Мира Ас. Начало

Пролог

Корпорация «АсМира», 1983 год

Царившее в его теле напряжение, свинцовую тяжесть в груди, стеснённое до хрипа дыхание — все эти мнимые признаки удушья, порождённые чисто человеческой паникой, следовало задушить в зародыше. Гораздо надёжнее было переключиться на инстинкты. На те самые, что яростным набатом стучали в висках, призывая вырвать дочь из холодных лап бездушных учёных. Забрать, увезти, спрятать — свершить то, чего он не осмелился сделать для погибшей от их рук жены. И вот, он решился, ворвавшись в лабораторию и направляясь к закрытой стеклянной капсуле, невзирая на встреченное противостояние.

— Что вы делаете? Не позволю! — Коренастый старик в белом расстёгнутом халате, похожий на взъерошенного воробья, кинулся вперёд и своей тщедушной грудью прикрыл капсулу, где под слоем холодного конденсата лежал с виду двухмесячный ребёнок. — Годы исследований! Вы не посмеете! Мы пошли против закона, вложили колоссальные средства… — его визгливый голос звонким эхом рикошетил от стерильных стен лабораторного отсека. Глава отдела научных изысканий трясся над сохранностью «объекта-27-72», преграждая путь высокому крупному мужчине в чёрной, облегающей тело одежде, чьё лицо по глаза скрывала маска.

Начальник охраны корпорации «АсМира», словно пылинку отшвырнул учёного в сторону. Освободив подступ к панели управления, он с силой тыкал пальцем в ряды мерцающих кнопок, пытаясь подобрать код к закупоренной на электронные замки стеклянной оболочке. Вены на мужской шее вздулись. Холодным, безжалостным взглядом он неотрывно следил за миганием индикаторов — от тревожного красного до нейтрального синего, с отчаянной надеждой ожидая благополучного зелёного. Мышцы его спины и плеч напряглись, проступив буграми, когда по всему корпусу лаборатории взвыл пронзительный сигнал тревоги. И в этот самый момент, створки капсулы тихо разошлись в стороны.

Облегчённо выдохнув, Капитан Ас бережно, но быстро запеленал младенца в мягкую терморегулирующую ткань и крохотный свёрток прижал к своей груди, под куртку, к живому теплу. Пригнув голову, он устремился к выходу. По пути грубо оттолкнул вскочившего с пола седого учёного. Не удержав равновесие, тот повалился обратно на груду защитных матрасов, стопкой лежащих у одной из стен полупустого помещения.

Высунув голову в тускло освещённый коридор, Ас на мгновение замер, вбирая в себя все звуки и запахи. Слышался отдалённый, но нарастающий топот тяжёлых ботинок, пока ещё достаточно далёкий, чтобы успеть смыться.

Всё шло по плану.

Свернув направо и пробежав несколько метров под мигающим красным светом аварийных ламп, он резко нырнул в глубокую, едва заметную нишу, открытую для него другом. Изнутри нажал на шероховатую кнопку, замаскированную под потёк краски, и почти мгновенно оказался в полной темноте технического тоннеля. Сквозняк донёс холодный запах озона и пыли, а в конце округлого тоннеля виднелось ночное небо, в отсвете незримой луны подёрнутое тёмно-серыми тучами.

Сглотнув вставший в горле ком, мужчина рванул вперёд, а потом — через ночной лес, на ходу принюхиваясь к наличию посторонних запахов. Ноги утопали в колючем ковре из хвои, дыхание сбивалось и рвалось из груди клубами пара, но он, как одержимый, рвался прочь от ограждённого высоким забором участка корпорации «АсМира».

На мгновение опустив взгляд, мужчина всмотрелся в светящиеся синим глаза малышки. Прошло не больше секунды — и те внезапно вспыхнули алым — верный признак всплеска доминирующих первозданных эмоций.

— Ш-ш-ш, маленькая. Я обо всём позабочусь, обещаю. Только не вздумай плакать. Хорошо? — в его шёпоте прозвучало больше тревоги, чем он хотел.

На долгое мгновение личико дочери сморщилось, готовое вот-вот исказиться в плаче. У отца перехватило дыхание, сердце на краткий миг замерло. Но неожиданно издав чуть рычащий, по-звериному отрывистый звук, девочка пошевелила губками и закрыла глаза, которые под тонкими веками снова вспыхнули ровным синим светом.

Владлен Ас, испытав нечеловеческое облегчение, с шумом перевёл дыхание. До машины — порядка пяти километров по трудной местности. В багажнике лежало всё необходимое для дальней дороги. Главное — успеть смыться с территории Корпорации раньше, чем его засекут сканеры.

Пока погони не было слышно.

Обнадёживало.

Видимо, охрана ещё не поняла, что он покинул здание.

Ник обещал замести следы, клялся помочь всеми возможными силами. Оставалось надеяться, тому удалось сбить преследователей со следа. А самому необходимо бежать к намеченной цели, как тень лавируя между тёмными стволами вековых деревьев.

Вскоре малышка заворочалась. В призрачном свете выглянувшей почти полной луны она какое-то время вглядывалась в отца, потом надула пузырь, лопнувший совершенно беззвучно.

Пот поблескивал на лбу и висках Владлена, скатывался по напряжённым, как тетива, мышцам спины до поясницы, дыхание сбивалось. Он чувствовал, что силы на исходе, но доподлинно знал — разорвёт любого, встань тот на его пути.

От одной мысли о необходимости защищать родное — кровь ударила в голову. Лёгкие обожгло раскалённым огнём, болезненное покалывание судорогой прокатилось по телу, онемели руки, сильно вздулись и посинели вены, и мышечная масса начала с треском увеличиваться, грозя разорвать одежду…

Тут в поле зрения мужских уже почерневших глаз попал красный, потрёпанный временем внедорожник. И начавшаяся трансформация в зверя резко прервалась, откатив волной.

