Мой мурчащий господин

Глава 1. Приют

Дверь моего кабинета тихо скрипнула. Я чуть не подпрыгнула в широком удобном кресле, предвкушая скорую победу над очень настырной и пакостной вражиной. Почти год наглая тетка, хозяйка приюта для бездомного зверья, трепала мне нервы. И, что самое противное, кого бы я ни пыталась настроить против нее, все эти люди резко меняли свое мнение, стоило им потискать пушистый пищащий комочек. А уж таких комочков у Лилии Розочкиной было хоть отбавляй.

После развода с мужем, ведущим акционером строительного гиганта, мне досталась управляющая компания микрорайона Тараканово. Жилищный комплекс был уже почти полностью заселен, но вдоль дорог еще встречались билборды со слоганами: “Ваши тараканы будут довольны”, “Достойное жилье для ваших тараканов”... На плакатах были нарисованы, конечно, рыжие усатые насекомые. Они стояли у входной двери с ключами от квартиры в лапках или сидели за кухонным столом, или выглядывали в окно, за которым шел снег.

Непросто руководить управляющей компанией, которую в народе, мягко говоря, недолюбливают за сам факт ее существования и кличут по старой привычке “Жэк - потрошитель”. После каждого нового повышения тарифов по коммунальным платежам разгоралась маленькая война с жителями. Меня такие сражения быстро закалили, я к ним даже привыкла и перестала вздрагивать в ожидании визита недовольной толпы.

Признаюсь, в чем-то жильцы были правы. Но, согласитесь, кто захочет вести бизнес без возможности положить себе в карман лишнюю щепотку дохода? В том и смысл законов рынка, чтобы урвать побольше прибыли при наименьших затратах.

– Мирослава Степановна, пришли документы из администрации.

Секретарша не спешила положить приятно толстенькую папку на мой рабочий стол. У меня прямо-таки руки чесались вскочить и выхватить документы из рук девушки. Но я сдерживала буйный порыв. Старалась не выходить за рамки делового этикета.

– И каков результат? Не молчи, Света! – я поторопила секретаршу, мечтательно перебирающую листы бумаги.

– У вас все получилась, – девушка обиженно надула губки. Не сказала “у нас”. Ясное дело, сочувствовала “несчастным зверятам”. – Вот держите постановление на снос всех строений. Вот разрешение на расчистку земельного участка. А это приказ об освобождении территории от животных и рекомендация по их отправке на усыпление.

Света не положила, а побросала вынутые из папки документы мне на стол и, обиженно шмыгнув носом, удалилась.

– Наша Круэлла все-таки добилась своего, – дверь как нарочно сама собой приоткрылась, и я услышала, как Света шепчется с подружкой. – Это ж надо уродиться такой злобной стервой. Ненавидеть всех животных.

– Можно подумать, она людей жалует, – прошептала в ответ ее подружка. – Как бы нам снова без квартальной премии не остаться.

“Не то что без премии – без работы останетесь, если не прекратите шушукаться и не возьметесь за дело”, – мне так и хотелось крикнуть им из кабинета, но чудесное радужное настроение погасило пламя мести.

Да и найти новых ответственных сотрудников – большая проблема. Так что пусть продолжают мыть мои косточки, может, помогут избежать остеохондроза на старости лет.

Скажут тоже… Какая я им Круэлла? Можно подумать, мне нужны чьи-то линяющие шкурки. У меня вообще-то с детства аллергия на шерсть и пух. Я лучше куплю пуховик с искусственным наполнителем известного престижного бренда, чем напялю на себя шубу из норки или песца, которая через полгода облезать начнет, если не раньше.

Нелюбовь к животным? А с чего, спрашивается, должна я их любить и обожать? Я – современный человек из мегаполиса, а не какая-нибудь средневековая крестьянка. Это в незапамятные времена человечество не могло обойтись без прирученных животных. Собаки охраняли дворы, кошки ловили мышей и крыс. В наше время технического прогресса нет никакого смысла держать при себе глупое, вонючее, грязное зверье, которому место в дикой природе, а не в квартире. Ничего кроме антисанитарии и аллергии от “милых пушистиков” нет и быть не может.

Когда мне было пять лет, меня так сильно искусала выскочившая из подворотни завода большая дворняга, что врачам пришлось накладывать мне швы на глубокие раны и делать болезненные уколы от бешенства. А учась в первом классе, я зашла в гости к подруге. По детской глупости протянула руку погладить кота, так он мне ее расцарапал в кровь от локтя до запястья. На том и закончилось мое общение с “милыми животными”. Будь моя воля, я бы во всем мире уничтожила домашнее зверье, кроме сельскохозяйственного, которое нужно для еды. Тогда жизнь человечества точно стала бы лучше и чище.

Но у темных людишек, как обычно, свое мнение. Давно нам с бывшим супругом хотелось прибрать к рукам земельный участок в лесу за пределами микрорайона. Уж очень он подходил для размещения спортивной площадки, так не хватающей жителям. Да и не терпелось избавиться от соседства с рассадником грязи и шума.

Лилии Розочкиной участок достался по наследству, и она, недолго думая, устроила там приют. Жители стали приносить ей найденных на улице зверенышей. Мало того, она собрала вокруг себя банду сторонников и стала вмешиваться в дела управляющей компании. Когда мои работники замуровали подвалы вместе с кошками, она вызвала телебригады и публично выставила меня бессердечной живодеркой. Пришлось мне приказать слесарям отодрать приваренное железо, чтобы позволить милосердным дамочкам забрать кошек.

По дороге в лесопарк мимо приюта было не пройти. Голова через пару секунд начинала раскалываться от лая и воя.

Поначалу я честно пыталась уговорить хозяйку приюта убраться вместе с ее зверьем со спорной по документальному оформлению территории. Розочкина в ответ говорила, что ей с питомцами некуда идти и потому они останутся на законных основаниях.

Мало того, она попросила меня немного подождать у крыльца и вынесла из дома белую одноглазую кошку.

– Эх, жалко мне тебя, дочка, – вздохнула настырная тетка. – Имя у тебя мирное, а характер тяжелый. С таким жить несладко. Вот возьми нашу Беляночку. Она выросла в подвале и потому немножко пугливая, да и глазик у нее инфекция отняла. Но киса добрая, ласковая. Забота о ней поможет тебе стать добрее, а там, глядишь, и жизнь наладится.

Глава 2. Авария

Мой новенький внедорожник Мерседес премиум-класса мчался сквозь пургу по ведущему через лес заснеженному шоссе, которое дорожные работники, как обычно, не спешили расчистить. Конечно, в нашем тропическом климате метель в декабре – настоящее стихийное бедствие. Как всегда, нагрянувшее абсолютно неожиданно и без предупреждения. Хотя нет… Синоптики еще неделю назад обещали морозы и снегопад. Наверное, тот прогноз был составлен для какой-то другой Москвы, находящейся в параллельном мире.

Пребывая в замечательном настроении, я тихонько напевала любимую песню. “Дворники” за лобовым стеклом пока успешно справлялись с атаками метели. Но обзор все равно был отвратительный, путь впереди виднелся как в белом тумане.

Преодолев крутой поворот, я увидела, как из гигантских клубов метели выскакивает нечто розовато-оранжевое, отдаленно напоминающее огромную сардельку. Долю секунды спустя сообразила, что прямо на меня летит бензовоз. Да, именно летит, а не едет. Стремительно приближается в неуправляемом заносе.

Я выкрутила руль до упора, стараясь уйти направо, в поросший молодыми тонкими деревцами спасительный кювет. Не успела. Перед глазами мелькнул кузов-цистерна бензовоза. Я мысленно простилась с жизнью, но вместо удара почувствовала легкий толчок под попу и полет. Дверца распахнулась, и я вылетела из машины. Угодила в мягкий сугроб.

Не понимая, что произошло, стала выкарабкиваться из огромного сугроба. Прогремел взрыв, и я увидела, как горят искореженные останки Мерседеса, впечатанные грузовиком в ствол вековой сосны на другой стороне шоссе. Водитель бензовоза удирал в лес.

Как расстегнулся ремень безопасности? Почему не сработала подушка? Что вообще произошло? Как я оказалась в овражке? Новые модели элитных внедорожников оснащены системой катапультирования водителя в случае опасности? Менеджер автосалона мне долго рассказывал про умные системы, бортовой компьютер, а я пропускала его слова мимо ушей. Кроме навигатора и музыкального плеера меня в навороченной электронной системе мало что интересовало.

Как бы то ни было, три с половиной миллиона спасли мне жизнь. Эти деньги, которые жители микрорайона считают украденными из их честных семейных заначек, превратились в выгодное вложение. Как хорошо, что менеджер мне впарил именно эту модель.

Теперь надо выяснить условия договора КАСКО и приготовиться бодаться со страховой компанией. Хоть тресни, не могла их вспомнить. Угон, ущерб – это понятно. А если речь идет о полном уничтожении застрахованного имущества... Вернут ли мне деньги в полном объеме? Ту сумму, за которую я купила Мерседес…

Документы! Они сгорели. Ну и не повод расстраиваться. Нервы всего дороже. Главное, все согласовано, решено, заметано, а значит, их легко будет восстановить. Но жаль, вновь придется терять время. Да еще эти визиты в офис страховой компании… Нет, не надо паниковать. Со всеми проблемами разберусь постепенно, и до зоопарка мадам Розочкиной дело дойдет.

Надо же! Легка на помине. Только я собралась выползти на обочину дороги, тормознуть машину и попросить у водителя телефон для звонка в ГИБДД и страховую, как увидела знакомый силуэт среди деревьев. Розочкина в цветастом платке, зеленом бесформенном пальто и войлочных сапогах шла прямо ко мне. Интересно, что она тут делает в лесу, вдали от своего приюта и, что самое странное, без собачьей своры. Не похоже на обычную прогулку. Грибы и ягоды под снегом тоже никто не ищет.

А может, эта чокнутая тетка все подстроила? Авария произошла по ее вине? Меня только что пытались убить? Очень на то похоже. Водитель бензовоза вполне мог быть ее сообщником или даже любовником. Конечно, только алкаш с пропитыми мозгами мог польститься на провонявшую псиной старую замухрышку. А от такой “сладкой” парочки всего можно ждать.

Медленно из-за снега, доходящего почти до краев моих высоких сапог, я попятилась к дороге. Шанс на то, что кто-то из проезжающих водителей заметит, как меня убивают, и бросится на защиту, был невелик. Люди по природе своей эгоистичны, им нет дела до чужого бедственного положения. Позиция большинства: ничего не вижу, ничего не слышу и ничего не знаю. Готова была поспорить, что все проедут мимо, пока мне тут двое придурков будут шею сворачивать. Может, кто ради хайпа снимет происходящее на телефон для соцсетей. О большем и мечтать не стоит. Зачем себя тешить напрасными надеждами?

Мне приходилось оглядываться, чтобы не пропустить, когда в дело решит вступить сообщник Розочкиной, который скрылся в лесу по ту сторону дороги. Хозяйка приюта молча двигалась ко мне, и от ее холодного пронзительного взгляда у меня мурашки бежали по коже. Не иначе как приготовилась со мной разделаться. Кто знает, может у нее под синтепоновым пальто спрятан большой острый нож или даже обрез.

Я сжала кулаки, приняла угрожающую позу, как в кино. Но слабо верилось, что это напугает сумасшедшую вражину. А до обочины дороги оставалось, как назло, еще далеко. Ноги совсем увязли в сугробе, я не могла сделать очередной шаг назад и боялась повернуться к чокнутой тетке спиной.

– Не бойся, Мира. Твоя судьба уже решена, – недобро усмехнулась Розочкина, подойдя совсем близко.

– Убить меня собралась, чокнутая гадина? – я прошипела сквозь зубы как можно страшнее и зловеще. – Не обольщайся, без боя я не сдамся, папочка меня на карате отдал, я в школе лучшей была! Одним ударом вышибу твои куриные мозги.

Соврала, никакими приемами восточных единоборств я не владела. А ведь зря, в самом деле, не ходила в ту секцию, когда училась в школе.

– Я тебя от смерти спасла, глупая. Место нашла для тебя подходящее, – Розочкина продолжала с насмешкой смотреть мне в глаза. – Тебе там жизнь все объяснит. Так что не поминай ты меня лихом. Судьба даст, свидимся еще.

– Ты что удумала? – мне стало еще страшнее, и я попятилась от нее, спиной вперед. – Не подходи, сумасшедшая!

Неужели чокнутая тетка решила меня скормить своим ненаглядным кошечкам и собачкам?

