Мой босс - овен

Глава 1

Видит бог, в знаки зодиака я никогда не верила до некоторых времен…

Каким образом они могут влиять на личность человека? Бред сивой кобылы! Но у нас в офисе думали иначе… «Типичный овен!» — шептались все вслед начальнику, понимающе-прискорбно кивая.

— Упрямый! Обидчивый! Не умеет держать себя в руках! Не идет на компромисс! Выясняет отношения на повышенных тонах! Все время ищет повод начать спор! — c видом опытного астролога, наш бухгалтер Оля пыталась объяснить мне «очевидное». — Типичный овен, Викусь!

Я всегда усмехалась и пожимала плечами:

— Может просто типичный начальник? У которого в подчинении тысячи ленивых задниц.

Оля лишь саркастично хмыкала, закатывая глаза. Мол, ничего я в жизни не понимаю! А мне и не нужно было… Тихая скромная девушка за пятым столиком десятого ряда в огромном зале. Меня даже за высокой стойкой не было видно, а уж босс и вовсе, наверняка, не знал о моем существовании.

До рокового дня «Х».

— Значит так, — выйдя к общий зал, Соболев громко хлопнул в ладоши, и в помещении зазвенела гробовая тишина. Сотни испуганных глаз обратились на мужчину в извечно черном строгом костюме. — Как вы знаете, у нас пять девочек одновременно ушли в декрет. Они, знаешь ли, отдыхают дома на диванчике, а мне что делать? — сведя брови на переносице, начальник недовольно покачал головой и спустя минуту пыхтений таки продолжил. — Нужен доброволец...

— На отпуск? — выкрикнула наша смелая Олечка. Свое беспардонное поведение она объясняла тем, что «типичный стрелец».

— Тогда уж сразу на увольнение, госпожа Ткачева. Вас записать? — вздернув одну лишь бровь ко лбу и испепеляя бухгалтера гневным взглядом, босс заставил тридцатилетнюю женщину попятиться обратно. В последствии приземлившись на подоконник пятой точкой. «Избавившись» от лишнего, Соболев продолжил громким баритоном: — К делу: в понедельник приедут инвесторы, а презентация для них нашей новинки до сих пор не готова по причине резкого повышения рождаемости на один квадратный метр. Нужен тот, кто готов взять на себя ответственность…

— Сегодня же пятница, — шепнула я Оле, испуганно качая головой. — А презентацию уже на понедельник?

— При условии, что в воскресенье у нас корпоратив по случаю пятилетия нашей компании! — послышался возглас одного из сотрудников за спиной.

Стало жутко за того, на чьи плечи упадет этот тяжелый груз ответственности. Не только мне, все в помещении дружно напрягли нижнюю часть спины и незаметно сжали пальчики.

— Это будет… — словно в фильме ужасов, Соболев повел пальцем по синхронно белеющей толпе и остановился на одном из менеджеров. — Вы, Светлана Борисовна.

— Эмм… — нервно обмахиваясь листочком бумаги в руках, девушка едва держалась на ногах от страха. — Николай Александрович, я вам как раз бумажку на подпись несла… Я тоже, получается... Из этих ваших...

— Чего-чего? — глаз босса заметно задергался, а мне стало нечем дышать. Обстановка накалялась.

— Б-беременна, — Света говорила таким тоном, будто извиняется за свое положение. А потом и вовсе на недовольство начальника вдруг затараторила: — Вы поймите, был Новый Год, мы расслабились! И тут Сереженька мой предложил...

Вытянув ладонь перед собой, Николай Александрович поморщился:

— Избавьте от подробностей, Светлана. — «русская рулетка» продолжилась, все снова затаили дыхание. Я же плавно пряталась за тучную бухгалтершу, сжимая ее руку от шока и стресса. — Значит, Родион Петрович.

Не успели все обрадоваться, как он промямлил:

— Тут такое дело…

— Только не говорите, — уже в отрытую рычал Соболев, буквально краснея от ярости, — что вы тоже беременны!

— Нет. Я нет… — усмехнулся тот, но тут же посерьезнел: — Жена лежит в предродовой палате. В течение нескольких дней должна родить. Надо за остальными тремя ребятишками приглядеть. У младшенького Вити как раз кишечник слабенький, с горшка не слазит. Один раз, конечно, слез! Потом ковер в химчистку пришлось нести...

— Да едрить вашу! — вспыхнул Соболев, а я уже начинала плавно приседать вниз, под подоконник. А что? Вроде как шнурки завязываю… На туфельках. — Давайте начнем с начала, господа! Может я неправильно выразился: за презентацию будет существенная доплата. СУЩЕСТВЕННАЯ! К тому же, способ выслужиться перед руководством. Никто не хочет показать мне, что достоин оклада повыше? Всех все устраивает?!

— О, Викусь! А у тебя как раз свадьба скоро. Чем не шанс? — радостная Ольга повернулась ко мне с таким видом, будто я выиграла в лотерею.

Из губ вырвался рваный стон, настала моя очередь упасть на подоконник. Словно в замедленной сьемке я видела, как бухгалтер поворачивается к Соболеву и открывает рот.

— Не нужно… — простонала я севшим, едва слышным от шока голосом. — Умоляю!

— Николай Александрович, — с радостью и надеждой все работники компании обернулись на нас, облегченно выдыхая. И все же в их глазах явно читалось: «Что за сумасшедшая?», — никто не справится лучше нашей Виктории Степановны!

— Виктории Степановны?.. — Соболев напрягся, пожимая плечами. — Это кто вообще? Уборщицу вроде так зовут. Вы предлагаете мне доверить такое важное задание тому, кто не может вытереть насухо пол в туалете?!

