Мой любимый генеральный

Глава 1. Ее ажурные трусики

Алина

Что самое главное, когда устраиваешься на работу?

Грамотное резюме? Наличие мозгов? А вот и нет. Колготки надо целые надеть на собеседование! Вот что.

Мои были целые! Честно-честно…

По крайней мере, когда я выходила из дома, ехала в трамвае. Однако едва попадаю в фирму «Смарт Маркетинг», как чувствую — ползет стрелка.

С круглыми глазами ищу уборную, быстро юркаю внутрь.

Мысленно благодарю богов за то, что тут никого. Не хватало еще опозориться перед будущими, как я надеюсь, коллегами.

Подхожу к раковинам, за которыми располагается здоровенное зеркало. Поворачиваюсь своей далеко не самой стройной попой, поправляю на носу очки и пытаюсь определить, видно ли стрелку под юбкой. Но так просто не определишь.

Встаю на носочки, хотя сапоги на каблуках. Потом слегка задираю черную юбку, и снова ничего. Тогда поднимаю подол до самой попы и тут вижу ее, проказницу. Здоровенная стрелка! Ползет по черным колготкам.

Все, приехали. Еще немного — и разойдется по всей ноге.

Чуть не плачу от этого зрелища.

Офигеть…

И как я так пойду?

Кто меня с такой стрелкой на работу возьмет? Подумают, пришла чучундра!

А я так старалась, готовилась к собеседованию. Прочитала в интернете все что можно про фирму «Смарт Маркетинг», изучила их соцсети, направленность. Больше того, я уже прошла первичный отбор в отделе кадров, пришла на повторное собеседование. Я даже купила синюю блузку под цвет их логотипа. Целых два часа просидела над макияжем и прической, собрала локоны наверх, а это тот еще героизм, учитывая, какие они у меня непослушные.

И что, рулить домой, что ли?

Но я не могу позволить себе такой роскоши. Мало того что я ищу работу вот уже полгода, так на дворе к тому же середина декабря! Все вокруг уже закупаются к празднику, а я, как обычно, без денег.

Главное, я уже размечталась, как выберу мужу подарок, суну ему под нос со словами: «Вот, на собственную зарплату купила». Чтобы больше не говорил, что я ни на что не способна. А то только и знает, что твердить, что ни ребенка от меня, ни какого-нибудь прибытка, одни убытки.

Что делать? Снять колготки, что ли?

Начало зимы, Алина! Как ты будешь выглядеть без колготок? Как дурочка…

А здесь все такие стильные! Одеты с иголочки, и интерьер пафосный, дорогой.

В этот самый момент дверь в туалет резко открывается.

Неожиданно на пороге появляется мужчина в деловом костюме. Здоровенный такой, темно-русые волосы гладко причесаны, глазищи голубые, холодные, как арктический лед. Главное, видит меня и не уходит, смотрит, как на лишний элемент, которого тут ну совершенно быть не должно. Нормальный вообще, а?

С ошарашенным видом опускаю юбку, прошу его:

— Выйдите! Вы что себе позволяете?

Незнакомец и не думает удалиться. Нисколько не стесняется, продолжает буравить меня взглядом.

— Девушка, — говорит он снисходительным тоном. — Это мужской туалет.

— Да ну нет, — машу головой.

Не могла же я так опростоволоситься, правда?

— Вас писсуары ни на какие мысли не натолкнули? — С этими словами он указывает в противоположную сторону.

Там и правда они. Писсуары дурацкие!

Я их даже не заметила. Но я же видела на двери значок с изображением треугольника вниз. Или нет?

И что делать в такой ситуации?

Поступаю, как любая порядочная девушка поступила бы на моем месте, — спасаюсь бегством.

***

Борис

Девчонка шмыгает мимо меня со скоростью рыси.

Я почти жалею, что так сильно ее напугал.

Вид мне понравился, да.

Стоит такая секс-бомба с хорошими объемами, рассматривает свою круглую задницу. Кому ж такое не понравится? Однозначно неуместное поведение, но взгляд цепляет на раз.

Хотя рассматривала она, скорей всего, не собственную задницу, а дырку в черных колготках. Честно сказать, даже такая деталь мне понравилась, я живо представил, как сую пальцы в эту дырку и рву их окончательно, а потом…

Опа…

Да, Борис, тебе явно не хватает женского внимания, раз возникают такие яркие фантазии средь бела дня, да еще и в офисе.

Делаю свои дела, потом мою руки.

Мысленно прикидываю, что эта девушка забыла в моем офисе. Это явно не мой сотрудник.

Хотя вполне возможно, что это одна из соискательниц на должность помощника руководителя в отдел продаж. Я сегодня уже видел несколько возле кабинета Веслокова.

Может, не стоило так уж строго с ней говорить? Вид ее чудесной задницы категорически не хочет выветриваться из моего сознания. Я даже трусики успел рассмотреть. Ажурные такие, синие. Понравились мне очень. Люблю, когда у девушки белая кожа, как у этой, а самое сокровенное прикрыто темным кружевным бельем. Как говорится, у каждого свои фетиши.

Глава 2. Польза и вред от женской дружбы

Алина

Я спускаюсь на лифте, чувствую, как щиплет нос, а в глазах мутнеет. Кусаю губу и очень стараюсь не разреветься.

Иду к выходу, вспоминаю, как бесцеремонно меня выпроводил из кабинета этот надменный тип, и аж всю передергивает.

Это ж надо! Раз замужем, значит не подхожу. Это вообще как? Или я не так его поняла? Может, ему не понравилось что-то, что я говорила? Вообще, он не очень-то внимательно меня слушал. Все пялился в монитор ноутбука, а мне даже не задал никаких вопросов про резюме.

Или физиономия моя ему не понравилась, вот и все. Решил — нафиг надо.

Делаю шаг на улицу и… заскакиваю обратно.

Холод мгновенно пробирается под не слишком длинный пуховик, морозит голые ноги.

И как я так дойду до трамвая? А что если он сразу не приедет? Я же околею от холода.

И супермаркет, где я могла бы купить колготки, мягко говоря далековато.

Не реветь… Главное — не реветь…

В отчаянном положении я решаюсь на то, чего обычно не делаю.

Открываю на телефоне приложение такси, смотрю стоимость поездки до дома. Триста пятьдесят рублей.

А у меня на карте сто пятьдесят… Дима вчера перевел мне триста на поездку. Половину я потратила, и вот…

Пишу мужу: «Дим, я колготки порвала. Можешь мне, пожалуйста, добавить двести рублей на такси?»

От него почти сразу приходит: «На работу устроилась?»

Кусаю губу, соображая, как бы помягче написать, что меня в очередной раз послали. Но, как ни напиши, суть-то одна. Поэтому отвечаю просто: «Нет».

«Чудо в перьях», — приходит от него.

И молчок.

Снова напоминаю о себе: «Так как насчет такси?»

В этот момент мне на телефон приходит оповещение. Расщедрился, перевел целых пятьсот рублей.

Только хочу написать ему спасибо, как он припечатывает новым сообщением: «Одни убытки от тебя!»

Шумно дышу, чувствую, как ком в горле все разрастается.

Вообще, Димка у меня хороший, щедрый и любящий муж. Но вот попрошу его о чем-то, и он вроде даже сделает, а потом ка-а-ак скажет что-то гадкое, и становится до такой степени обидно, что кажется — лучше бы вообще не делал. Вот и сейчас мне обидно до слез.

Ну да, у меня сегодня неудачный день, но я ведь тоже приношу пользу!

Например, вчера вечером у свекрови случился гипертонический криз, и муж попросил меня переночевать у нее. Я, как порядочная супруга, поехала, конечно же. Следила там за ней, заодно купила лекарства, приготовила еды, прибрала. А утром ехала домой через весь Краснодар, чтобы подготовиться к собеседованию, все пробки собрала. Но, получается, маме его помогла, так? Значит, не совсем одни убытки от меня!

Я дожидаюсь, когда приедет такси, выхожу из здания и юркаю на заднее сиденье. Очень хочется сделаться незаметной.

