Месть свекрови. Не моя невестка

Глава 1

Воздух в порту был густой и соленый. Умар стоял на палубе учебного баркаса, опершись на холодный металл леера, и глубоко дышал. Для него этот запах смеси морской воды, мазута и рыбы был лучше любых духов. Это был запах далеких стран, запах свободы.

Внизу суетились докеры, громко перекрикиваясь на непонятном языке. Где-то гудел мощный гудок огромного контейнеровоза. Умар зажмурился, представляя себя на капитанском мостике такого гиганта, рассекающего волны океана.

— Эй, капитан! Спишь что ли?

Его толкнул в плечо здоровенный детина в такой же рабочей спецовке. Это был Максим, его однокурсник и друг.

— Нет, — ухмыльнулся Умар. — В Индию плыву. Жарко там, специи всякие.

— Тебе бы не в Индию, а в столовую плыть, — рассмеялся Максим. — А то живот подведет к обеду. Давай, пошли, задание почти сделали.

Умар лениво оттолкнулся от леера и последовал за другом. Он был высоким парнем, широкоплечим, с темными волосами и карими глазами, в которых сейчас плескалась тоска. Не тоска по дому, нет. А странное чувство, будто он застрял между двумя мирами.

Один мир — это его родное аульское ущелье, где воздух пахнет дымком очага и горными травами. Где каждый камень знаком, а каждое лицо — родственник. Где голос отца, Ибрагима, звучит тихо, но весомо. А голос матери, Заремы, решает все в доме.

Второй мир — вот этот. Шумный, грязный, безымянный порт огромного города. Здесь он был никем. Просто студентом. И в этой безымянности была своя прелесть. Здесь на него не смотрели как на сына таких-то родителей. Здесь он был сам по себе.

Они с Максимом сложили инструменты в рюкзаки и побрели по гранитной набережной к выходу из порта.

— Ну что, Умар, — сказал Максим, закуривая. — Скоро диплом. Куда думаешь? На северяне пойдешь? Деньги там хорошие.

— Не знаю еще, — честно ответил Умар. — Сначала домой надо. Родителей повидать.

— Ага, тебя там наверное уже невеста ждет, — подмигнул Максим. — Красавица гордая, в платке, глаза горят.

Умар помрачнел.

— Нет у меня невесты.

— Как это нет? — удивился Максим. — У вас же там, на Кавказе, все женихи да невесты с детства определены.

— Это в кино твоем, — огрызнулся Умар. — Мать, конечно, пару девушек из нашего села в пример ставила. Говорит, смотри, какая Айшата рукодельница. А Мадина отлично готовит. Но я…

Он замолчал, глядя на чаек.

— Но ты что? — не унимался Максим.

— Но я не хочу, чтобы мне невесту выбирали как корову на базаре. По принципу — стойло не протекает и молока много дает.

Максим захохотал.

— Ну ты даешь! Твоей маме такое скажи…

— Ни за что не скажу, — Умар покачал головой. — Ее слово в доме закон. Она… она железная. Ее не переспоришь.

В его голосе прозвучало неподдельное уважение и легкая боязнь.

— Понятно, — Максим стал серьезным. — Сложно это. Ладно, не грузись. Встретимся завтра на лекциях.

Они разошлись на перекрестке. Умар пошел в свою общагу, а Максим — на трамвайную остановку.

Общежитие встретило Умара знакомым запахом старого линолеума и дешевой лапши быстрого приготовления. Он поднялся на четвертый этаж, открыл дверь в свою комнату. Его сосед, Виталик, уже сидел за ноутбуком, увлеченно стуча по клавишам.

— Привет, горный орел, — бросил он не отрываясь.

— Привет, — Умар скинул грязную спецовку и упал на кровать.

Комната была маленькой, но своей. Еще три года назад, когда он только приехал из села, все здесь казалось ему невероятным. Лифт, горячая вода из крана, магазины, работающие ночью. Сейчас он ко всему этому привык. Но ощущение, что это все ненастоящее, временное, не покидало его. Как будто он жил в ожидании того дня, когда придется вернуться.

Он взял с тумбочки фотографию. Старая, цветная, немного выцветшая. На ней он, лет десяти, стоит между отцом и матерью перед родным домом. Отец, Ибрагим, положил ему тяжелую руку на плечо, смотрит в камеру спокойно и строго. А мать, Зарема, обняла его за талию, прижала к себе. Ее лицо красивое, с гордыми скулами, но ее глаза… даже на фотографии в них читалась бесконечная воля и готовность в любой момент встать на защиту своей семьи.

Умар вздохнул и поставил фотографию на место. Он любил их. Любил горячо и преданно. Но здесь, в городе, он почувствовал вкус другой жизни. Жизни, где он мог сам принимать решения.

Он подошел к окну. Город зажигал огни. Где-то там были клубы, парки, люди, которые жили совсем не так, как в его селе. Девушки, которые сами выбирали, с кем им встречаться. Которые улыбались ему на улицах, не опуская глаза.

Он снова почувствовал тот самый запах — запах свободы. Он шел не только от моря. Он шел от всего этого огромного, незнакомого мира.

И Умар знал, что рано или поздно ему придется сделать выбор. Между долгом и желанием. Между волей матери и зовом собственного сердца.

А пока он был просто студентом-моряком, который стоял у окна общежития и смотрел на огни большого города, обещавшего ему неизведанное будущее. Будущее, в котором он так отчаянно хотел быть хозяином самому себе.

