Мой босс по прозвищу Сатана

Глава 1

Настоящее

По дороге к дому босса

​

Отчаянно бегу по широкой дорожке в элитном коттеджном посёлке. Автомобиль сюда не впустили. Как и меня. Если бы не мои настоятельные мольбы.

Жарко припекает летнее полуденное солнце. Ноги ноют. На каблуках да в узкой юбке карандаш удобнее ходить по офису, чем скакать к дому босса, которому ни с того ни с сего приспичило получить рабочие данные. Папка у меня в руках. Старательно пытаюсь не смять бумаги.

Нахожу своего босса в шезлонге возле бассейна, потягивающим жидкость чайного цвета из рокса.

Он смотрит на меня. Брови сурово сведены к переносице.

Я опять чувствую, как у меня трясутся поджилки. Его взгляд становится требовательным, потому что я не сдвигаюсь с места, как будто забылась для чего сюда пришла.

Я рассеянно всплёскиваю руками, подхожу ближе и отдаю ему бумаги. Вновь отхожу на приличное расстояние. Опыт подсказывает, что начальством надо так: чем дальше от него, тем лучше у работника настроение.

Вот козёл лощённый! И фамилия подходящая — Сата́нов. Только вот за глаза все его кличут Сатано́в. Сатана.

И чего это он в отпуске решил поработать? Очень интересно. Его секретарша Любочка на это недоумённо пожала плечиками и передала мне бумаги, которые он просил. Думала хоть месяц от него отдохнуть, ведь весь офис вздохнул легче, когда он объявил о своём отсутствии. Но видимо не судьба. Да-да, работаю я тут без году неделя, а уже задолбалась: босс всё время вяжется ко мне.

Мой начальник берёт папку, внимательно листает её, и закрывает. После он не спеша ставит стакан с напитком на небольшой столик рядом. А я всё это время мысленно умираю от страха.

Тридцатипятилетний, высокий красавец брюнет с глазами самого глубокого синего цвета, с рельефными мышцами спины, рук, ног, с потрясающе накаченным задом, он внушает мне неописуемый ужас и одновременно щекочущее чувство возбуждения.

— Ну что, Иванова, допрыгалась? — спрашивает он.

— А-андрей… А-андрей Александрович, а ч-что случилось-то? — мой голос предательски дрожит.

— Она ещё спрашивает! — так же грозно возмущается мой красавец-босс.

— Я и вправду не понимаю, Андрей Александрович, — готова расплакаться, хотя обычно в таком не замечена ни разу.

— Ты придуриваешься или вправду не понимаешь? — его всегда насупленные брови вдруг взметаются вверх от удивления.

Я проглатываю язык и отрицательно качаю головой.

— Иванова, мать твою, ты готовила еженедельный отчёт?

— Д-да, — осторожно протягиваю я.

— Какого хера он косячный, м? — вновь раздаётся требовательно.

Я забываю, как дышать, вспоминаю, что могла посчитать или написать не так.

— Какого, Иванова, я спрашиваю?

У меня вообще всё упало, в том числе, самооценка, оказалась где-то ниже плинтуса.

— А что не так? — сглатываю сухим горлом.

Андрея Александровича аж передёргивает и он вскакивает на ноги. Падает полотенце и я невольно взглядом скольжу по его стальному прессу и зависаю на пахе. Такого огромного содержимого плавок, обтягивающих мокрой тканью его весомое достоинство, я никогда ещё не видела. Подумала так, будто их было у меня вагон и маленькая тележка. Достоинств этих.

— Ты это куда смотришь, Иванова? — голос босса раздражён.

— Я… я… — лепечу я, на секунду прикрывая глаза, затем вновь их открывая и стараясь больше не смотреть вниз, но взгляд то и дело соскальзывает.

И встречаюсь с его глазами. Брови сведены, но в мрачном на вид взоре неожиданно замечаю пляшущих лихих чертей.

— Иванова, ты мне отчёт завалила, а с ним и сделку. А это бабки. Мои бабки. Моя упущенная выгода.

— Такого точно не может быть, — я категорична, но быстро сдуваюсь под его насмешливым взглядом и поднятой брови.

Я готова к конструктивной критике, даже к тому чтобы всё исправить, и разумеется я всё проверю. Но он явно что-то ждёт от меня. И это точно не новый отчёт. Деньги? Из воздуха я ему их что ли нарисую?

— И? — спрашиваю я, чувствуя, как вдоль спины бежит пот.

— Должна мне будешь, — говорит он и вновь присаживается, прячась от палящего солнца, пока я тут под ним же пытаюсь не расплавиться.

— А сколько? — интересуюсь.

Он мрачно хмыкает и называет мне сумму. И я едва не присвистываю.

— Андрей Александрович, я же… если лет сто у вас работать буду, не отдам.

Он удовлетворённо кивает словно до этого я не думала.

— Ну мы можем договориться, Иванова, — выдержав паузу дополняет, — как взрослые люди.

И зыркает в мою сторону так, что у меня соски напрягаются, в офисной блузке становится тесно и трудно дышать. И такая реакция пугает меня. Лучше бы он никогда не замечал меня.

— К-как? — решаю уточнить

Он удовлетворённо откидывается на кушетку и продолжает смотреть на меня плотоядно.

— Раздевайся, Иванова, — с вящим удовольствием проговаривает он после театральной паузы, глазами скользя по моей фигуре.

— Ч-чего? — лепечу я, солнце похоже мне макушку-то напекло, раз у меня такие слуховые галлюцинации.

— Что слышала.

Да что ж это такое творится-то?!

Я смотрю на него и понимаю, что он не шутит. И нет галлюнов-то, и вправду такое предлагает.

— А как? — переспрашиваю я, уже даже самой интересно, если что настучу по мордам, надолго меня запомнит, хотя работа мне капец как нужна.

— Как-как. Догола.

— Догола?

— Ты глухая, Иванова? Или в твоей реальности раздеваются как-то по другому? — этот придурок ещё и издевается.

— А-андрей Александрович… У меня там… — лепечу я вновь какую-то несуразицу, само предложение не просто обескураживает, оно кажется таким же нелепым как я в офисном душном луке в загородном доме босса.

Глава 2

Неделю назад.

Знакомство с Сата́новым-Сатано́вым

​

​

— Иванова! Иванова! Татьяна!

Я оборачиваюсь на зов своего имени. Ко мне подбегает эйчаровец, что недавно собеседовал меня и наложил своё «вето», полностью раскритиковав моё резюме и лишив меня последней надежды найти сегодня работу.

А работа мне нужна. Очень. Маме хочу помочь, ей жизненно необходимы дорогостоящие лекарства.

В конце концов, не хочу больше ходить в пошитых ещё в школьную бытность костюмах, а купить в одном из московских бутиков шикарное платье, очень хочется красивое нижнее бельё и так далее по списку…

А адвокатское бюро «Сата́нов А.А.» как раз ищет специалиста по налогам. С очень приличным вознаграждением. Правда, это разовая сделка, но чем чёрт не шутит, если покажу себя, возможен и более длительный контракт.

