Мэй. Сломленная

Пролог

​Пролог

Достаточно часто я задаюсь вопросом: каким был этот мир раньше? Был ли он всегда такой, как сейчас, или другой? Сколько бы ни думала об этом, всё равно не могла найти ответ. Многие утверждают, что тот мир, в котором мы живём, ― это самый настоящий прогресс. Забавное и очень глупое суждение тех, кто имеет кучу денег, ни в чём не нуждается и живёт в элитных районах города.

Сам город располагается в отработанном карьере, сверху видны только крыши тех самых домов, что находятся в элитных районах. Мы, простые смертные, называем их: «Поднебесье». Раньше здесь производилась добыча ресурсов, а когда работа была завершена, рабочие забрали всё оборудование и ушли восвояси. Только через несколько лет кто-то из высокопоставленных чинов облюбовал это место. А так как оно уже давно было позабыто и никому не нужно, этот человек решил осуществить свою прихоть — построил город.

Это как иерархическая пирамида: сверху живут высокопоставленные чины, местные «шишки» или просто самодостаточные люди; посередине ― контингент попроще; а в самых низах обычные граждане, как я ― люди, работающие на заводах, торговцы и безработные. Каждый район представляет собой отдельную территорию с улочками, домами, магазинами, школами, больницами и другими различными строениями. В середине карьера находится святая святых: элитный район с бизнес-кварталами.

Мне ни разу не доводилось бывать даже близко возле ворот. Ибо такой, как я, там категорически запрещено появляться. По всему периметру забора патрулирует вооруженная охрана, везде камеры видеонаблюдения. Могу только догадываться, что там находится внутри. Хотя его внешний вид говорит сам за себя: на железобетонном постаменте находится практически отдельный город. Возвышенные многоэтажные дома из стекла и стали, пестрящие неоновые вывески, даже деревья имеются. Его улицы простираются по всей окружности карьера. Они уходят ввысь в замысловатой конструкции, которая возвышается аж на четыре яруса. Их соединяет главная трасса, ведущая в каждый из подвесных кварталов. Четыре яруса улиц и дорог, домов и бизнес-центров, клубов и других развлекательных заведений. Каждая улица — это как отдельный район со своими архитектурными строениями. Но даже там есть своя иерархия: чем выше живёшь, тем больше денег у тебя есть. Вокруг карьера тянется забор, чтобы ненароком случайный прохожий не мог нарушить поставленные границы. Перед забором, на подъездной дороге, большие металлические ворота и неизменный охранный пост. Для того чтобы попасть внутрь, нужно предъявить специальный пропуск. Для тех, кому посчастливилось жить в роскоши и купаться в деньгах, пропуска не нужны. Это просто глупо ― мало кто из жителей «Поднебесья» захочет вообще оказаться среди малоимущих.

Всё это говорит... Нет, буквально кричит о достатке. Все мечтают хотя бы раз побывать там, не говоря уже том, чтобы жить.

Соседствующий район, не такой вычурный. Там тоже присутствуют многоэтажки, но сделаны они из обычного бетона. Никакой растительность, естественно, там нет. А вот неон — очень даже есть. Он буквально повсюду, и у нас, в том числе.

Окраина — это самый серый, унылый и грязный район всего города. Иногда складывается впечатление, что тут и вовсе не велись никакие застройки. Будто жители собственными силами отстраивали себе территорию, чтобы та была более или менее пригодна для жизни. И уже со временем, если вдруг «верхи» вспоминали про наше бренное существование, делали милость и отсылали своих рабочих. Чтобы уже те дополнили, так сказать, весь интерьер. Ладно бы, что-нибудь полезное: еще одна школа, например. Но нет же, понаставили клубов и других забегаловок. Бесспорно они это делали больше для себя, нежели для жителей. Половина прибыли уходит в их карманы, а тот небольшой остаток — на зарплату работников.

Несмотря на присутствие охраны и изредка проезжающие патрули местной полиции, тут происходит полное беззаконие: рэкет, нападения местных банд, разбои. Могут ограбить, убить и вдобавок ещё на органы пустить. Чёрный рынок сейчас в самом расцвете своих сил. В поисках легких денег его подельники ведут активную охоту за наживой. Повсеместно пропадают люди: чаще всего это работяги с заводов или обычные граждане, которые очень неудачно задержались на работе. Одному, так еще и поздно вечером, крайне опасно находиться на улице. Никогда не знаешь, что тебя ждёт за углом.

И вот, глядя на все это, я искренне не понимаю: какой тут может быть прогресс? В том, что наш город похож на гигантскую радиоактивную яму, которая буквально светится изнутри? В том, что чем дальше уходишь от его сердцевины, тем больше эта яма напоминает нищенские кварталы, где происходит чёрт знает что? Или в том, что этим самым «нижним», жителям нищенских кварталов, приходится выживать каждый день? Те, кто поистине считают это прогрессом, не знают, какого это целыми днями ходить в респираторе. Нынешний воздух попросту не пригоден для жизни, выйти на улицу без средства индивидуальной защиты — самоубийство чистой воды. У тех-то сверху стоят насосы и фильтры, очищающие кислород. Естественно они этого не понимают и, возможно, не поймут. Мне же никогда не понять, какого это жить там, наверху, и не бояться, что однажды ты не дойдёшь до дома.