Прокручиваю в голове собеседование. А все-таки непонятно, отчего меня выставили? На какие-то секунды мне показалось, что работа у меня в кармане, и потом такой отлуп…

Неужели этого самодовольного типа и вправду так отпугнуло мое семейное положение? Да какая ему разница вообще?

А впрочем, наверное, подумал, что раз я замужем и без детей, то непременно залечу в ближайшее время.

Ха-ха три раза! Знал бы он про мои проблемы по этой части. Мы с мужем уже год пытаемся, а результатов гордый ноль.

Или…

Я критическим взглядом осматриваю себя. В пуховике и вовсе кажусь себе огромной. Но дело в том, что я и без пуховика ни разу не маленькая. Семьдесят два килограмма при росте метр шестьдесят. И да, пузико тоже в наличии. Может, этот тип вообще решил, что я уже беременная!

Открываю телефон, пишу подруге: «Ленка, меня опять не взяли!»

Добавляю к этому кучу ревущих эмодзи.

А она игнорирует мой крик души, присылает ссылку и загадочную надпись: «Алин, посмотри этот пост».

Открываю его и не понимаю, зачем подруга вообще мне это отправила. На селфи симпатичная блондинка в розовом лифчике. И что? Нафиг она мне сдалась?

Только позже замечаю, что задний фон какой-то до боли знакомый. Темно-коричневая спинка кровати, обои в светло-серую полоску. Но главное даже не это. Главное, что слева от блондинки лежит подушка, где вышита гладью сирень всех оттенков. Тонкая работа, очень похожая на ту, что я завершила в прошлое воскресенье.

Приближаю злосчастную подушку.

Так и есть! Это я ее вышивала! Это моя, вашу мать, спальня! Точнее, наша с мужем…

Смотрю на дату поста. Сделан сегодня ночью.

Что же получается, пока я помогала матери Димы, он привел в нашу квартиру эту чучундру?

Еще как привел.

Еще и в нашу кровать уложил.

На выстиранные и с любовью выглаженные мной простыни!

Мое сердце холодеет, леденеет, трескается и разбивается на мириады осколков.

Глава 3. За что хвататься?

Алина

Когда я приезжаю домой, меня буквально колотит. И вовсе не оттого, что расстояние от такси до подъезда приличное и у меня замерзли ноги. Я этого даже не замечаю.

Когда оказываюсь в нашей с мужем уютной квартире, не знаю за что хвататься.

Руки трясутся, в душе боль, в мыслях хаос.

Первое желание — схватить сумку, покидать туда что-то и уйти в закат.

Написать записку из разряда: «Пошел ты в жопу, урод!»

Нет, лучше не так. Лучше: «Козел, гад, сволочь, придурок! Ненавижу, ненавижу, ненавижу…»

— Ненавижу! — ору на всю квартиру.

Чуть прокричавшись, включаю мозг. Много я такими письмами добьюсь? Екнет у него там хоть что-то после таких посланий? Это при условии, что там вообще есть чему екать.

Кстати, а мне вообще надо, чтобы екнуло?

Я чего хочу?

Хочу… Так, а чего же я хочу? Морально его уничтожить, вот! Придушить! Взять что-нибудь тяжелое и хрясь по темечку, хрясь, хрясь…

Ну как так-то, а? Я не понимаю!

Неужели я одна из тех наивных идиоток, которые не видят дальше собственного носа? Ведь измене что-то должно предшествовать, так? Какие-то знаки, недовольства.

Оно обычно как бывает — узнаешь, что у кого-то загулял муж, и сразу думаешь: дура, все ты видела, просто не хотела замечать. Так вот, позвольте представиться — я Дура Дуровна, я не видела!

Значит, пока я выдраивала кухню его мамаши, он тут с этой Анжелой простыни наши пачкал! Как совести хватило?

Откуда я знаю, что это Анжела? Да очень просто: пока ехала в такси, я излазила профиль этой мымры вдоль и поперек. Очень скоро обнаружила, что это его коллега. Работает в той же фирме, что и он. Менеджер, сучка, по продажам. Чтоб ей икалось до конца жизни, чтобы у нее волосы на голове выпали, а в остальных местах наоборот — выросли, заколосились! Чтобы у нее сиськи обвисли до пола и ноги располнели, и вообще… Она что, не знает, что он женат? Как так можно поступать? Она кармы не боится?

Хотя при чем тут вообще она?

Мой муж не в курсе, что он женат?

Он не в курсе, что совершил подлость?

Нет, не могу.

Даже в страшном сне я такого простить не смогу.

Все внутри кровоточит от одной мысли, что я для него все, а он…

И что самое обидное, в этой ситуации я же остаюсь без ничего!

Ведь мы живем в его двухкомнатной квартире. Она не моя, причем куплена до брака. Мне тут делать нечего, здесь все приобретено на его деньги, даже некоторые предметы моей одежды.

Мы с Димой познакомились, когда я еще работала в торговой фирме. Но там меня морально задавили, и по итогу пришлось уволиться. Чуть не заработала нервный срыв.

И тут мой щедрый муж заявил: «Алинка, посиди дома, подлечи нервы, ребенка мне роди. Как-то обеспечу вас, не вопрос».

Что делает приличная девушка, когда ей предлагают такое? Ну, не знаю насчет приличной, а я согласилась, потому что в тот момент вообще не хотела больше никаких работ.

Вот только с ребенком не вышло. Мы старались изо всех сил, но я не беременела, хотя со здоровьем вроде бы все ок.

Через полгода сидения дома я отчаянно заскучала, стала искать работу.

Димке к тому времени тоже надоело, что я сижу без дела, стал попрекать тем, что от меня одни убытки. Но одновременно с этим поддерживал, содержал, с завидной регулярностью продолжал попытки сделать мне ребенка. В любви признавался тоже регулярно.

Мы ведь были семьей! А теперь что?

Я вот так уйду? Даже не поговорив?

Поговорить бы надо.

Но о чем? Получается, он мне все это время лапшу на уши вешал. Я ее снимала и ела, а он снова вешал.

Сколько у него было таких Анжел?

Размазывая по щекам слезы, я все же иду в спальню, выгребаю вещи из шкафа, кое-как сортирую, решая, что пойдет со мной по жизни дальше.

Потом снова лезу в соцсеть, про себя осыпаю проклятиями соперницу и ее идеальную белую кожу.

Во время этого увлекательного занятия впадаю в неконтролируемую истерику, все же пишу ему: «Димка, ты подлец!»

Ответа так и не дожидаюсь, да и не нужен он мне.

Обхожу квартиру, заглядывая в каждый шкаф. Что-то вытаскиваю, что-то кладу обратно, а в целом просто навожу хаос. Квартира — живая иллюстрация того, что творится в моей душе.

Сумка наконец собрана.

Я сажусь возле нее в спальне, соображаю воспаленным мозгом, куда пойти ночевать.

В этот момент слышу звук открываемой двери.

Муж пришел домой…

Глава 4. Муж пришел домой

Алина

Я не двигаюсь с места, вслушиваюсь в шаги Димы.

Он заходит в квартиру, при этом говорит как ни в чем не бывало:

— Да не, все в порядке, на выходных встретимся.

Он что, не один?!

Впрочем, поскольку ответа собеседника не следует, я делаю вывод, что все-таки один. Наверное, разговаривает по телефону.

Он тем временем продолжает:

— Да не будет Алинка против. Ага, давай…

Я не буду против чего? А меня спросить не забыл? Впрочем, в нынешней ситуации это уже без разницы.

— Алинка! — слышу его недовольный голос. — Ты где?

С этими словами он заходит в спальню.

Я смотрю на своего мужа, на его темно-коричневые кудри, заглядываю в серые глаза, которые так любила… Теперь, после всего, больше не вижу в нем того задорного парня, в которого год назад без оглядки влюбилась. Он кажется мне чужим, холодным.

Дима же моего подавленного состояния в упор не замечает. Обращает внимание лишь на разбросанные по комнате вещи.

— Я не понял, — он недовольно хмурит брови. — Какого хрена тут творится? Что за бардак?

Я внутренне истерично смеюсь.

Ежу не понятно, что происходит? Сумка с вещами возле кровати ни на какие мысли не натолкнула?

