Меня зовут Салих

Шатер

– Господин, просыпайтесь! – слышу я где-то далеко незнакомый приглушенный голос, будто под водой.

– Мой господин, вставайте, на нас напали! – слышу мужской встревоженный голос уже совсем близко над ухом. Чья-то рука осторожно трясет меня за плечо. Это что ко мне обращаются?

Я с трудом открываю глаза и вижу, что надо мной навис мужчина в странном одеянии. Его суровое, обеспокоенное лицо с черными глазами, не кажется знакомым. К тому же, голова гудит, как после жуткого похмелья. Протирая глаза, кое-как приподнимаюсь на локти… где это я, черт возьми?? Что происходит и как я сюда попал?

– Господин, на нас напали, воины в панике, эти шайтаны пробрались мимо караула незамеченными и устроили пожар, они поджигают шатры, – негромким, но твердым голосом быстро говорит мужчина.

Пытаюсь сообразить, напрягаю все силы чтобы вспомнить, но бесполезно. Вижу вокруг совершенно незнакомую обстановку. Ладно бы просто незнакомую, но очень странную. В полумраке пытаюсь разглядеть: вокруг расставлены свечи… я нахожусь в каком-то… шатре что-ли? Да, точно, это же шатер! Туман в голове рассеивается очень медленно. Я с трудом продираю глаза и поднимаюсь с постели. Я что в бреду? На сон это не похоже.

– Я подожду вас снаружи, – тем временем сообщает мужчина и быстрым тихим шагом выходит из шатра.

Я стою посреди какого-то шатра в какой-то странной хлопковой рубахе и штанах, босой на шикарном ковре и ни черта не понимаю.

Где вообще я?? Это что розыгрыш?

Оглядываюсь вокруг, но в полумраке не разглядеть четкой картины: горят свечи, похоже на декорацию исторического фильма, судя по интерьеру это восток. Пока мои извилины соображают, откуда ни возьмись подбегает парнишка лет двадцати:

– Господин, воды? – протягивает мне на подносе небольшой серебряный кубок с водой. Я не сразу понимаю почему такая странная посуда, но холодная вода сейчас очень кстати. Я делаю несколько жадных глотков и ледяная вода помогает мне окончательно проснуться. Но все же я не могу поверить в то, что происходит. Это точно не сон, для сна я слишком отчетливо вижу детали, и вполне физически ощущаю свое тело. Чувствую, как ледяная вода тонкой струйкой стекает внутрь меня.

- Господин, ваши доспехи готовы, – сообщает мне парень.

Доспехи? Мы что в средневековье? Я оглядываю шатер, и вижу на сундуке лежит кольчуга, головной убор: что-то похожее на тюрбан со шлемом, еще какие-то тряпки, ремни и приспособления. Мой взгляд в полумраке падает на рукоять сабли в шикарных ножнах. Все это чертовски похоже на настоящее.

Не дав мне опомниться, парень начинает одевать меня словно ребенка. Я стою в остолбенении, не в силах пошевелиться. Сперва он снимает верх и надевает другую хлопковую рубаху, затем, осторожно снимает с меня штаны натягивает другие, потом подносит кожаную кольчугу и выжидательно смотрит пока я вытяну руки. Кольчуга, к моему удивлению, сидит на мне как влитая и совсем не тяжелая. Парень совершает еще целый ряд разных, непонятных мне манипуляций, застегивает и подтягивает какие-то ремни, подправляет их и проверяет, даже сапоги из мягкой кожи сидят на мне как вторая кожа. Постепенно начинаю различать шум снаружи: топот коней, беготня и крики мужчин.

В это время в шатер снова заглядывает тот мужчина:

– Господин, надо спешить!

Парень вешает мне на пояс саблю, она и правда настоящая, старинная дорогая, ножны и рукоять инкрустированы драгоценными камнями. И подает мне шлем-тюрбан. От происходящего голова идет кругом, но я веду себя как заговоренный: беру шлем и умело надеваю на голову.

Деревянными ногами иду к выходу, чтобы посмотреть, что же там все-таки происходит?

Выхожу из шатра и острый запах дыма ударяет мне в нос. Да тут творится настоящий чертов апокалипсис: не понятно день или ночь, все в пыли и в дыму, вокруг пылают шатры, кричат и носятся люди в форме с щитами и луками.

