Моё чужое счастье

1

Наряженная елка искрит огнями, сливаясь в яркое пятно. Послезавтра Новый год. Платье купила, синее… с бантиком…

Оседаю по стене прямо в сугроб. Морозно. Слезы замерзают на щеках, но я не чувствую холод снаружи. Внутри меня зима. Все кончено. Никому не нужно мое красивое платье... И я… никому не нужна.

— Нет, малыш, я не буду так говорить… — обхватываю руками огромный живот. — Ты не заслужил, а мама просто дура…

Медленно ползу по стене, чтобы не упасть. Я в скользких шлепанцах, даже не в сапогах. Ноги разъезжаются, перед глазами все плывет… Как же он так с нами?..

— Проваливай к своему «спонсору», — голос Вовы стоит в ушах. Лицо мужа перекошено от злости. Он швыряет мне куртку и выталкивает за дверь. В домашних тапочках и халате. Беременную, на восьмом месяце.

— Но… за что?! — хватаю его за руку, но он отмахивается от меня, как от надоедливой мухи и уходит. — Ты куда? Не уезжай! — кричу, а он даже не оборачивается. — Зима же... Я замерзну… мне нельзя! Пожалей хотя бы нашего сына!

— Нашего?! — резко останавливается.

— Ты продажная, расчетливая мошенница! Ничтожество! — унижает меня на весь двор, отчего закрываю уши. — Вот тебе «подарок» на Новый год! Ни в чем себе не отказывай! — Он кидает на снег несколько купюр и, садясь в машину, уезжает.

А я так и остаюсь, не веря в то, что это происходит со мной. Вова… мы же с ним были счастливы.

Осознание, как снежный ком обрастает страшными картинками: 29 декабря, мне некуда идти. Я совсем одна в чужом городе. Отец после операции в Новосибирске… Ему обуза не нужна. Да и жена его молодая вряд ли меня примет… А кроме него, больше никого нет. Мы с Вовой в Москву перебрались не так давно. Друзьями не обжились…

Нужно срочно согреться. Кутаюсь в коротенькую куртку. Зубы начинают стучать, а ноги трясутся. Но я стараюсь. Делаю шаг в сторону дороги. Кто-нибудь остановится, надеюсь… Хотя кому нужна беременная женщина? Никому. Даже собственному мужу…

Слезы снова заволакивают глаза. Я почти дошла. Еще пару шагов. И темнота.

— Девушка! — чувствую, как меня шлепают по щекам.

— Ты чего, совсем?! Ее не хлестать надо, а в машину скорее!

— А если родит?

— А если я тебе сейчас сковородкой по голове дам?

— Понял, не кипятись!

Открываю глаза. Надо мной склонились двое: парень и девушка... со сковородой в руках. Может, померещилось?

— Жива?

— Да, — слабо киваю.

— Встать сможешь?

— Постараюсь.

Меня подхватываю под руки.

— Где живешь?

— Здесь.

— В смысле?! В сугробе?

— Нет… в том доме, — указываю на таунхаус.

— А… Прекрасно. Мы тебя сейчас проводим, — обещает девушка. — Как же ты так? В гололед из дома вообще страшно выходить… А уж с таким-то животом! Да еще и в сланцах…

— Я… это… ключи потеряла. А муж в командировке, — вру. Мне стыдно признаться, что идти теперь некуда.

— И как быть? — переглядываются. — Соседи есть?

— Нет… Все разъехались на праздники. Вы можете меня в хостел отвезти? Я заплачу за проезд.

— Это там, где койки как в пионерском лагере? — поднимает брови парень. И я снова киваю. Денег, что у меня есть, хватит только на место в таком «лагере». А на улице зима, все лучше, чем на морозе… Переживу праздники, а там видно будет.

— Это, конечно, не дело…

— Маш! Мы, вообще-то, опаздываем, — обрывает ее друг.

— Так, ладно, давай в машину. Придумаем что-нибудь, а то окоченела вся.

Меня сажают на сидение «Лады» и включают печку на полную.

«Мир не без добрых людей…» — мысленно обращаюсь к своему пузожителю, успокаивая его. Дышу. Но он не намерен соглашаться. Его крупно обидел папа, и малыш капризничает, срываясь на мне.

Обхватываю руками живот и резкая боль сдавливает все внутри.

— Эй! Тебе плохо?

— Н… не знаю…

— Вань, в больницу надо, похоже… — не на шутку пугается Маша.

— Твою мать! Вот ведь повезло! — ругается парень.

— Вы… меня… на… такси… — не могу построить фразу от боли.

— Совсем что ли?! Какое такси?! Вань, гони скорее в ближайший роддом! — рычит девчонка. — У тебя есть что-нибудь при себе?

— Телефон.

— Звони мужу.

— Он не отвечает, — опять вру.

— Блин! — Ваня ругается, тормозя на светофоре.

— Ты где стоишь на учете?! Фамилия, имя, отчество?

— Пушкина Арина. Р-романовна, — добавляю, ожидая шутку про мое отчество. Всегда переспрашивают, а не Родионовна ли, считая, что это смешно. Но никаких шуток не следует, зато меня новой силой пронзает очередной спазм.

— Ай!

Машина срывается с места, и я молюсь, чтобы все обошлось.

— Роженицу в смотровую. Вы кем приходитесь? Паспорт, полис есть?

— Никем. Нет ничего.

— Как так?

— Подобрали ее на улице. Ключи потеряла от дома. Мужа нет.

— И что делать? Вы понимаете, что у нас только коммерческие роды. Мы с улицы не принимаем…

— У вас женщина рожает, а вы меня спрашиваете, что делать?! Да что вы за люди такие? Еще врачи…

— Что происходит? — слышу приятный голос.

— Скажите своим тугодумам… — дальнейшее пролетает мимо ушей, потому что меня наконец куда-то везут.

— Доктор, что будет с ребенком? — спрашиваю, истекая потом. — Я заплачу вам, любые деньги… найду…

— Успокойтесь. Рановато вам рожать, но мы сделаем все, что в наших силах, — отвечает акушер.

— Спасите его, прошу…

В палату заходит еще один врач.

— Все будет хорошо. Я лично позабочусь об этом, — последнее, что вижу, голубые как небо глаза. Наверное, анестезиолог.... Нет, скорее, ангел…

2

Арина

Некоторое время назад

— С вашими анализами все в порядке. Я не понимаю, почему беременность не наступает, — разводит руками врач. Это третья клиника, куда я обращаюсь по такому деликатному вопросу.

Мы с мужем пытаемся зачать уже три года. За это время я обследовалась вдоль и поперек… и даже делала искусственное оплодотворение. Все без толку!

— На вас вся надежда… — смотрю на женщину доктора с добрыми глазами и говорящим именем Надежда Анатольевна. Клинику семейной медицины в столице мы выбирали по отзывам и рекомендациям. И вот… новые трудности. — Неужели мне никогда не удастся испытать счастье материнства?!

— Арина Романовна, вы так не волнуйтесь… я думаю, дело не в вас…

— А в чем?!

— В вашем муже.

— Но его анализы… доктор же смотрел…

— То, что я вижу, вызывает сомнения. К сожалению, не все врачи достаточно компетентны… Владимиру Ивановичу нужно пройти дополнительное обследование.