Выныриваю из своих мечтаний и смотрю на молодого парня.

— Прошу вернуться, — выдавливает он из себя.

Я в удивлении приподнимаю бровь. Хочется сказать какую-нибудь колкую фразу, но я сдерживаю себя.

— Зачем? — спрашиваю и смотрю на свои руки, — документы оставила? — а у самой аж отчаянием горло сводит.

Тот отрицательно кивает головой.

— Пройдёмте? — совсем тушуется, дали пенделя хорошего что ли за меня?

Становится ещё интереснее. Я следую за ним и сталкиваюсь в коридоре с…

— Гертруда Максимовна? — вскрикиваю я.

Женщина улыбается и грозно смотрит на кадровика, который решает по-быстрому ретироваться.

— Ну привет, Иванова, в бюро пришла устраиваться?

Нам удалось немного поработать вместе в налоговой, она всегда была милой со мной. Потом женщина ушла, как сама говорила на вольные хлеба. Я не знала, что к Сата́нову.

— Так не взяли, — пожимаю плечами.

— Очень нужна работа? — Гертруда Максимовна внимательно смотрит мне в глаза.

— Да, — спокойно отвечаю я, а у меня аж кончики пальцев зудят от напряжения и хочется заорать, что очень, а в перспективе и на подольше остаться.

— Зайдём-ка, — и тянет меня в свой кабинет.

Кивает мне на стул, я присаживаюсь.

— Сата́нов, именно так, не Сатано́в, — предупреждает она, — дико он злится, если его фамилию коверкают, не простой начальник, суровый и он никогда ни одного дела ещё не проиграл. У него нюх на людей. На нужных ему, -после недолгой паузы продолжает, — тут у нас задачка появилась. Сата́нов дал на разработку моему отделу, но когда среди этих тупых куриц, пришедших поглазеть на знаменитого адвоката увидела твоё фото, то сразу поняла, что именно ты мне поможешь.

— В чём именно? — спрашиваю я.

— Вот это по-деловому, — Гертруда Максимовна кладёт передо мной кипу документов, — нужно понять в чём корень. Ответчик скрывает туеву хучу налогов, но как — непонятно, схема мутная. Если найдёшь, то контракт твой. Сата́нов уже неделю ищет спеца. Не подведи.

— Сколько у меня времени?

Гертруда Максимовна улыбается:

— До конца сегодняшнего дня.

Ну что ж, делать нечего, немедленно приступаю и в течение дня буквально как приклеенная сижу на стуле и веду расследование.

Передо мной как по мановению волшебной палочки периодически появляются кофе, выпечка, вода.

Я скидываю туфли и свой пиджак. Хожу по кабинету, не замечая никого и ничего. Меня увлекает задача, а дело действительно не простое как может показаться на первый взгляд.

Меня не беспокоят. Наверное, ждут моего вердикта. Я кажется понимаю в чём дело, но мне как будто не хватает детали. Ищу в бумагах нужное и несколько из них валятся на пол. Заползаю под стол, и вылавливаю один. Бинго! Это как раз тот, что мне нужно!

— Гертруда Максимовна, кажется, я нашла, до меня дошёл весь смысл аферы, — и от эмоций и радости забываюсь и больно ударяюсь о крышку стола.

Едва сдерживая едкие ругательства, смахиваю проступившие на глаза слёзы. Затем начинаю аккуратно на коленках выползать из-под стола до тех пор пока попой не упираюсь в чьи-то ноги.

— Знаете, Гертруда Максимовна, не такой уж это и трудный ребус, я думала будет посложнее, хотя мне и пришлось покопаться. Хитрый ответчик у Сатано́ва, однако…

Я неуклюже разворачиваюсь на четвереньках и вижу перед собой мужские туфли. У меня загорается глаз от восторга. В моде я разбираюсь, в трендах секу, но то, что я вижу перед собой… Пошитые в частной итальянской мастерской из мягкой натуральной кожи по модному лекалу туфли — чудо.

— Шедевр, — с придыханием произношу я и поднимаю взгляд выше.

Лучше бы не поднимала.

На меня смотрит мужчина с совершенно непроницаемым для понимания выражением лица, с недельной щетиной, но не запущенной. Он явно следит за собой.

Навис надо мной громадой.

— Кто такая? — спрашивает.

По-свойски, по-хозяйски так. Мне становится несподручно и как-то неудобно сидеть перед этим здоровым мужиком на коленях, лицом аккурат напротив ширинки.

— Вообще-то для Сатано́ва, то есть Сата́нова… — я ожидаю, что мне помогут встать, но тот даже не шевелится и каламбур с фамилией босса тоже не оценил.

Не гордые, сами встанем. А поднявшись понимаю, что на голову его ниже, выгляжу дохлой малявкой по сравнению с этим атлетом. С любопытством смотрит на меня, приподняв бровь. Выглядит так как будто родился с платиновой ложкой во рту.

— Для Сата́нова нашла я схему как налоги у ответчика его клиента умыкать получалось, — гордая собой проговариваю я.

Наверняка этот брутал в дорогущем костюме и отшитых на частный заказ туфлях — мой будущий коллега. Вряд ли такой обратит на меня внимание, но может хотя бы задирать не будет, если установлю с ним какие-никакие отношения, а то знаю таких, могут издеваться над простыми девчонками и ребятами.

— И что же за схема? — неожиданно заинтересовано спрашивает мужчина.

Я недоверчиво прищуриваю глаза и дотошно спрашиваю:

— А вы кто такой, чтобы задавать вопросы?

Глава 3

Настоящее

С боссом у бассейна

​

Пальцы кружат по мелким пуговкам блузки. Пальцы трясутся. Я шмыгаю носом и тихонько поскуливаю.

— Иванова, — раздражается босс, — ты девственница что ли, жмёшься так?

Отрицательно мотаю головой и тут подтверждаю словами:

— Нет.

Вспоминаю как у меня случился первый секс несколько лет назад с парнем, с которым больше года были вместе. Один раз. Неприятно, больно… После он заснул, отвернувшись. А я собрала вещи и сбежала. С тех пор парень мне не звонил, а по институту растрезвонил, что в постели я тупое бревно. С тех пор ни с кем и не встречаюсь, полностью ушла в учёбу и работу.

— Давай, Иванова, жду.

По выражению лица Сата́нов-Сатано́в начинает скучать. Да он издевается! Хочу немедленно уйти, но потом вспоминаю про маму, что я и так из последних сил высылаю ей деньги на лекарства. А теперь ещё долг этот…

Всхлипываю.

— Твою же мать, Иванова, ты чего как на похоронах-то? Тебе самой понравится, уверен. Будешь попой с удовольствием подмахивать.

Мне кажется или эта холодная глыба мне подмигивает?! Флиртует что ли, адвокат недоделанный?

Я и не думаю снимать с себя блузку и ищу отступные пути, судорожно повернувшись к выходу.