Глава 3. Поместье

Я закрыла глаза, думая о том, что когда открою их снова, окажусь в своей любимой уютной кроватке на дорогущем ортопедическом матрасе под теплым одеялком. Увижу, как солнечные лучи из панорамного окна оживляют яркие маки сатинового спального комплекта из коллекции элитного бренда.

Почувствовав гладкую твердость пола под ногами, я открыла глаза. Но, увы… Вместо своего родного милого гнездышка, в обустройство и дизайн которого вбухала не один миллион, узрела какую-то совершенно незнакомую мрачную и старомодную убогость. Местами выцветшие от солнечных лучей грязно-серые обои в тусклых серебристых вензелях, потемневших от времени. Гарнитур из красного дерева с потрескавшимся лаком. Этим книжному шкафу, комоду, дивану и креслам было уже, наверное, лет сто, причем за все прошедшие со дня их выпуска годы они, как видится, ни разу не встречались с умелой рукой реставратора. Закопченный камин, оформленный фигурными каменными вставками, выглядел не лучше мебели и потрепанного жизнью красного ковра, расстеленного посередине этой, с позволения сказать, гостиной. Паркет был просто ужасным. Мелкая уродливая “елочка”, такую у нас в городе уже давно сняли и заменили даже в самых захолустных казенных учреждениях. Однотонные темно-синие шторы и белый тюль в цветочек сразу хотелось сдернуть вместе с карнизом и выбросить на ближайшую помойку. Я подумала, что хуже увиденного мной интерьера может быть разве что вконец убитая хрущоба, где ремонт, даже самый простой косметический, не делали тридцать лет.

И вообще, странное помещение, в которое меня зачем-то притащила Розочкина, не выглядело жилым. Казалось, это дом-музей известного писателя или поэта, жившего пару веков назад, в котором ничего не менялось после кончины гения, а лишь поддерживалась чистота. Кто-то периодически приходил в гостиную, чтобы вытереть пыль с громоздких канделябров, статуэток лошадей и мифических животных, стоящих на комоде. В том, что тюль и шторы часто стирали, я усомнилась. Скорее, к ним просто никто не прикасался, чтобы, чего доброго, и впрямь не грохнулись вместе с тяжелым на вид карнизом. Помню, мои работники ремонтной бригады, не брезговавшие халтурить по выходным в порядке частного найма, говорили, что порой такие вот карнизы и настенные полки со шкафчиками отваливались от стен вместе с дюбелями и кусками штукатурки в старых домах.

– Ну что скажешь, Мира? Нравится ли тебе здесь? – насмешливо сказала из-за моей спины наглая Розочкина, о существовании которой я почти забыла, засмотревшись на мрачную гостиную.

Когда же этот дурацкий сон закончится, наконец?

– Честно скажу, если это твой дом, выкини тут все на помойку подчистую. Здесь нужно провести капитальный ремонт с нуля, а потом заново обустраивать интерьер. Могу дать телефон отличного дизайнера. Ее зовут Алина. Берет за индивидуальный проект по максимальному прайсу, но ее труд того стоит… Так и быть, я сама ей позвоню и попрошу сделать скидку, только верни меня обратно, – я уже была готова пойти на вынужденные уступки, лишь бы поскорее закончился кошмар, в котором с каждой секундой все больше размывались границы между сном и явью. – Мне нужно срочно выяснять, какие там наметились дела с дорожной инспекцией и страховщиками.

– Нет, это не мой дом, – Розочкина подошла к темному камину, и я чуть не вздрогнула, снова увидев, как за ее спиной подрагивают в напряжении расправленные полупрозрачные крылья. – Ты теперь будешь в нем жить. Но только тебе не придется здесь хозяйничать. Герцог не позволит простой служанке устанавливать свои порядки в его собственном поместье. Тебе придется заменить горничную, которая не так давно умерла в преклонном возрасте. Да и кухарке Неридле тяжело бывает одной управляться здесь по хозяйству. Ты молодая, здоровая, будешь и ей помогать по мере сил.

– Ну уж, нетушки. Я в домработницы не нанималась и даже никогда не рассматривала для себя такую вакансию. Не для того я получила два высших образования: одно гуманитарное, а второе техническое, чтобы мыть полы и стирать пыльные занавески. Вон возьми лучше из нашей управляющей компании уборщицу Зульфию. Она, к слову сказать, недавно была отмечена как лучший работник месяца за идеальную чистоту подъездов. Ее выбрали в чате двора на основании благодарных отзывов жителей.

– Зульфия честно живет и трудится, никому не вредит, – развела руками Розочкина. – А ты, Мира, считай, прибыла сюда на исправительные работы. И тебе, я скажу, еще очень повезло. Не всякий благородный господин согласится принять в свой дом злодейку.

– Злодейку?!! – я вся просто вскипела от ее беспредельной наглости. – А не круто ли ты загнула? Я тебе, что, террористка или маньячка? Нет! Я законопослушная гражданка. Да за мной страшнее штрафов за превышение скорости ничего не числится. Не судима, не привлекалась и так далее. Так что даже не смей мне тут…

– Тогда объясни мне, почему о тебе никто, кроме родителей и сестры, не будет плакать, – до противного тихо и спокойно мне ответила Розочкина. – Ты никому не нужна на всей своей родной планете. Никто не захочет соболезновать и устраивать по тебе траур, узнав, что ты сгорела в автомобиле. Для многих знакомых тебе людей это станет радостной вестью. Лишь родители и сестра…

– Вот только не надо мне про Соньку заливать! – я вновь перебила ее, желая осадить и прекратить бесполезный спор.

Кошмарный сон все никак не прекращался, и некая часть моего разума уже начала верить в то, что все происходит на самом деле. От этого еще страшнее становилось.

– Знаю я, – постаралась взять себя в руки и не истерить. Где моя стрессоустойчивость, которой еще недавно гордилась? – Эта дрянь первая примчится за моим наследством. Думаешь, ей нравится сидеть в родительской двушке с мужем, который у нее нищеброд и бездельник, и двумя маленькими детьми? Да Сонька будет прыгать от счастья, когда узнает, сколько всего ей обломилось. У меня же три квартиры, одна из них в центре Москвы! А родители… Да им всегда было на меня плевать. Для них Сонька – свет в окошке. А я – так, гнилой сук на их прекрасном фамильном древе. Не чту семейные традиции. Отказываюсь превращаться в тупую наседку с выводком. Мама с папой никогда меня не любили. Только Соньку обожали и всегда мне ставили в пример. Так что пошли они все… Пусть подавятся моими квартирами и машинами. А тебе я не верю. Ни одному слову.

Глава 4. Злодейка и белый кот

– Говоришь, ты не злодейка. Так попробуй вспомнить, кому ты помогла в трудную минуту, кого утешила хотя бы одним добрым словом, – хитрая Розочкина громко топнула по уродливому облупившемуся паркету и выдержала паузу, заставляя на нее смотреть. – Молчишь… Все правильно. Потому что ты и не делала за всю свою жизнь, с самого детства, ничего хорошего. В школе вместе с компашкой отпетой шпаны развлекалась травлей тех, кто слабее и скромнее. Девочку из одного с тобой класса ты так сильно избила, что она попала в больницу. Твоим родителям пришлось все это улаживать с ее семьей, чтобы тебя не поставили на учет. У институтской подруги ты увела жениха из зависти. Обманула парня, разлучила влюбленных, а потом его бросила. И теперь эти двое так и маются в одиночестве, не могут найти свою вторую половинку. А напомнить, как ты любила издеваться над сотрудниками, которым приходилось поневоле все терпеть, чтобы не лишиться работы? Лиза Миршина потеряла ребенка по твоей вине. А ты ведь прекрасно знала, что ей нельзя нервничать. Они с мужем долго мечтали завести детей, обращались к врачам. А ты уничтожила их единственный шанс. Устроила Лизе такой скандал, когда она собралась уйти в декрет, что бедняжке стало плохо прямо в твоем кабинете. Совсем молоденькую девочку - студентку, которая пришла к тебе работать кассиром, ты как подставила? Помнишь?.. Сама украла из сейфа большую сумму, а ее обвинила в недостаче и воровстве как материально ответственное лицо. Угрожала ей тюрьмой. Уволила, да еще заставила выплачивать неподъемные для ее семьи деньги. И все за что? За то, что твой тогда еще муж засмотрелся на ее красивые ножки. Так у девушки был жених-однокурсник, на твоего старого потаскуна она и не претендовала. А сантехник Степаныч… Вспомни, как он просил дать ему последний шанс. Говорил, что пойдет закодируется и бросит пить. И в самом деле бросил бы ради работы. Но ты его уволила. Он с горя пошел, напился, да и помер. Водка паленая попалась. И сколько таких людей пострадало незаслуженно? Если перечислять все их печальные истории, мы тут с тобой до полуночи будем беседовать. И говоришь, ты ни в чем не виновата? Не злодейка? Да ты даже своим родным никогда и ничем не помогала. Помнишь, тетушке твоей нужны были деньги на сложную операцию. Вопрос жизни и смерти. И что ты ей сказала? Что выплачиваешь огромный валютный кредит, потому денег у тебя нет. А на самом деле не было никакого кредита. Были только твои жадность и вранье.

– Ну и что с того? Тетка все равно не умерла и без моих пожертвований. Нашлись сердобольные… – я опустила слово “дураки”.

– Попробуй заглянуть в самую глубину своей черствой души и, быть может, сумеешь увидеть там нечто важное. То, что поможет понять, сколько еще зла ты могла бы совершить, если бы судьба не остановила тебя на самом краю бездны.

От стресса и усталости я едва могла воспринимать слова Розочкиной. Голова начала кружиться, убеждая меня в том, что все происходящее – отнюдь не страшный сон.

– Где я? – задала вполне логичный вопрос и замерла в ожидании ответа, который мог быть пугающим или того хуже – повергающим в панический ужас.

Морально приготовившись к худшему, задала себе установку твердо стоять на ногах. Что бы я ни услышала, нельзя ни в коем случае падать в унизительный обморок.

– Ты в королевстве Энтор, в пропитанном магией мире. По климатическим условиям и основному населению наша планета похожа на твою родную Землю, – медленно, с угрожающей интонацией объяснила фея. – Однако здесь тебе придется помнить о том, что ты больше не властная леди, а безропотная рабыня. Иномирянка, не обладающая свободой слова и правом голоса. Никто и ничто тебя не защитит. Если вздумаешь пойти против господина, то будешь публично казнена на главной площади столицы. Тебя сожгут драконьим пламенем по приговору верховной судебной ведьмы.

– Да что у вас за мир дурацкий? – я возмутилась, между прочим, очень даже справедливо. – Все тут с ног на голову перевернуто… Все вопреки здравому смыслу! У нас, на Земле, в прошлые века на кострах сжигали ведьм. А тут что получается? Ведьмы жгут честных людей?

– Не честных, а преступников.

– Как бы ты ни называла меня и каким бы исчадием тьмы ни считала, но я тебе не уголовница какая-нибудь, сбежавшая из колонии строгого режима. Потому категорически протестую против местного произвола!

– Протестовать я не советую, – предупредила Розочкина. – В нашем королевстве не в почете разные митинги, пикеты и тому подобные привычные тебе мероприятия. Они могут быть восприняты как личная угроза королю, которая карается немедленной казнью. Разрешены лишь мирные народные гуляния в дни праздников и военные парады.

– Послушай меня, фея природы, или кто ты там есть, – впервые в жизни я готова была хлопнуться на колени, да еще перед какой-то странной теткой, только бы не остаться рабыней в этом ужасно стремном ненормальном мире. – Клянусь… Даю честное слово… Я извинюсь перед всеми…, гм…, пострадавшими. Выплачу денежные компенсации. Так и быть, отдам своей бывшей кассирше ювелирный комплект от Бугатти, который купила на украденные у нее деньги. Лизке оплачу лечение в зарубежной клинике репродукции. Только умоляю, верни меня обратно. Ты не понимаешь… Для тебя во всей вселенной кроме любимых зверей ничего не существует. А у меня машина за три ляма, считай, пропала, если я сейчас не стрясу возмещение ущерба со страховой компании.

