Мой дикий

Пролог 1 часть

– Смолич где лежит? – ору на ходу, забегая в здание больницы.

– В двести шестой. На втором… Вы куда?! – взвизгивает барышня в регистратуре, когда я несусь к лестнице. – Алиса Олеговна, тут еще один!

Сталкиваюсь на лестничном пролете с женщиной, чуть не сшибая ее с ног. Она испуганно выдыхает, распахивая свои и так огромные синие глазищи. На секунду зависаю, настолько у нее яркая и необычная внешность, но разглядеть не успеваю толком. Некогда. Мне нужно догнать одного молодого придурка, который накосячил перед своей девчонкой и, по-моему, собирается испортить все окончательно.

– Пардон, красавица, – поднимаю руки и, огибая ее, бегу дальше.

– Стойте! – слышу приказ и даже притормаживаю от того, насколько властная интонация звучит в голосе. Оборачиваюсь. Бежит следом, хмурится. Такая клевая, сердитая, аж мурашки по телу. – Вы куда собрались? Туда нельзя, там женское отделение.

– Отлично, мне туда и нужно. Спасибо, лапуль. – не жду ее больше, поднимаюсь и вбегаю в коридор. Оглядевшись, беру левее. Привычка – вторая натура, блин. Увы, выбор неверный. Разворачиваюсь и вижу все ту же рыжую дамочку.

– У вас секунда, чтобы исчезнуть, – рычит она, но направляется в другую сторону. И тут до меня доходит, что, похоже, нам с ней по пути.

– Лапуль, – догоняю ее, – а ты не в двести шестую?

– Выйдите вон! – она останавливается и даже топает ножкой от возмущения. – Устроили тут со своим дружком проходной двор. Там женщины на сохранении лежат, им нельзя нервничать!

Смотрю на нее, как завороженный. Хороша, зараза! Я сейчас развожусь с женой по причине того, что я для нее – лишь неинтересное приложение к банковской карте. Которому иногда надо давать. И все это настолько фальшиво и холодно, что стоит поперек горла. А тут… Вулкааан! И я бы не отказался погреться в его горячих источниках.

– Красотуль, – улыбаюсь и притягиваю ее к себе за талию, – ну что ты кипеш развела? Там любовь. Хочешь тоже красиво? Пошли в ресторан.

– Да что вы себе позволяете?! – отталкивает меня рыжая бесстыжая и вдруг юркает в дверь, захлопывая у меня ее перед носом. Слышу, возмущается с обратной стороны.

Толкаю дверь, но она поддается с трудом. Баррикады, конечно, вещь хорошая, только против меня они не помогут. Чем там можно прижать дверь в палате? Тумбочкой?

Толкаю чуть сильнее и заглядываю внутрь. Оказывается, что рыжая подпирает дверь собой и сейчас скользит по полу, бессмыленно упираясь.

– Да угомонись, шумная, – миролюбиво прошу ее, когда она снова начинает кудахтать и пробую решить проблему самым проверенным способом. Достаю из кармана пачку купюр. Только обменял в банке. Складываю и аккуратно вкладываю ее докторше за воротник халата, ближе к аппетитной ложбинке. – Пусть ребята помирятся.

Она же, истеричка, отталкивает мою руку с такой силой, что деньги взмывают в воздух и разлетаются в разные стороны.

– Вы больной?! – взрывается несговорчивая фурия и начинает выталкивать меня из палаты.

– А ты хочешь стать моим доктором? – заигрываю с ней, обтаскиваясь от темперамента и, прижав к себе спиной, вывожу ее за дверь. Мы соприкасаемся так тесно, что у меня адреналин бьет в виски, отключая голову напрочь. Захлопываю дверь и зарываюсь носом в ее огненно-рыжие волосы, с кайфом вдыхая их фруктовый аромат. Цитрусовый. Ей очень идет.

– Вызывайте охрану! – оглушенный истерическим визгом, возвращаюсь в реальность.

– Рыжуль, ну какая охрана? Танцы, секс и рок-н-ролл куда интереснее! А давай… – замолкаю на полуслове, так как с лестницы выбегает ОМОН. Успеваю лишь оттолкнуть докторшу в сторону, чтобы не пострадала. Потому что я, конечно, не идиот, чтобы устраивать в бабском отделении погром, но и без сопротивления сдаться мусорам не могу. Не по-пацански.

Расшвыриваю нескольких, получаю прикладом по хребту и парочку ударов кулаками сверху. Падаю мордой в пол, матюкаюсь, когда меня фейсом грубо провозят по нему, а на руки надевают браслеты и смирно лежу, ожидая, пока из палаты выведут непутевого жениха.

Вот это приключения! Давно я так не развлекался!

– Подождите, у него деньги в палате выпали, я сейчас соберу, – обращается моя докторша к кому-то из ментов и проходит мимо.

– Кисуль, – улыбаюсь, глядя на ее охрененные стройные ноги снизу вверх, – не надо ничего. Девочкам шоколадок купи, чтобы не волновались.

Она не останавливается и ничего не отвечает, но спустя минуту возвращается и запихивает мне в карман бумажки, присев рядом на корточки. Вижу на ее хмуром лице смущенный румянец.

– Ну не обижайся, огонек, – подмигиваю ей. – Ты классная.

– А вы хамло, – раздраженно выдыхает она и, резко поднявшись на ноги, уходит.

Пролог 2 часть

Алиса

Не знаю почему, но их отпустили из полиции довольно быстро. Когда я думала, что все закончилось, мужчины, устроившие погром, приперлись снова, с цветами и извинениями.

И если молодого парня я еще хоть как-то могла оправдать – любовь, гормоны, юношеский максимализм, то вот поведение этого трамвайного хама возмутило меня до глубины души. Настолько беспардонного и возмутительно самоуверенного мужлана я еще не встречала в своей жизни.

Не успела я выйти из здания перинатального центра, как этот дикарь тут же закружил вокруг, как ястреб над добычей.

– Уделите мне пару минут? – останавливает он меня, когда я отхожу от дверей на приличное расстояние.

– У вас жена беременная?

– Я не женат. – широко улыбается мужчина, но от его улыбки мурашки бегут по спине.

– Тогда всего хорошего. – обхожу его и иду в сторону пешеходного перехода.

– Алиса Олеговна, вы на машине или метро? - не унимается он, преграждая мне путь. Уже и имя разузнал.

– Странно, что вы ещё не догадались. На метле. – язвлю, всем видом показывая, что мне не нравится общение с ним.

– Обещают ветер. Погода нелетная. А у меня Крузак. Давай подвезу.

О, мы снова перешли на ты? Оборачиваюсь к нему.

– Я с тобой никуда не поеду! – рычу так, что самой страшно. – Усек?

Он смотрит на меня молча и лишь ухмыляется. А когда я отворачиваюсь, чтобы уйти, подхватывает меня на руки и, закинув на плечо, как мешок, несет в сторону черного внедорожника.

– Отпустите меня немедленно! – хочу, чтобы голос звучал грозно, но он вибрирует от напряжения и, чего уж греха таить, страха. Говорить спокойно, болтаясь вниз головой на плече здорового, пугающего громилы не то, чтобы неудобно, но не располагает. – Вы что, оглохли?!

– Не кипешуй, лапуль. Почти приехали.

В бессильной ярости замахиваюсь сумкой и бью обидчика, но фиг там! Он как скала и, похоже, даже не чувствует моих ударов.

– Я буду кричать, что вы меня похитили!

– Кричи. Тогда я тебя реально увезу куда-нибудь. Можешь еще покричать, что насилуют – не откажусь.

Рычу, сжимая кулаки. Заводит его, что ли, как я сопротивляюсь? Так, может, пойти от обратного?

Взвизгиваю от того, что теряю ориентацию и оказываюсь на переднем сидении его огромной машины.

– Рыжуль, – усмехается он, поправляя мне взъерошенные волосы. – Просто кофе попьем, обещаю.

Хочется сказать, куда ему идти со своим кофе, но вместо этого упрямо сжимаю губы и решаю игнорировать. Демонстративно достаю телефон и смотрю в него.

– Ментов вызываешь? – ухмыляется мой похититель, садясь за руль. – Давай, как раз до кафе доедем с сопровождением, чтобы в пробках не стоять.

Молчу. Трогаемся и едем куда-то, но я даже не поднимаю головы, чтобы поинтересоваться, куда.

– Ну че, Алиса Олеговна, расскажи о себе хоть. – пытается завести разговор мужчина, но я продолжаю молчать, будто никого рядом нет. – Э, але! Я что, стал невидимым?

Молчу. И он какое-то время молчит.

– А если я тебя за жопу сейчас ущипну? – снова открывает рот и его голос становится ниже и, кажется, я даже слышу в нем злые нотки. По телу бегут мурашки, но отступать некуда. Мысленно закатываю глаза и молчу.

Получаю щипок за бедро. Не болезненный, но ощутимый. Вздыхаю, листаю дальше ленту в соцсетях.

– Да, блядь, что за принципы-то? Или заведующим гинекологических отделений персональные короны до потолка выдают?

Смешно, ага. Но я молчу.

– Ну, ладно,.. снежная королева, – выдыхает он раздраженно и машина останавливается на обочине, – выходи.

Поднимаю голову и смотрю на улицу. Мы стоим недалеко от метро. Не веря своему счастью, открываю дверь и неловко вылезаю из машины, громко хлопаю на прощание. Отворачиваюсь и быстро иду прочь.

– Своих десять котов не забудь покормить, – доносится вслед низкий рокот. Оборачиваюсь, а машина тут же срывается прочь, взвизгнув тормозами.

Сумасшедший какой-то.

И ничего у меня не десять котов.

1. Рэм

9 месяцев спустя...

– Соскучилась, сука?! – сжимаю сигарету зубами и с размаху бью топором в дверь. Металлический гаджет застревает в плотной древесине и приходится приложить усилия, чтобы выдернуть его обратно.

– Рэм! – слышится визг из сеней старого бабкиного дома, куда я очень хочу попасть. – Ты все не так понял!

– Ну так, открой, – сдуваю пепел и затягиваюсь так сильно, что обжигаю губы. Выплевываю сигарету, снова замахиваюсь. – Объясни.

Дерево снова трещит, щепки летят в разные стороны, а Лерка визжит на грани с ультразвуком.

Блядина.

Я подал на развод с ней девять месяцев назад, потому что заебался быть бездонным кошельком для “популярной блогерши”, а она не хотела разводиться и уговорила меня забрать документы из ЗАГСа. Вымолила прощение… Ладно, высосала.

На ее счастье я в тот момент получил от ворот поворот от одной рыжей бестии, – докторши в женской консультации, и страдал от неразделенной любви, поэтому дал возможность непутевой жене меня задобрить. Так и помирились.

Я, наконец, стал самым любимым мужчиной на свете. А моя жена – нежной любовницей и идеальной хозяюшкой. Только вот, сколько волка ни корми, все равно эту тварь тянет куда-то. Хищника – в лес, блядь – налево.

Подозрения о неверности женушки закрались не сразу.

Слишком аккуратно она начала продавливать мои границы. Ювелирно. Время для отлучек подбирала так, чтобы я в этот момент с мужиками после работы задерживался. А так как в моей профессии принято удачные сделки отмечать с размахом, чаще всего я возвращался поздно, в хорошем расположении духа, пьяный в дрова. И мне было вообще до фени, где ее носило. А когда Лера страх потеряла и с подружкой на выходные на дачу отпросилась новый контент для блогов искать, я напрягся.

Ладно бы, дача была нормальная. Там, бассейн, барбекю, хамам. Так нет, старый бабкин дом в области, который продавать – только время тратить. Стоит как напоминание о беззаботном детстве. Приезжаю сюда иногда, чтобы нажраться в одиночестве, когда заебет все. Ретрит устроить, короче, если по-модному.

Но я-то знаю, что такое жопу лопухами подтирать, а эта, со своими смузями и хуйлайтерами, куда собралась? Грядки километровыми когтями рыхлить? Конечно же, я гайцов попросил пробить. Ну и что? Никакой подружки у нее в машине по итогу не оказалось. Неутешительные выводы напрашивались сами собой. Чтобы не вызвать лишних подозрений у персонала, я лично поехал проверить обстановку.

К дому подъезжать не стал, припарковался поодаль. Предусмотрительно оставил пистолет в машине, чтобы не пристрелить сгоряча супругу. Прогулялся в темноте туда-сюда, никого не заметил, но две машины, брошенные возле забора, точно принадлежали Лерке и ее “подружке”. С условием, что время было уже позднее, а в доме не горел свет, я даже засомневался в своей интуиции. Но, наработанное годами чутье взяло верх. Я толкнул старую скрипучую покосившуюся калитку и зашел на свой участок как непрошенный гость.

Дверь в сени оказалась закрыта изнутри на засов. Значит, уже спит моя благоверная? Обойдя дом по кругу, я подошел к поленнице и вытащил из колоды топор.

Вернувшись к окнам, уселся напротив них на старый стол в палисаднике, сваренный из добротных металлических труб и обитый досками и потертым линолеумом. Прикурил, покрутил садовый инструмент в руках, протер острое лезвие. Да-да, топор – не холодное оружие, если что.

Хорошо здесь. Тихо. И удобно.

Этот дом последний, на самой окраине, возле леса. Напротив – разрушенный и заброшенный еще с моего детства. И живет в этой деревне пять человек в сезон. В общем, если придется прятать труп, то никто и не заметит.

Усмехаюсь. Я даже в юности мокрухой не промышлял. Но сегодня даже не знаю, как поступить. Да меня, блядь, куры засмеют, если узнают, что мне, человеку, без чьего разрешения мышь перднуть боится, жена рога наставляет!

Прикуриваю новую сигарету, достаю телефон и набираю Леру. Она долго не берет трубку, а потом сонно бормочет что-то.

– Выгляни в окошко, – прошу ее коротко и уже спустя секунду наблюдаю испуганный взгляд сквозь стекло. Так честные люди не смотрят.

– Рэм, – слышу шепот в динамике, – ты зачем приехал?

– Соскучился, – встаю со стола и закидываю топор на плечо. – А теперь засов открой.

2. Рэм

– Рэм, я умоляю тебя, не надо! – рыдает Лера, размазывая сопли по лицу и прикрывая собой любовника. Я ожидал большего, поэтому стою, замерев в дверях дома, и разглядываю “соперника”, как мне кажется, с трудно скрываемым удивлением.

Выбор Леры пал на худого дрища с впалой грудью и челкой на один бок. Если бы у него были прыщи, то пазл под названием “подросток в пубертате” сложился бы в моей голове полностью. А так…

– Господи, ему восемнадцать-то есть? – закатываю глаза, запихивая топор под мышку и иду на кухню в поиске чего-нибудь вкусного. – Ммм, роллы? Это что-то на богатом.

Беру со стола пластиковый контейнер и бутылку вина, возвращаюсь обратно и киваю в сторону комнаты. Непутевая женушка молча толкает пародию на любовника к дверному проему и, озираясь, заходит следом.

Вхожу в комнату последним. Сажусь на диван, кладу топор рядом и бросаю взгляд на пачку презервативов возле кровати. Ну, хотя бы предохранялась эта идиотка. Потому что я трахал ее без защиты и меньше всего мне улыбалось подцепить какой-нибудь букет. Подхватываю вонючий рыбный рулетик пальцами, запихиваю в рот и сразу делаю пару глотков вина. На сухую, без васаби и имбиря, эту резиновую гадость вообще сложно проглотить.

– Ну, рассказывайте. – киваю, облизывая пальцы и глядя по очереди то на одного, то на другого.

– О чем? – шепчет жена и трясется. Парень держится бодрее. Толи придурок и не понимает, что ему грозит, толи смелее, чем кажется, потому что пока я ломал дверь, мог спокойно слинять через окно. А он Лерку не бросил… Или сил открыть старые створки не хватило.

Усмехаюсь, читая название вина. Вполне ничего такое. Легенькое, как компотик.

– Ну как “о чем”? Как познакомились. Как чувства вспыхнули. Где хоронить? Есть ли завещание?

– Рэм! – воет Лера с новой силой и, заламывая руки, падает на колени. Морщусь и встаю, иначе боюсь, что сейчас приползет мне сосать при своем дружке. – Умоляю, не надо!

– Это я во всем виноват, – вдруг подает голос дрищ и выступает вперед, расправляя плечи и закрывая собой рыдающую блядину. – Лера не при чем.

Склонив голову набок, с интересом разглядываю его снова. Ты-то куда лезешь, рыцарь? Устало тру лицо рукой и беру топор. Жена взвывает громче.

Указываю рукояткой на парня и он бледнеет.

– Ты… – смеряю его взглядом, раздумывая, как поступить, – раздевайся.

– Я не такой! – рыцарь испуганно мотает головой и отшатывается от меня, прикладывая руки к груди и округляя выразительные синие глаза, а его щеки краснеют.

– Ты дебил? – выплевываю слова, представив, о чем он подумал. – Раздевайся, кому сказал. И ты тоже. – киваю Лере. – Купаться пойдем.

Вывожу голубков на улицу в чем мать родила. Жена тихо подвывает, прижимая к груди охапку вещей. Бросаю на нее короткий взгляд. Смотрит на меня из-под своих нарощенных опахал с мольбой. На секунду вспоминаю, как сосала и… фу, блядь, тошнит даже!

