Мне стыдно. Я сломала жизнь брату

Мне стыдно, я сломала жизнь брату

Мы жили вчетвером в трёхкомнатной квартире: мама, папа, я и Платон, а до этого ютились в двушке. Поначалу с братом приходилось жить в одной комнате, и до поры до времени это было ничего. Мы ссорились, ругались, а мать просила потерпеть. Он резал волосы моим куклам, а я в отместку ломала его машины, бывало, мы даже дрались. И когда на крики прибегала мать, чтобы разнять нас, каждый говорил свою правду.

Платон был старше всего на год, видимо, родители решили сделать из нас друзей, а, может, у них не было никакого плана, и мы просто родились один за другим. Не знаю, но с детства мать учила нас помогать друг другу и заботиться.

Когда мне исполнилось восемнадцать, я поняла, что мир взрослых приключений открыт. Именно с Платоном мы пробовали алкоголь, травку и не выдавали друг друга родителям. Наша дружба вышла на новый уровень, и я была рада, что у меня есть брат.

А вот моих парней он не любил, вернее, не всех. Говорил, чтобы я не торопилась, потому что у парней и девушек это воспринимается все по-разному, хотя у самого были отношения с Викой, и вот они ничего не ждали, а наслаждались жизнью на полную катушку. Сделал из себя полицию нравов, оберегая мою невинность, будто она и впрямь была для него чем-то ценным.

И я влюбилась. Конечно, Миша оказался плохим парнем, от которых у девчонок бегут мурашки, а я той самой, которая не смогла устоять и повелась на его мотоцикл, многочисленные татуировки и надменный взгляд. Платон видел нас, этакий отец, который критически осмотрел мой выбор, и он ему не понравился. Но кто слушает братьев или родителей в восемнадцать лет, когда скачут гормоны. Вот и я лишь пожала плечами и сказала, что мне его Вика тоже не нравится. Так началось наше противостояние.

Он больше не помогал скрываться от родителей, потому мне приходилось быть осторожной. Миша промышлял плохим бизнесом, а для меня это было жутко романтично, пока однажды я не попалась вместе с ним. Тогда выручил брат, он уже был совершеннолетним и приехал за мной. Поблагодарила, конечно, но потом он всё же рассказал родителям, с кем встречается дочка, и меня посадили под домашний арест. Я его ненавидела, презирала, проклинала, а он улыбался и говорил, что однажды я скажу ему спасибо. Я же отплатила совсем другой монетой. Серебрянниками.

Родители давно мечтали об отдыхе, купили путевки ещё зимой, а потому решали проблему с непокорной дочкой. А у меня появился шанс вырваться. Мне так хотелось увидеть Мишу, что я молилась, не зная ни одной молитвы, но, сложив ладони друг с другом, просила небо их уехать. Платон пообещал, что справится со мной и они могут быть спокойны. Если бы он знал, чем закончится эта ночь, он бы не говорил с такой уверенностью.

Как только родители покинули квартиру, я бросилась к двери, но она была закрыта. Я кричала и ругалась, но брат был непоколебим. Третий этаж раньше казался мне высоким, но сейчас я смотрела из своего окна, понимая, что вполне могу слезть и ничего не сломать. Он слишком поздно понял, как тихо в доме, а я летела, как сумасшедшая к Мишке, смеялась и радовалась, что все же сегодня буду с любимым. На его звонок всё же ответила, смеясь, на тот момент мы зажигали в клубе и я изрядно набралась.

Платон оказался настырным, не знаю как, но он всё же нашёл меня. Даже не знаю, откуда у него взялись знакомые, которые вывели Мишку из зала, а потом он пришёл и сказал, что нам больше не по пути. Так прямо и сказал, а я толкнула брата в грудь, кричала, как ненавижу. Он не заметил, что выронил телефон, а я тут же схватила и бросилась бежать. Куда угодно, лишь от него подальше. В груди горело, голова плыла, и мне хотелось причинить кому-то такую же сильную боль.

Я знала, как он любит эту чёртову Вику, потому решила, что лучший способ - это их поссорить. И когда я открыла сообщения, пытаясь вникнуть в суть последнего разговора, то не сразу поняла о чём речь. Перечитала несколько раз, осознавая, что они обсуждали беременность, и, кажется, даже немного протрезвела, но злость и эмоции толкали меня сделать то, что я сделала. Брат так и не успел написать своей девушке, что думает о ребенке, который жил внутри нее. Ни "я рад", ни "я в шоке". У него были другие дела: искать непутёвую сестру.

Не знаю, о чем я думала, хотя нет, знаю, мне было плевать на всех, кроме себя. Если я не могу быть счастлива, значит, пусть страдают и они.

" Мне не нужен этот ребенок", - быстро написала я и отправила. - "у меня есть другая девушка. Отвали", - разошлась, и мой истеричный смех разнесся по улице.

Я сидела на тротуаре пьяная, с растрёпанными волосами, желчной улыбкой и чувствовала какой-то кайф.

- Ну и как тебе? - задала я вопрос невидимому брату.

Точно не помню, где я ночевала. Вика звонила несколько раз, но я не брала трубку. Брат названивал с других номеров, а я ждала, пока уляжется злость.

Я вернулась домой около обеда, а он ждал меня. Осунувшийся, поникший, и я даже не узнала его сразу.

- Ты знаешь, что сделала? - спросил, и голос треснувший и надломленный.

- Ты влез в мою жизнь! - я пыталась придать себе уверенности, будто мне было всё равно. - И я не просила искать меня! Ты сам припёрся в клуб.

- Я тебя спасал, - раньше бы эти слова звучали иначе, но сегодня брат был чужим. - Зачем ты написала ей? Вика сделала аборт...

Слова легли на плечи тяжёлой ношей. Я была пьяна, я была не в себе, я не могу отвечать за последствия!!

- Она могла бы спросить у тебя лично, - искала я себе оправдание. - Какого черта она не сделала этого?

Было ли мне страшно? Не думаю, будто голова снова стала тяжёлой, и я плохо соображала. Было ли мне стыдно? Не знаю, могу лишь говорить о том, что чувствую теперь.

Только я виновата в том, что Вика это сделала. Только на мне лежит вина за кровотечение и жизнь на волоске. Я причина её бесплодности. Но в тот день я всячески отгоняла эту мысль от себя. Выгораживала, делала невиновной, непричастной. Если бы Платон не пошел за мной - ничего бы не было. Если бы он не выронил телефон - все было бы иначе. Если бы Вика не была такой импульсивной, у нее была бы другая судьба.