– Что же… – Розочкина отступила на два шага, не позволяя мне прикоснуться к ней. – Будешь отвыкать от машин и учиться ездить на лошадках без превышения скорости. Нет у меня ни малейшего доверия бессовестной лгунье. Пока не пройдешь все испытания, не научишься кротости, послушанию, доброте и вежливому поведению, не ступишь на родную землю. Оставляю тебя на попечение моего хорошего друга, герцога Маурисио Фортунелли, хозяина этого поместья. Считай, герцог спас тебе жизнь. Дайте боги ему здоровья и терпения. А я поспешу под видом знакомой вашей семьи утешить твоих близких. Мне их жаль. Тяжело им будет пережить потерю. Но все теперь зависит от тебя, Мира. Сможешь ли ты вернуться домой через год или даже раньше, чтобы порадовать семью.

Глава 5. Коварные замыслы

– А ну, живо вставай! Ишь, развалилась, как барыня! – оглушительно завопила склонившаяся надо мной огромная бабища.

Нос картошкой, мутно-серые глаза навыкате и уродливая бородавка на щеке. Я аж вздрогнула, когда открыла глаза и увидела кухарку.

Только собралась хорошенько подумать, как выпутаться из ненормальной и очень удручающей ситуации, найти обратный путь домой, как случилось новое не самое приятное знакомство.

Кухарка больно схватила меня за руку и потянула, заставляя встать с дивана. Я не рискнула сопротивляться. Да у этого чудовища один кулак, пожалуй, будет шире моего лица.

– Идем! – гаркнула прямо над моим нежным ухом эта жуткая баба неопределенного возраста. Она брезгливо вытерла после соприкосновения со мной пухлые мозолистые ручищи об засаленный фартук, надетый поверх бесформенного темно-коричневого платья. – Пора привести тебя в порядок. Это страшное тряпье, – она указала на меня пальцем и мерзко шмыгнула носом, – я отдам перехожим нищим калекам, когда снова будут проходить по деревням.

Я понимала, что пока лучше держать язык за зубами. Что толку скандалить с дурой набитой? Готова поспорить сама с собой, она ни одной книги за всю жизнь не прочитала. Если вообще умеет читать.

Сначала нужно произвести тут тщательную разведку, точно узнать, как обстоят дела в правовой среде безумного магического мира. К примеру, есть ли здесь равноправие женщин, каков полный перечень привилегий аристократов, можно ли титул купить нелегальным путем за хорошую взятку вместе с гражданством. Прежде чем гордо задирать нос, нужно иметь для того достаточно веские основания, чтобы этот самый нос быстренько не расквасили в лепешку. Потому мне нужно набраться терпения и постараться успокоиться, насколько это возможно в такой нервной обстановке.

Приведя меня в крыло дома, где находились комнаты для прислуги, Неридла вытащила из старого облупившегося шкафа страшненькое крестьянское платье в мелкий цветочек и стоптанные в пятках башмаки.

– Чего замерла, рот разинула?! – она снова рявкнула на меня. – Быстрей одевайся и пошли на кухню.

– Не могли бы вы удалиться за дверь? – я постаралась говорить как можно вежливее, осваивая местный язык.

– Какие мы нежные. Тьфу ты! – кухарка чуть не плюнула мне в лицо. – Немощь костлявая, жизнью потрепанная, а строит из себя принцессу.

Но все же она, скрипнув зубами, вышла за дверь, оставив меня переодеваться в почти спокойном одиночестве. Почти – потому что в душе у меня все пылало и бушевало, протестуя против чудовищной несправедливости. Мало того, что из меня сделали бесправную рабыню, так еще и заставляют прислуживать глупому коту – мерзкому животному, от одного вида которого у меня бегут мурашки по коже. Разве это все не полный идиотизм? Как вообще кота могли провозгласить герцогом, подарить ему аристократический титул? В моей умной голове такое никак не укладывалось. Я не могла найти разумного объяснения несуразице, которая, что самое паршивое, теперь будет оказывать непосредственное влияние на мое дальнейшее существование. А ведь стоит заметить, что моя жизнь и до сего момента была полна ежедневной нервотрепки. Теперь же она просто превращалась в один сплошной бесконечный кошмар наяву.

Не блещущая умом и не знакомая с изысканными манерами кухарка решила не дожидаться, пока я сама открою дверь. Она ее распахнула и придирчиво уставилась на меня, растерянно замершую в нелепом одеянии посреди гардеробной для слуг. Хорошо, я к тому времени успела переодеться. Радовалась, что есть возможность оставить себе дорогое белье. Честно говоря, сильно сомневалась, что из нижнего белья местного производства мне может хоть что-то понравиться. Судя по всему, в этом странном мире развитие научно-технического прогресса, как и течение моды, навечно замерло примерно на уровне земного девятнадцатого века.

– Топай живее! – ворчала кухарка, пока мы поднимались по витой широкой лестнице, а потом шли по длинному коридору. – Чего ты еле ногами перебираешь? Ползешь, как поднятая некромантом нежить с кладбища.

Несмотря на постоянное хамство Неридлы, благодаря ей мне удалось понять примерное устройство мира. Кухарка провела для меня короткую экскурсию по большому герцогскому дому, показала, в каких из комнат нужно часто проводить уборку, а в какие достаточно заглядывать раз в месяц. Некоторые двери вообще были заперты. Так я поняла, что прежде в этом доме жила большая семья с детьми, иначе зачем были бы нужны две детские: отдельно для мальчиков и для девочек. Западное крыло, отведенное для прислуги, тоже указывало на то, что и домашний персонал в прежние годы здесь был гораздо многочисленнее. Теперь же мне предстояло стать единственной постоянно находящейся в доме прислугой.

Неридла жила в одной из деревень, расположенных на землях герцогства, и приходила только чтобы приготовить завтрак, обед и ужин для того самого белого пушистого кота. Приведя меня на кухню, грубиянка показала огромную печь, служившую вместо плиты для готовки. Стены и потолок здесь поросли жирной копотью. На прочном кухонном столе находилось квадратное подобие самовара. Еще на кухне была целая гора посуды, разнокалиберных скалок, ложек и ножей.

Я подумала, как плохо, что жители этого мира не изобрели корма для животных. А еще удивилась тому, какие блюда и в каком количестве Неридла готовила для четвероногого “гурмана”. Нет, я, конечно, и раньше слышала о том, что коты ужасно прожорливы. Но чтобы один кот съедал три раза в день по две-три полные тарелки – такого я даже представить не могла. Возможно, потому что у меня никогда не было домашних животных. Обед, который мы вместе с Неридлой должны были приготовить для Герцога Мяу, так я назвала в уме своего пушистого мучителя, состоял, как для настоящего аристократа, из трех блюд. На первое – сытный мясной борщ, на второе – жареная куриная грудка с картофельным пюре, а на третье – сливочный бисквит. Еще, как выяснилось, кот любил крепкий чай с легкой молочной пенкой и по настроению перед сном выпивал бокал вина.

Глава 6. Непокорная швабра

Я дважды обожгла пальцы, сломала еще один ноготь, пока душная и изнурительная пытка под названием “приготовление обеда для Герцога Мяу” наконец не закончилась. Хотя основную трудовую нагрузку взяла на себя могучая и, кажется, неутомимая кухарка, я и побывав в роли поваренка чувствовала себя загнанной лошадью, на которой весь день возили огромные бочки с водой. Не передать словами, как скучала по мультиварке и кухонному комбайну. О том, что в моем новом мире нет ничего подобного стиральной и посудомоечной машинам, даже думать было страшно.

Мне стоило радоваться хотя бы тому, что в герцогский дом были проведены примитивные системы водоснабжения и канализации. Не придется плескаться в деревянной кадке и бегать с ночным горшком.

Ну просто не передать словами, как же я всего-то за считанные часы успела соскучиться по электричеству и так или иначе связанным с ним радостям жизни. Взять тот же интернет. Как мне тут без него с тоски не сдохнуть, трудно представить. Он был моим единственным утешением одинокими вечерами в пустой квартире, показывал мне яркие краски родного мира. А этот скучный мир, куда меня занесло по глупой прихоти одной чокнутой зоозащитницы, был похож на старинную картину маслом, которая с годами потемнела, на ней появились трещинки и она утратила изначальную сочность оттенков.

Подать коту обед решила сама кухарка. Но прежде, чем понести большой поднос в столовую, она меня напрягла самой что ни на есть грязной работой. Выдала мне швабру, и ладно бы нормальную, современную, самоотжимающуюся. Так нет, обычную деревянную щетку с намотанной на нее тряпкой и в придачу тяжелое железное ведро, почти по края наполненное мутной водой. Я еле притащила все это в гостиную, куда Неридла меня гнала чуть ли не пинками, понукая, как рабочую лошадь.

Мышцы сразу начало тянуть и ломить. Казалось, моя держащая ведро рука вот-вот отвалится. Я вздохнула с облегчением, когда наконец представилась возможность поставить тяжеленное ведро на пол в коридоре за порогом.

– Смотри, сколько грязи ты тут натоптала своими сапожищами! – грубиянка Неридла толкнула меня под лопатку, показывая пальцем на серые пятна, размазанные по паркету.

Я чуть не потеряла равновесие. Похоже, она того и добивалась, чтобы я ткнулась носом в грязь, как котенок в сделанную им лужу. Когда же закончится этот ужасный кошмар? Целый год немыслимых мучений я просто не выдержу. Надо как можно скорее избавиться от пушистого аллергена и стать полноправной хозяйкой поместья.

– Сейчас я наведу тут порядок. Только не надо стоять у меня над душой, – процедила я сквозь зубы, очень усердно стараясь не сорваться на грубость.

– Ага, жди и надейся, – прогудела кухарка, гордо упершись красными кулаками в жирные бока. – Так я и оставила тебя без присмотра. Да ты с непривычки тут все ценное можешь испортить и раздолбать. Ишь, белоручка. Лентяйка. Метлу и щетку в руках не умеешь держать.

– Правильно, я же не ведьма и не летаю на метле, – огрызнулась, покрутив в пальцах гладкий черенок швабры. – Зачем мне с метлами дружить?

– Ничего, денек-другой и подружишься не только с метлой, но и со скалкой, и со стиральной доской. Только придется тебе свои страшные когти отпарить и остричь. Ишь, отрастила когтищи как у кикиморы болотной, Ни одна приличная баба с таким ужасом не ходит.

– Послушай, Неридла. Раз ты так и будешь торчать тут надзирателем, расскажи мне что-нибудь интересное. Например, есть ли опекун у нашего хозяина господина Маурисио, – я решила не тянуть с получением ответа на самый важный для меня в данный момент вопрос.

– А зачем он ему? – противно хрюкнула кухарка. – Опекуны бывают у душевнобольных и детей-сирот. А наш славный герцог, дайте боги ему здоровья и долгих лет, вполне себе в здравом уме и давно не ребенок.

В таком случае интересно, как он документы подписывает? Росчерком когтей? Как вообще глупое животное может быть признано дееспособным лицом, то есть мордой?

Я застыла от недоумения, крепко сжав швабру обеими руками и опираясь на нее. Мир тут и вправду совершенно ненормальный. Но, подозреваю, дальше расспрашивать тупорылую крестьянку нет никакого смысла. Что еще она мне может сказать на вопросы об оформлении документации? “А я почем знаю?” – вот каким будет ее ответ. Опять же, не факт, что эта дубинушка вообще умеет читать.

– А ты, случайно, не знаешь, куда подевались прежние хозяевами поместья? – мое желание докопаться до правды невозможно было укротить и остановить. Я снова рискнула задать непростой вопрос и поспешила подкрепить его должным обоснованием, заметив задумчивое смущение на широком лице кухарки. – До того, как оно стало принадлежать одному нашему герцогу Маурисио, в этом доме жила большая семья… Я видела детские вещи, игрушки.

– Я о том не ведаю, и тебе выпытывать не советую. Все, что ты должна знать, тебе рассказали. Так что прекрати попусту тратить время, без толку чесать языком. Приступай к работе, лежебока!

Неридла заметно нервничала, ковырялась в своих грязных, расслоившихся ногтях. Она точно знала правду, но не хотела мне говорить. Или нельзя исключать, что ей было строго-настрого запрещено распространяться о том, что случилось с герцогской семьей.

Должен быть кто-то грамотный, управляющий поместьем. Не кот платит жалованье всем здешним работникам, от кухарки до конюха. Надо будет найти способ узнать, кто он такой, чтобы потом выйти на этого человека. Может, удастся с ним заключить взаимовыгодную сделку и вместе избавиться от кота, а затем переоформить поместье в мою собственность. Я даже согласна пожертвовать частью земель ради свободы и титула герцогини.

Но пока мне, увы, ничего не оставалось, кроме как покорно слушаться Неридлу и пытаться навести чистоту в гостиной.

