Мертвецы не спят

Пролог.

Оказывается, умереть можно совершенно буднично. Никто бы никогда не смог и подумать, что подобное случится именно с ним. Обычно в подобных случаях, когда слышишь о таком из вечернего выпуска новостей или читаешь в газете, то никогда не представляешь себя на месте жертвы преступления. Как странно, что все случилось именно сегодня.

Он лежал на холодной земле, усыпанной жёлтыми кленовыми листьями в круге света, который отбрасывал уличный фонарь. Может сокращать дорогу через парк оказалось не самой лучшей мыслью?

День складывался на редкость удачно. Он проснулся в прекрасном настроении и наслаждался чашечкой утреннего кофе. Прежде, чем отправиться на работу, он никак не мог разомкнуть объятия любимой супруги, которая никак не хотела его отпускать и смеялась, пока он щекотал ее, чтобы она, наконец, его отпустила. Даже на работе никто не пребывал в дурном настроении и плохом расположении духа, все будто сговорились прийти работать в хорошем настроении и позитивном настрое. К концу рабочего дня выяснилось, что его ожидает непредвиденное повышение с увеличением оклада почти вдвое. Как же было не отметить такое событие? Он украдкой от начальства сбегал за коньяком и перед уходом распил его с коллегами, неожиданно захмелев и решив, что сегодня не стоит садиться за баранку и лучше прогуляться до дома пешком. Почему он отказался от общественного транспорта или такси и пошел пешком? Да разве теперь это важно, когда он лежит в луже собственной крови и не мигая смотрит на фонарь, в свете которого толкутся до сих пор не впавшие в спячку насекомые.

Конечно, через парк действительно было короче. Он ходил этой дорогой сотни раз, пока не обзавелся личным автомобилем. В этот последний вечер даже дышалось как-то иначе. Как-то легче. Он никогда не замечал, как приятно пахнет палая листва, какой запах источает увядающая трава и насколько прекрасен аромат хвои. Сейчас все запахи казались цветными, яркими и сочными. Листья столь причудливо танцевали, перед тем как приземлиться на землю, что он невольно останавливался, чтобы воочию насладиться вальсом увядания.

Парк казался безлюден. Изредка ему попадались поздние прохожие, собаководы с домашними питомцами и несколько молодых парочек, спешащих на последний киносеанс. Он завистливо провожал их взглядом, решив, что непременно следует выбраться в кино с супругой или вовсе устроить романтический вечер со свечами и дорогим вином.

Даже когда сутулый незнакомец, одетый в темные одежды и укрывающий лицо под капюшоном куртки, обратился к нему со словами:

– Закурить не найдется?

Даже тогда он не почувствовал никакой угрозы. А когда отрицательно помотал головой, продолжая улыбаться, то не сразу понял, что незнакомец вдруг оказался слишком близко и в его руке мелькнул до боли знакомый предмет. Нож оказался коротким, но длины лезвия вполне хватило, чтобы поразить жизненно важные органы.

После первого удара ноги вдруг ослабели и подкосились. Он ненароком навалился на убийцу, а тот аккуратно подхватило его под руку и продолжал методично наносить удары. Один за другим. Боль пронзила все тело. Она оказалась настолько сильной, что у него не хватило сил, чтобы закричать. Изо рта вырвался лишь слабый стон.

Странно, что он не потерял сознание, хотя был уверен, что все-таки несколько раз оно угасало, оставляя палача один на один со своей жертвой. Когда, в очередной раз, он понял, что отключился и вновь пришел в себя, обнаружил себя лежащим на земле под фонарем.

Сколько ударов нанес убийца? Теперь это совсем неважно. Сколько бы их ни было уже ничего нельзя изменить. Он уже не чувствовал боли, внутрь проникал лишь всепоглощающий холод. Стало так зябко, что хотелось трястись в ознобе, но уже не осталось никаких сил. Он следил глазами как с ветки сорвался огромный лист, он описал причудливый зигзаг и упал ему на грудь, где алели колотые раны. Пальто напиталось кровью и стало тяжелым. Вряд ли он сумел бы найти в себе силы, чтобы подняться, не говоря уже о том, чтобы позвать на помощь. Язык больше не слушался, воспринимать мир оставалось только слухом, зрением и обонянием.

О, как прекрасно пахло вокруг! Наверняка, человек обращает внимание на такие вещи только в последний миг, когда дверь между мирами медленно закрывается. Даже скудный свет фонаря виделся по-настоящему волшебным.