Ты старая, зачем тебе деньги?

Таисии исполнилось 65 в этом году. На праздник пришли две сестры, дети, внуки и несколько соседок. Подарки были согласно возрасту и самочувствию: новый тонометр, пояс из собачьей шерсти, тапочки, хороший массажёр. Отпраздновали, и дальше жизнь потекла. Только в любом возрасте человек чувствует себя душою молодо, пусть и здоровье подводит. Так и Таисии хотелось иногда прикупить себе кофту какую-то или сумочку взамен старой. Неужто не заработала за трудовые годы?

Верой и правдой 35 лет секретарем в одной организации. Начальников трое сменилось, а Тая при них так и была единственной и незаменимой. Шустрая, ответственная, никому не откажет, работа в руках горит, потому и столько лет на одном месте. Платили не много, но с мужем накопили на квартиру, которую уж столько лет в аренду сдавали, благо у него зарплата хорошая была. На пенсию прожить было невозможно, хоть эти деньги выручали.

Сколько себя Таисия помнит, всегда пытались помочь детям, подкинуть копеечку, а как мужа не стало, пришлось жить по средствам. Смотрела она на дочек и не понимала, зачем брать кредиты на телефоны, шубы, машины, если не зарабатывают достаточно, чтобы купить без заёма. Сами они никогда подобным не грешили. Во многом отказывали, чтобы дачу построить. А уж как радовались, когда закончили. Вдвоём с мужем всё делали, старались. И детей растили, а теперь молодёжь кредитами обвесится, как украшениями, и домой тащит плазму невероятных размеров, гаджеты. Это брать чужие ведь средства, а отдавать-то свои. И где на каждое "хочу" денег найти?

Была у Таисии мечта с мужем. Хотели, как выйдут на пенсию, в путешествие отправиться. Не вышло. Ушёл Николай, так и не пожил для себя. Всё строились, копили, детям на квартиры зарабатывали. И вот сгорел.

А помимо мечты была у Таисии тётка престарелая бездетная, которая про свою племянницу не забыла и благополучно отписала ей дом на море после своей кончины. Заплакала Таисия, когда известие получила, давно не виделись с близким человеком, сразу память всколыхнула прошлое, как в гости она приходила, как весело время проводили. Ещё не успела ничего решить Таисия, только то, что ехать проводить в последний путь тётку надо, как обе дочки на чай с пирожными пришли. Не вместе, по очереди, и стали на жизнь плакаться.

- Мам, - завела шарманку младшая, - ты же знаешь, что Димка давно велосипед хотел, а Костик компьютер, - начала она без обиняков про внуков.

- И что? - сразу не поняла Таисия. - Ну, хотят, в моём детстве такого не было. Выросли.

- Сравнишь тоже! - хмыкнула Юля. - Что ж нам теперь без телефонов сидеть, если у тебя не было?

- Ну уж в пять лет можно и посидеть, - не выдержала Таисия, у которой были свои взгляды на воспитание. - Зачем маленькому ребенку такое?

Юля отмахнулась, и вернулась к интересующему её вопросу.

- Тебе же дом на море достался, - напомнила она, давай продадим и поделим деньги.

Таисия уставилась на дочку, не зная, что ответить. Она подумывала о том, чтобы поехать туда и пожить с внуками, но дочки даже не дождались её решения.

- Та же знаешь, что у нас кредит за машину? Ну и за отдых с прошлого года, - напоминала она. - Как раз погасим.

Таисия медленно моргала, поражаясь наглости дочки. Сколько ей помогали, а ей всё мало и мало.

- Не буду я ничего продавать! - возроптала мать. - Я думала поехать туда, пожить.

Планы Юли рушились на глазах. Они всё так хорошо придумали с Витей, даже решили, на что возьмут следующий кредит, и тут мать со своим "не буду".

- Тогда давай эту продадим, - намекала на арендную квартиру дочь.

- А на что ж я жить буду? - развела мать руками?

- Ты старая, зачем тебе деньги? - вырвалось у Юли, и она тут же прикусила язык.

- Спасибо, доченька, - грустно посмотрела на неё Таисия. - Не дай Бог тебе услышать такое от своих детей. Ничего я продавать не буду, а вы - молодые. Сами заработаете.

- Твои внуки, между прочим, - хмыкнула Юля, собираясь.

- Сыты и одеты, - кивнула бабушка. - Да и вы с мужем не голодаете.

Вышла младшая, хлопнув дверью. А вечером старшая пришла. Обнялись, поцеловались. О здоровье поинтересовалась, а потом ту же песню завела.

- Мам, тут такое дело, - пальцы перебирает, губу кусает. - Мы же мебель новую в кредит взяли. Хорошая! - сразу добавила, будто это меняло дело. - Дорого, - уточнила, и на мать смотрит.

- А я что? - Таисия делает вид, что не понимает, к чему клонит Оксана. - Можно по деньгам взять, всяко дешевле было бы.

- Так это ж хорошая! У начальника Борьки такая.

- Понятно, - кивнула мать. Погнались за чужими доходами, а на свои и смотреть забыли. По доходам и расходы, а не так же.

- Да и Алина скоро выпускается, платье надо на выпускной, чтоб не хуже, чем у других.

- Так вы такое купите, чтоб и потом носить можно.

- Да ты что! - ужаснулась Оксана. - Надо ж, чтоб все ахнули! Выпускной один раз в жизни!

- Другое один раз в жизни, остальное повторимо.

- Мам, ну продай ты дом, дай нам пожить!

- А как я вам жить мешаю? - не поняла Таисия. Если бы дочери так себя не повели, она бы и сама подумала о том, что можно сделать. Но теперь ей абсолютно ничего не хотелось. Если бы они действительно нуждались! А так... Горько и обидно Таисие, что таких дочерей они с Колей воспитали.

- Ты эти квартиры солить что ли собралась?! Одна, вторая, теперь дом! Мы молодые! У нас дети подрастают, нам сейчас знаешь, как деньги нужны!

- А мне не нужны, потому что я старая? - горько усмехнулась мать.

- Заметь, ни я это сказала, - выставила на нее палец Оксана.

- Достаточно того, что ты так думаешь.

