Мне не о чем жалеть.

Глава 1. Марк.

– Чёрт возьми! – выругался я, когда «Мерседес» внезапно дёрнуло в сторону.

Выйдя из машины, увидел, что правое заднее колесо полностью спущено. Придётся менять на запаску прямо здесь, на обочине тёмной улицы. Подойдя к багажнику, открыл его и достал домкрат и набор инструментов.

От дикого ливня костюм намок и прилип к телу, сковывая движения. Холодная вода просачивалась сквозь ткань, кожа покрылась мурашками, каждое движение отдавалось неприятным липким ощущением. Пришлось снять пиджак с рубашкой, чтобы было удобней. Оставшись в одних брюках, принялся за работу, периодически отряхивая с лица капли дождя, застилавшие взгляд.

Пока менял колесо, где‑то сбоку от дома послышались крики мужчин. Звуки доносились приглушённо из‑за шума ливня, но в них явно слышалась агрессия – резкие выкрики, топот, глухие удары. Я замер, прислушиваясь. Через какое‑то время оттуда выбежала девушка – вся мокрая, в чёрном платье, которое облепило фигуру, подчёркивая каждый изгиб. Она бежала, спотыкаясь на каждом шагу, то и дело оглядываясь назад; волосы разметались по плечам, прилипая к лицу.

Отвлёкшись от колеса, наблюдал за девушкой, пытаясь разглядеть её в тусклом свете уличного фонаря. Издалека не удавалось её рассмотреть: силуэт казался хрупким и беззащитным на фоне тёмных стен домов. Движения были хаотичными, паническими. Почувствовав неладное, решил, что стоит помочь ей, узнать, что случилось. Всё же девушка не стала бы ночью бегать в платье, да ещё и в ливень, если бы всё было в порядке. В голове промелькнули тревожные мысли: что могло заставить её бежать так отчаянно?

Но как только направился в её сторону, из‑за дома выбежали несколько человек. По виду – мужчины: чёрные спортивные костюмы, кепки, натянутые до бровей, широкие плечи, массивные фигуры. Они почти догнали её, тяжёлые шаги гулко отдавались в ночной тишине, а голоса звучали грубо и угрожающе. И тут я сорвался с места, бросившись им наперерез, чувствуя, как адреналин пульсирует в венах.

– Эй, что здесь происходит? – громко сказал я, подойдя в тот момент, когда один из них схватил девушку за руку, резко дёрнув на себя.

Она была миниатюрная – тонкие запястья, хрупкие плечи, изящная шея. Тёмные волосы, слипшиеся от дождя, обрамляли лицо. Фигура напоминала песочные часы: узкая талия, плавные изгибы бёдер. Лицо было не разглядеть – девушка опустила голову вниз и, по всей видимости, плакала. Тихие всхлипы прорывались сквозь шум ливня, плечи судорожно вздрагивали.

– Слышь, парень, иди куда шёл, тебе тут нечего делать, – один из отморозков подал голос и вышел вперёд, загораживая девушку массивным телом. Голос звучал низко и угрожающе, а в глазах читалась холодная решимость. – Не лезь, пока цел.

Я сделал глубокий вдох, стараясь унять нарастающее напряжение. Сердце билось чаще, но держал себя в руках.

– Девушка явно не хочет, чтобы её сопровождали. Может, отпустите её? – посмотрев в глаза мужику, сказал я. Мужику – потому что выглядел он лет на сорок: тонкие губы, нос с горбинкой, узкие глаза, шрам над левой бровью, уставший вид. На лице – следы бессонных ночей и тяжёлых решений, будто жизнь его помотала, оставив глубокие борозды.

– Ты глухой? Пошёл вон! – рявкнул другой и сделал шаг вперёд, сжимая кулаки. – Или хочешь, чтобы мы тебе ноги переломали? Движения были резкими, агрессивными, взгляд – колючим и недоброжелательным.

Ещё двое мужиков, державших девушку, обернулись в мою сторону. «Ну, все на подбор», – подумал я. Видок у них тот ещё – потрёпанные куртки, грязные кроссовки, взгляды, полные злобы. Будто только что откинулись после долгого срока. Позы говорили о привычке к насилию, жесты – о готовности применить силу без раздумий.

– Похоже, у нас тут принц на белом коне нарисовался, – саркастично протянул главарь, криво ухмыляясь. Голос сочился ядом, а в интонации сквозила насмешка. – Хочешь проблем? Так мы тебе их устроим. Прямо здесь и сейчас.

«Н‑да, видимо, он тут авторитет, – пронеслось в голове. – Ну, пускай повыпендривается немного». Старался сохранять хладнокровие, хотя внутри всё кипело от напряжения.

Мужик начал надвигаться на меня, медленно, словно хищник, оценивающий жертву. Я стоял неподвижно, внимательно отслеживая каждое движение, мимику, жест. Шаги были размеренными, но в них чувствовалась угроза. И вот он замахнулся рукой, попытавшись меня ударить. Увернулся – легко, почти небрежно. Первая попытка, вторая, третья. Мужика уже начало выводить из себя, что не может мне хорошенько врезать. Лицо побагровело, дыхание стало тяжёлым, прерывистым, в глазах вспыхнула ярость.

– Осторожно, сзади! – вдруг крикнула девчонка; голос прорвался сквозь шум дождя, резкий и испуганный.

Я обернулся как раз вовремя – один из уродов решил подойти со спины, занося кулак для удара. Но получил точный удар в солнечное сплетение. Мужчина согнулся пополам, захрипел и рухнул на мокрый асфальт, хватая ртом воздух. Тело безвольно осело, руки судорожно вцепились в края тротуара.

– Ну что, кто следующий? – бросил я, оглядывая оставшихся. – Может, ещё кто‑то хочет попробовать?