— Я здоров! И ничего не собираюсь обследовать! Вы только деньги выкачиваете из своих пациентов! И вообще, это она дефектная! — рявкает Вова, срываясь со стула и выбегая из кабинета.

Щеки начинают гореть. «Дефектная…» Это четкое определение окончательно разбивает сердце на мелкие куски.

— Арина, милая… не берите в голову, — мягко накрывает мою ладонь врач. — Ваш супруг не хотел вас обидеть, я уверена. Просто, как и все мужчины, он очень впечатлительный, и ему трудно допустить свою мужскую несостоятельность. Мой вам совет, если хотите ребенка, уговорите его на обследование. Он остынет и согласится, ведь любит вас.

— А если нет?! — мой голос дрожит.

— Если не любит? — поднимает брови доктор.

— Нет, конечно, любит! Если он не захочет идти на компромисс…

— Ну… тогда воспользуйтесь услугами донора. У нас есть банк материала… можно подобрать подходящий.

— Нет, нет! Что вы… это же… это же измена! Я не пойду на такое.

— Процедура проводится так же. Без личного контакта с донором, если вы об этом. — Делает паузу. — Сейчас я скажу вам одну вещь, которую не стоит говорить, но вы такая хорошая девушка… и ваше желание иметь ребенка очень мне близко. Только у меня запоздали внуки, — улыбается. — Поэтому я готова пойти против правил.

— Не понимаю… Что вы имеете в виду?!

— Если решитесь, то я позабочусь о конфиденциальности. Ваш муж не узнает, что биологический отец не он. Ну, если вы сами не скажете ему об этом позже.

Молчу, смотря в пол. Это слишком…

Нет, я ни за что не решусь. Мы будем пробовать так долго, сколько потребуется.

Виталий

— Ирма, ты помнишь, что сегодня в полдень встреча с претенденткой?

— А мне обязательно присутствовать?

— В смысле?! — застываю с открытым ртом.

— Ну… у меня на это время дела.

— Значит, отложишь их.

— Я уже и так переносила.

— Не могу понять, что может быть важнее будущего ребенка?! — молчит, раздражая еще сильнее. — Если ты не желаешь сама рожать, то хотя бы потрудись прийти со мной на встречу к потенциальной матери. Или ты хочешь, чтобы я все сделал один?!

— Нет, нет… Прости, — Ирма опускает глазки, ковыряя носком дорогой туфли покрытие на полу.

— Прекрасно. Значит, водитель заберет тебя за час. От дома до клиники ехать недалеко.

— Хорошо, — она подходит и кладет руки мне на шею.

— Мне пора на работу.

— Как всегда.

— Не всегда. Когда родится ребенок, я возьму отпуск. Мы об этом говорили.

— Нет! — тыкает мне в грудь пальцем. — Когда в нашей квартире появится это орущее «нечто», которое тебе так необходимо, мы не сможем думать ни о чем, кроме него! — она раздраженно отталкивает меня, и смотрит в окно.

— Ир… мне сорок лет. Я созрел. Мне надо.

— А я… ты меня спросил, чего мне надо?! — сминает пакет, оставшийся от ресторанной еды, и убегает в комнату. Сначала порываюсь за ней, но потом просто иду к двери, надеваю шарф и пальто и ухожу.

Ирма неплохая. Образованная, красивая, любит порядок… Но она совершенно не заточена под семью в классическом понимании. Она ненавидит готовить, нянчить детей, проводить время дома с близкими… Но уже целый год она всеми силами старается меня на себе женить. Но я не хочу кольцо, если в моей жизни ничего не изменится. Я хочу нормальную семью. С детьми, уютом и женой, которая встречает с работы.

Поэтому мы поговорили и приняли решение, что оба идем на компромисс. Заводим ребенка и после этого женимся. Именно «заводим», ведь Ирма категорически отказывается вынашивать сама.

«У тебя сеть репродукционных центров! Каталог женщин, готовых стать суррогатными матерями и сделать всю грязную работу… Но ты будешь заставлять меня терпеть все эти муки?! Девять месяцев я буду не жить, а существовать! Пока ты будешь спокойно заниматься своими делами… Но это еще ничего… ты действительно хочешь, чтобы мое идеальное тело обрюзгло, грудь обвисла, а на боках появился жир?! Нет… Если тебе так сильно нужен ребенок, то рожай сам!» — таковы были ее «железные» доводы.

После этих слов я всерьез задумался о суррогатном материнстве. В конце концов, она права… Ребенок нужен в первую очередь мне, а не ей.

— Виталий Тимофеевич, вот. — Медсестра кладет передо мной развернутую анкету кандидатки в матери. — Все перепроверили, но я подумала, что вы сами захотите взглянуть.

— Да, спасибо.

Пробегаюсь глазами по анализам. Все в норме, хоть сейчас инсеминацию производи.

Меня не сильно интересует внешность женщины. Главное, чтобы ее здоровье было в идеальном состоянии. Как физическое, так и душевное. И чтобы в этом разобраться мне и нужна личная встреча.

Смотрю на часы. Без пяти двенадцать.

— Ирма не подъехала?

— Нет…

Вытаскиваю телефон из кармана и быстро набираю номер шофера.

— Ну что? Надеюсь, вы уже рядом?! — стараюсь сдержаться, но голос выдает мое раздражение.

3

Арина

30 декабря

Что с моим ребенком?! Почему я одна?! Пытаюсь встать и оглядеться, но тело отказывается слушаться, а пошевелиться мешает капельница в руке.

Нахожу глазами кнопку вызова персонала, но не успеваю нажать: около меня тут же возникает медсестра.

— Проснулись? Как ваше самочувствие? — улыбается, делая какие-то записи.

— Что с малышом? — игнорирую эти вопросы. Сейчас важно лишь состояние ребенка.

— Все хорошо, не волнуйтесь, — голос нарочито спокойный, но я чувствую какой-то подвох.

— Можно мне его увидеть? Вы принесете мне его?

— Пока нет. Вам нужно набраться сил. Да и ребенку тоже.

— С ним что-то не так? Мне необходимо знать! Пожалуйста... — прошу, но выходит жалко и неуверенно, потому что голос слабый, тихий и какой-то чужой.

— Сейчас я позову доктора, он с вами поговорит, — она поспешно уходит, оставляя меня в страхе ожидать новостей.

Спустя несколько самых томительных минут в моей жизни, в плату заглядывает один из врачей.

— Добрый день, Арина Романовна. Ваш сын родился раньше срока, поэтому нам пришлось поместить его в кувез. Но в этом нет ничего страшного, пугаться не стоит.

Я слышала разные ужасы про недоношенных детей, и от этой информации моя голова начинает кружиться.

— Арина Романовна! Арина… — чувствую, как врач теряет четкость, расплываясь перед глазами.

— Не отключайтесь… — В нос ударяет резкий запах, сознание постепенно проясняется. Вижу перед собой уже двух мужчин в белых халатах.

— Вот и славно, — говорит один из них. Вижу те самые голубые глаза... А его лицо кажется мне знакомым. Анестезиолог?

