нижнюю губу, уговаривая себя сдержаться, но остановиться не получается и я позволяю обвинениям посыпаться из собственного рта: — Зачем тебе все это? Или нынче так развлекается золотая молодежь? Думаешь, я буду твоей игрушкой на месяц? Сломаешь и вернешь обратно? С чего ты вообще решил, что все будет по-твоему?!

— Будет. Не сомневайся, — он холодно обрывает мою тираду, а его необыкновенные голубые глаза вспыхивают неизведанной мне темнотой. — И ты сама начала эту игру, Тами, когда весь вечер не сводила с меня взгляда. Ни тогда, когда накрывала на стол, ни когда убирала посуду, даже сидя рядом с ним, твои волшебные глаза оставались прикованы ко мне. Каждый твой взгляд принадлежал мне.

Мой рот открывается и закрывается. И я ненавижу себя за то, что позволяю этому наглецу обвинять себя!

— Это смешно! — закатываю глаза и первая следую в сторону дома, иначе боюсь плюнуть в это совершенное лицо. Вот только поднявшись на «воздушное» крыльцо, останавливаюсь, не смея первой переступить порог чужого дома. Чужого!

— Я не хочу ругаться с тобой, — снова доносится до меня голос Гаспарова, но я решаю промолчать, ощущая жар его тела даже сквозь пиджак. С минуту мы так и стоим в неловком молчании, после чего мужчина все-таки протягивает руку и открывает дверь. — Идем, — тяжелая ладонь ложится мне на поясницу и слегка подталкивает вперед.

10

Не в силах контролировать свои нервы, уже двадцать минут я тереблю тонкую ножку бокала. И пусть во мне уже двойная доза вина, тяжелое ощущение опьянения не облегчает мое состояние.

Ни черта помогает!

Медленно облизываю пересохшие от алкоголя губы и прикрываю глаза.

Боже, как же я облажалась.

Внутри дикий раздрай, и я до сих пор никак не найду слов для беседы после того, что услышала в коридоре. Такое ощущение, что меня контузило от его речи, а потом все будто погрузилось в вязкий туман. Я даже не воспротивилась, господи, даже не возмутилась, услышав его абсурдное заявление. Напротив, мною овладело какое-то пугающее чувство, утягивающее на неизведанную мне территорию. Туда, где мужчина желает меня… Нет! Абсурд! Хочется отхлестать себя по щекам, чтобы прекратила плыть от этого мужчины, как податливый воск, оказавшийся в плену огня.

— Ты успокоилась?

Его любезность подобно тупой бритве. Раздражает и причиняет особую боль.

— Все в порядке, — как-то глухо выходит из меня, но мне плевать, опять держать маску? Да я ведь не робот.

Я рассыпалась от одного его прикосновения, слова… дыхания. Он такой неоднозначный, что мне хочется драть на себе волосы. То я хочу его придушить, возненавидеть до кончиков пальцев, то желаю снова ощутить их на себе, с каждой секундой все больше и больше нуждаясь во внимании.

Его внимании.

И наверное дело не том, что я долгое время была лишена подобного. Не думаю, что лишь из-за отсутствия сексуальной жизни его ласка так подкупает меня. Немного поразмыслив и прислушавшись к себе, я прихожу к одному выводу: только этот мужчина волнует каждую фибру моей души. Будто в самую первую встречу он внедрил мне какой-то гребаный чип, и теперь я просто-напросто не могу противостоять ему и перестать желать сделать еще один шаг на неизведанную территорию. Приблизиться к тому, что скрывается в невероятных глубинах голубых глаз Романа. Только сейчас я чувствую себя слишком слабой, чтобы посмотреть в них.

— Твой муж поставил лишь одно условие, — Гаспаров делает паузу. — Никакого насилия. Если что-то и произойдет, то сугубо по обоюдному согласию.

— О, как благородно с его стороны, — не сдерживаюсь от горькой усмешки и качаю головой.

Надо же. Князев себе не изменяет. Кажется, теперь я ненавижу его как никогда.

— Я не собирался брать тебя силой, — тихо, без тени иронии заявляет Роман. — И не сделаю этого. Даю слово.

Набираюсь смелости и поднимаю взгляд, сталкиваясь с серьезным лицом мужчины. Почему-то именно сейчас мне дико хочется узнать, что происходит у него в голове. Так же отчаянно мне хочется предъявить ему то, что ранило меня как женщину.

— Не собираешься брать силой? — вопросительно развожу руки, прежде чем подаюсь вперед и облокачиваюсь на стол, добавляя вкрадчиво: — А как, по-твоему, это называется?

