Милашка из магической общаги

Пролог

Кусочек льда скользит по моему местами оголенному телу – медленно, слишком медленно, оставляя после себя горячие и будоражащие следы до вибрирующей дрожи. А взгляд мой прикован к рельефной, мускулистой руке изощренного истязателя.

– М‑м‑м, – мычу от возмущения сквозь стиснутую в зубах тряпку, кусок моей, между прочим, рубашки, которую наверняка завтра придется штопать.

– Ш‑ш‑ш, – успокаивает меня вредитель Кел. А следом слизывает влажную дорожку и ныряет языком к моему пупку. Из‑за этого дергаюсь и мычу сильнее. А он будто оправдывает свое дерзкое поведение словами: – Я же должен тебя наказать за уязвленную мужскую гордость?

– Ум‑м, – повторно мычу, правда, в этот раз уже от наслаждения, такого постыдного, обидного и не… неприличного! А кусочек льда продолжает между тем скользить по моей коже, заставляя ерзать и вздрагивать при каждом новом прикосновении.

Так, на большее мы не доваривались. Думаю, этого точно достаточно за выкуп моего клейма. Вот только понимаю по решительному взгляду, он меня теперь не отпустит…

Глава 1. Встреча

Весенние солнечные лучики радовали своей теплотой и играли бликами на любых стеклянных поверхностях города. Я позволила себе сбавить темп, с удовольствием прогуливаясь по улочке бакалейщиков, вдыхая ароматы свежей выпечки, ранних яблок в кленовом сиропе, а на углу облизнулась от вида арахисовой нуги на блюдечке в витрине кондитерской лавки.

Жизнь в нашем маленьком уютном городке артефакторов и других побочных ремесловых дел мастеров била ключом, хоть и ленивым таким, неторопливым, размеренным – как любят говорить те, кто постарше. А в целом, для всего родного острова Эрагат можно сказать про многих из нас тремя словами: «мирная счастливая жизнь».

Но, увы, я из этой категории обывателей неожиданно выпала, словно выбыла из жизни, из рядов счастливчиков ремесленников‑артефакторов и их беззаботных деток. А все дело в том, что мой отец исчез, не оставив ни послания, ни записки. Вообще ничего. В одно прекрасное утро, казавшееся не менее теплым и солнечным, его просто не оказалось в кровати. Даже тапочки остались стоять на прежнем месте, как будто дожидаясь хозяина после спокойной ночи размеренного сна.

И поэтому я сейчас чувствовала себя словно белка в колесе, вынужденная успевать везде. А заодно изо дня в день прогонять тревожные мысли о судьбе отца. Я тем временем ускорилась, с легким румянцем на щеках от жары выскочила на соседнюю улицу, прилегающую к нашей артефакторской лавке, в которой трудились все те же братья, почтенные мастера Эшам и Ошпен. Век буду им благодарна за то, что согласились на временно бесплатную работу.

Ведь вместе с моим папа исчезли и все наши родовые накопления. Ни много ни мало, а целая комната с золотом, драгоценными камнями и уникальными магическими материалами, неспроста названная сокровищницей Шеннодов, также опустела без намека на взлом.

Однако моя мачеха, оставшись без мужа, как я без отца, в один миг менять жизненный уклад не собиралась. Она лишь продолжала каждое утро неспешно готовиться к завтраку, а затем гонять меня со всяческими поручениями и временами даже отчитывать. Мне же оставалось лишь терпеть такое отношение, стиснув зубы. Ведь я баронесса. Да, люблю работать в своем саду, который сейчас, после исчезновения папа, приносил хоть какой‑то доход. Но это же не значит, что я прислуга? Тем более мой сводный брат, без титула, целыми днями только и делает, что мешает мне работать. То в саду зажмет, то на кухне ущипнет. А я терплю и молча сношу все непрозрачные намеки со стороны обоих на возможность нашего с ним брака.

Не бывать тому. Ни‑ког‑да!

С этими мыслями я подошла к лавке и уткнулась взглядом в вывеску: «Закрыто».

Вот так новости. Странно!

Братья Эшам и Ошпен Винны обещали доработать до конца месяца. А еще неприятный холодок прошелся по спине, когда я услышала позади громкие шаги, словно гигант какой‑то топал, бряцая латной броней.

– Вы! – окликнул меня кто‑то. Я невольно повернула голову и покосилась за спину. – Вы дочь артефактора Шеннода?

Врать не стала, молча обернулась и лишь прямо уставилась на странную личность, облаченную в удобный плащ цвета грязи, точнее, уткнулась взглядом в чей‑то подбородок и нижнюю губу, еле видимые из‑под надвинутого на глаза капюшона.

– Вы немая, что ли? – предположил этот тугодум. Мысль о том, что я не хочу с ним говорить, видимо, ни разу не посетила «умную» голову.

В ответ лишь отрицательно помотала головой. Вот еще, буду я на него слова тратить.

– Так вы знаете мастера Шеннода? Вы кем ему приходитесь?

– Что вам нужно? – не удержалась и все же уточнила я, подозрительно сощурившись.

Вместо ответа мужчина посмотрел по сторонам, качнув краем капюшона, затем все же неохотно произнес, понизив голос:

– У меня одно важное дело, заказ, который должен быть уже готов. А лавка закрыта, и никого нет на месте. – После уже более громко добавил для остальных любителей развесить уши: – Да вообще никого нет.

От его слов сердце противно заныло, а липкое чувство страха забралось внутрь и сковало тело до нервной дрожи. Пересилив себя, я лишь прохрипела сухим от волнения горлом:

– Простите, но я в таком же положении, как и вы. Пришла, а тут закрыто.