Быстро оборачиваюсь и с ноги бью авторитета прямо в челюсть. Слышу треск – видимо, сустав не выдержал силы удара. По инерции он валится на бок, тело безвольно оседает в лужу, смешиваясь с потоками дождевой воды. Голова безжизненно поворачивается, глаза на мгновение теряют фокус.

Двое мужиков, до сих пор стоявших около девушки и державших её, переглянулись. В взглядах промелькнуло что‑то вроде немого диалога – короткий обмен знаками, едва уловимые кивки. Затем, словно по команде, отпустили её. Обходят меня стороной, стараясь не встречаться взглядом, и пытаются оттащить пострадавших. Движения суетливы, нервозны – видно, что желание продолжать драку испарилось без следа. Они полностью забыли о девушке, сосредоточившись лишь на том, чтобы убраться подальше от этого места.

– Идите, идите, – усмехнулся я, – не хочу пачкать руки об вас ещё раз.

Красавица, всё это время стоявшая в стороне, наконец пришла в себя. Дрожала, зубы стучали от холода, платье прилипло к телу, подчёркивая каждую линию. Медленно подхожу к ней, стараясь не напугать, руки держу на виду, демонстрируя мирные намерения.

Глава 2. Инна.

Лежу в ванне. Тёплая вода и густая пена помогают расслабиться — мышцы понемногу отпускает, глаза начинают слипаться, мысли расплываются, словно дым. Тишина обволакивает, убаюкивает… И вдруг резкий звук входящего сообщения разрывает покой.

Вытираю руку о край ванны, тянусь к телефону на тумбочке. Экран вспыхивает, высвечивая сообщение от подруги:

Олеся: «Инн, ну пошли в клуб! Потанцуем, может, встретим кого… Что ты такая скучная?»

Я: «Лесь, я же тебе говорила: отчим меня в доме запер и сказал своим амбалам следить за мной, чтобы я никуда не выходила».

Олеся: «Так ты через задний выход по‑тихому смотайся от надзирателей! Прошу‑у‑у тебя… В „Океане“ будет Алекс».

При упоминании Алекса внутри что‑то сжимается — будто ледяной комок в груди. Несмотря на то, что отчим заставил меня расстаться с ним пару месяцев назад, я всё ещё чувствую… что‑то. Вспоминаю его улыбку, голос, прикосновения — и тут же одёргиваю себя. Нельзя поддаваться ностальгии.

Но просто взять и сбежать — значит подставить себя под удар. Отчим не простит. Он и так смотрит на меня с подозрением, будто ждёт, когда я оступлюсь.

Ему вообще не нравилось видеть рядом со мной парней. «Они все только и думают, как бы воспользоваться тобой, — говорил он, сверля меня тяжёлым взглядом. — Тебе нужен человек серьёзный, с положением». А сам тем временем пытался свести меня со своими партнёрами по бизнесу — мужиками за сорок, с залысинами, брюшками и масляными взглядами. При виде меня у них начинали течь слюнки. Так и хотелось крикнуть: «Эй, платочки есть? А то капает!»

Снова пикает телефон.

Олеся: «Ну и что ты собираешься делать? Так и просидеть взаперти?»

Читаю и чувствую, как слёзы наворачиваются. Сколько это будет продолжаться?

Я: «Не знаю… Может, поговорить с отчимом ещё раз? Попробовать убедить его…»

Олеся: «Бесполезно, Инн. Ты же знаешь, что он не слушает тебя!»

Откидываюсь на бортики ванны, закрываю глаза. Тёплая вода и аромат пены больше не помогают. В голове крутятся мысли о клубе, об Алексе, о том, как всё могло бы быть…

«А что, если попробовать? — думаю. — Всего один вечер. Одна ночь свободы».

Я: «Ну хорошо. Через полчаса подъезжай к соседнему дому. Я постараюсь смыться от них».

Олеся: «Вот моя девочка! Теперь узнаю свою Инну Романову ;)»

Вылезаю из ванны, быстро вытираюсь, хватаю фен. Волосы у меня прямые, послушные — укладывать не надо. Собираю их в высокий хвост, несколько прядей оставляю свободно спадать по плечам.

Наношу вызывающий макияж — словно броню против мира, который пытается меня сломать. Подвожу глаза чёрным карандашом, делаю чёткие стрелки, подчёркиваю ресницы. Губы крашу чёрной помадой — в знак протеста. Этот цвет — мой молчаливый крик: «Я здесь, и я не сломлена!»

Подхожу к шкафу, распахиваю дверцы. Что надеть? Хочется быть не просто привлекательной — хочется быть заметной, яркой, незабываемой, чтобы Алекс, увидев меня, понял: я не сдалась.

Выбираю облегающее короткое чёрное платье. Оно словно создано для этого вечера — подчёркивает каждый изгиб, обрисовывает талию, акцентирует бёдра. Открытые плечи и глубокое декольте добавляют дерзости. Ткань, как вторая кожа, обтекает тело, создавая соблазнительные очертания.

Достаю высокие каблуки — они удлиняют ноги, делают походку грациозной, уверенной. Смотрю в зеркало и не верю своим глазам: передо мной не запуганная девчонка, а героиня фильма — таинственная, опасная, невероятно притягательная. В облике читается вызов условностям, обществу и тем, кто пытается меня контролировать.

Выхожу из комнаты, крадусь по тёмному коридору, стараясь не издавать ни звука. Сердце бьётся так сильно, что, кажется, его стук слышат все в доме. Каждый шаг — испытание: половицы скрипят, двери чуть приоткрыты, тени играют на стенах, будто предостерегают.

Добираюсь до кухни, осторожно приоткрываю заднюю дверь. Ночной воздух ударяет в лицо — свежий, прохладный, пьянящий. Замираю, прислушиваюсь. Тишина. Лишь далёкий гул машин и шелест листьев.

