Мгновение полёта в пустоте

0. (пролог)

Я стоял и смотрел на женщину, чьё просто существование в моей жизни было одновременно странным и противоестественным. Как бы я мог объяснить себе тягу к ней? Желание, которое невозможно определить, познать…

Оно просто раздирало на части.

Я говорил себе, что надо избавиться от него, от этого наваждения, от причины яростной схватки внутри, схватки с самим собой.

Смотрел, как рука неизвестного мужчины лежит на её талии и хотелось сломать эти пальцы, которые трогают то, что принадлежит мне.

Нет, она не была моей никогда, в том прямом понимании, которое вкладывают в это все окружающие, простые и порой такие ограниченные люди.

Невольно сглотнул, бегло оглядывая всю окружающую нас публику. Сам попытался понять, насколько все они презренные и ничтожны сейчас в моём внутреннем мире, рвущемся наружу.

Лицемерил.

Но кто сказал, что так нельзя?

Улыбался же в камеры нанятых освещать мероприятие фотографов. Делал вид, что всё это мне интересно, что не плевать. Язвил, зная, что журналисты, задающие вопросы обо мне и моём творчестве, обожают мои колкости и шутки ниже пояса, и что в итоге они расползутся по каким-то там внутренним постам соцсетей. А на деле, официально, ни у кого не хватит запала разместить цитаты в официальных статьях. Да и агентство с издателем всё подчистят. Но читателям нравился этот образ.

Хотя… вот тут я не лицемерил. Тут, пожалуй, действительно был порой собой.

Моя собственная рука лежала на талии шикарной девицы, которая сейчас ослепительно улыбалась, глядя на меня. Стройная, красивая, в идеально сидящем на ней платье, туфли на шпильках, волосы в совершенной укладке, словно нарисовали, как и её прекрасное лицо. Губы, ресницы, грудь… вообще не её. Но главное, что у всех дам вокруг перекашивало лица от этой девицы, а у мужиков был крепкий стояк, и все исходили завистью. Статус. Как и моя тачка. Или квартира в центре столицы.

Чёрт…

Пустота.

Все вокруг хотели то, что было у меня – успех там же… талант.

А я хотел её. Совсем неидеальную, совсем простую.

Причёска с выбивающимися непослушными локонами, с сединой в волосах, тело женщины, не вот это построенное диетами, фитнесом и косметологами, а мягкое, округлое тело обычной женщины. Крутые бёдра, не худые, но стройные ноги, мягкость задницы – с ума сходил, когда сжимал её со всей силы. Грудь небольшая, тяжёлая, но тем не менее подтянутая, настоящая, мягкая, с небольшими сосками, которые нравилось щипать, целовать, покусывать, слыша, как она сходит с ума от этой ласки. Тонкая, несмотря на небольшой округлый живот, талия.

Сейчас, видя эту женщину, я точно знал, что на ней корректирующее бельё, потому что она безумно стеснялась себя. На грани истерики. Мне порой казалось, что она закрылась бы в темноте, в четырёх стенах и никогда носу бы оттуда не показывала.

Моё маленькое доброе приведение.

Смотрел на неё и скручивало от желания, безумно и до темени в глазах.

И её глаза…

Хотелось увидеть этот её взгляд невообразимо прекрасных глаз – словно бог, создавая её, собирался сделать их синими, но у него дрогнула рука, когда рисовал зрачки и капли черной краски растеклись в этом синем, и теперь он не был чистым, но и нельзя было сказать, что испорченным. Нет… для меня взгляд этих глаз был бездной, гранью между ясностью сознания и умопомрачением, когда до воя сходишь с ума.

Она повела головой, улыбнулась вымученно, потому что, как я точно знал, ненавидела все эти представления, называя их ярмаркой тщеславия. И я был с ней солидарен – для меня. Но она…

Ей были к моему невыносимому разочарованию чужды.

А ведь она талантливее меня – невероятно тонко и мягко описывала чувства других, пропускала через себя, делала себе больно, чтобы читатель просто не мог остаться безучастным. Плела из слов невообразимые обороты человеческих судеб, даря миру сокровища, которые никто не ценил, потому что, чёрт дери, не видел. И…

Да и нужно ли всем этим людям вокруг – трепет, боль, оголённая эмоция?

