Мистер Генофонд

Глава 1. Красотка под дождем

Мистер Генофонд

Глава 1. Красотка под дождем

Все мужики просты.

И мы не «жи», «ши» – никаких исключений!

Лёха.

Когда тебе двадцать пять, бабы с интересом заглядывают к тебе в штаны.

Когда тридцать – не скрывая любопытства, рассматривают безымянный палец.

Ну а когда тридцать пять, ты при фейсе и бабле – все, как одна, стремятся заиметь от тебя ребенка. Это как в гольфе: главное – первым попасть в лунку! А то, что лунка может быть против... что душа пока не требует воспроизводить себя, прекрасного, в потомстве – об этом гольфистки почему-то не думают.

У них есть цель, мотив и ксерокс, заряженный созревшими яйцеклетками.

А вот мне приходилось думать! Постоянно. И страховать своего «ныряльщика» от погружения в пучину разврата без надежного «акваланга».

Во всяком случае, до определенного момента... Точнее, встречи.

***

От чего никогда не откажется нормальный свободный мужик с в.о. (верной ориентацией) и без в.п. (верной подруги)? От трех «с»: свидания с красивой девушкой, секса с красивой девушкой, секса с двумя раскрепощенными красивыми девушками!

Природой заложено – нужно брать!

Вот я и сказал «да» на предложение одной симпатичной блондинки из бара развлечься в приятной компании без обязательств и ограничений.

Жаль, на радостях уточнить, как зовут подружку, не удосужился. С момента возвращения на родину думалка работала хреново. Пришлось проехать половину Питера, пешком подняться на пятый этаж неказистой сталинки, чтобы дверь мне открыла... Нет, не Света. Не Жанна. Не Оля и даже не Дашенька.

Ту самую подругу звали Серёжа! И, судя по масленому взгляду, развлекаться кое-кто планировал не с нашей общей знакомой, а со мной. В прямом, как стометровка, смысле.

Представили?

Класс!

Здравствуй, родина! Я скучал!

После такой поездки прийти в себя оказалось непросто. Развидеть прекрасную «девушку Серёжу» не помогла ни бутылка виски, распитая в ближайшем кабаке с каким-то профессором, ни пицца, от которой мой желудок тут же пообещал вернуть все съеденное за прошедший день.

Питер встречал жестко и насыщенно. На всю широту русской души. Макал, как паршивого котенка, в вонючую лужу, напоминая, что это мне не Европа. Лупил по печени паленым пойлом, по желудку – отравой и бодрил свежими воспоминаниями похлеще черного кофе.

Первый день после прилета, а у меня уже все было в ажуре. Не хватало только закончить ночь в теплой бомжацкой компании под разведенным мостом без кошелька и часов.

Наверное, задержись я в кабаке еще на часик, так бы и случилось. Но инстинкт самосохранения включился в самый неожиданный момент. Около одиннадцати я расплатился по счету. Вызвал себе такси. И, как только пришло уведомление о машине, пошлепал по свежим лужам в сторону стоянки.

Легкий летний ветерок пробирал насквозь. Шерстяной пиджак под дождем быстро превращался в бесформенную тряпку, и лишь желтые фары машины с «шашечками» вели в темноте, как маяк моряка.

Уставший, пьяный и злой, я даже не взглянул на госномер. Резко открыл дверь. Плюхнулся на пассажирское сиденье и рявкнул бессмертное Гагаринское «поехали».

 Возможно, рявкни я чуть громче, а еще лучше – помаши перед глазами водилы купюрами, мы бы и газанули.

Но сил орать не было. Теплый ветерок от печки приятно обдул лицо, и я закрыл рот. Вместо приказов откинулся на спинку. Потянулся. Расслабился... Настолько, что не заметил, как к машине подошла женщина. Бесшумно открыла дверь и, не глядя ни на кого, устроилась рядом.

– На Дачный проспект, пожалуйста, – охрипшим голосом произнесла она, сжимая в руках разбившиеся очки.

Я не планировал ее рассматривать. Баб на сегодня уже хватило. Но взгляд сам залип на тонких пальцах.

Никаких колец, никакой пошлой раскраски на аккуратных ногтях. Руки училки или докторши. Такие приятно целовать, наблюдать, как скользят по телу, чертя на коже невидимые фигуры. Как сжимают простыню или упираются в спинку кровати.

Красивые руки. Словно вылепленные под дорогое обручальное кольцо. Фетиш и одновременно табу для такого, как я.

– Мы едем? – простуженный женский голос заставил встать все волосы на моем теле. И не только волосы.

Так и подмывало вместо водилы ответить «да». Я бы и ответил. Но именно в этот момент рядом остановилась еще одна машина, и мой телефон завибрировал от входящего звонка.

Кто, сука? Судьба!

Меня лишь начало отпускать от «приятной» вечерней встречи, как она снова совала свинью и радостно махала дворниками.

Тут же стала понятна странная растерянность таксиста и его нежелание ехать по нужному адресу. Как там в старом анекдоте про неудовлетворенную женщину? «Не туда». Так и у меня. Опять.

Вариантов оставалось два: посыпать голову пеплом, признав свой косяк или...

На это «или» и я решился. Мгновенно. Не думая. Просто потому, что пальцы были слишком красивые, в салоне тепло, а член стоял так, что идти было бы больно.

– Мне туда же, – под стать своей соседке, хрипло ответил я. – Удачно совпало, – соврал без зазрения совести.

Худенькие плечи дернулись. Даже не интересуясь своим случайным спутником, дама отвернулась к окну, и машина тронулась. 

***

Может, я и зря подумал про родину без оптимизма. Что в ней, что во мне было и хорошее. Сейчас вот вроде бы отпускало. Дождь за окном не казался таким уж гадким. От вечернего приключения хотелось ржать, а притихшая соседка дразнила воображение.

В тусклом свете ночных фонарей я не видел лица. Лишь короткое темное каре и острый подбородок. Но и длинных ног было достаточно, чтобы захотеть провести между ними остаток ночи.

А еще она ехала на Дачный! Район моей молодецкой боевой славы. Тогда еще не было своей компании в Лондоне. Большие деньги виделись только во сне. А наяву... Первые синяки, первая машина, первая любовь, доставшаяся не мне, а лучшему другу.

Глава 2. Возвращение Будулая

Глава 2. Возвращение Будулая

Каждый мужчина в душе немножко Будулай:

то к бабам с цыганами тянет, то возвращаться.

Полина.

Не знаю, за что, не представляю, когда, но меня все же кто-то проклял. Наслал сглаз. Причем не простой, а хитро сделанный, эксклюзивный. С серо-голубыми глазами, ростом под метр девяносто, физиономией, от вида которой у всех девчонок в округе вечно белье отсыревало, и фамилией Крамер.

Алекс Крамер.

Лёха.

Вот знала же, что не нужно переться сегодня на свидание. Григорий этот и по скайпу ничего приличного сказать не мог. Мычал постоянно. Про работу шарманку заводил. Про соседей и родню, будто мы были знакомы и я мечтала услышать свежие семейные сплетни.

Нудила классический! Маменькин сынок. Совсем как мой бывший муж.

И ведь про такси тоже чуяла. Внутренний голос так и шептал: «Не вызывай машину! Не надо оно тебе! Да, дождь. Да, ветер. Не сахарная! Метро никто не отменял, а остановка автобуса как раз возле дома. Добежишь. Деньги сэкономишь. Не лишние!»

Но нет! Кто же слушает внутренний голос? Я упрямая. Внучка героев блокадного Ленинграда. Упрямство в крови, а жажда приключений в заднице. И не важно, что тридцать один по паспорту. Что позади неудачный брак, о котором и вспоминать не хотелось.

Мне нужно было проветриться. Доказать себе очередной раз, что мужики в Питере перевелись и в рестораны с ними ходить больше не стоит.

И вот доказала. Как раз возле стены собственной квартиры. С шустрыми мужскими руками в бюстгальтере, твердым членом размера XXL, упирающимся в живот. Чуть не кончив от поцелуя одного наглого типа, который меня даже не узнал.

Скотство!

И Лёха скотина. Породистая, еще более красивая (проверено на ощупь), чем в двадцать два и в тридцать. Но такая же блядская!

Лучше бы дома сидела. Как бабка. Лечила бы аллергию на котов. Тискала бы какого-нибудь Мурзика. И ждала старость. Сколько там до неё осталось? Тридцатка? Всего ничего. После двадцати пяти время летит быстро. Глядишь, за пару-тройку котов и дожила бы.

Но не с моей удачей! Мне нужно было свидание, а потом с разбитыми очками сесть в ту же машину, в какую усадил свой упругий британский зад один наглый тип.

От досады плакать хотелось! А ведь я почувствовала его. Сразу! Только попа коснулась сиденья. Сама не знаю как. Парфюм этот кобель сменил. По фигуре в мокром костюме узнать было сложно.

Но узнала... и всю дорогу надеялась лишь на то, что не узнает он. Женщина тридцати одного года все же не та попрыгунья-стрекоза, которую он вычислял в любой толпе. Новая короткая стрижка вместо длинного хвоста. Строгий костюм вместо вечных юбок и платьев. Я очень изменилась. Как могла вытягивала себя из задницы после развода.

Но когда мне с Лёхой везло?

Никогда! Ни в восемнадцать, ни в двадцать пять. И вот опять... Прямо сейчас губы его, наглые и жадные, насилуют мои. Руки, сильные и горячие, заставляют плавиться. Вновь до точки невозврата один шаг. И не пугает даже то, что это шаг в открытый космос. Без страховочного троса и запасного баллона с кислородом.

Как в восемнадцать. Когда вернулся из армии. Увидел меня со своим лучшим другом и чуть не убил обоих.

Злой, дикий совершенно. Орал тогда на нас. Эду Басманскому нос сломал, чуть на тот свет не отправил. А объяснить, почему сорвался, не смог. Лишь через пятнадцать суток, когда из изолятора вышел, под дом ко мне явился, что-то стало ясно. Да и то...

Много поймёшь, когда тебя хватают посреди улицы и целуют?  Жадно, бешено, будто я последняя девушка на земле.

Я ведь и не разобралась тогда до конца. Да, жили всегда недалеко друг от друга на Дачном проспекте. Да, пару раз домой из школы провожал. Красивый, высокий, с подвешенным языком и табуном девчонок, которые вечно вились вокруг.

Непривычно было. Он на четыре года старше. Гроза всего района, а я... скука смертная – отличница в очках и с книжками в тяжелом рюкзаке.

На то, чтобы понять и его, и себя целый год понадобился. Первый курс иняза закончила. Ни друзей, ни подружек – Крамер всех распугал. Ни клубов, ни вечеринок – пас сутками, как сторожевой пёс.

А когда сдалась, когда сама захотела прийти к нему... как овечка на заклание. Эта скотина в Англию укатил. К папочке. Смылся, чтобы в тюрьму не посадили за их делишки с Басманским.

И ни записки, ни СМС.

На шесть лет.

Чтобы потом явиться через полгода после моей свадьбы. Точно так же, как сейчас, прижать к грязной стене на лестнице... и зацеловать.

Как в первый раз – до беспамятства, до дурацких бабочек в животе, до слез.

Мужу в лицо потом смотреть не могла. Месяц мигрень изображала, чтобы ноги раздвигать не приходилось. Глаза прятала как изменщица. А после и вообще на развод подала.

Дура? Дура!

До Крамера все ведь хорошо было. И поцелуи Вовкины слюнявые устраивали. И ежедневные звонки мамочке не напрягали. Даже в кровати порой оргазмы случались... когда фантазию подключала.

Не звезда с неба, но нормальный муж. С образованием, квартирой и запасом носков на половину Питера. Среднестатистический. И всего один поцелуй, одна встреча пустили брак под откос.

Ненормальная.

Даже объяснить Вовке не смогла, что не устраивает. Мычала в суде какую-то ерунду про ошибку, про характеры. И ни слова не сказала об одном британском мерзавце, который приехал, разбередил душу и вернулся потом в свой Лондон. Опять!

Все-таки нужно к бабке какой-нибудь сходить. Пусть бы отвадила! Если существуют привороты, значит, должны быть и отвороты. Чтобы Крамер не выискивал меня больше. Не падал как снег на голову в самый неподходящий момент. И не целовал... так.

Жаль, ведьм я не знала. Ни одной. Собственная бабуля только смычком махать умела, а я... у меня из арсенала было лишь одно...

– Крамер! Скотина! Ты хоть когда-нибудь от меня отстанешь? – я кое-как отпихнула от себя этого мерзавца. – Неужели сложно было просто проводить до квартиры? Просто. Помочь.

Глава 3. Десять казней египетских

Глава 3. Десять казней египетских

Женщин «из прошлого» не бывает.

Они или чужие, или все еще свои.

Леха.

Мужикам и не снилось так отправлять в нокаут, как это умеют женщины. Вот вроде бы только что был пьян, счастлив и почти в бабе по самое не балуйся. А спустя секунду уже трезв как стеклышко и сражен наповал.

– Поля?! – Глаза в темноте принялись рассматривать лицо женщины, а сердце, по ощущениям, рухнуло в желудок. Прямо в непереваренную пиццу.