Ушла и вторая дочь, ничего не добившись, а Таисия села и заплакала. Открыла фотографии с мужем, пожалилась ему. А потом собрала вещи и в Адлер поехала. Захотелось ей одной побыть, с морем поговорить, с которым уже больше десяти лет не виделась. Села на поезд, смотрела в окно, на пробегающие мимо леса, перроны, людей, города. И думала, вот так и ее жизнь промелькнула, что не заметила, как дети взрослыми стали.

Когда Зоя поняла, почему болеет дочь, пришла в ужас

Могилёвы постоянно ссорились по одному поводу: ребенок болел, и денег катастрофически не хватало. Молодая семья, вроде, живи и радуйся, только когда исполнилось дочке три года, стала она чахнуть. До этого обычный ребенок, подхватывающий простуду или грипп довольно редко, переболевший ветрянкой. Прививки по возрасту, правильное питание. А тут как подменили.

Прошёл день рождения, как полагается, с гостями, подаркам: куклы, конструктор, книги. Свекровь подарила большого мягкого мишку, который сразу понравился Лике и стал любимцем, с ним она не хотела расставаться. Он спал с ней, ел, сидел в ванной, имя ему дали Донни и очень любили.

А на следующий день после трёхлетия девочка проснулась вялой. Плохо ела, беспокойно спала, и мать совершенно не узнала дочку. Зоя сразу же бросилась за медицинской помощью. Множество анализов, врачей, обследований, но никто не мог ответить, что с девочкой. А когда Зоя увидела, как дочку корёжит, пришла в ужас. Судороги, вытягивающие тело в струну, были редкими, но такими пугающими. И снова мать легла с ребенком на обследование, не забыв любимого медведя, но врачи только плечами пожимали, не зная, в чём сокрыта истинная причина недомогания.

Вадик злился. Нет, поначалу он был напуган и растерян, но потом всё больше раздражён потому, что денежные средства уплывали в анализы и консультации, которые не приносили никакого результата.

- Это у неё в роду больные, - нарезала мать хлеб, пока любимый сынок ел борщ. Он молчал, не делая никаких замечаний, потому что не знал уже чему верить. - А я тебе говорила, что не надо жениться на такой.

- Какой? - он всё же поднял глаза на мать.

- Ты знаешь, - бросила она взгляд в его сторону.

Она всегда была против безродной девки, воспитанницы детского дома. И как только Вадим привёл её домой знакомиться, Валентина Николаевна была обескуражена.

- Она хорошая, - уверял единственный сын, а в глазах будущей свекрови плескалось презрение и ненависть.

Она ему прочила хорошую девочку из приличной семьи, и как сын отплатил ей? Женился всё ж на голодранке, пусть и с квартирой, только как в такой маленькой коморке семье жить? Пришлось в аренду снимать другую, потому что Валентина Николаевна делить жилплощадь с такой не желала. Кто знает, какие у неё родители? Небось, пьянчуги подзаборные! Она отчего-то была уверена, что дети из хороших семей туда не попадают, а мужчины из приличных семей на таких не женятся. Но Вадим пошёл против "системы".

Свадьба была скромная, потому что с её стороны была только пара подруг, да и материальную часть полностью пришлось взять на себя жениху. Валентина Николаевна сидела, поджав губы, не хотела выносить сор из избы. Натянуто улыбалась и пила вино, прикидывая, в какую сумму всё же сыну обошлась свадьба. Она сразу заявила, что ни копейки не даст на подобное торжество, а он и не просил. Наверное, отец помог, судя по тому, как сидел улыбался и приветственно махал ему Вадим, которого он оставил в 10 лет ради новой пассии. Нет, конечно он, скорее, ушёл от Валентины Николаевны, потому что с сыном продолжал общаться, встречался и следил за успехами в учёбе, но сам факт того, что муж ушёл из семьи говорил о его непорядочности.

И после свадьбы Валентина Николаевна не примирилась с выбором невестки, хоть та и старалась понравиться. Она общалась с ней сдержанно, без интереса, никогда не звонила первой, и Зоя поняла, что хороша та свекровь, что вдалеке.

- Не пара она тебе, - всякий раз говорила Валентина Николаевна сыну, когда он приходил навестить её один. Свекровь и невестка держались друг от друга на расстоянии, по разные стороны баррикад, передавая "приветы".

- Да хватит уже, мам, - хмурил брови Вадим, считая, что рождение внучки хоть как-то исправит ситуацию. - Можешь поздравить, Зоя беременна!

- Я несказанно счастлива, - закатила она глаза.

- Внучка у тебя будет или внук, разве не здорово.

- Пойду по улице благостную весть разносить! - она вытерла руки о тряпку и бросила ее на стол. - Страшно от такой детей иметь!

Вадим качал головой, не зная, как образумить мать, и уходил в который раз с тяжёлым сердцем, а где-то откладывался негатив, ничто не может пройти бесследно.

И вот, когда Лика заболела, и врачи только руками разводили, мать снова принялась за своё, только теперь уверенность Вадима пошатнулась.

- Бросать её надо, - кивала свекровь. - А я говорила, говорила, что в роду у них больные.

- Это внучка твоя! - пытался остановить её сын, только и сам уже не понимал, что делать. Одной зарплаты не хватало, потому пришлось найти подработку. После основной начинал таксовать, только и этого было мало. Уставал ужасно, но складывалось впечатление, что носит воду в решете.

- Вот так жизнь мимо и пролетит из-за Зойки твоей. Она во всём виновата, только она! У тебя в роду все здоровые, это с её стороны, уверена. Год уж как горбатишься, а им всё мало!

- Так на лечение, - неуверенно отозвался сын.

- Раба из тебя сделали! Дошёл уже, вон какие мешки под глазами. А чего Зойка твоя не работает?

- С ребёнком.

- Удобно! Не хочет, другая б уже бежала, только пятки сверкали.

- Да когда ей?! Всё с Ликой возится.

- Я тебе сразу говорила, что она тебе не пара, смотри сам, что у вас с ребёнком вышло. А мог бы заграницу ездить, гулять в своё удовольствие, по вечерам с друзьями встречаться. А что у тебя сейчас за жизнь? Мрак.

Вадим не выдержал и ушёл, только не от матери, а к ней. Оставил жену с ребёнком, потому что жизнь одна, поверил Валентине Николаевне, что и впрямь Зоя во всём виновата со своей родословной.

- Уходишь? - не могла поверить в его слова жена, когда Вадим оповестил её. - К другой женщине?

- Нет, у меня никого нет.

- Что тогда, Вадим?

- Я больше тебя не люблю.