– Абракадабра! Сим-салабим! Шалтай-болтай! А ну, тупой домашний инвентарь, слушайся и повинуйся! Угождай своей новой госпоже! Приказываю тебе немедленно приступить к уборке помещения. И работать так, чтобы ни одной крупинки грязи тут больше не было!

Глава 7. Таинственный портрет

Время в этом странном мире текло точно так же, как и на моей родной Земле. В столовой громко били огромные напольные часы, их грохот разносился эхом по всему дому, построенному из темно-серого камня. Об утеплителе для стен, полов и потолков тут и мечтать не стоило. Если бы не теплый климат на континенте, в середине которого находилось королевство Эндор, жутко представить, какая бы тут могла стоять холодища, с учетом того, что из средств отопления в большом доме имелись только кухонная печь и камин в гостиной. Еще небольшие закрытые очаги в ванных комнатах – господской и служней, для подогрева воды.

После незамысловатого, но сытного обеда – мясной похлебки вприкуску с хлебом и кусочками жареной курицы, пожалованными с барского стола, я решила привести себя в порядок. Помыться, найти чистую одежду и обувь, избавиться насовсем от оставшихся накладных ногтей.

Если для загадочным образом исчезнувшей герцогской семьи было обустроено поистине огромное помещение, отделанное светло-розовым мрамором с вместительной ванной из темно-зеленого с золотистыми прожилками драгоценного камня и удобным душем, то в моем распоряжении оказался тесный совмещенный санузел для прислуги. Облупленная узкая и короткая чугунная ванна с некрасивыми черными выбоинами, отваливающийся при каждом прикосновении кран и никакого намека на смеситель, да хоть какую возможность отрегулировать температуру воды. Пока маленький очаг толком не разогрелся, вода шла просто ледяная, а уж когда мне удалось его раскочегарить, пошел почти кипяток. Так что намного раньше поставленного в мечтах времени я вытряхнулась из пыточной ванной, только успев намылиться с ног до головы и кое-как, урывками, смыть мыльную пену. Но волосы остались липкими от местного травяного зелья, заменяющего гель для душа и шампунь. Пришлось их концы домывать над раковиной. Зато накладные ногти прекрасно отпарились, свои естественные я коротко подстригла. Хоть я и не могла принять сравнение с кикиморой болотной, в одном грубая кухарка была права: маникюр и стирка с мытьем полов – это несовместимые понятия.

В единственном снятом с железного крючка банном полотенце обнаружился большой откормленный паук, свивший там гнездо и успевший до момента нашей встречи перекусить десятком не то жуков, не то серых тараканов и еще какой-то мошкарой, представленной в виде сухих останков. Взвизгнув от дикого ужаса, я закинула полотенце вместе с пауком в угол и, надев через голову платье на мокрое тело, чтобы в чем мать родила не бегать по дому, выскочила в коридор. Чужие стоптанные башмаки, которые снова пришлось обуть, тут же промокли.

Ничего подходящего в гардеробной для прислуги я не смогла найти. Порадовалась лишь чистому полотенцу, которым обтерла мокрые волосы. О фене и мечтать не приходилось.

Поскольку никто пока не запретил мне ходить по всему дому и заглядывать в те комнаты, которые не были закрыты на замок, я решила воспользоваться этим, быть может, выгодным для меня упущением со стороны феи и кухарки, чтобы разжиться нормальной одеждой и обувью. Пошла искать господскую гардеробную.

Проходя через просторный неотапливаемый холл, я обратила внимание на очень странную большую картину в позолоченной рамке. Как человек, обладающий чувством стиля не только в выборе одежды, обуви и аксессуаров, но также в оформлении интерьера, я сразу же обратила внимание на вопиющее несоответствие стилей. Рамка с вырезанными по дереву листочками и ягодами навевала мысли об ампире и барокко, а сама картина, если можно ее так назвать, представляла собой почти черный квадрат, за той небольшой оговоркой, что это был черный прямоугольник. Под это, с позволения сказать, произведение искусства, так и просилась рамка в стиле модерн, самая незатейливая по внешнему виду, без всех увиденных мной изысков.

Место, где была расположена картина, находилось аккурат напротив двери, ведущей из прихожей. То есть, получается, на самом выгодном месте, там, где ее увидит каждый пришедший гость. Вспоминая интерьеры старинных земных дворцов и замков, я уточнила для себя, что видела в подобных залах портреты знаменитых предков главы семейства или его самого. В редких случаях – красивые пейзажи, но точно не подобное черное недоразумение в шикарной золотой раме.

Стремительно растущее и набирающее силу любопытство вынудило меня подойти ближе к необычной картине и внимательно всмотреться в ее текстуру. К удивлению, там оказались не простые мазки, сделанные смоченной в масляной краске небольшой кисточкой по холсту, а нечто напоминающее изморозь на окне старенькой избушки. Будь представшие моему взору причудливые узоры, напоминающие по форме ажурную листву тропических растений, голубовато-белого цвета, я бы решила, что их нарисовал мороз из водяного пара на стекле. Но во-первых, в холле точно стояла плюсовая температура, а во-вторых, необычная картина была чернее чугуна, того самого, из которого когда-то давно сделали ванну для прислуги. Я подумала, что эти мрачные узоры, должно быть, выполнены в популярной местной методике. Решила потрогать их, но только прикоснулась кончиками пальцев, как почувствовала легкое болезненное покалывание и в инстинктивном испуге отдернула руку.

Продолжая неотрывно смотреть на загадочную картину, я заметила, что черные “веточки” слегка зашевелились, будто бы раздвинулись в месте моего прикосновения, приоткрывая что-то более светлое, чем основной тон, а потом снова плотно сомкнулись. Я сделала глубокий вдох, набираясь смелости, после чего, морально приготовившись терпеть сильную боль, снова прикоснулась к черной картине. Да, мои пальцы и ладонь словно загорелись. Казалось, на них пляшет отделившееся от заколдованной картины темное пламя.

Преодолевая боль, я чуть слышно застонала. Старалась сдерживаться, чтобы не привлекать к себе внимания. Говорила себе в мыслях: “Давай! Держись, еще немного. Ты же сильная. Ты добилась стольких успехов в своем родном мире. И этот чужой магический мир скоро падет к твоим ногам, как только ты разгадаешь его главные тайны”.

Глава 8. Пробуждение совести

Сумев разжиться в господской гардеробной выкопанными из вороха скудных остатков ношеного шмотья более-менее нормальными вещами, пусть и неизвестно кому принадлежавшими, я пришла в отведенную мне тесную и темную каморку. Яркие солнечные лучи почти никогда не попадали в маленькое окошко, расположенное с северной стороны. Выглянув в него, я увидела тесное сплетение ветвей старой яблони, спускавшихся почти до земли. Вдали виднелась опорная стенка для винограда, увитая зеленой лозой.

День пролетел очень быстро. Невидимое из моего маленького наблюдательного пункта солнце уже клонилось к закату. Переодевшись в белую с розовыми цветочками длинную ночную рубашку и примерив чуть великоватые тряпичные тапки, я встряхнула подушку, проверила, нет ли под одеялом и простыней клопов или еще какой ползучей и кусачей гадости. Раз в этом мире вся флора и фауна как на Земле, то и комаров стоит ждать в гости. Дырявая марля, приколотая кнопками к деревянной раме, не внушала мне такого же доверия, как антимоскитная сетка для пластикового стеклопакета. Но чтобы разогнать спертый воздух в комнате, пришлось открыть ненадолго узенькую форточку.

Я чувствовала себя ужасно уставшей, замученной тяжелой неволей. Хлопая слипающимися глазами и почти клюя носом, как сонная курица, я потихоньку забралась под одеяло. Хлопковый постельный комплект был местами пожелтевший, но хотя бы чистый. Он приятно пах стиральным порошком с цветочным ароматом.

Оказавшись в уютном тепле, я потянулась, чуть не застонав от вяжущей ломоты в усталых мышцах. Утешала себя мыслями о том, что, наверное, это как в фитнес тренировках, которыми я, впрочем, особо не увлекалась, тяжело только в первые дни. Потом организм привыкает, молочная кислота в мышцах так сильно не скапливается. Но если к фитнесу приятно привыкать, то к жалкому существованию в качестве бесплатной рабочей силы остается только приспособиться, чтобы выжить. И то я надеялась, что мучение продлится недолго.

Пришедший сон стал отражением самых ближайших моих планов на будущее в мире магии. Я старалась утопить Герцога Мяу в колодце. Держала его под водой, перегнувшись через каменный ободок, чтобы кот не мог выкарабкаться, цепляясь когтями за неровности кладки. Мой пушистый господин, уже почти бывший, сильно вырывался и царапался. На мне были прочные кожаные рукавицы, но мерзкий зверь их разодрал когтями и добрался до моих несчастных нежных ручек. Я едва не выла от боли, но в яростном отчаянии старалась довести начатое дело до победного конца. Освободиться от власти пушистого эксплуататора и завладеть поместьем.

Цель уже была близка. Кот в моих руках трепыхался все слабее. Но я чувствовала себя все паршивее, вместо радостного предвкушения на сердце залегла невыносимая тяжесть. Все же я впервые в жизни убивала кого-то собственными руками, пусть это и была неразумная бессловесная тварь. Но я никак не могла избавиться от мерзопакостного ощущения, будто выжигающего меня изнутри и неподъемным грузом тянущего вниз, в темную бездну колодца вслед за пока еще барахтающимся в ней котом.

Казалось, я все делаю неправильно. Я не должна так поступать, совершать настоящее преступление, не только против местных законов о жестоком обращении с животными, если таковые имеются, но в первую очередь, против собственной совести. А она вообще у меня есть, эта самая совесть? Не удалось мне припомнить хоть малейших ее угрызений. Откуда она, в таком случае, внезапно завелась? Как таракан на кухне, иначе не скажешь. А со всеми вредителями, и насекомыми, и зверьками, что делают нормальные люди? Их уничтожают без всякого сожаления. Значит, и этой гадкой меховой твари туда же дорога.

Стоило мне всего на секунду замешкаться, путаясь в набежавших неприятных мыслях, как противный кот вырвался у меня из рук, пулей вылетел из колодца. Я разогнулась, по случайности слегка ударившись головой о висевшее на прочном канате железное ведро. Метнулась ловить пушистого мучителя, но только развернулась и собралась бежать за юркнувшим в заросли живой изгороди белым хвостом, как из тех самых кустов словно вырос высокий стройный брюнет в черном костюме с галстуком - бабочкой. Я же, наоборот, внезапно стала быстро уменьшаться в размере, пока мое поле зрения не опустилось ниже подстриженных кустов.

Взглянув себе под ноги, я вместо них увидела серые полосатые лапы и поняла, что стою на четвереньках. Сзади нервно дернулся хвост. Уши, оказавшиеся на макушке, тоже пришли в движение. Даже усы зашевелились. Погоди, Мира, у тебя усы?

Да, еще раз осмотревшись, я окончательно поняла, что стала кошкой. Ну прямо как в той старенькой занудной песне, которая мне никогда не нравилась. Не успела я толком осознать произошедшую метаморфозу и сделать подсчет всех минусов своего нового состояния, как мужчина всего за пару шагов преодолел казавшееся огромным расстояние между нами. Своей сильной рукой он крепко схватил меня за шкирку, резко вздернул от земли и потащил к колодцу. Затянув на моей шее петлю из обрезка прочного каната, к другому его концу привязал большой тяжелый камень. Зловеще усмехнувшись, мужчина бросил меня в колодец, и я стремительно полетела вниз, а потом, погрузившись в воду вслед за камнем, начала тонуть. Отчаянно барахталась, пытаясь всплыть, потом попыталась лапами снять веревку со своей шеи, но все мои усилия были тщетны. Сквозь толщу воды я видела искаженную рябью ухмылку брюнета. Понятия не имела, кто бы это мог быть и за что он так отвратительно и жестоко решил со мной обойтись. Надежда на его милосердие ускользала с каждым несовершенным вздохом. Дикий мучительный страх тисками сдавил сердце. Я поняла, что нет спасения. Мужчина перестал смотреть в колодец, он ушел. Задыхаясь, я наглоталась воды. В глазах потемнело.

Проснувшись, я зашлась тяжелым сухим кашлем. Долго не могла прийти в себя, осознать, что я наяву и нахожусь в относительной безопасности. Если, конечно, не брать во внимание возможность разных неприятных сюрпризов магического мира. Судорожно хватала воздух ртом. Холодный пот стекал со лба и щек, волосы на затылке были мокрыми и слипшимися. Чувствовала себя так, словно меня на самом деле только что вытащили из колодца с ледяной водой.