На мгновение он представил себе супругу, которая узнала, что его больше нет. Он живо увидел ее заплаканное лицо, согбенную фигуру и поникшие плечи. Ему стало так ее жаль. Появилось такое нестерпимое чувство потери, когда кажется, что столько всего не успел сделать и тратил время впустую, а теперь уже ничего нельзя изменить и кровь все быстрее покидает тело вместе с жизнью.

Сердце уже стало пропускать удары. Оно билось с такой натугой, с таким трепетом, но вскоре и оно умолкнет, не в силах более справляться. Все вокруг стало темнеть. Казалось, что кто-то невидимый просто решил притушить свет. Через несколько мгновений он умер, оказавшись в небытии, откуда никто и никогда еще не возвращался.

Глава первая. Курьер.

– Эй! Какого черта ты тут разлегся? – Когда он открыл глаза, то увидел над собой склоненного старика или ему только показалось, что мужчина уже старый, а на самом деле это было совсем не так.

– О. я смотрю, ты уже вполне оклемался, – старик усмехнулся, демонстрируя прекрасно сохранившиеся зубы. – Видишь меня?

Он помахал перед его лицом рукой, заметив, что мужчина внимательно следит за его движениями. Одет старик оказался довольно странно. Казалось, что уже давно никто не ходит в подобном одеянии. На его голове покоилась настоящая черная шляпа, какие вышли из моды лет сто назад, да и видавший виды плащ мог принадлежать только другой эпохе – давно ушедшей.

Он хотел что-нибудь сказать, но понял, что не способен даже пошевелиться. Старик рассмеялся, увидев в его глазах настоящий ужас.

– Какой ты забавный, – его седые усы смешно топорщились, когда старик улыбался, – первый раз вижу мертвеца, которого обуял ужас.

Он стал так задорно смеяться собственной шутке и закатывать глаза, что хотелось вскочить и ударить мерзавца. Через некоторое время он пропал из поля зрения, вернувшись с фонарем в руке. Настоящим масляным фонарем. Он поставил его в изголовье и присел рядом с мужчиной, что продолжал на него таращиться ничего не понимающим взором.

– Так, посмотрим, что тут у нас, – старик стал ощупывать его тело столь небрежно и профессионально, что у мужчины, продолжавшем лежать на холодной земле, тотчас возникло ощущение, что он делает это далеко не в первый раз.

– Хм, вполне неплохо, – оценил что-то старик, – даже очень неплохо.

Он снова расцвел в улыбке, будто обнаружил настоящий клад.

Мысли в голове мужчины ворочались слишком медленно, словно сознание пребывало в некой густой массе. Кто он? Что он здесь делает? И почему совершенно ничего не чувствует, лежа на холодной земле? По какой причине его не слушаются ноги и руки? И почему он не слышит даже ударов собственного сердца?

Боже, да он же даже не дышит! Эта мысль вонзилась в сознание острой иглой, вызывая настоящий приступ ужаса. Он заворочал глазами, желая спросить незнакомца, что происходит, но тот оказался слишком занят своими делами, подняв фонарь с земли и куда-то отлучившись.

Хотелось закричать. Позвать кого-нибудь на помощь. Голосить во все горло. Но он даже не мог двинуть языком во рту, не говоря уже о том, чтобы раскрыть его.

– Я смотрю ты никуда не спешишь? – юморист снова возник перед ним, катя перед собой ручную тележку, какую садоводы используют для транспортировки мусора или навоза. – Жаль, что свежий мертвяк не может сразу начать передвигаться на своих двоих. Вечно с вами столько мороки.

Он склонился над ним, подхватил его под шею и колени и поднял словно пушинку, водрузив его тело на тележку. Изменившийся угол обзора позволил охватить взором собственное тело, завёрнутое в какие-то лохмотья и настолько исхудавшее, что страшно было на него смотреть.

Когда старик уложил его на тележку, то он снова мог видеть перед собой только кроны старых деревьев и не горевший уличный фонарь, хотя вокруг все еще стояла темнота. Почему же он не горит?

Старик водрузил прямо на его тело горящий фонарь, совсем не заботясь о том, что керосин может вытечь и загореться, а значит представляет опасность для него.

– Знаю, о чем ты сейчас подумал, – спаситель взялся руками за ручки тележки и медленно повез свою находку по одной из дорожек, – думаешь, что сможешь загореться, если случится неприятность с фонарем, но тебе не стоит об этом переживать. Тебе вообще больше не о чем переживать, мой друг. Ты теперь первосортный мертвец. Ты не чувствуешь боли, потому как не имеешь ни нервных окончаний, ни мозга в целом. Знаю, что тебе сейчас кажется, что ты вполне себе жив, но это не так, уж поверь мне на слово.