Он прищуривается.

— Ты серьезно считаешь, что существует место хуже твоего дома, где ты столько лет прожила с тираном, который обращался с тобой, как с прислугой? — невольно сжимаю ладони в кулаки, не скрывая, как меня задевает услышанное, но потом Роман выпивает остатки вина и смягчает тон: — Поверь, Тами, скоро ты сама поймешь, что зря противилась мне. Я не желаю тебе зла. Насладись моим домом, уверен, твое проживание в нем окажется приятным. Здесь тебя никто не обидит, а там, уверен, этим регулярно занимался твой муж. Красная щека за столом, а сейчас уже синяки по обе стороны. Знаешь, что я хочу с ним сделать за это?

— Хватит! — громко хлопаю ладонями по столу, чем вызываю на лице Гаспарова кривую ухмылку. — Я не намерена обсуждать свою личную жизнь с посторонним человеком.

— Личную жизнь? И какая же она у тебя? — Мужчина напротив явно переходит в нападение, плотоядно проводя языком по нижней губе. — Сколько раз за ночь ты кончаешь с ним? 

Рот тут же раскрывается с глухим аханьем, а в груди будто что-то взрывается, затапливая меня бурлящим раздражением. Во-первых, это просто наглость, а во-вторых, я еще ни разу в жизни не кончала от живого члена. Князев всегда трахался лишь в свое удовольствие, да и вообще давно не прикасался ко мне, а другого мужчину, увы, я попробовать не успела. Мое рабство в плену бородатого чудовища началось слишком рано.

— Тебя это не касается… — Наконец у меня получается парировать ему, правда мой голос звучит чересчур жалко, и от этого хочется съежиться или вовсе исчезнуть.

— Тами…

— Тамилана! — огрызаюсь. — Я вроде бы говорила, что предпочитаю полную форму имени.

Роман внимательно смотрит на меня. И чем дольше не отводит взгляд, тем сильнее я физически реагирую на него.

— Ты невероятная женщина, Тамилана. Я никогда не встречал таких, — его низкий хриплый голос буквально проскальзывает в мой рот, имитируя призрачное присутствие языка. Можно ли оказывать такое воздействие, даже не прикасаясь? Насколько это законно? — Хочу, чтобы ты это знала.

— Во мне нет ничего особенного, — с трудом выталкиваются из себя слова, но мне определенно есть что ответить. — Пару часвов назад вы оба поспорили на меня. Как на базаре. Будто я кусок мяса. Если бы ты считал меня невероятной, никогда бы так не поступил. Поэтому прошу, Роман, не старайся. Я не верю ни единому твоему слову. Ни единому. Более того, я презираю тебя.

11

Наверное, за последние несколько часов я испытала такое количество шока, что хватит на десять жизней вперед. Я похожа на голодающего, а этот мужчина на так необходимый мне кусок пищи.

Однако я не питаю иллюзий на его счет, он не положительный герой и, как бы мне ни хотелось, оправданий Гаспарову просто-напросто не найти, вот только все минусы перекрываются одним жирным плюсом.

Этот мужчина хочет меня, и это такое прекрасное ощущение… чувствовать себя желанной. Господи… одно его присутствие творит со мной безумные вещи.

Мой разум потерян, логика уничтожена, а иррациональные чувства разбросаны по потайным уголкам моего тела, о которых с Князевым я даже не подозревала.

Роман будто приоткрыл занавес, чтобы позволить мне на толику мгновения заглянуть во что-то новое, пугающее, опасное, но чертовски притягательное. Манящее. Что-то глубоко во мне толкает меня навстречу этому притяжению, и кажется, я не смогу остановиться, не захочу лишиться этой пульсирующей внутри искорки. И все же, все это слишком… А самое ужасное – мне не найти здравого смысла, чтобы отказаться, уйти или хотя бы отвесить ему пощечину за то, что он делает со мной.

— Подожди, мой чемодан… — вдруг осеняет меня, но голос звучит так глухо, будто проходит целая вечность, прежде чем я позволяю ему покинуть горящую грудную клетку. Делаю вдох. — Он остался в машине. А мне нуж…

Но Роман лишь качает головой и протягивает мне руку.

— Он тебе не нужен. В этом доме есть все, что тебе понадобится.

