Моё Величество

ГЛАВА 1

– Аделаида! Ваше Высочество, проснитесь!

Громкий голос с металлическими нотками в интонации не дает надежды урвать еще хоть минуту сна. Над душой, мерцая, нависла фигура робо-нянюшки. И кто только придумал этот голографический будильник. Чтобы выключить бессердечное устройство, приходится вставать и идти до настенной панели, а всё это время тебя сопровождают пристальный взгляд и комментарии о том, что досточтимым леди не повадно столь долго нежиться.

Но я покорно встала, сделала вежливый реверанс перед голограммой и, выпрямив спину, твердой и четкой походкой достигла сенсорной панели.

– Любезная няни, благодарю за своевременный подъем. Передайте Их Величеству, что ровно в восемь я прибуду к завтраку.

Как только я коснулась панели, голографическая фигура раскланялась и исчезла. Я же мерным шагом направилась в уборную.

Леди всегда должна быть леди, даже когда ее никто не видит. Мой титул обязывает вставать рано и быстро собираться. А еще сегодня за завтраком мама и папа должны сделать важное заявление. Какое — они пока держат в секрете. Подозреваю, что говорить они не хотят не столько мне, сколько Совету.

Дело может быть личным, но тогда о заявлении не упоминалось бы заранее и во всеуслышание. Значит, что-то на государственном, дипломатическом уровне. И это нечто явно не сыщет одобрения Совета, поэтому Их Величества поставят всех перед фактом. Весьма интересно, ведь законы согласуются между советом и правителями, а некоторые еще и выносятся на общественное голосование.

Теплый душ приятно массировал водяными струями со всех четырех сторон, освежал, бодрил дух и тело, прочищал разум. Однако даже он не помог появиться хоть каким-то конкретным предположениям. И из очищающей капсулы я вышла в предвкушении и воодушевлении.

Подойдя к окну, я взмахом руки велела открыться жалюзи. Покорный механизм, с датчиком на движения, заскользил вверх, впуская в покои теплое ласковое солнце. Одна из немногих слабостей, в которых не могу себе отказать, это полюбоваться видом из окна. Мои покои расположены в башенной части на четвертом этаже — я специально просила поселить здесь.

Каждое лето утром я любуюсь, как свет озаряет утопающий в зелени город, лучи играют на строгих окнах высотных зданий, добавляя им игривости и легкости, в чистом голубом небе, огибая парящие знаки, пролетают легковые авто и автобусы, монорельс тоже спешит доставить моих граждан по их делам, а внизу бесшумно проезжают двухколесные: по широким дорогам — байки; по узким улочкам — велосипеды. И пешеходы — все куда-то идут.

Сейчас самый разгар теплого сезона. Осенью мы пустим дронов-уборщиков, и надо обязательно проверить все системы водосливов, водоотводов, чтобы лужи оставались только в парках и скверах на радость малышам. К счастью, министры и ответственные по благоустройству общественных мест это всё прекрасно знают. В прошлом году на одной из северо-западных улиц вовремя не ликвидировали провал в дорожном покрытии прямо перед жилым домом — крайне редкий и оттого особо неприятный инцидент. Но несколько штрафов всем ответственным, и всё в порядке. Порой власть имущим приходится быть жесткими. Но иначе не будет порядка. Зато всю зиму в том районе убирались даже лучше, чем в остальных.

И новой зимой мы будем любоваться белоснежной, чистой красотой. А весной — почти всё как осенью, только расцветает.

Я люблю смотреть на этот мир: обожаю его чистоту, понимаю, что могу сделать его еще лучше. Каждый день напоминает мне об ответственности. Я не должна их подвести. И не подведу.

С чувством легкой грусти все же пришлось отойти – нельзя разочаровывать мама и папа опозданиями.

***

Завтрак проходил в зале для совещаний. Когда я спустилась, родители уже сидели во главе длинного стола. По бокам с важным видом восседали все члены Совета: все главные министры, ответственные каждый за свою сферу. И даже главный маг. Значит, точно будет нечто политическое, особо важное.