– Шмотки в бочку, телефоны, кошельки тоже. – командую, указывая направление. Косячники послушно исполняют приказ, а я поливаю ворох вещей розжигом для костра и кидаю сверху подожженную газету. Пламя тут же занимается, озаряя металлические стенки яркими всполохами. – А теперь на выход.

Они выходят за калитку первыми, я следом. Останавливаюсь, прижимая топор щекой к плечу, прикуриваю.

– Все, теперь валите на все четыре стороны. Соглашение о разводе тебе завтра мой юрист привезет. И только, блядь, попробуй заикнуться о том, что тебя что-то не устраивает. Будешь жалеть, что сегодня не сдохла. Поняла?

Лера быстро кивает, то и дело всхлипывая, и подталкивает парня вперед.

– Разводе? – тормозит рыцарь и хмуро смотрит на свою даму сердца. – Ты же сказала, что это брат!

– О, сколько нам открытий чудных… – хмыкаю себе под нос, поднимая глаза к небу и разглядывая полную луну.

– А можно, я машину заберу? – тощий набирается смелости обратиться ко мне снова.

– Забирай, – милостиво разрешаю я, снимаю топор с плеча и, размахиваясь, вонзаю его в капот тачки наглого типа. Раскачивая, вытаскиваю и, что есть силы, вбиваю в соседнюю машину супружницы. – А хочешь, эту.

Придурки подскакивают от неожиданности и, наконец, рысцой бегут прочь от меня, сверкая голыми жопами.

А я провожаю взглядом их удаляющиеся фигуры и с чувством полного удовлетворения иду к бочке, где догорают остатки одежды. Подкинув дров, с удовольствием смотрю на разгорающееся пламя. Минут двадцать спустя возвращаюсь в дом, доедаю противные холодные роллы и, скинув с дивана чужие простыни, ложусь, подложив руку под голову.

Завтра из роддома выписывают знакомую девчонку. Ее муж позвонил мне и пригласил поучаствовать в торжестве, посмотреть на их новорожденную дочь. И я бы, может, и не поехал бы под каким-нибудь благовидным предлогом, но там работает мадама, что украла мой спокойный сон. Докторша, которая бортанула меня и отказалась даже кофе попить. Трахаемся с ней во сне до искр из глаз, а утром аж яйца болят. Зацепила, сучка.

Почти год прошел, как не виделись. Может, она перестала на меня уже злиться за то, что я ей при первом знакомстве деньги в сиськи пихал? Вот бы завтра увидеть ее снова.

Визуал 1

♥️♥️♥️

Дорогие читатели!

Эта история появилась на свет благодаря вам!

Большое спасибо, что вы принимали активное участие в голосовании.

Вот он, наш

РЭМ

В прошлом - бандит, в настоящем - предприниматель.

Уважаемый и авторитетный, кристально чистый и честный человек.

Ну, почти кристально чистый и честный.

По характеру целеустремленный, напористый, волевой.

В чем-то жесткий, но живущий по определенным принципам и устоям, мужчина.

Если он решил чего-то добиться, то добьется любым способом.

Желаемое привык получать с нахрапа и с легкостью, пока не повстречал человека упрямее и принципиальнее, чем он...

Для тех, кто хочет узнать об этом персонаже капельку больше, например кто он и как впервые встретил Алису Олеговну, - история Рэма берет начало в книге "Мой дикий сосед".

Листаем дальше>>>

Визуал 2

А это та самая докторша, которая дала от ворот поворот нашему прыткому и нахрапистому предпринимателю.

АЛИСА ОЛЕГОВНА

Несмотря на свою хрупкую и миниатюрную внешность, заведует гинекологическим отделением в государственной больнице.

Командуя большим коллективом, обладает такими чертами характера, как принципиальность, порядочность, выносливость, дисциплинированность, отзывчивость и добродушие.

Она настоящий профессионал в своем деле, практикующий врач и сильная личность.

Сильная снаружи, но уставшая и ранимая глубоко внутри... Настолько глубоко, что сама не подозревает об этом.

Алиса Олеговна мелькает в книге "Мой дикий сосед" - первое знакомство с Рэмом для тех, кто желает узнать о них капельку больше. И в книге "Мой. Дикий. Бывший" эпизодически.

3. Рэм

Хорошо, что выписка в обед. Успеваю выспаться, добраться обратно до города и привести себя в божеский вид. По пути в роддом даже заезжаю на мойку, чтобы помыть машину после поездки по пыльным проселочным дорогам, а потом в цветочный, чтобы купить пару букетов. Один новоиспеченной мамаше, другой горячей гинекологине.

Захожу в здание больницы, меня провожают в помещение, где стоят диваны, а на стенах нарисованы аисты с кульками в клювах. Вижу группы людей. Отыскиваю глазами нужную мне компанию, подхожу и здороваюсь, бросая букеты на стол. Еще есть минут десять свободного времени, поэтому выхожу обратно на улицу и перезваниваю своему помощнику.

– Рэм Алиевич, доброе утро. Можно уточнить по поводу соглашения? – звонко рапортует он, а я согласно хмыкаю, прикуривая.

Вижу, как из дверей выходит ОНА.

Алиса Олеговна. Рыжая бестия. Огненный огонь, мать его. Сердце немного сбивается с ритма. Киваю ей.

Она косится на меня и, настороженно кивая в ответ, отходит подальше, тоже с кем-то разговаривая по телефону, а я глазами лапаю ее фигуру через больничный халат.

– Совсем-совсем с голой жопой? – доносится из динамика.

– А? – хмурюсь, понимая, что потерял суть разговора. Отворачиваюсь от рыжули, чтобы не отвлекаться, разглядываю машины на парковке. – Повтори.

– Вы написали, составить такую бумагу, чтобы Валерия Игоревна осталась с голой жопой после развода.

– А, да. Совсем-совсем.

– Но, у вас есть имущество, нажитое в браке. Если она решит подать в суд, то он встанет на ее сторону.

– Артем, – рычу в трубку, сдерживаясь. Я не собираюсь рассказывать ему подробности того, что произошло вчера, но, вспоминая, непроизвольно начинаю злиться. И приходится фильтровать информацию. – Если эта курица подаст в суд, то это будет последним принятым самостоятельным решением в ее жизни. После этого ей потребуется опекун, я тебе гарантирую. Поэтому, составляй соглашение, как сказал я. И едь подписывай. Если что-то пойдет не так, позвонишь.

– Понял-принял, конец связи. – бодро отзывается он и отключается.

Затягиваюсь и резко разворачиваюсь, чтобы пойти обратно. Внезапно со всего маху врезаюсь в Алису Олеговну. Мы сталкиваемся телами так сильно, что она рикошетом отлетает от меня назад.

– Бля!.. – тут же хватаю гинекологиню за талию, чтобы удержать от падения, прижимаю к себе крепче. Она утыкается носом в мою грудь, ошарашенно смотрит на меня, упирается мне руками в плечи, пытаясь отстраниться. Чувствую, как колотится ее сердце. Выдыхаю дым в сторону.

Докторша морщит свой красивый веснушчатый нос. Отпускаю ее нехотя. Кажется, даже через одежду чувствую жар ее тела. До последнего веду ладонью по талии, не желая разрывать прикосновение.

– То есть, пардон. Не ожидал вас у себя за спиной увидеть, – поправляю ее огненную прядь, запутавшуюся на пуговице рабочего халата.

Опять у нас встреча начинается с какого-то пиздеца.

4. Рэм

– Все нормально, – отмахивается моя ночная фантазия, отстраняясь от моей руки и приглаживая волосы, но я слышу, что голос дрожит. – Это я виновата. Просто не хотела вас отвлекать от разговора.

– А что хотели? – хитро щурюсь, разглядывая ее красивое лицо. Судя по синякам под глазами, она плохо спала сегодня.

– Вы же на выписку к Петровой? Я хотела вам сказать, что пора идти.

– Ммм, спасибо, – киваю и прохожу вперед, открывая ей дверь и пропуская внутрь. – А я уж понадеялся, что скажете, что соскучились и пригласите на кофе.

Докторша пожимает плечами. Смотрю на ее хрупкую фигуру. Ну, какая она, блядь, Олеговна? Лисенок, рыжик,.. веснушка.

– У меня много дел, извините, – как выстрел в лоб. – Да и у вас, мне кажется, тоже.

Скриплю зубами, но терплю. В прошлый раз я ее буквально потащил в машину и хотел отвезти пить кофе, но она демонстративно не шевельнулась с места и не проронила ни звука. Пришлось высадить ее возле ближайшего метро.

– Никогда не видел настолько делового человека, – усмехаюсь, ровняясь с ней. – Вот трусливых, прикрывающихся делами, полно.

Рыжуля притормаживает на секунду и хмурит брови, потом снова идет вперед, сердито цокая высоченными тонкими каблуками. Комплекс роста, что ли? Если она в них мне едва по плечо… Ух, обожаю миниатюрных! Полторашечка.

– Вы вообще не можете допустить мысли, что можете быть не в моем вкусе? – режет меня без ножа, даже не глядя.

– Не может такого быть. Я всем женщинам нравлюсь. – фыркаю, закатывая глаза.

– Ну, значит, не всем, – добивает рыжая бестия. – Может, я замужем?

– Нет, – останавливаемся возле входа в комнату с аистами. Веснушка берется за ручку, но я придерживаю ладонью дверь. – Не похожа ты на замужнюю. Ну, а даже если и так, то это вообще не проблема. Муж, знаешь ли, сегодня есть, а завтра нет.

– Так,.. – тыкает она мне пальчиком в грудь и смотрит снизу вверх своими синими глазищами так пристально, что я зависаю, будто под гипнозом, – знаете, что? Вы вот эти свои фразочки оставьте для тех, кому указания раздаете. А со мной… лучше вообще не разговаривайте!

– Да что я сказал-то? – развожу руки в стороны, но она уже не смотрит на меня, дергает дверь и заходит внутрь.

Что за коза вредная? На кривой кобыле не подъедешь. Хочется догнать и за жопу ее ущипнуть, резкую такую. Но это будет означать провал. А я не собираюсь в этот раз отступать.

Захожу следом, тут же из другой двери выходит наша молодая мать с кульком в руках. Их все обступают, ее муж забирает сверток и разглядывает его. С интересом наблюдаю со стороны за растерянным лицом молодого папаши. Он с трудом сдерживает эмоции.

Олеговна толкает какую-то речь. Не слушаю ее, просто любуюсь. Потом забираю букеты со стола и тяну один ей, второй нашей Петровой. Вижу по глазам рыжули, что она не хочет брать от меня цветы, но все же дежурно улыбается и забирает букет. Ага, значит, на людях ты посговорчивее, бестия?

– Рэм, хотите посмотреть? – меня зовут и приходится оторваться от раздумий.

Подхожу, беру сверток на руки и разглядываю спящего ребенка. Девочка. Крошечная. Даже дышать боюсь на нее. Никогда не видел таких крошечных детей.

Отдаю кулек обратно родителям. Озираюсь по сторонам и вижу, что Алисы уже и след простыл.

Сбежала под шумок. Нет, так дело не пойдет. Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать.

Кто не спрятался, тот идет со мной пить кофе, хочет он того или нет.

5. Алиса

Снимаю рабочий халат и накидываю длинный кардиган. Сегодня ветренно, а мне еще нужно забежать в банк и уточнить, почему не пришли деньги. На горячей линии фонда ответили, что они перечислены и проблема, скорее всего, не у них. Плюс зайти в магазин за продуктами. А еще, желательно, добежать до стоматологии. Зуб ноет. Но это можно и на завтра перенести.

– Все, Оленька, я ушла. – машу рукой девочке в регистратуре и быстро выхожу из двери. Как всегда, везде бегом. Только закидываю сумку на плечо, в ней тут же начинает звонить телефон.

Шарю рукой на ощупь, но не могу найти. Ругаюсь под нос, заглядываю в сумку на ходу, хватаю орущий гаджет.

– Да, – выдыхаю в динамик. Номер не определился, но у меня подвисает приложение для определения спама.

– Здравствуйте, Алиса Олеговна. Вас беспокоят из банка. С вашего счета была совершена подозрительная попытка перевода средств. Банк заблокировал операцию для предотвращения хищения. Скажите, пожалуйста, это вы переводили средства?

– Нет, я ничего не переводила, – выдыхаю в трубку, перехватывая телефон удобнее. Может, в связи с этим и выплату задержали?

– Тогда нам нужно подтвердить вашу личность. Сейчас на ваш номер поступит сообщение от банка, продиктуйте код сотруднику. После этого ваш счет будет разблокирован в течении десяти минут.

Останавливаюсь, смотрю на экран. Голова кругом. Кажется, вот-вот заболит от напряжения. Еще и ночь без сна сегодня. И задержалась из-за выписки молодых мамочек. Хорошо, что завтра выходной. В конце концов, генеральную уборку устрою.

Наконец, приходит сообщение и я диктую код оператору. Она подтверждает мою личность, производит разблокировку счета. Просит оценить работу.

– Извините, а можно уточнить по поводу?.. – вклиниваюсь сквозь поток ее слов, но не успеваю договорить и звонок обрывается.

– Блин, – обиженно выдыхаю и хочу идти дальше, делаю шаг вперед, но спотыкаюсь. Каблук застрял в решетке ливневки. Качаю ногой, пытаясь его вытащить и вдруг снова замираю.

Что я наделала?!

Включаю телефон, смотрю на сообщение с кодом, что диктовала оператору. “Никому не сообщайте код”. Твою мать!

Будто в подтверждение моей страшной догадки, всплывает уведомление о списании средств. Всех! А у меня как раз недавно была зарплата! Тут и кредитные деньги, и на продукты до аванса.

– Нет! – вскрикиваю, сжимая телефон и дергая ногой сильнее. Что я натворила? Нужно срочно в банк, может, получится отменить операцию.

Слышу хруст и, сделав шаг, оборачиваюсь. Моя нога свободна. Только каблук остался в ливневке.

Опускаю руки.

Сумка падает с плеча и я закрываю лицо руками, готовая вот-вот разрыдаться. Стараюсь унять сбитое дыхание. Слезами горю не поможешь, в любом случае. Я что-нибудь обязательно придумаю. Просто… ну почему так? Как я могла попасться на этот дешевый развод?

– Алиса Олеговна, – слышу уже знакомый низкий голос.

Опять этот мужик!

Тоже мне голову успел поглумить сегодня. Неужели не понимает, что я не хочу с ним общаться? В первую встречу вел себя как дикий бабуин, а теперь пытается из себя пушистого зайчика строить! Нет уж, у него на лице написано, что с ним рядом лучше не находиться. Он когда приближается, у меня волосы на руках дыбом встают и по позвоночнику мурашки бегут. Он… опасный. Я, конечно, тоже не одуванчик, но добровольно нарываться на неприятности не в моих интересах.

– Да отстаньте вы от меня! – убираю руки от лица и выдыхаю зло прежде, чем успеваю совладать с раздражением.

Рэм, кажется, так его зовут, замирает в нескольких шагах от меня и, нахмурившись, скрещивает руки на груди. А у меня опять трясутся поджилки от того, как он смотрит.

Присаживаюсь на корточки, вытаскиваю оторванный каблук, бросаю его в сумку и отворачиваюсь, чтобы уйти.

Замираю в нерешительности. Оборачиваюсь к мужчине. Все-таки, зря я так с ним.

Он ведь сегодня мне даже не сделал ничего. И букет красивый подарил. Если бы не планы, я бы эти цветы даже домой забрала. Жалко такую красоту на выходные на работе оставлять.

– Извините, пожалуйста. Вы просто под горячую руку попали. – выдыхаю, снова глотая подступающие слезы. Не дожидаясь ответа, потому что вот-вот разревусь, отворачиваюсь и ухожу, неловко ступая на один каблук. Стыдно. И гадко на душе.

Не успеваю сделать нескольких шагов, как слышу над ухом усмешку, а потом вскрикиваю от чувства парения. Мужчина подхватывает меня на руки и я с испугу хватаюсь ему за шею.

Читателям

Дорогие читатели!

Я очень благодарна за интерес к моим книгам и стараюсь почаще радовать вас своими новинками!

На старте мне и моим историям очень важна поддержка читательской аудитории.

При каждом нажатии кнопок "звездочка" и "библиотека" у автора вырастает новый волос, выпавший от стресса на старте, а у книги улучшается рейтинг)))

Ну, а если серьезно, спасибо, что вы рядом. ❤️

Добавляйте книгу к себе в библиотеку, чтобы не потерять и подписывайтесь на меня, чтобы получать уведомления.

Инструкция:

6. Алиса

Впервые вижу его так близко. Настолько, что могу разглядеть зрачок его черных глаз и почувствовать аромат туалетной воды. Резкий, терпкий. Яркий. Очень будоражащий и подходящий своему владельцу.

– Извинения принимаются только через кофе. – смотрит он на меня так пристально, что сердце испуганно замедляет удары.

– Что вы творите? – выдыхаю, прижатая к каменной груди, но боюсь разжать руки. Он такой высокий, что земля кажется далеко внизу. Покрываюсь мурашками от этой близости.

– Помогаю, – усмехается он одним уголком губ и несет меня в сторону своей машины, а я вспоминаю, что наша вторая встреча сильно похожа на первую.

