Моё сердце больше не бьётся

Глава 1

Эйдора дышала пылью былого величия. Континент, изрезанный шрамами древних катаклизмов, где руины империй служили фундаментом для новых королевств людей, а вековые леса скрывали тайны, от которых стыла кровь. Великие войны магов прошлого, чья магия рвала ткань реальности; восстание машинных легионов Грундхейма, истреблявших своих гномьих создателей; безрассудная экспансия человеческих королевств, поглощенных собственной жадностью – все это кануло в Лету, оставив после себя хаос, затянутый тонкой пленкой цивилизации. Теперь Эйдора была лоскутным одеялом: города-крепости, цепляющиеся за утесы; торговые маршруты, петляющие между зон отчуждения, где магия бушевала дико и непредсказуемо; и бескрайние, непроходимые чащи Перволесья.

Именно Перволесье было истинным сердцем Эйдоры, ее сокровенной тайной и величайшей угрозой. Лес, старше самой памяти, где деревья были колоннами, подпирающими небеса, а корни – каменными змеями, разрывавшими древние мостовые. Воздух здесь был густым, пропитанным праной дикой магии – древней, необузданной, дышавшей ароматами экзотических цветов и гнилью тысячелетий. И в его глубочайших, самых темных недрах, скрывались руины – немые стражи исчезнувших эпох. Храмы богам, чьи имена стерлись из памяти; лаборатории магов, чьи эксперименты рождали монстров; гробницы королей, унесших свои секреты в небытие.

По этим забытым тропам, сквозь марево древней магии, шла Лираэль Вестница Зари. Ее шаг был бесшумен, движения отточены вековой практикой. Она не просто шла – она читала лес. Каждый шорох, каждый изгиб ветви, каждый узор мха на камне был страницей в бесконечной книге Перволесья, и Лираэль была его прилежной ученицей.

Она была эльфийкой, но не из тех, что томились в угасающих анклавах, цепляясь за призраки былого величия. Она принадлежала к Ордену Пробуждающих Зарю – братству следопытов, картографов Вечности и хранителей Утраченного Слова. Их кредо было простым и невероятно сложным: находить. Находить руины, находить артефакты, находить знания, погребенные под слоями времени и забвения. Документировать. Сохранять. Защищать от разрушения и, что куда страшнее, от рук тех, кто обратил бы силу прошлого во зло настоящего. Они были тенями в царстве теней, призраками на руинах призрачных империй, последними хранителями карт, на которых были нанесены звезды, под которыми родились миры.

Лираэль была легендой даже среди своих. Ее два века жизни были не чередой праздных лет, а бесконечной экспедицией. Ее кожа, цвета слоновой кости с легким отливом закатного золота, хранила паутину едва заметных шрамов – следы многочисленных сражений и поисков. Волосы, отливавшие спелой пшеницей и лунным серебром, были туго убраны в практичную косу, скрытую под капюшоном плаща из ткани, сотканной пауками-шелкопрядами Теневых Падин – материала прочнее стали и легче воздуха. Ее глаза, цвета молодых буковых листьев, были острыми, неустанно сканирующими окружение, а в их глубине горел неугасимый огонь любопытства. Ни страха, ни усталости – лишь жгучее, ненасытное желание узнать. Раскрыть тайну. Сорвать покров с забытой истины.

Цель нынешнего похода была дерзкой даже для нее: Храм Безмолвия. Он значился на самой древней, самой фрагментарной карте Ордена – куске кожи неведомого существа, испещренном знаками, половина из которых не поддавалась расшифровке. Обрывки легенд, полуистлевшие свитки из Запретного Архива на острове Молчания, шептали о месте силы, связанном не с богом, а с самой концепцией Перехода. Границей между жизнью и смертью, материей и духом, прошлым и грядущим. Говорили, что в его святилище хранились артефакты, способные остановить время, заглянуть за завесу реальности, или навсегда разорвать нить судьбы.

