Мотив для похищения принцессы

Глава первая

Над столицей великой Средне-галактической Империи лил дождь. Да-да, вопреки уверениям придворных льстецов, присутствие коронованных особ отнюдь не помешало тучам собраться над императорским дворцом еще три дня назад и наплевательски отнестись к метафорам и гиперболам поэтов двора, разразившись препротивным дождиком. Ну ладно бы сверкали молнии, ломались бы столетние дубы в главном парке столицы, падали бы на землю птицы, не в силах опередить грозу на своих опаленных небесным огнем крыльях, пусть бы удары грома сотрясали весь дворец, включая пятнадцать подземных этажей! Это было бы достойно славы столицы. Так нет же! Уже третий день, не переставая, лил холодный, однообразный и более чем прозаический дождь. И он мог разбудить в душе не восторг перед буйной силой стихии, а весьма гадкое чувство бесприютности и, быть может, какой-то тоскливости и, кто знает, возможно, неудовлетворенности жизнью, если бы хоть кто-то удостоил этот самый природный каприз своим вниманием. Ибо если небу планеты Троон были глубоко безразличны все жители столицы, то и жители, надо смело сказать, относились к своим небесам с таким же глобальным презрением. Побольше света в комнатах, плотнее закрыть окна тяжелыми шторами, и где он там этот дождь? Не видно его и не слышно. Вот и отлично.
Именно по этой причине всюду во дворце сияли ярчайшими огнями все люстры, светильники, лампы, лампионы, стены, потолки и даже полы, не переставая, звучала наивеселейшая музыка. Впрочем, нет! Не всюду. В личную библиотеку принца Зарт Арна, казалось, сползлась вся тишина этого огромного дворца, вспугнутая даже в самых потайных уголках назойливыми мелодиями. И вот здесь она задремала под шорох дождя за окном, окружив единственного человека в этом огромном помещении непроницаемой защитой одиночества. И вправду, удивительное дело, в самом центре императорского дворца сидел, глубоко задумавшись, человек, сидел в полном одиночестве, в полной тишине, да еще и в полутьме. Ведь нельзя же назвать полноценным светом голубоватое сияние передающей аппаратуры, неясно очерчивающее контуры фигуры этого, одного из самых загадочных людей в Галактике. Ох, сколько легенд существовало о нем. Сколько различных, большей частью самых неправдоподобных и глупых, предположений всплывало в памяти жителей галактики при одном упоминании имени – Джон Гордон. А между тем, история этого человека была проста. Обыкновенный отставной солдат в своем родном ХХ веке, клерк в заурядном бюро, он был человеком, насквозь пропитанным всеми предрассудками своего времени, и в особенности одним, особенно удивительным, – умением держать свое слово. По чистой случайности именно с ним принц Зарт Арн поменялся сознанием в процессе своего похвального изучения древней истории. Поменялся на время, конечно. Откуда принцу было знать, что в то время, пока он, принц, находится в двадцатом веке, а Джон Гордон в его теле, соответственно, в двадцать втором тысячелетии, помощник принца в лаборатории по переносу сознаний будет убит злейшим врагом Империи? Сам Гордон будет похищен, спасется только чудом и настолько мастерски сыграет роль принца, что даже родным отцу и старшему брату не придут в голову сомнения относительно подлинности личности непослушного младшего принца. Нет, этого Зарт Арн не мог предвидеть, беря с Гордона слово, не выдавать тайны опыта, и обещание совершить обратный обмен сознаниями. И то обстоятельство, что Джон Гордон выполнил свое обещание, потрясло не только чувствительную душу принца, но и всех остальных, правда, очень и очень немногочисленных жителей Галактики, посвященных в этот секрет. А что до остальных, то те ничего не знали и только удивлялись, откуда взялся странный друг императорского дома. Потому и строили всевозможные невероятные и глупые предположения, очень забавлявшие, кстати, самого Джона Гордона.
Итак, Джон Гордон пытался изучать военную историю Империи. Сидя одиноко в личной библиотеке принца и изнывая от скуки, он выяснял подробности битв, донельзя однообразных. Но не давалась ему военная история. Наконец, Гордон вскочил и подошел к окну. Над Трооном лил дождь. Далеко над Хрустальными горами сверкали зарницы, их свет отражался, преломляясь, от хрустальных пиков и скал, вспыхивал тысячью маленьких радуг и разноцветных лучиков. Сияние озаряло небо, а потом все гасло. И серый сумрак дождя казался вечным. Как же болезненно воспринимал его Гордон. Его сознание неодолимыми волнами заливали воспоминания. Лианна! Царствующая принцесса Фомальгаута, исчезнувшая четыре года назад, стояла сейчас, как живая, перед мысленным взором его памяти. Его любимая пропала бесследно уже четыре года назад, во время Выборных Игр в королевстве Фомальгаут. И с тех пор, несмотря на все усилия королевства, и безумные попытки самого Гордона, не было найдено ни единой зацепочки. А ведь вся галактика была буквально перерыта вдоль и поперек. И, тем не менее, вот уже четыре года главная башня королевского дворца в столице королевства Фомальгаут Хатхире посылала в небо черный луч траура. Гордон в тысячный раз подумал о том, что ему делать дальше, У него, по-прежнему, не было ни одной детали, позволяющей зацепиться. Ждать? Но ждать он не может! Не любитель он пассивного ожидания…