Глава 2

Городская библиотека была для Умара тихой гаванью. Сюда он приходил, когда шум порта и общаги становился слишком навязчивым. Здесь пахло старыми книгами и тишиной. Он сидел в углу зала за большим деревянным столом, разложив перед собой конспекты по навигации. Цифры и схемы плясали перед глазами, но мысли упрямо улетали куда-то далеко.

Он пытался сосредоточиться, но из головы не выходил вчерашний разговор с Максимом. Невеста… Свадьба… Все это казалось такой далекой и чужой сказкой. Он с силой ткнул карандашом в бумагу.

Вдруг его отвлек легкий шорох. Рядом, за соседним столиком, какая-то девушка пыталась дотянуться до книги на верхней полке. Она была невысокой и стройной, на цыпочках, но книга лежала слишком высоко.

Умар встал, подошел и без слов легко снял толстый том.
— Вам эту? — тихо спросил он.

Девушка обернулась. У нее были светлые, почти белые волосы, заплетенные в длинную косу, и очень светлые голубые глаза. Они широко распахнулись от удивления.
— Да, — выдохнула она. — Спасибо большое. Я бы так высоко никогда не дотянулась.

Она улыбнулась, и Умар почувствовал, как что-то странное происходит у него в груди. Он молча протянул ей книгу. Та взяла ее, и их пальцы ненадолго соприкоснулись.

— Вы тоже филолог? — спросила девушка, рассматривая его. — Хотя нет, не похожи. У вас совсем другое лицо.

— Я моряк, — ответил Умар. — Вернее, учусь на моряка. А вы… вы филолог?

— Да, — кивнула она. — Третий курс. Меня Кристиной зовут.

— Умар, — представился он.

Она посмотрела на его заляпанные чертежами бумаги.
— Навигация? Это, наверное, очень сложно. Я в картах вообще не ориентируюсь.

— Ничего сложного, — пожал плечами Умар. — Привыкнуть можно.

Они стояли посреди тихого зала и молча смотрели друг на друга. Умару вдруг захотелось сказать что-нибудь еще, что-нибудь умное или интересное, но все слова куда-то пропали. Он видел только ее светлые глаза и белую кожу, такую разную на его смуглую.

— Может, сядем? — наконец выдавил он. — А то мы тут как памятники стоим.

Кристина кивнула, и они вернулись к его столу. Она села напротив, положив свои книги рядом с его конспектами.

— Откуда вы, Умар? — спросила она прямо. — У вас такой интересный акцент.

— Я с Кавказа, — ответил он. — Из горного села. А вы… вы местная?

— Да, я родилась здесь, в городе. Никуда никогда и не уезжала. А вы… вам не страшно в море? Одному, в такой дали от дома?

Умар задумался.
— Страшно бывает. Но это хороший страх. Он заставляет чувствовать себя живым. А дом… дом всегда со мной. Здесь, — он приложил руку к груди.

— Это красиво сказано, — тихо произнесла Кристина.

Они разговорились. Сначала осторожно, подбирая слова. Потом все смелее и быстрее. Умар рассказывал о море, о том, как впервые увидел шторм. Кристина — о книгах, которые читала, о поэтах, которых он никогда не слышал. Она смеялась над его шутками, и этот смех был таким же светлым и легким, как она сама.

— А у вас там, в горах, тоже есть какие-то особые обычаи? — спросила она.

— Конечно, — оживился Умар. — Все по-другому. Например, у нас старших всегда нужно уважать. Никогда не перечить родителям. И семья — это самое главное.

— А любовь? — вдруг спросила Кристина, глядя на него прямо. — У вас там любовь главная или семья?

Умар смутился. Такой прямой вопрос застал его врасплох.
— Это… это одно и то же, наверное. Любовь к родителям, к семье. А та, другая любовь… она должна быть одобрена семьей. Иначе это не любовь, а глупость.

— Как строго, — протянула Кристина. — А если сердце выбрало человека, а семья против? Что тогда делать сердцу?

Умар не нашел что ответить. Он сам себе часто задавал этот вопрос. Он смотрел на ее серьезное лицо и понимал, что для нее такой конфликт просто невозможен. Она жила в мире, где сердце было главным судьей.

— Не знаю, — честно признался он. — Наверное, слушаться родителей. Они плохого не посоветуют.

Кристина ничего не сказала, только покачала головой.

Они просидели в библиотеке до самого вечера. Когда стали собираться, Кристина вдруг заметила на стуле его забытый шарф. Он был простой, темно-синий.

— Постойте, вы свой шарф забыли, — сказала она, поднимая его.

— А, да, — Умар взял шарф. — Спасибо.

Они вышли на улицу. Уже стемнело, и зажегся фонарь. Кристина куталась в свое легкое пальто.

— Вам не холодно? — спросил Умар. — У вас такой тонкий…

Он не договорил, но она поняла.

— Я привыкла, — улыбнулась она. — А вам, наверное, наш холод в диковинку.

— Да нет, уже привык, — соврал Умар.

Они постояли в неловком молчании.

— Мне вот в эту сторону, — показала Кристина.

— А мне в другую, — кивнул Умар.

Он видел, что она мерзнет. Не думая, он протянул ей свой шарф.
— Наденьте. А то замерзнете.

Кристина снова удивленно посмотрела на него, но взяла шарф и обмотала его вокруг шеи. Темная шерсть выгодно оттеняла белизну ее кожи и свет волос.

— Спасибо, — сказала она. — А как же я вам его верну?

Умар почувствовал прилив смелости.
— Может, как-нибудь встретимся? В той же библиотеке? Завтра, например?

Кристина смотрела на него своими большими глазами. Потом медленно кивнула.
— Завтра. В три часа. Я буду там.

— Я тоже, — быстро сказал Умар.