Все, что мне понадобится? Что он имеет в виду? Твою мать, я действительно начинаю ощущать себя героиней гребаного триллера. Сначала Гаспаров обещает забрать меня в моем же доме, правда потом он действительно выполняет свое обещание, потом заявляет, что хочет меня, и более того, я сама попрошу его трахнуть меня. И вот мне уже не кажется это смешным или абсурдным, потому что затем этот мужчина просто берет и целует меня. Восхитительно целует, так как никто и никогда не целовал прежде… до дрожи в коленках, до предательской пульсации между ног, а теперь… Теперь он убеждает меня, что в этом доме есть все, что мне нужно? Какого?.. Качаю головой, однако позволяю ему взять себя за руку и утянуть следом. Чертовщина какая-то!

Я всеми силами стараюсь не думать ни о чем, что так пугает меня, отвлекаясь на лишенный всякого изящества интерьер чужого дома. Из-за преобладающих белых, металлических и черных оттенков он кажется мне холодным. Но уверена, мерзлота мне здесь точно не угрожает, потому что сейчас я напоминаю собой искрящийся бенгальский огонь, и в итоге мой взгляд оказывается прикован к нашим рукам, которые Роман сплел воедино. Изредка я ловлю его темный взгляд, ожидая, что он скажет мне хотя бы еще слово, однако этого не происходит и в губительной тишине мы добираемся до той самой спальни. Вот только я толком не успеваю разглядеть стильную, темных цветом комнату, полную зеркал, как меня направляют в другую сторону. Уже через пару мгновений Роман толкает закрытую дверь, подталкивая меня внутрь. И тут мое сердце отмирает, а застывшая в венах кровь наполняет меня диким ужасом и одновременно восторгом. По всей видимости, я нахожусь в гардеробной, отделанной темно-зеленым бархатом и вставками из золота, которой позавидовала бы сама Барби. Десятки полок с различной обувью, от босоножек и туфель до сапог и кроссовок, сотни вешалок с нереальным выбором платьев, блузок, брюк и пиджаков, а посередине стоит винтажный, украшенный золотом туалетный столик с разнообразными баночками и тюбиками.

— Нравится? — вздрагиваю от того, как близко оказываются его губы к моему уху, а потом ощущаю на талии тепло мужских ладоней.

— Д-да… О-очень красиво.

— Это все твое.

Господи, да он сумасшедший.

Сердце делает двойное сальто, но сдвинуться с места мне не позволяет крепкая хватка. Еще немного, и мой мозг потеряется в происходящем безумии. Исчезнет, как крупица в квантовом измерении… И чем настойчивее я пытаюсь отстраниться, тем решительней становятся его руки. Проклятье, он практически дышит мне в шею.

— Прошу, не оказывай мне сопротивления, не хочу снова оказаться лжецом, — его голос слетает на пару октав ниже, буквально обволакивая меня каким-то собственническим тоном. Одновременно с этим я ощущаю исходящее от Гаспарова напряжение, после чего тут же замираю, оставляя любую попытку избавиться от сводящих до безумия сильных рук. У меня просто нет ни единого шанса. Что если он на самом деле гребаный маньяк? Нет. О, Боже, нет! — Перестань меня бояться, Тамилана, я никогда не причиню тебе вреда. Здесь ты в безопасности. — Его губы скользят по краю ушной раковины, а ладони буквально прожигают кожу сквозь платье, отчего я срываюсь на частые рваные вдохи. Он считает, что сказанные слова должны утешить меня? И какого хрена он вообще так действует на меня? Пошел он… черт… облизываю пересохшие губы, убеждая себя в том, что мне не может нравиться такое поведение. Нет, черт возьми!

Вот только проклятое тело снова предает меня, позволяя Роману чувствовать эту власть надо мной… Но почему-у-у… вот почему мои губы покалывает от желания, какого черта они жаждут почувствовать тот самый голодный рот мужчины, прижимающего меня к своей груди? Почему каждую клеточку пробирает мелкая дрожь? Что в нем, черт возьми, такого особенного? Я настолько парализована собственными эмоциями, что не нахожу в себе сил вымолвить хоть слово.

— У тебя будет время осмотреться здесь, пока я буду работать.

А что он намерен делать потом?

Роман отстраняется, и я наконец втягиваю так необходимый мне воздух, тут же поворачиваясь к источнику моего зашкаливающего пульса.

Правда я оказываюсь не готова к той темноте, что заволокла его красивые аквамаринового цвета глаза. Его лицо так же кажется мне мрачным и напряженным. Но больше всего сейчас меня волнует то, как он смотрит на меня. Будто я гребаная карамелька. И, по всей видимости, Гаспаров наслаждается моей реакцией, пока я не лишаю его этого.

