Миссия: Реабилитировать злодейку! Том2

Глава 1

Когда маги подготовили парящие ступени, чтобы он мог нанести удар праведного гнева с самых небес, Атил был готов увидеть что угодно. Бесчисленное количество тел, бегущих рыцарей, что дали присягу собственной жизнью. Дворец роз в огне и даже смерть своей маленькой семьи, от которой больше семи лет упрямо отмахивался. Отмахивался потому что уже приходил через это, и вот снова…

Гидра носящая в себе одно из сердец темного бога Морел посреди королевского сада. Должно быть все его предки в ином мире сходились во мнении — императорская семьи Турина выродилась. Атил в общем-то этого и хотел, и взойдя на трон дал себе обещание. Так почему же сейчас гнев горел в нем с такой силой, что черная метка на сердце пульсировала адским огнем.

Взбираясь по парящим ступеням Атил готов был снять морок невидимости и сразиться с гидрой в смертельной битве. И гори оно все синим пламенем. Вот только это самое синее пламя уже горело. И без него.

Он поверить не мог в то, что видел. Он замер, не в силах нормально вздохнуть. Сердце билось о ребра так сильно, что впервые за долгое время Атил почувствовал себя живым. Он видел детей, отпрысков великих домов. Живыми. И своего сына, единственного сына, которого знать не желал. Они скрывались за куполом маны, что переливался всеми возможными цветами, а перед ним стояла она.

Женщина, сердце которой совершенно точно было не отыскать, даже вскрыв ребра — он жил с этой мыслью долгих восемь лет. Женщина, что отобрала его волю, его обещание, единственную цель, ради которой он жил. Женщина алчная, капризная, мстительная. Женщина, которую Атил ненавидел, даже когда ее грехи отпустил.

А она стояла широко распахнув тонкие руки. Перед монстром, что был больше горы. Маленькая, вся израненная, на дрожащих ногах. Храбрая, отчаянная, несгибаемая. Готовая заплатить своей жизнью за жизни других.

Эта картина настолько его потрясла, что Атил едва не допустил эту оплату. Пронзил гидру в последний момент и черный клинок в его руках запел. Как пел множество раз, рассыпая в прах монстров. И не раздумывая, он сорвался со ступени вниз, прорываясь сквозь черный смог к руке, что так отчаянно тянулась наверх.

Атил даже не сразу понял, что уже обхватил тонкое запястье. Что в один рывок вытянул бессознательное тело из праха, что его поглотил. Израненное тело. Хрупкое настолько, что он едва чувствовал ее вес.

С несвойственной ему робостью, Атил положил два пальца на шею. И с более чуждым ему чувством — обрадовался. Кларисса Морел дель Турин оказалась жива.

Вот только дыхание было тяжелым, а кожа начинала покрываться синей паутинной вздувшихся вен. Стоило коснуться порезанной щеки, как неожиданно яркие янтарные глаза распахнулись, и гримаса боли отразилась на ненавистном лице.

Она со свистом втягивала сухими губами воздух, то и дело переходя на заходящихся хрип. Атил знал, это последствия использования всего резерва маны камня души, и если ей не помочь сейчас, это будет последней их встречей. Когда-то такого исхода судьбы он страстно желал.

— Н-не… хочу… — засипела Кларисса, хватая лацкан его пиджака в крепкий кулак. — Умирать, не хочу…

Слезы катились по ее вискам градом, а губы тряслись, но она продолжала шептать.

— Жить… хочу жить, бессовестный ты чёрт! Ты виноват… во всем.

Она кляла его такими словами, что заработала себе на десяток лишений головы. И Атил не желал больше слушать, согнулся над ней, глотая бессвязную брань собственными губами и вдыхая в умирающее тело жизнь. Его ману, что давала ей время дождаться и лекарей, и магов, которых Атил к ней непременно пришлет.

Дорогие читатели! Это второй том книги: "Миссия: Реабилитировать злодейку! "

Первый том можно бесплатно прочитать здесь:

https://litnet.com/shrt/Vtq4

1.1

— Бес-совестный черт…

— И не надоело же. — вдруг раздалось совсем близко, и сквозь вязкий морок беспросветной тьмы, в которой я барахталась без надежды на спасение, щеки опалило чужое дыхание. — Эй! Нашатыря!

Голос прогремел и оказался настолько знакомым, что я волей-неволей распахнула глаза.

— Вот черт! — дернулась, столкнувшись с пронзительным взглядом фиолетовых глаз, и отползла от края кровати.

— Не нужно нашатыря, пошли вон.

Атилус, растерявший где-то свое императорское величие и оставшийся в одной простой рубахе и черных штанах, пристально меня изучал. Растрепанный, без привычной укладки и в тонких очках он выглядел почти по-домашнему в груде книг которые изучал. И наверняка я бы ощутила хоть какой-то уют и покой, если бы он не открывал рот.

— Отпрянула как от жука.

Если бы я не знала, кто передо мной, то решила, что он оскорбился. И эта мысль заставила нервно икнуть.

— М-можно подумать… — слова давались мне тяжело, а голос нещадно хрипел, — … вы бы… остались спокойны, очнись Ваше Вел-ичество в моих руках. И что за… фу!

Чувствовала влажность на губах, а затем меня догнал и вкус какой-то гадости, что наполняла весь рот. С остервенением вытерла остатки рукавом ночнушки под недоуменный взгляд Его Величества.

— Это зелье спасает твою жизнь. — припечатал он под мой обреченный вздох. — Если не продолжишь его вовремя принимать, ток маны не восстановится и тело просто разорвет на куски.

— Даже не знаю, что хуже, — тихо выдохнула, осоловело осматривая комнату. Мне все еще трудно было соображать, а присутствие Атила не давало собрать мысли в кучу.

— Не ты ли молила спасти твою жизнь? — слишком уж резко спросил он, воспринимая мое бессмысленное бормотание всерьез.

— Молила? — удивленно распахнула глаза, не веря в подобную чушь. — Не припоминаю. А не помню, значит не было!

— ХА! — взлохматил тяжелые светлые пряди Атил, и я видела как вены надулись на его предплечьях. — Ты нечто…

— Что важней, — закончила безуспешные поиски хоть чего-то знакомого в этой роскошной спальне. — Почему я здесь? Почему мы здесь… вдвоем? Нет, где мы? И где моя служанка? Где мой…

— Раб? — он сощурил свои глаза-аметисты, что блестели довольно зловеще в приятной полутьме незнакомых покоев.

— Мой помощник, мой друг, — поправила я его, вздернув подбородок. — Что с ними? Что вообще произошло? Что с моим сыном?

— Уж думал ты до него не дойдешь, — неприятно ухмыльнулся император. — А спасала так, будто готова была проститься с жизнью.

— Случись с Каэлем страшное, — мой голос вновь прохрипел, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжить. — И вы бы даже моего тела с поля боя не унесли.

— Сколь еще собираешься дерзить передо мной?

Он спрашивал ровным тоном, но очевидно внутри закипал. А я едва очнувшаяся и клюнувшая на его расслабленную позу и неформальную речь будто и правда забыла, что этот мужчина никакой мне не друг. И спасенная жизнь ничего не меняет.

— Нижайше прошу прощения. Я все еще не в себе, вот и выболтала всю правду, что была на уме. Больше этого не повторится.

У Атила дернулась щека, и я пообещала себе замолчать. Так ведь и правда его вывести недолго. Нужно было лишь дождаться, когда он уйдет, вот только Его Императорское Величество все еще вальяжно восседал в кресле и даже не смотрел в сторону двери.

— Вот, выпей, — он протянул мне очередной стакан, и я глянула с подозрением. — Не такое гадкое и добавит сил. Пей, уже не беспомощна.

Мне не навилось, как все это выглядит. Не нравились выводы, что напрашивались сами собой. Не нравился помятый Атил основательно заваленный книгами, свитками и прочей рабочей мелочевкой. Не нравилось, что он говорил… ведь было совсем не похоже на то, что он только пришел.

— Неужто… больше некому сидеть у моей постели? Совсем?

1.2

Атил закатил глаза так, что я думала они у него с обратной стороны и останутся. А затем молча уставился на стакан в моей руке, ожидая, что сначала я выпью. Не мог уступить даже в самой малости как самый настоящий тиран!

— Вы солгали! — закашлялась и едва смогла все в себе удержать.