После этого опустила взгляд, пряча от незнакомца краску стыда, залившую щеки. Ведь, как‑никак, а я соврала. Поэтому поспешила скорее свернуть в соседнюю улочку, чтобы отвязаться от собеседника. Но не тут‑то было. Едва я соскочила с крыльца, как тут же в спину услышала:

– Эй, подожди! – И еще: – Эй, скажи хоть, как тебя зовут?!

Ага, как же. Сам не представился, вот пускай и не спрашивает. Про попранный этикет и правила приличия с таким уличным знакомством вообще молчу. Да я совсем молчу, лишь усиленно работаю ногами и головой, пытаясь определить, куда бы скрыться от этого назойливого, продолжающего преследовать меня по пятам мужчины. А тут еще и сводный братик нарисовался, преградив дорогу.

– Куда спешишь, а? – выдал он своим кривым ртом.

А когда Рафф схватил меня за плечи и втиснул в какую‑то подворною, в голове моей промелькнула лишь одна мысль: «Хорошо хоть, не обратился по имени». Ведь остальные чувства просто кричали об опасности!

– М‑м‑м, – промычала я сквозь ладонь, которой он мне рот закрыл.

Глава 2. Леди Шеннод

Я прибыла в поместье на удивление быстро и, вопреки обычаю, заходить через дом не стала, а прокралась в сад, минуя тернистую ограду, кусты шиповника, прямо к теплице, которая, к моей великой радости, не пострадала. Видимо, противный сыночек еще не добрался до дома. И это хорошо. Выслушивание грозных речей леди Шеннод не входило в мой план действий, который сформировался неожиданно на подходе к дому. Неподобающее поведение Раффа стало последней каплей моего терпения. Нужно было срочно что‑то делать.

А именно заняться поисками моего любимого папа. Помнится, братья Винны рассказывали что‑то про королевский заказ из Истмарка, за который взялся отец перед исчезновением. Но тогда я прогнала эти мысли прочь. Чтобы Алод Шеннод и не выполнил заказ да бросил меня, свою любимую дочь? Нет, в это не хотелось верить точно и абсолютно, оставалось лишь надеяться на скорое возвращение папа. Однако появившийся у лавки мужчина невольно подтвердил мои самые страшные опасения. Тем более Раффаэль после сегодняшнего вряд ли остановится.

Значит, мне нужно бежать. Жаль, придется отпустить Рузи, единственную служанку, которую я оставила на жаловании после исчезновения папа. Увы, с продажи лекарственных трав и цветов много выручить не получалось. Радовало еще, что успела создать для теплицы артефакт поддержания климата. Баловство, конечно, но очень полезное. Осталось только добавить пару магических линий для защиты от вторжения, собственно, несносной леди Шеннод. Благо солнышко, ветер и дожди, попеременно проливающиеся на сушу с моря, позволят растениям в теплице под действием артефакта обходиться без ухода долгое и долгое время. А к тому моменту как агрессивные, но такие любимые белокопытники заполонят собой все грядки, думаю, я уже вернусь.

Собираться долго не пришлось. Едва я вошла в дом с черного хода, выхватила из‑под кровати заготовленный на всякий случай узелок. Что‑то мне подсказывало, что в скором времени, если все так и продолжится, нам всем придется покинуть поместье. Поэтому каждый день для меня был в этом доме как последний. И я, словно натянутая стрела, ждала начала неизбежных событий, готовая выстрелить в неизвестном направлении.

Рузи, как я и думала, нашлась на кухне. Завидев меня с узелком в руках, она лишь кивнула в сторону сумки с едой и тихонько произнесла:

– Леди Шеннод с утра встала не с той ноги, лучше бы тебе вообще на пару дней схорониться где‑нибудь поблизости.

– Спасибо! – я обняла гувернантку, в прошлом заменившую мне матушку. И теперь, в момент расставания, я не смогла выжать из себя что‑то более подходящее, чем простая благодарность.

Быстро, словно поняв меня с полуслова, Рузи отстранилась и нахмурилась, спросила:

– И далеко ты собралась?

– Истм‑марк, – ответила, решившись окончательно. Да, именно. Вот только наивно будет с моей стороны ожидать, что корабль до закрытого королевства некромантов отходит прямо сегодня.

– Тогда подстригись и переоденься, там правит только сила и магия. И если ты прибудешь туда в таком виде, – она многозначительно окинула взглядом мое зеленое платье с завышенной талией, – тебе дорога прямиком в содержанки.

– А кто это? – уточнила я, не совсем понимая, о чем речь. Неужели что‑то хуже подмастерья артефактора?

– Хм, пойдем, – только и проронила Рузи, вытерев руки о передник, она скинула его на стул подле печки, где сидела, дожидаясь очередного пирога или горшка с божественным рагу. Даже есть захотелось от мыслей о ее стряпне. Схватила сумку и спрятала туда узелок, с грустью вспомнив про пять сребриков, которые остались после недавних трат на продовольственные закупки.

– Не унывай, волосы у тебя растут хорошо. Как вернешься, снова отпустишь. Да и цвет у тебя такой, что лучше перекрасить, кстати. Блондин, тем более мальчик, будет привлекать слишком много внимания.

– О, у меня есть антрацитовый агатник, в папиной комнате стоит у зеркала! – полушепотом воскликнула я вначале, а после принялась осматривать коридор, в который мы вышли после кухни, планируя подняться наверх. Однако Рузи меня тут же оттолкнула в сторону и знаком приказала молчать.

– Рузи?! – раздалось сверху голосом мачехи. – Рузи, это ты?

– Да, мадам, это всего лишь я.

– Ты же помнишь, что должна немедля проводить ко мне эту несносную девчонку, как придет?! – истерические нотки в голосе леди Шеннод ни у кого не оставили сомнений, новый скандал обещает быть громким. Невольно поморщилась и сочувственно посмотрела на еще такую с виду молодую гувернантку, с тугим узелком каштановых волос, которая осталась прислуживать ради меня.