— Оставь нас, пожалуйста, Алексей, — просит он, обращаясь к другому доктору.

— Скажите мне честно, без прикрас. Я хочу знать, что с моим сыном, — набираю в грудь побольше воздуха, чтобы спросить как можно увереннее. Но этого не выходит. Голос дрожит.

Доктор серьезен, без намеков на лукавство и притворную доброту.

— Ваш сын под наблюдением врачей. Мы делаем все, что необходимо, чтобы сократить период адаптации ребенка к новому миру. Он родился на два месяца раньше положенного, и сейчас важно обеспечить ему максимально комфортные условия. Ребенок дышит сам, но его состояние необходимо постоянно отслеживается, чтобы избежать нежелательных последствий. Поверьте, в данном случае меры оправданы. Вам нужно запастись терпением.

— Насколько тяжелое состояние?

— Стабильное. Некритическое. Не люблю давать прогнозы, но если анализы будут в норме, завтра переведем его из реанимации.

— Когда я смогу увидеть его?

— Пока вам следует набраться терпения. Ребенок находится в сильнейшей связи со своей мамой, особенно в первые дни жизни. Ваше появление должно помогать малышу, а не дестабилизировать его состояние излишним нервным возбуждением и страхом. Он почувствует его даже на расстоянии. Так что вам стоит четко выполнять предписание лечащего врача и не впадать в депрессию. Думайте о приятном, вовремя принимайте пищу и лекарства, набирайтесь сил. Мы сделаем все, чтобы вы с малышом скорее смогли выписаться домой.

— Спасибо… — слова доктора вселяют небольшую уверенность. — Я справлюсь.

— Вот и прекрасно. Значит, сейчас к вам придет медсестра.

— Простите… доктор… — окликаю.

— Да? — оборачивается.

— Как вас зовут?

— Виталий Тимофеевич. Я, эм... не врач, вернее, уже не практикую.

— А кто?

— Владелец этой клиники.

— О… — пытаюсь переварить информацию. Неужели с моим сыном все настолько плохо, что сам владелец клиники занимается этим вопросом?

— Когда вас привезли в тяжелом состоянии, мне пришлось взять ситуацию под личный контроль. Поэтому вам нечего бояться.

— Спасибо… что не выгнали меня. Я заплачу столько, сколько понадобится. Лишь бы мой ребенок был здоров, — говорю тихо. В глазах стоят слезы, а в голове отчетливо слышны слова мужа-тирана, который выставил меня на мороз без вещей и денег. «Проваливай к своему спонсору. Ты продажная, расчетливая аферистка! Ничтожество!»

Это он виноват в том, что роды начались раньше срока! Это он… чуть не убил нашего малыша…

И если бы не добрые люди, которые пришли на помощь и буквально спасли мне жизнь, то я замерзла бы в том самом сугробе.

— Сейчас лучше сосредоточьтесь на своем здоровье. Все остальное потом, — врач прерывает молчание.

— Да… вы правы. Но все равно, я очень благодарна вам, — глаза застилает пелена непрошеных слез.

— С наступающим Новым годом вас, Арина Романовна. Уверен, следующий год будет лучше прежнего и принесет счастье всем нам…

— Да, конечно! И вас… — теряюсь. А ведь и правда… скоро праздник. Так пусть совершится чудо.

Стараюсь не думать о том, как буду расплачиваться за услуги и доброту персонала. Знаю, что роды в частных клиниках дорогое удовольствие, а уж пребывание здесь на полном обеспечении… Видимо, придется брать кредит!

В душе еще остается слабый огонек надежды, что Вова одумается, что у него проснется совесть… Он будет сожалеть и поймет, как ужасно поступил со мной, извинтится...

Нет, после того, что он сделал, я не хочу возвращаться к нему, но и без его помощи не смогу: у него остались мои документы. Придется позвонить ему. Переступив через себя и гордость, сообщить, что малыш появился на свет.

И все-таки решаю отложить звонок до завтра. Канун Нового года, время чудес… Да и доктор прав, мне бы сил набраться перед тем, как с мужем разговаривать. Вспоминаю, его лицо, полное ненависти и качаю головой. Он был на эмоциях, не контролировал себя. Но смогу ли постараться понять… вряд ли.

— Боже… я ведь не поблагодарила ребят за то, что они не оставили меня умирать на снегу!

— Арина Романовна, вы так меня не пугайте… — медсестра хватается за сердце.

— Вы не знаете, те люди, которые меня привезли… не оставили контакты или хоть что-нибудь?

— Не видела, была не моя смена. Но если нужно, уточню.

4

Виталий

Перед Новым годом

— Дорогой, мне нужно новый костюм.

— Ты же вчера хвасталась покупками! — отвечаю, не отвлекаясь от экрана.

— Я показывала тебе юбку и блузку, — Ирма провокационно проводит рукой по моей груди, напоминая, чем закончилось ее дефиле. — Сейчас мне нужно горнолыжный костюм.

— Так в чем проблема? Возьми подружку и отправляйся по магазинам.

— Проблема в том, что мы живем в Москве!

— Не понял? — на этот раз поворачиваюсь, чтобы посмотреть ей в лицо. — В столице нет горнолыжных костюмов?

— Здесь продается один дешевый Китай! — закатывает глаза. — А вот Лина перед отпуском улетела в Милан! И уже присылает мне оттуда фотографии! Вот, — Ирма вкладывает мне в свободную руку свой мобильный и начинает показывать какие-то фотографии. Она быстро пролистывает достопримечательности, зато заостряет внимание на каких-то платьях и сумочках.

— Она поехала в Италию только ради шопинга?

— Ну да.

— Спешу тебя разочаровать. В Милане тот же Китай, что и в Москве. Только дороже, — закрываю фото и отодвигаю телефон в сторону. Мне откровенно непонятно, для чего весь этот разговор.

— С каких пор ты стал таким… Занудным?!

— Прости, но я должен посмотреть отчет. Прекрасно знаешь, что на меня насела проверка, — пытаюсь образумить, но она непреклонна:

— Тебе нет никакого дела до меня! Зачем тебе ребенок, если ты даже женщине не можешь уделить минуту?!

Захлопываю крышку ноутбука с громким шлепком и резко разворачиваюсь к ней. Не знаю, может быть, я действительно слишком много работаю и не замечаю, что между нами что-то изменилось?.. С каких пор я стал занудным? И когда она успела превратиться из скромной милой девушки в избалованную куклу?

— Я еще надоем тебе, мы же едем в горы на целую неделю! — смотрю, пытаясь найти в ее глазах радость, но вижу только раздражение.

— Ты даже на лыжах будешь со своей работой! Да если бы не торжественное открытие новой клиники, мы бы так и просидели все выходные дома… лопая этот ужасный салат Оливье! С твоей мамашей, которая меня ненавидит! Да меня тошнит уже от этих праздников «в кругу семьи»! Я в свет хочу! А не в мятой футболке смотреть один и тот же глупый фильм по всем каналам! — Ирма выплескивает на меня столько негатива, что я даже немного теряюсь.

— Ты знаешь, почему прошлые праздники мы провели с моей «мамашей», — зеркалю в ответ. — И я думал, что у тебя хватит ума не поднимать этот вопрос.