Не спорю, медицина сделала огромный шаг вперед: учёные уже давно разработали множество кибернетических имплантов, заменяющие повреждённые органы или части тела. Данная инновация была признана помогать людям, но кто бы мог подумать, чем это обернется в дальнейшем. Тех людей, переживших подобное вмешательство, «верхние» не любят и как таковых за людей не считают. Если у них случаются похожие инциденты, они стараются как можно скорее избавиться от недочеловека — отправляют на окраину в рабочий квартал. Ведь именно у нас находится своего рода общежитие, где изгнанник может получить крышу над головой, пока не обзаведётся своим собственным жильём. Добродушные граждане специально построили такое заведение, дабы показать, что несмотря ни на что, мы должны держаться вместе.

Глава 1

​Глава 1

С привычно серого неба падали крупные капли дождя. То и дело слышались завывания холодного ветра, что уже заставило меня пожалеть, что не надела куртку потеплее. Такая погода была обычным явлением — вечно серые дни, вечно серый рассвет, постоянные дожди и густой туман. Это очень контрастировало с нескончаемыми неоновыми вывесками, которые пестрили разноцветными цветами и были чуть ли не единственным источником света. Какой толк от фонарей, если половина из них нерабочая. Это лишние расходы верхов, а они им ни к чему. Зачем тратить свои драгоценные сбережения на таких ущербных, как мы, когда можно жить себе припеваючи и ни о чём не беспокоиться.

Дорога от дома и до школы занимала около двадцати минут. Это не так уж и много, особенно, если идти быстрым шагом. Собственно, поэтому я не хотела тратить время на поиски более тёплой одежды. Накинула папину старую джинсовую куртку, с выцветшей заплаткой на вместе кармана, и довольная собой вышла за дверь. Глупый поступок, ведь я знала, что на улице идёт дождь. Но тут уже ничего не поделаешь. Не возвращаться же обратно, чего хотелось меньше всего. Уж лучше вымокнуть до нитки, чем лишний раз в одиночку расхаживать по темным переулкам. Почему тёмным? Так это потому, что небо постоянно затянуто непроглядными тучами, а дома чуть ли ни вплотную стоят друг к другу. Промежуток между ними настолько маленький, что там может протиснуться только один человек, да и то с трудом.

На изрядно потрескавшихся плитах бетона валялись клочки потрёпанных газет, а в особенно больших выемках уже успели собраться лужи. Я старалась тщательно смотреть под ноги, чтобы ненароком не наступить на одну из них. Не хотелось бы ещё сильнее промочить ноги, или по лодыжки провалиться в грязную воду. Удовольствие ― так себе.

Я миновала очередной поворот и наконец вышла к дороге, ведущей к школе. Это, конечно, громко сказано. На деле это была самая типичная муниципальная школа, которую можно встретить в нашем захолустье. Верхи сделали самый минимум, чтобы местные дети получили образования. Они выделили здание и оснастили его необходимым: парты из самых дешёвых материалов (скорее всего, это какие-то полимеры), заливной пол, ранее который был настолько скользкий, что ученики поскальзывались на нём, и шкафчики для личных вещей. А также нам приходится учиться вместе с младшими классами, так как здание одно, а управляющие не сочли нужным делать застройку отдельных корпусов. Они посчитали, что и этого более чем достаточно. Денег ни у кого нет, чтобы построить отдельное здание, но это куда лучше, чем вообще остаться без образования.

Возле главного входа, по обыкновению, меня уже ждала подруга — Рейчел. Мы с ней знакомы почти с самого детства, вместе ходили в школу и к друг дружке в гости. Вскоре наши классы объединили и мы стали учиться вместе. Рейчел, как и все мы, принадлежала к рабочей семье. Наши отцы работают на одном заводе, её мать ― горничная в местном общежитии для тех самых протезированных. В то время как моя некогда работала учительницей в школе. С рассказов отца, ещё до своей смерти она преподавала алгебру и геометрию. Никому из учеников не была известна настоящая причина внезапного исчезновения их учителя. Была и была, а потом внезапно пропала. Ну и ладно.

К сожалению, слухи расходятся очень быстро. Кто-то сказал одному, потом информация перешла к другому, этот другой добавил что-то от себя и пересказал третьему. Даже спустя столько времени многие не упускают возможности вспомнить об этом. Первые издёвки начались в начальных классах. А чего ещё ожидать от детей, которые живут и растут в таких условиях? В мою сторону тыкали пальцем, подшучивали, шептались за спиной: «Дескать, это ее мамашу прирезали в подворотне». Было до чёртиков неприятно слышать подобные гадости. Я отчаянно старалась не обращать внимания, хотя внутри готова была разрыдаться от обиды. Но, как говорится, мир не без добрых людей, потому что именно Рейчел была единственным человеком, который не стал уподобляться дурному примеру большинства. Она не отвернулась от меня — так же продолжала общаться и даже защищала от нападок озлобленных сверстников.