Глава 2

Вокруг я старалась не смотреть, но это не мешало ощущать себя белой вороной... Объектом всеобщей ненависти, целью нападок и нелицеприглядных обсуждений. Впервые за все время работы в компании Соболева высокая стойка, закрывающая меня с головой, не лишала чужого внимания.

Женщины, у которых дети, уже успели высказать мне, что я лишила их чада пропитания. Спрашивается, с кем их мелюзга была ночью, пока мамочка свою пятую точку сканировала?.. Мужчины в браке обвинили, мол их семьи умрут голодной смертью по моей вине. Вопрос оставался тот же — чего тогда ночью был не с ними, а с толпой пьяных неадекватных людей?

Искреннюю жалость у меня вызывали свободные мужчины и женщины, которым действительно не было на кого положиться. Они возмущались тише всех, но вот глаза блестели от чувства тревоги. Даже Оля, моя единственная подруга, смотрела на меня косо.

— Собираешь? — бухгалтерша подкралась из-за спины, и я вздрогнула испуганно, роняя коробку с вещами на пол.

— Прости, что? — говоря елейным тоном, я будто пыталась заглушить чувство вины.

— Ну, — пожав плечами, Оля из последних сил старалась выглядеть беспристрастной и не выражать явно свою ко мне неприязнь. Выходило плохо, — Соболев же тебя уволил, за такой жуткий прокол. А нас всего лишь зарплаты лишил. Да?

Закрыв глаза, я тихо взмолилась: «Спокойно, спокойно! Ты справишься!».

— Нет, — мой мягкий вкрадчивый голос дрогнул, как и левый глаз от напряжения. — Не уволил.

Бухгалтерша замерла в недоумении, подпирая руками бока. Сглотнув злость, она сквозь зубы выдохнула:

— Значит, на двадцать процентов зарплату понизил?

Никогда в жизни я не была изгоем в школе, вузе или на работе… И вот настал мой звездный час, когда каждая клеточка тела покалывала от обращенных ко мне взглядов негодования.

— Н-нет… — сглотнув ком, я робко поднялась со стула, чтобы коснуться предплечья подруги. Психологи говорят, что физический контакт располагает к собеседнику. Только вот Олю от моего прикосновения передернуло, и она отшатнулась назад, как он чумной. Обернувшись по сторонам, я увидела, как все в офисе бросили работу и, не скрывая того, подслушивают наш диалог.

— Что тогда он с тобой сделал? — настойчиво допрашивала Оля.

В глазах коллег читалось: «Пусть твоя участь будет хуже некуда!». Тяжело вздохнув, мне нечем было их порадовать. Опустив голову, я вынуждена была признаться:

— Соболев меня повысил и перевел в персональный кабинет.

Ахи возмущения, вздохи и охи стали такими громкими отовсюду, что я оглохла. Признаться, я совершенно не понимала логику поступков Николая Александровича, но спорить не решилась. После часа позора, вернулась к мужчине в кабинет, а он с хитрым оскалом подсовывает бумажку.

— По собственному писать? — предположила я, кривясь.

— Нет, Виктория. Читай внимательно, — ткнув пальцем в нужные строки, Соболев заставил уронить ручку прямо на бумаги и потерять дар речи. Но замешкаться мне никто не дал, громко крикнув: — Быстрее, Виктория!

И я подписала, не глядя, свой новый контракт на повышение. Кому расскажешь — не поверят. Признаться, после случившегося спрятаться от коллег было моим самым огромным желанием, но… Что-то здесь было не чисто. Слишком уж Соболев не любил людей, чтобы делать что-то во благо. Скорее, это было мое персональное наказание, а вот суть его — не ясна.

— Это нормально вообще, нет?! Тебе не стыдно, Вика?? Ты что творишь-то! — громко причитая и размахивая руками, Оля заставила меня попятиться. — Пригрели на груди змею подколодную!

Нервно моргая выпадающими из орбит глазами, я крепко прижимала к груди коробку. Было полное ощущение, что сейчас начнется драка. Или избиение… Так же называется, когда толпа нападает на одного?

— Что ты такое говоришь? — пытаясь призвать к человечности подруги, едва сдерживала нахлынувшие слезы. — Мы ведь все вместе…

— Всем ведь ясно, что тут происходит, да? — обратилась Оля к коллегам. Те, как один, начали кивать. Одна я распахнула рот в недоумении, и подруга заботливо расшифровала: — Для всех нас очевидно, Вика, что тебя Соболев завербовал. Ему нужно как-то снизить нам зарплату, а без причины — не прокатит. Вот он тебя и подговорил нас напоить, привести в офис, а дальше… Ты знаешь! Бедного охранника вообще в расход пустили…

Вспышка в голове озарила воспоминание, где не я, а именно Оля была главным заводилой вечера, но рта мне никто открыть и не дал.

— Ты, — Оля ткнула в меня пальцем, — самая настоящая стерва! Небось еще и подстилка Соболева… С тебя станется! Не зря же от тебя жених ушел!

Вспомнив про Толю, я поперхнулась воздухом. Стоило бухгалтеру рассказать секретно о личном, и вот уже весь офис лишний раз надо мной насмехается. Щеки горели от неловкости. Сложно сказать что-то против, когда ты окружена агрессивно настроенными людьми.