Спрятавшись за шершавый ствол сосны, оставаясь человеком, Ас огляделся, принюхиваясь. Убедившись, что поблизости только мелкая лесная дичь, рванул к машине, открыл дверцу и, разместив малышку на переднем пассажирском сидении в детском креслице, зафиксировал её ремнями безопасности. Затем, захлопнув дверь, обогнул внедорожник. Сев на водительское место, прислонился горячим, мокрым лбом к прохладной кожаной оплётке руля. Но вот он тряхнул головой, приказав себе не расслабляться, вставил ключ в зажигание и повернул.

Глава 1

Влад

— Малышка… — хмыкнул темноволосый парень, с насмешливой нежностью глядя на отзывчивую волчицу, совсем недавно вывшую от удовольствия в его руках. Доступная, горячая Лара. Лариса, если по паспорту. Правда, своё имя она люто ненавидела. Зубы скалила, если шли вразрез с её желаниями: обращались не так, как ей хотелось.

— Владик, — томно, всем телом потянулась прелестница, согревавшая его постель вот уже пару месяцев.

Горячая, откровенная, умеющая и жаждущая угодить женщина — верный показатель статуса. Его статуса, как альфы. Вожака стаи, которую он собирал последние десять лет. Как приметил себе эту территорию, так и стал отстаивать её, как проклятый. Подминал слабых, ломал сильных. И не затем, чтобы просто помыкать ими. Близко к себе подпускал лишь избранных. Самых отчаянных, верных, пришедших по зову сердца. Ещё на старте решил для себя — не размениваться на сомнительных шавок. Крепкий костяк — вот опора стаи, а он как раз собирал для себя этот самый скелет, заливая его фундаментом будущей мощи.

— Что, малыш? — снова хмыкнул он, когда женская ладонь, скользнув под одеяло, ловко и настойчиво приласкала его, суля немедленное продолжение. И он уже был готов этому поддаться, как вдруг уловил запах. Тот ворвался с улицы сквозь приоткрытую форточку. Пятый этаж, спёртый, загазованный район — но этот аромат пробился сквозь всю городскую вонь, с размаху вышибая все здравые мысли из головы.

Глаза альфы вспыхнули алым, будто раскалённые угли.

— Владик? — обеспокоенно встрепенулась Лара, инстинктивно отползая к стене. От Влада исходила такая животная, дикая угроза, что у неё похолодело внутри. Девушка самим существом ощутила — их распрекрасным отношениям пришёл бесславный конец. А она так надеялась побыть под крылом у сильного волка подольше. И ради статуса, и ради личной безопасности. Хоть на время, пока не станет свободной…

— Уходи! — рыкнул Влад, вцепившись пальцами в простыни, и ткань с треском разорвалась под удлинившимися когтями. Начиналась трансформация. Мучительное превращение человека в зверя. Парень впервые в жизни терял над собой контроль. Его манил тот запах, звал, словно песнь сирены. Туманил разум, пробуждая дремавшие в глубине инстинкты.

«Плохо. Очень плохо», — отчаянно сопротивлялся последний оплот разума.

Лара, затаив дыхание, скатилась с кровати, собрала разбросанные вещи и укрылась в ванной. Уходить из собственной квартиры было бессмысленно. Да и взбесившийся волк вряд ли станет здесь засиживаться.

— Придётся покупать новый матрац, — пробормотала девушка, тяжело вздохнув и натягивая на себя нижнее бельё, джинсы и футболку. Взглянув в зеркало, ладонями пригладила растрёпанные каштановые волосы. Подбодрила себя кривой улыбкой. — Всё хорошо, малыш. Даже без его покровительства ты справишься! Дерзай!

Она вздрогнула, услышав оглушительный, полный тоски и ярости волчий вой. Хорошо, хоть на дворе современный век. Соседи наверняка спишут на какой-нибудь фильм ужасов. В комнате что-то грохнулось с таким звуком, будто ломали мебель, а потом наступила звенящая тишина.

Лара осторожно выглянула из своего укрытия. Влада и след простыл. Зато помимо испорченного матраца ей пришлось мысленно прикинуть бюджет на новый комплект постельного белья, раскрошенную в щепки тумбочку и разломанный пополам журнальный столик. Да, и ещё на входную дверь. Дубовая была, крепкая, но и она не пережила тесного общения с разошедшимся альфой, вырвавшим с корнем замок вместе с добрым куском косяка.

— Надеюсь, она того стоит, — вздохнула девушка и принялась за уборку.

Крупный чёрный волк стремительно бежал по ночному городу. Ведомый пьянящим, манящим запахом, покрывал квартал за кварталом, не чуя под лапами асфальта. Впервые он не мог думать, полностью поддавшись звериной сути, что вела его к цели.

Её аромат становился гуще, сладостней.

Его инстинкты обострились.

Близко.

Где-то совсем рядом.

Тут.

Глава 2

Мира

Полнолуние. Город, утопающий в огнях. Проблем по горло — мой привычный расклад. Упираясь спиной в шершавую стену глухого переулка, я внимательно следила за четвёркой «волчар», загонявших меня в угол. Эти приставучие шавки никак не оставят в покое. Их вожак пожелал — и я должна была покладисто подчиниться: удовлетворить его прихоть, как тому будет угодно. Ведь в любой стае нет никого бесправнее самки, чья участь — прогибаться под сильного.

Стиснула зубы, сдерживая внутреннего зверя. Он был не чета этим дворовым псинам, живущим по примитивным законам доминирования и слепо чтящим любого, кто сильнее. Мужскую особь, разумеется, никак не женскую. В их закостеневших выводках самка не могла взять верх над стаей самцов, не смела доминировать, даже если была физически сильнее.

А такой была я — альфа-гибрид, чей лютый зверь убивал всех, кто слабее. Он не подчинял слабых, не управлял ими — он уничтожал, сметал, как мусор, считая недостойными жизни.

