Мой босс думает, что я гений?

Глава 1. Обычный понедельник

В моей квартире живут два человека: я и та стерва, которая смотрит из зеркала по утрам.

Сегодня она особенно довольна — волосы торчат в три стороны, под глазами круги как у панды-алкоголика, а на лбу прыщ размером с Эверест.

— Привет, красотка, — подмигиваю зеркалу. — Готова покорять мир? Отражение смотрит скептически — видимо, сомневается в наших шансах.

На подушке отпечаток слюны. Опять. Потому что опять снился ОН. Высокий кореец в деловом костюме, который прижимает меня к стене лифта и шепчет на ухо что-то про квартальный отчет. Я, конечно, не извращенка (спорно), но когда твой мозг пересмотрел пятьдесят дорам, а личная жизнь в коме уже два года, начинаешь видеть эротические сны про финансовую отчетность.

— Госпожа Ким, вы превысили бюджет, — шептал он во сне таким голосом, что хотелось превысить вообще все возможные лимиты.

Боже, Аня, ты докатилась. Возбуждаться от слова "бюджет" — это новое дно.

Телефон истерично вибрирует. Семь сообщений от Петровича, два от мамы, один спам про увеличение того, чего у меня нет.

Мама пишет коротко и по делу: "Маринка выходит замуж. А у тебя как дела?" Маринка списывала у меня математику. Теперь у неё муж, а у меня диплом МГУ. Каждому своё.

Открываю чат с начальником:

"Иванова, где презентация"

"Иванова???"

"ИВАНОВА"

"Встреча через час напоминаю"

"Японцы не любят ждать"

"Где вы"

"💀💀💀"

Три черепа. По шкале Петровича это означает, что он уже достал свой самурайский меч для харакири. Моего харакири.

Презентация лежит в сумке — версия номер двадцать три. Вчера в час ночи он потребовал "добавить дзен". В презентацию про логистику. Я добавила иероглиф с гугл-переводчика, надеюсь, это не "идиот" по-японски.

Выбегаю из квартиры — и дальше только ноги, ступеньки, асфальт. Мир сжимается до размеров одной мысли: успеть.

Московское метро в час пик — это квест на выживание, где главный приз — выйти на своей станции с минимальными потерями достоинства. Я втиснулась в вагон последней, когда двери уже начали сжимать опоздавших. Оказалась в почетном сэндвиче между спортивной сумкой, источающей аромат несвежих кроссовок, и мужиком в зимнем пуховике. В июне. При плюс двадцати пяти на улице.

Передо мной маячит беременная женщина. Держится за поручень с таким отчаянием, будто это последняя соломинка между ней и обмороком. Вокруг — стена из спин, изучающих экраны телефонов.

— Садитесь, — встаю, чувствуя себя последним рыцарем московского метро.

В этот момент я ловлю её благодарность — настоящую, не дежурную вежливость, а искреннее человеческое спасибо. Когда последний раз кто-то так смотрел на меня? Не требовал отчетов, не спрашивал "когда замуж", не жаловался на опоздание. Просто благодарил за человечность.

Женщина опускается на место, и я хватаюсь за поручень. Металл холодный, липкий от чужих ладоней. Как моя жизнь — вечно держишься за то, что уже обслюнявили другие.

Поезд качнуло. Не сильно — обычная московская тряска, но меня повело. Видимо, организм решил, что хватит держаться. Хватаюсь за поручень, промахиваюсь, падаю вперед.

Чьи-то руки подхватывают за локоть.

— Осторожнее, — мягкий голос с акцентом.

Поднимаю голову. Азиатка в строгом костюме придерживает меня. В её лице — понимание. Не жалость, именно понимание.

— Спасибо, — выдыхаю.

— Понедельник? — она грустно улыбается.

— Он самый.

Мы стоим близко. Слишком близко для незнакомых людей, но отстраниться некуда — час пик же.

— Иногда хочется просто... исчезнуть, — говорит она тихо. По-русски, с акцентом, но чисто.

— Проснуться кем-то другим, — соглашаюсь.

Секунда. Две. Вечность. В её зрачках — усталость. Моя? Её? Уже не разобрать.

У меня кружится голова. Не от качки поезда — от её слов. "Проснуться кем-то другим." Я же вчера думала то же самое, засыпая! Совпадение? Странное ощущение, будто мир вокруг начинает размываться по краям.

Свет в вагоне мигает. Раз. Два. На третий — гаснет.