— Вынужденная мера, — невозмутимо вздернул подбородок Атил и, наконец, соизволил ответить на волнующий меня вопрос. — Они живы. И служанка, и раб. Надоели третий день устраивать у постели поминки, и я их отослал.

Я терялась от каждого нового заявления и боролась с собой, чтобы вновь не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Хотя спросить, какого собственно черта, он выгнал их и остался сам, когда вся логика мира кричала об обратном, страсть как хотелось.

— Они волнуются обо мне, должно быть единственные, — выдохнула негромко. — Слишком часто в последнее время…

— Твой сын тоже не смыкает глаз, пока совершенно не обессилит.

Атил грубо меня перебил и вновь посмотрел, как на преступницу. Когда речь заходила о Каэле он был напряжён еще больше, чем когда имел удовольствие общаться со мной. Хотя, казалось бы, до сына ему не было дела.

— Я хочу его видеть. — выдержала прямой взгляд фиолетовых глаз, расправляя плечи.

— Позже. — отрезал он, но разве я могла успокоиться так просто?

— Когда?

Мое упрямство определенно не пришлось императору по душе, но стоило признаться — любое мое слово, жест и намерения выводили его из себя. Вся я целиком доводила его до ручки одним существованием в этом мире. Что ж, не моя проблема. К стулу его никто не приклеивал.

— Когда выпьешь все три зелья. — снисходительно ответил Атил. — Пропустишь хоть одно и твоя нестабильная мана вновь обратит свой ток по инородной для себя оси. И тогда ты умрешь, ведь я уже истратил все свои запасы за последние дни.

Оглушенная этой новостью, я лишь открыла рот и зашарила руками по телу. Атил же отвел глаза должно быть впервые за время моего пробуждения.

— Меня зацепило? — испуганно прохрипела.

— Если бы. — фыркнул этот надменный мужлан, и я вовсе потеряла дар речи.

— Простите?..

— Раны легче было бы залечить. — он вновь уперся в меня взглядом. — Но ты додумалась опустошить весь запас маны своего духовного камня и едва не разрушила и душу, и тело. Я… дал тебе свою.

Странная запинка с его стороны не позволила пропустить главного.

— Мана мастера меча течет в обратном направлении от маны мага… Так вот почему я так долго!.. спала.

— Вот почему, ты оказалась жива. Моя мана дала тебе шанс, а зелья оставленные для меня мастером магической башни прямо сейчас не позволяют ему пройти в пустую. Ты хоть представляешь себе насколько они ценны? Зелья наделенные силой единственного целителя трех континентов. Силой Эскама.

Он ставил мне в укор собственную ошибку — да это самый настоящий талант! Никто не просил его вдыхать свою ману, которая чуть меня не убила, он принял решение сам. А затем сам отдал мне зелья с силой Эскама.

Разумеется они были редки и ценны. Эскама — посланники бога. И после того как Закария уснул тысячелетним сном, их почти не осталось. Лишь двое, что несли в себе остатки силы поверженных генералов Бога Света и Надежды Закарии — маг, обладающий целительной силой и маг, способный разглядеть историю будущего. Третий маг, что нес в себе силу последнего генерала, который так и не пал в бою, уже сотни лет не рождался. И последователи Морел, и последователи Закарии все эти годы беспрестанно ищут это особое дитя, что способно переломить силы противника.

— И чем же такая, как я заслужила подобную милость?

Стоило мне спросить, как воздух в комнате потяжелел, и напряжение сковало плечи. Фиолетовые глаза Атила опасно блеснули, расслабленная поза исчезла, а выражение лица стало жестким, и вместе с тем для меня более привычным.

— Я хочу знать, как проникновение тени Морел на территорию моих владений стало возможным. — чеканил каждое слово он. — И намерен докопаться до правды любыми способами.

— Собираетесь… допросить меня? — растерянно хлопала глазами, а в горле уже встал комок — не протолкнуть. — Думаете, я к этому причастна.

— Императорские маги изучили крысиные туннели в местах прорыва гидры. Весь сад был ими испещрен до подножия каждого из дворцов за исключением королевского.

Он говорил подобное, хоть и знал настоящую причину. И от этого было обиднее всего. В отличие от этого бесчувственного чертилы, первый император любил свою королеву больше всего на свете. Но она не была благородных кровей, а после жесткого побоища в войне богов континент погрузился в хаос и кровь. К тому же на плечи императора легло тяжелое бремя. Ради стабильности и возрождения империи первый правитель заключил с аристократией сделку.

Так появился первый гарем, призванный обеспечить стране будущее. Обеспечить непрерывную линию императорской крови, что могла сдержать монстров с помощью священного клинка. В жестокой иерархии возлюбленная первого императора не могла подняться выше королевского титула и постоянно подвергалась нападкам.

Чтобы ее защитить он сравнял остатки бывшей столицы Турина с землей. И отдал приказ построить новую начиная с Королевсткого Дворца. Дворца, который был возведен на священной земле. Там, где в недрах ее покоилось оторванное в бою крыло Закарии. Крыло, содержащее в себе такую силу, что ни одна черная душа не могла сунуться на территорию Дворца. Сдавалось мне даже Морел был там бессилен.

1.3

— И на дне прорыва тела гидры среди тысяч и тысяч мертвых крыс маги обнаружили печать, что отворяла межпространственные врата. — продолжил Атил, не дождавшись от меня и толики реакций. — Для активации печати нужен был ключ. Ключ энергию которого мог спрятать в себе мощный артефакт. Например тот, что содержал в себе ману первого хозяина магической башни. И свидетели утверждают, что он был в ваших руках перед самым открытием врат.

Перехож на официальный тон нисколько не удивил. Так он привык отгораживаться от женщины, дел с которой иметь не хотел. Нет, сейчас перед ним была вовсе не женщина, что посмела его опорочить, а преступник. Преступник, которого следовало допросить.

— Надо же… — устало выдохнула я, качая головой от бессильной злости. — А свидетели не забыли упомянуть, что тот артефакт был подарком одной из наложниц, и я видела его впервые? Или у леди Ребекки отшибло память, и она знать не знает, откуда взяла столь редкую вещь?

— Как вы точны. — Атил пропустил такую кровожадную улыбку, что у меня мурашки побежали по коже волна за волной. — Леди Ребекка в беспамятстве после отравления черной магией, коей пропитался артефакт от ключа. И маги не дают гарантий, что она когда-либо очнется.

— Значит и остальные?.. — прошептала, не в силах поверить в услышанное.

— Леди Айрис повезло больше — рядом с ней вовремя оказался способный маг. Леди Сильвия и леди Ариэлла отделались легкой тошнотой благодаря своему духовному камню, что очистил их тела от посторонней энергии.

Я растерянно потупила глаза. Несправедливость душила, отравляя сердце горечью обиды. Я знала, Кларисса не была святой, но вешать тяжесть подобного на эти плечи было попросту низко. Будь у Атила хоть одно доказательство, он не поил бы меня зельями с силой Эскама. Но он продолжал давить, ибо по-другому просто не мог. Не мог поверить, что и я жертва без капли крови на руках.

— Напомнить, сколько раз я слышал от вас, леди Кларисса, что однажды Дворец Роз умоется кровью? Что ваше унизительное положение королевы Турина будет отомщено столь же яростно, сколь я отвергаю вашу руку? Возможно, ваше терпение подошло к концу.

— Мое терпение, и правда, подошло к концу. — прямой взгляд не дрогнул, как и голос, который я взяла под контроль. — А потому положение королевы Турина теперь меня более чем устраивает.

— Леди… — хотел было отмахнуться Атил, но я не позволила.

— Вы можете сколь угодно обвинять меня. Можете игнорировать любые свидетельства моей невиновности. Вы можете дать мне имя древнего бога Морел. Бога тьмы, боли и тлена. И заставить всю империю им меня называть — можете. Но даже Ваше Величество солнце империи Турина не способно проткнув мое сердце черным клинком навсегда избавить мир от темного бога.

— Леди Кларисса. — предупреждающе рыкнул Атил, сжимая кулак на золотом подлокотнике.

— Предъявите доказательства, что могут меня уличить. Предъявите обвинения и бросьте в темницу. — в груди клокотал такой гнев, что я готова была развеять черный клинок, если он направит на меня его остриё. — А если уже все для себя решили, разбейте те снадобья, и вынесенный вами приговор немедля вступит в силу. Или оставьте меня одну, Ваше Величество. Я устала.