Несмотря на то, что мы были два совершенно разных человека, вскоре наше общение переросло в настоящую дружбу. В отличие от меня Рейчел терпеть не может учебу. Она всячески пытается прогулять занятия, ищет любой предлог, чтобы и близко не подходить к школе. Однако за десять лет нашего общения, благодаря моим уговорам, её прогулы сократились к минимуму — один-два раза в неделю.

Вот и сейчас она стояла с кислой миной возле дверей, будто съела дольку лимона. Периодически поглядывала по сторонам, чтобы уловить момент и слинять.

— Даже не пытайся. Я всё вижу, — крикнула я на ходу, когда подруга сделала поползновение удрать.

Она недовольно закатила глаза, сложила руки на груди, но осталась стоять на месте.

— Чёрт, всё-то ты видишь, — буркнула она себе под нос, а сама не сдержалась от улыбки. ― Надо было это раньше сделать, ещё до того как ты придёшь

— Неужели совесть начала просыпаться, раз ты всё-таки не сбежала до моего прихода, — ответила я, оказавшись под спасительным навесом. Мелкий дождь уже превратился в ливень, благодаря чему папина джинсовка значительно отяжелела и висела мокрой грудой тряпья.

— Какая тут совесть, подруга? Посмотри, где мы вообще живём, — Рейчел обвела рукой вокруг себя. — Нынешнее время и совесть — понятия несовместимые.

Тут не поспоришь. Чтобы выжить, приходится забывать некоторые моральные качества, иначе потом будет ой как несладко. Сострадание, помощь, та же самая совесть, доброжелательность —это нынче перестало быть актуальным. Люди очерствели, озлобились и теперь каждый сам за себя.

Глава 2

​Глава 2

Время ещё не было поздним, а небо уже заметно потемнело. Как и обычно, всё это происходит из-за большого выброса всякой гадости в воздух. Густой туман так же был не кстати. Мало того, что темно, так ещё на расстоянии вытянутой руки не видно ни зги. Я не хотела сильно задерживаться на улице будучи совершенно одной, ведь именно в такой момент вылезают мелкие «падальщики». А с такой плохой видимостью быстро передвигаться не из лёгких.

Кое-как я миновала две улицы, к счастью или к сожалению, которые были не особо многолюдны, и вышла к жилым домам. Идти оставалось от силы минут пять, как из темноты переулка послышался еле слышный детский плач. Вслед за ним раздались мужские голоса. Судя по тону, они явно были чем-то недовольны.

Я встала как вкопанная и попыталась понять, что вообще происходит. Подобное было не редкостью, мало ли родители где-то шляются, а малыш потерялся и от испуга зашёлся истерикой. Случаи бывают разные, и влезать в разборки было бы просто некрасиво. Я постаралась заставить себя не обращать внимание, и только собралась идти дальше, как на смену плачу раздался крик.

Вздрогнув от неожиданности, с минуту простояла на месте. После чего всё же решилась и двинулась по направлению к двум зданиям, откуда исходили звуки. Проход между домов был настолько узкий, что мне невольно пришлось задаться вопросом: как эти трое тут смогли поместиться? А осознав, где именно они находятся, тут же пришёл другой вопрос: а семья ли это? Какие нормальные люди потащат сюда ребёнка, и главное — зачем? Эти мысли заставили не на шутку испугаться. Но, вместо того чтобы спасовать и уйти, я продолжила идти вглубь темноты.

С каждым шагом звуки становились всё громче. Слышался топот ног, видимо, малыш пытался убежать, но ему это никак не удавалось сделать. Я ускорила темп, прошла по узенькому коридорчику между домами и оказалась на заднем дворе. Пространство здесь было немного ― едва ли помещались два мусорных бака и неработающий фонарь.

― Эй, что вы делаете? Совсем с ума сошли? Он же совсем ребёнок! Отпустите его! ― выкрикнула я, указав на мальчика лет девяти.

Двое мужчин тут же замерли. Скорее всего, не ожидали подобного вмешательства или просто не рассчитывали, что кто-то заявится сюда. Оба были без респираторов, без которых просто невозможно дышать, и во всем чёрном. Одежда отдалённо напоминала полицейскую форму, только без значков. Один удерживал мальчишку за руку, другой ― с затуманенным взглядом стоял чуть поодаль, иногда кивал, а на губах играла лукавая улыбка.

Моего внезапного появления было достаточно. Эти двое замешкались, а мальчик воспользовался возможностью: вырвался из рук первого и со всех ног бросился ко мне. Я тут же взяла его за руку и, не став дожидаться пока типы придут в себя, развернулась и побежала.

― Идиот, тупоголовый кретин, хватай мальчишку! Я девкой займусь! ― где-то сзади послышался гневный вопль и последующий звук затвора.

Я понятия не имела, кто они такие, но узнавать не горела желанием. И так ясно: эти двое определённо не являлись родителями, и уж точно не были теми, кто хотел помочь малышу дойти до дома. Либо какие-то хулиганы, либо одни из продажных копов. Те, что за дополнительную плату выполняют определенные пожелания начальства и тех, у кого водятся деньги.

