Мотыльки над морем

Динкон - город надежды

Диктор появился над причалом. Темноволосая мужская фигура возникла в воздухе, стоя в пол-оборота и будто бы смотря на горизонт. Пять секунд спустя голограмма мигнула, подстраиваясь, и в головах у прибывших зазвучал хорошо поставленный баритон: «Добро пожаловать в старый добрый просоленный Динкон!».

Голос звучал в голове, как любая социальная реклама, непрошено и без возможности отключить или хотя бы убавить громкость.

– Динкон – это город моря и пляжей, это город – порт, город моряков и бизнесменов, город технологий и высочайшего уровня жизни. Динкон – город вашей надежды.

В такт словам диктора перед глазами проносились курортные зоны, флотилия судов, идущих на закат, десяток высоток с зеркальными окнами, огромный и полностью автоматизированный судосборочный конвейер, счастливая семья в лучах солнца. Сквозь прозрачные изображения социального видео просвечивала реальность. Грязный настил. Ржавые поручни. Между столбами ограждений мутно мерцала реклама услуг для прибывших в порт. Услуг довольно однообразных и сопровождаемых настолько реалистичным порно, что Ория невольно опустила голову.

Волна разбилась о береговой мол и разлетелась блёклыми серыми обрывками по тонкому сталепластику трапа, перелилась сквозь рекламное голо и растеклась грязной водой и бурыми клочками водорослей под ногами в момент, когда семья должна была шагнуть на берег. Ория на секунду остановилась, но решила не считать это плохим предзнаменованием и пошла вперед, держа под руку мужа, второй рукой потянув за собой дочь. Город надежды – иначе и не скажешь. Сбежавшим с уходящих под воду островов оставалось только надеяться.

Диктор выдержал театральную паузу и широко улыбнулся:

– Динкон – город мечты. Вы сможете быть тем, кем хотите, добиться любой цели. Но даже если вы оступились, социальная служба не даст вам опуститься на дно. У нас не живут на улицах, и никто не ложится спать голодным. Добро пожаловать в наш город, мы рады вам.

Дочь шла за Орией не то чтобы открыв рот, но синие её глаза были распахнуты так широко, что она сошла бы за кавайную голомодель. В голубом отражении проплывал серый причал, облитый зелёной волной с пенной вершиной, стая небольших одноцветных кораблей у дальнего берега и подпирающие белёсые облака высотки сразу за россыпью прямоугольных бетонных коробок портовых складов и длинных кранов, с вытянутыми, как шеи цапель, стрелами.

– Сабат, господин Сабат!

Дроид шел наперерез толпе к ним навстречу, в полуметре над его двухметровой фигурой крутилась голограмма с их семейной фотографией и мерцающими под ней именами.

Ория ухватилась за мужа крепче, останавливая:

– Смотри, это за нами.

Сабат окинул снизу вверх хмурым взглядом серебристую фигуру. Дроид изобразил на лицевом экране дружелюбную улыбку и помахал суставчатой ладонью.

– Господин Сабат с семьёй, - дроид удовлетворенно кивнул. – Меня зовут Д312, я рад приветствовать Вас…
– В городе Динкон, городе надежд и бесконечной рекламы, – вздохнула Ория.
– В городе Динкон. Я представитель социальной службы города. Меня прислали для того, чтобы помочь вам зарегистрироваться как гражданам, получить соответствующее статусу жилище и ответить на ваши неизбежные вопросы.

– А наши...
– Давайте заберем ваши вещи. Следуйте за мной!

Дроид развернулся на месте и вновь отправился наперерез потоку к неприметной двери в длинном боксе.

– Боже, какой шумный город, – сказала Ория, блокируя дверь за дроидом. 
– Пусть шумят, – благодушно ответил Сабат. Он глядел через виртуальное окно на раскинувшуюся панораму. Темнело, и, вслед за тонущем в заливе солнцем, над городом начали разгораться неоновые полоски уличной подсветки и марево трехмерных рекламных фигур. Дочь сжалась комочком на кровати и завороженно смотрела на их движения. 
– Папа, а когда мы поедем домой? - спросила она. 
– Мы дома, – ответил, вздохнув, Сабат.