– Я не просила помощи, – возмущаюсь, чуть ослабляя хватку, так как он держит меня достаточно крепко.

– А меня не надо просить, – Рэм бросает на меня серьезный взгляд и я не знаю, что на это ответить.

Пока подбираю варианты, он уже открывает мне дверь и сажает на пассажирское сидение своего квадратного монстра. Машина выглядит своеобразно, но тоже отлично подходит под его образ.

– Послушайте,.. Рэм, правильно? – поворачиваюсь к нему, когда он садится за руль. Мне правда некогда. Я не имею ничего против вас, но давайте когда-нибудь потом? Мне нужно в банк срочно, я не могу сейчас пить кофе.

– Какой? – коротко уточняет он и тянется рукой к моему лицу.

Я удивленно смотрю на его руку и не понимаю, что он собирается делать. Пытаюсь отстраниться, но он касается пальцами моей щеки и смахивает слезинку. Смущаюсь, отворачиваясь к окну. Даже не заметила, как разнылась.

– Какой банк? – повторяет он вопрос и я обреченно называю название. Ну, пусть подвезет, раз так хочет. Это всяко быстрее, чем пешком или на метро без каблука.

Пока он одной рукой ведет машину, а другой что-то печатает в телефоне, тоже достаю телефон и звоню на горячую линию. Прошу оператора заблокировать переводы, нехотя объясняя при Рэме, что случилось.

Он молча слушает мой разговор, затем что-то снова печатает в телефоне и, немного попетляв по светофорам, останавливается где-то в центре, я даже не узнаю район. Выходит из машины, открывает мне дверь и подаёт руку.

– Эээ, – выхожу из машины и оглядываюсь. – А где банк?

Рэм тут же подхватывает меня на руки и идёт в сторону каких-то бутиков.

– Прекратите меня таскать! – отстраняюсь, но он прижимает меня обратно.

– А то что? – усмехается, не глядя. – Боишься стать потасканной?

Фыркаю, пытаясь скрыть усмешку. Ощущаю себя очень непривычно. Я привыкла доминировать. А сейчас я чувствую себя в зависимости и мне от этого некомфортно. Будто я обнажена. Внутри все вибрирует от возмущения, но мои аргументы не действуют на этого наглеца, поэтому приходится смириться. Глупо орать на всю улицу и скандалить, ведь он пока мне не угрожает.

– Вы машину не закрыли, – замечаю на ходу.

– Я ее никогда не закрываю. Поверь, у меня никто ничего не возьмет. – едва уловимо улыбается Рэм.

Мы подходим к обувному магазину.

– Вы с ума сошли? – шиплю ему в ухо.

Мужчина заносит меня в обувной, сгружает на диванчик. Я озираюсь, натягивая подол платья пониже на колени, а Рэм, присев на корточки, снимает с меня туфлю и не глядя протягивает ее подоспевшему консультанту. Тот молча кивает и испаряется.

Сижу, будто в оцепенении, и смотрю, как он, придерживая меня за икру, стаскивает вторую, сломанную туфлю и смотрит масштаб повреждений, затем смотрит на фирму и молча убирает ее в сторону, а потом с интересом разглядывает мою ногу. И я рассматриваю. Он почти полностью обхватил ее за икру своей лапищей.

Вдруг Рэм поднимает взгляд и смотрит на меня так пристально, что даже живот сводит от страха. Есть в его взгляде что-то… дикое, темное. Пульс учащается, дышать становится сложнее. Сильнее сжимаю колени.

Меня спасает консультант. Он появляется будто из-под земли, вырастая рядом с мужчиной и молча ставит коробки на пол, открывает их. До носа доносится приятный запах новой кожи.

Рэм так же молча кивает, берет в руки черные туфли из ближайшей к нему коробки и надевает мне.

И я сижу и молча позволяю ему это делать, глядя на все это будто со стороны. Как будто смотрю странный сон.

Туфли очень похожи на мои. Та же форма мыска, та же высота каблука. Но кожа, из которой сделана обувь, настолько мягкая, что практически не ощущается на ноге.

– Удобно? – наконец, подаёт голос Рэм и я киваю. Он снимает с меня туфлю и достает следующую пару.

– Достаточно, – возражаю, приходя в чувства. Я возьму эти.

Пытаюсь вытащить ногу из его ладони, но он сильнее сжимает ее.

– Угу, – кивает Рэм и надевает мне следующие, глубокого красного цвета. – Удобно?

– Да, но… они яркие. Я возьму черные.

– Ага, – соглашается мужчина, не отпуская мою ногу из своей лапы и уже примеряет следующие. – А эти?

Смотрю на бежевую лакированную кожу. Невероятно изысканно выглядят, хотя форма и каблук точно такие же, как и у черных.

– Красиво, конечно, но не практично совершенно. – отзываюсь задумчиво, больше отвечая на свои мысли, непроизвольно втягиваясь в эту странную игру.

– Пройдись. – командует Рэм, вставая и подавая мне руку.

Встаю. Иду туда-сюда, кручусь у зеркала. Очень нравятся. И удобно, как в тапочках, несмотря на высоту каблука. Вздыхаю.

– И всё-таки черные, – оборачиваюсь к Рэму, в мыслях прикидывая, что в кошельке тысячи четыре наличкой и я их вообще не планировала тратить себе на обувь, но не могу отказаться от покупки, чувствуя себя неловко. Вроде и сумма-то такая, несущественная.

– Пошли, – кивает мужчина, принимая из рук продавца фирменный пакет с коробками и карту.

– Подождите, Рэм, – выдыхаю растерянно. – Вы что, их купили?

– Нет, украл, – усмехается он, открывая мне дверь. – Пошли, ты вроде в банк торопишься.

Выхожу на улицу и останавливаюсь.

– Подождите, – скрещиваю руки на груди, – мы так не договаривались.

7. Алиса

– Я не принимаю подарки от малознакомых мужчин, – выдыхаю обиженно, но иду в сторону машины. Ещё не хватало, чтобы он снова меня тащил на руках. С него станется, а я задыхаюсь от его близости. – Диктуйте номер телефона, я переведу вам деньги, как только карту разблокируют.

– Записывай, – соглашается Рэм и диктует номер. Делаю прозвон. – Только имей ввиду, будешь мне деньги отправлять, я тебе обратно в два раза больше кину. И так пока не успокоишься. А за номерок спасибо.

Не знаю, что на это ответить и молча таращу на него глаза.

– Кофе со мной попьешь и в расчете, – оборачивается он ко мне и выезжает на дорогу. – Здесь недалеко.

– Хорошо, – обреченно выдыхаю. Все равно к стоматологу уже точно не успею. В банк бы успеть. Потом в магазин. И домой.

Вздрагиваю от звонка телефона. Смотрю на экран. Дочка.

– Да, солнце, – улыбаюсь, глядя в окно.

– Мааам, а ты скоро? – тянет Злата наигранно капризно.

– Заеду в банк, потом в магазин за молоком, потом домой. Через часика полтора-два буду. Потерпишь?

– А можно Оля придет?

– Конечно, можно.

– А вкусняшек купишь?

– Конечно, куплю, – соглашаюсь, понимая, что с завтрашнего дня придется пересмотреть свои траты.

– Дочь потеряла? – заводит разговор Рэм, когда я убираю телефон.

– Да, – коротко улыбаюсь, взглянув на него мельком.

– Взрослая?

– Десять лет.

– Ммм, взрослая, – кивает он и косится на меня. – Помощница?

– Ещё какая! – усмехаюсь. – Особенно покомандовать любит.

– Как мама? – улыбается и я возмущенно хмурю брови. – Да ладно, ещё скажи нет.

Вздыхаю.

– Как мама, – соглашаюсь, потому что папы у нас нет.

Когда мы заходим в кафе на главной улице, Рэм садится за стол с табличкой “Зарезервировано”. Сажусь на диван напротив. К нам тут же подходит официант.

– Что будешь есть? – уточняет у меня мой спутник.

– Кофе. Я не голодная. – мягко отказываюсь. Ещё не хватало есть за его счёт.

– Ага, – кивает Рэм и отворачивается к официанту. – Тогда два грибных крем-супа. Две сёмги с овощами. Кофе сейчас принеси. Четыре чашки.

Четыре чашки? И еды по две порции? Он что, столько ест? Ну, в принципе, он здоровый, конечно. Может, и аппетит хороший. Или придет кто-то ещё?

Будто в подтверждение моих мыслей, заходят в кафе и направляются прямиком к нашему столику двое молодых мужчин. Лет по двадцать – двадцать пять каждому, не больше. Я напрягаюсь, глядя на них.

– А вот и банк! – Рэм протягивает им руку по очереди. – Присаживайтесь. Алиса Олеговна, двигайся к окну. Константин, тут у девушки проблемы. Вам Юра должен был объяснить. Можно что-то сделать?

– Рэм Алиевич, – отзывается тот, который помоложе. Он остаётся стоять рядом с Рэмом и не садится. Рэм вопросительно смотрит на него. – Пакет положил на заднее сидение.

– Отлично. – кивает. – Присядь, не отсвечивай.

– Володина Алиса Олеговна? – уточняет у меня тот, который Константин, открывая ноутбук. Киваю ему. Диктует мне номер моего паспорта. Снова киваю. Отворачивает ноутбук к Рэму. – Вот этому человеку была переведена сумма в размере восемьдесят тысяч рублей. К сожалению, технически банк не может отозвать эту операцию. Только по добровольному согласию лица.

– Зато я технически могу. Телефончик есть? – хмуро уточняет Рэм и набирает номер, сверяясь с экраном. Молчит какое-то время. – Слышь, олень, вечер в хату.

Вот тут-то у меня и падает челюсть.

Дальше практически весь разговор идет вперемешку со словами, которые я кроме как жаргоном и назвать не могу.

Передо мной сидит человек, который отлично владеет бандитскими словечками.

Хотя, нет. Передо мной сидит самый настоящий бандит. И бандит, надо сказать, не самый простой. Вот теперь в его образе все очень даже гармонично сходится. Лишь то, что со мной в этот раз он ведёт себя более сдержанно, вызывает удивление.

– Сейчас тебе позвонит ваш смотрящий. С момента его звонка у тебя ровно пятнадцать минут. Понял? – Рэм кладет трубку. Нам приносят кофе. – Юра, телефон найди.

– Уже нашел, – бодро отзывается парень и показывает на экране номер.

Я сижу ни жива, ни мертва, стараюсь смотреть в окно и делать вид, что меня нет.

– Давайте с вами пока карты разблокируем, – жизнерадостно улыбается мне тот, который Константин. – И пароли поменяем. Хотя теперь, наверное, это уже не обязательно. Чисто формальность.

– Скажите, – отмираю и смотрю на него, – а можно посмотреть, почему зависла социальная выплата?

– Да запросто, – снова улыбается парень и отпивает кофе, что-то сосредоточенно щелкает мышкой. – А, тут был сбой в системе. Скорее всего, уже завтра деньги поступят на счёт. Все, карты разблокированы. Осталось сменить пароли.

Когда молодые люди уходят, я теряюсь и не знаю, что сказать.

– Спасибо, – наконец, собираюсь с мыслями, но тут пиликает сообщение. Перевод от незнакомого лица. – Ой.

– Что “ой”? – Рэм хмурит свои выразительные черные брови, облокачиваясь о спинку дивана. Смотрю на него. Да, он весь выразительный. Каждая черта очень яркая и привлекающая внимание. Наверное, он и правда всем женщинам нравится.

Официант приносит еду и кладет приборы.

– Тут не восемьдесят, а двести. – говорю, когда он уходит. – Он ошибся.

– Ты ещё обратно переведи, – усмехается Рэм и кивает мне на приборы. – Ешь давай. Все верно он тебе перевел. По двойному тарифу. И ещё извинился сверху. Жить будет.

– Вы… – не могу больше ничего сказать. Я боюсь себе представить, куда я вляпалась. – Очень помогли мне, спасибо. Давайте я переведу вам…

Осекаюсь под его взглядом и замолкаю. Не нужны ему деньги, это и ежу понятно.

– Пожалуйста. – лаконично отвечает Рэм. – Ешь и поехали. А то тебя ребенок заждался.

И все. Никаких “должна будешь”. И это напрягает еще сильнее. Странно, что бандит, который мне зачем-то помог, ничего не требует взамен. И еще как помог!

8. Рэм

“Трахнуть я тебя хочу” – проносится в башке.

Но ты же сложная, как формула Эйлера. Нужно сначала миллион дополнительных действий совершить, чтобы ты бдительность потеряла и расслабилась. Хотя, кажется, взрослые люди. Встретились – хорошо провели время – расстались. При желании повторили. Все. Зачем усложнять?

С другой стороны, наверное, она и зацепила именно этим. Любая другая по щелчку пальцев приползет и ноги раздвинет, а эту только в момент уязвимости удалось подловить и то, максимум, за эту самую ногу потискать.

Кстати, начинаю понимать тех безумцев, что сходили с ума от вида женской щиколотки. У меня сегодня на голени встал. Хотелось стянуть колготки со стройных ножек, раскрыть их пошире…

– Кофе. – смотрю на рыжулю. – Пусть будет еще кофе. Вот так же в кафе. Или вечерочком в ресторан сходим, пообщаемся. Или еще куда. Видно будет, короче.

Не хотел давить, но раз сама напрашивается, грех не воспользоваться.

– То есть, встреча? – уточняет Алиса.

Киваю.

– Без намеков на интим? – добавляет.

Ухмыляюсь, скрещивая руки на груди. Снова киваю. Я тебе так голову заглумлю, что ты сама просить начнешь. Потому что я привык получать то, что хочу. Сейчас это ты, рыжуля.

– Ладно, – смотрит на меня подозрительно. – Когда?

Деловая колбаса.

– Позже решим. У меня тоже плотный график. Я позвоню.

Наконец, нам приносят рыбу. Едим молча и сразу уходим.

– Ну что, домой? Или покатать тебя? На выставку хочешь? – открываю рыжуле дверь и подсаживаю за талию, так как для ее роста мой монстр слишком велик.

Алиса ежится от моих прикосновений, устраивается на сидении удобнее и смотрит волченком. Не доверяет.

– Извините, Рэм, мне правда нужно домой, – виновато оправдывается, прикладывая руку к груди.

– Да верю я, – захлопываю дверь и сажусь за руль. – Поехали.

– И даже адрес не спросите? – косится на меня она, когда я ловко перестраиваюсь в потоке.

– Я его и так уже знаю, – закатываю глаза и, остановившись на светофоре, оборачиваюсь и немного подаюсь к ней корпусом. – Так что, бежать бесполезно, имей ввиду.

С удовольствием ловлю ее растерянный взгляд и, пока она открывает рот, отворачиваюсь.

– Я шучу. – добавляю и трогаюсь, не дожидаясь ответа.

Звонит телефон. Вижу, что это Артем. Принимаю вызов и ставлю на громкую связь.

– Говори, но ты на громкой и я не один, имей ввиду. – предупреждаю собеседника.

– Ээээ,.. Рэм Алиевич, – Тема явно растерян. – Курочка переживает, что ей не оставляют яичек и хочет увидеть своего петушка.

Давлюсь воздухом и, краснея, сдавленно кашляю. Артем – юрист. Тоже совсем молодой, как большинство моих ребят. И безбашенный, хоть и ни одной ходки не сделал, хотя залеты были. Это ему в плюс, потому что, значит, грамотный юрист, раз удавалось отмазаться. Скорее всего, он и не сядет никогда. Его просто убьют за язык. “Петушка”, блядь.

– Артем, – рычу. Шифровальшик из него тоже так себе. – В разведку не ходи. Не надо.

– Да меня никто не возьмет, – простодушно отзывается он, – у меня же три условных сро…

– Артем, – перебиваю его, сжимая руль до скрипа. Этот парень отлично шарит в документах. И работает у меня совсем недавно. Поэтому, нужно потерпеть. Научится. – Курочке передай, что куриный суп меня интересует сейчас гораздо больше, чем яйца. Приеду через час.

– Пету… – обрываю звонок и играю желваками.

Приеду, объясню, за какие слова вырву ему язык, если еще раз услышу... Вот Лерка тварина. Ничего не боится. И решила поторговаться.

Понимает, что не грохну ее, раз отпустил, даже поймав на горячем. И, возможно, надо было бы наказать эту дуру пожестче, но как же тогда ее сотни тысяч подписчиков будут жить без своей любимой звезды?

Погруженный в свои мысли, тянусь к сигарете и замечаю коленки моей рыжули. Убираю руку от пачки, вспоминая, как она морщила нос.

– Да курите, – видя мой порыв, отмахивается она. – У вас приятный табак.

Усмехаюсь. Прикуриваю и открываю окно. Первый комплимент есть.

– Значит, вы женаты? – звучит через минуту контрольный в лоб. Раздраженно выдыхаю дым и выкидываю окурок в окно. – Не делайте так, пожалуйста.

– Блядь, – рычу и прикуриваю новую сигарету. Настроение испортила одна, а сорвусь вот-вот на другой. – Алиса, не лезь под горячую руку. Не видишь, что ли, что я злой?

– Хороший повод, чтобы перевести тему, – усмехается рыжая и отворачивается к окну, чем еще больше меня бесит. – Можете не отвечать, и так все понятно.

– Надеюсь, что тебе понятно, что я не просто женат, а развожусь? – стараюсь говорить спокойнее, но внутри все клокочет.