Мой голос становится стальным. Ирма понимает, что наговорила лишнего и делает попытку к примирению. Но сказанного не вернуть.

— Милый, прости… мне очень не хватает твоего внимания, вот я и сорвалась.

— Если бы тебе не хватало внимания, то ты бы не говорила, что соскучилась по тусовкам! Если человек любит, ему все равно, где встречать Новый год! Важно с кем! — С этими словами убираю ее руки со своей шеи и подхватив подмышку ноутбук и надев куртку, ухожу. — Поработаю в офисе. Вернусь поздно.

Морозный воздух действует отрезвляюще. Несколько раз глубоко вдыхаю и смотрю на проблему под другим углом. Наверное, Ирме стоит дать больше свободы. Да. Пусть отдохнет от меня и «салатов Оливье».

До ночи занимаюсь сбором и проверкой документов. Перед новогодними праздниками нужно многое успеть, а главное — разобраться проверяющими. Не хочется оставлять неоконченное дело на следующий год.

За время внеплановой проверки, кажется, что из меня всю душу высосали. Бесконечные бумажки, вопросы… Мама шутит, что заглянули везде, куда смогли. Не дошли только до штанов. Но и до них вполне могут добраться, если выявят нарушения. И хотя у меня целый штат сотрудников, я привык все контролировать сам. Наши дела идут прекрасно, медицинские услуги всегда и везде актуальны, особенно в сфере репродукции и планирования семьи. Это не дает покоя конкурентам. И внеплановая проверка под самый Новый год тому подтверждение.

Семейное дело началось еще при отце. Он был лучшим в своем деле и сумел собрать вокруг себя таких же классных специалистов. Постепенно закрутилось. Я вырос, получил несколько высших образований и продолжил развивать бизнес, грамотно вкладывая средства. И вот совсем скоро в нашей «семье» станет еще на одну клинику больше. И я как «первое лицо» должен присутствовать на открытии. Жаль, что отец не дожил... Он мечтал об этом.

Домой возвращаюсь под утро. Жутко уставший и голодный. Но квартира встречает пустотой.

«Я обиделась и уехала к маме», — большими красными буквами на холодильнике. Он только для этого и создан: чтобы записки оставлять. В нем уже давно мышь повесилась, а Ирму это вовсе не волнует. Она у родителей наестся. Или в ресторане.

Даже яиц нет… Ну и черт с ним! Выпиваю стакан воды и ложусь спать. Утром придет помощница по хозяйству. Может быть, что-нибудь приготовит.

Но вместо этого приходит мама. Встречаю ее совершенно не выспавшийся и хмурый.

— Где мегера?

— Ирма? — переспрашиваю.

— Да.

— Ушла к родителям.

— В один конец?

Молчу, закатывая глаза.

— Ну что за отношения? — заглядывает в холодильник. — Где завтрак? Что это вообще? — снимает крышку с кастрюли, а в ней банка с какой-то самодельной маской для лица. Я однажды ей чуть не отравился. Пришел с работы уставший, а еды нет. Нашел эту гадость и решил, что это суп быстрого питания, залил водой... Хорошо, что она пениться стала.

— Мам, ты лучше не трогай, — отодвигаю ее. — Если хочешь, можно пиццу заказать, — кошусь на ее пакеты.

— У тебя от этой пиццы скоро желудок откажет.

— Ты пришла нотации читать? Не вовремя…

— Ладно, — поднимает руки, показывая, что «сдается». — Сегодня год как не стало отца… ты, надеюсь, помнишь, — она вздыхает.

— Да.

— Вот. Принесла пироги с капустой. Как он любил… Ставь чайник.

Молча набираю воду. Вспоминаю папу. Прошел год, а боль от утраты не стала меньше.

5

Арина

31 декабря

Голоса врача и медсестры, обсуждающих звонок моему мужу, все тише. Они уходят от моей палаты, и я больше не могу подслушать их разговор. Но и того, что «посчастливилось» услышать достаточно. Вова пьян, либо сошел с ума. Иначе не объяснить его поведение и нежелание привезти мои документы.

Самое время посмотреть правде в глаза. Он отказался от нас с сыном, и теперь мне предстоит выживать самой. С младенцем на руках, в чужом городе. Ни денег, ни одежды, ни крыши над головой. Что же мне делать?!

— Арина Романовна, ну что же вы опять плачете? Я вам хорошие новости принес, — раздается знакомый голос. Вздрагиваю.

— Ничего. Это соринка в глаз попала, — тру веки. Перед Виталием Тимофеевичем стыдно. Он и так, наверное, невесть что про меня думает…

— Вот, отличные капли для глаз, — протягивает мне флакон. — Когда я всю ночь рыдаю после внеплановой проверки, это чудодейственное средство быстро снимает отек.

— Спасибо, — несмело улыбаюсь, пытаясь понять, была ли это шутка. — Что за новости? Про сыночка? — с надеждой смотрю ему в глаза.

— Да. Мы пришли к выводу, что его можно переводить из реанимации в отделение патологий.

— Значит…

— Скоро вы сможете его увидеть.

От радости хочется прямо сейчас бежать к ребенку, но я понимаю: терпение и врачебный принцип «не навреди» — лучшее, что сейчас могу дать своему малышу.

— Это самая прекрасная новость за последнее время, — честно признаюсь, не скрывая улыбку. — Не знаю, как благодарить вас за заботу и участие…

— Честно говоря, как раз пришел по делу, — переминается с ноги на ногу. — Могу я вас попросить об одолжении?

— Безусловно! — не раздумывая отвечаю, готовая помочь тем, что в моих силах.

— Чуть позже к вам может зайти проверяющий по пожарной безопасности… вас не затруднит ответить на его вопросы? Я на всякий случай предупреждаю, чтобы вы не волновались… ваша палата одна из первых, так что мимо точно не пройдет.

— Да… конечно… А что ему сказать?

— Ну, правду говорите. Может быть, он и не станет вас тревожить, а просто осмотрит помещение на предмет нарушений.

— Внеплановая проверка? — понимающе смотрю на него. Видно, что настроение у персонала изменилось: из расслабленно-веселого все стали нагруженными и нервными. А еще я приметила в коридоре группу каких-то хмурых людей, вышагивающих с деловитым видом.

Он вздыхает, опершись на стену.

— Честно говоря да. По мою душу приходят ежедневно. Проверяют каждый угол… Причем одновременно во всех отделениях. Вот и до рожениц добрались, тридцать первого декабря…

— Сочувствую… Ну у вас тут такой порядок, что комар носа не подточит, — подбадриваю. — Я здесь недолго, но придраться не к чему.

— Спасибо, — его лицо озаряет легкая улыбка. — Для меня всегда было важно мнение пациентов в первую очередь. Но, поверьте, эти ребята найдут до чего докопаться. А теперь еще скандал с пожарной сигнализацией добавил масла в огонь.

— Боже мой… А что, был пожар?!

— Нет… Просто в одной из палат счастливая мамочка догадалась воспользоваться электронной сигаретой. И сработала сигнализация.

— Ужас! Все перепугались, наверное… а я даже не слышала.

