Метка клана

1

1

Мира немного постояла, потом аккуратно положила букет на покрытый декоративным мхом холмик. Присела на лавочку и достала бутылку из-под “колы”, куда налила домашнего вина.

- За тебя, Ромка. Надеюсь, ты меня там вспоминаешь. - Она подняла бутылку в салюте, отпила глоток и улыбнулась. – И надеюсь тебе там, наконец-то, секса хватает.

Улыбающееся лицо супруга смотрело на неё с фотографии на аккуратном памятнике из красного гранита. Ровный блеск камня, полукруглый - как в иностранных фильмах - верхний срез. Памятник такой же ладный и компактный, каким был Ромка.

“Любящему и ласковому мужу”. Мира настояла на этой надписи, выбитой под аккуратной “звездой Давида”, вместо набивших оскомину “Помним, любим, скорбим”, которую хотела заказать свекровь.

Они конкретно поругались на поминках.

Роза Абрамовна всегда любила выпить, а внезапная смерть её единственного любимца и вовсе сорвала тетке и сердце и крышу. Накидавшись “Посольской”, она рыдала в три ручья и громогласно сообщала присутствующим, что эта “ненасытная рыжая шалава” свела её сыночка в могилу. А все только потому, что однажды неожиданно ввалилась к ним в квартиру и застала голую Миру, с громкими воплями прыгающую на привязанном к стулу голом Ромке.

Мира на поминках терпела, сколько могла, но потом все же разревелась и уехала. Дома рухнула на холодную супружескую кровать и поднялась только через день, опухнув от слез.

Ненасытная шалава... Мира усмехнулась, вспоминая.

Эх, знала бы Роза Абрамовна, каким на самом деле был её тихий и послушный сын. Этот невысокий худощавый еврейчик покорил её сначала своим остроумием, затем блестящим умом, а затем...

Он хотел её всегда и везде.

Мира, выросшая в семье с весьма строгими нравами, была скромной и застенчивой донельзя. Но Ромка был терпеливым и опытным. День за днём, шаг за шагом, свидание за свиданием он подбирался к ней все ближе и ближе, расжигал в ней внутренний огонь, пока, доведённая до полубессознательного безумия, она, девственница, не отдалась ему прямо на лавочке в парке, сгорая от страха быть увиденной, стыда и желания. Запрыгнула на колени, рванула пуговицы ширинки, освобождая уже возбужденный член, сдвинула в сторону мокрые насквозь трусики и насадилась на торчащую головку всей небольшой массой своего стройного тела.

Помнится, он тогда немного испугался.

Ведь Мире едва исполнилось восемнадцать, а Ромка, хоть и открыто флиртовал с ней, не ожидал от скромницы такой прыти. Но он уже тогда любил её, а она полюбила его почти сразу. После того, самого первого сближения, он сразу выразил желание прожить с Мирой всю свою жизнь. Девушка, не раздумывая, ответила согласием. И все то время, пока они нетерпеливо дожидались бракосочетания, Ромка просто не давал ей прохода.

Они трахались и на квартирах у друзей, и в гостиницах, и в саунах, и в походах. А все время между этими безумствами его руки были на ней или в ней. Он постоянно держал ее за руку, лез пальцами в её прелести в автобусах и на эскалаторах, в кинотеатрах и просто театрах. Где бы они ни были, из-за его рук она всегда была в возбужденном состоянии, всегда текла так, что вынуждена была носить с собой не только прокладки и чистое белье, но и запасную юбку или джинсы, отчего приходилось все время таскать рюкзачок.

Поженились они через три месяца после встречи. Столь скоропостижный брак не вызвал радости ни у отца и матери Миры, ни у родных Романа. Чистокровные евреи, они невзлюбили дочь гоев и саму её семью с самого знакомства пары. Родители Миры, а точнее Мирославы, были людьми работящими, но трудились на низкооплачиваемых должностях. Узнав, что дочь собралась замуж за еврея, да ещё и весьма обеспеченного, отец встал на дыбы. Мира выросла неприхотливой, нетребовательной, и очень долгое время не принимала подарки от Романа, так как после первого же золотого браслета отец раскричался, что Голенищевых не купишь.

