Мой идеальный незнакомец

Пролог.

  Вы когда-нибудь ощущали кожей нежное прикосновение ветерка теплой летней ночью? Запрокинув голову высоко-высоко, разглядывали крупные звезды, готовые вот-вот скатиться в ладонь? А потом, крепко держа за руку самого дорогого человека на свете, большого и сильного, шли домой, слушая сверчков, затаившихся на обочине еще теплого асфальта? Я – да. Мне тогда было всего одиннадцать. И рядом был мой любимый папа.  Мне казалось, мое детское счастье будет длиться вечно. Как жаль. Не сбылось…

         Когда я была ребенком, все казалось другим. Радужным и светлым. Каждый мой день рождения я была принцессой. Папа дарил мне шикарные букеты роз, дорогущих кукол в коробках, пышные платья всех цветов радуги. Вечером приходили родственники.  На веранде под навесом накрывали стол. Наш благоухающий розами сад освещали маленькие фонарики, дом наполнялся веселым смехом и сияющими взглядами родственников: мамы, папы, бабушки и моей восхитительной тети Коры с шевелюрой шоколадных волос. В общем, у нас было весело. Так мы жили до моего двенадцатилетия. А потом папы не стало. Он случайно утонул во время морской рыбалки с друзьями. Поднялся шторм, и его накрыло волной.

     С тех пор все изменилось. В одночасье рухнула моя счастливая и беззаботная жизнь.

     Я сижу в темноте запущенного и поросшего сорняками сада на старой, покосившейся лавке и задумчиво смотрю на темные окна заброшенного дома. Здесь больше не живут люди. Не поют птицы в саду. Ночью в траве не зажигают фонарики. И дом никому не принадлежит. Десять лет назад его продали за долги. Дом выкупило агентство элитной недвижимости, потом у него менялись хозяева, до тех пор, пока его не купил какой-то предприниматель из Москвы. Купил и забыл про это. Здесь, на сочинском побережье, так часто происходит. Недвижимость покупают, чтобы потешить свое самолюбие, а потом забывают про нее. Ведь открылось новое, более популярное направление – Крым.

    Вот и папин дом с тех пор стоит сам по себе. Его стараются обходить стороной. Говорят, что дом несчастливый. Что в нем живут злые духи и привидения.

    Все это неправда. Просто однажды в доме угасло счастье.

     Зачем я украдкой пришла сюда в канун своего двадцать второго дня рождения?

    «Когда я здесь, мне кажется, что папа тоже приходит», — мелькнуло в голове, и глаза обожгли слезы.

    «Нет, нет, у меня все хорошо, – тут же убедила сама себя я. - Я давно привыкла к другому дому. Такому же большому, но вычурному, и до сих пор чужому. Привыкла к сводной сестре Тамаре - избалованной эгоистке, похожей на куклу Барби. Привыкла к истерикам мамы, к черствости и равнодушию влиятельного отчима.  Вот только привыкнуть к тому, что папы больше нет, у меня до сих пор не получается».

    Мне показалось, что я услышала шорох. Пугливо вздрогнув, растерла по лицу слезы и поднялась. Оторвала от подола льняного платья колючий репейник и быстро зашагала в сторону задней калитки. Там так и не сменили замок, а у меня до сих пор хранился ключ. Будет нехорошо, если кто-то застукает меня в чужой собственности.

Глава 1.

— Кристина! С днем рождения! — звонкий голос набатом бил в голову, не давая досмотреть сон.

     Тамара. Конечно, кто же еще мог забраться ко мне в постель ранним утром? Только сводная сестра-Барби с неунывающим энтузиазмом.

 — На календаре двадцать первое июля, твой праздник наступил!    

— Отстань, Тома, — я натянула на голову покрывало. — У меня выходной, могу же я поспать хоть немного?

— Нет! Идем в бассейн! Утренние коктейли уже готовы!

— Ты заставила Маришу готовить коктейли в такую рань?

— А за что, по-твоему, папочка платит ей зарплату?

    Я застонала и приоткрыла один глаз. Мне под нос тут же всунули коробку дорогущих духов с ароматом белых орхидей и ванили. Ну, хоть в чем-то Тома может угодить.

     Следом мне в лицо полетел белоснежный купальник для бассейна, и мой проблеск энтузиазма в отношении сводной сестры мгновенно угас. Лучше бы я жила в гостинице.

    Мариша - наша экономка и прислуга в одном лице. Думаете, она приготовила мой любимый коктейль «Голубая лагуна» с водкой, ликером, лимонадом и вишней? Черта с два! Даже в мой собственный день рождения в этом вычурном доме с витиеватой лакированной лестницей, ведущей на второй этаж, откуда открывается вид на побережье и роскошный бассейн во дворе, королева бала - Тамара. Потому что папа Тамары - очень влиятельный бизнесмен, и он оплачивает нашу красивую жизнь. У меня папы нет уже десять лет, и я здесь – приемная дочь. Как бы сильно не любил папа Тамары мою маму, ничего не попишешь. Своя кровиночка всегда ближе. Поэтому коктейли для нас приготовили диетические и протеиновые. Ведь это Тома, а не я, повернута на своей фигуре. Этим летом все ее мысли сконцентрированы, как вы думаете, на чем? На философии Канта? Нет. На собственной пятой точке! Она у Томы, видите ли, недостаточно…как бы это сказать? Упругая и сочная. Да, именно недостаточно упругая и не совсем сочная. А нынче в моде упругость и сочность. Так сказал Томе ее личный фитнес-тренер, с которым она занимается пять раз в неделю. Конечно, он сказал это только для того, чтобы выкачать из нашей семейки побольше денег. Но разве Томе можно что-то доказать? Она же непробиваема. И философию Канта и прочих деятелей человечества не читала. Тома читает только гламурные журналы в глянцевых обложках.