Для Лираэль это был вызов. Высший пилотаж для следопыта. Ключ к разгадке одной из величайших тайн Эйдоры.

Путь занял долгие недели. Перволесье испытывало ее на прочность, как испытывает клинок мастер-оружейник.

Каждое препятствие, каждое преодоление – было триумфом воли и интеллекта. Она не просто выживала – она побеждала лес, дикую магию своей подготовкой, знаниями и невероятной интуицией.

И вот, после долгих дней, она вышла к нему. Не по координатам – координаты здесь были бессмысленны – а по резонансу. Давление в ушах внезапно исчезло, сменившись... ничем. Абсолютной, всепоглощающей, осязаемой Тишиной. Деревья отступили, образовав идеально круглую поляну, покрытую пепельно-серым мхом, который не рос, а лежал, как саван. И в центре – нагромождение камней. Не хаотичное. Структурное. Очертания циклопического сооружения, поглощенного, но не побежденного временем. Стены, некогда, должно быть, отполированные до зеркального блеска, теперь были покрыты коркой черного лишайника, изъедены, но все еще величественно вздымались к небу, увенчанные обломками купола, сквозь которые виднелось вечно пасмурное небо Перволесья. Вход, когда-то грандиозная арка, теперь был лишь темным, зияющим провалом, похожим на вход в гробницу гиганта.

Лираэль замерла на краю поляны. Не страх сковывал ее – благоговение. Чистое, почти детское восхищение перед величием открывшейся тайны. Сердце ее билось ровно и мощно, не от испуга, а от предвкушения величайшего открытия в ее долгой карьере. Она нашла его! Место силы, о котором шептались тысячелетия.

Она ощущала магию храма. Не буйную, как в остальном Перволесье, а... спящую. Глубокую, невообразимо древнюю, тяжелую, как ядро планеты. Она была в каждом камне, в каждой пылинке воздуха, в самой Тишине, которая была не отсутствием звука, а сущностью. Настороженной. Мыслящей. Храм не спал. Он дремал. И наблюдал.

Лираэль сняла перчатку и провела пальцами по амулету на груди – серебряному диску с открытым глазом в центре, символу Ордена Пробуждающих Зарю. Щит против ментальных бурь и чужеродных влияний. Она мысленно проверила каждую застежку на снаряжении, каждую петлю на колчане. Она была готова. Не как жертва, идущая на заклание, а как жрец, вступающий в святилище. Как ученый, переступающий порог величайшей лаборатории Вселенной.

Глава 2

Тишина храма, густая и древняя, казалась теперь гулкой после немого диалога взглядов. Лираэль сидела на холодных камнях, ее рука все еще лежала под плечами юноши, чувствуя и слабое, но несомненное тепло его тела, и ту глубинную, нечеловеческую вибрацию, исходящую из его груди – ритм магического сердца. Его темные глаза, широко раскрытые, все так же впивались в нее, полные немого ужаса, боли и оглушающей пустоты.

– Расслабься, – повторила она шепотом, стараясь звучать спокойно, хотя внутри все было сжато в комок. – Сейчас попробуем подняться. Тебе нужно опереться на меня. Попытайся... помочь.

Он не ответил. Не моргнул. Только его взгляд следил за движением ее губ, словно ловя смысл в незнакомых звуках. Лираэль осторожно потянула на себя. Тело отозвалось вялостью, как у куклы с перерезанными нитями. Он был тяжелым, инертным. Лишь слабый стон, больше похожий на хриплый выдох, вырвался из его сжатых губ, когда его спина оторвалась от камня.

– Вот так, – прошептала Лираэль, чувствуя, как напрягаются мышцы спины. Она подтянула его ближе, упираясь спиной в грубый край алтарной плиты, пытаясь перевести в сидячее положение. Его голова бессильно упала на ее плечо. Дыхание оставалось невидимым, лишь слабое движение грудной клетки под разорванной рубахой намекало на работу невидимого магического насоса внутри.