Нарушив все возможные правила этикета, я отвернула голову, больше не желая видеть это лицо. Сжимала зубы и молилась лишь об одном, чтобы этот мужчина ушел до того, как слезы обиды брызнут из глаз. Я не желала доставлять ему удовольствия своей уязвимостью.

— Задам свои вопросы после, как только полностью оправитесь.

Услышав это, я испытала такое облегчение, что даже смогла снова заговорить:

— Я под стражей? Когда я смогу покинуть это место?

— Это место — императорский дворец. Спальня прошлой императрицы, в которой вы так мечтали оказаться. — не дождавшись никакой реакции на свои слова, Атил раздраженно бросил: — Ни одно зелье с силой Эскама не покинет пределов моего дворца, это понятно?

— Могу я увидеть своих слуг? — вместо ответа спросила я.

— Распоряжусь. — бросил он, поднимаясь с кресла. — Отдыхайте, леди Кларисса.

Едва тяжелые двери захлопнулись, я судорожно вздохнула. И отпустила слезы, что застелили в секунду глаза. Сердце билось так сильно, что грудь изнывала все сильней с каждым мгновением. И не успела я окончательно разреветься, как деревянное полотно вновь пришло в движение.

— Ваше Величество?

Сквозь слезы я видела лишь его силуэт, что медленно приближался. Пришлось протереть рукавом глаза, а когда я вновь вскинула голову, сердце остановилось.

Мягкая, чарующая улыбка на резном контуре губ была мне знакома. Как и прищур глаз, что в свете свечей не давал обмануться. И радужка, и склера горели совсем как у Бьёрна — ярким фиолетовым цветом. Как и у всех, кто однажды вкусил силу Морел.

— Не Наше Величество…

1.4

— Что мне нравится в новой тебе, — довольно прищурился лжеимператор, — так это истинно верные трепет и страх заместо презрения и безрассудной решимости победить Бога. Чертов Закария внушил вам людишкам, будто вы в состоянии меня одолеть, и теперь каждая обезьяна бросается в бой не жалея жизни с верой в успех. Утомляет. А раздражает поболее.

Он медленно шагал, разглядывая покои, а у меня в голове яростно метались мысли, но ни одной здравой я найти не смогла. Морел тем временем остановился у высокого столика, где стояли три бутылька с необходимым лекарством. И одного брошенного взгляда было достаточно, чтобы я поняла — живой мне отсюда не выйти.

— Но знаешь что меня раздражает сильнее всего?

Я чувствовала себя дрожащей добычей перед хищником и даже на грани жизни и смерти не могла допустить веры, что сила столь схожая с силой этого бога способна его одолеть. Молча кусала губы, раздумывая, а не стать ли очередной безрассудной обезьяной. Зелья спасти не сумею, но вдруг будет шанс хотя бы ослабить это чудовище, что смогло так легко пробраться во дворец хранителя черного клинка. Но страх сковал каждый сантиметр моего тела и решиться я никак не могла.

— Нет? Уверена? — огорчился Морел, а затем снисходительно позволил узнать мне ответ. — Ожидание.

По тому, как заходили желваки на таком знакомом лице, я видела, как вскипает волна его гнева. Притворная улыбка растворилась, будто и не было, а взгляд стал жестким, он словно резал ножом.

— Сотни лет поисков, двадцать шесть лет ожидания, что мучило меня год за годом. А затем, когда оно подошло к концу, какая-то чужачка едва все не разрушила. Едва не уничтожила мое сердце.

Первый бутылек со звоном разбился о пол, и я чувствовала, как задрожали губы в немой панике. А длинный палец уже скользил по гладкой поверхности, приближаясь ко второму спасительному зелью.

— Но это… не я, — выдавила совсем уж жалко. — Гидру убила не я.

Не тешила себя надеждой — правда меня не спасет. Такова уж судьба Клариссы отвечать за ошибки свои и чужие. Но все же я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Боль немного отрезвила меня, и глубокий вдох отделял от попытки встать и дать этой твари отпор.

— Убила гидру? — Морел растянул оскал и даже не сразу разбил второе зелье. — Ха! Он тебе не сказал. Как предсказуемо.

Мое неведение определенно забавляло его, а это веселье уже добавляло мне злости. И я заставила себя встать с постели, вот только сделать шаг оказалось труднее.

— Тише, девочка. Побереги последние силы. — снисходительно улыбнулся Морел. — Гидра жива, пусть и ослабла. Атилус должен пронзить мое сердце, а не рубить бессмертное тело. Вот только до второго сердца ему не добраться, а уж до первого…

— Тогда в чем моя вина?! — закричала, бросаясь к последнему зелью.

— Ты не умерла! Снова!

Морел яростно махнул ладонью, сшибая бутыль, что отлетела и разбилась о кресло. А затем эта самая ладонь сомкнулась на моей шее.

— Слабачка… — ухмыльнулся он наблюдая, как я царапаю его руку в попытке развеять хоть что-то. А затем резко дернул на себя, оказываясь непозволительно близко. И холодное дыхание осело на моих губах, будто следом распространясь по коже. — Ты не дала третьему сердцу родиться. Но вот-вот. Вот-вот твой духовный камень разлетится в пыль. И тогда я поглощу силу, что давно должна была принадлежать лишь мне.

Рука отпустила так резко, что я свалилась на пол словно мешок. Но боли разбитых коленей не чувствовала, ведь грудь начало жечь так, что стон очень быстро наполнился криком.

— Никто не услышит твой последний скулеж, — бросил Морел, направляясь на выход. — Сопротивляйся как можно ярче, отчаянней, яростней. Ведь чем больше агонии в тебе, тем слаще будет полученная мной сила.

Он не вышел, просто растворился черной дымкой перед самой дверью. А меня бросало в пот волна за волной, а воздух никак не хотел наполнять легкие. Обессиленная я рухнула на пол, продолжая царапать ногтями пол. Продолжая скользить по остаткам зелья и осколкам, что резали кожу.

— Не хочу… умирать! — хрипела, глотая злые слезы. — Я ничего… не успела!

Чувствовала, что задыхаюсь и вставший в горле комок, будто инородный предмет застрявший поперек стенок.

— Хочу жить… я хочу жить. Я отказываюсь умирать, гребаные боги!

На грани сознания глаза вдруг ослепила яркая вспышка. Нечего не могла за ней разглядеть, а вскоре и вовсе меня согнуло пополам заливистым кашлем. Думала, умираю, грудь жгло нестерпимым огнем, но в одно мгновение об пол звякнул металл, а мои легкие вновь раскрылись.

Голову повело, и не сразу я смогла осознать себя на четвереньках перед медальоном, что только что прошел по моему горлу. Едва отбросила зловещую штуку, что стала испускать грязную ману Морел, как под ладонями снова засверкали тысячи желтых светлячков.

Боялась моргнуть, чтобы не спугнуть наваждение. Но все случалось всерьез — три бутылька со спасительным зельем прямо на моих глазах склеивались из ничего и заполнялись жидкостью, что исчезала с пола и моих ладоней. Казалось, будто кто-то смотрит кино со мной в главной роли и в этот самый момент нажал кнопку обратной перемотки.

1.5

Не раздумывая, не теряя ни секунды, я схватила их и выпила залпом, не разбирая вкуса. Закашлялась от того, что пара капель попала не в то горло, и едва оставалась стоять на дрожащих ногах, цепляясь пальцами за край круглого столика. Сердце стучало бешеным ритмом, и вовсе оборвалось, когда я вдруг почувствовала чужие прикосновения.

— Хозяйка!

Я дернулась от него, как от чумного, и только лишь проморгавшись и сфокусировав взгляд смогла разглядеть перед собой Бьёрна.

— Что с вами?! Хозяйка?

Двинулась к нему и запутавшись в собственных ногах, едва не рухнула, но успела ухватиться за крепкие предплечья. Маг поддержал меня, внимательно вглядываясь в лицо, а я никак не могла сформулировать ни одной внятной фразы.

— Бьёрн… — просипела я, кивая головой в сторону. — Скорей.

Он понял меня, едва увидел артефакт, что испускал черно-фиолетовую ману. Пара взмахов руки, и медальон оказался запечатан в полупрозрачном кубе, а потом вовсе исчез в подпространстве, которое принадлежало Бьёрну.

