Мэри Поппинс для младшего наследника

1.

Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

***

– Может, еще передумаешь, Марусь? Столько лет “КосмеЦвет” отдала и “здрасьте, приехали”, – причитает Галя из отдела кадров, барабаня длинными красными стилетами по столешнице. – Пойди извинись – он поймет.

Решительно мотаю головой, перемещая листок с заявлением еще ближе к женщине.

Может, и передумаю. Но у меня не должно быть путей к отступлению.

– Я же не наше начальство, чтобы так быстро переобуваться, – произношу язвительно и поднимаюсь из-за стола.

Ловким движением поправляю свои брюки цвета светлой лазури, застегиваю янтарь пуговиц на жакете того же оттенка. Гордо цокаю каблуками по плиточному покрытию.

Если бы я знала, что мой рабочий день так закончится – не стала бы столь тщательно наряжаться.

Хотя… с другой стороны, уходить красиво тоже нужно уметь. Как в песне.

Эх, мой уход, пожалуй, будет самым эпичным за всю историю этой торговой точки.

В спешке миную торговый зал с парфюмерией, игнорируя очевидное шушуканье за спиной.

Невозмутимо захожу за угол в коридоры подсобки.

Краем глаза нахожу табличку с надписью “дирекция”.

Ха! Может быть, снова заглянуть?!

Идей-то у меня масса.

Как у любого хорошего менеджера.

А вот терять больше нечего.

Как любому безработному.

Стыдливо щурюсь, вспоминая черно-коричневые разводы, мгновенно растекшиеся по белизне рубашки нашего руководителя.

Это была моя, так сказать, последняя инициатива.

Остывший кофе отлично вписался в деловой образ, когда я перевернула напиток мужчине на голову.

Не знаю, что на меня нашло.

Я, в целом, не буйная.

Прямолинейная – да. Но разве это недостаток?!

Прохожу мимо, обреченно опустив взгляд.

Толкаю стеклянную дверь служебного входа и оказываюсь на улице.

Брякаю ключом сигнализации и бурей врываюсь в салон своей иномарки. Как хорошо, что я припарковалась неподалеку.

Приземляю голову на кожаную оплётку руля, накрывая лицо ладонями.

Фууух. Можно выдохнуть.

С силой тру кулаком глаза, как в детстве.

Я не буду плакать! Я ни за что не буду плакать…

Дж-дж-дж.

От подступающей истерики меня спасает сигнал входящего вызова.

Хватаюсь за смартфон, как за единственное спасение. Прислоняю его плечом к уху.

– То есть, я сама себя должна поздравлять? Ты так себе это представляешь? – слышу родной голос в динамике.

– Прости. Замоталась и не заметила, как ты умудрилась постареть, – отзываюсь с облегчением.

Крис – моя близкая подруга. Мы вместе еще со школьной скамьи. Судорожно гоняю в памяти даты, забыв про ее тридцатилетие.

– Мне всегда восемнадцать. Все остальное стаж, – Кристина отшучивается. – Кстати, о птичках. Колись, у тебя сегодня тоже есть повод отметить? – заговорщически интересуется.

Бессвязно мычу, то ли соглашаясь, то ли отнекиваясь.

Не буду же я с набега рассказывать ей, что меня совершенно наглым образом обманули. Да, и сил на повествование пока нет.

С чувством сдавливаю переносицу, прогоняя возникший флешбэк. Слащавое личико юной Кати, которую сегодня повысили.

– Повод, действительно, есть. Но немного другой, чем ты думаешь, – отвечаю уклончиво.

Когда объявили, что позиция заместителя директора окончательно освободилась, я даже не сомневалась, что это только формальность. Потому что уже несколько месяцев неофициально выполняла все функции этой должности.

Черт возьми, я пахала без отпуска и выходных, заслуживая это место, как проклятая!

К тому же, во время последней летучки сотрудники в большинстве своем проголосовали за мою кандидатуру. Но тем не менее…

– Судьба распорядилась иначе? – договаривает мои мысли подруга.

– Если точнее, не судьба, а отсутствие комплексов, – возражаю униженно.

