Мерлин, Гарри!

Предложение Дамблдора

— Поттер. — Насмешливый голос Малфоя оттолкнулся от холодных стен Хогвартса и прокатился по коридору. В его интонациях сквозило презрение. Злоба.

Изо дня в день.

Из месяца в месяц, что Мерлин проводил в этой школе, заточенный в тело Мальчика-который-выжил.

Гарри. Теперь его звали Гарри. Однако по имени его почти никто не называл: в школьных коридорах неприлично часто звучала его новая фамилия, притянутая за уши к любой хоть едва выходящей из ряда вон ситуации. А еще, также часто здесь звучало другое имя. Его настоящее.

«Мерлин, Гарри!» — воскликнула вчера Гермиона на уроке трансфигурации, когда он, задумавшись, неверным движением палочки заставил стакан, стоявший на столе, разлететься на мельчайшие осколки и едва не поранил остальных.

Он едва не подскочил от неожиданности, едва не бросил ей взгляд, который сдал бы его с потрохами, едва… Чертовы палочки! С каких пор магам для того, чтобы колдовать, нужны были они? Бездушные, глупые куски древесины, в некоторых из которых были сокрыты части магических существ, существовавших с ним когда-то в одно время…

«Вам отлично подошла бы палочка из яблони и жилы дракона», — сказал ему старик, владевший лавкой, когда Мерлин в обличии простого колдуна явился к нему несколько лет назад. Старик протягивал ему изящно исполненный, выточенный деревянный прут, но Мерлин, не сказав ни слова, вышел из магазина. Если бы Килгарра только знал… Он никогда бы не простил ему, что нынче последние из его вида разобраны по частям ради колдовства тех, кто даже не знает, откуда оно пошло…

— Поттер, ты оглох? Убирайся с дороги!

Мерлин поднял взгляд: губы Малфоя кривились от недовольства и отвращения, что, на удивление, делало его красивое лицо еще более привлекательным. Сидя на полу, прислонившись к дверям, ведущим в ванную старост, Мерлин изучал блондина. Он не знал, как оказался именно здесь этим вечером; он отдавал себе отчет, что со стороны других учеников, проходивших мимо, его поведение могло показаться странным, но…

Глаза Драко сузились, когда он не сдвинулся с места.

— Только взгляните, — елейным голосом, не предвещавшем ничего хорошего, начал Малфой, — великий Гарри Поттер ночует под дверями ванной старост. Что, жаждешь почувствовать себя не таким неудачником, какой ты есть? Или твои дружки выгнали тебя из гостиной?

Ухмылка исказила красивое лицо Драко. Мерлин молчал, продолжая пристально вглядываться в него, рассматривая каждую черту, каждую клетку кожи… Ничего. Ничего, что напоминало бы Его.

Ни единой схожей черты ни внешне, ни в характере.

Должно быть, у судьбы, действительно, было странное и жестокое чувство юмора, иначе как, как великий и благородный король Камелота мог возродиться в ком-то столь… мерзком?

Мерлин не знал, какой эпитет подобрать. Он вообще не знал, как описать все, что произошло за эти три месяца, с тех пор, как на Авалон опустилась Тьма и он побежал к озеру, чтобы узнать то, что так долго хотел. Где и когда восстанет Король Былого и Грядущего.

И получил ответы, которые никак не ожидал услышать.

Школа. Великий Артур Пендрагон возродится в школе волшебства, которого страшился, которое ненавидел. Пусть даже и не так, как его отец.

Пожалуй, у судьбы, и правда, было чувство юмора.

Не найдя ничего знакомого, ни единого проблеска друга, которого он ждал столько столетий, Мерлин встал, собирая рассыпанные по полу учебники. Малфою он ничего не ответил.

— Трусишь, Поттер? — удовлетворенно выпустил еще дозу яда тот. — Неужто ты поумнел и понял, с кем имеешь дело?

Мерлин поднял взгляд от учебников и увидел еще одну фирменную малфоевскую ухмылку.

— Нет. — Наконец, просто сказал он. — Я лишь жду, когда ты поймешь.

И, развернувшись, решительно двинулся вперед по коридору, в темноту, оставляя позади замершего в удивлении и непонимании Драко.

***

— Мерлин, Гарри! — снова воскликнула Гермиона, когда он переступил порог гостиной Гриффиндора. И снова он едва не подскочил. — Где тебя носило? Мы с Роном…

— Я был в библиотеке, — не дав ей договорить, оборвал он и заметил, как брови девушки в недоверии взметнулись вверх.

— И что же ты там делал?

Гермиона смотрела на него с тем самым выражением лица, в котором читалось, что она знает, что ей лгут, но выламывать другу руки в поисках правды она не будет.

В отличие от Рона, который уже несся к ним, спускаясь вниз по лестнице из спален парней.

— Где ты был? — воскликнул он требовательно и недовольно. — Мы планировали партию в плюй-камни!

Дурацкая, дурацкая игра, которую Мерлин совсем не понимал и не стремился понять.

— В библиотеке, — повторил он, демонстративно подняв вверх одну из книг, которые держал в руках.

— «Великий Мерлин и рыцари Круглого стола», — прочла заголовок вслух Гермиона, снова нахмурив брови. — С каких пор ты интересуешься историей Мерлина и его друзей-маглов?

Слово «маглы» неприятно ударило Мерлина, и он невольно поморщился.

— Я… я сказала что-то не то? — замялась Гермиона. — Гарри, ты… — Она неловко вздохнула и опустила глаза. — Последние несколько месяцев ты как-то странно реагируешь на это слово…

Черт. Черт-черт-черт.