— Что же, Ольга, — холодный стальной голос Николая Александровича разлился эхом по вмиг затихшему офису. Все, как один, обернулись в другой конец зала. Именно там стоял начальник со сложенными на груди руками. Если я что и узнала о нем за годы работы, то подобная стойка не сулила нам ничего хорошего. Только вот взгляд его был направлен исключительно на бухгалтера. — Я вашу позицию услышал. Скажу так: мне не нужна причина для понижения зарплаты. Я бы нашел миллион способов, как это сделать грамотно документально. Не верите? — сам у себя спросил он, а после щелкнул пальцами и указал на Олю, поджимая губу. — Ваш оклад сокращается до минимальной ставки по стране на месяц, а после сразу отнимайте от привычной за годы службы суммы двадцать процентов. Что-то не нравится? Прошу писать заявление по собственному. В стране кризис. Вас ждет прекрасная должность бухгалтера в садике, на почте, в поселковом совете… Может повезет, в поликлинику возьмут. Правда, зарплата там будет другая. Без ноликов, всегда. Но вы зато уйдете, гордо хлопнув дверью! Дерзайте!

Глава 3

Раньше я не знала, во сколько Николай Александрович уходит с работы. Честно говоря, меня это не особо волновало. Завершив свою «ответственную» миссию с перебиранием бумажек, спокойно выходила из офиса в шесть вечера.

Все изменилось. Отныне идти было некуда. Тайно я мечтала заночевать на диванчике. Шло время. Семь часов, восемь, девять, десять… Уже в коридорах охрана вырубила свет, а Соболев все что-то там у себя делал.

— Черт тебя дери! — злобно рычала себе под нос, сгрызая остатки бедного карандаша. Основные понятия рыболовства были давно зазубрены, а погружаться слишком глубоко в новую тему казалось глупо — от переизбытка информации забудешь все на свете или перепутаешь. Ноги ныли, спина болела, желудок бурчал от голода, но я продолжала активно изображать увлеченную работу. — Когда же он уже уйдет?

Как по зову, дверь в кабинет босса отварилась, а я подобралась. Уверенная тяжелая походка мужчины сменилась медленной и усталой. Толкнув дверь ко мне, он показался:

— Виктория?.. А вы чего здесь?

Удивительно, но сейчас Николай Александрович выглядел иначе. Заспанный, измученный, бледный и с замыленным взглядом. Проведя пятерней по ежику на голове, Соболев вдруг зевнул и встряхнулся.

— Готовлюсь, — боевым тоном отрапортовала я, демонстрируя экран ноутбука с систематизированной таблицей.

— Похвально, — без капли иронии и сарказма отметил мужчина. Я даже растерялась… Но моя челюсть в конец ударилась об пол, когда он вдруг на полном серьезе заявил: — Я уже ухожу. Вас подкинуть домой?

Не сразу мне удалось собрать мысли в кучу. А когда сделала это, поспешно затараторила:

— Я не знаю, где вы живете, но уверена, что в разных частях города. Так что…

Вытянув ладонь перед собой, Соболев будто просил замолчать. Не могу сказать, что кричала, но он все равно скривился:

— Виктория, не надо этой вашей излишней и неуместной вежливости. Это же я вас припряг, так что сбирайтесь.

В голове тут же промелькнула картина, как я прихожу к Лёне, и они на пару с мамой выгоняют меня взашей. А, быть может, мне вовсе откроет дверь новая «хозяйка»… Лучше уж ютиться на скромном диванчике, оттягивая процесс унижения «на потом», чем спать на лавке с бродячими псами и бомжами.

— Нет, — уверенно покачала голой я. — Не уверена, что полностью готова. Посижу еще часок-другой.

Равнодушно Соболев пожал плечами, прикрывая за собой дверь:

— Как знаете, до завтра.

Не успел тот прихлопнуть замок, как мой желудок решил забурчать в абсолютной тишине. Да так громко, что из глаз выступили слезы.

— Поесть, как я понимаю, времени тоже не было? — на редкость доброжелательно спросил тот, и я кивнула, хотя Соболев видеть этого не мог. — Около моего кабинета автомат. С сэндвичами и колой, но это лучше, чем голодная смерть.

Наконец босс ушел, а я упала на стол, буквально распластавшись на нем. Сперва расплакалась от стыда и обиды. Унизительно и горько было чувствовать себя бездомной и не нужной. А ведь Леня так меня и не искал… Ни единого пропущенного.

Затем вытерла нос и встала на ноги. Голова кружилась, но я все же дошла до автомата и едва не подавилась слюной. Там было все: батончики, орешки, бутерброды… Но зарывшись в сумочке, я нашла лишь одну пятьсот рублевую купюру. Ее бы хватало на полноценный перекус, но… Мне предстояло жить до зарплаты еще неделю.

— Нет, — с трудом поджав губу, я отшагнула в сторону от автомата и отвернулась. — Буду есть раз в день и экономить.

И в тот момент заметила нечто странное. Кабинет Соболева был открыт, несмотря на то, что виднелся огромный красный замок, установленный явно поверх стандартной двери. Подойдя поближе, я хотела прихлопнуть ее, но ничего не вышло. Замок требовал ключ. Тогда я достала из кармана сотовый и зависла:

— Что дальше, Вика? Номер телефона ведь ты его не знаешь!

Оставалось два варианта: сообщить об этом охраннику на первом этаже или просто проигнорировать. Может, так и надо? Топая ногой, я нервно глубоко выдыхала и выдыхала… Тогда в нос врезался острый запах мяса. Голод стал животным, выше меня.

Совершенно не понимая, что делаю, я толкнула дверь в чужой кабинет и вошла внутрь. Рукой нащупала включатель света и начала искать… Не прошли и секунды, как на глаза попала открытая пачка высушенного мяса, а рядом с ним упаковка крекеров. Желание покушать стало животным, бесконтрольным. Как зверь я накинулась на еду, словно впервые ела. В общем-то, это было не далеко от истины: с последнего полноценного приема пищи прошло уже два дня.

Лишь когда пачки опустели, я осознала, какой ужас натворила. В панике подскочила с кресла босса и отпрыгнула назад. Взгляд судорожно бегал вокруг в мыслях: «Как спрятать улики?», но упал на нечто иное… Буквально повсюду были папки с документами. И даже будучи не семи прядей во лбу я прекрасно знала: такое должно быть в сейфе.