Им нужно то, что пишу я – грязь и секс, издевательства одних людей над другими, физические и моральные… трепать нервишки – вот чего они хотят. И побольше мерзости. Тошнотворной.

Она погладила мужчину, стоявшего рядом, по руке и от жеста этого, полного тепла скрутило ревностным гневом. Мужчина небрежно ей кивнул и она отправилась в сторону уборных.

Я пришёл в движение, бросая что-то незначительное девице. Хотя её задача просто улыбаться, работать при мне аксессуаром – к чему ей пояснения моих действий? Она осталась безучастной. Я же направился туда же, в сторону уборных.

— Владислав? – робко позвала низенькая брюнетка из обслуги. — Простите, что беспокою, но не могли бы вы подписать мне книгу? – и она показала один из экземпляров моего последнего романа, робко, готовая к отказу.

— Конечно, – не хотелось грубить, да и избавиться от лишних свидетелей тоже было неплохо – роспись с пожеланием осчастливит эту девочку и она забудет обо всём на свете.

Сделав уже такой привычный, совершенно на деле чужой, росчерк, улыбнулся брюнетке.

— Спасибо вам, – прошептала та, и разве что не поклонилась, но быстро скрылась, оставляя меня одного.

И я смог отправится дальше, почти упустил, но всё же поймал женщину, выходившую из уборной и затащил обратно.

— Костя… – успела выдохнуть, а я накрыл её рот своим, словно она глоток воды, до которой добрался, после бесконечного пути по выжженной пустыне.

— Звёздочка, – вот только руки коснулись её и смело в ничто сознание, только невыносимая тоска, разливалась внутри, а унять её могла только она.

Моя… вся… пусть совсем на чуть-чуть, но я захлебнусь, в очередной раз проклиная себя, потому что у меня есть только вот этот момент. А дальше снова бесконечная пустота.

1. (февраль)

Эта презентация превратилась в очередной пафосный парад из восторженных речей, восхваляющих творчество Владислава Горелых.

Тошнило от них невообразимо.

Но я улыбался. Говорил слова благодарности, стараясь быть безгранично искренним и дружелюбным. Пффф. Как коуч настрой, а на деле “улыбаемся и машем”.

— У тебя такое лицо кислое, Слав, – проговорил тихо Ренат, подходя ко мне.

— Да у меня сейчас скулы сведёт от улыбки, – ответил я своему агенту.

Тоже мне пришёл тут гуру говорить, как мне быть и что делать. Вечный гемор в моей заднице.

— Оборотов не сбавляй, – и чёрт его разберёшь похвала это была или стёб. — И где Алина? – спросил, осматриваясь в поисках девицы, которая некоторое время была той, кого пресса называла новой пассией известного и успешного писателя Горелых.

— Понятия не имею, – ответил я и натянуто и фальшиво улыбнулся очередному фотографу. — Когда уже начнут допрашивать? А то ещё подписывай книги сиди, тут народу сколько? Человек сто?

— Слав, ну что ты, как целочка? – похлопал по плечу Ренат. — Столько времени в этом, уже должно перестать болеть, не?

— Ещё раз меня целочкой назовёшь и я сделаю тебе так, что болеть будет всегда, – не переставая улыбаться проговорил я, глядя засранцу в глаза.

— Спокойно, – ретировался Ренат. — Сорян, перегнул. Но, Слав…

Меня в очередной раз перекосило от обращения – каждый раз было не по себе. Но играл по правилам, потому что – сказано Владислав, значит Владислав.

— Пойду горло промочу, – доводы тупые слушать не хотелось. Я очень старался не взорваться.

— Иди, – одобрительно кивнул головой Ренат. — Не увлекайся только, сначала пресса, автографы, а дальше твори, что хочешь.

Кто бы сомневался, что этот урод ввернёт мне то, что если начинаю пить, то хрен меня остановишь. Но чего сейчас реагировать? Стиснул себя, потому что ещё немного и здравствуй очередной скандал. Хотя Ренату только в радость.

На этот раз форум, на котором писатель Горелых анонсировал выход скорой новой книги, обещавшей, конечно же, стать очередным бестселлером, проходил в каком-то новомодном комплексе – бизнес-центр, выставочные залы, пространства для всякого рода творческих движух, здесь же крутой отель для очень важных гостей. Но мне уже было так до фени всё это, мотался – я бы даже город не смог назвать, в котором нахожусь. Сидело всё в печёнках.