    Мы живем вместе уже девять лет, но сестра не перестает меня удивлять. Мы с ней совершенно разные. Как небо и земля. Как день и ночь. Да, разные. Совершенно.

     Тома – высокая блондинка с длинными ногами, тонкой талией и большой грудью (не обошлось без вмешательства пластического хирурга, но ее папочка и здесь сглотнул наживку, тут же выделив денег на очередной каприз дочери). У Томы есть один недостаток – широкие, как у пловчихи, плечи. Он не всегда бросается в глаза, но сестрица жутко комплексует по этому поводу, и всячески пытается подчеркнуть другие части тела. Этим объясняются постоянные консультации у фитнес-тренера и выброс денег на пластического хирурга. Именно выброс, потому что подпилить плечи пластический хирург не может.

     Я – миниатюрная и женственная. Мое главное достоинство – глаза необычного цвета и роскошные длинные волосы насыщенного темно-русого оттенка. Мои волосы не нарощены, как у Томы. Они -  мои собственные. Я люблю простые льняные платья нежных оттенков и макияж в стиле натюрель. Тома же обожает кричащие яркие и безумно короткие наряды, подчеркивающие ее прелести, отточенные с помощью фитнес-тренера и хирурга. Еще совсем недавно она не расставалась с селфи-палкой. Какое счастье, что мода на этот аксессуар осталась позади. Находиться рядом с Томой, тычущей палкой по сторонам, было далеко небезопасно.

    Я закончила колледж и уже год отработала учительницей младших классов в нашей школе. Тома когда-то поступала в сочинский филиал московского института на экономический факультет, отучилась два года и взяла академический отпуск. До сегодняшнего дня она из отпуска не вышла. Впрочем, ни сестру, ни ее папу это не беспокоит. А меня, честно говоря, и подавно.

 — Давай, кто быстрее доплывет до противоположного бортика? — Тома на ходу срывает с себя длинный махровый халат и с разбега ныряет в воду. Ее золотистый купальник мерцает в прозрачной теплой воде, подогретой специально для прохладного почти августовского утра.

     Мне становится зябко и тоже не терпится оказаться в почти горячей воде нашего бассейна. Я скидываю с себя халат, зажимаю нос и с разбегу ныряю следом за Томой.

— Как ты можешь нырять с головой? — тут же возмущается сестра. — Волосы, как пакля будут!

   Я показываю ей язык и рывками плыву до соседнего бортика. Тома спохватывается, что я ее обгоню, но уже поздно. Я в победителях.

— Ладно, твой день рождения, твоя победа, — мирится с фиаско сестра и подплывает к бортику.

   Все же, это кайф – вот так прогнать сон с помощью заплыва в теплом бассейне.

— Тома, я не хочу твой протеиновый коктейль, — подмигиваю ей я.

— А какой коктейль ты хочешь, скажи на милость?

— «Голубую лагуну». Ту, что делает Боря в баре на пляже.

— Прямо с утра? Кристина! — возмущенно посматривает на меня Тамара. — Ты же учительница! Как можно?

— В день рождения можно, — вовсю улыбаюсь я. — Идем на пляж? Бар открывается с десяти.

Глава 2.

    Кто он такой, этот идеальный незнакомец, так ловко ворвавшийся в мой предсказуемый мирок, состоящий из вычурного дома Карима, небольшого пляжа и капризов Тамары?

     Уже почти вечер, во дворе все готово к приходу гостей, а меня так и не отпустило после мимолетной встречи. Как такое может быть? Встречаешь человека, которого возможно, больше никогда не увидишь, и все, пропала.

    Вспоминаю его волнистые волосы с золотистым отливом, греческий профиль, и отчего-то мне отчаянно хочется запустить пальцы в его шевелюру. Я себя не узнаю. Вот тебе и психотерапия. Оказывается, от любви нет никакого спасения. Она врывается внезапно, и ты уже другая. Хотя, почему я решила, что это любовь? Просто мимолетное наваждение. Мало ли, куда он ехал? Может, на край света.

    В дверь тихонько стучат. Это мама. Она всегда стучит, прежде чем войти. Врывается у нас только Тамара. Карим же никогда не посещает мою комнату.

— Заходи, мам, — подаю голос я.

    Она безупречна с распущенными светлыми волосами и в шелковом комбинезоне цвета морской волны. Макияж выдержан в тон наряду – нежные изумрудные тени и светло-розовая помада.

— Какая ты у меня взрослая, — улыбается София и присаживается на край моей кровати. — Папа был бы счастлив видеть тебя сегодня.

    Ох, не лучшее время, чтобы напомнить мне о папе.

— Думаешь, он не видит? — хмурюсь я.

— Видит, — мама грустнеет.

