Мёрзлая оранжерея прошлого

1

Мадина:

-На прошлой неделе нам поступил звонок о том, что биологическая мать избивает своего новорождённого малыша просто за то, что он капризничает.

-Лиза, ты об этом говоришь так, словно никогда о таком не слышала, для нас это не в первые – безнадёжно заявляю я.

-Мадина, я знаю, что ты не сильный приверженец проявления эмоций, но и слова подбирай всё же – немного запнувшись, словно думая, как менее грубо мне ответить суетится коллега – это же жизнь крохи, которая ни в чём не повинна пред нами и тобой в том числе – ей удалось обойти оскорбления и выразить своё мнение в более лояльной формулировке.

-Я не говорила, что отношусь к этому, как к чему-то обыденному, просто советую тебе не брать всё близко к сердцу - пояснила я.

-Ты не исправима – с жалобным стоном, вздыхает она.

-Ты же мне не просто так всё это рассказывала? – вскинув бровь, поинтересовалась я, наблюдая за тем, как её глаза забегали по периметру моего кабинета.

-Ты права, адрес был послан на твоё имя, поэтому этот выезд твой – поясняет она.

-Так бы сразу и сказала, к чему весь этот фарс? – непринуждённо спрашиваю я, улавливая нервозность во взгляде женщины.

-Мадина, с тобой не так уж и просто завести диалог – почесав затылок, отвечает она.

-Значит, плохо пытаешься, потому что прямо сейчас ты именно это и делаешь – саркастично отвечаю я.

-Как знать, как знать – пожав плечами, добавляет она – тогда удачи, адрес я прислала тебе на почту.

-Спасибо за работу – перед тем, как выйти из моего кабинета, она нерешительно дёргает ручку двери и толкает дверь на себя, чтобы выйти, в то время, как эта дверь открывается в обратную сторону – Лиза, толкая дверь от себя – она ещё более нервозно кивает головой и открывает дверь на трясущихся ногах.

Работая заместителем генерального директора в этой организации на протяжении двух лет, мне так и не удалось узнать, почему люди так реагируют на моё присутствие и малейшее проявление. Как только я устроилась сюда, то прошла стажировку и приступила к прямым обязанностям, которые выполняла достаточно хорошо, спустя год меня повысили, а наш избирательный до мозга костей директор выбрал на должность своего заместителя именно меня, после чего люди начали обсуждать меня, считая, что я прогнулась под богатым мужиком, который даровал мне этот пост в замен на хорошие навыки в постельных играх. Но, как, оказалось, быть заместителем значит просто числиться в официальных бумажках и договорах, а никак не выполнять обязанности, поэтому в мои обязанности входит всё та же проверка качества и состояния жилья для детей младше восемнадцати лет, которые не имеют возможности оповестить мир о том, что ему приходится проходить. Списки кандидатов на лишения родительских прав составляются под предводительством нашего генерального директора, который, как никто другой почему-то заботиться о состоянии нуждающихся в помощи детей, хоть и вырос в состоятельной семье. На протяжении моего взросления в моей жизни не было таких людей, которые не только хотели, но и могли бы мне помочь, потому что всё моё детство было построено на насилии и диктаторстве со стороны моей дальней родственницы, которая по принуждению была вынуждена оформить надо мной опеку. Женщина, которая, когда-то улыбалась на моём крещении и заливала моим погибшим родителям в уши о том, что всегда ждёт меня в гости оказалась гнусной лгуньей, которая относилась ко мне, как к куску сгнившего мяса. А теперь она находится в состоянии клинической смерти и скорее всего не выйдет из этого состояния, по словам врачей. Её болезнь начала прогрессировать, как только мне исполнилось восемь лет с момента, как она забрала меня в двух летнем возрасте прямо с рук мёртвой матери. Мои родители не были бедными людьми и не считали потраченное чем-то сверхъестественным, потому что оба являлись главными акционерами всех парков развлечений в городе Самара, из которого мне пришлось уехать после их смерти в Питер, который и стал моим новым кошмарным домом.

-Здравствуйте, могу ли я войти? – приехав на служебном автомобиле по адресу, который мне прислала коллега, я обнаружила перед собой ветхий дом на окраине деревни, забор которого нуждается в починке. Звонок у этого дома отсутствует, поэтому пришлось звать хозяев старым добрым способом, криком.