Да и важно ли?

Для гостей форума организовали зоны отдыха – чай, кофе, что покрепче. Я ухмыльнулся – покрепче действительно надо, а то кипела головушка уже. Но пресс-конференция, а потом росписи эти – хреновая идея делать это под градусом. Правда, бывало и такое.

По дороге к месту, где можно было взять воды и прочей снеди, ко мне подплыла моя “будущая первая леди”.

Угар, слов нет!

— Ты где была? – спросил, когда руки Алины приобняли меня, нарочито заигрывая и потираясь о руку своей выдающейся частью тела.

Я не без раздражения глянул в открытое декольте ярко-синего платья, потом перевёл взгляд на лицо.

— Носик пудрила, – улыбнулась Алина.

— Вижу, – рыкнул я, всматриваясь в расширенные зрачки зелёных глаз девицы. — Охренела?

— Что? – она якобы с удивлением захлопала нарощенными ресницами.

— Иди, Рената найди, – приказал я и, выпутавшись из её объятий, пошёл дальше к столам с напитками.

Вот теперь точно хочется не водички, а чего покрепче.

— Ну, что у тебя с лицом? – раздалось за спиной щебетание какой-то девчушки.

— Нормальное у меня лицо, – фыркнула ей в ответ кажется уже женщина, голос у неё низкий, словно простужена.

— Снова кофе? Прекрати! Сколько ты выпила кофе?

— Тут кофе не поможет, мне бы водки в него, у тебя нет?

Я невольно улыбнулся. Потому что, если бы была, я бы тоже попросил глотнуть.

— Ши, ошалела? — возмутилась та, что девочка. — Мы на работе.

— Работе? – столько сарказма в этом возгласе. Шик.

— Мы двигаем книгу, помнишь?

— Ты двигаешь, а я так, сбоку стою. Удерживаю, чтобы тебя восторгами не снесло.

— Потому что ты не хочешь двигать свои, но вот увидишь, я стану известной крутой писательницей и тебя вытащу на свет! Вытащу! Вот вместе с твоей флешкой, на которую ты кидаешь свои гениальные книги и забываешь о них, и тетрадками твоими стопкой… – недовольно фыркнула.

— Уймись, — рассмеялась женщина, — вон смотри, там представитель издательства, дуй к нему, писательница!

— Ща, давайте, сучки, меня не удержать, – возвестила девчушка и судя по всему ушла.

Я обернулся, пытаясь не рассмеяться.

От столов гордо плыла девушка, на вид лет не больше двадцати пяти. Вспомнил, как сам таким был – бегал с рукописями ко всем подряд.

Глянул на вторую – она наливала себе кофе. Волосы по лопатки, шатенка. Виидно, что ей уже за тридцать, но лица я не разглядел.

Женщина налила себе кофе, потом небрежным жестом провела пальцами по шее, поправила бретельку лифчика, который явно ей мешал. На руке звякнули кольца браслетов, падая к локтю и обнажая вязь мелких татуировок по запястью.

Сердце пропустило один удар, потом второй.

Я стоял и поверить не мог, что видел перед собой эту руку, точнее обладательницу этой татуировки.

Много-много мелких чёрных звёздочек…

Я знал её, знал.

Обещал когда-то сосчитать их все при встрече. Но встречи не случилось. Я всё испортил. Всё… потерял… и нашёл? Здесь? Сейчас?

Сглотнул.

Нет, не может быть.

Моя звёздочка, моё маленькое доброе приведение. Мой Каспер…

Подавив в себе желание протянуть руку, схватить её за это запястье, развернуть и увидеть лицо… и что?

Что я должен был увидеть?

Женщину, которую никогда не видел даже на фото? Женщину, которая улыбалась в смайликах сообщений соцсети и я столько раз думал о том, а какая на самом деле у неё улыбка? Потеряв, всматривался в профили её друзей, надеясь, что среди них есть и её настоящий профиль. Пытался увидеть девушку с этой татушкой. Отчаянно просматривая сотни, тысячи фотографий. И писал, писал ей, надеясь, что увидит моё сожаление, вернётся ко мне — был готов отдать за это всё.