— Напугался только я. Мало мне проверок, так теперь, похоже, что Новый год буду встречать вместе с комиссией прямо здесь.

— Да вы так не волнуйтесь… все обойдется, — говорю как можно увереннее. Мне очень хочется сделать для Виталия хоть что-то хорошее… Он выглядит таким уставшим и замученным… у него дел невпроворот, а успевает еще моими проблемами заниматься.

— Будем надеяться.

— Виталий Тимофеевич! — слышится из коридора.

— Мне нужно идти, Арина Романовна. В общем, имейте в виду… и прошу прощения за неудобства.

— Хорошо, хорошо! — заверяю. — Ведите своего проверяющего.

Ко мне заходят ровно тогда, когда медсестра заканчивает процедуры по сцеживанию. У меня совсем мало молока, и приходится разрабатывать грудь по специальной методике.

— По капельке, понемножку, но мы добудем молоко. Оно чрезвычайно важно для малыша особенно сейчас, когда идет интенсивная терапия, — говорит медсестра, и я стараюсь.

— Арина Романовна, простите… — Виталий снова появляется в моей палате. Он же доктор, который присутствовал на моих родах… почему я так стесняюсь его?

Поспешно запахиваю халат, чтобы спрятаться. Врач или не врач, он в первую очередь мужчина. И довольно привлекательный, хоть и очень уставший. А я девушка, и даже была когда-то миловидной особой. А после родов на меня страшно посмотреть…

— Можно? Если не возражаете и закончили.

— Да, конечно, — поправляю подушку и покрывало. Все должно быть аккуратно, когда придут проверяющие.

— Пожалуйста, заходите. Только прошу вас не слишком долго, потому что пациентка после сложных родов…

— Постараюсь. Я все понимаю.

В мою палату заходит крупный мужчина с папкой. Он что-то записывает, замеряет, бубнит под нос, совершенно не обращая на меня внимания.

— Здравствуйте, — проявляю вежливость.

— Добрый вечер, — не отрывая взгляда от бумажки, дежурно здоровается он. Но вдруг оборачивается и анализирует мое лицо. Я тоже смотрю на него и пытаюсь понять, почему он кажется мне настолько знакомым…

— Арина?! — спрашивает проверяющий, прищурившись.

— Да…

— Ты меня не узнала, что ли? — захлопывает папку, делая шаг ко мне.

— Витя?

— Ага! Сколько лет…

— Десять.

— Точно!

— Давно в Москве?

— Меньше года. А ты сразу после школы уехал?

— Да. С матерью перебрались. Вот живу… работаю… Что ж, значит, замуж успела выскочить и родить? Уж не за Пушкина ли?

— Ага… — киваю.

— Ну, даешь… А говорила, что в жизни за него не выйдешь, — слетает с его губ, но он тут же спохватывается и краснеет.

— А ты, значит, деловой мужчина теперь? — пропускаю мимо ушей это замечание. Я была популярной девушкой, и не собиралась выходить замуж за Вову. Но с болезнью отца все изменилось...

6

Виталий

Сказать, что с уходом Виктора Емельянова у меня словно спадает гора с плеч — ничего не сказать. Смотрю на часы: половина седьмого вечера… легко отделался. Честно говоря думал, что этот Витек не слезет с меня, пока не вытрясет всю душу. Уж больно дотошный… Сначала с заведующим все ходил, высматривал, потом со мной… И списочек у него на три листа формата А4. Ну ничего, исправимся. К счастью, можно выдохнуть… пусть даже на недолгое время.

— Вит, а что Виктор Степанович уже ушел? — мама выходит из ординаторской, удивленно глядя на меня.

— А что, ты планировала новогодние каникулы с ним провести? У него оказывается есть жена и дети.

— Не говори глупости. Я просто хотела его угостить домашней настойкой… ну в честь наступающего, так сказать, — подмигивает.

— Полагаю, он не пьет. Слишком правильный.

— И как же тебе удалось его спровадить?

— Мне помогли. — загадочно улыбаюсь. В этот момент телефон в кармане оживает.

— Прости, надо ответить. Случайно нажимаю на громкую связь и коридор наполняется высоким голосом Ирмы.

— Виталик, ты уже в аэропорту? — возбужденно дышит в трубку.

— Пока нет. Скоро выезжаю.

— Хочешь заставить меня краснеть перед друзьями?!

— Проверяющий задержал. Не мог же я его выгнать...

— Ты понимаешь, что можешь опоздать?! — не слышит меня.

— У меня с собой вещи. Я проеду из клиники сразу в аэропорт.

— Слава Богу, у тебя хватило ума прихватить чемодан. Ты взял смокинг, надеюсь?

— Нет. Моего ума хватило только на джинсы и тапочки в горошек, — слетает с языка, когда смотрю на мамину дизайнерскую обувь с красно-белыми точками.

— Что?! Какие еще тапочки? У нас светское мероприятие! — взвизгивает.

— Ир, это была шутка. Увидимся. Я позвоню, как сяду в самолет, — сбрасываю вызов. На самом деле никакой смокинг у меня в чемодане не лежит. Слишком пафосно, да и вообще, такую одежду не возят в багаже. У меня в кабинете приготовлен новый стильный костюм, который я собирался надеть на открытие клиники. Но не надену.

— Ты ей не сказал, что открытие переносится? — «услышав» мысли спрашивает мама.

— Нет.

— Про несчастный случай с ребенком?.. Тоже?

Отрицательно качаю головой. Решил не портить ей праздник. Поговорим после Нового года.

— Ну все, мамуль… мне действительно пора. Снегопад, пробки… могу и правда опоздать, — обнимаю ее и целую в макушку.

— А как же напутственное слово своим подчиненным? Тем, кто самоотверженно трудится, жертвуя собой во имя будущего, здоровья рожениц и процветания нашей клиники?

— Я уже поздравил персонал, выплатив хорошую премию. А еще каждый получил подарочный пакетик от фирмы и календарь с детишками. Ты сама выбирала дизайн, — напоминаю маме.

— Точно! Там такие милые пупсы в шапочках… А мне почему не досталось?

— Обратись к секретарю. Ну, правда…

— Что? — делает невинные глаза. — Ты совсем не любишь мать…

Отмечаю: когда она так себя ведет, жди подвоха.

— Люблю. Проводишь меня в аэропорт? Или поехали со мной. Покатаешься на лыжах, подышишь горным воздухом, проверишь за меня готовность клиники к открытию. Как тебе идея?

— Боюсь, Ирма не оценит мои тапки в горошек и белый халат, — мама демонстрирует свою обувь, и мы начинаем смеяться. — Ладно, собирайся давай и поезжай. Только осторожно.

Убедившись, что мой чемоданчик собран, а воротничок рубашки аккуратно приглажен, мама утвердительно кивает.

— Все. Готов.

Она набрасывает пальто, и мы идем в сторону машины.

— Тебя довезут к тете Ане. Я договорился с Семеном, он из аэропорта вернется за тобой.

— Да я и на такси могу… — мама делает равнодушное лицо, означающее: «я и без вас все сумею, занимайтесь своими делами».

— Не обижайся. Ты сама решила остаться, — говорю строго. Иногда эта взрослая женщина становится невыносимым ребенком.