Поприветствовав всех, я села в противоположный от родителей конец стола. Аромат свежих булочек с корицей и яблоком дразнил, но показывать голод, так же как и показывать излишнюю заинтересованность невежливо по отношению к Совету и великим правителям Лилии.

– Советники, Аделаида, рад вас всех видеть, – поприветствовал король. – Прошу, приступайте к трапезе. – На вид папа был строг и собран, но я четко видела игривые искры, пляшущие в уголках его глаз. И у мама сидела с довольно загадочным, можно сказать, умиротворенным видом.

Официанты разлили по чашкам чай и кофе. И желудок скрутился, все настойчивее напоминая о необходимости рациона.

Весь завтрак прошел в светской беседе. Родители интересовались здоровьем советников и их родных; кратко спросили у меня о ближайших планах. Я с Беатрис, Вандой и Геллой как раз вскоре собирались посетить один из приютов для животных. Каждый раз радуюсь, что колледж свел меня с такими замечательными подругами, как они.

– Боюсь, визит придется немного отложить, – огорошила меня мама. Не люблю сленг. Но в этот момент все литературные слова вылетели из головы.

В душе смешались удивление и досада.

– Сегодня мы отправимся на остров Мираж, – объявил отец спокойно и твердо под всеобщий возглас. Нет, только не это. Вы же шутите?

– Ваше Величество! Этот остров находится в крайне нестабильной магической зоне, – попытался воззвать к голосу разума, расчетливости и самосохранения советник-министр по культуре, Жорж Букинсон. – Это опасно! Он то появляется, то исчезает. До сих пор не удается наладить постоянную связь с ним. Мы так и не знаем, что там.

– Не знали. – Только отец умеет говорить так: ровно, не повышая голоса, но со сталью, что заставляет подчиниться, признать его авторитет. – Лекарство от красной хвори.

ГЛАВА 2

Я сразу распорядилась о спасательной-поисковой операции, но к моему ужасу, и их сигнал пропал. Мы с Советом и главным магом созвали лучших чародеев и ученых. Те, используя все свои возможности просматривали последние полученные координаты, пытались связаться с обитателями Миража. Четыре дня тщетных попыток. Девять дней государство без короля.

Согласно протоколу, власть на время отпуска разделялась между Советом и крон-наследником, с приоритетом последнего, при условии достижения им совершеннолетия. Мне минул уже двадцать третий год. А потому Совет, может еще и считал меня слишком юной и неопытной, но открыто это не показывал.

На десятый, с момента отбытия родителей, день вместо голограммы робо-нянюшки меня разбудил почти родной и, что скрывать, до сих пор дорогой моему сердцу, голос.

Открыв глаза, я увидела Мага, беззастенчиво сидящего на краешке кровати. Светлые волосы ниспадали на широкую грудь. Конечно, в неформальную обстановку он предпочел строгой застегнутой на все защелки рубашке легкий игривый лонглсив с глубоким вырезом, подчеркивающий и обнажающий все что нужно.

О да, наш придворный чародей выглядит, как модель с обложки новомодного журнала. Впрочем, почему как? Он там и засветился — Мистер Январь 4007.

Сонный разум зачастую вытаскивает из подсознания занятные вещи. Я чуть встряхнула головой, выгоняя из памяти рельефный торс, низ едва прикрытый тонкой тканью, хитрый прищур алых глаз.

А ему, между прочим, по слухам более тысячи лет. Сам не признается, сколько именно. Списывает всё на маразм. Вот только, как надо, этот хитрец готов вспомнить все прегрешения нашей династии до сотого колена. И обязательно упомянуть, как помог взойти пра-пра-пра-пра-пра на трон. Отец обычно на это напоминает, что Маг сам выбрал сторону. О времени до Последней Войны Маг не рассказывает. Только один раз он упомянул при мне, что жил еще при работорговле и что имя Маг, или Мага, дал ему прежний хозяин. И даже став свободным, Мага остался Магой. Остался собой: вечно молодым и таким обаятельным.