— Уборка, — пыхчу, сдувая со лба непослушную прядь. — Генеральная…

— А-а, — тянет он и кивает.

Повелся, что ли?

— Алинка, ты хоть поесть приготовила?

— Ага, приготовила, — отвечаю с упавшим сердцем. — На кухне в кастрюльке на плите. Фига с маслом, жирная такая… Иди попробуй.

От моего ответа Дима торопеет, смотрит на меня, как на умалишенную. Спрашивает:

— Шутки шутишь?

— Ага…

С этими словами я поднимаюсь, торжественно прохожу мимо него, беру сумку и направляюсь к выходу.

Тут-то до Димы и доходит, что творится что-то явно не то.

— Я не понял, а ты куда собралась? — рычит он с недовольной миной.

— Дим, — мой голос дрожит. — Я хочу развода.

— Алин, что происходит?

— Ты изменяешь мне со своей коллегой Анжелой! — стону на выдохе. — Вот что происходит! И не смей этого отрицать!

С этими словами я кидаюсь в прихожую.

— Ты что, с дуба рухнула? — летит мне в спину. — Не было у нас ничего! С чего ты вообще это взяла?

И тут меня накрывает. Я шиплю на него как фурия, достаю из кармана телефон и сую ему в лицо.

— Вот, посмотри! Где фоточка сделана, а?

Четко ловлю на его лице проблеск вины, но Дима его мастерски стирает. Я даже не знала, что он так отлично умеет прятать эмоции.

Заявляет мне как ни в чем не бывало:

— Понятия не имею!

— Издеваешься? — задыхаюсь обидой от его ответа. — Ты лучше смотри! Внимательнее… Это же наша спальня! Значит, пока я заботилась о твоей маме, ты привел эту дрянь в нашу квартиру? Как ты это объяснишь? Как это вообще можно объяснить?

— Бред не неси, — отрезает он строго. — Не было такого! Может, это фотошоп вообще. Ты не подумала о такой вероятности?

— Фотошоп? — я злюсь еще больше. — На кой черт ей делать такой фотошоп? К тому же, чтобы его сделать, надо как минимум знать, как выглядит наша спальня. Откуда у твоей коллеги такие данные?

— Ну… — Дима почесывает затылок.

— Спасибо Ленке, — я продолжаю возмущаться. — Если бы не она, я бы ни сном ни духом…

— Ленке? — переспрашивает Дима с сомнением.

— Да, Ленке, — киваю. — Это она прислала мне фото.

— Эта дура вечно тебе что-то впаривает, не обращай на нее внимания, — не моргнув глазом говорит Дима.

Как будто после этих слов я должна усовеститься, пожалеть обо всех своих обвинениях и начать просить прощения. Только это так не работает.

— Алинка, не дури, я только тебя люблю. А это фото — чухня, — безапелляционно утверждает Дима.

В этот момент понимаю — он непробиваем. Я ровным счетом ничего ему не докажу.

Но в том-то и дело, что мне и не надо ничего ему доказывать.

Главное — я знаю, остальное неважно.

— Я ухожу от тебя, Дима, — заявляю ему с обидой. — Мне такой муж не нужен…

— Стоять! — гаркает он. — Никуда ты не пойдешь, поняла?

А потом он с самым серьезным выражением лица подходит ко мне, хватает за руку и буквально силой затаскивает из прихожей в гостиную.

— Отпусти меня! — пищу на выдохе.

Но он и не думает этого делать.

Нагло лезет в карман моей куртки, достает ключи.

Глава 5. Запертая

Алина

— Дим? — робко спрашиваю, встав у закрытой двери. — Дим, открой…

Но он не открывает.

Более того, с лестничной клетки слышатся удаляющиеся шаги.

Он вправду запер меня и ключи забрал.

— Дима! — кричу что есть силы.

Очень надеюсь на его благоразумие, но, по ходу дела, нет его совсем, потому что он не возвращается.

М-да… Это что, его ответ на мое желание развестись? Обалдеть не встать.

Двадцать первый век на дворе. Женщины сейчас не бесправные существа, чтобы с нами так обращаться. Нормальный такой поступок, мужской. Хочешь уйти? А я тебя дома запру. Вот только пожизненно он держать меня в квартире не сможет. И к тому же если он думает, что я буду его спокойно тут ждать, то он сильно заблуждается.

Ух, я буквально киплю гневом, но…

Но делать-то что?

Хожу по квартире туда-сюда, думаю, что предпринять.

А предпринять-то и нечего!

Вскрыть дверь без замка я не могу, да и живем мы на девятом этаже, с балкона не спустишься.

МЧС мне, что ли, вызвать?

Представляю этот гениальный диалог с диспетчером: «Здравствуйте, меня запер муж, помогите открыть дверь, пожалуйста!»

Что они сделают? Как все нормальные люди, посоветуют: дождитесь его, и все дела. Тем более что уже вечер, и порядочным девушкам вроде как положено быть дома.

Я, конечно, могу объяснить им свою ситуацию, вот только она у меня не критическая. Я тут не горю, не умираю, поводов снимать дверь с петель у них нет. К тому же я уверена, что у них есть более важные дела, чем спасать непутевую меня.

Выхожу на балкон, пыхчу расстройством, соображаю, что же делать.

И вдруг чувствую отвратительный запах сигарет. Прямо тошнотворный.

Оборачиваюсь — так и есть.

Наш сосед, участковый, как обычно чуть не вываливается из балкона, дымит как паровоз. Наверное, он так делает, чтобы ему в квартире сильно не воняло, а то, что другим будет вонять — то без разницы. И ведь не пожалуешься на него, потому что сам служит в органах.

О-о, наш сосед участковый!

Мое настроение резко идет на взлет.

Вот кто мне поможет. Он дядька хмурый, но вполне адекватный.

— Александр Семенович, — зову его.

— Привет, Алина, — машет он мне.

Наши застекленные балконы прилегают друг к другу. Боже, не благослови тех, кто проектировал этот дом, но сейчас мне это на руку. Когда я переехала к Диме, сразу повесила на стекло шторку, чтобы соседу было хотя бы не видно, что творится на нашем балконе. Теперь же спешу к этой самой шторке, отодвигаю, машу участковому рукой.

— Александр Семенович, можно я к вам перелезу? — прошу его.

Он тушит сигарету, разводит руками, интересуется с хмурым видом:

— На кой черт?

— Мне очень надо! — прошу его. — Муж запер, а я хочу уйти…

— Ключей, что ли, нет? — так же хмуро интересуется он.

— Забрал, — развожу руками я.

А потом возвращаюсь в спальню, прихватываю с собой дорожную сумку, показываю ему.

— Надо! — говорю с нажимом. — Очень-очень! Помогите, пожалуйста.

— Бьет, что ли? — хмурит он лоб.

— Не-а, изменяет. — На последнем слове я невольно всхлипываю.

— Бабы, бабы… — тянет он.

Однако кивает и куда-то уходит.

Уже через минуту возвращается и говорит:

— Я человечку позвонил, сейчас придет. Ты в прихожей жди.

— А зачем? — интересуюсь с глупым видом.

— Что непонятного? Без ключа откроет, — пожимает участковый плечами. — Через балкон не вариант, только стекла бить, потом не хочу заморачиваться вставлять. Иди пока подготовься.

Я, мягко говоря, удивлена.

А впрочем… Если кому и иметь знакомства с теми, кто умеет вскрывать замки, так это участковому. По долгу службы, так сказать, обязан знать, кто на районе чем промышляет.

Подхватываю многострадальную сумку, спешу в прихожую.

Жду…

Чуда.

Сердце гулко колотится в груди, отсчитывает секунды, минуты… Только бы Димка не явился обратно домой до того, как я успею отсюда исчезнуть.

И… Чудо случается ровно через пятнадцать минут.

— Эта дверь, товарищ начальник? — слышится чей-то сиплый голос.

— Ага, — отвечает участковый. — Сможешь вскрыть?

— Отчего же не смочь…

Последняя фраза очень успокаивает и вместе с тем настораживает. Вот тебе и надежный замок, который Дима установил.

Я с надеждой замираю у двери, жду, жду…

Глава 6. Как птица в полете

Алина

Я иду по улице, не разбирая дороги.