— Ох, ладно… не будем о грустном. Мы с Аней прекрасно посидим вдвоем… — мама обрывает фразу на полуслове и покачиваясь падает мне в руки. Едва успеваю подхватить.

В моей голове тут же срабатывает сыновний инстинкт. Я уже не врач, а ребенок, который может лишиться самого дорогого.

Сеня выскакивает из авто и помогает мне довести маму до клиники.

— Быстро дежурного терапевта! — кричу, пугая медсестер. — Мам, все хорошо будет. Не волнуйся. Где болит?

— Да, да… Все обойдется. Ты поезжай… опоздаешь… а со мной тут есть кому повозиться.

— Я никуда не поеду! Плевать на все! — сержусь на обстоятельства. И на ее отношение. Неужели не понимает, что важнее человека для меня нет?!

— Надежда Анатольевна, что с вами? Приступ? — в коридоре нас встречает медсестра.

— Что-то прихватило, — кивает, показывая на грудь. Неужели инфаркт?!

К нам бежит переполошившаяся бригада. Уверен, что любой врач бросил бы все дела ради этой женщины. Не потому, что она моя мать… а потому что Надежда Анатольевна — любимая «мама» всего нашего коллектива. За глаза ее зовут именно так.

— Надежда, что же вы так? — ее осторожно укладывают на носилки.

— Уже лучше. Вроде бы раздышалась, — оправдывается.

— Нет, нет. Не вставай. Сейчас кардиограмму, давление... все быстро сделаем.

От испуга забываю, все чему учился. И вообще, меня так трясет, что медсестра, будто позабыв про то, кто я такой, без разговоров выставляет меня за дверь.

— Виталий Тимофеевич. Не мешайте.

— Да, да! Леша, сделай ему чай.

— Я останусь тут! С ней, — отмахиваюсь.

— Ты сядешь в коридоре и не будешь мельтешить. Родственников не лечат, а только калечат. Ты и сам знаешь. С ней все будет хорошо, это не инсульт. Думаю, переволновалась, перенапряглась. Вот и результат, — друг заваривает мне успокаивающий чай с ромашкой. А я вспоминаю, как год назад боролись за жизнь отца и очень боюсь. Сейчас мне не хочется быть взрослым сильным мужчиной. Я снова мальчик, который позволяет себе показать чувства.

7

Виталий

Пушкина. Фамилия совершенно не подходит этой девушке. Нет, ничего против великого поэта я не имею, но вот относительно ее мужа у меня уже накопилось достаточно аргументов. Не знаю, что за отношения в их семье, но судя по рассказу медсестры Татьяны, он неадекватный. Да и Арина при его упоминании вся сжимается, отводит взгляд. Как будто боится… Может, он выпивает? Или даже занимается рукоприкладством?! При этой мысли сам сжимаю кулаки.

Нет, конечно, все это мои домыслы. Богатое воображение.

Обычно в наших клиниках молодые папаши либо лежат в семейных палатах в другом корпусе, либо обивают пороги родильного отделения, как только их детки появляются на свет. У одной из наших медсестер даже есть специальная книжечка, куда она записывает забавные случаи из жизни роддома. В основном это выходки счастливых папаш. Их стремление выделиться на фоне других, поразить свою вторую половину. На чем только не приезжали за младенцами: и на карете, и на вертолете, и на автобусе, стилизованном под огромного аиста… и даже один воздухоплаватель спустился на гигантском воздушном шаре прямо на парковку. Пришлось оцепить улицу, устроить огромную пробку, но зато счастливая мамаша увидела из окна аэростат с надписью «спасибо за сына». Правда улететь на нем с младенцем на руках мы не разрешили. И, к счастью, у родителей хватило ума прислушаться к советам врачей.

А этот Иван… даже не привез жене предметы первой необходимости после родов. Она как одиночка лежит на полном обеспечении клиники. Такие мамочки у нас бывают, поступают по ДМС и в основном из области. Но и к ним приезжают навестить. А эта… такое впечатление что сирота. Как она справится с сыном одна? Ему еще догонять сверстников, расти и расти… Появление ребенка требует стопроцентной отдачи, а уж недоношенный, это вдвойне сложно. Без помощи не обойтись.

Впрочем, это не мое дело. Зона ответственности клиники — реанимировать, выходить и выписать в определенный момент. А что делать со своим ребенком за дверью учреждения — зона ответственности родителей. Мы можем лишь консультировать и проводить необходимые по возрасту анализы для малыша. Но функции родственников или отца… таких услуг в нашем прейскуранте не имеется.

— Как мама? — задаю вопрос, отгоняя от себя мысли про пациентку Пушкину.

— Все хорошо. Думаю, она просто переволновалась. Не хочет тебя отпускать.

— Не понял? — поднимаю бровь.

— Она призналась, что очень беспокоится. Все-таки дорога, самолет… — судя по выражению лица, Леша чего-то недоговаривает.

— Говори как есть, — хватаю его за край халата. Когда дело касается моей матери, не стоит юлить.

— Она постоянно твердит, что если ты опоздаешь на самолет, и не встретишь Новый год с Ирмой, то та тебя сожрет.

— Так и говорит?! Медсестрам и врачам?! Про меня?

— Нет, не так, и не всем. Но я уловил суть. Вам с мамой надо провести беседу. Но сначала пройдем курс общеукрепляющих капельниц и подлечим нервишки. Что-то она сдала за год.

— Смерть папы подкосила. Ты сам знаешь.

Кивает.

— Вит, дело твое, конечно… Но у тебя осталось совсем немного времени, чтобы успеть встретить праздник с любимой женщиной. Если ты не планировал другое.

Смотрю на экран мобильного. Сеня ждет в машине уже больше часа. У него тоже есть семья, любимая девушка. А я заставляю его работать допоздна. Плохой из меня босс.

— Ты прав, но сначала зайду к маме, — киваю другу и в смятении заглядываю в палату.

— Ты что еще здесь?! — делает вид, что удивляется.

— Да. А ты как думала? Уеду не попрощавшись?

— Ну…

— Мам.

— Что?

— Давай договоримся, что не будешь доводить до такого. Я не железный и очень переживаю за тебя. Особенно после смерти отца. Если у тебя с сердцем проблемы…

— Нет. Все в порядке. Ты меня прости…

— За что?

— За Ирму. Наверное, я к ней слишком предвзято отношусь. Вам давно следовало пожениться. Ты уже взрослый мужчина, а я все еще сую нос в твою личную жизнь. И знаешь, на этот Новый год я загадаю простое желание: чтобы ты был счастлив. Пусть даже с ней.

Молчу, обдумываю ее слова, а она продолжает:

— Если честно, то я разволновалась не просто так. Утром, занимаясь документами, нашла в сейфе коробочку с кольцом… и весь день думала об этом. Представляла, что ты делаешь ей предложение под бой курантов. И, стыдно признаться, жутко злилась.