– Нет, блин! Призрак ее, который уже тридцать один год живет в этом доме и ждет, когда Будулай вернется!

Красотка вырвала из рук ключи и толкнула меня к лестнице. Сильно! Так что чуть ступеньки задницей не сосчитал. Ураган Полина! Самый разрушительный и беспощадный.

Помнил. Хрен забудешь такой.

– Подожди... Это серьезно, что ли, ты?

Пока эта бешеная снова меня не толкнула или морду не расцарапала – она умела – я сам за руку притянул ее к единственному светлому месту на площадке и уставился в лицо.

Точно она. Полька! Ведьма зеленоглазая. Губки пухлые бантиком, брови с лихим заломом, будто молнии, и во взгляде гроза... убийственная.

Пиздят, что бомба в одно место не падает, а молния не бьет – еще как падает и бьет. Как семнадцать этой ведьме исполнилось, так и начала меня контузить. Сучка неверная. Красивая даже мокрая, с черными разводами под глазами и без хвоста своего до задницы.

Как с картинки. И ни фига ее ни брак, ни годы не испортили. Расцвела... Погибель моя длинноногая. Порода проявилась – питерская, особая, которую ни в Рязани, ни в Лондоне не встретишь. Словно без «парадных» и «поребриков» не рождаются такие.

– Крамер, если ты меня сейчас же не отпустишь, весь дом перебужу!

Пока я на лицо пялился, ураган мой в себя пришел. Подбородок вздернула, ресницами длиннющими взмахнула. Гипнотизерша хренова.

– А если я не могу? – и ведь не врал.

– Я это твое «не могу»...

Полька извернулась, свободной ладонью за пах взялась. По-хозяйски так! Со знанием! Совсем не как в прежние встречи.

– В узел завяжу!  – прошипела в лицо. – Будешь потом фальцетом петь, как мальчик из хора!

Пальцы на члене сжались. Обхватили ствол так, что еще пара секунд, и я бы прямо в штаны кончил. Как последний мазохист. И это тоже было бы не впервой с ней.

– Ради тебя... Хоть в хор, хоть в подтанцовку.

Надо было это все заканчивать. Еще никогда ничего хорошего из наших случайных встреч не получалось. Но Полька руку не убирала. У меня ноги в пол вросли, а мозги... Когда они работали рядом с ней? Никогда! И сейчас у извилин напрячься не получалось.

Все знания ушли вниз. Стекли как вода по хребту. А руки опять загорелись. Прижать, расплющить на себе, зацеловать до звездочек перед глазами. Чтобы иголки свои убрала. Чтобы потянулась сама. Приласкалась, кошка дикая.

Как наваждение. Химия долбаная.

И фиг я этому желанию противостоять мог.

***

Мозг не встал на место ни через минуту, ни через две. Дверь двадцать пятой квартиры громко хлопнула. Вторая моя щека, красная от новой пощечины, огнем вспыхнула. А я так и стоял.

Столб, бля, пограничный.

Второй столб тоже стоял. Оттисканный до синяков, наверное. Ноющий и опять обломавшийся.

Сучка вредная. И зачем я только глянул на нее тогда, в ее семнадцать? Заучка очкастая. Кроме ног длинных и губ пухлых ничего не было. Даже жопы с сиськами! Малолетка обыкновенная. Жил бы себе – не тужил без этого знакомства. Не сбоило бы от каждой встречи. Не скручивало в бараний рог.

Ведьма!

На костер бы ее. Оттрахать качественно, чтобы больше крышу не рвало. Душу отвести. И на костер.

Так, думая, как именно душу отводил бы, я и потопал назад.

Спустился в подъезд, темный, с потрескавшейся зеленой краской на стенах, знакомый до чертиков.

Осмотрел дворик, со старыми металлическими турниками, с песочницей, поросшей травой... И как не признал все это сразу?! Дебил!

Вызвал такси.

Дома тоже легче не стало.

Стоило войти, свет по глазам ударил, шум телевизора – по нервам.

– Дед, ты чего не спишь? – скинув обувь, я вошел в просторную, размером с нашу прежнюю квартиру, гостиную.

Ошибки не было. Лев Дмитрич Крамер, как девица, красовался перед зеркалом, расправляя на груди рубашку.

– На том свете отосплюсь, – по-военному сухо отрезал дед.

– А нарядился чего? Если помирать собрался, так я тебе в гроб «Армани» обещал подогнать. Снимай это старье. А если на юбилей, так он еще через три дня.

– Внучок, а ты добрый чего такой? – мой подполковник в отставке даже обернуться соизволил. – Словно зазнобу свою встретил! – белёсые глаза сощурились хитро.

И вот как он просек? Чекисты бывшими не бывают?

– Ага, значит, Полька, – дед довольно крякнул. – Опять примагнитило?

– Случайно! – Я кинул телефон в вазочку возле двери и прямо у порога начал стягивать с себя мокрое шмотье. – Питер не Пекин. Деревня.

– Конечно. Такая деревня, что среди пяти с гаком миллионов ты безошибочно в самый первый день после прилета умудрился любовь свою встретить.

– Бывшую! И еще раз повторяю – случайно.

Я аж заводиться начал.

– Верю-верю, – под нос себе принялся ворчать дед. – Он случайно встретил. Она случайно развелась сразу после их прошлой встречи. Сплошные совпадения.

– Что? – От неожиданности я чуть не снял трусы вместе со штанами.

– Ась?

– Про развод что там было?

– А что про него бывает? – Дед снова повернулся к зеркалу. На этот раз с галстуком в руках. – Развод он и есть развод. 

– Полина не замужем? – В горле пересохло, а чуть выше, в черепушке, под рев сигнализации внутренний голос взревел: «Опасно! Не приближаться!»

– Давно уже. Через месяц после твоего прошлого отлета развелась. Я еще думал, следом в Лондон рванет. Ну там, морду твою наглую расцарапать, мозги вправить... Но нет. Полька – девка гордая. В бабку свою пошла.

Глава 4. Мне без тебя так плохо

Глава 4. Мне без тебя так плохо

Чужая душа – потемки,

а женская – темень непроглядная.

Лёха.

Последние слова деда у меня как на подкорке отпечатались. «Чужая душа – потемки, а женская – темень непроглядная» – все так! Во всяком случае, с Полькой.

Никогда у меня с женщинами проблем не было. Всегда полное взаимопонимание. В койку шагали дружным строем. По очереди. Из койки выбирались довольными, счастливыми. И никто мозг не трахал. Между ушей меня лишь зазноба моя «любила».

Первый раз отлюбила в свои восемнадцать.

Я ведь из-за нее, заразы, в армию ушел. Дед одним звонком мог от этой «радости» избавить. Он и предлагал, кстати. Но я наотрез отказался. Получил диплом, дождался срока и ушел кирзовые сапоги снашивать.

Все друзья и родня за патриотизм приняли. Внук подполковника КГБ! Как иначе?! И только я один, да еще дед, скорее всего, знали, что дело не в призвании. Что нужно мне деть себя куда-нибудь на годик. Отсидеться, пока девчонке моей хоть восемнадцать стукнет.

Вот и отсиделся. Год от звонка до звонка. Вместо поцелуев – зычный крик прапорщика «Рота, подъем!», вместо разговоров под луной – марш-броски по пересеченной местности, вместо секса – ночные побудки с отжиманием и приседанием.

Насыщенное было время. Я тогда себя регулярно за ум и сообразительность «хвалил». Особенно когда наряд вне очереди получал. Но худшим оказалась не служба, а то, что в это время друг мой, лучший, как в той дурацкой песне: «Ну где же ты, студент, игрушку новую нашел».

И все. Басманский только руками развел. Мол, не виноват, оно само так сложилось. И дальше по бабам пошел, как ничего и не случилось. А Полька – в кусты.

Она мне и до армии ничего не обещала. Больше сторонилась. Коза пугливая. И потом... Поступила на свой иняз, вся с головой в учебу ушла. Как заучкой была, такой и осталась. И ни за ручку подержаться, ни за жопку, и ни на сеновал прогуляться.

Динамо!

Мне было хоть волком вой, хоть на стену кидайся.

В общем, я тогда этим желаниям и не сопротивлялся. Мозгов не хватало. Днем Польку сторожил, чтобы никто больше на мою девочку позариться не смел. Ночью, как темнело, мы с Басманским дела делали. Где чистые, где не совсем. Пока не вляпались так, что дед лично на самолет билет покупал и пинками в аэропорт гнал. К родителям в Лондон.

Потом, задним умом, я уже понял, что притормозить надо было. Заставить Польку сложить чемоданы и забрать ее в Англию. Хоть силой, хоть уговорами – как угодно. Но фарш невозможно провернуть назад. Я осел в Лондоне. Она осталась здесь. Одна, без присмотра, без вестей. Словно бросил.

А я как идиот днями на телефон пялился, сообщения набирал. И с собой боролся. Услышать ее хотелось адски. Пусть бы отругала, матом обложила, просто подышала бы в трубку. За минуту с ней в скайпе душу продал бы.

Но мы с Басманским не полиции дорогу перешли. Мы неприятности похлеще заимели. И, звякни я Польке, напиши хоть слово, за эти неприятности она бы расплачивалась. Потому что больше некому. Я здесь. Эд в глухой деревне под Питером. А дед... кто в здравом уме полезет к подполковнику КГБ, пусть даже и в отставке?

Так и жили.

Первый год жопа была. Спасался учебой. Лондон похож на Питер только погодой. Дожди, туман и сырость. Но ни о каком бизнесе по-русски здесь и речи быть не могло. Чтобы не сидеть у отца на шее, пришлось за ум браться. Язык подтягивать и грызть гранит наук.

На второй год почти отпустило. Еще порывался вернуться на родину, но дед руку на пульсе держал и разрешения не давал.

На третий год мне полегчало. Бизнес в гору пошел. Свой собственный! Бабы стали меняться чаще, чем модели на подиуме. Наладилось все.

А на шестой год в Питер я все же на пару недель вырвался. Печень с Басманским пропить, в ЗАГС его сводить и деда проведать.

Выполнил все. Кое-что даже перевыполнил. Принесла нелегкая на Дачный проспект. Как там оказался – не помню. Как нашел нужный дом – тоже. Очнулся лишь, когда в темном коридоре Польку к стене прижал.

Пиздец, как она тогда на меня орала! Как по плечам лупила, по морде! Царапины были потом такие, словно кошка несколько раз на лицо падала. А как целовала...

Я убить готов был всех, кто ее за шесть лет так целоваться научил. Стискивал в объятиях и шизел от ревности. Девочка... Моя... Еще более красивая, чем в девятнадцать. Горячая, отзывчивая, охуенная.

Не оторваться было. Ни от губ, ни от тела. Да она и не отталкивала. Горела вместе со мной в одном костре. Гладила по голове, плечам. Стонала тоненько. Под юбку залезть позволила... потрогать ее, мокренькую, готовую для меня.

Крыша тогда со свистом вниз летела. Не знаю, как удержался и не трахнул занозу свою в этом коридоре. Она бы разрешила, наверное. Но я кончил так. От ее жалобного «Лё-о-ошка». От кожи, нежной, бархатной под ладонями. От взгляда ведьминского. Сумасшедшего, жгучего, душу выворачивающего.

Пары минут на все про все хватило. А потом просто стоял с ней в темноте. Вдыхал как наркоман ее запах, по спине гладил, слезы стирал... Пока не открылась дверь и не вышел какой-то мужик в трико и растянутой майке.

Муж!

Законный!

Полькин!

У меня вначале шок был. Специально ничего о ней заранее не узнавал. Только ж излечился.

Но спустя минуту... От злости чуть вдовой прямо там не сделал. Мозг отключился, а кулаки так и чесались. Убить хотелось. И пофиг, что сам виноват, что не было меня эти годы рядом. Не пас, не оберегал свое сокровище.

На все было плевать. И лишь Полькино отчаянное со слезами, с яростью: «Не смей! Уходи! Не нужно было вообще возвращаться!» удержало.

После этой поездочки я даже на второй день свадьбы не остался. Вручил Эду подарок. Жену молодую взасос поцеловал... она сильно не сопротивлялась. И на самолет свалил.

Глава 5. Взрослые девочки мечтают о...

Глава 5. Взрослые девочки мечтают о...

Хороший бывший – исчезнувший бывший.

Полина.

Беда не приходит одна. Бывшие мужчины, оказывается, тоже предпочитают шляться табунами. Во всяком случае, мои приперлись оптом. Вначале как снег на голову из Лондона свалился Крамер. Как вспомню, так вздрогну. А через день начал засыпать сообщениями Вовка.

К счастью, хотя бы у Вовки не было никаких видов на мое тело.

«Полечка, привет. У нас сегодня второй зуб вылез. Смотри, какой зубастик!»

Я еще не успела ответить «Привет», как мне пришло одно сообщение. На этот раз с фото. Розовощекий малыш с голубыми Вовкиными глазами и носом-картошкой его нынешней жены Ирины.

Милый. Со вторым зубом сынишка был чем-то похож на бобренка. Так и хотелось написать, что он душка. Но я себя сдержала.