В темноте её рука все еще на моем локте. Теплая. Настоящая. Единственное, что удерживает от падения. Но падаю я все равно. Только не вниз. Внутрь. В темноту, пахнущую чужими духами и утренним кофе.

Последнее, что чувствую — её пальцы разжимаются. Отпускают. Освобождают.

Черный экран перед глазами, как монитор компьютера. И вдруг появляется окошко — знакомое до боли, как все чаты поддержки, с которыми приходилось сталкиваться на работе.

Где-то

ВЫ ПОДКЛЮЧЕНЫ К ЧАТУ ПОДДЕРЖКИ

БОГ_support: Здравствуйте! Меня зовут Гавриил, чем могу помочь?

ВЫ: АААААААА

БОГ_support: Понимаю вашу тревогу. Вижу, у вас незапланированное переселение души. Секундочку, проверю...

БОГ_support: Так, тут какой-то баг. Две души запросили обмен одновременно в одной точке пространства-времени.

ВЫ: ВЕРНИТЕ КАК БЫЛО

БОГ_support: К сожалению, откат невозможен. Но могу предложить бонус — временное знание корейского языка!

БОГ_support: Анна, вы еще здесь?

БОГ_support: Оцените качество обслуживания от 1 до 10 ✨

Просыпаюсь от резкого цветочного запаха. В носу щиплет — кто-то явно перестарался с освежителем воздуха в попытке замаскировать типичный аромат общественного туалета.

Открываю глаза и сразу понимаю — что-то не так. Веки двигаются иначе, ресницы длиннее и гуще. Мир вокруг выглядит чуть по-другому, словно сменились линзы в очках.

Белый кафель отражает яркий свет ламп дневного света. Пытаюсь встать и едва не теряю равновесие — тело движется не так, как должно. Легче, ниже, с другим центром тяжести. Даже дыхание ощущается иначе — грудная клетка уже, воздух проходит как-то по-новому.

В зеркале — кореянка. Моложе меня лет на пять, с той самой кожей из рекламы BB-крема. Глаза чуть раскосые, шикарные волосы, родинка под левым глазом.

Красивая, зараза. Неприлично красивая.

Сердце колотится как бешеное. Я протягиваю руку к зеркалу — дрожащую, чужую руку с тонкими пальцами и незнакомыми родинками. Это не может быть реальностью. НЕ МОЖЕТ!

Глава 2. Импровизация госпожи Ким

— Сорок пять.

Окей, Аня. Думай. Ты же пережила презентацию для Газпрома, когда проектор сдох, а Петрович был в запое. Справишься и тут.

— Сорок.

В голове всплывает случайное воспоминание — не моё, Су Ён. Она читала статью про японский этикет. Что-то про... молчание? Точно! Японцы ценят паузы больше слов.

— Тридцать пять.

Делаю шаг вперед. Кланяюсь — не слишком низко, но достаточно, чтобы показать уважение. Выпрямляюсь и... молчу.

— Тридцать.

Пак Джун Хо приподнимает бровь. Японцы переглядываются.

— Двадцать пять.

Подхожу к столу. Беру маркер. Поворачиваюсь к доске — и тут понимаю, что понятия не имею, что писать. Рука сама выводит первое, что приходит в голову — круг.

— Двадцать.

Обвожу круг еще раз. Делаю его жирнее. Это уже не просто круг — это заявление.

— Пятнадцать.

Рисую внутри еще один круг. Потом точку в центре. Получается... мишень? Глаз? Пончик вид сверху?

— Десять.

Поворачиваюсь к залу. Все смотрят на меня как на сумасшедшую. Кроме одного японца — пожилого мужчины в конце стола. Он чуть наклоняет голову, будто что-то понял.

— Пять.

Показываю на круг. Потом на них. Потом на нас. Снова на круг.

— Три.

Кладу маркер.

— Два.

Сажусь.

— Один.

Тишина.

Пак Джун Хо опускает руку. Часы исчезают под манжетом.

— Госпожа Ким нарисовала круг, — констатирует он таким тоном, будто объявляет о крахе компании.

Старший из японской делегации — тот самый, что кивнул — откашливается.

— Энсо, — произносит он негромко.

Все поворачиваются к нему.

— Простите? — Пак Джун Хо впервые звучит неуверенно.

— Круг дзен. Энсо. — Японец встает, подходит к доске.

Повисает тишина. Неловкая, тягучая, как жвачка на подошве.

Младший из японцев откашливается: — Простите, Танака-сан, но это же просто... круг?