Сделав мне знак стоять на месте, она отправилась наверх. Половицы нещадно заскрипели под ее ногами, как вдруг неожиданно раздался довольно громкий стук в дверь.

Плохие предчувствия заставили меня нырнуть в маленькую комнатушку – чулан под лестницей, о существовании которого я узнала только тогда, когда вынуждена была помогать Рузи с уборкой дома. Ведь тут стояли швабры, ведра, тазики и прочая дребедень.

Вовремя я спряталась, потому как с лестницы мгновенно слетела леди Шеннод, оставив после себя настоящий шлейф мускусно‑сладких духов. Даже до меня долетело, перебивая затхлый запах мокрых тряпок.

Сквозь небольшую щель в деревянной доске, оказавшуюся как раз напротив двери, я смогла увидеть голубое, атласное, самое дорогое из всех платьев Руалы Шеннод, и только. Солнышко, светившее сквозь открывшийся дверной проем, не позволило разглядеть того, кто стоял у нас на крыльце.

Глава 3. Попутчик

Когда мы закончили все приготовления с подстриганием, покраской волос, переодеванием в рабочий костюм подмастерья, я с ужасом посмотрела на себя в маленькое зеркальце и чуть не взвыла от досады.

Мы не учли одного: антрацитовый агатник, темный, почти черный цветочек с голубым отливом, лепестки которого измельчают после сушки до состояния порошка, придает волосам лишь оттенок. Мой папа любил им подкрашивать свои редкие седые пряди, у меня же после сушки полотенцем на голове словно распустился голубой, нет, синий с голубым отливом, василек. А по ощущениям так и вовсе одуванчик. Волосы стали вдруг невыносимо волнистыми и будто истончились. Хотя раньше казались живыми, красивыми и блестящими.

– Не переживай, – успокоила меня Рузи. – Агатник легко смывается, а захочешь цвет темнее, покрась еще раз. Поэтому возьми его с собой на всякий случай. – С этими словами она сунула в мою сумку склянку с пробковой крышкой, заполненную почти доверху красящим порошком.

А когда я ничего на это не ответила, продолжая сокрушенно смотреть на себя в зеркало, попросту надела на мою голову капюшон на завязке, а после накинула серый шерстяной плащ, старый и штопанный в нескольких местах.

Я же по‑прежнему медлила, стоя в дверях, ведущих из мастерской в хозяйственную пристройку с домной. Нет, кузницей, конечно, ее назвать сложно, но и небольшая наковальня имелась, и печь, и корыто, и много‑много всяких инструментов в придачу, для отливки, ковки, вытягивания, в общем, создания металлических элементов артефактов.

– Все, беги, – поторопила меня Рузи. – А то леди Шеннод предупреждала, что ждет гостей, и сына своего выгнала по городу шататься, чтобы не мешал.

Противное, ноющее чувство, не оставляющее меня с тех пор, как я решилась покинуть родовое поместье Шеннодов, лишь усилилось от этих слов. Но я собралась с мыслями и кротко приобняла мою дорогую гувернантку, а затем вылетела в пристройку, пока не передумала.

В этот самый миг в доме началось что‑то странное. Входная дверь громко хлопнула, а затем послышался удивленный возглас Руалы.

Хм. Наверное, это Раффаэль вернулся.

Что ж. Тем более делать мне здесь больше нечего. Записки с инструкциями кому нужно я оставила. Поэтому с легкой совестью отодвинула щеколду и выскользнула наружу. И вот же незадача. Незнакомец, как оказалось, бродил поблизости, что‑то вынюхивал. А когда внутри раздались крики, он как раз повернулся в сторону парадного хода.

Вот уж не ожидала, что он не уйдет! Поэтому пришлось обходить дом со стороны теплицы и припустить к докам по прямой через поле, чтобы поскорее спуститься с холма и скрыться за первыми деревьями перелеска.

* * *

Около часа, по внутренним ощущениям, я потратила на то, чтобы добраться до портовой улицы. И снова чуть нос к носу не столкнулась с этим настырным мужчиной в плаще цвета грязи. Как определила, что это именно он? Да по бряцанью и своеобразной походке, которую ни с чьей не спутаешь. Кстати, об этом. Точно ведь! И сама слегка ссутулилась и попыталась ему подражать, шагая следом, но с заметным отставанием.

Повезло еще, что в порту всегда было довольно людно, ведь там располагались конторы судовладельцев да ростовщические лавки, помимо двух не слишком приличных таверн. Поэтому мое странное и непривычное поведение, как и вид, не привлекло абсолютно никакого внимания. И хорошо.

Раньше я сторонилась этой улицы, когда требовалось срезать, добраться от одного края берега до другого, чтобы забрать товары, почту, новостные свитки, выписанные с материка. Оттого сведения мои об этой части города были непростительно скудны, точнее, поверхностны. Знать‑то я знала, что можно или поискать судовладельца и напроситься на любой корабль до материка Мие, или же попробовать договориться напрямую с капитаном какого‑нибудь торгового фрегата, реже галеона. Вот только уверенности в своих силах это не прибавляло.

Окинула взглядом всю акваторию залива.

На рейде сегодня ни одного знакомого корабля. И лишь одно судно пришвартовано к причалу. Сощурилась и закусила губу. Каравелла. А судя по лежащим деревянным бочкам и ящикам, ждущим на пирсе загрузки или наоборот, грузового типа. Однопалубная. Да, о комфорте можно забыть. Теперь осталось только узнать, куда плывет это судно, когда отчаливает, и возьмут ли меня на борт.