Столько девушек мечтают прикоснуться к нему. Некоторым, пожалуй, даже многим, это удается. И не только девушкам. Уж кто-кто, а я знаю, вкусы нашего придворного колдуна весьма разнообразны. Маг до неприличия любвеобилен. Что скрывать, ведь и я не устояла. Краткосрочная, всего на несколько ночей, но такая яркая интрижка.

Как постоянного партнера я не могу его воспринимать. Дело не в возрасте. И не в статусе: моя мама — ранее адвокат из округа Кварца — давно правит наравне с отцом. И даже не совсем в том, что Маги бесплоден, а влюбленность в него означала бы конец моему роду. Мы с ним слишком разные.

Но дружеские, самые светлые чувства и симпатию все вышесказанное не отменяет. Если честно, я рада, что Мага – мой друг. Как любовник он принес бы только страдания, ведь мне хочется со временем создать семью, хочется стабильных, спокойных отношений. Но как друг — он замечательный. Такого верного и веселого приятеля еще поискать. Моих друзей можно сосчитать по пальцам одной руки, но больше и не надо.

– Ваша светлость, – чуть кашлянул он, ласково, едва ощутимо касаясь моей щеки, затем отводя один из непослушных локонов назад. «Светлостью» он меня называл именно из-за их цвета, а не титула. Ухмыльнулся, нагло, даже чуть развязно. Негодник, точно прочитал мои мысли. Но для тебя не жалко, и я невольно улыбнулась. – Кажется, удалось что-то выяснить про правителей.

Сонливость, ностальгию и романтический настрой тут же сошли на нет, и я резко села.

– Я точно не в курсе, – признался Маг, – сам только получил сообщение и сразу поспешил к тебе.

Никто из Совета не осмелится разбудить крон-принцессу раньше будильника. Они все будут покорно ждать восьми и лишь потом пришлют сообщение, вызовут меня.

Но Маги разрешено чуть больше. И он точно знает, подобного промедления я не прощу.

– Приведи меня в порядок, – скомандовала я, вставая. Не до утренних умываний сейчас.

Маг кивнул, и по щелчку его пальцев меня окутал белый дымок, и через две минуты, полностью одетая, причесанная поспешила с Магом в зал совещаний.

***

Вердикт ученых-чародеев был не просто неутешителен, а ужасен. В данный момент остров Мираж как магическим куполом накрыт редкой природной аномалией, которую ни в коем случае нельзя разрушать. Но и держаться она может годами. Раньше остров был магически нестабилен, теперь же он стал абсолютно недоступен: ни технике, ни магии.

…

Загнать тревоги в самую дальнюю комнату души и запереть там, ключ выкинуть. Смысла стонать и плакать нет, это не поможет. Ни граждане, ни Совет не должны видеть моих покрасневших глаз.

Единственные, кому я могу выплакать редкие слезы, это мои девочки. Беатрис, Ванда и Гелла, оставив дела, поселились в ближайших к моим покоям. Не знаю, как я справилась бы без их и Маги поддержки. Узнав о случившемся, Генрих заявил, что тоже вскоре приедет. Это хоть немного согревало и успокаивало сердце. Мы впятером очень соскучились по нашему хорошему другу.

Однако в итоге я велела девочкам отправляться по домам, все-таки их ждут родные.

И каждое утро я просыпалась с осознанием, что моя жизнь изменилась, и возможно вскоре изменится еще больше.

Так оно и случилось. На пятнадцатый день с исчезновения правителей Совет вызвал меня.

Совет хочет меня видеть, а я их не очень. Спускаясь в зал, ничего хорошего от грядущего совещания я не ожидала.

– Аделаида, – первое слово, как только я уселась во главе стола, взял Букинсон. Все лица напряжены, а на стене передо мной темнотой взирает телеэкран. – Совет и граждане настаивают, чтобы ты стала королевой-регентом.

С этими словами министр по культуре включил экран. А мое сердце замедлило, а потом убыстрило стук.