Обидеть Гермиону Грейнджер никак не входило в его планы.

Выглядеть противником маглов и полукровок никак не входило в его планы.

Впрочем… А были ли у него планы? Мерлин невольно задался этим вопросом. Он просто однажды очнулся Гарри Поттером, силой магии древних богов заточенный в чужое тело. Богов, которые хотели, чтобы он, Мерлин, нашел Артура и справился со тьмой, имя которой почти никто в новом магическом мире не решался произносить вслух… Никто, кроме него и старика, который, должно быть, и не знал, насколько был близок по силе к самому великому магу всех времен. К нему.

К Мерлину и Гарри Поттеру в одном лице.

— Нет, что ты, Гермиона, — поспешил сказать он. — Это все… Сириус. — Мерлин ляпнул первое имя, которое пришло ему на ум. — Он сказал, что когда-то они с папой и друзьями очень любили эти легенды, и…

Кошмары

Этой ночью Мерлин спал плохо. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним представала сцена, произошедшая сразу после разговора со старым волшебником, который был директором этой странной волшебной школы.

— Гарри, мой мальчик, — окликнул его Дамблдор после того, как посвятил четверых студентов в детали французской стажировки, — задержись.

Мерлин, уже положивший было руку на дверную ручку, замер. Что директору было нужно от него? Почему он так пристально смотрит на него из-под своих необычных очков? Неужели он обо всем... Этого не может быть. «Этого не может быть», — еще раз повторил мысленно Мерлин и обернулся.

— Да, сэр? — в его голосе слышалось легкое удивление и почтительность, которые, должно быть, и следовало выразить ему, Гарри, в этот момент. Мерлин надеялся, что именно так все и было бы, будь на его месте настоящий Поттер.

Он робко стоял у двери, переминаясь с ноги на ногу и глядя на старика.

— Прежде чем вы отправитесь в Бретань, я хотел бы дать тебе кое-что, — Дамблдор поднялся из-за стола, опирая руки на подлокотники кресла, и подошел к шкафу, где лежала старая, потрепанная остроконечная шляпа. Он аккуратно взял ее и стряхнул пыль. А затем, улыбнувшись чему-то, мелькнувшему в собственных мыслях, протянул юноше. — Ты знаешь, что с этим делать, не так ли?

Мерлин знал.

Боги сделали все, чтобы облегчить его участь и сохранить воспоминания настоящего Гарри, который слабо подавал голос где-то на задворках сознания мага.

«Распределяющая шляпа», — выдохнул в изумлении Поттер внутри него.

Шляпа, которая хранила одну из величайших магических реликвий нового времени — меч Гриффиндора. Но зачем она ему? Зачем он ему?

Мерлин в очередной раз за последние пару часов нервно отбросил воспоминание, к которому то и дело возвращался. Какая-то часть его настойчиво шептала, что поступок старого директора не был бредом, имел свой, сакральный, смысл... Мерлин лихорадочно пытался понять какой, но так и мог. «Он не может знать», — снова повторил он себе и перевернулся на другой бок, отмечая, как сладко Рон храпит, раскинувшись звездочкой на кровати напротив.

Мерлин закрыл глаза, и к нему, наконец, пришел сон.

Сон, повторявшийся вот уже почти пятнадцатый век. Сон, который он одновременно не хотел и хотел видеть.

Ему снился Артур.

«Ты не можешь быть магом, Мерлин. Я бы знал!»

Ему снилась кровь на его пальцах и ускользающий в туман Авалон, до которого они вместе так и не добрались...

«Все, что я делал, я делал ради тебя, Артур. Только ради тебя».

И продолжает делать.

***

Драко мерял шагами гостиную Слизерина, в которой остался втроем со своими приспешниками. Остальные студенты уже давно спали, но Малфою было не до сна.

«Ваш отец согласился, что это хорошая идея, Драко», — вновь и вновь мысленно передразнивал он директора. Быть того не может! Люциус Малфой одобрил его обучение во французской, не такой уж выдающейся академии, с этим Уизли, грязнокровкой и любимцем старого дурака — Поттером?!

Должно быть, Дамблдор солгал. Драко, непременно, нужно было написать письмо отцу. Резким движением он отодвинул стул у письменного стола и схватился за перо. «Это правда?!» — вывел он всего пару слов на желтом пергаментном листе и, оставив Крэбба и Гойла обсуждать очередной бессмысленный слух, вышел из комнаты.

Он стремительно шагал по подземельям, не задумываясь о том, что в любой момент может наткнуться на Снейпа или Филча. Плевать. Он староста факультета. Возможно, он слишком прилежно исполняет свои обязанности и несет внеочередной патруль?

Но Драко повезло. Он без приключений добрался в совятник, где быстро нашел своего филина и привязал к его ноге письмо.

Как только птица скрылась из виду, смешавшись с ночной тьмой, он развернулся к двери, чтобы уйти, но услышал шаги.

«Черт», — подумал он, оглядываясь по сторонам в поисках места, где можно было бы укрыться. Все же, встречаться с Филчем ему очень не хотелось.

Поняв, что выбора почти нет, Драко не хотя зашел за дверь, которую оставил открытой. Место было плохим, но больше ему ничего не оставалось. Если его обнаружат, он найдет, что сказать. Он уже размышлял над тем, что сочинит для Филча, когда тот раскроет его присутствие, как в комнату вошли, и Драко едва не выдохнул от облегчения и разочарования одновременно.

Грязнокровка. И что это ее принесло в такой час в совятник?

Девушка остановилась посреди комнаты, робко оглядываясь в поисках нужной птицы. «Ах, вот ты где», — раздался ласковый, тихий возглас, когда она ее обнаружила.

