Морок заточения

Часть 1

Всё время я находилась в полной изоляции от внешнего мира. Меня окружала лишь вечная темнота, погружая в бездну отчаяния. Мои глаза постоянно напрягались, пытаясь разглядеть что-то в этой мрачной обстановке, и я начала сомневаться в своей способности видеть. Желание ослепнуть казалось единственным выходом из этой пытки.

Однако в тёмных закоулках моей памяти возникли образы: уродливое лицо стражника, который иногда хватал меня за горло и бил о каменные стены. Горящий огонь и густой дым поднимались вверх к вершинам деревьев, словно запечатывая мой печальный образ побега. Где-то в этой тишине я слышала голоса — их крики разрывали воздух и проникали в мою душу. Одна из моих сестёр стала жертвой силы в тот ужасный момент.

Всё время в этом сумрачном убежище я проводила, исследуя каждый дюйм камеры. Мои пальцы ощупывали стены в поисках хоть какого-то признака слабого места. Порой силы почти покидали моё тело и сознание. Мои враги морили меня голодом, полагая, что это заставит меня заговорить. Но эти пытки были лишь иллюзией для тех, кто надеялся на мою слабость.

Мой опыт и опыт моих сестёр и братьев говорили мне, что из любой клетки можно выбраться, если только найти её уязвимое место. Я верила, что внимательный осмотр поможет мне отыскать незакреплённый камень или скрытую нишу в стене. Однако, к моему сожалению, камера оказалась полностью лишена каких-либо скрытых уголков. Единственное, что в ней присутствовало, — это грязное сено, из которого я была вынуждена сделать свою неприглядную постель.

Я поняла, что меня ждёт допрос и пытки. Мои мучители не остановятся, пока не решат, что бесполезно пытаться добыть от меня информацию. Я услышала, как в замке повернулся ключ. В нос ударил запах пота и крови, а затем послышалось тяжёлое дыхание вошедшего.

Я продолжала свой путь в темноте, чувствуя, как пол и стены под ногами меняют текстуру. Пол часто вибрировал от шагов стражей и тяжёлых колесниц, а стены искажали звуки, затрудняя понимание, где я нахожусь. В воздухе смешались различные запахи — от неприятных до слегка сладковатых. Изредка я слышала смешки и шёпот вдалеке, иногда улавливая оскорбительные и непонятные фразы, адресованные кому-то другому. А иногда, когда голоса стихали, я слышала далёкое звучание металла, словно кто-то работал с тяжёлыми инструментами или ковал оружие. Несмотря на все эти неопределённости, в моей душе теплилась искра надежды. Я знала, что, преодолев все испытания, найду путь к свободе. Ведь в магии, которая была заблокирована ошейником, заключалась моя сила и способность противостоять любым трудностям. Я продолжала идти, вкладывая в каждый шаг усилие и концентрацию. Время казалось бесконечным, и я боролась с нетерпением и желанием избавиться от ошейника.

Человек в маске всегда приходил и закрывал мне глаза. Он был намного выше меня, и из-за своего маленького роста я чувствовала себя крошечной рядом с ним. Каждый, кто оказывался рядом, казался мне огромным, как горный великан. Это пугало меня, ведь любой из них мог причинить мне вред. Если бы я не успевала быстро улететь как можно дальше от своего предполагаемого «убийцы», он мог бы свернуть мне шею. Жаль, что сейчас я не могу воспользоваться этой возможностью.

Поднимаясь по крутой лестнице, я вновь погрузилась в свои мысли. Всё смешалось в голове. Я не могла успокоиться, и моё сердце бешено колотилось. Казалось, что оно вот-вот выскочит из груди или остановится от избытка эмоций.

Каждый новый допрос был подобен разрушению каменного замка. Он медленно истощал мои силы, тревожил душу и раскалывал нерушимые крепости моего сознания. Хотя я поклялась быть верной своему народу до последнего вздоха, иногда, стоя на пороге очередного допроса, я ощущала, как холодная тень уныния окутывает мои мысли, проникая в каждый уголок моего существа.

Жёсткий голос, полный предостережений, говорил с моим подсознанием и напоминал мне, что так не может продолжаться вечно. Однажды я потеряю свою обычную сдержанность и буду вынуждена сказать то, о чём даже богам лучше не слышать.