— Особенно это, — на самом верху кучи лежала папка по китайцам. Толстая, полная приватной засекреченной коммерческой информации. — Как он мог это просто так бросить?

Мое сердцебиение и внутренние мысли были настолько громкими, что неизвестным мне чудом я упустила, как Соболев оказался рядом. Его стук по столу за моей спиной едва не лишил жизни.

Глава 4

Стоило только увидеть вдалеке знакомый дом, как в сердце что-то сжалось, а желудок свело жутко неприятным спазмом. Внутри было полное ощущение, что я не виделась с Лёней месяцы, а то и годы…

— Какой подъезд? — неожиданно холодный голос Соболева взбодрил. Бросив краткий взгляд на мужчину, я увидела его напряженным и недовольным.

— Третий, — откинув сторонние мысли, я принялась задыхаться от стресса и адреналина.

Барабаня по рулю, начальник молчал… Терпел, терпел и взорвался в тот момент, когда я дверь авто распахнула и поставила ногу на старый разрушенный асфальт.

— Решила вернуться обратно, Виктория? — замерев, я удивленно обернулась на мужчину. Между его бровей залегла глубокая морщина, а пальцы были сжаты в кулак. — Неужели все ради кредитов?

Слишком уж саркастичным и издевательским был тон Соболева, что не располагало на откровенность. Так что равнодушно пожав плечами, я с улыбкой отмахнулась:

— При всем моем уважении к вам, это не ваше дело.

Выйдя из машины, я не глядя захлопнула дверь и замерла. Думать о моем плане в салоне дорогого автомобиля было легче, чем приступить к действию. Одернув пониже платье, я насторожено обернулась по сторонам. Мой прежний район не считался благополучным, почти все фонари не работали.

— Знаете, Виктория, я все же дам вам один совет. И совершенно бесплатно, заметьте! — приспустив окно, буквально прокричал мне Соболев. Мои мысли к тому моменту были далеки от него, упрямого наглого начальника, и я вздрогнула от страха, хватаясь за сердце. Пока пыталась отдышаться, босс хрипло прорычал: — Говорят, что нет ничего более низкого, чем измена. Я в этом в корне не согласен. Еще более низкими являются люди, которые прощают изменщиков и закрывают глаза на них. Никакие кредиты и вещи подобного не стоят. Знайте себе цену.

Чем больше слов вырывалось из губ всегда такого замкнутого и делового начальника, чем шире становились мои глаза. Брови поднимались все выше и выше по лбу, пока складки на коже не стали болеть. Я была не просто шокирована такой эмоциональной тирадой, а буквально выпала из колеи.

«С чего Соболев так за меня переживает?», — возник внутри закономерный вопрос.

«Все просто, — нашла самый логичный и успокаивающий ответ для себя, — это что-то личное!».

Вдох-выдох и тело накрыл легкий нервоз. Непроизвольно отбивая ногой мелодию, я кусала губы в кровь. Почему-то мне дико не хотелось оставлять данную тему просто так, позволять Николаю Александровичу думать обо мне плохо. Так что подойдя вплотную к окну, я пригнулась и успокоила благодетеля:

— Не собираюсь я к Лёне возвращаться, вы что! Просто хочу забрать свое.

Покашляв в кулак, Соболев развернул в мою сторону циферблат часов:

— В три ночи, Виктория?

Немного растерявшись, поспешно уверенно кивнула:

— Да.

— И, — удивительно, но босс вдруг начал старательно давить улыбку, сжимая губы в трубочку. Что это, если не первые признаки инсульта? — до утра это подождать не может?

— Может, — слукавила я, кривясь, — но… Сейчас я вдохновленная на смелость, а завтра снова буду бояться смотреть бывшей свекрови в глаза.

В глазах же мужчины напротив появилась тревожная задумчивость, и улыбка опала:

— Они у вас буйные?

Вспомнив поведение Лёни в момент его измены и свою вечно недовольную свекровь, нехотя снова кинула:

— Могут быть. Но я справлюсь.

— Есть друзья, чтобы позвать на помощь в случае фиаско? — зачем-то поинтересовался начальник, и я открестилась. Вряд ли мои институтские подруги бросят своих маленьких детей и прилетят ко мне среди ночи. Мы-то и днем уже три месяца встретиться не можем… Вдруг Соболев обреченно вздохнул и устало зарылся лицом в ладони: — За что мне это все? Черт… Говорила мама мне в детстве: иди в пилоты. А я зачем-то компанию свою открыл, думал, легче будет. Куда там? После нашего коллектива мне ад Мальдивами покажется!

Чем больше причитал себе под нос Соболев, тем больше я нервничала. Диагноз инсульт подтверждался на глазах! Вытянув руки перед собой, я спокойным голосом процедила:

— Так… Вы только не волнуйтесь! Есть слабость или онемение в руке или ноге? Головокружение? Потеря равновесия? Координации? — Соболев поднял на меня очумелый взгляд, а я сочувственно прошептала. — Только не волнуйтесь, возможно, вы сейчас потеряете сознание.

— Это ты сейчас потеряешь сознание, Вика, если не перестанешь приписывать мне всякие болезни! — прорычал он, ударяя кулаком по рулю. Задев клаксон, он буквально оглушил пол дома, даже я подскочила. Затем на лице вечно холодного и отстиранного мужчины появилось выражение страдальца: — Скажи, за какие грехи ты на мою голову упала?

Обернувшись назад, я даже не сразу поверила, что Соболев со мной разговаривает. Ибо я к нему никуда не падала и ничего от мужчины не хотела. Спокойно развернувшись спиной к машине, равнодушно пошла к подъезду:

— Вам явно надо отдохнуть. Поезжайте домой.