– Понятно, что вы женаты. А что там у вас происходит – это уже другой вопрос. Милые бранятся – только тешатся.

– Ага, конечно. – фыркаю сердито, заворачивая во двор нужного дома. – Где же тогда твой мужик?

Алиса резко оборачивается ко мне и вспыхивает, как спичка. Вижу в ее глазах злость. Смотрит на меня так, будто в горло вцепится. Ну приехали, блядь.

– Я развожусь. Понятно? – останавливаю машину и пристально смотрю в ответ. Давим друг друга взглядами. Дурная баба, непокорная. Но хороша до невозможности! – Когти спрячь.

– Что? – хмурится рыжуля, растерянно взглянув на руки.

Тут же притягиваю ее за шею, чуть сжимая загривок. Алиса тоненько ахает, отчего сносит крышу, и я врываюсь в ее рот коротким поцелуем, пока она не успела очнуться и оттяпать мне половину языка. Член вмиг каменеет от того, насколько приятна она на вкус.

9. Рэм

Рано меня сорвало. Не нужно было сегодня ее целовать, но не удержался.

– Не бузи, – отстраняюсь и сразу выхожу из машины, пресекая возможные вопли. Выкидываю сигарету в мусорку. Пытаюсь придержать докторшу, пока та вылезает, но она брыкается и шипит. Реально, как кошка.

Позволяю ей выбраться самой, достаю с заднего ряда пакет с обувью и еще один, ставлю на тротуар.

– Заберите обратно все, я не пойду с вами никуда! – громким шепотом ругается Алиса.

– Пойдешь, лапуль. Ты сама согласилась. Я тебя за язык не тянул. – Рыжуля задыхается от возмущения. – Что такое? До двери проводить или сама дойдешь?

Алиса подхватывает пакеты и быстрым шагом удаляется прочь. Смотрю на ее стройные ноги в лакированных туфельках и прикусываю губу. В мыслях одна пошлятина.

Вдруг рыжик останавливается и направляется обратно, тянет мне пакет из магазина.

– Это не мое.

– Это молоко, – усмехаюсь, пряча руки в карманы. – И гостинцы для дочери.

– Вы… – Алиса опускает глаза и подбирает слова, а я облокачиваюсь об машину. – Переигрываете.

– Вот как? – вскидываю брови, когда она поднимает на меня взгляд. – Интересно. Вроде в филармонию не звал. Замуж тоже.

– А что так? – усмехается зараза. – Жена не разрешит?

Закатываю глаза.

– Ммм, какая же ты сложная, Алиса Олеговна. Может, поэтому одна?

Снова вижу этот взгляд, полный ярости и затаенной обиды.

– Давайте так, – выдыхает она. – Я от своих слов не отказываюсь. И правда благодарна за помощь. Но в следующий раз мы с вами пообщаемся, когда у вас свидетельство о разводе будет на руках.

Хмыкнув, ничего не отвечаю и сажусь в машину.

Выруливаю со стоянки, чувствуя, что бешусь. Что так сложно-то, блин? Вроде обычная баба. Да, красивая. Да, с характером. Но где щенячий восторг-то? Че шугается, как от огня? Подарки вообще принимать не умеет.

Когда это у нас наличие жены так сильно стало смущать? Обычно, посвети деньгами – и все, никаких проблем нет. И такие нюансы, как жена, сразу становятся незначительными. А тут где-то сбой. Телефон вибрирует.

Перевожу взгляд на экран и рычу, потому что вижу входящий перевод он Алисы Олеговны В. Хватаю его в руки и смотрю на сумму. Она оставила себе свои восемьдесят тысяч, а оставшиеся сто двадцать перевела мне.

Остановившись на светофоре, открываю онлайн банк и, как и обещал, перевожу обратно двести сорок. Выдает ошибку. Звоню ей – не отвечает. Пишу – сообщение не доставлено.

– Вот ты сучка вредная, Алиса Олеговна! – хмурюсь и откидываю смартфон на сидение. – Ну, ничего, это поправимо. Плохо ты меня знаешь.

Пусть пару дней передохнет и свою победу отпразднует. А я пока подготовлюсь. Да и с Леркой надо вопросы порешать.

Заворачиваю к сталинке в центре, паркуюсь в маленьком дворе. Из машины неподалеку выскакивает Артем и торопливо идет ко мне, сжимая в руках папку.

Вытаскиваю телефон и на ходу ищу фотографию.

– Рэм Алиевич, – тянет он руку. Не отвечая, пихаю ему в лицо гаджет. – Эмм, это что?

На экране фото трупа, который всплыл со дна водохранилища неподалеку от Москвы. Мне знакомый мент прислал для опознания, мало ли, кто из знакомых.

– Это то, что тебя ждет, цыпленок, если ты еще раз меня петушком назовешь. Ясно?

– Так я же… это же метафора.

– Я понимаю. Поэтому ты еще тут, а не в озере. Но второго раза не будет.

– Понял-принял, осознал.

– Вот и молодец. – хлопаю его по плечу. – Пошли к курочке?

Поднимаемся на второй этаж, нажимаю кнопку звонка. Дверь открывается тут же, будто Лерка нас караулила. Она бросается ко мне с воем, но, напоровшись на предупреждающий взгляд, тут же убавляет пыл и, заткнувшись, молча хлюпает носом, сложив руки на груди.

Не разуваясь, прохожу в квартиру, которая ей досталась от бабки, разглядываю лепнину и высокие потолки. Мы сделали тут ремонт, но эти элементы трогать не стали. Красиво. Паркет поскрипывает под туфлями, пока я иду в комнату. Беру чашку со стола, прикуриваю и стряхиваю в нее пепел. Сажусь на диван.

– Ну, рассказывай, курочка, – смотрю на почти бывшую жену, которая села в кресло напротив и сложила ручки на коленочках, как примерная девочка. Артем ждет на кухне, чтобы не мешать нам разговаривать.

– Прости меня, пожалуйста, – начинает Лера, но я обрываю ее жестом.

– Так, это проматываем. Давай начнем с того, что ты втирала моему помощнику.

– Рэм, я тебя люблю, – всхлипывает непутевая и я со вздохом встаю, а она тоже подскакивает и хватает меня за руку. – Ладно, я поняла! Я хочу свою половину.

Оборачиваюсь к ней, смотрю с усмешкой.

– Половину чего?

– Совместно нажитого.

– Лер, – вздыхаю и заправляю ей выбившуюся прядь за ухо, глажу длинные гладкие волосы, – если честно, то мне все равно, где ты утонешь – в пруду или в ванной.

Она дергается от меня, но тут же вскрикивает и болезненно морщится, потому что ее хвост уже намотан на мой кулак. – Пошли?

– Рэм, стой! – пищит, пока я веду ее к санузлу. – Я передумала!

– Слушай, я тоже передумал. – останавливаюсь. – Я тебя отпущу, если ты эту квартиру на меня отпишешь.

– У меня же тогда совсем ничего не останется, – рыдает непутевая.

– Ну, как “ничего”? Умелые руки, рабочий рот. Не пропадешь. А, ну и телефон тебе оставлю, чтобы в перерывах между работой ты вела свой блог.

– Машину хотя бы, – шепчет она, глядя на меня огромными несчастными глазами.

Усмехаюсь и разжимаю кулак.

– Хуй с тобой. Забирай свою машину. – добродушно киваю. Лера открывает рот. – И если ты еще хоть слово вякнешь, я передумаю.

Она послушно кивает и идет на кухню, где безропотно подписывает все бумаги. А когда Артём выходит, всхлипывает и снова бросает несчастный взгляд на меня.

– А колечки можно приду заберу? – шепчет, обиженно дуя губы.

– Все твое шмотье соберут мои помощники и привезут. Больше чтобы близко тебя со мной и с моей квартирой не видел. Жди уведомление из ЗАГСа и приходи забирай свидетельство о разводе.

10. Алиса

Выхожу из операционной и устало стягиваю маску. Сегодня все решили мне массово родить, будто сговорились. И два экстренных кесарева вдогонку. Обед прошел, а мы даже не присели ни разу.
Ухожу в кабинет, чтобы позвонить домой и узнать, как дела. Пока слушаю гудки, сажусь в кресло и пью остывший утренний чай. Закидываю ноги на пуфик, потому что они гудят от беготни. Разглядываю букет, который все еще радует меня своей красотой.
– Алиса Олеговна, там вас требуют. – заглядывает в кабинет Маша, медсестра.

– Пусть подождут пять минут, если не срочно.
Она корчит несчастную моську и я понимаю, что посетитель ждать не готов. Вздыхаю и встаю.
Пока идем по коридору, вижу в холле впереди суету. Какие-то люди снуют туда-сюда с цветами в руках.
– Что за праздник? – оборачиваюсь к Маше и хмурюсь.
– Сказали, это для вас, – шепчет медсестра. Чувствую, как мои брови ползут вверх.
– Что вы делаете? – повышаю голос и эхо разносит его по первому этажу. Мужчины останавливаются. Прибавляю шаг.

Вхожу в холл центра и останавливаюсь, как вкопанная. Вдоль стен стоят корзины с огромными красными розами.
– Я просила их подождать, но они не послушались, – виновато пищит Маша из-за спины.
– Алиса Олеговна? – уточняет мужчина и листает что-то в телефоне. Киваю. – Курьерская доставка. Распишитесь. Продолжаем, ребят.
Грузчики тут же выходят на улицу и я вижу прицеп фуры с открытыми дверями, а там бессчетное количество таких же корзин.

– Это какая-то ошибка. Я ничего не заказывала! – выдыхаю испуганно и преграждаю дорогу грузчикам. – Не надо! Это не мое.
– Все правильно, вы адресат. Заказчиком является Жаров Рэм Алиевич.
Закатываю глаза, хлопая себя по лбу. Тогда все ясно!
– Кстати, еще письмо. – протягивает мне обычный белый конверт мужчина.
Открываю и читаю строчки из всем известной песни про художника и актрису, выведенные красивым ровным почерком. Усмехаюсь, запихивая письмо в карман. В детстве я так любила эту песню! Поступок художника мне казался чем-то волшебным, а сейчас… Идиотизм какой-то.
Растерянно развожу руками.
– Отправьте эти корзины обратно адресату. – требую, но мужчины продолжают таскать цветы.

– Извините, это не в нашей компетенции. Отменить доставку может только заказчик.
– Я сейчас полицию вызову! – рычу, сжимая кулаки от бессильной злобы.
– Ну, мы же вас не убиваем. Вот вы, вот адрес, вот заказ. Я просто делаю свою работу.
– Это государственное учреждение! – захлопываю дверь и держу за ручку, не пуская грузчиков внутрь. – Звоните своему заказчику, пусть он забирает все обратно.
– У меня нет его номера, – разводит руками мужчина и я рычу и достаю из кармана смартфон.
– Записывайте.
– Извините, мне нельзя.
– Да чтоб тебя! – шиплю под нос и ищу, как разблокировать контакт.

Рэм не берет трубку, а в дверях мелькают встревоженные посетители. Приходится отпустить ручку и грузчики умудряются пронести еще несколько корзин.
На первый этаж потихоньку стягиваются медсестры и толпятся возле лестницы с интересом перешептываясь.
Боже, какой позор! Женский коллектив – слухов же не оберешься.
Снова нажимаю кнопку вызова на телефоне и слушаю гудки. Как только идет сброс, набираю снова. Слышу стук в стекло.

Поднимаю глаза и облегченно вздыхаю. Отпускаю ручку.
Рэм открывает дверь и заходит внутрь. Ухоженный, сияет как самовар. На лице – победоносное выражение. Буравит меня своими черными глазами и я отступаю, обхватывая себя за плечи, потому что он давит своей энергетикой.
– Добрый день, Алиса Олеговна. А мы заждались, пока вы там со своими операциями закончите, – улыбается он широко, обводя взглядом своих рук дело. – Как у вас тут красиво.
– Как на похоронах, – отзываюсь.

Рэм приподнимает бровь и усмехается.
– Что вы за шоу устроили? – шепчу тихо, чтобы наш разговор не было слышно.
– Наказываю, – снова вижу усмешку и задыхаюсь от возмущения. – Приглашаю вас на деловой обед, Алиса Олеговна. Прямо сейчас. Тогда, так уж и быть, спасу вас из цветочного плена.
– Я не могу, я на работе, – вздыхаю устало.
– Ну, значит, и я не могу. Всего доброго.

11. Алиса

– Стойте, – зову, не допуская того, чтобы он ушел. – Я надолго не могу.

– Я все предусмотрел. Ресторан в пяти минутах отсюда. – серьезно отвечает Рэм, но в его глазах пляшут огни. Киваю, обреченно вздыхая. А он обходит меня и останавливается перед медсестрами.

– Уважаемые дамы. От лица команды губернатора, в благодарность за ваш добросовестный труд…

Ресторан оказался реально в пяти минутах езды. Мы заходим в просторный зал. В нем светлые стены, деревянные столы, много разноцветных кресел и зелени. Рэм идет к дальнему от окна столику, галантно отодвигает мне кресло.

– Здесь вкусные стейки. Хочешь попробовать? – он даже не берет меню, видимо, отлично зная его.

– Я не разбираюсь в мясе. Закажите мне на свой вкус. – прошу его, скромно сложив руки перед собой и тоже не трогая меню.

Мой похититель довольно хмыкает и подзывает официанта.

– Два стейка из говядины на гриле средней прожарки с овощами и по бокалу Пино Нуар. Ну и соусы, вот эту всю байду. – колдует он пальцами в воздухе, а официант кивает, будто понимает, о чем речь.

Когда он уходит, Рэм достает из кармана пиджака лист плотной бумаги, сложенный вчетверо и протягивает мне.

– Что это? – беру лист и раскрываю. Смотрю на свидетельство о разводе и поднимаю глаза на мужчину. – Быстро вы.

– А ты надеялась надолго от меня избавиться, да? – хмыкает он, убирая документ обратно.

– Я не собиралась от вас избавляться, – вздыхаю. – Но деньги мне чужие не нужны.

– И поэтому ты заблокировала не только переводы, но и все остальное?

– Вы бы давили, – оправдываюсь и чувствую себя неловко. Я вообще не привыкла оправдываться перед кем-то. Обычно происходит наоборот.

– Ну, если ты по-другому не поддаешься, – усмехается Рэм. – Думала ли ты когда-нибудь, Алиса Олеговна, что увидишь миллион алых роз вживую? Да еще и в свою честь?

– Это выглядело жутковато, – признаюсь честно, даже если он обидится. Возможно, спасу его будущих женщин от такого приключения. – Представляю, каково было несчастной актрисе увидеть что-то подобное под окном.

– Кстати, как я тебе в этот раз? Не переигрываю?

Фыркаю, пожимая плечами. Все припомнил!

– Ну, на бедного художника вы точно не похожи, уж извините.

Рэм ржет, а я смотрю на него, слушаю его заразительный смех и сердце ухает куда-то вниз живота. Он такой… притягательный, когда расслабленный.

Встряхиваю головой, сбрасывая наваждение. Еще не хватало вот этого всего.

– Ну, зато теперь мы с тобой определились, что такое переигрывать. – он подается мне навстречу, навалившись на жалобно скрипнувший стол. – Помощь тебе и презенты ребенку – нормально, фура цветов – перебор. Да?

Киваю со вздохом. Я вообще не понимаю, что происходит и куда катится. Точнее, я могу предположить. Но я бы не стала покупать той, которую хочу отыметь, фуру цветов. Это сбивает с толку.

– А куда же вы денете оставшиеся цветы? – задаю вопрос, чтобы поддержать беседу. Когда мы уходили, Рэм дал команду оставить столько корзин, сколько женщин в отделении, а остальное увезти.

– К тебе домой, конечно же, – усмехается, а у меня по позвоночнику пробегает холодный пот.

– Ты чего побледнела, рыжуль? Шучу я. У меня у друга цветочный бизнес по всей стране. Найдем, как реализовать.

Нам приносят стейки, вино и множество всяких топпингов. Какие-то соусы, водоросли, капуста. Все настолько красивое на вид, что желудок громко урчит.

– Приятного аппетита, Алиса, – усмехается Рэм и втыкает вилку в сочное румяное мясо.

Отрезаю кусок и кладу в рот. Это блаженство. Мясо нежное и ароматное. В меру соли и перца. Прикрываю глаза от удовольствия, а когда открываю вижу, что Рэм пристально смотрит на меня. Краснею.

– Ты очень аппетитно ешь, – улыбается он. – С тобой за компанию есть вкуснее.

Улыбаюсь ему в ответ и вдруг сильно прикусываю мясо больным зубом.

Взвизгиваю от боли, прижав ладонь к щеке. Так и не добралась до больницы, посвятив выходные уборке.

Не замечаю, как Рэм уже оказывается рядом со мной на корточках и прижимает свою ладонь к моей.

– Рыжик, что с тобой? Щеку прикусила?

– Зуб. – выдыхаю, отдышавшись. Рэм качает головой и достает телефон. Испуганно накрываю его руку своей, не давая никому позвонить. – Не стоит. Я сама. Я уже записалась.

– К кому хоть? – Рэм смотрит на наши руки. Я робею и хочу убрать ладонь, но он накрывает ее своей сверху и аккуратно поглаживает.