12

РОМАН

Мне совершенно не хотелось оставлять Тамилану одну, но я вынужден был пойти против своего желания. В конце концов, в жизни не всегда получается делать только то, что хочется. Да и ей действительно стоит побыть одной и немного привыкнуть к новому дому.

Привыкнуть к тому, что ее жизнь теперь полностью изменится. Как быстро это произойдет? Сколько времени ущемленная гордость будет руководить этой красивой, но гордой женщиной, заставляя сдерживать и отрицать очевидные вещи?

Надеюсь, Тамилана позволит мне насладиться этой борьбой. Потому что мне нравится то, как она сопротивляется мне. Она не безвольная кукла, у нее есть характер. Тамилана не цепляется за меня, как за спасательный круг. Хотя могла бы. В ее положение было бы оправдано цепляться за все, что движется, лишь бы выбраться из лап собственного мужа. И, если честно, не понимаю, почему она до сих пор этого не сделала? Почему терпит его столько лет? Что могло сдерживать ее, кроме страха перед родным отцом?

У Тами определенно есть причина, из-за которой она мирится с вечными унижениями. Но это единственное, что мне так и не удалось выяснить. Сослаться на стокгольмский синдром? Нет, на женщину с синдромом она явно не похожа. Однако я не могу не замечать, что она делает вид, будто ей ненавистно находиться в моем дом. Так же как и пытается скрыть нужду в моих прикосновениях.

Вот только ее тело…

Черт возьми, в моих руках оно словно музыкальный инструмент. И я заставлю его звучать самой сладкой мелодией гребаного счастья. Тамилана даже не подозревает, на что способна. Не знает, какие ощущение способно дарить ей собственное тело. За столько лет брака этот тупой хрен не смог показать ей даже подобную мелочь. И мне не потребовалось много времени, чтобы убедиться в очевидных вещах. Каждое мое прикосновение сковывало прекрасное тело Снежной Королевы. Моей королевы. И сковывало борьбой.

Борьбой с самой с собой. С гордостью. И принципами.

Но сложно устоять против того, чего никогда еще не испытывал в своей жизни. Сложно не восполнить дефицит чувств, так необходимых каждому человеку. Таких, что получив их, тебя парализует чем-то, похожим на яркую вспышку шаровой молнии. Экстаз в агонии. И важен только этот миг, у тебя есть только он. Греховный и одновременно восхитительный. В этот миг ад и рай пересекаются. И кто ты такой, чтобы устоять перед этим моментом?

И я не смог устоять. Не смог выдержать ненужной никому из нас лжи. Обезумел. Поцеловал. Вложив в этот поцелуй всю свою грубость и потребность, что без спроса столкнули нежность в бездну. Я не просил Тамилану о подчинении, напротив, показал ей, что она моя. И я беру лишь свое. Ни больше, ни меньше. Беру то, что принадлежит мне.

И сейчас, с холодным рассудком, но бешено стучащим сердцем, понимаю, что слишком напираю на нее, хотя изо всех сил стараюсь не делать этого. Вот только я переоценил себя, когда решил, будто смогу вести себя хладнокровно, ждать, пока она подаст мне знак, что готова к большему.

Блядь, а после того, как вкусил ее мягкие зефирные губы, мои шансы сократились почти до нуля. И ведь самый кайф в том, что она, мать вашу, ответила мне. Пусть не сразу и пусть даже никогда не признается в этом ни себе, ни мне, но ответила, позволила почувствовать мне ту реакцию, в которой я так нуждался. Очень робко и неумело, но именно это и прошибло меня подобно удару молнии. Такая гордая невинная Льдинка. И в то же время кусачая. Идеальная.

А еще я ошибся, когда решил, что смогу работать с гребаным стояком, кажется, он отключает каждый сегмент моего мозга. Черт… Набираю полные легкие воздуха и завожу руки за голову, задерживая дыхание, затем шумно выдыхаю, откинувшись на спинку кресла.

Мне необходимо закончить проект. Сегодня. Твою мать, прямо сейчас! Я убеждаю себя ровно до того момента, пока член не становится мягким, позволяя мне наконец вникнуть в рабочий процесс. И это оказывается моим спасением, потому что спустя пару часов голова окончательно остывает, жажда притупляется, а тело охватывает сладкая усталость. Я имею полное право расслабиться, в конце концов, любимая женщина теперь в моем доме. В моей кровати. Там где и должна быть.