2. (март)

Серость происходящего давила адом похмелья и аномальной жарой, случившейся в конце марта. Душила очередная пафосная встреча с читателями одного из популярных писателей издательства, на которой можно было и не присутствовать, но…

И я сходил с ума…

С той ночи, проведённой со звёздочкой, прошло почти полтора месяца. И были встречи, движухи всякие, где я являлся официальным гостем – читатели, обозреватели, блогеры… Я искал, искал среди них её или хотя бы эту её забавную подружку, похожую на кролика “Энерджайзер”. Но тщетно. Не было. Ни одной, ни другой.

Я не строил иллюзий, понимал, что, скорее всего, она теперь будет избегать меня, будет стараться изо всех сил держать дистанцию, а ведь я так и не знал, как её зовут или в каком городе она живёт, только знал, что раньше часовой пояс различался, но сейчас, кажется, жил с ней в одном.

— Всё сделали, – возвестил Ренат, вытащивший писателя Горелых на показ шишкам из издательства, а то слухи, что Владислав утопился в бутылке, что собственно было чистой правдой, расползались, как плесень. Видимо, начальство стало прижимать Рената, уточняя так ли это.

Я улыбался и делал вид, что у Владислава Горелых всё замечательно. Рожа, конечно, оставляла желать лучшего, но и… безумно хотел свалить и “поправить здоровье”, снова приложившись к чему-то крепкому, а не минералке этой, от которой уже тошнило.

— Неужели? – поинтересовался, улыбнувшись очередному фотографу и в фокус моего зрения попала, чтоб мне провалиться на месте, та самая Евгения…

Я точно знал, как она выглядела.

Нет, не запомнил, потому что не очень-то и пытался… с начала знакомства, так как был сосредоточен на своей милой потерянной звёздочке. Потом дал этой Жене свой номер и понадеялся, что та своего шанса не упустит и свяжется со мной, а я нашёл бы через неё дорогу к той, которая действительно нужна. Но Евгения, что поразительно, не набрала и не написала.

Позднее, краем глаза увидел на мониторе Рената фотки, сделанные на форуме, нанятым издательством фотографом. Агент мой сидел, отбирал те, что были с его “личной звездой” Владиславом Горелых, и от одной у меня просто все внутренности свело – как-то так случилось, что фотограф поймал тот момент, когда я нашёл своё доброе привидение.

Вообще я поверить не мог, что такое возможно, что действительно есть такая фотография, что звёздочка на ней есть, рядом с мной…

Я бы счастлив был просто найти её фотки на том форме. Честно перебирал все те, которые находил – фотографов, блогеров, писателей и просто гостей, искал по тегам в Интернете. Я верил, что где-то в этих тысячах кадров есть хотя бы одна с лицом моей девочки, которое стояло перед глазами и выворачивало от желания увидеть снова, безумно.

Я подождал, когда Ренат отвлечётся и вернулся к той фотке, нашёл и другую, на которой была с нами как раз Евгения, скинул себе обе сообщением через приложение социалки, где переписывался с Ренатом, скинул и удалил сообщения, чтобы агент не спалил отправку… шпион, мать его!

И почти помешался, вглядываясь в этот единственный кадр, который у меня остался. Больше ничего…

А сейчас видел эту самую Евгению, которую тоже изучил по фотке.

Быть не может.

Проследил за ней взглядом, стараясь не терять из виду, но при этом и заинтересованности показывать нельзя – Ренат питался скандалами, пиарил Герелых как мог, живота не жалея.

Меня откровенно порой воротило, потому что не важно, что я там творил, всё равно агент делал на этом бабки, привлекая внимание к персоне, продвигаемого им писателя. Но тут я сам был виноват… Впрочем – хочешь бабки? Крутись!

— Валим? – спросил Ренат, и скорее всего проследил за направлением моего взгляда, а я постарался сделать вид, что просто осматривал помещение.

— Я остаюсь, – возвестил, как можно буднично.

— Тёлку прикольную нашёл? – сально ухмыльнулся агент.

Словно и правда верил в образ им же самим созданный – Владислав Горелых, долбанутый на всю голову повеса, циник и козёл, любит тусовки и девок, пить и трахаться. Иначе и не вдохновляется.