Ну, конечно же, это была белоснежная сова Поттера. Драко почти что хмыкнул.

— Нарушаешь правила, Грейнджер? — сладко пропел он, выходя из укрытия, когда девушка, погладив птицу, начала привязывать пергамент.

Грейнджер подпрыгнула, и Драко едва удержался от смешка. Однако, когда она повернулась к нему, веселость пропала. Грязнокровка смотрела на него с презрением и вызовом. Смерив его холодным взглядом, она просто ответила:

— Как и ты.

И продолжила свое занятие.

— Как думаешь, что будет, если Филч узнает, что заучка Грейнджер бродит по школе по ночам, когда даже старостам этого делать уже не положено? — тихим, сладким голосом, в котором он собрал весь яд, который в нем был, снова произнес Драко.

— Думаю, он спросит тебя, откуда это знаешь ты. — Грейнджер отпустила птицу и повернулась к нему. Казалось, если она посмотрит на него еще немного, то прожжет дырку.

Драко взвешивал, какой ответ выбесит ее больше всего и заставит испугаться, что он, действительно, на нее донесет. Однако, воспользовавшись его замешательством, Грейнджер решительно направилась к двери, остановившись на секунду рядом с ним лишь для того, чтобы сказать:

— Знаешь, Малфой, — его фамилию она выплюнула, словно ругательство, — молчание тебя очень красит.

И прежде чем он ответил что-либо, она вышла и захлопнула за собой дверь, спугнув сидевших поблизости сов.

***

— Артур, нет! — кричал Мерлин, мечась на кровати, словно загнанный раненый зверь. И тут же сорвался на умоляющий шепот: — Я не могу потерять его, он мой друг...

— Гарри! — Кто-то тряс его за плечи, заставляя проснуться, заставляя оставить этот еженощный кошмар. — Гарри! Гарри! Очнись!

Мерлин открыл глаза. Сквозь блестящий туман, который, как он знал, был его слезами, он разглядел обеспокоенное нависшее над ним лицо и всклокоченную ярко-рыжую шевелюру.

Рон выдохнул, падая рядом с ним на кровать и усаживаясь поудобнее.

— Все в порядке, — повернулся он к таким же обеспокоенным однокурсникам, которые недовольно смотрели в их сторону. Мерлин на них даже не взглянул. Он и так знал, что написано на лицах тех, кто теперь каждую ночь делит с ним его кошмары...

Когда остальные улеглись, Рон наклонился к нему и едва слышно прошептал:

— Это... Это он? Тот-Кого-Нельзя-Называть? — в голосе Уизли слышались страх и паника. — И... и кто такой Артур?

На выразительном лице отразилось замешательство. Рон нахмурился.

Но Мерлин не знал, что ему ответить.

Должно быть, полуправда всегда была лучшим выходом, когда ты хотел солгать.

— Нет, — покачал головой он, успокаивая друга того юноши, которым он был сейчас. — Просто кошмар. Я... Наверное, я перечитал легенд сегодня.

Замешательство Уизли сменилось облегчением. Его лицо просветлело.

— Хорошо, — едва ли не радостно выдохнул он и похлопал Мерлина по плечу. — Доброй ночи, Гарри.

Сделка

Со времени разговора с Дамблдором прошла неделя. Шло начало ноября, и на улице заметно похолодало. Затяжные ливни лили практически непрестанно, и Гермиона все чаще мечтательно выражала желание наконец увидеть первый снег. К тому же, говорила она, от этого момента недалеко и до главного события года — поездки в лагерь Шармбатона. Обучение в нем начиналось практически сразу после рождественских праздников и должно было продлиться до середины лета. Гермиона уже активно готовилась к поездке, упаковывая огромные чемоданы и накладывая на них заклинания, призванные помочь хоть как-то уменьшить объем поклажи. Когда она в очередной раз сидела в гостиной, прикидывая, какие книги могут ей понадобиться в Бретани, в картинный проем вошли Гарри и Рон.

— Выглядите вы ужасно, — спокойно заметила она, когда друзья, оставляя грязные следы, протопали к камину и рухнули в кресла. На обоих юношах была тренировочная форма для занятий квиддичем, настолько мокрая, что на мягких кресельных обивках моментально образовалось два влажных пятна. Гермиона бросила на друзей неодобрительный взгляд, но смолчала, наблюдая, как они аккуратно кладут рядом с собой такие же мокрые метлы.

Рон что-то неразборчиво пробурчал, но прежде чем девушка успела переспросить что, он подцепил со стола один из наиболее толстых книжных томов и, прочтя название, скривился.

— Ты всерьез думаешь, что в Шармбатоне нет библиотеки? — спросил он, отбрасывая книгу на стол, за что заработал еще один негодующий взгляд подруги.

— Безусловно, есть, — холодно процедила Грейнджер, беря отброшенный Роном том и поглаживая его так, словно хотела успокоить и попросить не обижаться на такое грубое обращение. — Но я не могу быть уверена, что там будут все, нужные мне, книги.

Рон скептическим взглядом окинул лежащую на столе и на полу рядом с креслами гору.

— Я вижу, что ты выбрала только самое необходимое, — саркастически заметил он.

Гермиона снова сверкнула на него глазами и повернулась к Гарри — Мерлину, который очевидно был чем-то очень расстроен и, задумавшись, сидел, неотрывно глядя на огонь в камине.

— Гарри? — мягко позвала девушка, однако он, казалось, ее не расслышал. Рон с беспокойством повернулся к ним. — Гарри?

Мерлин встрепенулся, отводя взгляд от огня, и посмотрел на подругу:

— Прости, я задумался.