-Кто вы? Что вам надо? – походу эти люди далеки от вежливости.

-Я инспектор по делам несовершеннолетних, могу ли я осмотреть территорию проживания ваших детей и их самих? – мужчина, который и стал моим куратором в этом деле, выглядит, мягко говоря, не очень.

-На нас кто-то заяву накатал?- он приблизился к забору, который трудно назвать таковым и начал открывать для меня новые составляющие моего словарного запаса, в котором как раз не хватало такого изысканного жаргона для полного счастья.

-Информация конфиденциальна, я обязана выполнить свою работу, пропустите меня, иначе я сочту это за отказ и буду вынуждена вызвать полицию – отчеканила я.

-Хватит запугивать меня этими ментами, заходи уже! – и только сейчас я уловила отвратительный запах перегара, который прямо сочится из его рта.

И так, этот мужчина, по сути, отец семейства Михаил Дагов. Его жена Ирина, а дети трёхлетний Артём и пятилетний Андрей. Обычно на имя организации поступают анонимные заявления, по типу рассмотрите это дело или анонимные доказательства физического рукоприкладства к детям. Но этот выезд был строго от начальства, значит здесь не может бить злой шутки или чего-то без доказанного.

-Добрый день, моё имя Мадина, я представитель организации по защите прав детей, могу ли я осмотреться и попросить у вас позвать ваших детей – это скорее был не вопрос, а уважительная просьба.

-Зачем вы лезете в нашу семью? Вам, что делать нечего? – эта женщина выглядит так же не лучшим образом, при этом осмелилась начать конфликт?

-Я никуда не лезу, а лишь выполняю свою работу – спокойно ответила я, наблюдая за тем, как её скулы заходили ходуном – и что мне делать и когда, я уж сама выберу, с вашего позволения – я откланялась от этого пустого разговора и приступила к осмотру дома, который, как и забор нуждался в починке, да и в косметическом ремонте хотя бы. Эти люди получают детские пособия, но при этом воспитывают детей в такой халупе.

2

-Раз уж мы договорились, то пойдёмте к выходу из этого дома – предложила я, а малыш, что всё это время ластился о мои ноги замер – что такое Артём?

-Я не хочу, там они – промямлил он, но мне всё же удалось уловить смысл его сказанного.

-Вам нечего бояться, я с вами, они вас не тронут – судя по его реакции, именно младший подвергается насилию, а вот старший нет, наверно потому что уже вырос и по его нраву может дать отпор.

-Хорошо – словно промурлыкал младший и вцепился в моё колено своими неподстриженными, грязными ногтями.

Я позволила ему вцепиться в мою ногу, хоть и хватка у него была железная, не удивлюсь, если на месте его пальцев останутся синие следы или царапины. Старший мальчик Андрей шёл строго за мной, не издавая ни единого звука, словно надеясь на то, что они вовсе нас не заметят.

-И так, Михаил, Ирина Даговы, ваши дети поедут со мной – отчеканила я.

-С какого перепугу? – запротестовала женщина, у которой глаза смотрели в разные стороны, только не на меня, а отец семейства впал в состояние похмелья и вовсе потерялся во времени, потому что уснул посреди дома, который вмещает в себе ровно его тушу с парочкой гостинцев пива и хлама.

-У меня есть все основания забрать у вас детей на неопределённый срок – лгу и не краснею, потому что эта биологическая мать не достойна, воспитывать таких чудесных мальчишек – на этом наш разговор окончен – я немного наклонилась, чтобы ухватиться за руку младшего и старшего, которые не прерывно наблюдали за нашим диалогом с плотно сжатыми губами.

-Наши дети живут не хуже других, тогда почему вы отбираете именно у нас?- сорвалась на крик женщина, чем напугала младшего, который сжался в кокон и на этот раз сжал мою руку до посинения, Андрей в тот момент, не прекращая вглядываться в глаза матери держался за мою руку и не двигался.

-Чем вы занимаетесь с детьми на досуге? – глупый вопрос, но всё же банальная коммуникабельность стоит того, чтобы вывести её на чистую воду.

-Играем – на втором слоге этого слова женщина икнула, что подтверждает её не трезвое состояние, только каким образом они с её мужем сумели налакаться, пока нас не было, около десяти минут, всего лишь десяти минут.

-Во что?