Глава 9. Герцог Мяу

Злодейка? Как Круэлла и Малефисента? Это про меня? До отвращения неприятно мне было примерять на себя карикатурный мультяшный образ, отпечатавшийся на подкорках мозга.

Неужели фея хоть в чем-то права? Я была способна перейти любую черту закона? Поэтому меня пришлось останавливать принудительно и отправлять в исправительную ссылку? Чтобы я кого-то не грохнула на родной Земле? Дело не только в собачках и кошечках, но в людях тоже?

Голова начала раскалываться от всех этих вопросов без стопроцентно точного и ясного ответа. Молоко, которое я пыталась домучить, показалось прокисшим, и я отставила чашку в сторону, не выходя из-за стола. Так и сидела, уныло подперев щеку рукой.

– Добр-рый вечер-р, Мир-р-ра, – в звенящей тишине раздался негромкий мурлыкающий голос.

Я оглянулась и увидела, как на соседний стул прыгнул белый кот. Огонек свечи отражался в его ярких голубых глазах.

– Можно к тебе пр-рисоединиться? Поделишься молоком? – да, это был не глюк, Герцог Мяу оказался не простым котом, а волшебным, разумным и говорящим.

В этот момент мне, замершей в шоковом оцепенении, стало понятно, почему хозяина поместья считали полностью дееспособным.

Своим умом, чудом сохранившим способность правильно работать, несмотря на жуткие потрясения, я понимала: с волшебной тварью лучше не связываться. Неизвестно, на что способен маленький пушистый монстр. Значит, не быть мне герцогиней. Какое горькое разочарование!

Через силу я заставила себя встать со стула. Вылила оставшееся в ковше молоко в блюдце и поставила на стол как можно дальше от себя. Но как только я вновь присела, не надеясь на подкашивающиеся от стресса ноги, вредный кот запрыгнул на стол. Он подвинул блюдце ко мне и сел совсем рядом, подвернув хвост к передним лапам.

– Господин Маурисио, не могли бы вы увеличить дистанцию между нами, – я пролепетала дрожащим голосом и помахала рукой над столом. – У меня аллергия на животных.

– Нет у тебя аллер-ргии, – промурлыкал кот, пристально глядя в мои округлившиеся испуганные глаза. – Все это нервное самовнушение.

– Возможно, – как назло, я икнула. Смущенно прикрыла рот рукой, не отводя взгляда от своего пушистого мучителя. – Но мне пора спать. Первый рабочий день был утомительным. Прошу меня извинить, я пойду к себе в северное крыло.

– А я пр-рошу тебя остаться, – кот властно повысил голос, дернув кончиком хвоста. – Мне будет пр-риятно пр-росто поговор-рить с тобой. Мы ведь так и не успели нор-рмально познакомиться др-руг с др-ругом.

– Я сомневаюсь, что господам аристократам прилично говорить с прислугой о чем-то кроме ее тяжкого труда. Вот и мне, покорной рабыне, надо идти отдыхать, чтобы завтра снова горбатиться для вашего блага.

Я вышла из-за стола, готовая развернуться и уйти.

– Но я настаиваю, чтобы бы осталась, – кот встрепенулся. – Поэтому будь добр-ра, Мир-ра, составь мне компанию.

– Не странно ли просить добра у злодейки? – я огрызнулась, не совладав с кипящими эмоциями. – Думаю, фея вам рассказала в ярких красках, какая я мерзкая дрянь.

– Пр-рисядь и успокойся. Я не считаю тебя злодейкой. В пр-ротивном случае не стал бы даже говор-рить с тобой, а все хозяйственные распоряжения пер-редавал бы через Неридлу.

– А кем вы меня считаете, если не своей бесплатной рабочей силой? – еще сильнее вспылила я, злясь на саму дурацкую ситуацию, что мне приходится говорить с ненавистным зверем, как с человеком. – А еще преступницей, которую отправили сюда в исправительную ссылку, как в тюрьму.

– Послушай, Мир-ра, – кот встал и стукнул мягкой лапкой по столу, – у меня в поместье нет бесплатных р-работников. Все получают ежемесячное жалование с надбавками, которые зависят от их стараний. Будешь хорошо и прилежно выполнять свои обязанности – сможешь купить себе красивые платья и другие обновки. И ты здесь не в тюрьме.

– Но и не на свободе, – я не собиралась возвращаться за стол, хотела свалить куда подальше от говорящего зверя.

– Хочешь услышать, кем я тебя считаю? – кот сел, выразительно уставился мне в глаза и поднял правую переднюю лапку. – Обиженным подр-ростком, который старается все делать вопр-реки. Спор-рит с родителями, не слушает учителей и считает, что все вокр-руг настр-роены пр-ротив него и желают лишь зла. Думает, что своим пр-ротестом против всего мира он добьется успеха в жизни. Но это не так. Я не знаю, что помешало тебе повзр-рослеть. Почему ты застр-ряла в этом стр-ранном и тр-ревожном состоянии. Ты много лет бер-режно хранила детские обиды в своем сердце, боясь с ними расстаться. Все, чего я хочу – помочь тебе увидеть яр-ркие кр-раски окружающего тебя мир-ра. Неважно, чужого или рродного. Ты везде и всегда заперта в своей чер-рной гнилой скорлупе, так и не можешь решиться взглянуть оттуда на свет.

– Я не нуждаюсь в советах психолога, – упершись коленом в спинку стула, я гордо сложила руки на груди. – Никогда не обращалась к этим дипломированным мошенникам.

– Быть может, напрасно. Некому было хоть немного залечить глубокие раны твоей истер-рзанной души. Но я надеюсь, чистый воздух и кр-расоты природы тебе помогут забыть пр-режние обиды. И ты сможешь наконец собрать в единое целое кусочки разбитого сердца. Домашний тр-руд отвлечет от мрачных мыслей, которые не один год подр-ряд не давали тебе покоя. Пр-росто ппредставь, Мир-ра, что ты здесь не в ссылке, а на кур-рорте, на отдыхе. Учись радоваться жизни.

– Ничего себе отдых, – с досадой буркнула я. – Вкалывай, пока руки не отвалятся. Радости хоть отбавляй.

– Не забывай, что если бы я отказался любезно пр-ринять тебя в своем поместье, ты бы сгор-рела заживо в машине, – не очень-то демократично мне напомнил кот. – Ты должна благодар-рить меня, а не считать мучителем, истязателем, рабовладельцем и тюремным надсмотрщиком.

– Да, господин герцог. Я вам очень признательна за спасение жизни. Завтра снова приступлю к отработке этих долговых обязательств перед вашим сиятельством. А на сегодня давайте закроем тему и прекратим разговор. Если остались указания, их исполню. Если нет – я пойду в свою комнату.

Глава 10. Редкий экземпляр

Почему в старинных народных сказках написано, что гусиная перина легкая, почти невесомая? Ну да, закатайте губы обратно, все, кто подумал точно так же, как и я размечталась перед тем, как взяться за угол большой и очень тяжелой перины. Я даже не смогла ее хоть как-то нормально приподнять с огромной кровати. Нет, тут нужна силушка богатырская, как у Неридлы. Эта жалкая историческая пародия на нормальный ортопедический наматрасник из поролона или синтепона еще и влаги набралась за день. Нужно было ее стащить с кровати, хорошенько перетряхнуть, потом повесить на раскладную сушилку рядом с теплой стенкой, за которой проходила печная труба. Туда же пристроить две подушки на просушку. Через некоторое время, когда господин герцог изволит принять вечернюю ванну, мне нужно было еще сильнее взбить этот пыльный кошмар, заново его притащить на кровать, не волоча по полу. Потом застелить новое постельное белье, но это проще. А вот завтра стирать снятое белье – еще одна каторжная работенка мне предстоит.

Кое-как справившись с простыней, под внимательным взглядом хозяина дома, я пошла наполнять ванну. Возник логичный вопрос, а разве коты не должны бояться воды? Задать его не решилась, для меня было главным успеть хоть немного передохнуть, пока Герцог Мяу будет плескаться в чуть теплой воде. К моему глубокому расстройству, все оказалось не так-то просто.

– Мир-ра, ты поможешь мне пр-ринять ванну, – промурлыкал следоваший за мной по пятам белый кот. – Намылишь мне шер-рстку, тщательно ее пр-ромоешь, а потом насухо вытр-решь полотенцем. А теперь подними меня и поставь в воду. Не забудь кр-ран закрыть, пока она не налилась мне по самую шейку.

– Извините, господин Маурисио, – я попятилась от кота, приготовившегося запрыгнуть мне на руки, и ударилась головой о крючок для банного полотенца. – Я с детства боюсь животных. Не могу к вам прикасаться. Мне станет плохо. Я рискую рухнуть в обморок и удариться головой о край мраморной ванны. Или сразу от разрыва сердца умереть. Вы ведь не хотите столь трагического исхода. Тогда, кроме Неридлы, у вас опять не будет домработницы. И фея природы, сомневаюсь, что будет довольна таким незапланированным результатом.

– Я не животное, – с мягкой тягучей вкрадчивостью медленно проговорил кот. – Меня не надо бояться. Что плохого я могу сделать тебе, Мир-ра? Посмотри, какая ты большая и сильная, и какой я маленький и слабый. Неспр-роста мне нужна твоя помощь даже в самых обыденных делах.

– Вы прекрасно понимаете, я на дух не выношу зверей. Фея вас, конечно, не могла забыть предупредить об очень важной особенности моего характера. А еще вы, господин Маурисио, не можете не замечать и не понимать, что являетесь котом. Пусть умным и говорящим, но зверем, а не человеком. В детстве меня кусали собаки и царапали кошки. Я не могу прикасаться к вам. Ни при каких обстоятельствах. Что плохого вы можете сделать своей рабыне? Все что угодно вашему сиятельству! Разодрать мне руки, даже выцарапать глаза, если того захотите. Лучше не приближайтесь ко мне и перенесите водные процедуры на завтра, когда придет Неридла. Умоляю, избавьте меня от невыносимой пытки. Лучше пошлите картошку копать или снопы вязать. Да мало ли какие сейчас идут полевые работы на ваших землях! Пусть я сама по локоть в кровь обе руки обдеру жесткой соломой, но только не вашими когтями.

– Послушай, Мир-ра, – в мурлыканье Герцога Мяу прозвучала обида. – Разве благородный господин может опуститься до столь отвратительного варварства, о котором ты говоришь? Ему не позволит воспитание и совесть. Я не разбойник, который с удовольствием примется точить когти о живую плоть. Твои глупые домыслы оскор-рбительны для меня.

– Господин Маурисио, поймите, я никак не могу вас мыть, чесать и гладить. Прошу, оставьте меня в покое, – взмолилась я, забившись в прохладный уголок ванной комнаты. – Почему вы не можете меня услышать?

– Потому что я твой господин, а ты моя служанка, – кот вальяжно уселся на пол и поднял правую лапку. – Не забывай о том, что в моем доме ты обязана выполнять все просьбы и поручения. Мир-ра, я не требую от тебя ничего невозможного, свыше твоих умений и способностей. Не прошу спилить старый засохший дуб возле конюшни и оттащить его к амбару.

– Вот скажите мне, ваше пушистое сиятельство… – примерно на полсекунды я подвисла, думая о том, как сформулировать все, что хочу сказать, так, чтобы житель отсталого уголка вселенной смог меня понять. – Разве нет у вас здесь во всем огромном мире людей, которые не любят животных и не могут с ними сюсюкаться? Да, не отрицаю… Везде полно таких, – вовремя замяла паузой опасное слово “идиотов”, – которые на каждой строчке электронного письма готовы повторять, что без кота и жизнь не та, и без собак нельзя никак. Не проще ли нанять одного из этих активистов? Я к их числу не отношусь никаким боком. Моей расшатанной психике и, как вы сами сегодня сказали, разбитому сердцу, противопоказаны настолько травматичные эксперименты. Я не могу трогать руками живой меховой комок.

– Меховым комком еще никто меня не называл, – кот гневно стукнул хвостом по мраморному полу ванной.

– Прошу прощения, господин Маурисио. Не знаю уже, как вам объяснить. Я даже не носила шубы. Меховые шапки тоже не покупала. Не выношу я мех. Пугает он меня, и все тут. А вы хотите, чтобы я вас мыла, вытирала и расчесывала. У меня сразу нервный тик случится, а еще спустя минуту я упаду без чувств.