Закрываю ноутбук и поворачиваю голову из стороны в сторону, ловя кайф от того, как хрустит затекшая шея, а потом бросаю взгляд на часы, уже час ночи. Со вздохом встаю и направляюсь в нашу спальню. Не стоило просить ее не снимать платье, уже слишком поздно, и я почувствую себя чертовым мудаком, если увижу, что она спит в неудобной для сна одежде. Вот только переступив порог комнаты, замечаю пустую кровать. И отсутствие девушки, которая должна была согревать ее.

Что ж. Наверное, я не был бы счастлив, если бы мое златовласое безумие действовало в унисон моим ожиданиям.

В итоге я нахожу Тамилану в гостиной, где она свернулась калачиком на маленьком диване. С минуту позволяю себе полюбоваться ею, и одновременно пытаюсь рассмотреть и понять, не плакала ли она, но к счастью следов пролитых слез не обнаруживаю.

Наклоняюсь и, аккуратно просунув руки под ноги и спину, поднимаю спящую и невесомую как снежинку Тамилану. Оказавшись в моих руках, она сначала отзывается, прижимаемся к моей груди, но потом вдруг понимает, что происходит, и расслабленное ранее тело напрягается, прежде чем Тамилана вскидывает голову. Я не смотрю на нее, но ощущаю, как скулу начинает покалывать от ее порывистого дыхания. А затем девушка пытается опустить ноги на пол, но ее брыкания сейчас явно лишние.

13

ТАМИЛАНА

Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как я нашла в себе силы переодеться в более-менее скромную сорочку и показаться из гардеробной, но когда выхожу, Романа в спальне не обнаруживаю.

Правда от подобного исхода испытываю лишь облегчение, ведь немного остыв, совестливый разум заставляет меня пожалеть о своей истеричной замашке. Наверное, на душе все корежит от того, что я впервые за свою жизнь решилась на рукоприкладство по отношению к практически чужому человеку, и у меня нет желания оправдывать себя тем, что в тот момент я действительно находилась на грани. Вот только на грани чего?

Проклятье, это все его грязные словечки, это из-за них я сорвалась, побоявшись того, что они окажутся правдой. Трусиха какая-то. Тошно от самой себя. А теперь мне еще предстоит набраться смелости, чтобы извиниться.

Ну вот зачем я позволила себе эту пощечину? Кому от этого стало легче? Точно не мне. В конце концов, он вообще мог ударить меня в ответ! Мой муж именно так бы и поступил.

Собираю волосы на затылке и устало вздыхаю.

О чем я только думала?! Выражение «терять голову» теперь обретает новые краски. Поэтому мне действительно стоит заснуть быстрее, чем я увижу его. Не стоит давать возможность поставить меня в неудобное положение, ну, по крайней мере, не сегодня.

Не теряя времени, я быстро семеню босыми ногами по глянцевому полу и забираюсь под одеяло, мечтая слиться с ним воедино. Может, если мне удастся заснуть, этот день наконец закончится и прекратит издевательство надо мной?

Однако уже в следующее мгновение моя надежда разбивается вдребезги, потому что в комнату заходит Гаспаров. В одних, черт подери, боксерах.

Порывистый выдох обжигает приоткрытые губы, прежде чем по венам разливается горячая лавина желания. Я даже не пытаюсь скрыть своего восхищения, облизывая взглядом каждую рельефную мышцу, спрятанную под бронзовой кожей.

Да будь он проклят со своим идеальным телом, навевающим мысли о богах Олимпа, даже татуировка на груди похожа на древнегреческий чернильный орнамент.

Я не должна так рассматривать его, не должна показывать гребаное восхищение. Но остановиться у меня получается только тогда, когда я встречаюсь с его снисходительной ухмылкой. И мне стоит быть благодарной за подобное, потому что именно она отрезвляет заплывший горячим воском мозг.

Мне кажется, совершенно незаконно мужчине иметь такое идеальное лицо, тело и даже кожу. После долгих лет жизни с волосатым чудовищем мне действительно сложно скрыть эффект, который Роману удается производить на меня, не применяя при этом каких-либо сил.

— Мне нравится, как ты смотришься в моей постели, — мягко произносит он с улыбкой, отчего у меня возникает желание накрыться одеялом с головой. После того как ударила его, я ожидала чего угодно, но только не такого. Видимо моя реакция чересчур очевидна, раз вырывает из его рельефной груди тихую усмешку. — Все в порядке, признаю, я повел себя как засранец и вполне заслужил твою оплеуху, — иронизирует Роман по пути к кровати, а потом скрывается из виду, располагаясь с другой стороны матраса. А я так и застываю неподвижным коконом, буквально приросшая к месту.