— Хм, — поднимаю брови. Конечно, мама не слишком любит Ирму, но чтобы симулировать болезнь из-за кольца… К тому же свадьбу мы обсуждали, я хотел сделать предложение до рождения ребенка, чтобы успеть расписаться. Но ребенка-то не будет…

— Прости. В общем, ты знаешь ее лучше, чем я. И жить с ней тебе, я буду только сторонним наблюдателем. И конечно, раз кольцо такое дорогое… я видела ценник, — хмыкает, — ты определенно неравнодушен к этой женщине. Так что, прими мое благословение и поезжай. Обещаю, что больше не буду мешать тебе строить счастье.

Мама говорит спокойно, серьезно, отдавая себе отчет. И у меня наконец-то падает с души груз. И я благодарен ей за эти слова.

Обнимаю ее, беру куртку и ухожу.

Вот только ноги несут в противоположную сторону от выхода. Иду в отделение патологий. Прежде чем уехать, я должен убедиться, что с сыном Арины Пушкиной все в порядке. Что мы приняли верное решение перевести его из реанимации и жизни мальчика ничего не угрожает.

— Виталий Тимофеевич, ну что там с Надеждой Анатольевной? — Сеня отрывается от экрана мобильного и с волнением смотрит на меня.

— Отпустило. Ничего серьезного. Нервы.

— Ну и хорошо, что обошлось. Едем?

— Да. В аэропорт.

Снег все валит и валит, зима решила побить все возможные рекорды по осадкам.

— Боюсь, мы долго простоим в пробке… — растерянно смотрит в экран навигатора.

— Сколько?

— Часа полтора. Может, дольше. По пути несколько аварий.

— Ого…

Прикидываю, если час назад у меня еще был шанс успеть. То сейчас… сейчас опоздаю не только я. Семейный праздник пропустит и мой шофер.

8

Виталий

Не успеваю зайти в отделение, как на меня обрушивается очередная «приятная» новость.

— У нас все отменяется. Не приедет наш гвоздь программы, — «радует» Таня.

— Как не приедет?! Ты говорила, что все под контролем…

— Так и было… До последнего. Звонил только что. У него форс мажор.

— Надо найти другого.

— Где я сейчас возьму свободного? Новый год на пороге. Они нарасхват. Это заранее делается.

— Значит, сама надевай костюм и ходи по палатам с мешком в руках.

— Виталий Тимофеич… Я же девушка. А если врача дежурного нарядить?

— Ему заняться нечем по-твоему? Пусть роженицы подождут?

— Может, выделит минутку…

— Тань, ты бы как отреагировала, если бы к тебе в самый ответственный момент роды пришел принимать не доктор в белом халате, а Дед Мороз? И не простые роды, а за хренову тучу бабла! — перехожу на шепот, меня несет. Танька, конечно, не виновата в том, что аниматор не придет. Но виновата в том, что не предлагает нормальных решений проблемы.

— Ну в том же халате, только красном… и с бородой, — пытается пошутить.

— Все, хватит нести чушь.

— Может, папашу какого-нибудь попросить?

— Может, не надо? Так, ладно, Надежда Анатольевна в палате? Как она?

— Нет, уже ходит по пациентам. С ней все хорошо. Была недавно замечена у Пушкиной.

— Ясно. Значит, рекомендаций врача не придерживается… — сжимаю губы. Кажется, я один тут разумный человек, все остальные так, мимо проходящие… Отца на них нет…

Мама обнаруживается в ординаторской.

— Как на улице? Снег? — как ни в чем не бывало спрашивает, развешивая рабочую одежду в шкафу.

— Да. Ты почему не под капельницей?!

— Так сколько можно вливать? — делает невинные глаза.

— Сколько нужно! Ты чего хочешь добиться?!

— Не кричи на мать.

— Когда дело касается здоровья, я в первую очередь врач, а уже потом твой сын.

— Тем более… нечего повышать голос на пациентку.

— Прости, — выдыхаю. — Накопилось… еще этот Дед Мороз недоделанный... подвел.

— Что? Пьяный пришел?

— Вообще не пришел. И не придет.

— Ну судя по тому, что творится за окном, это нормально…

— В общем, не знаю, что делать.

— Просто разнести подарки, да и все. Я тебе помогу.

— Думаешь? Дед Мороз как-то посолиднее…

— Персонажа солиднее, чем сам Виталий Тимофеевич Одинцов не бывает, — мама поправляет на мне воротничок рубашки. — Если хочешь, наденем колпачки, будем помощниками Санты. Вот, купила. Собиралась с Анной за столом нарядиться, — признается мама, вытаскивая два жутких красных колпака с белыми помпонами.

— Я думал, что в таких шапках только пьяные мужики на новогодних корпоративах зажигают, — смеюсь, пока матушка натягивает на себя отличительный атрибут эльфа. — А что еще ты купила, о чем я не знаю?

— Остальное секрет.

Пару минут раздумываю, гляжу на часы и вздыхаю. Все равно торопиться мне некуда. Дома никто не ждет. Устрою мамашам праздник.

Натягиваю дурацкий колпак и открываю коробку. В ней пакетики с наборами миниатюрных пузырьков профессиональной детской косметикой и ежедневники для молодых родителей. Дарить подарки клиентам — добрая традиция нашей клиники. И вот сегодня я сам буду в роли эльфа, Санты или Деда Мороза, кому как больше нравится.

— Как будем пациенток делить? Четные — нечетные? Или слева направо?

— Мне без разницы.

— Тогда иди с первой. Я в самый конец пойду.

Пожимаю плечами, напевая под нос прилипшую строчку из рекламы напитка, которая навязла на зубах. Меняю концовку на свой лад:

«Подарки разносит

Ведь их целый ящик...

Подвел с форс-мажором

Дед Мороз настоящий...

Праздник к нам приходит,

Праздник к нам приходит,

Всегда... с Одинцовым...»

«Эх, Виталий Тимофеич... вроде взрослый мужик...» — мысленно посмеиваюсь над собой. Настроение улучшается и отправляюсь «на дело».

Арина

Книга оказывается настолько интересной, что зачитываюсь, теряя счет времени и полностью погружаясь в повествование. Даже не сразу замечаю, как в палату заходит человек. Только по отражению в окне мельком вижу что-то красное, похожее на чулок у него на голове и… пугаюсь. Захлопываю книгу и оборачиваюсь на дверь.

— Это снова я… — Виталий скромно перетаптывается с ноги на ногу. Вид у него довольно необычный: тот самый красивый костюм, а на голове не чулок… а новогодний колпак. Наверное, у меня очень говорящее лицо: смесь испуга с удивлением. — Все настолько плохо? Думаете, лучше снять это?.. — касается колпака.

— Нет, нет… оставьте. Так лучше, чем без него. Ой! Ну то есть вы по-всякому хороши… — путаюсь, окончательно робея. Зачем он пришел ко мне в палату в таком виде?

— Нанятый дед не приехал, вот я и взялся… сам, — он будто бы оправдывается. Видеть его смущенным довольно мило.

Не знаю, что сказать. Вот, значит, какой форс-мажор. Молча смотрим друг на друга. Пауза затягивается.

— Я вот чего пришел-то… непросто же так, а с подарками, — спохватывается и достает из большого пакета маленький. Затем подходит ко мне и протягивает, расплываясь в робкой улыбке. — Тут все самое необходимое для ребенка на первое время. Крем, гель для купания, масло… а это для вас... эм... с мужем. Ежедневник родителей. Полезная и удобная штука.