Зоя ошарашенно моргала, смотря на мужа. Счастье оказалось призрачным и коротким. Разве может быть причина у предательства? Воспринимается ли оно тогда по-разному? Нет. Не для Зои. Она была хорошей женой, матерью, а теперь придется примерить на себя роль матери-одиночки.

Брат делает из квартиры хлев

Жизнь Инны так сложилась, что она уехала из родного города и не была там много лет. Вышла замуж и последовала за мужем во Владивосток. Ей, жительнице Черноземья, было в новинку море, рядом с которым теперь предстояло жить, но она влюбилась окончательно и бесповоротно в голубые просторы, перекатывающие белые гребни волн, в деликатесы, которыми делилось такое богатое Японское море, в свободу, ощущавшуюся здесь в полную силу.

Родители приезжали, привезли с собой брата Костю, он тогда ещё подростком был, а они жаловались, что в свои 16 ничего делать не хочет, ничем не интересуется, кроме компьютера. И целая война проходила у них, где каждый пытался отстоять свою точку зрения.

- Да ты без меня квартиру в свинарник превратишь, - сетовала мать, заходя в комнату к сыну. Несколько грязных кружек стояло на компьютерном столе, под ногами валялись фантики и крошки. - Костя! - в ее голосе слышалось раздражение. - Ну неужели взрослый парень не может содержать свою комнату в чистоте? Много что ли прошу?

Она в который раз обращалась к нему, но мальчик не реагировал, поглощённый компьютерной игрой.

- Ты меня вообще слышишь? - тронула его за плечо Ираида.

- Мам, некогда, - одернул плечо, не отрываясь от клавиатуры.

- Толя, - позвала жена отца. - Ну ты хоть скажи, смотри, во что он комнату превращает!

Анатолий встал из кресла нехотя, но подошёл. Окинул взглядом помещение.

- Грязновато, - подвёл итог.

- Да скоро тут хлев будет! - дала своё определение мать, поднимая бумажки с пола.

- Пусть сам, - остановил Анатолий. - Костя! - гаркнул так, что мальчик вздрогнул. - Чтоб через пять минут ничего не было, понял?

- Ну, блин, - протянул подросток. - У меня тут бой!

- У тебя сейчас тут будет бой, - схватил его за шею отец. - Быстро убрал за собой, а то ползает мать, старается, а он сидит тут.

По инерции Костя вылетел из кресла, внутри закипала злоба.

- Что ты дое...- зубы сжал и слово так и не произнёс.

- Щенок, - округлил глаза удивлённо отец, - это всё твоё воспитание, Ира, получите - распишитесь.

Он вылетел из комнаты, намереваясь вернуться с ремнём.

- Нельзя так, Костя, - мать горько качала головой. - С отцом-то.

- А вам можно? - разошёлся мальчик. - Пришли в мою комнату и правила устанавливаете!

- Пока ты в нашем доме, мы будем говорить, как именно ты будешь жить. А съедешь, делай, как хочешь.

- Иди сюда, - залетел обратно отец, держа ремень в руках. - Совсем от рук отбился! Не позволю с собой говорить в таком тоне!

- Толь, успокойся, - мать схватилась за ремень. - Он сейчас сам всё сделает, правда?

- Да как ты сюда девушку приведёшь?! - не мог успокоиться отец, но всё же вышел, не применив наказание.

Девочки Косте нравились, только он совсем не пользовался у них популярностью. Красотой не выделялся, талантов не имел, учился средне и был совершенно не интересен противоположному полу. Это его не могло не удручать, но показывать всем, что он неудачник, Костя не собирался, а потому просто говорил, что это ему не нужно. Но каждый раз с друзьями шутили на одни и те же темы про девчонок, и Костику хотелось одну из них.

Он всё же поднял эти чёртовы бумажки, из -за которых поссорился с родителями, и выбросил в мусор, всем своим видом спрашивая мать: Довольна?

Ираида Евгеньевна довольна не была, потому что всё, что ни совершалось, делалось из-под палки, а ей так хотелось привить сыну чистоплотность. Если бы она только знала, как будет проходить его жизнь, когда их однажды не станет. И во что превратится квартира... Но на тот момент мать этого не ведала, а просто смотрела с сожалением на сына.

Так вышло, что Инна в гости к родным не приезжала. То в положении, то ребенок маленький, то финансы поют романсы, а потом снова пополнение, а потому родители сами решили навестить дочь и внуков. На этот раз Костя, которому исполнилось 26, остался дома, а родители, взяв билеты, вылетели во Владивосток. Но добраться так и не смогли. Неисправность самолёта привела к тому, что все пассажиры и члены экипажа погибли.

Инна не могла прийти в себя. Она плакала навзрыд, а муж пытался хоть как-то успокоить. Срочно хотелось позвонить брату, хоть разница во времени большая. Он долго не отвечал на звонок, и Инна подумала, что Костя спит, но всё же гудки сменились голосом.

- Привет, долетели? - голос не был похож на сонный, видимо, брат снова был в своей виртуальной реальности.

- Нет, - выдохнула Инна и расплакалась. Рассказала о случившемся, и долго слушала тишину по ту сторону звонка.

- Спасибо, что рассказала, - лишь ответил на это брат, только "пожалуйста" она отвечать не собиралась.

- Я приеду, - наконец, решилась. Столько лет откладывала, а теперь понимает, что обязана проводить родителей в последний путь, осталось лишь определиться, где их забирать, и действовать по возможности спокойно.

- Приезжай, - согласился Костик. Он всё так же продолжал жить с родителями, часто ссориться, закончил институт, но работать не хотел, считая, что деньги можно зарабатывать умом, не выходя из дома. Правда, пока жил в отчем доме, приходилось. Отец категорически был против тунеядства.

Инна приехала. Вплотную занялась всеми вопросами сама, пока дома ждали муж и дети. Куда пришлось сходила, с кем надо встретилась. Оформила, купила, заказала, позвала. Тяжело, да только, когда всё на тебе, откуда-то берутся силы.

Вечером сидела за столом, подперев рукой голову, перевязанную черной лентой. Уставшая, повзрослевшая, постаревшая. Смотрела на молчаливого брата, о чём-то раздумывая. Прилетела ненадолго, ещё пара дней и назад. Работа и семья по другую сторону Уральских гор ждали.

- Что делать будешь? - поинтересовалась.

Родители были близки, такую потерю ещё пережить надо, только она не жила с ними, а вот Костику придется привыкать к новому.