— Морел… здесь был Морел! — судорожно объясняла свое состояние. — Давай уйдем…

— Этого не может быть, хозяйка, — начал было маг, но осекся под моим взглядом.

— Чем хочешь, клянусь. — выдохнула обессиленно. — Надо уходить. Живо!

— Но императорский приказ…

— Да к черту императора! — разозлилась я этой несговорчивости. — Бьерн! Морел был здесь! Он приходил за моей головой!

Парень глянул так, будто не хотел говорить, что я приложилась этой самой головой и теперь мне попросту мерещится. Мерещится ужас и страх, что я испытала стоя в одиночку против гидры. И я понимала его от части — Морел в добровольном шаге от клинка, что единственный может его уничтожить, никак не помещался в рамки возможного.

— Да черт тебя задери! — смахнула один из пустых бутыльков и тот вновь разбился о пол.

— Хозяйка, прошу, успокойтесь. — опасливо покосился под ноги маг, а я вдохнула, прикрывая веки и сосредоточилась на том, что видела всего пару минут назад.

Как мелкие пылинки стекла тянутся друг к другу, как разбитый сосуд соединяется вновь, а трещины исчезают, будто и не было. Как время течет словно река устремившаяся к собственному истоку. И открыв глаза к своей радости я обнаружила целый бутылек на полу, а затем перевела взгляд на ошарашенного мага.

— Что-то не так, Бьёрн, — взмолилась я, заглядывая в фиолетовые глаза. — Та штука была во мне и что-то… Бьерн, Морел приходил за моей головой, за этой силой.

— Уходим. — неожиданно помрачнел маг и обернулся белоснежным лисоволком.

Я забралась на его спину, ничуть не заботясь о том, в каком нахожусь виде. Уж пусть лучше я буду жива и с ворохом сплетен за спиной, чем останусь здесь еще хоть на минуту.

Бьёрн петлял между ошалелыми рыцарями, которыми был наводнен императорский дворец. Они не знали какую силу можно применить, чтобы остановить сумасшедшую королеву верхом на демоническом звере, а мы не давали им времени на раздумья. Я цеплялась за мягкую гриву непослушными руками и могла думать лишь о том, чтобы быстрее оказаться во дворце королевы. Но разве могло у меня сегодня хоть что-то с легкостью получиться?

Перед воротами выстроилась шеренга рыцарей, а перед мордой у Бьёрна вскочила на дыбы знакомая лошадь. Атил преградил нам путь и всматривался в мой стеклянный от страха взгляд, а затем задал движение кругом. Пока Бьёрн неспешно догонял черный хвост клацая для острастки зубами, лошадь Атила следовала за ним по спирали. И когда они почти притерлись боками, мы смогли посмотреть друг другу в глаза.

— Что происходит? — требовательно процедил Атил, стараясь не поднимать лишнего шума. Зрелище и без того было весьма вызывающим.

— Я выполнила выши условия и хочу вернуться к себе. — старалась говорить твердо, но своего состояния скрыть не удавалось.

Атил сузил глаза, а затем стащил одним махом белоснежный мундир и кинул мне на колени.

— Прикройся.

Легче было быстрей согласиться и выполнить приказ с надеждой на нужный исход, и в этот раз Атил не подвел:

— Через два часа я буду в твоих покоях.

По его тону было предельно понятно, чем все закончится, если он меня там не обнаружит. Но эти беспокойства были напрасны. Из покоев королевы я не собиралась и носа показывать еще очень и очень долго.

— Пропустить! — гаркнул Атил, и тяжелые ворота перед нами распахнулись.

1.6

Бьёрн несся со всех лап, а мне стало легче дышать даже в разгромленном саду, где совсем недавно извивались головы гидры. А уж когда мы оказались на ступенях моего полузаброшенного безлюдного дворца, сердце и вовсе расцвело. Вот только внутри меня ожидал очередной сюрприз имени Его Величества.

— Приветствуем… Ее Высочество… королеву… Морел.

Я так и замерла в дверях наблюдая за копошением десятка незнакомых мне рыцарей. Совсем еще мальчишки, они толкались, пытаясь выстроиться в две шеренги по обе стороны от моего пути к лестнице на второй этаж. Тому, кто назвал лишь часть моего имени, отвесили звонкий подзатыльник, а затем, заметив на мне знакомый мундир и вовсе побледнели, с готовностью склоняя головы.

— Ее Высочество Кларисса Морел дель Турин. — объявил Бьёрн, возвращая себе человеческий облик.

И я на секунду прикрыла глаза, смиряясь с тем, что сплетен завтра будет еще больше. Мало меня видели босую, в одной ночнушке, растрепанную словно после веселой ночки и с безумным блеском в глазах? Конечно, мало! Поэтому почему бы не пригнать в мой дворец этих желторотых юнцов? Чертов император ведь доиграется! Разозлюсь окончательно и создам свой гарем! Что еще мне с ними тут делать?

— Госпожа! — услышала звонкий окрик, и увидела сияющую Рене, что прыгала ко мне через ступеньку.

Правда, на середине пути она все же вспомнила, что является личной служанкой королевы, замерла на секунду и расправила плечи, а затем спустилась быстрым шагом.

— Ваше Высочество, что случилось? — смотря на меня во все глаза прошептала она.

— Нет времени, — сквозь зубы выдавил Бьёрн. — Ее Высочеству требуется отдых. Наверх. Сейчас же.

Я и сама непонимающе глянула на мага, а вид у него был такой, словно вся тяжесть небес вдруг опустилась на плечи. Он посмотрел в ответ, и легкость от спасения из лап Морел окончательно развеялась. Рене быстро сориентировалась в нашем настроении и попросила следовать за ней. Так я и оказалась зажата между служанкой и магом, что прикрыл меня со спины.

— Оставайтесь патрулировать первый этаж и окрестности дворца, — едва рыцари двинулись за нами, как Бьёрн их осадил.

Но все же его приказы они исполнять не собирались, а потому боязливо поглядывали на меня.

— Выполнять. — бросила сухо, и поспешила отвернуться, чтобы не выдать растерянности, что дрожала в груди.

В мои покои подгоняемые Бьёрном мы спешили так, будто за нами несется стая бродячих собак. И оказавшись за широкими дверьми, я не сразу поняла, что гонка еще не окончилась.

— Что за мальчишки внизу? — пытаясь выровнять дыхание спросила Рене.

— Приказ Его Величества, госпожа. — с готовностью отчиталась она. — Командир императорской стражей Кристоф Веймарн не мог ослушаться, а потому отправил к вам новобранцев. Большинство из которых неблагородных кровей…

Она по привычке вжала голову в плечи, ожидая моего гнева. Я лишь понимающе хмыкнула — старший братец Сильвии похоже был обделен креативным мышлением. И лишь так мог выразить свой глупый протест.

— Что важнее…

— Где ключ от мастерской госпожи Клариссы? — прервал меня Бьёрн, и Рене едва не взорвалась от возмущения.

— Ты перебил госпожу!

— Где. Ключ? — настаивал маг.

— У меня есть мастерская? — удивленно спросил я, и поняла все по одному взгляду Бьёрна. — У Клариссы есть мастерская. И мне об этом знать не положено.

— Все изменилось, — отвел глаза маг.

— У меня приказ. — лицо Рене заледенело маской. — После обряда призыва души никто не должен его получить. Даже сама госпожа.

— Твоя госпожа сейчас прямо перед тобой, — рыкнул Бьёрн, и мне даже пришлось придержать его ладонью. Ведь еще немного и они бы сцепились. — И от твоего решения зависит ее жизнь.

— Что происходит, Бьёрн? — попыталась поймать его взгляд, но Рене меня отвлекла:

— Прошу, следуйте за мной. — коротко поклонившись, она достала из-под воротничка маленький кулон и подула в него, но никакого звука я не услышала.

Когда же мы подошли к шкафу, я перестала что-либо понимать. Уже грешным делом успела подумать, что попала в не просто в книгу, а в мир всех когда-либо исписанных страниц, и сейчас мы через шкаф начнем путешествовать по мирам…

Все оказалось до банального просто. Рене спешно поставила передо мной обувь, в которую я с готовностью нырнула. И предложила теплую шаль вместо чужого мундира. С удовольствием скинула тяжесть со своих плеч, пусть мягкая гладкая ткань уже успела напитаться теплом, и закуталась скорее от тревоги, чем от успевшего лизнуть кожу холода.