От тоскливых размышлений отвлек неожиданный звонок стереовызова, Гордон обернулся, перед ним возникло стереоизображение принца Зарт Арна. Трудно было не узнать чеканные черты лица, темные спокойные глаза, сверкающий обруч на черных волосах до плеч и уж особенно-то сверкающую эмблему кометы на груди этого высокого и худощавого человека. Его легко было бы узнать даже и в темноте благодаря сверканию знака его королевского достоинства, то есть, кометы. Но в данном случае такой необходимости не возникало, так как изображение принца появилось вместе с ореолом света из его покоев.
– Скучаешь, Джон? В полутьме и тишине? Это, конечно, в твоем духе. Однако не желаешь ли ты для разнообразия заглянуть ко мне? Мне бы хотелось кое-что с тобой обсудить, – принц слегка улыбался.
– Как скажешь, 3арт, – ответил Гордон, выключая считывающую приставку, до сих пор повествовавшую о битве вблизи Сириуса.
– Что же ты хочешь мне рассказать такого интересного? – поинтересовался Гордон несколько спустя, жмурясь от яркого света, оказавшись в покоях принца.
Некоторое время принц молча созерцал своего друга, удобно развалившегося в кресле, а потом ответил:
– Тебя приглашает на весенний бал некто Микута Таи. Настоятельно просит передать тебе приглашение.
– Прах ее побери! – Гордон поморщился. – Неужели принцу Империи, нет, ты подумай, Зарт, принцу Империи нет другого дела, как передавать дурацкие послания от какой-то Микуты Таи?
Гордон очень не любил Микуту. Во время своих безумных странствий ему не повезло спасти ей жизнь. Гордон вытащил ее из болота на горячей планете Спики, куда тетка умудрилась свалиться, едва приотстав от своей туристической группы. И с тех пор высокородная советница госпожа Микута Таи не называла Гордона иначе, чем "мой спаситель". Джона передернуло, когда он вспомнил интимный шепот последнего послания: "Джон, мой спаситель, вы опять мне снились этой ночью..." Ему стоило большого труда не выходить за рамки вежливости, составляя ответные послания. И вот, пожалуйста, в это дело вмешивается принц Зарт.
– Ты, думаю, не знаешь, Джон, но госпожа Микута Таи приходится женой Новеру Таи, одному из наиболее влиятельных баронов Геркулеса. Императорский дом весьма дорожит дружбой барона Таи. Ты ведь в курсе, какая сейчас обстановка в Скоплении?
Вопрос был риторическим. Конечно же, Гордон был в курсе. Еще бы он не был в курсе, когда каждый день вслух и шепотом обсуждалась очередные поступки сепаратистки настроенных баронов Скопления Геркулеса.
Во всем было виновато последнее применение Разрушителя. Оно принесло победу Империи над х’харнами и свободу Галактике, но, именно благодаря применению столь грозного оружия, сместилось равновесие звезд и планет. И особенно пострадала пограничная область скопления Геркулеса. Империя помогала жителям Скопления, конечно же, помогала, но энергии все равно не хватало. Гордон понимал мятежников, выступающих даже против Троона. Еще и не то можно учинить, когда твоя планета падает на солнце. Потом Гордон подумал о Шорр Кане. Если бы не подрывная работа этого деятеля, обстановка в скоплении была бы гораздо, гораздо спокойнее. Принц, видимо, думал об том же человеке.
– Странные у тебя друзья, Джон, – произнес он без всякого перехода. – Как я подумаю о том, что Шорр Кан жив только благодаря тебе, так мне досадно становится...
– Как ты жесток, 3арт, – усмехнулся Гордон, – Он же мне тогда жизнь спас. И, между нами говоря, он спас и Империю. Он был просто великолепен тогда, на Хатхире...
Гордон замолчал. Молчал и Зарт Арн, внимательно рассматривая свое кольцо-печатку.
– Во всяком случае, – сказал он, наконец, поднимая глаза на Гордона, – мы теряем контроль над событиями в Скоплении. Наших посланников вчера оттуда с позором выставили.
– А что они там учинили? – заинтересовался Гордон.
– Они учинили... Знаешь ли ты, Джон, что в тонкостях этикета баронов Геркулеса путается даже электронный советчик? 3наешь ли ты, что любой человек, который не воспитывался при дворе барона с детства, навсегда остается в их глазах невежей? – принца, видимо, глубоко задевало это баронское презрение. – Знаешь ли ты, что обычная баронесса тратит на свой туалет от 8 до 16 часов в сутки? А ты слышал когда-нибудь о кодексе цветов, принятом у них? Знаешь ли ты, что средний житель Конфедерации баронов различает 124 оттенка красного, 316 оттенков розового и, я не помню, сколько оттенков малинового? Я уж не говорю про оранжевые, рыжие и бордовые цвета, а также про все прочие цвета радуги. И если тебе выпадет несчастие перепутать цвет Зимнего восхода на Черной планете с цветом Корвикоры в момент распускания бутонов, то берегись. Это расценят как оскорбление тому барону, при дворе которого ты допустил столь вопиющее преступление, – принц увлекся и не замечал впечатления, которое производила его обвинительная речь на Гордона.
– И ты хочешь, – медленно начал Гордон, – чтобы я отправился в этот вертеп добровольно?
Зарт Арн оборвал себя на полуслове, пристально посмотрел на друга и улыбнулся своей особой улыбкой, которая надежно поддерживала его славу, одного из самых проницательных людей галактики.
– Не волнуйся, ты же отправишься по приглашению. По личному, приглашению госпожи Микуты Таи. А она – женщина предусмотрительная, несмотря на всю пылкость и нежность ее души.
Принц Зарт имел основания забавляться, глядя на Гордона, побледневшее лицо которого вдруг вспыхнуло, а глаза потемнели. Перед ним возникло ангельское личико с преданным взглядом пустых голубых глаз, пухлые ручки на его, Гордона, плечах и восторженный голос: "О, мой спаситель!"