Она еще раз улыбнулась, развернулась и пошла, легко ступая по тротуару. Белый шарф развевался на ней как знамя.

Умар смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом. Потом он вдруг осознал, что стоит на улице и как дурак улыбается самому себе. Он сунул руки в карманы и медленно побрел к общаге.

В голове у него звучал ее смех и вертелся один вопрос. Тот самый, на который он не смог ответить. Что делать сердцу, если семья против?

Он не знал ответа. Но впервые за долгое время ему было не страшно этого не знать. Ему просто хотелось, чтобы завтра поскорее наступило три часа дня.

Глава 3

Три часа следующего дня наступили мучительно медленно. Умар провел утро как в тумане, не слыша, что говорит преподаватель на лекции, и перекладывая с места на место инструменты в мастерской. Он даже один раз чуть не отпилил палец, за что получил взбучку от мастера.

В половине третьего он уже стоял под дверями библиотеки, нервно переминаясь с ноги на ногу. Он пришел на полчаса раньше и теперь боялся, что выглядит как нетерпеливый школьник.

Ровно в три он вошел внутрь. Сердце его бешено колотилось. Он боялся, что она не придет. Боялся, что вчерашнее было просто вежливостью.

Но Кристина уже была там. Она сидела за тем же столом, где они познакомились, и читала. На ней был тот же светлый свитер, а его темно-синий шарф лежал аккуратно сложенным на стуле рядом. Умар подошел, и она подняла на него глаза, и снова улыбнулась. И у него внутри все перевернулось.

— Я ваш шарф принесла, — сказала она, протягивая ему сверток. — Спасибо еще раз. Он очень согрел меня вчера.

— Не за что, — пробормотал Умар, забирая шарф. Он был мягким и пах чем-то цветочным, нежным. Совсем не так, как пахли его вещи в общаге.

Они снова сидели за столом и смотрели друг на друга. Вчерашняя легкость куда-то улетучилась, ее сменило напряженное, но приятное ожидание.

— Вы… вы всегда так серьезно учитесь? — спросила наконец Кристина, кивая на его конспекты, которые он машинально принес с собой.

— Стараюсь, — ответил Умар. — Учеба для меня важна. Родители много вложили, чтобы я мог учиться здесь. Нельзя их подводить.

— Это правильно, — согласилась Кристина. — Мои тоже всегда говорят — образование самое главное. Хотя папа у меня инженер, а мама бухгалтер. Скучные профессии, как по мне.

— Не скучные, — возразил Умар. — Надежные. В моем селе все мечтают, чтобы дети получили такую надежную профессию. Врач, учитель, инженер.

— А вы стали моряком. Это не очень-то надежно, — улыбнулась Кристина.

— Зато интересно, — ответил Умар. — И можно многое повидать. А в селе… в селе все предсказуемо. Как по расписанию. Встал на рассвете, помолился, покормил скот, поработал в поле, вечером посидел с семьей. И так изо дня в день.

— А разве это плохо? — удивилась Кристина. — Это же так… спокойно.

— Спокойно, да, — кивнул Умар. — Но тесно. Как в клетке. Все про всех все знают. Все за тобой следят. Ты не можешь просто пойти и сделать что-то, не думая о том, что скажут соседи.

— А здесь вы свободны, — поняла Кристина.

— Да, — выдохнул Умар. — Здесь я свободен.

Он помолчал, глядя на ее светлое лицо.

— А вы? Вы чувствуете себя свободной?

Кристина задумалась.
— Я никогда об этом не думала. Наверное, да. Я всегда делала то, что хочу. Поступила туда, куда мечтала. Встречаюсь с кем хочу… — она запнулась и покраснела. — В общем, да. Свободна.

Они снова замолчали. Разговор то затухал, то вспыхивал с новой силой. Умар рассказывал о горах, о том, как они меняют цвет на закате. О том, как пахнет воздух после дождя в ущелье. Кристина слушала, широко раскрыв глаза, как будто перед ней открывали дверь в волшебную страну.

— А у нас тут только серый бетон и асфальт, — вздохнула она. — Я читала про горы в книгах, но думала, это все приукрашено.

— Ничего не приукрашено, — уверенно сказал Умар. — Они даже красивее, чем в книгах. Когда-нибудь… — он запнулся.

— Когда-нибудь что? — тихо спросила Кристина.

— Ничего, — смутился Умар.

— Нет, скажите, — настаивала она.

— Когда-нибудь я бы хотел показать их вам, — быстро проговорил он и тут же опустил глаза, будто совершил что-то неприличное.

Наступила пауза. Умар боялся поднять взгляд.

— Я бы тоже хотела, — так же тихо ответила Кристина.

Он посмотрел на нее. Она была серьезной, и в ее глазах не было насмешки.

— Но ваша мама… она бы не обрадовалась гостю из города? — осторожно спросила она.

Умар горько усмехнулся.
— Мама… мама обрадовалась бы только гостю из соседнего села. Да и то не всякому. У нас свои правила. Свои традиции. Для нее город — это что-то грязное и грешное. А люди из города… — он не договорил, но Кристина поняла.

— Значит, я бы ей не понравилась, — констатировала она просто.

— Вы не поняли бы друг друга, — мягко сказал Умар. — Вы как с разных планет.

— А вы? — посмотрела на него Кристина. — Вы с какой планеты? С горной или городской?

Этот вопрос снова застал его врасплох.
— Я… я застрял где-то посередине. И не знаю, как мне быть.

— А может, и не нужно выбирать? — сказала Кристина. — Может, можно быть и тем, и другим? Взять от города свободу, а от гор — силу и память?