Как вдруг позади послышался странный звук, пробравший до мурашек. Соболев вышел из машины, заблокировал автомобиль и отправился следом. На мой вопросительный взгляд был «очевидный» ответ:

Глава 5

Федор даже на рыбалку не ездил без сотни охранников. Вооруженные мужчины с оружием плотно окружали миллионера, словно он и вправду кому-то сильно нужен.

— Он ведь ждет мою семью, — испуганно прошептала я, а после не двойственно повторила главное, изображая кавычки в воздухе. — «Семью», Николай Александрович!

— Не переживай, — заверил он меня, — Они будут через пять минут.

Облечено выдохнув, я позволила себе расслабиться. К тому моменту Федор уже подошел вплотную к автомобилю, открывая мне дверь. Вместо приветствия, он холодно прошелся взглядом по моему платью:

— Вы так ехать собрались? Нет, униформу я вам дам, но до места же надо как-то добраться. Вряд ли это будет просто на каблуках.

Гневно зыкнув на Соболева, я застала его крайне невинное выражение. Мол, я не при делах. Выкручивайся, как можешь.

— Привыкла, знаете ли, всегда быть на высоте. Не могу позволить себе носить джинсы с майками. Не женственно это, — говорила и сама себе не верила.

А вот Федор слушал и одобрительно кивал. Явно в его мировоззрении у женщин была особая роль: у плиты.

— Похвально, Вика, — хмыкнул он, и я натянула неестественную улыбку. Ведь никто вокруг даже не подозревал, что впредь мне попросту было нечего носить кроме чертового платья и пары неуютной обуви, от которой болели ступни.

— Вика у нас такая, — с трудом скрывая сарказм в голосе, поддержал диалог Соболев. — Всегда при параде. Наряженная, с укладкой. Типичная девушка!

«Вот же гад!», — прорычала я про себя, внешне стараясь держать марку. Ведь это был явный камень в мой огород. «Типичной девушкой» я уж точно не была. Мои волосы были либо в высоком хвосте, либо вычесаны прямо. Все. Никаких тебе укладок и сложных хитросплетений. С макияжем было все еще проще: туш и блеск. Все! К счастью, кожа моя была чистой, не требующей замазки. С одеждой так же не особо «весело». Ведь платье, что я носила теперь который уже день, было мое единственное нарядное. Да и вообще — единственное. С моими расходами и доходами сложно позволить себе дорогой гардероб. А вот строгий и скромный — запросто.

И тут меня как молнией шандарахнуло. Замерев, я вдруг задумалась: «Чтобы поддеть меня таким образом, Николай Александрович должен был знать о моем существовании до проекта.». Как? Если босс искренне удивился, стоило Ольге произнести мое имя.

Я уже открыла рот, чтобы спросить, как Николай Александрович вышел из автомобиля, а Федор, в свою очередь, подал руку мне. Стоя в окружении малознакомых людей, обсуждать личное было неприлично. Хотя безумно интересно!

«Он каким-то образом узнал твои трусики среди всех!», — гадала я.

«Знает, как ты выглядишь в повседневной жизни!», — не унималась.

«Если он за мной шпионит, то зачем?», — пока мужчины переговаривались на светские беседы, я нервно грызла ногти.

— И так, Вика, — хлопнул в ладони Федор, обращая вновь свое внимание ко мне. — Где ваша семья?

— Они… — растерянно я ждала каких-либо комментариев от Соболева.

У босса зазвонил сотовый, он опустил взгляд и… Я видела, как медленно его расслабленное лицо бледнеет и зеленеет. После собой все заслонила дикая ярость. Но спустя секунду начальник вновь был с маской равнодушия.

— Оказалось, что у них сейчас возникло неотложное дело. Они приедут сами к нужному месту рыбалки, — миролюбиво поставил перед фактом и меня, и Федора Соболев. В замешательстве мы замерли. — Так что езжайте пока вдвоем.

Нервно хохотнув, я измученно взглянула на Федора. Даже сейчас на нем был красный шарф. Да и вообще, зачем наряжаться в калоши сейчас, если ты еще в городе? И почему униформа не зеленая, а красная? Этот мужчина вызывал во мне страх и опасения.

— Не вопрос, — пожал плечами тот, положа руку мне на талию и толкая в сторону микроавтобуса. Толпа охраны буквально несла меня туда, где быть мне особо не хотелось.

Успев обернуться, я одними губами прошептала боссу: «Я вас убью!». А он

С одной стороны от меня сидел Федор, с другой — тучный охранник. Напротив — три ровно таких же амбала. Все вооруженные, с лицами отбитых головорезов, способных смотреть в глаза тонущему котенку с улыбкой.

— Я такое место знаю для рыбалки, Виктория-я-я! Сейчас вас туда вывезу… Семья будет в шоке! — мечтательно пропел Федор, лишь на секунду на эмоциях хлопнув меня по коленке ладонью, чтобы тут же убрать. Этого хватило, чтобы мое хрупкое сердечко получило инфаркт, а внутренний голос поучительным тоном хмыкнул: «Все! Теперь тебя еще и изнасилуют шестеро!».

Нервно хихикнув от страха, я невзначай уточнила:

— Простите, мы же вроде в другое место собирались… Моя семья не в курсе перемен. Где находится это великолепное место?

Неопределённо махнув рукой, Федор «успокоил»:

— Не переживайте. Не далеко. За трассой лесочек очень живописный. Вот там наша остановочка.