— Ворота закрыты, так что отсюда ты выйдешь только через мой член, — сообщает мне босс.

Ни стыда, ни совести. Я немею от макушки до кончиков пальцев на ногах от страха.

— Не нравлюсь, поэтому морозишься? — поднял бровь, как будто сказал несусветную глупость.

Ну наконец-то догадался, остатки мозга ещё не успел растрясти. Ну как же так можно подумать, что Сатано́в может кому-то не нравиться?! Мне, например. Ненавижу эту холёную морду.

— Наоборот, — вылетает из меня на стрессе, — то есть может… не нравиться… кому-то… мне может.

Босс приподнимает бровь и уголки губ.

— Раздевайся, — вновь проговаривает безапелляционно.

А я лихорадочно вспоминаю какие же трусики надела сегодня. Вот же черт какой! О чем я вообще думаю?! Зато слёзы высыхают. От праведного гнева и ярости.

— Ну, — нетерпеливо.

— Я…

— Давай, не томи.

Замечаю, как его член напрягается.

— Не сниму, — упрямлюсь.

— Живо! — рявкает так, что сердце в пятки опускается.

— На мне не те трусы, — выпаливаю я в надежде что Сатано́в — эстетствующий миллионер и нищебродские трусы его оттолкнут.

— Что значит не те? — он столбенеет.

— Просто… такие… ежедневные… некрасивые, — объясняю я.

Вот как по сердцу режет его приказ. Мне нравится работать на Сата́нова несмотря на то, что тот Сатано́в.

Да как он не понимает, что не могу я так взять и переспать с мужиком!

— Михаил Александрович, я увольняюсь, — шмыгаю носом.

— Точно? — издевается опять, — долг когда оплатишь? Маме ведь твоей лекарства нужны?

Поражённо смотрю на него. Он про маму знает. Интересовался мною?

— Может у тебя парень есть, а, Иванова? — тон его голоса говорит о том, что он и про этот аспект моей жизни знает, знает, что нет у меня мужчины.

Врать не стала и отрицательно мотаю головой.

Остаться без работы, с огромным долгом, не отослать деньги маме на лекарство… И вот от отчаяния я готова… переспать со своим боссом!

А может всё не так уж и плохо? Секса у меня считай вообще никогда не было. А босс красавец каких поискать. Одни руки чего стоят. Красивые, увитые венами, ладони крупные с узловатыми длинными пальцами. Сам подкаченный, спортивный, длинноногий красавец. Сексуальный до одури.

И тут же задумываюсь. Сатано́в же любую может получить, почему именно я? Вывод для себя делаю неутешительный. Да просто устраиваю его. Не красивая, не желанная. Удобная.

Будет пользовать меня по расписанию, потому что живёт этот мужик на работе и женат на ней же, а против природы не попрёшь, вот и выбрал меня, у которой тоже нет никого. Вот так вот решил, что мы будет организмами дружить.

В офисе, кроме Любочки и меня, молодых нет. Любочка — замужняя дама, может поэтому она для него отпала как сексуальный объект? Хмыкаю. Если так, то и у такой скотины как Сатано́в, есть свои моральные принципы.

— Не могу я так, Андрей Александрович, может узнаем друг друга получше, прежде чем нам с вами…? — пытаюсь всячески при разговоре избежать слова «трахаться».

— Иванова, называй вещи своими именами, я собираюсь трахать тебя, если тебе не удобно от такой формулировки, то мы собираемся трахаться, — потом тяжело вздыхая, продолжает, — я с тобой не под венец собираюсь, чтобы узнавать тебя получше, — устало трёт переносицу, — я сегодня что-то слишком добрый, размяк в отпуске, — затем как рявкнет, — раздевайся!

Я уж думаю, что «минует меня чаша сия», а нет. У меня всё внутри переворачивается.

— Ну буду я и всё, хоть тысячу лет простою здесь.

— Мля, Иванова, я не одну женщину так не ждал как тебя. Мне даже интересно стало что там у тебя за трусы такие.

Сатано́в встаёт с лежака.

Глава 4

​

Андрей Александрович подходит ко мне. Одна его ладонь ложится на мой слегка выпирающий животик, а пальцы второй бесцеремонно расстёгивают молнию, нисколько не реагируя на то, что я сопротивляюсь.

«Натренированный, — проносится у меня в голове, — много юбок значит вот так… расстегнул».

Он не отходит, а я оборачиваюсь и взглядом скольжу по его лицу.

— Юбка, Иванова, — напоминает он мне.

Хочу застегнуть обратно, но она легко соскальзывает с моих бёдер. Кажется, я за то время пока стою здесь сбрасываю пару-тройку килограммов. Бросаюсь за ней, чтобы натянуть, но босс не даёт. Прижимает меня к себе, а на юбку наступает.

— Хорошо, — проговаривает босс, напряжённый член едва касается ягодиц.

Я с удивлением смотрю на босса. Он со вздёрнутой бровью серьёзно рассматривает мои трусы. Я готова провалиться сквозь землю от дичайшего стыда. Простая хэбэшечка, он такие отродясь наверное не видел, всё шелка да бренды…

От стыда, от непонимания, от того, что ничего не могу поделать готова умереть на месте. Андрей Александрович вообще не помогает, а кладёт свои руки на мои плечи, так чтобы я даже не дёргалась.

— Чего дрожишь-то? — голос хрипит.

— Холодно, юбки ведь на мне нет, — саркастично.

— Ну так давай дальше, — звонко хлопает по ягодице и отходит к шезлонгу вместе с моей юбкой, присаживаясь, — задорно только, Иванова, глядишь и согреешься. Ну потанцуй что ли?

— Мы не договаривались, — рычу я.

Он слегка улыбается.

— А у тебя зубки есть, а, Иванова? Таня? Или как там тебя?

Неужели не знает, как зовут? Про маму и парня знает, а про имя нет? Унизить просто хочет.

— Таня, — отвечаю я.

— Таня, поживее что ли, веселее.

А у меня из глаз потекли слёзы, крупные, на ладони мне капают.

— Иванова…

Босс совсем рядом и отдаёт мне свой бокал. Я беру его в руки и прям в лицо ему жидкость выплёскиваю.

— Вкусно, — покорно произношу я и отдаю ему рокс в руки, победоносно улыбаясь.

— Вежливая какая, — усмехается босс, вытирая лицо, ничуть не смущаясь этим фактом, а как будто только распаляясь, — трусы зачётные. Давай дальше.

Ничего его не берёт. Знала бы притащила с собой святой воды…

— Андрей Александрович, я не буду. Что хотите со мной делайте. Не могу я так.

— Да мля. Что за херня, Иванова?! Ты мне даже в отпуске расслабиться не даёшь. Ладно. Не хочешь не надо. Отработаешь по другому. Делегации развлекать будешь.

— Ч-чего? — меня вновь берёт оторопь.

Ну это уже край. Ни дня в этом вертепе разврата больше не буду.

— Увольняюсь.