– Как же ты можешь так сильно не любить эту очаровательную женщину? – начал принц невинным голосом. – Ну, я – это ладно. Все мы слабые люди. Но ты-то, Джон Гордон... Ты-то! Как же ты можешь быть способен на такое чувство?
Гордону было не смешно. Его прославленное чувство юмора куда-то испарилось.
– Хорошо, – буркнул он, – я поеду. Хоть какая-то смена впечатлений.
– Но береги себя, – сразу посерьезнел принц. – Ты постоянно рискуешь собой. У меня пропал дар речи, когда я узнал, что ты отправился на планету Серых пустынников. Тебе всегда везло, но не искушай судьбу больше, а? Я бы не стал говорить с тобой о баронах, но ситуация более, чем критическая. И вдруг такая удача. Госпожа Микута просит меня упросить тебя оказать ей честь своим посещением. Честь! Ты понимаешь?
– Чего уж там... Все ясно, – сказал Гордон. Он принял решение и был теперь спокоен.
– И еще, – сказал Зарт Арн, вставая и подходя к его креслу. Он положил руку на плечо Гордону и слегка сжал пальцы. – Сходи со мной сегодня в лабораторию. У нас есть для тебя подарок.
Лаборатория – это была гордость Зарт Арна. Сразу после победы над х’харнами принц поклялся было догнать их и уничтожить в их собственном гнезде. Но тут же его методическому уму стало ясно, что сперва нужно выработать защиту против потрясающей телепатической мощи пришельцев. Вот так и появилась лаборатория, в которую отбирались лучшие умы человечества и негуманоидов. Насколько было известно Гордону, мысль работала в двух направлениях.
Среди негуманоидов выискивались индивиды с особенно развитым телепатическим даром, и делалась попытки этот дар разработать. До сих пор некому нечего путного не удавалось. Несмотря на то, что каждую неделю Гордону сообщали, что они открыли что-то новое. Потрясающей силы и очень перспективное. И так – каждую неделю.
Вторая группа занималась технической защитой от всякого рода телепатических воздействий. Ее возглавлял лично принц Зарт Арн.
– Ах, принц, – не раз говорил советник Лианны Коркханн, – вы идете по более легкому пути. Уверенны ли вы, что он самый лучший?
– Нам дорого время, – резонно отвечал принц.
– И вот они чего-то добились, – подумал Гордон, держа в руках невесомую и почти невидимую связку тончайших нитей.
– Все очень просто, – говорило между тем странное существо, стоявшее на четырех коленчатых конечностях, пристально глядя на Гордона всеми десятью парами лиловых глаз, в которых светился мощный интеллект. Двумя конечностями оно пыталось отобрать у Гордона невесомые ниточки сложнейшего прибора. Это был ведущий ученый лаборатории Зустрелл. Большой друг Джона Гордона и отчаянный любитель саквы. Впрочем, этот напиток любили все.
Зустрелл наконец забрал у Гордона свое изобретение и принялся наматывать ниточки вокруг Джоновой головы, сопровождая свое занятие тирадами таких технических подробностей, что даже у Зарт Арна, неподвижно стоявшего в глубине лаборатории, взгляд утратил всякую осмысленность. Видимо, он сначала пытался разобрать, что это такое Зустрелл рассказывает о том приборе, в создании которого принц принял самое деятельное участие и до сих пор, вероятно, считал, что разбирается в принципе действия этой вершины научного поиска его собственной лаборатории.
Гордон-то даже и не пытался ни в чем разобраться. У него уже выработался рефлекс, отключаться сразу, как только Зустрелл устремлял на него пристальный взгляд десяти пар глаз и начинал страстно говорить о своей работе в лаборатории. Во все остальное время, впрочем, Зустрелл был очень мил, а когда начинал танцевать свои родные танцы, так просто неподражаемо обворожителен.
– ...таким образом, поле зервитальной экстраполяции, благодаря такельному рембинсу и резонансу, индуцированному консонансом частот электрических синапсов и рецембельных тевелов, благодаря чему делается возможным максимальное аппроксимирование ретроидной энтероптистидности, замыкается.
– Замыкается? – переспросил Гордон. – Это хорошо. В этом что-то есть.
Зустрелл безошибочно уловил в его голосе насмешку и холодно ответил в том духе, что он понимает невысокую нарративную ценность своего резюме для Гордона, но любой специалист оценил бы его изящество и лаконичность.
– Да? – сумрачно протянул Зарт Арн. – А что это вы говорили относительно возможности максимального аппроксимирования ретроидной энтероптистидности? Я правильно говорю? Очень красиво звучит.
Глаза Зустрелла посинели от боли и обиды. Принц его некогда не понимал и для общения со своим подчиненным всегда использовал телепатических посредников. Зарт Арн, тем временем, взял инициативу в свои руки.
– Друг мой, – сказал он Гордону, – то, что на тебе сейчас надето, это – прибор, который защитит от телепатического удара любой силы. В то же время, очень трудно догадаться, что на твою голову что-то надето. Прибор практически незаметен и очень удобен в обращении. Одевается мгновенно... При необходимой тренировке, – добавил он, видя скептическое выражение на лице Гордона. – Это пробный первый экземпляр. Мы его изготовили тебе в подарок. Конечно, ты вряд ли будешь использовать наш прибор по его прямому назначению, но у него есть ряд еще кое-каких приятных свойств. Например, ни один удар по голове не будет для тебя смертельным.
– Спасибо, – с чувством сказал Гордон. – Я буду носить его постоянно, хотя бы в память об его создателях.