— За трассой… Лесочек… — нервно прошептала я себе под нос, тайно проклиная Соболева. Никакое повышение не стоит того, чтобы твои «запчасти» потом по дороге собирали. И за минутной славой, в качестве героини вечерней хроники новостей, я тоже не гналась. Стараясь дышать глубоко и ровно, я как можно спокойнее уточнила. — Там ведь есть река, правда?

Глава 6

Остаток вечера мои руки позорно тряслись, а щеки пылали. Что бы я ни делала: накрывала стол, готовила закуски или сервировала небольшую полянку… В любой момент я ощущала на себе странные пытливые взгляды! Изредка «отца» с «братом», чаще всего Федора.

Они все словно знали то, о чем я сама не догадывалась.

Но Соболев впредь меня не замечал. Он и прежде казался ледяной глыбой, а после нашего неожиданного столкновения в пруде, вовсе делал вид, что я — незаметный призрак.

— Присаживайтесь, мальчики! — радостная Елизавета миролюбиво пригласила мужчин к столу, помогая им разместить огромные подносы с шашлыком. — Вот это вы наготовили, словно на роту солдат!

Федор уселся первый во главе нашего импровизированного пикника. С одной стороны от него разместилась услужливая Елизавета, умеющая подсластить даже самую горькую пилюлю. Федор улыбался, как Чеширский кот, пока она накладывала ему полную тарелку и рассказывала, какой он великолепный рыбак. По другую сторону сел «отец» Александр Степанович. Он был мужчиной тяжелой закалки, настоящим воином. Мог поддержать любой диалог, вовремя подлить алкоголя в пустой стакан и стать настоящим другом в нужную минуту.

Так уж вышло, что напротив Федора села я, желая сидеть подальше. Рядом со мной почему-то разместился Соболев, тут же недовольно рявкнув на ухо:

— Ты на грани увольнения, Вика!

Настроение тут же упало, а лицо побелело:

— Почему это?

— Ты забыла, что родители — мишура, а работаешь тут именно ты? — я сделала ошибку, поворачиваясь лицом к начальнику. Теперь вся его накопившаяся агрессия выливалась мне не в ухо, а прямиком в лицо. — Забыла, что я просил тебя делать с Федором? Где подлизывания, комплименты, услужливость?

Стоило признать: Николай Александрович был прав. Приятная домашняя атмосфера настолько располагала, что я порой забывала, что обязана впаривать будущему клиенту наши услуги. Как говорит заветный Трудовой Кодекс: маркетологи отдыхают только на том свете!

— Простите, — взмолилась я, сведя брови на переносице. — Я сейчас исправлюсь.

Секунд пять босс испепелял меня своим пронзительным взглядом, а после кратко кивнул:

— Смотри мне.

С боевым настроем я повернулась к Федору, а он, оказывается, с хитрым прищуром изучал нас с Соболевым и почему-то улыбался.

Ужин протекал с душой. Дима, решивший занять нейтралитет и усевшийся между Соболевым и «отцом», все время рассказывал смешные истории из жизни. Я едва не порвала себе живот от смеха, слушая о том, как мой «брат» угнал в армии уазик, чтобы отвести понравившуюся девушку в клуб. Но когда подъезжал к ее дому, перевернулся верх тормашками в кювет. Все вокруг были в шоке. А он, чтобы не пугать девушку, вышел, как ни в чем не бывало с букетом ромашек и пожал плечами: «Земля мокрая… Дождь сегодня намечается. Может вместо парка — кино?».

Затем Александр Степанович вспомнил, как в армии он узнал, что скоро у него родится сын. Но увольнение ему никто не давал. В тот момент они проходили отработку в соседней части. То есть, верхушка была вся новая. Камер никаких, личные дела никто не проверял. Полный бардак! Он заплатил деньги городскому другу, чтобы тот послужил за него какое-то время, до возвращения старой верхушки. Думали, это затянется на пару недель. Оказалось, на полгода. Месяц друг отбарабанил, а потом признался. Не выдержал… Отделались легким испугом: штрафом и повесткой на проверку к психиатру. Усугублять ситуацию никто не хотел, ибо коснулось бы это не только части, но и всех высших чинов за халатную работу.

Все это время я каждые пять минут, словно по будильнику, делала всякие комплименты Федору. То у него смех красивый, то подметил он деталь в истории занимательную. Даже о прическе, прости господи, упомянула!

— У меня нет таких веселых шальных историй из молодости, но анекдот рассказать могу, — счищая шашлык с шампура, включился в беседу Федор.

— Ой, как вы ловко это делаете! А у меня никогда не получалось, — ахнула я, восхищаясь умением Федора делать то, что в генах заложено.

Мужчина посмотрел на меня, как на идиотку, а после махнул рукой. Мол, что с нее взять.

— Попросите нашего дорогого Николая. Он вам явно не сможет отказать. Так вот… — отмахнулся Федор, а я опешила. Почему это Соболев мне отказать не может? Мы с боссом переглянулись, оба остались в недоумении. — Так вот, слушайте. Мой любимый, между прочим!

— Уверена, — исполняла свои гнусные обязанности я, — такого анекдота я еще никогда не слышала!

Федор усмехнулся. Мол, само собой разумеется. И начал свой рассказ:

— «Времена суровой борьбы с алкоголизмом. Показательный процесс над самогонщиком. Судья говорит: «Подсудимый! У вас был обнаружен самогонный аппарат». Подсудимый отвечает: «Да!». Судья: «Вы гнали самогон?». Подсудимый бьет себя в грудь: «НЕТ!». Ему суровый ответ: «У вас был аппарат, значит — гнали!». Подсудимый непреклонен: «Не гнал!». Суд удаляется на совещание, по возвращению приговаривает подсудимого на семь лет лишения свободы за самогоноварение. Судья просит у подсудимого последнее слово. Тот им отвечает: «Осудите меня, тогда уж, и за изнасилование!». Судья в шоке: «Вы кого-то изнасиловали?!», — широко раздвинув ноги, Федор привлек всеобщее внимание к своему паху. А после со всего размаху шлепнул по нему ладонью, крепко сжимая ширинку и потряхивая: — Подсудимый отвечает: «Нет, но аппарат имеется!»».