-В догонялки – выпаливает она с уверенным лицом, по которому было бы неплохо проехаться, но я дорожу своим рабочим местом, поэтому воздержусь от провокационных сцен в присутствии несовершеннолетних.

-Под каким градусом вы их там догоняете? – саркастично, спрашиваю я.

-Не поняла.

-Я услышала всё, что мне было необходимо, поэтому не мешайте мне выполнять свою работу, а лучше пойдите, проспитесь – парировала я, ухватившись за мальчиков с новой силой и вывела их за забор, на удивление их родители даже не спросили, куда я их везу, не выбежали останавливать меня, думаю, этим детям будет лучше там, где о низ позаботятся.

Как только мальчики покинули территорию своего, так называемого дома, то с воодушевлением начали рассматривать служебный автомобиль, который походу им приглянулся.

-Запрыгивайте, или вам помочь забраться?

-Я сам – сразу ответил Андрей и я придержала ему дверцу, чтобы ему было легче залазить, а вот младший сам протянул мне ручки и попросил поднять его на руки, таким образом, я посадила его поближе к старшему брату, чтобы тот крепко держал его за руку и не отпускал, потому что Артём маленький и наверняка будет напуган.

-Ну, что ж мальчики, поехали туда, где вы успеете ещё устать от игр – усмехнувшись, произнесла я, а Андрей продолжил недоверчиво всматриваться в окно автомобиля – Андрей, ты сильный, не отпуская руку братика – услышав похвалу, его подбородок поднялся по инерции, а глаза заблестели и он выполнил моё поручение, как нельзя лучше.

На протяжении всей поездки до нашего детского санатория «Улыбка» дети вели себя спокойно, хотя иногда взвизгивали от огромного количества разнообразных машин на дорогах и от увиденного в центре города. Питер - это прекрасная архитектура, музеи, парки, высокие жилые комплексы со всеми удобствами, именно это удивило мальчиков, ведь им никогда не приходилось наблюдать постройки выше двух этажей в стиле прошлого века, что ли. Привезти их сюда отличная идея, потому что наша организация – это не детский дом, в котором все дети автоматически числятся брошенными или отказниками, здесь они обретают новый дом, среди таких же ни в чём неповинных детишек, которые не прекращают улыбаться и радовать своих воспитателей и учителей этим прекрасным и невинным видом. В санатории нет ограничений по возрасту, потому что независимо от возраста ребёнок может попасть в беду или родиться там, где его не ценят. В нашей организации есть множество специалистов, которые отлично ладят с детьми определённой возрастной категории и с раннего детства обучают их.

-Артём, Андрей, мы приехали в ваш новый дом – эти детишки обретут друзей, хобби, будущее, и даже смогут стать личностями, которые не просто смогут вести диалоги и перекидываться парочкой заумных фраз, но и сумеют найти себя.

-Тут красиво – сонно, пробормотал младший.

-Согласен – добавил старший брат, придерживая голову Артёма, чтобы тот не свалился.

-Андрюш, подержи головку Артёма ещё чуть-чуть, я сейчас заберу его у тебя и открою дверь вам, а потом проведу вас в очень увлекательно место.

-Хорошо – ответил старший с уже заискрившимися глазками от предвкушения, детям достаточно лишь визуализировать в голове сказанное взрослым, чтобы переместиться в сказочную, страну, которой к их несчастью вовсе не существует, в этом мире нет сказок, которые могли бы осчастливить человечество, зато есть горькая правда жизни, которая может открыть глаза на всю идиллию, которая кроется за пеленой мрака и тени.

Наблюдать за тем, как детишки резвятся во дворе санатория одно лишь удовольствие. Эти крохи были приняты сюда для того, чтобы их глаза не видели страха и опасений. В маленьких и до безумия наивных омутах этих малышей должны быть лишь положительные видения и эмоции, которых им так не хватало раньше, не могу быть уверена в том, что здешние взрослые сумеют заменить им родителей, но всё же они не обесценивают детей, которые не родня им по крови. Каждый работник этого санатория проходил строгое собеседование в кабинете генерального директора, который относится к набору персонала с огромной вдумчивостью и даже жестокостью, потому что взрослый человек может ответить либо промолчать на провокацию, а вот ребёнок не сумеет. Именно по этой причине он выбирал самых квалифицированных и цивилизованных людей на эту работу, чтобы дети могли чувствовать себя, как в своей тарелке, а не как в Государственном детском доме мучиться от издевательсв со стороны взрослых и одногодок.