Он сидел, вернее, его удерживала Лираэль. Его глаза смотрели не на нее, а куда-то в пространство перед собой, сквозь руины, в бездну непонимания и боли. Не слезы, а сухой, животный ужас и потерянность.

– Ты меня слышишь? – спросила она, осторожно приподнимая его подбородок пальцами. Он медленно перевел взгляд на ее лицо. В глубине темных зрачков что-то дрогнуло. Сознание? Рефлекс?

– Попробуй сказать что-нибудь, – мягко настаивала она. – Хоть звук. Как тебя зовут?

Его губы дрогнули. Сжались. Разжались. Он попытался вдохнуть глубже, и это вызвало новый, более громкий стон – хриплый, болезненный, закончившийся приступом беззвучного кашля. Капли алой крови выступили у него на губах. Девушка быстро достала из походной фляги тряпицу, смочила ее водой и осторожно протерла ему рот.

– Не надо говорить, если больно, – смягчилась она. – Просто... кивни, если понимаешь меня. Хоть что-то.

Он смотрел на нее. Минуту. Две. Его взгляд блуждал по ее лицу, острым ушам, светлым волосам. В нем не было узнавания. Только постепенное осознание присутствия чего-то иного. Он медленно, с трудом, кивнул. Один раз. Коротко.

Облегчение, сладкое и острое, прокатилось по Лираэль. Он понимал! Сознание было здесь, пусть и затуманенное болью и шоком.

– Хорошо, – выдохнула она, улыбнувшись ему ободряюще. – Отлично. Слушай. Ты ранен. Здесь опасно оставаться. Я отведу тебя в безопасное место. Тебе нужно попробовать встать. Опирайся на меня.

Она осторожно приподнялась сама, не отпуская его плеч. Потом медленно начала поднимать его. Он попытался помочь. Слабо, неуклюже. Его ноги подкосились сразу. Он рухнул бы, если бы не ее крепкая хватка. Лираэль подхватила его, прижав к себе. Он был выше, но сейчас казался хрупким. Дыхание его участилось – теперь это было видно по коротким, поверхностным движениям грудной клетки. Холодный пот выступил на лбу.

"Слишком слаб," – констатировала Лираэль про себя. Нужна опора. Ее взгляд скользнул по завалам. Неподалеку валялась длинная, относительно прямая и крепкая палка – возможно, обломок древнего резного шеста или балки, отколовшийся кусок был гладким, удобным для руки. Она подтащила ее.

– Держись за это, – сказала она, вложив ее конец в его свободную руку. Его пальцы слабо сжали дерево. – Крепче. Это твоя третья нога.

Потом она встала сбоку, пропустила его другую руку себе через плечи, обхватила за талию.

– Теперь... встаем вместе. Опирайся на палку и на меня. Шаг за шагом. Понял?

Он кивнул, в глазах – решимость, смешанная с паникой. Лираэль почувствовала, как его тело напряглось. Она медленно подняла его. На этот раз он удержался, хотя колени дрожали, а лицо исказила гримаса боли. Вес, частично перенесенный на палку-костыль и на ее плечо, стал управляемым.

– Хорошо, – одобрила она. – Молодец. Теперь... шаг.

Первый шаг был похож на падение. Он едва не рухнул, палка скользнула по мокрому мху. Лираэль удержала его. Второй шаг был чуть увереннее. Третий... Они сдвинулись с места. Движение оставалось мучительно медленным. Каждый камень, каждый выступ – испытание. Девушка вела их к провалу в стене, где когда-то были врата. Лучи света освещали путь, подчеркивая разруху.

Юноша молчал. Только прерывистое дыхание, иногда переходящее в стон, и глухой стук палки по камням нарушали тишину. Его взгляд был прикован к земле, полный сосредоточенного усилия. Вся его воля – не упасть. Сделать шаг. Его рука на плече Лираэль сжималась в моменты потери равновесия.