А на деле я, Константин Горов, и представить себе не мог, что так меня распишут…

До всего этого движа, отношения, более менее серьёзные, были только два раза. Бухать бухал, да, тусил по молодости с друзьями, куда без этого?

Но жил-то в квартирке с прабабушкой девяносто лет, за которой присматривал, чтобы лекарства не забывала пить и газ с утюгом не забывала выключать. Был у меня чёрный с подпалым пёс, породы неизвестной – типа помесь хаски какой-то с хрен знает чем. Сунули его мамане, как чихуа-хуа, а потом чихуа превратилось в нихуа себе, размером с овчарку. И ведь забавно – назвали я и отец эту блоху, а не пса, в прикол Лютым, мама Лютиком звала, а потом – где там Лютик? Коняка. Хотя мы так Лютиком и называли.

Работал пятидневку, вечером писал, по пятницам или субботам бывало в бар с друзьями или коллегами мог пойти. Девушки, ну, так бывало, но мимолётом, потому что юмор у меня жестковат, и писать мне нравилось больше, чем отвисать или по городу таскаться, девушек развлекая. Тем более, что скрывал от всех своё писательство.

И вот – внезапно стал звездой, писатель не в себе, чуть ли не секс-символ! В койку ко мне выстроилась очередь, и, не дурак, конечно, по началу пёрло, это же вау! Снесло крышу, но потом – тепла-то нет. Холод и пустота. Не, теперь, всем было интересно моё творчество, но это было не МОЁ творчество! Не моё!

— Да, Ренат, у меня стояк с похмелья, капец какой, могу даже тебя натянуть, – накручивая себя, ответил агенту на его тупую шуточку, — хотя ты рожей не очень в моём вкусе.

От сказанного мина у того стала кислой и максимально недовольной.

— Мы же вместе приехали… – пробурчал он.

— Ренат, слушай, сейчас даже в захудалой дерёвне такси есть, а тут, бля, столица, уж справлюсь как-нибудь, телефоном пользоваться не разучился пока.

Агент фыркнул.

— Смотри трепак подцепишь…

3. (апрель)

Она прочитала моё сообщение, прочитала. Я снял номер на имя Евгении Кузнецовой и номер на своё имя, настоящее – делал бронь и кайфовал. Несмотря на то, что Ренат снял номер для Владислава Горелых, но плевать, на всё было плевать. Кроме того, что ночью у меня будет моя звёздочка, потому что прилетел в Нижний и был не уверен, что она здесь, что она приехала, но сейчас смотрел на неё в толпе и… у меня был зуд.

— Слав, сделай лицо проще, – подвалил ко мне Ренат. — А девицы сегодня не будет? Надо было сказать, я бы нашёл. Тебе не кажется, что ты теряешь хватку? Вообще не понимаю, чего ты с Алиной разосрался. Хороша же была.

— Ага, отсасывала шикарно, – зло отозвался я. — Тебе зашло?

— Чё? – попытался возмутиться тот, но встретился со мной взглядом и скис, потому что нечего было сказать в своё оправдание.

— Да не ссы, норм, – улыбнулся я, отводя от него взгляд, глянул в сторону очередного фотографа. — Сколько тут ещё надо фэйсом светить?

— Тебе заплатили, – ответил агент. — Надо пока посветить. Потом автографы и свободен.

— Зашибись.

Это тянулось бесконечно долго, поймал звёздочку уже в восьмом часу:

— Жду тебя у бокового входа, – сказал ей в рыжую макушку, хотя кажется цвет стал более тёмным, — минут через десять.

Очень старался, чтобы не заметили, чтобы видели просто обычное общение, не обременяющее такое – писатель и его фанатка, ну или на кого она могла бы быть похожа? Мне всё казалось, что на кого угодно, но не на фанатку Горелых.

Она не ответила, лишь пересеклась со мной взглядами, потом отвлеклась на кого-то знакомого, не Женю, правда на кого, уже не увидел. Кольнуло ревностью и почему-то показалось, что ждать её буду дольше, чем десять минут. Но она не опоздала.

До отеля добирались молча и в напряге. Меня адово трясло, словно в ломке. Такое бывало с алкашки. А сейчас – от одного прикосновения с её кожей расходилось, словно отравляло, внутренности сжимало с силой. Мне не привыкать, но почему-то казалось, что всё это бред… бред, который разъедал меня нещадно изнутри.