***

Траулеры выходили из порта затемно, так что Сабат поднимался на работу ночью. Жена с Дочерью быстро привыкли и не просыпались, когда он собирался. Однако сегодня Орию словно подбросило, когда он подходил к двери. Она приподнялась на локте, но успела увидеть только темный профиль выходящего из квартиры мужа. Дверь с легким всхлипом втянулась в гофрированный край, ИИ притушил мягкий свет и Ория снова уснула.

Ория работала полулежа на кресле. Со стороны казалось, что она перемешивает цветные прямоугольники, вытягивает их и смешивает между собой. Многоцветная фигура, торчащая разноцветными лоскутами – это называлось голоскульптурой. Говорят, новый тренд – украшать свои боксы и офисы световыми скульптурами. Возможно оно так и было, но заказчики пока в очередь не выстраивались. Собственно, еще ни одного не было. Но это не очень важно, женщине просто необходимо самовыражение, тем более, когда зарплаты мужа на всё хватает. Они даже планировали перебраться на несколько уровней повыше и уже к зиме.

Роника стояла у стены, транслирующей городскую панораму. Сегодняшний вид был не с восьмого уровня, а едва ли не с пятнадцатого. ИИ сам подбирал наилучшие ракурсы и обычно с ним нельзя было не согласиться. Но сейчас вид прямо на глазах изменялся. Над головой небо ещё сияло голубизной, но от горизонта уже тянулись черными щупальцами грозовые облака. Влево и вправо они перекрыли горизонт, а потом тёмным фронтом двинулись на город. Вода темнела и пенилась под чернильной облачной тенью.

– Мама, а папа там? – спросила девочка и показала на чернеющий залив.
– Дочь, отойди от окна, – сказала Ория и осеклась. В их маленькой прибрежной деревне были настоящие окна, а здесь их от непогоды отделяло не меньше двадцати сантиметров сталепластика. – То есть, я хотела сказать, не переживай, дочка. В море траулер утопить почти невозможно.
– А что значит «почти»?
– Это значит, что все будет хорошо, Роника. Займись уроками.

В мутной воде

Глядя на его неуверенный шаг, следы краски на плече и продранный на колене комбинезон, а так же вдохнув следующую за ним по пятам волну перегара, среднестатистический гражданин Динкона с уровня 10-12 неодобрительно поцокает языком и сообщит в Cоциальную Cлужбу, на пятом-седьмом, скорее всего, проводят до бокса (или лифта, если человек ошибся уровнем), понимающе кивая рассказу о навалившихся проблемах и невыплаченной зарплате (на какие шиши только так набрался?), а вот на галереях уровня ноль-один бедолага едва ли дойдёт до дома, не потеряв кошелька, одежды, а то и какого-никакого органа вместе с жизнью, разумеется. Исключение может составлять разве что человек, которого тут все неплохо знают, особенно, если знают как мерзкого, нетерпимого и скорого на расправу типа. К тому же с неведомо как заполученной лицензией на летальное оружие.

Так что, если за спиной других пьянчуг, как правило, начинают, будто по волшебству, прорастать тени, в этом случае тени на всякий случай предпочитают исчезать. Ну перебрал человек, идёт себе домой, кому какое дело.

Эридай ещё раз покачнулся, придержался за арку галереи, скользнул взглядом по длинному и плохо подсвеченному рекламными блоками коридору. На миг задержался на одинокой худенькой фигуре у вытянутого оконного проема. Вечером тут будут недоросли. Будут пить, курить, хрипло смеяться, смачно целоваться и так же смачно бить друг другу рожи. Сейчас на лавке, заваленной по углам смятыми полипластиковыми банками, сидела девочка. Она не видела и не слышала его, она была занята важнейшим на свете делом — укутывала куколку большой бумажной салфеткой и что-то напевала.

Он прошел мимо, слегка покачиваясь и стараясь сдерживать невовремя напавшую икоту. Когда мужчина поравнялся с девочкой, та подняла глаза, приложила палец к губам и прошептала: "Тише, Леда только уснула". Он понимающе кивнул, тоже прижал палец к губам, прошептал: «Тсс...» и прошаркал мимо.