- А что делать? - пожал плечами. - Жить.

Обсуждать сейчас, что кому достанется, Инна не хотела, не то время. Только сегодня попрощались с родителями, стыдно заводить разговоры о подобных вещах, потому она решила поговорить об этом потом. Всё равно впереди полгода, пока не вступят в наследство. Брат останется здесь, на прежнем месте, а она вернётся позже.

Я никогда не расскажу маме, что сделал мой отец

С родителями у Леры всегда были доверительные отношения, и смотря на то, как мама и папа понимают друг друга, девочка принимала верную систему семейных ценностей. Она не раз слышала историю о том, как родители познакомились, причём, что мать, что отец рассказывали её воодушевлённо и с интересом.

- Это был май, - начинал Вениамин.

- Апрель, - поправляла Елена. – Холодно было.

- Ну, тогда апрель, - быстро соглашался отец. – Шла она такая страшная в ватнике.

- Это был пуховик! – смеялась мать.

- Я так и сказал, пуховик, - повторял по буквам Вениамин, но Лера видела, как ему нравится, когда мама поправляет его путаницу.

И вот они пускались в воспоминания, а Лера сидела и слушала, поглощая чипсы или попкорн, и было что-то сакральное в этих воспоминаниях, что касалось только их троих и больше никого.

- Так твоя мама стала моей женой. – заканчивал отец, каждый раз подмигивая дочке, а Лера витала в облаках, мечтая, чтобы её встреча с будущим мужем была такой же романтичной. И так же рассказывалась в последствии детям.

В семье она была единственным ребёнком. Роды были тяжёлые, и мать после случившегося больше иметь детей не могла, потому росла Лера в жуткой заботе и внимании. Хотелось, конечно, брата или сестру, а не быть одиночкой по жизни, но как есть, с тем и приходилось жить.

Когда Лере исполнилось тринадцать, у матери нашли онкологию. Это была борьба за жизнь, в которой сражались они все вместе, но победили. Елене выдали ещё один шанс, но сколько потребовалось сил, чтобы справиться. Они смогли, они выстояли, они были дружной семьёй, отважной командой из трёх игроков. И, наверное, ещё потому, что отец всегда был таким заботливым и внимательным.

Казалось, буря прошла мимо, и впереди только хорошее, но спустя несколько лет Лера узнала то, что повергло её в шок. Осознание, что у отца имеется тайна, которую он скрывал все эти годы, не отпускало, и она сначала хотела всё рассказать матери, но решила поговорить с отцом.

- Я видела тебя с другой женщиной, - Лера ворвалась на работу, хлопнув дверью, отчего Вениамин невольно вздрогнул и оторвался от бумаг.

- Здравствуй, - вздохнул он, откладывая в сторону записи.

- Кто она? – дочку трясло. Она не могла прийти в себя и поверить, что отец, такой весёлый, любящий, так просто идёт рядом с женщиной, ведя за руку мальчика.

- Её зовут Маргарита.

- Мне плевать, как её зовут, - процедила Лера. – Кто она? – она не спрашивала, она требовала, чтобы близкий человек разъяснил ей, что к чему.

- Маргарита – мать моих детей! – сказал спокойно, сложив руки в замке и глядя на дочь.

- Детей? – девушка округлила глаза, не в силах принять его правду. – Я твоя дочь, папа, - ткнула себя в грудь, - о каких детях ты ещё говоришь?

- Слава и Максим, - всё тот же спокойный тон. Казалось, он готовился, или Лера вообще перестала понимать происходящее.

- Вениамин Игоревич, у вас встреча через пять минут, - заглянула секретарша, и мужчина кивнул, что помнил.

- Папа, - выдохнула Лера, как только секретарша скрылась за дверью. – Я не понимаю.

- Сядь, - протянул он руку по направлению к креслу, и Лера всё же села. – А теперь послушай. Во-первых, мама ничего не должна знать.

- Чёрта с два! – вспыхнула Лера, подскакивая на месте. Руки вцепились в столешницу. – Сейчас же пойду и всё расскажу ей.

- Хорошо, - согласился отец. – И возьмешь на себя ответственность.

- Какую? – не поняла Лера.

- У мамы ремиссия! – напомнил мужчина. – Ты же не хочешь своими словами спровоцировать следующий виток болезни?

Лера замерла, задумавшись, и лицо исказила гримаса боли и отчаяния. Она уронила голову на грудь, пытаясь совладать с чувствами, и резко подняла голову.

- Как давно?

- Что?

- Как давно это у тебя с той… - она на секунду задумалась, как назвать ту женщину.

- Восемь лет.

- Что?! – из груди вырвался горестный вздох, когда Лера осознала, что эта женщина появилась ещё до всего. До болезни, до общей борьбы, до времени без боли и страха.

- И когда ты собирался сказать?

- Никогда.

- Здорово, - хлопнула она себя по бёдрам, усаживаясь обратно в кресло. – Двойной игрок.

- Лера, ты уже взрослая, тебе 17 лет.

- Добро пожаловать в мир измен и предательства? – съязвила дочь.

- Моё оправдание ни к чему не приведёт. Обстоятельства сложились так, что у меня есть две семьи, а у тебя два брата.

- У меня одна мать, у которой, кроме меня, никаких детей!

- Тем не менее, теперь ты знаешь, что не одна. И хоть Рита тебе никто, но братья у тебя есть, нравится тебе этот факт или нет.

- НЕТ!

- Твой выбор. И теперь ты стоишь перед вторым: стоит ли рассказывать всё маме.

- Ты её хоть когда-то любил? – вопрос, за которым сразу последовал ответ.

- Любил, люблю и буду любить! Именно потому я с вами, а не с ними.

- Но ты навещаешь их?

- Они моя семья, Лера, и такие же родные, как и вы.

- Нет-нет, - она не могла поверить своим ушам, такого просто не может быть. Её папа, её любящий отец, на которого она всегда старалась ровняться, имел тайну, о которой ей было лучше не догадываться. Но сейчас было так, как было: она узнала случайно.

- Вениамин Игоревич, к вам пришли, - снова показалась эта белобрысая секретарша, и Лера цокнула языком, будто именно в этой девушке было сосредоточение проблемы.

- Пусть подождут пару минут, - отозвался, и та кивнула, бросив недовольный взгляд на девушку.

- Лера, послушай, так вышло, и с этим придётся жить.

- Кому?

- Всем! Но мама не должна знать, этой правдой ты можешь просто убить её.