Она чувствовала его страх. Осязаемый, холодный. Но это был не страх места. Храм вокруг них, эти древние, заросшие руины, казалось, не вызывали в нем ужаса. Напротив, когда его взгляд скользил по очертаниям колонн, по темному алтарю, в его глазах не было паники, только та же потерянность и боль. Как будто это место было просто... фоном его кошмара, но не его источником. Может, даже убежищем? Ведь именно здесь он... выжил? Лираэль ловила себя на том, что все равно оглядывается, прислушивается к давящей тишине, но юноша, казалось, был глух к ней. Его страх был направлен внутрь, на боль, на слабость, на непонимание.

Они прошли около трети пути к выходу, миновав груду обломков, когда юноша вдруг замер. Не просто остановился – он окаменел. Его пальцы впились ей в плечо с такой силой, что стало больно. Палка выскользнула из его ослабевшей хватки и с глухим стуком упала. Лираэль едва удержала его от падения.

– Что? Что случилось? – резко спросила она, следуя за его взглядом.

Он смотрел вбок, в глубокую нишу между двумя полуразрушенными колоннами. Там, в густой тени, лежало нечто большое, темное, бесформенное. Труп. Крупного существа. Возможно, лесного медведя, искаженного и неестественно распластанного. Кости белели в полумраке, клочья шерсти торчали из разложившейся плоти. От трупа веяло знакомым, гнилостным запахом смерти.

Глава 3

Спуск, казалось, занял целую вечность. Когда ноги Лираэль наконец ступили на относительно ровную, покрытую толстым слоем хвои и мха землю под сенью настоящего древнего леса, она едва не рухнула от изнеможения. Она нашла поваленное дерево, покрытое бархатом мха, и осторожно опустилась на него, помогая юноше соскользнуть с ее спины. Он сел рядом, как мешок, его пустые глаза, смотрели куда-то сквозь стволы.

Лираэль сняла флягу, отпила долгий глоток тепловатой воды, потом поднесла ее к его губам.
– Пей. Мало.
Он послушно приоткрыл рот, сделал несколько мелких глотков. Потом отвернулся. Его губы были сухими, потрескавшимися. Она смочила тряпицу, осторожно протерла ему лицо, смывая следы крови и грязи. Кожа под ними была бледной, но чистой, с четкими, почти изящными чертами. Он позволил ей это, не сопротивляясь, не выражая ни благодарности, ни протеста. Словно безвольная кукла.

– Отдохнем немного, – сказала Лираэль больше для себя.

Ее мышцы дрожали от перенапряжения. Она огляделась. Лес здесь был другим, не таким, как на опушках. Гигантские сосны и ели уходили стволами в невидимую высь, их кроны сплетались в почти сплошной зеленый свод, пропускающий лишь жемчужный, рассеянный свет. Воздух был влажным, прохладным, напоенным запахом хвои, влажной земли, грибов и чего-то древнего, древесного. Тишина стояла иная, не храмовая – живая. Шелест листьев где-то высоко, писк бурундука, далекий стук дятла. Но под этим покровом жизни чувствовалась мощь и равнодушие дикой природы. Здесь правили звери, стихии и время.

Лираэль достала из походного мешка горсть орехов и сушеных ягод. Съела половину, стараясь жевать медленно, восстанавливая силы. Потом протянула вторую половину юноше.
– Ешь. Нужны силы.
Он посмотрел на еду в ее ладони, потом на ее лицо. Медленно протянул руку, взял ягоду. Положил в рот. Прожевал с трудом, будто забыл, как это делается. Проглотил. Потом взял орех. Его движения были механическими, лишенными интереса к еде. Но он ел. Маленькими порциями. Лираэль вздохнула с облегчением. Значит, базовые инстинкты работали. Он не умрет от голода сразу.

Отдых был недолгим. Лираэль знала: им нужно достичь реки Алиндор, что протекала в день пути к востоку. Там была старая тропа, ведущая к людским поселениям, а дальше – к дороге на столицу. Идти по настоящей чащобе с ним на спине было немыслимо. Нужна была тропа или хотя бы русло ручья.