Чувствую, как становится жарко. Мне не хватает воздуха, чтобы глубоко вдохнуть. Живот сводит спазмом и я охаю, выдергивая руку.

– Да что с тобой, Олеговна? Ты пугаешь меня. – Рэм поднимается на ноги. – Тебя примут прямо сейчас. Один из лучших докторов страны. Поехали.

Качаю головой и делаю пару глотков вина. У него очень нежный фруктовый вкус без резкого привкуса.

– Я не могу сегодня, я дежурю. – отрезаю кусок стейка. Я не готова расстаться с такой вкуснятиной, попробовав лишь один кусок. – Если не жевать на этой стороне, то не болит.

Рэм садится напротив и снова берет приборы.

– И сколько ты уже так терпишь? – хмыкает недоверчиво.

– Да недавно. Может, пару дней.

– Если у тебя сегодня дежурство, то завтра выходной? Правильно?

– Ну, по факту, только вторая половина дня. Потому что пока пересменка, пока дела сделаешь, документы заполнишь.

– Тогда на вторую половину дня ничего не планируй. Я заеду за тобой.

– Рэм, извините, но…

– Миллион, миллион, миллион алых роз, – напевает он, перебивая меня, и я замолкаю. Нет, лучше уж зубной.

У меня звонит телефон. Это перезванивает Злата.

– Да, дочь, – отзываюсь тут же.

– Мааам, – звонко щебечет она. – А Оля в субботу поедет на набережную на роликах кататься с мамой и папой. Я с ними хочу!

– Злата, ну мы же без машины. И с роликами проблема. Давай в парке возле дома погуляем?

12. Алиса

– Мне кажется, вы немного торопитесь, – откашливаюсь и запиваю водой кусок, вставший поперек горла.

– Я не из тех, кто привык тянуть кота за яйца, Алиса. Если человек мне интересен, я с ним общаюсь. Все. – разводит Рэм руками.

– А об интересах этого человека вы, я так понимаю, не особо заботитесь? – усмехаюсь.

– Ещё скажи, что я тебе не интересен.

Замираю на несколько секунд, глядя перед собой.

– Не настолько, чтобы соглашаться на баню. – дожевываю кусок мяса и складываю приборы. – Большое спасибо за обед. Мне пора. Не провожайте, я прогуляюсь.

Встаю и на негнущихся ногах иду в сторону выхода. Ощущение, что Рэм сейчас снова догонит меня и закинет на плечо, но ничего не происходит. Я беспрепятственно добираюсь до двери.

Уже оказавшись на улице, борюсь со стойким желанием обернуться и посмотреть, что он делает. Я едва сдерживаю себя.

До работы идти совсем недалеко, всего несколько кварталов. И я иду быстрым шагом, погруженная в свои мысли. Не понимаю, почему Рэм не стал останавливать меня и догонять. Я уже привыкла к тому, что он то и дело выводит меня из душевного равновесия. А сейчас меня из него выводит то, что он не делает этого.

Усмехаюсь.

Наверное, так себя чувствуют жертвы морального насилия. Как будто бы моя жизнь без его странного внимания уже не такая правильная и нормальная, как с этим типом рядом.

Ты ли это, Алиса, закалённая неудачами в личной жизни крепче стали? Поплыла от первого встречного, кто смог обратить на себя твое внимание?

Качаю головой в ответ на свои мысли, вздыхаю разочарованно.

Не поплыла. Мне не нужно было обжигаться много раз, чтобы разочароваться в мужчинах. Достаточно парочки болезненных ожогов и я – закоренелая холостячка. Слишком дорогая цена у того опыта.

А общаться ради короткой интрижки – только время впустую тратить. Нет у меня сейчас ресурса на то, чтобы с мужиками по дачам раскатывать. У меня работа, уроки и домашние заботы на первом месте. Лучше пусть сейчас это поймет, чтобы времени своего не тратил понапрасну.

Когда захожу в здание перинатального центра, в воздухе витает аромат цветов. От него тут же кружится голова, как от хорошего шампанского.

Миллион роз припер! Подумать только!

Забираю свою корзину и несу в кабинет.

– Олеговна, ты где нам такого спонсора откопала? – усмехается пожилая санитарка, пропуская меня.

– Это не спонсор, Нина Ивановна. Это так,.. мимо проезжал. Разовая акция. – отзываюсь на ходу.

– Надо было ему колеса проколоть, чтобы далеко не уехал. Жених-то видный, а ты одна. – летит мне в спину.

Оборачиваюсь, укоризненно смотрю на нее.

– Не, ну а что? Бандюган бандюганом на морду, но зато при деньгах и щедрый, сразу видно. И смотрел на тебя, как кот на сметану. – бойко добавляет наш менеджер по чистоте и спешит быстренько убраться подальше.

Сердобольная Нина Ивановна все время меня кому-нибудь сватает, начиная от врачей, заканчивая слесарями и электриками, которые приходят для текущего ремонта. Не дает ей покоя мое одиночество. И каждый раз у нее какие-то присказки. Сажусь в кресло, снова закидываю ноги на пуфик и делаю глоток холодного чая, прикрыв глаза и вспоминая ее характеристики на мужчин.

“Многодетный, зато детей любит” – про своего соседа, отца троих детей, с которым жена развелась, потому что на пособия жить оказалось легче, чем на его зарплату.

“Пьет, конечно, но зато умный, как Эйнштейн” – про друга своего сына, инженера, всю жизнь работающего на одном и том же месте на заводе, хотя перспективный и мог многого добиться.

“Ну, не смотри, что неказистый. Зато руки золотые и пенсия.” – про нашего сантехника Пашку, инвалида по слуху.

“Ну и что, что молодой, зато вон какой живущой, небось в постели ураган!” – про курьера, что забирает биоматериал в лабораторию и моложе меня лет на десять. Который кадрится, кажется, ко всему, что движется.

“Ну, подумаешь, – женат! Зато главврач!” И так далее.

Тяжело вздыхаю.

И каждый претендент из уст Нины Ивановны сразу же получает и кнута, и пряника. Только почему-то это “но зато” у меня вызывает лишь ощущение безнадеги.

Мне бы со своими проблемами справиться.

“Нет, мужик нужен в доме.” – упрямо повторяет она, если вдруг зацепимся с ней языками.

Бандюган, зато щедрый…

Мусолю эту фразу у себя в голове, покачиваясь на кресле. Сразу раскусила Нина Ивановна моего ухажера. С первого взгляда, не то, что я. А ведь я же слышала, как он говорил с помощником о своей жене.

Я не знаю, что должно было произойти, что он так на нее злится. И должно ли было что-то происходить. Может, она просто надоела ему, например? Или стала непривлекательной в его глазах? Есть ли для таких людей граница? Или он постоянно играет в кошки-мышки с окружающими?

Когда он появляется рядом, я кожей чувствую, что он опасный. А у меня семья. Мне вообще с ним рядом не следует находиться. Да и вообще… что мы за пара? Мы из разных слоев. Моя любопытная дочь посмотрела, сколько стоит обувь, что он мне подарил. Оказалось, что три пары туфель стоят как моя зарплата. А я не помню, когда себе последний раз новый лифчик покупала.

Так что, Рэм – тоже не вариант. Хотя, признаться честно, его напор очень впечатляет. Чувствуется – самец. От тестостерона, который просто прет из него, все мое женское начало вибрирует в каком-то животном первобытном предвкушении. И это меня пугает до мурашек.

Стараюсь весь оставшийся день максимально себя занять, чтобы не думать ни о чем, отвлекающем от работы. Но ночью, когда суета в отделении сходит на ноль, я ложусь отдохнуть и разглядываю в темноте своего кабинета огромную корзину цветов на фоне окна, непроизвольно возвращаясь воспоминаниями к образу "небедного художника" и терзая себя вопросом, почему он не стал меня останавливать. Где-то в глубине души, чувствую легкую досаду на произошедшее. Не замечаю, как проваливаюсь в сон, в котором меня продолжают преследовать мысли о нем...

13. Алиса

Странно, что Рэм сам не приехал. Отвечаю помощнику, что освобожусь через полчаса и стараюсь побыстрее решить рабочие вопросы, чтобы не заставлять его долго ждать.

В голове роятся навязчивые мысли о том, что Рэм, похоже, обиделся на меня. И я начинаю чувствовать себя виноватой в том, что взбрыкнула. Могла бы отшутиться, да и все. Но меня испугал его нахрап.

Я не знаю, как по-другому до него донести, что я – не то, что он себе вообразил. Не получится со мной ни в баню, ни еще куда-то, кроме как кофе попить. А ни один нормальный мужик не согласится с женщиной дружить. Точнее, согласится. Но это будет абсолютно другая дружба.

Заполнив бумаги, по-быстрому переодеваюсь и выхожу из центра. Сразу же вижу машину Рэма, но из-за руля выходит незнакомый мне молодой парень. Он машет рукой и я, поправив на плече сумку, иду к нему.

Высокий широкоплечий парень в спортивном костюме открывает мне дверь и, когда я с трудом залезаю внутрь, захлопывает её и садится за руль. По радио играет музыка и мы едем молча.

Я исподтишка разглядываю помощника с заднего сиденья, потому что на шее и из-под рукавов толстовки виднеются узоры татуировок. Хотя на вид обычный молодой юноша.

А, получается, тоже связан с криминалом. Вздыхаю, переводя взгляд в окно.

Мне очень сложно воспринимать всё, что сейчас происходит, с философским спокойствием. Слишком выбивается такая жизнь из привычной картины моего мира.

Напрягаюсь, когда внедорожник останавливается перед железными воротами и шлагбаумом.

Странно, что территория больницы, где находится зубной врач, так охраняется. Настороженно оглядываюсь по сторонам, когда мы паркуемся возле неприметного входа.

Вылезаю из машины.

– Алиса Олеговна, – зовёт меня парень в сторону двери. Иду к нему, но не тороплюсь заходить.

– Извините, а можно уточнить, где Рэм? – решаюсь задать терзающий меня вопрос.

Помощник усмехается и пожимает плечами, открывая мне дверь.

– Наверное, занят. – лаконично отвечает мне он и показывает рукой на вход.

Со вздохом вхожу внутрь. Ну, не будет же он из-за отказа продавать меня на органы, на самом-то деле?

Осматриваюсь. Пытаюсь увидеть на светлых стенах хоть какой-нибудь признак, указывающий на больницу: стенд с информацией, плакаты,.. хоть что-нибудь. Но нет, ничего этого нет. Просто голые стены, выкрашенные светлой краской.

Пройдя несколько коридоров с крутыми поворотами, мы заходим в большое светлое помещение и вот оно уже больше похоже на больницу. Парень указывает мне на один из кабинетов и я иду туда. Стучусь, открываю дверь.

– Здравствуйте, – обращаюсь к мужчине, который сидит ко мне спиной за рабочим столом. Он оборачивается и я понимаю, что он ужасно похож на Санту – настолько белые у него усы и борода. Отставив чашку, он отряхивает руки и кивает мне на стоматологическое кресло.

– Здравствуйте. Значит, это вы Алиса Олеговна? – усмехается, глядя на меня, когда я устраиваюсь поудобнее. – Действительно, красивая, Рэм не соврал.

– Спасибо, – улыбаюсь смущенно, а мужчина, отвесив дежурный комплимент, надевает на лицо защитную маску и командует открыть рот.

Надо сказать, что доктор, несмотря на всю свою внешнюю грузность, работает очень ловко и аккуратно, вызывая минимум дискомфорта своими манипуляциями. Вижу как он подносит иглу и прикрываю глаза, глубоко вдохнув, но даже тут не чувствую боли.

– Боитесь зубных? – хмыкает он в усы.

– Сейчас я больше боюсь проснуться без почки, – улыбаюсь ему, чувствуя, как немеет губа.

Доктор вздергивает брови и молча улыбается, включая бормашину.

– При всем моем уважении, ваши почки уже староваты, сударыня. – ехидно замечает он и не дает мне ответить, продолжая работу.

Встаю с кресла часа через два, всё ещё ощущая онемение в губе и щеке.

Этот специалист вылечил мне четыре зуба за раз, что обычно не практикуют обычные стоматологи.

– Рекомендации давать не буду. Вы же всё равно не будете их соблюдать? – усмехается доктор. – Хотя, в принципе, надо сказать, что ваша ротовая полость довольно ухожена. Видимо, дело в рационе. Ешьте больше говядины, рыбы и овощей, чтобы не портилась эмаль.

Хочется сказать, что я не жена олигарха, покупать себе говядину, но вместо этого я скромно киваю и благодарю мужчину.

За дверью кабинета меня ждёт всё тоже молодой человек.

– Ну, как впечатления? – широко улыбается он и я с легкой завистью смотрю на белозубую улыбку.

– Пока положительные, а дальше видно будет, – аккуратно отвечаю ему. – Передайте, пожалуйста, Рэму Алиевичу, что я ему очень благодарна за беспокойство.

Парень согласно моргает и разворачивается к выходу.

Есть и пить можно сразу, как только отойдет заморозка, поэтому прошу парня остановить меня возле магазина недалеко от дома и иду за продуктами, чтобы приготовить ужин, так как я очень голодная. Кошусь на говяжью вырезку и прохожу мимо. А вот рыбу беру. Минтай. Знаю вкусный рецепт, по которому мама готовила. Запеку, пожалуй. Для дочери беру наггетсы. И овощи в этом сезоне какие-то негуманно дорогие, но в этом я отказать себе не могу. Поэтому выбираю кабачок, огурцы и помидоры, пучок зелени.

Дома меня встречает Злата и помогает готовить ужин.

Мы ужинаем вместе, а потом делаем уроки и смотрим мультики до позднего вечера. Когда дочь засыпает, я ползу в душ, а после ухожу в свою спальню. Немного почитав перед сном, долго ворочаюсь и не могу уснуть. И теперь дело совсем не в ноющем зубе. Я не могу понять, почему не объявился Рэм.

И ведь хотела, хотела максимально его игнорировать, чтобы отвязался, поэтому и “спасибо” свое передала через помощника. А не могу. Душа не на месте.

Наконец, тяжело вздохнув, тянусь к телефону и пишу Рэму короткое сообщение с благодарностью за заботу. Несколько раз переписываю. Сначала, чтобы не казалось слишком сухо. Потом – чтобы чересчур нежно. Наконец, собравшись с духом, отправляю его.

14. Рэм

– Дурь? Да ни в жизнь. – усмехаюсь, откидываясь на диване в кабинете в одном из своих казино.

– Это неплохая прибавка к будущей пенсии, – усмехается мой посетитель, копируя мою позу. Не из робких, значит. Продавить решили.

– Между прочим, по статистике, – наклоняюсь к столу и беру щипцы, кидаю нам в стаканы по паре кубиков льда, – почти половина мужчин до пенсии не доживает. Смысл о ней заботиться?

– Ну, возможно, чтобы оказаться на другой стороне этой печальной статистики?

Вопросительно вскидываю брови, поднимая на него взгляд. Я правильно понимаю? Мне угрожают?

Вздохнув, разливаю виски и, взяв свой стакан, снова откидываюсь на спинку.

– Сколько вас таких, без вести пропавших, потом мелькает в сводке новостей… – усмехаюсь, качая головой. – Дури в моих заведениях не будет. Кто с собой проносит – это их проблемы. Точка.

– Я бы настойчиво рекомендовал вам… – заводит шарманку по новой посол.

– Точка. – повторяю, не меняя интонации и не повышая голос. – Свободен.

Как только переговорщик уходит, тут же звоню своим ребятам.

– Этого фраера ведете и глаз с него не спускаете.

Вызвав к себе начбеза, даю указания подготовиться к самым худшим вариантам развития событий: подчистить бухгалтерию, усилить охрану, пополнить штат бойцов из проверенных.

После, несмотря на позднее время, достаю спутниковый телефон и созваниваюсь с несколькими, так скажем, компаньонами, кто точно не может быть заинтересован в подставе. Мы договариваемся о сходке через два дня в малине*.

Тут же уезжаю из казино на случай, если готовят какую-нибудь подставу. Конечно, если будет облава и меня закроют, долго удерживать меня все равно не смогут, но это время может оказаться критичным для решения насущных вопросов. Нужно, как говорят, “залечь на дно”.

Сначала меня сопровождает охрана. Потом, когда мы точно уверены, что хвоста нет, я продолжаю путь в одиночестве. Сделав музыку погромче, курю и спустя полчаса торможу возле продуктового магазина. Закупившись продуктами, снова еду в бабкин дом. Нужно привести участок в порядок, да и домом заняться не помешает. Где-то подлатать, где-то разобрать. Как раз время для этого свободное организовалось.

Может, как-нибудь все-таки удастся соблазнить одну рыжую несговорчивую докторшу на выходные сюда рвануть. Я уже понял, что ее ни за деньги, ни за подарки не купишь. Но, по-любому есть еще варианты. А здесь воздух чистый, природа красивая. Романтика! Все вокруг настраивает на дружелюбный лад и откровенные разговоры.

Вспоминаю, как застукал жену с любовником, ржу. Ну, в принципе, в той ситуации я был оооочень дружелюбен.

Сегодня с самого утра какая-то суета. Шакалы активизировались по всем фронтам, будто готовится какой-то массовый кипеш, где я еще не самое большое звено. Но продавить пытаются именно так, снизу вверх. Поэтому доверять своим подчиненным становится все небезопаснее.