Глава 7

Утро наступило довольно рано — в шесть утра. С первыми лучами солнца, полоснувшими по лицу. Хоть окна были и затонированы, но этого оказалось мало. Пока я пыталась разобраться, как работает автоматическая штора, окончательно проснулась и решила больше не ложиться.

— Мне бы кофе… — сонная и растерянная, после душа я тут же отправилась на поиски кухни. С непривычки в огромном доме это оказалось сделать не просто.

Кофемашина тоже была странная: без кнопок, встроенная в кухонный гарнитур. Покрутившись вокруг нее, я решила не рисковать и выбрала простой и понятный холодильник. Внутри ждал сюрприз: абсолютно вся еда была расфасована по герметичным контейнерам. Буквально все! Включая даже нарезку сыра и колбасы… Да чего уж далеко ходить: виноград был отделен от веточки и рассортирован.

— Че-е-ерт… — против воли вырвалось с моих губ, сразу после ошарашенного вздоха. — Да он ведь точно психопат!

Отряхнувшись, я обернулась по сторонам в панике. Наверняка, в богатом доме были камеры на каждом шагу. «Возможно, — испугалась я, — он смотрит на тебя прямо сейчас!».

— Извините… — протянула я смущенно в одну из обнаруженных камер. — Это я героя книги вспомнила…

Чувствуя себя полной идиоткой, достала простые и понятные яйца, решив соорудить обычный омлет. Но победа над плитой «умного дома» приободрила и включила внутреннюю кухарку. Не понимая, как это вышло, я соорудила шакшуку.

Босс по-прежнему не показался, а есть одной в чужом доме было бы неприлично. Голод поджимал, чтобы как-то унять его я решила приготовить что-то еще. На этот раз «жертвой» стал творог и превратился в ленивое хачапури на сковородке.

— Мне вот интересно, — звонкий стальной голос за спиной заставил выронить грязную сковороду прямо в раковину и отскочить назад с истошным воплем, — если бы я еще полчаса не выходил, ты бы еще десять блюд приготовила?

Задыхаясь от ужаса, положа руку на сердце, я с трудом произнесла:

— Их только два.

— Немало. Больше, чем обычно на этой кухне, — пожал плечами начальник, закрывая кран хлещущей вовсю воды. — Экономить надо, милая. Представляешь, сколько сейчас намотало!

«Это ведь ты виноват!», — чертыхнулась про себя, внешне будучи совершенно спокойной:

— По вам заметно, что вы экономный, — обведя пальцем дом, я увидела, как Соболев поджал губы и свел брови на переносице. — А почему вы не выходили?

— Смотрел, как ты разговариваешь с камерой. Увы, звука на них нет. По губам читать я не умею… Так что мое любопытство в самом разгаре, — все так же равнодушно пожал плечами Николай Александрович, пока я всем своим видом пыталась передать свое возмущение. «Разве можно подглядывать!», — кричала я безмолвно. А тот закатил глаза. — Брось, Вика. Ты серьезно думала, что я приведу домой почти незнакомую девушку и даже не буду за ней следить?

— Не думала, — честно ответив, я развернулась к столу, где уже было накрыто на двоих. — Но все равно обидно, когда тебе не доверяют.

Он ничего не ответил. Дождался, пока я повернусь и демонстративно вытянутым пальчиком нажал сенсорную кнопку на кофе машине. Одну из сорока! С таким видом, словно это было очевидно.

— Она единственная, на которой ничего не написано, — с трудом сдерживая злость, отчеканила я.

— Вот именно, Виктория, — изображая пальцами салют, Соболев поиграл бровями. — Все в этом мире магия для тех, кто не обладает элементарной логикой.

Его слова меня не задели совершенно, потому что поразило другое. В моменте Соболев был другим. Живым и веселым, словно совсем другой человек. Его губы улыбались, на щеках оказались морщинки. Глаза блестели, а брови были непривычно высоко.

Он был безумно красив, когда веселый. Но, самое страшное, еще более красив, когда злой.

— Угощайтесь, Николай Александрович, — резко опустив взгляд, сбивчиво пробормотала я. — Считайте это моей платой за ваше доброе сердце.

— Мое сердце совсем не доброе, — почему-то произнес он, доставая со стола одну кружку и делая лишь один латте с карамелью. — Не надо обольщаться.

Ковыряясь в тарелке, я совсем не ожидала, что спустя секунду свежей латте перекочует ко мне, а Соболев станет пить обычную воду. К слову, доел он все до последней крошки. Что самое приятное: ничего не доставал из холодильника из чужой готовой еды.

И когда я, довольная до глубины души, уже раскладывала посуду в посудомойке, он вдруг меня ошарашил вопросом:

— Могу я поинтересоваться, что на тебе за комбинация?

От шока тарелка упала из рук. По счастливой случайности прямиком в нужный отсек и даже не разбилась. Испуганно подскочив на месте, я позволила дверке с грохотом захлопнуться и прикрыла грудь и то, что между ног. Хотя… На мне и так было достаточно одежды.

— Футболка, — зачем-то пояснила я, нервно моргая. «Неужели он сам не видит?», — чертыхнулся внутренний голос. Вполне себе приличная: на пять размеров больше. Достающая до середины бедра. Совершенно не прозрачная и довольно плотная. Устав он недоуменного взгляда босса, я кратко пояснила: — Простите, если вам не нравится, но после того, что устроили некоторые с моими вещами, у меня нет выбора.