Только когда Мира ушла из дома к Ромке в его квартиру, родители обеих сторон сменили гнев на натянутый нейтралитет.

Постепенно всё затихло. Свадьбу сыграли пышную, но неестественно веселую. Члены обеспеченных еврейских семей - гости со стороны жениха - косо посматривали на усталые и осунувшиеся от работы лица родственников со стороны невесты. Те отвечали неприязненными и полными зависти взглядами.

Как ни метались молодые меж двух миров, пытаясь хоть как-то объединить гостей, как ни изгалялся приглашённый крутой тамада с заводными конкурсами, свадьба прошла в двух противостоящих лагерях. Мира расстроилась до слез, так что утешавший её молодой муж так старался, что в первую брачную ночь они сломали в гостиничном номере кровать.

Ромка не обладал внушительными мужскими габаритами, но компенсировал это пылом и неутомимостью. Он любил трахать её мощными ударами, громко шлепая Миру мошонкой по промежности. Ей это дико нравилось, так что периодически в сексуальном угаре она вцеплялась мужу в плечи и хрипела: ”Яйца хочу!”. Вне супружеских объятий все остальное время она оставалась восемнадцатилетней скромницей, тихой и застенчивой.

Только её любимый «еврейчик» умел разбудить в ней настоящую секс-фурию, но и то на время. Как только Мира получала первый оргазм, фурия мгновенно пропадала, а её место занимала “стесняшка”, натягивающая одеяло до подбородка. Никогда она не могла представить себя с другим мужчиной.

2

2

Взгляд заказчика словно втянул ее душу, оставив пустую оболочку.

У Миры закружилась голова, отяжелели руки, а в животе загорелась искра. На секунду ей захотелось стянуть с себя кофту и блузку забраться на стол и на четвереньках поползти к Нему. А, подобравшись вплотную, повернуться задом и терпеливо ждать, когда властные руки разорвут трусики и самец проникнет внутрь, почти не встречая сопротивления от потекшей самки…

- Приветствую вас, коллеги, - произнес Гай Викторович, - я рад, что здесь собрался весь коллектив, чтобы я мог поблагодарить каждого за его вклад. «Вулф-Энигма» весьма ценит тех, кто относится к своей работе тщательно и ответственно. И поэтому мне ни капли не зазорно…

Голос был приятным, но Мира не слышала слов.

При первых же звуках его голоса наваждение пропало, к тому же взгляд страшных глаз наконец-то оторвался от нее, так что девушка смогла выдохнуть.

Проклятье, что это было? Гипноз? Это клиент – гипнотизер?

Украдкой она разглядывала его.

Гай Викторович был высок, костюм не скрывал его широких плеч. Лицо было треугольным, с высокими скулами. Волосы он носил довольно длинные. По обе стороны его волевого лица струились прямые черные, как смоль пряди. Было в нем что-то первобытное. Красота лесного охотника или лесного же зверя, как у индейцев из старых советских и польских фильмов.

Пока Гай Викторович рассыпался в благодарностях к каждому отделу, Мира могла, пусть неспокойно, но стоять. Когда же черные глаза вновь обратились к ней, девушка внутренне заметалась, не решаясь выскочить с собрания всей компании.

- Это Мира Голенищева, - представил ее Сергей, - наша богиня копирайтинга.

- Действительно богиня, - улыбнулся Буклеев уголком рта. – Вы правда написали все тексты в одиночку?

Она молча кивнула, не в силах оторваться от его глаз.

Сергей начал представлять кого-то еще, но Гай Викторович не сводил с нее взгляда.

Мысленно Мира, лежа на спине на столе для переговоров, уже разворачивалась напротив его ширинки. Расстегивала молнию на дорогих брюках, задирала и разводила в стороны свои ноги, одной рукой оттаскивала в сторону трусики, а другой брала массивный пульсирующий ствол и направляла в себя... Одновременно ужасаясь и недоумевая, откуда в ее голове берутся подобные мысли. Никогда бы она так не поступила. Никогда и ни за что. Но тогда что с ней происходит?