Но был и приятный момент за день. Получил от помощника слова благодарности, переданные Алисой. И сразу стало теплее на душе. Жаль, конечно, что она сама не позвонила, сучка вредная. Обиделась то как на мое предложение!

Но, ничего, для ее же блага нам и не стоит созваниваться в ближайшее время, чтобы у тех, кто под меня роет, не возникло интересна к ее персоне. Я заблокировал ее номер, чтобы даже мысли о ней ни у кого не возникло.

Пусть Алиса передохнет пару дней без меня. А потом продолжим наше неспешное общение. Я подожду.

Утром просыпаюсь рано и первым делом обливаюсь водой из колодца. Потом иду домой, разглядываю себя в дверцу шкафа. Хлопаю ладонью по плоскому животу и корчу недовольную мину. Раньше здесь был пресс.

Вообще, я хорошо выгляжу. Не обрюзг, подтянут. Боксерское прошлое позволяет телу держать форму даже при не очень праведном образе жизни. Но… уже не терминатор, хотя с моим ударом до сих пор мало желающих познакомиться. Нужно заново заняться спортом. Хочется впечатлить свою огнессу, когда она сдастся. Чтобы пресс мой увидела и все, сразу нокаут. Где-то же у нее должно быть слабое место?

Жарю себе на завтрак яичницу с колбасой и пью крепкий чай. Созваниваюсь с начбезом. Облавы или налета не было, но я знаю, что это мнимое затишье перед бурей. Дело нескольких дней. Выжидают, когда кто-то оступится. С другой стороны, мы тоже время зря не теряем. Кроты работают, собирают информацию. Оружие заказали, склады пополнили.

Повоюем, короче.

Только вот очень хочется перед всем этим хотя бы немножко… человеческого. А завтра суббота…

Посвящаю весь день уборке на территории. Жгу мусор. То, что нельзя сжечь, вывожу на ближайшую мусорку. На пилораме в соседней деревне покупаю доску и брус, конструирую в баньке новые лежаки взамен старых, прогнивших местами. К вечеру упахиваюсь так, что едва ноги до кровати волоку. Хотел баньку испытать, но сил хватает только, чтобы снова облиться водой из ведра и донести голову до подушки.

Вырубаюсь, чувствуя, как все тело гудит от усталости. Даже есть не стал.

Снится мутота. Разборки, какая-то драка, где я проигрываю. Просыпаюсь как от кошмара.

Время уже десятый час утра. А у меня сегодня грандиозные планы.

Чувствую, что голодный, как волк, но завтракаю на скорую руку и, закрыв дом, уезжаю обратно в город. Первым делом заезжаю в спортивный магазин и выбираю самые крутые девчачьи ролики. Так как размера ноги дочери Алисы не знаю, беру раздвижные, чтобы точно подошли.

Следом заезжаю в какой-то модный цветочный и беру огромный букет с ассорти из разных цветов. В него натыкана неизвестная мне зеленуха и даже соцветия хлопка. В принципе, выглядит необычно и нежно. Флорист сказал, такие композиции на пике популярности сейчас.

Последним по плану продуктовый магазин. Покупаю торт и пакет разных сладостей. Беру все подряд, потому что не особо в них разбираюсь. И вообще, обычно этим занимаются мои помощники, но сейчас я никому не могу доверять. А те, кому могу, заняты.

15. Алиса

Только намылив тело гелем для душа, слышу трель дверного звонка.

– Злата, только спроси, кто! – кричу из ванной, потому что дочь по-любому сейчас ринется открывать, а сама быстрее смываю с себя пену. Выходной и мы никого не ждем. Возможно, что-то понадобилось соседям.

Когда звонок повторно оживает, я уже наматываю на волосы полотенце. Запахиваю халат, затягиваю туже пояс и распахиваю дверь ванной.

Вижу на пороге Рэма. Он пристально смотрит на мою дочь в инвалидном кресле и молчит. Что он здесь забыл?

Вдруг он присаживается на корточки.

– Привет. Меня Рэм зовут. Я тут тебе ролики и конфеты купил, а маме твоей цветы, но, думаю, может, надо было наоборот? Держи. – Рэм с абсолютно серьезным лицом вручает Злате букет.

– Мама не умеет кататься. – начинает хохотать дочка, возвращая ему цветы и забирая ролики, а потом отъезжает назад, пропуская незнакомого ей мужчину в дом.

– Да ладно? – Рэм переводит взгляд на меня и встает на ноги. – Добрый день, Алиса Олеговна.

– Здравствуйте, – отмираю и на ватных ногах направляюсь в их сторону. Не знаю, как реагировать на внезапное вторжение.

Его поведение ставит меня в тупик. То пропадает, не отвечая на звонки и не читая сообщения, то появляется, врываясь в мой дом без приглашения, как к себе домой.

Не понимаю, как реагировать на подобное хамство, ведь он озаботился покупкой подарка моему ребенку. И, судя по всему, Злата ни капли не расстроилась, а, наоборот, обрадовалась такому подгону.

Она разворачивается и я подталкиваю ее кресло к залу.

– Я сама, мам! – недовольно шепчет Злата. Вздыхаю. Несмотря на ДЦП, у меня очень самостоятельная дочь. И это здорово, на самом деле. Но как же с ее упрямством иногда бывает тяжело!

– Извини, что без приглашения, – хмыкает Рэм, провожая ее взглядом, и скидывает кроссовки. Наклоняется ближе и, слегка касаясь губами уха, тихо шепчет. – Дочка – твоя копия. Кофейком угостишь?

Покрываюсь мурашками и отстраняюсь.

– А почему шепотом говорите? – уточняю тоже тихо.

– Захотелось тебя понюхать, – хмыкает Рэм и, пихнув мне в руки цветы, идет в зал вслед за моей дочерью, пока я возмущенно хлопаю глазами.

Ухожу на кухню. Ставлю чайник на плиту, а букет в вазу и тихо подхожу к комнате, прислушиваясь к голосам. Рэм разговаривает со Златой. Останавливаюсь за дверью, аккуратно выглядываю.

Он сидит на диване и примеряет дочке ролики.

– Ну, отлично. Даже запас есть. Когда ножки перестанут болеть, покатаешься.

Тяжело сглатываю, зажимая нос, который начинает щипать.

– Да они не болят, – вздыхает Злата. – Просто не слушаются.

– Непослушные, значит? – хмыкает Рэм. – Алиса Олеговна, подслушивать не хорошо.

Злата хихикает, а я не сразу понимаю, что речь обо мне, а потом отстраняюсь от двери и, вздохнув, захожу в зал.

– Давно у ребенка эта проблема?

– С рождения, – останавливаюсь рядом с ними, разглядывая розовые ролики на слабых ножках дочери.

– К врачам ходили?

– А как вы думаете? – возмущаюсь, закатывая глаза. – Мы всех специалистов, каких могли, перебрали.

– Дай телефон, мой сломался, – просит меня Рэм и я протягиваю ему смартфон.

Набрав номер, мужчина кому-то звонит и после ответа включает видеосвязь, поправляя кресло с вертящейся Златой так, чтобы оно стояло ровно.

– Привет, Макс. Смотри. – направляет он камеру на дочку. – Это же твой профиль?

– ДЦП? – слышится из динамика.

Рэм смотрит на меня. Киваю молча.

– Да.

– Мой. Привозите в понедельник.

– Созвонимся с тобой позже, когда освобожусь. Договоримся. – Рэм отдает мне телефон и встает. – Запиши номер. Это Максим Петров. Тот, который к вам в отделение вперед меня вломился и суету навел. Талантливый парень. Посмотрит девочку твою. Соглашайся на все, что предложит.

Удивленно смотрю на экран телефона. Этот Максим – совсем еще юный молодой человек. А Злате не смогли помочь встать на ноги даже профессора с многолетним опытом. Да, благодаря ежедневному труду, она умеет гораздо больше, чем могла бы. И выглядит как вполне обычный ребенок. Только не ходит.

Перевожу взгляд на Рэма. Он усмехается, склонив голову на бок.

– Я все понимаю, Алис. Может, Макс и не вызывает у тебя доверия. Но я лично видел его пациентов. Попробуйте.

Вздохнув, киваю.

За десять лет я уже смирилась, что моя дочь ходить не сможет. Теперь стараемся удержать и улучшить те навыки, которые есть. Но, если есть хотя бы мизерный шанс… Слышу, как на кухне свистит чайник.

– Ну, что, Злата, – Рэм присаживается перед дочкой на корточки, – давай договоримся кое о чем…

Выхожу из комнаты и снова останавливаюсь за дверью.

– Не подслушивай, Алиса, это секрет, – повышает голос Рэм и я, усмехнувшись, ухожу на цыпочках.

Делаю кофе и слышу смех дочери из зала. Качаю головой и режу торт. Не понимаю, как такое возможно, но ее Рэм очаровал за считанные секунды.

– Помочь? – слышится неожиданно со спины. Вскрикнув, подпрыгиваю, взмахивая руками.

Рэм тут же ловит мою руку с ножом и, аккуратно возвращает ее на торт. Режет его моей рукой, плотно прижав меня к себе за талию.

– Что вы делаете? – возмущаюсь шепотом, пытаясь к нему обернуться и вывернуться из объятий. Полотенце падает с головы и волосы рассыпаются по плечам.

– Кайфую, рыжуль. – Рэм кладет мне подбородок на плечо и не позволяет выкрутиться.

Вопреки здравому смыслу вместо страха мое тело шарашит мелкой дрожью от нахлынувшего возбуждения. Чувствую, как вся покрываюсь мурашками и вздрагиваю от бури эмоций. Сердце отчаянно бьется в груди, и, кажется, вот-вот выпрыгнет.

16. Алиса

– Да ладно тебе бояться, я же не сделал ничего. – со вздохом отстраняется Рэм, совершенно не так поняв мое состояние. – Я же тебя просто обнял.

– Не стоило, – выдыхаю хрипло, сильнее запахивая халат, и поднимаю полотенце. – Мы с вами не встречаемся. Даже не дружим. Что я вам должна за Злату?

Рэм вздыхает, закатывая глаза, скрещивает руки на груди, но потом вдруг хитро щурится.

– Знаешь, а мне нравится твой деловой подход, – выдает с усмешкой. – Ты мне должна сегодняшний день. Твоя дочь хотела покататься на роликах. Кофе попьем и поедем. Погуляем, сходим в кафе.

– Мне кажется, это перебор, – возражаю, но Рэм затыкает мне рот, просто подняв ладонь вверх.

– Я с тобой не торгуюсь, Алиса. – понижает он голос и в нем тут же проскакивают стальные ноты. – Ты сама попросила назвать цену. Я назвал. Долг платежом красен.

– Я понимаю, – выдыхаю раздраженно. – Но вы мне все наперекор делаете.

– Например? – Рэм приподнимает бровь.

– Я сказала, что не хочу идти у дочки на поводу, а вы ролики притащили, например. Мне, конечно, приятно, но это же баловство…

– Алис, – Рэм вдруг притягивает меня за пояс халата и за плечи прижимает к груди. – Ты серьезно? Ты часто балуешь ребенка?

– Да постоянно, – приглушенно выдыхаю ему в грудь и судорожно вдыхаю аромат его духов. Как же он все-таки пахнет!.. Глаза закатываются сами собой.

– Так же, как себя? – усмехается Рэм и отстраняет меня, обмякшую в его руках. С трудом фокусируюсь на его губах, будто пьяная. – Я ей чужой дядька. Сегодня есть, а завтра нет. Могу волшебником для ребенка хотя бы один день побыть?

– Можете, – зачарованно соглашаюсь.

– Тогда пьем чай и поехали.

Понимаю, что время близится к обеду и Рэму с его комплекцией гладиатора, чай как слону дробина.

– А хотите борща? – предлагаю и прикусываю язык. Ну, какой борщ, Алиса? Нашла, чем удивить. Он привык в ресторанах питаться. Божественно вкусными стейками, например.

– Серьезно? – вдруг смущенно улыбается Рэм. – Давай. Я домашнего борща уже сто лет не ел.

Смотрю на него во все глаза. Он подыгрывает или издевается? Но, нет, вроде на полном серьезе разговаривает.

– А котлеты? – спрашиваю, затаив дыхание. – С пюре.

– Ты решила меня приворожить? – хмурится Рэм, но я вижу в его темном взгляде вспыхнувшие лукавые огоньки. – Я же останусь, допрыгаешься.

Смущенно улыбаюсь, не зная, что ответить на его шутку, и, поправив завязки халата, достаю из холодильника кастрюлю с борщом.

Рэму приходится посторониться, чтобы мне хватило места развернуться.

– Пиздец у вас тут тесно, – выдыхает он, садясь на стул, чтобы занимать меньше места. – Как Злата на кресле помещается?

– Ну, как-то помещается, – пожимаю плечами и наливаю борщ в тарелку, ставлю в микроволновку разогревать. – У некоторых и такого жилья нет.

– Согласен, рыжуль. Но я даже представить боюсь, как ты с ней с пятого этажа гулять ходишь.

Закрываю глаза на несколько секунд, чтобы переждать, пока нос перестанет щипать и волна слабости отхлынет обратно. Каждый вечер, если не дежурю, я спускаю сначала Злату, а потом эту ненавистную тяжелую каракатицу с пятого, а после прогулки поднимаю обратно на пятый этаж. Иногда мне кажется, что мою матку скоро можно будет увидеть невооруженным взглядом из-под юбки.

Я так радуюсь, когда мне попадаются соседи, готовые прийти на помощь. Особенно радуют молодые ребята. Они хоть и шумные и дурные в силу возраста, и иногда мешают тусовками на этаже и громкой музыкой до позднего вечера, но всегда приходят на помощь, когда видят нас со Златой.

– Лисенок… – вдруг чувствую, как мощные руки разворачивают меня к себе. – Ну ты чего? Исправим все.

Низкий голос успокаивающе рокочет над головой. Удивленно смотрю на Рэма, а он снова, как тогда в машине, вытирает мне щеку. Шмыгаю носом, чувствуя в нем влагу. Да что ж такое-то? Я опять при нем ною. Стыдобища!

Меня спасает микроволновка, которая начинает пищать, погрев борщ.

Коротко киваю и отворачиваюсь от мужчины, пробуждающего во мне слабость. Достаю тарелку и ставлю на стол, а Рэм снова садится и наблюдает за мной с интересом. Кладу ему ложку, ставлю сметану. Режу черный хлеб.

– Спасибо, лапуль. – улыбается он, но вдруг встает и сажает меня вместо себя. – А теперь давай-ка поешь, а я себе еще погрею.

Удивленно хлопаю глазами.

– Не думаю, что я устал сильнее тебя, – добавляет Рэм и уходит из кухни.

Слышу, как зовет Злату обедать. Подрываюсь и достаю еще тарелки, наливаю борщ. Ставлю греть.

– Я кому сказал? – рычит Рэм у меня над ухом и вдруг отвешивает тяжелый шлепок по заднице. А я даже подпрыгиваю от неожиданности.

Разворачиваюсь к нему лицом. Мы очень близко. Я чувствую, как дыхание сбивается, потому что ладонь Рэма вдруг скользит по внутренней поверхности моего бедра вверх и замирает в районе промежности.

– Что вы делаете? – пищу шепотом, ерзая и пытаясь отодвинуть его.

– Я… ищу твои яйца, – усмехается он мне в губы и отстраняется, убирая руку.

17. Рэм

Слышу шорох из коридора и отстраняюсь. Не хватало еще, чтобы девчонка увидела, как мы обжимаемся с ее матерью в первый же день знакомства. Но, признаться, хотелось бы продолжить при ближайшей возможности. Алиса, хоть и сопротивляется, но – чувствую – вот-вот сдалась бы под моим напором. И именно в этот момент у меня нет времени на то, чтобы воспользоваться ситуацией.

Каменная стена дала трещину, но пока я буду решать свои проблемы, опытные инженеры с длинными усами из одной рыжей красивой башки, успеют подготовить раствор и замажут все так, будто ничего и не было.

– Садись, – киваю Алисе на стул. Сам достаю тарелки из микроволновки. Морщусь, когда вижу, как Злата преодолевает узкие ловушки в коридоре.

– Нет, ну это вообще пиз… кошмар какой-то. – рычу тихо. – Надо что-то с этим делать.

Алиса молча вздыхает, помогая Злате поудобнее устроиться за столом.

– Я не хочу борщ, – морщит нос девчонка, но берет ложку и, поглядывая на меня, начинает вычерпывать бульон. Усмехаюсь и тоже берусь за ложку.

– Так вот, почему ножки непослушные? Все в хозяйку? – говорю как бы невзначай. Алиса зыркает на меня, но молчит. Злата заинтересованно замирает. – А я хотел вас пригласить на прогулку в парк аттракционов. Но, у Златы не хватит сил, если она не поест как следует.

– Я поем! – воодушевленно вскрикивает девочка и зачерпывает полную ложку борща.

Сдерживаю улыбку и пробую борщ. Глаза закатываются сами собой от удовольствия. Кажется, даже мычу.

Все в этом борще в меру. И густота, и соль, и даже кислинка, которую многие игнорируют.

– Обалдеть! Как у бабки! – улыбаюсь, но вижу, как у Алисы мрачнеет лицо.

Понимаю, что мой комплимент прозвучал немного странно и пытаюсь исправить ситуацию.