Он медленно катил его по тропинке, заросшей вереском. На пути в этот час не попадалось ни одного человека, да и кому придет в голову разгуливать в лесу среди ночи. Хотя какой же это лес, если иногда на пути попадаются фонари, ни один из которых не работает.

– Стой! – до его слуха донесся еще чей-то незнакомый голос, хотя сейчас все голоса казались незнакомыми. – Куда это ты собрался вместе с этим хламом? Есть разрешение на транспортировку?

– Обижаешь, – старик зашуршал какими-то бумагами и голос довольно хмыкнул. – Сейчас в мире живых за такой свежий труп дают неплохое вознаграждение.

– Значит и мне стоит взять с тебя мзду больше обычного, – пограничник явно возжелал нагреть на этой сделке руки, и старик, недовольно ворча, протянул ему золотую монету, блеснувшую в свете фонаря.

– Так-то лучше, – осклабился тот, кто вознамерился преградить старику путь. – Можешь быть свободен, но лучше не злоупотребляй моей добротой, негоже таскать из нашего мира мертвецов.

– Не думаю, что столь залежалый товар будет пользоваться большой популярностью, – рассмеялся старик, подхватив ручки тележки и споро покативший свой груз дальше.

Мир живых? А где же мы тогда сейчас? И почему я ничего не помню? Ни о том, кто я, как меня зовут и как вообще здесь оказался. Почему старик упорно продолжает называть меня мертвецом?

– Прости, дружище, но теперь тебя придется спрятать, – контрабандист неожиданно накрыл свой груз куском мешковины и мир совсем померк. Он забрал свой фонарь и затушил огонь. По крайней мере, все вокруг погрузилось в совершенную темноту, а звуки совсем пропали. Теперь он даже не слышал скрип колес тележки, словно они оказались на очень мягкой дороге.

Первое, что он сумел расслышать после того как старик покатил его дальше, это звук текущей воды, который отозвался внутри странным чувством. Будто он уже давно не слышал ничего подобного и душа исстрадалась по таким простым звукам. Сквозь ткань тотчас стал пробиваться дневной свет, хотя все несколько мгновений назад он мог поклясться, что вокруг царила лишь ночь и непроглядная тьма.

– Вот мы и в мире живых, – предупредил его старик, – я пока не буду убирать с твоего лица ткань. Сам понимаешь, если меня увидят люди вместе с трупом, то мне точно не поздоровиться. Тут, знаешь ли, не принято гулять с подобным в тележке.

Глава вторая. Первая вылазка.

Вечером Док его покинул, оставив в полном одиночестве в брошенном на произвол судьбы чужом доме. Старик не стал углубляться в детали после столь громкого заявления о демонах, решив оставить этот разговор на следующий раз и взяв с мертвеца слово, что тот не станет без него покидать жилище. К сожалению, он и сам пока оказался не в состоянии совершать дальние переходы – ноги уже слушались, но еще не настолько хорошо. Он мог дойти из одной комнаты в другую и делал большие паузы, прежде чем набраться сил и снова попытаться переместиться в пространстве, но с каждым разом это давалось ему все лучше и лучше.

Ночь наступила очень быстро. Казалось всего пару мгновений назад улицу окутывал сумрак, а спустя каких-то полчаса опустилась кромешная темнота. Она заволокла собою все пространство вокруг, так что, выглянув однажды в окно, мертвец не смог даже различить величественных дубов, высившихся рядом с домом.

Из головы никак не выходили слова Дока, но он не собирался сейчас размышлять о том, о чем не имел ни малейшего понятия, прекрасно осознавая, что в прежней жизни нормальные люди точно не сталкивались с демонами. По крайней мере, он об этом абсолютно точно ничего не слышал.

Бесцельно проболтавшись по погрузившимся в темноту комнатам, он сделал вывод, что вполне сносно ориентируется в пространстве, хотя зрение все еще оставалось человеческим. Он завалился на грязную кушетку, не заботясь о личной гигиене, и накрылся сорванной накануне шторой. Закрыл глаза и попытался представить себе нечто отвлеченное, собираясь заснуть, но ничего не получалось.

В окно заглянула полная Луна и напрочь отбила желание лежать с закрытыми глазами, поэтому он уставился за окно, слушая шелест листьев. Ветер разыгрался не на шутку, раздувая шторы и проникая сквозь разбитые окна внутрь. Теперь совранные с дубов листья залетали прямо в комнату и ложились на пол, образуя настоящий ковер. Странно было наблюдать подобное, ведь человеку совсем чуждо терпеть в своем жилье такой бардак.