Нет, по поводу Ирины волноваться не стоило. Моя бывшая свекровь второй брак своего сына организовала лично. Нашла тихую, спокойную девушку с нимбом на пол-Питера. Свела ее со своей кровинушкой, словно котиков в марте. А через полгода сама же и расписала. Благо двадцать лет отработала регистратором в ЗАГСе.

В целом свекровь не прогадала. Ирину можно было хоть к ране прикладывать. Идеальная жена, хозяйка и мать. Я и рядом не стояла. Только, если хотелось похвастаться или поплакать, Вовка все равно мне писал или звонил.

В последнее время все чаще из-за сына.

«Ты бы видела, как он ползать быстро научился! Я еле успеваю за ним». Мое молчание не спасло. И тут же на телефон пришло видео. На нем прежний малыш, только уже не в анфас, а попой кверху, быстро перебирающий ручками и ножками.

Умильное зрелище. Правильнее было выключить телефон, но я посмотрела еще раз. И потом снова.

Хорошенький. Даже сходство с Вовкой не портило.

В миллион раз лучше собаки или кота. И никакой аллергии...

На последней мысли я заставила себя остановиться и резко пресекла дальнейшие Вовкины домогательства.

«Рада за вас. Прости. Занята». Пальцы набрали три коротких предложения за пять секунд. На автомате уже.

Но то ли у Вовки настроение сегодня было особенным, то ли мне банально не повезло.

Следом за видео пришло еще одно фото и аж два видео. Все тот же малыш. Только уже на руках у мамы. Радостный, счастливый. С улыбкой до ушей и таким светом из глаз, что на мои навернулись слезы.

Скотина все же Вовка! Нет, подобным контентом он меня закидывал не специально. Хитрости у моего бывшего не водилось совсем. Честнее и прямее мужчину сложно было найти. Я именно на эти его качества и клюнула когда-то. Захотелось простого и понятного кого-то под боком.

Но все же больно Вовка делал. Вот сейчас. Фотографиями этими, видео... я ведь, еще когда поженились, хотела малыша. Не всех училок от детей воротит. Но сразу не получилось, а после визита одного мерзавца не до продления рода стало.

Так до тридцати одного и пробегала. С мечтой и без «реализатора».

А тут Вовка с фото и видеоотчетами каждую неделю. Как с роддома началось, так и понеслось. Шлет, звонит, душу травит. Хоть свекрови на него настучи, чтобы отвадила.

После поездки с Крамером у меня бы, наверное, даже злости хватило бы поступить подобным образом. Раздраконил паршивец.

Но как Лёха начал, так он и продолжил. Сам себе громоотвод.

Точнее – не он, а курьер.

В четверг с цветами и приглашением в ресторан.

А в пятницу с огромным плюшевым медведем-пылесборником и приглашением уже не просто посидеть, а отметить юбилей его деда – Льва Дмитриевича. Будто это не восьмидесятилетие малознакомого мне человека, а праздник города.

И первый, и второй раз курьеры ушли от меня с дарами. У первого появился миленький букет для его девушки. У второго медведь для ребенка. Как минимум двух мужиков в городе Крамер осчастливил.

На этом бы ему остановиться. Умел же раньше уходить в крутое пике лет на шесть.

Но нынче что-то в стандартных настройках сбилось.

 ***

Только я выдохнула. Ночь без эротических сновидений провела. К зачету в школе подготовилась, новые тесты для курсов английского, подработки своей, распечатала... начался третий акт комедии. Или трагедии. Как посмотреть!

В общем, можно было догадаться, что зараза Крамер букетом и Винни-Пухом не обойдётся. Филиал магазина мягких игрушек он мне уже устраивал. В юности. Но то, что Лёха с помощью бабули давить попробует... Это был полный аут.

Она когда явилась ко мне под вечер, когда спросила, почему я до сих пор не одета и не накрашена, я чуть дара речи не лишилась.

Где Крамер, хоть старший, хоть младший, а где моя бабуля? Учительница музыки, скрипачка, божий одуванчик! Самый близкий мне человек на свете.

Даже спрашивать, на какой кривой козе этот гад к моей Ядвиге Яновне подъехал, неудобно было. Я минут пять слова подбирала. Чтобы поинтеллигентнее, без мата, который так и рвался с губ.

В общем, пока думала, она сама все и рассказала.

– Поленька, я не поняла, ты что, приглашение не получила? – она округлила свои густо накрашенные глаза и цокнула языком. – Лев Дмитрич, он же сосед наш бывший. В доме напротив жил. За тобой еще внучок его все бегал.

Бабуля была сама наивность.

– Как-то не помню, чтобы мы с Львом Дмитриевичем много общались. – Я попыталась не заводиться. – Или он позвал на свой юбилей всех, с кем хоть раз в жизни разговаривал?

– Ну почему ты так говоришь?!

На меня уставились полные праведного гнева глаза.

– Потому что это странно. Ты сама не находишь?

– Странно к приличному человеку в ресторан на юбилей сходить? Восемьдесят лет, между прочим, бывает лишь раз в жизни, – будто о восемнадцатилетии, заявила бабушка.

– Нет. Я не то хотела сказать.

– А получилось так, словно меня нельзя пригласить.

Она поджала губы. Насколько я знала свою Ядвигу Яновну, это была крайняя степень возмущения. В филармонии даже дирижер боялся махать палочкой, когда бабуля так поджимала губы.

Глава 6. Кошка. Бешеная. Одна штука. Моя.  

Глава 6. Кошка. Бешеная. Одна штука. Моя.  

Женщина должна быть «прооратой».

 У нее тогда ни панических атак,

ни депрессии, ни головной боли.

Лёха.

Дед праздновал юбилей с размахом. От закусок и алкоголя ломились столы. Поток гостей все не заканчивался. А цыгане были уже в мыле.

В сравнении с этой гулянкой пенсионеров недавняя презентация Басманского казалась балом в школе благородных девиц.

Кстати, о девицах! Они здесь тоже имелись. Всех возрастов. От восемнадцати (навскидку) до... я до такого возраста не доживу. Некоторые очень даже ничего. С огнем в глазах и петардой в нижних девяносто. Гуляй – не хочу!

Случись юбилей пару дней назад, я бы, наверное, и гульнул. В Лондоне с кольцом на пальце меня никто не ждал. Здесь тоже никому не обещался. Но... несмотря на генетическую любовь к питерским красавицам, что-то на приключения не тянуло.

Родина уже встретила. Хватит.

Вместо того чтобы охотиться, я занял самый дальний диванчик ресторана. Откупорил один из подарков – колумбийский двадцатилетний ром «Диктатор» и медленно, со знанием дела принялся накидываться.

Ром лился как в сухую землю. Тарелка с маленькими бутербродами стояла нетронутой – мой внутренний эстет был против разрушения натюрморта. А угрюмый медведь все больше казался своим в доску парнем, только в шубе.

Дед на меня внимания не обращал. После недавнего ночного разговора он вообще вел себя странно. Про Лондон больше не спрашивал, сердечными вопросами душу не травил. Тихий спокойный дед. Никогда его таким не видел, но сейчас даже был рад.

Одно не давало покоя – его требование отсидеть юбилей до конца и не «позорить род своими выходками». С чего дед взял, что я решусь оторваться, ума не приложу. Молодость он мою, что ли, вспомнил? Но уточнять или спорить я не стал.

Сказано не отсвечивать – сидел и не отсвечивал.

Лишь иногда взглядом кого-нибудь провожал, наливал и упорно не закусывал.

Не знаю, сколько бы я так высидел, но где-то на половине бутылки рядом на диванчике материализовались две нимфочки. Обе в стратегических мини. Обе после аперитива, разогретые. И совершенно неинтересные.

За ширинкой никто даже голову не поднял осмотреться. «Тишина и только мертвые с косами».

Если бы не привычка скалиться и нести приятную бабскому уху херню, не знаю, как бы мы сидели. Наверное, пришлось бы наливать. Чуть чаще. Чуть больше. И заранее присматривать, куда потом пристроить свой неудачливый груз.

Но умение сыпать шутками было вбито в подкорку. И я сыпал.

Полчаса.

Час.

Иногда подмигивая медведю. Только он, казалось, меня понимал.

Иногда тупо пялясь на часы.

Пока в какой-то момент на стол не легла чья-то тень.

***

Голову поднимать не хотелось. Совсем! И смотреть, кто мне вид заслоняет – тоже. Комплекта визгливых нимфочек было вполне достаточно. Третью бабу я и в лучшие свои годы в постель не звал. Кукольник, что ли? Чтобы и на себе, и на каждой руке по красавице.

Но тень не ускользала. Стояла над душой, лоб взглядом сверлила. И от этого её присутствия даже соседки мои как-то странно затихли. То ещё минуту назад про ресторан верещали, про клубы, где можно было бы продолжить. И вдруг как воды в рот набрали.

Руки на колени сложили. Спинки выпрямили и клювики утиные поджали.

Последнее преображение даже меня заставило напрячься. Закрыв глаза, я махнул новую порцию рома, а потом осторожно, чувствуя задницей, что любое резкое движение сейчас опасно, стал поднимать голову.

Первым, на что наткнулся взгляд, оказались штанишки. Милые такие. Сиреневенькие и плюшевые. Из-за свободного покроя оценить, какое сокровище запрятано под ними, было невозможно. Но я попытался. В окружности где-то девяносто, может чуть больше, а длина ног – моя любимая. Такие удобно закидывать на плечи. И не страшно, что пятки будут лупить по ушам при каждом толчке.

От такого анализа аж взбодрился. Но то, что показалось выше, мигом затмило штанишки.

Нет, это была не меховая горжетка, не кружева и не рюши. Толстовка! Такая же сиреневая, как штаны, и, судя по растянутым локтям, далеко не новая.

Контингент приглашенных на юбилей, конечно, впечатлял!

Чтобы поднять голову выше, пришлось снова плеснуть в бокал ром, закрыть глаза и повторить отработанный алгоритм. 

Чувствуя, что совсем хмелею, я даже наклонил к себе правую нимфочку. Занюхал её затылок, щедро орошенный какой-то парфюмерной дрянью. И решился.

На все про все ушло несколько секунд: один бокал, осмотр костюма, второй бокал и голову вверх.

А спустя всего миг я чуть не сдох от взгляда.

– Налюбовался?

Зеленые глаза ударили адским пламенем, и двадцатилетний "Диктатор" выветрился, как молодое крымское вино.

– Поля?!

Губы зажили своей жизнью. Я чувствовал, как по морде расползается тупая улыбка, и никак не мог это контролировать.

– Нет, блин. Сивка-бурка. На свист прискакала! 

Полька стояла ровно, вроде бы спокойно, но я видел побелевшие костяшки на сжатых в кулаки ладонях и расширившиеся крылья носа.

Валькирия. Плюшевая. Моя.

– Девочки, Ромео вам сказал, что у него триппер? – Пока я любовался знакомыми чертами, зелёные глаза холодно мазнули взглядом по моим соседкам.

– Что-о?! – хором ударило по ушам.

– Неизлечимая форма. Лондонская, – ведьмочка одним ударом загнала все гвозди в гроб наших так и не сложившихся с красавицами отношений. – Не благодарите! – Второй тройничок за неделю накрылся медным тазом.

Мгновенно потеряв интерес к перепуганным курочкам, Поля снова уставилась только на меня. Как кобра на дудочку.

– Боже!

– Кошмар!

Рядом началась суета. Телефоны полетели в маленькие сумочки. Использованные салфетки вместе с одной из вилок упали на пол. А пепельница пополнилась двумя недокуренными длинными сигаретами. Дрянь редкостная. Хорошо, что больше не придется вдыхать.

Глава 7. Личное поголовье кобелей

Глава 7. Личное поголовье кобелей  

Женщины потому моногамны,

что сил на нескольких мужиков не напасешься.

Полина.

В такси было тепло, но меня трясло так, словно подхватила какую-то тропическую лихорадку. Болело везде. Ладонь после пощечины горела, будто раскаленную сковороду трогала. Кружево бюстгальтера жёстко натирало твердые соски, а внизу живота... По ощущениям – белье было мокрым, хоть выкручивай.

Блин, ну почему я не купила себе нормальный вибратор? Хотела же! И вариант неплохой подобрала. Стоило всего лишь выслать деньги и дождаться курьера.

Впрочем... после той штуковины, которой об меня терся Лёшка, вряд ли вибратор мог бы спасти. Сомневаюсь, что такие гиганты есть в продаже. Как он у него вообще за ширинкой помещался? Это ведь...

Последнюю мысль пришлось обрубать насильно. «Мне нет дела до габаритов Крамера! До него тоже нет дела! Прошлое!»

Внутренний голос звучал угрожающе. Почти серьёзно. Жаль, ноющая боль в паху и предательская сырость в трусах мешали поверить окончательно.

Сволочь он все-таки! Красивая! Тело – сплошные мышцы. Твердый, горячий, сильный... жеребец скаковой. Но о поездке на таком не стоило даже думать.

Что я там требовала от него? Чтобы вычеркнул из списков? Мне и самой неплохо было бы сделать то же самое. И поскорее!

Вот приеду домой, сменю трусы, смою с лица сумасшедшие поцелуи и начну забывать. Вино, кажется, ещё было. Конфеты тоже – скудный улов с прошлого свидания. Не фонтан, но и мне не девятнадцать, чтобы рвать сердце из-за какого-то мерзавца.