– В смысле, у моей бабушки. Я всю жизнь с ней в деревне жил. До армии. Очень вкусный борщ, короче!

– А где были твои мама и папа? Работали? – уточняет Злата заинтересованно.

– Нет. Скурвились.

– Скурвились – это что значит? – не унимается девчонка.

– Это… стали плохо себя вести значит. Отец из тюрьмы не вылезал, а мать… как бы объяснить-то тебе?.. короче, бросила меня на бабушку и перестала дома появляться.

Вижу, как лицо Алисы снова мрачнеет. Не понимаю, ей не нравится то, что я о себе ребенку рассказываю или что рассказываю конкретно это?..

– Нда, не повезло тебе с родителями. – заключает Злата. – Папа – вообще бандит.

Приехали. Понимаю, что ребенку не объяснишь, что бандит бандиту рознь. Для него есть только хорошо и плохо. Бандит – конечно же, плохо.

Видимо, мое лицо тоже как-то изменилось, потому что ловлю на себе испуганный взгляд Олеговны.

– Не повезло. – соглашаюсь. – А тебе вон как повезло. Мама – красавица, умница. Все для тебя делает. Береги маму.

– Я берегу, – улыбается мне девчонка. – Я ей помогаю.

– Расскажи, – прошу ее, с удовольствием глядя, как она наяривает суп.

Пообедав, собираемся на прогулку. Жду на кухне пока дамы переодеваются, покручивая в руках нож. Трогаю пальцем лезвие. Антисуицидное. Им даже поцарапаться нельзя. Встаю, шарю по ящикам и нахожу точило. Беру все ножи и неторопливо подтачиваю. Когда Алиса заходит в кухню, уже заканчиваю.

Смотрю на нее, одетую в свободный спортивный костюм и кроссовки и улыбаюсь. Непривычно не строгая она в этой одежде. Такая, домашняя Алиса Олеговна.

– Я ножи наточил. Смотрите, не порежьтесь.

– Спасибо, – зависает взглядом на моих руках Алиса.

Откладываю нож, а то хер знает, что она сейчас думает.

– Пошли?

Алиса уходит в зал и прет из него сложенное инвалидное кресло.

– Ты сдурела, что ли? – тихо рычу на нее, отнимая коляску из рук.

Она растерянно останавливается.

– Тогда я Злату возьму? – разворачивается к комнате.

Кладу ей руку на плечо и разворачиваю к себе обратно.

– Видимо, яйца ниже надо было искать, да? В районе колен. – шепчу, склонившись к ее лицу. Да что ж за баба то такая несносная? Я рядом, а она продолжает чудить.

Захожу в зал, останавливаюсь перед Златой, сидящей на диване, и тяну к ней руки.

– Поехали кататься, красотка?

Девчонка улыбается и тянется навстречу. Аккуратно подхватываю ее невесомое тельце на руки и пристально смотрю в глаза.

– Да ты просто принцесса из сказки про Дюймовочку! – несу Злату к выходу, вижу напряженный взгляд Алисы. – Олеговна, расслабься. Ждем тебя внизу.

Перехватываю девчонку на одну руку, а второй беру увесистое кресло. Быстро спускаюсь вниз и направляюсь к машине.

– Ого! Это ваша? – указывает Злата пальчиком на мою Тойоту.

– Моя. – улыбаюсь. – Нравится?

– Да, такая большая! Как танк!

Запихиваю коляску в багажник и, отодвинув переднее кресло, сажусь за руль, устраивая девчонку у себя на коленях. Даю ей в руку ключ и показываю, как завести. Она даже взвизгивает от восторга, когда мой монстр начинает реветь двигателем.

– Поехали, сделаем кружок вокруг дома, пока мама собирается? – улыбаюсь, а Злата тут же вцепляется в руль и активно кивает.

Выезжаю с узкой стоянки, а когда места становится больше, отпускаю руль и даю возможность девочке рулить самой, чуть корректируя ее движения. Мы делаем неспешный круг и возвращаемся к подъезду. Вижу бледную Алису с телефоном у уха. Кажется, она на грани истерики.

– Блин, похоже, нам сейчас влетит, – шепчу заговорщецки. – Побибикай маме.

Злата радостно жмет на руль, сигналя на всю улицу. Алиса оборачивается и практически бежит к нам. Вижу на ее лице и облегчение, и обиду, и злость.

– Что вы творите? Я чуть с ума не сошла! – распахивает она дверь и замирает, увидев Злату у меня на руках. – Вы сдурели? Это опасно!

– Алиса, мы же быстренько. – развожу руками. – Чтобы время скоротать. Да и чего опасного? Двор. Петля вокруг дома. Скорость – десять километров.

– Мам, не ругайся, – вторит мне Злата. – Я, когда вырасту, машину себе куплю. А Рэм меня научит водить. Можно?

18. Алиса

– Мам, ты представляешь, в этой машине пятьсот лошадей!

– Да ты что? – отвечаю дочке на автомате, а сама наблюдаю за Рэмом. Он говорит по телефону, который у него якобы сломался. Вижу, что мужчина оборачивается к нам и отвожу взгляд, будто он сможет увидеть через тонированное стекло, что я наблюдаю за ним.

– Я куплю себе такую же! – заявляет Злата и я, наконец, смотрю на нее.

– И куда же мы будем на ней ездить?

– Буду возить тебя и Рэма на дачу.

Закашливаюсь, прикрывая рот ладонью.

– У нас нет дачи.

– Рэм сказал, что у него есть деревня, а в ней дом и можно туда съездить в гости. Когда вы станете старыми, будете сажать там помидоры и разводить кур. А я буду к вам приезжать в гости.

– Это Рэм тебе такое сказал? – уточняю, чувствуя, как спирает дыхание. Какое право он имеет говорить такие вещи ребенку, которого знает один день? Я возмущена до предела.

– Нет, это я сама так решила, – смотрит на меня Злата и я вижу в ее глазах затаенную надежду. – Будет здорово, если вы поженитесь.

– Злата, – выдыхаю устало, – Рэм – он… ну, просто знакомый. Мы не собираемся с ним жениться.

Дочь ничего не успевает ответить, так как водительская дверь распахивается и Рэм резво запрыгивает в салон.

– Так, девочки, – широко улыбается он, лихо выруливая. – У меня не так много времени, поэтому придется поторопиться. Алиса, пристегнись.

– Только не гоните, – прошу его, быстро пристегивая ремень безопасности.

– Ты что, у меня ребенок в машине. Не больше двухсот. – хмурит он брови, но тут же улыбается Злате в зеркало. Закатываю глаза.

В парке аттракционов мы находимся уже несколько часов. Злата светится от счастья. Она обожает такие места, но бываем мы в них не часто, ведь я с трудом справляюсь с ее коляской на неровных дорожках.

Но сегодня с нами Рэм. Он уверенно везет дочку, будто всю жизнь делал это. Иногда даже подшучивает над Златой, называя ее то “принцесса на карете”, то еще как-нибудь. Я иду рядом и по большей степени молчу, наблюдая за ними со стороны.

– Куда ты хочешь теперь? – уточняет Рэм у Златы, снимая ее с карусели, а потом подает руку мне. – Хотя, нет, дай я сам угадаю.

– Мама, смотри, он угадал! – смеясь, кричит она, когда Рэм везет ее к колесу обозрения.

Ее радость согревает мне душу, но я все равно нервничаю. Все это слишком... непривычно. Рэм слишком... сказочнный. И как будто совершенно не боится моей реальности – ни инвалидности дочери, ни наших постоянных забот. Обычно люди начинают сразу нервничать, когда узнают, что у меня ребенок-колясочник. А он просто идет рядом. Спокойно, уверенно.

Когда Злата накаталась вдоволь, Рэм предлагает зайти в кафе и, не дожидаясь моего ответа, везет коляску в нужную сторону. Без лишних слов выбирает столик, за которым Злате будет удобно. Помогает ей удобно усесться, убрав все лишние стулья, а потом подвигает стул мне и просто садится рядом.

– Хочу пиццу с ветчиной! – заявляет Злата, и Рэм, даже не спросив меня, стоит ли ей это заказывать, коротко кивает официантке.

– Мама, а можно мне еще колу? – спрашивает Злата, широко улыбаясь и, кажется, наконец вспомнив, что у нее есть мать.

– Колу?.. – я на автомате смотрю на Рэма, будто жду его решения.

– Пусть пьет, – коротко отрезает он. – Один день – не страшно.

Я лишь прикусываю язык. Еще утром я бы возразила, но сейчас просто киваю. Что-то с этим мужчиной не так. Я теряю с ним контроль. Над ситуацией, над собой. И это пугает.

Через несколько минут на столе стоит огромная пицца, кола и два стакана с кофе.

Принимаемся есть. Злата смеется и болтает без умолку. А я смотрю на Рэма. Он не перебивает ее, не делает вид, что занят чем-то другим. Он просто слушает. И это выглядит так... естественно.

После кафе Злата, наевшись и устав от всего веселья, начинает клевать носом прямо в своей коляске. Я уже привыкла к этому: она почти всегда вырубается на обратном пути после насыщенного дня. Но вот Рэм... Он вдруг замедляет шаг и останавливается, наклоняясь к ней.

– Спишь? – тихо спрашивает он, поглаживая ее по щеке.

– Угу… – она уже почти не слышит, глаза закрываются.

– Давай я ее понесу, – говорит Рэм, и я снова открываю рот, чтобы что-то сказать, но он уже опережает меня и поднимает Злату на руки.

– Нет, я сама… – прихожу в чувства и протягиваю руки.

– Алиса, – он останавливается и смотрит на меня прямо. – Расслабься.

Рэм разворачивается и аккуратно несет Злату к машине. Она мгновенно засыпает у него на руках. Я молча следую за ними, снова не в силах вымолвить ни слова.

Пока едем, я наблюдаю за Рэмом с заднего сидения, обнимая спящую дочь. Лицо мужчины то становится хмурым и задумчивым, то вдруг расслабляется и я тут же ловлю на себе его взгляд.

Когда приезжаем домой, Рэм осторожно выносит Злату из машины. Я хочу предложить помощь, но уже знаю, что это будет бесполезно.

Рэм уверенно поднимается по лестнице с Златой на руках. Я иду следом, глядя на его спину и думая, что, может быть, впервые за долгое время кто-то снял с меня этот груз. И речь не столько о физической усталости.

В квартире Рэм аккуратно укладывает Злату в кровать, снимает с нее кроссовки, поправляет одеяло. Я стою в дверях, наблюдая за каждым его движением. Это так… трогательно.

Он подходит ко мне и я поднимаю на него глаза даже не в силах подобрать слова благодарности.

– Сейчас коляску принесу, – говорит он тихо, аккуратно отодвигая меня в сторону и выходит за дверь. Через пару минут возвращается, завозит коляску и прямо с порога протягивает мне в руки черный прямоугольник. Это похоже на коробку, обтянутую черной пленкой.

– Что это? – уточняю, сжимая в руках. Да, под пальцами плотный картон.

– Посмотришь, если я не появлюсь через месяц, рыжуль. Договорились?

– Вы… уезжаете куда-то? – хмурюсь, откладывая коробку в сторону.

19. Рэм

Кажется, в глазах темнеет от накрывшей волны жара. Она ответила! Едва подалась навстречу моим губам, но это практически неуловимое движение ударило мне в голову похлеще любого самого крепкого алкоголя. С трудом сдерживаю стон, вжимая Алису в себя крепче и набрасываясь на ее губы как на самый вкусный нектар.

Она лишь охает от напора и я врываюсь языком в ее сладкий ротик, не давая времени одуматься и отстраниться. Жадно ловлю ее язык в плен, увлекая своим, заставляя отвечать на медленные глубокие ласки. Играю с ее мягкими губами, прикусывая их и наблюдая, как безропотно Алиса принимает мои прикосновения, закрыв глаза.

– Посмотри на меня, рыжуль, – шепчу ей в губы, дразня короткими поцелуями. Она будто в какой-то нирване и не слышит меня.

Снова касаюсь ее губ, вжимая в себя крепче. Все тело прошибает волной возбуждения. Член напрягается до невозможности. Спускаюсь ладонью вниз и за поясницу вжимаю Алису в себя, давая ей понять, насколько мне сейчас хочется продолжения. И она льнет ко мне, прижимаясь еще сильнее.

Жадно рычу ей в губы, закидывая на себя ее стройные ноги и поддерживая под ягодицы, нетерпеливо трусь об нее оттопыренной ширинкой. Алиса тихо ахает мне в губы. И от этого короткого умоляющего стона я готов кончить, не снимая штанов.

Вжимаю горячую крошку в стену, скольжу рукой по ее бедру. Штаны вообще не в тему. Было бы лучше, если бы она была в платье. Шиплю, поднимаясь обратно и запуская ладонь под резинку штанов, как вдруг слышу взволнованное “Маааам”.

Резко отстраняюсь и дышу так, будто едва выплыл из глубокого омута.

Алиса смотрит на меня испуганно и дышит так же рвано, в унисон. Облизываю губы, мысленно мечтая затащить этот рыжий наркотик на кухню и продолжить ловить кайф. Вдруг Злата просто говорит во сне?

– Мам, а где Рэм? – звучит из зала контрольный.

– Иду, – отзывается Алиса. Ее взгляд становится осознанным. Она тут же прячет глаза и я со вздохом опускаю ее на пол, иду следом.

Алиса на ходу приглаживает волосы и поправляет одежду.

– Я тут, – отзывается. Захожу следом за ней.

– Я заснула, – смеется Злата, глядя на меня. Такая она позитивная, что я даже удивляюсь. Сажусь рядом.

– Выспалась?

– Ага. А мы еще погуляем?

Вздыхаю.

– Прости, малышуль. Мне на работу нужно. Я уезжаю. Надолго. Не знаю, когда вернусь.

Злата хмурит свои брови, но вдруг тянет руки:

– Иди пожалею. Я буду скучать.

– Я тоже, - смеюсь и, наклоняясь, тут же попадаю в ее объятия. Получаю короткий поцелуй в щеку и мысленно усмехаюсь. Вот бы ее мама была такая же сговорчивая. Глажу рыжую голову, целую в макушку и отстраняюсь.

– Помнишь, о чем мы договорились? – щурюсь. Злата кивает молча и хитро улыбается. – Приеду – проверю, как ты с Максимом занимаешься.

Уже на пороге снова притягиваю к себе Алису, но она тут же вся напрягается.

– Ну чего ты опять? – шепчу ей в губы. Оттягиваю момент разлуки. Не хочу сейчас ничего, кроме ее поцелуев. Понимаю, что уже просрал все возможные сроки и нужно ехать, решать вопросы, но все равно тяну с прощанием. Я не знаю, вернусь или нет. Но то, что она отвечает взаимностью, придает мне сил.

– Это не правильно, – упирается она мне в плечи и прячет взгляд.

– Да много ты знаешь, что правильно, – бурчу, отпуская ее. – Меня, может, убьют завтра и мы больше никогда не увидимся.

– Тем более. Я начну волноваться и… ждать, а вы… ваш образ жизни… – задыхается она от эмоций, закусывая губу. Впервые вижу Алису такой растерянной. Не может сдержаться, обхватывает себя за плечи.

Притягиваю ее к себе, вдыхаю аромат волос.

– Да права ты. Права. Не семейный я. Нельзя мне нормальную семью. Хотел трахнуть тебя просто, а получилось вот так… На один денек нормальным с вами себя почувствовал. Спасибо за это. – отстраняюсь и открываю дверь. – Найди себе уже мужика хорошего. Такой бабе красивой нельзя быть одной. Пока, рыжуль.

– Рэм! – Алиса выходит следом за мной на лестничную клетку. Оборачиваюсь. – Береги себя,.. пожалуйста.

– Прорвемся, лапуль. – улыбаюсь своей коронной улыбкой и посылаю короткий воздушный поцелуй, а затем быстро ухожу вниз. На душе паршиво. Впервые задумываюсь, что хотел бы что-то изменить в своей жизни…

20. Рэм

– Да еду я, – рявкаю в трубку. – Что вы, выпускники детского сада, что справиться не можете без меня несколько часов?

– Рэм Алиевич, тут пиздец. – голос начбеза напряжен. – Изъятие аппаратуры. Офис опечатали, сотрудники задержаны на сорок восемь часов. Охрана под арестом.

– Юра, Артем, Мир? – уточняю, сжимая руль. Раз опечатали, значит, что-то нарыли. Или написали, что нарыли. Какие замотивированные!

– В ментовке.

– Да блядь, – прикуриваю. – Артем может что-то пиздануть по незнанию.

– Отсидит – узнает, – хмыкает начбез.

– Я тебе язык вырву, блядь. “Отсидит”. Покаркай еще.

– Пардоньте. С операми был тот кент, который к вам приходил на днях.

– Посол?

– Угу.

– Надо было сразу эту тварь завалить, как вышел, – морщусь. Не думал, что так лихо в оборот возьмут. Готовился к тому, что отжать попробуют сначала при помощи грубой силы. А они сразу через ментов пошли. – Через десять минут буду.

Сбрасываю начбеза и звоню дружочку из “красных”. Он берет трубку не сразу.

– Чем обязан? – хрипит еле слышно.

– Хотел узнать, друг ли ты мне.

– В смысле? Рэм, ты бухой?