В дверях номера притянул её к себе, прижимая спиной, втягивая запах волос. Меня действительно трясло, действительно хотелось её – я жил нашим сексом на том семинаре, едва терпел до этого момента. И я сам назначил правила игры, но сам же их не вывозил.

— Костя… – выдохнула звёздочка, когда впечатал её в стену, даже не заходя внутрь номера, прямо у дверей в душевую. Взял без прелюдий, грубо и властно, потому что тосковал, до воя животного тосковал по ней.

Трель телефона выдернула из этого кайфа с такой болью, ненавистью к тому, что мешает насладиться тем, что наконец получил.

— Бляяяя, – простонал в плечо звёздочке, кончая и понимая, что она-то хоть и приняла мою грубость, не отказала, отдалась полностью, но не дошла со мной. Но я и не собирался кончать сейчас, просто не сдержался. — Да, – рыкнул в телефон, прижимая её к себе, будто этот страх потери теперь стал моей абсолютной реальностью.

В трубке чёртов Ренат:

— Слав, бомба, поймал одного блогера, ты нужен сейчас же, я на втором этаже, дуй сюда, – он привык к тому, что я бывал груб и неуравновешен порой, так что внимания на злобу не обратил.

— Ты охренел, Ренат, я свалил уже, я в отеле, иди нах со своим блогером!

— Нам платят, – возвестил агент, — и я тоже в отеле, на втором этаже у них тут есть местечко. Жду у лифтов, иначе сам к тебе поднимусь.

И вот этого мне нахрен было не надо, потому что апартаменты, которые снял Ренат пустовали и появляться там я не намеревался, но так-то Ренату плевать, где там его маргинал-писатель отвисает, а вот если, как сейчас, приспичит, найдёт и… нет, звёздочку я не хотел показывать никому, и уж точно не этому засранцу.

— Обещай мне, что никуда не денешься, – простонал ей в голову, поглаживая одной рукой задницу, а второй обнимая и прижимая к себе сильнее. Она вобрала воздух и я ждал возражения. — Я прошу тебя, звёздочка, я так истосковался по тебе, но мне надо… дай мне два часа, два не больше… прошу тебя, Каспер…

Она повела головой, соглашаясь и я понимал, что если не уложусь в это время, то она уйдёт.

И я опоздал на двадцать минут, ворвался в номер, не надеясь, что она ждала, и замер, смотря, как Каспер поедает заварную лапшу, сидя на диване и залипая на что-то в планшете.

— Что ты делаешь? – нахмурился, понимая, что она голодная сидела. И чёрт, я бы хотел нормально её накормить, а не вот это… Вино, вкусное что-то заказать…

— Лапшу ем и сериал смотрю, – она ткнула в планшет у себя на коленях. — Хочешь? У меня ещё есть.

— Ты не могла нормальную еду заказать, тут же в номер всё приносят, – возразил я, снимая наконец чёртов пиджак и подходя к ней.

Она сидела в халате отельном, волосы влажные, босая, в очках, а до этого были линзы – уютная и милая. Внутри плавился от желания обнять, затискать, зацеловать.

— Когда это, – она показала на стакан с лапшой, слегка хмурясь, — перестало быть нормальной едой?

— Никогда это не было нормальной едой, – возразил я.

Женщина фыркнула и не видел я в ней её годы, на которых она была помешана. Не видел, хоть убей, – девчонка, как есть. Очаровательная. Моё доброе маленькое привидение.

— Деньги некуда тратить?

— Считаешь мои деньги?

— Нет, только на книгах не зарабатывают миллионы, – возразила звёздочка и была права.

— Так я на фейсе зарабатываю, малыш, свечу им, где только можно, почти все мои выходы в свет оплачиваются, – пояснил, садясь на диван рядом с ней и хотя хотел смести, вот да, затискать, снова трахнуть, но уже нормально, чтобы кончала в меня, протяжными стонами, содроганием, впиваясь пальцами, царапая ногтями. Только говорить с ней так же офигенно, как и сексом заниматься. — Кто бы мне сказал семь лет назад, что моя рожа будет дороже моего творчества стоить… от смеха бы помер.

— Мне жаль, – совершенно искренне ответила она. И ведь я не жаловался, а она почему-то чувствовала, что меня до желания выпилиться это всё достало.