3

Последняя крошка эклера была уничтожена моими вкусовыми рецепторами и мышцами лица, находящимися в экстазе, а чай уже, как две минуты выпит.

-Ало, помощник Роман, что за конверт на моём столе?

-Мадина Аркадьевна это принёс курьер, сказал на ваше имя, поэтому я принёс вам его в кабинет и положил на рабочий стол, так как вас не было на месте.

-Поняла, спасибо за работу – я бросила трубку.

Взяв в руки конверт, я сразу обнаружила, что отправитель не спешит раскрывать себя, так как не адреса не имени отправителя не имеется. Вероятнее всего это очередное анонимное письмо с угрозами по поводу недавно отобранных детей у безответственных родителей, если их так можно назвать.

«Давно не виделись, Мадина ты всё так же красива и изящна, жду с нетерпением нашей встречи» - анонимный отправитель.

-Что это такое, чёрт побери? – я резко отскочила и выронила письмо на пол.

Я конечно презентабельная личность в узких кругах, но, чтобы так выйти на меня это впервые. Этот человек знает, как меня зовут, по содержимому письма знаком со мной, а ещё и ждёт встречи! Лет пять я уже не завожу знакомств, тогда откуда же этому человеку известно моё амплуа? Хочу верить в то, что это глупая попытка пошутить или пригрозить. Я решила не заострять на этом внимание, а продолжить писать отчёт за прошлый месяц, потому что именно в прошлом месяце генеральный директор составил огромный список детей, которые нуждаются в помощи. Поэтому я была слишком занята регистрацией малышей в санаторий – интернат.

-Можно войти?

-Входите - отозвалась я.

-Мадина Аркадьевна, не могли бы вы пройти со мной ненадолго?

-Что-то случилось? – обеспокоено, поинтересовалась я.

-Нет, всё в порядке – мигом принялась успокаивать меня коллега.

-Тогда, что от меня требуется?

-Спуститесь на цокольный этаж и увидите, потому что вы просто обязаны это увидеть – в её глазах нет горечи или опаски, скорее она воодушевлена.

-Хорошо – я осторожно привстала с кресла и последовала за женщиной, но перед этим спрятала письмо в ящик.

Спускаясь по лестнице, коллега напевала себе, что-то под нос, а все проходящие смотрели на меня, как на новые ворота.

-Почему все так на меня смотрят? – спросила я у неё.

-Сейчас сами всё увидите – напевая, ответила она.

-И что это за оранжерея? – вяло, спросила я.

-Это прислали на ваше имя – беззаботно ответила она.

-Что? – шокировано, выкрикнула я, чем напугала коллегу.

-Курьер прислал письмо, которое вам передал Роман, а вот передать это вызвалась я – светясь от счастья, вымолвила она.

Сюжет начинает набирать обороты, кто этот человек? Что ему от меня надо? И, в конце концов, кто это такой?

-Спасибо за работу – повторила я заученную фразу и направилась обратно.

-Вы куда? А цветы? Их же здесь больше десяти букетов, состоящих из сто одной розы – гнусаво, произнесла коллега.

-Забирай себе – сухо ответила я, потому что всё это начало меня напрягать.

-Спасибо вам огромное – запищала коллега, вот только понять её радость мне не под силу, что она нашла прекрасного в передаренных букетах, неужели она так низко падёт ради мимолётных эмоций? В любом случае, это не моё дело! Уже.

Заперев за собой дверь в кабинет, я скатилась по ней же на пол и схватилась за голову.

-Неужели снова? – взлохматив свои волосы, произнесла я.

Будучи воспитанницей интерната, в котором работала моя родственница, я столкнулась с тайным доброжелателем, который каждый день клал мне в шкафчик такую же красную розу, только тогда она была одна, а сейчас там целая оранжерея, я не могу быть уверенна в том, что это сделал тот же человек, но сам факт того, что это повторяется, вводит меня в ступор. Тогда я думала, что такие подарки делают каждой девочке, но спустя год поняла, что это не так. А розы в моём шкафчике не прекращали появляться каждое утро. Когда мне исполнилось шестнадцать, и я была можно сказать в девятом классе, то розы начали появляться не только по утрам, но ещё и на ночь, после того, как проходил поздний ужин. В подростковом возрасте, я считала, что этот кто-то просто стесняется подойти ко мне и признаться в чувствах, поэтому некоторое время ходила в предвкушении. Но спустя пару дней мне начали приходить письма, в которых было написано:

