Мэри Лонгшир - дочь магната.

Глава 1

ПРОЛОГ

Где-то я читала, что после семидесяти лет мозг начинает сдавать позиции, подменяя факты вымыслом. В моем случае он просто решил расширить границы.

Вся моя жизнь была подчинена цифрам, маршрутным картам и железной логике - здесь не было места для фантазий.

Меня звали Аглая Вениаминовна Машинистова, но на работе за глаза называли Дизель-машин. Я знала об этом прозвище и втайне гордилась им. За сорок лет в логистике я выстроила сотни схем поставок, которые работали как часы, и решала задачи, от которых другие специалисты сходили с ума. Мой мозг был настроен на поиск оптимальных решений, на просчет рисков и минимизацию потерь. Никаких лишних эмоций - только результат. А вот пошутить я любила, хотя иногда получалось резковато. Да и характер у меня был тяжеловат. Дизель - он и есть Дизель.

Вероятно, именно поэтому мое подсознание стало брать реванш по ночам. Эти фантастические, или скорее, фэнтезийные сны стали приходить как раз после моего семидесятилетия. Они были пугающе детализированными. С запахами и ощущениями - мокрой холодной мостовой, вкусом дешевого вина или тяжестью свалявшейся овчины на плечах. Иногда в этих снах я оставалась собой, просто сторонним наблюдателем в декорациях другой эпохи. А бывало так, что я проживала чужую жизнь от первого крика до последнего вздоха, и просыпаясь, еще несколько минут не могла вспомнить как меня зовут.

Я привыкла к этому и мне даже нравилось - как кино смотреть, или в нём же сниматься. Я считала, что это просто побочный эффект слишком активного ума, которому тесно в рамках одной реальности. Я ошибалась. Это не была игра воображения. Просто моя душа искала себе место...

Глава 1

- Леди Мэри, проснитесь! Ради всего святого, леди Мэри, беда!

Голос прорезал вязкую темноту, как гудок товарного состава. Я дернулась, пытаясь отогнать назойливый звук. В моей настоящей жизни не было никаких «леди», была только “Железная Аглая”, “Дизель”, и для своих - “Витаминовна”.

- Уйдите... - велела я остаткам сна убраться, не узнавая собственного голоса. Он был слишком высоким, слишком молодым, совсем не похожим на мой привычный хрипловатый басок.

Чьи-то руки вцепились в мои плечи. Меня трясли с такой силой, что зубы клацнули. Я распахнула глаза и вместо белого потолка своей квартиры увидела тяжелый балдахин из нежно-розового бархата. Прямо передо мной застыло лицо женщины в накрахмаленном чепце, искаженное паникой.

- Слава богу, проснулись! - она судорожно махала каким-то листом бумаги. - Ваш папенька! Этот непотопляемый корабль затонул! Да придите же в себя!

Я резко села в постели, сердце колотилось где-то в горле. Это сон. Очередной чертовски реалистичный сон. Нужно просто сосредоточиться, применить проверенную методику пробуждения - счет до десяти, глубокий вдох... Но вместо привычного запаха кофе я чувствовала аромат воска, сладковато-приторных благовоний.

Я начала хлопать себя по щекам - сначала аккуратно, потом сильнее. Боль пронзила лицо, острая и несомненно настоящая.

- Я хочу проснуться! - закричала я, подскочив на огромной постели - не моей. - Разбудите меня, кто-нибудь! Мне нужно проснуться!

Слезы ужаса потекли по лицу. Я закрыла лицо руками, пытаясь спрятаться от этой безумной реальности. Если я не проснусь прямо сейчас, я сойду с ума. Это уже не сон - это какой-то психоз, расщепление личности...

- Боже правый, от этой страшной новости и не такая ещё истерика может произойти, - услышала я приглушенный шепот. - Надо послать за доктором Маршаллом. А как младшим сообщить? Мисс Фредерике, мисс Грейс, юному мистеру Фреду... Кто им скажет?

- А леди Шарлотта? - отозвался другой голос. - Ей-то уж доктор точно понадобится, коли наша леди Мэри в таком состоянии.

- Тише, - зашикали на говорившего.

Постепенно голоса стихли, я слышала только удаляющиеся шаги и скрип половиц. Когда дверь закрылась, я медленно убрала руки от лица. Слезы все еще текли, но паника чуть отступила. Нужно понять, что происходит. Проанализировать ситуацию. Найти логическое объяснение.

Я соскользнула с кровати и на дрожащих ногах подошла к высокому зеркалу в резной раме. То, что я увидела, заставило меня охнуть.

На меня смотрела юная девушка лет восемнадцати-двадцати - зареванная, растрепанная, но безусловно красивая. Темно-русые волосы рассыпались по плечам волнистой копной, зеленые глаза с кошачьим разрезом были красными от слез, а лицо с дерзко вздернутым носиком казалось кукольным. Это была не я. Это было чужое, совершенно чужое отражение.

Я попятилась от зеркала и огляделась по сторонам. Комната была огромной - больше моей квартиры. Высокие окна до потолка были задрапированы тяжелыми шторами с золотой бахромой. У стены стоял изящный секретер из полированного ореха. В углу - будуарный столик с зеркалом в серебряной раме, заставленный флаконами духов и шкатулками.

Персидский ковер под ногами был мягким и дорогим. Повсюду - кружева, ленты, фарфоровые статуэтки пастушек и амуров. Комната девочки из очень богатой семьи, наверняка балованной и любимой.

Внезапно за дверью раздался топот и истошные рыдания. Дверь распахнулась, и в комнату влетела женщина лет сорока в бархатном халате цвета бордо, наспех накинутом поверх ночной сорочки. Ее седеющие волосы были в бигуди из тряпочек, а в руке она сжимала смятую газету.

- Мэрилин! Дорогая моя! - она кинулась ко мне и обвила руками, прижимая к груди. - Какое горе! Какое ужасное, непоправимое горе! Мой дорогой Реджинальд!

Женщина рыдала в три ручья, и ее слезы капали мне на плечо. Я стояла, оцепенев, не понимая ни кто она, ни что за Реджинальд.

Рыдания этой тетки на моей груди странным образом заставили меня прийти в себя и успокоиться. Наверное потому, что она раздражала меня своими завываниями. Как говорится: я готов разделить ваше горе, но по пунктам... Я осторожно, но решительно отстранила ее.

- Выдохните. И вот, - я указала на платок, который она судорожно сжимала в пальцах, - сморкаться нужно в него.