Перед глазами опять предстает пышногрудая Катя. На этот раз, в обнимку с директором.

Их разговор, который я невольно подслушала, в ушах отдается эхом.

“– Ты видел глаза этой блаженной, когда вместо ее фамилии назвали мою? Мне даже стало ее немного жаль, – девушка расхохоталась, сидя на коленях у руководителя. В ее горделивой позе было слишком много торжественности.

– Ничего. Машка переживет, – вторил ей директор…”

До сих не верится, что застала их вместе после совещания.

Бррр!

Из раздумий меня выводит голос Крис.

2.

В шесть пятьдесят я уже на месте. Кряхчу, словно старый башмак, выбираясь из машины. Повязав на запястье ленточки от шаров, аккуратно достаю их самих.

Мои русые волосы магнитятся рядом с облаком из пузатых сфер. И от этого напоминают одуванчик.

Подставляю веснушчатый нос, упираясь в августовское солнце. Ловлю медовые нити последнего нежного тепла и зажмуриваюсь.

Вечер пятницы полон планов и суеты. Все куда-то спешат в предпоследний уикэнд лета.

У входа в кафе замедляюсь, чтобы вновь поправить шары и ленту.

Колокольчик на двери извещает появление посетителей. На моем пути возникает семья с ребенком. Вскользь замечаю их и отхожу в сторону. В узком проходе мы не поместимся.

– Попка, привет.

Замираю в оцепенении.

Меня зовут Мария Попова. И глупое прозвище беспощадно режет слух. Я давно уже стерла его с лица земли. Вместе со своим прошлым.

Гриша стоит прямо напротив и, кажется, совсем не собирается двигаться с места.

Сколько мы с ним не виделись после развода? Года три?

– Привет, – произношу максимально равнодушно, стараясь слишком явно не глазеть на кудрявую шатенку рядом с ним.

Ее зовут Анастасия, кажется? Настя?

Чего уж там, я знаю это наверняка.

Когда они с моим бывшим поженились, девушке было девятнадцать, и она была прелестна, наивна и… беременна.

Сейчас ей уже двадцать два.

Анастасия ни капли не изменилась.

– Неплохо выглядишь, белый воротничок, – озорно подмечает Григорий, разглядывая мой бирюзовый костюм для офиса. – До сих пор не освоила прокрастинацию?

– Твоими молитвами, – не удерживаюсь от ответной шпильки.

– Ну, а если серьёзно, – не унимается Гриша. – Чего тут одна делаешь? Так и не нашла никого лучше меня? Где твои ухажеры?

Мужчина смеется собственной шутке и хлопает меня по плечу.

– Забыла упаковать их с собой, – закатываю глаза с раздражением.

– Давай-давай. Давно пора, – снова язвит бывший, упиваясь триумфом.

Мы прожили с ним в браке чуть больше семи лет. И не сказать, что все было совсем плохо.

Однако, сейчас эти годы горят в синеве моих прошлых амбиций, как чертов “ред флэг”.

Я очень любила Гришу…

Опускаю глаза чуть ниже и вижу маленькую девочку, обхватившую, будто фонарный столб, ногу отца.

– Кто тут у нас? – наклоняюсь к малышке.

Девочка глядит на меня исподлобья и еще больше прячется за массивным коленом родителя. Ей два или чуть больше.

Я плохо знакома с этим возрастом.

– Анют, это тетя Маша. Скажи “привет”, – вступает в общение Настя.

– Нюське понравились твои шарики, – добавляет Григорий.

И я снова перевожу взор.

Отцепляю один розовый из “букета” и вкладываю его между двух детских ладошек.

– Держи. Теперь он твой, – произношу со вниманием.

А потом краснею.

Фраза получается слишком уж личной.

Настя интуитивно считывает мою неловкость и поднимает дочь на руки. Аня с охотой располагается на круглом женском бедре. Обе улыбаются.

Как же они похожи…

– Спасибо, – сухо говорит супруга моего мужа, поправляя одежду, и делает жест рукой. Затем разворачивается и медленно направляется к автопарковке.

А я не могу оторвать взгляд от кусочка кожи на ее животе, оголенного тканью лонгслива. Когда тот задирается при движении, глазам обывателя открывается очень простая тайна.