«Если за розами ухаживать, то они могут простоять две недели, но я сделал так, чтобы тебе не пришлось заботиться о предыдущей, поэтому хочу, чтобы ты оставалась такой же прекрасной и холодной розой в моём саду Мадина, клянусь, что ты сумеешь посетить мой сад и остаться в нём навсегда»

Этот контекст не прекращал пугать меня, тем не менее, обратиться мне было не к кому, да и не с чем, потому что после того, как я получала это письмо и оставляла его либо под подушкой, либо в шкафчике, оно проваливалось сквозь землю и я до сих пор не нашла ни одного, а это значит, что тот кто-то был совсем рядом. Эти странные письма и цветы перестали быть частью моей рутины ровно шесть лет назад. Тогда, когда я выпустилась из того злосчастного интерната, в котором мною заправляла женщина звавшая себя моей спасительницей. Теперь же я женщина, у которой должна быть своя личная жизнь, снова сталкивается с этим странным явлением.

-Ало, Роман, скажи ресепшену, чтобы больше не принимали заказы на моё имя, если там не указан отправитель, понял? – слишком резко, произнесла я.

-Да, конечно – робко ответил помощник.

-Спасибо за работу – я бросила трубку.

Отчёт уже практически готов, поэтому пора бы отправить доработки по почте помощнику генерального директора, чтобы тот в очередной раз не заставил меня перезаполнять всё заново, просто потому что его не устраивает шрифт. Отсканировав документ и отправив его на почту, я начала собираться домой, но перед этим я достала письмо из ящика и вытащила ножницы из стакана с канцелярией.

-Я не нуждаюсь в наблюдении за моей личной жизнью – проговорила я в пустоту и разрезала написанное на пополам, после чего выбросила в мусор.

4

Шелест пакета с хлопьями раздавался на весь дом, словно в округе нет ничего и никого. Этот звук напомнил мне вечера в интернате, когда детишки утаивали от воспитателей какие-нибудь конфеты в разноцветных обёртках и пачки с сухариками, которые покупали в буфете. Заходя в комнату, которая насчитывала десять человек, моя тётя, как одна из главных по воспитательной работе могла навещать детей перед сном, тем самым проверяя их здоровый сон. Как только она замечала, что воспитанники решили устроить поздний перекус, то настаивала на том, чтобы они это прекратили и укладывались по кроваткам, в то время, как я лежала на своей кровати свернувшись в клубок и сдерживала урчание своего голодного желудка от всех и каждого, но в приоритете была именно тётя. Потому что, как только она была вынуждена следить за мной или обхаживать, как не умеющего завязывать шнурки ребёнка, ей на ум приходило только одно, упрёки. Каждое её сказанное слово в мой адрес было сказано с отчуждением и ненавистью, которую я до сих пор не могу понять. Пакет с хлопьями опустел до дыр, а каждая крошка успела попасть в мой пищевод, чтобы хоть в эту ночь я не боролась за сон, который всё никак не приходил из-за голода. Расстройство пищевого поведения – это единственный пункт моей жизни, который я не сумела побороть после стольких лет унижения со стороны родственницы. Я не могу сказать, что я страдаю булимией или анорексией, но всё же мой аппетит скачет, как эмоциональные качели, которые мне повсеместно устраивала тётя. Два года, которые я официально работаю и получаю стаж в организации по защите прав ребёнка, я получаю неплохие деньги и на свой достаток не жалуюсь, но времени на покупки, даже в обычном продуктовом для меня затруднительны, потому что каждый отчёт после регистрации очередного ребёнка в санаторий – интернат проходит прямо через меня. Осознание того, что жизнь этих детей в моих руках придаёт мне ещё больше ответственности. А когда я вижу их глазки, миниатюрные ручки и хлопающие в удивлении или восхищении ресницы не могу устоять. Когда мне пришлось терпеть унижения от единственного человека, который клялся на суде оберегать меня и лелеять всю оставшуюся жизнь, но так и не сдержала слово. Именно поэтому я жажду, чтобы эти малыши были в хороших руках и не могу пропустить ни одного нуждающегося в помощи ребёнка, который возможно именно сейчас страдает. Может показаться, что я и мой аппетит – это лучшие друзья, но к несчастью – это ложь. Да, я не страдаю отсутствием аппетита, но есть для меня настоящая каторга. Ещё с раннего детства во мне зародился некий бунт, который гласит о равноправии. Когда я вижу перед собой еду, то сразу вспоминаю о детях, которые вероятнее всего голодают и мёрзнут в полуразваленных квартирах, которые пропивают их родители или просто брошены в тех же зданиях на произвол судьбы. В такие моменты мой желудок сворачивается в кокон и нуждается в пище, чтобы утолить голод, но я противоречу ему и запрещаю принимать еду, которой ограничивают ни в чём неповинных детей. Лишь иногда моя голова пустеет, и я забываю обо всех и вся, только в такие моменты я могу без угрызения совести насытиться чем-нибудь съедобным. Сегодня днём я позволила себе поесть, потому что безумно желала этого, а точнее мой желудок, который буквально иссох изнутри, потому что я не ела около двух дней, а если я не буду, есть вовсе, то не сумею помочь тем, кто в этом нуждается. Хлопья для меня, что-то вроде привычки, потому что в столовой интерната, в котором я обучалась на протяжении восемнадцати лет, на завтрак подавали тёплое молоко в тарелке с народным орнаментом и порционную пачку хлопьев, чтобы мы сами насыпали себе, кто сколько захочет. Ещё тогда я приучила себя находиться в тени, поэтому я не кидала хлопья в молоко, а отдавала его дворовым котам и собакам, которые были моими единственными слушателями в те годы. Как бы то ни было, они тоже были рядом со мной не по доброй воле, а потому что им это было выгодно, я их кормила, а они были вынуждены одолжить мне минуту своего времени, так же поступают и люди, разницы между людьми и животными просто на просто нет, а тот, кто постоянно ищет её или обманывает себя пустой правдой всего на всего трус и жалкий отброс, который пытается выйти сухим из воды, обвинив во всём тех, кто не сможет ему возразить.