Босс подходит ко мне не спеша уверенный в том, что своего добьётся.

— Долг повешу.

— А докажите.

— Без проблем. Да и зачем мне перед тобой юлить?

Это было правдой. Юлить он хоть и умел, но использовал это умению исключительно в профессиональном поле. Всегда прямой и очень ответственный.

Сегодня я узнала его с плохой стороны. Ловкий манипулятор он и зажравшийся козёл. Всё в своей жизни перепробовал, а теперь ищет острых ощущений, играет с простыми как я девчонками. И отказов видимо не знал. До меня.

На столике пиликает его айфон. Босс отвлекается, напряжённо что-то выслушивая. Прекратив разговор, он раздражённо швыряет трубку на столик.

— Одевайся, едем в офис. А ты подумай, Иванова, серьёзно о моём предложении. Сегодня среда.

Я растерянно смотрю в его удаляющуюся спину с перекатывающимися на ней мышцами. Хватаю юбку и едва могу онемевшими пальцами натянуть её обратно на себя.

Через некоторое время появляется слуга в униформе с подносом и молча предлагает мне лимонад. Я хватаю стакан и жадно выпиваю содержимое.

— Вкусно. Спасибо, — благодарю я мужчину.

— Может ещё? — предлагает тот с вежливой улыбкой.

Отрицательно мотаю головой.

Через какое-то время из дома выходит Андрей Александрович. Одет как с иголочки. С совершенно с сосредоточенным и серьёзным выражением лица. Как будто он не предлагал мне десять минут назад переспать с ним.

Проходит мимо меня, обдавая ароматом табака, кожи и дурманящей травы. Мне всегда нравилось, как пахнет мой босс. А сейчас так вообще. Я семеню за его широким шагом. Садимся в авто.

— Ты, Иванова, была на Мальдивах?

— Где? — заикаюсь я.

— На Мальдивах, — смотрит на меня так будто это я задаю такие вопросы.

— Нет, — лепечу я.

— А хотела бы?

— Так теперь, если даже и захочу, не поеду, судя по той сумме долга что на мне.

Он усмехается и поворачивается к окну. Молча мы доезжаем до офиса, где все до единого готовы ниц пасть перед ним.

Сатано́в проходит к себе в кабинет и на ходу бросает:

— Иванова, кофе.

А я растерянно смотрю в ставшие колкими глаза Любочки.

— Змеюка ты, Иванова, а выглядишь как невинный ангел, — шипит на меня Любочка, — подсидеть меня решила?

Глава 5

Я сжимаю кулаки от злости и забегаю в кабинет моего начальника. Вижу, как Сата́нов садится в своё кресло. Соплю от негодования так громко, что ему приходится обратить на меня своё внимание. И он явно недоволен, только вот мне всё равно.

— Андрей Александрович, напоминаю вам, что ваш секретарь Любочка. Она сейчас думает, что вы собираетесь её уволить.

Сата́нов поднимает на меня свой холодный взгляд, затем переводит его на дверной проём, туда, где за столом сидит покрасневшая от досады и обиды Любочка, затем хмыкает.

— Люба.

Он произносит это обычным глухим голосом, но секретарь тут как тут. Если честно, то я бы даже не расслышала, но Любочка видать привыкла.

— Иванова сделает кофе, пока ты сгоняешь к кадровикам и принесёшь личное дело новенькой, — до этого сидевший откинувшись на спинку офисного кресла, теперь Сата́нов подбирается и в упор смотрит на меня.

Я прикусываю от досады щёку изнутри.

Любочка смотрит на меня как на лузера:

— Кого-то сейчас уволят, — нараспев произносит та, и, гордо подняв голову, уходит из кабинета.

Готова всем на свете поклясться, что она принесётся обратно с моим делом настолько споро, что я даже не успею кофе загрузить в кофе-машину.

Не могу сдвинуться с места. Мне обидно до соплей.

— Андрей Александрович, это несправедливо, я…

Тот прерывает меня тяжёлых вздохом.

— Иванова, у меня отпуск, а я вынужден проводить его в офисе, к тому же я не выпил кофе и видел твои трусы, может хватит на сегодня для меня впечатлений и ты всё же соизволишь заварить для меня хотя бы чашечку бодрящего напитка коли ты как женщина и как работник ни на что не способна? — поднимает бровь и обдаёт меня таким холодным взглядом, что мне в пору искать песок, чтобы как страус спрятать в него голову.

Разворачиваюсь на каблуках и несусь в сторону кухни. На эмоциях не замечаю, как быстро справляюсь с заданием от шефа. Но вместо сахара сыплю соль. Увольняться так с музыкой или вернее под дикие вопли ужаленного в своё больное эго Сатано́ва.

Приношу и ставлю перед ним чашечку с горячим пьянящим напитком. Вижу, что перед ним моё личное дело, а Любочка вполне довольная собой уносит своё прекрасный зад из кабинета.

Я ставлю перед ним чашку с кофе.

— Это потому что я вам не дала? — спрашиваю прямо.

Сата́нов до этого читающий бумаги, отрывается от них и морщится.

— Иванова, ну что ж ты… — с досадой, — присядь-ка.

Это что-то новое. Я оглядываюсь на полуприкрытую дверь, а с другой стороны, он не будет же здесь этим заниматься в офисе полном его работниками.

Я сажусь на край стула рядом с его столом. Сата́нов же встаёт и закрывает дверь в свой кабинет. Я нервно сглатываю ком в горле и не свожу с мужчины взгляда пока тот не садится за свой стол. В голове проносятся какие-то странные мысли про то как он движется, как придерживает свой галстук, когда садится и как он всё это грациозно и в то же время по-мужски сексуально делает. Что со мной?! Может вот она эта овуляция? Может я зря сыпанула ему в кофе соль?

— Иванова, давай-ка я тебе объясню. Из сумбура произошедшего ты наверное не понимаешь. Мы с тобой не на рынке и не в браке. По сути друг другу никто. И в этом ощутимый кайф…

— Ну конечно, ведь никаких обязательств… — начинаю я, нет, не зря в кофе соль положила.

— Стоп. Ты не дослушала до конца и сделала выводы. Надо вначале выслушать. Естественно не жди отношения как к моей женщине, но если мне понравится, как ты трахаешься, то можешь рассчитывать на минимум как на моё лояльное отношение, максимум я возьму на себя твои финансовые вопросы.

Всё у него сводится к деньгам. А у меня? Разве не к ним же? Интересно, что нужно сделать, чтобы заслужить этот максимум? Под его взглядом тушуюсь и краснею, как рак. Его губы едва трогает улыбка.

— Может у тебя есть вопросы, Иванова? — подсказывает он.

Я киваю и вместо того, чтобы спросить про максимум задаю вопрос:

— А почему у вас нет женщины? Я понимаю, что на такие темы не разговаривают с малознакомыми людьми, но мы вообще-то… ну чисто гипотетически, как бы абстрактно… собираемся… — запинаюсь.