С детства боялась этой части себя, страшилась выпустить на волю ту слепую ярость, не признающую никого в этом мире, кроме моего отца — такого же оборотня, как и я. Единственного родного человека и единственного зверя, на которого моя жажда убийства никогда не распространялась.

— Ты не сбежишь от Алика, — шикнул один из четверых, медленно выпуская когти и обнажая удлинившиеся клыки. — Сколько ни путай следы, ни прячься. Сдавайся по-хорошему, Мира. Меньше пострадаешь.

— Пекитесь о своей шкуре, — фыркнула я, до боли сжимая кулаки.

Зверь внутри бесновался, требуя крови. Жаждал той самой энергии, что скрывалась в оборотнях, питая их способность к перевоплощению. Сами они не понимали сути метаморфозы, а мой лютый чуял её основу и поглощал, когда удавалось. Но я ничего не имея против этих подконтрольных недалёких шавок, поэтому сдерживала его голод, пока могла.

— Она опять огрызается! — ощерился упитанный Кристиан. Неплохой парень в глубине души, но слишком зависимый от стаи. Дал бы ему кто нормальные условия, хорошего наставника — цены б не было. А пока он слепо подражал тем, кто рядом, рискуя сгинуть раньше, чем ему стукнет двадцать.

Жаль.

— Не бери в голову, Крис, — хохотнул третий, по кличке Тщедушный.

Никто не ведал его настоящего имени, зато все в округе знали его садистские замашки. Любой, на кого он обращал свой взор, будь то женщина или мужчина, уходил со сломанными костями или внутренними повреждениями мягких тканей. Этот гад всегда крутился подле вожака и пользовался своей приближённостью на полную.

Вот его бы я с удовольствием пустила в расход!

Дёрнулась, когда зверь изнутри рванулся к свободе. Вовремя усмирила мысли, не дав эмоциям взять верх. Если позволю себе чувствовать — жаждать расправы, злиться, ненавидеть — лютого не удержать. Лишь холодный, ясный рассудок был его надёжной клеткой.

— Мир, будь умницей, — обратился ко мне Тщедушный. Лучше бы он молчал, честное слово. Не раз и не пять он меня до ручки доводил, и лишь чудо спасало его от встречи с моим внутренним монстром. Порой я думала, что этот тип заговорён самой судьбой. Невероятно везло, какие бы пакости он ни творил. — Мир, зайка, — он подступал ближе, облизывая неестественно пухлые губы на худом, покрытом рытвинами лице, — не геройствуй, пошли с нами. Алик не обидит, ты же знаешь. Приласкает, статусом одарит. Волчица при вожаке — тоже альфа, пусть и для разведения. Будь паинькой и просто раздвинь для него ножки. Разве это сложно? — он скользнул взглядом по моей промежности и снова облизнулся.

— Не подходи, — процедила я, вжимаясь в холодную стену так, что аж крошилась штукатурка. Я чувствовала, как лютый беснуется, подбирается к поверхности, притупляя зрение и ослабляя хватку разума. Если я проиграю этой ярости — этим четверым не жить.

— Ми-и-ир, — слащаво, с фальшивой отеческой заботой продолжал упорствовать Тщедушный, уже оказавшийся в паре шагов, — только под вожаком такая, как ты, становится кем-то. Понимаешь? Алик хочет тебя. И он получит! — гад неожиданно рванул ко мне, почти схватив за отворот джинсовой куртки.

Его отшвырнуло влево с такой силой, словно в него врезался грузовик. Я застыла, удивлённо наблюдая, как огромный угольно-чёрный волк, скалясь на Тщедушного, пятясь, отступил ко мне и встал живым щитом, заслонив собой.

Моё сердце пропустило удар. Лютый внутри замер, насторожился, принюхался. И вдруг резко отступил, дезориентировано тряхнув головой. Кем бы ни был мой нежданный защитник, я впервые видела, чтобы мой внутренний зверь так на кого-то реагировал. И впервые встречала кого-то, кроме отца, кто встал на мою защиту. Но больше всего удивляло и бесило то, что этим кем-то оказался волк-альфа, чьи глаза в темноте горели алым огнём. А власть над собой я не приму никогда, даже если мир рухнет.

Глава 3

Несколькими днями ранее. Константин

Оглушающий рёв вертолёта заполнил всё пространство. Пилот, криво ухмыльнувшись, обернулся и резко поднял вверх большой палец. Парень в потрёпанном лётном комбинезоне в ответ кивнул, с силой надвинул на лицо защитные очки и рванул в бездну, навстречу свистящему ветру. Его захлестнула пьянящая волна восторга — восторга свободного падения, когда земля далека, а небо стало бескрайним воздушным океаном. Россыпь разорванных облаков неслась навстречу с немыслимой скоростью. Срывалось дыхание. Воздух бил в лицо хлёсткими, ледяными порывами.

Сгорбившись, согнув ноги в коленях и вытянув руки за спину, Константин, подобно хищной птице, сместился в сторону, чувствуя, как раздувшаяся парусиной куртка бешено трепещет на ветру, а тяжесть парашюта в ранце давит на плечи, напоминая о безопасности и необходимости своевременно дёрнуть «кольцо».

Двадцатый прыжок.

Когда Константину приелись альпинизм и скалолазание, исчерпав запас острых ощущений, в его голову пришла эта, казалось бы, безумная мысль — познать восторг свободного полёта. И первый же прыжок с высоты в четыре тысячи метров показал, что жизнь таит в себе целые вселенные неожиданных открытий. Стоило только рискнуть, вырваться на волю из тесных рамок догм и условностей, как привычно-серые, унылые будни вдруг наполнились яркими насыщенными красками.

Чувство свободы… Оно заставляло душу вибрировать в такт бешено колотящемуся сердцу, наслаждаться каждым вырванным у судьбы мгновением, пересекая незримую черту, за которой ты — бог. Всесильный и бесстрашный.

