Моё долгожданное счастье

Глава 1

Что может быть лучше проснуться рано утром в хорошем настроении и с блаженной улыбкой на губах? Сладко потянуться и вновь зарыться в тепленьком одеялке? Кстати, здорово, если можно ещё кого-нибудь обнять. И это я сейчас не про любимого, единственного и горячо любимого мужа/парня/жениха. Такого, к сожалению, не имею. Но в такое замечательное и солнечное утро, расстраиваться по такому поводу совсем не хочется. Тем более до обоняния доносятся умопомрачительные запахи блинчиков. Мамулечка моя знает, что её непутевая младшая дочка просто обожает её блинчики. К тому же ест их только в её исполнении и только, когда они с пылу с жару. Так что аккуратно отодвигаем кота, которого все же обняла за неимением мужа/парня/жениха и растрепанная, неумытая и не переодевшаяся, быстренько шлепаю в кухню. Мм-м, как же вкусно пахнет. А на столе уже кружечка с горячим чайком. Что ещё человеку нужно для счастья? Съесть всё это! Вот что!

Тихонечко подкрадываюсь со спины к самому близкому и обожаемому человечку на свете, и, обняв её, целую в щечку.

- Доброе утро, роднулька! – бодро здороваюсь и, получая свою порцию поцелуя, занимаю излюбленное место за обеденным столом – подле огромного окна, из которого открывается сказочный вид на наш сад.

Сад – это мамина гордость и отрада. Всё своё свободное время она проводит среди роз, тюльпанов, ирисов и прочих цветочков, название которых я никогда не могла запомнить. Но просто ловлю ни с чем не сравнимый кайф просто находясь в нём. Особенно вечером, когда во дворе включаем тусклый фонарь, и создаётся иллюзия сказки, неги и волшебства. А аромат ночной фиалки! Что может быть слаще? Лично я не знаю. О, совсем забыла, о весне, когда цветут ещё и все ягодные кустарники, фруктовые деревья и виноград – создается такая какофония ароматов, что просто не хочется заходить в дом. Поэтому я часто засыпаю на качели. И только вездесущие комары после заставляют меня просыпаться и сонной брести в дом: в кроватку, под тонкое, но такое любимое одеялко и к коту Басилию, неизменно спящему на моей подушке. Эта наглая морда оккупировал мою постель давно и прочно. Мне даже иногда кажется, что это я подлый завоеватель личного пространства кота, а не наоборот. Но вот парадокс: кот спит на моей постели только в моё присутствие дома. В другое время его любимое место – кресло или моя Анфиска. Анфиска – это моя большая мягкая игрушка - обезьяна, почти в метр длинной и полметра шириной. Анфису мне подарила мамулечка на мой шестнадцатый день рождения. Я когда её увидела, пищала от радости, как сумасшедшая. Странно, правда, что девочке исполняется столько лет, а она радуется не навороченному телефону, или не золотому колечку, а мягкой игрушке, пусть и такой большой. Ирония в том, что когда я была маленькой, мама не могла себе позволить покупать новые игрушки нам с сестрой. Обычная кукла воспринималась нами на Новый год, как чудо чудное и такое долгожданное. Но в те времена, мы даже не задумывались, что у других детей много игрушек и родители их балуют по поводу и без. Или мы такие сами по себе, или мамочка нас такими воспитала, но мы никогда никому не завидовали, не поддавались на чужое влияние и не слушали чужое мнение. Ты имеешь, то, что имеешь. И, на самом деле, я всегда считала, что главное – мама нас любит и уделяет нам столько внимание, сколько может. А игрушки, вещи, сладости – всё второстепенно. Это придёт, со временем, но обязательно придёт.

Но это так, ностальгия. Сейчас, Слава Господи, у нас всё хорошо. И мама словно с каждым годом всё больше и больше расцветает. Жаль только, что в гости к ней не получается часто приезжать, как хочется. Но мамулечка у меня понятливая, да и работая воспитателем в детском саду, у нее остается не так много свободного времени. А то, что остается, она дарит любимому внучку, дому и саду, конечно, не обделяет и нас сестрой, и зятя заодно.

Опять не в ту степь.

В общем, отпуск у меня. Целых две недели. Я вообще не задумывалась, как его проведу. Ещё с прошлого года мечтала поскорей бы лето, к маме, к любимым местам, к тишине и покою. То, что доктор прописал.