— Трахаться, Иванова, ты это хотела сказать? Называй вещи своими именами. — тон его голоса спокоен, но холоден, у меня аж кончики ушей заледенели, или это слишком мощно работающий кондиционер, — интересно как это трахаться абстрактно? Надеюсь, это не будет так же… странно как твои трусики, Иванова.

Краснею ещё сильнее.

— Я… — задыхаюсь от возмещения и не могу произнести не единого слова больше.

— Это я не буду обсуждать с тобой, — говорит, как отрезает, — ещё вопросы?

— Мне всё понятно.

Я встаю со стула и иду к двери.

— Твоя мать, Иванова! Кофе отвратный, — несётся мне в след.

— Я старалась, — и выхожу из его кабинета на негнущихся ногах.

Весь оставшийся рабочий день я провожу как в тумане, в тягостных раздумьях.

Мой босс обеспеченный, за словом в карман не полезет, знаменитый адвокат. Он сексуальный красавец. По-мужски так притягателен. Все его движения, руки, фигура, взгляд. Спокойный, выверенный, если не выводить из себя как я сегодня… Ух, какой! Посмотрит как будто раздевает. Другая бы отдалась прямо у бассейна, даже не раздумывая, да ещё и задницей бы довольно подмахивала. Но я так не могу, не могу и всё…

Гомон офиса постепенно смолкает, а я продолжаю какого-то ляда сидеть за своим рабочим столом, прислушиваясь ко звукам из его кабинета и поглядывая на молчащий стационарный телефон.

Не пойти, значит, вылететь с работы, остаться без копейки денег и огромным долгом. Пойти, значит… Что это значит? Значит, быть удовлетворённой и с деньгами. Вот это я додумалась! Иванова, тебе думать вообще нельзя… Неправильные выводы какие-то делаю.

Посижу тут, притворюсь, что работы до ушей. Сам подойдёт, если что… Чуть не стучу себя по лбу. Он же говорил, что ждёт меня. Точно!

И что мне делать? Уходить! Срочно!

Глава 6

Но я делаю ровным счётом наоборот. Мне нужна работа и не нужны непонятные отношения с моим боссом. Самое время поставить все точки над и. Собираюсь с духом и иду в кабинет к Сатано́ву. Заглядываю. Никого. Тяжело вздыхаю и прикусываю губу. И что теперь делать?

Войти и соблазнить. Кричит во мне всё женское.

Захожу и нервно прохожусь по помещению. Как лучше? Может лечь на стол и расстегнуть пуговки на блузке до самого бюстгальтера? Или лучше раздеться и он сразу поймёт?

А потом как будто просыпаюсь от таких рассуждений. Ну уж нет! Что ж я творю-то? Пусть что хочет, то и делает со мной. Не буду я! Не позволяет мне воспитание. Образование у меня есть, опыт работы тоже. Заработаю честным трудом и отдам весь долг этому Сатане.

И только я хочу выйти, как слышу, что к двери кто-то приближается. Вот же чёрт! Я стою в кабинете Сатано́ва после рабочего дня, когда опустел офис и сегодня среда. И какой вывод сделает мой босс?

Холодок бежит по позвонкам и я оглядываюсь в поисках убежища.

Шаги всё ближе, а отчаяние моё зашкаливает, кровь бьёт в голову и я соображаю, что мне делать. Замечаю диван с широкой спинкой и тут же ныряю за него. И вовремя.

В кабинет заходят.

— Да я понимаю, — говорит Сата́нов, — присаживайся.

По голосу чувствуется, что мой босс недоволен.

— Я тебя не просто так достаю и выдернул с отпуска, — приятный баритон, слух ласкает, вот бы посмотреть.

— Да, впечатляет. Такие люди как ты сами не приезжают.

— Дело очень срочное. Нужно одному конкуренту крылья подрезать, — раздаётся звук удара очень весомой стопки бумаг об стол, — ты знаешь, никто не свят, и он тоже. Надо накопать, а потом этим накопанным его закопать.

Слышу, как Сата́нов шуршит бумагами. Они ещё долго обсуждают подробности, из которых я понимаю, что дело связано с крупными суммами налогов и неучтённой прибыли, что уходит на оффшорные счета. И суммы эти астрономические. Клиенты у босса серьёзные и дело обещает быть интересным, учитывая, что там явно не идиоты схемы увода дохода придумывают. Аж кончики пальчиков зудят как хочется приступить к работе. Только вот теперь вряд ли Сатано́в оставит меня на ней.

Проводив гостя босс вновь садится в кресло, вот только уходить он не торопится, а у меня ноги затекли, да и стою я в неудобной позе, подобрав под себя ноги и отклячив зад.

Неизвестно когда этот Сатана вообще домой соберётся. А что если он заглядывал в кабинет, где мой стол. У меня там и комп включён и сумочка осталась. Меня пробирает морозец.

Стараюсь распрямить ногу и сустав в полной тишине как хрустнет. Я вообще дышать перестаю. Наступает полная тишина, в которой мне кажется, что стук моего сердца раздаётся по всему офису.

— Иванова, поза что надо! Угодила, — раздаётся над моим ухом.

Я медленно поднимаю голову, всячески пытаюсь оттянуть момент встречи взглядами с Сата́новым. Но мне приходится. Поднятая бровь, глаза горят, а взгляд обводит всю мою согнувшуюся фигуру и останавливается на выпяченной заднице.

— Я… я… Андрей Александрович… — стыдоба какая, я же метаюсь, решаю, что никогда не буду спать с этим сексуальным жеребцом, хочу уйти, но как теперь-то, — вы всё неправильно поняли…

— Та-а-а-а-ак? — протягивает он заинтересованно и переплетает руки на груди.

Ждёт от меня объяснений. Я стараюсь встать так, чтобы и в грязь не ударить и чтобы он себе чего не надумал. Выпрямляюсь и гордо взмётываю подбородок вверх.

— С работы ты не ушла, сумочка осталась. Интересно даже стало, где ты. Предполагал, что угодно, но только не то, что ты прячешься за диваном в моём кабинете, — тон его голоса начинает снижаться, сексуально вибрирует.

Босс скидывает пиджак и ослабляет узел галстука, расстёгивая верхние пуговки мужской белоснежной сорочки.

— Просто по всему офису кондиционеры работают, а у вас тепло, — выпаливаю первое, что приходит в голову.

Он вновь приподнимает бровь и на секунду вскидывает взгляд на хорошо работающий кондиционер. Кожей шеи ощущаю, что не особо жарко в комнате.

Я до физического трепета его боюсь. Хотя он очень привлекательный. Мощный красивый торс, узкие бёдра, длинные ноги…

— Я… я… Андрей Александрович, вы всё не так поняли…

— И как же я должен всё понять по твоему мнению? — голос становится ниже.

Он расстёгивает пуговки на манжетах и закатывает рукава.

Я делаю осторожный шаг по направлению к двери и гадаю когда же мне рвануть вон.

От досады начинаю кусать губы. Решаю быть честной.