Господи, я в полной заднице! А его всемирное понимание только усугубляет ситуацию, вызывая внутри еще более яркое чувство вины. Однако все затмевает тягучее ожидание, что произойдет дальше и мысли о том, не пожалею ли я о решении самовольно лечь в его постель. Но я действительно устала играть в догонялки, у меня просто-напросто нет на это сил.

Могла ли я когда-нибудь подумать, что окажусь в кровати чужого мужчины, отданная самим Князевым? Человеком, который никогда добровольно не расстанется с тем, что якобы принадлежит ему. Стоит ли мне бояться последствий проявленной щедрости мужа? Будут ли у меня шансы остаться в живых после этого месяца, проведенного вне дома? Эти мысли сейчас подобно петле на шее, поэтому я тут же отгоняю их прочь.

Внезапно раздаются два мягких хлопка, и я дергаюсь, а потом комната погружается в полумрак, освещаемая лишь мягкой подсветкой на потолке. Мозг постепенно возвращается в реальность, особенно когда я ощущаю, как матрас с другой стороны провисает. Теперь я больше не одна в большой постели. Но кажется с его появлением она становится до абсурда маленькой и тесной. А уже через мгновение мужское тело оказывается в непосредственной близости. Так и есть, Гаспаров устраивается как можно ближе ко мне. Я чувствую исходящий от него жар, а еще запах чистой кожи и геля для душа.

Мне тоже очень хочется смыть с себя весь сегодняшний день, но вероятность того, что он увидит меня голой и уязвимой - страшит. Лучше встану пораньше и первым делом побегу в душ. Если я конечно усну…

Почувствовав неожиданные прикосновения шероховатых пальцев, я втягиваю носом воздух, проклиная себя за то, что позволила забыться рядом с самым загадочным мужчиной, из всех, кого я знаю.

Словно подслушав шебутные мысли, Рома касается моего плеча, будто успокаивая, совсем невесомо, и я позволяю этому ощущению пройти через свое тело, настолько жадно поглощаю малейшие колебания всех рецепторов, что сдаюсь и испускаю тихий беззвучный стон. Пусть это будет мой маленький секрет, о котором я не расскажу даже себе.

Вот только боюсь, этот мужчина способен заставить меня закричать о нем вслух с такой же легкостью, с какой прямо сейчас позволяет крупной ладони скользить вниз по ребрам, перемещаясь на живот. Будто я его собственность! Будто это не первая наша ночь в одной кровати. И даже проклятая сорочка не спасает меня.

14

Я не думала, что с пробуждением Ромы это утро способно стать лучше. Но я ошибалась. Вид того, как мужчина стоит у плиты, одно из самых приятных зрелищ на свете, особенно когда этот же мужчина готовит завтрак.

Для меня.

Делает то, что не делал никто за всю мою жизнь. Кроме мамы, разумеется. И от этого поступок Ромы обретает особенную ценность.

А еще стоит признать, у Гаспарова не только отличное чувство стиля, но и уровень готовки тоже на высоте. Интересно, у него вообще есть хоть один недостаток?

— Все в порядке? — тихий голос Ромы вырывает меня из мыслей, и я замечаю его сосредоточенный взгляд на моем лице. — Ты не притронулась к еде, — поясняет он также мягко.

Мягко. Мне нравится ощущать это слово по отношению к себе. Нравится, что такое чувство вызывает именно этот мужчина. 

— Я… Просто… — уголки губ предательски дергаются вверх, и я качаю головой, а затем решаюсь на первое откровение. — Просто мне давно не готовили завтрак.

На мгновение повисает пауза, а взгляд Ромы меняется, пока он изучает меня с новым интересом, но я не могу понять, с каким именно. Ему понравился мой ответ? В этом все дело?

— Если ты не перестанешь так на меня смотреть, я не смогу попробовать твой кулинарный шедевр, — как-то робко отшучиваюсь я, боясь улыбнуться ему, но все же делаю это. Так же как и смотрю в пронзающие меня насквозь голубые глаза, ища в них подвох, зло или грозящую мне опасность, но ничего подобного нет. Есть только тепло и забота. — Что?

Рома тяжело сглатывает, будто я застала его врасплох, а потом кладет приборы на стол и откидывается на спинку стула.

— Твоя улыбка… она… — жестикулирует рукой, но потом сжимает пальцы в кулак, все еще царапая меня взглядом горячего льда. — Твоя улыбка прекрасна, Тамилана. Больше никогда не прячь ее от меня.

Ну вот как он это делает? Как заставляет сердце болезненно ухать и мгновенно взлетать на пьедестал, которого у меня раньше никогда не было.