Хочется убраться подальше от нашего с Димой дома…

Удивительно, как быстро я привыкла тому, что живу там, что мне не нужно беспокоиться о съеме жилья, что я в тепле, уюте, безопасности, еще и любима.

А теперь что?

Ни денег у меня, ни жилья, ни работы, ни вообще ничего. Зато целая сумка вещей, притом тяжелая.

И что? Куда мне? Обратно в деревню к бабушке? А я не хочу! Я не для того оттуда уезжала, поступала, укреплялась в городе, чтобы в двадцать четыре года вернуться с понурой головой.

К тому же мне очень уж не хочется воплощать в жизнь бабушкино предсказание: «Еще вернешься, поджав хвост. Где родился, там и сгодился!»

Бабушка у меня, мягко говоря, человек своеобразный. Тяжелый, как российский танк. С соответствующей дальностью боя и фатальным уроном.

Так что обратно я не поеду, и все тут. Кому охота оказаться перед танком? По собственному желанию я уж точно ни-ни.

Но делать-то что-то надо.

А впрочем, я ведь не единственная на всем белом свете, кто остался без мужа, жилья, денег и работы. Без уверенности в завтрашнем дне, безопасной гавани, без… Любви, чтоб ее…

Все потому, что кое-кто посчитал нормальным изменять мне в нашей же квартире, в нашей же спальне.

Как только представляю себе эту Анжелу с Димой, грудь сжимается в приступе невыносимой боли. Боль дикая, невероятная, она грозит поглотить меня всю. Если продолжу думать об этом, разрыдаюсь прямо на улице.

— Так, выкинь его из головы! — тихонько приказываю себе.

Сейчас не время распускать нюни, ой не время.

Мне тут грозит ночь на лавочке под чужим подъездом. Холодная декабрьская ночь к тому же. Мне совершенно точно не до нытья о муже.

Потом. Позже. Завтра…

С каждым шагом сумка все тяжелеет и тяжелеет. Скоро я совсем устану. А куда иду — непонятно. Сворачиваю в незнакомый сквер, устраиваюсь на лавочке.

Для начала решить бы вопрос с ночлегом, а то на карте целых триста пятьдесят рублей — все, что осталось от Диминого щедрого пожертвования на такси.

Начинаю с обзвона подруг, коих за год жизни с Димой у меня сильно уменьшилось.

Задача простая — найти ночлег вкупе с дружеским плечом, на которое можно хоть ненадолго опереться. А если там еще и жилетка найдется, то и поплакать, — но это в идеале.

Удивительно, но найти у кого можно переночевать оказывается далеко не просто.

Кто-то уехал из города, кто-то дико занят, к кому-то нагрянули родственники или жутко злая соседка. По десятому кругу объясняю, так, мол, и так, ушла от мужа, ситуация патовая. Но люди не горят желанием помочь.

Неужели у меня нет настоящих подруг? Похоже, что нет, если так рассудить.

Очень неприятное открытие.

Раньше были, а теперь вот не очень. А ничего удивительного, что их не осталось. Ведь последний год я только и делала, что кроила из себя идеальную жену. Старалась соответствовать Диминым стандартам, а он в это время…

Так, стоп, помним поговорку. Грустить-переживать — это потом.

Я поглаживаю деревянную поверхность лавочки. Она холодная, слегка шероховатая. Мне тут спать, что ли? Ну нет!

Я уже представляю самодовольную физиономию мужа, если так и не найду никаких вариантов и придется идти к нему на поклон.

Вся такая гордая ушла неизвестно куда и вернулась? Он вдоволь надо мной посмеется, я в этом даже не сомневаюсь. И ноги об меня вытрет знатно.

Но я ведь не тряпка, чтобы об меня вытирали ноги!

И тут вдруг звонит телефон.

На экране показывается имя бывшей однокурсницы Артюшиной Светланы. Мы немного дружили в университете, но вот уже больше года не общались. Поэтому я, мягко говоря, удивлена ее звонку.

Тяну в трубку:

— Алло.

— Алинка! — Она явно счастлива меня слышать. — Я так рада, что дозвонилась. Слушай, это какой-то трындец, ни до кого не дозвонишься, никакая свинья не поможет…

— А то, — хмыкаю, едва сдержав всхлип.

Еще вчера я была бы с ней в корне не согласна, а теперь — очень даже.

— Люди какие-то черствые стали, неотзывчивые, — продолжает разоряться Светлана.

— В точку! — соглашаюсь с ней.

— Но ты ведь не такая, — она резко меняет пластинку. — Ты ведь у нас очень отзывчивая, широкой души человек…

Понимаю, что разговор сворачивает совсем не туда, напрягаюсь, спрашиваю:

— Свет, что случилось?

— Мне нужно одолжение, сущая безделица. Ты не могла бы приглядеть за моей собакой? Совсем недолго! Всего месяц.

Вот это да! Что называется, с места в карьер.

Эта просьба будет покруче моей — чтобы пустили хоть на одну ночь. За мной по крайней мере приглядывать не надо.

Глава 7. Женщины ее мужа

Дмитрий

Бабы дуры.

Все как одна! Сколько раз в этом убеждался, и сегодня в очередной раз выпал шанс столкнуться с этим очевидным фактом.

Одна селфи клепает в спальне у женатого мужика, другая треплет языком, как помелом, а третья на все это ведется!

В результате виноват у них кто? Я, разумеется. Потому что у баб всегда мужик виноват.

Нет, с этим надо что-то делать, надо ломать тупые стереотипы.

Правильно я сделал, что запер Алинку дома. Мучает ли меня совесть? Ага, ага, прям измучился весь. Ей полезно посидеть-поразмыслить, авось в себя придет, курица. Ишь ты, разводиться она собралась.

Это ж надо удумать такое!

Фигу ей с маслом, а не развод.

Я что, зря ее весь год муштровал-воспитывал? Она стала практически идеальная. Больше, когда не надо, не вякает, делает, что скажу. Тут, конечно, еще играет роль разница в возрасте, она моложе меня на семь лет, поэтому воспринимает соответственно — как неоспоримый авторитет. Именно так жена и должна воспринимать мужа.

Нет, развода не дам, и точка.

А девкам мозги подкручу как надо, чтобы больше мою Алинку не троллили.

Заперев жену дома, я выхожу из подъезда.

Морщусь от противного ветра, достаю телефон.

Первым делом звоню Анжелке, разговор у меня с ней будет серьезный.

— Привет, милый, — чирикает она в трубку. — Я скучала…

— Фото удали! — резко на нее рявкаю.

— Какое фото? — наигранно удивляется она. — Я не понимаю, о чем ты.

— Серьезно не понимаешь? — Я близок к тому, чтобы наведаться к ней и надавать по шеям. Останавливает лишь то, что она живет у черта на рогах. — Хочешь, чтобы я принял серьезные меры по твоему успокоению? Я могу! Потом не жалуйся…

— Что ты злишься, Димочка, это была просто шутка, — она издает глупый смешок.

Шутка, ептель. Из-за таких вот шуток мне сегодня вынесли мозг! Шутница, стендаперша тут нашлась… Аж трясет от подобной человеческой глупости. Или наглости, тут как посмотреть.

— Удали, сказал, — продолжаю строго. — И больше не смей выставлять ничего подобного. Иначе я солью шефу инфу, что ты даешь клиентам скидки за откаты, усекла? Будешь иметь бледный вид!

— Дурак, что ли? — фырчит она. — Я ж тебе по секрету…

Не слушаю ее, рявкаю:

— Немедленно удаляй!

На этом я вешаю трубку.

Открываю ее аккаунт, проверяю, выполнила ли требование. Пост с ее селфи действительно исчезает.

Можно выдохнуть, один вопрос решил.

Но он не единственный, есть и другое дело, которое требует моего непосредственного вмешательства. Важное!

Одну язву нейтрализовал, теперь на очереди другая.

Зовут Ленкой Лавровой. Заклятая подружка моей жены, по совместительству моя постоянная любовница. Я на ней в свое время не женился ввиду выраженной сучности характера, но оставил, так сказать, для тела.