— Что-то случилось? — также мягко задала Гермиона вопрос и заметила, как Рон слегка покачал головой.

Не желая встречаться с Грейнджер взглядом, Мерлин отвернулся, снова обращая внимание на огонь.

— Нет, все в порядке, — поспешил сообщить он. — Я просто устал. Пожалуй, пойду отдохну.

Встав с кресла и резко схватив метлу, он поспешил наверх, в сторону спален. Звук захлопнувшейся двери возвестил о том, что он добрался до цели.

— Что стряслось? — Гермиона требовательно повернулась к Рону.

— Опять этот тон, — поморщился он. — Почему бы тоже не сказать: «Рон»? — Он передразнил интонацию девушки, с которой она обращалась к Поттеру.

Гермиона раздраженно сдвинула брови, и Рон сдался, вздохнув.

— Он снова едва не упал с метлы, — обеспокоенно проговорил он.

Гермиона невольно бросила взгляд на лестницу, вверху которой скрылся друг, и плотнее сдвинула брови.

— Тебе... — слегка неуверенно начала она, обращаясь к Рону. — Тебе не кажется это странным? Гарри отличный игрок, он прекрасно летает, но в этом году...

— Его будто подменили, — в один голос медленно и задумчиво протянули Рон и Гермиона, все больше хмурясь.

***

Мерлин вошел в пустую спальню юношей Гриффиндора, захлопнув за собой дверь и небрежно отбросив метлу в дальний угол. «Эй, полегче!» — раздался в его голове возмущенный возглас настоящего Поттера, и Мерлин поспешил отгородиться от него мысленным магическим щитом. «Дурацкая игра, — раздраженно думал он, стягивая с себя мокрую форму. — Кто вообще придумал этот квиддич? И с каких пор волшебники обязательно должны в него играть? Летать на метлах! Неужели нельзя было придумать что-нибудь захватывающее с драконами, или... Пожалуй, Килгарре не понравилась бы эта мысль». Мерлин на секунду улыбнулся, а затем вновь посерьезнел. С его умением летать нужно было срочно что-то делать: не ровен час все начнут задаваться вопросом, почему отличный игрок Гарри Поттер стал так бездарен... Если уже не начали.

Мерлин вспомнил пристальный и удивленный взгляд Рона, которым друг одарил его на сегодняшней тренировке, и вздохнул.

Что ж, по крайней мере, когда у него получалось удержаться на метле, снитч он ловил с легкостью. С помощью магии, конечно.

Мерлин мысленно возблагодарил богов за то, что его магия была значительно сильнее магии тех, кто находился в школе, а значит, уловить его шарлатанство никто не мог.

Оценивая очередной провал на тренировке и раздумывая над тем, как войти в образ игрока-Поттера к ближайшей игре, намечавшейся через неделю, Мерлин невольно обратился мыслями к Артуру. Вернее, к тому, кто, по заверениям богов, был им: к Драко Малфою. Юноша, в которого реинкарнировался король, конечно, был не самым приятным волшебником на земле, но и у него, стоило признать, были достоинства. Как он летал! Мерлин, который по-прежнему считал, что метла пригодна разве что для подметания в королевской опочивальне, невольно восторгался белокурым юношей. Впрочем, было бы слишком странно, если бы Артур возродился в ком-то, кто не обладал бы хотя бы единым достоинством.

— Перебрал сливочного пива, Поттер? — надменный голос Драко, заставшего Мерлина за дополнительным обучением летать, раздался в голове. Только что на глазах Малфоя Мерлин, словно волчок, закружился в воздухе, сжимая метлу, и в очередной раз мешком рухнул вниз, больно ударившись о землю. — Хотя нет, — продолжал слизеринец. — Пожалуй, наконец-то проявилось то, что ты бездарность.

Мерлин, потирая ушибленный зад, повернулся к обидчику, чтобы ответить на это нахальство в стиле Гарри, однако Малфой, довольный собой, бросив на прощание уничижительную ухмылку, уже развернулся и шел к замку.

«Напыщенный осел», — скрепя зубами, подумал Мерлин и продолжил занятие.

— Гарри? — дверь в комнату открылась и в нее просунулась знакомая рыжая голова. Увидев друга, сидящего на кровати в наполовину снятой форме, Рон решительно закрыл дверь и прошел вперед. — Мы... Мы можем поговорить? — спросил он, увидев, что Мерлин обратил на него внимание.

Маг удивленно вскинул бровь, но затем пожал плечами:

— Конечно.

— Гарри... — Рон опустился рядом с другом на кровать. В его голосе звучала неуверенность. — Как ты себя чувствуешь?

Мерлин, кажется, начинавший понимать, о чем пойдет речь, изобразил улыбку и, похлопав рыжеволосого по плечу, ответил:

— Все в порядке, Рон. Спасибо.

Однако Уизли, казалось, не был удовлетворен таким ответом. Он уставился в пол, собираясь с духом, чтобы что-то сказать.

— Гарри... Мы с Гермионой тут подумали... Ты только не обижайся, — поспешно произнес он, поднимая взгляд. — Это все не значит, что мы как-то в тебе сомневаемся, или...

— Рон, что случилось? — требовательно спросил Мерлин. Ведь Гарри сделал бы именно так, верно? Ворчание на задворках сознания дало понять, что да.

— Мы... В общем, нам кажется, что на тебе чары, — выпалил Рон, густо краснея, и вновь опуская взгляд.

Мерлин опешил.

— Что?

— Чары, — повторил Рон, и его лицо стало багрово-красным. — Помнишь, на первом курсе, когда ты только начал играть, Квиррелл, то есть Тот-Кого-Нельзя-Называть, наложил на тебя чары, и...