Словно решила сыграть со мной в одной команде, память услужливо подкинула свежее воспоминание: уютный диванчик в дальнем углу ресторана, улыбающийся мужчина в дорогом костюме, в расстегнутой рубашке, с цепочкой на сильной шее – и две размалеванные красотки.

А ведь скотина похотливая, Лёшка, даже дождаться меня не соизволил. Обеспечил себе сразу два запасных аэродрома ещё в самом начале праздника.

Предусмотрительный сукин сын! Ублюдок бессовестный!

А ведь «Полей» называл! Целовал так, будто и правда жить не может. Сжимал, что ни силы, ни гордости противостоять не хватало.

Лжец, предатель и бабник!

Хорошо, что про двух подружек его вспомнила! Желание забыть только усилилось. С таким настроем был шанс остановиться на половине коробки конфет и всего парочке бокалов вина.

Чтобы, не дай бог, не позволить разбушевавшемуся либидо перехватить штурвал, до конца поездки я старательно кляла Крамера. Насколько хватало фантазии!

Водитель опасливо косился в зеркало. В бюстгальтере и трусах по-прежнему царили боль и болото. Но к завершению поездки возбуждение окончательно сменилось брезгливостью.

Соскучившемуся по мужской ласке телу была предложена горячая ванна с ванильной пеной. Желудку – кьянти. А бракованным извилинам – фильм по ТВ. Что-то сопливое про любовь, детей и большую собаку.

Теоретически под него я должна была обреветься и окончательно смыть из своей души Крамера. Но вино подействовало быстрее. Уже на середине фильма я начала зевать, а потом и вовсе отключилась.

***

Утром в зеркале со мной поздоровалась какая-то тётка с опухшим лицом. Этот кошмар я тоже записала на счет Лёшки и, немного поколдовав с косметикой, отправилась на работу.

Вначале отпахала три часа в школе недалеко от дома. Потом поехала на трамвайчике к центру иностранных языков. 

Впереди ждало аж три пары. Три группы по десять человек. Не так много, как в обычном школьном классе, но силы они вытягивали не меньше.

Стоило всего на миг пожалеть себя несчастную, как с огромным букетом в руках от порога центра ко мне ринулся недавний ухажер Григорий.

– Здравствуй, Полиночка, я соскучился! – с ходу «обрадовал» он, выставив перед собой веник.

Вроде бы ничего особенного. Ну, подумаешь, ненавистное «Полиночка» вместо уютного простого «Поля». Безвкусный букет в голубой гофрированной бумаге вместо загребущих рук. Неуклюжий худосочный Григорий вместо... Того, кто толком разговаривать не умел, а сразу засовывал язык в рот. В мой рот!

Хорошо ж все. Правильно. Француженка и итальянка покосились с завистью. А мне сквозь землю провалиться захотелось. Послать на фиг и Григория, и себя, и того третьего.

Психичка! Неизлечимая!

– Мне показалось, что мы не договорили тогда. – Пока я стояла столбом, Григорий приблизился вплотную и положил руки на мои предплечья. – Полиночка, можно пригласить тебя на второе свидание? – с видом бездомного пса, которому показали заветную косточку, спросил он.

– Что? – У меня аж челюсть отвисла.

– Мне подумалось, что у нас есть шанс.

Григорий поправил свои старомодные очки в толстой оправе и расплылся в самой идиотской улыбке на земле. 

Ромео бракованный. Еще один на мою голову.

– Я не уверена. – Уши опалило фантомной болью. Они помнили, сколько пришлось выслушать за время прошлого свидания. 

– Понимаю, ты очень приличная женщина, но я готов ждать.

Намек на жирное «нет» кое-кто не слышал в упор.

– Спасибо, – я сглотнула.

К счастью, требовать согласия и назначать дату следующей пытки Григорий не стал. Убедившись, что букет в моей ладони закреплен надежно, он пообещал позвонить сегодня же вечером. А потом обслюнявил щеку и отправился восвояси, сводить дебет с кредитом на какой-то швейной фабрике.

Деловой, как Карлсон, и такой же непрошибаемый.

Свезло так свезло, но за кое-что я все же была благодарна. Свежая доза адреналина придала бодрости, букет украсил мусорный контейнер возле крыльца, и последующие три пары занятий пролетели как одна.

Я даже усталости не почувствовала. Обычно к вечеру языком шевелить не могла, а тут... И на все вопросы ответила. И рекомендации, что нужно дополнительно посмотреть в интернете, дала. И даже не возмутилась, когда в конце последней пары заведующий центром пожаловал в аудиторию.

Глава 8. По следам плюшевой кошки

Глава 8. По следам плюшевой кошки

Только женщины могут жить мечтами.

Мужчинам проще поставить галочку и забыть.

Лёха.

В моей жизни было достаточно безумных поступков. Может, даже чуть больше, чем у других людей. Но, стоило войти в учебный класс, сразу стало ясно – я там, где нужно. Толпа половозрелых самцов, пара непонятных баб и одна сексуальная училка в очках.

Мое будущее пастбище.

А ведь ещё вчера ничто не предвещало такого головокружительного карьерного роста.

***

День назад.

Я, конечно, знал, что для женщин «Наш девиз непобедим: "Возбудим и не дадим!"» – не просто слова. Это миссия, лозунг, с которым некоторые живут до старости. Но злость от этого не уменьшалась.

Какого черта вообще это было? Полькин неожиданный визит, её обвинения... Я ведь честно пытался забыть и не соваться больше с грязными ботами в чужую жизнь.

Даже в ванной под струями воды её сегодня не представлял. Рука скользнула вниз успокоить всеми позабытого нижнего Крамера. И только через пять минут, когда этот контуженный заартачился, на миг нарисовал в воображении знакомые пухлые губы, вздернутый нос и сверкающие яростью глаза. Пара секунд! 

Кремень! Мужик сказал – мужик сделал. А то, что на душе было тошно, так это Питер, дождь и вообще... вон даже медведь не улыбается.

Нечему улыбаться! Ром меня больше не брал, женская компания не светила, а член упорно пытался поднять столешницу.

Это был стояк года! После исчезновения плюшевой кошки к моему паху можно было ведро со льдом прикладывать.

Лучше сразу с шампанским! Чтобы пузырьки ударили по подготовленной ромом печени и меня настиг спасительный отруб.

Но, как назло, после слишком громкой фразы про триппер официантки принялись игнорировать дальний столик, а дед и вовсе забыл про внука. Я видел его то с каким-то увешанным наградами древним стариком, то с цыганами, то с женщиной.

Дама с самого начала показалась знакомой. Осанка балерины или примадонны, горящий взгляд, совсем как у пробегавшей тут бешеной пантеры, и улыбка – смесь снисходительности и сочувствия.

Именно так лет двенадцать назад на меня смотрела Полькина бабка. Тогда я, будто конвоир, каждый вечер провожал свою зазнобу домой, крал поцелуй на лестничной площадке и потом еще пару минут подпирал дверь.

Скрипачка вроде бы. То ли Яга, то ли Ядвига. Ухоженная, тоненькая, эффектная. Такая, какие всегда нравились деду.

***

Над странным совпадением я ломал голову до конца вечера. Это было безопаснее, чем думать о другой женщине и представлять, как она сейчас вернется в свою одинокую квартиру, снимет плюшевый наряд, а потом пойдет в душ, и никто не предложит потереть спинку.

Нет, я ничего такого не представлял! Мучился от жёсткого паралича в паху. Наблюдал, как дедуля павлином кружит вокруг своей Яги-Ядвиги. И чётко понимал, что попал, приплыл, кончился...

Не существует на свете такой бабы, которую нельзя было бы вытрахать из головы. Решали лишь ассортимент замен и количество подходов. Я обкатал эту теорию многократно. И только на одной женщине раз в шесть лет она сбоила. 

Можно было попытаться себя обмануть, загрузить делами или пораньше улететь в Лондон, но не обманывалось. Полька была той самой навязчивой идеей, от которой хоть лечись, хоть не лечись, а никакой ремиссии не наступало.

Меня, как собаку, увезенную подыхать в лес, вело к ней. Все годы. И щенком, только-только научившимся нюхать задницы течных сучек, и теперь, потрепанным кобелем.

Подозреваю, что я знатно напортачил в прошлой жизни. Другого объяснения, почему в свои двадцать один умудрился запасть на семнадцатилетнюю девчонку, не было. А ведь жил до этого нормально. Имел все, что движется. Не знал, что такое отказ. Впереди, казалось, счастливая и насыщенная жизнь.

Ключевое слово – «казалось».

Один хмурый взгляд, одно высокомерное «нет», и вот мне тридцать пять, а колбасит, как тогда. Словно клеммы в голове перепутались. Хочется видеть эту ведьму зеленоглазую, сжимать, делать то, что никогда не делал, но миллион раз представлял.

Засада какая-то была с Полькой. Из всех баб, с какими встречался, именно с ней я провел больше всего времени. Цацкался до армии, в старшего брата играл. А после службы вешался каждый день от ее равнодушия и сбегал, чтобы не взять своё силой.

Может, и зря. Может, вся ее приворотная магия была именно в этом. Незакрытый гештальт, мать его!

Такая теория головой воспринималось проще. Она ни фига не объясняла, чего ж мне настолько хреново. Но хотя бы давала какое-то направление. Вектор.

Мой лондонский зам справлялся с делами одной левой. Здесь, привыкший решать все сам Басманский, держался за руководство, как ревнивый муж за попу любимой жены.

Ничто не мешало. Питер развязал руки, убрал барьеры, и можно было закончить то, что так и не начал. Поставить галочку в одном деликатном вопросе и узнать, есть ли жизнь дальше.

***

Именно за организацией своего непростого досуга дед и застал меня на следующий день.

– Все с дружком план захвата Вселенной готовите? – Он недобро глянул на меня и на раскрытый ноутбук.

– Почти. – При дедовом умении вести допросы даже молчать было небезопасно.

– Все дела, дела, а потом свалишь в свою Европу, и ни ответа, ни привета.

Сейчас он совсем не напоминал вчерашнего довольного деда. Пожалуй, ту дамочку следовало выписать ему как лекарство на постоянной основе.

– Если хочешь что-то сказать, то говори. Я присказками не понимаю.

– Да что я тебе скажу? – дед махнул рукой. – Коль своих глаз нет, чужое зрение не поможет.

– А Полина, случайно, не для улучшения зрения вчера в ресторан приезжала?

Я отвлекся от переписки и уставился на своего родственничка глаза в глаза.

Глава 9. Пришел, увидел, наследил

Глава 9. Пришел, увидел, наследил

Женщин нужно брать штурмом.

От свободы и выбора они быстро

уходят в глухую оборону.

Лёха.

Порнорежиссеры все же разбирались в тонкостях человеческой души не хуже мозгоправов.

Запорошенная мелом доска, учебные парты с металлическим основанием, фигуристая училка в очках – хоть прямо сейчас устанавливай камеру и снимай видео для взрослых.

Я бы и сам снялся. В главной роли! С этой училкой. В этом классе. Штук пять дублей без долгих перекуров. Но порно – не ток-шоу. Здесь зрители были лишними.

Кстати, о зрителях! Что дамочки, что мужики смотрели на меня так, будто я наследный принц и прямо сейчас начну учить их правильно приклеивать язык к нёбу и тянуть долгое «з». 

Так и хотелось четко на русском сказать, чтобы выдохнули. Но остановил взгляд. Злой, внимательный, Полькин.

Как у нее только стекла в очках не треснули? И ведь даже вида не подала, что удивлена. Вошел – стояла прямая, строгая, гордо выпятив подбородок. Дошел до доски – так и продолжила стоять. Ни одной эмоции на лице не изменилось. Афина Паллада питерского разлива.

Вот как её не хотеть было такую? Огнище! Темперамент! Суток не прошло, а соскучился. Даже намек заведующего продолжить знакомство с центром у него в кабинете не заинтересовал.

Сегодня необязательно было оставаться в классе. Шоу с «носителем языка» планировалось на следующем занятии. Но, игнорируя гневный взгляд зеленых глаз, я попрощался с Игорем Анатольевичем и занял дальнюю пару.

В ближайшие два часа дело у меня было лишь одно – раскрасневшееся и охренительно красивое в своей ярости.

Как уже скоро выяснилось, стратегически я не ошибся. Вместе с изучением всех оттенков Полькиного румянца удалось познакомиться еще и с самой группой.

Дамочек можно было списать со счетов сразу. Модной розовой наклонностью здесь никто не страдал. Одна, та что сидела поближе к доске, явно относилась к разряду «заучек». Их с некоторых пор я обходил по большой дуге.

Вторая, рыжая, если чем-то и интересовалась, то не английским. Буквально за пять минут я поймал её взгляд на высоком блондине слева, дорого упакованном толстяке у окна и на себе. Какие именно навыки она пришла сюда оттачивать, было ясно без разговоров под луной.

С мужиками тоже более-менее удалось разобраться. Как минимум у двоих неудачников оказались виды на мою училку. Еще трое интересовались только самими собой. А оставшиеся весьма однозначно косились на искательницу приключений. Некоторым не мешало даже обручальное кольцо на пальце.