Через два шага его снова одолела икота. Он прибавил ходу, свернул в соседнюю галерею и согнулся пополам. Организм настойчиво избавлялся от содержимого. Девочка за углом разочарованно покачала головой и подняла Леду. Она усадила куклу на пустую банку, поставила рядом ещё одну, побольше, и начала составлять на неё разноцветные крышечки от бутылок, ведь деточке уже пора завтракать.

Эридай приложил руку к сенсору на двери. Квадрат замигал оранжевым и отключился. "Твою мать", – выругался мужчина, потер ладонь об относительно чистый рукав и с размаху припечатал к двери. Квадрат вновь замигал оранжевым, потом, словно одумавшись, загорелся зелёным. Дверь отъехала в сторону, пропуская его домой.

– Добрый вечер, Эридай, – зазвучал мелодичный голос господарки, – как прошел твой день?

По периметру комнаты разгоралось освещение. Стена напротив входа мигнула и превратилась в расцвеченную синими огнями панораму города.

– Душ. – Ответил мужчина, трамбуя одежду в узкий ящик утилизатора.
– Это уже третий комплект одежды, утилизированный тобой за неделю, – в синтезированном женском голосе послышалась укоризна. – Еще один комплект и ты должен будешь её покупать.
– Душ, – сквозь зубы повторил Эридай и выжидательно посмотрел на стену.
– Подожди от семи до двенадцати минут, пока душ не освободится.

Эридай вывалился в галерею и забарабанил в соседнюю дверь.

– Трайдес, кретин, если ты через секунду не освободишь мне душевую, я приму душ вместе с тобой!

На двери протаяло круглое окошко экрана. Намыленный сосед посмотрел ему прямо в лицо. Изо рта мужчины торчала зубная щетка, мыльная пена шапочкой прикрывала лысеющий череп. Он взглянул на Эридая и показал средний палец в камеру.

– Вот так, значит, – мужчина вернулся в свой бокс и вытащил из-под кровати тяжёлый ящик.
– Что ты собираешься делать? – теперь в мелодичном голосе ИИ явственно проступила тревога.

Эридай не ответил, набрал сложную комбинацию на экранчике ящика и приложил ладонь к сенсору. Крышка откинулась. Под ней в захватах расположились с десяток приспособлений и длинный серебристый ствол гаусовки. Мужчина на секунду замешкался, но потом достал тонкий металлический прут с рукоятью.

– Эридай, я настоятельно не рекомендую использовать это устройство. О нарушении будет заявлено в Социальную Службу.

Вместо ответа мужчина подошел к заслонке, перегораживающей вход в душ. Приложил к ней штырь и нажал на кнопку у основания рукояти. Полисталь зашипела, расступаясь под плазменной дугой.

– Эридай, о твоих действиях уведомлена Социальная Служба, тебе понизят статус.

Штырь выполнил замысловатый росчерк по заслонке, задуманный, видимо, как круг. Нелепая фигура тут же потемнела (полисталь моментально отводит тепло) и вывалилась на ноги Эридаю. Он взвыл, но не отпрыгнул в сторону, а вместо этого, ухватившись рукой и протезом за неровные края, начал открывать заслонку. На пол побежала вода.

– Эридай, стоимость ремонта многократно превышает твой кредит на месяц.

Заслонка немного посопротивлялась и начала поддаваться. В этот момент из отверстия выглянул всё ещё намыленный сосед, а затем вылезла длинная резиновая дубинка шокера, она ткнула ему в лицо и мужчина отключился.

***

Эридай очнулся на кровати. В боксе царила полная тишина и темнота, только над дверью желтела тонкая полоска аварийной подсветки. Размытым пятном темнела заплавленная заслонка душа. Когда приходили ремонтники? Сколько он заплатил?

Справа от кровати засветился во всю стену ночной город. Большинство знакомых Эридая... Ну, правильнее сказать, у всех его собутыльников изображение начиналось на уровне груди, создавая иллюзию широкого окна. Но Эридаю нравилось ощущать, что его бокс одной стеной открыт нараспашку городу. Немногочисленные гости обычно держались от этой стены подальше или просили выключить. Смешные. Мимо пролетел дрон доставки, крепко сжимая в суставчатых, похожих на ноги насекомого, конечностях контейнер с грузом. Его массивный корпус загородил на мгновение призрачный голубоватый свет города.