— Я вначале пришла к вам в кабинет, — делаю ещё несколько шагов, и упираюсь спиной в дверь.

Сатано́в подкрадывается ко мне как дикий зверь к своей добыче. Настигает меня и напирает.

— Андрей Александрович. Я вам сейчас всё объясню и вы как человек разумный…

Тяжесть приятная, мятное дыхание обдаёт меня, а запах от него умопомрачительный, такой, что я начинаю терять нить своих рассуждений. Тело — предатель. Я готова простонать от досады, но сдерживаю себя, потому что этот звук будет звучать не плаксиво, а эротично.

— М? — хрипло вопрошает мой босс.

Его дыхание на моей щеке, на коже шеи. Горячие мужские ладони обхватывают талию и притягивают к себе плотнее, так что я пахом ощущаю нехилый такой стояк. Хочу зажать коленки, но он не даёт.

— Так вот… Андрей Александрович, вы как человек разумный поймёте, что к чему. Я просто зашла твёрдо сказать вам, что не согласна на ваше предложение, а тут вы и ваш клиент. Мне стало неудобно Я и спряталась за диван, — объяснения так себе, но это правда.

Сата́нов как будто не слышит. Его ладони крепко обхватывают мою грудь. И я с ужасом понимаю, что острые как стекло соски врезаются в ткань бюстгальтера. Мало того, их видно через блузку, а в данный конкретный момент на них смотрит Андрей Александрович и довольно мычит. Отпихнуть пытаюсь, но ничего не выходит.

Визуализация главных героев

Андрей Александрович Сата́нов, 35 лет

(за глаза - Сатано́в, Сатана)

глава крупного юридического агентства

манипулятор каких поискать

Таня Иванова, 26 лет

бывший спец налоговой инспекции,

щёлкает схемы ухода от налогов на раз

Терпеть не может таких как Сата́нов

Глава 7

Я на пару секунд впадаю в ступор, но потом всё же пытаюсь вырваться и начинаю сопротивляться.

— Кто ты такой? Что тебе надо от меня? — выкрикиваю я от отчаяния громко, срывая голос к концу фразу, набираю воздух в лёгкие и хочу закричать, чтобы привлечь внимание, но мне грубо затыкают рот потной ладонью, продолжая тащить к автомобилю.

Я не успеваю реагировать и понимать реальность. Страх, стремительно перерастающий в агонию. Меня охватывает животный ужас. И я не сразу понимаю, что хватка нападающего ослабевает, а сам он как будто подпрыгивает в воздухе и распластывается на асфальте. Бандитская морда, коренастый, лапища огромные. Меня передёргивает.

Я едва успеваю отскочить от него как тут же попадаю в лапы Сата́нова. Спаситель?

— Живо в авто! — хриплым от адреналина голос командует он.

— Я… — замираю на месте, не знаю, что хочу сказать.

Почему он очутился здесь? Преследователь?

— Иванова, мля! — Сата́нов становится Сатано́вым, — кому говорю.

Выясню потом.

Мой неудачливый похититель начинает ворочаться, а я ныряю в салон и слежу за происходящим в относительно безопасном месте.

Сата́нов не успевает и мой преследователь быстренько ретируется с места на своём авто.

Андрей Александрович садится рядом и его огромный представительского вида автомобиль рвёт с места как пуля. Набирает номер.

— Привет. Нормально всё. Как ты? Спасибо передай Оле, классный пирог, давно такого не ел, — говорит всё одним тоном, скорее из-за вежливости, — поможешь пробить номер? Угу, — и называет госномер на авто моего «похитителя», — буду признателен. Как-нибудь выпьем. Спасибо. Бывай .

Молчание между нами затягивается. Поворачиваю голову к мужчине и вижу, как по скулам ходят желваки. Вжимаю голову в шею. Он гонит как сумасшедший. Произношу свой адрес, а у самой зуб на зуб не попадает. Ноль эмоций. Разговаривать не хочет.

Но когда городские пейзажи сменяются сельскими, я по-настоящему трушу.

— Андрей Александрович, вы меня куда везёте? — осипшим голосом спрашиваю я.

Он молчит. Да что же это такое-то творится?! Сначала мужик-бандюган, теперь мой босс… Кричать не могу, горло саднит.

— Андрей Александрович, куда мы едем? — твёрдо произношу я, а у самой зуб на зуб не попадает.

Сатано́в молчит как рыба об лёд.

— Остановите автомобиль, — придаю своему голосу агрессивности, всё равно, что мелкая собачонка льву, — дёргаю ручку и Андрей Александрович едва успевает захлопнуть обратно, тут же блокирую её.

— Руки держи при себе, Иванова, или я живо займу их, — сквозь зубы проговаривает мужчина.

Тут же осекаюсь и смыкаю ладони в кулаки. Я знаю, что слово своё держит, а двусмысленность фразы напрягает. Он внимательно смотрит назад, всё время проверяя нет ли погони. Но скорость гонит нас по почти пустому шоссе.

Я вдруг догадываюсь куда он меня везёт.

— Андрей Александрович, зачем вы везёте меня к себе? — спрашиваю я, едва не плача.

Он ничего не отвечает, но судя по тому как он зыркает на меня мне лучше заткнуться. Что я и делаю. До конца поездки мы и словом не переговариваемся.

Въезжаем в кованные ворота и затем в гараж. Я выхожу из него и оглядываю дом. Днём он не казался таким громадным. Мне нравится его воздушность, светлые тона и огромные окна со стильными жалюзи и шторами.

— Иванова, — нетерпеливо зовёт шеф, — завтра поглазеешь.

Я вновь возвращаюсь в гараж и ворота за нами медленно опускаются. Сата́нов как заправский вояка осторожно снимает обувь при входе на лестницу, что ведёт в его дом. Я повторяю за ним. Он одобрительно поднимает уголки губ.

Почти бесшумно поднимаемся по ступеням и оказываемся в тёмной прихожей. Он прикладывает палец к губам и оставляет меня одну. Охватываю себя руками, зуб на зуб не попадает от страха. Начинаю сильнее волноваться, как Андрей Александрович появляется, а с ним и свет.

Щурю глаза. Меня всё также трясёт.

— У тебя есть враги? Мужик твой бывший? Или может настоящий? — учиняет допрос Сата́нов.

Я мотаю головой и у меня из глаз начинают капать слёзы.

— Знаете же сами… — всхлипываю.

Мужской взгляд едва заметно смягчается.

— Сходи в душ, с одеждой завтра решим, — показывает на блузку.

Я растерянно смотрю на себя и вижу, что она порвана на груди.

— Душ есть внизу и в спальне, лучше прими там, где спальня, в шкафу найдёшь футболку, — командует Сата́нов, а у самого мысли явно не тут, как будто ребус гадает.

— Андрей Александрович, скажите, что происходит?

Он выныривает из размышлений.

— Иди, Иванова, — но голос не раздражённый, скорее, усталый.

— А… — хочу спросить, где располагается комната.

Андрей Александрович опережает:

— По коридору налево.