— В моем мире так не получается, — покачал головой Умар. — Там нужно быть либо своим, либо чужим. Третьего не дано.

Он сказал это с такой грустью, что Кристина невольно протянула руку и коснулась его пальцев, лежавших на столе.
— Мне жаль. Это должно быть очень тяжело.

Ее прикосновение было легким как пух, но Умар почувствовал его всем своим существом. Он не отдернул руку. Они сидели так несколько секунд, и весь мир вокруг будто исчез. Не было библиотеки, не было города, не было далеких гор. Были только они двое и это тихое, нежное прикосновение.

Потом Кристина убрала руку, словно спохватившись.
— Мне пора, — сказала она, вставая. — У меня сегодня репетиция в театральной студии.

— Вы еще и в театре играете? — удивился Умар.

— Немного, — улыбнулась она. — Для души.

Они вышли на улицу. День был пасмурным, но сухим.

— Могу я вас проводить? — вдруг спросил Умар. Он больше не мог отпустить ее так просто.

Кристина посмотрела на него, и в ее глазах плеснулось что-то теплое.
— Можете. Только до института культуры. Это недалеко.

Они пошли по тротуару, и на этот раз разговор тек сам собой. Кристина рассказывала о пьесе, которую они ставят, о своей роли. Умар слушал, завороженный ее голосом и жестами. Она была такой живой, такой яркой. Совсем не такой, как девушки в его селе, которые опускали глаза и говорили тихо и сдержанно.

Глава 4

Прошло две недели с того дня, как они обменялись телефонами. Две недели, которые для Умара пролетели как один миг. Они встречались почти каждый день. Гуляли в парке, где уже вовсю желтели листья. Сидели в тихих кафе, пили горячий шоколад и разговаривали, разговаривали без конца.

Умар узнавал ее мир. Мир книг, театра, поэзии. Он впервые в жизни слушал стихи не на родном языке и понимал их сердцем, даже если не все слова были ясны. Кристина была его гидом по этой новой вселенной, и он с радостью позволял себя вести.

Но сегодня все было иначе. Сегодня Умар стоял на палубе грузового судна «Владивосток», которое через час отходило от причала. Учебный рейс. Месяц в открытом море. Он смотрел на серую, холодную воду и сжимал в кармане телефон. Еще немного, и связь пропадет.

Он набрал ее номер.
— Алло? — ее голос прозвучал как всегда бодро.
— Это я, — сказал Умар. — Я на судне. Мы скоро отходим.

С другого конца провода повисло короткое молчание.
— На месяц? — тихо переспросила Кристина.
— Да. Примерно. Может, чуть больше. Зависит от погоды.

— Я буду скучать, — просто сказала она.

Умар почувствовал, как у него перехватило горло. Эти простые слова значили для него больше, чем любые клятвы.
— И я, — с трудом выдавил он. — Обещаю, я буду писать. Как только будет возможность. Смс или на почту.

— Хорошо, — сказала она. — А ты… ты береги себя там. Смотри, не упади за борт.

— Постараюсь, — усмехнулся Умар. — Эй, Кристина…
— Что?
— Ничего. Просто… до свидания.

— До свидания, Умар.

Он положил трубку и еще долго стоял, глядя на удаляющийся берег. Город медленно превращался в серую полоску на горизонте. Впервые за все время учебы он не чувствовал радости от выхода в море. Впервые у него на душе было тяжело и пусто.

Рейс был трудным. Судно попало в шторм . Умар, привыкший к спокойной воде учебных баркасов, впервые по-настоящему узнал, что такое морская болезнь. Он стоял на вахте, вцепившись в поручни, а ветер со свистом рвал его одежду и брызги ледяной воды били в лицо. Но даже в самые страшные минуты он думал о ней. О ее светлых глазах. О ее улыбке. Это придавало ему сил.

Как только они зашли в первый порт, в Норвегии, у него появился слабый сигнал. Он тут же набрал смс.
— Привет. Мы в Норвегии. Здесь очень холодно и все дорого. Со мной все хорошо. Скучаю. Умар.

Ответ пришел почти сразу.
— Привет. Я так рада, что ты написал. Я ходила в тот парк, где мы гуляли. Было без тебя пусто. Возвращайся скорее. Кристина.

С этого дня начался их странный диалог через океаны. Короткие, обрывистые сообщения, полные простых слов.

— Сегодня видели китов. Огромные. Выпрыгивали из воды. Невероятно.
— Как я завидую! У нас дождь и слякоть. Учу роль. Скучаю.

— У нас на камбузе повар испек хлеб. Пахнет как дома. Только не хватает маминых лепешек.
— А я научилась готовить твой суп с чесноком. Получилось невкусно, но я не сдаюсь.

— Сегодня ночная вахта. Звезды над океаном… их миллионы. Я искал самую яркую. Думал, может, это ты на нее смотришь.
— Это была Венера. Планета любви. Я проверяла. И да, я на нее смотрела.

Эти сообщения стали для Умара глотком воздуха. Он ловил связь в каждом порту, как утопающий хватается за соломинку. Его сосед по каюте, бородатый механик дядя Саша, ворчал.
— Опять в свой телефон уткнулся? Девушка?
— Да, — коротко отвечал Умар.
— Вижу, с ума сходишь по ней. Пишешь-пишешь. Только смотри, береги телефон. На вахте уронишь за борт — не соберешь.

Умар берег телефон как зеницу ока. В этих коротких строчках была его настоящая жизнь. Жизнь, которая ждала его на берегу.

Однажды ночью, когда судно шло спокойными водами, он получил от нее длинное письмо на электронную почту.