— Мам, — испытующе смотрю на Софию я. — А как ты поняла, что папа – это тот, кто тебе нужен? Что именно он – тот самый?

— Не знаю. Тут нечего понимать. Сердце говорит само.  Оно начинает биться быстрее, и все, ты другая. Мгновение назад ты была одна, а тут вдруг понимаешь – то, что было до него, теряет свою важность. Потому что это любовь.

— Ясно, — улыбаюсь я. И снова перед глазами всплывает образ незнакомца с идеальными волнистыми волосами, которые так хотелось погладить.

— Кристина… — вздыхает мама. — Сегодня на твой день рождения придут гости Карима. Придет Зотов-старший вместе с Матвеем. Ты будь к Матвею снисходительнее, ладно?

— Зачем? — обескуражено посматриваю на маму я.

— Ты ему нравишься. По-настоящему, понимаешь? А Игорь Евгеньевич очень хочет, чтобы Матвей наконец за голову взялся. И то, что Матвей тобой интересуется, вселяет в Зотова-старшего надежду на светлое будущее своего сына.

    Нервный смешок. Я все еще удивленно смотрю на маму.

— Ты это серьезно, мам?

— Так приказал Карим, Кристина. Ты же знаешь, с Каримом шутки плохи.

— Он не может указывать мне, чьи ухаживания принимать.

— У него бизнес с Игорем Евгеньевичем. Деньги в нашем с тобой случае решают все.

— А я что тогда? Товар?

— Нет. Ты – идеально подходящая кандидатура для Матвея.

— Да он же балбес! Оболтус, который с утра до ночи болтается на пляже!

— Поэтому его папа хочет тебя в роли невесты. Ты из приличной семьи, к тому же учительница.

— Передай Кариму… — сжимая кулаки, шиплю я, — передай ему…

— Я передам, что ты согласна. — Хмурится мама. Она больше не светится изнутри. Ее изумрудные глаза мечут молнии.  — После смерти папы нам удалось выкарабкаться из долговой ямы только благодаря ему. Дай Матвею шанс. Нельзя всю жизнь сторониться мужчин. А его папа постарается, и у тебя будет все. Матвеем же управлять легче простого, Кристина!

— А как же любовь? — в моих глазах стоит горечь.

— Любовь приносит одну боль, поверь, — смотрит на меня мама, и в ее взгляде я читаю невыплаканные по папе слезы. — Проще жить по расчету. Советую научиться управлять мужчинами.

— Я не стану выполнять глупые прихоти Карима!

— Будь сегодня снисходительной, — с расстановкой повторяет мама. — А потом мы придумаем, как от них избавиться.

    Она поднимается и царственной походкой выплывает из моей спальни.

     Я швыряю на постель короткое белое платье, купленное за бешеные деньги, и пытаюсь справиться с ядерной смесью в своей душе. Тут и удивление, и ярость, и дикое отчаяние. Оказывается, я ненавижу Карима. Еще как ненавижу! Чувство неприязни, подавляемое все десять лет, вырывается наружу, и я уже не контролирую свои эмоции. Ненавижу свою великолепно обставленную комнату! Ненавижу этот вычурный и кричащий богатством дом! Все ненавижу! Все и всех!

     Я швыряю на пол свою косметику, декоративные подушки с кружевом, пинаю ногой обтянутый батистом пуф. Мне хочется порвать свое платье, заботливо оплаченное черствым отчимом. Я в бессилии сжимаю виски пальцами, и заставляю себя успокоиться. Потом с надеждой смотрю на балкон, с которого просматривается береговая линия и золотистый закат. Но ведь если я сбегу, это ничего не решит. Мама останется рядом с Каримом, и ей придется выслушать все, что он обо мне думает.

    Мама сказала, надо научиться управлять мужчинами.

    Хорошо, я пойду на свой день рождения. Думаю, с Матвеем я договорюсь. Вряд ли он испытывает ко мне серьезные чувства. А стать примерным семьянином он желает меньше всего на свете.     

Глава 3.

Никогда больше не буду пить шампанское. Уже почти полдень, а я все никак не могу подняться с постели. Мне плохо. Перед глазами летают вертолеты, голова жутко кружится, а тошнит так, что не помогает даже кислый лимон, который заботливая тетя Кора по моей просьбе принесла мне на блюдце.

Если учитывать тот факт, что я заняла ее спальню, она очень хорошо ко мне относится.

Мама со мной не разговаривает. По моей милости мы оказались в тесном домике у тетушки на окраине Сочи. Карим не позволил нам взять ни одной вещи из его дома. Мама забрала только свой ноутбук и наши документы. Я была не в состоянии даже говорить, не то, чтобы что-то собрать. А по дороге к тете в такси я пела песни, и меня не могли заткнуть даже мои двоюродные братья-близнецы. Потом меня укачало и стошнило прямо во дворе. В общем, было, за что не разговаривать.

А самое обидное в том, что со мной это произошло впервые. Я не напивалась шампанским даже в подростковом возрасте, не говоря уже о том, чтобы так вести себя, будучи учительницей младших классов. Да уж, накосячила.

Я пытаюсь сесть. Меня снова уводит куда-то в сторону, но я знаю, что мне необходимо поговорить с мамой. Я чувствую себя жутко виноватой перед ней за свой срыв. Ведь могла же дотерпеть до утра, а потом мы с мамой что-нибудь придумали бы. Дались мне эти фонарики. Надо было слушать маму и идти к психотерапевту, чтобы проработать свои детские травмы.