Сделав резкий кувырок через голову, мужчина снова выпрямился, раскинув руки, снова став «птицей». И в этот самый миг увидел прямо на своём пути розовое облако. Оно не рассеивалось под яростными порывами ветра, даже не колыхалось, застыв в зловещей неестественной неподвижности и, слегка пульсируя изнутри, отражало солнечные лучи, словно отполированное зеркало. Ослепительные, раскалённые блики ударили по сетчатке, заставив его инстинктивно зажмуриться. И тут же сквозь тело прокатилась ледяная волна, будто он вошёл в плотную, маслянистую розовую дымку, как раскалённый нож в масло.

Сознание помутилось, мысли спутались. Всё внутри заледенело. Парализованный неведомой силой, он камнем беспомощно летел вниз. Открыв глаза, увидел лишь густой, непроглядный мрак. И тут нахлынула волна дикого, животного ужаса, когда перед затуманенным взором вдруг проступила, стремительно приближаясь, земля.

Удар!..

Толчок в грудь, вышибающий душу…

***

Константин заметался по мокрой от пота постели, с грохотом приземлившись на холодный, жёсткий пол. Резко сел. Тяжело, с присвистом дыша, провёл трясущейся ладонью по мокрым волосам, по лицу, покрытому липкой испариной. Ломило каждую мышцу, в ушах стоял протяжный, высокочастотный звон, от которого к горлу тут же подкатила тошнота, и его с судорожным спазмом вывернуло наизнанку.

Дрожа, как в лихорадке, мужчина попытался опереться на спинку кровати, чтобы встать, но ноги не слушались, а желудок снова выбросил наружу желчную горечь. Сердце болезненно колотилось где-то в горле, сковывая его, ослабляя, и не давая глотнуть воздуха.

Мутным, замыленным взглядом он скользнул к окну, под которым в беспорядке валялась его парашютная система. От этого зрелища стало плохо по-настоящему. Инстинкты обострились до предела, а восприятие расширилось. Стол, стул, шкаф, кровать — всё вокруг теперь ощущалось чем-то плотным, вязким, заполняющим собой пространство. Словно он сам раздулся до небывалых размеров, вобрав в себя всю бесхитростную обстановку своего пристанища. Кожа на поверхности тела онемела и потеряла всякую чувствительность.

Превозмогая слабость, Константин, цепляясь пальцами за край матраса, вскарабкался обратно на кровать. Облегчённо выдохнул, беспомощно распластавшись на прохладной поверхности. В нос ударил едкий, кислый запах рвоты. Он поморщился. Уставился в потолок. На его побелённой поверхности проступали привычные, давно изученные трещины. Аналогичные, острые и рваные, исполосовали сейчас его разум. Он попытался воссоздать в памяти произошедшее, отодвинув на второй план жутко давящую на виски головную боль.

«Я разбился? Ведь наверняка разбился?!»

На эмоциях дёрнулся, и позвоночник вдруг пронзила адская, жгучая боль. Он взвыл, загребая простыни побелевшими от напряжения пальцами. Рвано, с хрипом выдохнул. Отдышался. Осторожно пошевелился — вроде ничего. Медленно, словно боялся рассыпаться, сел и задрал футболку. От рёбер за спину уходили огромные чернильно-багровые кровоподтёки, похожие на беспорядочные трещины высохшей пустыни.

«Какого?!..» — злость взметнулась со дна мужского сознания густым илом и тут же осела, прибитая тяжестью осознаваемой реальности.

Он находился в своей квартире, в привычных домашних синих брюках, футболке того же цвета, босыми ногами упирался в синие же простыни. С детства любил цвета неба, тумана и роз.

«Розы…»

Болезненный спазм, отдаваясь эхом в костях, снова прокатил по всему телу.

Розовое облако на его пути...

Константин осторожно ощупал себя. Рёбра, кажется, целы, кожа сухая, шероховатая, но совершенно не чувствительная, словно онемела после долгого лежания.

Мужчина нахмурился.

Пошевелился снова — вроде порядок.

И, поддавшись внезапному импульсу, снова резко дёрнул плечом.

Грязное, многоэтажное ругательство сорвалось с его языка, а от пронзившей тело боли на глаза навернулись предательские слёзы.

Судорожно глотнув спёртого воздуха, он принялся проклинать неизвестно кого — виновник всегда найдётся — отборной, нецензурной бранью.

Дикий ор «Я Свободен!» прокатился по комнате, но вместо облегчения лишь лезвием резанул по его оголённым нервам.

Константин огляделся. Взгляд упал на смартфон, лежавший в непосредственной близости на полу.

— Да? — прошипел он в трубку, одной рукой сжимая виски. Голова раскалывалась на части.

Глава 4

Влад

Её запах кружил голову и затуманивал разум. Он въедался в подкорку, выжигая на примитивном уровне сознания одно-единственное слово: «Моя!». Огромный чёрный волк — вторая суть Влада, — ответил на этот внутренний призыв низким, вибрирующим рыком. И оскалил клыки на группу враждебных оборотней, позарившихся на чужое. Один из них, Тщедушный, смердел не просто потом и смолью, а прогнившим нутром и тёмными делишками. Альфа знал его. Пути пересекались.

— Какого грёбанного! — прорычал Кристиан, стоящий за правым плечом Тщедушного. У молодого оборотня от страха перед незваным альфой коротило мозги. Впрочем, у него всегда тормозило чувство самосохранения. Будь он в себе, держался бы подальше от стаи Алика. Тот вожак любил пускать своих же под раздачу. Тайком сбывал на эксперименты, шикуя за счёт искалеченных жизней.

Влад выгнул мощную спину, шире расставив лапы с когтями, скребнувшими по асфальту. Повёл ухом в сторону девушки, всё ещё прижимавшейся к шершавой, холодной стене. Её дыхание было ровным, сердцебиение — умеренным, будто не загнали в угол, а она сама выбрала эту позицию. Он чуть повернул массивную голову, скосил горящий взгляд.