Глава вторая

– 0, сэр! Вы всегда были для нас самым романтичным человеком во вселенной. Никто не знает, ни откуда вы появились в ней, ни почему вы стали доверенным лицом императорского дома. Это страшная тайна? Вы нам ее раскроете? Это так интересно. Все постоянно видят вас рядом с принцем, даже император с вами советуется. И вы спасли мою матушку! Ах, я мечтала вас увидеть...

Гордон пропускал мимо ушей большую часть воркования юной девицы, стараясь только не пропустить вопросов, на которые было бы необходимо ответить. Он про себя проклинал свою судьбу. Ох, уж этот восторженный вопль "о, мой спаситель", который испортил Гордону радость от встречи с планетой, так похожей на весеннюю Землю.

По каменным ложам среди ярко зеленевшей травы, среди мелких камешков, по дорожкам – всюду струились, журчали, о чем-то рассказывали ручейки и ручеёчки. Темная зелень густых кустарников окружала крошечные водоемчики, чуть повыше, в горах уже сгустился туман, в котором вырисовывалась очертания благородного замка. И вдруг! "О, мой спаситель!"

– Прах тебя побери, – подумал тогда Гордон и обернулся, чтобы встретить поклоном госпожу Микуту Таи. Госпожа Микута выпрыгнула из флаера в чем-то изысканно-туманном и сверкающем, изысканно присела в реверансе и совершенно изысканно подала руку для поцелуя. А потом она принялась верещать. И с тех пор Гордону казалось, что в мире больше не существует тишины.

– Ах, я познакомлю вас, Джон, со своей очаровательной доченькой, Элистрисс! Ах, пойдемте, пойдемте, вам помогут подготовиться к торжественному празднику Открытия Весеннего бала! Ах, я так счастлива, так счастлива!..

И вот, Гордон был вынужден сидеть на пиру в честь открытая бала.

По одну руку сидела непрерывно воркующая Элистрисс, бывшая просто копией своей маменьки, а по другую – томная девица, которая время от времени молчаливо одаряла его взмахом длиннющих ресниц и горячим взглядом темных глаз. Гордон был ей благодарен за то, что она молчала.

Он прикидывал для себя возможность незаметно исчезнуть между концом пира и началом танцев, прогулок, фейерверков.

– Сэр, – щебетала между тем Элистрисс, – неужели вы все еще ищете среди звезд свою принцессу? Это так, романтично. Исчезнувшая принцесса... Верный рыцарь... Ну, скажете хоть слово. Мне хочется попробовать вот это блюдо. Не могу же я говорить и одновременно есть. А вы все молчите. Расскажете нам о принцессе! – Элистрисс закончила наматывать на золотую вилочку фиолетовый шнурок какого-то изысканного кушанья и энергичным движением отправила это сооружение в рот, устремив на Гордона требовательный взгляд беспечных голубых глаз. Гордон, ясное дело, совершенно не собирался обсуждать с ней принцессу Лианну и в надежде сменить тему разговора обратился к своей соседке слева:

– Неужели вас тоже интересует пропавшая принцесса Фомальгаута? Мне кажется, что вас гораздо сильнее должны интересовать безнадежные взгляды ваших поклонников с правого зеленого конца стола.

Лучше бы Гордон оставил свою наблюдательность при себе и промолчал, так как его соседка внезапно произнесла, томно растягивая слова:

– Нет, почему же, принцесса меня очень интересует. Кажется, она была во дворце в Трооне в день своей помолвки с принцем Зарт Арном. Мы смотрели в детстве передачу. Принцесса Лианна была тогда очень пикантна. Принцесса ведь до сих пор считается невестой Зарт Арна, не так ли?

– Ах ты, нахалка, – внутренне задохнулся Гордон, отгоняя от себя видение серых царственных глаз Лианны. И сообщил вслух, небрежно окидывая девушку взглядом:

– Да, несомненно, пять лет назад для вас – это детство. Вы были, тогда еще совсем ребенком, – добавил он с притворным сожалением.

Элистрисс поняла, что надо спасать ситуацию, и защебетала с удвоенной скоростью.

– О, пять лет назад было прекрасное время. Не надо было выбирать каждое утро, какой из старых туалетов одеть сегодня. Можно было в любой момент изготовить себе новый. Прекрасное было время, не правда ли, Керин?

Но Керин была теперь настроена агрессивно.

– Да, – протянула она, – энергии тогда было достаточно. А теперь ее не хватает даже для примитивных преобразователей материи. На Трооне должны были бы уже понять, что общее благо - это, конечно, хорошо, но нельзя решать все проблемы Империи за счет суверенных баронов Геркулеса.

– Неужели вы думаете, что это возможно? – холодно поинтересовался Гордон.

– Что именно возможно?

– Решить все проблемы Средне-галактической Империи за счет небольшого Скопления Геркулеса? – Гордон в своем вопросе подчеркнул, на его взгляд, ключевые определения.

– О, что вы, что вы! – Элистрисс продолжала играть свою роль миротворца, – Мы прекрасно понимаем, что Империя нам помогает изо всех сил. Мы очень ценим ее помощь.

– Было бы, что ценить, – тут же сказала Керин, не меняя ни выражения лица, ни тона своего голоса. – Неужели же одну-две прямые передачи энергии? Милостыню! Ты, Элистрисс, все прекрасно понимаешь, когда не корчишь из себя неизвестно что, как сейчас, – и Керин с невинным видом медленно опустила ресницы, знаменуя окончание своей тирады. Со стороны это выглядело так, как будто две девушки наконец-то вовлекли в разговор неприлично молчаливого гостя.

– Не слушайте ее, – тут же нашлась Элистрисс, – Керин всегда была очень доброй, но экстравагантной девушкой. Но мы все ее очень любим. И мы не верим ни одному ее слову, сказанному в плохом настроении. Вы лучше посмотрите на эстраду. Эта пара – лучшие акробаты Геркулеса. О, смотрите, смотрите!

Глава третья

Столица Федерации Графов Границы – планета Метелла впечатление производила. Она, казалось, была создана только из черного базальта. Так подумал Гордон, когда разглядывал окружающей пейзаж. Суперсовременный корабль Шорр Кана садился медленно, бесшумно, без всякого эффектного пламени из дюз и прочей пиротехники, привычной землянину. И тот внимательно смотрел на спокойные сопки, покрытые свежей густой травой, почти скрывавшей черные древнее валуны. Всюду цвели и качались нежные белые цветы. Вдалеке виднелись деревья, удивительно напоминавшие земные сосны. А за обрывами и каньонами шумел неумолчный морской пробой. Море сливалось вдали со светящимся небом, в котором невидимо царило горячее, но очень далекое солнце этой планеты. Зеленые лучи, зеленые дорожки на воде, зеленые отсветы придавали величественному пейзажу неземное спокойствие.