Наконец мы выбежали из чертовой темноты. Топот преследователей не утихал. Наоборот, казалось, они становились ближе ― еще вот-вот и точно поймают. Словно в подтверждение моим догадкам прогремел выстрел. В оглушающей тишине улицы он был неимоверно громким. Пуля, предназначавшаяся кому-то из нас, со свистом влетела в ближайшую рекламную вывеску.

Сердце пропустило удар, потом ещё один. С каждой новой секундой страх только нарастал и боялась уже не только за себя, но и за малыша. В отличие от меня он не мог бежать так же быстро. Это значительно тормозило и давало некоторое преимущество тем двоим. Недолго думая, я подхватила его на руки и побежала настолько быстро, насколько могла. Воздух больно обжигал легкие, в глазах темнело от усталости, а звон в ушах просто оглушал. Но я и не думала останавливаться. Не хотелось попасться в лапы двух отморозков. Туман понемногу рассеялся и я уже могла видеть, что находится передо мной.

Впереди показалась полупустая парковка. За ней возвышалось невзрачное здание общежития, а рядом небольшой магазин. Это было нашим последним шансом улизнуть. А так как туман ещё не до конца рассеялся, я решила незамедлительно воспользоваться возможностью. К тому же от такой длительной пробежки, да с ребёнком на руках, дыхание окончательно сбилось и каждых новых вдох отдавался нестерпимой болью в груди.

Ноги сами понесли в сторону парковки. Минуя очередную неоновую вывеску, я пригнулась и мелкими перебежками между машин дошла до самой дальней и засела там. Место для укрытия — хуже некуда, но уже не было времени и сил искать что-то получше. Я отпустила малыша на землю и показала жестом «тихо», чтобы тот вёл себя спокойно. К счастью, несмотря на его испуг и округленные от страха глаза, он понял без слов. Послушно кивнул и сел на корточки рядом со мной.

В вечерней тишине не было слышно ни звука, кроме моего сбивчивого дыхания. Вскоре послышался топот тяжёлых ботинок и смачные ругательства, свидетельствовавшие о том, что ауги нас настигли. Я сразу поняла, что они какие-то не такие. В отличие от нас, мужчины были без респираторов. А значит, у них отсутствовали живые лёгкие.

― Какого чёрта ты позволил им уйти? ― возле соседних рядов раздался грубый мужской голос.

Глава 3

​Глава 3

Сегодня я специально встала пораньше. Хотелось успеть перед школой забежать в магазин и купить продуктов на вечер. Не уверена, что после уроков будет такая возможность. В нынешнее время ужин — это единственное, что мы можем себе позволить. Но и тут не всё так просто. Нормальных продуктов на прилавках почти нет, а, если и есть, цена у них заоблачная. В основном люди уже привыкли к синтетической пище, искусственно выведенной в лабораториях «верхних». Раз в две недели их поставщики приезжают к нам и пополняют продовольственные запасы. Чаще всего это пища быстрого приготовления — небольшие коробочки из заморозки с порцией на одну персону. Никто не жалуется и довольствуется тем, что есть. Мало кому вообще доводилось пробовать нормальную еду. Даже больше скажу, никто не знает, какая она на вкус. Уверена, некоторые из «верхних» были знакомы с теми, кто ещё успел застать то время, когда люди засевали поля, выращивали фрукты, овощи и разводили скот. Сейчас этого нет. Данные функции выполняют учёные из лабораторий: с помощью синтетических волокон они выращивают те же продовольствия, гордо называя это «едой».

После похода в магазин я отнесла продукты домой, а потом отправилась в школу. Сегодняшний день обещает быть насыщенным: усиленная подготовка к контрольной и вечернее приготовление к папиному дню рождения. Осталось только пережить предстоящие уроки, очередные колкости одноклассников и можно немного расслабиться.

Несмотря на мою тягу к знаниям и желание достичь в этой жизни чего-то большего, посещение школы являлось в некотором роде испытанием. Мне нравилось сидеть на занятиях, слушать преподавателя, учить новый материал. Но всё это омрачалось шутками одноклассников, обидными фразами и давлением с их стороны. Неоднократно появлялось непреодолимое желание послать всё к чертям, бросить учёбу или на худой конец заниматься самообучением дома. Да сделать всё что угодно, лишь бы не слышать всего этого дерьма. Приходилось напоминать себе, зачем мне всё это нужно. Меньше всего хотелось оставаться в этой дыре и прожигать свою жизнь в каком-нибудь баре, это в лучшем случае.

Я и без того знаю: окончание школы ещё не дает никакой гарантии, что ты сможешь чего-то добиться. Вся твоя дальнейшая судьба уже предрешена заранее. Если твоя семья получает какую-то помощь от «верхних», корпораций, на которых они работают, значит, именно они будут решать, каким образом будешь отдавать долг за эту самую помощь. В этом проклятом мире, где царит коррупция, правят деньги, процветает беззаконие ― ничто не происходит безвозмездно. Если верхи не видят выгоду, ты будешь забыт и предоставлен сам себе. Если же они считают, что ты и твои родственники смогут принести пользу, сразу идут компенсации, выплаты и так далее. Это, кстати, относится и к тем, кому начисляется сумма за смерть члена семьи.