«Видная стать, а лицо… Злится?»

Незнакомка сузила глаза, а полные губы еле заметно напряглись, когда она поймала его изучающий взгляд. Вызывающе, почти презрительно, дёрнула головой в сторону, молча призывая покинуть поле битвы. Скрыться за светом уличных фонарей, горевших дальше по улице. Здесь же, в тупике-загашнике, царил отвратительно едкий полумрак, а от ближайшей помойки несло невообразимой вонью. Мусор не вывозили точно пару недель.

Влад снова сосредоточился на квартете оборотней. Их недовольство его вмешательством било в нос едкой волной, ничуть не меньше, чем протест той, на чью защиту он встал. Инстинкты. Они вели многих, особенно таких, как он. Его, животные, рвались наружу, требуя защищать своё, пусть даже объект защиты яростно с этим не согласен.

Девушка вдруг возникла рядом, переместившись бесшумно, как призрак.

— Убирайся! — прошипела она, выступая вперёд и намеренно заслоняя его собой, оставляя огромного волка позади.

Влад впервые видел женщину-оборотня, которая так открыто бросала вызов доминанте вожака. В любой стае те, кто рангом ниже, ощущали превосходство альфы на физиологическом уровне, как непомерную тяжесть, прижимающую к земле. Но незнакомка словно не ощущала давления, призывающего покориться более сильному. И когда её глаза вспыхнули кроваво-алым, он понял, почему.

— Мира-Мира, — попенял Тщедушный, осклабившись в недоброй опасной ухмылке. — Удел самки — прогнуться под вожаком. Прими свою участь. Пойдём по доброй воле, и никто не пострадает, — он ощерился, кивнув на стоящего позади неё крупного волка.

Тот ответил рыком, походившим на раскат грома, и поравнялся со своей парой. Её запах пьянил похлеще пролитой крови, будоражил, сводил с ума. Звериная суть Влада рвалась разобраться с проблемой и заявить права на свою собственность. Закрепить власть, привязать к себе, оборвав все пути к отступлению. И даже этот алый отсвет доминанты в её глазах ему не помеха.

Глава 5

Мира

Неуправляемый и пахнущий смертельной опасностью альфа-волк. Его ментальная мощь была почти осязаемой; она пробирала до нутра, до дрожи в коленях. Будоражила либидо, спавшее до сих пор каменным сном. Ощущая рядом незнакомого зверя, я дурела от его запаха. Сердце тяжело билось в груди, и он наверняка слышал этот предательский стук.

Плохо.

Даже если внешне я оставалась спокойной, моё тело реагировало слишком однозначно.

Несколько лет назад отец рассказывал о признаках «истинности» — уз оборотней, когда те обретали нерушимую связь со своей парой. Встреча «второй половинки» — сродни взрыву, сметающему все условности и выжигающую в прах привычную систему мира.

И не поспоришь! Стоило только глянуть на Лютого…

Мой призрачный волк сиднем сидел и не думал защищать хозяйку. Его привычную, дикую настороженность будто выключили. Теперь он проявлял лишь нескрываемый интерес к альфе. Следил за каждым его движением, оценивая уверенную поступь и низкий тембр рычания из осклабленной пасти. Словно примерялся к небывалой мощи, какую встретил впервые за свою долгую, по человеческим меркам, жизнь.

— Мира-Мира. Сдайся, уже, — продолжал напирать Тщедушный.

Вот на его узком, крысином лице дёрнулся мускул, когда альфа-волк, чуть припав на могучие лапы, зло опалил его своим алым взглядом. Каким бы больным на голову ни был прихвостень Алика, он не настолько дурак, чтобы связываться с озверевшим вожаком чужой стаи. И этого вожака, несмотря на внешнюю браваду, тот, видимо, хорошо знал. Непроизвольно попятился, стоило тому сделать всего один угрожающий шаг в его сторону.

Впрочем, Тщедушный тут же сжал челюсти и кулаки, пытаясь вернуть себе уверенность.

— Не вмешивайся, Влад! — прошипел он. А ведь недавно язвил, что волк, вставший на мою защиту, слаб. А теперь, даже имея численное превосходство, не решался начать схватку.

Почти сразу я поняла, почему.

— Всё ещё помелом метёшь, Тщед? — Из темноты раздался зычный низкий бас, в котором, однако, ощущался холод лезвия. — Наш вожак придерживается гуманных взглядов, если его не трогать. Я не такой. На куски порву, вовек не соберёте! — в этой угрозе не было бравады, лишь опасная непоколебимая решимость уничтожить врагов.

Я напряглась, поняв, что не учуяла незнакомца. А ведь мои инстинкты на порядок острее, чем у большинства оборотней. И Лютый… Мой призрачный страж даже головы не повернул, продолжая зачарованно следить за альфой, будто за гипнотизирующим маятником.

Вечер сегодня явно не задался. Ситуация выходила из-под контроля.

Полбеды, что меня припёрла к стене шайка Алика. Настоящая катастрофа — это заступничество незнакомого альфы, который выбил меня из колеи и явно имел на меня виды. А теперь ещё появился странный член его стаи. Когда тёмный, крупный силуэт выступил из-за угла дома, я не смогла унюхать его личный запах. Он совершенно не ощущался, как живой, из плоти и крови. Впрочем, мертвятиной тоже не пованивал. Была лишь пустота. Я видела стоящего недалеко мужчину в камуфляже и бандане, но мои инстинкты молчали, настойчиво твердя, что в том месте никого нет.

Неужели, «оборотень пустоты»? Отец однажды, в редкий момент откровенности, рассказывал о подобном проекте Корпорации «АсМира», но так и не узнал, смогли ли учёные-изуверы реализовать эту кощунственную задумку. Похоже, смогли.