Делаю первый шаг во двор и тут же прижимаюсь к стене дома. Взгляд падает на два тёмных силуэта у парадного входа — охранники курят, переговариваются вполголоса. Их смех звучит резко, неприятно.

«Пора!» — думаю и бегу к соседнему дому, где мы договорились встретиться с Олесей.

— Ш‑ш‑ш! Тише! — тихий шёпот справа.

— Ну же. Быстрее! — шепчет Олеся, открывая заднюю дверь кроссовера.

Быстро ныряю внутрь, и машина тут же трогается с места.

— Фух, успели! — выдыхаю, переводя дух. Грудь всё ещё колотится, но в душе расцветает ликование.

— А я уж думала, придётся без тебя уезжать, — отвечает Олеся, выруливая на главную дорогу. Пальцы крепко сжимают руль, в глазах — азарт.

— Они меня чуть не заметили… — шепчу, оглядываясь назад. Силуэты дома растворяются в темноте.

— Теперь всё позади. Твой отчим не знает, что я в этом замешана, так что мы в безопасности.

Олеся бросает взгляд в зеркало заднего вида. Улица пуста — ни машин, ни людей. Только огни фонарей мелькают в такт движению.

— Отлично. Теперь можем ехать спокойно, — говорит, слегка улыбаясь.

Машина мчится по ночным улицам, унося нас дальше от дома. Ветер врывается в приоткрытое окно, развевает волосы, ласкает кожу. Смотрю на проплывающие мимо огни, и в душе рождается странное чувство — смесь страха и восторга.

— Кстати, — вдруг поворачивается ко мне Олеся, — а ты в курсе, что Алекс пришёл не один?

Внутри всё обрывается.

— В смысле? — стараюсь говорить спокойно, но голос дрожит.

— С какой‑то фифой. Высокая, блондинка, ноги от ушей… — Олеся бросает на меня быстрый взгляд. — Но ты не переживай, Инн. Ты в этом платье его в два счёта переиграешь!

Сжимаю кулаки. «Спокойно, — думаю. — Это просто парень. Просто вечер. Просто клуб». Но сердце уже стучит как бешеное.

— Знаешь что? — говорю, выпрямляясь. — Пусть будет с кем угодно. Сегодня я здесь. И сегодня я — главная.

Глава 3. Инна.

Машина Олеси плавно затормозила у ярко освещённого входа в клуб «Океан». Музыка, доносившаяся изнутри, уже на улице создавала атмосферу безудержной вечеринки — басы пульсировали в воздухе, а переливы синтезаторов смешивались с отдалёнными возгласами толпы.

— Ну вот, приехали, — сказала Олеся, выключая двигатель. В голосе — волнение и предвкушение.

Выхожу из машины, окидываю взглядом вывеску: неоновые огни танцуют на мокром асфальте, рисуя причудливые узоры. Фиолетовые, синие, розовые лучи будто манят окунуться в этот мир безудержного веселья. Моё короткое чёрное платье и вызывающий макияж — чёрные стрелки, дерзкая помада — идеально вписываются в обстановку. Провожу рукой по ткани, ощущаю её шелковистую гладкость, глубоко вдыхаю ночной воздух.

У входа — толпа: парни в стильных рубашках, девушки в мини‑платьях и джинсах с эффектными разрезами. Все оживлённо переговариваются, смеются, делают селфи на фоне светящейся вывески. Охрана внимательно проверяет документы: крепкие мужчины в чёрных костюмах сверяют фото с лицами гостей.

Олеся уверенно шагает к дверям, походка лёгкая, пружинистая. Следую за ней, стараясь выглядеть непринуждённо, но внутри — сплошной комок нервов.

— Привет, ребятки! — окликает нас охранник, окидывает оценивающим взглядом. Глаза скользят по моему платью, задерживаются на макияже, переходят к Олесе. — У вас всё в порядке?

— Всё отлично! — улыбается Олеся, голос звенит от возбуждения. — Просто хотим расслабиться и потанцевать.

— Проходите, — кивает охранник.

Шаг внутрь — и нас накрывает волна полумрака, пронизанного разноцветными лазерными лучами. Ритм музыки проникает в каждую клеточку тела. Многоуровневый танцпол заполнен людьми: кто‑то двигается в такт, кто‑то просто наслаждается атмосферой, подняв руки вверх. В VIP‑зоне у бара — компании с коктейлями; их смех и разговоры сливаются с музыкой в какофонию звуков.

— Пойдём к бару? — предлагает Олеся, пробираясь сквозь толпу. Её рука крепко сжимает мою, будто боится потерять в этом хаосе.

— Давай, — киваю. — Нужно немного расслабиться после всего, что было.

Занимаем места у стойки. Бармен — молодой парень с серьгой в ухе и татуировкой на запястье — приветливо улыбается:

— Что будете пить, девушки?

— Два мохито! — заказывает Олеся, подмигивая мне.

Оглядываюсь, впитываю атмосферу: светящиеся экраны, дым от электронных сигарет, разноцветные коктейли. Всё кружится перед глазами, создаёт ощущение нереальности.

И вдруг — лёгкое прикосновение к спине. Резко оборачиваюсь.

Алекс.

Его лицо — в нескольких сантиметрах от моего. Знакомое, родное… и такое холодное сейчас.

— Алекс… Что ты тут делаешь? — голос дрожит. Сердце колотится как бешеное, в горле — ком.

— Пришёл развеяться с друзьями, — отвечает он, взгляд скользит по платью, останавливается на губах. — А ты?

— То же самое. Не ожидала тебя тут встретить.

— Ты здесь с Олесей?

— Мы сегодня договорились встретиться.

— Понятно. Я как раз хотел с тобой поговорить… О том, как стал нежелательным элементом в твоей жизни? — Голос ровный, но в глазах — боль.