Вкусненько позавтракав, весело поболтав с мамой, я всё же соизволила умыться и привести себя в порядок. Сегодня первый день долгожданного отпуска, поэтому решила сперва хорошенько отдохнуть, а уже после приступить к прополке огорода, побелки сараев и всё в таком духе. Старшая сестренка не может пока приехать со своим мужем: аврал на работе, что у нее, что у него. Так что мы решили сами делать всю нужную работу потихоньку. Спешить некуда.

Спустя минут сорок мама пошла работу работать, то есть, деток воспитывать, а я решила прогуляться. Но уже через несколько минут сборов настроение изменилось. Обязательно прогуляюсь, но позже.

Мне всегда нравилось наше небольшое село. Маленькое, чистое, уютное. Рядом речка, пусть не глубокая, но всё же можно и искупаться, и порыбачить, и просто отдохнуть на берегу. Особенно мне нравится сидеть возле небольшого искусственно сделанного порога. Смотря на него и слушая шум воды, кажется, что это настоящий маленький водопад. Красиво, умиротворяюще. А ещё недалеко от села находится заповедник с небольших музеем и со скоплениями каменных баб. Но, если честно, мне не очень нравится там бывать. Косулю или лисичку можно встретить и с нашей стороны речки – заповедник находится по ту её сторону. А степные орлы и соколы вообще не редкость в наших краях. Но больше всего мне нравятся совушки. Они у нас часто устраивают слёт возле магазина. Такие чудные!

Так вот, решила я всё же сделать полезное дело и первую половину дня провела за уничтожением сорняка в моих любимых тюльпанах. Тюльпаны – это единственные цветы обожаемые мной. Под них отдан один из палисадников – ранние, поздние, дикие и вообще разные-разные. По-моему это вообще самые лучшие цветы в мире, поэтому, когда мама решила часть из них выкорчёвывать, я стояла за них до конца. Правда, самой же и пришлось их пересаживать и облагораживать. Но они того стояли. Моя прелесть.

Глава 2

Утро было ясным и радостным, настроение прекрасным. Душа пела и плясала, а мне хотелось творить! Увы, творческим человеком не являюсь, поэтому решила творить в кухне. Раз решила до конца отпуска стать колобком, значит нужно к этому дело подойти ответственно.

Вчерашние блинчики мы с мамулечкой отдали моему родному дядьке. Он живёт через дом от мамы. Его жена, конечно, готовит разные вкусности, но дядя Сема никогда не отказывается от лакомства (может он, поэтому мне напоминает беременного бегемотика?). Пирожки ушли туда же. А чего-то же хочется, вот и решила я на скорую руку приготовить сырников. Я вообще-то творог не очень люблю, но сырники – это святое!

Подпевая тихо играющему радио и подкармливая своего обжорливого кота творогом, я гадала, придёт или не придёт ко мне в гости мой новый маленький друг. А ещё очень хотелось угостить его сырниками с молочком. И чтобы ему понравилось! Пирожки-то ему вчера очень пришлись по вкусу. Он практически сам их и съел. Но пирожки готовила мама. Её готовка всем нравится. А вот я не часто готовлю для кого-то, но умею и практикую. Сама себе что-то новенькое приготовлю, сама попробую, оценю. И если дегустация прошла успешно, могу и родных своих этим блюдом угостить.

Уже дожаривая последнюю партию сырников, услышала детский голос зовущий меня. Улыбка намертво приклеилась к моему лицу, и, позабыв обо всё на свете, а именно, готовящихся сырниках, поспешила на улицу. Моё чудо расчудесное стояло возле калитки, но дальше не проходило. Я быстро подбежала, заключила дитятко в объятья и смачно поцеловала его во вкусно пахнущую щечку.

Мой мальчик засмущался, а я только сейчас заметила зрителя нашей встречи. Мужчина. Молодой, высокий и притягательно красивый. Блондин с серыми, словно грозовое небо, глазами. Ресницы длинные, густые. Прямой нос и пухлые четко очерченные губы. Мм-м, какие соблазнительные. А вот одет мужчина точно так же, как и мой маленький друг – светлые джинсы и белая футболка.

«Папа», – поставил диагноз мозг. Хотя кроме ресниц и очертаний губ, у них ничего общего и нет.

– Здравствуйте, – мило улыбнувшись, поздоровалась я, но руки Илькиной так и не отпустила.