Не уроки английского, а кружок по интересам, блин!

***

После занятий Поля вылетела из аудитории пулей. «Неудачники» что-то проблеяли ей в спину. Заучка гейшей засеменила следом. Остальная компания принялась неспешно собирать с парт свое добро и вполне определённо переглядываться с рыжей.

Так и хотелось посмотреть, кому на сегодня выпадет сектор «секс» на барабане, но мой собственный секс мог накрыться медным тазом ещё лет на шесть.

Полю удалось словить уже на остановке. Что-то втолковывая заучке, она нервно постукивала каблучком по плитке и изредка оглядывалась по сторонам.

Искала!

Заставлять женщину ждать я не стал. Бессовестно подрезав автобус, остановил свою «Ауди» как раз рядом с дамами и распахнул пассажирскую дверь.

– Девушки, могу вас подвезти, – выпалил на английском, даже не взглянув на Полину.

Манипуляция чистой воды. И она сработала! Просияв, словно солнышко, заучка тут же ринулась на сиденье. И только когда попа уже приземлилась, вдруг вспомнила про свою учительницу.

– Полина Игоревна, может, вы вперед сядете? – Наивняшка и не подозревала о причинах ступора её собеседницы.

– Я... Пожалуй, дождусь своего автобуса. – Полька стояла как скала.

– Дамы, так мы едем? – изобразить, что я ни слова не понял по-русски, было несложно. Водитель за «Ауди» начал нервно сигналить, и даже себя, родимого, услышать не получалось.

Полька ещё несколько секунд посопротивлялась. Но уже скоро разъяренные бабки на остановке начали поливать её возмущенными речами, а водитель автобуса жать на клаксон все дольше.

Скотство, да! Но хрен бы она добровольно села в машину.

На секунде десятой терпение моей валькирии лопнуло. До меня донеслось ласковое «чудовище», и она опустила свой шикарный задик на заднее сиденье.

Стартовали мы с пробуксовкой. Очередь из транспорта на остановке и правда собралась приличная. А еще хотелось встряхнуть немного свою ведьмочку. Добавить поленьев в костер, чтобы не успела войти в образ умной холодной стервочки.

Сработало потрясающе. Глаза расширились, с языка слетел очередной комплимент. Вроде бы что-то про парнокопытных. А потом через плечо и красивую высокую грудь протянулся ремень безопасности.

Это было именно то, чего я так ждал. Вместе со щелчком замка резко отпала и необходимость изображать из себя принца Уэльского. Больше не тратя времени, я сунул заучке деньги. Показал на машину такси впереди, на парковке. И высадил обалдевшую девушку у обочины.

Два притопа, три прихлопа. Как награда, сзади раздались уже не единичные ласковые перлы, а целый град из «подонок», «псих», «скотина» и нежнейшего «животное».

Дед мною бы гордился. Начало прошло без сучка, без задоринки.

***

За дорогу зазноба моя даже остыть не успела. Дачный от ее лингвистического центра был недалеко, а обмен взглядами через зеркало заднего вида помогал поддерживать пламя.

На подъезде к дому Полька уже с трудом заставляла себя молчать. Я чувствовал, как сейчас рванет. Морально готовился. И все равно, стоило машине остановиться, словил кайф от ее первой гневной тирады.

– Знаешь что, Крамер... Я в курсе, что ты скотина, но даже не догадывалась, насколько подлая, наглая и похотливая! – Последнее слово она выделила особенно.

Глава 10. Короткое замыкание

Глава 10. Короткое замыкание

У женщин от поцелуев коротит мозг.

У мужчин – член, и они активно

пользуются замыканием у первых.

Поля.

Почему-то так сложилось, что все самые сильные эмоции, которые я когда-либо испытывала, во мне вызывал один и тот же человек – Лёха.

Когда он уехал первый раз, когда исчез во второй, мне было так плохо, что хоть в Неву прыгай – остужай голову.

Когда в девятнадцать в любви признался, а потом в двадцать пять шептал здесь, на лестнице старого дома, что скучал, – думала, от счастья сердце разорвется.

И вот сейчас тоже чувствовала... Не злость. Ею я переболела вчера в ускоренном режиме. Не радость. Радоваться было нечему.

Скорее, это было недоумение. Мало того, что Крамер, не скрываясь, заводил шашни направо и налево. Звал на свидание и тут же находил себе сговорчивую компанию. Так он еще готов был тратить свое драгоценное время на мою работу! Носитель языка хренов!

Это не укладывалось в голове и шло вразрез со всеми законами логики.

Единственным подходящим объяснением было, что он просто сбрендил. Подхватил у себя там, в Лондоне, какой-то вирус и теперь, бедняжка, ушел вразнос.

Теория слабо объясняла мою собственную реакцию на больного, но неплохо помогала быстро перебирать ногами по искореженной тротуарной плитке.

Впервые у меня нигде не застрял каблук, а подъем на третий этаж прошел вообще незаметно. Взлетела как на крыльях.

Жаль, запереться так и не успела. Ключ был уже в замке, когда со стороны лестницы послышались глухие шаги. А потом кто-то нажал на ручку и потянул дверь на себя.

Ну, конечно же! Отпустил он меня так просто! Как же!

Удивления не возникло. В крови было еще слишком много адреналина. И вместо того чтобы прогнать гостя, я еще шире распахнула дверь.

– Что такое? Забыл сказать, что квартиру в этом доме нашел?

– Забыл кое-что сделать. Важное.

Лёшка воспользовался моей глупостью мгновенно. Даже не спрашивая разрешения, он переступил порог и... Вдруг потянулся к моим очкам.

– У тебя что-то возле глаза.

Грубые для такого лощеного паршивца пальцы коснулись висков. Незаметно убрали очки. И плавно спустились по скуле к губам.

– Крамер, дверь у тебя за спиной. Отдай мои очки и вали к чертовой матери!

– Какой грязный рот для такой чистенькой училки.

Пока я подбирала слова, чтобы отгрузить ему очередную порцию грязи, Лёха резко всем корпусом толкнул меня к стене. Буквально приплющил своим телом.

– Бульдозер проклятый. Отпусти!

Я ударила по плечам, дернулась изо всей силы. Но какое там! Здоровенный гад! Гораздо крупнее, чем был в молодости и шесть лет назад. И ведь, судя по ребристой батарее из мышц, которой прижимался ко мне, даже пуза не отрастил. Твердый весь, литой, обжигающий.

Никакой справедливости!

– Пощупала? – чувственные губы расплылись в плотоядной ухмылке. – Нравится?

Лёха перехватил мои руки и зажал вверху над головой.

– Что тебе от меня надо?! – вырвалось с рыком.

– Поцеловать хочу.

– Вчерашних красоток было мало? Или сравнить решил?

Я попыталась зарядить коленом в пах, но вместо этого мужские бедра еще сильнее вжались мне в живот.

– Хочу хоть раз поцеловать тебя в сознании.

– Насильно!

Судя по тому «дулу пистолета», которое уперлось в пупок, целоваться кое-кто вознамерился в режиме «Всё включено».

– Начинать с чего-то нужно.

– Нет! – я снова попыталась вывернуться. Никаких поцелуев! Никаких обжиманий! Не с ним! Но проще было сдвинуть стену.

– Да.

Лёха приблизил лицо. Потерся носом о нос и, стоило мне попытаться отвернуться, накрыл рот своими губами. 

Сволочь!

О том, какая именно он сволочь, сказать не удалось. Мне теперь совсем ничего не удавалось. Умелый язык заставил губы раскрыться. Толкнулся в рот и, словно нащупал рубильник, отключающий мозг, вырвал первый стон.

Я сама испугалась, когда его услышала. Не могла я так быстро сдаться! Ни после вчерашнего, ни после сегодняшнего. Это ведь Крамер! Сволочь, мерзавец, подлец!

Но ноги подгибались.

Язык ласкал нёбо, сплетался с моим языком.

А руки, внезапно ставшие свободными, зажили своей жизнью.

Пара секунд, и весь боевой задор стёк теплой волной в низ живота. Еще пара секунд, и злость заставила обхватить ладонями шею этого мерзавца, провести ногтями по коже. Бархатной, горячей, потрясающей.

Ничего общего... ни с кем.

Мое собственное сумасшествие с роскошным телом и бешеным темпераментом. Призрак из прошлого, который регулярно приходил во снах, заставлял стонать, сжимать между ног одеяло и просыпаться от дикого желания.  

– Сладкая, вкусная... Девочка моя золотая.

Лёшку вело так же, как и меня. Он не останавливался ни на секунду. То целовал. То что-то шептал, очень похожее на проклятия. То заставлял всхлипывать, до боли сжимая грудь, скользя влажным языком по шее и сминая ягодицы.

Кобель блудливый! Будто чувствовал каждое мое чувствительное местечко. Видел как карту и уверенно шел по маршруту. 

Зря я все же открыла дверь. Зря позволила прикоснуться. И метила его сейчас клинописью тоже... зря.

– Крыша от тебя едет.

Лёха на секунду оторвался от меня. Заглянул в глаза и вновь набросился на губы. Жадно, как много лет назад, когда я еще сама не знала, что люблю этого идиота и буду скучать по его ворованным поцелуям.

– У тебя ведь нет никого. Так, милая? 

Будто мне одних его губ было мало, мужские ладони заскользили вниз. Подхватили под ягодицы. Оторвав стопы от пола, заставили обвить ногами бедра. Уверенно, нагло. Словно получил карт-бланш на любые вольности.

– Похер. Сам разгоню всех, – так и не дождавшись от меня ответа, прохрипел в ключицу.

Глава 11. Любовный рикошет

Глава 11. Любовный рикошет

У каждой «динамщицы» в жизни был

свой «козел». И наоборот.

Поля.

Последний Лёхин ответ пролетел словно мимо меня. Он вроде сказал что-то про три недели, но мне было уже все равно.

Как быстро зажглась, так же стремительно и остыла. Сразу стало за себя стыдно. Бегать от всяких Григориев, год заниматься сексом лишь в фантазиях и чуть не отдаться у стеночки в коридоре человеку, для которого важно было закрыть прочерк в графе «секс с дурой Полиной».

Все же зря я пряталась от него в девятнадцать. Пусть бы получил свое тогда и не мелькал больше на горизонте. Я уж как-нибудь пережила бы пару оргазмов. Возможно, после них поскорее отшила бы Вовку и вышла замуж за нормального мужика.

От злости хотелось обвинить Крамера во всех бедах от неудачного брака до жора во время ПМС. Черт! Дай мне время, я бы и в таянии ледников его обвинила. Вон какой горячий! Точно он плавит.

Но времени не было, да и обманывать себя я не умела.

«Не хочешь получить ожог – не прикасайся к огню», – простая истина. В моем возрасте положено бы знать. Не девочка! Но, как бестолковую бабочку, меня тянуло на пламя. Пьянило от его жара.

Словно включался какой-то неведомый науке инстинкт: «Видишь Лёху – соглашайся на все сразу. Ни о чем не спрашивай!»

И не важно: замужем ли я, свободен ли он. Безразлично! Лишь бы обнимал так крепко, целовал и называл «моей».

Самый неподходящий вариант для секса без обязательств. Слишком желанный и со слишком сильной побочкой. Как головную боль гильотиной лечить. Эффективно, но даже Григорий был безопаснее в сто раз.

***

Лёха.

Полька все-таки заехала мне по яйцам. Не буквально, так морально. Ещё несколько мгновений назад она готова была кончить. Почти пульсировала у меня на пальцах, а тут вдруг взяла и взбрыкнула.

Выпускать её из-за секундного заёба я, конечно, не планировал. Вместо этого снова притиснул к стене. Отработанным движением подхватил под ягодицы. Прижался губами к губам... а дальше непривычный солоноватый вкус вернул голову на место.

Нет, Полька не плакала. Солоно мне было из-за крови. Упрямая девчонка укусила за губу, и сейчас я сам себе напоминал обляпавшегося вампира.

– Какого хрена? – боль быстро заставила отпустить упругую попу. – Черт...

Я прижал ладонь ко рту. Стёр тыльной стороной несколько капель. И снова уставился на Польку.

– Дверь сзади! – Она мигом застегнула свои брюки и принялась заправлять блузку.

– Ты серьезно?

– Надеюсь, демоверсии секса для сравнения тебе хватит.

– Поль! – я поставил ладони на стену по обе стороны от её плеч. На одной красовался кровавый след. На другой – царапина. Супер! И когда только кошка дикая успела? – Ты из-за трех недель разозлилась?

– Я, Лёш, не разозлилась вообще. 

– Тогда какого хрена? Тебе ж нравилось.

Можно было попробовать взять эту крепость в третий раз, но что-то останавливало.

– На что у вас, мужчин, чаще списывают женские заскоки? Придурь, фаза луны? Ты сам выбери. Так?

– А по-человечески ты сказать можешь?

– По-человечески я тебе уже два раза сказала, где находится дверь. Как вошел, так и выходи! Тебе не привыкать исчезать внезапно.

– Всё же дело в самолёте.