Корабль опустился, и через минуту тишины послышался настойчивый рокот приближающейся машины. Из-за ближайшей черной скалы со сбегавшим по ней ручейком показался вездеход, скользивший, по дороге, мощенной черным базальтом. Вездеход затормозил около посадочной площадки. Бесшумно откинулась дверца, снабженная знаком булавы и графской короной, на покрытие площадки упала лестница, и по ней начал торжественный спуск хорошо знакомый Гордону человек. Четыре члена экипажа корабля приветствовали его восторженными криками за спиной Гордона, а сам Гордон быстро направился к прибывшему повелителю Границы. Ибо это и был Шорр Кан.

– Шорр Кан, как это ни странно, я очень рад вас видеть…

Шорр Кан, спустившись на последнюю ступеньку лестницы, поднял руку в величественном приветствии.

– Я приветствую вас, мой друг, и почту за честь оказать вам гостеприимство в моем любимом Замке-у-моря. По его суровому лицу промелькнуло нечто, напоминавшее отблеск теплой улыбки.

Команда корабля сзади Гордона замерла.

– Наверное, и глаза восторженно закатили, – раздраженно подумал Гордон.

– Благодарю вас, мои воины. Рад, что на вас можно положиться, — милостиво обратился к звездолетчикам Шорр Кан, – займитесь теперь кораблем. Проходите, друг мой.

Гордон внимательно взглянул на этого человека, успевшего назвать его другом дважды за такое короткое время, и рука об руку с ним принялся подниматься по лестнице, в вездеход. Мимоходом он успел пожалеть, что у него нет такого шикарного, шелестящего сзади по лестнице, плаща, как у Шорр Кана, а из-за этого он сзади выглядит гораздо менее эффектно.

Шорр Кан... Такой биографией как у этого человека трудно было не восхищаться. Он возглавил сопротивление Империи, организовав себе диктатуру в Лиге Темных Миров, где пользовался огромной популярностью и славой аскета, а также человека, фанатично преданного идеям Равенства и Братства. Он однажды почти захватил Империю, но проиграл, недооценив Гордона, который тогда, в первый раз появился в этом мире. Его сознание Джона Гордона, отставного солдата и жителя Нью-Йорка XX века, оказалось в теле принца Зарт Арна, который обменялся с ним сознанием для изучения истории ХХ века. По воле случая Гордон был вынужден играть роль принца, и сыграл ее неплохо, приведя Шорр Кана к полному разгрому. Но какую комедию разыграл тогда диктатор. Он умер на глазах всей вселенной и для всей вселенной перед экраном стереовизора. И вся вселенная ему поверила. И для всей вселенной он был мертв, до тех пор, пока они с Гордоном не спасли во второй раз Империю, теперь уже от галактических монстров – х'харнов. Гордон пребывал тогда уже в своем настоящем облике. Зарт Арн вытащил его из ХХ-го века в благодарность за благородное поведение и за победу над Шорр Каном. После победы над х'харнами императорский дом негласно простил Шорр Кану его более чем неблаговидную деятельность в качестве диктатора Лиги Темных Миров. И вот теперь этот же самый Шорр Кан изображает из себя Лорда. Повелителя. И с каким успехом! Воистину он так же живуч, как идеи о справедливом обществе. И так же многолик.

– О чем вы думаете, Джон? – поинтересовался тем временем бывший диктатор, когда они оказалась в кабине вездехода и дверь за ними плавно закрылась. Гордон, не видя причины скрывать свои мысли, изложил ему все то, о чем думал. Когда он дошел до идеи относительно многогранности мечты о справедливом обществе, Шорр Кан пристально на него посмотрел, присвистнул, а затем громко расхохотался.

– Джон, как же вы изменились. Ну, вы ли это? Я всегда говорил, что Серые Пустынники до добра не доведут. Ну, зачем вы к ним отправилась? Вас же сам Император отговаривал, я знаю. Вас горько оплакали все ваши, даже самые отдаленные, друзья с Границы. И, честное слово, Джон, когда я узнал, что вас доставил на Троон собственный корабль планеты Серых Пустынников, я не поверил своим ушам. Я просто не могу вам передать, как я был потрясен и счастлив.

– Надо сказать, что осведомленность этих самых отдаленных друзей с Границы просто приводит в восхищение. Ведь еще и недели не прошло с тех пор, как я вернулся с упомянутой вами планеты.

– А, вы оценили. Я так и знал, что вы оцените, Джон. Вы оценили, кстати, как точно я рассчитал время вашего прибытия. Три минуты на размышление после получения моего письма, две минуты на вежливое извинение госпоже советнице, минута на подлет флаера, ну а остальное время выверено неоднократно. И, пожалуйста, я не ошибся. Корабль появился здесь точно по моим расчетам. Каково, а?

Гордон, несомненно, оценил. И за два дня полета к Метелле у него была возможность оценить должным образом и само послание Шорр Кана. Эти его 5.30 по-средне-галактическому. Надо было точно знать время окончания бала, учесть психическое состояние Гордона. Учесть то, что он не завалится, скажем, спать, а обратит внимание на огонек передатчика. Учесть ту возможность, что до бала у посланника Зарт Арна не будет возможности взглянуть на столик с письмом, а во время бала ему не дадут улизнуть к себе. Да, многое нужно было учесть. И осведомленность Шорр Кана не просто поражала, она тревожила. Гордон посмотрел в иллюминатор. Правитель сбавил скорость, давая ему возможность оценить массивные золотые ворота с высоким рельефом, вырубленные в скале. Створки ворот бесшумно распахнулись и сомкнулись за проезжающей машиной. Перед изумленным Гордоном возникли райские сады и величественный замок среди них. Он с любопытством ждал продолжения представления.