«Привет, Умар.
Сегодня была трудная репетиция. Режиссер всех ругал. Я вышла из института и села на скамейку в том самом парке. Помнишь, где мы первый раз гуляли? Было холодно, но я сидела и думала о тебе. Мне кажется, я начинаю понимать, что ты чувствовал, когда говорил о двух мирах. Потому что сейчас мой мир разделился надвое. Есть мир, в котором я жила раньше. Учеба, театр, подруги, походы по магазинам. И есть мир, в котором есть ты. И он стал для меня гораздо реальнее первого. Когда ты нездешний, все здесь кажется каким-то ненастоящим, как в кино. А настоящее — это там, где ты. В твоих холодных морях. Я ношу твой шарф. Он все еще пахнет тобой. Возвращайся скорее. Твоя Кристина».

Умар перечитал это письмо раз десять. Он сидел в своей каюте при тусклом свете ночника и чувствовал, как слезы подступают к глазам. Он никогда в жизни не слышал ничего более прекрасного.

Он начал писать ответ. Длинный, сбивчивый, на своем ломаном, но искреннем языке.

«Здравствуй, Кристина.
Твое письмо я получил. Я прочитал его много раз. Спасибо тебе. Ты не представляешь, как это важно для меня. Здесь, в море, человек чувствует себя очень одиноким. Особенно ночью. Только вода, звезды и ветер. И мысли. Иногда мысли самые плохие лезут в голову. А сегодня ночью у меня есть твое письмо. И я чувствую, что я не один. Что ты со мной. Ты спрашивала в библиотеке, что сильнее — любовь или долг. Я до сих пор не знаю ответа. Но я знаю, что то, что я чувствую к тебе, сильнее любого шторма. Сильнее страха. Сильнее тоски по дому. Я еще никому не говорил таких слов. Но я говорю их тебе. Возвращайся скорее — это мне нужно говорить тебе. Я считаю дни. До свидания. Твой Умар».

Он отправил письмо, когда судно зашло в порт . И в ту же ночь получил ответ. Всего одну строчку.

«Я тоже тебя люблю».

Больше ему ничего не было нужно. Весь оставшийся рейс он прошел с ощущением, что у него за спиной выросли крылья. Даже злой капитан перестал его ругать, а дядя Саша хмыкал — Видать, любовь у парня настоящая. Светится весь.

Наконец, спустя полтора месяца, на горизонне показались знакомые огни родного порта. Умар стоял на палубе, вцепившись в леера, и не мог дождаться, когда сойдут на берег. Его сердце бешено колотилось. Он никому не сказал о своем возвращении. Он хотел сделать сюрприз.

Глава 5

Прошел год. Длинный, насыщенный событиями год. Умар и Кристина были неразлучны. Казалось, они наверстывали все время, потерянное в разлуках. Умар заканчивал последний курс, дни его были заполнены преддипломной практикой и сдачей экзаменов. Кристина готовилась к своему выпуску, ее театральная студия ставила большой спектакль, где она играла главную роль.

Они сняли маленькую комнату на окраине города. Не квартиру, а именно комнату в старой квартире, где жили еще две семьи. Но для них это был их первый общий дом. Умар подрабатывал грузчиком в порту по ночам, чтобы оплачивать аренду. Он сильно уставал, но когда возвращался под утро и видел ее спящее лицо на подушке, вся усталость уходила.

Однажды вечером они сидели на их единственном диване, купленном на сэкономленные деньги. Кристина читала вслух пьесу, а Умар, прикрыв глаза, слушал ее голос. В комнате пахло чаем и ее духами.

— Умар, — сказала она, откладывая книгу. — Скоро твой диплом. Что будем делать дальше?

Он открыл глаза. Этот вопрос висел в воздухе уже несколько месяцев, но они оба избегали его.
— Не знаю, — честно ответил он. — Мне предлагают контракт на сухогрузе. Шесть месяцев в рейсе. Хорошие деньги.

— Шесть месяцев, — тихо повторила Кристина. — Это долго.

— Я знаю. Но с этими деньгами мы можем… мы можем начать нормальную жизнь. Снять свою квартиру. Может, даже сделать небольшой ремонт.

— А что насчет твоего дома? — спросила она, глядя на него прямо. — Ты же должен вернуться. Ты говорил, твои родители ждут тебя. Особенно мама.

Умар помрачнел. Он встал и подошел к окну. За ним был грязный двор и такие же старые дома.
— Я знаю, что они ждут. Мама звонила на прошлой неделе. Спрашивала, когда диплом, когда возвращаюсь. Говорила, что соседка, Айшат, все про меня спрашивает.

— Айшат? — переспросила Кристина. — Это та, которая рукодельница?

— Да, — усмехнулся Умар без радости. — Та самая. У нее, по словам мамы, руки золотые и характер покладистый.

В комнате повисло тяжелое молчание. Кристина подошла к нему сзади и обняла.
— Ты же не хочешь жениться на Айшат, правда?

Умар резко повернулся и взял ее за руки.
— Я хочу жениться только на тебе. Ты это прекрасно знаешь.

— Но твоя мама… — начала она.

— Я поговорю с ней, — перебил Умар. Его голос прозвучал увереннее, чем он себя чувствовал. — После диплома. Я все ей объясню. Она поймет. Она же моя мать, она хочет, чтобы я был счастлив.

Кристина смотрела на него с такой верой и надеждой, что у Умара сжалось сердце. Он знал свою мать. Знать — это еще не значило победить.