Вот и получается, что как бы ты ни старался прилежно учиться, это попросту бесполезно. Но эти знания не мешают мне пытаться. Где-то в глубине души всё же надеюсь, что у меня получится добиться своего, и мы с отцом заживём новой жизнью.

***

До начала урока оставалось около десяти минут, а Рейчел до сих пор ещё не было. Я стояла возле школьных дверей и ждала подругу, но, по всей видимости, у неё были более важные дела, чем сегодняшняя подготовка. Собственно, я не была удивлена её отсутствием. Не беря в расчёт наши договоренности, она частенько меняла свои планы, а потом как ни в чём не бывало приходила на следующий день. Я не стала больше дожидаться её, ибо это было бессмысленно.

Коридор был уже полупустой: всего несколько ребят сидели на подоконниках и о чём-то разговаривали между собой. Хорошо хоть, эти товарищи не обратили на меня внимания и не стали кидать колкости в след. Я не спеша шла к своему классу, специально оттягивала время, так как не было особого желания появляться там одной. Не то чтобы боялась находиться там без Рейчел, просто чисто физически было неприятно. Не буду спорить, в присутствии подруги мне намного спокойнее, но это не значит, что я завишу от неё. Раз уж она предпочла немного отдохнуть и не идти в школу, я-то что могу сделать? Как ни крути у девушки были родители, которые должны хоть как-то контролировать её посещения. В мои же обязанности это не входило. Максимум, что я могла сделать ― это только попросить не прогуливать.

― Сегодня наш класс занимается тут, ― раздался сзади голос, когда я уже собралась открыть дверь в кабинет.

Я обернулась и увидела перед собой темноволосого парня. Внешне он не особо выделялся от остальных: карие глаза, коротко подстриженные волосы, цвета горького шоколада, пухлые губы, нос с лёгкой горбинкой и еле заметный шрамик над бровью. Самый обычный подросток. Типичная внешность среднестатистического ученика школы. Но всё-таки в нём было что-то такое, что вызывало некоторое желание рассмотреть его поближе. Только не могу понять, что. Если не ошибаюсь, парень был на год старше и учился в выпускном классе. Мы не были знакомы лично — виделись пару раз, не более того. Я даже имени его не знала, но в отличие от других он хотя бы не издевался надо мной и не отпускал дурацкие шуточки.

― Ничего не понимаю. Нам вчера не говорили, что занятия будут проходить в другом кабинете, ― удивлённо произнесла я, и уставилась на парня.

― Забыли, наверное, ― тот беззаботно пожал плечами и убрал руки в карманы. ― Я случайно услышал разговор в учительской. Твой класс сейчас на третьем этаже, возле спортзала.

Ага, может и забыли. А может, я сама прослушала, когда в очередной раз пребывала в своих мыслях. В любом случае это немного странно: весь год за нами числился кабинет, а тут бах, и он занят другим классом. Ладно, чёрт с этим. Мало ли, что учителя порешали между собой.

Глава 4

​Глава 4

Где-то вдалеке я слышала чьи-то голоса вперемешку с непонятным жужжанием. В воздухе стояла смесь запахов: спирта, крови и ещё чего-то непонятного. Попытка открыть глаза не увенчалась успехом — это оказалось труднее, чем я думала. Веки были настолько тяжёлые, что попросту не смогла разлепить их. Рассудок, вроде бы, начал постепенно возвращаться, отдаленно я даже чувствовала легкую боль, которая с каждой секундой только усиливалась. Голоса стали громче, чётче…

― Выруби её! Выруби её! Она просыпается!

― Сейчас, сейчас!

Я повернула голову на источник звука. Снова попыталась открыть глаза, как меня накрыла новая волна боли. Она была настолько сильная, что из груди вырвался непроизвольный крик.

Где я? Что, чёрт подери, происходит? Со всего тела будто содрали кожу, параллельно окунули в лаву, тыкали иголками, резали и ломали кости. Во рту стоял неприятный металлический привкус, в ушах звенело от нестерпимой боли, отчего вновь не сдержалась и закричала. Хотелось встать, сбежать, ну или просто умереть. Всё что угодно, лишь бы это поскорее прекратилось.

― Да что ты там возишься? Я уже не могу удерживать её! ― почти над самым ухом раздался вопль.

Чьи-то руки всё сильнее прижимали к холодной поверхности, пока я продолжала вырываться и биться в припадках.

― Она нам сейчас аппарат сломает! Выруби её, наконец!

Только мне удалось открыть глаза, как в какой-то момент появилась неожиданная лёгкость. Боль тут же отступила и я снова погрузилась в небытие.

***

Я по-прежнему была без сознания. Периодически до меня доносилось надоедливое жужжание, на смену которому приходило мерное постукивание. Иногда совсем рядом слышались приглушённые голоса. Я не знала, что это за люди и что они говорят. Все их слова являлись короткими обрывками фраз и почти не воспринимались на слух. Было ощущение, будто я нахожусь под водой, а эти люди стояли в паре шагов от берега. Стояли, наблюдали, но подходить ближе не решались.