Просил же не общаться! И одну, и вторую просил под разными предлогами, а толку. Ненормально это, когда жена и любовница дружат? Чирикают по телефону день через день.

Моя-то, понятно, клуша, которая не в состоянии видеть дальше собственного носа. Кстати, очень мне нравится в ней это качество. Но Ленке-то это на кой черт? Хотя теперь понятно зачем. Отношения мои гробить! Сука завистливая.

Я подъезжаю к дому Лавровой, паркуюсь возле ее подъезда, подхожу к двери, звоню в домофон.

— Да, — отвечает она почти сразу.

— Открывай. — Даже не представляюсь, незачем.

Я единственный мужик, кто к ней ходит.

Раздается звук разблокировки двери подъезда, и я прохожу, поднимаюсь на нужный этаж.

Мне даже не приходится звонить в дверь, Ленка открывает сразу.

Вскользь отмечаю, что она в полной боевой. Физиономию намалевала, светлые локоны уложила, ее пышную грудь облегает кружевной халат. Он достаточно короткий, до середины бедер, а бедра у Ленки круглые, объемистые.

Еще вчера я бы, наверное, облизнулся.

Люблю пышные фигуры, но чтобы при форме. Чтобы было за что подержаться и одновременно талия. У Ленки все именно так. Впрочем, как и у Алинки.

— Что, получил от жены звездюлей? — Любовница даже не скрывает злорадной улыбки.

Строго на нее смотрю.

Лишний раз про себя отмечаю — тварь все сделала специально, чтобы Алинка со мной поссорилась.

Ленка отступает, приглашает меня в квартиру.

Когда оказываюсь в прихожей, уже не сдерживаюсь, рычу на нее:

— Ты совсем охренела?

— Это ты охренел, Вишняков! Изменяешь мне с этой Анжелой…

Вот оно что… Приревновала меня. А я ей в верности не клялся. Я, между прочим, женат, так что по умолчанию верен быть даже не собираюсь.

Глава 8. Разные, как день и ночь

Алина

Все девушки как девушки, а я упорная…

Не стала я вызывать такси к дому Светки, тем более что мне не хватало пятнадцати рублей на карте, чтобы его оплатить. У меня там триста пятьдесят, а приложение такси показало, что поездка стоила бы триста шестьдесят пять, скотина такая! Да и страшно оставаться совсем без денег. Ведь спасительных звонков мужу я больше делать не собираюсь.

Благо дом Светланы оказался не слишком далеко, я добралась сюда своим ходом через сорок минут. Но с тяжелой сумкой это оказалось то еще путешествие. Шла на чистом энтузиазме, в эйфории, что мне не придется ночевать на лавочке.

Мокрая как мышь, уставшая и голодная я прохожу мимо охраны, шагаю к здоровенной многоэтажке, сверкающей огнями. С трудом отыскиваю нужный подъезд, звоню в домофон.

— Алинка, ты? Проходи! — чирикает в домофон Светлана.

Прохожу.

Мягко говоря, впечатляюсь тем, как выглядит подъезд. Тут все такое новое, типа мраморное, мягко намекающее на крайнюю элитность жилья.

Интересно, сколько стоит съем квартиры в таком доме?

Быстренько лезу в интернет, узнаю цены и присвистываю.

Даже если бы я устроилась на ту суперработу, с которой меня сегодня погнали поганой метлой, получала бы аккурат на пять тысяч меньше, чем здесь стоит съем самой маленькой квартиры в месяц. А если покупать, то это вообще жесть — за всю жизнь не расплатишься. Это сколько же надо получать, чтобы без проблем позволить себе такое жилье? Светкиному Масику проще было перевезти ее к себе, чем так тратиться.

Я поднимаюсь на девятнадцатый этаж, осматриваюсь, нахожу нужную квартиру и звоню в дверь.

На пороге меня встречает Артюшина Светлана во всем своем великолепии.

Я не шучу — шикарно выглядит, зараза такая!

Она и в универе была красотка, но теперь… Длинные светлые локоны обрамляют лицо, каскадом спускаются по плечам.

У меня, кстати, волосы тоже вьются, но никогда так красиво. И таких сногсшибательных черных платьев, в каком она сейчас красуется, у меня нет.

— Малышева! — визжит она и кидается обниматься.

Малышева — моя девичья фамилия.

Не поправляю ее, ведь в скором времени собираюсь избавиться от Димкиной фамилии.

— Я тоже рада тебя видеть, — отвечаю на приветствие. — Честно говоря, ты меня своим предложением тут пожить буквально спасла.

— Да что там, ерунда, заходи. — Она хватает меня под локоть и тянет в прихожую.

Я ставлю сумку на пол, разуваюсь, неловко стягиваю пуховик.

И дожидаюсь фразы:

— Смотрю, ты нисколько не изменилась…

Света тянет это с каким-то хмурым видом.

Вот странно, когда люди говорят такое тем, кого давно не видели, они обычно имеют в виду что-то хорошее — например, что отлично сохранилась или нисколько не постарела. Но Светка при этом так характерно морщит нос, что мне становится дико неловко за свой внешний вид. Оно и неудивительно, конечно, что восторга не вызываю: лицо заплаканное, нос красный, джинсы мои видали лучшие виды, как и серая водолазка.

— Ты про что? — решаю сразу уточнить, а то, может, к ней в гости можно только в брендовых шмотках, к которым она очевидно привыкла.

Но Светка мигом меняет выражение лица на приторно-вежливое и отмахивается:

— Ни про что, все отлично, пойдем ужинать.

Вроде бы предложение — супер, учитывая урчание моего желудка. Но…

Но я-то чую осуждающий взгляд, каким она проходится по моей не самой стройной фигуре. Сама-то тощая как жердь, ну или идеально стройная, тут как посмотреть.

— Пойдем, угощу тебя вкусненьким, — объявляет она. — Я заварила чай, пока тебя ждала.

Вскоре я оказываюсь на ее кухне.

Обалденная кухня, к слову. Тут все такое белое, чистое и красивое, что здесь, наверное, страшно готовить.

На столе стоит прозрачный чайник, а внутри натурально плавает распустившийся розовый цветок.

— Зеленый чай любишь? — спрашивает Света и усаживает меня за стол.

Очень скоро передо мной появляется нарезка из авокадо, сыра. А еще маленькие бутерброды с каким-то паштетом.

Авокадо я раньше ела, но никогда восторга от него не испытывала, а сыр оказывается каким-то совсем уж резиновым, с низким содержанием жира, как уточняет хозяйка. И я молчу про бутерброды, точнее пахнущую рыбой безвкусную массу, которую Светлана не очень щедро намазала на пенопласт, который обозвала хлебцами. Единственное, что здесь оказывается вкусным, — чай. Но к нему бы ложечку сахара или мед… Только ничего из этого мне не предлагают.

Очень скоро понимаю, почему Светлана такая стройная. Она ест всякую безвкусную хрень, вот и аппетита нет.

— А у тебя есть яйца и молоко? — спрашиваю с надеждой. — Может, я по-быстренькому пожарю блинчики?

Она смотрит на меня недоуменно, а потом радостно взвизгивает:

Глава 9. Я ль на свете всех милее…

Алина

Я замираю перед дверью фирмы, быстренько достаю из сумки пудреницу, вглядываюсь в свое отражение, про себя повторяю: «Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи. Я ль на свете всех милее…»

Ну ведь милаха же! И накрасилась аккуратно, и волосы сегодня выпрямила очень удачно, и вообще темно-зеленая шелковая блуза мне жутко идет. А то, что на попе и боках несколько лишних килограммов, так, может, они не лишние, а запасные.

На этот раз я во всеоружии, даже колготки — и те целые.

В общем, настрой боевой.

А какой он еще может быть, когда у тебя в кошельке триста рублей? Да, да, пятьдесят я уже потратила, купила хлеб. Аж расплакаться хочется от таких бешеных трат!

В общем, мне срочно нужна работа.