Этого времени хватило, чтобы в распахнувшееся окно запрыгнул незнакомый мужчина окутанный тусклыми всполохами маны. В темных одеждах и маске, что скрывала все, кроме глаз, он учтиво склонился прежде, чем я испугалась. А когда Рене подошла ближе, мужчина достал из запазухи маленькую черную шкатулку с выпуклым белым узором в форме змеи.

Исчез он так же внезапно, как появился — прошел через портал. А затем мне оставалось только удивляться скрытой в одной из стен моей спальни потайной двери. И тому факту, что под дворцом королевы находилось подземелье. Подземелье размером с пару футбольных полей. Одна часть которого оказалась на удивление жилой — высоченные стеллажи заставленные книгами, длинные столы, один из которых был завален свитками и множеством записей на пожелтевших листах, а вот на втором соблюдался порядок. Склянки с неведомой жидкостью выстроенные в ряд, баночки с порошками и какой-то жутью, различные инструменты, керамические и деревянные чаши с пестиками для перетирания всего этого добра. Одним словом — ведьмино логово, не иначе. Не хватало только булькающего зеленой жижей котла и разговаривающего кота.

1.7

Глупо таращилась на мага и с трудом переваривала сказанное. Сомнения в правдивости этого заявление захлестнули неудержимой волной, и я отрицательно мотнула головой.

— Нет, Бьёрн, — грустная улыбка окрасила губы. — Этого просто не может быть. Ты ошибся. Посмотри еще раз, давай.

Маг упрямо надул щеки, набирая полные легкие воздуха, а Рене, что безмолвно наблюдала за нами вдруг опустилась на колени рядом с ним, чем пробила потолок моей неловкости окончательно.

— Я всегда знала, что наша госпожа особенная, — ликующе выдохнула она.

— Так, перестаньте, — попыталась поднять обоих потянув за ладони, но куда там. — Вставайте. Немедленно.

Мои уговоры не работали, а потому выбор оставался только один, и я воспользовалась этой манипуляцией без зазрения совести. Легко соскользнула с куба, располагаясь на полу напротив этих двух несговорчивых чудиков, решивших слепить из меня какого-то идола. И взрыв негодования свершился в этот же миг:

— Хозяйка! — взвыли они в два голоса. — Да как же вы?!.. Поднимайтесь!

— Нет, все. — хмыкнула я. — Дальше будем вести разговор так. Вы двое самые близкие мне люди, только вам я могу доверять. А потому всему должен быть предел. Коленопреклонство я не потерплю, это понятно?

Бьёрн кивнул первым и тут же щелкнул пальцами, поднимая каждого на новый куб. Затем полупрозрачные стенки из маны перестроились в настоящие стулья, и можно было с комфортом опереться о спинку, ведь разговор обещал быть долгим и напряженным.

— Я не ошибся, хозяйка, — настаивал Бьёрн. — Должно быть из-за медальона метка на вашем духовном камне была скрыта, а часть сил запечатана. Точнее даже сказать, эту часть как будто что-то постоянно поглощало, не давая накопиться хоть капле.

— Ты же сам видел, Бьёрн, от моей магии все умирает. Рассыпается в пыль и исчезает бесследно.

Поверить в такую удачу было слишком сложно. Точнее, я боялась обрадоваться, чтобы потом вновь окунуться в проблемы, что ждали за каждым углом. Тогда, стоя перед гидрой, я была готова явить миру разрушительную магию столь схожу с силой темного бога, но сейчас эта решимость испарилась. И мной вновь завладел страх за собственную жизнь. Отдавать так просто свой второй шанс я не хотела.

— То-то и оно. — кивал своим мыслям маг. — И как мы не заметили раньше? Черный клинок, в который Закария запечатал силу Морел, что способна разрушить что угодно, превращает все живое в пепел. И только.

— И только? — обескураженно уточнила я.

Сколько здесь нахожусь, только и слышу, что моя сила грозит плахой мне, моим людям и моему сыну. А теперь она, получается, и внимания не стоит? Возмущение тихо поднималось в груди волной.

— Ваша сила действует на все сущее. — Бьёрн очертил руками невидимый круг. — Вы способны не просто разрушить все в пыль, сама пыль исчезает под вашей рукой.

— Звучит не слишком обнадеживающее. — криво улыбнулась я.

— Это просто ускорение естественного хода времени. Когда-нибудь все — люди, монстры, каменные замки, и возможно даже сами боги обратятся в ничто. Ваша сила заставляет это случиться здесь и сейчас.

Понемногу до меня доходил смысл его слов. И это откровение в миг потушило все негодование, заставляя надежду распустить свои нежные лепестки. Улыбка сама тронула губы, пусть и Бьёрн, и Рене радоваться не спешили.

— Хочешь сказать, я могу изничтожить и Морел? — спросила так тихо, будто боялась, что звук моего голоса достигнет каждого уголка империи прямо сейчас. А затем моя улыбка сникла. — Я пробовала, ничего не вышло.

Маг посмотрел на меня осуждающе, а Рене обеспокоенно вздохнула, то и дело поглядывая на него. Они вдвоем все сильнее нервничали, и это мне абсолютно не нравилось.

— Вы едва не погибли, еще и император отравил вас своей маной. В таком состоянии вы бы не смогли рассеять даже самую ничтожную вещь. К тому же тот медальон что-то делал с вами. Мне нужно будет время, чтобы как следует его изучить.

Он хмурился и явно медлил. А я за эти минуты открыла для себя столько всевозможных путей, что не знала, какому последовать. Сила, что шла от бога света и надежды Закарии, столько многое могла изменить, что я в один и тот же момент хотела порадоваться за себя и пожалеть Клариссу, которая и не ведала, что таится у нее внутри.

— Будь осторожен. — выдохнула негромко. Знала, Бьёрн все равно поступит так, как посчитает нужным, и я мало на что могла повлиять. — Тогда те зелья восстановились не сами собой? И не по велению высшей руки?

— Именно. Ваша сила вернула их в момент целости. — продолжал отвечать маг, с большой осторожностью подбирая слова.

— Но само по себе время не обернулось вспять.

— Как и не пролетели в миг тысячи лет, за которые запущенный в меня подсвечник превратился в ничто. — резонно заметил он. — Ваша сила способна воздействовать на отдельные предметы или людей.

— Это же… замечательно?.. — спросила прямо, ведь по лицам напротив так сказать было совсем нельзя.

— Это ставит вас под большой удар, госпожа. — честно ответила Рене, не отводя взгляда.

— Вынужден согласиться. — тут же подхватил Бьёрн. — Никогда не думал, что скажу это, но лучше бы у вас были силы Морел.

Глава 2

Мозг с запозданием доставлял в сознание мысли о происходящем вокруг. Только оказавшись в спальне, я поняла, что мы еще пару мгновений назад поднимались по высоким ступеням в полном молчании, а когда поймала себя на том, что пялюсь в неподвижную гладь благоухающей маслами воды — вспомнила, как соглашалась на горячую ванну, предложенную Рене.

За этим потянулся и следующий наш разговор, когда я просила привести в мой дворец принца. По словам императора Каэль сильно переживал, ну еще бы. Позволить ему увидеть, как мать едва не отдает себя громадному свирепому монстру, было травмирующе и жестоко. Но тогда я думала о его жизни, и лишь теперь могла позаботиться о раненых чувствах. Но сперва нужно было как-то прийти в себя.

Справится с этой задачей оказалось не просто. Мозг буксовал, а тело даже в горячей воде по глади которой струился пар мелко потряхивало. Я прижимала колени к груди и лежала подбородком на мокром предплечье. Моргала медленно, и с каждым разом тяжелые веки поднимались трудней и трудней.

Хотелось закричать или зайтись в рыданиях, хотелось снести с тележек все склянки, а лучше разбить каждую по отдельности о стену. Хотелось устроить настоящий погром по всей купальне во все горло проклиная богов, но вместо того я продолжала неподвижно сидеть и пялиться в одну точку невидящим взглядом. А в груди разливалось опустошение.