— Алекс, ты знаешь, что это не так. Мой отчим просто…

— Да‑да, он очень строг и не одобряет наши отношения, — перебивает, слегка повышая голос. — Я это уже слышал.

— Перед смертью мамы он пообещал ей, что будет следить за мной… — пытаюсь объяснить, слова застревают в горле.

— Инна, мы встречались полгода, и всё было прекрасно. Почему сейчас он вдруг решил вмешаться? — в голосе — искренняя растерянность.

— Потому что он боится потерять контроль, — шепчу, опуская глаза.

— И ты готова пожертвовать нашими отношениями ради его прихоти? — шаг ближе, его дыхание касается моего лица.

— Это не прихоть! Он обеспечивает нашу семью, платит за моё обучение… — поднимаю взгляд, пытаюсь донести правду.

— То есть я должен исчезнуть из твоей жизни, потому что твой отчим так решил? — голос дрогнул.

— Алекс, давай не будем об этом здесь, — оглядываюсь, чувствую любопытные взгляды.

— А где нам поговорить? В переписке? Или ты уже всё решила за нас обоих? — глаза темнеют от обиды.

— Я не хочу, чтобы ты думал, что это моя идея, — сжимаю кулаки, сдерживаю слёзы.

— А чья же? Твоя? Его? Может, вы вместе это придумали? Решив, что я тебе не подхожу, потому что мои родители не занимаются предпринимательской деятельностью и у нас нет столько средств, как у твоего отчима? — слова ранят, как острые лезвия.

— Алекс, пожалуйста, не драматизируй. Мы оба знаем, что это временно, — пытаюсь улыбнуться, но улыбка выходит жалкой.

— Временно? — усмехается без веселья. — Сколько это будет длиться? Месяц? Год? Пока он не найдёт тебе «подходящего» жениха?

— Я не знаю, что ещё тебе ответить… — голос срывается.

— А что тут отвечать? Либо ты со мной, либо нет. Третьего не дано, — скрещивает руки на груди, лицо становится жёстким.

— Алекс, не утрируй. Давай просто сделаем перерыв, пока я не найду способ…

— Способ что? Убедить его? Или обмануть? — голос ледяной.

— Просто… дай мне время, — тянусь к его руке, но он отстраняется.

— Время на что? На то, чтобы забыть меня? — взгляд пронзает насквозь.

— Нет! На то, чтобы найти выход, — чувствую, как слёзы подступают.

— Знаешь что? Я устал от этих игр. Если ты готова жертвовать нашими отношениями ради его одобрения — так и скажи. Потому что я не могу больше жить в подвешенном состоянии.

— Алекс, пожалуйста… — тянусь к нему, но он отступает.

— Кстати, — вдруг ухмыляется, кивая куда‑то в сторону, — а ты заметила, с кем я пришёл?

Следую за его взглядом. В VIP‑зоне — девушка. Высокая, блондинка, ноги от ушей.

— Серьёзно? — вырывается у меня. — И ты ещё имеешь наглость упрекать меня в нерешительности? Пришёл сюда с какой‑то фифой, а сам ноешь, как всё плохо? И кто тут ещё играет в игры, Алекс?

— Инна, это не то, что ты подумала…

Глава 4. Инна.

В клубе было душно — словно в парилке, где каждый вдох отзывался смесью пота, дешёвого парфюма и приторного алкоголя. Музыка грохотала так, что, казалось, хрупкие стены вот-вот содрогнутся и рухнут. Мигающие огни беспощадно резали глаза, а голова настойчиво гудела от дурманящих коктейлей и удушающей духоты. Пот противно стекал по спине, оставляя липкие дорожки, а в висках бешено пульсировало, будто внутри усердный молотобоец отрабатывал сверхурочную смену.

— Олесь, я на воздух! — с трудом выкрикнула я сквозь оглушительный рёв басов. — Здесь жарко, словно в преисподней!

Олеся, беззаботно увлечённая оживлённой беседой с навязчивой компанией парней у барной стойки, лишь лениво махнула рукой в ответ:

— Давай, я тут потусуюсь, закажу ещё по коктейлю!

С досадой пробираясь сквозь измученную танцующую толпу, я мысленно проклинала предательские высокие каблуки. Каждый мучительный шаг отдавался ударом тока: безжалостные туфли стискивали сведённые пальцы в подобие железных тисков, а измученные ступни горели нестерпимым огнём. Безуспешно извиваясь между бесцеремонными людьми, я наконец вырвалась на долгожданную улицу и с облегчением вздохнула полной грудью, жадно вдыхая прохладный воздух.

Ночной воздух приятно обжёг разгорячённое лицо, принося долгожданное спасение. Холодные потоки мигом остудили пылающий лоб и распалённую шею, а лёгкие с благодарностью наполнились желанной свежестью. На короткий миг я с удовольствием закрыла глаза, упоённо наслаждаясь относительной тишиной: навязчивая музыка здесь звучала приглушённо, будто далёкий умиротворяющий гул ночного океана.

И тут, словно облили ледяной водой, всё моё тело мгновенно сковал неприятный озноб. В зловещих нескольких метрах от главного входа в клуб стояла подозрительная тёмная машина. Её угрожающий силуэт мрачно выделялся на фоне ярких неоновых огней, словно зловещая чёрная тень, коварно притаившаяся в засаде, готовясь к нападению.

— Только не это… — едва слышно выдохнула я, отчётливо чувствуя, как внутри всё болезненно сжимается в плотный тугой узел.

Передняя дверца зловещей машины медленно отворилась, и из неё неторопливо вышли четверо угрюмых мужчин в однотипных тёмных спортивных костюмах — мои неизменные надзиратели. Иначе этих людей просто не назовёшь: они назойливо таскаются за мной буквально повсюду, придирчиво проверяют каждый мой опрометчивый шаг и усердно докладывают моему деспотичному отчиму о каждом незначительном движении. Не узнать этих преследователей было совершенно невозможно, несмотря на густой полумрак — их зловещие фигуры, характерная походка и даже специфические жесты были мне до оскомины слишком хорошо знакомы.