Через двадцать минут мне удается справиться с дурнотой, и я медленно спускаюсь по скрипучей деревянной лестнице на первый этаж.

Мама задумчиво стоит у окна небольшой кухни. У нее в руках чашка кофе, как и обычно в первой половине дня. Но вместо шелковых пеньюаров, которые она так любила носить в доме Карима, на ней светлые облегающие джинсы и просторная шифоновая туника серого цвета. Я понимаю, что это вещи тети Коры, и вдруг осознаю, что на мне до сих пор белое платье с вечеринки.

- Мам, — я подхожу к ней сзади и тихо становлюсь возле окна.

Она не отвечает. Делает вид, что не слышит и продолжает пялиться в окно на давно не полотые сорняки во дворе тетушки.

— Мам. — Виновато повторяю я. — Я не хотела. Прости меня.

— Мне нечего тебе прощать, — хмурится она. — Не следовало просить тебя о том, чего ты не могла выполнить.

— Но ведь в итоге пострадала и ты тоже! — в бессилии сжимаю кулаки я.

— Это не страшно. Мне ничего не страшно, Кристина. Только мои книги, это все, что у меня есть. В них я жила, понимаешь? Если Карим отнимет у меня мои книги, я даже не знаю, как буду дальше…

—Все эти романы, они ведь… там ты оживляла папу, да? — пронзает мое сердце догадка. — Тот бестселлер «Одинокий отель», где мужчина и женщина селятся в роскошном отеле и страдают от одиночества, пока однажды не сталкиваются в холле, он про тебя и папу?

Мама молчит.

Мои глаза застилают слезы.

— Я напишу новые романы, — ничем не подтверждая мои догадки, поникшим голосом отвечает София. — Мой ноутбук со мной, а сменить пароли на аккаунтах в социальных сетях ничего не стоит. Со мной все просто. А вот тебе, боюсь, не поздоровится. Карим не прощает предательства.

О, как же мама оказалась права! В этом я убедилась на следующий день утром, когда мне позвонила директор школы и сообщила, что со мной больше не будут работать. Более того, она сказала, что оповестила все близлежащие территории до самого Туапсе, чтобы меня не принимали на работу по причине неадекватности и некорректного поведения, а также неизлечимого алкоголизма.

Алкоголизма?! Да я напилась впервые в жизни! Вот что значит влиятельный и подлый Карим.

А еще местная желтая пресса не преминула упомянуть мою выходку на первой полосе сетевых новостей. Как же, Софию Холодовскую с позором выгнали из дома благодаря выходке дочери и даже не позволили забрать вещи! Похоже, про наш с мамой промах теперь знают не только в прибрежном поселке, которым правит Карим на пару с Зотовым-старшим, но и во всей округе.

— Работать где-то придется, — прикуривая тонкую сигарету на той же самой кухне у окна, задумчиво проговорила тетя Кора следующим вечером. — Иначе так недолго и ноги протянуть. Кстати, на этих выходных в парке пройдет фестиваль. Нашей фабрике требуются волонтеры. Между прочим, платят неплохо.

Тетя работает на сочинской кондитерской фабрике «Золотая Русь». Я представляю себя в картонном кокошнике с надписью «Золотая Русь», и в фартуке, на котором черным по белому выведено, что миссия фабрики – дарить сладости отличного качества по доступной цене, и брезгливо морщусь.

Тетя с мамой листают в телефоне сетевые новости, одну другой гаже, и запивают стресс кислым дешевым вином в картонной коробке, которую тетя притащила из местной лавки. Закусывая его августовскими яблоками из запущенного тетушкой сада, они неустанно сокрушаются по поводу подлости Карима.

— Ладно, — вздыхаю я и тянусь за планшетом одного из близнецов. — Поищу свободные вакансии в Сочи. Учителем не возьмут, но может, еще кем-нибудь удастся устроиться.

— Поищи, — кивает мама и льет им с тетей Корой еще кислого вина.

Глава 4.

Раннее утро. Я сижу в баре «На пляже» и сверлю Борю Смородина отчаянным взглядом.

— Борь, ну пожалуйста. Кроме тебя мне никто не сможет помочь.

— Кристина, она не поведется, — отрицательно качает головой пляжный плейбой.

— Умоляю, — продолжаю хлопать глазами я.

Не знаю, что со мной произошло после той жуткой истерики у Карима в мой день рождения. Кажется, примерная и невинная девочка Кристина сорвалась с катушек. Как думаете, на что я подбиваю Бориса? Ни за что не угадаете. Я уговариваю его пригласить Тамару на романтический обед с последующим соблазнением. Я даже готова оплатить номер в гостинице своей кредитной картой.

Для чего? Я точно знаю, что Карим сегодня улетает в Питер по своим делам. А Тома остается наслаждаться жизнью в вычурном доме с бассейном. В этом проклятом доме остались мои и мамины вещи. Я хочу их забрать. Да, да, у Карима везде видеонаблюдение, но я знаю, какую кнопочку нажать, чтобы отключить его на пятнадцать минут. Еще есть Мариша, которая на дух не переносит Тамару. Она пропустит меня в дом с черного хода. Остается одно препятствие – непроходимая тупица-Барби по имени Тома, валяющаяся в шезлонге у бассейна с бокалом ледяной минеральной воды. Тому надо нейтрализовать.