Мои босые ноги шли по холодному каменному полу, и я ощущала, как этот холод проникает в самую глубину моей души, вызывая тоску. Она словно сжимала мою грудь, лишая меня веры в светлое будущее. Я вспоминала, как когда-то бегала по высокой траве, радуясь тёплым солнечным лучам, которые окутывали моё тело, создавая ощущение уюта и спокойствия. Но теперь этого нет. Жестокая реальность не давала мне полностью погрузиться в мир, где я могла бы почувствовать себя в безопасности.

Сейчас меня двигали вперёд кандалы, сжимающие мои запястья. Холодная сталь пронизывала мою кожу, лишая последних остатков тепла. Голод медленно изнурял моё тело, лишая его силы и энергии. Но даже при всех этих муках мои мысли были где-то там, в глубине Эммарианского леса.

В моей голове звучали прекрасные мелодии природы: пение птиц, шелест листьев, журчание реки. Казалось, я могу протянуть руку и снова ощутить эту близость с природой. Я представляла себе знакомую тропинку, узкую и извилистую, окружённую зелёной листвой могучих деревьев. Они защищали меня от посторонних взглядов и утешали своей мудростью.

Даже несмотря на жёсткие условия моего заключения, я продолжала ощущать тепло и безопасность, которые лес бережно положил в мою душу. В своём воображении я была свободна и путешествовала по этому волшебному месту. Я оставила свой утомлённый внешний облик позади и наслаждалась моментами, когда Эммарианский лес жил во мне.

Хотя моё тело было в кандалах, страдало от холода и голода, мысленно я оставалась в глубине Эммарианского леса. Здесь изумрудные пятна густого лиственного тумана проникали сквозь длинные ветви деревьев, создавая на земле игру света и тени. Только отголоски солнечных лучей проникали сквозь купол леса, оставляя за собой волшебное сияние.

Часть 2

— Свобода и рабство всегда были крайностями.

Сестра Нейпту’ла, которая была старше меня на несколько лет, но представлялась мне мудрой феей на десятилетия вперёд, рассказывала мне о том, что происходит за пределами нашего дома. Многолетнее противостояние, порабощение детей леса и использование их в качестве рабов были ужасным кощунством.

Когда я подросла, сестра Нейпту’ла начала говорить со мной о более серьёзных вещах. Хотя в лесу нам ничего не угрожало, сестра всегда видела опасность во всём.

— Размышления на эту тему стали особенно актуальными, когда человечество столкнулось с тем, чьей целью было поработить всех детей леса, — начала она, поудобнее устраиваясь рядом со мной. — Тирон — жуткий диктатор, он был жесток во всём.

— Зачем ему это нужно было?

— Жадность, высокомерие, чувство собственной важности и уверенность в том, что он выше других, — она ненадолго замолчала, прикусив нижнюю губу.

— И никто не вызвался свергнуть его?

— Лия. Одарённая ведьминскими корнями. Она была одна из немногих, кто понимал неправоту окружающих, и мечтала о совсем другой жизни. Она была первой, кто решила пойти против. Лия начала тайно собирать вокруг себя единомышленников, готовых сражаться против Тирона. Вместе они тренировались, обменивались знаниями, и благодаря этому появилось могучее сопротивление.

Я уже зевала, но продолжала её слушать. Мне очень не терпелось узнать, чем всё закончится.

— Роковой день настал, когда сопротивление, возглавляемое Лией, бросило вызов Тирону и его армии. Долгая и кровопролитная схватка оставила след на всех, кто в ней участвовал. Тирон был повержен. Лия и её соратники подарили народу то, что они так долго жаждали, — свободу.

— А что такое истинная свобода?

— Свобода — это возможность по-своему прожить жизнь, следуя своим мечтам и надеждам. Жить в свободе — это быть хозяином своей судьбы и творить свою историю.

***

Резко открыв глаза, я увидела, что в комнате было ещё темно. За окном шёл дождь, и его стук по подоконнику заставлял моё сердце биться сильнее. Я никогда не любила дожди, потому что они всегда вызывали у меня грусть. Сейчас, глядя на решётки окон, я чувствовала себя ещё более подавленной. Первые раскаты грома заставили меня вздрогнуть.