Практически не раздумывая, я отчаянно бросилась бежать. Предательские каблуки бестолково застучали по твёрдому асфальту, жалобно отдаваясь громким эхом в напряжённой ночной тишине. Сердце маниакально колотилось так бешено, что, казалось, вот-вот болезненно вырвется из груди. Импульсивно свернув в первый попавшийся тёмный переулок — между старыми жилыми домами, переполненными мусорными баками и плотно припаркованными машинами, я постаралась скрыться. Узкое опасное пространство быстро превращалось в запутанный лабиринт из зловещих теней и непреодолимых преград, но я безрассудно мчалась вперёд, совершенно не разбирая незнакомой дороги.

За спиной отчётливо послышался угрожающий топот тяжёлых рабочих ботинок. Назойливая охрана придирчиво не отставала. Пугающее эхо шагов громко отражалось от обшарпанных стен, создавая зловещий ритм напряжённой погони. Я явственно слышала их тяжёлое дыхание — хриплое, неприкрыто свистящее, напряжённое

— Быстрее, быстрее! — подгоняла себя, перепрыгивая через старые ящики, брошенные пакеты, лужи, сверкающие в свете редких фонарей. Чувство преследования усиливалось – они охотятся за мной, как за загнанным зверем.

Прохладный воздух свистел в лёгких, обжигая горло. Мышцы ног горели, туфли натирали пятки — но страх гнал вперёд, заставляя игнорировать боль. Должна любой ценой избежать того, что уготовил мне отчим.

Добежав до дороги, огляделась: ни машин, ни прохожих. Только далёкие огни домов и глухие звуки ночного города. И тут — сильные руки схватили сзади, резко рванув назад. Я едва не упала, но захват был железным.

— Попалась, — прохрипел один из охранников, впиваясь пальцами в кожу. Его дыхание опалило мою шею – я чувствовала отвращение и страх одновременно.

— Отпустите! Вы не имеете права! — закричала, пытаясь вырваться.

Второй, крупнее, схватил за вторую руку. Лицо бесстрастное, голос — холодный, как сталь:

— Тихо. Будешь дёргаться — будет хуже.

Я извивалась, брыкалась — бесполезно. Их хватка была железной, движения чёткими, выверенными. Чувствовала себя загнанным зверьком. Неужели это конец?

— Что здесь происходит? — раздался низкий, властный голос сбоку.

Все напряглись, руки ещё крепче сжали мои запястья. Повернула голову — высокая фигура приближалась. В темноте черты разглядеть трудно, но что‑то в осанке, в голосе заставило всех выпрямиться. Невидимая волна силы прокатилась по переулку. Кто он? И почему он здесь?

— Слышь, парень, иди куда шёл. Тебе тут нечего делать, — начал один из охранников, но уже не так уверенно.

— Девашка явно не хочет, чтобы её сопровождали. Может, отпустите? — голос незнакомца звучал угрожающе спокойно. От него веяло такой силой, что по спине пробежал холодок. Этот голос… где-то я его уже слышала.

— Ты глухой? Пошёл вон! — второй охранник, тот, что крупнее, сжал кулак, лицо исказилось от злости.

— Похоже, у нас тут принц на белом коне нарисовался. Хочешь проблем? Так мы тебе их устроим, — бросил первый, делая шаг вперёд.

Один из моих сопровождающих двинулся на незнакомца. Несколько раз попытался ударить — но тот уворачивался с поразительной грацией, почти танцевально. В движениях чувствовалась смертельная угроза. Он словно играл с ними, выжидая момент.

Тут второй охранник обошёл сзади, занёс кулак. Не раздумывая, крикнула:

Глава 5. Марк.

Стоя на балконе, докуривая сигарету, я всё ещё слышал в голове голос той девушки. Её испуганный взгляд, дрожащие руки, когда двое громил держали её за запястья — это преследовало меня. В мыслях снова и снова прокручивал момент: как она рванулась вперёд, как тёмные волосы разметались по плечам, как в глазах мелькнул отчаянный блеск.

Проведя рукой по влажным волосам — после душа ещё не просохли, — попытался собраться. Почему она так зацепила? Вокруг полно женщин: красивых, доступных, уверенных. А я не могу выкинуть из головы незнакомку, которую видел несколько минут.

— Нужно узнать, кто она, — произнёс вслух, доставая телефон.

Пальцы забегали по экрану — набирал сообщение Михаилу, лучшему другу, гениальному программисту. Его навыки в IT‑сфере легендарны: найдёт любую информацию, обойдёт любую защиту, вытащит данные из самых укромных уголков сети. Если кто‑то способен помочь — только он.

Я: «Привет, нужна срочная помощь. Нужно кое-кого пробить.»

Я: «Встретил у клуба „Океан“, в проулке. Чёрное платье, туфли на каблуке. Волосы тёмные, в хвосте. Глаза… — замер, вспоминая взгляд, — будто светящиеся изнутри. Бежала, напуганная. Четверо громил в чёрных костюмах гнались. Миша, проверь камеры у клуба и в проулке. Срочно».

Михаил: «Ого, звучит как начало боевика. Ладно, сейчас гляну. Только не вляпайся в неприятности, а?»

Я: «Просто сделай свою работу, Миша. О неприятностях позабочусь сам.»

Город усыпан камерами. Задача — найти те, что поймали её в объектив: зафиксировали лицо, движения, маршрут. Каждая секунда на счету. Если её ищут, если отчим (а я почти не сомневался, что за этим стоит именно он) подключил ресурсы — время играет против нас.