Хотелось врезать себе за длинный язык. Ну на фига вообще что-то говорил. С лингвистикой у нас вечно не ладилось. Самые лучшие переговоры проходили с моим языком у нее во рту. И никак иначе.

– Нет, Лёша. Все дело в том, что мне уже не девятнадцать и не двадцать пять. Делиться с другими я и раньше не умела. А вот собирать себя по кусочкам после твоего очередного внезапного отлета уже поздновато.

– А если я скажу, что ничего внезапного не будет? И прежние тоже не были внезапными.

– Это что-то изменит в финале?

Красивые пухлые губы сжались в линию, и взгляд красноречиво опять показал на дверь.

– Ты хоть понимаешь, что дурость все это? Традиция, блин. Из прошлого.

Вот теперь я уже завёлся по-другому. От возбуждения не осталось и следа. Руки пекло от желания отшлепать одну вредную особу. И после снова зацеловать. До протяжных «ещё», ее ладоней на мне и убийственно-сладкого предвкушения близости.

Гадство! Только с ней так тормоза отказывали. Ведьма моя! А что предложить вместо трех недель? Отношения на две страны? Вот так сразу? И будто не было двенадцати лет порознь. Словно я тот прежний идиот, а она молодая коза, трепавшая мне нервы?

– Лёш, если тебе от этого будет легче, считай меня фригидной сучкой или кем-нибудь еще.

Всем своим видом демонстрируя, что разговор закончен, Поля выбралась из моего захвата и встала у раскрытой двери.

– Прошу на выход. Наверняка тебя ещё сегодня ждут новые подвиги.

Я стер с губ очередные кровавые капли. Поправил все ещё дубовый член. И выдохнул.

Гештальт отказывался закрываться. В трусах у некоторых дам аж хлюпало, мою шею и верх спины пекло от свежих царапин, но птица Обломинго уже расправила крылья и начала свою песню.

– Я ведь от тебя так просто не отстану, – сказал и для нее, и для себя. Как озарило.

– А вот это уже точно традиция. 

– Зря...

Выходить не хотелось. Меня будто крюками здесь держало. Врос в эту маленькую квартирку. Корни пустил.

– Значит, тебе не повезло...

– ...опять. – Чуть не саданул в стену.

– Повезет в чем-нибудь другом. – Полина опустила взгляд вниз и отвернулась. – Или с другой.

***

Спускаясь по ступенькам старого дома, я успокаивал себя тем, что Кутузову тоже пришлось вначале сдать Москву. И ничего! Потом как-то победил. Вот и у меня получится.

На успокоение ушла вся дорога. В салоне машины, если принюхаться, можно было почувствовать тонкий цветочный аромат – Полькины духи. А на опустевшем заднем сиденье – легко представить её саму. В проклятых брюках, строгую, зыркающую на меня, как полицейский на нарушителя скорости.

Глава 12. Все, что ей нужно

Глава 12. Все, что ей нужно

Выжить можно и без любимого.

Но ребенка делать – только от него.

Поля.

В лингвистическом центре я подрабатывала уже четыре года. За это время у нас не было очных занятий с "носителями языка" и никогда скупердяй-заведующий не покупал билеты в театр. Тем более на целую группу!

Даже без Лёхиного признания я понимала, что за широким жестом стоял он. Аферист бессовестный. А еще знала, что отвертеться от культурной программы у меня не получится, какие бы аргументы ни придумывала.

Вскоре догадка об аргументах подтвердилась. Игорь Анатольевич не стал даже слушать. Уже на следующий день он вручил мне пачку билетов и назначил ответственной за проведение мероприятия.

Это было не смешно. Наши учащиеся давно вышли из возраста школьников. Водить их за руку не было никакой необходимости. Но мой босс и слышать ничего не хотел о походе в театр без преподавателя.

– Поленька, это уникальная постановка. Шекспир. Современная адаптация на языке автора!

– Я и не собираюсь мешать другим. Пусть идут и смотрят.

– Да вы, милочка, хотя бы понимаете, какая у этих билетов стоимость? За такие деньги я бы сам не то что Ромео, я бы Джульетту сыграл!

– Так, может, вы вместо меня и сходили бы?

– А потом мне вместо вас на занятиях делиться впечатлениями?

– Если есть желание...

– Зарплату прикажете тоже вместо вас получать?

Было, конечно, неприятно, но ничего неожиданного я не услышала. Крамер и в более молодые годы умудрялся договариваться с людьми вокруг меня. Под его дудку плясали секретари на факультете иняза. С его подачи меня не брали на работу ни в одно кафе, но с удовольствием взяли в библиотеку.

На него даже моя бабушка поглядывала с уважением.

У Игоря Анатольевича не было шанса отказать этому проходимцу, а у меня – избежать похода в театр.

Черт знает что!

Однако, как вскоре выяснилось, только лишь культурной программой госпожа удача решила не ограничиваться. Вечером того же дня она подкинула еще один подарок. Вернее, гостя.

На этот раз сжигать нервные клетки ко мне явился не Крамер.

Не успела я приготовить ужин, как с сумкой на плече и малышом на руках в квартиру пожаловал мой бывший муж.

– Поля, спасай! – Даже не спрашивая разрешения, Вова вошел в гостиную, сбросил сумку на пол и устроил сына на диване. – Мама с Иркой в больницу попали. Отравление! Побудь с Васькой пару часов. Мне за лекарствами смотаться надо и с докторами договориться.

– Что тебе надо?!

От такой наглости меня чуть удар не схватил.

– С ним на руках совсем ничего не получается. Он то есть хочет, то пить, то спать. Я даже в туалет сходить не могу.

– Вов, ты в своем уме? – я подхватила малыша и протянула в руки бывшему.

– В своем, Поленька. В своем. – Вовка резко сдал назад. – Но с ним совсем засада. Там, в больнице, уже ждут. Если до девяти не успею все привезти, меня бабы мои сожрут.

– А ничего, что я совершенно посторонний человек для твоего сына? Твоя мамаша меня потом со свету не сживет?

Я перевела взгляд на ребенка и тут же отругала себя за это. Голубые глаза смотрели на меня как на чудо, удивленно, смело, изредка хлопая ресничками. Маленький ангел. Милый, розовощекий и не виноватый в том, что ему достался такой папка.

– Поленька, это всего на пару часов! – Вовка в молитвенном жесте сложил руки и принялся задом, как рак, красться к двери.

– Вовка! Стой! Я не сказала «да»! – Шок от ситуации с каждой секундой нарастал все сильнее. Я была знакома с Вовкиным сыном лишь по фото и видео. А мои знания о малышах начинались с азов детской психологии институтских времен и заканчивались рекламой подгузников по телевизору.

Словно заключенный перед повешением, Вовка замер и обреченно склонил голову.

– Мне кроме тебя больше не к кому обратиться, – заговорил в том же своем несчастном тоне, в каком умолял не подавать документы на развод.

– Вов, но я не мать. Я даже, что делать с ним, не знаю.

Малыш в моих руках шевельнулся. Маленькая ручка схватила за отворот просторной домашней майки и потянула на себя.

– Но ты же у нас дипломированный педагог.

– Учитель английского, – вырвалось со стоном. – Твоему сыну рано пока.

– Колыбельную можно спеть и на английском. Ему как раз через полчаса спать, – Вовка шмыгнул носом и уверенно взялся за дверную ручку. – А поесть... Там, – кивнул на сумку, – бутылочка и подогреватель.

– Нет, Вова, нет...

Подхватив малыша поудобнее, я снова двинулась к непутевому папашке. Не нужна мне была такая ответственность. Почему я? Зачем мне? Но Вовка оказался быстрее. Дверь закрылась прямо перед моим носом. А вслед с коридора донеслось громкое: «Два – три часа, и я его заберу!»

***

Как Вовка ни клялся, он, конечно же, не успел ни через два, ни через три часа. В дверь тихо поскреблись лишь через пять.

Маленький Вася в это время мирно спал на моей кровати, а я давилась третьей чашкой кофе, внимательно присматривая за малышом. Боялась, чтобы он не задохнулся, уткнувшись в валик из одеяла, чтобы не скатился с кровати, чтобы с ним не случилось ничего другого. И одновременно удивлялась тому, как сладко малыш посапывает во сне, как красиво причмокивает губками и строит иногда забавные рожицы.

Не самое спокойное занятие. Волнительное с непривычки. Но, когда Вовка аккуратно забрал Васю с кровати, подхватил сумку и отчалил, на душе стало грустно и пусто.

Все же зря я не нажаловалась свекрови, когда ее кровинушка первый раз прислал фото своего сына. Надо было рубить все связи сразу после развода. Не жалеть ни о чем в прошлом. Бывший муж не собака – нечего ему было возвращаться по прежнему адресу. Но тогда, в двадцать шесть, я все еще была дурой. Одинокой, никому не нужной и уже клинической.

Глава 13. Предложение, от которого (не)возможно отказаться

Глава 13. Предложение, от которого (не)возможно отказаться

В мужчинах только сперматозоиды

хотят размножаться.

Остальные запчасти требуют войны и охоты.

Лёха.

Мой план работал как часы. Позади был первый акт спектакля. Прямо передо мной на высоченных шпильках и в платье стояла пьяненькая Полина. И впереди ждали новые акты... много, потных, жарких, на смятых простынях и до победного конца.

Во всяком случае, именно так мое воображение рисовало ближайшее будущее. Но Поля прижала свои тонкие пальчики к моим губам, а потом выдала такое... Ух, у меня аж дыхание перехватило, а между ног все опало и скукожилось. 

– Что? – незнакомым осипшим голосом переспросил я.

Мозг еще надеялся на слуховую галлюцинацию. От шока даже уши заложило.

– Ты в ресторане хвалился, что здоров. Так что никаких проблем, думаю, не возникнет, – не замечая моего шока, продолжила бессердечная пьяная женщина. – Анализы возьмут быстро. Материал – тоже. С мужчинами всегда проще.

– По-о-оль... Это ты сейчас так пошутила?

Хотелось присесть. Еще сигарету и – фиг с ней, с завязкой – бутылку коньяка.

– Нет, ну правда, ты ведь не женат. Семьей тоже обзаводиться пока не намерен... Как я поняла. А с моей стороны никаких требований не будет. Ни на имущество, ни на алименты. Идеальный вариант. К тому же живем в разных странах и никак не пересекаемся.

– Поля! – пришлось её встряхнуть.

– Если нужно, я отказ в письменной форме напишу и у нотариуса заверю. – Эта безумная подняла на меня взгляд. Сфокусировалась и растерянно улыбнулась. – Так ты согласен?

Лучше б она мне по шарам зарядила. Вот этими самыми шикарными коленями, на которые я мысленно уже несколько раз передернул.

Черт... да хоть туфлями. Все было бы гуманнее, чем Полькино предложение.

– Лёш, ты ничего не теряешь. Так, пару капель спермы. Сейчас такие технологии, что много не нужно. Один раз сдашь, и будешь свободен.

Зеленоглазая ведьма погладила меня по груди. Как кошка. Ласковая, домашняя. Самое обманчивое существо на свете.

– Полька, у меня после твоего предложения теперь месяц не встанет.

Я смял бутылку из-под воды и точным броском закинул ее в мусорку метров в десяти от нас. Не промахнулся. Снайпер, бляха муха! Стрелок!

– Прости, что вывалила на тебя всё так сразу, без подготовки.

Нахалка даже виноватое выражение правдоподобно сыграть не смогла. Благо больше не отшатывалась и не вырывалась. Стояла рядом. Острыми сосками дыры мне прямо в сердце буравила. Коньячным дыханием душу травила.

– Но у меня ведь ситуация почти как у тебя. – Полька доверчиво взяла мою правую руку в свою. – Тридцать один год. Не замужем, и снова туда не собираюсь. Квартира есть. Сбережения хоть и небольшие, но имеются. Подрабатывать переводами смогу и дома. А на котов и собак аллергия.

– А ребенок – это альтернатива? Зашибись!

Ведьма моя глаза закрыла. Вздохнула. Тяжело так, со стоном.

– Я очень хочу малыша. Не представляешь даже, как это больно – на чужих смотреть и понимать, что свой не светит. Что с моим образом жизни это или под какого-нибудь Григория с сайта знакомства ложиться, или ЭКО из банка спермы. От постороннего человека, который неизвестно какими генами наградит моего малыша.

– И ты решила, что я отличный кандидат на отцовство... – Я мысленно записал себе в закладки узнать, что за Григорий.

– На донорство, – быстро поправила эта несносная женщина.

Нет, удар по яйцам все же был бы слаб. Лучше бы Поля свинцом в мозг зарядила.

Несмотря на роскошную взрослую оболочку, она осталась для меня прежней. Молодой, дикой, влюбленной в свой английский и не замечающей ничего кроме учебников.

Ради той я готов был ломать хребты соперникам и торговать душой. Тогда это казалось естественным. Моя девчонка. Никому не отдам. Сейчас тоже было несложно и даже в кайф.

Но подоить себя в стаканчик... Сдрочить, чтобы потом в ее животе рос второй я или она... Мозг отказывался воспринимать такой поворот в моем гениальном плане. Это даже не прокол, а Марианская впадина.