У Миры закружилась голова.

Сердце билось так сильно, что она удивлялась, как его не слышат остальные. Она закрыла глаза, чтобы не встречаться взглядом с черными углями, что жгли её существо через всю комнату.

- Мирка, тебе плохо, что ли? - шепнула Оля, пытаясь прорваться через очередные аплодисменты, которыми благодарный за бонусы коллектив награждал благодарного за работу клиента.

- Да, мне плохо, - выдохнула Мира, выскакивая за дверь и отшатываясь прочь.

Воздуха не хватало. Девушка кинулась к своему месту у окна и торопливо распахнула створку. С улицы ворвался поток нагретого воздуха, пыль и шум машин. Обессиленная Мира рухнула в кресло. Ноги ослабли, во всем теле ощущалась нехорошая легкость.

Да что со мной такое, недоумевала она, что я, красивых мужиков не видела?

Внезапно почувствовав дискомфорт, украдкой оглянувшись на камеры, задвинулась по пояс под столешницу и проверила трусики.

Они были мокрыми насквозь. Вот чёрт!

Весь её пах был горячим, словно она побывала в парной, и стал очень чувствительным. При этом никакого особенного возбуждения Мира не чувствовала. Ну да, этот Гай был очень красив на ее вкус. Но не до такой степени, чтобы она намочила трусы и не заметила этого! Но тут перед её взором встало лицо заказчика, вхгляд черных глаз снова вонзился словно ей в душу, и теперь Мира отчетливо почувствовала, как потекла.

Одновременно накатила тошнота.

Торопливо схватив сумочку, на подгибающихся ногах девушка кинулась в туалет и едва сунулась в кабинку, как её бурно вывернуло. В изнеможении сползая на пол, она заплакала.

Что происходит? Заболела? Или на неё навёл порчу этот смазливый черноглазый хрен? Мире было настолько плохо, что потемнело в глазах.

Какая глупая смерть, подумала она в последний момент перед тем, как окончательно вырубиться.

- Эй! Мира!

Резкий ужасный запах привел ее в чувство.

- Уф! – услышала она. – Вроде очухалась.

С трудом разлепив непослушные глаза, Мира увидела девчонок из отдела, столпившихся вокруг нее, лежавшей на полу.

- Ну я и перетрухнула! – горячилась Оля, убирая нашатырь. – Ты как вообще?

Мира прислушалась к себе. От ее прежнего состояния не осталось и следа.

- Вроде нормально…

- Всё! – Оля подняла голову. – Расходимся!

Девчонки ушли.

- С чего тебя так накрыло? Залетела, что ли? – участливо спросила Оля.

3

3

Мира смотрела на него во все глаза.

Он был другим, не тем, кого она запомнила после встречи.

Коротко и аккуратно постриженная борода, волосы красивыми медными локонами. Ярко-алая шелковая рубашка переливалась на сильном торсе, открывая шею, которую теперь опоясывала толстая золотая цепь с кулоном в виде собачьей головы. Копию такой, только поскромнее, он преподнес ей в виде подарка.

Все это она разглядела, когда он спустился по лестнице и подошел вплотную.

В зале воцарилась тишина. Множество стильно одетых гостей столпились вокруг, многие вытягивали шеи, стремясь разглядеть происходящее. Мира заметила, что гости, в костюмах которых преобладали красные оттенки, перемещаются ближе к лестнице, с которой спустился Артур. На которой уже стояло несколько человек в красном, мужчины и женщины.

Пока Артур шел к ней, Мира увидела на его лице череду сменяющих друг друга эмоций. Удивление, каменное спокойствие, тревогу, злость, грусть и вновь, сменившее все, каменное спокойствие. Но в его медных глазах Мира, которую после первого удивления затопил гнев, явственно прочитала застывшее страдание. Она хотела плюнуть ему в лицо, как только ее освободят от кляпа, но сейчас передумала. Артур явно страдал, увидев её в таком виде. Но, как догадалась девушка, вынужден был скрывать это ото всех. Несмотря на возмущение и злость, ей внезапно стало жаль его.