Принять жестокость, насмешливую издевку судьбы я упрямо отказывалась, пусть и знала, что это не имело для богов никакого значения. Все уже свершилось. Во мне пробудился великий дар, который делал меня еще бесполезней, чем прежде.

Все мои планы — снизить накал страстей, не попадаться на глаза императору и окружить Каэля заботой рассыпались в пыль. Как и желание отказаться от роли злодейки. Жить и не отсвечивать, тихо, без склок и вражды невозможно, когда за твоей силой охотится темный бог боли и тлена.

Я понимала, бегством от него не спастись. Как и то, что я была той самой стеной стоящей между Морел и Каэлем. Ведь если тому нужна моя сила, он придет за каждой ее частью, и даже той малой, что заключена в душе моего сына.

Выход был только один — нарастить броню, да потолще, и ринуться в бой. Отыскать каждое сердце Морел и развеять силу темного бога по ветру. Только так я могла по-настоящему помочь и себе, и Каэлю. И даже невозможному черту, что никак не хотел оставить меня в покое.

—…ше Высочество…

Дернулась, не сразу сообразив, что Рене уже какое-то время настойчиво меня зовет.

— Мне нужно еще немного времени. — хрипло отозвалась я, только сейчас замечая мерцающие магические камни на дне ванны, что поддерживали тепло.

— Но госпожа… Его Величество прибыл.

Возвела глаза к потолку и сжала бортики ванной ладонями. Атил был последним человеком, которого я сейчас хотела бы видеть. С хаосом на душе сдержаться в словах и реакциях было поистине непосильной задачей.

— Настаивает на встрече, — снова подала голос Рене, так и не дождавшись распоряжений.

— Скажи, что после утомительного дня я изволила насладиться ванной. Если желает, он может дождаться меня или прийти в другой раз. А если ему совсем неймётся, то пусть присоединяется, я не против.

— Да, госпожа.

Злость опалила грудь и щеки, и я зачерпнула ладонями воды, чтобы умыться.

Атил, конечно, предупреждал, что нагрянет с проверкой и новым допросом. Но я рассчитывала на то, что он за эти дни достаточно устал от моей компании, и будет удовлетворен докладами слуг. Или рыцарей, которых прислал. А потому даст хоть небольшую передышку.

Но куда там.

Тем не менее я была уверена на все сто, что мое предложение присоединиться в купальне остудит его прыть. Даже надеялась, что он вовсе уйдет не дождавшись, ведь я изо всех своих сил старалась не торопиться, тщательно натирая кожу махровым платочком.

Затем просушивала полотенцем густую копну волос, что завивались, едва тяжесть воды спадала с прядей. Долго выбирала сорочку и тонкий халатик — останавливаясь на первом приглянувшимся мне. Темный кофейный оттенок приятно подчеркивал все изгибы и заставлял забыть о всей той наигранной невинности, что несли в себе большинство белоснежных комплектов.

Закончив я неторопливо зашагала к дверям, и те едва меня не зашибли. Злой как самый настоящий черт император, влетел ураганом и замер, награждая удивленным взглядом. Он будто не ожидал меня тут увидеть, а теперь не мог даже высказать своего недовольства. Мы продолжали молча стоять, смотря друг другу в глаза, пока к нему, наконец, не вернулся дар речи.

— И почему ты здесь одна? — потребовал он, задирая подбородок.

2.1

— Потому что в безрадостной жизни королевы нет даже такой маленькой отдушины как собственный гарем? — ответила ему в тон, вскидывая бровь.

Судя по тому, как стремительно алые пятна поползли по его щекам и шее, мою иронию он воспринял всерьез. И пришлось срочно исправлять свое положение, вот только без Бьёрна под боком, что гасил мое упрямое сумасбродство, получилось это не слишком хорошо:

— Это шутка, Ваше Величество. — натянула извиняющуюся улыбку, за которой раздавался скрежет зубов. — Усталость не позволяет держать сарказм в узде. Прошу, войдите в мое положение. Если змея время от времени не будет сцеживать яд, то вскоре ненароком отравит сама себя.

— Никогда о подобном не слышал. — отрезал Атил со всей серьезностью, и я едва сдержала смешок, что так и просился наружу.

— Конечно, я же только что это придумала. Не хотела снова оскорбить Ваше Величество своей ничтожной искренностью и сельской прямолинейностью.

— Это неприемлемо… — прогремел было он, и я все же склонила голову:

— Нижайше прошу прощения…

— … королеве Турина не престало принимать ванну в одиночку! — Атил так неожиданно вернулся к теме своего недовольства, что я так и замерла в полупоклоне. — Даже твоя единственная личная служанка прохлаждается за дверью.

— Рене и без того работает за десятерых. — распрямилась я. — А мне хотелось побыть в тишине

— В этом дворце было больше слуг, даже когда он не имел хозяйки.

— Полагаю леди Айрис слишком остро отреагировала на неудачную попытку меня оскорбить, и оскорбилась сама.

Для меня ситуация казалось забавной, и я почти успела расслабиться, вот только гнев Атила был настоящим и никак не хотел утихать.

— Ничего не желаю слышать! Леди Айрис это или леди Тибесса, или кто угодно другой — найди того, кто поможет устранить плачевное состояние королевского дворца. А не сможешь, займись этим сама. Я более не желаю испытывать мигрень всякий раз, как получаю почту от герцога Бертольда.

Упоминание отца Клариссы в который раз отдалось неприятным покалыванием на кончиках пальцев. И это сильно нервировало, ведь и без того проблем хватало по горло.

— Вы могли бы избавить себя от мигрени одним росчерком пера.

Глаза, что драгоценные аметисты, вспыхнули таким неудержимым гневом, что я пожалела о своей попытке обличить истинного виновника проблем. Каждый во дворце подчинялся его руке, и слуг мне могли прислать в любую минуту, если бы Атилу было до этого дело. Однако он так по всей видимости не считал.

— Неужели, леди? — его голос был обманчиво спокоен и мягок, а вот тон снова стал приторно официальным. И означало это только одно, мы вновь вернулись на баррикады титулов и прочей аристократической фигни от которой уже я ловила мигрени. — Я делал это. Дважды.

Ну каков герой! Атил сказал это так, словно совершил попыток двести, не меньше. И я молча стояла, мысленно уговаривая себя не язвить ему в ответ.

— А затем выслушивал стенания дворян у подножия трона. — продолжил он, не дождавшись возражений. — Для такой благородной леди, как вы, должно быть дочери и другие юные родственницы мелких аристократов ничем не отличаются от простолюдинов. Но от вашего недовольства они не перестают быть благородными леди. И их смерти, увечья или душевные болезни создают большое напряжение в высшем обществе. И полностью лишают других желания отправить к вам своих дочерей.

Тут уж аргументов не имелось. Воспоминания Клариссы были обрывочными, но я допускала мысль, что Атил не приукрашивает масштаб катастрофы. Скоре, он выразился довольно скупо, хотя мог бы еще пару часов безнаказанно пилить мне мозги.

— Приму это к сведению, Ваше Величество. — смиренно ответила я.

— Чтобы в следующие три дня вы взяли во дворец прислугу, леди Кларисса. Это императорский приказ.

Он продолжал давить, внимательно вглядываясь в мое лицо. А я судорожно думала о том, как мне справиться за такое короткое время. Но просить большего не поворачивался язык — Атил бы взорвался окончательно, а мне потом дворец оттирай от ошметков его величия. Или моей безрассудной храбрости — одно из двух.

— Да, Ваше Величество.

— А что касается ваших опасений, — вдруг вспомнил он. — Избавьте меня от лести и лжи. Я здесь с твердым намерением узнать правду.

Это был отличный момент постелить соломку, и я тут же поймала его на крючок:

— Раз так, обещаю говорить только правду, даже если она не придется Вашему Величеству по душе, искренне веря, что моя откровенность не станет поводом свести наши старые счеты.

От приторной вежливости сводило скулы, а вот прямой взгляд не давал Атилу усомниться в том, что я воспользуюсь его дозволением со всем присущим мне рвением.

— Можете быть уверены, леди, на подобную низость я не пойду.

— После ваших слов я чувствую облегчение. — довольно выдохнула я. — Но позвольте узнать, Ваше Величество, вы продолжите допрашивать меня прямо тут?