— Спасибо, — отвечаю я слабым голосом и прячу глаза, уткнувшись в свою тарелку. Гаспаров чересчур прямолинеен и сводит меня с ума подобными разговорами. — И за завтрак, — поднимаю взгляд и сталкиваюсь с его красивой ухмылкой, от которой в животе взлетает рой искрящих теплом бабочек. Они порхают и порхают, посылая волны чего-то приятного в каждый уголок моего тела. 

Боже мой, как мне забрать власть над собой из рук этого мужчины. Если все продолжит развиваться в том же духе, боюсь, я не смогу слишком долго искать в нем недостатки. Мне кажется, даже сейчас уже кое-что изменилось, но по какой-то причине я не признаюсь в этом самой себе.

— Если тебя что-то интересует или тревожит, ты можешь сказать мне об этом.

Проклятье, почему Гаспаров так мил со мной? Он не дает мне ни единого повода для ненависти. Кроме того, что выиграл меня в карты. Воспоминания о вчерашнем дне приносят мне дискомфорт, поэтому я выбираюсь из ненужных мыслей вместе с собственным голосом.

— Чем ты занимаешься?

— Ну, если в двух словах, то я основатель и генеральный директор многонациональной компьютерной корпорации.

— Ого… извини, конечно, за вопрос, но просто у меня не совсем укладывается в голове… — прищуриваюсь. — Сколько тебе лет?

— Двадцать восемь. — Кивает он.

— В двадцать восемь лет ты являешься основателем целой корпорации… — немного бестактно вылетает из моего рта, и я замолкаю, замечая, как удивленно он выгибает бровь, в то время как у меня появляется к нему все больше и больше вопросов. — Черт, прости… Я не это хотела сказать… То есть… — винтики в моей голове начинают работать в режиме заведенного моторчика. — А как же нефтяной бизнес?

— Меня мало интересует наследство дяди. Подобный бизнес для меня скучен.

Ничего не понимаю.

— Зачем же… — облизываю пересохшие губы, окончательно теряя интерес к еде. — Почему ты тогда сразу не продал акции Князеву?

— Ну, скажем так, у меня были на них свои планы.

Мое дыхание учащается в такт нарастающему сердцебиению. Не хочу своими вопросами портить это утро, но и промолчать я тоже не могу.

— Ты ведь не хочешь мне сказать, что все эт… — сглатываю, отрицательно качая головой. — Тебя не интересует бизнес моего мужа. Но тем не менее ты принимаешь наследство и, более того, начинаешь управлять империей, доставшейся тебе от дяди? — я говорю это для себя, только вот смотрю на Романа, раздражаясь от того, что он считает это стечение обстоятельство забавным. — Зачем? Ты хоть понимаешь, куда ввязываешься? Знаешь Князева? Представляешь, насколько он опасен?

— Ты меня недооцениваешь, — с каким-то безразличием подытоживает Рома. — Но мне приятно, что ты переживаешь за меня.

Из груди вырывается полустон, и я тоже откидываюсь на спинку стула, громко опуская ладони на стол.

— Почему ты отказался продать акции Князеву? — немного поколебавшись, с вызовом смотрю на Гаспарова, прекрасно догадываясь о том, что он ответит. Но я будто надеюсь услышать что-то другое. Что-то, что не будет иметь отношение ко мне. — Назови мне причину.

— Ты, — не дав мне оправиться от столь емкого ответа, он продолжает: — Теперь моя очередь задавать вопрос, верно? Что насчет тебя, — он делает ленивый жест рукой в мою сторону. — Чем бы тебе хотелось заниматься?

15

«Боже мой!»

Хочется закричать мне после того, как я заканчиваю разговор и обречено подпираю ладонями голову. Это не просто звонок отца. Это самая настоящая угроза. Я могу уйти. Просто взять и уйти, лишив его возможности манипулировать мной.

В конце концов, мне неизвестно, жива ли моя сестра. Мне ни черта неизвестно, а та правда, которой он регулярно кормит меня, не имеет никаких оснований быть таковой. Да, мне действительно следовало бы сделать правильный выбор и уйти, но уже слишком поздно. И причина не только в том, что наговорил мне отец. Меня удерживает что-то другое.

«Не стоит бояться». «Ты сделаешь все, что я прикажу, если хочешь увидеть маленькую копию своей мамаши.»

И вот уже битый час из моей головы не выходит мерзкий голос отца. Я даже не успела прийти к соглашению с собой, раздумывая вариант рискнуть и поверить в искренность Романа, позволить ему пусть даже на месяц, но показать мне другую жизнь, как мое воодушевление оказывается уничтожено. Раздавлено в жалкие щепки.