Ведь Настя… снова беременна.

Это навязчивое осознание буквально звенит у меня в висках. Вызывает приступ мигрени и тихой паники.

Поэтому я молчу.

– Рад был видеть, Попка, – вновь хлопает меня по плечу Григорий. Бывший муж, наконец, освобождает дорогу к двери. Вприпрыжку догоняет своих девчонок и больше не смотрит в мою сторону.

Киваю, сохраняя невозмутимый вид. Зависаю на созерцании их счастливой семейной идиллии.

Спустя ещё пару минут, понимаю, что начала двигаться в неизвестном направлении.

Не внутрь кафе, а от него.

Понуро бреду, не разбирая маршрут, и забываю счет времени. Миную сложный подземный переход, кольцо автострады, ларьки и торговые вагончики.

Наконец, шагаю по тихой улочке без машин и прохожих. Вокруг только пение птиц и аккуратно подстриженные деревья.

Беспрепятственно прохожу мимо какого-то поста охраны, оказываясь в живописном палисаднике. По обе стороны узкой дороги стоят невысокие особняки.

Куда это я забрела?

Слезы катятся по щекам, но я их почти не чувствую.

Оглядываюсь по сторонам, находя уютный уголок под раскидистой яблоней.

3.

Не успеваю что-то понять, как сорванец забирается мне на колени. Удобно устраивается в положении сидя и начинает катать по скамье гоночные модельки автомобилей.

На мальчике джинсовый полукомбинезон и клетчатая рубашечка.

Его пушистая темноволосая макушка упирается мне в переносицу и щекочет ноздри.

Слышу, как от малыша пахнет молоком, а еще чем-то сладким.

– Ты откуда здесь взялся, милаш? – произношу все еще слегка, всхлипывая.

– Вжжж, вжжж, – мальчик не реагирует, увлеченный своей игрой.

На вид малышу столько же лет, сколько и Гришкиной Ане. Значит не больше трех. А, может, и меньше.

Промакиваю салфеткой оставшуюся влагу под глазами и тянусь к воздушным шарикам.

Мне придется выйти из депрессии раньше, чем я туда зашла.

Такой маленький ребёнок требует внимания. Я не могу оставить его здесь одного. Пусть тут и безлюдно, но он не справится.

Тем более, мальчика, наверняка, уже ищут. Видимо, он случайно убежал и заблудился.

– Как тебя зовут? – обращаюсь к своему новому знакомому и передаю связку шариков в его полное распоряжение.

Мальчик радостно их рассматривает, шуршит по ним указательным пальчиком. А затем невзначай произносит:

– Не еви, стяина.

– Я больше не плачу, мой хороший, – отзываюсь с непониманием.

– Не еви, стяина, – спокойно повторяет он.

– Тебя зовут “не реви, старина”?! – внезапно предполагаю, догадываясь.

– Дя, – тут же восклицает малыш и хлопает в ладоши.

Сказать, что прозвище своеобразное – не сказать ничего. Хотя мне ли говорить, с моими-то кличками…

Брови невольно приподнимаются, но я стараюсь сильно не выказывать недоумения. Все-таки мальчик не виноват. Он и так испытывает стресс от того, что потерялся.

– Опости, – шепчет в следующее мгновение, не выпуская из рук шары.

– Ты хочешь отпустить их в небо? – вновь догадываюсь.

– Дя!

Развязываю блестящие ленты. Затем начинаю по одному отпускать летунов на волю.

Шарики смело взмывают вверх, в один миг достигая черепичных крыш и перьевых облаков.

Чувствую, как вместе с разноцветными пятнышками с горизонта исчезают мои надуманные горести и невзгоды.

И как же я сама не догадалась о такой простой аффирмации?!

Малыш смотрит с восторгом, запрокинув голову. Продолжает хлопать в ладоши.

– Тям тицы, – показывает куда-то.

– Ты подарил шарики птичкам? – с легкостью решаю и этот ребус, улыбаюсь.

– Дя!

Спустя какое-то время решаю подняться со скамейки и пройтись вглубь сада. Меня все еще гложет мысль, что малыша ищут родители.