Сата́нов берётся за телефон, а я спешу ретироваться. Захожу в просторную спальню, в которой очень свежо, открыта балконная дверь, впускающая в комнату ночную прохладу. Холодные серые тона. Спартанская холостяцкая обстановка. Под стать такому как мой босс.

Шкафом оказывается небольшая гардеробная. Модник Сата́нов. Невольно улыбаюсь, прохожусь рукой по рукавам костюмов, пальто, плащей и прочей одежды, составляющей гардероб солидного мужчины. А ещё педант. У него даже носки уложены строго мысками на юг.

Футболку нахожу, отодвинув ящик. Ванная комната не замыкается, отчего мне становится тревожно. Но я думаю, что ему явно не до меня. Тут же ловлю себя на том, что думаю об этом с досадой.

Оглядываюсь и понимаю, что дом Сата́нова полностью мужская берлога. Исключительно мужские мыльно-рыльные. И намёка нет на женщину.

Встаю под горячие и тугие струи воды и быстро прихожу в порядок. Меня согревает поток. Намыливаю тело и волосы ментоловым гелем для душа и меня словно окунает в запах босса. Аж голову кружит.

Глава 8

С недоверием явно написанным на моём лице и под его пристальным, тяжёлым взглядом присаживаюсь на барный стул, мечтая оттуда не свалиться, забрасываю ногу на ногу. Он достаёт бутылку виски и два рокса, ставит их перед собой.

Сата́нов без пиджака и галстука, ворот расстёгнут, а рукава белоснежной рубашки закатаны, так что я могу видеть вены, увившие их. Сейчас они напряжены, как и их носитель. Он опирается ладонями об остров и исподлобья смотрит на меня.

— Есть будешь?

Этим вопросом он застигает меня врасплох. Я лишь пару раз хлопаю ресницами, перед тем как ему тяжко вздохнуть.

— Правда, из съестного две пиццы и пара банок колы.

Ответом ему служат песни голодных китов моего желудка. Сатано́в было приподнимает в язвительной ухмылке губы, но выражение его лица становится серьёзным, когда он бросает свой взгляд на пачку бумаг.

— Андрей Александрович, я невольно подслушала ваш разговор с клиентом, пока… — я запинаюсь и жар приливает к моим щекам.

А Сата́нов ухмыляется. Я только бы за одну эту ухмылку назвала его Сатаной.

— Пока ты стояла в очень интересной позе за диваном в моём кабинете? Конкретнее, Иванова. Если бы люди действительно выражали то, что хотят или задумали чётко и конкретно, мы были бы самыми счастливыми на этой земле, — философствует Сата́нов, затем его настроение резко меняется, — а теперь говори всё, что ты думаешь. Мне поможет всё.

Пока он разогревает пиццу и делает коктейль «Кола с виски», я излагаю свои мысли. Дело непростое и возможно нам придётся крутить не одного потенциального свидетеля, схема хитрая, а значит и соперник умён, а возможно и при огромной власти.

Мы ненадолго отвлекаемся и молча поедаем разогретую пиццу. Коктейль проваливается в меня и приятно расслабляет.

И разговор становится уже каким-то не деловым, когда Сата́нов спрашивает как бы мимоходом:

— Есть мысли о том, кто тащил тебя в авто?

— Я не знаю, Андрей Александрович. Я с такими не вожусь, — выпаливаю я.

Сата́нов приподнимает бровь.

— А с какими ты водишься? — в голосе сарказм.

Так и хотелось сказать, что с такими как ты вынуждена, но предусмотрительно молчу. А он тяжёлого взгляда от меня не отводит. Сглатываю от трепета перед ним. Представляю, как он разматывает свидетелей обвинения и крутит прокурорами.

— С кем я вожусь вас волновать не должно, Андрей Александрович. Что касается долга, его отдам деньгами. Относительно вашего… хм… предложения — нет. Не поймите превратно, но вы мне как мужчина вот вообще не интересны, — говорю, как на духу и взгляд держу, не отвожу.

— Вот как! — слегка пожимает мощными, широкими плечами, — а какие тебя интересуют?

— Ну-у-у… вот только не такие как вы, — я и вправду не знаю какие.

Сата́нов — привлекательный мужчина. Даже очень. Он такой, от которого дамы писаются кипятком. Когда он куда-либо заходит все женские взгляды только к нему и прикованы. Фактурный, сказала бы моя мама.

— Любопытно, — Сата́нов делает несколько глотков из рокса и подходит ко мне.

Мне становится не по себе от того каким горячим становится его взгляд. Он стремительно подходит ко мне и круто разворачивает меня вместе со стулом к себе. Я не успеваю среагировать, как он распахивает мои бёдра и не даёт их сомкнуть. Я обнажена перед ним во всех смыслах. С тоской вспоминаю, что трусики сохнут в душевой его комнаты.

Пытаюсь оттолкнуть его от себя.

— Слова нет вы не понимаете от слова совсем? — спрашиваю я, — спасли меня, привезли к себе… хм… может тот бандюга был вашим хитроумным планом?

И тут же жалею о том, что морожу такое.

— Я могу заморочиться, но не настолько, — говорит он, а сам жадным взглядом скользит по моему лицу, затем вниз.

Начинаю краснеть от его пристального внимания и слишком близкого присутствия, а ещё от того, что двинуться не могу и оттолкнуть его не получается. Ситуация та ещё.

— Долго я ещё буду у вас?

Сата́нов одним движением отводит мои волосы с шеи открывая её.

— Тебя кто-то хотел сегодня похитить. И если это связано не с тобой, то значит с работой на меня, — проводит пальцем по открывшейся шее, чувствую, как затвердевают соски.

Вновь дёргаюсь и пахом врезаюсь в его напрягшийся член. Уровень моего стыда зашкаливает, его похоже забавляет моё смущение.

— И? — сглатываю ком, возникающий в горле когда его взгляд бесцеремонно перемещается с моего лица на грудь.

— Ты поживёшь у меня столько сколько мне потребуется, — он не касается меня, но мне кажется, что его пальцы кружат по всей моей коже.

— Вы это, конечно, здорово придумали, но как же моя жизнь? — спрашиваю возмущённо.

Продолжаю ёрзать на стуле, пытаясь вырваться из крепкой хватки Сатано́ва, но делаю ровно наоборот, теснее прижимаясь к нему.

— Жить ты будешь здесь. Это решено, — его ладони мимолётно оглаживают мою грудь и опускаются на разведённые перед ним бёдра, грубовато сжимая их.

— Руки убери, — шиплю я ему прямо в его наглое лицо, выражение которого ничуть не изменилось.

Он касается моего живота, а я просто немею от такой наглости. Воспитание не позволяет сказать нечто грубое, но похоже с таким начальством придётся учиться быть ушлой и себя в обиду не давать.

Его нестерпимо горячие ладони уже на внутренней стороне бёдер. Взгляд становится тёмным. Как омут. Того глядишь и затянет. Грубо ласкает, без нежности. Наверняка оставит пару синяков, если продолжит в таком духе.