Дождь с такой силой стучал по стеклу, что я почувствовала, как внутри меня нарастает паника. Эти звуки меня пугали. Холодные капли пота скатывались по моей спине, смешиваясь с воображаемыми каплями дождя. Я ощущала беспомощность, и время тянулось бесконечно. Мысли метались, рисуя в голове ужасные картины. Руки дрожали, сжимая края одеяла, словно оно могло защитить от бури за окном. Я пыталась закрыть глаза, но страх только усиливался, заставляя меня представлять жуткие образы: молнии, разрывающие ночь, и гром, раздирающий мир на части.

Когда сверкнула очередная молния, её яркий свет на мгновение осветил комнату, и я инстинктивно схватилась за грудь, почувствовав спазм. Внутри меня бушевал шторм, не менее страшный, чем тот, что гремел снаружи. Сердце стучало так громко, что его удары могли соперничать с громом. Мысли о комфорте и безопасности казались далёкими.

— Домой… — прошептала я, когда за окном блеснула вспышка. — Я хочу домой…

***

Когда Хьюго открыл дверь, его презрительный взгляд снизу вверх заставил меня захотеть провалиться под землю. Это существо, хотя и невысокое, вело себя так, будто возвышалось надо мной на целых две головы.

— Идём, — произнёс он приказным тоном.

Я следовала за ним молча, не задавая вопросов. В тишине мои мысли возвращались к его беззаветной преданности Даинну. Что заставляло его оставаться в этом состоянии рабства? Возможно, страх и усталость стали его постоянными спутниками, и он выбрал подчинение боли как способ избежать больших страданий?

Каждый шаг, который я делала, наполнял меня осознанием того, как легко потерять свободу. Неужели Хьюго не понимал, что сковавшие цепи стали частью его самого? Внутри меня росло желание понять его выбор и разгадать, что стоит за его молчаливой преданностью. Возможно, он нашёл в этом подчинении некое спокойствие.

— Куда мы идём? — спросила я, когда мы шагали по длинному коридору, лишённому окон и света.

Ответа не последовало. Хьюго лишь раздражённо бормотал что-то себе под нос.

Его поведение стало раздражать меня. Я знала, что люди часто негативно относятся к таким, как я, не желая вступать с нами в контакт. Однако Хьюго не был человеком — он явно принадлежал к какой-то другой расе, и его отношение ко мне казалось ужасным. Я не сделала ему ничего плохого, как и мой народ. В моей голове постоянно возникал вопрос: кто он такой? К какой расе принадлежит и как он оказался здесь?

— Может быть, поговорим? — тихо предложила я.

Но в ответ снова лишь тишина.

Смирившись с тем, что Хьюго не стремится к общению, я начала осматриваться вокруг. Мы шли по коридорам замка, который возвышался на склоне горы, и его мрачный силуэт выделялся на фоне серого неба. Стены были увиты паутиной, создавая ощущение холодной сырости, словно сами они хранили тайны ушедших веков. Массивные плитки, покрытые плесенью и мхом, имели тусклый серо-зелёный оттенок и были изрыты глубокими трещинами. Под ногами скрипели старые доски, словно жалуясь на тяжесть времени. На стенах висели потемневшие полотна, их чёрные рамки с выгравированными символами были запачканы следами, напоминающими кровь. Каждая картина запечатлела сцены, способные пробудить страх даже у самых смелых. Одна из них изображала жуткую охоту на ведьм: искажённые агонией лица жертв с глазами, полными ужаса, и злорадные ухмылки палачей в рваных одеждах создавали зловещую какофонию. Старинные светильники из чёрного железа с закрученными орнаментами и драконьими головами держали мертвенно-жёлтые свечи.

Следуя за Хьюго, я уловила неприятный запах гнили, проникающий в каждую трещину замка. Это было тяжёлое сочетание прелости, плесени и затхлых ароматов, отдалённо напоминающее химическую коррозию, что вызывало у меня тошноту. Погружённая в размышления о холодных коридорах, я не заметила, как рядом раздался скрип. Хьюго открыл дверь, толкая меня внутрь.