— Ладно, попробуем, — вздыхает Боря. — Забронируй на полдень номер в гостинице «Романтические грезы». Придется попотеть.

Я смеюсь и набираю номер с визитки, которую мне сует Смородин. Потеть Боре придется в прямом смысле этого слова, на двуспальной кровати в гостиничном номере, ублажая Тамару.

Отлично. Вечеринка, на которую меня позвала Полина, начинается в девять вечера. Я должна успеть.

Я заказываю номер в гостинице, а плейбой Смородин в это время бархатным сексуальным голосом болтает с Тамарой. Он плетет такую ерунду про упругость ягодичных мышц после активного и долгого соития, что у меня лезут глаза на лоб.

Удивительно, эта тупица ведется на его лапшу про ее упругие ягодицы, которым необходим допинг в виде горячего секса! Через пару минут Боря победоносно ухмыляется и кладет сотовый на барную стойку. Она согласна!

Я тут же оплачиваю он-лайн гостиничный номер.

— Как только мы окажемся в номере, я пришлю тебе смс, — вальяжно улыбается мне своей белоснежной улыбкой плейбой.

— Спасибо! — я кидаюсь ему на шею и горячо целую в гладко выбритую щеку.

До полудня я валяюсь на горячих камнях пляжа. От безделья я даже пару раз делаю заплыв, хотя обычно не люблю купаться в море. Оно холодное и противное, даже когда спокойное. Не обгореть мне помогает крем от загара, купленный тут же, в маленьком ларьке с вывеской «Все для пляжа».

За десять минут до назначенного времени я натягиваю на влажный купальник тетушкин сарафан цвета кофейной пенки и жду смс от плейбоя Смородина.

Вдруг сбоку раздается тягучий возглас Матвея.

— Кристина!

Мой неудавшийся бойфренд садится на камни рядом со мной.

— Привет, — щурясь от яркого солнца, пытаюсь отодвинуться от него я.

Не тут-то было. Матвей сгребает меня в охапку, и я чувствую, что начинаю задыхаться от аромата его очень дорогого и приторного мужского одеколона. Как можно выливать на себя столько духов в такую жару?!

— Как поживаешь? — он заглядывает мне в глаза, а его длинные руки начинают поглаживать мою спину. Оцепенев от изумления, в первые мгновения я даже не пытаюсь освободиться.

— Отлично поживаю, — пытаюсь увернуться от его лица я. Ненавижу, когда ко мне прикасаются! А если нахрапом и наглостью, то ненавижу вдвойне. Кто сказал, что меня можно вот так откровенно гладить?

— Знаешь, Кристи, после твоей выходки на день рождения ты заслуживаешь хорошей взбучки, — протягивает он и его пальцы пропускают прядь моих волос сквозь цепкие пальцы.

— Не тебе меня судить, — шиплю, словно дикая кошка, я и пытаюсь вырваться.

— А кому же еще? — усмехается он и прижимает меня к себе. Я чувствую его горячее дыхание совсем рядом. Его губы бессовестно скользят по моей шее.

— Какая ты сладкая, - выдыхает он и впивается губами в мой рот.

Я отбиваюсь, изо всех сил отталкиваю его, но его губы становятся только настойчивее. В какой-то момент мне удается вырваться.

— Ты свихнулся?! — вытирая губы ладонью, кричу я и почти задыхаюсь от того, что мое сердце готово выпрыгнуть из груди.

— Ты и вправду девственница, — восхищенно усмехается он. — Такая дикая и необузданная… Но мне нравится, Кристи. Честное слово! У меня уже стоит! Нам будет хорошо в спальне, поверь. Как только мы покончим с твоей неопытностью, перед нами откроются бесконечные горизонты страсти…

Он снова тянется ко мне.

— Отвали, — угрожающе хватаю в руки камень побольше я. — Или я за себя не ручаюсь!

— Прекращай упрямиться, Кристи, — смеется он. — От судьбы не уйдешь. Едем ко мне домой. Всего пару минут, и я открою тебе чудесные двери в мир любви и секса!

Глава 5.

Я сказала, что Полина позвала меня на закрытую вечеринку на яхте? Забудьте. Та посудина, на которой мы оказались десять минут спустя, по размерам скорее, напоминает Титаник. Чего здесь только нет! Палуба сверкает роскошью. На ней расположился бар с напитками и небольшой подиум, на котором ди-джей крутит клубные виниловые пластинки. Благодаря ди-джею нас со всех сторон оглушает громкая клубная музыка. Небольшие круглые столики заняты лениво потягивающими напитки мужчинами и женщинами. В каюты ведут несколько ступенек. Проходя мимо, я с любопытством заглядываю вниз. Там разместился огромный танцпол с подсветками и подвешенными под потолком мерцающими диско-шарами. Стены со всех сторон украшены зеркалами в пол.

Таня замечает свободный столик и тащит нас с Полиной туда, попутно здороваясь со всеми подряд. Проходящие мимо мужчины бросают на нас откровенные взгляды, и мне становится не по себе.