***

Иногда ко мне возвращалась чувствительность, но почти сразу же пропадала и я снова засыпала. Трудно предположить, сколько длилась эта нескончаемая пытка: час, день, два. Всё это казалось вечностью, каким-то кошмаром, которые сняться по ночам. Или какой-то дурацкой страшилкой для непослушных детей. Однако ночные кошмары имеют свойство заканчиваться: ты просыпаешься и вскоре обо всём забываешь. Только вот я никак не могла проснуться. Эта темнота словно поглотила меня, окутала своими липкими, холодными нитями и не хотела отпускать.

***

Некоторое время я лежала с закрытыми глазами. Лежала и слушала. Вокруг стояла гробовая тишина, лишь где-то вдалеке раздавались голоса. Я до сих пор не знала, где я, что со мной, жива ли… Может, это продолжение того кошмара или просто умерла и оказалась в том месте, где умершие души ждут решения свыше. Я не ощущала своего тела, оно было будто не моё, чужое. Не ощущала температуру того места, где находилась. Одним словом, не чувствовала ничего.

Хотя нет, было одно неприятное чувство — дезориентация. Неизвестность пугала, страх постепенно набирал обороты, грозясь вот-вот перейти в панику. Я боялась пошевелиться, сделать неверное движение, потому что не была уверена, что это получится. Отсутствие чувствительности порождало сомнение в моём воспаленном мозгу, из-за чего страх становился только сильнее.

Так, надо успокоиться, взять себя в руки и для начала осмотреться. Не передать словами до чего же было страшно это сделать. Кажется, сейчас я боялась абсолютно всего. Но больше всего — это открыть глаза и не увидеть своих конечностей. Чёрт знает, что тут со мной делали, ту боль я не забуду никогда. Удушающую, сильную, словно на живую ломают кости, рвут сухожилия и обжигают раскалённым железом.

Можно и дальше терзать себя догадками и размышлениями, но делу это никак не поможет. Сделав глубокий вдох, я всё-таки открыла глаза.

Судя по обстановке это был не морг, как предполагала ранее, и даже не больничная койка. А самый обычный, дешёвый на вид, номер отеля. Узенькая кровать, рядом тумба с бутылкой воды, стены песочного цвета, белый потолок, а под ним одинокая лампочка. Из-за столь тусклого освещения я не сразу обратила внимание на молоденькую девушку, которая сидела возле кровати. Внешне она выглядела немногим младше меня. Её большие миндалевидные глаза были устремлены прямо на меня, словно только и делала, что ждала, когда я посмотрю на неё.

― Я рада, что тебе удалось прийти в себя, ― с некоторым участием произнесла она. Её голос был тихий и спокойный, но в то же время мелодичный.

Девушка аккуратно дотронулась до моей руки и добавила:

― Как ты себя чувствуешь?

«Как я себя чувствую? Да никак. Отвратительно — это ещё мягко сказано. Я вообще ничего не чувствую. Даже то, как ты прикоснулась к моей руке. Какого чёрта?» ― промелькнуло у меня в голове.

Я ещё раз посмотрела поверх одеяла, где виднелись мои конечности, и пришла в замешательство. Как же так? Руки, ноги ― есть, а я их совершенно не чувствую и не могу пошевелить даже пальцем.

― Где я? Что со мной? И… и кто ты такая? ― невольно вырвалось у меня. Возможно, вопросы прозвучали немного грубовато, но было плевать. Уж извините, но сейчас не до вежливости. Не тот случай.

Глава 5

​Глава 5

У меня никак не выходил из головы недавний разговор с Амелией. Не знаю точно, сколько прошло времени с того момента, но почему-то я её больше не видела. Возможно, она заходила в номер, чтобы проведать или прибраться, а я этого просто не слышала. Большую часть времени я тупо спала. Просыпалась лишь иногда, а потом снова погружалась в сон. А что ещё остается, когда ты буквально прикован к постели и не можешь сделать элементарное движение, как хотя бы поднять руку?

Слова девушки глубоко засели в мозгу и никак не давали покоя. Я по-прежнему многое не понимала. Большая часть вопросов, к которым прибавилась ещё парочка, так и осталась без ответов. Но то, что тут не обошлось без постороннего вмешательства, это без сомнений.

Откуда такая щедрость? Не просто же так этот кто-то решил помочь, не по доброте же душевной. И что мне будет стоить эта самая помощь? Я более чем уверена, что в дальнейшем придётся заплатить за это. А вот чем ― это уже другой вопрос. Но я не узнаю этого, пока не станет известна причина, из-за которой нахожусь здесь. К тому же это ещё не до конца ясно, при чём тут Хью Андерсен. Возможно, обычное совпадение. Амелия сама сказала, что подслушанный разговор сводился лишь к тому, чтобы оставить меня здесь. И вообще, надо бы сейчас забыть про этого Хью. Какой смысл думать и гадать, если мужчина никакого дела тут не имеет.