По всем расчетам, прямо сегодня я должен был отыметь эту брыкливую кобылку и взад, и вперед. Отвести душу за все прошлые обломы и заставить Польку признать меня лучшим, номером «один» во всей её жизни.

А в результате поимели меня. Точнее – хотели поиметь. Без прелюдии. Без контакта и смазки. Без хотя бы намека на удовольствие.

Хорошо, конечно, что не Григория и не того, из банка, но... Все еще не верилось. Не должно было так быть! За какие грехи?

– Лёш, я не буду торопить тебя с решением, – ведьма уставилась на меня своими блестящими зелеными озёрами. – Но времени у нас мало. – Сделала шаг назад.

– Решение... Да... – Мой мозг включался медленно. – Времени... – Шестеренки скрипели под нечеловеческой нагрузкой. Из ушей, казалось, шел пар. – Нет, Поля! – Гипноз отпустил. – Нет. Никаких пробирок, беременностей и детей!

– Это безболезненно и быстро.

– Я так не могу. Это же ребенок! Мой ребенок. Нет, и не уговаривай.

В голове просветлело.

– Это твое окончательное решение?

Полька гордо вскинула подбородок, поджала губы, расправила плечи.

– Поль, я так не могу. Нет... Неправильно все. 

– И даже подумать не хочешь?

Несчастной женщины, которая от одинокой жизни собралась делать ЭКО, как не бывало. Передо мной стояла настоящая императрица, шальная, способная взглядом стереть в порошок любого.

– Прости. У меня даже представить это не получается. Дети, я... И мыслей никогда не было таких. Я ведь...

– Ясно.

Прерывая мою пламенную речь, красивая женская ручка прочертила в воздухе дугу.

– Спасибо, что сообщил сразу и не стал тратить мое время.

Глава 14. Одинокий носитель генофонда

Глава 14. Одинокий носитель генофонда

Плодиться и размножаться – это хорошо.

Но как же внутренний мир

и тонкая душевная организация?

Лёха.

Досматривать спектакль я не стал. После феерического облома с Полиной возвращаться в зрительный зал не было ни смысла, ни желания.

Вместо этого я ушел туда, куда звала душа. В бар. В метрах двухстах возле театра нашлось вполне приличное местечко, а бармен у стойки с одного взгляда понял, что именно мне нужно и в какой дозировке.

Это было уже привычное начало вечера. Снова впахивал не член, а печень. Только теперь не стояло вопроса «Как быть?». Ставки я знал, карты соперника тоже, и вышел из игры по собственной доброй воле.

А мог бы иначе? Я – и вдруг отец... Да не просто чей-то, а Полиного ребенка. Как удар по темечку!

Предложение казалось настолько диким, что даже фантазия тормозила. Не мог я такого представить. Её с собой – да. Три недели, может, больше. Загадывать наперед с Полей было невозможно. Но вот так, сразу с третьим... сделанным как лабораторный опыт – из пробирки...

Сверху, видимо, решили поиздеваться надо мной. Привязать к женщине, которую любил много лет, но так и не дать почувствовать, как это – быть с ней. Нормально вообще?

Мозг упрямо твердил: «Да ну на фиг!»

Сбитые с толку новыми задачами инстинкты молчали.

И лишь печень мужественно принимала удар за ударом.

В мыслях о размножении я приговорил две рюмки водки, впихнул в себя пару микроскопических бутербродов и потребовал повторить все это, только уже не на барной стойке, а за каким-нибудь уединенным столиком с удобным диваном.

За этим тоже не заржавело. Стрельнув взглядом по моим часам и ботинкам, администратор быстро нашла отличное местечко в ВИП-зоне и даже отправила ко мне сговорчивую «компанию».

Впрочем, на девушку я и не посмотрел.

Она что-то спросила про «можно ли присесть». Я кивнул и взялся за холодный графин.

Она прочирикала про «помощь». Я на автомате ответил «да».

Она опустилась на колени возле моих ног. Ловко расстегнула ширинку брюк... Буднично, спокойно, будто собиралась сдуть пыль с узкого треугольника сиденья между моих ног.

У меня ничего даже не шевельнулось.

Мысли были не здесь. Перед глазами всё еще стояла Полька. Гладила по груди, кусала губы...

И только когда девушка настойчиво потянула вниз резинку трусов, я частично отвлекся от рюмки и открыл рот.

– Вот объясни мне, почему красивая свободная женщина не может просто потрахаться? – с тоской глядя в окно, заговорил я о больном. – Почему с некоторыми бабами так сложно?

Ударившись макушкой о столешницу, девушка резко подняла голову и обалдело уставилась на меня.

– Что?

– Почему обязательно сдаивать меня, будто я бык-осеменитель? И больше ничего? А где взаимное удовольствие? Где... – задумался. – ...хотя бы видимость отношений? Я ведь живой человек! Я ведь тоже могу что-то чувствовать и чего-то хотеть.

Челюсть девицы медленно поползла вниз, а руки отстали от моих трусов.

– Или если я мужик, то с меня кроме спермы и взять нечего?

Расфокусированным взглядом я посмотрел вниз. Застегнув ширинку, погладил замершую девушку по голове.

– Я о детях вообще еще не думал. Да, понимаю, пора. Но не было мыслей. Просто не было! Бабы появлялись, исчезали. Грудь большая, грудь маленькая. Блондинки, брюнетки, рыжие. С голой киской, с кучерявой... Разные. Но детей не хотелось. Никаких этих ваших «звоночков», «хреночков». А она...

Чокнувшись с графином, я опрокинул очередную стопку. Внизу никто так и не пошевелился. Ни у меня в штанах, ни рядом.

– Представляешь, ей от меня только ребенок нужен. Из пробирки. Это нормально? Ну, скажи!

– Я-а-а... Не знаю, – раздалось под столом.

– Вот и я не знаю. – Потер глаза. – Нет, оно, конечно, хорошо, что не от другого. Льстит даже. Значит, лучший. Но так...

Я снова зарылся пальцами в женскую шевелюру. Почесал за ухом, взлохматил чёлку. Не глядя. Так, чтобы чем-то руки занять, которые все еще зудели после прикосновений к Польке. Чувствовали ее, будто фантом. Горячую, гибкую, нежную и упругую, как под меня сделанную.

Зазнобу мою. Извечную.

– И все же какая она шикарная. Глазищи огромные, красивые. Губы... Кончить можно от них одних. А фигура! Я бы сутками ее трахал. Вылизал бы всю. Отымел во всех позах, чтобы пропиталась мной насквозь. Полька моя...

Надо было завязывать с этими одинокими возлияниями. Водка ни хрена не помогала. Вопросов становилось все больше. В голову лезла какая-то пьяная лирика. И что-то болезненное, колючее ворочалось на душе. Дергало, мешая расслабиться и забыться.

– А меня тоже Полина зовут, – раздалось радостное снизу, – если надо. А еще Ева, Оля, Лина. Как понравится, так можно и называть. И лизать можно, и это... вам разрешу во всех позах.

Я, ничего не понимая, тряхнул головой. Потом присмотрелся. Куцый белый хвостик, неестественно большие губы, карие глаза, прикрытые частоколом длинных ресниц.

Для «белочки» как-то рано. Да и сходство сомнительное.

– Так что, может, пойдем куда-нибудь? – Белокурая макушка поднялась вверх. Хвостик опасно махнул возле моей рюмки. И пухлые губы расплылись в улыбке. – И никаких детей! Мне вообще не надо! По этому поводу совсем не беспокойся, я...

Девчонка все говорила и говорила. Доверчиво махала своим частоколом. А меня вдруг отпустило. Полностью. Захотелось поехать на Дачный. Сгрести Польку в охапку. Потрясти немного, чтобы дурь с гордостью высыпались. И потом зацеловать.

Сладко, как только с ней и бывало.

Долго, не торопясь и ничего не слушая.

Но на улице была уже ночь. Во мне плескалось слишком много водки. А Поля хотела от меня ни поцелуев, ни любви, а баночку спермы.

Глава 15. Загадочная мужская душа

Глава 15. Загадочная мужская душа

Мужчины как фрукты. Им нужно дозреть.

Поля.

Такой дурой, как после разговора с Лёхой, я себя давно не ощущала. Наверное, с того самого дня, как явилась к нему домой сказать о капитуляции, а он взмахнул крылом самолета.

И ведь не планировала ничего просить. Какой малыш? Какое донорство? Мысли об ЭКО иногда закрадывались в голову, но как появлялись, так и исчезали. Вероятно, если бы не коньяк и полночи с малышом, я позволила бы Лёхе украсть меня из театра и завершить нашу словесную баталию в кровати.

Три недели – значит, три недели. Может, он и прав был тогда, когда ляпнул, что после секса его отпустит. Возможно, отпустило бы и меня. Во всяком случае, не пришлось бы больше держать оборону и жалеть по утрам, что эротический сон был лишь сном.

Но теперь сдавать назад оказалось поздно. Великая сила Шекспира, блин. Трагедия из ничего для двоих: меня, четко осознавшей, что хочу маленького мальчика или девочку, и Лёхи, готового возвращаться ко мне каждую шестилетку и не готового к ребенку. Все за пару минут. Без подготовки и на пьяную голову.

Как он только не сбежал на самолет сразу после пикантного предложения? Как у меня язык повернулся такое сказать?

Разные вопросы мучили весь вечер и начало ночи. Полдня в школе пролетели будто в каком-то тумане, а две пары на курсах – словно одна.

Лёхи сегодня не было. Другая группа, другие учащиеся. Всё как до него. Вопросы, ответы, задания – стандартный учебный процесс. И лишь взгляд на дальнюю парту, которую вечно занимал Крамер, оказался новым.

Из-за собственной болтливости мне стало гораздо хуже, чем вчера и позавчера. Наша игра в «хочу – не дам» перешла на новый уровень. Он узнал мою тайну. Он, а не я, отказал в желаемом. И самой себе я теперь казалась жалкой.

Попрошайка несчастная. Неудачница, которую не устроил собственный муж, и которая отправляла в бан всех ухажеров после первого же свидания. Наверное, «женское одиночество» такая же трудная в излечении зараза, как и «женский алкоголизм».

Но это точно была не Лёхина проблема. И откровенничала перед ним я зря.

***

К следующему общему учебному занятию я накрутила себя до такой степени, что с трудом смогла переступить порог лингвистического центра. Круги под глазами были видны, несмотря на слой консилера. Щеки впали, как после недели голодания. И даже грудь, казалось, усохла на полразмера.

Вероятно, нужно было прекращать строить из себя незаменимого героя и взять отгулы. Со скандалом или без – уже не важно. Еще неделя рядом с Лёхой могла довести меня до настоящей болезни, а его отъезд потом – добить окончательно.

С такими безрадостными мыслями я пришла на работу. Заглянула в кабинет заведующего. И написала заявление на отпуск за свой счёт.   

Подозрительно веселый Игорь Анатольевич даже читать его не стал. Лист лег в стопку с другими листами на край стола. Заведующий пожелал хорошего дня и, недовольно глянув на секретаршу, напомнил о дне рождения нового преподавателя китайского.

– После занятий задержитесь ненадолго. Поздравим Петра Константиновича. Тортик и шампанское уже в холодильнике.

Шаблонная фраза. Ничего неожиданного в поздравлении «китайца» не было. Но я все же вздрогнула. Не хотелось задерживаться ни на секунду. Будь моя воля, сбежала бы прямо сейчас. Но заявление все еще не было подписано, и добавлять заведующему поводов уволить меня я не стала.

Ненадолго – значит, ненадолго. После двух общих пар с Кармером продержаться еще несколько минут казалось несложно.

Но я и не догадывалась в этот момент, как сильно переоценивала свои возможности!

***

Занятия и правда удалось пережить почти безболезненно. Хоть между нами и было все решено, но Лёха пришел. Хмурый, небритый, одетый не в костюм, как раньше, а в обычные джинсы и голубую рубашку с закатанными рукавами.

Мы вежливо поздоровались. Как незнакомцы. А потом вместе провели две пары. Почти не общаясь. Не глядя друг на друга. Оба натянутые как струны. Даже в группе все это почувствовали. Девчонки внимательно зыркали то на меня, то на Крамера. Мужчины старались вообще никуда не пялиться и не задавать лишних вопросов.

Это было два самых скучных занятия, какие мне приходилось когда-либо вести. С таким же успехом нас с Лёхой мог заменить лектор по скайпу.

Но никто не возмутился. После завершения все собрали свои вещи и без задержек покинули аудиторию. Я тоже. Предпоследней. Вышла прямо перед Лёхой, едва не коснувшись его плечом.

А потом был день рождения. Счастливый «китаец», разливающий по бокалам шампанское. Бодрые тосты от заведующего и его секретарши. «Француженка» и «итальянка», взявшие Крамера в оборот...

Он вроде бы не сопротивлялся. Рассказывал им что-то на английском. Объяснял жестами. Иногда улыбался. Обычный Лёха. Душа любой компании, особенно женской.

Уверенный в себе, как стадо гиппопотамов. Привлекательный, как мешок с бриллиантами. И слишком яркий, чтобы быть в тени.