Мерил шагами гостиную, телефон в руке молчал. В голове — ворох вопросов: кто она? Почему гнались? Что скрывает её жизнь? Вспоминал голос — тихий, дрожащий, но с стальной ноткой. Не сдалась, даже когда держали за руки.

Наконец телефон завибрировал.

Михаил: «Марк, есть по твоей незнакомке. Пробил по базам: Инна Сергеевна Романова, 20 лет. Живёт в центре, в „Авроре“. Нашёл фото в соцсетях — красивая. Длинные тёмные волосы, выразительные глаза, как ты описывал. Но с твоей Инной не всё так просто. Там есть интересные моменты. Например, её отчим — крупный бизнесмен с весьма… специфическими методами контроля. И ещё: последние три месяца её соцсети почти пусты. Словно кто‑то следит за каждым постом».

Я: «Присылай всё».

Михаил: «Уже летит. И да, Марк… будь осторожен. Такие люди не любят, когда лезут в их дела».

Я: «Знаю. Но отступать не собираюсь».

На почту хлынула информация об Инне. Пальцы лихорадочно листали фото на экране.

Вот она в университете с друзьями — улыбается, глаза сияют, в руках конспекты, на плече рюкзак. Вот в кафе — смеётся, подносит к губам стакан кофе, тонкие пальцы с кольцами. А вот… снимки с парнем.

Задержал дыхание, вглядываясь. Они обнимаются у университетской стены: его рука на её талии, она прижалась к плечу, глаза прикрыты, на лице — безмятежная улыбка. Следующий кадр: смеются в кафе. Ещё один: гуляют в парке, держатся за руки, пальцы переплетены.

Ревность поднималась из глубины — чёрная, удушающая, заставляла сжимать кулаки до боли. Не привык к таким эмоциям, но сейчас они накрывали волной.

— Кто же ты такой? — прошептал, вглядываясь в лицо парня. — И что у вас?

Михаил: «Ну что, влюбился по уши? Или это просто спортивный интерес?»

Я: «Это не твоё дело. Найди информацию о нём. Кто, где учится, работает».

Михаил: «Понял. Но предупреждаю: если этот парень связан с её отчимом, мы можем нарваться на серьёзные проблемы».

Я: "Просто сделай, что я прошу. И чем быстрее, тем лучше".

Пальцы нервно барабанили по столу. Понимал: глупость. У Инны своя жизнь, привязанности, секреты. Но в груди — тупая, обжигающая ревность. К девушке, которую даже не знал.

Михаил: «Ладно, Марк, соберись. Сильно же она тебя зацепила. Может, просто оставишь её в покое? Не все истории должны становиться твоими».

Я: "Работай."

Глубоко вздохнул, попытался взять себя в руки. Закрыл глаза, медленно вдохнул через нос, выдохнул через рот. Рационально. Только рационально.

— Действовать осторожно, — рассуждал, откидываясь в кресле. — Просто подойти, заявить о намерениях — не выйдет. Она напугана, насторожена. Если отчим держит её в ежовых рукавицах, любой мой промах может ей навредить.

Достал телефон, набрал Михаилу:

Я: «Организуй ненавязчивое наблюдение за Инной. Проверь её маршруты от дома до университета. Нужен подходящий момент для встречи».

Михаил: «Понял. Но учти: если её охраняют, мы быстро засветимся. Ты готов к последствиям?»

Я: «Готов. Главное — не спугнуть».

Михаил: «Что собираешься делать с её парнем?»

Я: «Устранить — громко сказано. Скорее, понять, насколько он для неё важен. И если нужно…»

Михаил: «Звучит как план из шпионского романа. Надеюсь, ты знаешь, во что ввязываешься».

Следующие часы провёл, продумывая план. Он должен быть безупречным — без ошибок, без риска.

Создать «случайную» встречу.

Найти общий интерес.

Проявить заботу о её безопасности.

Постепенно стать ближе.

Главное — незаметно. Инна должна сама прийти к выводу: может доверять мне. Что я не угроза, а спасение. Что я — тот, кто сможет её защитить.

Закрыл ноутбук, подошёл к окну. Город мерцал огнями, где‑то вдали — музыка, смех. Где‑то там, среди этих огней, была она.

Глава 6. Инна.

Проснувшись, глянула на часы — без четверти два. Солнце пробивалось сквозь занавески, рисовало на полу причудливые узоры. Потянулась, ощущая ломоту в мышцах после ночного приключения, медленно поднялась с кровати.

Умылась прохладной водой, переоделась в любимую футболку с ярким принтом и джинсы. Всё ещё сонная, взъерошенная. В зеркале — девушка с припухшими глазами: явные следы ночного веселья и переживаний.

"Нужно взять себя в руки", - подумала она, решительно проводя рукой по волосам. Припудрила лицо, стараясь скрыть следы усталости.

Спустилась по лестнице, сонно протирая глаза. В доме — необычная тишина, лишь тиканье старинных часов в холле. Из столовой тянулся аромат чего‑то вкусного: Галина Олеговна уже накрыла на стол.

— Доброе утро, — улыбнулась пожилая женщина, помешивая что‑то в кастрюле. — Или уже день?

— Доброе, — ответила я, подходя к столу — и застыла.

За столом сидел отчим. Странно: в это время он обычно в офисе. Степан Евгеньевич склонился над документами, но напряжённое лицо говорило: это лишь прикрытие.

— Где ты была вчера? — голос хлестнул, как удар хлыста.

Внутри всё сжалось, ладони мгновенно вспотели. Глубокий вдох — нужно держать себя в руках.

— В клубе, — ответила, стараясь не дрогнуть.

— В клубе, значит? — Отчим резко встал, взгляд буравил насквозь, будто пытался вывернуть мысли наизнанку. — И как, весело было?

— Я просто хотела немного свободы, — слова застревали в горле.