Тяжело вздохнув, я в очередной раз уставилась в потолок. Как же достала эта беспомощность, надоело уже лежать. И почему я все никак не могу шевелиться? Что со мной не так? Это же мои руки, мои ноги. Или это только кажется?

Я пристально уставилась на пальцы руки и буквально заставила себя ими пошевелить. С первого раза ничего не получилось, но у меня и в мыслях не было, чтобы отступить. Если хочу выбраться отсюда и узнать правду, просто не имею права сдаваться.

Потребовалось немало сил и терпения, чтобы, наконец-то, добиться своего. Спустя десять, а то и больше попыток, я смогла пошевелить указательным пальцем. Это далось с большим трудом, но самое трудное было только впереди. Медленно, очень медленно я начала разрабатывать остальные пальцы, пока в конечном итоге не смогла сжать руку в кулак.

В жизни не подумала бы, что когда-нибудь придётся заново учиться таким элементарным вещам. Я чувствовала себя не просто беспомощной, а немощной. Мало того, что ничего не помню, так ещё приходится заново учиться двигаться. Из-за чего возникло неприятное ощущение, будто и вовсе не в своём теле.

― Мэй, дорогая, не стоит так торопиться! Тебе ещё нельзя вставать, ты же можешь упасть! ― со стороны двери раздался встревоженный возглас Амелии.

Она в миг оказалась рядом, как раз в тот момент, когда я уже свесила ноги с кровати. Девушка отложила в сторону кипу белья, аккуратно взяла меня под руку и уложила обратно в постель.

― Я понимаю, что тебе уже надоело лежать. Но сейчас пока рано пытаться двигаться самостоятельно, ― вновь заговорила она, после того как я приняла горизонтальное положение.

― В каком смысле? Почему мне нельзя вставать? ― уже с привычным непониманием спросила я. А когда вместо ответа девушка потупила взгляд, добавила: ― Дай угадаю, ты знаешь что-то ещё?

На лице Амелии отразился лёгкий намёк на стыд. Она задумчиво прикусила нижнюю губу, молча потянулась к белью, которое оставила на тумбе и кивнула на меня:

― Давай помогу переодеться.

― А давай ты сначала ответишь на вопрос, а потом уже займемся переодеваниями.

― Ладно.

Послышался вздох. Она села на стул, мельком глянула на закрытую дверь и заговорила:

― Да, ты права, я действительно не всё рассказала…

― Так и думала, ― перебила я. ― Но почему? Мне кажется, что всё-таки имею право знать правду.

― На тебе тогда лица не было. Я не хотела вот так сходу огорошить тебя, это было бы неправильно с моей стороны, ― в её голосе слышалась грусть. Амелия заправила за ухо выбившуюся прядь светлых волос, немного помолчала и продолжила: ― Я собиралась рассказать, но каждый раз, когда приходила к тебе в номер, ты спала. В общем, в тот день после беседы с директором мне посчастливилось подслушать ещё один разговор.

― Я смотрю, ты большая любительница подслушивать чужие разговоры, ― усмехнулась, на что получила хмурый взгляд.

― Мне казалось, ты хотела что-то узнать. Будешь и дальше перебивать?

― Прости, ― теперь была уже моя очередь устыдиться. ― Продолжай.

― По всей видимости, он навёл справки на тебя, потому что разговор был о твоём состоянии. Не уверена, но могу предложить, что собеседником был кто-то из медицинских работников. Джеймс, директор этой дыры, долго выпытывал про тебя. Хотел убедиться в точности информации, которую успел нарыть.

Амелия снова посмотрела на дверь будто боялась, что нас могут услышать. Затем, понизив голос, добавила:

― Мэй, я не знаю, что с тобой произошло, но… Ты только не пугайся, ладно?

Мне сразу не понравились её слова. Она вела себя как-то странно, но чёрт бы с этим. Тут и дураку понятно: она рисковала и опасалась быть подслушанной. Я опасалась не меньше её. Что там говорить, боялась сейчас услышать то, о чём неоднократно думала сама. Да, я хотела правду и вот-вот её услышу. Только готова ли?

Глава 6

​Глава 6

С момента нашего последнего разговора Амелия словно сквозь землю провалилась. Она не появлялась у меня в номере, из-за чего возникло неприятное ощущение, будто что-то не так. Не исключено, что её отсутствие могло означать отказ, или же она просто была занята другими делами. Но несмотря на это, я продолжала терпеливо ждать. Рано или поздно она всё равно придёт. Хотя бы потому, что это же её приставили ко мне в няньки. Возможно, тогда и расскажет о своём решении. К тому же пара дней — это понятие растяжимое. Девушка не сказала точно, сколько именно ей потребуется времени, чтобы подумать. Это может быть дня три, а то и целую неделю. Во всяком случае, если Амелия скажет нет, так у меня хотя бы будет возможность подумать над тем, как выбраться отсюда самостоятельно.