– Поси! (*пошли, – прим. автора)

Мальчик с охотой берется за мое запястье. Кладет свои машинки в карман. И уверенной походкой ведет меня в направлении прямо.

Дорога ему явно знакома.

Мы идем вдоль красивых цветочных клумб и хрустим щебнем под ногами. Внимательнее разглядываю дома вдоль дорожной магистрали. При детальном рассмотрении вижу, что все особняки разные. Но ни один не выбивается из общего стиля своими светлыми стенами и красной крышей.

Этот оазис посреди хаоса столичной суеты явно был построен как элитный посёлок недвижимости. До сих пор диву даюсь, как меня сюда занесло. И никто даже не остановил на полпути во время моих недавних рыданий.

Чувствую себя вторженкой и чужаком посреди тихой роскоши окружающей действительности.

Что ж, я сейчас передам мальчика семье и тут же смоюсь отсюда. Не хватало еще, чтобы меня обнаружили и выдворили насильно.

Вдруг где-то на обочине слышатся ругательства и хруст ветвей. Вздрогнув, поворачиваю голову в сторону шума.

Из кустов появляется двухметровый амбал в черном костюме. Мужик отряхивает свои квадратные плечи, поправляет солнечные очки и пружинистым шагом движется в нашу сторону. По пути, не переставая сыпать проклятиями.

– Вот ты где, мелкий за… за… заноза! – человек начинает орать в бешенстве, когда приближается. Потом хватает мальчика за рукав рубашки. – Еще раз сбежишь, я тебе… – грозит ему кулаком.

Мальчик недовольно надувает губки, но испуганным не выглядит.

Чего не скажешь обо мне. Ведь я пугаюсь и за ребенка и за себя одновременно.

– Не смейте кричать на малыша, – выпаливаю в сердцах, когда мальчик вырывается из цепких лап здоровяка и прячется за моей спиной.

Верзила поворачивает на меня свой расфокусированный взгляд, снимает очки и гневно сводит у лба широкие брови.

– А ты кто, ваще, такая, тетка? – напирает он, все еще пытаясь поймать мальчишку.

Топчусь из стороны в сторону, отважно закрывая собой ребёнка и выпятив грудь. Достаю из сумочки телефон, направляю его, словно оружие, на незнакомца.

4.

– Пусть войдут, – слышится за закрытыми дверями.

И амбал, который, наверное, служит в этом доме охранником, открывает для нас с малышом дверь.

Первое, что я замечаю, входя в комнату, это ее функциональность.

Вероятнее всего, место одновременно служит хозяину и кабинетом и спальней. Потому что оно зонировано.

В правой части комнаты, за витиеватой ширмой, расположено спальное место. Его почти не видно из-за плотного балдахина и зеркального шкафа-купе. Но оно там, безусловно, есть. Я почему-то знаю это наверняка.

Левая часть комнаты, наоборот, открыта для взора присутствующих. По всему периметру она обставлена полками с документацией и литературой. В дальнем углу расположен компьютерный стол. Огромное офисное кресло вызывает у меня легкий приступ зависти. На таком комфортабельном сидении можно работать сутками, не поднимая головы.

У просторного стеклопакета стоит высокий мужчина среднего возраста. Он повернут лицом к окну и разглядывает вечерний пейзаж.

Линия его плеч крупная и внушительная. Но не такая грубая, как, у поймавшего нас, амбала.

Его фигура крепкая, но эстетичная. Плавная, но прямая. На мужчине надет серый костюм со стальным отливом и лакированные туфли.

– Сядьте, – снова командует он и разворачивается.

Сразу же ловлю его темно-вишневый взгляд, будто падаю в бездну. Он смотрит так, словно никогда не сомневается в своей правоте.

На его лице почти нет отображения чувств. Холодные, стальные, как его одежда, тени то и дело играют бликами на острых скулах и подбородке.

Нахожу возле себя кожаное кресло и наклоняюсь ниже – к мальчику. Мне нужно расцепить наши скрещенные пальцы, чтобы повиноваться просьбе мужчины.