Глава четвертая

По дороге к астропорту Гордон, решивший вместе с солдатами добраться до астропорта, а там действовать по ситуации, напряженно сопоставлял недавние события. Он как ребенок попался в ловушку. Все было разыграно как по нотам. Шорр Кан не направил свое послание прямо на Троон. Там бы теперь все знали. А что там знают сейчас? Что Гордон развлекается в Скоплении Геркулеса. Когда на Трооне заволнуются, наверное, они могут узнать из собственного послания Гордона к Микуте Таи о том, что он отбыл в неизвестном направлении в связи с неизвестными, но срочными делами. И даже если найдутся гениальные люди и докопаются до истины, то Шорр Кан всегда сможет предоставить запись последнего с Гордоном разговора, в котором они чуть ли не со слезами на глазах клянутся друг другу в дружбе. Там же названа цель путешествия Гордона. В какую ловушку можно превратить теперь, вторую планету Вератры! Да… Какой же он, Гордон, идиот. Он, видимо, забыл за четыре года, кто такой Шорр Кан. И тот ему великолепно подыграл во время их последней, такой благодушной беседы. Подумать только, какая комедия, какой цирк ради нескольких минут стереофонного разговора. Правда какого! «Я вам очень благодарен за вашу дружбу…». Гордон задохнулся от ненависти к самому себе. Кретин! И зачем это все Шорр Кану потребовалось? Что-то он собирается в ближайшее время устроить. И чем это ему Гордон помешал? И что ему, Гордону, теперь делать?

Тем временем отряд выгрузился в астропорту. Гордон оглядел темные силуэты кораблей в неярком мерцании сигнализационных огней. Подумал, что, насколько ему известно, корабли охраняют так, что туда, как говорили у него на Земле, и мышь не проскочит… А жаль. Что же все-таки делать?

Командир направился к центральной площади астропорта, прикрытой светящимся куполом. Она, видимо, была центральным пунктом сбора.

– О, кого мы видим, – услышал вдруг Гордон, – Да это же Дир Нолл, правая рука Великого Правителя.

Из-за невысокого столика агрессивно приподнялся бандитского облика экземпляр, который, видимо, всю ночь что-то настойчиво праздновал.

– Никак Великий Правитель разжаловал своего любимчика. И мы теперь направляемся в Разбитые звезды?

Дир Нолл резко обернулся.

– У Великого Правителя не может быть любимчиков, как ты, изменник, думаешь.

– Ах вот как! – вдруг заорал экземпляр, пододвигая свою фиолетовую физиономию совсем близко к Дир Ноллу. – Ты называешь меня изменником? Да я таких как ты, падла, всегда бил и бить буду.

Через полминуты Гордону показалось, что отряд Дир Нолла дерется, как минимум, с половиной наличного состава армии Шорр Кана. И, впрочем, не без успеха. Гордон с удовольствием раздавал удары направо и налево, хватал, отбивал, ощущая, что сейчас он занимается тем, чем ему надо было бы заняться сразу по встрече с Шорр Каном.

– Ну и порядочки в армии великого диктатора. Полнейший бардак. Впрочем, это мне на руку, – подумал Гордон, позволяя отточенному лезвию боевого топора царапнуть себя по лицу. Внезапно драка прекратилась. Все угрюмо уставились на высокого офицера, который оглядел участников баталии с брезгливым презрением и отчеканил.

– Серр Таер, за учинение беспорядка в служебном помещении – двенадцать часов штрафных отработок. Дир Нолл, о вашем наказании позаботится Мерр Катер, чей корабль стартует через полчаса.

Гордон прислонился к столу. Кровь заливала ему лицо, а он думал, что уж лучше он изобразит из себя полутруп, чем пойдет на корабль Мерр Катера.

– Слушай, друг, – внезапно услышал почти полутруп, – тебя что, совсем зарубили:

Гордон с трудом разлепил слипшиеся от крови ресницы. Он увидел перед собой открытое веснушчатое лицо, слишком коротко остриженные и упрямо торчащее вверх светлые волосы парня, одетого в черную форму войск специального назначения.

– Есть малость, – ответил он.

– Так что же ты стоишь? Пошли к доку. Как тебя звать-то?

– Не знаю, – искренне ответил Гордон.

– Ну-ну, – сказал парень и потянул его за собой.

Из дальнейших событий в памяти Гордона сохранилось очень немногое и в крайне туманном виде. Он помнил бесцеремонные щупальца лечащего его аппарата, слабо помнил, как незнакомый парень привел его к какой-то койке, куда Гордон сразу и завалился спать.

И теперь, вечером, сидя на этой койке среди храпящих, еще не проспавшихся солдат, он размышлял о том, что ему делать.

– Не может быть, что мне просто везло. Здесь есть что-то, чего я не понимаю.

При этом он изучающе смотрел на полупрозрачный браслет на своей руке. Браслет был снят с руки чужого, теперь уже мертвого человека. Он не принадлежал Гордону, не был на него настроен и обязан был выдать фальшивого владельца своим пронзительно фиолетовым цветом. Так нет же. Браслет вел себя так, как будто он принадлежал Гордону еще со времен его, Гордона, детства. Случайное совпадение необходимых характеристик биополей совершенно разных людей? Гордону в это не верилось. Но бесцельные и бессмысленные рассуждения ему тоже надоели. Он решительно подошел к казарменному регистратору вставил в него браслет и с большим любопытством прочитал о себе столь необходимые ему сведения.

Звали его, оказывается, Квис Горрел, и было ему 29 лет. "Хорошо, что не 17", – с некоторым удовлетворением подумал Гордон. В армии Шорр Кана он был всего 3 года. А кем он был до этого на своей, как выяснилось, родной планете Чигестре? Как она хоть выглядит, эта Чигестра? С еще большим удовлетворением Гордон узнал, что был даже награжден. Он дочитал все о своих боевых заданиях, узнал даже, что сейчас он занимает в казарме при астропорте Метеллы койку № 37. О службе в отряде Дир Нолла не было сказано ни слова. Гордон решил, что ему все равно не удастся сообразить – почему. То ли слишком секретно, то ли – несущественно.