– На один вопр-рос я охотно тебе отвечу, – притопнув лапкой, кот сердито сощурил голубые глаза. – Да, во всем нашем мире не сыскать того, кто боится зверей и птиц, шарахается от них, как ты. Всяких ползучих тварей позволительно бояться, и то не в нашем королевстве. Его величество Грейсонд – самый знаменитый владелец змей на всей планете. Кор-ролевской коллекции нет равных по их количеству, кр-расоте и редкости. Поскольку ты, Мир-ра, уникальный для нас экземпляр, ценнее мегерской мраморной гадюки, можно сказать, жемчужина моей личной коллекции людей, то именно тебе придется помогать мне пр-ривести себя в пор-рядок. Если ты не помоешь меня и не почешешь хор-рошенько мне спинку, то всю ночь я буду ворочаться и чесаться во сне, не зная покоя.

Глава 11. Загадки

Не знаю, долго ли я пролежала без сознания, а может, всего пару минут. Очнулась, чувствуя, как мягкая лапка скользит по моей руке. Вздрогнула, наверное, всем телом. Передней половиной – точно. В голове пронеслись не самые обнадеживающие мысли. Это сколько же я всяких местных идиотских правил нарушила одним своим нелепым падением? Надо попробовать сосчитать, прежде чем открывать глаза, а главное – рот.

Я наверняка помяла матрас, испортила его, ведь кот намного легче даже очень стройного человека. Еще я осквернила своим бренным телом презренной рабыни ложе господина герцога. Что мне за все это вместе взятое полагается? Не иначе как огненная драконья казнь. Ну да, чего мелочиться с бесправной иномирянкой? На костер ее – и все дела.

В тот момент я пожалела робкой мыслью, что не умерла раньше, в машине при аварии. Наверное, так было бы проще, чем идти со связанными руками на лобное место под злобное гиканье и улюлюканье жаждущей кровавых зрелищ толпы и под суровым взглядом палача, у которого из-за колпака на голове и длинной черной мантии одни только глаза и видны. Ну, еще мозолистые руки, крепко держащие рукоять огромного топора. А, нет. Там же должен быть дракон для сожжения виновной. Но если тот, например, в отпуске или на задании по похищению очередной принцессы, они могут использовать более традиционный способ казни. Голова с плеч – и порядок.

Меня пробрала мелкая и будто скользкая дрожь, как пиявки под кожей ползали вместо привычных мурашек. Противно и страшно было думать о том, что теперь меня ждет, после грандиозного провала всей исправительной миссии.

– Вставай, Мир-ра, – тихонько промурлыкал мне на ушко ненавистный кот-мучитель, поняв, что по собственному желанию я не намерена принимать вертикальное положение в ближайшие час-два. – Теперь тебе должно стать легче.

– Надеюсь, вы понимали, что я не умру, – тяжело и медленно я приподнялась, села на кровати, опираясь на правую руку и свесив ноги. – Говорят, у кошек есть особая чувствительность. Они знают состояние здоровья людей.

– Меньше плохих мыслей, – посоветовал Герцог Мяу. – Тогда тебе не придется так часто думать о своем самочувствии.

– Вы не сердитесь, что я помяла ваше ложе? Разве не готовы жестоко покарать свою нерадивую служанку за то, что ее нечаянно угораздило на нем полежать? Не отправите меня на плаху за глубокое оскорбление вашего сиятельства?

– Р-разумеется, нет, моя дор-рогая гостья! – кот переместился на край кровати. – Повтор-ряю, я не придерживаюсь цели терзать и кар-рать тебя. Лишь хочу тебе помочь стать хор-рошим человеком. Пытаюсь научить заботе и доброте. Хочу, чтобы ты смогла по-настоящему радоваться жизни. Как только ты пройдешь последнее испытание, сможешь преспокойно вернуться домой, в твой родной мир-рр.

– Мне надо закончить работу на сегодня. То, что я не успела сделать.

Избегая спора, я кое-как встала и потащилась к сушилке, чтобы снять с нее сначала перину, а потом подушки. Казалось, я на подсознательном уровне чувствовала некий неслышимый внутренний скрип, вторивший каждому моему шагу и отражающий усталое возмущение всего моего естества.

Тоже мне, нашелся эксперт. Знаток человеческих нравов…

Забота, доброта. Можно подумать, радость в жизни всех людей зависит от этих двух понятий. Как будто не существует в нашем мире тех, кому они вовсе не нужны. Кто, подобно мне самой, привык получать удовольствие, наблюдая за унижениями своих недругов. Я более того скажу, нет ничего приятнее, чем видеть, как страдают жалкие глупые людишки, которые тебе и в подметки не годятся, когда они готовы ползать перед тобой на коленях, а ты такая крутая и успешная сидишь на высоте, до которой им за всю жизнь до доползти на карачках, и смеешься, глядя на них сверху вниз.

Изменить меня, исправить. Вот какова их с феей цель. А если я сама не хочу меняться? Может, я неисправимая рецидивистка, которую только могила успокоит. Не все рождаются добрячками, не верю я в эти сказки. Каждая личность индивидуальна, нельзя всех подряд под одну гребенку чесать. Я имею право на собственное мнение и твердость характера.

Но если произойдет страшное и непоправимое… Предположим, за год испытательного срока Герцогу Мяу и его подруге фее удастся так сильно покалечить мою психику, что я стану идиоткой, прямо-таки источающей вселенскую любовь и доброту. Какой тогда смысл в моем возвращении домой? Какой работой я там смогу заниматься? С бизнесом придется распрощаться, для его успешного ведения необходимы здравомыслие и жесткость, а не тупое всепрощение и желание помочь беднякам. Тогда придется мне говорить с порога: “Зуля, отдай мне свою швабру, а сама садись в директорское кресло”. Что еще мне останется делать? Угождать всем недовольным жителям. Бегать по микрорайону и лично заделывать щели в стенах, собственными руками чинить протекающие стояки. А еще прощать долги всем злостным неплательщикам коммуналки. Да, и говорить нечего, при таком чокнутом руководстве наша УК Тараканово за неделю развалится, а потом будет выставлена на торги. Чем возвращать переделанную меня, обрекая на позор, лучше сразу отправить в местную психушку. Какая разница, в дурку какого из миров меня упекут в конечном итоге.

А ведь в чем-то прав оказался кот-эксплуататор. Мне полегчало после пережитого эмоционального коллапса. Сил как будто бы прибавилось, с тяжелой периной и подушками стало намного легче управляться. Думаю, включилось на полную мощность мое стремление одержать победу в битве на выживание.

Нет, фея и кот могут даже не мечтать. Я не позволю сделать из себя беззащитную блаженную! Буду отчаянно бороться за каждую искорку своего разума. Только нужно тактику сменить. Гордость полезна героям войны на передовой, а партизанам в тылу врага она ни к чему. Только вред от нее в этом случае. Потому мне надо притворяться паинькой, делать вид, что все идет по плану, но в то же время оставаться себе на уме. Не поддаваться на ласковые уговоры и не бояться угроз. Ибо что может быть хуже, чем потеря собственного “я”. Не допущу, не сдамся, и точка.

Глава 12. Мыши

Неудобств и трудностей оказалось, может, и не больше, чем я ожидала, но точно ничуть не меньше. Хоть кошмары не мучили по ночам, и то хорошо. А впрочем, откуда бы им взяться: страшным или обычным снам, если я после изнурительных работ едва только падала на кровать, сразу же вырубалась наглухо и спала как убитая до мерзко дребезжащего звонка будильника в заводных медных часах.

Тосковать по своей нормальной жизни было, по большому счету, некогда. От ностальгических мыслей только напрочь руки опускались, не хотелось вообще шевелиться. Но я не была барыней, которой позволительно залечь в гамак и полдня читать в саду книжонку о счастливой ванильной любви. У меня на каждый час с раннего утра и до позднего вечера набиралась куча заданий. Помимо уборки, стирки, глажки и помощи кухарке, на меня повесили уход за певчей птичкой Герцога Мяу. Ну не глупо ли, сами посудите… Вместо того, чтобы банально сожрать маленькую синеперую пташку, похожую на канарейку, этот ненормальный кот называл ее любимой усладой своих ушей. Щебетала она не скажу, что прекрасно, но, по крайней мере, не умела говорить и вела себя как самая обыкновенная птица без проблесков человеческого разума.

Почти каждое утро Герцог Мяу куда-то исчезал и возвращался уже затемно, но ничего не говорил в моем присутствии о том, где проводит так много времени. Не мог же он почти весь световой день пробыть в гостях у какой-нибудь деревенской кошки. Допустим, этих кошек несколько и живут они далеко. Но все равно странно. Зачем тогда в усадьбе конюх, он же кучер? Или черноусый мужик, от которого разило настолько ядреным табаком, что при случайной встрече вблизи я начинала задыхаться, просто так прилагался к купленному поместью вместе с пятью лошадьми? Я для себя твердо решила не задавать пушистому хозяину малозначимых вопросов до тех пор, пока не получу ответы на все накопившиеся первостепенные. А те касались, прежде всего, магических способностей и возможностей их практического применения.

Вместо любимого сериала теперь моим единственным развлечением был повторяющийся изо дня в день спектакль о не то старательно замаскированной пламенной любви, не то искренней жгучей ненависти кухарки и кучера. Эти двое, стоило им случайно встретиться на одной из садовых дорожек, могли застрять на целый час, осыпая друг друга крепкими словечками. Притом каждый раз они умудрялись придумывать все более громоздкие и хлесткие нецензурные выражения. Мне даже стало интересно, к чему в итоге приведет их противостояние – к свадьбе или к убийству в состоянии аффекта.

В первые дни мне было так тяжело, что, казалось, еще немного, и я просто свалюсь с ног. Болела поясница, ломило руки и ноги. Мозоли, которых я ждала отнюдь не с радостным нетерпением, конечно же, появились, да еще в ассортименте. Стертая кожа, натоптыши, короче говоря, сплошные удовольствия существования бесправной рабыни на каторге. Но я терпела, привыкала, закаляя тело и дух. Наращивала мышцу, как настоящий боец.

Хуже стирки при помощи дурацкой шершавой доски для меня было разве что приготовление сливочного масла вручную. Вот неужели не могла кухарка просто купить его на базаре или по-наглому взять в одной из поместных деревень, сославшись на приказ герцога? Зачем надо было брать на себя такую мороку? Не спорю, Неридле с ее пудовыми кулачищами все это легко давалось, возможно, даже доставляло удовольствие. Но мои нежные ручки, привыкшим к дорогим кремам и салонам, едва могли выдержать такое мучение.

Стоило мне будто невзначай обмолвиться о городском базаре, во время взбивания очередной порции сливочного масла, которое Герцог Мяу любил не меньше сметаны, как Неридла, недолго думая, решила отправить меня туда, но совсем за другими товарами. Кухарка притащила откуда-то длинный список, который, судя по всему, медленно прирастал в течение месяца, и сказала, что я вовремя напомнила. Как раз подходит время для поездки в столицу за покупками. Чего только не значилось в том списке: веревки для белья, крючки для гамака, заморский голубой чай, заговоренное зелье от мигрени, пара кухонных полотенец, кочерга, прогулочное седло, наборы свечей разной величины и много всякой бесполезной ерунды, которая, по мнению Неридлы, должна быть в каждом доме уважающего себя состоятельного хозяина.

Но самым необычным заданием для меня стало поручение Неридлы отвезти на рынок пойманных мышей и сдать их специальному королевскому приемщику.

– Спускайся в подвал, Мира, – передав мне большую стеклянную банку с деревянной крышкой, в которой были проделаны маленькие дырочки для воздуха, кухарка властно указала пальцем на пол. – Проверь все ловушки, пересади грызунов из них в эту банку. Только не забудь ее плотно закрыть. За каждую мышь для кормления королевских змей дают один медный ларни. А крысы стоят и того дороже, сразу два медяка за штуку.

– К чему придумывать какие-то немыслимые извращения, – брезгливо скривившись, я взмахнула свободной рукой. – Не проще ли выращивать грызунов на корм королевским змеям? Зачем их ловить по всей столице и пригороду? Мыши и крысы быстро растут и плодятся. В чем проблема?

– В нашем королевстве запрещено законом умышленное разведение всякой вредной живности, – Неридла глянула с недовольным прищуром. – Мышей и крыс для королевских змей ловят подданные его величества. По прошлогодним подсчетам наше поместье было на третьем месте по числу доставленных ко двору мышей и на десятом по крысам. Так что помалкивай и ступай в подвал за грызунами.