— Спасибо большое! А у меня даже нечего вам в ответ подарить… Хотя… Хотите банан? — улыбаюсь, хватая со столика фрукт и быстро сорвав с пакета ленточку, обвязываю его бантом и протягиваю озадаченному мужчине. Глупо, конечно, но все, что происходит вообще довольно необычно. Когда еще сам владелец сети клиник придет к тебе в палату в образе Санта-Клауса? Только под Новый год.

— Хм… А что же вы сами его не съели? — поднимает брови.

— Берегла для Деда Мороза. Как знала… Берите, вы, наверное, голодный. Когда ели в последний раз?

Виталий задумчиво смотрит в сторону окна.

9

Арина

Строчка за строчкой, но слабость дает о себе знать. Откладываю книгу, ставлю будильник на одиннадцать пятьдесят и закрываю глаза. Немного подремлю, а в нужный момент проснусь.

Но будильник не срабатывает, а может, не слышу его. Просыпаюсь от звука разрывающегося где-то неподалеку фейерверка.

— Проспала! Я пропустила бой курантов! — хочется вскочить, но инстинкт самосохранения и небольшая слабость удерживает от необдуманных поступков и резких движений. Осторожно тянусь к пульту от телевизора, включаю и... с экрана слышится заветное «бам».

Значит, у меня есть еще насколько секунд! Хватаю бумажку с желанием, запихиваю в рот и не жуя проглатываю, запивая компотом. Господи, неужели успела? Звуки гимна сменяют бой курантов. На глазах выступают слезы. В этом году все по-другому, но я ведь загадала… значит, обязательно сбудется.

Виталий

— Хорошо сидим… Как в старые добрые.

— Ага. Но мне идти пора, — Алексей смотрит на часы. — Там одними советами от свекрови не удастся отделаться. Надо проконтролировать.

— Иди, — вздыхаю. — И чего ты на эту смену напросился?

— Сам знаешь.

— Ладно, — машу рукой. — Я сейчас в одно место схожу и поеду домой спать.

— В какое место? — напрягается.

— На ребенка посмотреть охота.

— Нормальный вообще?! Туда «стерильных» пускают. С ума, что ли, сошел?

— Я простерилизовался. Со всех сторон, — киваю на бутылку.

— Нет, так не пойдет. Утром посмотришь. Там есть специально обученные люди, они все, что нужно сделают.

— Утро — это слишком долго. Мне сейчас надо, — упрямлюсь.

— Чего ты прицепился к пацану? — Леха серьезно смотрит на меня, ожидая объяснений.

— Сам не знаю. Тянет и все. Как магнитом, — градус развязывает язык. Не хочу, но признаюсь в том, в чем сам себе не собирался признаваться.

— Ну дела… Слушай, старик… То, что с твоим случилось… Жаль конечно. Но этот пацан чужой. Не привязывайся.

— Знаю и без тебя! Иди, хватит советы раздавать. Психолог нашелся, — Леха прав, но это жутко бесит.

— Такси подъедет через три минуты. — Алексей сует мне куртку и провожает до двери. Можно было бы настоять на своем, но я не настолько пьян, чтобы спорить. Да и пугать мамаш с детьми не хочется. Многие уже спят. А уж если Пушкина узнает, что я в таком виде к ее мелкому таскался…

В голове всплывает образ девушки, то, с какой надеждой она говорила про свое желание…

— Я что, не Дед Мороз в самом деле? — резко разворачиваюсь и иду в сторону ее палаты.

— Напоил на свою голову… — Алексей перехватывает меня на пороге. Едва успеваю заглянуть в комнатку.

— Тсс, — прижимаю палец к губам. — Спит.

Смотрю как на ее бледное лицо падает свет луны. Несмотря на жизненные сложности, девушка улыбается во сне. Засматриваюсь. Но недолго. Леха буквально выталкивает меня в коридор.

— Ты не в себе, похоже. Выметайся, чтобы духу твоего не было!

— Лех…

— Завтра проспишься и расскажешь, чего за шальные мысли в твоей пьяной голове.

Алексей выводит меня на улицу, и я вдыхаю морозный воздух.

— Лучше?

— Да. Спасибо, братан… за все. И за разговор по душам. С Новым годом, — обнимаю Леху.

— И тебя. Убедитесь, пожалуйста, что до квартиры дойдет, — сует таксисту наличные и захлопывает дверь в авто.

Добравшись до дома, вырубаюсь моментально и не просыпаюсь до обеда. Кто бы знал, что я так удрыхнусь, что просплю будильник, звонок и даже самолет…

Арина

То ли от съеденной на ночь бумажки, то ли от постоянно грохочущих салютов, а может, из-за странного воя в вентиляционной трубе, спала я очень плохо, постоянно просыпалась и считала часы до рассвета. В какой-то момент мне даже привиделось, что на меня кто-то смотрит. Как будто бы Виталий Тимофеевич снова пришел ко мне, стоял и улыбался. Докатилась… Теперь он мне будет сниться по ночам?!

И вот наконец начался новый день, со своими процедурами и новостями.

Уже с утра меня не отпускает странное чувство. Что-то должно произойти. И ближе к обеду так и случается.

Телефон сигналит уведомлением о входящем сообщении. Дрожащими руками открываю, в надежде, что у Вовы проснулась совесть. Но нет. Номер неизвестен. Интересно…

«Привет, Арин! Это Ленка Емельянова, ну то есть Авдеева. Витя сказал, что ты родила. Поздравляю! Здоровья тебе и малышу».

Перечитываю. Так вот значит, Емельянов на ком женился… Лена всегда была хорошей девчонкой. Мы с ней не подруги, конечно, но немного общались в школьные годы. Быстро пишу ответ:

«Вашу семью тоже с праздниками. Спасибо за поздравление».

«Если нужно что-то, не стесняйся, пиши. У нас много вещей от малого. Отдадим по дружбе». Несколько раз набираю и стираю ответ. Поэтому она решает позвонить, не дождавшись.

— Привет!

— Привет.

— Ну, рассказывай, как у вас дела? Витька сообщил, что малыш раньше срока появился...

— Да.

— Жалко как. Ну ничего, подрастет… — рассказывает про похожий случай у одной из подруг. — Слушай, может, тебе сейчас в роддом чего нужно? Я когда рожала, Витька был у родственников в Новосибирске. Так я и пролежала одна без чистого белья, — смеется.

Молчу.

— Арин, ты не стесняйся. Я знаю, как сложно в Москве без родителей… Мужики — они «одноклеточные». Не попросишь лишний раз ни о чем. Особенно под Новый год, — снова рассказывает случаи из жизни.

— Да… Так и есть. Вова в командировке. Я своими силами, — вру про забытые ключи, рассказываю про то, что в одном халате без вещей «загораю». В общем, вываливаю на нее все, что накопилось.

— Вот как… А он надолго укатил?

— Да.

— Все, я поняла. Говори что надо. Привезу.

— Лен, да это я так… Сама не знаю, почему нагрузила тебя. Наверное, выговориться захотелось.

— Ладно. Крепись. Некоторые события в жизни нужно переждать. За черной полосой всегда приходит белая.