И я решилась — попробую еще раз поговорить с тем противным директором из «Смарт Маркетинг». Он же не умрет, если меня выслушает, так? Надеюсь, он хоть выслушает…

Самое обидное, я же им подходила. И так резко меня завернуть попросту нечестно. Все потому, что мистер Хмурые Брови, так я про себя обозвала директора, который проводил собеседование, скорее всего, напридумывал обо мне всякого. Хотя тут, наверное, моя фигура виновата. Да, есть небольшой животик, и директор наверняка подумал, что я могу быть беременна. А на кой черт ему беременные сотрудницы, которые скоро уйдут в декрет? Вот и развернул меня на подлете, так сказать… Идиот! Мог бы хоть спросить!

И да, я пришла сюда незваной гостьей, в слепой надежде, что выслушают, не пошлют сразу. В конце концов, на дворе декабрь, скоро Новый год, должно же хоть когда-то в этом мире быть место чуду. Верно я мыслю, нет?

Может, меня хоть на какую-то должность возьмут, мне сейчас вообще не до жиру.

Мысленно молюсь, чтобы со мной не случилось никакой ерунды, чтобы не заплелся язык, чтобы не упасть прямо посреди приемной.

Захожу.

Приветствую сидящую за столом девушку-секретаря, с которой уже сталкивалась вчера. Кажется, это она занимается здесь посетителями.

Хочу к ней обратиться, но тут замечаю, как из конференц-зала выходят двое, один из которых — тот самый вредный директор, который проводил у меня собеседование.

— Здравствуйте, — неловко машу рукой.

Дожидаюсь недоуменного взгляда, высокомерного кивка.

А потом — о чудо! — он идет ко мне…

Ну, это я так думаю, пока до меня не доходит, что он со своим спутником просто собирается пройти мимо. На ходу переговаривается с ним о чем-то важном, ему явно не до меня.

Ну нет, ты так просто от меня не уйдешь!

— Артем Александрович, — спешу следом за ним. — Пожалуйста, уделите мне минуту…

К моему удивлению, на мой зов оборачивается именно спутник мистера Хмурые Брови — мелкий брюнет в сером костюме. Тоже Артем Александрович? Офигеть. Разве может так быть, что в этой фирме работают две тезки с одинаковыми отчествами?

Он спрашивает:

— Здравствуйте, чем обязан?

Переминаюсь с ноги на ногу.

— Я по поводу вчерашнего собеседования, — лепечу тихонько. — И я не к вам обращалась, а к вам, Артем Александрович.

С этими словами я взглядом обращаюсь к мистеру Хмурые Брови.

— Меня зовут Борис Викторович, — сообщает он с недовольным видом.

Эм, что? Я же сидела перед кабинетом Артема Александровича, когда он появился и пригласил меня на собеседование. Я же ничего не путаю, так?

— Извините, — тяну с виноватым видом.

— По поводу вчерашнего собеседования, — продолжает Борис Викторович. — Я же вам сказал, вы не подходите.

Решаю не сдаваться несмотря ни на что и выпаливаю почти смело:

— Сказали, но не объяснили почему. А я, честно, не беременна!

Оба мужчины замирают с вытянутыми лицами, смотрят на меня как на полоумную.

Тут-то я и понимаю, что надо бы хоть как-то объясниться.

Объясняюсь:

— Вчера вы сказали, что я не подхожу на должность, после того как я озвучила свое семейное положение, что я замужем. Я потом прокручивала в голове ваш отказ, пришла к выводу, что вы попросту опасаетесь, что я могу в скором времени уйти в декрет. Но я не беременна! Могу принести справку! И не забеременею, поскольку с мужем мы разводимся. Так что я готова трудиться, трудиться и еще раз трудиться…

Сказав последнее, я затыкаюсь. Кажется, выложила слишком много информации, которая им на фиг не сдалась.

Гадаю, кем я кажусь этим двум типам после своей длинной речи.

Первым оживает невысокий брюнет, сообщает коротко:

— Девушка, вы извините, но я уже взял себе помощника. Борис Викторович вчера интервьюировал соискательниц по моей просьбе. Так что извините, но…

— Взяли, да? — Мне хочется плакать. — Извините, что побеспокоила, просто мне очень нужна работа.

С этими словами я опускаю взгляд в пол. Прикусываю губу.

Глава 10. Подруги

Алина

Я еще даже не успеваю уехать, так и стою на остановке, любуюсь падающими с неба мелкими снежинками, когда телефон пиликает входящим сообщением.

Открываю, радостно улыбаюсь.

Пишет Иванна Марковна, главный секретарь Закревского. Именно под ее началом я начну трудиться завтра, уже успела с ней познакомиться. Она информирует меня, что отправила на почту инструкции, которые я должна до завтра вызубрить.

Открываю, присвистываю. Многовато… За изучением присланного я даже умудряюсь пропустить нужный троллейбус, балда гороховая.

Вздрагиваю, когда посреди чтения документа телефон начинает вибрировать.

Звонит Ленка.

Сразу беру трубку:

— Ты где пропала? — спрашиваю ее. — Я тебе вчера звонила раз десять…

Как поругалась с Димой и ушла, первым делом ей и позвонила, но подруга отделалась сообщением, что очень занята. И… так и не перезвонила до этого момента. Хотя это именно она сообщила мне о фото Димкиной любовницы в нашей спальне. Неужели не предполагала, что я после этого ей позвоню? Хотя бы обидами поделиться, если не попроситься на ночь. Впрочем, кого я обманываю, именно с ночевкой я и хотела к ней вчера заявиться.

— Ой, Алин, извини, — тянет она виновато. — Я вчера была со своим парнем, общались на очень серьезную тему. В общем, мне было слегка не до чего.

— А-а, ясно, — вздыхаю. — Надеюсь, хоть у тебя в личной жизни все будет хорошо, мне-то уже точно не светит.

— Ситуация улучшается, знаешь ли, — чирикает она счастливым тоном. — Если так пойдет и дальше, скоро съедемся, а там, глядишь…

— Когда ты уже познакомишь меня со своим бойфрендом? — спрашиваю ее. — Он у тебя как фантом, ни на один праздник его не видно, вечно в разъездах. Хоть один разок бы его показала…

— Алиночка, ну ты же знаешь, я не хочу сглазить, — оправдывается она. — Но я обязательно приглашу тебя на свадьбу, когда придет время. Предвкушаю, как ты оценишь мой выбор мужчины.

— Поймала на слове, — хихикаю в ответ.

Вчера я очень злилась на Ленку за игнор, а сегодня в моей жизни появилась и квартира, и работа, поэтому злости знатно поубавилось.

— А ты что такая довольная? — тут же интересуется она. — Только не говори мне, что простила своего Димку! Этот индюк притащил в вашу спальню шлюшку с работы. Алина, такое нельзя прощать! За такое надо на развод подавать…

— Никого я не простила, — спешу сообщить. — Я вчера ушла от него. А радуюсь потому, что нашла работу, я только что с собеседования. Представляешь, как повезло? Фирма крутая, зарплату обещали хорошую…

— Что за фирма? — интересуется она.

Я с воодушевлением рассказываю ей, как решилась вернуться в «Смарт Маркетинг» после предыдущего фиаско.

— Должность, конечно, не так чтобы ух — помощник секретаря, — зачем-то начинаю оправдываться, ведь сначала метила выше.

Но Лена моментально заявляет:

— Тебе пойдет! — Потом замолкает на пару секунд и продолжает более ласково: — Я в смысле, что на первое время это очень даже неплохо, не принижай себя, тем более что оклад обещали хороший. Порадуйся, Алина! Вот и на твоей улице праздник.

— Я радуюсь, — вполне искренне отвечаю.

Это ж я теперь с голоду не помру и даже смогу себе снять в следующем месяце квартиру. Практически новогоднее чудо!

Начинаю с воодушевлением рассказывать подруге про свое новое рабочее место.

Пока объясняю, мне начинают звонить по второй линии.

— Подожди, мне кто-то звонит, — говорю Ленке. — Димка, наверное. Достал уже, честно.

— Что, так и названивает тебе? Никак не может успокоиться? — Ее голос почему-то переходит почти на визг, неприятный такой.

— Ага, — хмыкаю. — С разных номеров трезвонит. Пять секунд.

С этими словами отнимаю телефон от уха, смотрю, кто звонит.