Пока он размышлял об этом, его снова накрыла волна непонятных ощущений. Перед глазами опять замелькали картинки из прошлой жизни. Образы вставали перед ним как живые, но он никого не узнавал, понимая, что они, так или иначе, некогда взаимодействовали с ним. К сожалению, он не мог понять, что они говорят. Люди просто открывали рты, но он не мог разобрать ни единого слова.

Когда бессловесный поток воспоминаний вдруг пропал, его место занял настоящий шквал новых ощущений, которые уж точно нельзя было отнести к человеческим. Нечто проникало в его новое тело, заставляя испытывать совершенно новые и необычные ощущения. Он вертелся как уж на сковородке, не в силах принять все, что свалилось на него в одно мгновение, словно сквозь его сознание неслась бурная река, заполнявшая все естество. Он трясся в припадке, боясь, что не сможет удержаться и рухнет на пол, переломав свои конечности, хотя Док заверил его, что тому ничего не грозит. Но стоило ли верить незнакомцу, тем более если он решился на такой невероятный поступок как воскрешение мертвеца?

Он бился в лихорадке не меньше получаса, а когда все-таки сумел взять себя в руки, то стал чувствовать себя намного лучше. Едва мертвец открыл глаза как изумился насколько хорошо он теперь способен видеть в полной темноте. Новообретенное зрение нельзя было сравнить с прибором ночного видения, он вдруг понял, что способен отличать оттенки темноты, словно те были куда гуще и ярче дневных цветов. Он видел все буквально как при солнечном свете, за тем лишь исключением, что ему не нужен был никакой источник света. Он смог рассмотреть даже пыль, скопившуюся на полках шкафов, откуда некто сбросил стоявшие там книги.

В руках появилась настоящая сила, какой он точно не испытывал при жизни. Чтобы проверить свои новые возможности, он мгновенно вскочил со своего ложа и решительно принял горизонтальное положение, намереваясь отжаться о пола столько, сколько сможет, но на пятой сотне потерял к этому занятию интерес, между делом отметив, что прекрасно умеет считать.

Заигравшись в уклонение и удар, он умудрился насквозь проломить межкомнатную перегородку, а его рука застряла в дыре, которую он только что проделал. Он подумал, что не стоит ломать собственное жилище, да и Док будет гневаться, если он продолжит крушить все подряд, но ему очень понравилось это новое состояние, позволявшее чувствовать себя куда сильнее себя прежнего.

Тотчас захотелось вырваться наружу и прогуляться в подлунном мире, но мертвец одернул себя, понимая, что далеко не все знает об этом месте и любая подобная выходка может стать для него опасной.

Он никак не мог дождаться утра, слоняясь из одной комнаты в другую в ожидании Дока. За окном уже рассвело и в кронах дубов зашелестели птахи, которые оставались в этом месте зимовать, а старика все не было. Ночь оказалась для мертвеца самым тягостным временем, когда совершенно нечего было делать, поэтому пришлось занять место в кресле и усердно ждать визита своего благодетеля.

Впрочем, он явился вскоре после восхода солнца и выглядел вполне отдохнувшим. Он отсалютовал мертвецу рукой, втаскивая в комнату здоровенный чемодан, который, судя по стараниям старика, весил немало. Когда он грохнул его на стол и стал открывать, мертвец подумал, что старик принес ему одежду, но искренне удивился, увидев внутри огромные мотки бинтов, которые занимали большую часть места.

– Сегодня приступим непосредственно к твоему обучению, но для этого нам нужно обезопасить твое тело и вооружить твои руки, – он стал выкладывать бинты на стол один за другим, чем поверг свое создание в некоторое недоумение.

– Для чего это нужно? – мертвец кивнул на бинты.

– Чтобы обмотать ими твое тело, – ответил Док, закончив опустошать чемодан и избавив мертвеца от шторы, в которую он продолжал кутаться. – Встань сюда и раскинь руки.

Он повиновался, вытянув руки в стороны и с интересом смотрел на манипуляции Дока, который начал обматывать его бинтами, начиная с паховой области, двигаясь все выше и выше. Вскоре все его тело оказалось перебинтовано вдоль и попрёк, словно он пострадал при пожаре и теперь был вынужден залечивать ожоги по всему телу. Бинты так плотно прилегали к телу, что он подумал, что те станут стеснять движения, но они скорее напоминали вторую кожу. Незащищёнными оставались только руки и ноги, но здесь Док сделал паузу, взяв немного другие бинты, оказавшиеся более прочными. Он заставил мертвеца растопырить пальцы и наматывал бинт на манер боксерского, остановившись, когда они достигли плеча.