Настал день вручения дипломов. Умар в новой рубашке и костюме, который они с Кристиной выбирали всем отделом, стоял в актовом зале училища и чувствовал странную пустоту. Казалось, ради этого момента он прожил четыре года. Но сейчас, когда ему вручали заветный синий документ, он думал только об одном.

Он видел в толпе Кристину. Она сияла, махала ему, фотографировала на свой старый телефон. Она была так горда им. И в этот момент он все окончательно понял.

После официальной церемонии все высыпали на улицу. Выпускники обнимались, фотографировались, родственники плакали от счастья. Умар взял Кристину за руку и отвел в сторону.

— Пойдем, — сказал он.
— Куда? Ты же должен с однокурсниками отметить! Максим звал всех в кафе.
— Потом. Сначала я должен кое-что тебе показать.

Он повел ее к набережной. К той самой набережной, где они гуляли в первые дни знакомства. Был теплый летний вечер. Солнце садилось за горизонт, окрашивая воду в золотые и розовые тона.

Они дошли до их любимого места — старого чугунного фонаря, с которого открывался лучший вид на залив.
— Вот, — сказал Умар, останавливаясь.
— Что вот? — улыбнулась Кристина. — Мы здесь сто раз были.

— Здесь все началось, — серьезно сказал Умар. Он повернулся к ней, взял обе ее руки в свои. Его ладони были влажными. — И здесь должно продолжиться.

Он опустился на одно колено.

У Кристины вырвался короткий, перехваченный вздох. Она широко раскрыла глаза.
— Умар… что ты…

Он достал из кармана маленькую бархатную коробочку. Открыл ее. Внутри лежало простое золотое кольцо с маленьким бриллиантом. Оно блестело в лучах заката.

— Кристина, — его голос дрожал, но он смотрел прямо в ее глаза. — Эти четыре года были самыми лучшими в моей жизни. И все благодаря тебе. Ты научила меня любить. Ты научила меня быть свободным. Ты стала моим домом. Я не представляю свое будущее без тебя. Выходи за меня замуж. Будь моей женой.

Он произнес эту речь на одном дыхании, словно боялся, что его перебьют. Кристина смотрела то на него, то на кольцо. По ее щекам текли слезы, но она улыбалась.

— Да, — прошептала она. — Да, Умар, да! Я выйду за тебя замуж!

Он с трудом снял кольцо с бархатной подушечки и надел ей на палец. Оно оказалось впору. Он встал, и она бросилась ему в объятия. Они смеялись и плакали одновременно, кружась на набережной под удивленными взглядами прохожих.

— Ты не представляешь, как я этого хотела, — говорила Кристина, прижимаясь к его груди. — Но я боялась тебя торопить. Я знала, как для тебя важен разговор с родителями.

— Я все равно собирался это сделать, — сказал Умар. — С дипломом или без. Ты — мой выбор. Мое решение. И я ни о чем не жалею.

Они сидели на парапете набережной до глубокой ночи, строя планы. Говорили о свадьбе. Кристина мечтала о чем-то небольшом, но красивом. Умар думал о том, как поедет домой и все расскажет. Теперь у него был железный аргумент — он не просто встречается с городской девушкой, он сделал ей предложение. Это серьезно. Это навсегда.

— Мы поедем к тебе в село вместе? — спросила Кристина, рисуя пальцем на его ладони.
— Конечно, вместе, — уверенно сказал Умар. — Я представлю тебя моим родителям. Ты им понравишься. Папа, Ибрагим, он человек спокойный. А мама… мама увидит, какая ты замечательная, и полюбит тебя. Я уверен.

Он говорил это с такой верой, что сам почти в это поверил. Он смотрел на ее счастливое лицо, на блестящие от счастья глаза и не хотел думать о плохом. Этот вечер принадлежал только им. Завтра начнутся трудные разговоры. Но сегодня он был просто счастливым человеком, который только что получил диплом и согласие любимой девушки на брак.

Глава 6

Следующие несколько дней пролетели в тумане счастья. Кристина постоянно разглядывала кольцо на своем пальце, ловя на нем солнечные зайчики. Умар ходил с таким видом, будто завоевал весь мир. Они строили планы, смеялись, мечтали вслух. Но тень предстоящего разговора с родителями висела над ними, как дамоклов меч.

Наконец, Умар не выдержал. Откладывать дальше было нельзя.
— Сегодня позвоню, — сказал он за завтраком.
Кристина посмотрела на него с тревогой.
— Ты уверен? Может, подготовить их как-то? Написать сначала?
— Нет, — Умар покачал головой. — Это нужно сказать лично. Вернее, по телефону. Чтобы они услышали мой голос. Чтобы поняли, что я серьезно.

Он отложил звонок на вечер, зная, что в это время родители обычно дома, закончили все дневные дела. Весь день он был сам не свой. Руки слегка тряслись. Кристина пыталась его отвлечь, но сама была не менее напряжена.

Когда часы на кухне показали восемь, Умар взял телефон. Его пальцы были холодными. Он сделал глубокий вдох и набрал номер.

Трубку взял отец.
— Алло? Сын? — голос Ибрагима был спокойным и густым.
— Здравствуй, отец. Это я. У вас все хорошо?
— Все нормально, слава Аллаху. Овец недавно стригли. Урожай в этом году хороший. А у тебя как? Диплом получил?

Умар почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— Получил, отец. Вчера. Все экзамены сдал.
— Молодец. Горжусь тобой. Значит, скоро домой? Мать соскучилась. Все про тебя спрашивает.

В этот момент на заднем плане послышался голос Заремы.
— Это Умар? Дай мне трубку.