Как назло, незнакомец словно мысли мои прочитал. Взял и свернул к причалу, зашагал мимо рядов ящиков и бочек, брошенных на произвол судьбы. Нет, на самом деле не брошенных. Просто любое воровство в нашем городке – неслыханное, а самое главное, абсолютно гиблое дело. Ведь все здесь знают друг друга и приблизительный достаток тоже. Поэтому и раскрываемость краж высокая. Но, увы, только не в случае с сокровищницей Шеннодов.

Я вздохнула и с удивлением обнаружила, что незнакомец с легкостью поднялся по сходням на каравеллу, не встретив никаких препятствий. Странно. Невольно вспомнила то, как он спрашивал про королевский заказ из Истмарка.

Хм.

Так, значит, корабль плывет туда, куда мне нужно?! Может быть… А вдруг это его судно? Стоит ли и мне тоже напроситься на борт?

Припомнила нахальное поведение этого незнакомца в переулке. И мысленно скривилась. Да. Он мне нахамил. И да, руки свои распустил. Но и сама хороша, могла бы и поблагодарить как следует.

Глава 4. Клеймо

На удивление, после столь насыщенного событиями дня, вечером я довольно быстро уснула, несмотря на начавшийся шторм, который лично меня только сильнее убаюкивал. Точнее, не так, устав пялиться в одну точку в темноте, я просто сомкнула отяжелевшие веки и забылась сном без сновидений. Но, если бы знала, как будет проходить мое пробуждение, то хотя бы поволновалась немного для приличия.

– Эй, кэп! – вскричал кто‑то у меня над ухом.

– Че? – послышалось откуда‑то сверху.

Я мгновенно открыла глаза и обомлела от страха! Ведь надо мной склонялся какой‑то матрос в потертой рубашке с желтыми разводами и серых штанах‑шароварах, с кинжалом на поясе, за который и держался.

А, заметив мою испуганную реакцию, он хмыкнул и громко произнес:

– У нас тут заяц пробрался в трюм.

– А? Ты про того мальчишку? – капитан каравеллы, судя по всему, обо мне знал. Что и подтвердил следующими словами: – Да, натыкался на него ночью. Видимо, сел на Эрагате. Если он что‑нибудь спер?..

– Н‑нет! Я не… мне только нужно в Истмарк! – вскричала я, наконец придя в себя от потрясения. – В‑в‑от проверьте мою сумку, здесь только мое!

– В Истмарк, говоришь? А куда?

– Ву… Вурмград, – выдала я далеко не с первого раза. Благо хоть название столицы вспомнила в таком состоянии. А еще ума хватило понизить интонацию.

– Что ж, – мужик, стоящий над душой, поковырялся в моей сумке и выудил оттуда остатки пирога и склянку агатника. – А это что?

– Краска для волос, – ответила без задней мысли.

– О! Конфискую! – выдал он.

А заодно снял бандану и скинул ее на пол, демонстрируя всем блестящую лысину с тремя светлыми прядями.

– Так! Какой там конфискат? – возмутился русоволосый молодой матрос, тот самый, который по имени Шад. Так он капитан? Или просто выше по званию?

– Э‑э‑э, кэп, ну, я, – мужик, стоящий рядом со мной, замялся. И кинул флакон с агатником обратно в мою сумку.

Стала невольно оглядывать трюм в поисках того самого Кела. Зачем? Непонятно. Надеялась попросить у него защиты? Правда, тут же услышала задумчивые слова одного очень жадного капитана.

– Отведи его на долговую биржу. – А уже у меня чуть более громко спросил: – Я же правильно понимаю, у тебя нет десять сребриков, чтобы оплатить свой проезд?

– Десять?! – удивлению моему не было предела. – Э‑это же один золотой в пересчете на следующий драгоценный металл!

– А чему ты удивляешься? – Кэп скривился. – Судя по весу, в тебе полцентнера. А сколько у нас стоит провоз четверти центнера засоленного мяса? – спросил он. У кого, непонятно. Оказалось, у самого себя: – Пра‑а‑а‑вильно. Пять сребриков. Четверть плюс четверть равно половина центнера, итого десять сребриков. Уловил суть?

Да уж. Интересная арифметика. Чтобы меня оценивали, как засоленное мясо, впервые с таким сталкиваюсь.

– Ну? Не слышу ответа? – дожимал кэп.

– Да‑да, я понял, – согласилась и полезла в карман за деньгами. А там… Пусто! Последние пять сребриков пропали! Перевела изумленный взгляд на лысого матроса, который, видимо, проследил за моими мыслями и тут же подхватил меня за плечо.

– Раз понял, значит, двигай давай, – буркнул он. – Нам еще разгружаться нужно.

– А‑а‑а, э‑э‑э, – бормотала я нечленораздельно, пока мы вдвоем шагали в сторону лестницы прямо к застывшему на проходе капитану. Как назло, тут я еще и заметила размотавшиеся на полу возле сундука вещи Кела, а его самого нигде не было видно.

– А‑а‑а где он? – зачем‑то спросила я и кивнула в сторону кирасы, мимо которой только‑только прошла.

– Кто? Келрик? – Казалось, капитан сильно удивился. Но после стукнул себя по лбу, о чем‑то догадываясь. – Да, точно, ты же за ящиками сидел, пока мы тут… – И он замялся.

А когда мы уже подошли было к нему, Шад схватил меня за плечи и встряхнул со словами:

– Ну‑ка говори быстро, кто ты? И что слышал?

– Я‑я‑я, – стала заикаться от изумления.

– Как зовут? – подсказал матрос сбоку от меня.

– Эмиль, – первая пришедшая в голову мысль показалась здравой.

– А дальше? – выдали оба.

– Шен, – не нашла ничего лучше, чем сократить свою фамилию. Да и не успела я как‑то придумать что‑то более подходящее.

– Ну и? Что про вчера слышал? Говори!

– Я‑я большую часть времени проспал, – почти не соврала. Глаза мои непроизвольно наполнились слезами. Но я тут же утерла их рукавом своей рубахи подмастерья. Ведь мужчины не ревут!