Мужчина и не думал улыбаться в ответ.

Бука. А после его еле заметного кивка в знак приветствия решила – хам.

– Ой, пойдём скорей! – очнулась я, и потянула Ильку за собою.

Последовал ли за нами папа, не стала проверять. Последнюю партию сырников удалось-таки спасти, что удивительно. Обрадованная, обернулась к мальчонку и тут же увидела и папу. Ну вот, не ушёл. Печалька.

– Илька, сырники будешь? – не переставая улыбаться, спросила я у маленького гостя, внимательно рассматривающего окружающую обстановку.

– Буду. С молоком. Можно? – помешкав с секунду и бросив быстрый взгляд на своего папу, уверенно ответил он.

- Конечно, можно, мой хороший, – мягко улыбнулась я.

Ну, прелесть он просто!

Папе предлагать даже не пришлось. В то время пока сын увлеченно смотрел по сторонам, этот молчаливый и незваный гость, уже сидел за обеденным столом и внимательно следил за мною. Зверушкой в зоопарке почувствовала себя. Брр.

Я быстренько накрыла на стол, сама села возле Ильки и, подперев щеку рукой, наслаждалась картиной – «Ребенок кушает». Мальчуган в присутствии папы был посмелей и понаглее, что ли. Или это он просто уже так ко мне привык? Но он перестал стесняться и видно получал от своей трапезы истинное удовольствие. Аж мурлыкал! Значит, вкусно! Значит, понравилось! Ай, какая Лера молодец! Сама себя, как говориться, не похвалишь, никто не догадается.

– Лера, а мы на речку пойдем? – поедая очередной сырник, поинтересовался Илька.

Губки в молоке, щечка в варенье. Красавчик! У меня уже скулы болели от глупой, счастливой улыбки, но поделать я с собой ничего не могла. Да и не хотела. Увидела лучик – улыбнулась.

– Пойдём, конечно, – с готовностью заверила я. – Если твой папа разрешит, – добавила я, вспомнив о молчаливом цербере.

– А папе можно с нами? – И взгляд такого невинного ангелочка. Папа у нас, что немой? Почему всё время молчит и только глазеет? Дырку скоро протрёт во мне маленькой.

– Можно, – с трудом сумев сдержать разочарованный вздох и сохранить улыбку на лице, сказала я.

– А эти оладушки с собою возьмём? – продолжил допытываться мой маленький друг.

– Возьмём. Только не оладушки, а сырники, – поправила его.

– Угу. И молочка.

– Нет, солнышко, молоко не возьмём. Оно может скиснуть. Давай я сделаю сладкого чая или компот открою?

– А компот какой?

– А какой твой самый любимый?

Малыш задумался, а я решилась посмотреть на молчаливого обжору. А как его ещё назвать? Уже половину сырников съел. Но, с другой стороны, приятно. Значит, нравится. Значит, вкусно.

– Клубничный, – ответил Илька.

– Хорошо, будет тебе клубничное.

– А с кисой можно поиграть?

– Можно. Только не сильно его мучай, чтобы не поцарапал. А я пока соберу нам походный рюкзак.

– Ты подольше бери, папа сильный, всё унесёт, – соскакивая со своего места, дал мне совет малыш и погнался за бедным Басилием. Видно кот ещё помнил детское «поиграться» в исполнении Тёмыча, потому что уже убегал куда глаза глядят.

Глава 3

Дни летели стремительно быстро. Я не позволяла своей хандре полностью овладеть мной и нагружала себя работой. За что я люблю свой отпуск, так это за предоставленную возможность заниматься домашними делами. Для того-то это не отдых, а я получаю настоящий кайф от такого времяпровождения. И возвращаюсь на работу, как никогда посвежевшая и довольная. Так вот в это раз я поняла, что иду на золото. Мамулечка только возмущенно ворчала на меня, но тихонечко и очень редко. Она видела, как я сильно скучаю по своему чуду расчудесному и прекрасно знала, что только работа может меня удержать от апатии и хандры.