Услышав голос матери, Умар инстинктивно выпрямился, как будто она стояла перед ним.
— Мама, здравствуй.
— Здравствуй, сынок. Когда приезжаешь? Я тебе комнату приготовила, все чистое, постелила новое белье. И пироги напекла. Твои любимые, с тыквой.

Умар сглотнул. Сердце заколотилось где-то в горле.
— Мама, я хочу поговорить с тобой и с отцом о важном.
— Говори, сынок. Мы слушаем.

Он почувствовал, как ладонь, не держащая телефон, стала мокрой. Кристина сидела напротив, не дыша, и смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Я… я женился. Вернее, я сделал предложение. Девушка согласилась.

На том конце провода наступила мертвая тишина. Она затянулась так долго, что Умар подумал, что связь прервалась.
— Мама? Ты слышишь меня?
— Слышу, — голос Заремы прозвучал тихо и холодно, как сталь. — Продолжай.

— Ее зовут Кристина. Мы учились в одном городе. Она… она очень хорошая. Умная, добрая. Я ее очень люблю. И она меня любит.

Снова тишина. Потом он услышал, как отец кашлянул.
— Сын, ты сказал — Кристина? Это… русская девушка?
— Да, отец. Но она…

Его не дали договорить.
— Ты сошел с ума? — голос Заремы прозвучал уже громче, в нем слышались хрустальные нотки ярости. — Ты, сын своих родителей, внук своего деда, говоришь мне, что женился на русской? Без моего согласия? Без благословения?

— Мама, мы любим друг друга! — попытался вставить Умар, но его голос был слабым.
— Любовь? Какая любовь? Ты знаешь, что такое любовь? Любовь — это уважение к своим корням! К своей крови! К своей семье! А ты что сделал? Ты принес в нашу семью чужую кровь!

— Зарема, успокойся, — послышался на заднем плане голос Ибрагима. — Давай выслушаем мальчика.
— Молчи, Ибрагим! Ты всегда его жалеешь! А теперь посмотри, до чего он дорос! Жениться вздумал на чужой! На русской!

Умар сжал телефон так, что кости пальцев побелели. Он видел, как побледнела Кристина. Она слышала все, что говорит его мать, через динамик телефона.
— Мама, она готова принять нашу веру. Она готова стать своей. Она…
— Никогда она не станет своей! — крикнула Зарема. — Никогда! Ты понял меня, Умар? Я не приму ее. Никогда. Ты хочешь жениться — женись на своей русской. Но знай, что у тебя больше нет матери. И нет дома.

— Мама, не говори так… — голос Умара сломался.
— Я сказала все, что хотела. Иди своей дорогой. А мы будем жить как жили. Без тебя.

Раздались короткие гудки. Зарема положила трубку.

Умар сидел как парализованный, уставившись в стену. Телефон выскользнул из его ослабевших пальц и упал на пол. В комнате стояла гробовая тишина.

Кристина первая нарушила ее. Она медленно подошла к нему, опустилась на колени перед его стулом и взяла его холодные руки в свои.
— Умар… — ее голос дрожал. — Прости меня. Это из-за меня.

Он покачал головой, не в силах вымолвить слово. В горле стоял ком. Перед глазами стояло лицо матери — такое, каким он помнил его с детства: сильное, властное, любящее. И теперь оно было искажено ненавистью. Ненавистью к нему. К его выбору. К его счастью.

— Она… она не приняла, — наконец прошептал он. — Она сказала, что у меня нет больше матери.

Он закрыл лицо руками. Его плечи затряслись. Кристина обняла его, прижала его голову к своей груди. Она гладила его по волосам, шепча что-то утешительное, но он почти не слышал. Весь его мир, такой прочный и незыблемый, только что рухнул. Стена, о которую он так боялся удариться, оказалась не просто каменной. Она была ледяной и неприступной.

— Что мы будем делать? — тихо спросила Кристина, когда он немного успокоился.

Умар поднял на нее заплаканные глаза. В них плескалась боль, отчаяние и растерянность.
— Я не знаю, — честно признался он. — Я не знаю. Она… она никогда со мной так не говорила. Никогда.

Он смотрел на лицо Кристины, на ее испуганные, но полные любви глаза. Он смотрел на кольцо на ее пальце — символ их общего будущего. И он понимал, что оказался между молотом и наковальней. Между долгом перед матерью, которая дала ему жизнь, и любовью к женщине, которая стала его жизнью сейчас.

Он потерял мать. Или он потеряет Кристину. Третьего пути, как он и говорил когда-то, не было. И этот выбор разрывал его сердце на части.

Они просидели так почти до утра, в полной темноте, не включая свет. Двое людей, только что бывших безмерно счастливыми, а теперь раздавленных жестокостью реального мира. Их мечты о свадьбе, о поездке в село, о благословении родителей — все рассыпалось в прах от одного телефонного разговора. От слов женщины, которая была для Умара воплощением дома. И теперь этого дома не стало.

Глава 7

Прошло три дня. Три дня, которые тянулись как три года. Умар почти не ел, не спал. Он молча ходил по их маленькой комнате, смотрел в окно или лежал на диване, уставившись в потолок. Его мир, такой прочный и понятный, рухнул. Он был как корабль, потерявший и берег, и якорь.

Кристина пыталась его кормить, говорить с ним, но он лишь коротко кивал или бормотал — оставь, не сейчас. Она видела его боль и чувствовала себя виноватой. Это она стала причиной разрыва с матерью. Это из-за нее он страдал.

На четвертый день она не выдержала. Она села рядом с ним на диван, где он лежал, не двигаясь, и взяла его руку.
— Умар, так нельзя. Мы должны что-то решить. Мы не можем просто ждать, пока все само рассосется.