– Но разве это правильно, что люди должны ловить мышей, когда в доме живет кот? Пусть говорящий, но самый настоящий, – я попыталась подбить кухарку на маленький мятеж. – Кошкам положено бегать за вредными грызунами.

Не было у меня ни малейшего желания соваться в грязный подвал за мышами. Б-рр! О них думать, и то противно.

– Не вздумай такое ляпнуть при господине Маурисио! – взметнулась кухарка, багровея от гнева. – Благородное ли дело для герцога ловить мышей? Даже не смей оскорблять его сиятельство. Бегом проверять ловушки! Не то за болтовней и не заметим, как пройдет время и рынок закроется. Тебе еще до него доехать надо, не забывай. До столицы пешком за целый день не дойти. Плешивый старый дурень Питкен тебе приготовит коня и повозку. Пойду крикну ему из окна гостиной. А тебя чтобы как ветром сдуло.

Глава 13. Рынок

Под обещанными конем и повозкой, как оказалось, подразумевалась еле переставляющая ноги старая гнедая кобыла, запряженная в телегу. Нет, я, конечно, не рассчитывала на пару роскошных белых жеребцов и позолоченную карету. Но, честно говоря, ожидала увидеть более-менее нормальную резвую лошадку и относительно удобную бричку, которую хоть и не сравнить с Мерседесом премиум класса за три с половиной миллиона рублей, однако я уже и на нее была согласна. Но телега и кляча – это уже реальный перебор… Они снова надо мной издеваются? Нет у них других развлечений, кроме как измываться над несчастной ссыльной из другого мира? Вот что значит жизнь без телевизора и интернета. Полнейшая человеческая деградация. Скоро они тут все будут развлекаться, кидаясь друг в друга бананами, как обезьяны.

Кучер Питкен, выслушав мою очень эмоциональную тираду, принес набитый соломой мешок и предложил на него сесть для мягкости. Нет, он точно надо мной издевался. Не хватало еще, чтобы мне в пятую точку впивались острые соломинки. Лучше синяки наставлять на голых досках. Отвезти меня в город наглый мужик, что неудивительно, наотрез отказался. В качестве жеста доброй воли или в счет исполнения служебного долга перед хвостатым хозяином, он в паре фраз наспех объяснил, как управлять лошадью. В утешение сказал, что не настолько уж кобыла и старая, ленивая просто. Но до базара должна довести к обеду, если я буду ее понукать и не давать филонить.

Трясясь на жесткой телеге по кочкам грунтовой дороги, я подумала, а может, и к лучшему это мое одинокое и почти гордое путешествие. Не хватало еще мне задыхаться от невыносимого табачного амбре. Да и тупоголовая кухарка невесть что могла бы возомнить, еще бы придумала, что у меня с ее ненаглядным кучером, мимо которого она не в силах молча пройти, было настоящее свидание. Нет, вот таких дополнительных проблем уж точно не надо. Лучше наедине с природой плюхать потихоньку под пение лесных птиц, надо же, я впервые в жизни отметила их трели как приятные. Может, и правы были Герцог Мяу и фея, что птичье щебетание способно успокаивать нервы.

Вопреки моим первым предположениям, поместье кота-аристократа находилось не в дальней провинции, а практически в пределах МКАД, если измерять привычными мне мерками, близко к столице то есть. Всего за три часа я добралась до красивого уютного города с низенькими симпатичными домиками, окруженными пестрыми палисадниками, роскошными дворцами и величественными церквями. Рынок на центральной площади, украшенной ратушей с золотым драконом на шпиле, был полон всякого разного люда. Особенно выделялись в пестрой толпе бородатые купцы в расшитых золотыми нитями кафтанах, священники в рясах, монахини в высоких белых клобуках. Встречались и те, кого было трудно назвать людьми, прибывшие с других континентов туристы с длинными остроконечными ушами или сложенными за спиной пышными крыльями. Лопоча на неизвестных мне языках, они выбирали с лотков сувениры, игрушки из категории народного творчества и магические артефакты.

Я не могла подолгу задерживаться у лотков, с любопытством рассматривая необычные вещицы и слушая рассказы продавцов об их предназначении. Нужно было как можно быстрее закупиться всем необходимым, указанным в кое-как накаляканном косым размашистым почерком с пропастью ошибок длиннющем списке, который мне выдала кухарка.

Понимала, как важно успеть вернуться в поместье до вечерних сумерек. Кто знает, вдруг с наступлением темноты на лесные дороги выходят разбойники. Я даже не сомневалась, что так оно и есть. Мало что никаких видеокамер и дорожных патрулей здесь не было и в помине, так даже на многолюдном базаре охрана была представлена единственным стражником, он стоял у ворот с кривой секирой наперевес. Или это был бердыш? Плохо я разбираюсь в историческом оружии.

Привязав лошадь к фонарному столбу на неохраняемой парковке для гужевого транспорта, я наконец-то смогла оценить правильный выбор кучера. Лучшего скакового жеребца, любимца Герцога Мяу, быстренько бы увели, стоило мне отойти на пару шагов. А неприглядная гнедая кобылка прекрасно вписалась в ряд крестьянских лошаденок, ничем не примечательных и не представляющих ценности для конокрадов.

Для хождения по казавшимся бесконечными рядам пришлось нанять бойкого крепкого паренька, который за два медяка поклялся таскать за мной покупки, защищая от вездесущих базарных воришек. Сопутствующие траты, от которых никуда не деться. Не могла же я продолжать затариваться с хомутом на шее и седлом в руках. Два с половиной часа я провела в этой сумасшедшей толчее, чудом смогла разыскать и приобрести все, что было помечено красным карандашом как предметы первой необходимости. Честно скажу, ни в одном бутике я так надолго не застревала.

Местное солнце уже стало клониться к закату, когда я наконец вспомнила о заключенных в стеклянную банку мышах в моей заплечной холщовой сумке. Сборщик подати для королевских змей стоял почти рядом с тем самым приметным стражником с кривой секирой. Направившись к нему, я услышала его разговор с принесшей пару крыс горбатой старухой. Вот надо было этому дуралею начать в подробностях рассказывать о том, как разные виды змей убивают свою добычу. Еще и мое ни разу не уставшее за время хождения по торговым рядам воображение разыгралось не на шутку. Мне даже нехорошо стало, когда я начала представлять, как беззащитные зверьки бьются в конвульсиях от змеиного яда или как их медленно и мучительно душат удавы, ломая им ребра. Может, всему виной магия, чары феи Розочкиной? Но, кажется, я начала превращаться из нормальной, можно сказать – классической, злодейки в сердобольную Золушку. Наслушавшись всех этих ужасов животного мира, по сравнению с которыми средневековая пытка покажется СПА-процедурой, я вынула банку из сумки и внимательно посмотрела на скребущихся в ней мышей. И, будто все понимая, серые зверьки разом притихли, замерли, жалостливо уставившись на меня своими черными глазенками-бусинками. Еще и носильщик начал зудеть над ухом: “Неужели вы отдадите божьих тварей на мучения? Уж милосерднее их топором зарубить, чем обречь на такую страшную участь”.

Глава 14. Сосед

На обратном пути я остановила лошадь на пустой лесной дороге, сошла с телеги и привязала поводья к достаточно прочному, на мой взгляд, суку большого дерева. Взяв банку с мышами, зашла в лес и выпустила зверьков на замшелый пенек.

– Ну, бегите, – тихонько сказала им на прощание. – И будем считать, что мы с вами никогда не встречались. Только не смейте возвращаться в поместье герцога Маурисио Фортунелли. Второго шанса вам никто не даст, зарубите себе на носах или усах!

Не успела я проводить взглядом шустрых мышей, поспешивших зарыться в прошлогоднюю листву или спрятаться под коряги, как откуда ни возьмись набежала стая больших пестрых собак. Заходясь истошным лаем, страшные псы окружили меня. Прыгали, брызгая слюной и клацая зубами. Я чуть не умерла со страху. Казалось, взбесившиеся твари вот-вот меня растерзают. Банка выпала из рук и разбилась об пень. Не знаю, что так завело этих тупых псин: запах мышей в банке или запах кота, который мог остаться на моей одежде. А еще не могу точно сказать, что на тот момент в лесу звучало громче: их лай или мой истерический визг. У меня уже сердце прихватило.

И вдруг, словно в красивой сказке, сквозь густую поросль пробился всадник на белом коне. Охаживая собак хлыстом и громко крича на них, он быстро разогнал всю свору. Побитые и перепуганные псы убрались туда, откуда примчались.

– Вы в порядке? – нежданный спаситель резко притормозил коня, повернув его ко мне боком, и тот встал на дыбы.

– Да, все хорошо, – я отряхнула испачканный землей и ошметками гнилых листьев подол платья. – От всего сердца благодарю вас, господин. Вы спасли мне жизнь. Еще минутка, и у меня бы сердце остановилось от страха.

– Все этот старый дурак маркиз Вилфирт, – проворчал всадник, успокоив коня. – Привык отпускать своих гончих бегать без присмотра по его землям. А то, что через эти леса проезжают люди и гончие на них бросаются, его не колышет. Сколько раз его предупреждали... Дождется, что мы все вместе с соседями подадим на него в суд!

Я замерла, удивленно рассматривая защитившего меня мужчину. Передо мной на мощном породистом коне восседал стройный осанистый блондин лет тридцати пяти - сорока на вид, одетый в черный костюм для верховой езды с высокими кожаными сапогами. Да, это не был шикарный красавчик с глянцевых страниц. Все же маленькие темные глаза, слегка одутловатые щеки, приплюснутый на кончике длинный нос и очень тонкие бледные губы не позволяли приравнять его к идолу с обложки модного журнала. Однако этот мужчина не был лишен обаяния, в нем чувствовался дамский угодник. Такие, как он, умеют очаровывать женщин. Признаться честно, и я едва не попала под его влияние, своевременно вспомнила, что нахожусь в чужом мире не в самой презентабельной роли, а потому мне ни на миг нельзя терять самоконтроль.

Окончив отзываться в самых нелестных выражениях о старом маркизе, любителе охоты, который развел у себя в поместье полудикую псарню, мучжина представился мне с легким учтивым поклоном.

– Граф Леонард Бербер. Мои земли находятся западнее границ владений этого бестолкового осла. Я часто проезжаю здесь, но вас впервые вижу. Рискну полюбопытствовать, вы недавно поселились в наших краях, или просто в гостях здесь проездом?

– Вы правы, ваша светлость, – я вспомнила, что надо изобразить реверанс перед аристократом. – Я прибыла из дальних краев. Устроилась работать горничной в доме герцога Маурисио Фортунелли.

– С герцогом я хорошо знаком, – Леонард поднял вверх указательный палец, не выпуская из рук уздечку. – Он один из моих соседей. Хочу отметить, самый разумный. Вам повезло, если можно так выразиться с учетом всей сложности вашего положения.

– Да, господин Маурисио добр к слугам, – подтвердила я.

– Позвольте узнать, как зовут столь прелестное создание, – Леонард широко улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами.

– Мира, господин, – я скромно потупила взгляд.

– Столь же приятное имя, сколь и общение с его обладательницей. А давай без господ! Зови меня просто Леонард. Мы ведь с тобой из одного сословия. Я верно подметил? Ты ничуть не похожа на тех крестьянских девиц, что привыкли ковырять пальцем в носу и есть руками котлеты. А еще они на документах расписываются крестиком или галочкой. Нет… Сразу видно, какое у тебя воспитание. Хорошие манеры и стиль поведения благородной леди ни с чем не спутаешь. Да и черты лица такие приятные, тонкие, аристократичные. Другой вопрос, и, думаю, он самый сложный из всех возможных, какая нужда заставила молодую леди податься в прислуги? Можешь не отвечать, если он тебе неприятен. Но если решишься открыть мне свой большой секрет, то знай, я сохраню его на всю жизнь и даже перейдя за грань бытия не проболтаюсь ни одному некроманту. Даю честное благородное слово!

– Вы очень проницательны, Леонард, – смущенно улыбнулась я. – Хорошо, я все вам расскажу. Это не такой уж большой секрет, и я не думаю, что в нем есть что-то постыдное.

Чувствовала себя отвратительно. Еще бы, так легко спалилась. Понимала, что всю истину о себе нельзя рассказывать ни в коем случае, а потому наспех придумала более-менее похожую на правду трогательную историю.

– Внимательно слушаю, – собеседник жестом предложил мне выйти на дорогу.