Мерлин внимательно слушал, лихорадочно соображая, что же будет отвечать заботящемуся другу, как оправдываться, а Рон все гуще краснел. Наконец, собравшись с силами, он закончил то, что хотел сказать:

— Мы думаем, что у тебя перестало получаться с квиддичем, потому что кто-то сильный наложил на тебя заклинание.

Рон облегченно выдохнул. Фуф. Он сказал это.

Мерлин вновь удивленно поднял брови, подыскивая слова.

— Рон... — наконец также неуверенно начал он. — Зачем кому-то накладывать на меня чары, чтобы я не мог играть в квиддич? Сделать такое способен лишь очень сильный маг. Действительно сильный. Не думаю, что Дамблдор или Волдеморт, — при звуке этого имени Рон вздрогнул, — вдруг решили, что мне пора перестать играть. Я просто не в форме.

Рон неуверенно покачал головой:

— Даже когда ты был не в форме, ты никогда не играл так...

— Плохо? — в Мерлине закипало раздражение, и он поймал себя на мысли, что его источником был хозяин тела, а не он сам. Вспыльчивый Поттер, уязвленный до глубины души, хотел вырваться наружу, все объяснить другу, вернуть потерянные в турнире очки и репутацию, но... Мерлин снова захлопнул мысленный магический щит, краем глаза замечая, что Рон кивнул.

— Да, — едва слышно произнес Уизли.

— Знаешь, Гарри Поттер, тоже может делать что-то не идеально, — зло ляпнул он, резко вставая с кровати, и уходя в душ.

Теперь уже Рон удивленно смотрел другу вслед, раздумывая над тем, не сильно ли его обидел.

Парные чары

— Сегодня, — воодушевленно начал Флитвик, когда Гермиона опустилась на стул рядом с Малфоем, — мы будем проходить нечто особенное. — Глаза профессора за очками радостно сверкнули, когда он оглядел аудиторию. — Сегодня мы с вами разучим заклинание, которое легло в основу такого замечательного изобретения, как напоминальный шар.

Флитвик указал палочкой в сторону парты Невилла. Все обратили взор туда же: действительно, на столе Лонгботтома лежал подаренный бабушкой шар, который юноша по-прежнему везде носил с собой. Гермиона ахнула, и глаза ее заблестели так же, как и глаза профессора. Малфой рядом с ней скривился и едва не закатил глаза.

— А так же, — продолжил Флитвик, — сегодня мы попробуем освоить парные чары.

Он задорно улыбался, в то время как по аудитории пронесся удивленный ропот. Парные чары были редким явлением, которым в совершенстве могли овладеть только волшебники, имеющие с кем-либо очень крепкую эмоциональную связь. Связь, ради которой каждая из сторон готова была пойти на многое, в том числе на смерть. Друзья, любимые, отцы и дети — многие пытались овладеть парными чарами, ибо считалось, что благодаря им сила любого заклинания может усилиться многократно.

Вспомнив это, Гермиона моментально подняла руку.

— Да, мисс Грейнджер?

— Но, профессор, — немного неуверенно начала она, — ведь парные чары доступны только очень близким, по-настоящему близким людям. — Она невольно с сомнением взглянула на Малфоя и вновь повернулась к Флитвику. — Как же мы сможем освоить их при... нынешней ситуации?

Как более мягко выразить очевидный тезис о явной враждебности сидящих по соседству студентов, она не знала.

Флитвик снова улыбнулся.

— Вы совершенно правы, мисс Грейнджер, — радостно проворковал он. — Пять очков Гриффиндору за наблюдательность и разумный вопрос. Дело в том, что, как я и говорил, одной из главных задач сегодняшнего занятия является развитие межфакультетских отношений, дружбы, если хотите. — Студенты с сомнением переглянулись. Некоторые глядели на своих соседей по парте с откровенным презрением. Однако Флитвика это, казалось, не смущало. — Сегодня мы попробуем преодолеть барьеры, которые нас разделяют, и освоить новые знания. Тот, кто победит существующие предрассудки и сумеет сотворить парное заклинание, в конце урока будет вознагражден пятьюдесятью баллами для своего факультета и дополнительными баллами на экзамене.

Студенты снова переглянулись. Награда была неплохой. По крайней мере, ради спокойствия на экзамене стоило постараться.

Гермиона взглянула на Драко, который, скривившись, смотрел на Флитвика, словно пытаясь прожечь в нем дыру.

— Что ж, начнем, — оптимистично возвестил профессор и развернулся к своему столу, на котором, как только сейчас заметила Гермиона, стоял Омут памяти. Флитвик аккуратно взял его в руки и сошел со своего привычного стула, служившего ему трибуной, к партам. — Сейчас каждый из вас по очереди опустит в Омут какое-нибудь совсем незначительное воспоминание, которым вы не боитесь поделиться со своим партнером и мной. После, с помощью заклинания памяти и парных чар, мы попробуем его вам вернуть.

По аудитории вновь разнесся ропот. Похоже, идея профессора отклика у студентов не нашла. Даже Гермиона нервно сглотнула. Делиться воспоминаниями, пусть даже ничего не значащими, с Драко Малфоем ей совсем не хотелось.

А Флитвик тем временем приближался к их парте, стоявшей первой в крайнем ряду.

— Начнем по порядку, — произнес он, ставя на парту чашу. — Вы ведь знаете, как звучит заклинание памяти, верно, мисс Грейнджер?

Гермиона кивнула, все еще пытаясь собраться с мыслями и придумать, какой же частичкой памяти она готова пожертвовать.

—Memento mei, — сказала она в ответ на вопросительный взгляд Флитвика.