Атил моргнул, будто только увидел в каком виде я перед ним стою. Выпрямился и отошел на шаг. А затем и вовсе отвернулся. За этим было забавно наблюдать. Взрослый мужчина, который уже видел все изгибы этого тела, вел себя так, словно это я ворвалась к нему в купальни.

2.2

Вновь со мной разговаривали так, словно я совершила все из возможных грехов. Тон Атила не был таким, даже когда он спрашивал о моей причастности к нападению на императорские сады. Подобное лицемерие порядком раздражало, но я изо всех сил уговаривала себя держаться. Сейчас многое было поставлено на карту, и действовать стоило с холодным сердцем. Иметь в своих врагах самого императора та еще головная боль. И пора было принять от нее пилюлю.

— Спасибо, что сообщили. — ровно ответила я, будто подобное было рядовым случаем. — Мой сын слишком взволнован случившимся, и я пригласила его к себе.

— И ради этого столь поспешно сбежали из императорского дворца?

Я знала, что подобная отговорка не принесет Атилу удовлетворения, но мне нужно было время подумать. Сейчас я словно играла в сапера, пытаясь вести разговор таким путем, чтобы обогнуть главную правду. Историю о том, что Морел охотится за моей головой и силой, требовалось скрыть любой ценой, но с этим подозрительным мужчиной справиться было ой как не просто.

— Сбежала? Я лишь вернулась в свои владения…

Спешка вылилась в первую ошибку, и Атил сразу же ее обнажил:

— Леди. — сталь в его голосе пробирала холодом до самых костей. — Не вы ли желали избежать практики в красноречии? Не испытывайте мое терпение. Еще недавно вы проникли на мою территорию сквозь барьеры лучших магов империи. Затем настояли на том, чтобы оставить принца рядом с собой, и бездна разверзлась под вашими ногами. В ваших руках активировался проклятый артефакт, а только я пожелал задать об этом вопросы, как вы вознамерились сбежать. Я не верю в подобные совпадения. Если прибавить ко всему скопившиеся за семь лет прегрешения…

— Минуту назад вы дали слово, что не станете вспоминать прошлое, Ваше Величество, — резко оборвала его тираду, что было довольно грубо с моей стороны. Но позволить загнать себя в угол я никак не могла.

— Я дал слово не наказывать вас за старые проступки. Но то, что происходит сейчас — вышло за любые границы. Не желаю слышать отговорки, не увиливайте.

Было весьма неприятно стать жертвой чужой репутации. Но кто сказал, что будет легко? Я же не могла сказать: “Эй, ты знаешь, старой Клариссы больше нет, так что заканчивай с бездоказательными обвинениями”. И не оставалось ничего другого, как переупрямить этого упрямца своим собственным упрямством. И правдой, которую повторять из раза в раз было легче всего.

— Хорошо, Ваше Величество. — мой прямой взгляд был встречен подозрительным прищуром. — Правда в том, что мне было страшно. Я хотела защитить себя, и лучшее для этого место — дворец королевы, вы и сами знаете почему. И потому же я послала за Каэлем. Сейчас нам с моим сыном безопасней всего здесь, вместе.

— Нелепо. — разражено фыркнул Атил, взлохмачивая тяжелые светлые пряди ладонью. — Императорский дворец полон рыцарей, магов и лекарей всех рангов. Это моя резиденция в конце концов. И нет для любого последователя черной магии ничего страшней, чем черный клинок. Его близость не дает покоя любому, кто следуют пути Морел.

— Вы правы, Ваше Величество. Императорский дворец полон рыцарей и магов, лучших из лучших. Именно тех, кто допустил происшествие на вашей тренировочной площадке, а затем и появление гидры в императорском саду. А потому никому из них я доверить свою жизнь не готова. Как и вам, желающем обвинить во всем происходящем меня.

— Я спас вашу жизнь, леди Кларисса.

Длинные пальцы сжались в кулак, а на лбу вздулась синяя вена. Атил был оскорблён, и даже скрыть этого не пытался. Должно быть требуя от меня откровенную правду, он был не готов услышать подобное. Но я не желала его щадить. Не сегодня.

— А я хотела ее сохранить. Чтобы бы вы обо мне не думали, я не знаю, откуда последует новый удар. А потому мне и моемому сыну…

— С каких пор?.. — хрипло выдохнул Атил, прерывая мою настойчивую тираду. — Вы стали называть Каэлиуса своим сыном? Вы никогда не уставали напоминать миру, что он мой. Мой наследник, мой сын.

Признаю, мы зашли в тупик в нашем споре, но подобная смена темы стала для меня неожиданностью. Последнее время и я не замечала за собой перемены, но стоило уже признать, что Каэль перестал быть для меня любимым персонажем книги, которого я обещала себе защитить. Чем больше времени утекало, чем сильнее меня пронизывала душа Клариссы, ее воспоминания и остатки чувств, тем отчетливее я понимала, как дорог мне этот малыш с большими сияющими глазами. Такими же фиолетовыми, как те, что пронизывали меня в этот самый момент.

— С тех пор, как решила взять на себя полную ответственность за его жизнь. Было глупо рассчитывать на благосклонность с вашей стороны к нежеланному ребенку — признаюсь, эта мысль с трудом проникла в мою голову. Но теперь я полностью осознала реалии нашего с ним положения.

— Что бы это могло значить? — прогудел император, едва удерживая себя на месте.

— Не ожидая, не прося, не беспокоя Его Величество я возьму жизнь в свои руки. Мою и моего сына.

Атил пару мгновений молчал. Его ожидания от нашего разговора раз за разом разбивались о новую меня, о которой он даже не подозревал. И судя по его напряженному лицу, это злило Атила больше, чем привычный порядок вещей, где я падаю ему в ноги с мольбами. И это можно было понять — Кларисса изводила его своей любовью долгих семь лет, и все мои нынешнее попытки исправить ситуацию казались лишь наглой ложью.

2.3

Поверить не могла, что император прикрывается мелким бароном. А даже если не мелким — барон Труал действительно кормил половину империи, все равно подобные заявления были откровенно слабыми и уж тем более не могли тронуть сердце такой, как Кларисса Морел дель Турин. А это значило только одно, Атил теряет палки, с которыми пришел шуровать в муравейнике. А моя непробиваемость тем временем только крепла. Существуй хоть одно доказательство моей вины, и мы бы не вели здесь эту беседу. И Атил надеялся лишь на одно — что я вдруг ослаблю свою защиту и проболтаюсь о том, что являюсь верной последовательницей Морел.

— Ой ли. — фыркнула я, скрещивая на груди руки. — Если он так любил дочь, почему отправил ее в императорский гарем?

Я ступала на скользкую дорожку, и все потому, что росла с совершенно другими взглядами на мир. Для меня подобное мироустройство было средневековым варварством, стать частью которого уже само по себе являлось оскорблением гордости и чувств.

— Это наивысшая честь… — совершенно не понимал меня император.

— Для отца. — отрезала я. — Для леди оказаться здесь — величайшая трагедия. Не познать ни тепла мужа, ни обрести счастья материнства. Зачахнуть без любви в сердце, в одиночестве и тоске. Отец, желающей своей дочери лучшей жизни никогда не променяет ее на собственные честь и почет.

Атил смерил меня долгим, тяжелым взглядом. Его мозг наверняка сейчас буксовал, или он вообще пытался понять, не ослышался ли. Подобные взгляды никогда не озвучивались даже теми немногими отцами этой империи, которые и правда шли по такому пути. И уж точно настолько неприемлемые мысли никто не мог вложить в голову благородной леди. Однако озвученное уже повисло в воздухе, накаляя его до предела.

— Даже после рождения сына ты клялась мне в любви долгих семь лет.

Должно быть Атил вновь пришел к мысли, что это очередная попытка его одурачить. Ведь он знал ту, что сидит перед ним, ее мысли и чувства тоже.

— Я была не в себе.

Я и сейчас была не в себе, вываливая все это на императора. Он в любой момент мог изменить свое решение и все же привлечь меня за оскорбление или прошлые прегрешения. Но обида душила меня раз за разом, когда я заглядывала в пустое сердце Клариссы, из которого исчезло все — любовь к сыну и к этому мужчине тоже, страхи, радости, печали, стремления. Исчезло все, но не боль. Она была столь велика, что оставалась с ней даже в те мгновения, когда духовный камень готов был разлететься на части в любой момент.

— Что вы сказали?..