Не буду отрицать, что в какой-то степени надеялась на положительный ответ. Как бы то ни было, она ― моя единственная надежда. Помимо этого меня до сих пор гложило чувство стыда перед ней. За то, что вообще втягиваю её, что подвергаю риску. Неоправданному риску. Но с другой стороны, я не видела иного способа, как обратиться к ней.

За четыре дня полного одиночества я перебрала все возможные варианты. Некоторые из них казались ещё более безумными, нежели моя недавняя просьба. В конечном итоге я приняла решение: если Амелия не объявится на пятый день, тогда буду действовать в одиночку. План был прост как доска: дождаться ночи, когда постояльцы уже спят, а сотрудники не шастают по коридорам с деловым видом. Аккуратно выйти из номера и, ориентируясь по указателям (если они, конечно, имеются), искать выход. И самое главное — действовать тихо и желательно не облажаться.

Не спорю, это полное безумие, но другого выхода не вижу. Прошло уже достаточное количество времени с тех пор, как я оказалась здесь. А предположение, что те люди просто забыли про меня, всё больше походило на правду. Так почему бы не воспользоваться этим? Было бы глупо упускать такую возможность и тем самым ждать, когда же они вдруг вспомнят и объявятся. Этого хотелось меньше всего. Я понятия не имею, кто они, что у них на уме и какие цели преследуют. Не хочу быть марионеткой в чужих руках. Уж лучше один раз рискнуть, чем потом жалеть об упущенной возможности всю оставшуюся жизнь.

***

Сегодня я была как на иголках. Наступил пятый день. День, который решит мою дальнейшую судьбу. Громко сказано, но что поделаешь, если это действительно так. Я всю ночь не спала, прокручивала в голове разные варианты исхода, представляла, как выглядят эти коридоры и что меня будет ждать за дверьми отеля. Я по-прежнему не была уверена в своих силах: моторика хромала, движения были неловкие, зрение не до конца восстановилось, из-за чего всё было подернуто дымкой и немного плыло перед глазами. С таким списком я главный кандидат на получение проблем. Но я не намерена отступать.

Ближе к вечеру уверенность начала постепенно таять, и ей на смену пришла нервозность. Волнение усиливалось, что порождало сомнение в моей голове. Трудно усидеть на месте, нужно было чем-то занять себя. Только чем? По-хорошему не помешало бы немного размяться, встать с кровати и походить по номеру. Так хотя бы буду иметь представление о том, как быстро устану и смогу ли вообще передвигаться. А то я прямо «гениально» всё придумала, но не учла одну деталь: что так и не пробовала немного походить. Верх идиотизма.

Внезапно раздался короткий стук в дверь. Он был настолько неожиданный, что я аж вздрогнула и поневоле вжалась в матрац. Но не успела и подумать, как дверь открылась и в номер вошла Амелия. Выражение ее лица было нечитаемо, из-за чего я не могла понять, о чём она думает. Уже по своему обыкновению, девушка села на стул и только тогда наконец заговорила:

― Извини, что не заходила, ― начала она тихим голосом. ― Нужно было время, чтобы узнать графики других сотрудников, пересменки охраны и всё такое. Кстати, как ты себя чувствуешь?

― Это значит, что ты согласна? ― пропустив последний вопрос, поинтересовалась я.

Признаться честно, сомнения были не только в правильности моего решения, а ещё и в том, придёт ли она. Мало ли, что могло случиться. Может, она внезапно для себя решила уволиться и взяться за учёбу. Я не была уверена, что Амелия вообще сегодня придёт, и даже слегка обрадовалась её появлению. Дело не только в просьбе, а в том, что теперь я знаю, что с ней хотя бы всё хорошо. Мы живём в таком городе, где ты не знаешь, что тебя ждёт за углом.

― Сначала ответь на вопрос. ― произнесла Амелия с лёгкой улыбкой. Затем уже серьёзнее добавила: ― Я хочу иметь некоторое представление о твоём нынешнем состоянии. Иначе смысл тогда от моего ответа.

― Со мной всё нормально, если ты об этом.

Очень вкрадчиво, ничего не скажешь. А что я ещё должна была сказать? Отчасти это было правдой, я действительно чувствовала себя лучше.

― Нормально, говоришь... Ла-а-адно, сейчас попытаюсь всё объяснить.

Она окинула меня изучающим взглядом, будто сама хотела убедиться в правдивости моих слов. После чего снова заговорила:

― Мне нужно было время не только, для того чтобы подумать, а также для того, чтобы дать тебе возможность немного восстановиться. Благодаря своему отцу я кое-что знаю о таких, как ты. Он сам такой же. Ну или почти такой же. Не в этом суть, ― девушка неопределенно махнула рукой. ― Отец как-то рассказывал, что после проведения подобных операций нужно определённое количество времени, чтобы человек мог восстановиться. Это же, по сути, тебе вставляют инородное тело. Организм либо принимает его, либо отвергает. В твоём случае адаптация займёт намного больше времени. Собственно, именно поэтому я не приходила к тебе. Мэй, я не слепая и видела, в каком ты тогда была состоянии. Это большая нагрузка на организм. Ты даже не прошла должный курс реабилитации. Я хотела дать тебе хотя бы немного привыкнуть к своему новому телу.