Глава пятая

Глава пятая

Действительно, через два часа они пристыковались к совершенно не известной Гордону планете. И там Гордон был до глубины души потрясен во второй раз за такой короткий срок. На шаг впереди своей стражи, высоко подняв рыжеволосую голову, стояла недавняя соседка Гордона на Весеннем балу в Скоплении Геркулеса. Она стояла, демонстративно не замечая ничего происходящего вокруг. Только это Гордона и обнадежило. В конце концов, полное облачение солдата спецотряда делало его обладателя достаточно безликим... Баронесса Керин... Он мог бы и сообразить, ведь он слышал ее имя на балу. Они с Дейр Сорреном отдали честь и сменили стражу баронессы. Теперь их команду составляли они с Сорреном и пилот крошечного корабля-призрака, к которому все и направились.

Корабль-призрак стартовал. Баронесса сразу заперлась в своей каюте, а Гордон с Дейр Сорреном уютно устроились в кают-компании.

– Ты знаешь, Квис, – сказал Дейр Соррен, – я никогда не видал раньше баронесс. У нас на Агерте они как-то не водятся. Интересно, они все такие высокомерные?

– Я думаю, что бывают хуже.

– Ну, ты оптимист!

Наступила пауза. Гордон думал о том, что ему делать дальше. Эта девица узнает его сразу же, как только соизволит заметить его лицо. Вряд ли она просидит в каюте все время полета до Талларны.

И она, действительно, не просидела.

Баронесса Керин соизволила принять приглашение Дейра к завтраку, и Гордон отправился спать. Он решил избегать разоблачения, пока есть возможность. Засыпая, Джон думал о том, в какие странные ситуации он умудряется попадать. Он теряет время. Ему нужно попытаться захватить корабль. На его стороне внезапность. И он отправится не на Талларну, а на Троон. Но что ему делать с Дейр Сорреном? Придется его только связать или же прикончить? Гордон представил себе выражение ненависти на лице своего друга и решил, что корабль он захватывать не будет.

– Какой я стал пассивный, – подумал он напоследок и заснул. К тому времени, когда его разбудил Дейр Соррен, Гордон великолепно выспался, и будущее виделось ему в розовых тонах. Они доберутся до Талларны. А оттуда уж Гордон как-нибудь свяжется с Трооном.

– Ну как, – обратился он к напарнику – позавтракал?

– И пообедал, – отозвался тот. – Ты сам есть не хочешь?

– Не очень. Пойду, перехвачу что-нибудь.

– Слушай, Квис, а что ты знаешь о такой вещи как этикет?

– А что случилось? – заинтересовался Гордон.

– Такая горькая и обидная штука. Баронесса намекнула мне, что я не знаю, что это такое.

– Намекнула? Всего лишь?

– Да. Ну сначала она молчала. Я спросил у нее, не пододвинуть ли ей банку с фаршированными помидорами. Мне показалось, что она не может до них дотянуться. Она вместо ответа так взмахнула своими ресницами, что я ее не понял. Но банку пододвинул. Правда, она оттуда все равно ничего не взяла. Она за весь завтрак ничего не съела кроме пары кусочков хлеба. Ушла в свою каюту. Ты дрых как полевой байлан в дождливый сезон. Я посоветовался, конечно, с Тер Эрисом, но он сказал, что как корабль довести до Талларны, он знает. А что дамочкины причуды означают, он не знает и знать не желает. Проживет как-нибудь и без этих сведений. К обеду я ее снова позвал. И она опять вышла. Опять села и первое время сидела так, как будто в нее шланг прямой подачи вставлен. Тут я решил, что если она так будет продолжать, то несомненно помрет с голоду. До Талларны-то. Она и так-то не особенно крепкого телосложения. И я решил поговорить с ней по-человечески.

– Послушайте, – говорю, – если вы решили в моем присутствии ничего не есть, то так мне прямо и скажите. Я уйду.

Молчит. Тут уж я не выдержал и говорю:

– Знаете, у нас на ферме была одна очень ценная мерлета. Это, – говорю, – такая зверюга типа ящерицы, только очень большая, пушистая и морда у нее на редкость глупая. Она тоже есть не хотела. А очень породистая была и дорогая. Так вот моя ма и говорила по ее поводу, что если она, дура, не понимает, что ей надо, то уж она-то, ма, то есть, это хорошо знает, потому как умнее гораздо. После чего ее связывали, мерлету то есть, и кормили насильно. С использованием галлюциногенов.

Тут я сдуру привстал, чтобы достать тряпку. У меня бутылка с сиропом перевернулась. А она как вскрикнет. Я смотри на нее и вижу в глазах у нее такой ужас...

– Да что вы, – говорю, – это я к тому рассказывал, что вы-то поумнее будете, чем наша мерлета. Могли бы и съесть что-нибудь.

Она смотрит на меня и вот тут-то и говорит, что как это она, мол, есть будет с таким молокососом и неучем, который понятия об этикете не имеет. И ресницы опускает, но я-то вижу, что на глазах у нее слезы.

– Да, – говорю, – не знаю я ничего о такой штуке, но это еще не значит, что вы себя голодом морить должны. Объясните мне, – говорю, – если я чего-нибудь не понимаю.

И тут дело стало совсем плохо. Она разрыдалась. Закрыла лицо руками и горько, навзрыд плачет. А я стою как осел и думаю, что же я такого сказал. И самое обидное, что у нас в семье пять братьев и ни одной сестры. А ма моя вообще никогда не плачет. Отец говорил, что она смеялась даже тогда, когда ей на голову кронштейн свалился. Она в больнице лежала при смерти и сказала отцу, мол, как глупо ты выглядишь, дорогой, и засмеялась. Ну, так я баронессе это все и объяснил. И добавил, что не только ничего об этикете не знаю, но и вообще с плачущими девушками обращаться не умею. Через некоторое время она начала успокаиваться. Я еще раз спросил, что я должен делать, чтобы она поела. И ты знаешь, Квис, оказывается, все просто. Она никогда в жизни из банки не ела и не знает, как это делается. Как только я это понял, у нас дело пошло на лад. Она даже меня спросила, для чего мерлет разводят.