— Признаю. Моя вина. Слишком долго я позволяла себе жить иллюзией, будто ваша любовь сможет защитить меня от любой опасности этого мира. Слишком долго я цеплялась за край вашего рукава, в надежде, что черный клинок покарает моих обидчиков. Слишком долго верила в мир, управляемый руками одних мужчин. Я ошиблась, Ваше Величество. Но больше пребывать в подобных больных иллюзиях я не желаю. С этого момента я буду жить лишь с верой в себя и свои силы.

У меня не было другого пути, и я надеялась, что наш разговор не станет совсем уж бесполезным. Если семя сомнения прорастет в этой красивой голове, то это уже станет для меня победой. Пусть не сейчас, но со временем Атил должен был принять новую Клариссу Морел дель Турин.

— Красивые слова для той, кто живет за спиной своего отца. — пренебрежение и злость в его тоне уже почти не трогали сердце. — Герцог Бертольд извел меня своей непомерной жадностью и пустыми амбициями. Благодаря вам, леди, такое мелкое королевство как Орса смеет навязывать империи все новые и новые условия в поддержку нашего военного союза! А вы сидите здесь, и бросаетесь подобными заявлениями? Какое лицемерие!

Что ж, я выиграла в лотерею дважды за вечер — сумела попасть в болевые точки императора и вывести его из себя, хоть цели такой не преследовала. Стоило сказать, что реакция была оправданной, а вот объект гнева выбран недостойным путем.

Орсу и Турин связывали сложные отношения много столетий. Так уж вышло, что маленькое королевство на границе империи имело в рукаве большой козырь. В самом сердце Орсы охранялись несколько поселений с последними из первородных — людьми, чьи предки видели первые шаги богов по земле. Те, кого Закария одарил первыми.

В их жилах текла особая кровь, что наделяла их устойчивостью к воздействию черной маны Морел. А потому лишь они могли создавать особое оружие для борьбы с монстрами, что было так необходимо Турину. И при каждой угрозе со стороны империи или соседних королевств, Орса грозилась перебить всех потомков первородных до последнего.

— Это империя Турин стоит непреступной стеной между монстрами и всем остальным континентом! Если мы падем из-за нехватки оружия, ни одно из королевств не выстоит и дня.

Я понимала его злость, игры с жизнью и смертью никогда не имели хорошего финала. И была бы рада хоть на что-то повлиять, но не имела такой силы. И Атил это знал лучше, чем кто-либо другой.

— Для разрушенного Турина уже не будет никакой разницы, постигла ли такая же судьба несговорчивых соседей, ведь в живых не будет никого, кто смог бы порадоваться чужому горю. — с осторожностью ответила я. — Именно поэтому напряжение между нашими странами существовало столетиями. И именно поэтому вы выбрали меня наложницей в свой гарем. Я ваш рычаг. И это ваша задача найти способ надавить на него с такой силой, чтобы когда отпустите руку, он не отрикошетил вам в челюсть.

2.4

— Все же близость смерти на этот раз не прошла для вас бесследно, леди, — устало выдохнул Атил, прикрывая ладонью глаза. — Говорите, что боитесь за свою жизнь, а затем разговариваете со мной в подобном тоне. Всему в мире есть предел, но похоже, не вашему безрассудству.

— Я не в ответе за действия своего отца. Только за собственные. — продолжала настаивать, пока Атил пребывал в глубокой растерянности, хоть старался не подавать этому вида. — Раньше не видела другого пути, и продолжала искать вашей любви. Чтобы просто не сойти с ума, убеждала себя, что она согреет мою заледеневшую душу, а ваша сильная рука меня защитит. Ведь ценность любой благородной леди лишь в ее чреве. Быть прилежной женой, родить наследников — единственное, ради чего нас растят. И когда мы терпим неудачу в этом, становимся бесполезными и нас выбрасывают, словно игрушку ценой в пару десятков мешков золотых.

— Леди…

Атил выставил ладонь, желая меня остановить, но я чувствовала, что второго такого шанса может не быть. В следующий раз он будет готов к моим новым причудам и возможно, даже слушать не захочет все то, что я пыталась до него донести.

— Вы хотели познать мою откровенность — так знайте, допустить мысль о подобной судьбе равносильно смерти. И страх отпустить вашу руку затмевал всю ненависть, в которой вы меня так щедро купали. Казалось, разожми пальцы, и я упаду. Сорвусь в пропасть, бездонную, черную, и просто умру. Но стоило отпустить, как оказалось, я все еще стою на ногах так крепко, как никогда. Это стало для меня откровением.

— Уверена, что оно правдиво?

В те редкие моменты, когда он говорил так, будто и не существовало в мире титулов, я понимала, что Атил наиболее уязвим. С него слетали все маски, все напускное и неверие, которым он отгораживался от меня, как мог. В эти редкие моменты он смотрел на меня новыми глазами, пусть пелена прошлого быстро заволакивала взор снова и снова.

— Да. И ради этого стоило разок другой почти умереть. И увидеть, что все было пустой иллюзией. Я продолжала рассыпаться на части, пока окончательно не сломалась. Теперь же я собираю себя по кускам, и не допущу прошлых ошибок. Обещаю вам, я больше никогда не стану вам досаждать, не стану требовать любви и внимания. Я больше не попадусь вам на глаза и не буду надеяться на вашу защиту. Мне не нужна корона императрицы, как и ваша любовь. Я хочу жить и видеть, как растет мой сын. И это желание я воплощу собственными усилиями.

— Собираешься нарастить силу. И признаешься в этом? Это измена.

Его голос был удивительно спокойным и тихим, совсем не вязался с тяжестью произнесенных слов.

— Измена? — в тон ему отвечала я. — Если желание защитить наследника империи это государственная измена, можете обезглавить меня прямо сейчас. Но будьте и вы со мной откровенны, Ваше Величество. Я не только ваш рычаг силы между Орсой и Турином, но и единственный щит. Живой щит между аристократией и короной. Редманы подбираются к вам все ближе, тянут лапы ко всем вашим врагам и союзникам, желая прибрать власть к рукам. Если бы не я и мой сын, они бы уже нашли способ посадить свою дочь на трон императрицы, вот почему вы спускали мне с рук все прегрешения эти восемь лет.

— Вынужден признать, твой новый способ давления на меня лучше прежнего. Но и в разы опаснее, ведь игнорировать такое я уже не намерен.

— Услышьте меня, Ваше Величество, — вымученно улыбнулась краешками губ. — Я не пытаюсь на вас давить. Вы нужны этой стране сильным и свободным от чужих амбиций. От вашего правления зависит, какая страна окажется в руках Его Высочества Каэлиуса Вальмиера дель Турин. И если для этого я должна отказаться от вас, я сделаю это с лёгким сердцем.

Новая пауза оказалась самой долгой из всех. Атил смотрел на меня, но мысли его были совсем далеко отсюда. Должно быть он даже забыл цель своего визита и теперь медленно переваривал все сказанное от начала и до конца.

— Стоит ли мне ответить на твою откровенность своей? — вдруг выдохнул он, и я дрогнула.

Вся его растерянность испарилась, возвращая стальную волю, с которой он уверенно ступал по своему пути. Должно быть Атил принял решение, знать о котором мне не полагалось.

— Разумеется, Ваше Величество. — ответила ровно, но сердце уже пустилось в пляс, нагоняя тревогу.

— Ты все еще под защитой короны. Ее воля — твоя воля, ее сила оберегает тебя. Уверена, что готова отринуть все, или же просто вновь погрязла в очередной иллюзии?

Чувствовала себя словно загнанный в угол зверек, над которым хищник занес лапу. Казалось, что мой ответ был на сегодня последней проверкой, и если дам неправильный ответ, кто его знает последствия…

— Нельзя отказаться от того, чем никогда не обладал, Ваше Величество.

Остаться верной самой себе было лучшим из всего, что я смогла придумать за пару мгновений. И улыбка Атила, который он меня одарил в ответ, пробрала до мурашек, коими покрылось все мое тело.

— Что ж, раз так, я отменю свой указ на ближайший показательный турнир королевских рыцарей. И вы вновь останетесь без рыцаря-защитника, если не сможете получить его собственным силами. Воля короны не станет вмешиваться в вашу жизнь, как вы того и желаете, леди Кларисса, но продолжит с интересом наблюдать, как было всегда.