Артур поднял руку и аккуратно отлепил скотч с губ. Мира поморщилась от боли, когда край ленты потянул разбитые губы. Артур аккуратно и почти ласково коснулся больного места и глухо сказал:

- Кто?

Мира не ответила, но взгляд ее был достаточно красноречив.

Артур отступил на шаг. Взглянул на Яна.

- Это ваш подарок? – ледяным голосом спросил он.

- Она сопротивлялась…

- Они изнасиловали меня! – громко и зло сказала Мира. Злость все же перелилась через край чаши, в которой она пыталась ее удержать, и выплеснулась на Артура, хотя девушка понимала, что, скорее всего, он не причем. – Твои прихвостни схватили меня на улице, трахнули по очереди, разбили мне лицо, а теперь привезли тебе! В качестве гребенного подарка?

Последнюю фразу она выкрикнула ему в лицо. Заметила краем глаза, как испуганно отшатнулись пытавшиеся приблизиться гости.

Артур отступил еще на шаг и оглядел стоявших рядом с ней.

- Освободите ей руки, - холодно приказал он.

Ярик подошел к Мире, доставая нож, но его оттолкнул Стас.

- Дай мне.

Зайдя ей за спину, он неожиданно схватил девушку за волосы, и к ее шее прижалось холодное лезвие.

- Ты не можешь ничего нам предъявить, - глухо пробасил он. – Право на посев никто не отменял. А это просто обычная городская сучка.

- Ян Лютович, - сказал Артур.

- Я слушаю, владыка.

- Прикажи своему человеку отпустить эту женщину.

Ян обернулся к Мире, и в его глазах она прочитала сожаление, но вместе с тем и гордый вызов. Он выпрямился перед Артуром и поднял голову.

- Мы действительно привезли ее в подарок. Но Стас прав, Владыка. Любой из нас имеет право на посев. Мы все живем по одним законам.

- Да! – дерзко подтвердил верзила за ее спиной, и Мира не увидела, но почувствовала его веселый оскал.

- Что ж, так и есть. – Артур слегка улыбнулся, и Мира вдруг испугалась, что он откажется от нее и отдаст назад этим ублюдкам.

Но тут его улыбка пропала.

– Но у нас есть и другие традиции…

Артур сказал это Яну почти вкрадчиво, но так, что Миру пробрала дрожь.

- Друзья! – он возвысил голос и обвел взглядом присутствующих. - Мне напомнили о неопровержимом праве каждого сварга на посев. Мне напомнили справедливо?

Зал ответил гулом одобрения. Мира поняв, что ее насильников только что простили за содеянное, едва не закричала. Но тут Артур поднял обе руки.

- Все верно! – провозгласил он. – А что делает сварг, который утратил нюх?

Толпа заулюлюкала, многие показали жесть римских цезарей – кулак с повернутым вниз большим пальцем.

- Верно! - воскликнул Артур. Потом неожиданно расплылся в веселой улыбке. – Мне уже рассказали, что теперь это называется «дизлайк»…

Среди гостей раздался смех, довольно многочисленный, и Мира вдруг догадалась, что Артур перетягивает собравшихся на свою сторону. Но она не представляла, для чего. Законы этого странного сборища были ей абсолютно не известны.

Улыбка его вдруг пропала, и Артур с каменным лицом повернулся к Яну.

- Так что ждет сварга, который утратил нюх?

- Дизлайк! – проревела толпа. Послышался свист и улюлюканье.

- Я не понимаю! - крикнул Ян. – К чему эта комедия?

- Ты принес присягу верности. Ты преподнес подарок. Вы взяли эту женщину, которую хотели приподнести, как дар, устроив посев прямо перед церемонией. Понадеявшись на защиту Закона. – Артур пожал плечами - И тут мне действительно нечего предъявить, кроме спорного обвинения в неуважении к Вожаку…