Я изо всех сил старалась не смотреть на него. Отбивалась по телефону от свидания с Григорием. Тот закидывал сообщениями. Как знал, что мне сейчас сильно «не хватает» мужского внимания. Поздравляла «китайца».

Расслабившийся после первого бокала Пётр Константинович цвел, как майская роза. Это был его первый корпоратив в центре и первое шампанское за год. Увлеченный благодарностью и рассказом, как он счастлив работать в таком коллективе, Пётр не замечал, что я теряю нить разговора, сам отвечал на свои вопросы и внимательно следил, чтобы в моем бокале пузырилось вино.

Отличная компания, чтобы убить положенные для приличия полчаса, а потом исчезнуть. Ширма, за которой удавалось прятаться от серо-голубых глаз и не казаться самой себе жалкой. Ради нее можно было выдержать нудные разговоры об учащихся, вытерпеть руку на талии и доверчивый собачий взгляд.

Глава 16. В омут с головой

Глава 16. В омут с головой

Главный мужской принцип:

«Хочу любви, но согласен и на секс».

Поля.

Всё ещё надеясь, что обойдется, я закрыла глаза.

– Пусти, – попыталась вырваться из объятий.

Но когда Лёха отпускал меня сам?

– Я довезу домой, – в голосе прозвенела сталь.

– В этом нет необходимости. Такси приедет через пару минут, а тебя в приёмной уже, наверное, заждались.

– И за что ты мне такая вредная досталась?!

С этими словами меня, как манекен, дотолкали до «Ауди» у крыльца, посадили на переднее сиденье и застегнули ремень безопасности.

– Так гораздо лучше!

Хлопнула дверь, и я чуть не застонала от отчаяния. Сил на новую стычку не было. Не хотелось от Лёхи ничего. Устала. Вычихалась. Ещё в приемной болело всё от такого соседства. Виски словно дрелью кто-то буравил, и мышцы крутило, как во время гриппа.

Ума не приложу, как выдержала бы, попытайся он завести разговор. Но Лёха будто и правда лишь подвезти хотел. Смотрел исключительно на дорогу. Молчал. Постукивал иногда указательным пальцем по рулю.

Как спящий вулкан, который может проснуться в любой момент и выжечь всё вокруг себя.

Меня обжигало от одного только ожидания. Сердце сбивалось на аритмию. И как в трансе, не в силах повернуть голову, я смотрела на мужские пальцы. Длинные, узловатые, без колец и с маленькой родинкой на внутренней стороне правого безымянного. Скользила взглядом по красивым запястьям с выпуклым плетением вен, по металлическому браслету часов, по коротким жёстким волоскам, которые так и хотелось потрогать...

Никогда не считала себя фетишисткой, но на эти руки можно было смотреть вечно. Любоваться тем, как сжимают руль, как подушечками пальцев проходятся на поворотах по оплетке. Кожа к коже. Плавно. Ласково...

Чистый мазохизм. Какая-то особая форма, при которой больно от взгляда.

То ли эмоций в последнее время было слишком много, то ли гормоны решили разбушеваться, но даже глаза пекло. Дикая, непонятная слабость.

Может, и правда заболела? Хотела ведь спрятаться от работы за какой-нибудь выдуманной болячкой. Вот! Получите, распишитесь! Полный набор симптомов. Небось, даже опытный терапевт голову сломает.

Надежда оставалась лишь на то, что всё пройдёт с исчезновением Крамера. Я очень этого хотела. Однако к моменту, когда машина остановилась возле моего подъезда, нервная система совсем пошла вразнос, а слабость превратилась в невидимую сеть, опутавшую всё тело.

Нужно было выбираться из этого болота. Отыграть роль стервы до конца. Сказать «спасибо» и отчалить в свою гавань.

Я бы и сказала, и пошла, но... Язык не слушался, губы отказывались открываться, а Лёха... Он внезапно изменился.

Мой вулкан всё же взорвался.

Только я коснулась ручки дверцы, как он перехватил меня под грудью и резко потянул на себя.

– Хреново, Поля? – покрывая поцелуями щёки и шею, прошептал с глухим рыком.

Я всхлипнула, всё ещё удерживая контроль. Попыталась оттолкнуть. Наказание последовало незамедлительно. Щёлкнув что-то под креслом, Лёха задвинул сиденье назад и пересадил меня уже иначе. Грудью к груди, пахом к паху. Верхом.

– Хорошо спишь по ночам?

Этот бешеный не сдерживался совсем. Сминал спину, заставляя прогибаться на себя. Стискивал бёдра, жёстко, требовательно. Прикусывал кожу над ключицей.

– Как младенец, – ахнула, почувствовав, как наглые пальцы задрали юбку, оголили резинки чулок и прикрытые лишь тонким кружевом полушария.

– И я не снюсь? Не снится, как трахаю тебя? – обжигающе горячие ладони легли на ягодицы. Звонко шлёпнули и тут же принялись гладить. Нежно, бережно, самими кончиками пальцев.

– Нет.

Я больше не могла. Ни бегать от него, ни сопротивляться самой себе. Как там у психологов? «Сила большая, чем я» – вот она. Смывает все мысли, как цунами. Бьет по нервам смелой лаской.

– А врать, Поля, ты так и не научилась.

Бельё съехало в сторону.

Вряд ли кто-то мог увидеть мой голый зад в этом углу стоянки. Справа нас закрывал огромный, брошенный ещё год назад микроавтобус. Слева – плакучая ива. Но от стыда хотелось сгореть.

– Лёш... Не здесь... – меня хватило только на три слова.

Потом все звуки исчезли.

Один из пальцев коснулся уже влажной плоти в развилке ног. Другой, собрав смазку с нежных губ, погладил упругое колечко ануса.

Время остановилось. Я забыла, где нахожусь и что хотела сделать. Не видела ничего кроме глаз напротив. Никто так на меня никогда не смотрел. Отчаянно, одержимо, словно без меня жизни нет. Личный центр вселенной.

– Так как? Совсем не думала обо мне?

Оба пальца проникли  вглубь. Одновременно. Как скоба. Выбивая из меня предательский стон и слезы.

– Боже... – Тело тряхнуло.

– Маленькая моя. Отзывчивая... – Лёшка вынул пальцы и толкнулся снова. Гораздо глубже. Заполняя с двух сторон сразу. – Если бы только знала, сколько раз я, представляя, как делаю это с тобой.

Я облизала пересохшие губы и покорно положила голову на широкое плечо.

– Никаких замен. Поняла?

Пальцы задвигались быстрее. Больше не выходя полностью. Проталкиваясь в меня словно поршни и потирая тонкую перегородку между ними.

– Да-а...

Сумасшедшее ощущение. Грязное, непривычное и острое. Меня будто брали сразу трое. Один в мозг – горящим возбужденным взглядом, а двое – сзади. Умело. Точно зная, как нужно, с какой скоростью и под каким углом. Настойчиво.

После года целибата, после всех прошедших лет без этого мужчины – как убойная доза наркотика сразу в кровь.

– Придушу любого, кто приблизится. Не шучу, Полька!

– Зна-аю...

Я окосела окончательно. Перед глазами была сильная загорелая шея. Терпкий мускусный аромат проникал в ноздри, вызывая еще большую жажду. Сквозь одежду о живот терся налитый член. А внизу живота уже закручивалась тугая пружина оргазма. 

Глава 17. Деловое предложение

Глава 17. Деловое предложение

Не можешь противостоять?

Поддайся, но на своих правилах.

Поля.

Самым сложным с утра было не вспоминать о событиях вечера. Ни о поездке домой, ни о том, что произошло в машине, ни о Лёхином предложении. Совсем не вспоминать!

Даже несколько самых невинных картинок из прошлого могли надолго вывести меня из нормального рабочего состояния. А сегодня было нельзя. Нынче мозг требовался мне весь, а не только его часть, отвечающая за ощущения.

Как я и подозревала, заведующий центром не дал никаких отгулов. В школе тоже сообщили, что изменить расписание не получится. Бурный рабочий процесс не желал останавливаться. Втиснуть в свой распорядок дня поход к гинекологу было не так уж просто.

К счастью, хотя бы в этом мне повезло. В небольшом частном центре как раз возле школы нашлось свободное «окошко». Искать альтернативу с лучшими отзывами или научными степенями докторов я не стала. Одно спонтанное решение уже выгорело в серьезное предложение. И, чем черт не шутит, может, такие действия, без планов, были самыми верными.

Как вскоре оказалось, тактика не подвела. Немолодой усатый гинеколог даже бровью не повел, когда я вывалила на него причину своего визита.

Вместо вопроса: «С чего это вдруг нужно забеременеть именно в течение двух с половиной недель?», – он отправил меня на гинекологическое кресло. Внимательно осмотрел. Сделал УЗИ и закидал десятком вопросов о цикле, болезненности менструации и прежних способах предохранения.

Со стороны это походило на экзамен. Он, помечая что-то в карточке на компьютере, спрашивал. Я, мучая в руках блокнот с ручкой, быстро отвечала.

Это был самый необычный для меня медицинский приём. С одной стороны, постыдный, я чувствовала себя преступницей, которая собиралась взять на короткий срок в плен какого-то мужчину. А с другой... с каждым ответом врача, с каждой его рекомендацией уверенность, что все может выгореть, возрастала.

«Цикл у вас только начался. Так что ближайшие две недели благоприятны для зачатия», – первым делом обрадовал доктор.

«Для надежности рекомендую купить тесты на овуляцию. Они есть почти в каждой аптеке. Можно делать несколько раз в день, чтобы отслеживать максимальную концентрацию гормонов», – открыл Америку.

«Если ваш партнер до этого вел нерегулярную половую жизнь, то лучше делать перерывы в два-три дня для восстановления сперматогенеза. Если, наоборот, был активен, то соблюдать эти интервалы желательно, но не обязательно», – даже не глядя на меня, сообщил врач, и я залилась румянцем.

«Ну и попейте фолиевую кислоту. Лишним не будет», – выдал он в заключение, после чего снисходительно улыбнулся и передал все свои рекомендации еще и в распечатанном виде.

***

Из медицинского центра я выходила с внутренней дрожью и крыльями за спиной. Никаких гарантий доктор, конечно же, не дал. Наоборот, подчеркнул, что некоторые пары к беременности идут месяцами и годами. Но причин сказать Лёхе «нет» не осталось.

Он и правда мог заделать мне ребенка. Старым дедовским способом. Отыметь столько раз, сколько хотел. Во всех позах, о каких мечтал. Без защиты. И мне нужно было лишь согласиться и поблагодарить.

На время стать его собственной бесплатной шлюшкой. Презентом родины.

От таких мыслей между ног все ныло. Я помнила внушительную эрекцию, которой Лёха тёрся о мой живот. Ягодицы все еще горели от его шлепков и жёстких прикосновений. А трусы можно было выкручивать.

Это казалось чистым безумием. Женским вариантом аферы века. Но две с половиной недели удовольствия и ребёнок, наверное, стоили разбитого сердца.

Требовалось лишь оговорить все рамки и сказать «да».

Одно слово, и дальше Лёха все сделает сам.

Как вчера в машине, когда за пару минут довел меня до оргазма. И потом долго убаюкивал в своих объятиях. Целовал губы, щеки, шею. Нашептывал всякие пошлости и комплименты.

Как после, когда провёл до двери квартиры и, вместо того чтобы войти и получить заслуженную долю удовольствия, вбил в мой телефон свой номер с адресом дома.

Он будто оставил за мной последнее слово.

Англичанин долбаный. Мазохист с железной дубиной в штанах и такой же железной выдержкой... четырнадцатилетней!

Для меня фетишем стали его руки, а для него, похоже, мое «да». То, чего всегда лишала.

Проклятие моё. И никакого времени, чтобы решиться, не было.

***

Лёха.

Ждать женщину – это как плыть на каяке по горной реке, выбросив весло и надеясь, что тебя поскорее прибьет к ближайшему берегу.

Моя река не спешила. Звонков и сообщений от нее не поступало. У порога квартиры тоже никто не топтался. Будто и не было ничего вчера в машине. Так, попрактиковался один придурок в мелкой моторике, заставил немножко покричать упрямую училку и свалил в закат.

Искушение присвоить себе гордое звание «Идиот года» было велико! Это ведь Полька! Та самая заноза, которая освоила искусство «динамо» еще в семнадцать. Нельзя было ее такую оставлять. Лучше бы затянул в квартиру. Отодрал на первой же горизонтальной поверхности и выбил долбаное «да».

Хрен бы она отказалась с членом по самые помидоры внутри. Но нет! Как переклинило! Захотел, чтобы пришла сама. Чтобы взяла свою аккуратную попку в руки и проявила инициативу. Хоть раз за все годы поборола бабскую гордость и честно призналась в желаниях.

Придурок! Никакой горький опыт меня не лечил. И возраст был бессилен.

И вот теперь приходилось ждать. Гонять по скайпу подчиненных в хвост и в гриву. Ломать голову над новым проектом, который мог выгореть в целое состояние. Искать нужных людей и глушить напряжение черным, как бабская душа, кофе.

К семи вечера я доглушился до боли в желудке и звонка по домофону. Дед ещё с утра предупредил, что к ужину его не ждать, да и ключи у него имелись свои, так что гость мог быть лишь один. Точнее – одна.