А матросы как будто смутились, но и только, затем тот, который лысый, уточнил у кэпа:

– Ну все? Мы пойдем на биржу по‑старому?

– Да‑да, давай, – согласился тот, чем еще больше меня напугал.

Естественно, я не смолчала:

– П‑подождите, что значит это ваше «по‑старому»? И что за долговая биржа?

Но меня уже тащили по лестнице наверх. Матрос отвечать на вопросы не стал. Лишь молча волок за собой теперь уже по палубе, к борту. А там и взял канатную бухту, связал меня парой ловких движений поперек туловища вместе с руками. Даже возразить не успела.

Глава 5. Котаз

Свинство! Скотство! Да как вообще можно так обращаться с только‑только прибывшими в королевство? И долг повесили в целых пять золотых! И нет бы оставили в покое. Мечтай. Так еще и долговое клеймо вкупе с запретом колдовать…

Непроизвольно потерла слегка зудящее запястье под плащом, который надела обратно перед выходом. Как мне теперь прикажете откупиться?

Мое скверное настроение отразилось на лице, а новый работодатель решил успокоить, пока мы шли по портовой улице:

– Прошу не переживать, разницу от завышения цены вдвое с вас требовать не будут, будем считать, это моя оплата за неубедительное предложение этому вредному моряку продать ваш труд до аукциона.

Интересно, с чего такая щедрость?

– Простите, что? – недоуменно уставилась на него. Мы тем временем уже успели выйти из здания долговой биржи и свернуть на соседнюю широкую улицу, обочины дороги на которой были плотно заставлены конными экипажами.

– Вы мне нужны были с магическими способностями, – ответил он. Затем открыл предо мной дверцу черной лакированной кареты, блестящей, как будто она только‑только съехала с помоста древесной артели после рук мастера. Немного замявшись, я залезла внутрь. Правда, обычно пропускают вперед дам, а сейчас я вроде бы одета не слишком опрятным и довольно мохнатым подмастерьем.

– М‑м‑м? – снова подтолкнула собеседника продолжить мысль, когда мужчина с острыми чертами лица в черном фраке расположился напротив.

Его серый шейный платок, заколотый платиновой булавкой с сапфиром, невольно привлек мое внимание. Тонкая работа, исполненная в форме маленькой горгульи. Хм…

– Ваша форма, – вернул он меня из мыслей. – Это же форма подмастерья, не так ли? Вы занимались изготовлением артефактов вместе с каким‑нибудь почтенным мастером?

– А? Да‑а‑а, – запоздало протянула я, отвлекаясь.

Теперь же мой взгляд поднялся до довольно узких, угловатых черт его лица и острой короткой бородки. Такой же черной, как и волосы на висках и иронично изогнутых бровях. На голове же моего визави плотно сидел черный цилиндр, почти достающий до потолка кареты. И если бы не этот чокнутый взгляд и перманентная ухмылка, его можно было бы назвать вполне себе красивым мужчиной средних лет.

– Я повторю свой вопрос, – донеслось до меня, когда я наконец поняла, что беззастенчиво пялюсь. Опустила глаза, сжала пальцы в кулаки на коленях. После, правда, решила, пускай. Подумаешь, разглядывала его лицо. Ведь сейчас я парень, не так ли? А они ведут себя более развязно. Вспомнила про Раффа и не удержалась от сокрушенного вздоха. Да чтоб ему сейчас икнулось.

– Вы удивительно интересный собеседник, – поддел меня мужчина напротив.

– Э‑э‑э, да, простите, до сих пор не верится. Словно это все произошло не со мной.

Показала ему печать на запястье для убедительности и состряпала жалобную мину. На что тот лишь поднял трость и постучал ей по крыше кареты. Раздался щелчок хлыста, и экипаж тронулся.

– Можете мне не верить, но всему есть объяснение, – философски заметил он. – Однако предпочитаю начать наше знакомство с представления. Осберн Кирхард, я директор Академии нежити, одного из трех учебных заведений в нашем некрогородке. А вы?

– Я? – растерянно вспомнила свое недавнее выступление в трюме. – Эмиль Шен. Подмастерье почтенных мастеров Виннов из Эрагата.

Почти не соврала, почти. Вот только сапфир в трости мистера Осберна как‑то странно блеснул. Или мне показалось? Однако владелец явно магической вещи не ответил, а лишь продолжил странно улыбаться, пока не кивнул со словами:

– Что ж, так и запишем.

Он протянул руку, и я ее с запозданием пожала, опомнившись. А затем смущенно перевела взгляд в окно и попыталась переменить тему. Как нельзя более кстати, ведь в очередной раз мне пришлось сощуриться от солнечного зайчика из‑за установленного на углу улицы зеркала на металлической опоре.

– Простите, а что это?

– Защитная мера от кровососущих, – Кирхард будто мысли мои прочитал. – Вурмград – единственный город, в котором нет темных закоулков. Ни единого. За этим следят десятки зеркалистов, разворачивающих отражающие солнечный свет поверхности в нужные стороны. Многие из них, кстати, как и вы, молодой человек, пожаловали в наше королевство без приглашения.

Ох. Невольно сглотнула пересохшим горлом. А ведь правда…

– Да, и поэтому нужно их так наказывать? – я решила встать на сторону этих бедолаг.

– Почему же наказывать? – собеседник удивился. – Им дали работу и кров. Многие из тех – беженцы из соседних королевств, которые устали от гнета богатых господ Дитрии. Ведь правят этим королевством чистокровные упыри. Или же Кааргда, например, есть те, кому надоела жизнь на болотах, и поэтому они миновали Великий разлом, спустились по горной реке Охайме, чтобы причалить к нашему речному порту с водными мельницами для рудной артели в Родчепл, да там и остались работать на жаловании.