А там явно не Димка — там свекровь.

— Здравствуйте, Тамара Игоревна, — беру трубку на автомате.

Ведь приучена, что надо брать сразу. У нее проблемы с давлением, к тому же она пережила инфаркт, мало ли что у нее там может случиться.

— Алиночка, ну хоть ты трубку взяла. Я Диме все утро названиваю, не берет. А мне так плохо, так плохо…

Ну Димка и свинья! Он что, не помнит, что его мама сердечница?

Глава 11. Свекровь

Алина

Свинья я неблагодарная или нормальный человек?

Да, да, вот такую непростую дилемму мне приходится решать в следующие полчаса, пока еду в троллейбусе.

Вроде как ты свекрови ничем не обязана, если решила развестись с мужем. Верно?

Но она ведь человек! И я человек.

Она мне не изменяла, со мной не ругалась, пакостей не делала, скорее даже наоборот. Много в чем поддерживала, помогала, особенно в начале наших с Димой отношений.

Так сложилось, что мама моя непонятно где, растила меня бабушка, которая тоже не очень-то любила, а о поддержке и вовсе слыхом не слыхивала. Зато у Тамары Игоревны с этим делом все в порядке. И словом поможет, и делом.

Помню, мне после увольнения с прошлого места было дико неловко просить у Димы деньги на свои личные нужды. А она увидела, что у меня пальто старое, взяла и купила новую парку. Сказала — так будет проще искать работу, ведь встречают по одежке.

В общем, нормальная у меня свекровь, правильная.

И проигнорировать ее зов я не могу. А ну как ей плохо станет, и что тогда?

В конце концов, ну что я потеряю, если к ней съезжу? Приготовлю человеку еды, схожу за лекарствами, скорую вызову, если будет надо. Не переломлюсь, короче. А там между делом сообщу, что мы с Димой расстаемся.

Ага… И она после этого точно попадет в больницу с приступом…

Нет, пусть уж он лучше сам ей сообщает. Я не хочу быть причиной ее нового инфаркта.

С этими мыслями я выхожу на остановке, направляюсь прямиком к дому Тамары Игоревны.

Уже через пять минут убеждаюсь, что правильно сделала, приехав к ней.

Бледная женщина встречает меня в прихожей, за сердце хватается. Хотя при ближайшем рассмотрении видно — чувствует себя лучше, чем хочет показать. Ее седое каре уложено, на ресницах виднеется тушь. Она явно куда-то сегодня ходила, а значит, не так-то все и плохо. Обычно в кризисные дни она уже с утра встать толком не может.

— Алиночка, — начинает она сбивающимся голосом. — А я переживаю, ни до кого дозвониться не могу. Дима трубку бросает. Ты не знаешь, что у него там?

— Не-а, — качаю головой.

Видно, мне не удается скрыть неприязнь во взгляде, как только она упоминает имя сына, потому что от нее тут же исходит неудобный вопрос:

— Вы что, поругались? Алина, скажи мне правду, материнское сердце все чувствует!

— Поругались, — киваю.

А что скрывать, если уж прижали к стенке? Да и не умею я врать.

— Тамара Игоревна, вы только не волнуйтесь, но мы с Димой… Какое-то время поживем отдельно.

Все же не решаюсь сказать ей, что ушла от него насовсем, ограничиваюсь полумерой.

Но ей хватает и этого.

Она машет перед собой рукой, заодно выкатывает глаза, чем окончательно вводит меня в состояние паники.

— Тамарочка Игоревна, успокойтесь, пожалуйста, — начинаю щебетать. — Давайте лучше я вам борщ приготовлю, пирог испечем, чаю выпьем. Пойдемте?

— Пойдем, — соглашается она.

Надо заметить, как-то даже чересчур быстро соглашается.

И тут же начинает раздавать мне задания.

Духовку ей помыть нужно, за мясом сходить, лекарства, опять-таки, закончились. И так далее и тому подобное. Впрочем, я знала, куда и зачем еду.

Решаю про себя — это дань добру, которое я получила раньше. Приступаю к делам.

Следующие три часа я бегаю по квартире, выполняя поручения свекрови. Потом вооружаюсь выданной ею картой, иду в аптеку.

Беру по списку все, что ей нужно. Скрупулезно проверяю покупки и возвращаюсь к подъезду.

Только хочу позвонить в домофон, как из подъезда выходит соседка, впускает меня.

Поднимаюсь на нужный этаж. Уже собираюсь позвонить в дверь, как подмечаю, что та немного приоткрыта.

Она не заперла за мной, Балда Ивановна! У меня не свекровь, а ходячая безалаберность. Не то чтобы в ее квартире было что красть, но все же это небезопасно.

Захожу в прихожую, собираюсь позвать хозяйку и вдруг слышу ее разговор:

— Приезжай, она тут. Нет, не уедет, мы с ней сейчас чай пить будем, она пирог испекла, как раз подошел.

Когда до меня доходит смысл сказанного, сердце екает. Она с Димкой беседу ведет, стопроцентно. Я ушла за порог, а она ну ему сразу звонить!

Очень скоро убеждаюсь в своей догадке, потому что свекровь продолжает:

— Сын, ты серьезно спрашиваешь, почему я тебе раньше не позвонила? Да потому что, если бы ты забрал ее раньше, кто бы мне борщ приготовил? А убираться мне самой, что ли, с моим сердцем? Ты совсем того…

Слушаю это и столбенею.

Свекровь молчит, напряженно сопит, потом продолжает возмущаться:

— В кои-то веки тебе попалась нормальная девка! Рукастая, добрая, послушная. Ты что, не можешь, как все нормальные мужики, изменять ей так, чтобы она не знала? Совесть твоя где, идиот? Ты о матери хоть раз подумай, кто мне теперь помогать станет? Свиристелки твои, которые только и умеют, что тебя ублажать? Короче, давай приезжай, забирай ее и как хочешь мирись, но чтобы надежно, понял меня? Нельзя такую девку упускать.

Глава 12. Телефонные атаки

Алина

Пока я еду домой, то и дело вздрагиваю от сообщений.

«Ты неблагодарная!» — сообщает мне Тамара Игоревна.

Вчитываюсь в это и обалдеваю.

Я. Неблагодарная. Нет, ну ничего себе… Я целый год к ней ездила! С тех пор как ей стало хуже, постоянно привозила еду, заботилась. И это я неблагодарная, а вовсе не она. Нормально?

Но больше всего коробит даже не это.

Я буквально подпрыгиваю с места в троллейбусе, когда получаю от свекрови следующее сообщение: «Что, думаешь, Диму моего кинешь, так перед тобой штабелями будут укладываться другие мужики? Да ты на себя глянь, оцени шансы. Отъелась, как свинья, тебе еще повезло, что мой сын с тобой не разводится, другой бы выпер с вещами, а мой нянчится, как с лялькой. Ишь ты, носом она воротит перед моим мальчиком…»

Чувствую себя так, будто она врезала мне по лицу, причем со всего размаху. Краснею, бледнею и… Блокирую ее.

Я все понимаю, она защищает своего сына, но как же это подло — вот так писать.

Она не женщина, что ли? Не понимает, что это дико обидно, когда проезжаются по внешности? Особенно, когда внешность ни разу не идеальная.

Активирую фронтальную камеру мобильного, всматриваюсь в свое лицо.

Да, щеки попухлели за последние месяцы.

Впрочем, если уж быть совсем объективной, то попухлели не только они, но и бока, и попа.

Но разве мои лишние килограммы дают свекрови повод плеваться ядом? Нет, нет и еще раз нет! Еще недавно она вовсю со мной лебезила, ей было до лампочки, какой у меня объем бедер, советовала сыну со мной мириться. И тут на тебе — увидела во мне поросенка. Совесть ее где?

А впрочем, какова мама, такой и сын. Яблоко не укатилось далеко от яблони.

Сажусь обратно на место возле окна, очень стараюсь не разрыдаться.

И вскоре получаю новое сообщение, на этот раз с незнакомого номера: «Что ты сделала с моей матерью? Кто тебе дал право ей грубить?»

Эм… Что? Кому и когда я грубила?