Еще один добавляет, явно растерянный: — Мы три месяца готовили финансовые модели...

Танака поднимает руку, останавливая их. Долго смотрит на доску. Потом на меня. Снова на доску.

— Энсо, — повторяет он медленно, будто пробуя слово на вкус.

Кто-то из корейской стороны шепчет: — Она что, издевается?

Я сижу с абсолютно спокойным лицом, хотя внутри происходит: ЧТОБЛЯТЬЧТОБЛЯТЬЧТОБЛЯТЬ.

Танака делает шаг к доске. Еще один. Обводит пальцем мой кривоватый круг.

— Знаете, — начинает он задумчиво, — мы месяцами обмениваемся презентациями. Графиками, цифрами, прогнозами. И что? Где мы сейчас?

Его помощники переглядываются. В их глазах читается: "Шеф, ты чего?"

— А госпожа Ким... — он поворачивается ко мне. В его взгляде мелькает что-то... уважение? Или он просто пытается понять, гений я или идиотка? — Она предлагает начать с чистого листа. С пустоты, которую заполним вместе.

Молодой японец не выдерживает: — Но это же просто круг!

— Именно, — кивает Танака. — Просто. Круг.

Мин Джи прикрывает рот ладонью. В её глазах — ужас пополам с истерикой.

Пак Джун Хо медленно поворачивается ко мне. В его взгляде — недоумение, подозрение и что-то еще. Интерес?

— Госпожа Ким, — голос звучит обманчиво мягко. — Поясните вашу... концепцию.

Все смотрят на меня. Надо что-то говорить. Что угодно.

— Иногда, — начинаю медленно — мы так увлекаемся деталями, что теряем суть.

Пауза. Никто не кивает. Все ждут, когда я признаюсь, что это шутка.

— Презентации, графики, KPI... — я понятия не имею, что означает KPI, но звучит умно. — Но бизнес — это прежде всего люди. Доверие. Общее видение.

Киваю на свой круг.

— Это... основа. То, с чего мы начинаем.

Младшие японцы смотрят на Танаку с мольбой в глазах. Типа: "Можно мы уже уйдем?"

Кто-то из корейской команды прячет лицо в ладонях.

— То есть, — медленно уточняет один из японцев, — вместо бизнес-плана вы предлагаете... философию?

О боже, как выкрутиться?

— А почему бы и нет? — выпаливаю с отчаяния храбрых.

— В России, — продолжаю, чувствуя вдохновение, — есть поговорка: "Краткость — сестра таланта". Зачем сто слайдов, если можно одним символом выразить готовность к сотрудничеству?

— В России? — Пак Джун Хо прищуривается.

Черт. Су Ён же кореянка. Откуда ей знать русские поговорки?

— Я... читала. В книге. По межкультурной коммуникации, — выкручиваюсь.

Повисает пауза. Та самая, после которой обычно следует увольнение.

Танака первым нарушает молчание: — Господа, думаю, нам всем нужно... обдумать этот подход. Предлагаю перерыв.

Японцы встают с такой скоростью, будто сидели на иголках. Младшие чуть ли не бегом покидают переговорную.

Я остаюсь сидеть, потому что ноги не держат.

Танака Хироши

Пятьдесят лет в бизнесе. Пятьдесят лет презентаций, графиков, пустых обещаний в PowerPoint.

И вот девушка рисует круг.

Просто. Дерзко. Идеально.

Мой дед был каллиграфом. Каждое утро рисовал энсо — пытался достичь совершенства в одном движении кисти. "Хироши, — говорил он, — истинное мастерство в том, чтобы сказать все, не сказав ничего."

Эта девушка... Ким Су Ён. Она сделала то, что не смог ни один консультант за миллионы йен. Показала суть.

Смотрю на Пака. Он в замешательстве. Не понимает, гений перед ним или сумасшедшая.

Я понимаю. Это третий путь.

Отчаянный гений.

— Ямада-сан, — шепчу помощнику. — Измените нашу стратегию. Никаких презентаций. Будем импровизировать.

Он бледнеет.

— Но... Танака-сама...

— Она показала нам путь. Глупо не последовать.

Пак Джун Хо

Семь лет я строю эту компанию. Семь лет железной дисциплины, четких регламентов, предсказуемости.

И тут Ким Су Ён рисует круг.

Катастрофа. Полная, абсолютная катастрофа.

Мои люди замерли. Начальник финансового отдела выглядит так, будто сейчас упадет в обморок.