– Да, но я‑то не собирался у вас работать, – зачем‑то возразила.

– А что бы вы делали, Эмиль? Воровали? Ведь, судя по всему, у вас нет денег даже оплатить проезд на корабле?

– У меня были деньги, но их украли, – буркнула я в ответ. И ведь действительно, Кирхард прав. – В любом случае эта метка уже слишком.

Глава 6. Переполох, уборка, тапочки

Когда я зашла в здание общаги, меня уже встречали. Минимум пятеро: трое темненьких, один блондин и один с серыми, мышиного цвета волосами. И все пятеро довольно симпатичные, а еще полураздетые. Двое стояли просто в штанах, без рубашек, остальные только‑только застегивали нижние пуговицы, эм… панталон. Но одно их, бесспорно, объединяло: черные тапочки с золотой вышитой гравировкой «АН» на плюшевой ткани, улицезреть которые мне вдруг очень захотелось.

Правда, секунду спустя пришлось стиснуть зубы и поднять взгляд.

– Здравствуйте, – поприветствовала я, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно ниже и мужественнее. Получалось довольно сипло, но на удивление правдоподобно.

– О! Новенький? – спросил блондинчик. – Школьник?

– Может, ты не туда забрел? – спросил голубоглазый шатен, самый высокий из всех, кстати. – Здесь живут анежки, шэмники и шасники в других корпусах через улицу справа от южного крыла Котаз.

– Э‑э‑э, вообще‑то… – неуверенно начала представляться.

– А‑а‑а, так ты девушка? – спросил инициативный блондинчик, преградив мне путь рукой. Тряхнув длинной челкой, упавшей на лицо, он решил блеснуть еще и белоснежной улыбкой, словно пытался продемонстрировать какой‑нибудь зуб мудрости. Так нет же, при этом любвеобильный индивид еще и кадрить меня начал: – Да такая милашка! Вот только этот цвет волос.

Невольно хмыкнула, припомнив гримасы Раффа.

– Вообще‑то! – повторилась я уже более уверенно.

Неожиданно за спинами встречающих промелькнул Бранд. В одних панталонах. Проходя мимо тамбура куда‑то прямо, он, не оборачиваясь, бросил:

– Расслабьтесь, это наш комендант на замену «вечно‑пропадающего» графа Артиса.

Ну, тут я уже не выдержала и решила наконец высказать этим беззастенчивым. Поэтому встала впритык к блондину и повысила голос:

– Так! Вы! Почему все тут голые ходите? Это коридор общежития или ваши личные покои, комнаты, а?

– Правда, что ли? – Довольная лыба на лице моего препятствия плавно перетекла в озадаченную мину.

– Так стирка же, – оправдался кто‑то из задних рядов встречающих. – Если не успеем скинуть одежду в корзины, прачка будет зудеть потом всю неделю и откажется стирать наши вещи.

– Хм, – сделала вид, что поняла, но, увы, логики не уловила, чем и поделилась: – Почему‑то я не вижу здесь тазиков и стиральных досок. Ах да. Это же не прачечная, а вход, не так ли?

Блондин намеку внял, руку убрал и посторонился. Чем и воспользовалась, поспешно оставив позади столпотворение зевак. Правда, тут же была вынуждена остановиться на развилке, не решаясь выбрать какую‑либо сторону. Правую? Левую? Ведь прямо меня встречал портрет какого‑то рыжего мужчины в зеленом костюме‑тройке.

– Как вас зовут‑то? – раздалось мне в спину.

– Эмиль Шен его зовут, – ответил вместо меня все тот же Бранд, каким‑то чудом очутившийся за левым плечом. Только в этот раз уже с накинутой рубашкой, но все еще без штанов.

А когда я уже хотела было его отчитать, он взял и подсказал негромко:

– Вам прямо по коридору, к кастелянше. Она и подскажет, где разместиться.

Проследила за кивком его головы в правую от меня сторону.

– А вы, – маркиз обратился к толпе, – проверили карманы штанов? Там прачка ругается, палец уколола.

– О, – отозвался кто‑то из парней. Не разобрала. Ведь я уже пошла по коридору, не оборачиваясь. Жаль, не поблагодарила. Хотя после того, что он отмочил с окнами, думаю, еще не раз прокляну его, когда буду разбирать завалы и описывать имущество.

Отправилась, куда послали, по каменному коридору, слегка оштукатуренному для приличия в белый цвет, правда, давно выцветший в желтый. А еще от сырости и плохой ухоженности понизу засела бурая, почти черная плесень. Сверху же, в углах под потолком, висела кучерявая паутина. Живность, судя по всему, чувствовала себя здесь весьма вольготно.

Хм.

До сегодняшнего дня. Поймала себя на мысли, что собралась засучить рукава, как делала перед мытьем полов там, в поместье. Вовремя опомнилась. Клеймо!

Дошла до следующего тамбура, выглянула через порожек и увидела прямо лишь дверь, а налево темную‑темную лестницу. И ни огарка зажженной свечи, ни магического огонька, да вообще ничего.

А за спиной у меня творилось черт те что. Новые пришедшие то и дело вскрикивали:

– Милашка? Где милашка? Девушка будет жить у нас? Нет, не девушка? – и все в таком роде.

Постучала в дверь прямо перед собой. Но, увы, за ней ни звука, ни шороха. Да вообще ничего. Тишина полная. И вот, когда я уже собралась уходить, дверь взяла и открылась, сама, жалобно проскрипев петлями.

– Входи, – услышала я оттуда замогильный голос. Невольно сглотнула пересохшим горлом.

– Э‑э‑э, я, новый комендант, – решила заранее предупредить. А то вдруг меня воспримут как завтрак, обед или кому‑то, наоборот, ужин.