Когда мы оказываемся за столиком, я немного успокаиваюсь. Таня заказывает для нас коктейли. Удивительно, коктейли для девушек здесь бесплатны, и меня это настораживает. Лично я всегда плачу за себя сама. Ведь бесплатный сыр, он ведь только в мышеловке. А взгляды проходящих мимо альфа-самцов становятся все отчаяннее. Такое ощущение, что они присматриваются, дабы выбрать себе партнершу для самых откровенных развлечений.

Я внимательно всматриваюсь в толпу весело обменивающихся приветствиями мужчин и женщин. Видимо, все здесь не в первый раз. Я же пришла сюда с одной целью – увидеть моего Идеального Незнакомца. Увы, найти его среди пестрой толпы мне никак не удается.

Девушки в основном одеты очень откровенно – платья с глубокими вырезами, слишком короткие шортики, обегающие топы. Похоже, я одна надела просто красивое голубое платье на тонких бретелях, и никак не вписываюсь в публику. Надеюсь, что никого не заинтересую своей скромной персоной, и мне удастся сойти на берег целой и невредимой.

Спустя двадцать минут публика начинает вести себя развязнее. Коктейли льются в высокие бокалы нескончаемым потоком, ди-джей старается на славу, и откровенными объятиями уже никого не удивишь.

Я понимаю, что на этом празднике я лишняя, и с отчаяньем во взгляде ищу укромное место, где можно будет укрыться от жаждущих страстной взаимности мужчин. Слишком поздно я понимаю, что мне не стоило так опрометчиво соглашаться на предложение подруги.

Полину приглашает потанцевать какой-то жгучий брюнет. Она с радостью идет за ним следом, и я вдруг понимаю, что Поля вообще рада любому приглашению, и не особо разборчива в выборе.
Я остаюсь за столиком одна, и мне становится по-настоящему страшно. Надо найти укромное место, любое, лишь бы никто меня не заметил.

Ди-джей объявляет о начале пенной дискотеки на большом танцполе, и толпа с восторженными воплями спускается вниз по ступеням.

Палуба постепенно пустеет. Я подхватываю бокал и иду к корме. Солнце уже закатилось за горизонт, и от него осталась одна тонкая розовая полоса, которая быстро тонет во мраке. Море тихо плещется о корму. Набережная осталась где-то далеко, ее видно по мелькающим огням прибрежных ресторанчиков и кафе. Мне не по себе. Я отрываюсь от кормы и тоже спускаюсь вниз.

Вокруг полно пены, треки от ди-джея глушат все остальные звуки. Некоторые девушки танцуют возле зеркал, постепенно стягивая с себя верхнюю одежду.

Сначала я думаю, что они останутся в купальниках, но когда на танцпол летит первый лифчик, с ужасом жмусь к перилам. Рядом со мной какая-то парочка очень откровенно целуется, и я понимаю, что то, что последует за поцелуями, произойдет прямо здесь, на глазах осоловевшей от мнимого счастья толпы.

Я судорожно цепляюсь за перила и бегу обратно наверх. На такое я точно не подписывалась.

С другой стороны кормы спиной ко мне стоит мужчина. Классическая шелковая рубашка и облегающие черные брюки с широким ремнем отлично сочетаются с его крепкими плечами и узкими бедрами. Он что-то грубо выговаривает по телефону собеседнику. Мне неловко, что я становлюсь свидетелем его беседы, и я отворачиваюсь к вечернему морю.

Договорив, мужчина опирается о корму совсем рядом от меня, и мое сердце готово выпрыгнуть из груди за борт – я узнаю его, моего Идеального Незнакомца!

— Похоже, сегодня у меня не самый удачный день, — бархатным голосом произносит он, и в его тоне мне слышится отчаяние.

Искоса поглядывая в мою сторону, Незнакомец будто извиняется за то, что я стала свидетелем его телефонного разговора.

Я знаю, что это мой шанс, что надо что-то ответить, но язык прилип к нёбу и совсем не ворочается. Руки подрагивают, и я, вместо того, чтобы представиться и как-то заякорить нашу случайную встречу, просто несмело улыбаюсь.

Несколько мгновений он смотрит на меня, а потом тоже улыбается.

— Как тебя зовут, синеглазка?

«Ассоль», — чуть не брякаю я.

— Кристина.

— У тебя красивые глаза, Кристина. Ты это знаешь?

— Знаю, — я чувствую себя неловко и отвожу взгляд. Как же я нервничаю! Сердце колотится, словно бешеное, и даже пальцы стали ледяными.

— А почему ты здесь совсем одна?

— Подруга позвала меня с собой, а потом ее утащили танцевать вниз, — пожимаю плечами я. — Честно говоря, я впервые посещаю такое… мероприятие.

Глава 6.

Раннее утро следующего дня. Я еду в корпоративной газели кондитерской фабрики «Золотая Русь» вместе с другими волонтерами. Нас везут в Олимпийский Парк, там будет проходить фестиваль в поддержку детского спорта. Да, у нас в Сочи все помешаны на спортивных достижениях. Спортивные школы для детей очень популярны. Чего только нет – и единоборства, и акробатика, и даже хоккей с фигурным катанием. Один из спонсоров фестиваля – фабрика «Золотая Русь». На фестивале будет очень много детей, а, как известно, все дети сладкоежки. Вот мы и будем угощать их конфетками бесплатно, рассказывая о том, что «Золотая Русь» создает качественные десерты по доступной цене.