- Удобно, да? – не могла Лера унять ненависть, которая сейчас сидела в ней. – Настрогал детей на стороне – а я молчи. И как прикажешь теперь жить с этим?

- Как и я живу.

- А у меня нет любовницы, - развела она руками.

- Вениамин Игоревич, - опять заглянула секретарша.

Дети хотели сесть на шею матери, да не тут-то было

Альбина листала одну за другой фотографии, смотря на реакцию подруги. На ярких красочных снимках улыбалась красивая ухоженная пятидесятилетняя женщина, явно довольная жизнью.

- Ну и как тебе? – с вызовом спросила Альбина, смотря на мать в широкополой шляпе и разномастной одежде. Она отложила телефон в сторону, сильно завидуя, и пригубила пиво из бокала, намереваясь услышать слова поддержки от подруги, мол, вот такая-растакая, но вместо этого прозвучала фраза.
- Есть у человека деньги – отдыхает, - пожала плечами Лариса, - что такого?

Альбина удивлённо расширила глаза и приподняла брови.

- Ты моя подруга или её? – цокнула языком, закатывая глаза.

- Твоя, конечно, - сразу отозвалась Лариса. – Только чего ты злишься – не пойму. Радовалась бы за мать! Моя вон только себе на еду заработала. Протрубила на производстве от звонка до звонка, а нажила дырку от бублика – чуть больше прожиточного минимума, ума не приложу, кто его придумывает таким мизерным. Живёт на пенсии, даже на море съездить за неё не может, да что там море! Вон, когда лекарства покупает, мне приходится помогать иногда. Краснеет, конечно, не надо говорит, но берёт. А как ты скажи мне не брать, когда ни на что не хватает?!

- Да причём тут твоя мать! – не выдержала Альбина. – Я о своей говорю! У моей совсем другой. Пока мы с Димкой тут с хлеба на воду перебиваемся, она там по своим Мальдивам и Бали ездит.

Лариса посмотрела в свой стакан, где была явно не вода, и на стол, где лежали чипсы и рыба.

- Ой, ну ты меня поняла, - отмахнулась Альбина. – Но мы же себе не может отдых позволить! Только мы молодые, а вот она уже пожила.

- Ей пятьдесят, - заметила резонно Лариса. – Думаешь, это возраст?

- Думаю, что из тебя подруга не очень, - буркнула Альбина, допивая остатки пива и протягивая руку за новой партией. Крышка покинула насиженное место, и бархатная тёмная жидкость полилась по стенкам.

- Где твой? – будто сейчас Лариса только заметила, что мужа подруги нет рядом.

- В танки играет, - Альбина была явно не в восторге. Столько раз ссорились по этому поводу, только говори-не говори Димка явно подсел на игру и забрасывал туда деньги. Альбина знала и ругалась, а потом знать перестала, потому что Диме не нравилось слушать нравоучения.

А вот Альбина часто слушала нравоучения от матери по этому поводу. Наталья Ильинична вообще не любила зятя и была против этого союза. Она так и заявила дочке:

- Как только ты выйдешь замуж, тебя будет обеспечивать муж.

Альбина в тот момент не придала значения словам. Любовь застила глаза. Хотелось видеть его постоянно, а уж на то, что говорит мать, было глубоко наплевать. Но вот обжились, первое время жили на подаренные деньги, а потом Альбина осознала, что Дима работал посредственно. Звёзд с неба не хватал, никуда не торопился, не спешил менять работу, его словно всё устраивало, в отличие от Альбины, которая привыкла к дорогой косметике, приличной одежде и хорошему отдыху.

Она пришла к матери, но та лишь пожала плечами.

- Извини, - ответила Наталья Ильинична, - но сейчас ты замужем. Я не стану вмешиваться в ваш союз, сами решайте дела семейные.

- Но у тебя же есть деньги! – не понимала Альбина.

- И это не значит, что я должна обеспечивать двух взрослых людей, которые не хотят даже ради своих желаний что-то делать! – она была непреклонна, имея свою странную позицию, и Альбине пришлось её принять, но в душе она не была согласна с происходящим, и они всё чаще с Димой обсуждали, какая Наталья жадная.

Альбина злилась и даже иногда ненавидела мать, которая постоянно выкладывала фотографии с отдыха или ресторанов. Элитный риэлтор пользовался спросом и был на хорошем счету, а вот компьютерный мастер, который больше работал по сарафанному радио и не стремился как-то наладить свой график, получал свои кровные и отбывал домой играть в танки. Но виновата была именно Наталья Ильинична, которая не желала сажать на шею дочь и её мужа, а вместо этого наслаждалась жизнью.

- А если у нас ребёнок появится, будешь спокойно смотреть, как нам на памперсы не хватает? – злилась Альбина.

- А зачем вас ребёнок? – не понимала Наталья. – У вас не хватает на жизнь двух человек, а ребёнок – это ответственность, расходы ого-го какие! И, кстати, я свою дочку вырастила, у меня внук или внучка появится, а содержать его должны родители! То есть вы с Дмитрием, - она немного кривилась от этого имени, но сдерживалась от того, чтобы больше не наговорить лишнего.

У Натальи Ильиничны был опыт и принципы. Решил пойти наперекор – докажи, что способен это сделать. Все могут языками трепать и говорить, что всё могут, а что на самом деле? Если дочь сделала выбор – её право, никто общение не прекращал, в гости ходить не запрещал, но финансовый кран был выключен что называется полностью. Она с детства воспитывала ребёнка подобным образом. Надевай это платье, говорила. Альбина хочет другое – пожалуйста, но плакать или просить переодеть в процессе – увольте.

- Мы в ответе за свой выбор, - любила повторять мать.

Вот она выбрала себе мужа, отца Альбины, тоже, между прочим, пошла наперекор отцу. А он был человек жёсткий. Не простил, так до конца жизни и не говорили, Наталья прекрасно помнит тот день, когда мать позвонила и сказала приехать на похороны. Наталья брыкаться не стала, проводила в последний путь, а для себя решила не быть категоричной с дочкой. И вот право выбора оставлено, Альбина может предъявлять претензии лишь к себе, но предъявляет их почему-то матери.

- А еще у неё новая машина, - ныла Альбина, жалуясь на жизнь. – У неё старая была отличная, нет же, продала и эту купила.

- Ну а зачем ей две? – не понимала Лариса.

- Нам можно было отдать, - удивлённо ответила подруга, будто это был само собой разумеющийся факт.