— Совершенно верно, мисс Грейнджер, — похвалил ее тот. — Еще десять баллов Гриффиндору за такое глубокое знание темы.

Малфой не сдержался и громко хмыкнул в сжатый крепко кулак, попытавшись замаскировать это под кашель.

— Думаю, что мы начнем с вас, мистер Малфой, — повернулся к нему Флитвик и рукой указал на чашу. — Прошу вас.

Брови Драко в удивлении взметнулись вверх. Он явно еще не был готов к тому, чтобы приступить к упражнению, но профессор терпеливо ждал, приглашающим жестом показывая на Омут. Драко собрался и попытался припомнить то, что вообще ничего о нем бы не сказало этой грязнокровке, в глазах которой пылал священный огонь радости, как у ищейки, почувствовавшей, что она на верном пути. И вдруг вспомнил, как однажды она врезала ему со всей силы, оставив на щеке внушительный красный отпечаток. Что ж, пожалуй, он остановится именно на этом воспоминании, заставив теперь ее покраснеть перед профессором, который думает, что она паинька. «Поганая грязнокровка», — мысленно выплюнул он, и приложил палочку к виску, вытягивая серебристую нить воспоминания. Через несколько секунд та опустилась в Омут и закружилась, являя Флитвику и Грейнджер яркую картинку.

Увидев, чем именно решил поделиться Драко, Гермиона густо покраснела, и по венам Малфоя растеклось удовольствие маленькой победы. Флитвик прокашлялся:

— Прекрасно, мистер Малфой. Теперь вам с мисс Грейнжер предстоит главное, — Гермиона робко опустила глаза, зная, что сейчас грянет, и боясь в этот момент встретиться взглядом с соседом по парте. Малфой знал тоже. Он стиснул зубы, чтобы не послать профессора к чертям, когда тот произнес: — Вам нужно выбрать одну из ваших палочек, которой вы будете творить чары.

Молния вспыхнула в глазах Драко. «Делай, что должно». Медленным, плавным движением юноша опустил свою палочку к себе в карман.

— Я уступлю даме, — сквозь зубы едва ли не прошипел он, и Гермиона в удивлении подняла взгляд.

— Похвально, — все так же бодро и радостно отреагировал Флитвик. — Тогда, прошу вас, возьмитесь за руки.

Еще одна молния в серых глазах. И... легкая тень обиды, а затем вызова — в карих. Заметив это, Драко мысленно произнес: «А ты думала, мне будет чертовски приятно прикасаться к тебе, Грейнджер?».

— Возьмитесь же за руки, — слегка нетерпеливо поторопил Флитвик, видя их замешательство.

Гермиона медленно подняла руку с зажатой в ней палочкой. Под пристальным взглядом профессора Драко, не хотя, протянул к ней свою и накрыл ладонь Грейнджер, направив кончик палочки на себя. Теперь он был перед ней совсем беззащитным, словно обнаженным. Любое ее неверное движение или ошибка в чарах, и он, наверняка, мог потерять не только одно свое воспоминание, но... К счастью, что она была такой заучкой. Да и ее рука, как с удивлением отметил про себя Драко, была столь мягкой и нежной, что он невольно испытывал доверие к той, которая сейчас нерешительно смотрела на него своими глубокими карими глазами.

Впрочем, как и все остальные, сидящие в классе. Особенно пристально, взглядами-стрелами, за ним и Грейнджер следили Пэнси, Уизли и Поттер. Ну, конечно же. Должно быть, эти двое сейчас, как на иголках, от того, что их обожаемая подружка в такой близости от ненавистного и мерзкого Малфоя.

Флитвик, видя, что студенты выполнили его требование, вновь отошел на свою импровизированную трибуну.

— Готов? — голос Грейнджер был едва слышным, слегка надломленным, с хрипотцой, словно она долго не говорила ни слова. Затем, будто собравшись с духом, она повторила уже громче и увереннее: — Готов?

— Пожалуйста, постарайся сделать так, чтобы твои кривые руки меня не убили, — сладко протянул Драко шепотом. Так, чтобы могла слышать только она.

Огонь в глазах Грейнджер вспыхнул вновь.

— Мне будет стоить больших усилий не перепутать Круциатус и заклинание памяти, — раздраженно отчеканила она и ближе придвинула кончик палочки к его груди.

Драко издал смешок:

— Я бы на твоем месте не произносил такие страшные слова вслух, маленькая грязнокровка. Вдруг профессор услышит?

Но Гермиона ничего не ответила. Сосредоточив взгляд на палочке, она крепче стиснула руку, и Драко вынужден был последовать ее примеру. Кончик ее палочки теперь едва не касался его мантии. Считанные миллиметры разделяли их.

— Давай уже, — процедил он, видя, что Грейнджер медлит.

—Memento mei, — громко и уверенно произнесла она, и в грудь Драко ударил яркий серебристый луч. Луч такой силы, что юноша едва не покачнулся на стуле и не разжал ладонь, чего делать было категорически нельзя: парные чары требовали полной концентрации и крепкой физической связи обоих партнеров. В противном случае любое, даже самое безобидное заклинание, вместо пользы могло нанести непоправимый вред.

— Потрясающе, мисс Грейнджер, — медленно, удивленно протянул Флитвик, соскакивая со стула и подбегая к парте. — Я думаю, что результата мы, определенно, достигли и мистер Малфой уже готов поделиться с нами потерянным воспоминанием. Не так ли, мистер Малфой?

Но Драко не отвечал. Он, не отрываясь, смотрел на Гермиону, лицо его побледнело, дыхание сбилось, а рука крепко, почти до боли, стиснула ее ладонь.