– Да, я предупреждена, – проскрипело в ответ что‑то явно нечеловеческое. Вошла и подавила желание зажечь магический огонь. Да уж. Я лишена магии. На время, но все же. Однако сбоку от меня свечка загорелась сама, едва глазницы засветились у какой‑то безобразной демонической статуи с круглыми перепончатыми крыльями за спиной.

Глава 7. Не злите графа

Увеселительное заведение, точнее, замаскированный бордель оперной дивы Арин Ле Фар к концу недели был заполнен до отказа. Яблоку негде было упасть, как сказал бы любой столичный горожанин, часть из которых пребывала здесь чуть ли не с самого утра. С небольшим уточнением – преимущественно мужская.

К тому же напротив, через улицу, располагалась главная мистерия Вурмграда, куда, так или иначе, стекалась ближе к концу недели большая часть населения города, однако преимущественно женская.

И потому девочки Ле Фар под видом официанток кружили мимо столиков в центре публичного зала, преимущественно одетые, с вырезами кружевных платьев лишь чуточку вульгарнее положенного.

Но это ничуть не мешало оперной диве гостеприимно принимать дорогих во всех смыслах гостей в тайных комнатах, проход к которым сторожил не один десяток глаз. К тому же сами посетители частенько забредали не туда в поисках отхожей комнаты, чем не раз ставили в неловкое положение покупателей интимных услуг, пришедших сюда инкогнито.

По этой причине владелицей борделя совсем недавно было принято волевое решение поставить охранника и пропускать людей в узкий проход, ведущий в нужные комнаты, кому какие. Отсюда и столпотворение возле заветного места, иными словами, очередь, которая стала для графа, пришедшего с понятной целью, абсолютно новым и раздражающим явлением.

С удивлением Келрик Родгар, владелец огромного состояния и унаследованных серебряных рудников в Родчепл, а также титула графа Артиса с поместьем и замком, обнаружил здесь чуть ли не всех влиятельных людей Истмарка, за исключением самого короля. А тот уже две недели как уехал с дипломатической поездкой в Ирвинтвед. И потому у самого графа перед неприятным отчетом о провале возложенной на него миссии намечалась небольшая передышка. Которую он и решил провести с пользой если не для дела, то хотя бы для тела.

«Этой ведьме все‑таки удалось ускользнуть… – думал Келрик, стискивая зубы из‑за неприятных дум. – А еще пираты наотрез отказались раскрывать имя хозяйки. Ведь в том, что на каменистом берегу бухты контрабандистов готовился какой‑то странный ритуал, сомнений не было никаких. Вопрос заключался лишь том, что это за ритуал. Судя по количеству заготовленных рабов, точнее, довольно смазливых молодых мужчин, это мог быть и обряд инициации ведьм, четырех молодых тупорылых девиц с какими‑нибудь дальними‑дальними корнями болотных и гнилой родословной. Если, конечно, будущих безмозглых слуг не привезли для кровавого мага, что вряд ли. Переплата за внешний вид “живого” материала – лишняя трата денег».

– Граф Артис? – удивленно окликнула его сама Ле Фар. Вопреки правилам, оперная дива позволяла себе более фривольный наряд с короткой юбкой, обрезанной до самых бедер, и грудью, выпрыгивающей из корсажа двумя упругими шарами. Потому тот факт, что ей было уже давно за сорок, мало кого волновал, если она удостаивала кого‑то персональной чести.

– Арин? – Келрик обратился к даме просто по имени, исполняя ее давнюю просьбу.

– Рад видеть.

– Как и я. – Оперная дива, лавируя между столами, с легкостью пересекла разделявшее их расстояние и приблизилась, раскрыв веер. – Я забыла вам сообщить… – начала было она. – Что особо важных постоянных гостей мы теперь принимаем наверху, минуя очередь.

И снова граф скрипнул зубами. Потому как их негромкий разговор как минимум услышали еще трое стоящих рядом мужчин, двое из них состояли в свите самого Хеймиля.

– В таком случае ведите, – кротко ответил Келрик, стараясь внутренне справиться со своим раздражением.

– Конечно‑конечно! – воскликнула дама, а после опомнилась и извинительно улыбнулась графу Артису, славящемуся своими неутолимыми аппетитами на весь Вурмград. Большая часть слухов, безусловно, была фальшивкой, однако самому графу льстило то, с каким остервенением матроны оберегали от него своих дочерей на выданье. Другие же женщины, в том числе и замужние, вешались ему на шею на каждом светском рауте, который он умудрялся иногда посещать между королевскими поручениями.

А самому Артису нравилось другое, не напускной лоск, с которым многие аристократы обставляли свои замки, поместья, съемные комнаты. Он любил практичность. И потому скрупулезно вел подсчет своих финансов. Поместья в столице не держал, а жил в комфортных комнатах общежития, за безопасностью которых следил его близкий друг и кузен Кирхард Осберн, виконт Эспер, лишенный своего приграничного замка из‑за отцовских карточных долгов. Однако кузен Артиса и сам не сильно интересовался помещичьей жизнью, а все чаще пропадал в своем Котаз, корпусе тайных знаний, да души не чаял в Академии Нежити, которой управлял с завидным рвением. И потому виконт напрочь отказался от предложенных кузеном денег для выкупа родового замка Эсперов на западной окраине Истмарка.

Ле Фар между тем, идя мимо столов в центре публичной комнаты борделя, продолжила негромко щебетать, делясь с графом новшествами своего уютного гнездышка.

Сам же Келрик слушал ее вполуха, по старой привычке оглядывая обстановку в зале. Его правая рука покоилась на рукояти кинжала в пристегнутых к поясу ножнах. Другая держала трость, на самом деле скрытый узкий клинок с навершием в виде головы саблезуба.