Глава 6

Более суток назад. Константин

Николай Рябов привёл в пещеру своего израненного приятеля. Тот, превозмогая тупую боль в теле, настороженно огляделся. По кругу, подобно стражникам, располагались вертикальные капсулы из матового металла, внутри которых пульсировал, словно живой, плотный розово-белый туман. Время от времени, когда тот слегка рассеивался, за ним проглядывались неясные фигуры, напоминавшие отпечатки теней на мокром стекле. Сама площадка, на которой они стояли, была отлита из того же металла и походила на сетчатый узор с зияющими провалами в паре мест. В них стекала ртутного вида жидкость, сочащаяся из оснований капсул.

Ник опустил тяжёлую ладонь на плечо Константина и сильно сжал пальцами, пресекая возможные возражения — Информатор умел убеждать, когда ему это было нужно.

— Здесь твоё место, — его голос прозвучал как приговор, пока он поворачивал оборотня к пустой капсуле. — Единственный способ вылечить твои раны. Стань «дхаари», выспись, а после пробуждения будешь, как новенький.

— Дхаари? — Константин насторожился, нервно огляделся, ощутив беспокойство. Это не было инстинктивное предчувствие опасности, скорее неясный призыв проявить разумную осторожность, прилетевший откуда-то со стороны закрытых капсул.

Придя за ответами относительно розового облака, он точно не ожидал оказаться в сыром подземелье, перед группой спящих в саркофагах. Если большая часть капсул была заполнена плотным, клубящимся туманом, то в двух из них тот полностью рассеялся, будто его и не было. В одной парила над самым дном миловидная шатенка в спортивном неглиже, во втором — юноша лет шестнадцати, рыжеволосый, с россыпью веснушек и облачённый в обтягивающий комбинезон, похожий на водолазный костюм. От обоих исходило почти осязаемое гипнотическое умиротворение.

И Константин вдруг ощутил похожий покой. Тот разлился по венам расслабляющим теплом, выветривая из головы назойливые мысли и затаённые опасения. Он больше не противился, не метался в сомнениях. Уверенно, почти машинально шагнул к ожидавшей его капсуле, коснулся открытой крышки из толстого холодного стекла. Оно оказалось прочным, гладким на ощупь.

Парень переступил порожек…

Сомнамбулой повернулся лицом к Рябову.

Информатор продолжал неподвижно стоять на сетчатой платформе, расположенной в центре пещеры, его фигура отбрасывала длинную, искажённую тень. За его спиной, словно из воздуха и абсолютно беззвучно, возникла Алиса — некогда поразившая Константина блондинка, так и не ставшая его девушкой. В чёрных легинсах и коротком топе, на фоне массивных капсул она казалась вдвойне миниатюрной и хрупкой. Во взгляде отражалась пристальная внимательность, пока крышка капсулы не закрылась с глухим щелчком электромагнитных замков. Потом её изнутри до краёв заполнил плотный розово-белый туман. Под его влиянием человеческое сознание постепенно погрузилось в безвременье, и даже звериная личность полностью отключилась.

— Он под контролем? — спросила она у Ника Рябова, не отводя глаз от саркофага.

— Отчасти, — ответил тот, и его голос был спокоен и холоден.

— А как же свободная воля? — повернув голову, произнесла девушка с явным упрёком.

— Цель оправдывает средства. С полученными ранами — он мертвец. Протянул бы не более суток. А так выживет.

— Но изменится. Сомневаюсь, что ты ему всё объяснил!

— Цель оправдывает средства, — без тени сомнения повторил он. — Любые объяснения — забор времени. Переливание слов из пустого в порожнее. Когда проснётся, я ему разложу необходимое по полочкам. Не злись.

— И не думала, — отмахнулась Алиса, небрежно дёрнув головой, но в уголках её губ затаилась горькая складка. Её куда больше волновало, что навязанное данному оборотню решение может им однажды неприятно аукнуться.

Глава 7

Настоящее время. Константин

Константин находился в небывалом покое, пока в разум не ворвался протяжный, леденящий душу волчий вой, встревоживший его собственного зверя. Мужчина резко открыл глаза — его зрачки вспыхнули насыщено-синим. Оборотень яростно дёрнулся в тесной капсуле и мгновенно из неё исчез, словно его в ней никогда не было. Возникнув на пустынной улице ночного города, он устремился за знакомым запахом вожака своей стаи.

Оставаясь в человеческом обличье, парень стремительно пробежал мимо освещённого киоска, от которого пахло острыми сосисками и беляшами, двинул дальше, в сторону мрачного административного здания с тёмными окнами. Пронёсся мимо, резко повернул налево, затем направо через грязные дворы обшарпанных строений девяностых, пока не оказался в злачном районе, где пованивало чужими проблемами и опостылившим одиночеством. Чуть дальше он обнаружил Влада, в величественной волчьей форме вставшего на защиту какой-то девушки. Напротив них бычилась шайка Алика Ахумедова — двинутого вожака довольно большой стаи, подмявшего под себя полгорода.

— Всё ещё помелом метёшь, Тщед? — прошипел Константин, выходя из тени. Его голос прозвучал как скрежет камней по металлу. При виде этого гада он всегда взрывался от ярости и жаждал разорвать глотку аморальной псине. — Наш вожак придерживается гуманных взглядов, если не трогать. Я не такой. На куски порву, вовек не соберёшь! — прорычал обычно сдержанный оборотень, и в этом рыке отчётливо звенело нечто дикое, почти первобытное.

Константин туже затянул на голове камуфляжную косынку, скрывающую волосы. Повёл плечами, с громким хрустом в шейном отделе склонил голову вправо-влево, размял пальцы, чувствуя, как по ним бегут знакомые разряды адреналина — он готовился к рукопашной схватке.

Несмотря на свою звериную суть, Буев предпочитал вырубать противника собственноручно — ему нравилось чувствовать прямой контакт и сознавать собственное превосходство, как человека. Лишь в крайнем случае он оборачивался в волка, о чём и напомнил Тщедушному, с которым у них были старые, не закрытые счёты.