— Свободы?! Тебе мало свободы?! — Голос взлетел, наполняясь гневом. — Ты считаешь нормальным сбегать от охраны?!

— Мне надоело сидеть в четырёх стенах! — вырвалось у меня. — Была с подругой… Увидела "хвост", испугалась и убежала.

— Испугалась? — Отчим усмехнулся, и от этой усмешки по спине пробежал холодок. — А может, тебе просто нравится играть в прятки?

— Это не игра! — Я сжала кулаки, чувствуя, как закипает злость. — Я не вещь, которую можно запирать и охранять!

— Ты — моя ответственность! — Отчим ударил ладонью по столу, и посуда звякнула. — Пока ты живёшь под этой крышей, ты подчиняешься моим правилам. А теперь говори: кто тот мужчина, который вмешался?

— Он подумал, что меня пытаются похитить, и помог, — сердце колотилось о рёбра.

— И этот мужчина, конечно же, оказался рядом? — В голосе — насмешка, граничащая с презрением. — Случайности не случайны, Инна. Ты что‑то знаешь и скрываешь.

— Да ничего я не скрываю! — Я резко встала, стул с грохотом опрокинулся. — Он просто прохожий, который решил помочь!

— Прохожий, который появляется в нужный момент… — Отчим медленно поднялся, его тень накрыла стол. — Знаешь, что я думаю? Ты с ним связана. Может, вы заранее договорились?

— Вы с ума сошли?! — Я отступила на шаг. — Я даже имени его не знаю!

— Вот и узнай. — Отчим вернулся к документам, словно потерял интерес. — С этого дня — под постоянным наблюдением. Ещё раз попытаешься сбежать от охраны…

Не закончил фразу, но угроза повисла в воздухе — тяжёлая, осязаемая. Страх сжал горло, в груди разрастался ледяной ком. Теперь жизнь станет ещё более ограниченной.

— И еще, — добавил отчим, листая бумаги. Голос звучал отстранённо, но в глазах мелькнул опасный блеск. — Хочу знать всё об этом мужчине. Кто он, где живет, что ест на завтрак. Абсолютно всё. Поняла?

Молча кивнула, чувствуя, как последние остатки свободы растворяются в этом холодном, контролирующем взгляде.

«Найду его, — решила про себя, сжимая кулаки. — Но не для тебя, Степан Евгеньевич. Для себя».

После разговора поднялась в спальню. Воскресенье пошло не по плану. Комната встретила тишиной и полумраком — шторы задёрнуты, лишь узкая полоска света пробивалась сквозь щель.

Вздохнула, достала конспекты по философии — завтра зачёт. Открыла первую тему, но мысли возвращались к утреннему разговору. Образ отчима, холодный взгляд, жёсткие слова — всё крутилось в голове.

— Как же бесит этот контроль! — пробормотала, захлопывая тетрадь так, что пыль взлетела в воздух. — Ну и денёк…

— Инна? — В дверь тихо постучали, и в проёме показалась Галина Олеговна. — Может, чаю? Поможет собраться с мыслями.

— Было бы здорово, — я устало улыбнулась. — Спасибо вам.

Она вошла, поставила на столик поднос с чашкой ароматного чая и парой печений.

— Знаю, нелегко с ним, — тихо сказала она, присаживаясь на край кровати. — Но ты держись. Ты сильная.

— Иногда кажется, что нет сил больше, — призналась я, обхватив чашку ладонями. — Он всё контролирует. Даже дышать, кажется, без его разрешения нельзя.

— Помнишь, как ты в детстве мечтала стать археологом? — Галина Олеговна улыбнулась, глядя куда‑то вдаль. — Говорила: «Поеду в Египет, найду гробницу, о которой никто не знает!»

Я невольно рассмеялась:

— Помню. Тогда казалось, что мир огромный и полный приключений.

— Так и есть, — она сжала мою руку. — Мир огромный. И твои приключения ещё впереди. Просто сейчас… нужно быть осторожнее.

— Осторожнее? — Я подняла глаза. — Чтобы он не заметил, как я планирую побег?

Галина Олеговна вздрогнула, затем тихо сказала:

— Не говори так громко. Стены имеют уши. Но… я надеюсь что ты действительно решишься…

Когда она вышла, я долго сидела, глядя на закрытую дверь. Сердце билось так, будто готово было вырваться из груди.

«Значит, есть шанс, — подумала я, сжимая чашку. — Есть путь наружу».

Решила: механическое запоминание — не выход, это как копаться в старых вещах, вместо того, чтобы построить новый дом. Достала цветные маркеры, начала выделять основные понятия. Яркие линии раскрашивали страницы, создавая причудливый узор.

— Для философии важно понимать суть, а не просто зубрить, — говорила себе, составляя схемы. — Нужно уловить логику, увидеть связи между концепциями.

Постепенно погрузилась в работу. Слова оживали, складывались в стройную систему идей. Выписывала тезисы, рисовала стрелки, соединяющие понятия, делала пометки на полях. Время текло незаметно — за окном сгущались сумерки, а я всё глубже погружалась в мир философских концепций.

Глава 7. Инна.

Рано утром разбудил резкий звон будильника. Потянулась, разминая затекшие мышцы, и с удивлением отметила: сон оказался крепким, а самочувствие — на удивление бодрым. Солнечные лучи пробивались сквозь занавески, рисовали на полу причудливые узоры. В приоткрытое окно доносились звуки просыпающегося города: гул машин, щебетание птиц, приглушённые голоса прохожих.

Быстро проглотила тосты с авокадо, выпила чашку зелёного чая и собрала сумку. В гостиной — ни души: отчим уже умчался на работу.

«Хорошо, что не пришлось с ним сталкиваться», — подумала, застёгивая любимую кожаную куртку. Мягкий блеск и знакомый запах кожи всегда придавали уверенности.

