Мой долгожданный

1.

Все началось с того, что я влюбилась. По крайней мере, тогда я была уверена, что это любовь. Мне очень нравился брат моей подруги. Он был старше меня на три года и вел не самый примерный образ жизни. Это сейчас я понимаю, что ничего хорошего, кроме смазливой внешности в нем не было. А тогда он казался мне идеальным. Он почти всегда был немного навеселе и, как выяснилось позже, иногда баловался травкой.

С шестнадцати лет я мечтала об отношениях с ним, а он ни разу не назвал меня правильно по имени. Хотя имя проще моего, еще нужно поискать. Но при всем при этом я была для него: Инной, Мариной и даже Наташей, но только не Ирой. Думаю, виной всему моя совершенно непримечательная внешность. На фоне своих сверстниц я всегда выглядела бледно. При всем при том, что моя мама, преподаватель философий в университете, который я окончила в свое время, была настоящей красавицей. Никто не мог поверить в то, что я ее родная дочь. Я не унаследовала от нее ни тонкую кость, ни изящный профиль, ни шикарные волосы, ни ее грациозные повадки и особенную стать, которой она отличалась от многих женщин.

Нет, конечно, во мне ничего ужасного. Сейчас я прекрасно это понимаю. Тем более, что в тридцать семь своей внешности приходится уделять особое внимание. Но в юности моя невзрачность была для меня настоящей катастрофой.

Все случилось на дне рождении моей подруги Кати. Тогда я уже была студенткой - второкурсницей. Родители отпустили меня с ночёвкой на дачу к Токаревым. С Катей мы дружили с начальной школы. Мы планировали отмечать своей компанией. Шесть девчонок, трое из которых были со своими парнями. А я, Катя и Лиза были сами по себе, потому что девочки ни с кем на тот момент не встречались, а я не встречалась ни с кем в принципе.

Все мы отлично друг друга знали, поэтому неплохо проводили время. Парни пили пиво, девочки вино. Мы веселились, танцевали. Голова у меня слегка кружилась. Я не привыкла к алкоголю, поэтому его воздействие было довольно ощутимым. Ближе к полуночи мне дико захотелось спать, и я отправилась в спальню, в которой днем оставила свои вещи.

Голова кружилось очень сильно, предметы в глазах расплывались. Ощущение было такое, что пол под ногами мягкий как матрас. Как я могла так перебрать? Я и раньше пила вино, не больше бокала, конечно, но ощущений таких не испытывала. В голове мелькнула мысль, а не разбавили ли его парни чем-то более крепким? Но думать об этом у меня не было сил.

Я просто выключила свет в комнате и легла на кровать. Задремала, но не отключилась полностью. Я отчетливо слышала, как на первом этаже сменилась музыка. Заиграл рок или металл. Я плохо в этом разбираюсь. Но то, что вечеринка стала шумнее, это однозначно. То и дело слышались визг девочек, дикий хохот, свист. На секунду показалось, что мне это снится. Но все же я отчетливо понимала, что я еще не сплю.

Мне захотелось в туалет. Пришлось подняться. Я знала, что на втором этаже есть санузел. Поэтому по стенке побрела к нему. Я умылась перед зеркалом. Взгляд был поплывшим и затуманенным. Какая-то тревога меня сковывала. Но любопытство взяло верх, и я пошла посмотреть, что происходит внизу. Спустилась по лестнице и заглянула в гостиную. Четверо новых парней рулили новой вечеринкой. Среди них был Максим. Они очень шумели. Курили. Лиза сидела на коленях у незнакомого парня, они целовались, он шарил руками у нее под кофточкой.

Я не ханжа, прекрасно понимаю, зачем парочки заняли отдельные комнаты на ночь. Благо в этом доме их достаточно. Но все равно мне стало не по себе, и пока меня не заметили, я решила подняться в спальню. Я надеялась, что утром их здесь уже не будет.

Отключилась, но через некоторое время почувствовала, что я не одна в кровати. Липкий ужас сковал мои конечности. Я поняла, что кто-то пытается задрать мое платье. Попыталась закричать, но этот человек зажал мне рот ладонью.

- Т-ш-ш-ш, не ори, - прошептал мне кто-то прямо в лицо. А у меня сердце замерло. Это был Макс. Ночь была звездная, шторы я не задернула. Поэтому в тот момент я четко разглядела его черты. - Тише. Не дергайся. Тебе понравится. Думаешь, я не замечаю, как ты на меня смотришь все время? Лови момент... Сегодня я в настроении сделать девушке приятно, - с какой-то ухмылкой произнес он. - Не будешь кричать?

Я отрицательно помотала головой. При всей абсурдности ситуации. Мне на самом деле не хотелось его отталкивать. Наверное, алкоголь продолжал воздействовать на меня. Я понимала, что будет дальше, но решила, что хочу пережить это сейчас. И пусть это будет он. Парень, который казался мне совершенно недосягаемым. От него пахло алкоголем и еще чем-то мне неизвестным. Но и это тоже меня нисколько не оттолкнуло.

Он не слишком то нежничал со мной, а когда понял, что я была девочкой, разозлился.

- О таких вещах предупреждать нужно, дура! - матерясь себе под нос, он быстро натянул джинсы и вышел из комнаты.

В тот момент мое сознание каким-то образом прояснилось. И я четко осознала, что я натворила. Я прекрасно понимала, что он не побеспокоился о предохранении. Но не возможная беременность сейчас расстраивала меня больше всего и не риск того, что он мог меня чем-нибудь заразить. Я все же взрослая и прекрасно понимала, чем может обернуться случайная связь с таким человеком. Осознание того, что он просто пришел и воспользовался мной, просто справил нужду. Бетонной плитой придавило меня к кровати. И я беззвучно расплакалась. Мне было так паршиво.

Почему я не оттолкнула его? Ведь это не было насилием. Я сама ему позволила. Возможно, если бы я стала сопротивляться, исход все равно был бы подобным. Но тогда уж я точно не ощущала бы себя настолько гадко. Ведь я сама ему отдалась. Только зачем?

Это сейчас бы я немедленно вызвала такси или позвонила кому-нибудь из родителей. Чтобы поскорее покинуть это место. Но почти двадцать лет назад, мне не пришло в голову ничего подобного. Точнее, о такси я, конечно, подумала. Но вызвать его среди ночи в дачный поселок за сорок километров от города. Было не так-то просто. К тому же ехать такую дорогу с чужим человеком наедине после случившегося, казалось особо опрометчивым поступком. А вызывать сюда папу было еще глупее. Мой отец полковник МВД. Вряд ли бы пришел в восторг от компании, в которой я оказалась.

2.

Мое состояние невозможно было охарактеризовать каким-то определенным эпитетом. Несколько дней я прожила как в тумане. Ни Катю, ни тем более ее брата, ни вообще кого-либо из той компании я не видела. Сказалась больной и на учебу не ходила.

Вероятно, я действительно выглядела неважно. Родители сами предложили мне отлежаться несколько дней дома. Решили, что я переутомилась. А мне было ни хорошо, ни плохо, ни гадко, ни больно. Мне было просто никак.

Я давно приняла свою невзрачную внешность и неидеальную фигуру. И как бы паршиво это не было, решила, что было и было. Остаться старой девой, наверное, еще хуже. Да, в восемнадцать лет перспектива остаться старой девой не на шутку пугала меня. Какой же все-таки я была глупой…

В то время мою неуверенность в себе, сама того не осознавая, подпитывала моя мама. Хотя могу утверждать, что она считала, что помогает мне. Что ей со стороны виднее, что мне подходит, а что нет. Какую стрижку мне лучше сделать и сколько сладкого и мучного я могу себе позволить.

- Ира, неужели ты не видишь? Когда надеваешь что-то, хоть иногда смотри на себя в зеркало. Твои колени открывать нельзя. Подбери себе что-нибудь подлиннее, а лучше брюки. Классика всегда в моде. Только ни вздумай надевать джинсы для них тебе бы не помешало скинуть два-три килограмма.

Я слушала маму, разглядывая ее красивые колени, тонкие лодыжки и изящные запястья. Разве она может пожелать мне плохого?

- Доченька, давай подстрижем тебя под каре? Ты знаешь, у нас одна девочка на кафедре, недавно такую стрижку себе сделала. Тебе бы она очень подошла. У вас один типаж.

- Мам, я не хочу убирать длину.

- Ир, ну какая длина? Я тебя умоляю. У тебя же три пера. Посмотри, хвостик мышиный. Думаю, все же тебе нужно подстричься. Ты уже девушка взрослая, начинай за собой следить.

Сама же мама носила волосы ниже лопаток. А на работу убирала их в изящную ракушку.

Она постоянно поправляла мои волосы слева таким образом, чтобы слегка прикрыть немного оттопыренное ухо. Эту оттопыренность видела только она. Отец не раз срывался на нее за это. Он считал, что это дурость, поскольку сам никакой проблемы у меня не видел. Сказать честно, я тоже не могла этого разглядеть. Уши как уши. Ни мамины, конечно, но вполне себе нормальные. Из-за этого же она не позволяла носить мне крупные серьги.

- Не стоит подчеркивать свой недостаток. Зачем лишний раз привлекать к нему внимание, - говорила она.

Впрочем, красится она мне позволяла. Только в меру. Опять же, только что бы подчеркнуть, а не закрасить.

При своем довольно скромном росте метр шестьдесят два, я весила пятьдесят восемь килограмм. И сейчас я осталась в таком же весе. Со слов мамы, это только благодаря ей я не превратилась в необъятный дирижабль, путь к которому я намечала себе, уплетая мороженое, шоколад и сдобу в невероятных количествах. Опять же, невероятность этих количеств определяла именно мама. С тринадцати лет все это мне было категорически запрещено.

Думаю, мой портрет достаточно описан для того, чтобы понимать, что я невысокая женщина в теле. Толстой, назвать себя у меня язык не поворачивается. Поскольку никаких обвисших боков и живота я не имею. Просто мои параметры далеки от модельных, вот и все. Ношу короткую стрижку, машинально всегда прикрываю волосами левое ухо - привычка, которая осталась у меня с детства. Волосы у меня бывают разного цвета. Я была уже и брюнеткой, и блондинкой, и шатенкой. Так и не определила для себя, что подходит мне больше. Сейчас ношу свой природный русый, немного мелированный. Глаза серо-голубые, нос небольшой, но с едва заметной горбинкой. Некоторые называют такой профиль греческим. Губы ни толстые, ни тонкие, свои собственные. Инъекциями красоты не балуюсь.

В основном ношу строгие костюмы, как правило, брючные, иногда платья длиной на ладонь ниже коленей, привет маме... Типичная скучная, серая училка.

Я завуч по учебно-воспитательной работе в лицее, преподаю английский язык. Посвящаю своей работе семьдесят процентов времени. Домой никогда не спешу. Потому что спешить мне не к кому...

***

То, что я беременна, я поняла еще до задержки. Да, не имея в этом никакого опыта, я четко ощущала все перемены. Я ждала месячные и надеялась, что это просто мои больные фантазии. Ну как я могла залететь с первого раза? Кроме распирающего ощущения и резкой боли я ничего не почувствовало. Все началось и закончилось очень быстро. Только отвратительные мокрые ощущения позволили мне осознать, что он все же довел дело до конца.

И без того не маленькая грудь потяжелела. Бюстгальтеры стали давить. Тянущие боли внизу живота и в пояснице тоже намекали на то, что со мной происходит что-то не ладное. Кто-то скажет, что это обычные предвестники месячных, но беда в том, что критические дни проходят у меня совершенно безболезненно. Они приходят четко в каждый двадцать восьмой день.

Более того, я ни была настолько темной, чтобы не понимать, что секс случился в середине цикла, как раз на тринадцатый день. Откуда я все это знала? От девочек, с которыми дружила в школе и университете. Они гораздо опытнее меня. Многие из них имели отношения и регулярные, и случайные. Поэтому эти темы часто обсуждались нами.

А когда ко всему прочему добавилась еще и тошнота, поняла, что я пропала. Единственной мыслью, которая засела у меня в голове, был вопрос. Как скрыть этот факт от родителей? Папа у меня строгий, но при этом он очень меня любит. Он непременно начнет выяснять, кто стал причиной моего интересного положения. А поскольку влюбленность, которую я проживала несколько лет, каким-то чудесным образом рассеялась, имя отца моего будущего ребенка мне тем более называть не хотелось. Я не думала его прикрывать, но и общего ничего с этим человеком иметь больше не хотела. Он стал мне отвратителен и противен.

Когда мои опасения подтвердились, я была в настоящей панике. Я не знала, что мне делать. Страшное слово аборт мигало в моей голове неоновой надписью. Но самое ужасное - мне совершенно не с кем было этим поделиться. Ближе Кати у меня никого не было, но с ней по известной причине я поделиться не могла. В университете я общалась с одной девочкой, которая более или менее внушала мне доверие. Но вряд ли скромная и застенчивая Алина могла посоветовать мне что-либо в таком вопросе. Больше двух недель я носила эту информацию в себе. Родители сетовали на то, что я какая-то вялая. Мама навязывала мне витаминный комплекс, считала, что виной всему переутомление и авитаминоз. А я с ума сходила и перебирала в голове все возможные варианты, как решить эту проблему самой, не посвящая в нее никого. Сейчас вспоминаю все это, и меня передергивает от понимания, что в то время я даже мысли не допускала оставить ребенка. Я была к нему совершенно не готова. Пойти в студенческую поликлинику я не могла. Моя мама бы сразу узнала эту новость.

3.

- Ирка, ты красивая баба. Все при тебе. Живи, радуйся! Что ты сопли опять развесила?

- Жанна, он говорил, что дети его не волнуют. Что ему не важно, могу я родить или нет. А вчера как увидела их с коляской...

- Дурочка! Сдался тебе этот Борис.

- Да причем тут Борис? Жанна! У него ребенок родился…

- И? Я тебя не понимаю. Ну, родился и родился. У тебя своя жизнь, у него своя. Сделал он ребенка этой девке, родили... Пусть растят теперь, радуются. Тебе то что?

Качаю головой. Подруга никогда меня не поймет. У нее у самой двое пацанов. Только и слышу от нее, что жизни ей с ними нет. Маленькими были, не успевали сопли лечить, подросли, не успевают одежду и обувь покупать. Растут как тополя. То экипировка новая нужна, то соревнования где-нибудь в другом городе, оплати дорогу, то экзамены провалили. Ни как ей не дойдет, что это и есть жизнь. А со мной даже кот не ужился. Отправила его к родителям. Сидел днем и ночью у двери и смотрел на меня грустными глазами: Отпусти меня, хозяйка! Не жизнь с тобой, а тоска зеленая.

- Ир, ты кроме своей школы куда-нибудь ходишь?

- Зачем?

- Во дает! Твой Борюсик вон нашел уже себе. И тебе пора найти.

- Кого мне пора найти?

- О-о-о... Мать. Тебе больше не наливаем. Мужика нормального, Ира! Не мышь канцелярскую Бориску. А нормального, с руками и ногами волосатыми! - Жанна начинает смеяться. - Ирка, как ты на него только клюнула? Там же смотреть не на что? Он же на птенчика лысого похож.

- Этот лысый птенчик ребенка уже своей студентке заделал. Как видишь, ни я одна на него клюнула.

Жанна продолжает смеяться.

- Ирка, забудь. Не о чем там жалеть!

Да, собственно говоря, я и не жалею. Мы прожили тринадцать лет. Я вышла за него замуж после окончания университета. Он был аспирантом, ухаживал за мной около года. Жанна, конечно, смеется. Но я к его внешности относилась проще. Он типичный человек науки: худой, высокий, с залысинами.

Несколько раз мы с семьей Жанны отдыхали на море. Поэтому она так заостряет внимание на его немужественной внешности. А я не сужу людей по внешнему виду. Мне было с ним интересно. Он образованный, начитанный, с ним было о чем поговорить. Да, нашу сексуальную жизнь сложно назвать бурной, но, тем не менее, она была. Мы пережили четыре выкидыша. Он знал о моей проблеме. Обсуждали даже вариант с детским домом.

Пару лет назад я уговаривала его взять ребенка. Поначалу он со мной соглашался, был не против. Но через время стал всячески меня отговаривать, говорил о неизвестной генетике, о серьезности этого шага. А мне на тот момент было уже тридцать четыре, ему тридцать семь. И застала я его с двадцатилетней студенткой прямо в нашей квартире на следующий день после этого разговора.

Развелись мы быстро, без скандалов и претензий. Я просто собрала вещи и переехала к себе. Так удачно сложилось, что одни жильцы съехали, а вторые еще не успели заехать. Поэтому моя квартира ждала меня с распростертыми объятиями.

***

Первый день зимы оказался не просто цифрой в календаре. За ночь с тридцатого ноября на первое декабря выпала месячная норма снега. Давно такого не было. Разумеется, я не была к этому готова. Зимняя резина каталась у меня в багажнике, последние две недели. А я так и не нашла времени заехать на шиномонтаж. По правде говоря, я за это просто напросто забыла. За рулем я только три месяца. А чтобы я начала контролировать подобные нюансы, должно пройти минимум три года.

Выйдя из подъезда, поняла, что машину мне мою не найти. Парковочный ряд был полностью засыпан снегом. Просто линия волнистых холмиков. За руль, конечно же, я садиться не собиралась. Но раскопать машину мне все же было нужно, хотя бы потому, что в ней я оставила папку, которая сегодня должна была понадобиться мне на работе.

Я вооружилась щеткой и принялась за дело. Начать решала с лобового стекла. Замечательно... Я провалилась в снег выше коленей. Теперь мне точно придется вернуться и переобуться, а возможно даже переодеться. Моя одежда и обувь совсем не соответствовала этим снежным завалам.

- Милая девушка! А что вы делаете?

Я замерла на секунду. Посмотрела по сторонам. Этот вопрос определенно предназначался мне. Позади меня стоял мужчина. Удивленно на меня смотрел.

- Если вы решили угнать мою машину. Боюсь, что вы выбрали для этого не самую подходящую погоду.

- Сдалась мне ваша машина. Мне бы до своей добраться.

Мужчина подошел и провел несколько раз рукой по капоту. Показался черный метал.

- О-у... Прошу прощения. Я перепутала.

- Какая у вас машина?

- Белая.

Мужчина снова улыбнулся.

- Девушка, я имел в виду марку.

- Киа Пиканта, - наконец выдала я.

Он посмотрел по сторонам и пошел в обратном направлении.

- Вы что, забыли, где поставили свою машину?

Он отошёл метров десять и кивком указал мне на место.

- Вероятней всего, это ваша.

Пока я выбиралась из сугробов, мужчина вернулся, взял у меня щётку. И начал расчищать мой транспорт.

- Вы поглядите-ка, белая! Ну надо же! А вот и Пиканта, - говорил он с улыбкой, счищая снег с крышки багажника. За считанные минуты он расчистил мою машину.

- Боюсь, что здесь нужно как следует поработать еще и лопатой. Иначе не выедете! Кстати, а резина то у вас летняя.

- Спасибо вам. Я знаю. Не успела поменять... - открыла заднюю дверь, достала папку с планами.

- Вы не против, если я воспользуюсь - кивнул он на щетку со скребком. - У меня такого инструмента нет в принципе. - Зато резина всесезонка, - улыбнулся мне он.

- Да, конечно, пожалуйста.

- Меня зовут Алексей.

- Ирина.

- Я зашла в приложение такси, но ожидание машины было от получаса. Я живу в месте, где такси приезжает в течении пары минут. Все-таки природная аномалия сказалась на работе не только моего мозга и памяти.

Через несколько минут он вручил мне щетку.

- Куда вас подбросить?

4.

Свести не получилось. Алина ни в какую не хотела идти на контакт. Я настаивать не стала, хотя он еще пару раз заострял внимание на том, что она ему симпатична. Мы почти ежедневно виделись с ним то на парковке, то в подъезде. В итоге я решила, пусть сам проявит инициативу. Посредничать я не буду. Но он как-то особо не торопился, а мне и подавно это не нужно было.

Правильно сказала Алина: Свою жизнь для начала устрой.

Вот только как ее устроишь? Если до такого возраста она у меня не устроилась. За последние два года у меня даже кратковременных отношений не случилось. А что греха таить, хочется... Но не самой же мне на мужиков вешаться. Тем более, когда вокруг такой выбор женщин поинтереснее меня.

Как-то раз моя соседка по лестничной площадке, женщина в годах и довольно любопытная особа. Решила мне прорекламировать Алексея. Я помогала донести ей пакет из супермаркета, а она, вероятно, в благодарность за мою услугу. Полушепотом начала вещать.

- Ирочка, тут в нашем подъезде такой интересный мужчина поселился. Вам обязательно нужно познакомиться. Я по своим каналам выяснила, что он не женат, не алиментщик и хорошо зарабатывает. Он инженер-геодезист. Серьезный, симпатичный. Советую тебе обратить на него внимание. А то живешь одна. Молодая, красивая. Семью пора заводить. Ребеночка бы тебе родить.

Ах, знала бы Ольга Семеновна, на какую мозоль она мне наступала...

***

Вот тебе и не алиментщик. Алексей стоит в дверном проеме моей квартиры и держит за руку кудрявую девочку лет пяти.

- Ирина, выручите меня, пожалуйста. Побудьте с ребенком пару часов. Она послушная и самостоятельная. Меня на объект срочно вызвали. Не могу ее с собой туда взять.

Я присаживаюсь перед девочкой на присядки. Хорошенькая, курносая, несколько веснушек на носу. Глаза светло-карие, ресницы темные, длинные, но на папку не похожа. В руках держит мягкую игрушку. По всей вероятности, этот толстячок - единорожка. Вид у него довольно потрёпанный.

- Как тебя зовут?

- Геля.

- Ангелина, значит? Я Ира. Погостишь у меня?

Я беру девочку за руку, завожу в квартиру.

- Поезжайте. Не переживайте. Я разберусь. С детьми все-таки работаю.

Алексей, поблагодарив меня, уносится вниз по лестнице. А мы с моей новой подружкой идем в комнату.

- Сколько тебе лет?

- Пять... Почти шесть. Я в следующем году пойду в школу.

- Ты, наверное, и читать уже умеешь?

- Конечно. По слогам. А еще я знаю английский алфавит. И считаю почти до миллиона. И свое имя могу написать, и фамилию.

Девочка говорит очень четко и понятно. Ни как с ее пупсяшной внешностью не вяжется такая прекрасная дикция. Единственное, что выдает в ее речи детские нотки, это особое произношение буквы "С". Она ее немного выделяет, как будто бы удваивает. В основном в ее возрасте дети говорят так, словно горячую кашу по рту гоняют. Сейчас это не редкость. Каждого второго нужно отправлять к логопеду. Геля оказалась очень коммуникабельной. Продекламировала мне "Мужичек с ноготок" Некрасова, без единой запинки, да так выразительно, что я прямо заслушалась.

- А кто же с тобой так хорошо занимается?

- Бабушка. Я с ней живу. Но вчера ее положили в больницу, и меня забрал к себе дядя Леша. Сказал, что пока у него поживу.

Все-таки дядя. Интересно, а куда же делись родители? Но ребенка же о таком не спросишь.

- А хочешь, мы выучим одну английскую песенку. Она очень легкая. Будешь потом дяде Леше петь.

- И бабушке?

- И бабушке, обязательно споешь.

- Давайте, - улыбнулась мне девчушка.

Five little monkeys jumping on the bed

One fell off and bumped his head.

Mamma called the doctor and the doctor said,

"No more monkeys jumping on the bed!"

*Пять маленьких обезьянок прыгают на кровати

Одна упала и ударилась головой.

Мама позвонила доктору и доктор сказал,

"Нельзя обезьянкам прыгать на кровати!"

Геля очень быстро подхватила песенку. Она длинная. Все куплеты почти одинаковые, за исключением того, что в каждом из куплетов на одну обезьянку становится меньше.

Девочка так задорно смеялась, когда я перевела ей песенку. У нее отлично получалось. Все-таки дети впитывают все как губка. Ей вообще не составило труда запомнить пусть и повторяющийся, но все же длинный текст. Геля напевает песенку и подбрасывает свою игрушку.

- А как его зовут? - киваю я на ее плюшевого питомца.

- Лучик. Это мой друг. Мне его мама подарила, когда в гости приезжала.

Алексей позвонил и сообщил, что задерживается. Извинялся.

А мне то ведь только в радость такая компания. Прелестная девчушка. И мама, как оказалась, у нее все же имеется.

- Гель. А ты любишь блинчики?

- Люблю. Я люблю со сгущенкой, а Лучик с вареньем. Есть у вас малиновое варенье?

- Есть. Пойдем на кухню. Я напеку вам блинчиков, а ты порисуешь.

Я разложила на кухонном столе листы, нашла свои маркеры текстовыделители, несколько цветных ручек. Геля усадила на стол своего питомца, положила перед ним лист и ручку. Сама села напротив и принялась за работу. Я делала тесто и поглядывала на нее. По началу она мурлыкала под нос нашу песенку. Потом ее лицо стало сосредоточенней, она высунула кончик языка и слегка свела бровки домиком. Наблюдая за ней, я спалила первый блин. Потом решила не отвлекаться.

- А почему вы грустная?

- Нет. Тебе показалось, - улыбнулась ей я.

- А я вас нарисовала. Похоже? - она подняла лист и показала мне мой портрет.

- Очень похоже, Гелечка. Давай повесим его на холодильник?

Мы прикрепили ее рисунок при помощи магнитов. Девочка была очень довольна собой. А я уже изжевала всю нижнюю губу. У меня ведь тоже могла быть дочка. А может даже не одна…

- Вкусно. Бабушка тоже часто печет мне блинчики, - она отпила чай, в который самостоятельно погрузила шесть ложек сахара. Такой же сироп девочка приготовила своему единорогу. Он восседал на столе напротив нас. Перед ним стояла кружка и блюдце с вареньем и блинчиком, который хозяйка Лучика заботливо свернула для него треугольником. Вероятно, она постоянно его кормит, потому что по нему явно льет слезы стиральная машинка.

5.

Воскресенье. А у меня работы вал. Откуда взялась эта проверка? В такое очко я еще не встревал. Почти все нужно переделать. Еще и Геля на ближайшее время на мне. Ритка, как обычно, даже какую-то неделю на ребенка не нашла. И при этом ведь знает, что мать болеет. Где ее искать, эту кукушку? Она то в Тае, то в Перу. Блогерша хренова.

- Дядя Леша. Он разрядился. Я поставила на зарядку.

- Где ты ее взяла?

- Твой телефон сняла, а микрофон поставила. Только шнур поменяла.

- Какая ты самостоятельная. Телефон хоть немного зарядился?

- Не знаю, сам посмотри, - сказала Геля и в припрыжку ускакала в другую комнату. Надеюсь, что хотя бы полчаса тишины мне обеспечено. Какой дуростью с моей стороны было покупать ей микрофон.

Вообще дурость - брать ребенка в магазин игрушек. Естественно, мы не смогли пройти мимо вех возможных и невозможных пони, единорогов и аликорнов. Там ведь были: Эплджек, Эплблум и даже принцесса Селестия. Откуда я только это знаю? Мы под одной крышей только вторые сутки.

Моя замечательная соседка выучила с Гелей песенку. Не даром она преподаватель английского. Поэтому четыре часа без остановки, до полной разрядки микрофона, я слушал песню про прыгающих обезьян. На минуточку, исполняли мне ее на "чистейшем" английском. Так что тут можно только удивляться, как у такой бестолковой матери родилась такая умная дочка.

Попросить ее и сегодня за ней присмотреть? Нет. Это уже наглость.

Понятное дело, что она, скорее всего, не откажет, но все равно как-то не удобно. Может у нее планы. А я тут свалюсь, как снег на голову с ребенком. Кстати о снеге. Забавная была ситуация. Интересно, если бы моя машина тоже была белой, как долго бы она ее расчищала?

- Я есть хочу!

- Мы только что ели.

- Нет. Мы ели, когда большая стрелочка была на двенадцати и маленькая на девяти. А сейчас большая стрелочка на двенадцати, а маленькая на двух. Ну и что, что цифра меньше. Я то знаю, что прошло уже много времени!

Выматеревшись про себя, пошел на кухню.

- Я суп не буду.

- Бабушка наварила тебе целую кастрюлю супа. Сказала, что обедать ты должна им.

- Суп за меня Лучик поест, а я хочу спагетти.

- Спагетти, с чем?

- С сахаром и сливочным маслом. Если осталось малиновое варенье, то и с ним тоже.

- Ага. И запьем мы это все чаем, в котором ложка стоит!? Нет. Будем есть суп. У меня много работы. Мне некогда.

- Ладно. Только Лучику тоже налей.

В голове одни маты. Лучика мне только не хватало. Вчера ночью, когда поднялись в квартиру, у мня хватило ума кинуть его в стиральную машину. Вид у него был слишком бомжеватый. А пятна от варенья так вообще делали картину еще печальней. Думал, она ляжет спать, а он как раз к утру высохнет. Но вместо того, чтобы корректировать акты. Я сидел в ванной, пока машинка не выстирала это чудовище и слушал дикий плачь ребенка. А за тем больше часа сушил его феном, потому что без него она, оказывается, не спит.

Вообще, Геля попала ко мне в не самое подходящее время. Если бы на работе было поспокойнее, то мне бы не составило труда присмотреть за племяшкой. Но, как всегда, все свалилось на голову одновременно. И причуды заказчика, и обследование матери, и очередной загул сестры.

Зла на нее не хватает. Родила, пару лет поигралась, поняла, что ребенка растить - это не видосы пилить, и технично повесила ее на мать. Геля довольно болезненная, чуть что, сразу подхватывает простуду. А Ритке с ее бесконечными разъездами по заграницам такой ребенок был неудобен.

Так что последние три года Ангелину воспитывает бабушка. Одно радует, что у меня хватило ума не завести ребенка. Последние пять лет я был в отношениях с девушкой. Пожалуй, они для меня были самыми длительными. Даша мало отличалась от моей сестры, одни соцсети на уме. Только что дома сидела. А так я вообще не представлял ее с ребенком. Хорошо, что мы разбежались. Да мы и не жили то вместе. Так, то я у нее, то она у меня. Если бы еще и я сделал маме подарочек, это было бы уже слишком. Хоть бы диагноз не подтвердился. Доконали уже ее…

- Что ты рассыпала?

Ко мне в комнату заходит Геля и виновато смотрит на меня. Только что я услышал отвратительный звук, сулящий мне немедленную уборку.

- Бусинки, - себе под нос бормочет Геля и морщит нос. - Я не специально. Так получилось. Меня Лучик отвлек, и коробка выскользнула.

- Ты рассыпала целую коробку!? - с ужасом припоминаю я ту страшную цифру, изображенную на упаковке, приобретенной нами в том же магазине игрушек. Твою мать! Пять тысяч! И лучше бы это была цена, а не количество разнокалиберных бусин, которые застилают весь паркет в гостиной.

Геля семенит за мной следом и бессовестно валит все на Лучика.

- Ну вот, пусть твой Лучик теперь все это и собирает.

Бл…, - про себя думаю я и осматриваю свою ногу. Больно... Примерно так же, как наступать на конструктор. У мамы весь пол им усеян.

- Геля! Это все нужно собрать или я запущу сюда пылесос.

Только боюсь, что он сразу навернется. Вряд ли ему понравится глотать вместо пыли и мелкого мусора пластик в таком количестве.

- Нет! Нет! Пожалуйста, не надо пылесос. Я все соберу! Ты же поможешь мне?

Это называется поможешь? Я ползаю по полу, а она уже свинтила. Сначала попить, теперь пописать. Мне влепят выговор. И плевать, что все согласовывалось изначально. Заказчик переобулся. Теперь все нужно сделать по-другому. Когда мне только это делать?

Возвращаюсь к ноутбуку, сажусь и отпиваю кофе, который уже давно остыл. Е… твою мать!

- Геля! Ты зачем высыпала мне в кружку сахарницу!?

Ангелина разбирает мой старый ноутбук. Я дал ей маленькую отвертку, и она погнала все раскручивать и разламывать. Мне нужно хотя бы пару часов.

Подозрительно тихо. Ощущаю металлический лязг позади себя, а ухом - холодную сталь ножниц.

- Что ты делаешь? Кто тебе разрешал брать ножницы?

- Я на минуточку. Сейчас положу на место, - невозмутимо говорит Геля.

6.

Я виделась с ними каждый день. Леша забирал Гелю из сада и на часок другой, подкидывал мне. Я так поняла, что у него какие-то сложности на работе и он просто зашивался.

Кажется, еще никогда я не чувствовала себя так прекрасно. Домой я не ехала, а летела. И, не успев толком переодеться, бросалась на кухню готовить то оладушки, то сырники, то ее любимые блинчики.

Я прекрасно понимала, что мужчина вряд ли накормит ребенка как следует, поэтому на третью нашу встречу я бросилась передавать им еду целыми контейнерами. Ему было не удобно, но кормить ребёнка магазинными пельменями и лапшой быстрого приготовления - это не дело. Поэтому мы договорились, что он привозит продукты, а я готовлю. Никогда еще список моих кулинарных способностей не расширялся с такой скоростью.

Я очень привязалась к девочке, а она ко мне. Мне отрадно было видеть, с какой радостью она заскакивает ко мне в квартиру. И в моей голове крутилась только одна мысль: Хоть бы это не заканчивалось подольше!

Так прошло две недели. Но в один вечер все это прекратилось. Они ни позвонили, ни написали... просто не пришли.

Я составляла еду в холодильник и думала, что, скорее всего, все это придется выбросить. Сама для себя я почти не готовила. А тут у меня полностью забит холодильник, и все шкафчики ломятся от крекеров, печенюшек, хлопьев и шоколадных шариков. Ребенок не мог осилить все мои запасы, но ела она с приличным аппетитом. Алексей привозил продукты, но я не могла удержаться и сама покупала то макароны буковками, то йогурты с ее любимыми поняшками и не могла остановиться. Я ведь понимала, что в один день это все закончится, и Геля вернется к бабушке. Ну почему так быстро?

Пятница. Вечер. Впереди два выходных. На улице крупными хлопьями валит снег. Я снова одна...

Заглянула в шкафчик. Только шампанское. Отмечать мне вроде бы не чего. Оделась и поплелась в магазин. Я купила бутылку вина и не спеша пошла обратно. Лифт ждать не стала. Пошла по лестнице. Поднимаясь на свою лестничную площадку, я увидела Лешу. Он звонил в мою дверь. На одной из последних ступенек я оступилась, и пакет ударился о кованые перила. Послышался звон разбивающегося стекла. И бордовая жидкость потекла по лестнице.

Леша смотрел на меня в недоумении.

- Куда ты пропала? Дозвониться до тебя не могу.

Телефон я оставила дома. Вспомнила про него, когда вышла из подъезда. Возвращаться не стала. Магазин ведь через дорогу.

Я стояла и не знала, что сказать. Мне было почему-то стыдно, неудобно, неловко. Может, из-за разбитой бутылки. Может, за слегка растрёпанный внешний вид. Естественно, я поплакала. Куда ж без этого? Кое-как смыла макияж и в таком расхристанном виде поплелась в магазин.

- А почему ты один?

- Маму выписали. Я отвез Гельку домой. Они соскучились друг по другу. Вот, передала тебе рисунки, - помахал стопкой разрисованных листов. - И приказала обязательно тебя поцеловать, - улыбнулся он. - У тебя что-то случилось? - кивнул, глядя мне под ноги.

Вино растеклось по лестнице. Нужно срочно это убрать.

- Нет. Нет... Все нормально, - я опустила взгляд и поспешила к двери. Отомкнула. - Леш. Ты проходи, а мне нужно прибраться, - махнула я на лестницу.

- По какому поводу пить собираемся?

- Да так, просто... Захотелось. Твоя мама в порядке - спросила я, выходя с ведром и тряпкой на лестницу. Он не зашел в квартиру, так и стоял на лестничной площадке.

- Ир, я сейчас вернусь.

Он поднялся наверх. Леши не было минут десять. Я помыла лестницу и зашла. Через мгновенье он снова позвонил в дверь.

- Открыто! - крикнула я из ванной, в которой мыла руки. И следом выглянула из нее.

- К сожалению, вина у меня не оказалась, - он держал в руках бутылку виски. - Но если тебе принципиально, могу сбегать.

- Нет. Непринципиально. Крепковато, конечно, для меня, но завтра выходной, - улыбнулось я ему.

Мы почти не пили. По крайней мере, я только делала вид. Мы просто сидели и разговаривали. Он рассказал о диагнозе своей мамы. Проблемы с ее щитовидкой оказались куда серьезнее, чем предполагалось. В скором времени ее ждет курс химиотерапии.

А вот мама Гели не спешит возвращаться, даже несмотря на это. Сейчас она живет в Тайланде. У нее там новая любовь, которая ехать сюда отказывается. Я слушала его и бессовестно отмечала про себя то, что возможно, в скором времени Ангелина снова поселится у него. Я ругала себя за то, что от этих мыслей у меня на душе становилось тепло. Кому-то горе, а кому-то счастье. Я поняла, что ему нужно было выговориться. Все-таки диагноз матери выбил его из колеи. Так что сейчас я выступала в роли жилетки. И от этого тоже мне было теплее. Мне хотелось его слушать.

- Леш, сколько тебе лет?

- Тридцать девять.

- Скажи... а тебе никогда не хотелось семью - спросила я. Леша молчал, а мне стало не ловко. – Извини. Я сую нос не в свое дело!

- Не извиняйся. Вполне резонный вопрос. Мне давно не двадцать. Пора уже ребёнка в институт отправлять, а я все бобылем хожу, - улыбнулся он. - Ты знаешь, до тридцати я об этом не думал. Мне казалось, что у меня полно времени. Жизнь холостяка меня вполне устраивала. Вот только в один день я проснулся и понял, что мне дано не тридцать, а почти сорок. А я так и не встретил подходящей женщины. У меня было не мало женщин, только последние отношения затянулись на несколько лет, а так все связи были кратковременными. Но ни в одной из девушек я не видел мать своих детей. А сделать подарок своей маме, как это сделала моя сестра, я бы не решился... - он пожимает плечами. - А ты почему одна?

- Я в разводе...

- Давно?

- Два года, - молчу. Говорить о том, что мне изменили, как-то унизительно. Наше совместное молчание затягивается.

- Ладно... Мне, наверное, пора.

- Да. Поздно уже, - соглашаюсь с ним я.

Он ушел. Я закрыла за ним дверь и пошла в душ.

Не успела выйти из ванной, в дверь позвонили.

На пороге стоял он. Зашел и закрыл за собой дверь. Ни сказав ни слова, притянул меня к себе, наклонился и поцеловал. Так же молча мы переместились в мою спальню...

7.

Варю кофе. Леша подошёл и обнял меня со спины.

- Может, приготовить что-то посерьезнее? Могу разогреть что-нибудь. В холодильнике полно еды.

- Нет. Я с утра только кофе, - говорит он и целует меня в шею.

Какое утро? Двенадцатый час. Мы засиделись вчера до часа ночи, а потом ни спали еще не меньше двух часов. Я и подумать не могла, что может быть так. Возможно, я просто была пьяна… Не может же быть так хорошо на самом деле? Никогда ничего подобного не испытывала. А может быть, просто я забыла эти ощущения? Нет, не забыла. Не было со мной раньше ничего подобного. Близость с мужем была совершенно другой. Я хотела ее только когда надеялась на очередную беременность, а так все сводилось к тому, что это просто моя обязанность. Все же я была его женой, а супружеский долг никто не отменял.

Боже, как же это приятно... Каждое его прикосновение отзывается во мне волной взбунтовавшихся мурашек.

Ужас! Да я как школьница на него реагирую. Он замечает это и проводит руками по моим предплечьям. Снова целует меня за ухом и тянет пояс халата, узел развязывается.

- Ир, может, ну его... этот кофе, - шепчет он и разворачивает меня к себе, одновременно отключая газовую конфорку.

***

Никогда еще суббота не была для меня такой приятной. За исключением того, что Геля раскрашивала мою жизнь в последнее время. Обычно этот день означал лишь то, что наступил период, который я проведу в одиночестве. Ни каждую неделю, конечно. Иногда я выбиралась к подругам.

Жанна, моя несменная подружка, последние восемь лет, не редко приглашала меня к себе. Мы познакомились с ней в больнице. Обе лежали на сохранении. Вот только ее Ярика, сохранить удалось, а моего малыша нет. А Алинку я так и вовсе перевезла сюда. Ее сынишке требуется лечение. Я нашла им хорошего специалиста. Как нельзя кстати пришлась пустующая квартира брата. Поэтому и у них я бываю нередко.

Пашка с семьёй переехал на Кипр. Пока на год, но по разговорам уже ясно, что они, скорее всего, не вернутся. У Веры и Паши двое детей, мальчик и девочка. Они уже взрослые. А недавно выяснилось, что они снова ждут ребенка. Моей невестке сорок, брату сорок семь. Вера поделилась со мной, что эта беременность была незапланированной и прилично подпортила их планы. Она явно была расстроена. Но рожать все равно будет. Не может она взять грех на душу.

Ее слова хлесткой пощечиной ударили меня. Много лет прошло. Это только моя трагедия. Вера сказала это совершенно без задней мысли. А меня будто бы кипятком окатило. По ходу разговора она догадалась, что ее слова задели меня. Но мы обе постарались сделать вид, что все нормально, и перевели тему.

А ведь она единственная пыталась меня вразумить. Она даже пошла на конфликт с Пашей, который предпочел остаться в стороне и в ту ситуацию решил не вмешиваться. Родители были настроены решительно. Уже на следующий день я была в больнице. Но до этого момента Вера успела приехать к нам и попыталась поговорить с мамой и папой.

Мама вообще не видела никакой катастрофы в том, что вероятность выносить и родить ребенка в будущем в моем случае, будет сведена к минимуму.

"Ничего подобного! Я знаю не мало женщин, которые делали по два, по три и даже по пять абортов, и при этом умудрялись еще родить кто одного, а кто и двух!".

Говорила образованная женщина, моя мама.

"Да и вообще, может он ей и не нужен вовсе! Не сейчас, ни потом... Она ребенок еще инфантильный. На меня повесить не получится. Я не собираюсь с подгузниками возиться. Мне одного ребенка было достаточно. Я только жить начала, нечего меня бабкой делать!".

Не знаю, почему, жить мама начала только в тот момент. Чем она занималась до этого? Но единственный ребенок напрочь отбил у нее желание иметь еще детей. А отец хотел. Но у нее на это был железный аргумент: "У тебя уже есть сын, ему ума дать не можешь. И дочку я тебе родила. Что тебе еще нужно? Я не собираюсь погрязать в слюнях и соплях еще на три года. Я для этого что ли, кандидатскую защищала?".

Свидетелем таких разговоров я становилась не раз, вплоть лет до тринадцати. Потом отец успокоился. Действительно, у него было уже два взрослых ребенка. Какие ему младенцы?

Папа было прислушался к Вере. Но, вероятно, его неприязнь к будущей невестки взяла свое. И он отбрил ее как следует. Запретив совать свой нос в наши семейные дела. И мне еще досталось за то, что посвятила ее в эту историю.

"Еще чего доброго, растреплет везде. Чего ты к ней только поперлась? - ругался он.".

Вера из бедной многодетной семьи. Она старшая, а за ней еще пятеро. Ей не мало досталось и пеленок, и подгузников. Кому, как не старшей дочке, могли достаться все тяготы, связанные с уходом за ребятишками.

Верин отец и по сей день работает станочником на том же заводе, куда устраивался мой брат, юристом сразу после университета. Ее мама, уставшая и измученная женщина, всю свою жизнь посвятила семье, дому и хозяйству. Они живут в станице, в двадцати километрах от города. Так что у них и огород, и куры, и утки имеются. Были времена, по-моему, была даже корова, что не удивительно. Прокормить такую ораву не каждому под силу. Но, тем не менее, Вера отучилась в медицинском колледже. А после устроилась на работу. Как раз с того момента они и стали жить с Пашей вместе.

Мои родители всегда смотрели на нее свысока. Особенна мама. Хотя она то уж к Паше и отношения то никакого не имела.

Позднее Паша с Верой переехали, а через пять лет и мы с Борисом перебрались ближе к ним. Поскольку моему супругу предложили должность в университете, он же, благодаря новым связям, устроил меня в лицей.

У отца в те времена дела шли неважно. Его то и дело пытались отправить на пенсию. Он, понимая, что вскоре станет пенсионером, посуетился и купил мне квартиру, чем не мало разочаровал маму. Он спустил на жилье для меня все их сбережения. Пашу в этом вопросе проигнорировал. Но мой брат и сам не плохо обеспечивал свою семью. Так что за собственную квартиру, в которой я нынче обитаю, мне нужно благодарить папу.

8.

Ангелинка - ведьмочка. Наверное, не правильно так называть маленького ребенка. Ладно, пусть будет феечкой. Не знаю, что она там нафеячила. Но на следующий день после нашего совместного ужина счастливыми пельменями Ирина вообще не шла у меня из головы. Она была такой домашней и уютной. Никогда бы не подумал, что меня заинтересует женщина в черной свободной футболке и серых трикотажных штанах. Она выглядела именно так, когда я впервые задумался о ней. Нет, даже не как о женщине, как об интересном человеке.

В наши первые встречи она выглядела довольно эффектно. Наверное, должность обязывает ее одеваться так строго, но ей очень идет. Симпатичная, ухоженная женщина, не буду врать и называть девушкой. Ира выглядит на тридцать пять, да она и не пытается молодиться, как это делают многие женщины при помощи возможностей современной косметологии. Вот ее подруга, на которую у меня упал взгляд в первую нашу встречу. Та на самом деле выглядит девчонкой, хотя я так понимаю, они ровесницы.

Ира действительно очень интересная. Теперь меня не перестает мучить вопрос. Почему она одна? В квартире не заметно ни каких признаков присутствия мужчины. В ней вообще все было стерильно. Даже на кухне все упорядочено до нельзя. Баночки и емкости расставлены по размеру, все от штор до посуды в одной цветовой гамме. Все вокруг исключительно женское. И в ванной тоже. Я не заметил даже одинокого мужского шампуня или геля.

Ангелина, конечно, привнесла немного бардака в ее идеальное жилище, но ее, по-моему, это нисколько не огорчало. У Ирины просто глаза светились, когда она смотрела на ребенка. А ведь я, назвав Гельку послушной, обманул ее намерено. У меня просто выхода не было. Да и знаком в этом доме более-менее я был только с ней.

Я так и не смог разгадать ее за период нашего тесного общения. Может быть она хочет ребенка? Ну какие тут могут быть проблемы у молодой симпатичной женщины. Хочет, почему не родит? Мужика нет, ну и? Разве это проблема? Кругом одни матери одиночки, сплошь и рядом рожающие для себя. У нее довольно привлекательная внешность. Неужто она не может решить этот вопрос. Либо в ее жизни случилась какая-то беда. Может быть она потеряла ребенка и теперь не решается?

У каждого человека к определенному возрасту накапливается багаж, с которым он идет по жизни. Из Ирины вышла бы отличная мама. Странно, что она прозябает в одиночестве. Впервые в жизни я думал о женщине, не как о женщине в прямом смысле этого слова, а как о возможной матери. Ее глаза буквально загорались счастьем, когда она видела Гелю, и сразу же наполнялись тоской, когда я ее забирал.

Мне, между прочим, тоже перепало от Ирины немало внимания. Кажется, я даже наел себе за эти две недели небольшой живот. На следующий день после пельменной вечеринки она принесла нам: картофельное пюре, котлеты, греческий салат и творожное печенье. Объяснив этот жест тем, что она не уверена, что я кормлю Гелю правильно. И была абсолютно права. Мамин суп мы уже доели. И в тот день на ужин у нас должны были быть макароны с сыром. Что может быть проще? Яичница и омлет нам обоим уже порядком поднадоели.

Я почти не ем дома. Но мама строго-настрого запретила мне таскать ребенка в общепит. Утверждала, что она сразу подхватит какую-нибудь кишечку с высоченной температурой, рвотой и еще чем-нибудь, чего бы мне категорически не хотелось. Поэтому Ира в эти две недели стала для меня настоящим спасением.

Мамин диагноз выбил меня из колеи. Я поругался с сестрой. Так сильно мы еще с ней не конфликтовали. Я требовал, чтобы она приехала и побыла с дочкой хотя бы несколько месяцев. Маме предстоит тяжелое лечение. Она будет просто не в состоянии смотреть за ребенком. Я себе семью не завел, а на ребенка, пусть даже на родную племянницу, у меня совершенно нет времени. Ну, была бы она хотя бы постарше, хотя бы лет десяти - двенадцати. Что мне делать с дошкольницей? Которую мне нужно и купать, и кормить. Я уже молчу о некоторых нюансах, в которых разбираются только женщины. Ну вот, высыпала у нее сыпь на попе. Что мне с ней делать? Отпросился на работе, повел к дерматологу. Оказалось, нужно белье ребенка стирать специальными детским гипоаллергенными средствами. Разве думал я о таком, когда закидывал ее вещи в стиральную машину? Я считал, постирал уже молодец. А оказывается, нет!

В общем, Рита меня заблокировала. После этой выходки я решил, что даже если она приедет. И не дай Бог, задумает забрать дочку, я Гельку ей не отдам. Мать не переживет, она сильно к ней привязана. А эта курица, которая сестрой моей зовется. Заявила, что если и приедет, то только забрать ребенка с собой. И то у нее на собственную дочь времени нет. Подыщет ей няню. Да, в Тае она подыщет ей няню. А то, что ей в школу скоро и вообще срывать ребенка с привычного места глупо, она не думает.

И тут в голове сразу созрел план. Может, попробовать завести отношения с Ириной? Откровенно говоря, она совершенно не в моем вкусе. Но я подумал, что аппетит приходит во время еды, и решил рискнуть. Тем более, что я абсолютно свободен, да и постоянные отношения гораздо комфортнее разовых.

Тем вечером, после того, как отвез Гелю к бабушке. Я направился к соседке. Решил, что нужно налаживать контакт по горячим следам. Но, увидев ее траурное лицо, когда она поднималась по лестнице, понял, что у нее что-то случилось. И разбившаяся бутылка вина была тому подтверждением.

Ира никак не вязалась у меня с женщиной, которая может пить в одиночестве, точнее запивать свое горе. А то, что она была расстроена, было видно не вооружённым взглядом. Я ни разу прежде не видел ее такой. Я встречал ее аккуратной и ухоженной, всегда с укладкой и макияжем. Даже в домашней обстановке на нее было приятно смотреть. А тут на меня смотрела заплаканная женщина с наспех вытертыми от туши глазами и припухшими веками. Вид у нее был очень растерянный и смущенный. Она явно не собиралась меня сегодня встретить.

Я решил составить ей компанию. Намерено взял алкоголь покрепче. Мне очень хотелось ее разговорить. Подумал, что вино вряд ли развяжет ей язык. Но получилось так, что язык развязался у меня. Она почти не пила, только делала вид, зато прекрасно меня слушала. А мне, оказывается, это было необходимо. Единственное, что я выяснил о ней, то, что она в разводе. Большего она говорить не захотела. И поскольку наш разговор зашел в тупик, я решил уйти. Решил, что попробую на днях пригласить ее куда-нибудь, раз уж она свободная женщина. Но, поднявшись к себе, понял, что хочу вернуться. Почему-то меня к ней тянуло. Не могу сказать, что она волновала меня до сего момента, как женщина, при общении с которой мысли только об одном. Нет, с ней не было такого.

9.

Теперь я поняла, почему Алексей поселился именно в моем доме. Дом его матери располагался буквально в пяти минутах езды. Было очень заметно, что его волнует здоровье мамы. Он просто перебрался к ней поближе. Раньше Леша жил в другом районе. Чтобы добраться к матери, ему приходилось преодолевать дорогу минимум в полтора часа. Не редко на пути бывали пробки, поэтому время прибытия, могло кратно возрасти. К тому же и на работу стало добираться удобнее, поэтому он сменил свою трешку на окраине на двушку в центре.

- Мы вполне могли бы и прогуляться, - говорю я, выходя из машины.

- Могли бы. Но я смотрю, обуви для прогулок зимой у тебя не имеется, - указывает он взглядом на мои коротенькие полусапожки на каблуках. - Ир, ты носишь вообще что-нибудь спортивное: кроссовки или ботинки? Ни разу я тебя еще не видел не в пальто и не на каблуках.

Я пожимаю плечами.

- А куда мне это носить? Я только на работу хожу.

- Нужно приобрести. Зима скоро закончится, а Геля так и не покаталась с горки. Неподалеку от нас есть несколько залитых горок. Я давно ей обещал. Мы даже ватрушку с ней купили. Да только с этой работой все некогда было. Давай на обратном пути в торговый центр заскочим. А на следующие выходные опробуем Гелькину ватрушку и ледянку.

- Думаю, я вряд ли буду их тестировать. Но компанию вам с удовольствием составлю.

- Почему? Ты не хочешь покататься?

- Леша, - смеюсь я. - Как ты себе это представляешь? Еще коровы на льду там в виде меня не хватало!

Он смотрит на меня скептически.

- Что за бред? Я, например, буду, - говорит он и подмигивает мне.

- Вот на вас я и полюбуюсь. Пофотографирую, поснимаю.

- Все равно нужно тебя поэтому случаю переодеть.

- Посмотрим.

Дверь нам открывает невысокая полная женщина. Тепло нам улыбается. Вероятно, Леша предупредил, что приедет не один. Она нас ждала. Через секунду из комнаты выскакивает индеец. На голове Гели красуется индейский роуч, который совершенно точно ей великоват. Образ дополняет лук и стрелы. На лбу и по щекам несколько полос, вероятно, сделанные розовой губной помадой.

- Геля, - укоризненно говорит бабушка. - Ты опять стащила мою косметичку?

- Бабуль, я чуть-чуть. Там еще много осталось. Ира!!! Я так по тебе скучала! - она отбрасывает лук и стрелы и бросается меня обнимать. Я поднимаю ее на руки. - Я похожа на Покахонтас? У меня еще есть костюм Гавайки, как в мультике Лило и Стич. Пойдем, я тебе покажу. Примеряем тебе ожерелье!

Я вдыхаю ее запах. Она пахнет парным молоком и медом, и у меня кружится голова. Боже мой, как можно добровольно отказаться от такого счастья. Я не понимаю ее мать…

Мы уходим с ней в комнату. Я достаю из сумки набор пластиковых колечек с бантиками, коронами, вишенками. Вручаю ей. Геля прыгает как заведенная. Ее комната в прямом смысле завалена всевозможными игрушками, а она так радуется простенькому подарку. Сразу начинает надевать их на каждый палец. Когда пальцы заканчиваются, она рассматривает их, затем глядит в коробочку. Стягивает с большого пальчика самое простое колечко, просто с орнаментом, без всяких девчачьих мелочей и откладывает в сторону. Затем снимает кольцо с маленькой короной. И шепчет мне, указывая на них:

- Это тебе, а это дяде Леше. Я сама ему отдам, - говорит она. И пытается натянуть мне колечко на мизинец. И ей это почти удается.

Наталья Степановна, так зовут маму Леши. Зовет нас на кухню пить чай. Вид у нее довольно уставший и болезненный, но она все равно не перестает суетиться, заваривает нам чай, ставит на стол блюдо с горячими пирожками. Леша ругается на нее, говорит, что ей не желательно проводить много времени у плиты. А она лишь отмахивается и улыбается.

- Ирочка, вы учительница?

- Да, я преподаю английский язык.

- Мы с вами коллеги. Я преподавала русский язык и литературу в восьмой школе. Но с появлением Гелечки, ушла на пенсию.

- Да, я заметила, что она знает очень много стихов.

- Геля любознательная. Я хотела в сентябре отдать ее в "Теремок". В студию дошкольного развития. В саду они только играют, да мультики смотрят. С ними там мало занимаются. Да вот только заболела…

Наталья Степановна - полная противоположность моей матери. И внешность, и повадки, и речь - все говорит о том, что две эти женщины абсолютно не похожи друг на друга. Моя мама так и застыла в своей чопорности и невозмутимости. Она все так же держит осанку и смотрит на всех свысока. В прошлом году сделала подтяжку. Я ее просто не узнала. Ей шестьдесят два, а она по-прежнему лелеет свою внешность, как самую большую драгоценность.

Мы засобирались ближе к вечеру. Геля не слазила с моих коленей. Мы так тепло общались. Наталья Степановна просила нас не уезжать подольше. Она устала от больницы. Ей очень хотелось пообщаться. Она рассказала кучу историй из детства Алексея.

- Да, с тех самых пор пионерский костер в нашей школе запретили. Мой сын отменил многолетнюю традицию. Представь, какого мне было. Меня, учительницу, как школьницу, отчитывал директор.

- Мама, опять ты это вспомнила! Запретили и запретили. Безопасней зато стало, - посмеивается Леша.

Оказывается, в седьмом классе он пронес на мероприятие алкоголь и в тихую напоил почти всех одноклассников. Сам же, как говорит его мама, был как стеклышко. Ну и устроили они там пьяную вечеринку. Никто с ними совладать не мог. Мальчишки начали бросать в костер петарды, которые тот же Алексей и продал им накануне. Коммерсант…

- Ну, мне же нужно было как-то зарабатывать на карманные расходы. Тем более, когда у отца был магазин пиротехники. Как не воспользоваться такой возможностью?

Мы хохотали, вспоминали детство и молодость. У меня, к сожалению, то время проходило скучнее. Зато Леша почудил на радость маме и папе. Его отца уже несколько лет нет в живых. Его не стало после рождения Ангелины.

На обратном пути он все же завернул в торговый центр. И, как я не упиралась, потащил меня в спортивный магазин.

10.

Все изменилось. Раньше я не могла дождаться понедельника, а теперь ждала с нетерпением субботу. Мы встречаемся больше месяца. Он фактически переехал ко мне.

На моем холодильнике красуются магниты. На них я вместе с Ангелиной лечу с горки. В жизни не подумала бы, что в таком возрасте смогу учудить что-нибудь подобное. Правда, я попалась на глаза одному ученику из лицея. Даниил тоже был там со своей девушкой. Хороший парень, учится не плохо, воспитанный. Он смотрел на меня очень удивленно, в итоге подошел и поздоровался.

- Здравствуйте, Ирина Анатольевна! Это ваша дочка? - спросил меня он, взглядом указывая на Гелю, обнимающую меня за ногу. - Похожа на вас!

- Здравствуй, Даник…

- Племянница, - ответил за меня Леша и отвел в сторону. От него не ускользнуло то, как на мое лицо наползла тень.

Почему всякий раз обязательно должна случиться ситуация, напоминающая мне о моей проблеме? Наверное, это мое наказание...

Неделю назад мне позвонила мама и сообщила, что у папы случился инсульт. Леша порывался отвезти меня к родителям.

- Ир, какие-то четыреста километров. Всего несколько часов в дороге. Я вернусь этим же днем.

- Нет. Не надо. Дорога неважная... Гололед. Я уже купила билет на автобус. Не оставляй Наталью Степановну. Она будет волноваться. Да и я тоже.

- Не понимаю... О чем тут волноваться?

Но все-таки он сдался. Поэтому отвез меня только на вокзал.

Я почему-то не хотела знакомить его со своими. Не знаю почему. Просто не хотела и все.

Состояние папы было средней тяжести. Он лежал в неврологии в республиканской больнице. Мама наняла ему сиделку, поскольку у него был левосторонний паралич. Прилично нарушилась речь. Тяжело было на него смотреть. Хотя он бодрился. Врач никаких прогнозов не давал, говорил, что, вероятнее всего, ничего в его случае уже сделать нельзя. У него все-таки возраст. Папе семьдесят шесть.

- Ваше счастье, что жив остался. Ребята на скорой молодцы, привезли вовремя, - сказал доктор на прощание нам и зашел в ординаторскую.

- Счастье ли - послышалось от мамы. - Ира! Что мне теперь с ним делать? Я не могу за ним ухаживать! Дочка, я вешу пятьдесят килограмм, он - сто двадцать. Как я буду его двигать, переворачивать? Он и раньше был вредным, а сейчас так и подавно. Жизни спокойной мне не даст.

Опять моей маме кто-то не давал жизни...

- Мама, он не полностью парализован. Он не лежачий. Доктор же сказал, что со временем он сможет передвигаться в кресле.

- И что? Думаешь, мне легче от этого стало?

Мамины причитания в формате "бедная я, бедная", не прекращались до позднего вечера. Наконец она смогла взять себя в руки и успокоиться. И раз уж мне предстояло еще побыть пару дней в ее компании, я с дуру взяла и поделилась с ней последними событиями из своей жизни. Думала, отвлеку ее немного. Слишком она зациклилась на своей проблеме. Лучше бы я молчала. Дура! Какая же я дура!

- У тебя совсем мозгов нет? Ира, ты думаешь, куда ты лезешь? С чего это этот мужик воспылал к тебе любовью? Он просто понимает, что ни сегодня - завтра, с его матерью что-нибудь случится, и ему нужно будет повесить на кого-то ребенка. Он, кстати, не умнее тебя, раз взял на себя опеку над племянницей! Я так понимаю, у нее есть мать! Вот пусть она ей и занимается! Удобно устроилась...

- Мам, мне хорошо с ними. В меня эта девочка жизнь вдохнула. И то, что он не совсем бескорыстно начал за мной ухаживать, я то же понимаю. Но мне все равно. Мне сейчас хорошо как никогда. Рано или поздно это закончится. Поэтому я хочу жить здесь и сейчас.

- Что с тобой делать? Бориса замучила. Приемный ребенок ей понадобился. Помалкивала бы, жили бы дальше. А теперь ты кто? Разведенка! Одинокая баба. Кому ты нужна? Тебе уже под сорок.

Может быть, мама и права, но я не она. Ей хорошо одной, а мне нет. Она любит только себя. Сомневаюсь, что она хоть когда-то любила отца. Он старше ее на четырнадцать лет. Папа, откровенно говоря, не красавиц. Все же я много взяла от него и почти ничего то мамы. Помню, как она сокрушалась, когда я была маленькой, что хотела бы, что бы ее ребенок был похож на нее. Маму прельстили папины погоны и должность, которую он в свое время занимал, и она увела его из семьи.

Дни, проведенные в родном городе, были очень непростыми для меня. Я взяла отпуск за свой счет только на несколько дней. На этот период, к счастью мамы, заменила сиделку и была с отцом. Тяжело было смотреть на то, как угасал близкий человек. Я люблю папу. Мне будет не просто, когда он уйдет. Только он любил меня всегда, несмотря на свой тяжелый характер. Только он мне желал добра. За исключением одного раза… И я все эти годы наблюдала, как он корил себя за это, узнавая об очередном срыве моей беременности.

Я оставила маме немного денег, посчитав своим долгом помочь ей финансово. Все-таки услуги сиделки стоили недешево. Позвонила брату. Он тоже не отказался помочь, перевел мне на счет приличную сумму. Я не рискнула отдавать ее матери полностью. Решила, буду переводить ей деньги постепенно. Паша согласился со мной, что так будет разумнее. Зная любовь моей мамы к совершенствованию своей внешности, не сложно догадаться, куда могут пойти эти деньги.

Я вернулась домой. Леша встретил меня с охапкой сиреневых тюльпанов.

- Это тебе за Восьмое марта, - сказал он, целуя меня в губы.

Ну и пусть! Ну и пусть, из-за ребенка. Я все равно хочу урвать этот кусочек счастья.

11.

Очередной выходной мы проводили втроем. Водили Ангелину в кино на Чебурашку. Она влюбилась в этого персонажа с первого взгляда. И я обещала, что почитаю ей книгу. У меня как раз завалялась дома книжка о Чебурашке и крокодиле Гене, которую забыл у меня Вадик, сынок Алины. На обратном пути мы заглянули в кафешку. Геля налопалась мороженого, а за тем потусили часок на детской игровой площадке. Девчушка, как энерджайзер, носилась без остановки с одной горки на другую, с батута на качели. Я только успевала крутить головой.

В машине она уснула. Леша позвонил маме и сказал, что мы возьмем ее на ночь к себе. Женщина не возражала.

А ночью у Ангелины поднялась температура, началась рвота. Я испугалась не на шутку и вызвала скорую. Фельдшер начал запугивать нас страшной инфекцией, которая покосила уже не мало народу, и поскольку в инфекционной больнице мест уже нет, предложил при ухудшении состояния вызвать доктора на дом. А на данный момент посоветовал обойтись жаропонижающим и противомикробной суспензией, за которой Леша тут же помчался в круглосуточную аптеку.

К утру ей стало лучше, температура спала, и рвота прекратилась. Мы немного выдохнули. Вот только везти ее к бабушке было нельзя. Наталье Степановне ни в коем случае нельзя сейчас болеть. Ее организм и так сильно ослаблен.

- Давай я возьму больничный? Она до завтра явно не поправится.

- Ир, наверное, логичнее его взять мне. Наших проблем и так слишком много в твоей жизни.

- Не говори глупости. Что ты будешь с ней делать?

- Честно сказать, не знаю. Я даже градусник правильно поставить ей не могу.

- Ну вот и поезжай на работу, я разберусь. На самом деле я и сама чувствую легкое недомогание. Так что мне тоже не помешает посидеть дома.

- Ир, где ты была раньше? - говорит Леша, притягивая меня к себе.

- Не целуй меня, - уворачиваюсь я от него. - Вдруг у меня тоже инфекция.

- Ну и что? Значит, будем болеть все вместе!

- Не думаю, что это хорошая идея. Боюсь, одного больного ребенка мне будет достаточно.

- Ой, что вы, что вы! Не все мужики при температуре тридцать семь впадают в кому и в детство.

- Давай не будем проверять, - говорю я. А он все равно легонько целует меня в нос, а потом в лоб.

- Ир, спасибо, - шепчет он мне, не выпуская из объятий.

***

К среде Гелечка почти полностью поправилась. Чудодейственная суспензия с банановым вкусом однозначно ее полечила, потому что в понедельник у нее уже не было температуры, а рвоты и подавно. Но слабость все равно не покидала ее. Она не была такой активной, как обычно. Аппетита не было. Ангелина лежала с Лучиком в обнимку у меня на диване и смотрела мультики. Мне же, наоборот, становилось только хуже. Температуры не было, но мутило страшно. Даже готовить было тяжело. На любой запах еды была одна реакция.

Нет, не может быть! И тут, как по заказу на телефоне всплыло оповещение. Приложение "Здоровье" подсказывало, что у меня задержка пятый день.

Последний выкидыш у меня случился в двадцать девять на шестнадцатой неделе. Мой несменный доктор сказала, что вероятней всего это было в последний раз. И оказалась права. С того момента и по сей день беременность больше ни разу не наступала. Я не переживу больше этого. И Леше говорить не буду, а вдруг он захочет этого ребенка. Зачем я буду намерено его расстраивать?

Даже тест делать не буду. Я не хочу больше надеяться на чудо. В моем случае оно все равно не случится. Если сделаю тест, дам себе надежду.

- Ир, у тебя все нормально? Ты какая-то бледная?

Мы сидим на кухне. Я только что поставила перед ним тарелку с ужином.

- Все хорошо. Наверное, мне тоже досталось немного Гелиной инфекции.

- Почему не ешь?

- Не хочу.

- Ирка, не вздумай мне худеть, - насмешливым тоном говорит Леша.

В этот момент тошнота подкатила с такой слой, что я пулей сорвалась в туалет.

Он заглядывает в ванную.

- Ты ничего не хочешь мне сказать?

Я отрицательно помотала головой.

- Леш... Выйди, пожалуйста.

Я услышала, как через пару минут закрылась входная дверь. А минут через десять он вернулся с тремя упаковками тестов. И протянул их мне.

- Делай.

Я отмахнулась.

- Не придумывай. Это не возможно.

- Почему невозможно? Я ни разу с тобой не предохранялся. Мне казалось, что и ты тоже. Или нет?

- Леш, я бесплодна.

- Кто тебе такое сказал?

- Ты что, издеваешься надо мной? Я же сказала, что не могу быть беременна!

- Не можешь, но все признаки на лицо, - он снова вложил мне пачку в ладонь. - Делай, я сказал.

- Нет, не буду, - сказала я, сглотнув ком в горле, слезы застилали глаза.

- Да почему?

- А вдруг это правда!

Я сползла по стене вниз и разрыдалась.

Леша не понимал, что со мной происходит. А я не могла остановиться. Меня словно прорвало. Из комнаты прибежала Геля и бросилась меня обнимать.

- Ира! Ира! Не плачь! Что случилось? Ты ударилась?

Я не могла ничего ей ответить. А она изо всех сил обнимала меня за шею.

В конце концов ребенок разрыдался вместе со мной. Она гладила меня по голове и не переставала приговаривать: Ирочка, не плачь, все пройдет!

А потом шепнула мне на ухо: Ир, я давно хочу тебя спросить. А можно я буду называть тебя мамой?

И на меня накатила новая волна рыданий.

- Я не знаю… - единственное, что я могла прошептать девочке. Геля смотрела на меня такими глазками. А я просто не знала, что ей ответить. - Гелечка, у тебя ведь есть мама!

- Ну и что. Пусть у меня будет две мамы.

Я посмотрела на Лешу, а он сел с нами рядом и притянул обеих к себе. Так мы и просидели около получаса. Пока окончательно не успокоились обе.

- Ир, давай поговорим. Тебе же явно есть, что мне рассказать.