– У меня на казино облава. Всех сотрудников за жабры взяли. Менты как у себя дома хозяйничают. Явно не один день готовились. И ты, хочешь сказать, не знал?

– Да я в больнице валяюсь! – возмущается мой давний, заклятый ментовской дружочек с генеральскими погонами. – Мне череп вчера раскроили в подворотне, между прочим. А ты, тоже мне друг, даже не в курсе. И Васька сняли с должности, якобы за превышение.

– Твою мать, – шиплю, прикуривая новую сигарету. – Хороши, черти. Ладно, будь здоров. Заеду, как смогу.

Притормаживаю на обочине. Набираю номер и слушаю длинные гудки. Наконец, они сменяются тишиной.

– Вечер в хату, – усмехаюсь, не дожидаясь ответа, но я знаю, что на том конце провода меня прекрасно слышат. – Оправдываются самые худшие подозрения. Копают не под меня. Убирают ваших помощников. Красных сняли, взялись за блатных. Вечером сходка. Будем решать, что делать.

– Тебе нужно залечь на дно. Не отсвечивай.

– Я не могу. Они моих пацанов прессуют.

– Шестерки всегда под раздачу попадают. Не лезь. Голову снимут.

Рычу в воздух.

– А если ослушаешься – я сниму.

– Кто роет?

– В одиночку не справишься.

– Я просто хочу знать, кто. Вдруг я с ними дела имею.

– Если за моей спиной не крысятничаешь, то не имеешь.

Закатываю глаза. Твою ж мать. Конечно, он будет подозревать кого-то из своих. И я могу быть в их числе.

– Вытащу я твоих ребят. А пока немного посидят в СИЗО для профилактики. Целее будут. А ты – исчезни, я сказал. Я позвоню.

Зло сминаю пачку сигарет. Вот так я совсем не привык. Если бы отсиживался в то время, как другие под раздачу попадают, не был бы тем, кем стал. Но сейчас я связан по рукам.

Перезваниваю начбезу.

– Всех распустить, оставить только охрану. С ментами потом разберемся. Я не приеду. Ребятам скажи, пусть не кипешуют.

– Принял.

И я тоже теперь никому не могу доверять. Начбез – Кирюха – мои глаза, уши, руки. Но и ему сейчас не расскажешь ничего. Потому что у всех есть цена. Главное – знать подход.

Выруливаю и неспеша выезжаю из города. В голове то и дело всплывают варианты развития событий и способы их решения. И на фоне этого мрачного круговорота то и дело мелькает сегодняшний день. Ловлю себя на том, что облизываю губы, когда в памяти проносятся воспоминания о сладком поцелуе с Алисой. Прикуриваю, стараясь отогнать эти слишком контрастные чувства. Не время сейчас.

Из какого только дерьма я ни выбирался. И здесь справлюсь. Сложнее, что я – промежуточное звено. То есть, тут даже мотива не просчитаешь. Его нет. Просто убирают всех на пути к цели.

Спустя двадцать минут въезжаю в соседний город и торможу у магазина. Беру сигарет, несколько бутылок дорогого вискаря и паркуюсь у панельной девятиэтажки. Здесь находится “малина” – безопасная квартира для решения важных, конфиденциальных вопросов. О ней знает всего несколько человек.

До встречи еще несколько часов и я, взяв пару бутылок виски, иду внутрь и заваливаюсь на диван, разглядываю обшарпанный потолок. Ремонта здесь не было, наверное, лет тридцать. Мы только мебель завезли, чтобы не сидеть на клоповниках. А все остальное не трогали. Первый этаж. Пусть с улицы выглядит так, что тут уныние и разруха. Здесь даже запах… тлена какого-то. И безысходности.

Чувствую, как проваливаюсь в сон. Снится Алиса. И вообще, во сне все какое-то яркое, неестественное.

Просыпаюсь от воя сирен. Едва могу разлепить глаза. Голова спросонья кружится и подташнивает. Встаю с дивана с трудом – тело как ватное, не слушается. Жутко хочется пить. Тянусь к бутылке с виски, делаю пару глотков и встаю. За окном – всполохи. Подхожу, отодвигаю штору. Из груди вырывается смешок.

Моя машина полыхает, объятая ярким пламенем. Рядом занимаются соседние.

Трясу головой, пытаясь прийти в себя. В горле першит. Отхожу от окна, закрывая штору. Нужно уходить. Предельно ясно, что этот спектакль в мою честь.

Что ж так хуево-то?

Иду в темноте на кухню, чтобы попить воды. Тянусь за чашкой и вдруг слышу тихое, но отчетливое шипение. Опускаю руку и прислушиваюсь. Шипит у плиты. Газ.

Продали, значит, иуды?

Подхожу к плите. Ручки не трогаю. Перекрываю вентиль на трубе. Аккуратно отступаю назад. Нужно выбираться, но чуйка подсказывает, что через парадный вход опасно. Враги знают, что если меня не добить – потом же хуже будет.

Квартира угловая, на первом этаже, окна выходят на две стороны дома. Взяли такую для того, чтобы в случае облавы можно было уйти дворами.

Сознание путается. На ощупь, осторожно, направляюсь в дальнюю комнату. Мне срочно нужно на воздух. Открываю дверь и делаю шаг на балкон, жадно втягивая носом свежесть ночи. Вдруг слышу щелчок и металлический лязг, будто железный шар упал и покатился по полу.

21. Алиса

Всю ночь я не могла заснуть. Злата весь оставшийся вечер щебетала о Рэме и мои мысли невольно возвращались к нему: к тому, как он возился с моим ребенком, как жадно целовал на прощание… К его словам, что эхом отдавались в моей голове. “Не семейный я. Нельзя мне нормальную семью…”

Уложив Злату спать, я приняла душ и легла почитать книгу, но вместо того, чтобы погрузиться в историю, я просто бездумно пробегала глазами по строчкам, не улавливая сути текста.

“Может, меня завтра убьют и мы больше никогда не увидимся…”

Со вздохом откладываю книгу и просто смотрю в потолок. В темноте блики света с улицы то и дело рисуют на нем причудливые узоры. Как я могла допустить, чтобы все мои мысли занял человек, с которым у нас и близко не может быть ничего общего? Он бандит. БАНДИТ!

По нему видно, что такой, который и убить может. Скорее всего, на его руках не один десяток пропавших людей. А я… изнываю от возбуждения, вспоминая его губы, ласкавшие мои, сильные руки, сжимавшие меня в объятиях, да и, что уж греха таить, его внушительный прибор, упиравшийся мне в бедро. Все тело ломит от нереализованного желания.

Да если бы Злата не проснулась, мы бы не остановились. И, возможно, это сигнал свыше, чтобы я не связывалась с ним, даже близко к себе не подпускала. Сколько случаев, когда вот такие вот ухажеры потом убивают свои семьи? Насилуют падчериц?

Поворачиваюсь на живот и пытаюсь заснуть, выкинуть все из головы, но глаза открываются сами собой и сверлят стену.

Почему же, несмотря на все логичные и правильные доводы, сердце щемит, когда я представляю, что с Рэмом что-нибудь случится и мы больше не увидимся?

Он же… так просто и искренне сказал о том, что добивался конкретной цели – секса со мной, но вот проникся Златкой и увлекся. Может, надеялся этим оттолкнуть на прощание, но его признание вызвало во мне обратную реакцию. Появилась призрачная, робкая надежда, что мы… нужны ему. Нужны со своими проблемами и заботами. Что ему нужно то тепло, что дает мой ребенок и готова дать я. Может, у него и нет никого?.. Совсем-совсем никого… И как же… кто поможет ему, если потребуется помощь? Ведь даже таким сильным и влиятельным может требоваться поддержка…

Встав с кровати, иду на кухню и достаю таблетки валерианы в надежде, что они помогут мне расслабиться, но все так же продолжаю ворочаться.

Появился в моей жизни, подобно огненному вихрю, снес на своем пути все препятствия и заслоны, что я вставила и исчез, оставив меня с брешью в обороне. Уязвимую. Растерянную.

Засыпаю уже под утро на пару часов и просыпаюсь под будильник в холодном поту, потому что снился Рэм. Он лежал весь в крови, с ранами от пуль. А я сидела над ним и закрывала руками кровоточащие дыры, но их было так много, что кровь сочилась из соседних еще сильнее.

Стараясь унять бешенные удары сердца, снова глотаю валерьянку и ставлю чайник. Состояние – ноль. Я разбита и даже не представляю, как отработаю до вечера после такой беспокойной ночи. И вот так, наверное, живут жены таких личностей, как Рэм. Каждый день в ожидании сообщения о том, что случилось непоправимое.

С трудом стою на ногах. Коллеги отмечают, что я выгляжу “не очень” и считают своим долгом об этом мне сообщить. Но, весь мой сон как рукой снимает, когда ближе к обеду мне звонит неизвестный номер. Готовлюсь услышать Рэма, но это Максим Петров – парень, что должен заниматься Златой. Он хочет заехать и посмотреть на возможности моей дочери. Договариваемся встретиться спустя пару часов. Отпрашиваюсь с работы.

Максим сам приезжает к нам и поднимается. Предлагаю чай, но он вежливо отказывается и тут же принимается работать со Златой. Сначала читает все выписки, что у нас есть на руках, а потом разговаривает с дочерью и проводит диагностику. Смотрит на навыки Златы, играет с ней в какие-то логические задачки.

– У вашей дочери очень большие шансы встать. Нужна грамотная программа и автоматизация некоторых навыков. – говорит мне Максим, одеваясь в коридоре, но у меня в душе мелькает скептическая усмешка, а не надежда. Ну, молоденький ведь совсем. Что он такого сможет предложить, чего другие доктора не делали. – В идеале – работа в группе. У нас большой лечебно-реабилитационный центр в Подмосковье для детей с ограниченными возможностями. Типа санатория. Я считаю, ей будет полезно посетить нас. Дней на двадцать. Можно и без вас, девочка взрослая уже. Педагоги у нас внимательные. Уроки будут помогать делать при необходимости.

– Да как же я ее оставлю одну? – пугаюсь. Я всегда контролировала все, что связано с лечением дочери, потому что сама – врач и знаю, как халатно некоторые специалисты относятся к своим обязанностям. А Максим… наверное, в силу возраста, не вызывает у меня ощущения светила медицины.

– Ну, представьте, что вас нет. – пожимает он плечами. – Инопланетяне похитили, например. Как будет жить ваш ребенок? Ему придется учиться тому, чего он не умел из-за опеки взрослого. Вот и Злата так же. У нее все получится. Но, если волнуетесь, можете приехать с ней. А лучше, заезжайте в гости и посмотрите условия сами. Уверен, вам понравится.

– Хорошо, я подумаю, – киваю. В любом случае, дополнительные занятия Злате пойдут на пользу. Нужно только решить, готова ли я отпустить ее одну и где взять денег. – Сколько примерно будет стоить курс с проживанием?

– Нисколько. Все уже оговорено и оплачено. Вам даже анализы не придется сдавать, у нас своя лаборатория. Так что, не упускайте такую возможность.

Зависаю на секунду. Рэм…

– Спасибо, – провожаю Максима и закрываю дверь. Он обещает перезвонить завтра в обед, чтобы услышать мое решение.

– Мааам, Максим такой красивый! – громко шепчет мне Злата, когда я возвращаюсь в зал.

– Он женат, дочь, – усмехаюсь и сажусь на диван напротив нее.

– А ты правда меня отпустишь одну к ним в санаторий?

Все услышит.

– А ты справишься без меня? – встаю и обнимаю ее за плечи, целуя в макушку. Мне страшно отпускать Злату. Я привыкла, что она нуждается в моей помощи. И, несмотря на то, что она – очень самостоятельная девочка, получается у нее далеко не все. Из-за этого у нас бывают и истерики, и плохое настроение с обидами.

22. Алиса

Вскакиваю с кровати и на мысочках бегу к двери. Распахиваю ее и отшатываюсь назад от испуга.

Рэм стоит, прислонившись плечом к стене. В руках – аптечный пакет, букет цветов и бутылка виски.

Кожаная куртка надета на голое тело и я вижу, что на мощной груди, покрытой узорами татуировок, застыли дорожки крови.

Рэм шагает внутрь, едва держась на ногах то ли от алкоголя, то ли от кровопотери. Лицо в темных полосках копоти.

Ахаю, закрывая рот ладонью, когда он, морщась, скидывает на пол куртку и на его плече оголяется огромная рваная рана.

– На, – пихает он мне в руки цветы с пакетом и делает несколько больших глотков виски прямо из горлышка. – Шей.

– Господи, что случилось? – придерживаю его за ремень и он устало упирается лбом мне в плечо.

– Просто… приходил Сережка. Поиграли мы немножко. – едва ворочает языком.

– Ты пьян?

– Нееет. – усмехается он тихо. – Это обезболивающее.

– Пойдем в ванную. – обнимаю его за талию и веду по коридору.

В ванную Рэм вваливается вперед меня и усердно моет руки и лицо, а потом садится на бортик чаши и чуть не падает назад. Едва успеваю схватить его за руку.

Его руки… Боже… Его красивые, рельефные руки от запястий до шеи сплошь покрыты татуировками, но даже сквозь них я вижу выступающие жгуты вен, красиво очерчивающих предплечья. Отмечаю мельком изображения карт, часов, витиеватые узоры. Перевожу взгляд на грудь, где на мощных грудных плитах зеркально расположены два больших красных цветка. Смущенно опускаю взгляд ниже. Напарываюсь им на аккуратную блядскую дорожку, уходящую вниз, под пояс джинс.

– Как тебе вид? Нравится? – хмыкает Рэм и я тут же перевожу взгляд в сторону.

– Я… осматриваю, нет ли других ран, – бормочу, но, кажется, не очень уверенно, потому что слышу, как он тихо фыркает.

Достаю из пакета все, что нужно для обработки раны и осматриваю ее. Рваная, огромная, с уже подсыхающими краями.

– Тебе в больницу надо, – умоляюще смотрю на Рэма. Он, не глядя на меня, упрямо мотает головой в сторону. Поднимаю его лицо ладонями вверх, чтобы оценить состояние. – Ты понимаешь, что я не хирург? Будет криво.

– Письки девкам зашивать умеешь? – усмехается он, недовольно выкручиваясь. Киваю. – Значит, и плечо сможешь. Нельзя мне в больницу.

Вздыхаю и мою руки с мылом. Надеваю перчатки. Встаю у Рэма между ног. Обрабатываю рану и кожу на плече пенным антисептиком. Стараюсь быть аккуратнее.

– А где обезболивающее? Обколоть надо. – отрываю взгляд от пакета, не увидев ни шприцов, ни ампул.

– Шей, – усмехается Рэм и снова пьет виски. – Я же сказал, что подготовился.

Смотрю на него и не верю, что он говорит серьезно.

– Да аллергия у меня на лидокаин. Шей, кому говорю.

Берусь за иглу, свожу края раны и с противным хрустом прокалываю кожу.

Первые пару стежков делаю дрожащими руками, но Рэм лишь плотнее сжимает губы и молчит, то и дело отхлебывая из бутылки.

Спустя треть опускаю руки, чтобы передохнуть. Все-таки Рэм высокий и мне приходится задирать их повыше. Встряхиваю кистями, чтобы размять затекшие мышцы.

– Растягиваешь удовольствие, садистка? – усмехается Рэм, снова прикладываясь к “обезболивающему” и разглядывая свое плечо. – Ммм, так аккуратно. Прям настоящая швея-ручница. А крестиком можешь?

Очень смешно.

– Я думала, тебе серьезно какую-то одежду надо зашить, – вздыхаю, снова принимаясь за дело.

Рэм тихо мычит и рвано выдыхает, закидывая голову назад. Чувствую, как его руки сжимаются на моей талии.

– Тут рана глубже, – смущенно оправдываюсь.

– Успокойся, лисенок, – улыбается он. Вижу, как глаза лихорадочно блестят. – Все отлично. У тебя волшебные руки.

Понимаю, что врет, зараза такая, но деваться некуда. Единственный вариант облегчить его страдания – поскорее закончить. Стараюсь накладывать швы быстрее.

Под конец Рэм упирается мне лбом в грудь и шипит, не скрывая своих ощущений.

– Ммм, – стонет сквозь зубы. – Я когда кончаю, так не стону.

– Тренировка. – усмехаюсь сосредоточенно.

– Да что ты говоришь? – язвительно выдыхает и я чувствую горячее дыхание в вырезе халата. Рэм аккуратно отодвигает воротник и медленно покрывает поцелуями ключицу, отчего низ живота сразу скручивает спазмом. Замираю.

– Что ты делаешь? – вздрагиваю, будто скинув оцепенение.

– Тренируюсь.

– Рэм, – пытаюсь отстраниться, но он притягивает меня к себе плотнее и держит больной рукой так крепко за талию, что я беспомощно трусь об него, кажется, возбуждая еще сильнее.

Чувствую, как вторая рука раздвигает полы халата и ныряет мне между ног. Ахаю, сжимая бедра, но он оказывается проворнее. Его пальцы вдавливаются сквозь ткань трусов в самую чувствительную точку на моем теле до невольного стона и искр из глаз. По моим венам тут же растекается огонь. Бросаю иглу в коже и упираюсь ладонями ему в грудь.

– Рэм!

– Чшш, – гладит он меня. – Давай просто потренируемся?