А ведь я могла бы попытаться познать счастье хотя бы таким путем. Пусть и с другим мужчиной, но с тем, который способен дарить ласку. Который умеет обращаться со мной без грубости и не распускает руки, несмотря на предоставленные мной поводы. Да и что мне остается, кроме как пользоваться тем, куда меня загнали собственный муж и отец.

Мне бы очень хотелось, чтобы они знали, всего за несколько часов, проведенных с посторонним мужчиной, я чувствую себя особенной. И этого было бы вполне достаточно. Правда. Но, видимо, счастье для меня непозволительная роскошь, мне никогда не удавалось дотянуться до него.

Вот и сейчас у меня забирают эту возможность. Ну зачем отец позвонил мне? Почему они ввязывают меня в свои проблемы? Горькая усмешка касается моих губ. «А чего ты ждала, Тамилана? Что отец осудит Князева? Предъявит «нельзя так себя вести» любимому зятю?» А почему бы им обоим не пойти к черту?!

Но мое утро не заканчивается одним дерьмовым сюрпризом, когда снова вспыхивает экран мобильного. Так же как и грудь наполняет тяжелое предчувствие неприятностей. Князев. Какого хрена им от меня нужно?

На месяц он отдал меня чужому мужчине, так и пусть подавится своим решением.

Сжав зубы, я собираю всю волю в кулак и дожидаюсь, когда входящий звонок стихнет, решительно настроенная не позволить ни ему, ни отцу испортить мне день, пусть даже этот игнор станет началом моих неприятностей.

Между прочим, Князев проиграл меня, словно вещь, и я имею полное право показать ему свою обиду.  А еще впервые за очень долгое время могу эгоистично позволить себе сделать то, что хочется именно мне. А я хочу поехать и купить кисти, краски и холст. Я могла бы показать свое фи и Роману, но зачем? Отказ от такой возможности будет моей самой большой глупостью, ведь вряд ли мне предоставится другой подобный случай.

С этими мыслями я вызываю такси, а потом бросаю мобильный на кровать и устремляюсь в гардеробную, где как можно быстрее привожу себя в порядок. Будто я боюсь передумать, вот только я не передумаю, а свою затравленную совесть успокаиваю тем, что мои траты никоим образом не потревожат Романа. 

Однако из-за плохого настроения у меня ни черта не выходит и предстоящая прогулка уже не наполняет меня прежним предвкушением. Кое-как укладываю волосы и, накинув пиджак, бросаю телефон в клатч, а затем устремляюсь на улицу. К моему облегчению, Рому по пути я не встречаю, искать его и сообщать о своем отъезде тоже не считаю удачной идеей. Мы все решили за завтраком. Да и уверена, что в таком взвинченном состоянии проскользнуть мимо него у меня бы вряд ли получилось, а мне просто необходимо сделать глоток свежего воздуха.

Хорошо, что за время поездки во мне появляется былая решимость, и в магазин я захожу уже вполне готовая к релаксирующей терапии. Один только запах красок, холстов и дерева творит чудеса с моей нервной системой, помогая мне полностью настроиться на нужный лад. А стоит мне провести кончиками пальцев по пушистым концам кистей, как в груди все сжимается от щемящего чувства. Вот только карточка в кармане, которая принадлежит совершенно чужому мужчине, немного отрезвляет меня. К сожалению, даже с наименьшим списком всего необходимого для рисования, мне придется оставить здесь приличную сумму.

Пиликанье телефона в кармане отрывает меня от тягостных подсчетов. Сообщение с неизвестного номера. Вот только открыв его, я понимаю, кто именно мне пишет, и прочитанное вызывает улыбку на моих губах.

Рома: «Я удивлен, что карта по-прежнему не тронута. Мне стоит переживать за тебя, красавица?»

Я пытаюсь бороться с приятным потоком непрошенных эмоций, стараюсь заглушить трепет под кожей, но безрезультатно. И все же продолжаю напоминать себе, что не стоит мне привыкать к хорошему. Потом будет слишком больно лишаться всего этого.

Немного помедлив, я наконец набираю сдержанный ответ:

Тами:«Со мной все в порядке».

Рома:«Поверю в это, когда списанные с моего счета суммы начнут хотя бы немного пугать меня».

Тами:«Не переживай, такого не случится, но спасибо тебе за эту возможность».

Господи, даже если бы я решила пофлиртовать с ним, моя неопытность в этих вопросах обеспечила бы мне полный провал. Чего не могу сказать о Гаспарове…