Малыш не хочет отпускать мою руку, он начинает капризничать. Секьюрити гневно грозит ему толстым пальцем и тянет за собой.

– Оставьте мальчика в покое, – вскрикиваю с угрозой.

Глаза карапуза наполняются слезами и он тоже начинает кричать, хватаясь за боковой шов моих брюк.

Я рывком отталкиваю охранника, тесней прижимая малыша.

На что здоровяк мгновенно приподнимает меня над полом и ловко выкручивает мне руки, располагая их за моей спиной. Дергаюсь в его цепких лапищах. Безрезультатно брыкаюсь, болтаясь в воздухе.

– Не бойся, я с тобой, – не выпускаю из вида маленьких темных глаз.

– Валера, пошёл вон, – гремит голос хозяина. – Мы справимся без тебя.

Охранник буквально отшвыривает меня в сторону и послушно покидает кабинет.

Человек в костюме подходит к нам с мальчиком ближе и вежливо отодвигает для меня кресло, приглашая присесть.

Растираю боль в запястьях, оскорбленно веду плечом, но не двигаюсь с места.

– Я постою, – отвечаю упрямо.

Мужчина ничего мне больше не говорит. Вместо этого он садится на корточки и как-то слишком серьезно обращается к малышу.

– Не реви, старина, – произносит незнакомец. – Давай ты пойдешь сейчас в свою комнату, а потом… мы поиграем в поезд.

Мальчик сразу же перестает хныкать, смотрит настороженно.

– Те-тя, – просит малыш.

Мужчина медленно мажет по мне взором, словно делая какие-то выводы и умозаключения.

– И тетя тоже придет, – подтверждает чуть позже.

Малыш согласно кивает, по обыкновению хлопая в ладоши. После этого горничная уводит его из комнаты.

Мы остаемся наедине.

– На вашем месте, я бы не стала оставлять дитя в компании этого мужлана, – агрессивно нарушаю тишину, имея в виду охранника. – Ребенок был без присмотра. Могло произойти все, что угодно.

– Согласен. Он понесет наказание, – коротко соглашается незнакомец. – Я, в свою очередь, готов компенсировать огрехи моего персонала.

– Не стоит, – безотчётно смягчаюсь. – Внешне вы очень похожи с сыном, – добавляю и сажусь в кресло, утопая в запахе искусственной кожи и мускуса.

– Давайте сразу к делу, – отзывается мужчина с безразличием. – Начнем с того, что вы опоздали, – он скрещивает на груди руки, опираясь бедром о письменный стол.

– Я, собственно, и не собиралась приходить, – говорю невозмутимо и черчу невидимые круги на его лице.

Испытываю сильное недоумение от того, что не могу прекратить смотреть на него. Это сродни каким-то инстинктам.

Противоречия моим действиям придает тот факт, что я просто чудовищно перед ним робею.

Это не тот поверхностный страх, который я испытывала к охраннику. Это нечто глубокое и фундаментальное. Возможно, я даже чувствую подобное впервые.

И это завораживает.

– Какой у вас опыт работы? – спрашивает мужчина, чуть подаваясь вперед. – Образование высшее? Знание иностранных языков?

– Если я отвечу, вы меня отпустите? – отражаю атаку вопросами и копирую позу хозяина, сложив руки на груди.

– Наоборот. Собираюсь не отпускать вплоть до следующего понедельника. Мой график на будущую неделю слишком плотный, – совершенно спокойно произносит. – Однако, ваши ответы должны мне понравиться.

Визуалы 1

Итак, давайте знакомиться с нашими героями!

Мария Попова, 30 лет

Честная и прямодушная натура. Разведена. Долгое время успешно строила карьеру в сетевом магазине косметики и парфюмерии “КосмеЦвет”. Однако, в один миг все потеряла. Попала в дом Барских случайно, но обстоятельства заставляют ее остаться. Девушке предстоит вернуться к истокам и вспомнить, что по диплому она воспитатель.

Константин Барский, 35 лет

Владелец крупного торгового бизнеса. Последние годы жил в другой стране. Характер резкий, бескомпромиссный, недоверчивый. Не женат и не был.

Снова листаем ===>>