Тетя говорила, что такие мероприятия теперь проводят, очень тщательно охраняя от всяких случайностей. После бесчинства террористов во Франции наши службы безопасности начеку и не пропустят ни одного преступника на фестиваль, где будут дети. Поэтому на фестиваль кроме волонтеров от спонсоров согнали еще и все службы безопасности, включая МЧС России и полицию.

Честно говоря, я за всю ночь так и не сомкнула глаз. Чего только я не перечувствовала – и ужас, и стыд и сожаление. Как можно было пойти на такой опрометчивый шаг и отдаться незнакомому мужчине прямо на яхте? Вспоминаю свой провал с пятнами на простыне и снова заливаюсь краской от стыда. Черт, почему я не подумала о том, что может быть кровь?! И не просто пятнышко, как в романах, а целая лужа! Хотя, этот избалованный мистер Идеальный Незнакомец с ухоженными руками, наверное, каждый вечер приводит в кабинку для ВИП персон новую девушку, дабы разнообразить свой досуг скучающего богача. Ладно, что сделано, то сделано. По-крайней мере, Матвей теперь меня не получит. А если ему приспичит насильно затащить меня в спальню, то он будет жестоко разочарован – все сливки сорвал незнакомый идеал мужчины. Черт, я же не узнала, как его зовут! Ненормальная, отдала девственность мужчине и не узнала его имя!

Кажется, я докатилась почти до самого дна своего существования. Я вздыхаю и от нечего делать посматриваю на лазурные ногти. Другие волонтеры листают ленту вконтакте, или переписываются по вотсапу. Свой телефон я забыла дома, потому что опаздывала. Теперь сижу и таращусь на ногти, сгорая от стыда. Ладно, со временем все забудется. Возможно, я не безнадежна, и смогу встретить настоящего мужчину, а не Идеального Незнакомца.

Газель притормаживает у входа в парк.

Мероприятие будет проводиться на свежем воздухе, рядом с детским всероссийским спортивно-оздоровительным центром «Шайба». Еще только восемь часов утра, и почти никого нет. Сотрудники охраны проверяют территорию. Нас высаживают и ведут к месту, где мы будем стоять весь день. Конечно, нам за это заплатят, но мне все равно не очень хочется целый день улыбаться толпе детей и их родителям. Я чувствую себя разбитой. После моего ночного приключения мне просто необходимо весь день проваляться в постели, а не стоять в парке, рекламируя сладости.

Мне удается найти автомат, выдающий кофе, и я морщусь – по такой цене пластиковый стаканчик бодрящего эспрессо кажется золотым. Впрочем, чему я удивляюсь? Это же Олимпийский Парк.

Со всех сторон начинают подъезжать участники фестиваля. Кого только нет! В основном это реклама детских спортивных товаров и здорового питания. Наши сладости оказываются где-то в середине.

Меня зовет начальник – полная женщина по имени Галина. Она раздает всем бейджики с именами и показывает два прилавка от кондитерской фабрики. Мы будем работать по двое. Мне в напарницы достается Лена с рыжеватым хвостиком и усыпанным конопушками улыбчивым лицом.

Кокошники тут же. Никуда от них не деться. На кокошниках жирными буквами выведено название кондитерской фабрики.

Хорошо, что я сплела китайскую косичку. По-крайней мере, волосы не будут путаться в невидимках, которыми мы подколем дурацкие кокошники. Нам еще и наряды выдали под стать русским красавицам – красные сарафаны. В общем, мы с Леной – девы хоть куда, в кокошниках и красных сарафанах. Надо попросить кого-нибудь из девчонок-волонтеров сделать фото телефоном на память. Буду в старости умиляться.

К десяти часам утра народ начинает подтягиваться. Туда-сюда снуют ребята из полиции и МЧС России. Они классные. В форме выглядят очень мужественно. Периодически кто-то из них улыбается и подмигивает нам, четырем волонтерам в русских сарафанах и кокошниках. Мы все – молодые девчонки, и нам жутко льстит их внимание. Волонтер Лена рядом со мной глуповато хихикает, и я замечаю, что ей нравится блондин в полицейской форме.

— Красавчик, да? — шепчет она мне, открывая очередную коробку со сладостями для гостей фестиваля.

— Ага, — многозначительно киваю я в ответ и протягиваю мальчику лет пяти горсть конфет. Малыш расплывается в довольной улыбке.

— Скажи тете спасибо, — мягко подталкивает его к нам мать.

— Спасибо, — шепелявит мальчик.

Мимо нас строем идет отряд МЧС из шести человек. Они тоже красавцы, как и полицейские. Все же, форма многое значит. Мужчинам, у которых на кителе красуется надпись «МЧС России», почему-то хочется отдать честь. Они спасают людей.

Лена машет МЧС рукой.

— Ребята, идите, мы угостим вас конфетами, — улыбается им она.

Мужчины смущаются, потом усмехаются, толкают друг друга в бок, и несмело двигаются в нашу сторону.

— Кристина, открой второй ящик, — просит Лена, и я спешу выполнить ее просьбу. Ребят хочется угостить конфетами. Говорят, некоторые мужчины обожают сладости. Может, спасатели тоже их любят.