С Илькой мы разговаривали каждый вечер. Он подробно рассказывал, как провёл день, я рассказывала о своём дне. Потом мы строили планы на будущее и прощались. В четверг он поставил меня в известность, что папа уже купил для меня подарок. Что именно – не признался. Остаётся надеяться, что что-то не дорогое. А вот в пятницу всё пошло не так. Утром я разбила свою любимую чайную чашку, поплакала малость, и поставила маму в известность – с неё новая чашка. В обед обожгла руку, а вечером позвонил заплаканный Илька. После продолжительных попыток успокоить своё солнышко, я так отчаялась, что решилась на крайние меры.

– Иль, а папа где? – настойчиво спросила я.

– Здесь где-то, – недовольно пробурчало моё чудо. Ну, хоть какие-то слова. Уже хлеб.

– А дай ему телефон, – вновь строгим голосом потребовала я.

– Зачем? – настороженно.

– Ну, ты же не хочешь со мной разговаривать, вот я и решила поговорить с твоим папой.

– Нет, я хочу разговаривать!

– Дай папе телефон. Я с ним минутку побеседую, а ты за это время успокоишься, и мы нормально поговорим.

– Обещаешь?

– Да.

Было слышно, как мой малыш куда-то идёт, открывает дверь и в следующее мгновение мне в телефон четко говорят «да» – это я так понимаю вместо приветствия.

– Здравствуйте, Максим, – голосом строгой училки начала я.

– Здравствуй, Лера. – От интерпретации моего имени в его исполнении стадо бешеных мурашек пробежали кросс вдоль моего позвоночника. Вот же ж…

– Что у вас произошло, позвольте у вас узнать? – придерживаясь официального тона, продолжила я. По ту сторону телефона вздохнули.

– Лер, а ты не можешь к нам приехать? – Поверг меня в полнейший шок, этот… обладатель сексуального голоса. Тут я тоже не сдержала вздоха. И он явно не был трагическим.

– Нет. – Я танк! – В чём суть проблемы?

– У Ильки истерика. Хочет к тебе.

– Так вы же уже завтра приедете.

– В том-то и проблема. Объявились другие Ильи бабушка с дедушкой. Они хотят взять его к себе на неделю. Я не могу им отказать.

Бли-и-ин. Эх, жизнь моя, жестянка!

– Я что-то не пойму. Даже если я приеду, Илька будет в гостях, – включила я свою мозговую деятельность.

– Будет, но я смогу его забирать на несколько часов в день.

– Максим, я не смогу приехать, – сказала и сама себя возненавидела за свои слова. Мой мальчик скучает, а я… Дура я.

– Почему? – Голос прозвучал приглушенно, как будто Максим и сам расстроился из-за моего ответа. Хотя, конечно же, расстроился. У него ребенок истерит.

– У меня осталась всего неделя отпуска, а работы ещё не початый край. Я должна хоть немного маме помочь. Извини, но, нет.

Максим молчал, но и не прерывал звонок – уже плюс. Я усиленно думала, искала выход с этой поганой ситуации, и ничего не лезло в мою «светлую» головушку.

– Илька успокоился? – прервала я ваше обоюдное молчание.

– Да.

– Дай мне с ним поговорить.

Максим позвал Илью, а я всё продолжала думать.

– Да? – Вот парадокс, внешне они почти не похожи, а манера разговора по телефону и повадки у них одинаковые.

– Иль, я не приеду. Ты только не плачь, а выслушай меня внимательно. Ты должен поехать погостить у своих бабушки и дедушки. Но им обо мне не рассказывай.

– Почему?

– Они могут подумать неправильно. Могут не поверить в нашу дружбу. – На самом деле я переживаю, что они могу устроить Максиму выяснение отношений: кто я, откуда и с какими претензиями? – Ну, или скажи, что мне лет девять. Хорошо? – Ага, девять, разве что если убрать двойку спереди.

– Да.

– Вот и хорошо. Ты даже оглянуться не успеешь, а неделя уже пройдёт, и мы вновь увидимся.

– Мы всё же приедем к тебе? – с надеждой спросил Илька.

– Скорей я к тому времени вернусь в город, – улыбнулась я.

– Лера, я скучаю.

Знал бы ты, мой хороший, как я скучаю. И почему жизнь такая несправедливая? Больше всего переживаю, что пока я приеду в город, он обо мне и не вспомнит. Теперь вряд ли мы будем по вечерам разговаривать. Как я без него? Как я без наших ежевечерних поболтушек? Предательница слеза уже хотела скатиться по щеке, но я со злостью стерла её и, придав голосу энтузиазма, ответила своему чуду расчудесному: