Мой дракон

Глава 1. Дочь охотников

— Почему? Ну почему меня опять не взяли? — Рина со злостью стукнула кулаком в бревенчатую стену избы.

Стене — хоть бы что, а костяшки пальцев окрасились кровью.

— Не бушуй, — одёрнул её дед Сивил, когда-то лучший охотник на драконов во всём селении, а сейчас местный лекарь, но опять-таки лучший в своём деле.

— Легко тебе говорить, — Рина успокаиваться не собиралась. — Зачем я столько лет училась?! Я стреляю лучше всех, и стрелы сама могу зачаровать, а они… Они всех парней взяли, даже малолеток. «Пусть потренируются», — передразнила она басом старейшину. — А я…

— А ты девица, — старый лекарь остался невозмутим. — Негоже девицам по лесам, да по горам гоняться за ящерами.

— Моя мать была охотницей! — Рина выпрямилась, расправила плечи, вскинула упрямо подбородок.

Дед вздохнул:

— Да. И как она закончила?

— Я отомщу! Я убью их всех, — в тёмных глазах девушки заблестели слёзы.

— Этим ты не вернёшь родителей. На-ка вот, лучше разотри чешую, займись полезным делом, — Сивил протянул непослушной ученице ступку и связку нанизанных на верёвочку жёлтых чешуек с брюха дракона.

У магов жёлтая чешуя не особо ценилась, а лекарю — самое то, порошок из неё от многих болезней помогает.

Рина закусила губу, зло топнула, почти вырвала из рук наставника связку чешуи и ступку, резко развернулась, так что взметнулись над головой обрезанные выше плеч как у мальчишки пушистые чёрные волосы, и промаршировала к своему столу в уголке просторной избы — заниматься делом. Дед остался у большого стола, длинного — во всю стену, заставленного баночками, скляночками, мешочками и пучками трав. Драконий череп среди всего этого разнообразия пялился на хозяина дома пустыми глазницами. Жуткая дрянь! Продать его магам или выкинуть подальше, зачем дед его держит?

За чешуйками последовали травяные сборы — отделить сухие листики от стебельков, мелко истолочь, смешать травы в чётко определённых пропорциях, расфасовать по матерчатым мешочкам и подписать каждый.

Так и день прошёл.

Ночью Рине приснились родители — такие, какими она видела их последний раз, пять лет назад. Мама и отец собирались уходить на охоту. Так же, как уходили много раз до этого. Только отряд охотников был больше, потому что добыча была опаснее. Отец радостно улыбался в предвкушении, а мама обещала Рине купить с будущей выручки красивое платье и сапожки. Платьев у Рины было много, а вот старые сапожки стали малы, и она уже присмотрела себе у местного торговца новые — светло-коричневые с блестящими пряжками.

Почему-то она хорошо запомнила те сапоги, которые так и не получила. Как не получила и обещанное платье.

Дракон оказался действительно не простым — старый и сильный, возможно, он даже был оборотнем, с такими обычно предпочитали не связываться. Молодых драконов, не вошедших в полную силу, убивать проще, но и стоят они куда дешевле. А тут маг, организовавший охоту, хотел заполучить именно этого дракона и никакого другого. Он обещал магическую поддержку в бою, но сбежал, бросив охотников, когда понял, что переоценил свои силы.

По крайней мере, из всего отряда маг вернулся один. Старейшина потребовал с него по золотому за каждого погибшего, и магу пришлось заплатить. Но золотом мёртвых не вернёшь.

С тех пор Рина не любила колдунов почти так же сильно, как и драконов.

В двенадцать лет она осталась одна, уже не маленький ребёнок, но и до взрослой жизни — ой, как далеко! Соседи не дали умереть с голоду, но в своём горе она тогда даже не задумывалась, что они не обязаны вечно её кормить. Потерянным призраком она шаталась по деревне, пока в это странное существование не ворвался старик Сивил. Заявил, что никому не нужны дармоеды, и пора бы уже начать приносить пользу обществу. Рина тогда расплакалась, кричала, стучала кулаками по всё ещё широкой груди старого лекаря, а Сивил прижимал её к себе и гладил по волосам. Он взял её в ученицы. Рина и раньше, до смерти родителей, частенько помогала ему, а теперь это стало её официальной обязанностью. В селении охотников и впрямь не держали дармоедов.

Жить Рина перебралась к наставнику, дом её родителей опустел, и старейшина, который в деревне был царь и бог, отдал его другому охотнику, взял и подарил на свадьбу.

Рине не нужен был старый дом, но лишиться его оказалось неожиданно грустно, словно оборвалась последняя ниточка связи с родителями. Тогда-то она и нашла цель всей своей жизни — она решила отомстить, найти того самого дракона и убить его. А если не получится того самого, тогда просто уничтожить как можно больше мерзких ящеров, чтоб они не мешали жить хорошим людям.

С тех пор Рина стала учиться ещё прилежнее, вот только не совсем тому, что положено знать будущей целительнице.

Дед Сивил помимо врачевания занимался ещё обучением молодых охотников. Рина всеми правдами и неправдами просачивалась на эти занятия. Дед был против, бурчал, что охота — не женское дело, но смирился, когда Рина обрезала волосы, чтобы походить на мальчишку. Во время очередного нравоучения она просто взяла нож и на глазах учителя отпилила толстую косу. Дед на минуту потерял дар речи, а потом плюнул и согласился её учить, пока ненормальная девчонка не пошла на дракона прямо с этим кухонным ножом. Тем более, что единственной девочкой среди молодых охотников Рина не была. Случалось, что если в семье не было сыновей, охотницей становилась старшая дочь, иногда девочки сами хотели такой судьбы и настаивали на обучении, но среди одногодков Рины, кроме неё самой, было всего две девочки, и обеих отдали в обучение отцы, не слишком интересуясь их желаниями. Девчонки особого рвения не проявляли, зато Рина задалась целью превзойти мальчишек, чтоб не смели смотреть на неё свысока. Маленькой и худенькой девочке воинские премудрости давались с трудом, но Рина не сдавалась, тренировалась как проклятая. Там, где не могла взять силой, брала ловкостью и скоростью. А в приготовлении снимающих усталость и дающих силу зелий, ядов для нелюдей и зачаровывании стрел, пробивающих прочную чешую, ей вскоре не стало равных, знания по медицине очень тут пригодились, и не только те знания, которыми старый лекарь делился с юной ученицей.

Глава 2. Не ходи с ним

Несколько хорошо укреплённых деревень охотников — последние человеческие селения перед дикими землями. На западе и севере — лоскутное одеяло небольших королевств и княжеств, на юге — бескрайнее море, а на востоке — лес и горы, где и живут всякие твари.

Простые люди говорят об охотниках шёпотом и с уважением, при этом слове в пограничье никто не подумает об охотниках на зайцев или оленей, хотя на них тут тоже охотятся, когда есть захотят — не станешь же жрать упыря. Хотя упыри — и есть настоящая добыча. А так же — квакуны, волколаки, лешаки, водяницы, и всякие другие твари, которые во множестве водятся в диких землях. И, конечно же, драконы — самая опасная, но самая дорогая и желанная добыча.

Если за голову упыря могут заплатить крестьяне, чью деревню тот повадился донимать по ночам, а потом прицепить эту голову на забор и ходить любоваться, потому что другого применения ей всё равно не найти, то драконы ценились сами по себе. Даже если нет конкретного заказа, но удалось выследить скрытного ящера, команда охотников собиралась в путь. Кровь, чешуя, зубы, когти и кости — всё обладает магической силой и стоит дорого. И чем дракон сильнее — тем дороже.

Так что охотники, занимавшиеся опасным делом, никогда не бедствовали и чужим секреты своего ремесла не передавали. Даже с охотниками из соседних селений тайнами не делились. Разве что на собственную свадьбу могли подарить старейшине зачарованное оружие или рецепт полезного зелья, если брали жену из другой деревни. Но это для мужчины взять жену со стороны — нормально, женщине-охотнице выйти замуж за чужака и покинуть родное селение — немыслимо.

Рина покидать свою деревню не собиралась, поэтому старательно не обращала внимания на ученика заезжего волшебника, изо всех сил строившего ей глазки. Юноша, конечно, симпатичный, но, наверное, глуповатый, раз не знает таких прописных истин. Кроме того, он ученик мага, а это сразу резко снижало его привлекательность в глазах девушки. Профессиональной надменности он набраться пока не успел, но всё ещё впереди, успеет.

Тем временем сам маг уже второй час что-то обсуждал с Сивилом. Что-то секретное, раз наставники так единодушно выставили вон своих учеников. Интересно, чего этот маг хочет и почему пришёл к лекарю, а не к старейшине.

Наконец, дубовая дверь скрипнула, выпуская наружу чем-то сильно недовольного гостя.

— Ко мне¸— как пса подозвал волшебник мальчишку-ученика и зашагал к центру деревни. Наверное, всё же пошёл к старейшине.

— Дед, что он хотел? — тут же подскочила Рина к наставнику.

— Звезду с неба, — раздражённо буркнул старик, — и солнце с луной в придачу.

— Деда, ну скажи, — заканючила Рина и состроила щенячьи глазки.

В детстве такой взгляд действовал безотказно, сейчас уже — не очень, но Сивил неожиданно серьёзно взглянул на ученицу и всё же ответил.

— Дракона-оборотня он хотел. Живьём.

— Зачем?! — поразилась Рина. Всем известно, что от мёртвого дракона — сплошная польза, а от живого — одни неприятности. — И почему он к старосте не пошёл? Он же не думает, что ты один справишься с драконом?

— Думает, — усмехнулся в бороду старый лекарь.

— Деда, — осторожно спросила Рина, — он что, сумасшедший?

— Возможно. А возможно, просто слишком хитрый, делиться не хочет. Но в первый вариант я верю больше. Он просил просто выследить дракона, сказал, что знает способ как его подчинить.

— Зачем его нужно подчинять? Полетать захотел?

— А вот тут, Птаха, самое интересное. Он хочет заставить дракона показать тайный город.

— Так это ж сказки для малышей! — не сдержалась Рина.

Дед снова усмехнулся:

— Может, сказки, а, может, и нет. Только мне этот город не нужен. И я-то ещё не сошёл с ума — на том свете деньги ещё никому не пригодились.

— Не ходи с ним, дед. Даже если староста пошлёт, — Рина вцепилась в старческую ладонь — слишком ярко вспомнился маг, обещавший помощь родителям.

Сивил догадался, о чём она думает. Он всегда догадывался. Свободной рукой взъерошил её волосы, сказал:

— Не пойду, не бойся. Может, и никто не пойдёт. Наш староста за такое задание столько денег потребует, вряд ли у господина волшебника столько найдётся.

— Хорошо, — с облегчением выдохнула Рина.

Старый Сивил со всей своей вредностью и ворчанием — единственный близкий ей человек. Потерять его из-за прихоти какого-то колдуна… Не-не-не. О таком даже думать нельзя.

— Гони дурные мысли, егоза, — по-доброму улыбнулся дед. — Полнолуние завтра. Ты про черницу не забыла?

— Нет, конечно! — сразу же возмутилась Рина. — Я уже всё приготовила.

Черница — редкая и очень полезная для лекаря травка. Она останавливает кровь, снимает воспаление, заживляет раны, чай из неё придаёт сил. Вот только открывает она свои мелкие тёмно-синие соцветия только под полной луной. И растёт она на болотах. А в болотах водятся квакуны и водяницы.

Впрочем, для Рины мелкие твари давно уже не опасные враги, а законная добыча.

Глава 3. Привет, квакун

Выйти на рассвете, как планировала, у Рины не получилось.

Ночью вернулся отряд молодёжи — без добычи и довольно потрёпанный. Хорошо хоть все живые, хотя заслуга в этом была не юнцов, а четырёх матёрых охотников, сопровождавших отряд.

Разбуженная среди ночи Рина как подстреленный заяц металась с бинтами и мазями на подхвате у лекаря, и уши она навострила не хуже того зайца. В итоге она уже очень скоро поняла, что случилось.

Молодёжь без особого труда нашла в горах логово дракона, добралась до него тоже без особых проблем. Выкурили ящера из пещеры ядовитым дымом, накинули зачарованную сеть. И всё это самостоятельно, без помощи наставников. Но убить зверя не успели. Потому что в пещере он оказался не один.

— Он весь серый был, маленький и уже раненый. Мы думали, легко с ним справимся, — всхлипывая, рассказывала Зара, одна из двух девушек, которые участвовали в неудачной охоте.

Но на маленького серого дракона почему-то не подействовал ядовитый дым. Он выскочил из пещеры и первым делом плюнул огнём в охотников, а потом — в своего сородича. Прочную чешую одним выдохом не повредишь, но сеть на первом драконе сгорела, возвращая ему свободу передвижения. Правда, отравленному дракону это не слишком помогло, он остался на месте, покачиваясь и мотая головой. Маленький же вместо того, чтобы улететь, вновь напал на охотников.

Теперь уже, видя серьёзность ситуации, в бой вступила четвёрка наставников. Отравленные зачарованные стрелы много раз пробили броню серого дракона, он ревел от боли, но продолжал сражаться, защищая сородича. И только, когда первый дракон пришёл в себя и улетел, второй рванул в небо следом за ним. В этот момент он и получил стрелу в брюхо, грохнулся с высоты на землю и затих. Но пока потрёпанные, но уверенные в победе охотники спускались к нему с горы, мелкий ящер ожил и улетел.

Из наставников буквально сочилась досада, что занимаясь ранеными мальчишками, никто не догадался оставить наблюдателя на высоте у пещеры, чтобы, проследил хотя бы, в какую сторону тот улетел. А так — сдохнет теперь ящер где-то в горах, и всё без толку. Он мелкий, но удивительно сильный, такой дорого стоит.

Сонный староста был с ними абсолютно согласен, но в отличие от охотников не был готов так просто потерять выгоду. В итоге на рассвете из деревни вышел целый отряд искать ценного ящера.

Рина, сидя на лавочке у стены дедова дома-лазарета, безразличным взглядом провожала этих самых охотников. Два десятка. Не многовато для одного полудохлого дракона?

Дед вышел из дверей, огладил седую бороду и тяжело опустился рядом.

— Устала?

— Ага, — кивнула девушка.

— Иди спать. За черницей я сам схожу. А ты не забывай вовремя менять пациентам повязки.

Рина вскинула на него глаза. Дед ведь тоже устал, словно на десять лет постарел за одну ночь.

— Нет, — качнула она головой, — я сама пойду. В ручье умоюсь, сразу проснусь.

— Квакунов не проспи, — предупредил дед. — Если их там слишком много, не геройствуй, возвращайся, запасы черницы ещё есть.

Сколько тех запасов осталось, Рина прекрасно знала. Как и то, что цветёт черница всего три полнолуния подряд — в конце весны и первой половине лета. Не успеешь заготовить, весь год придётся без неё обходиться. Но с дедом спорить не стала.

— Ага, — кивнула она, вскочила с лавки и побежала в дом переодеваться.

***

Вместо лёгкого платьица — штаны, сапоги, рубаха и кожаная куртка с металлическими заклёпками-шипами. Это если какая тварь прыгнет на плечи, чтоб накололась. Метательные ножи в потайных ножнах в рукавах, кинжалы в голенищах сапог, маленький арбалет за спиной, в мешочке у пояса — порошок, ядовитый для водных тварей. Сумка с минимальным набором нужных вещей и продовольствием на несколько дней, хотя ходить предполагалось не больше суток. Дед всегда говорил — идёшь в лес на день, еды бери на неделю.

Прав оказался, как и всегда.

Потому что, добравшись до ближайшего болота, Рина обнаружила на его месте весёленькую берёзовую рощу.

Буря искажений — чтоб её! Не могла она что-нибудь другое поменять. Хорошо бы она не все болота изменила, в рощах черница не растёт.

К другому болоту, она добралась уже затемно. Вздохнула с облегчением — ну, хоть это на месте.

Луна взошла, и черница радостно тянулась к ней маленькими цветочками. Нужно спешить. С заходом луны лепестки опадут, и трава станет бесполезной.

Жаль, на отдых совсем нет времени. Рина нащупала в кармашке на груди маленький свёрток. Вытряхнула из него на ладонь и закинула в рот одну из восстанавливающих силы дедовых пилюль. Утром придётся расплачиваться слабостью и сонливостью, но сейчас у неё в запасе будет несколько часов бодрости.

С кочки на кочку — прыг. Аккуратно срезать ножом тёмно-синее, почти чёрное соцветие, уложить в сумку, прыгнуть на следующую кочку, предварительно прощупав путь длинным шестом, срезанным в ближайших кустах.

Справа вынырнула уродливая голова, похожая на лягушачью, но размером куда больше, улыбнулась ртом, полным длинных игольчатых зубов.

Рина улыбнулась в ответ.

— Привет, квакун.

Метательный нож скользнул из рукава в ладонь, короткий, без замаха бросок, и нож вонзился прямо в раскрытую зубастую пасть. Сразу за ним, без паузы полетел второй нож, и другой квакун, который подкрадывался сзади, булькнув, тоже ушёл под воду.

Резкое движение рукой, призывающее ножи, и оба клинка вылетели из тёмной воды, легли в ладонь. Рина обтёрла их пучком травы, вернула в ножны. Швырнула в воду горсть ядовитого порошка. На всё болото, его, конечно, не хватит, но на этом участке теперь относительно безопасно.

Можно было бы задержаться и забрать зубы убитых квакунов, но стоят они немного, и добыть их можно когда угодно, а до захода луны осталось не так много времени.

К тому моменту, как ночное светило ушло за горизонт, и наступила густая тьма, лишь слегка разгоняемая светом звёзд, Рина прошла насквозь всё болото, набрала полную сумку соцветий черницы и не встретила больше ни одной болотной твари. Аж странно, куда они все подевались? Их тут должно быть полным полно.

Глава 4. Горячий ветер

Маленькая сухая поляна, окружённая зарослями осины, ольхи и бузины, показалась подходящим местом.

Рина вытащила из сумки моток тонкой бечёвки, выложила из неё не очень ровный круг. Начертила пальцем на земле защитные символы, вспыхнувшие призрачным светом и тут же погасшие.

Всё. Теперь ни одна нечистая тварь барьер не пересечёт. То есть, ни одна низшая тварь, высшую верёвка не удержит, но высшие тут водиться не должны, а если вдруг появятся, символы сработают как сигнал-предупреждение.

И словно в ответ на её мысли символы вспыхнули снова, гораздо ярче, чем в первый раз, а верёвка загорелась и погасла, оставив после себя в траве дорожку серого пепла.

Уж ты ж! Похоже, спокойная ночёвка ей не светит, нужно уходить и поскорее. Но сначала хорошо бы узнать, кто это такой здесь завёлся. Может, старейшина преисполнится благодарности и отпустит в следующий раз на охоту.

Рина повесила на плечо сумку и крадущимся шагом пошла вдоль берега болота. Порыв неожиданно тёплого ветра ударил в лицо, разметал волосы, но девушка лишь раздражённо смахнула упавшую ей на глаза чёлку. Переключаться на полноценное ночное зрение, как некоторые охотники, Рина пока не умела, могла лишь немного усилить своё. Задержалась на минутку, перестраивая глаза, намного лучше видеть она не стала, но этого хватило, чтобы не натыкаться на ветки и не шуметь.

Сначала она заметила обломанные на фоне звёздного неба верхушки деревьев. Будто что-то большое упало с неба.

А потом уже увидала его.

Дракон.

Он бесформенной тушей лежал среди поломанных кустов и деревьев и тяжело дышал. Серый. Светлым пятном он выделялся в окружающем его мраке. А кровь его, потоками исчертившая шкуру и собиравшаяся лужицами на земле, в темноте казалась угольно-чёрной.

Он почуял приближение человека, поднял увенчанную маленькими прижатыми к черепу рогами голову на длинной гибкой шее, посмотрел на Рину горящим алым огнём глазом. Одним. Второй глаз был закрыт и залит кровью.

Рина поспешно отступила, прячась за ствол ближайшего дерева от этого алого взгляда. И тут же выглянула снова, сердце билось как бешеное.

Дракон смотрел на неё, не отрываясь. Сделал попытку подняться на лапы, но тут же снова тяжело повалился на бок.

Рина судорожно вздохнула. Ежу понятно — это тот самый дракон, которого разыскивают сейчас в горах. А он тут валяется. Почему вообще он полетел в другую сторону? Может, понимал, что далеко не улетит, а там его станут искать в первую очередь? Драконы — твари умные и хитрые, никогда не знаешь, что у них в голове.

По уму нужно уходить и всё рассказать в деревне, но вдруг за это время ящер оклемается и улетит? Драконы — они не только хитрые, ещё и живучие.

Но что она может сделать? Идя на болото, она собиралась сражаться с мелкими тварями вроде квакунов, а никак не с драконами. У неё с собой и оружия подходящего нет.

Дракон продолжал следить за ней алым глазом, не делая больше попыток подняться.

Глаз!

Нож привычно скользнул в ладонь. Он не заговорён, но если попасть в глаз, никакую броню пробивать не придётся!

Она убьёт дракона! Она отомстит! Покажет мальчишкам, да что там — самому старейшине покажет, чего она стоит! Её первый дракон! И она убьёт его в одиночку!

Порыв ветра ударил в лицо, рванул за одежду, словно призывая одуматься, отказаться от опасной затеи. Рина только прищурилась и сильнее сжала в подрагивающих пальцах рукоять ножа.

Здесь слишком далеко для броска, нужно подойти ближе. Она глубоко вдохнула и выдохнула. Усилием воли заставила себя успокоиться, и, когда руки перестали дрожать, сделала шаг вперёд.

Дракон неотрывно следил за её приближением. Это хорошо, пусть смотрит, легче будет попасть в глаз.

Ветер взвыл с неожиданной силой, качнув верхушки деревьев, звёзды скрылись за тучами, упали первые капли дождя.

Горячие капли! И горячий ветер! Дура! Как она сразу не поняла?!

Рина из чистого упрямства всё же бросила нож. Он мелькнул в воздухе серебристой рыбкой, но куда попал — не понятно. Второй нож закружился в возникшем между ней и драконом маленьком смерче.

Смерч стал расти, с воем всасывая воздух. Рина изо всех сил вцепилась в шершавый тонкий ствол ольхи, вспоминая почему-то козу с длинными сиреневыми ушами.

Интересно, дед сильно расстроится, если у неё вырастут такие же уши?

Глава 5. Кое-что другое

Рина открыла глаза и тут же зажмурилась от бьющего в них яркого солнца. Сейчас день. А была ночь. А ещё сейчас очень жарко. Сколько же времени она спала? Это дедова пилюля виновата? Что случилось?

И тут пришли воспоминания.

Рина рывком села, первым делом пощупав себя за уши. Уши были самые обычные, жаль, что цвет на ощупь не определишь. И всё остальное вроде тоже в порядке, даже сумка никуда не делась.

И так, получается, её всосало в смерч и куда-то закинуло. Ключевой вопрос — куда?

Она сидела на белом, нагретом солнцем песке, рядом шумно вздыхало и лизало волнами берег бескрайнее море. С дрогой стороны узкого пляжа зелёной стеной стоял лес.

Рина встала, подошла к воде, зачерпнула ладонью, поднесла к губам. Солёная! Точно — море. И жарко, как в середине лета. Где же она оказалась? Как теперь вернуться домой?

Нужно найти людей, они помогут. Охотнице никто не посмеет отказать в помощи. На побережье же должны быть рыбацкие деревни? Конечно, должны. Если идти вдоль берега, она рано или поздно выйдет к людям. Лучше бы конечно, пораньше — еды у неё много, а воды — едва булькает на дне фляги. В родных местах ручьи и речки на каждом шагу, а где взять пресную воду здесь?

Идти по рыхлому песку было трудно, и в куртке очень жарко. Девушка обливалась потом, но снять куртку не решалась, в ней весь её арсенал, а мало ли какие здесь водятся твари. Она и так уже потеряла два метальных ножа из набора, а стрелы для маленького арбалета слишком лёгкие, большому монстру будут, что иголки.

Она долго шагала по кромке прибоя, мокрый песок не так сильно проваливался под ногами. Пейзаж никак не менялся — слева море, справа лес. Несколько раз она спугивала стаи птиц, но монстры ни из моря, ни из леса вылезать не торопились.

О! Ручеёк!

Повезло. Рина остановилась, наполнила опустевшую фляжку и пошла дальше.

Несколько скал перегораживают пляж, грядой выступают в море. Обходить их пришлось по кромке леса, еле продралась сквозь густые заросли. А дальше — опять пляж.

Море, солнце, жара, песок, цепочка человеческих следов, начинающихся из ниоткуда…

Рина остановилась и тряхнула тяжёлой от жары головой. Это же то место, где она очнулась. А это её следы. Те, что у кромки воды, смыл прибой, а те, что дальше по берегу — остались.

Это остров! Ой, мамочка, плохо-то как! Она обошла его весь по кругу за пару часов. Маленький островок. И людей здесь, наверняка, нет. Как отсюда выбраться?!

Девушка застонала, ноги подломились, и она села на песок, с которого недавно вставала, ещё не зная про остров.

Песок был уже не тёплым, горячим, нагрелся как сковородка. Сидеть и страдать на нём — то ещё удовольствие.

Над головой крикнула птица и скрылась где-то в лесу. Резкий звук вывел девушку из глубин апатии. Всё ведь не так плохо. Здесь есть вода, есть живность, на которую можно охотиться, а значит, от голода и жажды она не умрёт. Дед станет искать её и обязательно что-то придумает. Надо просто дождаться помощи.

***

Действовать для Рины всегда было проще, чем сидеть и предаваться унынию.

Так, что нужно сделать: в первую очередь обойти весь остров, посмотреть, что ещё тут есть хорошего, а что — опасного; найти хорошее место и обустроить там себе убежище, неизвестно, сколько придётся тут куковать, а жить где-то надо; добыть еды — но это может подождать, запаса хватит на несколько дней. Плохо вот, что из одежды — только та, что на ней, а из вещей, кроме верёвки и оружия — одно шерстяное одеяло, даже котелка нет. Не густо, конечно, но она ведь из дома всего на два дня уходила.

Деревья в лесу все оказались странными. Точнее не так. Не странными — незнакомыми. И лиан с резными листьями, похожими на шестипалые ладошки, Рина тоже никогда раньше не видела. Ну, точно это дальний юг — что-то похожее было в книгах Сивила, но Рина тогда чужеземной флорой не интересовалась, не думала, что пригодится.

В лесу ни тропинок, ни дорожек, явно тут никто не живёт. В некоторых местах лианы так плотно переплетались с другой растительностью, что продраться невозможно, в других — удавалось пройти.

Устав то и дело застревать в зарослях, Рина вернулась на берег, дошла до ручья и пошла вверх по течению.

Нашла источник.

Родник бил из-под большой скалы, нависшей козырьком над каменной площадкой, ручеёк стекал с неё, образовывал ниже небольшое озерцо и дальше из озера бежал к морю.

Хорошее место. Вода есть. Козырёк может защитить от дождя и от бури искажений. Хотя от бури это, конечно, убежище ненадёжное, учитывая отсутствие трёх стен, но лучше такое, чем никакого.

Решено — она будет тут жить!

Рина скинула сумку с плеча, расстелила у каменной стены одеяло, со вздохом удовольствия стянула осточертевшую куртку и улеглась на одеяло. Прохладный камень охладил разгоряченное тело, но как тут будет спать ночью? И лежать жестковато, надо нарезать лапника, сделать себе лежанку.

Ага. Только где его взять? Не растут на острове привычные сосны и ёлки. Зато вдоль ручья растёт папоротник с громадными, в рост Рины, перистыми листьями. Лежанка из них получилась замечательная, лучше чем из сосновых веток. Она приятно пружинила под одеялом и нигде не кололась.

Потом Рина решила поставить защиту на своё новоё жильё, но тут её ожидал неприятный сюрприз. От сгоревшей верёвки остался слишком маленький кусочек, таким даже лежанку не обернёшь, разве что хворост для костра связать, чтоб нести удобнее.

Что ж, других способов защиты Рина не знала. Вернее, знала, но делать не умела, а мысль про костёр пришла дельная, ночью он не помешает. А, значит, сейчас нужно сходить за дровами.

С сухостоем в здешнем лесу оказалась проблема. Тут всё цвело, зеленело и радостно рвалось к солнцу. Можно, конечно, и зелёных веток наломать, но гореть будут плохо и дыма от них…

Неужели тут нет ни одного сухого дерева? А если поискать?

Глава 6. Зачем надрываться?

Странный звук ворвался в привычный уже шум, состоящий из приглушённого рокота прибоя, шелеста листьев и разговора птиц.

Рина остановилась, завертела головой, в этих джунглях в двух шагах ничего не видно. Звук повторился.

Стон. Это стон? Или какая-то местная тварь приманивает так добычу?

Рина пожалела, что оставила арбалет и куртку под козырьком. Взяла всего два ножа, одним из которых рубила ветки, а второй прятался за голенищем сапога. Юная охотница поудобнее перехватила нож и двинулась на звук.

Всё-таки это была не тварь. Запутавшись в сети лиан, между двумя деревьями вниз головой висел человек. По бледному лицу ползли алые капли крови, перебирались на слипшиеся сосульками светлые волосы и срывались вниз, пачкая зелёные яркие листья.

Похоже, парня тоже занесло сюда бурей искажений, но повезло ему гораздо меньше, чем Рине. Странно, что провисев тут столько времени и истекая кровью, он всё ещё жив. Как бы его спустить так поаккуратнее, чтоб не добить окончательно?

Залезть на дерево, проследить, откуда растут зелёные сети, подпилить ножом одну лиану. Тело вздрогнуло, качнулось и опустилось ниже.

Так. Теперь вторую. А теперь нужно лезть на другое дерево, резать лиану там. А потом снова здесь. Жаль, что она не белка и не может прыгать по деревьям.

В результате её стараний пленник лиан рывками приближался к земле. Он всё же вывалился из зелёной сети, но уже с маленькой высоты, вряд ли с такой получится убиться.

Рина торопливо спрыгнула с дерева, подбежала к раненому, вздохнула с облегчением — дышит, живой, но крови с него натекло как с быка на бойне. Повезло парню, что у неё с собой целая сумка черницы да запас охотничьих пилюль, а то тут все травы незнакомые, чем лечить непонятно.

Собираясь лечить это тело, Рина отдавала себе отчёт, что невероятно оптимистична. Даже беглый осмотр на месте показал, что шансов выжить у парня мало. Кровавые раны по всему телу и самая страшная — на животе, лицо — сплошной синяк, опухоль исказила черты, да еще и глубокий порез перепахал щёку от глаза до подбородка. Левая нога вывернута под неестественным углом, явно сломана. На шее кольцом — полоса содранной кожи, как след от ошейника.

Он что, был рабом? Бедняга.

В приграничных землях рабы редко встречались, с ними никто не хотел возиться, проще уже работников нанять, а вот в просветлённых цивилизованных землях рабство процветало во многих королевствах. Иногда особо богатые и важные маги приезжали в деревню в сопровождении рабов. Рина всегда испытывала к людям в ошейниках смесь жалости и брезгливости.

Но кем ни был этот парень, оставить его без помощи она не могла. Стянула с него порванную рубаху, замотала ей, как могла, рану на животе. Срезала две ровных палки, сделала лубки для сломанной ноги, как раз кусок верёвки пригодился.

Все, что могла сделать на месте, она сделала. Нужно дотащить его до «дома». Там хотя бы вода есть, можно будет промыть раны и думать, что делать дальше.

Легко сказать — дотащить. Парень высокий и мускулистый, весит, наверное, раза в два больше Рины. Нет, всё же он не раб. Те рабы, которых она видела, всегда были заморенными, а этот в слишком уж хорошей форме. Ну, то есть, был в хорошей, до того как с ним это случилось.

Пришлось снова пустить в ход многострадальный нож. Рине жалко было портить лезвие на рубку деревьев, но топорика-то всё равно нет. Она срубила два молодых тонких деревца, соорудила из них волокуши, связав лианами, веревки больше не осталось.

Конструкция не выглядела надёжной, но уж какая есть. С трудом она закатила на них тяжелое безвольное тело, взялась за концы стволиков и потащила.

Тащить оказалось трудно и муторно. Мало того, что сам парень тяжелый, так ещё и волокуши постоянно цеплялись за кусты и деревья, застревали в ямках и постоянно норовили вырваться из рук.

Где-то на середине пути появилось настойчивое желание раненого бросить. В самом деле, кто он ей такой, чтоб так надрываться?!

Рина остановилась, вытерла пот со лба, отдышалась немного. Выругала сама себя слабачкой, причём, с интонациями деда, и потащила дальше.

Возле озерка девушка уже просто упала рядом с волокушами, неуверенная кто из них двоих умрёт первым. По ощущениям — она.

Отдышавшись и так и не умерев, Рина поднялась проверить состояние раненого, внутренне холодея — вдруг она тащила его зря. Оказалось — не зря. Он тоже не умер. Ну, вот и хорошо, замечательно просто! Не нужно тут умирать, у неё не только топорика нет, лопаты тоже — могилу копать нечем.

Это она и сообщила раненому, разматывая рубаху и стаскивая остатки одежды. Да… синяки у него не только на лице, половина тела в живописных фиолетовых разводах. Но от синяков умереть затруднительно, а от потери крови и заражения — запросто.

Так… отставить панику и за работу — так всегда говорил дед.

Промыть раны холодной кристально чистой водой. Хорошо, что вода действительно чистая, кипятить её не в чем. Наложить кашицу из свежей истолчённой черницы, вложить в неё чуток сырой силы, чтоб скорее подействовало. Это всё, что она может сейчас, она не маг-целитель, чтобы вылечить силой столько повреждений. В сумке нашёлся один единственный моток бинта, которого не хватило, и на перевязку пришлось пустить рубаху парня, всё равно от неё мало что осталось.

Закончив, возиться с больным, Рина грустным взглядом окинула собственные рукава, по локоть изгвазданные в чужой крови. Вряд ли это можно отстирать, а другой одежды у неё нет.

Впрочем, сейчас не время думать об одежде. Вечереет, а свою лежанку она пожертвовала больному. Если не хочет спать на холодном камне, надо брать нож и идти за папоротником.

Глава 7. Мама, прости

Вторая лежанка получилась пожиже первой, но ладно, и так сойдёт. Завтра она принесёт ещё папоротника, добавит и сделает её выше и мягче, а сейчас ноги уже просто не держат.

Перед сном Рина подошла проверить состояние больного. Каждый раз, подходя к нему, она подсознательно боялась увидеть труп и готовила себя к этому. Но каждый раз парень оказывался всё ещё жив. Она вытерла испарину, выступившую на его лбу, и задумалась. Белая кожа (там, где не было страшных чернильных гематом), отмытые от крови волосы оказались не просто светлыми, а белоснежными и очень мягкими на ощупь — где живут такие люди? Может, он с далёкого севера? Вроде бы там все — блондины.

Ночью у больного поднялась температура. Он метался в горячке, стонал сквозь стиснутые зубы, сбрасывал со лба холодные компрессы, чуть не подавился пилюлей, которую Рина с трудом сумела запихнуть ему в рот. То и дело просил воды, странно протяжно выговаривая гласные в этом слове, но пить её не мог, задыхался и кашлял. Свалился с лежанки и чуть не укатился в озеро.

Рина, пыхтя и ругаясь, закатила буйного пациента обратно на лежанку, в очередной раз принялась обтирать горячее как печка тело холодной водой. Сюда бы мага-целителя, но, как говорится, мечтать не вредно. Ей больного сейчас хотя бы успокоить. Мокрая тряпка опять свалилась с горячего лба. Если он будет так крутиться, то и лубки с ноги свалятся.

Рина перебралась к нему на лежанку, села рядышком, сжала виски в попытке поделиться силой. Дед так умеет, он делал так всегда, когда она болела, а она сама ни разу не пробовала.

Парень замер словно зверёк, пойманный в ловушку, а Рина внезапно для себя стала напевать детскую колыбельную про котёнка, которого мама-кошка никому не даст в обиду.

Слышал ли он песню в плену своего бреда? Рина не знала, но продолжала петь, а парень вдруг резко выдохнул и, не открывая глаз, произнёс, всё так же растягивая гласные, но неожиданно чётко:

— Мама. Прости. Кажется, я не вернусь. Тоже.

— Конечно же, вернёшься, — главное — говорить уверенно, даже если этой уверенности нет и близко.

Услышал ли он? Поверил?

По крайней мере, перестал метаться, а Рина до утра сидела рядом, напевала детские песенки, обтирала мокрой тряпкой горячее тело и бездумно перебирала пальцами слипшиеся от пота, но всё равно удивительно мягкие белые волосы. И заснула рядом, когда жар спал, а тяжёлое надсадное дыхание сменилось спокойным дыханием спящего.

Проснулась она ближе к полудню, всем телом прижимаясь к раненому парню. Между прочим, чужому и незнакомому парню, ещё и одетому в одни бинты. Вскочила, как ошпаренная, едва эта светлая мысль проникла в голову. И тут же успокоила себя — подумаешь, никто ничего не видел, даже сам больной, наверняка, ничего не почувствовал.

Рина поправила на себе сбитую на одно плечо рубашку и потянулась пощупать лоб пациента. Лоб был горячий, но уже не такой обжигающий, как ночью.

— Мама, пить, — прошептал парень, когда она убрала руку с его лба, но глаз не открыл и не очнулся.

«Вот же, маменькин сынок», — мелькнула злая мысль.

И тут же пришло понимание, что злится она не на него, а на себя. За то, что не распознала вовремя бурю искажений, за то, что осталась одна, и за то, что не может оказать раненому полноценную помощь. Черница, конечно, как раз для таких случаев и нужна, но не только она, а ничего другого просто нет. И насобирать трав, как дома, она не может, они здесь все незнакомые.

— Мама, — еле слышно прошелестел парень.

Рина вздохнула. Когда её в прошлом году укусила на охоте ядовитая гадость, и она два дня металась в горячке, она тоже звала маму, хоть и знала, что та не придёт. Всё это время рядом был дед.

— Придётся тебе потерпеть меня вместо мамы, — как могла весело заявила она.

Попытка напоить бессознательное тело вновь провалилась, он не мог глотать.

Рина опять вздохнула.

— Приходи уже в себя поскорее, — тоном строгой учительницы заявила она, — не очнёшься — помрёшь. И я тебя даже хоронить не буду, просто спрячу в кустах подальше. Так что очнуться — в твоих интересах. Понял?

Конечно, он не ответил, зато живот юной охотницы выдал звонкую голодную трель. Хорошо, что запасы ещё есть, страшно уходить на охоту и бросать его одного. Ещё в самом деле помрёт.

Поев, Рина попыталась отстирать запачканную чужой кровью одежду. Пришлось раздеться, и, конечно, по закону подлости парень выбрал этот момент, чтобы очнуться.

Глава 8. Неблагодарный пациент

Сначала раненый подозрительно затих, прекратил стонать и ворочаться, а потом резко сел, распахнув один глаз, оказавшийся светло-голубым, а второй, над порезанной щекой, открылся узкой щёлочкой.

Рина взвизгнула и прикрылась мокрой рубахой.

Похоже зря.

Смотрел парень куда-то поверх её головы, никак не понять куда именно.

— Вода, — тихо сказал он.

— Да, вода, — зачем-то подтвердила Рина очевидное, держа перед грудью скомканную рубашку.

— Пить.

— Ага, сейчас.

Рина бросила рубаху, торопливо натянула куртку на голое тело, подошла и протянула ему флягу с водой.

Парень неуверенно повёл левой рукой перед собой (правая висела плетью), наткнулся на руку Рины, нащупал и перехватил флягу. Смотрел при этом он по-прежнему в никуда. Когда фляжка выпала из дрожащих пальцев, и он принялся шарить по лежанке, девушку осенило:

— Ты не видишь?!

— Да.

Ответ спокойный, словно его о погоде спросили.

— Ты всегда был слепым? — осторожный вопрос.

— Нет, — всё так же спокойно.

— Как же теперь… — этот вопрос Рина задала самой себе и не договорила.

Парень пожал плечами:

— Пока не знаю.

«Вот же! Сама невозмутимость. Как будто он каждый день зрение теряет. А ночью маму звал».

Рина наклонилась, подняла флягу, вложила в его руки и придержала, помогая напиться.

— Где я? — спросил он, оторвавшись от воды.

Рина пожала плечами, спохватилась, что он не видит, и сказала:

— Точно не знаю. Где-то на южном острове. Ты бурю искажений помнишь?

— Помню. Неприятное явление. На острове ещё кто-то есть?

— Нет, — получилось печально. — Я никого не видела. А кто это тебя так? — наконец решилась задать вопрос Рина, а то чего это здесь он один спрашивает, ей тоже интересно.

— Да так, — спокойствие незнакомца дало трещину, он зло усмехнулся, — люди одни. Нехорошие.

— А за что тебя?

— За друга вступился. А вообще, это не твоё дело, охотница. У тебя еда какая-нибудь есть?

— А повежливее? — возмутилась Рина. — Я тебя тут спасаю, а ты грубишь.

— А я спасать себя не просил.

— Вот брошу тебя тут, и спасайся сам, раз такой умный!

— Не скучно тебе будет одной на острове?

— Со скукой я как-нибудь справлюсь. Всё лучше, чем терпеть под боком неблагодарного мужика! Только это моё место. Я первая его нашла. Так что я останусь тут, а ты скачи на одной ноге, куда хочешь.

— Знаешь, — парень вдруг резко сменил тон, мило улыбнулся (ну, насколько это было возможно с перекошенным опухшим лицом), — я передумал. Я буду очень благодарным, а ты не заставляй меня никуда скакать. Я всё равно далеко не ускачу.

Рине вдруг стало стыдно. Она представила, как это — очнуться неизвестно где искалеченным, беспомощным и слепым. Тяжелобольные обычно или впадают в уныние, или злятся. Он выбрал второй вариант и сорвал злость на первом встречном. А она поддалась на провокацию, ещё и гонит его куда-то. Ученица лекаря, называется. Сивил узнал бы, долго читал бы лекцию о надлежащем поведении. Жаль, что он далеко. Она бы и на десять лекций согласилась, только бы услышать его голос.

Рина подавила вздох, сказала:

— Ладно, извини. Ложись, я еду сейчас принесу.

Размоченные в воде сухари, сыр и вяленое мясо — не лучшая еда для больного, его бы бульоном накормить, но даже если Рина подстрелит кого-нибудь съедобного, мясо варить всё равно не в чем, посуды-то нет.

Раненый, который ещё недавно не мог напиться самостоятельно, в неподходящую еду вцепился с радостью и энтузиазмом. Да с таким, что Рина, с тоской глядя на истребление своего стратегического запаса, поняла, что на охоту придётся идти уже сегодня, иначе завтра нечего будет есть.

— Ты сам откуда будешь? Зовут тебя как? — спросила она, но парень, не переставая жевать, отмахнулся.

— Тебе-то это зачем? Это не важно.

— Ах, не важно! — снова вскипела Рина.

Откуда он такой взялся на её голову? Жрёт чужую еду и снова грубит!

– Тогда я буду называть тебя Моль. Потому что ты белый и бледный.

Парень вскинул голову, но вместо того, чтобы разозлиться или обидеться, неожиданно расхохотался.

— Что смешного? — надулась Рина.

— Немного не угадала, — отсмеявшись, ответил он. — Я не Моль. Я Валь. Так и можешь меня звать. А своё имя ты мне назовёшь, прекрасная дева?

— Я не прекрасная, — злиться Рина ещё не перестала.

— Как скажешь, — не стал спорить Валь. — Я же тебя не вижу. Я просто пытался быть вежливым. Так как тебя зовут?

— Рина.

— Вот и познакомились, — улыбнулся он подвижной половиной рта, как вдруг недоеденный кусок сыра выпал из ослабевших пальцев, и Валь рухнул на лежанку, вновь потеряв сознание.

— Да что ж такое?

Рина подскочила к нему, пощупала лоб, опять горячий. На бинтах проступила кровь, нужно менять повязки. Наверное, это даже хорошо, что он без сознания, не почувствует боли.

Глава 9. Море странностей

Сколько прошло времени? Рина жалела, что с самого начала не додумалась как-то отмечать прошедшие дни, а сейчас уже не вспомнишь — неделя прошла, десять дней или больше.

Дни слились в одну сплошную круговерть — уход за раненым, добыча еды, исследования острова, попытки хоть как-то обустроить быт — у Рины и минутки свободной не было. А может, это даже хорошо — не было времени предаваться унынию, в то, что их найдут, Рина уже не очень верила.

Самой большой заботой оставался Валь. Он то приходил в себя, то терял сознание. Причём, и то, и другое — внезапно. Причин для таких скачков его состояния, Рина не находила. Может, просто знаний не хватало, но такого странного выздоровления она ещё не видела.

Первая и главная странность в том, что Валь до сих пор ещё жив, а вторая… да всё остальное!

Вот Валь ест, улыбается, пытается шутить и даже подняться, а вот замолкает на полуслове, падает и лежит как мёртвый, еле дышит и даже не бредит, как в первую ночь. Лежит он так час, два или сутки — никогда не угадаешь, сколько это будет длиться. А потом просыпается и первым делом требует есть. Причём, сметает он, всё что дают. Какие там положенные больным бульончики? Мясо он ест чуть ли не с костями. Кажется, если руку вовремя не отдёрнуть, он и её откусит.

Раны у него тоже заживают странно, Самая страшная и глубокая колотая рана внизу живота заживала быстрее всех, и сейчас уже затянулась, покрылась нежной розовой кожицей. Шрам, конечно, останется ужасный, учитывая, что рану никто не зашивал, и срослась она, как захотела. Но, главное ведь, что срослась!

Потом начала затягиваться вторая по тяжести рана, тоже выглядевшая смертельной — над правой ключицей, у самого основания шеи. Там, кроме всего остального, было повреждено сухожилие, и первое время Валь, почти не мог двигать правой рукой. Сухожилие срослось, сейчас видно, что движения причиняют ему боль, но сама рука работает нормально.

Зато пять проколов на груди и один на плече, неглубокие, словно в момент битвы на парне была не слишком хорошая кольчуга, и стрелы пробили её, но застряли в звеньях, ранив, но не нанеся серьёзного вреда, эти проколы заживать не спешили, постоянно кровили, хорошо, хоть не воспалился ни один.

Как срастается закрытый перелом лодыжки, Рина понять не могла, но страшная сине-чёрная опухоль на ноге сошла через два дня.

Зато гематомы на лице и теле проходить не спешили, давно уже должны были пожелтеть, а они всё так же радовали насыщенным фиолетовым цветом. И порез на щеке не хотел заживать, тоже кровил и уродовал красивые черты парня. То, что Валь красив, Рина определила по неопухшей половине его лица, потому что вторая была — просто кошмар и ужас!

А ещё парня мучили боли. Он корчился и глухо стонал сквозь зубы и, если был в сознании, тут же улыбался половиной рта и говорил, что всё в порядке.

Рина делала вид, что верит, обезболивающего всё равно ведь никакого нет.

***

Странности одним пациентом не ограничивались, их здесь было целое море! Весь остров и вся живность, его населяющая, была странной, такого Рина не только живьём, но и в дедовых книгах никогда не видела. Иногда девушка впадала в ступор, пытаясь определить, кто или что перед ней, иногда попадались животные и растения, похожие на привычные виды, но всё же не они.

Плоды пришлось пробовать с осторожностью, по маленькому кусочку, вдруг ядовитые. Ядовитых не оказалось, были просто невкусные, а были — просто объедение — большие, сладкие, сочные, похожие на груши, но раза в три больше и нежно сиреневого цвета, точно как уши у той козы. Ассоциация была не очень, но фрукты она таскала «домой» с удовольствием.

Но на одних фруктах долго не протянешь. Охотиться Рина предпочитала на ту живность, что хоть немного напоминала знакомую добычу. Потому что, ну вот как прикажете есть круглый пушистый шар, прыгающий на двух суставчатых, как у кузнечика лапах?

В северной части острова прямо на песке у воды устроили гнёзда большие птицы, похожие на смесь чайки и гуся. Мясо этих чайко-гусей, как оказалось, воняло рыбой, а вот яйца на вкус были очень даже ничего. Можно было запечь их в золе, а можно было выпить сырыми. И для больных яйца полезные. Только искать нужно свежие. Похоже, птицы размножались круглый год, потому что в гнёздах только отложенные яйца соседствовали с почти высиженными и с птенцами всех возрастов.

На вершинах гряды скал, выходящих в море, гнездились синие чайки. Ну, то есть, это Рина их так назвала, потому что от привычных чаек эти птицы ничем, кроме цвета не отличались. Какие они на вкус выяснить не получилось — слишком осторожные, ни разу не подпустили на расстояние выстрела.

В лесу жили и иногда попадались в силки короткоухие лупоглазые зайцы. Эти в жареном виде — пальчики оближешь!

Были ещё маленькие рыжие олени размером с козлёнка, доверчивые и с вечно удивлёнными влажными чёрными глазами. Людей как опасность они не воспринимали и спокойно подходили при них к ручью и озеру. На этих малышей рука не поднималась. Если бы Рина умирала от голода, тогда не пожалела бы, а так — пусть живут, с такими соседями веселее.

Были ещё грызуны, змеи, ящерицы и черепахи. Черепахи жили в море, были размером с большой тазик, часто вылезали на берег и оказались очень вкусными. Из верхней половины большого панциря Рина сделала котелок, и ещё двух маленьких черепах поймала, чтобы сделать из их панцирей миски — надоело есть с листьев.

Самое приятное, что за всё время Рина не встретила ни одной твари, и опасных хищников тоже не видела. Водилась здесь всякая хищная мелочь, вроде лис и хорьков. Самый крупный зверь — полосатый кот с коротким пушистым хвостом. Кот этот, раза в два больше домашнего, для местных оленей, может, и страшный хищник, но от Рины удрал и на глаза старался не показываться.

А вот с местными травами разобраться так и не получилось. Их вид не говорил Рине не о чём. Все знания травницы здесь не пригодились.

Глава 10. Чурбан неотёсанный

С самого утра на море начался шторм. Да такой, что Рина на пляж выходить побоялась. Значит, охота на черепах и поход за яйцами чайко-гусей отменяется. Вообще неизвестно, уцелеют ли гнёзда после разгула стихии. Нужно проверить силки, может, хоть заяц попадётся.

Местный лупоглазый заяц в силки попался, но только один. Рина вздохнула. Ей бы этого зайца хватило дня на два, Валь же его сам проглотит и ещё и не наестся.

Начался дождь, и Рина вздрогнула от первых капель, упавших на кожу, но тут же успокоилась. Это всего лишь летний дождь, тёплый, но не горячий. Самый обычный. Он не предвестник бури искажений. Это уже третий такой дождь на острове, в первый раз Рина испугалась, спряталась под каменным козырьком, а Валь, как всегда внезапно пришёл в себя, хрипло рассмеялся, обозвал её трусихой и снова провалился в беспамятство, так что Рина этому паразиту даже ответить ничего не успела.

С одним зайцем возвращаться «домой» смысла не имело, и девушка довольно долго бродила по лесу, пока не подстрелила второго. Потом накопала на суп продолговатых извилистых клубней. На привычные овощи эти клубни не были похожи, но местные зайцы выкапывали их и наминали так, что за ушами трещало. Рина тоже попробовала. Сваренные в черепашьем панцире вместе с заячьим мясом, клубни оказались вполне съедобными и даже вкусными.

Занятая мыслями о предстоящей готовке Рина вышла на берег своего озера и остановилась как вкопанная.

Валь! Вот же паразит! Он там живой или сдох назло ей?

Вредный пациент не лежал чинно на своей сухой и тёплой лежанке под козырьком, а валялся на открытом месте прямо в луже. Может, до озера хотел дойти и переоценил свои силы?

Рина прямо там, где стояла, бросила добычу, подошла торопливо.

Ну точно, паразит! Живой, лежит в своей луже, бинты промокли и пропитались кровью, а он смотрит слепыми глазами в небо, ловит губами капли дождя и улыбается. Физиономия вся чумазая, видно, как упал, пропахал носом глинистый склон и лишь потом перевернулся на спину.

Рина при виде этой дивной картины от полноты чувств выдала трёхэтажную матерную конструкцию, за которую дед надавал бы по губам, если б услыхал, конечно.

А что? Поднимать и тащить на лежанку немаленького парня опять пришлось ей. А кому же ещё? А потом пришлось стирать бинты и заново возиться с открывшимися ранами, осторожно стирать с лица грязь, успевшую попасть в порез на щеке.

Мало того, что дурак, так он ещё стремится остаться уродом!

Рина ругалась, а руки споро делали привычную работу. Валь молчал.

Она нанесла на раны кашицу из истолчённой сухой черницы, перевязывать пока не стала — нечем. Вчерашние бинты ещё не высохли, а сегодняшние пациент изгваздал до невозможности.

Напоследок остался порез на щеке. Рина осторожно распределила по нему остатки самодельной мази и зачем-то провела подушечками пальцев по здоровой щеке.

— Ты маг? — озвучила она внезапно пришедшую в голову догадку.

Не похож он на виденных Риной магов, вот совсем не похож! Но если это так, то это многое объясняет. Например, его гладкую кожу. За всё это время нормальный мужчина уже зарос бы бородой по самые уши, у этого же даже щетина не появилась, а он не настолько молод, чтобы не бриться. Колдуны же умеют управлять своей внешностью, захотят — за день отрастят бороду до пояса, не захотят — она вообще расти не будет.

Странный процесс выздоровления тоже можно объяснить магией. Тут он, конечно, не колдовал и зелий никаких не пил, но маги покупают драконью кровь, чтобы сделать из неё эликсир, усиливающий природную регенерацию организма. От него как раз тяжёлые раны заживают в первую очередь, а не несущие угрозу жизни — потом, по остаточному принципу. Стоит такой эликсир баснословных денег, только сами маги и городская знать могут позволить себе такое удовольствие.

На вельможу Валь похож ещё меньше, чем на колдуна, но кто его знает.

— Ну, так как, ты маг? — повторила она вопрос странно затихшему парню.

Валь вдруг вздрогнул всем телом, а потом захохотал, да так, что это было похоже на истерику. Прижал ладони к лицу, из-под пальцев брызнули слёзы, а он всё смеялся. И вдруг успокоился, резко, без перехода. Вытер лицо, размазывая по больной щеке сине-зелёную, перемешанную со слезами кашицу из раны, сказал:

— Да. А ещё я король мира и император вселенной.

— Дурак, — обиделась Рина, — я серьёзно спрашиваю.

— А если серьёзно, я к этим тварям отношения не имею!

Он не повысил голос, но от фразы холодом повеяло, настолько явным, что Рина зябко передёрнула плечами.

— Не любишь волшебников, — тихо сказала она. — Ясно. Я их тоже не люблю.

Валь усмехнулся:

— Ты-то за что?

Рина не собиралась открывать душу этому паразиту. Как-то нечаянно получилось. Надоело быть сильной, выживать самой, ещё и тащить на себе ответственность за чужую жизнь. Захотелось простого сочувствия. Она рассказала про смерть родителей и предательство нанявшего их мага.

— Ясно, — сказал Валь с нечитаемым выражением здоровой половины лица и замолчал надолго.

А потом лёг и уснул — чурбан неотёсанный! Сочувствия от него Рина так и не дождалась.

Глава 11. Когти

День, когда Валь смог, опираясь на палку, самостоятельно доковылять до озера, для Рины стал праздником. Не нужно больше таскать его на себе, помогать справлять естественные надобности и терпеть язвительные замечания, за которыми больной прятал злость на себя самого за беспомощность.

Первое время она пыталась запретить ему вставать в своё отсутствие, боялась, что он потеряет сознание, упадёт, ударится, свалится в озеро и утонет. Валь только улыбался, порез на щеке наконец-то начал затягиваться, синяки и опухоль постепенно сходить, и улыбка у него получалась почти нормальная. Вот только не весёлая, а злая. Разумеется, слушаться он не собирался.

Возвращаясь домой, Рина находила его каждый раз в новом месте — на берегу озера, у ручья, на заросшей травой поляне. Далеко он не отходил, сам понимал, что слишком слаб, но сидеть на одном месте больше был не в состоянии. Он исследовал доступную ему территорию на ощупь, на звуки и запахи. И с тех пор, как поднялся на ноги, сознания больше не терял ни разу.

И Рина махнула рукой — пусть делает, что хочет. В конце концов, он не маленький ребёнок, голова на плечах имеется.

Она по-прежнему обеспечивала их двоих пищей, готовила, но как-то внезапно избавилась от обязанности ухаживать за больным. Она ещё меняла повязки на двух незатянувшихся ранах, а со всем остальным Валь справлялся самостоятельно и прикоснуться к себе без повода не давал.

Рина даже жалела немного, вспоминая какие мягкие у него волосы, и как они струились под её пальцами. И тут же одёргивала себя — какое ей дело до того, какие у этого чурбана волосы? Передумал он помирать, идёт на поправку — вот и отлично! У неё забот меньше.

Забот меньше — времени больше. Раньше Рина еле помыться по-быстрому успевала, а сейчас повадилась ходить купаться на море. Плавать в прозрачной как слеза, тёплой, солёной воде, которая сама держит тебя на поверхности, оказалось особенным удовольствием. Дома — в речке и озёрах тоже хорошо, но тут просто замечательно.

Вчера опять был шторм, не такой страшный, как тот первый, но тоже отбивающий охоту приближаться к морю. А сейчас штиль, полное безветрие. В прозрачной воде снуют мелкие разноцветные рыбки, и плавает толстый ствол дерева с вывернутыми корнями, портит идиллию своим мрачным видом.

Рина отошла от ствола подальше, стянула сапоги, ступила босыми ногами на белый, ещё прохладный с ночи песок, и зажмурилась от удовольствия. Привычно потянулась снять рубаху и остановилась на середине движения — Валь же здесь! И пусть он ничего не видит, но всё равно раздеваться как-то неловко.

Сегодня он, прихрамывая и опираясь на палку, зачем-то потащился с ней на берег. Шёл он вполне уверенно и палкой больше ощупывал дорогу, чем реально на неё опирался. Из одежды у него остались только штаны и кожаная безрукавка. Рубаха вся ушла на бинты. Штаны лишились половины левой штанины, а безрукавка зияла дырами на груди. В общем, вид у парня в таком наряде был, мягко говоря, экзотическим, и упорно притягивал взгляд.

Рина ругала сама себя и глаза отводила, а они так и норовили вернуться. Да что такое?! Она его совсем голым видела и попу мыла, чего же сейчас любоваться вздумала?! И при всей его красоте, которую за шрамами ещё разглядеть нужно, характер у него мерзопакостный — не дайте, боги, с таким связаться!

— Сиди тут, — строго сказала ему Рина, — не ходи за мной. Я буду купаться.

Валь кивнул, но садиться не стал, замер на месте истуканом, склонил голову к плечу, словно прислушивался к чему-то неслышному ей. Ну да, ему же теперь только звуки и остались, может, он море слушает? По крайней мере, следом не пошёл, уже хорошо.

По правую руку узкая полоска леса доходила прямо до воды, а если обогнуть её, опять будет пляж. Там она и разденется, и купаться будет спокойно.

Девушка предвкушала, как окунётся в тёплую ласковую воду и не сразу заметила вышедшего из полосатой тени ставших на пути деревьев полосатого зверя.

Расслабилась она, перестала постоянно носить оружие. Привыкла жить в безопасности, к хорошему быстро привыкаешь.

Попятилась назад, увязая босыми ногами в песке и понимая — убежать не успеет.

— Валь уходи! — выкрикнула отчаянно, перед тем как тигр прыгнул.

Рванулась сама, но нога подвернулась и она упала.

А потом произошло что-то странное.

Тигриная морда с оскаленными клыками оказалась перед самым её лицом, но в эту морду впились тонкие белые пальцы, воткнулись длинными, такими же белыми когтями и рвали тигриную морду, подбираясь к глазам. Тигр ревел, мотал головой, одна рука Валя соскользнула, чтобы тут же вернуться в молниеносном ударе когтями по горлу.

Тигр захрипел и повалился на землю, пачкая песок тёмной кровью. Валь тоже упал и не спешил подниматься, поперёк его груди четыре царапины от тигриных когтей наливались алым.

Рина с трудом поднялась на четвереньки, потом — на колени. Ноги не держали, и мутило от страха. Рядом сотрясался в конвульсиях подыхающий тигр, а Валь пытался зажать свежие раны. Зажать руками, на которых красовались когти, не уступающие тигриным, и блестели на пальцах и запястьях мелкие белые чешуйки.

Глава 12. Зачем?!

Мамочки!

Рина как была на четвереньках, так и попятилась. Добралась до оставленных на песке сапог, не глядя нащупала правый и вытряхнула из потайных ножен в голенище тонкий клинок.

Нож в руках придал сил, напомнил, что она охотница, а охотнице не пристало ползать как таракан. Девушка шумно выдохнула и заставила себя подняться на ноги.

Подойти к тигру и Валю тоже пришлось себя заставлять. Очень хотелось, что бы то, что она увидала, оказалось неправдой, чего только с перепугу не померещится. Пусть Валь улыбнётся язвительно, назовёт её дурой, пусть и дальше будет неблагодарной скотиной, но только пусть он будет человеком!

Адресованная непонятно кому мольба не сработала.

Валь всё так же лежал на спине, кровь ручейками сочилась из-под его пальцев и впитывалась в жадный равнодушный песок. Когти и чешуя никуда не делись.

Тигр последний раз конвульсивно дёрнулся и затих. Рина отметила это краем сознания, просто как факт, эмоций зверь не вызывал ни каких. А вот Валь…

Человек, который бесил её, но к которому она успела привыкнуть и начала доверять...

Он — не человек!

Нож задрожал как ложка в руках пьяницы, ходуном заходил. Рина закусила губу, перехватила правое запястье левой рукой, останавливая эту дрожь.

Она — охотница. Перед ней — дракон. Она знает, что делать.

Валь уже не зажимал раны, просто лежал на песке и смотрел сквозь неё слепыми глазами.

— Догадалась, — сказал он и хрипло рассмеялся. Смех сменился кашлем, на губах появилась кровь.

«Внутренние повреждения, ему нельзя двигаться», — отметила та часть разума, что принадлежала целительнице.

«Это хорошо, не сможет сопротивляться», — добавила охотница.

Валь вытер кровь с лица, изогнул губы в знакомой язвительной улыбке.

— Я всё время думал, что будет, когда ты догадаешься. Охотница возится с драконом — рассказать кому, обхохочутся. Хочешь меня прикончить? Вперёд. Попытайся. Только не надейся, что спокойно дам себя убить.

— Что ты мне сделаешь? Ты даже трансформацию отменить не можешь.

— Не хочу. Полезная такая трансформация.

Он поднял руку и тут же уронил её обратно. Реально так слаб, или притворяется, чтобы Рина подошла ближе?

Она старалась следить за ним, анализировать каждое слово и движение, лишь бы не думать, не вспоминать. Руки дрожали всё сильнее. Валь зло улыбался. Как стереть эту бешеную безумную улыбку с окровавленных губ?!

— Сдохни, скотина!

Нож вырвался из руки, вонзился в песок у самого уха, срезав белую прядь, а Рина развернулась и бросилась бежать.

***

Остановилась она, только упёршись носом в скальную гряду, пересекающую пляж. Уставилась на неё, словно видела впервые, а потом забилась в щель между камнями и разрыдалась.

Хотелось исчезнуть, никогда не рождаться и не жить в этом глупом мире. Или прямо сейчас умереть на месте и отправиться к родителям. Но они ей не обрадуются. Она подвела их. Сейчас она могла отомстить… и не сделала этого. Она всю свою жизнь мечтала убить дракона, а когда появилась такая возможность — не смогла. Просто не смогла!

Она плакала, вспоминала лица мамы и отца. А потом в памяти внезапно возникло бледное лицо Валя. Он тоже звал маму. Дракон, который зовёт маму и успокаивается от дурацких детских песенок… Валь прав, кому расскажи — обхохочутся. Хотя ей просто никто не поверит.

Рина всхлипнула последний раз, слёзы иссякли, зато в горле поселился горячий колючий комок боли.

Зачем он спас её? Зачем выдал себя охотнице? Ведь он с самого начала знал, кто она такая. Она ещё удивлялась, откуда он знает? А он просто видел её, когда ещё мог видеть — там на болоте.

Так зачем?!

Она бы погибла, он бы избавился от врага. Он уже давно не беспомощен, выжил бы и сам. Может, даже набрался бы сил и смог улететь домой.

Вместо этого он сейчас валяется там, рядом с дохлым тигром, и опять истекает кровью.

Может, он уже сам умер, самостоятельно? И не нужно его добивать?

Горло стиснуло так, что не вздохнёшь, сердце пропустило удар. Рина задыхалась, как выкинутая на берег рыба. А когда всё же удалось вздохнуть, она выбралась из своей щели и побежала обратно.

***

Он лежал там же, где она оставила его, только повернулся набок и свернулся калачиком, притянув колени к груди. Ветер играл белыми прядями волос неподвижного тела.

Рина присела рядом, прикоснулась к шее, нащупала пульс. Живой. Значит, есть шанс, что и дальше не умрёт. Вот и секрет живучести странного пациента — дракона не так легко убить. Надо же — дракон-оборотень. Мало кто в деревне видел такого, если б наставники молодёжи знали, предпочли бы не связываться. Но он же маленький! Не выглядит сильным, но при этом уже раненым раскидал целый отряд. Интересно, кто его ранил в первый раз? И зачем он защищал того обычного дракона, когда мог просто улететь? Зачем он защитил её?!

Так, хватит забивать голову ерундой. Вот придёт он в себя, тогда она и спросит. А сейчас нужно дотащить его домой.

Процесс знакомый, технология отработана. Сделать волокуши, закатить на них тело, дотащить эту тушу до лежанки.

Может, не кормить паразита, если его часто придётся таскать? Похудеет, легче станет.

Пока дотащила, полностью утвердилась в решении посадить дракона на диету. Ну, или пусть он не падает в неподходящих местах. Хочет свалиться в обморок, пусть сначала добредёт до кроватки.

Кровь из ран от тигриных когтей почти остановилась, это хорошо, но обработать раны всё равно нужно. В уголках губ кровь пенится при каждом слабом вздохе. Вот это уже плохо — явно повреждено лёгкое. Рина не имеет понятия, как такое лечить. Но он же дракон, у него две смертельные раны зажили без особых последствий, может, и это само заживёт? Главное, чтобы лежал спокойно и не дёргался.

Она привычно трудилась над больным, а колючий ком в горле сначала убрал колючки, а потом и сам куда-то делся.

Глава 13. Надежда

Рина сидела на земле, прижавшись спиной к холодной скальной стенке, и рассматривала спящего дракона. Что она хотела там увидать, она и сама не знала. Миллион раз уже его видела, с закрытыми глазами могла вспомнить его тело до малейшей чёрточки, и за всё это время даже мысли не возникло, что он может не быть человеком.

Страшно. Что он сделает, когда очнётся?

Она ведь не сможет убить его, стоит признать это как факт. Она — плохая охотница, слабая. Но уж, какая есть.

Он ведь тоже мог убить её много раз, она не опасалась больного, спокойно поворачивалась к нему спиной, но всё же она до сих пор жива. Он не только не убил, ещё и спас ее, выдав свою тайну. Ну ладно, пусть она — дурочка, не способная убить исконного врага, но тогда получается, что он — ещё больший дурак! Ха! Да они оба придурки — два сапога пара!

Кстати, о сапогах. Они остались на берегу, а это её единственная обувь. Правда, там же и тигр, но он же дохлый. Рину передёргивало от одних воспоминаний, но вернуться на место схватки нужно. И не только за сапогами. Нужно понять, откуда этот тигр взялся, не может быть, чтобы он всё время жил здесь, а она его не замечала.

Опять пришлось заставлять себя подняться, а потом переставлять ноги, пока дошла до нужного места. Первым делом она обулась, а потом подошла к звериной туше. Теперь было время рассмотреть её в подробностях.

Тигр какой-то странный, как и всё здешнее зверьё. Крупнее привычных, и полоски у него не чёрные, а тёмно-коричневые. Красивая шкура, дома такой можно хвастаться и продать её можно, а тут… Даже если снять её, обрабатывать шкуры она не умеет, а раз так, то и возиться нечего.

— Откуда же ты, кошак, взялся?

Мёртвый зверь на вопрос не ответил, и Рина пошла искать следы. На песке их давно не осталось, следы были только возле деревьев, от которых он и выскочил, вглубь леса не вели.

Но не прилетел же он? Тигр всё-таки — не дракон.

Ответ на загадку явился вместе с прибитым к берегу корявым стволом. Тем самым, который Рине ещё утром не понравился. Ствол был весь в глубоких царапинах от звериных когтей. Значит, зверя принесло сюда штормом на этой коряге. Если он выжил, значит, плыл недолго. А если недолго, значит — земля где-то недалеко. И хорошо бы это был материк, а не другой остров, населённый тиграми.

Она обошла остров по кругу, до боли в глазах всматриваясь в лазурный горизонт, но ничего похожего на землю не увидала. Залезла на скалу, тоже насколько хватает глаз — одно море. Но это ничего не значит, суша может быть с другой стороны острова.

Надежда пустила в душе живые ростки и увядать так просто не хотела.

***

Валь спал. Рина выложила из сумки набранные на пляже яйца чайко-гусей. Она не ела с утра, но есть не и не хотелось, и возиться с готовкой тоже. Если б не Валь, она бы и яйца собирать не стала, но он же проснётся голодный. Он всегда после таких обмороков первым делом просит есть.

Теперь тоже понятно, почему. Это у него организм так восстанавливается, отключает все ненужные функции, тратит энергию на регенерацию, а потом требует эту энергию восполнить. Потому Валь и ест, как не в себя. А она-то всё удивлялась, как в него столько помещается. Она читала об этом в дедовых книгах, могла бы и раньше догадаться, если б только допустила мысль, что её пациент — не человек.

Валь, когда перестал падать в обмороки, и есть стал меньше, а сейчас опять всё по новой. И лоб опять горячий. Эта его горячка — это нормально для дракона? Для человека — точно нет, но Валь дышит спокойнее, и кровь на губах уже не пузырится, запеклась корочкой в уголках рта. Температура тела дракона выше, чем у человека, к тому же они умеют эту температуру регулировать. В ту, самую первую ночь, когда она пела ему песни, его кожа казалась раскалённой, а сейчас — не так. Похоже, сейчас горячка не опасна.

Но Рина всё равно меняла ему на лбу компрессы и обтирала тело холодной водой.

Вот уж не думала она, что обрывочные знания по анатомии драконов, которые она выискивала в дедовых справочниках, пригодятся не для убийства, а для лечения одного из них. Дед бы точно посмеялся, если бы узнал.

Дед. Сердце сжалось от тоски. Как он там один? Справляется? Ищет её?

«Деда, подожди, — сказала она беззвучно, — я обязательно вернусь. Сделаю лодку и приплыву».

Как она будет делать лодку без инструментов, и как вообще лодки делаются, Рина понятия не имела, но она не может всю жизнь просидеть на этом островке. Она хочет вернуться, и она вернётся!

И Валю тоже есть к кому возвращаться. Их обоих ждут на большой земле, осталось придумать, как отсюда выбраться.

Глава 14. Договор

На этот раз сознание возвращалось медленно и неохотно. Вязкая липкая тьма беспамятства не хотела расставаться со своим пленником, качала на мягких волнах, уговаривала поспать ещё. Он застрял где-то на зыбкой границе сна и яви, почти не ощущая слабое израненное тело.

А потом яркий свет заставил его поморщиться и отвернуться.

Свет!

Вальен распахнул глаза, рывком возвращаясь в реальность, но кроме яркого светового пятна ничего не увидел. Поморгал и потёр глаза — ничего не изменилось, но улыбка всё равно против воли заиграла на губах. Он больше месяца был заперт в кромешной тьме и уже думал, что так будет всегда. А сейчас он видит свет. Глаза восстанавливаются! Он будет видеть!

Он не знал, почему потерял зрение. Буря искажений в первые же секунды насильно сменила ему ипостась. Нож охотницы чиркнул по щеке, но в глаза не попал, это он ещё помнил. А вот что случилось потом?

Наверное, он единственный дракон, который умудрился попасть в эпицентр бури искажений, обычно драконы всегда могут улететь. Он не смог. Да ещё и попал в бурю вместе с охотницей.

Её запах оказался единственным знакомым в чёрном мире, полном незнакомых звуков и запахов. Он узнал её сразу, а она его — нет. Рядом с ней было смешно и страшно. Смешно — потому что она наивная смешная девчонка, страшно — стоило вспомнить о своей беспомощности.

Жить Вальен хотел. Даже таким — слепым и покалеченным. Он не знал, что сделала с ним буря искажений, сможет ли он когда-нибудь снова сменить ипостась, вернётся ли способность к регенерации, и старался не злить девчонку. Получалось, конечно, не всегда. Она злилась, ругалась, но всё равно так трогательно заботилась о больном. И Вальен иногда позволял себе забыть о том, кто она такая, потом прикасался к шраму на щеке от её ножа и вспоминал.

За время, проведённое вместе, она стала почти что членом стаи. Почти. Потому что это чувство родства ненастоящее. Охотница, мечтающая о мести, никогда не признает дракона.

Тогда на берегу всё получилось случайно. Слишком быстро, чтобы было время задуматься. Он забыл про ненастоящее родство и встал на пути зверя. И закончилось всё предсказуемо, так же как и началось — ножом, брошенным в лицо. На этот раз он не видел нож, только слышал свист рассекаемого клинком воздуха. Последнее, что он слышал перед тем, как перестал слышать и чувствовать.

Она что, не попала? Как можно с двух шагов не попасть в неподвижную цель?!

Желудок выдал громкую трель, как всегда после выхода из целительного сна требуя пищи.

— Проснулся, ящер?

Голос охотницы заставил вздрогнуть. В убежище под скалой всё настолько пропахло обоими его обитателями, что он не понял, что девчонка тоже здесь. Кстати, а он-то почему здесь? Лежит на своей лежанке, как ни в чём не бывало?

— Ты сесть можешь?

Валь растерянно кивнул, но слабое тело подняться и сесть не сумело.

Знакомые руки коснулись его, привычно помогли усесться, опираясь спиной о груду веток, а потом вручили миску из черепашьего панциря с восхитительно пахнущей мясной похлёбкой.

— Спасибо, — получилось совсем растерянно.

— Ага! — чему-то обрадовалась охотница. — Дошло, что меня надо благодарить.

— А надо? — Вальен не спешил есть, в световом пятне пытался различить черты её лица, но видел лишь тень, заслонившую солнце. — Почему я жив?

— А я? Почему жива я? — усмехнулась охотница, но в тихом голосе звенело напряжение.

Вальен пожал плечами:

— Так получилось.

— У меня тоже так получилось, — в тон ему ответила она.

Замолчала надолго, а когда Вальен доел суп, и она забирала миску, вдруг сказала:

— Валь, давай заключим перемирие. Поклянись, что не убьёшь меня, когда поправишься, а я и дальше буду тебя кормить.

— И всё, — недоверчиво нахмурил белые брови дракон, — больше ты за моё спасение ничего не хочешь?

— А у тебя что-то есть? — Валь кожей почувствовал насмешливый взгляд, которым окинула его полуголое тело охотница.

— Здесь нет.

Она не обратила внимания на это «здесь», повторила требовательно:

— Клянись, что не причинишь мне вреда.

— А ты мне, — он всё еще не был готов довериться человеку.

— Клянусь, что не причиню тебе вреда, — торжественно произнесла она.

— Я тоже клянусь, не причинять тебе вреда, — сдался Валь. — А теперь, раз мы почти подружились… У тебя ещё осталось мясо?

Рина усмехнулась:

— Держи. Ты проспал четыре дня, глупо было надеяться, что наешься одной миской.

Миска вернулась в руки, но на этот раз вместо бульона и овощей там лежал большой кусок варёного мяса.

Глава 15. Дождь

Валь выздоравливал.

Теперь Рину не пугали его внезапные обмороки, а всё лечение свелось к сбиванию температуры и хорошей кормёжке. Будь Валь в драконьей ипостаси, жар, который сопровождал восстановление организма, ему бы не повредил, человеческое же тело его попросту не выдерживало, и именно это затягивало выздоровление.

Обернуться Валь не мог, не хватало сил. Когти и чешуя так и остались на его руках, Рина поначалу каждый раз нервно сглатывала, когда видела их. Ещё хуже было, когда приходилось прикасаться. А потом привыкла. Ну подумаешь, когти. Если он сумет обернуться, у него ещё и крылья с хвостом будут.

Она рассказала Валю о своей идее построить плот или лодку. Тот только скептично хмыкнул. Потом смилостивился и сказал, что не бросит её на острове, когда сможет летать. Но это когда ещё будет, если будет вообще. И сдержит ли он слово? Он ведь не клялся, а просто пообещал.

Зарядили дожди. Несколько дней солнце не показывалось из-за облаков, и похолодало. Рина, успевшая привыкнуть к местной жаре, выбиралась только на охоту, возвращалась вся мокрая, а потом сидела под козырьком, сушила одежду у костра и куталась в одеяло. В эти моменты она даже радовалась, что Валь не может видеть. Любой из деревенских парней в такой ситуации уже отпустил бы кучу сальных шуточек, дракон же просто молчал. Он вообще стал каким-то слишком молчаливым. Они даже не поругались ни разу с тех пор, как Рина узнала его тайну. Но это не потому, что они стали большими друзьями, просто каждый продолжал опасаться другого.

Сидеть молча и стучать зубами от холода Рине надоело и она решилась спросить:

— Валь, расскажи, как живут драконы?

Тот улыбнулся знакомой недоброй улыбкой:

— А тебе зачем? Информацию собираешь? Чтобы проще было отомстить?

Рина пожала плечами, спохватилась, что он не видит, но Валь и не ждал ответа, продолжил:

— Мне жаль, что ты осталась сиротой, но твоих родителей не жалко. Заметь, ты сама сказала — это не дракон напал на мирную деревню и убил людей, это охотники пришли в дом дракона, чтобы его убить. Скажешь, я не прав?

— Прав, наверное, — еле слышно прошептала Рина.

До знакомства с Валем, она никогда не рассматривала ситуацию с такой стороны. Драконы ведь и в самом деле редко первыми нападают на людей, а охотники живут для того, чтобы убивать драконов. И сколько из их добычи не просто животные, а такие как Валь?

Последняя мысль потрясла, и она проговорила её тихо, одними губами, но Валь услышал.

Снова усмехнулся, почему-то половиной рта, хотя мышцы лица у него уже работали нормально:

— Хочешь, открою тебе великий секрет, охотница? У всех драконов есть вторая ипостась, просто не все её любят. Оборот требует затрат энергии, а человеческое тело слабее и уязвимее драконьего. Так зачем зря превращаться?

— А зачем превращаешься ты?

— Сейчас я в этом виде не по своей воле. А вообще бывают ситуации, когда человеческая ипостась необходима.

— Какие ситуации?

— Разные! — отрезал Валь и замолчал, не желая развивать тему.

Но у Рины остался ещё вопрос, который нужно прояснить, раз уж он сегодня разговорился. Правда, чтобы задать его, пришлось собрать остатки мужества.

— Скажи, ты тоже потерял кого-то?

— С чего ты взяла?

— Просто скажи.

Признаваться в том, что слышала, как он бредит, очень не хотелось.

Валь молчал, и когда она уже решила, что он не ответит, он всё же заговорил.

— Отца. Но это было давно, я его почти не помню. И брата. Недавно.

— Охотники?

— А кто же ещё?!

Он вскочил с лежанки, наткнулся рукой на стену, резко оттолкнулся и вышел в дождь.

Палку свою он не взял, и Рина видела, как он неуверенно ступает, прощупывая босыми ногами тропинку.

Холодно. Но он же — дракон, не замёрзнет, а Рина поёжилась и придвинулась ближе к костру. Колючий холодный комок, поселившийся в горле, пламя прогнать не могло — Валь… ему тоже есть за кого мстить и за что ненавидеть охотников.

***

Дожди закончились, ночи остались холодными, но днём солнце жарило как прежде, и Валь чувствовал себя значительно лучше. Он не сидел больше целыми днями в подобии дома, ходил с Риной на охоту, и слепота ему не сильно мешала охотиться. Он мог, ориентируясь на звук и запах, кинуть нож и всегда попадал. Плавал в море и ловил когтями рыбу, нырял и собирал на дне моллюсков. С дарами моря пища стала разнообразнее. Готовила по-прежнему Рина, Валь этого попросту не умел, зато он мог сходить за дровами и разжечь костёр. Огонь слушался его как отца родного, загорался с первой попытки, и даже сырые ветки почти не дымили.

В свободное время Валь подолгу лежал на пляже на горячем песке и смотрел слепыми глазами в небо. Рина, успевшая уже десять раз обгореть, облезть клочьями и, наконец, загореть до черноты, сначала пыталась загнать его в тень, но дракон только отмахивался. Сколько бы он не жарился на солнце, кожа его оставалась белоснежной, ни одного ожога — даже завидно.

— Долго ты будешь так валяться? — спросила его как-то Рина.

Сама она накупалась до посинения, сходила насобирала полную сумку яиц чайко-гусей, вернулась, а он, кажется, даже позы не поменял.

— Долго, — ответил он.

— Тебе не надоело?

— Надоело.

— Зачем же тогда ты лежишь?

— Собираю.

— Что собираешь?!

— Энергию солнца собираю. Смотри, — он сел, вытянул перед собой чешуйчатую руку.

На её глазах чешуйки словно расплавились, потекли и впитались в кожу. Когти втянулись в пальцы и стали ногтями. А потом Валь тряхнул рукой и вернул всё обратно.

— Так удобнее, — пояснил он. — Ногтями рыбу не закогтишь.

— Ага, — растерянно согласилась Рина.

Сейчас она впервые по-настоящему поверила, что её товарищ по несчастью рано или поздно сможет превратиться в крылатого ящера.

Глава 16. Осень

Осень пришла как-то слишком рано. Или это была не осень? По прикидкам Рины сейчас должна была быть середина лета. Но кто его знает, какая погода тут считается нормальной.

Дожди по несколько дней, потом снова несколько дней жара, а потом снова дожди. Ночи холодные и ветреные.

Спать у каменной стены под козырьком стало неуютно, и единственные обитатели острова озаботились постройкой настоящего жилища. Из тонких стволов молодых деревьев и лиан сплели недостающие стены и даже дверь. Плела Рина, но способ плетения показал Валь.

Окон в домике не было, и самым ярким днём там царил сумрак, зато косые дожди больше не забивали под крышу, и ветром стены почти не продувались. А когда Рина додумалась законопатить щели мхом, спать стало по-настоящему тепло.

Очаг устроили внутри, чтобы в дождливые дни можно было готовить, не выходя из дома. И запас продуктов организовали — небольшой — фрукты и птичьи яйца, мясо слишком быстро портилось, чтобы был смысл его хранить. В жаркие дни они сушили мелкую рыбу на горячих камнях, но её старались не есть, откладывали на чёрный день.

В дождливые дни на охоту ходил Вальен, он перед каждым шагом ощупывал путь длинной палкой, но всегда возвращался с добычей. В солнечные — охотилась Рина, а Валь лежал на пляже, впитывал энергию солнца.

Рина с каким-то болезненным любопытством ждала его оборота, и всё равно оказалась не готова.

Она подстрелила двух местных кроликов, запекла на углях тушки и отправилась на пляж звать Валя обедать.

На месте его не оказалось, зато воду у берега мутил целый небольшой шторм. Ну как, шторм? Ветра нет и в помине, зато скачущий козлёнком небольшой дракон, поднимал волны и целую тучу брызг и водяной пыли, в которой яркое солнце радостно зажигало множество маленьких радуг.

Дракон метался в воде, прыгал, бил крыльями и хвостом, нырял, полностью скрываясь на глубине, выплывал и продолжал беситься на мелководье. И был он не серым, каким запомнился Рине, и про какого рассказывали охотники, а белоснежным с лазурным отливом. И глаза у него яркие, голубые как небо. И совершено точно зрячие. Потому что дракон, стоило ему заметить девушку, больше не сводил с неё взгляда.

Рина замерла, не зная, чего ожидать от ящера. И страшно, и любопытно. А ещё он красивый. Никогда прежде она не видела вблизи живых драконов, за исключением встречи на болоте, но тогда она его даже не рассмотрела толком.

А дракон подпрыгнул в последний раз, ударил хвостом по воде, окатив себя дождём радужных капель, а в голове у Рины зазвучал захлебывающийся от счастья голос:

— Я вижу! Я снова могу видеть!

— Это хорошо, — осторожно сказала Рина и попятилась, потому что дракон одним прыжком оказался рядом.

— Не бойся, — за счастьем в мысленном голосе не было слышно привычной насмешки, — я же сказал, что не причиню тебе зла.

— Это хорошо, — повторила Рина, и не в силах бороться с внезапным желанием, коснулась драконьего носа.

Замерли оба. Рина от собственной смелости, и забыв убрать руку, дракон — от неожиданности.

— Тёплый, — зачем-то сказала Рина, то, что знала и так. Температура тела драконов выше человеческой, не было никакой нужды проверять это.

— Ага, — в мысленный голос дракона пробралось смущение.

Он переступил с лапы на лапу и осторожно высвободил голову из-под девичьей ладошки.

— Ой, извини, — Рина растерянно изучала собственные пальцы, словно они дотронулись до дракона без её разрешения.

— Да, ладно, — дракон тоже растерялся и поспешил сменить тему: — Скоро мы улетим отсюда, нужно убраться с острова до зимы, но мне бы ещё хоть несколько дней сил набраться.

— Думаешь, здесь бывает зима? — Рина с радостью перешла на обсуждение жизненно важных вопросов.

— Вряд ли здесь выпадет снег, но в постоянных дождях мало приятного, холодает уже сейчас, а у тебя нет тёплой одежды.

Это правда — тёплой одежды нет, а та, что есть, истрепалась до полного безобразия, ещё немного и придётся кутаться в листья.

— Значит, будем собираться, — кивнула она своим мыслям. И озвучила одну из них: — Ты теперь всегда таким будешь?

Дракон расплылся в зубастой улыбке:

— Да. Мне так больше нравится.

***

Но сменить ипостась ему пришлось уже к вечеру. Начался холодный дождь с сильным ветром. Белый дракон сначала жался к скале рядом с домом, пытался кутаться в крылья. Рина несколько раз выглядывала, чтобы проверить, как он там.

Вроде бы драконы не боятся холода, но Валь явно мёрз. Странно — он и в человеческом облике раньше спокойно выходил под дождь. Может, это оборот забрал силы? Или он всё ещё болен?

В домике было тепло, но странно одиноко без второго обитателя. И когда скрипнула, отворяясь, дверь, Рина не смогла сдержать радости. Валь-человек в своих дырявых штанах стоял на пороге, дрожал крупной дрожью, а по белым волосам на плечи стекала вода.

— Садись, — Рина за руку затащила его внутрь, усадила на лежанку.

Охапкой ненужных уже бинтов принялась вытирать ему волосы, потом растёрла спину и грудь. Валь стучал зубами и, не возражая, принимал заботу.

Рина накинула на него одеяло, и он тут же закутался так, что снаружи остался один нос.

— Что с тобой? — спросила она, когда зубы парня перестали выбивать громкую дробь, а из одеяльного кокона вслед за носом появилась голова.

— Ппосппешил, — губы у него были синие и дрожали, — ннужно было еще ннемного пподождать с оборотом.

— Много энергии ушло?

— Агга.

Глава 17. Мы не сможем вернуться домой

На этот раз дожди не продлились долго, но небо осталось затянуто низкими тёмными тучами, и привычная жара всё никак не наступала. Чайко-гуси перестали нести яйца, и Рина сделала вывод, что это всё-таки осень. Море постоянно штормило, и черепахи больше не выбирались на пляж, добыча осталась только в лесу.

А дракон в человеческом теле, лишённый энергии солнца, снова стал жутко прожорливым. Хорошо хоть сейчас он не лежал пластом, а сам добывал себе пропитание. Ну и Рине, конечно, заодно.

Валь хотел набраться сил для нового оборота и улететь с острова как можно скорее. Рина тоже этого хотела, но с удивлением поняла, что ей немного жаль расставаться с островом и особенно с их маленьким домиком. Как-то незаметно хижина под скалой стала восприниматься как настоящий дом.

Собирать в дорогу, кроме еды, было особо нечего, так что они просто ждали, когда появится солнце, или Валь сможет обернуться и взлететь.

Солнце появилось раньше, чем Валь сумел обернуться, и он снова весь день неподвижно пролежал на пляже. Когда к ночи он не вернулся, Рина пошла искать его и нашла на том же месте, сосредоточенно изучающего звёзды.

— Валь.

— Что?

В голосе дракона было что-то такое, что заставило Рину встревожиться.

— Что случилось?

— Звёзды странные.

— И что?

— Я не вижу ни одного знакомого созвездия.

— Я тоже. Но мы же далеко на юге. Тут всё другое. Может, и звёзды тоже.

Сама Рина в рисунках созвездий не разбиралась. Ось великого звёздного колеса была на месте, а звёзд вокруг неё вертится слишком много, чтобы все запомнить.

Валь вздохнул и поднялся с остывшего песка.

— Может, так, а, может, и не так. Но я надеюсь, что ты права. Пошли домой, холодает.

***

Прошла ещё пара солнечных дней.

Рина стирала в озере свою одежду, уверенная, что Валь жарится на пляже, а до вечера одежда успеет высохнуть, когда над головой раздался странный звук, словно огромная птица хлопает крыльями, от поднятого этими крыльями ветра, по поверхности воды пошла рябь, и на берегу приземлился белый дракон.

Рина торопливо прикрылась мокрой рубашкой. Совсем как в начале знакомства. Только тогда, она думала, что Валь человек, а он сам не мог видеть.

Сейчас дракон не обратил внимания на её пикантный вид, сообщил гордо:

— Я могу летать. Видишь?!

— Да уж, трудно не заметить, — пробурчала Рина. — Отвернись. Я оденусь.

— Хорошо.

Дракон послушно отвернул длинную морду на гибкой шее, а Рина торопливо натянула мокрую рубаху и такие же штаны.

— Я сейчас полечу на разведку, — сообщил тем временем дракон. — Не знаю, когда вернусь, но постараюсь скорее.

— А… хорошо.

Дракон подпрыгнул и взмыл в воздух, порыв ветра от взмаха его крыльев ударил в лицо. Рина проводила белую фигурку в синем небе растерянным взглядом, вдохнула и стала раздеваться снова. Одежду нужно достирать.

Одежда успела высохнуть, а Валь всё ещё не вернулся. Вместо того, чтобы собирать нехитрые пожитки или заняться чем-то полезным, Рина потерянно бродила у дома, любая работа валилась из рук. Наконец, она пошла на пляж, на любимое место Валя, уселась на тёплый песок. Она старалась смотреть на море, но взгляд против воли постоянно возвращался к небу. Синему и пустому.

Вернётся ли Валь? Если так подумать, зачем ему возвращаться за охотницей? Может, он уже на полпути домой? Ему ведь есть к кому возвращаться.

Закат окрасил небо и море багрянцем. Рине он впервые напомнил кровь. Жутко. Она свернулась в клубочек на песке. Если Валь бросит её, наверное, это правильно. Наверное, она заслужила.

***

— Охотник и дракон не могут быть заодно, — строго сказала мама, а отец посмотрел на дочь с осуждением и покачал головой.

— Знаю, — она вздохнула, и вздох больше походил на всхлип.

— Рина. Рина, проснись, — знакомый голос проник в сон.

Она вскинулась, растерянно заморгала, рассмотрев над собой белое лицо на фоне тёмного неба. В глазах пекло и щипало, а щеки были мокрыми от слёз.

— Ну, что ты, — голос Валя непривычно ласков, горячие пальцы вытерли слёзы и задержались на лице. — Испугалась?

— Ага, — врать нет сил.

— Думала, я тебя бросил?

— Ага.

— Рина, — смотрит своими синими гляделками прямо в душу и говорит так серьёзно, — я тебя никогда не брошу. Веришь?

И она верит. Сейчас она верит дракону больше чем родителям из почти угасшего сна. И кивает.

— Мы улетим завтра, — говорит он. — Вместе. Я нашёл землю. Только…— он запинается, — мы не сможем вернуться домой.

Глава 18. Нарисованный бог

Вальен никогда не думал, что такое банальное событие, как смена облика, может принести столько счастья. Но когда ты больше двух месяцев заперт в одной ипостаси и не знаешь, сможешь ли вернуть вторую, а потом вдруг чувствуешь, что вот оно — ты наконец-то можешь сменить форму, счастье затапливает с головой.

И плевать, что крылья слишком слабы, чтобы поднять тебя в воздух, а холод пронизывает до костей. Главное — он смог обернуться, а, значит, сможет сделать это снова. Буря искажений не отняла у него себя! Вместе со сменой облика вернулось зрение, и это – ещё один повод для счастья!

Маленькая охотница пугается, но продолжает так забавно переживать и заботиться. И это неожиданно приятно. Она видела его в истинном облике, но это никак не изменило их странные отношения.

А вот незнакомый рисунок созвездий озадачил и подтвердил догадку, в которую не хотелось верить. Лучше бы права оказалась охотница — они далеко на юге и все отличия объясняются этим.

Совершать второй оборот Вальен не спешил, теперь он был уверен в себе и спокойно набирался сил. Сменил ипостась, только когда почувствовал, что сможет взлететь.

Можно было бы и ещё подождать, но изменение погоды ему не нравилась — они не смогут выжить на этом островке зимой. Точнее, он-то, скорее всего, выживет, а вот маленькая охотница — точно нет. Как бы он ни относился к охотникам, именно этой — смерти он не желал.

Взлететь получилось легко — с первой попытки, совсем как раньше. Он не смог оказать себе в удовольствии заложить пару виражей, кувыркнуться в воздухе, сложить крылья и сверзиться с высоты в море, подняв тучу брызг. Вынырнуть, покачаться на волнах, которые сам же и вызвал. Взлететь с воды оказалось сложнее, но он справился.

А теперь нужно отставить развлечения и заняться делом. Брать всадницу, когда не знаешь, сколько придётся лететь и куда, и, главное, что тебя там ждёт, не самая лучшая идея, а, значит, нужно сначала слетать одному. Сообщить девчонке о своих планах — и вперёд!

Для начала подняться повыше над островом, осмотреться. Заметить несколько других островков, но они ещё меньше, чем этот. А далеко на севере на горизонте маячит длинная тёмная полоска земли.

Туда он и полетел.

Если покойного тигра принесло на бревне с материка, а не с соседнего острова, то он совершил настоящий подвиг, выжив в море, даже жаль, что пришлось его убить.

Он летел долго, устал с непривычки. Приземлился на узкой полоске пляжа, почти такой же, как на острове, потянулся по-кошачьи — мышцы спины и крыльев ныли, требуя отдыха.

Но отдыхал он совсем недолго. Найти землю — половина дела, нужно ещё разобраться, что это за земля. И Рину бросать надолго не хотелось, вряд ли, конечно, к ней успеет приплыть другой хищник, но червячок тревоги всё равно продолжал грызть изнутри.

Он встал с песка, отряхнулся, потянулся снова и взлетел.

Береговая линия абсолютно незнакомая. Он никогда не был на юге родного материка, но видел человеческие карты и сейчас не находил соответствий. И человеческого жилья он тоже не видел. Люди любят селиться вдоль берега — города, порты, рыбацкие деревни — ничего этого не было. Только море, лес и на западе снежные пики гор, напомнившие о доме. В снегу драконы не живут, предпочитают селиться пониже, но иногда приятно посидеть на сверкающей и обдуваемой всеми ветрами вершине. Там бывают такие ветра, что и дракона могут сдуть с места. Тогда нужно расправить крылья, поймать поток, и он понесёт тебя с невообразимой скоростью.

Вальен даже головой мотнул, отгоняя непрошенные воспоминания, не до них сейчас.

Внизу мелькнула длинная лента реки. Дракон, давно уже мучимый жаждой, заложил вираж и стал снижаться кругами. Он никак не мог найти удобного места для приземления. Один берег высокий, обрывистый, второй — низкий, но на обоих деревья-великаны стоят стеной, свободного пространства совсем нет. Нырять прямо в воду не хочется — неизвестно, что там за дно, не хватало только повредить крылья.

И он медленно летел вверх по течению, повторяя все изгибы реки.

Наконец, скалы на левом, высоком берегу расступились, образовывая кусочек каменистого пляжа и скальный коридор за ним.

Он смог сесть, сложить крылья, напился, с удовольствием смакуя чистую холодную воду с гор.

А неплохое тут место. Если ещё и пещера найдётся, вполне можно будет здесь зимовать.

Старое кострище за валуном, защищавшим огонь от ветра с реки, стало неприятным сюрпризом. Видно, что пользуются им часто и регулярно, значит, тут всё же есть люди. Для Рины, это хорошо, а вот для него — не очень.

Увлечённый разглядыванием реки и кострища, Валь не сразу заметил то, что было прямо у него за спиной. А там гладкая серая каменная стенка выделялась на фоне своих сородичей множеством детских каракуль, нарисованных жёлто-коричневой краской.

Человечки, состоящие из кружочков и палочек, бегали по каменному холсту, размахивали луками и копьями, сидели у костра, охотились на оленей (судя по рогам, эти бочонки на тонких ножках были оленями), убегали от зубастых зверей (то ли тигров, то ли волков — тут искусства художника не хватило передать видовую принадлежность хищников) и стояли на коленях и кланялись… Дракону?!

Судя по длинной шее, хвосту и перепончатым крыльям, это был именно дракон. Он на скале был самым большим рисунком и оказался в единственном экземпляре.

Здесь есть драконы?

Но Вальен не чувствовал присутствия своих сородичей. Он замер, глядя на рисунок, а потом послал мысленный зов. Тишина. Никто не услыхал его и не ответил. Валь позвал снова. А вдруг… Отказываться от вспыхнувшей надежды было больно.

И вдруг вздрогнул всем своими драконьим телом, попятился к реке.

Увлёкшись пространственным поиском, он не услышал реальных звуков совсем рядом. Шум шагов и звук голосов, говоривших на незнакомом языке, слышались чуть дальше по коридору. К реке спускались люди.

Вальен не успел улететь, возле скалы с рисунками слишком мало места, чтобы развернуть крылья. Люди вывалили на берег целой толпой и дружно бухнулись на колени, совсем как на картинке. Магов среди них он не чувствовал, оружия ни у кого не видел. Теперь он не спешил улетать, верх взяло любопытство. Люди были странные — одетые в звериные шкуры, наспех украшенные листьями и цветами, они не сводили с него восторженных взглядов. Совсем не так люди обычно смотрят на драконов.

Глава 19. Хорошо!

Другой мир! Они не просто попали далеко на юг, а оказались в другом мире.

Рина читала о существовании других миров в дедовых книгах и теорию, что бури искажений возникают из-за прорех в пространстве, смешивают реалии разных миров или меняют их местами, она слышала. Так, почему даже мысли не возникло, что буря могла закинуть их с Валем в другой мир?

Вернее, такие мысли возникали, пробирались в голову тайными тропами, но Рина старательно гнала их от себя. Она хотела домой.

— Слушай, — наконец она поймала за хвост вертлявую мысль, которую никак не удавалось додумать, — а этот Великий Ракий, он сам приходит, когда хочет? Или его просто закинуло сюда бурей, как нас?

Валь пожал плечами:

— Если б я знал. Я же не могу просто спросить. Я и в головы их заглянул, только потому, что эти люди слишком громко думают. Тебя вот, я так читать не могу.

— Ну, хоть это радует, — пробормотала Рина себе плод нос, она и не догадывалась о таких интересных способностях своего соседа. Будет теперь думать потише. Знать бы только — в чём разница между тихо и громко?

— Ты думаешь, нам можно остаться с ними?

Валь кивнул.

— Если тебя они примут так же как и меня, тогда останемся. Если нет — будем искать собственное место для зимовки. Но для тебя лучший вариант — пожить в племени.

— А для тебя?

— А мне всё равно. Я не против таких соседей, даже интересно. В первый раз встречаю людей, которые не хотят меня убить, ещё и кормят.

— Я тебя тоже кормлю, — буркнула Рина.

Валь расплылся в знакомой ехидной улыбке.

— Нож, — напомнил он и демонстративно провёл по тонкой нитке шрама на щеке.

— Не простишь, да? — Рина отвела глаза.

Валь отмахнулся:

— Нечего тут прощать. Мы те, кто мы есть. Собирайся, завтра вылетаем с рассветом.

***

Собирать особо нечего, вещей у них немного. В последний день Валь жарился на пляже, набираясь сил перед дорогой, а Рина обошла весь остров, прощаясь. Она так мечтала вырваться отсюда, а теперь почему-то грустно и жаль уходить.

Усилием воли она отогнала печаль и пошла купаться. Вода в море уже не такая тёплая, как была недавно, когда она выбралась, зуб на зуб не попадал от холода, и Рина растянулась на горячем песке греться. Почему-то легла она рядом с Валем, хотя места на пляже было предостаточно.

Валь взглянул на неё, изогнул губы в намёке на улыбку и снова уставился на солнце.

Вот как он может смотреть на него и даже не щуриться?! Сама Рина закрыла глаза, ещё и рукой заслонилась. И задремала.

Проснулась она ночью в домике на собственной лежанке. На второй лежанке спал Валь.

Это он её принёс? Конечно же, он. Разве тут могут быть другие варианты?

Рина лежала, всматривалась во тьму, слушала тихое дыхание спящего и незаметно снова заснула сама.

***

Она никогда ещё своими глазами не видела полный оборот дракона. Зрелище оказалось жутковатое и завораживающее. Контуры человеческого тела дрогнули и поплыли, Валь плавился как масло на жарком солнце. Тело менялось, увеличивалось в размерах, покрывалось белой с голубоватым отливом чешуей. Последними на голове пробились небольшие рожки, а за спиной с хлопком развернулись крылья.

— Садись, — мотнул головой дракон и подставил лапу для удобства.

Рина осторожно наступила на эту лапу, неуклюже забралась на спину, чувствую себя большой черепахой. Сходство усиливал черепаший панцирь, висящий за спиной. В него Рина сложила провизию, не влезшую в ее сумку — фрукты и сушёную рыбу. Обвязала панцирь верёвкой и повесила на манер заплечного мешка. Панцирь был тяжёлым и мешался, но оставить его и еду было жалко.

— Взлетаем, — в голове раздался голос дракона, а когда Рина охнула при первом же его движении, добавил: — Не бойся, я тебя держу.

«Чем держит?! Хвостом?»

Никаким хвостом он не держал. Когда дракон подпрыгнул и взмыл в воздух, хвост остался там, где ему положено, а ноги всадницы словно приклеились к драконьим бокам. Хотя почему — словно? Самым натуральным образом приклеились, Рина не прилагала усилий, чтоб удержаться, Валь действительно каким-то волшебным образом держал её сам.

Но поняла это Рина не сразу, а когда перестала отчаянно жмуриться и цепляться за драконий гребень до побелевших костяшек пальцев.

А когда открыла глаза, закрыть больше не смогла. Встречный ветер выбивал слёзы, Рина стирала их ладошкой и всё никак не могла насмотреться. Сейчас она завидовала птицам, которые видят такое каждый день. И Валю тоже… совсем немного.

Яркое сверкающее под солнцем бескрайнее море, зёлёные кляксы островов, одинокое облако в небе — так близко, что, кажется, можно задеть рукой.

Рина раскинула руки и рассмеялась. Именно сейчас, в этот момент, она была счастлива. Она летела! Пусть на чужих крыльях, но летела. И этот первый полёт она не забудет никогда.

— Хорошо? — спросил Валь без обычной насмешки.

— Хорошо, — эхом ответила Рина, не потрудившись произнести это вслух.

Глава 20. Мы у вас погостим

Рыск — великий вождь великого племени большеруких был занят важным делом. Он сидел на вершине расписной скалы и смотрел в небо. Вообще-то он не был обязан этим заниматься, можно было поставить дозорного, но недавний визит Великого Ракия напугал и озадачил.

Ящер явился внезапно и не ушёл вместе с бурей, а улетел к морю. Вернётся ли он? И, если да, чего от него ждать? Он принял слишком скромное подношение, не выразив недовольства, но и благосклонности тоже не показал. Что если Великий Ракий отвернётся от своих детей и возьмёт под крыло соседнее племя быстроногих?

«Быстроногим придётся его кормить», — мелькнула богохульная мысль, и вождь торопливо отогнал её. Зато в памяти возникли слова Асы, старшей шаманки племени, — «Это не Великий Ракий. Может быть его сын, но точно не он».

К словам старухи стоило прислушаться, но большой разницы между богом и его сыном вождь не видел. Чтобы гнев божества не пал на людей, нужно исправить ошибку. И уже третий день большерукие украшали расписную скалу цветами и меняли у её подножия подношения, главным из которых была туша чёрного оленя.

Всё-таки не зря вождь ждал. Белый ящер летел со стороны солнца, и на фоне слепящего диска казался тёмным силуэтом. Рыск не отводил взгляда, пока в глазах не потемнело, а бог или его сын не оказался совсем рядом. Проморгался и стал торопливо спускаться.

Ящер тоже спускался, и что-то в его облике было не так. Вождь протёр слезящиеся от яркого света глаза и только тогда рассмотрел на спине бога человеческую фигурку. Вот только человеческую ли?

Великий Ракий приземлился, сложил крылья подставил всаднику согнутую переднюю лапу. Существо с лицом молодой девушки и панцирем черепахи наступило на лапу и неловко спустилось на землю.

Рыск торопливо упал на колени, а потом и вовсе распростёрся ниц перед богами. Девушка-черепаха попятилась и спряталась за чешуйчатую лапу своего спутника, смотрела она с опаской и любопытством, а Великий Ракий потянулся к человеку. Вождь закрыл глаза, но не шевельнулся, даже если бог съест его вместо оленя, он в своём праве, утолит гнев и не тронет других людей. Но ящер всего лишь ощутимо толкнул его носом. Потом ещё раз, вынуждая подняться.

Рыск поднялся, а Великий Ракий вздохнул почти по-человечески и откусил за раз половину оленьей ноги, стал её жевать, хрустя костями. Девушка-черепаха повела плечами, и панцирь свалился с неё, открыв взгляду ладную девичью фигурку, только одетую в странную невиданную в здешних местах одежду. Она подняла с земли цветок, повертела его в руках и воткнула себе в волосы.

Вождь еле сдержал ликование — боги приняли подношение, они не злятся, и большеруким можно больше не ждать беды.

***

За время полёта Рина устала не меньше, чем дракон, хоть она и не махала крыльями. Чуть не упала, спускаясь с драконьей спины, и замерла при виде спешащего навстречу человека. Валь заметил его давно и не удивился, а для девушки внезапное появление незнакомца стало сюрпризом. А уж когда этот сюрприз бухнулся на колени, а затем и на пузо, подметая землю густой короткой бородой, в которую были вплетены белые цветочки, одновременно захотелось рассмеяться в голос и убежать и спрятаться. Зрелище было уж больно забавное — здоровый мужик, одетый во что-то похожее на меховую шубу без рукавов и короткие меховые сапожки, щеголял голыми коленками и целой клумбой цветов в самых неожиданных местах. Цветы были в волосах, бороде, выглядывали из-за пояса, из-под ворота и даже из сапог.

— Это местный вождь, — раздался в голове голос Валя, — он нас обоих считает богами и боится, что мы сделаем что-нибудь плохое его племени. Возьми что-то из еды¸ он успокоится.

Валь пихнул вождя носом, чуть ли не за шиворот потянул, заставляя подняться, и принялся демонстративно жрать оленью тушу.

Рина неуверенно оглядела гору подарков. Плоды все незнакомые, можно ли их есть? Сырое мясо она точно грызть не станет. Может, взять цветок? Дядька-клумба явно их любит.

Она взяла большой ярко-красный цветок и воткнула в волосы. Угадала. Вождь блеснул быстрой улыбкой и тут же опустил глаза.

Интересно, это хорошо или плохо, что вождь их боится?

Из узкого ущелья между скалами стали выходить ещё люди, тоже в шкурах и цветах, и опускаться на колени. Их глаза горели восторгом.

Пожалуй, осторожный вождь ей нравился больше этих фанатиков.

Вождь тем временем заговорил. Говорил он громко и долго, Рина не поняла ни слова. Валь, судя по всему, тоже. Он стоял, слушал, переминался с лапы на лапу, и вдруг его образ потёк, переплавляясь в человеческую фигуру.

Аборигены ахнули и те, кто успел подняться, снова бухнулись на колени.

— Валь, ты чего? — испуганно шепнула Рина.

Тот отмахнулся:

— Их Ракий тоже так умеет.

Подошел к старому кострищу, вытащил уголёк и несколькими штрихами изобразил над нарисованным драконом крышу. Потом подумал и нарисовал рядом шалаш и входящих туда человечков. Показал рукой на себя, на Рину, потом — на шалаш.

Вождь задумался, а потом закивал.

— Веди, — сказал ему Валь. — Мы тут у вас погостим пока.

Слов вождь не понял, но снова закивал, теряя лепестки цветов из причёски.

Глава 21. Плохой сон

Аборигены были не такими дикими, как показались на первый взгляд. У них тут обнаружился целый пещерный город, причём с дымоходами в жилых пещерах и даже с водопроводом. Рина такого никогда не видела — вода из реки подавалась наверх по трубам, сделанным из толстых полых стеблей какого-то растения. Почему вода текла вверх, объяснить можно было только применением магии. Магов она пока не видела, но кто сказал, что местные маги похожи на знакомых ей? Может, она просто не смогла их узнать.

Город не был похож на город — высокий холм, поросший кустами и редкими деревьями, внутри оказался дырявым, как головка сыра, и что-то Рина сомневалась, что вся эта система пещер и переходов была естественного происхождения, хотя как можно такое выкопать лопатами, она тоже не представляла.

Сошедших с неба богов люди поселили в просторной пещере с отдельным широким выходом, таким, что спокойно может войти и выйти дракон раза в два крупнее Валя. Похоже, местные были помешаны на цветах — пещера тоже напоминала клумбу, цветы устилали пол, торчали из щелей в стенах и гирляндами свисали с потолка. Пахли они одуряющее, у Рины аж голова закружилась, Валь расчихался, но выкинуть цветы они не решились, мало ли что эта красота значит в местной религии.

Всё-таки вовремя они убрались с острова, дожди зарядили такие, что неизвестно, устоял ли их домик, или его уже смыло. Пещера, сначала показавшаяся мрачной и холодной, стала надёжным убежищем, а когда в очаге горел огонь, становилось тепло и уютно.

Это зима здесь такая, дожди вместо снега — объяснил Валь. Он за несколько дней нахватался местных слов, так что худо-бедно мог объясняться с аборигенами. Ему-то хорошо, ему что-то говорят, он образы считывает и со словами соотносит. Такими тепами он скоро начнёт стихи слагать на языке большеруких, как называло себя это племя. А она только и может, что хлопать глазами и улыбаться, не понимая ничего.

У Валя пунктик на Великом Ракии, он хочет знать про него всё, но прямо расспрашивать про себя самого или своего отца — значит, выдать себя, показать, что он не имеет к этому Ракию никакого отношения. И Валь не решается спрашивать, просто ловит в сознаниях людей обрывки нужных воспоминаний, но связной картины пока не получается.

Рина скучает. Валь то носится в человеческом виде по селению, то улетает размять крылья и возвращается под утро мокрый и счастливый. Рина лишь иногда выходит наружу. Большерукие принесли ей меховой балахон без рукавов и длиной по колено. Странная одежда, но на такую погоду как раз подходит. После суматошной жизни на острове безделье напрягает. Местные постоянно чем-то заняты. Мужчины мастерят и чинят оружие, ходят на охоту, выделывают шкуры. Женщины собирают фрукты, готовят, шьют одежду. Одежда, кстати, не только из меха, здесь ещё делают грубую ткань из чего-то похожего на лён, который не выращивают, а собирают на лесных полянах.

Большерукие не знают земледелия и домашних животных, кроме собак, не держат, все, что нужно для жизни, им даёт лес.

Дождь, не прекращавшийся три дня, закончился, выглянуло солнце, и люди вышли из пещер. На поляне у подножия города-холма словно сами собой возникли разноцветные шатры из звериных шкур.

Рина стеснялась заходить в жилые пещеры, это как без спроса вломиться в чей-то дом. В шатры она тем более не заглядывала, но это не нужно было, жизнь кипела вокруг летних жилищ. Вот только при её приближении, люди замирали, потом низко кланялись, и кто-нибудь непременно бежал за цветами, чтоб возложить у её ног.

Седую, высокую и прямую как палка старуху Рина заприметила давно. Она тоже кланялась ей, как остальные, но стоило отвернуться, и Рина спиной чувствовала её пристальный цепкий взгляд.

Эта старуха была единственной, кто решился подойти к «богине» и что-то долго ей говорить.

В этот вечер Рина долго не ложилась спать, ждала загулявшего дракона. А когда Валь вернулся, ухватила его за кончик крыла, раньше, чем он успел сменить облик.

— Валь, научи меня местному языку.

Тот уставился на неё синими мерцающими во мраке глазами, сменил ипостась.

— Тебе заняться нечем?

— Конечно, нечем, — вспылила Рина, — я тут скоро с ума сойду от безделья, я-то летать не умею.

Она готова была спорить до последнего, но Валь неожиданно легко согласился.

— Ладно. Научу. Только, давай, начнём завтра.

Заснул он в человеческом облике, а Рине не спалось. Она закопалась в ворох шкур, которые здесь служили лежанкой — стало жарко. Сбросила их — холодно. В маленьком домике на острове, она привыкла слышать в паре шагов от себя чужое дыхание, засыпать под него. Здесь же Валь спал слишком далеко, у противоположной стены. Она прислушалась к тишине. Конечно, дыхания она не услыхала, зато вдруг раздался слабый стон.

Что это?

Стон повторился.

Рину снесло с лежанки, раньше, чем поняла, что делает, она оказалась рядом с Валем. Тот выгнулся дугой среди мокрых от пота шкур, а потом вдруг схватился за горло, царапая кожу удлинившимися ногтями. Он словно пытался что-то сорвать с шеи, и Рина вспомнила следы от ошейника.

— Валь! — она схватила его за руки, отвела их вниз.

Валь рванулся и снова застонал.

— Проснись! — она влепила ему звонкую пощёчину.

Валь распахнул глаза, задышал шумно, так, будто не мог надышаться. И на Рину он смотрел, не узнавая. Наконец, во взгляде его появилась осмысленность, он выдохнул и сел. Вытер ладонью струйку крови из разодранной шеи, посмотрел на окровавленную руку с удивлением.

— Плохой сон? — с сочувствием спросила Рина.

— Отвратительный!

— Расскажешь?

— Нет!

Вот так вот. Не доверяет или не хочет показаться слабым?

Рина спрятала обиду за улыбкой:

— Хороших тебе снов.