Вдруг из темноты ко мне подводят прекрасного гнедого коня. Я как завороженный смотрю на коня и стою в оцепенении.

Мужчина, тот самый, который меня разбудил, выжидательно смотрит на меня, а я – на него, не врубаясь.

Мне надо сесть на коня? – растерянно смотрю я на него вопросительным взглядом. Да, я владею верховой ездой… не то, чтобы хорошо, так средне… Пытаюсь вспомнить, когда я был в последний раз в конном клубе.

Но одно дело – рысью и то чисто порисоваться в манеже, но скакать по пересеченной незнакомой местности с такой видимостью… ну уж нет!

И потом похоже от меня ждут, что я буду драться на саблях. Нет, это полное безумие! Все эти мысли пробегают в моей голове за секунду и мой мозг готов взорваться.

– Но я… я не могу... я… – пытаюсь возразить. Только вот слова застревают в горле, и я не могу выдавить из себя ни звука, а мое тело меня не слушается, словно отдельно от мозга, ловко запрыгивает на коня, руки сами хватают удила. И вот, я уже уверенно сижу в седле и мой конь, прямо как в кино, покрутившись на месте встает на дыбы, разворачивается и находит курс движения.

Я скачу на своем коне сам не зная куда, кажется прямо в адское пекло, мимо других шатров, сквозь дым, подо мной снуют люди, но я не сбиваю их. Боковым зрением вижу, тот мужчина скачет чуть позади слева от меня. Смотрю вперед и вдруг из клуба пыли и дыма в метрах пятнадцати от меня возникает всадник в черном, лицо его закрыто платком, в руках у него блестит сабля и он скачет прямо на меня. Я в оцепенении ничего не могу сделать, скачу прямо на него. И в моменте слышу:

Утро

Неизвестно, сколько времени прошло, может час, а может три, без часов определить было трудно. Облако из пыли и дыма начало потихоньку рассеиваться, и я увидел, как на горизонте восходит солнце.

Конечно, я в прежней жизни бывал в пустыне много раз, но то были всевозможные развлечения: катание на квадроциклах, глэмпинг, прыжки с парашютом и все на люксовом уровне.

Сейчас же, я сидел под навесом, который солдаты соорудили из остатков шатра на скорую руку, весь грязный в пыли и саже, на моей одежде всюду были пятна чужой запекшейся крови, словно я попал в адское барбекю. Почти все шатры пострадали от пожара. Вокруг сновали солдаты, приводя в порядок остатки пожитков. Тела погибших воинов относили подальше от лагеря и оставляли там.

Интересно сколько людей погибло? Я понятия не имел сколько людей было изначально, что это было: войско, полк или что-то еще? Историю Ближнего Востока я знал только по голливудским фильмам, процент исторической достоверности которых мог быть равен пятидесяти максимум семидесяти. Так что, понятия не имел в каком веке и в какой стране я сейчас нахожусь.

Вопрос о том, как я попал сюда я решил оставить на потом, иначе можно было попросту свихнуться.

И благодарил бога, за то, что еще жив и на мне не единой царапины. Это было более чем странно. Однако, в левом боку что-то сильно саднило, и чем больше мое тело остывало, тем боль становилась сильнее. Неплохо бы посмотреть, что там, но я даже не мог без посторонней помощи снять одежду.

Хасан, так звали моего помощника, судя по тому, как воины относились к нему, был военачальником. Было видно, что этот мужественный человек из знатной семьи благородных кровей. Он отлично стрелял из лука и блестяще владел саблей. В бою он все время находился поблизости и прикрывал мне спину. Возможно, именно поэтому я сейчас сидел без единой царапины на теле.

Вместо того, чтобы наслаждаться победой, а это несомненно было так, я сидел раздираемый мыслями как же разузнать у Хасана, кем я являюсь, где мы находимся и кто наши враги. Задавать такие вопросы прямым текстом, я не мог, он просто сочтет, что я лишился рассудка. Я увидел, что он направляется ко мне, с тремя, видимо, командирами. Оставив их в метрах десяти, он направился ко мне один.

Осторожно подбирая слова, я спросил, когда он зашел под навес:

– Каковы наши потери?

– К сожалению, господин, почти треть людей мы потеряли, пока насчитали больше семидесяти человек.