Когда же мучения графа закончились посещением комнаты на втором этаже, третьей, заполненной приторными сладкими запахами благовоний, уже в дверях Арин Ле Фар наконец уточнила:

– Вам как обычно? Или что‑то новенькое?

Глава 8. Тени

«Ох, уж этот студент Элфрин», – мысленно проворчала я, сидя за столом. Приняв волевое решение немного испортить свою внешность, подняла с пола пустой пергамент и подожгла его. Затем отправила и дальше гореть в тарелку. Для моих планов нужно было немного золы. «Посмотрим, как все запоют, когда закончу себя разукрашивать», – позлорадствовала я, глядя на огонь.

Как вдруг за моей спиной раздались полные негодования слова.

– И где же он? – возмутился какой‑то мужчина прямо за дверью. В следующий миг щеколда в замке провернулась, и в комнату практически влетел самый настоящий ураган.

Подскочив к столу, он схватил меня за руку и чуть ли не стащил со стула, а затем впился грозным взглядом в горящий пергамент. И… Ой, мамочки!

– Ты! – только прошипел мужчина с темно‑русыми волосами и карими глазами, пылающими праведным негодованием. Все, что успела заметить в какие‑то мгновения. Накрыв ладонью огонек, он быстро его потушил и схватил порченую бумагу в руки, из‑за чего маленькие кусочки золы разлетелась по всему столу.

– Ай, что же вы наделали? – не удержалась я от упрека. Теперь еще и скатерть придется стирать.

– Нет, это ты что наделал? – Мой визави с внушительными чертами лица и телосложением сощурил глаза, блеснувшие магией, и буквально озверел. – Да это же моя тайная переписка!

– Что?! – изумилась я. Затем перевела взгляд на архимага Кирхарда, настороженно взирающего на нас обоих. – Я‑я… мне нужна была зола, я хотел‑л, – чуть не оговорилась и потому замолчала.

– И что же ты хотел?

Поняв, что врать бессмысленно, сказала чистую правду:

– Я хотел нарисовать темные круги вокруг глаз! Вот что! Чтобы меня перестали называть Милашкой!

Упрямо уставилась на собеседника и, пользуясь случаем, наконец разглядела его лицо. Массивные надбровные дуги, высокие, почти квадратные скулы, прямой нос чуть приподнят на конце, и, безусловно, если не острый, то близкий к тому, подбородок с небольшой ямочкой, придавали его внешности привлекательности, не спорю. Но еще больше шарма и таинственности вносил в образ эдакого устрашающего великана тоненький шрам на левой брови, веке и краю щеки. Аккуратный, почти филигранный.

Визави так же, как и я, воспользовался ситуацией, осмотрел и меня, причем довольно придирчиво. Благо от неласкового обращения на мое лицо упало несколько прядей темного‑голубых, васильковых до невозможности волос.

Затем он опомнился, поморгал, возвращая возмущение во взгляд.

– Для этого обязательно жечь мои вещи? – продолжил допытываться он. Левая бровь, та, что пересечена надвое тонким шрамом, взметнулась, наверное, к самому потолку. Видно было, что он мне не поверил. А его губы и вовсе вытянулись в тонкую линию, когда он их поджал и, кажется, прикусил нижнюю.

– Да! – специально для этого мазнула пальцем по тарелке с остатками золы и провела им по веку.

Вот только подошедший к нам мистер Осберн словно поиздевался:

– А, по‑моему, стало еще милее, тебе не кажется, Келрик?

Как‑как он сказал? Кел‑рик?

После этих слов я чуть не икнула от страха и невольно задрожала в руках этого мужчины. Вот теперь уж точно готова была запаниковать, а еще, возможно, хлопнуться в обморок. Но, увы, вряд ли в этот раз удастся так просто увильнуть.

– А так? – я попыталась нарисовать пальцем еще и под глазом. Но брюнет остановил мою руку и буркнул: – Не надо, иди лучше умойся.

Затем наконец‑то отпустил. Медлить не стала и собралась на выход. Но у двери в коридоре остановилась, услышав:

– Там действительно что‑то важное? – поинтересовался директор. Молодец, словно мысли мои прочитал. Ведь наверняка он про сожженный мной листок. Прислушалась.

– Нет, я еще не совсем выжил из ума, чтобы хранить важные бумаги просто так. Это тайный список покупок для подготовки к одному заданию. Ничего особенного, просто привычка к тайнописанию.

Директор хохотнул, а я чуть кулак не закусила от обиды. Вот же жук! А жути‑то навел, наверняка специально. Проверял? Хм. Что ж, ладно, отыграюсь. Поэтому я нарушила все приличия и осталась на месте, чтобы дослушать.

– Ты, никак, издеваешься, раз поселил меня с этой мелочью? – поинтересовался Келрик еле слышно. – Особенно после тех слухов, которые наверняка пойдут не без помощи маркиза Хайдегера и Ла Зиль.

Но вместо того, чтобы ответить по существу, мистер Осберн лишь задал новый вопрос.

– Хм‑м‑м… Неужели все так запущено? Ведь, насколько я тебя помню, ты всегда волочился только за юбками.

– И ты туда же? – раздраженно рявкнул граф Артис. Да, именно. Теперь уже сомнений в этом не было никаких. «Если граф вернется к тому моменту», – передразнила я в уме директора. Ага, истинно так. Истинно.

– Так как? – упорствовал мистер Осберн. А я напрочь потеряла суть разговора этих двоих. О чем это «волочиться» и «юбки»? Намекает на любовь к переодеваниям? И, кстати, да. Сейчас‑то Келрик был одет в дорогой угольно‑черный костюм с двойной отстрочкой, но почему‑то при этом был просто в рубашке, без жилетки. И, если я правильно запомнила, с тростью, но без головного убора.

– Нет, Оззи, я по‑прежнему любитель женского внимания. – После слов графа меня словно пот прошиб.