Он медленно повернул к ней голову. Его глаза были пустыми.
— Что решать, Кристина? Ты слышала, что она сказала. Либо ты, либо она. Третьего не дано.

— Но мы же любим друг друга! — в голосе ее прозвучали слезы. — Разве это ничего не значит? Разве наша любовь не сильнее ее гнева?

— Ты не знаешь мою мать, — горько усмехнулся Умар. — Ее гнев сильнее всего. Сильнее любви. Сильнее разума. Она как скала. Ее не сдвинешь.

— Значит, ты выбираешь ее? — прошептала Кристина, и ее рука задрожала в его руке.

Умар резко сел.
— Нет! Я не выбираю ее! Я выбираю тебя! Я же сказал тебе, что хочу жениться на тебе. И я не откажусь от этого. Просто… просто я не знаю, как теперь быть. Как жить с мыслью, что я предал свою мать. Свою семью.

Он снова закрыл лицо руками.
— Я не могу дышать от этой мысли.

Кристина смотрела на него, и вдруг в ее глазах что-то прояснилось. Как будто она нашла решение. Очень рискованное, очень отчаянное, но решение.
— Умар, а если… а если мы уже будем мужем и женой? По-настоящему. Не просто помолвлены. Если мы заключим никях.

Умар опустил руки и уставился на нее.
— Что?
— Никях, — повторила она твердо. — Ты же рассказывал мне про мусульманский брак. Он же не требует согласия родителей? Нужны только свидетели.

— Но… но ты же не мусульманка, — растерянно сказал Умар. — Для никаха ты должна принять ислам.

— Я готова, — быстро ответила Кристина. — Я уже читала об этом. Много читала, пока мы были вместе. Мне нравятся эти принципы. Нравится, как в исламе относятся к семье. Я готова принять твою веру. По-настоящему. Не для галочки.

Умар смотрел на нее, не веря своим ушам. Она предлагала ему то, о чем он боялся даже мечтать. Таинственный, настоящий союз. Без одобрения матери, но перед Богом.
— Ты понимаешь, что это значит? — тихо спросил он. — Это навсегда. Это серьезно.
— Я никогда не относилась к тебе несерьезно, — ответила она. — Ты мой муж. В моем сердце ты им стал уже давно. Пусть это просто оформят по твоим традициям.

— Но мои традиции требуют благословения родителей, — с болью в голосе сказал Умар.
— Иногда благословение нужно искать выше, — сказала Кристина. — Умар, мы одни в этом городе. У нас есть только друг друга. Давай станем семьей. Настоящей семьей. А потом… потом , когда твоя мама увидит, что мы счастливы, что мы настоящая семья, она смягчится.

В ее словах была такая надежда, такая вера, что Умар почувствовал, как лед вокруг его сердца начинает таять. Впервые за эти три дня он увидел луч света в полной тьме.

— Ты действительно этого хочешь? — спросил он, глядя ей прямо в глаза. — Принять ислам? Стать моей женой вот так, тайно?
— Я хочу быть с тобой, — просто ответила она. — Любой ценой.

Решение было принято. Оно было страшным и безрассудным, но оно давало им надежду. Они начали готовиться.

Умар нашел через знакомых молодого мусульманина, Али, который учился в медицинском институте и был набожным человеком. Он все им объяснил. Али сначала удивился, спросил про родителей. Умар честно рассказал все как есть.

— Это трудный путь, брат, — покачал головой Али. — Без благословения матери.
— У меня нет другого пути, — ответил Умар. — Или так, или я потеряю ее навсегда.
— Хорошо, — вздохнул Али. — Я помогу вам. Я найду муллу и свидетелей.

Через два дня все было организовано. Они должны были встретиться в маленькой молельной комнате при одном из городских культурных центров. Весь день Кристина была на нервах. Она повторяла слова шахады — свидетельства веры, которые должна была произнести.

— Я не ошибусь? — спрашивала она Умара, и ее глаза были полны страха.
— Не ошибешься, — успокаивал он ее. — Главное — искренность в сердце. Аллах видит сердца.

Вечером они пришли в центр. Было тихо и почти пусто. В маленькой, скромно обставленной комнате их ждал пожилой мужчина с добрыми глазами — мулла, и два свидетеля, один из которых был Али.

Мулла внимательно посмотрел на Кристину.
— Дочка, ты пришла сюда по своей воле? Тебя не принуждают?
— Нет, — тихо, но четко ответила Кристина. — Это мое решение.

Потом он задал ей несколько вопросов о вере, об основах ислама. Она отвечала, иногда запинаясь, но уверенно. Умар с замиранием сердца смотрел на нее. Он видел, как она старается, как хочет сделать все правильно.

Затем настал главный момент. Кристина сложила руки и четко, на арабском, произнесла:
— Ашхаду алля иляха илляллах, ва ашхаду анна Мухаммадан расулюллах.

Я свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и я свидетельствую, что Мухаммад — посланник Аллаха.

В комнате повисла торжественная тишина. Мулла улыбнулся.
— Теперь ты мусульманка, дочка. И у тебя новое имя. Какое имя ты хочешь себе выбрать?

Кристина посмотрела на Умара, потом на муллу.
— Камила, — сказала она. — Я хочу имя Камила.

Умар перевел дыхание. Камила — совершенная, прекрасная. Это было красиво.

Затем началась церемония никяха. Мулла прочитал необходимые молитвы, спросил Умара, согласен ли он взять в жены Камилу. Умар ответил — согласен. Спросил Камилу, согласна ли она выйти замуж за Умара. Она посмотрела на него своими большими, теперь уже спокойными глазами и сказала — согласна.