Это было меньше, чем я ожидал: значит это было маленькое войско, скорее всего мы были на каком-то спецзадании.

К моему счастью, Хасан заговорил первым.

– Господин, я отправил гонца вашему отцу, сообщить что на нас напали и треть людей мы потеряли, наш лагерь разбит. Мы примерно в дне езды от Дамаска, так что гонец вернется не ранее чем завтра к вечеру. Нам придется оставаться здесь до его возвращения.

Я выдохнул: хоть какая-то информация. Дамаск я знал. Значит мой отец возможно, правитель Дамаска, или военачальник, и он отправил меня с небольшим войском на спецоперацию. Даже знай я, как зовут моего отца, не смог бы определить в каком веке я нахожусь. Но ни меня, ни моего отца Хасан не называл по имени, исключительно «Господин».

– Господин, вас необходимо осмотреть.

– Я в порядке, – сказал я, хотя неплохо бы посмотреть, что у меня саднит в боку.

– Я прикажу лекарю, – сказал Хасан, не обращая внимание на мои слова и подошел к тем двум мужчинам, которых оставил недалеко от навеса. Один из них спешно удалился.

Хасан был вероятно старше меня лет на пять-шесть, и заботился обо мне не только как помощник, но и как старший брат. Возможно, он отвечал головой перед моим отцом, это и было понятно, если я сын правителя Дамаска.

Скоро пришел лекарь. Вопреки моим ожиданиям, это не был седовласый старик в длинном белом платье, а молодой мужчина. Его одежда не отличалась от других воинов. На плече у него висела кожаная сумка. Подойдя поближе, он поклонился.

– Господин, позвольте вас осмотреть, – попросил он, склонив голову.

Парнишка, который одевал меня в шатре, оказывается все это время ошивался рядом, я даже не обратил внимание на него. Он подбежал ко мне и помог снять кольчугу, немного повозившись отвязал все ремни. Я лег на спину, лекарь снял с плеча сумку, положил ее рядом с собой, сам присел на колени задрал мою рубаху, и я увидел, как лицо его мгновенно изменилось и нахмурились брови.

– Что там? Спросил я и хотел присесть, но резкая боль в боку заставила лечь обратно. Без кольчуги боль была намного острее. Видимо она сдерживала ребра как корсет и теперь, когда его сняли, стало труднее дышать.

– Похоже у вас сломано ребро, – сказал лекарь с озадаченным видом осторожно трогая большое багрово-синее пятно в левом боку. Хасан стоял рядом.

Я лежал тяжело дыша, по мере того как тело мое остывало, боль в боку становилась сильнее. Никогда раньше я не чувствовал себя таким беспомощным. Вот бы сейчас выпить какой-нибудь обезбол, принять горячий душ и вырубиться.

– Я дам вам опиум, он снимет боль на время и намажу мазью больное место, – сказал лекарь и принялся за свое дело. Парнишка помогал ему.

Мне дали выпить мутно-белую горькую на вкус жидкость, после которой боль начала проходить, наступила безмятежность и я провалился в сон.

Бред

Я шагал и шагал, но шатер не приближался, словно это был мираж, или я шагал на месте. Во мне росло раздражение вместе с недоумением, но я не сдавался и шел. В какой-то момент я даже пробовал бежать, но тщетно. Солнце пекло нещадно, меня замучила жажда и через какое-то время, я готов был упасть на землю и разрыдаться. За что мне все это?! Что такого я натворил, чтобы попасть в этот абсурд?!

Обессиленный морально и физически я просто сел на землю, не зная, что делать. Как это все прекратить?!

Так и сидел, схватившись за голову какое-то время. Потом лег на спину и прикрыл глаза.

Я бы все отдал, чтобы оказаться сейчас у себя дома, в своем шикарном пентхаусе, оборудованном всеми чудесами современных технологий.

Я прикинул, сейчас должно быть девять-десять утра. Я бы, наверное, заканчивал тренировку в своем маленьком тренажерном зале, с шикарным видом из окна. Внизу есть общий зал, но я туда редко спускаюсь. Люблю заниматься дома. Принял бы душ, под свою любимую музыку, потом бы в мягком белоснежном халате прошел на свою шикарную кухню и сварил себе кофе в кофемашине. С чашкой дымящегося кофе я постоял бы у окна, прикидывая планы на день, потом надел бы чистую рубашку и поехал в офис на одной из своих шикарных тачек. Сегодня я бы поехал на своем стареньком, но очень любимом Bugatti.