- Слушай, ну а чего твой Димка на работу нормальную не устроится? – не могла понять Лариса. – Ладно бы из сил выбивался, бегал, где можно, так нет же, почти всегда дома. Ты вон и то на работе дольше него.

У меня самый глупый муж на свете

В это утро Марина встала в приподнятом настроении: День рождения, как никак. И пусть уже не ребенок, который в предвкушении ложится накануне, чтобы утром получить заветный подарок, но ощущение чего-то хорошего было.

Подарки Марина любила, особенно сюрпризы, но после того, как они с Данилом поженились, можно было рассчитывать лишь на практичные вещи. Нужны сапоги - подождём повода, хочется новые джинсы - праздник просто необходим! И, конечно же сами праздники тоже делились по степени важности. На большие - что-то посерьёзнее, на маленькие - соответственно мелочь.

Данил сохранял семейный бюджет, не позволяя жене лишнего. Нет, поначалу он таким не был, он спокойно реагировал, когда Марина покупала на свои кровные себе вещи, а потом, когда деньги смешались, и было неясно, какие из них чьи, он стал прижимистее.

Марина поднялась, как обычно, раньше мужа и быстро огляделась, надеясь, что сегодня будет не как обычно, но глаза ни за что не зацепились. Подарок по случаю был куплен на прошлых выходных в одном из магазинов: новая сумочка. По мнению Данила старая тоже была ничего, но жена что называется настаивала. В конце концов это ее дело.

Вздохнув, Марина прошла в ванную. Душа требовала праздника, и она решила, что сегодня они с мужем точно пойдут в ресторан! Он давно обещал, но никак не выходило: то одно, то другое, то дорого. Но сегодня...

- Данил, мы идём в ресторан! - заявила она, сияя.

Лицо заспанного мужа скривилось. То ли от не очень приятной новости, то ли от недосыпа. Он прошёл в туалет, зевая и почесываясь. Сегодня должны были привезти новую партию товара, и это значило, что вместо простого прозябания в магазине авто товаров, куда изредка заходили покупатели, ему придётся действительно работать. Потому настроения не было уже с утра. Ещё и чересчур довольная жена со своими дурацкими идеями, будто нельзя поесть дома.

И кто придумал эти походы в ресторан? Просто трата денег. Ну хочешь ты есть - поешь дома, на крайний случай существует столовая: выполняет свою функцию на все сто.

- Галька с мужем на море поехали, - поставила Марина перед супругом яичницу из трёх яиц и двух сосисок, быстро настрогала салат из огурцов и помидоров и разлила по кружкам чай.

- Молодцы, - лениво отозвался Данил, отламывая хлеб и поднося ко рту.

- А мы когда? - Марина зачерпнула ложку мюсли, что плавали в молоке, а мужчина, прикусив хлеб, замер, раздумывая над ответом.

- Мы же были на море, - резонно заметил Данил, накалывая кусок огурца и помидора на вилку.

- Три года назад, - напомнила жена.

- Да что там за такой срок изменилось, - отмахнулся мужчина. - Ну море, ну пляж. А ехать за тридевять земель, вон дача тебе чем хуже?

- Дача, - пискнула Марина, не понимая, как можно сравнивать несравнимое. - Там нет моря.

- Бассейн наполним, все так делают.

- Все, - вздохнула Марина, вспоминая подруг. Что ни отпуск, то море или поездки заграницу. Вдохнула - выдохнула, справилась с зарождающимся гневом внутри.

- Ну нет сейчас денег, - пояснил глава семьи.

- А у нас их никогда нет!

- Так ипотека, - развёл руками.

- А машина у тебя новая, - резонно заметила жена.

- Машина не роскошь, а средство передвижения!

- Можно было и дешевле передвигаться, а не брать такую дорогую.

- Марин, мы это обсуждали. С днём рождения, кстати! - только сейчас Данил вспомнил, что так и не поздравил жену.

- Спасибо, - буркнула, не смотря в его сторону, а он и не обиделся. Сказал и сказал, галочку поставил.

Больше за столом они не говорили. Молча оделись, молча вышли из дома, молча сели в ту самую машину. Марина была сегодня очень красивая, постаралась хоть как-то сделать день особенным, но, казалось, Данил этого даже не заметил.

- Не забудь про ресторан, - выбралась она из авто около работы, отдавая наставление, и муж угукнул. - А как ты такой пойдешь? - вдруг поняла она, что его вид не очень презентабелен для такого места.

- Решу вопрос, - пообещал, отъезжая со стоянки.

На работе все заметили, как Марина прекрасно выглядит, какое у нее красивое платье, поинтересовались что подарил муж, и она явила коллегам ту самую сумочку, которую придержала к случаю. Она умолчала о том, что на подарок пришлось немного добавить из своих "запасов", потому что Данил не понимал, как кусок кожи с ручкой может стоить так дорого. Одно дело чехлы в салон, там дизайн и ручная работа, а вот эти дамские вещи ему были не понятны.

- Красивая сумка, - немного растягивая гласные, сказала Татьяна. Она вертела ее туда и сюда, осматривая себя в зеркале с аксессуаром. - Хороший у тебя муж.

- Да, - как-то немного грустно согласилась Марина.

Коллеги подарили сертификат в магазин косметики, теперь можно было какое-что выбросить из хотелок на праздники. Они попили чай с тортом, а к вечеру Маринка снова подвела губы и глаза, чтоб не ударить в грязь лицом в ресторане, и вышла на улицу.

Во-первых, Данил опаздывал, объясняя это тем, что у него много работы, и он не просто просиживает время в офисе, как некоторые, а действительно работает. Во-вторых, приехал он в том же, в чем и был.

- А ресторан? - вскинула брови Марина.

- Не сегодня, - скривился он, покачав головой. - Перенесём.

Шкала терпимости поднялась в Марине, и она задышала быстрее.

- Поехали на набережную посидим, - вдруг предложил Данил, - на уток посмотрим, шавермы поедим.

- Шавермы, - вздохнула Марина, понимая, что ничего не добьётся, а домой сразу ехать не хочется. День не должен был закончиться по-обычному, и она согласилась хотя бы на такое развитие событий, но злость внутри кипела.

Остановившись около ларька, Данил сделал заказ, и какое-то время они ждали, а потом с горячим «ужином» поехали по назначению.

- Ну, - откусил шаверму Данил, - чем тебе тут плохо? – обвёл рукой простор, будто и впрямь можно было сравнить ресторан и городской пляж.