Не удерживаюсь, отвечаю: «Дима, я не грубила твоей маме!»

Ведь очевидно, что это он с очередного нового номера.

«Она мне сказала другое!» — отвечает он. «Зачем тебе понадобилось доводить больную женщину?»

«Я не доводила!» — только и успеваю ответить.

«Где ты?» — пишет он сразу. «Немедленно отвечай, я приеду за тобой и вставлю таких звездюлей…»

Читаю это и резко прихожу в себя. Зачем я вообще ему отвечала? Зачем ехала к его маме? Зачем в очередной раз подставила себя под удар?

Адрес ему мой новый сказать… Ага, нашел дуру.

Щас прям так я и назвала ему улицу, дом, квартиру. А в жопу он сходить не желает? По-моему, вполне заслужил. Они совсем со своей мамочкой ополоумели.

Блокирую и этот номер. Опа, и товарищ Дмитрий не сможет до меня достучаться и с этого номера тоже.

Однако после содеянного мне ни капельки не становится легче.

А еще мне очень обидно, что я сварила борщ, испекла пирог и после всех своих подвигов осталась голодная! Аж живот к спине прилип. И дома меня ждет один сплошной безвкусный пенопласт. Перед собеседованием я провела ревизию всего, что есть на кухне. Так вот, ничегошеньки съедобного там нет.

Не знаю, кому как, а мне после всех нервов срочно нужна тортотерапия.

Только вот у меня денег нет.

Словно в добавление к моим мучениям троллейбус останавливается на нужной остановке, и тут я замечаю, что как раз напротив находится большой супермаркет, где есть все. Совсем все! И торты, и апельсины, и даже новогодние елки.

Выхожу на улицу и слышу новогоднюю песню из колонки, подвешенной на входе в супермаркет: «Джингл белс, джингл белс, джингл ал ве уэй…»

Будто назло, честное слово. Ну какое в моем положении новогоднее настроение? Тут все двести поводов рыдать, а не слушать рождественские песенки.

В этот момент я вспоминаю про одну чудеснейшую вещь, а точнее — кредитку, которую Дима запретил мне трогать, потому что мне, безработной, осталось только в долги влезть.

Но… я ж теперь работная! Точнее, работа у меня есть, причем неплохая. Погашу долг по кредитке, когда получу зарплату. Вот мне и деньги взаймы.

Оно рискованно, конечно. Ведь у меня даже не состоялось первого рабочего дня. Но ведь он будет, да?

Решаю наплевать на все и спешу в супермаркет.

Хватаю большую тележку. Глохну к доводам разума и позволяю себе забыться.

Боже, как это приятно — забыться в супермаркете, класть в тележку то, что хочется, не заботясь о том, что тебя за это отругают. Потому что ругать-то и некому! Хоть одна приятная вещь в предстоящем разводе.

Очухиваюсь я не скоро — уже по пути домой.

Еле дотаскиваю до квартиры пакеты.

А там у меня столько чудесного: продукты на оливье, борщ, целая курица и даже небольшая елка! Прихватила уже у выхода, не удержалась.

Глава 13. Третий (не) лишний

Алина

Я растерялась всего на какую-то секунду. Одну, маленькую!

Но Диме хватает этого времени. Он цапает меня под локоть и куда-то тащит с уверенным видом.

— Отпусти! — пищу не слишком громко.

Ведь мне совсем не хочется устраивать сцену перед офисным зданием, куда прямо сейчас стекаются на работу мои будущие коллеги. Позора, понятное дело, допустить не могу.

Однако Дима и не думает меня отпускать. Прет вперед как танк, черная шапка набекрень. Совсем с катушек съехал. Руку выдернуть не могу, он вцепился в нее как клещ. Только и остается что поспевать за его широким шагом.

Довольно быстро мы оказываемся на парковке за офисным зданием.

Тут я уже не боюсь устроить сцену, ведь народу почти нет, впрочем, как и свободных мест, коих всего-то и осталась пара штук — прямо у въезда. Для каких-то шишек придерживают, наверное.

Дима тащит меня дальше между рядов. Но я не жду, когда он доведет меня до своей машины.

— Отпусти, сказала! — шиплю змеей.

Что есть силы дергаю рукой и в результате чуть не падаю прямо на запорошенный снегом асфальт, когда он все же разжимает пальцы.

— Хватит выпендриваться, я тебе сказал! — рычит он. — Алина, в самом деле, берега не путай. Все нервы вытрепала…

— Серьезно? — пищу на выдохе. — Я тебе все нервы? Ты — кобель, Дима! Ты со своими коллегами кувыркаешься вовсю, а нервы мотаю тебе я?

— Ни с кем я не кувыркаюсь! — он уходит в глухую несознанку.

— Еще как кувыркаешься! — иду в наступление. Хоть бы немного совести в тебе проснулось, да прощения попросил…

— Я тебе что, слизняк-подкаблучник, чтобы прощения просить? Совсем оборзела, я смотрю. Даже если я и присунул кому, значит посчитал нужным. Тебе оно не в минус было. Секс у нас регулярный, все заработанное домой несу, внимание тебе уделяю. Что ты выпендриваешься, а?

Стою, как говорится, обтекаю. Это я с этим человеком прожила целый год? Это я ему по воскресеньям жарила блинчики, это я ему в рот смотрела и каждому слову верила? Насколько паршиво я разбираюсь в мужчинах, раз считала его нормальным. Да он же свинья первостатейная!

— Я не против, Дим, — пожимаю плечами. — Спи с кем хочешь, имеешь полное право. Прощения можешь не просить, это я так, сгоряча. Но жить с тобой я больше не буду!

Последнее я почти выкрикиваю.

Он смотрит на меня волком, пыхтит как паровоз, а потом ляпает:

— Тебе ли вообще пыжиться?

— В каком смысле? — я хмурю брови.

Дима приосанивается, смотрит на меня свысока и как-то надменно, что ли?

— В таком, что тебе вообще крупно повезло, что я на тебе женился. Что живу с тобой, содержу. Или ты думаешь, на такую занебесную красоту найдется много желающих? Да кто на тебя посмотрит вообще, курица ты…

Курица. Я.

Ну спасибо, что хоть не корова.

Точно яблоко упало возле яблони. Матери вчера наслушался или же сам так и думает.

Но как это подло, когда муж унижает таким способом свою же жену. Он же и себя тем самым унижает тоже, ведь это был его выбор! Что ж он за меня вцепился, раз я такая непрезентабельная.

В то же время оскорбление бьет точно в цель. Больно бьет, до слез.

— На себя глянь, — продолжает рычать на меня Дима, будто сказанного мало. — Разожралась не в меру, скоро задница ни в одну дверь не войдет… Никто на тебя даже не взглянет!

После его слов я буквально захлебываюсь обидой.

Становится так больно, что за малым не начинаю рыдать. Хочется сделать что-то такое, ух… Да что угодно, лишь бы он заткнулся.

— А вот посмотрели на меня уже! — вдруг выдаю. — Считай, я у тебя тоже неверная жена, практически квиты.

Димка такого услышать явно не ожидал.

С наслаждением наблюдаю, как его всего перекашивает.

— Рехнулась, что ли? — орет он. — Я тебе за такое…

— А что, Дим? — перебиваю его. — Только тебе можно секс с другими? Мне ни-ни? Так вот, мне тоже можно, я сама себе разрешила.

— Да щас! Если понадобится, я тебе промежность зашью, чтобы никто туда… — При этом в глазах Димы появляется какое-то бешеное выражение.

Меня его угроза изрядно веселит, окончательно вхожу в раж и продолжаю врать:

— Ничего ты мне не зашьешь, да и поздно уже. Да, да, Димочка, у меня теперь обалденный любовник, у которого я живу. Вот уже два дня самозабвенно с ним сплю! А ты думал, куда я пропала? Вот у него и была…

Муж бледнеет в момент, таращит на меня глазищи, да так усердно, что кажется, они у него скоро выскочат из орбит.

Однако уже через пару секунд эффект от сказанного мной сходит на нет.

Дима вдруг начинает ухмыляться и спрашивает:

— Кто ж на такую позарился? Сторож какой или водитель? А больше вряд ли кто…