Я лежал вспоминал и смаковал каждую деталь, каждое свое действие, ежедневную утреннюю рутину.

Мной овладело отчаяние, плечи сами затряслись, и я заплакал прямо как девчонка. Мне было плевать, я один, лежу в чертовой пустыне в полном отчаянии и не знаю, что меня ждет. Может я застрял тут навсегда. Может это мое чистилище? От моих страданий меня отвлек крик птицы, я открыл глаза и увидел, как надо мной кружит сокол. Я сел и протер глаза. Разве я не мог заметить, что почти добежал до него?

Шатер стоял совсем рядом, в метрах десяти от меня. Осторожно, чтоб не спугнуть картинку, я встал и медленно, не делая резких движений пошел к нему. В этот раз он приближался с каждым шагом. Подойдя совсем близко, я приподнял полог и заглянул внутрь.

Внутри было намного больше пространства, чем казалось снаружи. Я прошел внутрь, там был еще один полог, он просвечивал, и я увидел, что кто-то сидит.

Стало немного жутко, поэтому я остановился, раздумывая заходить дальше или нет, но любопытство взяло вверх. В конце концов, я полдня бежал к нему.

– Проходи, я знаю ты пришел ко мне с вопросами, – неожиданно обратился ко мне женский голос.

На секунду я опешил, но испугался что и она исчезнет, поэтому уверенно поднял второй полог и шагнул вперед. В центре шатра на земле, без всякого настила или ковра, прямо на песке сидела женщина. На вид ей было лет пятьдесят не больше. На ней была черная восточная одежда, и серебряные украшения. Красивой она не была, но ее большие черные глаза завораживали и одновременно пугали. Ее длинные, распущенные волосы падали на плечи. На руках были какие-то рисунки и знаки и на одной из них сидел тот самый сокол, который только что летал надо мной.

– Кто вы? – спросил я, но она оставила мой вопрос без ответа.

– Почему я здесь? – продолжал я.

– Этого я не знаю, – ответила она.

– Как я могу вернуться обратно?

– Этого я тоже не знаю, – спокойным тоном отвечала женщина.

– Тогда что вы знаете?! – начал я злиться.

– Я знаю ответ только на один твой вопрос, – сказала женщина.

Подумав немного, я спросил:

- Когда я смогу вернуться?

– В тот момент, когда ты будешь бояться потерять, то, что имеешь и захочешь остаться тут навсегда, – ответила она.

Я испытал огромное облегчение. Что ж, у меня здесь ничего нет, и я точно не хочу здесь оставаться, – думал я про себя и почти обрадовался.

– Не спеши, это сейчас ты так думаешь, – сказала вдруг женщина, хотя я вроде ни слова не произнес вслух. От этого мне стало не по себе, и я скорее вышел из шатра, отошел на несколько метров и только потом обернулся. Ни шатра, ни женщины не было. Почему то я совсем не удивился. Я снова остался один. Я долго брел сам не зная куда, пока не упал без сил и вырубился.

Очнулся я от чьих-то голосов. Меня покачивало. Кажется, меня несли на носилках. Сквозь яркий солнечный свет я узнал Хасана, он шел рядом.

– Как вы меня нашли? – спросил я, забыв про то, что они оставили меня одного посреди пустыни.

– О чем вы, Господин?

– Но я был один, вы оставили меня.

– Господин, вы в порядке? – встревожился Хасан, – утром у вас был жар, и мы решили не ждать гонца, а двинуться в сторону столицы. В седле вам сейчас никак нельзя со сломанным ребром, поэтому соорудили носилки и идем уже несколько часов не останавливаясь. Пешком с остановками путь займет дней двадцать или больше. К вечеру остановимся и разобьем лагерь на ночь.

– То есть вы не оставляли меня?

– Что вы господин, как я посмею, я ваш покорный слуга.

Я испытал невероятное облегчение. Хасан был сейчас для меня роднее всех на свете.

Очевидно, все это привиделось мне в бреду. Выходит, женщина в шатре и разговор с ней не был реальным. Я не знал расстроил меня этот факт или обрадовал.