— Ай, — воскликнула она, начиная злиться. Это уж слишком! Но затем...

— Скорее произнесите контрзаклинание! — приказал Флитвик, и она поспешно, как можно тверже, произнесла:

—Recordatus sum.

Луч погас. Рука Драко упала, оставив на ладони Гермионы красные следы. Однако он по-прежнему не отрывал от нее взгляда, смотря так, словно видел ее впервые... или наоборот знал много сотен лет.

— Вы в порядке, мистер Малфой? — озабоченный голос профессора заставил Драко наконец перевести взгляд.

— Да, сэр, — так, будто только что пробежал многокилометровый марафон, ответил он.

Флитвик, казалось, облегченно выдохнул. Однако в его глазах застыли интерес, удивление и подозрение.

— Вы готовы поделиться с нами тем, что забыли? — спросил он.

— Да, сэр.

— Что ж, тогда я буду ждать ваш ответ на пергаменте к концу урока.

— Да, сэр, — как попугай, повторил Драко снова, и Флитвик, взяв Омут, двинулся к следующей парте, предложив студентам за ней повторить упражнение.

— Профессор? — недоуменно окликнула его Гермиона.

— Да, мисс Грейджер?

— Но ведь я еще не...

— Я думаю, ваша пара уже показала, что отлично справилась с заданием, — поспешил прервать ее Флитвик. — Нужно дать шанс другим.

Гермиона раздосадовано отвернулась и уткнулась взглядом в деревянную поверхность парты. Она совсем не была уверена, что их пара отлично справилась с заданием, и... Она посмотрела на Драко, невидящим взглядом взирающего в дальний угол класса. В его руке было зажато перо, но пергамент перед ним был пуст... А что, если они, действительно, не справились?

Но что тогда случилось с Малфоем?

Она пыталась разгадать эту загадку в течение всего оставшегося от занятия времени, пока Флитвик ходил от парты к парте, заставляя учеников повторять чары. И, когда к концу урока, ни у кого, кроме нее и Драко, а также Гарри, выпустившего из палочки легкий серебристый туман, не вышло и луча, поиск ответов о том, что же произошло, прочно вошел в список дел, которыми следовало заняться безотлагательно.

Чулан любви

Гермиона, словно на автопилоте, шла по одному из многочисленных коридоров Хогвартса, раздумывая над подходящим к завершению днем. Он был таким... странным. Сначала Гарри за завтраком показался ей слишком грустным и озадаченным, затем Флитвик с его дурацкой затеей подружить факультеты... Впрочем, стоило признать, что затея ей все-таки понравилась. В глубине души Гермиона всем сердцем хотела бы, чтобы факультеты жили в мире, забыв о распрях, начало которым положено многие века назад. Но парные чары... Сама мысль о том, чтобы освоить такое сильное и необычное заклинание будоражила сознание, заставляя глаза искриться от радости, но то, как в итоге завершилось сегодняшнее обучение отчего-то тоже не давало девушке покоя. Она вспоминала необычайно бледное лицо Драко, его хватку на ее руке, силу луча, который вырвался из палочки... Что-то здесь было не так. Но что? Наличие между ней и Малфоем такой сильной связи, о которой никто из них не подозревал?

Гермиона невольно задумалась, не упустила ли она в одной из многих прочитанных книг строчек о том, что ненависть также может быть катализатором для парных чар. Ей обязательно стоит проверить это. Она была почти уверена, что не могла ошибаться, не смогла бы забыть такой яркий факт, но свой промах ей было бы принять куда легче, чем то, что она и Малфой связаны чем-то светлым. Чем? Перебирая воспоминания, она пыталась найти хоть малейшую схожесть в ней и слизеринце, но провалилась.

Вообще, чем больше она думала о нем и случившемся, тем больше портилось ее настроение, а в душе появлялось нечто похожее на чувство вины. «Но разве моя вина, что после заклинаний он не явился ни на одно наше совместное занятие?» — одернула себя мысленно, но внутренний голос тут же добавил: «И на ужин».

Это было правдой. Драко Малфой не появился ни на обеде, ни на ужине, и, когда Гермиона решилась бросить взгляд на слизеринский стол, по недоуменному обмену взглядами Крэбба и Гойла было ясно: никто из них не знает, где сейчас находится их друг.

«Друг», — Гермиона мысленно попробовала это слово на вкус, взвешивая, смогла бы она называть так Малфоя-младшего. Быть может, именно о возможной дружбе между ними говорили чары?

Идея казалась полнейшим бредом.

«Я обязательно разберусь со всем этим позже», — решила она, поднимая голову от серого пола, чтобы понять, сколько еще осталось идти до кабинета Макгонагалл. «Черт», — выругалась, оглядевшись и понимая, что ноги привели ее на этаж выше, чем нужно. Туда, где находился тот самый класс заклинаний, который так занимал ее мысли.

Развернувшись, она направилась обратно, в сторону лестниц, когда из маленького коридора сбоку от нее, там, где находился «чулан любви», как называли его студенты, раздался глухой звук, похожий на падение, а следом за ним — грохот.

«Должно быть, опять кто-то не нашел более подходящего места», — вздохнула она, понимая, что долг старосты обязывал ее заглянуть в коридор, как бы ей этого не хотелось. Пройдя несколько шагов и оказавшись у нужной двери, она прислушалась. Ничего. По крайней мере, ничего похожего на то, что кто-то за этой дверью явно нарушает правила...
Едва она собралась уйти, ощущая чувство удовлетворения от того, что не пришлось в очередной раз читать старшекурсникам лекции о нравственности, из-за двери послышался еще один, на этой раз слабый, глухой звук и что-то легонько звякнуло.