- Да вообще один в один, - держала свою еду в руках Марина, глядя на медленно текущую реку.

Я ненавижу старшую дочь

Когда Лена носила под сердцем первенца - почти ничего не чувствовала. Ни радости, ни воодушевления, ни интереса. Ей просто хотелось побыстрее отмучаться и освободиться от ненавистного живота. Может, она чувствовала, что этот ребенок не принесёт ей счастья, потому что парень, настояв на родах, спустя полгода после появления на свет дочки, ушёл.

- Извини, - сказал Лене, - но я слишком молод для того, чтобы быть отцом.

Сказал и тут же вышел за дверь, а Лена ещё какое-то время недоуменно смотрела на обитое дерматином полотно, осознавая, что только что её оставили без средств к существованию с ребёнком на руках. Молод! Да они, вообще-то, одногодки!

Кира завозилась и закричала, напоминая, что она всё ещё есть в этом мире, и Лена, сжав зубы, закатила глаза, ненавидя ту, из-за которой её жизнь не будет прежней.

Началось всё с того, что она сказала своему молодому человеку, что беременна. Он обрадовался и обещал, что вместе они будут отличной семьёй. Всё бы ничего, только осознание, что Лена станет мамой, её не радовало, наоборот, она томилась этим состоянием, считала себя уродливой, читала мамские форумы, где её заверяли: как только ты увидишь своего ребёнка и возьмёшь его на руки, всё изменится. Это материнское чувство придёт, потому что каждая женщина - прирождённая мать.

Советчики по интернету ошибались сильно. Ничего для Лены не изменилось, как бы она себя не настраивала, никаких новых чувств так и не пришло, а даже наоборот, ей захотелось сбежать как можно дальше от этого маленького уродливого существа.

Она ненавидела дочь за муки, которые пришлось перенести во время родового процесса, ненавидела её за то, что происходило потом, когда она корчилась от боли после очередного укола. Ненавидела за то, что приходится прикладывать к груди по часам, вместо того, чтобы спать или заниматься своими делами. Ненавидела за причмокивающий рот, после которого горела грудь, делающий жизнь невыносимой, за мокрые пелёнки, недосыпы по ночам, обвисший живот. Она смотрела на скукоженное заплаканное лицо и понимала, что никаких позитивных эмоций к этому ребёнку не испытывает, лишь ненависть. Странно... Но других чувств у неё не было, только она молчала об этом, понимая, что её могут принять за сумасшедшую.

Пока роженицы сюсюкались с новоприбывшими на свет, Лена отбывала наказание, надеясь, что со временем её отпустит и что-то изменится, а пока приходилось чувствовать то, что было.

И вот теперь она стояла по одну сторону двери, пока отец её ребёнка быстро убегал по другую, надеясь, что его не станут окликать, и слушала, как истошно орёт Кира. Она вошла в комнату, удостовериться, что он не пошутил, оказалось, правда. Он действительно собрал вещи, пока Лена не видела, и решил не говорить по душам, а просто сбежать, оставляя ее наедине с проблемами. Они, конечно, жили не богато, но по минимуму на всё хватало, теперь же Лене, которая после техникума нигде не работала, предстояло решать насущный вопрос: где брать деньги.

Арендная плата за квартиру была погашена как раз пару дней назад, на том спасибо, значит, время есть. Только что дальше? Она захлопнула с силой дверцы шкафа, вымещая на них всю злобу, и слушала, как вопит младенец. Нет, ей не нравились эти звуки, и не хотелось слушать их. Просто она подавляла в себе желание пойти и придушить ту, кто сломала ей жизнь.

Ребёнок. Да она не хотела его, доверилась другим, и что в итоге? Ни-че-го.

Лена подошла к дочке и взяла её на руки довольно небрежно, пытаясь подавить в себе негатив, который разливался внутри. Но она в ответе за ребёнка, она не может просто оставить её и уйти. Она не из тех, кто бросает.

Звонить родителям не стала, они слишком заняты заливанием алкоголя в собственные организмы. И с чего Лена взяла, что у нее будет другая жизнь? Хорошая семья, прекрасный муж, любимые дети? Пока что было всё с точностью до наоборот. Бабушка и дед знали, что у них внучка, только толку с того. Оставалась бабушка самой Лены, которая её и воспитала, и у девушки не было другого выбора, как связаться с ней, потому что сейчас она не могла выйти ни на какую работу, кто-то должен смотреть за девочкой.

Антонина Павловна выслушала её и вздохнула. Силы уже не те, правнучку видела несколько раз, качала на руках. Как видела и отца, который трусливо сбежал: плюгавым каким-то показался ей он, да кто поймёт эту молодежь, чего им надо? Любят, пусть живут. Оказалось, не зря он не понравился Антонине Павловне.

- Приезжайте, как-нибудь проживём, - сказала. Знала, что Ленка боевая, обратится только в крайнем случае. Значит, это он и есть.

Вслед за этим Лена набрала хозяйке, и донесла до неё, что они съезжают. Ей пришлось уточнить подробности почему именно, и женщина пошла навстречу: вернула часть суммы. Когда-то и сама попала в подобную ситуацию, потому хорошо Лену понимала.

И вот стоит Лена на пороге бабушкиной квартиры, а на руках спит дочка. Милое личико, пухлые щёки, вздёрнутый нос.

- Вот где я из-за тебя оказалась, - сказала зло мать, проходя внутрь.

Ничего не изменилось, будто время замерло в комнатах, ожидая какого-то сигнала. Даже её игрушки бабушка так и не выбросила, бережно хранила, как память.

- Зачем они тебе? - спросила Лена.

- Часть жизни, - пожала та плечами. - Воспоминания.

Они справились, хоть и было трудно. Лена на месте сидеть не стала, бегала искала, где можно заработать хоть копейку. Бабушка приглядывала за правнучкой, и выцветшие глаза светились радостью. А Лена чувствовала себя немного счастливой вдали от ребёнка. Поторопилась стать матерью, видимо, не пришёл срок.

А потом в её жизни появился Альберт, и закрутилась любовь.

- Ох, Ленка, смотри, как бы со вторым на руках ко мне не пришла, - сетовала бабушка. - Не выдюжим. Один ещё как-то, двоих вовсе не потяну.

Лена понимала, она и не собиралась больше иметь детей. Если эту не терпит, к чему ещё? Только Альберт был добрым и нежным, а спустя год предложил пожениться.