Бабник хренов! В отчаянии кусаю губы почти до крови.

Грубоватые длинные пальцы оказываются на нежной коже лобка, спускаются ниже, скользят по половым губам. Мне ужасно стыдно. Я трепещу и бьюсь в его руках как загнанная в клетку птицеловом птичка.

Внезапно его руки оставляют меня. Смотрит на меня по прежнему холодно, как и раньше. Куда и страсть вся девалась?

— Твоя комната на первом этаже, постель застелена. Есть гостевые душ и туалет. Выспись. Завтра тебе предстоит… хм… поработать, — ухмылка фирменная.

Глава 9

Я кое-как устраиваюсь в кровати, оказавшейся очень уютной, хотя матрас и довольно жёсткий. Постельное бельё пахнет ароматами Франции.

Гостевой комнатой явно не пользуются, но она в идеальном порядке. Так и представляю себе педанта Сата́нова, стоящего над уборщицей и показывающего пальцем на невидимую грязь.

Ворочаюсь сбоку на бок. Сон не идёт, а в голову лезут всякие мысли о том деле, которое под вечерним покровом передали боссу сегодня. Не сходится что-то. Вот вроде и не подкопаешься. Клиент так сказать обделался со всех сторон. Вот вроде всё просто, а что-то не то. Схемка мутная и должна выдавать клиента с головой. Выдаёт. Нарочито как-то только, когда должна прятать…

Вот бы взглянуть одним глазком.

Полежав и поворочавшись ещё полчаса, встаю и незаметно прокрадываюсь на кухню. Нахожу включатель нижнего света. Этого вполне достаточно, чтобы прочитать содержимое папки так непредусмотрительно оставленное Сата́новым на столешнице острова.

Я завариваю себе огромную кружку кофе. Такого вкусного и бодрящего я ещё никогда не пила. В основном пластиковое в одноразовых стаканчиках. Придвигаю к себе папку и начинаю чтиво. Для меня чтение юридических бумаг и бухгалтерских, налоговых отчётов сродни чтению увлекательного романа.

Вы скажите душнила. И я с вами соглашусь. Да местами я душню, хотя называю себя профессионалом, но мне кажется я что-то смутно нащупываю в этом деле. Главное не нащупать Сатано́ва.

Всю мне голову мужик забил. Да классный, да сексуальный, да богатый. Такой прям… ух… Одним словом, мужик. Как в фильмах. Голливудский актёр. И пристал не к красотке, а ко мне. К удобной…

Становится грустно как будто я только такого отношения и достойна.

Сжимаю губы от злости. Я максимум выкручу с такого интереса моего босса. Ишь какой ловелас и работника хочет и женскую ласку ему подавай. Не на ту нарвался, Андрей Александрович. И не интересно мне это всё. Не так я представляла себе отношения с мужчиной. Мне хочется романтики, долгих ухаживаний, предварительных ласк. А не с наскоку с повороту…

Хрена ему лысого, а не меня! Обломится! Бабник и похабник!

Я, конечно, всегда знала, что тут в Москве титьки никто мять не будет, быстренько и без обиняков предложат, что хотят, и если ты сомневаешься, то уже другая стоит в очереди, но чтобы так как это цинично делает Сата́нов — нет.

Ближе к утру меня всё же морит в сон и я поддаюсь, незаметно для самой себя задремав прямо в барном стуле, сложив руки на острове и уронив на них голову.

— Иванова, я тебе голову откушу за то, что секретные бумаги своими шаловливыми ручками перебираешь! — раздаётся громкое под ухом.

Я мигом взвиваюсь как стрела, ноги путаются и я ещё бы чуть-чуть и носом аккурат пробороздила бы по дорогущей плитке на кухне престижного адвоката столицы, если бы не его сильные руки.

Сата́нов в одном из своих дорогущих костюмов, но первая пуговка расстёгнута, узел галстука слегка ослаблен

— Или я им живо найду занятие, — хрипло проговаривает мой босс.

Руки в захвате его сильных ладоней, бёдра распахнуты перед ним, а его пах близок к моей обнажённой вагине. Я стону от бессилия с тоской вспоминая, что мои родимые хэбэшечки развешаны на полотенцесушителе в ванной комнаты.

— Ты охуенно пахнешь, — аж рычит в конце.

Да он издевается, маньяк озабоченный, я в душе была вчера. Я чувствую, как его эрегированный член буквально просится из брюк наружу.

— Я буду кусаться, — шиплю на него сквозь зубы.

— Давай.

— Да вы… — пытаюсь отпихнуть, но лишь ощущая, что член стал ещё твёрже, — я вчера вам всё объяснила… Какой не понятливый, — выражаюсь как можно корректнее, хотя так и подмывает выкрикнуть идиот.

— Настойчивый, Иванова, заметь две большие разницы, — замечает Сата́нов.

— Да всё равно. Руки уберите, — тоже не лыком шита.

Но то, что происходит дальше заставляет меня охнуть. Он заводит одной ладонью мои руки назад и вторая его спешит по телу, обводя все его выпуклости и впуклости, оставляя в местах касания пожар. Когда его пальцы ныряют в промежность, я замираю и наши взгляды встречаются. Сатано́в криво ухмыляется.

— Я всегда раздобуду информацию для того, чтобы сделать правильные выводы, — пальцы адвоката проходятся по моим влажным половым губам, — Иванова, ты течёшь.

Он как всегда предельно конкретен.

— И что? — я не сдаюсь под натиском такой наглости от которой даже сама наглость прифигела.

— Ты так возбудилась на кухню, стул под собой или всё же ты, Иванова, ты так неистово, сильно хочешь меня? — он задирает бровь, грудь неспокойно вздымается.

— Руки уберите, Андрей Александрович, сегодня не среда, и уж тем более не пятница, и даже не выходные, — ловлю его наглую усмешку, как вообще можно серьёзно говорить с тем, пальцы которого ласкают мою вагину.

Ощущаю, что тело охватывает чувственная дрожь и его горящие, жаждущие меня глаза. Начинаю плыть в ощущениях.

— Ты мне будешь нужна сегодня вечером, — шепчет мне Сатано́в в ухо, щекоча его и обдавая меня горячущим дыханием, затем уточняет, — по делу.

И даже здесь не упустит своей выгоды. Меня как будто окунают в ушат с ледяной водой.

— Уберите руки, Андрей Александрович, я готова сказать вам что мне удалось выяснить по делу, — киваю на кипу бумаг, — в рамках должностных обязанностей. А пойти с вами туда куда вам надо, это отдельный формат работы. И моё присутствие пойдёт в уплату долга.

Наши взгляды заостряются. Как клинки шпаг. Туше́, господин Сатана. Я ликую. Но слишком рано.

Он сжимает бёдра и притягивает к вздыбленному паху. Его взгляд так и искрит. Опасен до чешущихся кончиков пальчиков на моих ладонях. Сглатываю и прикусываю губу.