Глава 7.

Ребята из МЧС намного предприимчивее нашей кондитерской фабрики. У них открыта газель, и там все приготовлено – бутерброды с ветчиной, сыром и помидорами, горячий чай и кофе в пластиковых стаканчиках, наши конфеты.

Они нам рады. Уступают место в газели, наперебой предлагают кофе и чай, суют бутерброды.

Данила среди них нет. Мое сердце сжимается от острого разочарования, и я пугаюсь этого чувства. Моя травма тут же оживает. Мне нельзя любить. Любимого человека можно потерять. Поверьте, нет ничего страшнее смерти того, кто тебе безумно дорог.

Лена болтает и хохочет без умолку, а я жмусь к стенке у окошка и стараюсь ни на кого не смотреть.

— Кристина, ты почему ничего не берешь? — спохватывается Сергей.

— Не хочется, — качаю головой я. От волнения я даже не могу жевать, не то, что глотать.

Внезапно в газель просовывает голову Данил.

Мое сердце останавливается и резко бухается куда-то вниз. Язык словно примерзает к нёбу, и я больше не могу им пошевелить.

— Так не пойдет, — качает головой Сергей и протягивает мне пластиковую тарелочку, на которой лежит бутерброд.

Данил плюхается на свободное место рядом со мной и перехватывает у Сергея мою тарелку.

— Кинь сюда еще один, — просит он.

Сергей тут же докладывает второй бутерброд и возвращает тарелку Данилу.

— Ну-ка, быстро бери бутерброд и ешь, — хмурится Данил и сует тарелку мне под нос.

Так всегда говорил мой папа.

Я не знаю, куда девать глаза. Я понимаю, что бутерброд надо взять, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, и тянусь за салфеткой. Подхватываю бутерброд с тарелки и тихо давлюсь им у окошка газели.

Чайник закипает, и Сергей отсчитывает пластиковые стаканчики согласно количеству человек.

Лена продолжает нести всякую чепуху и смеяться вместе с остальными ребятами, а мы с Данилом молча едим. Но мы так близко друг к другу, что кажется, подвинься он еще ближе, и меня ударит разрядом электрического тока из-за напряжения, которое от него исходит.

Представляю, как мой Идеальный Незнакомец злится на меня сейчас. Наверное, я бы тоже злилась, если бы была мужчиной.

Почему я так реагирую на него? Я хотела никогда больше не видеть его, а сейчас у меня глаза на мокром месте, и я даже не могу толком связать двух слов. Я думала, что отдаюсь бесчувственному и избалованному богачу, а теперь сижу рядом с человеком, который спасает людей. И у него, судя по его реакции на меня, тоже есть задетые чувства.

Неужели нет никакого способа взять себя в руки? Увы, мое сознание больше не подлежит жесткому контролю разума. Впервые за долгие годы оно вырвалось на свободу.

Данил первым доедает бутерброд и тянется за кофе.

— Кристина, что ты будешь пить? — спрашивает он таким тоном, как будто мы с ним знакомы сто лет, и он несет ответственность за то, чтобы я не осталась без чая.

— Чай, с сахаром, — сдавленно отвечаю я.

— Серега, положи в стакан пакетик чая, — просит Данил, и вскоре для меня готов ароматный горячий чай с сахаром.

— Нам надо торопиться, — спохватывается Лена и ставит стаканчик с недопитым чаем на поднос. — Галя будет бурчать, если мы опоздаем. Кристина, пей чай быстрее.

Чай горячий, и обжигает язык. Я морщусь и тоже ставлю стаканчик на поднос.

— Спасибо за обед, — пытаюсь выдавить из себя улыбку я и поднимаюсь со своего места. Мне надо перебраться через Данила, чтобы выбраться из газели. Я нерешительно поглядываю на него. Он смотрит мне в глаза неотрывно, и в них отражается смятение. Я подбираю сарафан, делаю шаг вперед, и вдруг он сжимает мое запястье.

Сердце пронзает режущее отчаяние.

— Кристина, идем! — звенит в ушах зов Лены.

Я хлопаю мокрыми ресницами, резко выдергиваю руку, и быстро выбираюсь из газели. Когда я оборачиваюсь, Данил смотрит мне вслед. В его взгляде плещется все то же смятение.

— Лена, скажи Гале, что я скоро подойду. Мне нужно в туалет, — бросаюсь в противоположную фестивалю сторону я.

Я не знаю, что со мной творится. Я больше не контролирую свои чувства. Кабинка туалета захлопывается и я, зажав рот ладонью, давлюсь рыданиями. Я даже представить себе не могла, что человек, с которым впервые делишь постель, может так сильно влиять на тебя.

Данил оживил мою травму. Он вел себя так же, как мой папа. Он говорил со мной, как мой папа. Его запах, голос, его мягкие руки – это все оставило во мне неизгладимый след, и мне страшно. Кажется, я не могу дышать, так мне плохо. Когда-то я поклялась себе не заводить отношений, а теперь чувства против воли хотят меня убить.

Спустя десять минут мне удается взять себя в руки и остановить истерику. Я выбираюсь из кабинки и тщательно умываюсь ледяной водой. Лицо постепенно приходит в норму. Хорошо, что с утра я почти не красилась. Не надо отмывать черные круги под глазами.