— Без нас веселитесь? — вдруг хлопнул его по плечу подлетевший жилистый парнишка с вечно весёлым взглядом.

Щелчком пальцев в козырёк откинув свою кепку со лба на затылок, он оглядел вражескую свиту насмешливо и оценивающе. Почти сразу рядом с ним возник, словно тень, его сумрачный, двадцать-четыре-на-семь недовольный жизнью собрат, с которым они были не разлей вода с детства. Парочка вышла довольно контрастная: жизнерадостный, в постоянном движении Пашка Пламов и угрюмый, вечно экономящий энергию Фёдор Кузьмин.

— Вы-то чего притащились? — бросил им Константин, не теряя из поля зрения Тщедушного.

— Призвал вой Влада, — лаконично, сквозь зубы, пояснил Фед.

— Девицу, так понимаю, шавки Алика в угол загнали, — мгновенно оценил ситуацию Пак. Потянул носом воздух. — Оборотень. Странновато пахнет, — поморщился и потёр выдающийся нос, над которым неуместно сияли озорные тёмно-карие глаза. — Что-то новенькое... Со скуки чуть не подох за последние недели. Влад, смотрю, оборону держит, а спасаемая и не рада, готова в глотку вцепиться.

— Убогая участь женщин-оборотней доподлинно известна, — процедил Фёдор, на лице явственно отразилась брезгливость к подобному догмату.

— Не бычись, — тёмно-иронично хмыкнул Константин. Он повторно разминал пальцы, ощущая, как звериные инстинкты рвались на волю. — Знаем мы твоё отношение к доминированию над слабым полом. Влад никогда ими не пользовался. Сам знаешь, всё по обоюдному согласию.

Фёдор промолчал, лишь плотно сжал губы, наблюдая, как напряглись, почуяв серьёзный перевес, представители другой стаи. Если изначально удача была на их стороне, то сейчас ситуация кардинально изменилась. Особенно в виду присутствия Константина, при каждой встрече готового выпустить кишки Тщедушному. И хоть раз сойдись они один на один — тому бы это точно удалось сделать.

Глава 8

Мира

Я насторожилась, и каждый мускул на теле напрягся в ожидании удара. Лютый тоже. Его недавнюю дезориентацию, вызванную появлением альфа-волка, смело появлением ещё двух оборотней. Пока эти двое не представляли угрозы — наблюдали со стороны. Но нагнетание опасности висело в воздухе, и всё мгновенно могло измениться. Сама слишком остро и неприемлемо реагировала на их вожака. Тот тоже, ощущала, меня пас, хотя внешне выглядел полностью сосредоточенным на агрессивно настроенной шайке Алика.

Проверяя, насколько основательно он держал меня в поле своего зрения, я медленно и чуть скользяще отступила назад. Ещё шажок…

Волк лишь повёл ушами, но головы не повернул, сосредоточившись на враждебно настроенных оборотнях другой стаи. Я прищурилась, осознав, что сейчас перевес сил на его стороне, несмотря на формально равную численность. В его стае ощущалась единая мощь — такие друг за другу глотки перегрызут, — тогда как у Тщедушного — лишь нервная бравада и повадки, где каждый сам за себя, если прижмут.

Перевес не перевес, меня не волновало. Я сама по себе. И не собиралась, стиснув зубы, подчиняться какому-то альфе и следовать за ним, подобно приниженной волчице — бесправной и обязанной подчиняться более сильному.

Покосилась на троицу пришлых оборотней, перекрывающую улицу. Если ещё чуток приблизятся, смогу проскользнуть в узкий, пахнущий сыростью просвет между строениями. Останутся стоять на месте — придётся прорываться силой, и тогда трудно сказать, во что всё выльется. Лютый вёл себя странно, но это не означало, что он присмирел и не даст бой при лобовом столкновении — в этом случае я могла с ним не справиться.

— Ну, Тщед, рискнёшь кишками? — прорычал, точно медведь, крупный мужчина в камуфляжной бандане, подступившийся ближе.

Из явившейся троицы он казался наиболее взвинченным и готовым к схватке. Двое других, подобно теням последовавших за ним, излишне спокойно изучали обстановку. Они не спешили атаковать.

— По-хорошему уйдёте или?.. — иронично, с насмешливой ноткой, протянул жилистый парнишка в потёртом джинсовом прикиде. Казалось, всё происходящее его откровенно забавляло.

— Добыча наша!

Тщедушный сплюнул, однако злоба в голосе говорила о многом. Он отлично чувствовал, что в проигрыше. С ним был лишь молодняк, пованивающий пустым гонором или страхом. И ни одного матёрого опытного волка, способного противостоять чужой и сплочённой стае.

— Кого ты добычей назвал? — низкое, утробное рычание сорвалось с губ угрюмого малого, стоящего рядом с усмехающимся парнишкой. — Девушка против! Слепой, что ли? Вали, пока цел!

— Она принадлежит Алику! — Тщедушный сузил глаза, и в их щелочках вспыхнули ядовитые огоньки.

Я вдвойне насторожилась, и холодок пробежал по спине. Нежелание Тщедушного отступиться предвещало беду. За моей поимкой, видимо, стояло нечто более важное, чем примитивное вожделение Алика. Иначе бы всегда осторожный, как крыса, гад не лез на рожон в заведомо проигрышной ситуации.

— Однажды твой Алик подавится своими хотелками! Клянусь! — разъярённое рычание, полное лютой, давней ненависти. С виду угрюмый, но спокойный мужчина оказался намного взвинченней своего приятеля в камуфляжной бандане. — Свали с обзора! Настроение у меня сегодня поганое!

У Тщедушного дёрнулся глаз, одновременно с уголком сомкнутого рта. Угловатое лицо застыло каменной маской. Он глянул на меня поверх головы чёрного альфа-волка, стоявшего на моей защите и внимательно следившего за каждым движением склизкого гада. В его потемневших, полных мрака глазах я прочла немое обещание скорой и жестокой расправы.