-Пора спать – зевая, произнесла я и поплелась на второй этаж в свою спальню.

Огромная комната с панорамными окнами вид, которых пускает ток по всему моему остолбеневшему телу. Шторы цвета мазуты и свет луны, который проникает сквозь. Аккуратно заправленная с утра кровать, может показаться вовсе новой, словно на ней никто и никогда не спал. Моя мания порядка доходит до того, что кристально чисто для меня не тогда, когда пыль и грязь вытерты, а тогда когда от этого предмета не остаётся не намёка на существование. Иногда мне кажется, что я схожу с ума, потому что чаще всего я делаю, что-то ни, потому что хочу этого, а потому что внутреннее я этого хочет. Выбросить мусор или нет? Я, как любой человек, конечно, выберу лучше передохнуть, а позже закончить все дела, или просто выбросить мусор, а потом уже расслабиться, но не то, что живёт во мне. Я как ошпаренная возненавижу себя и буду называть слабачкой вслух, даже если рядом находятся люди. В моём понимании я – это всего лишь человека разумный объект, а не жизнь, которая будет самостоятельно распоряжаться собой. Множество психологов ставили мне диагноз расстройство личности или, что-то типо раздвоение личности, когда я и моё внутренне я боремся за правду, которую каждый из нас пытается доказать друг другу. Запрокинув одеяло к верху, и уложившись в мягкую постель, я дотянулась до прикроватной тумбы и достала оттуда тюбик с успокоительным и снотворным, которые мне не хотел продавать ни один фармацевт, требуя направление от врача или психиатра. Но недавно мне всё же удалось приобрести эти таблетки в двойной дозе, которая с лёгкостью облегчает мне жизнь в местной аптеке, до которой у меня всё не доходили ноги, а зря. Девушка, которая работает в этой аптеке, по-видимому, очень сильно нуждается в денежных средствах, так как её сын болен аутизмом, который спровоцировал опухоль мозга. Таким образом, мне удалось заполучить желаемое, а ей удалось обеспечить ребёнку лучшую клинику, которую я оплатила. Она, как и любой человек, окончивший медицинский обязана оберегать пациентов, поэтому она и предупреждала меня о побочных эффектах и о том, что я могу не проснуться, но мой выбор был очевиден. Пока я могу ходить и здраво смыслить я спасу каждого ребёнка нуждающегося в моей власти над жалкими существами, зовущими себя родителями, а потом смогу отправиться в небытие.