Надела лёгкое платье — в нём целый день будет комфортно. В сумку полетели конспекты, ручка, карандаш, бутылочка воды — на случай духоты в аудитории. Пока укладывала вещи, телефон завибрировал. На экране — сообщение от Олеси:

«Привет! Сегодня после пар кофе?»

Уже на выходе из квартиры я замерла: у дверей стояли двое охранников. Тёмные костюмы, монументальные фигуры — словно немые стражи. Высокий, с коротко подстриженными волосами, произнёс вежливо, но твёрдо:

— Инна Сергеевна, Степан Евгеньевич распорядился сопровождать вас повсюду. Прошу прощения за неудобства, но таково распоряжение.

Раздражённо закатила глаза. Надеялась: после вчерашнего отчим оставит меня в покое хотя бы на время учёбы.

— И как вы себе это представляете? — голос дрогнул от сдерживаемого гнева. — Я должна ходить на пары с двумя секьюрити? Университет — не тюрьма!

— Будем держаться на расстоянии, не привлекая внимания, — невозмутимо ответил охранник.

— Замечательно, — процедила сквозь зубы, доставая телефон. — Просто замечательно. Отменить все планы?

Пока шли к машине, быстро набрала Олесе:

«Встретимся у входа в университет».

Охранники следовали молча, на почтительном расстоянии. Их присутствие ощущалось каждой клеточкой — как постоянное напоминание: отчим держит под контролем каждый шаг. Тени скользили по асфальту, шаги эхом отдавались в утренней тишине. Сжимала ручку сумки так, что пальцы заныли.

У входа в университет меня уже ждала Олеся. Яркая улыбка, непринуждённая поза — будто не замечала сопровождающих.

— Привет, как настроение? — спросила она, стараясь разрядить обстановку.

— Как в тюрьме, — буркнула я, проходя через турникет. — Только что не в наручниках.

— Да ладно, прорвёшься, — подбодрила Олеся, когда вошли в аудиторию. Её оптимизм всегда действовал как бальзам.

Тяжело вздохнула. Сегодня предстояло не только сдать философию, но и придумать, как избавиться от надзора.

«Ладно, — подумала, усаживаясь за стол и раскладывая конспекты. — Проблемы — по мере поступления. Сначала зачёт, потом всё остальное».

— Внимание, Романова! — голос преподавателя философии вернул в реальность. Он стоял у доски, скрестив руки, и смотрел с лёгким прищуром. — Вы согласны с тезисом Ницше о смерти Бога?

Встала, чувствуя, как десятки взглядов впиваются в спину. «Смерть Бога… А если твой личный бог — это отчим?» — мелькнула горькая мысль. Сглотнула, собираясь с силами.

— Это метафора кризиса ценностей, — начала, цепляясь за обрывки конспектов. — Когда старые идеалы рушатся, человек…

Меня прервал гул подъехавшего под окна чёрного внедорожника. Та же модель, что у охраны Степана. «Они теперь везде будут?» — пронеслось в голове. Закрыла глаза на секунду, выдохнула и продолжила:

— …человек оказывается в ситуации нигилизма. Ницше говорил: традиционная мораль и религия больше не могут служить основой для определения добра и зла.

Преподаватель слушал, постукивая карандашом по столу. Взгляд — проницательный, будто пытался прочесть скрытые мысли.

— Интересно. А к чему это приводит?

Задумалась, выстраивая логическую цепочку. В голове — фразы из конспектов, обрывки лекций, собственные размышления.

— Человек сам должен определить ценности и моральные принципы. Ницше говорил о необходимости новой морали, основанной на силе и воле к власти.

— А вы как считаете? Согласны с Ницше? — наклонился вперёд преподаватель.

— В этом есть доля правды, — ответила, стараясь звучать уверенно. — Традиционные ценности пересматриваются. Но не уверена, что новая мораль должна строиться на силе. Важнее развивать эмпатию и понимание.

— Хорошо, — подытожил преподаватель. — Четвёрка.

«Ну вот, с зачётом разобрались», — выдохнула с облегчением, выходя из аудитории. Напряжение отступило, оставив лёгкую дрожь в коленях и приятное чувство выполненного долга. Теперь — как избавиться от охранников, наверняка ждущих снаружи.

— Ну что, философ, отметим выживание на зачёте? — улыбнулась Олеся в уютном кафе «Пряности и чай».

Мягкий свет ламп, аромат кофе и выпечки окутали теплом. Сделали заказ: капучино для меня, латте с корицей для Олеси. Направились к столику у окна. Солнечные блики играли на поверхности стола, создавая мозаику света и тени.

— Давай лучше обсудим, как избавиться от этих охранников, — опустилась на стул, усталость звучала в каждом слове. — Полный кошмар! Даже в университет за мной ходили.

— Может, просто поговорить с отчимом? — предложила Олеся, помешивая кофе. — Объяснить: ты взрослая, можешь сама о себе позаботиться.

— Ты его не знаешь, — закатила глаза, вспоминая вчерашний разговор. — Он только ищет поводы контролировать каждый шаг. После вчерашнего вообще взбешён. Вчера чуть не взорвался, когда узнал про того парня, который помог мне сбежать.

— Того самого? — Олеся подалась вперёд, глаза загорелись любопытством. — Который вмешался в клубе? Ты так толком и не рассказала, что там было.

— Потому что сама ничего не знаю! — раздражённо дёрнула плечом. — Увидел, что меня хватают, решил помочь. Даже имени не назвал. Просто исчез.

— Звучит как начало романтического фильма, — подмигнула подруга. — Но сейчас не об этом. Так что с охраной?

— Не представляю, — я сжала чашку, пытаясь унять нарастающее раздражение. — Они везде таскаются за мной, как тени. Чувствую себя экспонатом в музее.