Кратко размеренно кивнув, будто все понял, Соболев развернулся и направился к выходу с кухни. Жаль только я не поняла, что он там понял?

Глава 8

Николай Александрович действовал на меня неважно… Ибо как еще объяснить, что я не испытала ни малейшего сожаления от увольнения сотрудников? Слезы и жалобы их мне были неважны. Сердечко так и не ойкнуло. Нет, я, конечно, всячески их успокаивала и такси до дома вызывала. Но не искреннее, чисто под страхом увольнения.

Возможно, все дело было в том, что эти самые сотрудники, перед тем, как войти в кабинет к Соболеву, отпускали в мой адрес очень нелицеприятные комментарии.

— Мы-то тут все думали, что ты просто «шпионка», — услышала я саркастичный смешок от Феди, которого уволили первым. — А ты, оказывается, у начальника под столом не только бумажки перебираешь.

Когда Федя выходил от Соболева — рыдал навзрыд. Горько, наверное, когда тебя лишают зарплаты в двести тысяч.

— Что же ты там такого делала, Викуся, — ехидно пропищала менеджер Кристина, пока я провожала ее в кабинет. Злоба и презрение с нее так и искрило, — что наш овощ-овен тебя вознаградил сумочкой «Шанель»? Ты научи что ли…

Я даже дверку в кабинет для Кристины приоткрыла, помогая ей быстрее переместиться в грозные владения Николая Александровича. Бонус заключался в том, что сотрудники офиса искренне верили, что приглашают их за повышением. Типа как азиатам контракт «впарили», можно и гульнуть. Одно удовольствие было видеть их полные разочарования глаза при выходе из офиса.

— Не расстраивайся, Вика! Подумаешь, сосешь у босса… Тоже мне, новости! — «приободрил» меня начальник отдела финансов Петр Аркадьевич, когда я его провожала к Соболеву. — Как меня наш овен повысит, я был бы не прочь воспользоваться твоей преданностью, так сказать, работе. Ты за меня держись, далеко пойдем!

Как прозаично… Та самое ручка, на которой было обручальное кольцо — свидетельство счастливого двадцатилетнего брака — упала мне на задницу и больно сжала. В ужасе я закричала, пот выступил на висках, а дыхание сбилось от страха.

Дверь Соболев распахнул сам, выглядывая из кабинета:

— Быстрее!

Усмехнувшись, размашистой походкой Петр Аркадьевич поплыл за «повышением», а вышел злой и недовольный. Лишь плюнул мне вслед:

— Шлюха подзаборная! Только и можешь, что тра…

— С самыми отвратительными рекомендациями! — перебил монолог уволенного мой начальник, опираясь локтем в проход. При этом взгляд его был угрожающе пугающим, способным убивать. — Так что даже не пытайтесь искать работу, Семенов. Я прослежу, чтобы вы остались с любимой женой на пенсии.

«Все слышал?», — недоумевала я, испуганно разглядывая Соболева. Он же, как всегда, был непроницаемой скалой. Лишь лениво мазнул взглядом по часам и выдохнул:

— Сколько еще?

— Один человек, — мило улыбнулась я, в тайне предвкушая самое грандиозное увольнение. — Наш бухгалтер Олечка.

Ольга, в отличии от других жертв террора Николая Александровича, меня «комплиментами» не усыпала, а молчала. Грызла губы, ковыряла маникюр и тяжело дышала. Но молчала. Что, к слову, было совершенно на нее не похоже!

Странности продолжились, когда бухгалтер вышла из кабинета спокойной и расслабленной. А я уже приготовила для нее пачку салфеток и стул, ибо наша дама любила громкие публичные концерты.

— Не хочешь вместе пообедать, Викусь? — мило спросила она у меня, сверкая ясным взглядом.

Роняя челюсть до пола, я не сразу сообразила ответ. Отряхнулась и выдавила:

— Нет, работа ждет.

— Ну, — махнула рукой та, — в другой раз тогда.

И пританцовывая убежала вниз. И это при том, что уволенные, так уж вышло, «сбегали» через парковку сразу к машине. Соболев говорил всем одну и ту же фразу: «Ваши вещи доставят сразу домой!». Это помогало избежать не только дополнительных сплетен, но и порчи имущества сгоряча и кражи.

Нерешительно заглянув в кабинет к Николаю Александровичу, я постучала для проформы, хотя двери были распахнуты. Он как раз паковал рабочий кейс для первого делового обеда.

— Простите, — вкрадчиво начала я, — вы Олю уволили?

— Нет, — холодно и отстраненно мужчина бросил на меня недоуменный взгляд. — С чего ты это взяла?

— Но… — «это ведь очевидно!», — хотела было дополнить я, но вовремя остановилась. Ведь спором точно не расположишь Соболева к себе. Поэтому сохранила спокойствие. — Тогда повысили?

И снова он даже бровью не повел, мотнув головой:

— Нет, Вика. Не повысил. Она и так у нас главная по теме бухгалтерии.

Внутри меня тлело любопытство, кошки скребли на душе. Голова начинала болеть от попыток догадаться: «Что же он там такого ей наобещал, что Оленька наша счастливая вышла?».

Плюнув на нормы приличия, я все-таки не сдержалась:

— А что же тогда!

Подхватив со стола кейс, мужчина прошел ко мне. Замерев в полуметре, он вздернул бровь и улыбнулся.

— Жил один дед, Виктория…

— Какой «дед»… — перебила я его. Ведь ожидала чего угодно, но не этого!

Закатив глаза, Соболев-таки закончил свою мысль:

— Так вот он умер, потому что нарушал рабочую этику и сунул свой симпатичный носик куда не надо.