— Свезло тебе, Мира. Ненадолго… — протянул он тихо, но таким тоном, что каждое змеиное слово обожгло кожу ядовитыми ожогами.

Тяжёлая и липкая недосказанность повисла в воздухе. Махнув своим прихвостням, он резко развернулся и направился прочь. Проходя мимо парня в бандане, скосил взгляд и злобно хмыкнул. Тот в ответ до хруста сжал кулаки и яростно подался к гаду, но мгновенно застыл, услышав предупреждающее рычание вожака своей стаи. Альфа не сводил с него горящего взгляда, пресекая нежелательное сейчас столкновение.

Пока вожак сосредоточился на членах своей стаи, появилась возможность для манёвра. В пару бесшумных шагов добравшись до спасительного просвета между домами, я нырнула в поджидающую темноту. После — бежала, путая следы и сбивая собственный запах в особо злачных районах, где воздух пропитала невыносимая вонь от испражнений в углах зданий и переполненных мусорных помоек.

У заброшенного старого киоска сделав усиленный рывок, я ушла в сторону и понеслась через ночные дворы, к своему убежищу на самой окраине города. Достигнув цели и вбежав внутрь, захлопнула дверь и прислонилась к шершавой стене. На мгновение закрыв глаза, позволила себе немного расслабиться. Но это мгновение было коротким. Почти сразу до меня дошла простая и горькая истина: от треклятого альфы, почуявшего «своё», сбежать не удастся, как бы отчаянно мне этого не хотелось. По крайней мере, этой ночью.

Глава 9

Влад

Всего на минуту, на один проклятый миг, альфа отвлёкся, позволив инстинкту доминирования затмить бдительность, — и девушка, как тень, растворилась. Причём никто из его стаи не заметил её манёвра. Ускользнуть из-под носа четырёх оборотней, пусть и сама из их числа, — для этого нужны не просто умения, а подлинное искусство мгновенного исчезновения.

Рыкнув своим коротко и властно, приказывая остаться, альфа рванул за своей добычей. Своей волчицей, которую, шакал возьми, наконец-то снова нашёл. Последние пять лет ему не удавалось выбросить из головы образ незнакомки, на мгновение увиденной издалека на железнодорожном вокзале. Тогда он лишь ощутил лёгкую заторможенность, не признав в девушке свою пару, а сейчас её запах — сладкая патока, терпкая до одурения, — взбудоражил инстинкты, призывающие привязать её к себе как можно сильнее. Горячий и манящий шлейф феромонов перекрывал вонючее зловоние злачных кварталов, через которые он мчался, не чуя под собой лап.

Огромными пружинистыми прыжками крупный чёрный волк бежал по ночному городу. Миновал трущобы, тёмные дворы-колодцы, безликие высотки, влекомый дикой жаждой обладания. Стремлением пометить, заявить права, подчинить.

Мощные лапы, с силой загребая землю, понесли его по пыльной просёлочной дороге. Впереди, в лунном свете, показался небольшой обветшавший и чуть накренившийся ветхий дом. Тот одиноко стоял на отшибе, окантованный покосившимся некогда зелёным забором. Двор зарос высоким бурьяном. Лишь тонкая, как змея, тропинка, пролегавшая между высокой полынью и жгучей крапивой, вела к ненадёжной двери.

Волк замер, принюхался. Чуть прищурив глаза, облизнулся.

«Она здесь… Совсем рядом… Одна…»

Одна внутри этого пошарпанного строения с просевшей крышей, покрытой потрескавшейся черепицей.

Матёрый волк одним мощным и беззвучным прыжком перемахнул через низкую калитку. Уверенно приземлившись на лапы, мотнул головой, сбрасывая напряжение. Припал к земле, и в следующее мгновение на том месте, где был зверь, возник человек.

Обнажённый, с кожей, покрытой испариной от бега, мужчина тяжёлой поступью двинулся к пошарпанной деревянной двери. Звериное начало призывало снести преграду, но, сдерживаясь, Влад цивилизовано постучал. В ответ — тишина, взвившая инстинктивное стремление действовать. Уже кулаком он вдарил вторично, отчего дверь опасно задрожала. Пойди он в лобовую — она бы давно разлетелась на щепки.

«Если вынудит, вынесу!» — прорычал мысленно.

Впервые за долгие годы внутри альфа-оборотня бесновался неконтролируемый зверь. Он жаждал повалить, подмять, овладеть своим. Злобно рычал на остатки здравого смысла, твердящего, что живой человек — не вещь.

«Пусть девушка — оборотень. Пусть её запах сводит с ума, дурманя и возбуждая… Не мне уподобляться Алику, принуждая, порабощая, лишая права выбора, с кем быть и кому отдаваться!» — чеканила, пытаясь перекричать инстинкты, разумная часть Влада.

Инстинктам плевать! Они требовали своего.

Послышался резкий, скрипучий звук повернувшегося в замке ключа…

На пороге старого дома возникла Мира — так называл её Тщедушный. Девушка плотно сжала бледные губы, всё её тело подобралось, как у хищницы перед прыжком. Она явно собиралась бороться за свою свободу до последнего вздоха.

Красивая, смертельно опасная хищница. Сильная, независимая волчица.

И именно в этот момент, глядя на неё, он окончательно понял, что овладеет ею, вопреки всем своим убеждениям. Сделает своей, подчинив, невзирая на собственное неприятие подобного дикарского доминирования. Подомнёт под авторитет альфы с единственной, но обоснованной целью — защитить. Защитить от таких, как те трое, от всех, кто посмеет на неё посягнуть; от таких первостепенных гадов, как Алик Ахумедов — завладевающих женщинами и ломающих их волю с садистским удовольствием. Сам он никогда не опускался до подобного, но сегодня собирался овладеть этой дикой неприрученной волчицей, столь же жаждущей оказаться под ним, как он стремился оказаться над нею.