Миндаль любит яблоки

Глава 1. Об украденных жвачках и военных ботинках.

Для некоторых память – проклятие. Для других – самое желанное, что есть на свете.

В очереди перед кассой шумно. Глаза разбегаются от множества жвачек в разноцветных обертках. Девочка долго смотрит на упаковки. Ее глаза боковым зрением цепляют кассира – уставшую от работы (и в целом от жизни) женщину, которая уставившись ненавидящим взглядом в монитор, не замечает ничего вокруг себя.

Девочка оглядывается на очередь. Сзади – скучающая девушка из тех, что можно встретить в парке с настоящей печатной книгой на коленях. Ее почему-то очень легко там представить, даже несмотря на то, что она не отрывает глаз от телефона. Девочка нервно поводит плечами. Большеглазый котенок-брелок на ее рюкзаке слегка подпрыгивает.

Она осторожно вытаскивает несколько упаковок жвачки и опускает их в карман, сохраняя невозмутимый вид. Расплатившись, девочка отходит от кассы нарочито медленно, будто ничего не произошло.

- Подождите! – окликают ее сзади. Она поворачивается. На секунду сердце замирает, будто собирается остановиться совсем.

Книжная девушка сзади нее с улыбкой протягивает глянцевый пакетик с черным молотым перцем.

- Вы оставили.

Сердце снова бьется. Она практически бегом спускается с крыльца и засовывает руку с пакетиком перца в карман, перехватив бутылку с молоком.

В кармане рука встречает только ключи от дома и окружающую их пустоту.

Книжная девушка высыпает на кассовую ленту горку упаковок жвачки и под удивленным взглядом кассирши начинает раскладывать их по полкам.

***

В парке разгар осени. Оранжевые листья, влекомые ветром, падают в лужи, задерживаются на поверхности воды, как корабли маленьких эльфов. Один из них запутывается в каштановых волосах книжной девушки.

Она встряхивает рюкзак, заставляя лямки лечь ровнее и бодро шагает дальше, наступая на лужи. От внезапного вторжения листья-корабли покачиваются, но не тонут.

Девушка поудобнее перехватывает новую, только что купленную книгу. Маленькая похитительница жвачек была права – в ее глазах было что-то, что выдавало ее любовь к чтению. Возможно, спокойная мечтательность и слегка сведенные в тягучей грусти брови? Или, может быть, невидящий взгляд в пустоту. Словно она не здесь, а где-то в придуманных, несуществующих мирах.

Короткие, вьющиеся на концах волосы дополняют впечатление, заставляя щеки казаться круглее. От этого выражение лица кажется бесконечно наивным. Пушистый кардиган с небольшой нашивкой в виде кролика, выбивающийся из-под расстегнутой куртки только усиливает ощущение мягкости.

Ее внимание привлекает движение в траве, и взгляд тут же становится осмысленным. Небольшая белка, по виду – явный неуклюжий беличий подросток – сосредоточенно раскапывает лапами землю. Девушка останавливается, наблюдая. Ее рука будто бы непроизвольно касается широкого плетеного браслета. Указательный палец проводит по металлической подвеске с выбитой на ней руной. Время не пощадило подвеску: она настолько исцарапана, что узор едва виден, но пальцы девушки безошибочно повторяют его очертания. Она знает этот рисунок наизусть – начертила бы даже если бы ее разбудили среди ночи.

Поверх необычного браслета есть еще один. Узкий, с мелким плетением, свободный настолько, что болтается на руке. Бабушкин подарок.

- Ничего ведь не случится, если я тебе немного помогу, правда? – заговорщически шепчет девушка в сторону белки.

Белка на это реагирует философски, то есть никак, разрывая лапами опавшие листья. В этом парке белок можно назвать как угодно, но не дикими животными. Они настолько привыкли к людям, что уже не обращают на них внимания. Иногда выбегают на дорожки и носятся по ним, играя в догонялки. Бывает, даже обгоняя случайных людей, прогуливающихся по парку.

Девушка мнется, а потом решительно встряхивает волосами. Пылающий оранжевым лист медленно опускается на мокрый асфальт дорожки.

- Ладно, бабушка все равно не узнает! – убеждает девушка сама себя и, прикоснувшись к руне снова, шепчет что-то одними губами.

Белка перестает копать и замирает в удивлении. Девушка присаживается на корточки и раскрывает ладонь, на которой выросла небольшая горка орехов. Белка подбегает к ней и встает на задние лапки, с подозрением обнюхивая протянутую руку. Впрочем, она быстро сдается, принимая подарок судьбы. В этом плане животные гораздо умнее людей. Они не спрашивают «почему» или «за что». Для них существует лишь внезапно свалившееся на голову счастье, которое нужно быстро хватать, пока не исчезло.

Белка разгрызает пару орехов и лезет обследовать ее рукав. Девушка ссыпает оставшиеся орехи на землю и отодвигается. Она осторожно достает телефон и делает пару фотографий, стараясь не спугнуть зверька. Белка кое-где смазана от резких движений, но ее цель не в том, чтобы сделать красивое фото. Только когда кучка орехов иссякает, перекочевав в запасы зверька, она встает и уходит. По пути она срывает пару почти покрасневших кленовых листьев.

Конечно же, она оглядывается, но белки больше не видно.

***

Вернувшись домой, она очень тихо прикрывает за собой дверь. Бесшумно переобувается, сжимает в руке горсть осенних листьев и осторожно, на цыпочках, крадется к своей комнате мимо закрытой двери. Она не издает ни звука. Пол тоже не выдает ее присутствия, но из комнаты все равно раздается требовательный голос:

- Есения, зайди ко мне.

Девушка обиженно вздыхает, как ребенок, пойманный на месте преступления. Она позволяет лямкам рюкзака соскользнуть, перехватив его, и заглядывает в комнату.

- Да, бабуль?

В комнате темно, как и всегда. Окна закрыты плотными шторами, душащими любой лучик света, осмеливающийся сюда проникнуть. Нос щекочет пряный запах каких-то трав. Есении всегда было интересно, что это за травы, но бабушка секретов не раскрывала, предпочитая улыбаться многозначительной улыбкой. Она всегда так делает, когда не хочет о чем-то говорить – притворяется, что просто не услышала. На шкафу, на зеркале, на обоях в мелкий, истершийся от времени цветочек – повсюду мелькают алеющие в темноте руны. Однажды Есения попыталась выведать у бабушки, не кровь ли это, на что получила довольное хмыканье и совсем не волшебное признание: «Красный маркер». Больше вопросов Есения не задавала, чтобы не разрушать ведьминское очарование бабушкиной комнаты.