Она снова встала перед ним спиной.
– Давай. Обнимай шею. Крепче.
На этот раз он обвил ее шею чуть увереннее. Его пальцы сцепились. Лираэль поднялась со стоном. Вес не стал легче. Она выбрала направление – на восток, по наименее заросшему участку, где между гигантскими стволами было больше пространства.

Путь по лесу стал монотонным кошмаром выносливости. Шаг. Еще шаг. Обойти поваленное дерево. Перешагнуть через ручей. Пробираться сквозь завесу папоротников в рост человека. Ее спина горела, ноги ныли, руки немели. Она часто останавливалась, опираясь лбом о дерево, переводя дух. Юноша молчал. Казалось, он спал, но его дыхание было слишком ровным для сна, а глаза, когда она оглядывалась, часто были открыты, бесстрастно наблюдая за мелькающими стволами.

Но постепенно, очень медленно, в нем стали просыпаться проблески. Сначала это были просто физические реакции. Он вздрагивал от внезапного крика птицы или шороха в кустах. Потом он начал следить за окружающим миром. Его взгляд задерживался на солнечном зайчике, пробившемся сквозь кроны, на яркой бабочке, порхающей у цветка, на пушистом хвосте белки, мелькнувшем на дереве. В его темных глазах не было детского восторга, но появилось... внимание. Любопытство? Попытка понять?

Однажды, когда Лираэль остановилась у небольшого лесного ручья, чтобы напиться и смочить лицо, он сам потянулся к воде. Слабой рукой. Она помогла ему сползти с ее спины, усадила на камень у воды. Он долго смотрел на струйку, бегущую по камням, потом осторожно опустил руку в воду. Замер. Вынул руку. Посмотрел на капли, стекающие с пальцев. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах промелькнуло что-то похожее на удивление.

– Вода, – сказала Лираэль, черпая ладонью и поднося к его губам. – Пей.
Он послушно пил из ее ладони. Потом сам попытался зачерпнуть воду. Неуклюже. Большая часть пролилась. Но он повторил попытку. И еще. Пока не напился.

– Хорошо, – кивнула Лираэль.

Она видела, как он наблюдает за игрой света на воде, за падением листа. Это был прогресс. Медленный, но невероятно важный. Он учился. Воспринимал мир. Начинал взаимодействовать.

Но лес был не только красив и полон чудес. Он был опасен. Лираэль шла настороженно, ее эльфийские чувства напряжены до предела. Она улавливала запах медведя неподалеку, видела следы кабана на разрытой земле, слышала отдаленный вой волков. Она обходила подозрительные тропы, избегала густых зарослей, где могла таиться опасность. Юноша, казалось, не осознавал этих угроз. Его внимание привлекали птицы, бабочки, камень необычной формы.

Опасность пришла неожиданно. Они пересекали поляну, заросшую высокой, по пояс, травой и кустами ежевики, когда Лираэль почувствовала знакомый, тошнотворно-сладковатый запах падали. И услышала тихое рычание. Не одно. Несколько.

– Тише, – прошептала она, замирая. – Не двигайся.
Она осторожно раздвинула перед собой траву. В двадцати шагах, возле полуобглоданной туши оленя, возились три волколака. Не настоящие волки, а гнусные гибриды – крупнее, с безумными желтыми глазами и клыками, торчащими из перекошенных пастей. Шерсть в клочьях, покрытая запекшейся кровью. Они рвали добычу, огрызаясь друг на друга.

Лираэль медленно, очень медленно, начала отступать назад, в кусты. Волколаки были заняты пиршеством, но их нюх... Если они учуют свежую кровь из раны юноши или просто человеческий запах...

Одна из тварей, самая мелкая, но с безумными глазами, вдруг подняла морду. Заворчала глубже. Потом развернулась и уставилась прямо в их сторону. Его ноздри раздулись. Желтые глаза сузились.