Глава шестая

Глава шестая

Через некоторое время они вышли. Керин шла рядом с саркофагом медицинского диагностера, в котором лежал Тер Эрис. Саркофаг разместили на антигравитационной платформе, которую направлял Дейр Соррен. Гордон шел замыкающим. Без долгих раздумий он предпочел открытое пространство скалистой гряды неизвестному лесу. Гордон предложил пройти до кратера, который он высмотрел из иллюминатора при посадке, а затем все-таки придется войти в лес, чтобы попасть к городу. Они шли в полном молчании, глядя вперед и все дальше углубляясь в скальный массив. Вдруг Керин испуганно закричала, закрывая лицо руками. Дейр Соррен тут же перебросил ее под защиту энергетического поля саркофага и Гордона, шедшего сзади, а сам выхватил пистолет. Гордон почувствовал, как мурашки побежала у него по коже, а волосы под скафандром зашевелились.

– Не стреляй, – не своим голосом заорал он Дейр Соррену, – они разумны!

Из множества ходов в окружавших их скалах показались кошмарные существа. Это были жуткие огромные серые черви, передней конец которых не утратил своей давней человеческой сущности, и на безносых лицах ярко горели осмысленной ненавистью красноватые глаза. Видимо, это было то, что сделалось с первыми поселенцами планеты. Последствия мутаций. Но Гордону и его спутникам было не до размышлений. Жуткие черви высовывались буквально отовсюду. Ближайшая тварь высунулась буквально в метре от Гордона.

– Не стреляй, – повторил он Дейру, – они пока не причинили нам вреда. Не стоит начинать первыми. Керин, бери в свои руки управление саркофагом и отступай назад. Дейр, прикрой Керин. Я прикрываю тыл. Смотрите, чтобы не попасть в ловушку. По-моему, все ходы здесь они высверлили сами.

Они принялись медленно отступать назад.

– Джон, – прошептал Дейр Соррен, – они не могут нас так просто выпустить. Они же светятся от ненависти…

– Спокойно. Не забывай, что герметик наших костюмов не берет даже луч бластера. А вот если они навалятся на нас всем скопом...

Керин шла как лунатик, очевидно, решив, что главное сейчас – не упасть. Но тут, прямо на тропинке перед ней из-под земли появился серый лоснящийся вырост. Он мгновенно увеличился в размерах, серый капюшон откинулся назад, образуя сзади морщинистый горб. Показалась отвратительная голова. Чудовище вытянулось из-под земли наполовину и закачалось на тропинке. От туловища отслоились рудименты передних конечностей, в которых эта тварь держала аппарат, неизвестной Гордону конструкции. Соррен и Гордон отреагировали мгновенно, сжигая своими бластерами этот аппарат, но со всех сторон раздались ноющие звуки выстрелов, а обезоруженный монстр проскользнул под антигравитационной платформой тележки и появился рядом с Керин. Он был тут же убит, но теперь со всех сторон на них бросались, прижимались вплотную, обвивались, пытаясь повалить на землю кошмарные черви.

– Плохо дело, – подумал Гордон, сдерживая приступ паники, – слизь, которой покрыты эти черви и наши костюмы теперь, наверно разъедает камень, когда они сверлят свои ходы.

Он и Соррен стреляли, и отбрасывали нападающих существ, а Керрин неизвестно как, умудрялась продвигать антигравитационную платформу вперед.

– Скорее, – выкрикнул Дейр Соррен, заметив, что их костюмы стального цвета пятнами синеют, теряя свою герметичность.

Но в его крике смысла не было. Рукоятки бластеров нагрелись. Никто не смотрел вниз: там хлюпало и шевелилось под ногами.

Прилагая колоссальные усилия, чтобы не свалиться на землю, отшвыривая и уничтожая все новых и новых тварей, стараясь не подпустить тех к Керин, Гордон не замечал времени. Ему казалось, что прошла целая вечность, до того момента, когда он заметил, что идет по траве. Керин неожиданно побежала вперед, держась за тележку. Она бежала к лесу, но вдруг, споткнувшись о кочку, упала и так и осталась лежать. Гордон быстро опустился рядом с ней на колени и, найдя контрольный таблоид на комбинезоне, проверил пульс девушки.

– Сердце выдержало, – сказал он, поворачиваясь к Дейр Соррену. – У этой девушки крепкое сердце.

– Ну у тебя и нервы, друг, – сказал Дейр Соррен и устало свалился в траву. Но Гордон не дал ему необходимых минут покоя. Он вскочил и поднял Керрин на руки.

– Пошли, – сказал он Соррену, – вон к той луже, смоем слизь с костюмов. Она их разъедает.

Керин пришла в себя.

– Вы думаете, что здесь их быть не может? – тихим голосом спросила она.

– Я надеюсь, – ответил Гордон, – маловероятно, чтобы они могли проходить и сквозь камень, и сквозь землю. Нужны вроде другие растворители. Но в этом нет ничего невозможного, и, может быть, через несколько секунд...

Все вдруг вскочили. Им показалось, что земля под ногами зашевелилась. Но все было спокойно.

– Мне почему-то не хочется возвращаться к кораблю за новыми костюмами, – сказал Дейр Соррен. И никому не хотелось. Гордон предложил идти в город.

– Я его рассмотрел, – сказал он, – обыкновенный человеческий город. Вероятно, планета осваивается заново. И то, что город расположен в лесу, наводит на мысль, что это место показалось нынешним поселенцам наиболее безопасным. Вы не возражаете, э-э-э, против моих логических построений?

Никто не возражал. Всем хотелось побыстрее добраться до города. Они пошли быстрым шагом.