— Эй, там есть кто-нибудь? — развернулась она на звук, еще больше напрягая слух. Но ответа не последовало. Какое-то иррациональное чувство говорило ей, что здесь все не так просто, что на этот раз она найдет в чулане вовсе не целующуюся парочку и что ей обязательно стоит туда заглянуть...

— Что ж, простите, если я ошибалась, — пробормотала она, доставая палочку. Заклинание открытия сработало быстро и четко, а значит, тот, кто был внутри совсем не позаботился о том, чтобы остаться скрытым максимально долго... — Я открываю, — сказала громко, так, чтобы прятавшимся было слышно, и отворила дверь.

В чулане было темно, и не было ни единой живой души. Облегченно вздохнув, Гермиона зажгла палочку, чтобы убедиться наверняка и громко ахнула: на полу без сознания, еще более бледный, чем он был на заклинаниях, лежал Драко Малфой.

От шока и неверия Гермиона неосознанно отступила на шаг назад, а затем бросилась к раскинувшемуся на полу телу.

— Малфой! — она потрясла его. Он никак не отреагировал. — Малфой, очнись же!

Но Драко в сознание не приходил. Отложив палочку на пол, Гермиона потянулась к сумке, разыскивая маленькое зеркальце, и, найдя его, поспешила приложить к губам слизеринца. И пусть она ненавидела Драко Малфоя всей душой, волна облегчения накрыла ее: дышит. Хвала Мерлину, он дышит.

— Малфой! — она попробовала встряхнуть его еще раз, но результат был тем же. Схватив палочку, Гермиона направила ее в самое сердце Драко, вспоминая все известные ей заклинания, способные привести человека в чувство. Возможно, лучше было отвести его сразу к мадам Помфри, однако что если причиной его состояния было что-то, о чем в школе не должны узнать?

И почему это ее волновало?

«Я позову на помощь и отведу его в лазарет, если не выйдет», — пообещала себе она и прошептала одно из заученных заклинаний. Не помогло. «Возможно, это поможет», — пронеслось нерешительно, и она попробовала применить чары снова.

Секунда, две, три... Бездыханный Малфой лежал у ее ног, так и не приходя в сознание.

«Я не смогу донести его до лазарета», — с горечью подумалось ей, и, когда она уже приняла решение, что попробует левитировать тело, услышала резкий, короткий вдох.

— Малфой! — радостно вскрикнула она, опуская взгляд и видя, что грудь слизеринца вздымается от выравнивающегося дыхания. Спустя еще несколько секунд он открыл глаза.

— Грейнджер? — презрение в его даже слабом и едва слышном шепоте заставило радость скрыться с лица Гермионы.

— Что с тобой стряслось? — сухо и холодно спросила она, вставая и протягивая ему руку, чтобы помочь сесть. Руку, которую он проигнорировал, хватаясь за холодную стену чулана и опрокидывая еще один глиняный горшок, стоящий рядом. Звук, который и привел Гермиону к нему.

Карабкаясь по камню и окружающим предметам, некоторые из которых с грохотом падали вниз, с трудом Малфою удалось встать.

— Какого черта тебе здесь нужно? — выплюнул он, хватаясь за голову так, словно она адски раскалывалась, и глядя на Грейнджер.

— Я услышала, как кто-то упал, а затем звук этого, — Гермиона указала на рассыпанные по полу горшки и швабры, лежащие в чулане. — Я обязана была проверить...

— Ах, ну, конечно, — не дав ей договорить, еще более ядовито процедил он. — Со мной все в порядке, убирайся.

Губы Гермионы сжались в жесткую прямую линию, словно она хотела что-то сказать, выразить недовольство, но снова, как и утром, не решилась. Несколько показавшихся Драко долгими мгновений она смотрела на него, а затем наконец отстранено, но строго произнесла:

— Тебя не было на занятиях и ужине.

Ее голос звучал так, будто она требовала объяснений, и от этого тона во взгляде Драко мелькнуло удивление.

— Следишь за мной, Грейнджер? — проворковал он с улыбкой. Его голос уже окреп и постепенно возвращал себе привычное, манерное звучание. — Надоели хорошие гриффиндорские мальчики? Что ж, должен тебя огорчить...

— Заткнись, — процедила сквозь зубы, и все это слово было пронизано яростью и... обидой? Нет, конечно, она не ждала от него благодарности за его возможное спасение. Она даже была уверена, что никогда ее не услышит, но... Злость на саму себя захлестнула ее.

«Будь ты проклят, Малфой. Лучше бы я оставила тебя лежать здесь».

— Наша хорошая девочка обиделась? — деланно изумился Драко. Он все еще держался за стену и был чрезвычайно бледен, но теперь совсем не вызвал в душе Гермионы сочувствия. — Слышала? Я сказал, убирайся, Грейнджер.

Руки Гермионы сжались в кулаки. Ощущение зажатой в ладони палочки породило мысль использовать ее по назначению, но...

— Раздумываешь, не ударить ли меня каким-нибудь из своих заученных заклинаний, грязнокровка? — холодный смех Драко вывел Гермиону из состояния ярости, словно отрезвляющий душ. — Что ж, ты можешь попробовать.

Нет, он того не стоит.

Глубоко вдохнув и встретив его насмешливый взгляд, Гермиона процедила:

— Иди к дементорам, Малфой, — и решительно вышла из чулана.

— Знаешь, — донесся язвительный голос ей вслед, — если тебе когда-нибудь захочется пополнить запас твоих изысканных ругательств, обратись к Поттеру: он в этом точно получше.

Она ничего не ответила.