– Да, я из обедневшей дворянской семьи, – медленно пошла рядом с его конем, глядя себе под ноги. – Мой отец был страстный игрок и пьяница, он промотал почти все родовое состояние и после смерти оставил нам с мамой огромные долги в наследство. Потому и пришлось мне срочно искать любую подходящую работу по объявлению в газете, чтобы у нас не отобрали дом и мою старенькую матушку не выгнали на улицу.

– Как жаль, что все так прискорбно сложилось, – сочувственно вздохнул блондин. – Но я, признаться честно, удивлен, что вы не воспользовались самым лучшим, удобным и прибыльным способом для молодой барышни поправить свое финансовое положение.

Из вежливости он снова перешел на “вы”, решив, что фамильярное “ты” смущает благородную леди в моем лице.

Глава 15. Человек

Как ни старалась я спешить, а все равно в поместье вернулась уже затемно. Буквально поймав собравшегося восвояси кучера возле садовых ворот, озадачила его разгрузкой покупок и заботой о лошади, а сама со спокойной душой пошла в дом. Настроение впервые за много дней было просто распрекрасное. День удался на славу. Мне повезло, и все сложилось самым выгодным образом. Надо же, как ни старалась я убедить себя в том, что способна обходиться без мужского внимания, все это на поверку оказалось пустыми словами и мыслями. Общение с приятным соседом Герцога Мяу как будто зарядило меня положительной энергией. Хотелось напевать себе под нос и пританцовывать на ходу. И, стыдно признаться, не устояла я перед этой неподобающей для скромной молчаливой прислуги вольностью.

Мурлыкая любимую мелодию, не вошла, а прямо-таки впорхнула в темный холл, тот самый, где висел заколдованный портрет. И в следующую же секунду вскрикнула от испуга. Свечи в поставленном на журнальный стол канделябре, где также стоял фарфоровый сервиз из двух чайных пар и блюдо с пирожными, выделяли световым контуром голову, плечи и правую руку мужчины в дорогом темно-синем костюме, удобно устроившегося в кожаном кресле. Незнакомец сидел ко мне полубоком, почти спиной, и даже не обернулся, когда я вошла, притворив за собой тяжелую скрипучую дверь. Коротко подстриженный жгучий брюнет, которого я увидела впервые в жизни, точно не должен был находиться на территории чужой частной собственности. Куда только смотрела обязанная следить за воротами охрана?

– Немедленно убирайтесь отсюда! – я подскочила к столу и, вооружившись канделябром как самым тяжелым из ближайших доступных предметов, угрожающе заорала во весь голос. – Я сейчас позову стражу, и вас живо вышвырнут отсюда! Вы не имеете права находиться в чужих владениях! Еще и расселись тут как хозяин! Пошли вон отсюда!

– Благодарю тебя за бдительность и храбрость, Мира, – не вставая с кресла, брюнет посмотрел на меня темно-синими глазами, и этот пронзительный взгляд, этот негромкий уверенный голос, в котором слабо проскальзывали бархатистые мурлыкающие нотки, показались мне до боли знакомыми. – Но я хозяин поместья, а потому имею полное право на отдых в этом кресле.

– Господин Маурисио, – сдавленно прошипела я, и снова вскрикнула, на этот раз от, к счастью, легкого ожога.

В шоке забыла о горящих свечах в канделябре и опалила рукав платья. Поставив опасный предмет интерьера обратно на журнальный стол, я вспомнила о хороших манерах и вежливых фразах, которые пришлось заучивать в первые дни проживания в чужом мире.

– Простите великодушно, я не привыкла видеть вас в человеческом обличье, – старалась говорить спокойнее и тверже, но сердце прямо-таки отплясывало лезгинку в груди.

И почему я сразу не догадалась, что говорящий кот может быть оборотнем? Как будто мало фэнтезийных романов прочла… А еще в тот момент я узнала таинственного брюнета из своего кошмара, где я превратилась в кошку и меня пытались утопить.

– Понимаешь ли, я просто не мог участвовать в заседании Палаты Лордов в том облике, который более тебе привычен, – ответил герцог непринужденно. – По меньшей мере, меня бы неправильно поняли остальные участники и господин первый министр.

– Ну-у-у, – я замялась, нервно теребя подол платья, – в древние времена жил на моей родной планете один тиран, который ввел коня в сенат.

– Возможно, тот конь тоже был не простой лошадью, а оборотнем, как и я, – улыбнулся герцог. – Просто мало кто из живущих в одно с ним время людей об этом знал.

– Все может быть, я уже ничему не удивлюсь, – на самом деле я еще полностью не оправилась от последствий шока.

Голова слегка кружилась. Приходилось думать о том, как сохранить равновесие и не упасть, параллельно пытаясь осмыслить весь объем информации, которую я только что узнала. Так вот куда почти на целый день регулярно пропадает хозяин поместья. Не шляется по деревенским кошкам, а ездит на работу. Он кто-то вроде местного депутата госдумы. При таком доходе понятно, на какие шиши он выкупил поместье у многодетной семьи.

Может, на заколдованном портрете изображен сам герцог, который не хотел, чтобы я узнала о его человеческой сущности до определенного момента? Кстати, интересно, что стало переломной точкой в стиле нашего с ним общения? Неужто банальная ревность к холостому обаятельному соседу? Вот откуда у меня взялось навязчивое чувство, словно за мной следили всю дорогу. Получается, я не безразлична конкретному влиятельному мужчине? Или это всего лишь мое самообольщение? Как бы проверить…

– Присаживайся, Мира, – развернув ладонь, герцог пригласил меня сесть за стол в кресло напротив него. – Считай, ты приглашена на чай с пирожными.

Все-таки ревность! И слежка! Не просто так он повторил слова Леонарда про чай и пирожные.

Я вся вспыхнула от негодования, и дрогнули руки, когда придерживала длинное платье, размещаясь в кресле.

– Вы следили за мной? – без напускной вежливости, не скрывая своего термоядерного настроения, процедила я сквозь зубы.

В гневе напрочь забыла о правилах этикета, предписывающих поблагодарить за приглашение к столу.

Передумала добавить: “Как вам только не стыдно?”. Решила, что это прозвучит слишком по-детски. Мы не в садике для малышей.

– Прошу меня извинить за не вполне тактичное и корректное решение, – мужчина с тонкой виноватой улыбкой опустил взгляд, и я обратила внимание на белоснежный накрахмаленный воротничок его рубашки и шелковый синий галстук с причудливым светлым узором. – Я сильно волновался за тебя, Мира… Все же ты только начинаешь осваиваться в незнакомой чужой стране. Подумал, что может быть слишком опасно тебя отпускать без присмотра в первую самостоятельную поездку. Да, близ нашей венценосной столицы не свирепствуют разбойники, но случиться может всякое. Потому я приказал Неридле вшить в воротничок твоего платья крошечный следящий кристалл.

– Понимаю теперь, откуда у меня в дороге взялось навязчивое чувство, что за мной наблюдают, – сухо подтвердила я.

Глава 16. Звуки музыки

После того, как я узнала, что Герцог Мяу на самом деле оборотень, жить в его доме стало немного легче. С моральной точки зрения. А вот практическая сторона вопроса немного усложнилась. Ведь теперь мне приходилось еще и заботиться о нарядах своего господина. Хочу отметить, что уход за дорогими тканями в условиях, весьма далеких от научно-технического прогресса земного двадцать первого века – задача очень непростая и заковыристая. У меня в распоряжении не было “волшебных средств” для стирки деликатных вещей, а настоящим волшебством в быту пользоваться запрещалось, да и недоступно мне было такое великое благо, поскольку я не владела магией. Стиральная машинка с полсотней режимов для разных типов тканей тоже в прачечной не стояла. Что говорить, ее там не было никакой, даже самой дешевенькой и наипростейшей, не говоря про действительно крутые дорогие модели производства ведущих международных компаний.

Зато мне больше не нужно намыливать кота. Похоже, и с этим испытанием я благополучно справилась. Надо сказать, я даже практически освоилась в усадьбе. Начала себя чувствовать почти свободным человеком, а не обреченной на страшные муки бесправной рабыней. Все же, учитывая мою патологическую неприязнь к животным, приятно было понимать, что я живу под одной крышей не с глупым котом, а с вполне себе образованным мужчиной, к тому же занимающем престижную должность и имеющем, скромно говоря, неплохой заработок.

А может, главная причина этой неожиданной душевной легкости и странного вдохновенного состояния, побуждающего любоваться яркими цветами в саду и слушать пение птиц, крылась в том, что мне понравился хозяин поместья. На самом деле, без малейших сомнений, мне просто было приятно находиться с ним рядом. И если в первые дни после раскрытия такой важной тайны меня радовала учтивость Герцога Мяу, то вскоре она уже начала раздражать. С каждым прожитым днем казалось мне все более странным то, что Маурисио, вопреки тому, что я читала в книгах и смотрела по телеку о дворянах земных восемнадцатого-девятнадцатого веков, со мной вел себя так, словно был обязан соблюдать дистанцию во избежание публичных обвинений в домогательствах и последующего судебного процесса с требованиями многомиллионных компенсаций в пользу оскорбленной невинности. Мы словно стали заложниками чисто деловых отношений. Точно были не властным господином и рабыней, которая есть ровным счетом никто в чужом для нее мире, а обычным нанимателей и домработницей, к которой прилагается договор с солидной клининговой фирмой, включающий длинный перечень запретов.

Сидя в тоске унылым дождливым днем, я начала представлять в своем воображении страстные эпизоды, в которых Маурисио прижимал меня где-нибудь в темном уголке своего большого дома. И, самое интересное, я бы в реальности, а не только в фантазии, нисколько не возражала бы против такого поворота событий. Может, побрыкалась бы маленько и сказала пару ласковых, не вполне приличных для здешних леди, слов. Лишь только для того, чтобы сильнее распалить страсть понравившегося мужчины, я минутку-другую построила бы из себя ту самую драгоценную невинность, которую никак нельзя оскорблять. Но время шло, а дистанция между мной и герцогом не сокращалась.

Устав сидеть без дела на кровати, даже странно, как быстро привыкла к ежедневному необычному “фитнесу”, я решила почитать попавшуюся на глаза книжку. К моему недовольству, в этом любовном романе оказалось столько приторной ванили, что мне почудилось, будто я чувствую ее привкус на языке.

Когда я закрыла книгу и положила ее на прикроватную тумбочку, огромные напольные часы в гостиной на весь дом прогромыхали два часа дня. Перед обедом следовало выгулять любимую птичку герцога. Синюю “канарейку” по имени Трикси, которую запрещено было выпускать в сад, а вдруг улетит и пропадет, не умея выживать в дикой природе и прятаться от хищников. Пернатую живность я так же не жаловала, как и четвероногую. Ни разу за всю жизнь ни одному голубю черствой хлебной крошки не бросила. Но работа есть работа, а если еще и за ее невыполнение грозит драконья казнь, точно никуда не денешься. Придется исполнять порученные обязанности.

Этой птице я хотя бы могла быть благодарна за то, что не носилась по дому как молния, сбивая с люстр хрустальные подвески, и не гадила вне своей клетки, не пачкала дорогую мебель и прочие старинные ценности интерьера. Если бы Трикси делала все вышеперечисленное, жутко представить, как бы мне приходилось разгребать за ней последствия и компенсировать нанесенный ущерб.

Обычно птица совершала спокойный неторопливый облет коридоров и залов, а после, немного устав, садилась мне на плечо, выражая готовность к возвращению в клетку. Но в этот раз Трикси неожиданно стала стучаться в закрытую дверь одной из комнат, куда мне запрещалось входить. Она билась в дубовое дверное полотно, как бабочка в окно. Впрочем, бабочка рвалась на свет, с ней все понятно, а здесь я не могла сообразить, зачем певчая птичка так стремится попасть в эту комнату.

Громко пискнув, Трикси уселась на дверную ручку и посмотрела на меня. Я решила следовать за знаками, как принято в волшебных сказках. Пересадив птицу себе на руку, попробовала открыть дверь, подергав ручку вверх-вниз, и защелка замка легко поддалась. Комната не была заперта на ключ.

Войдя следом за влетевшей в открытую дверь пташкой, я сразу же обратила внимание на большое черное пианино напротив окна. Синяя птица села на спинку деревянного стула возле музыкального инструмента и снова на меня оглянулась, будто бы приглашая занять это место. Наверное, и она волшебная. Других объяснений в голову не пришло. Я никому здесь не говорила про то, что пару лет по требованию родителей ходила в музыкальную школу. За всеми удивительными приключениями в чужом мире я и сама забыла о тех уроках. По крайней мере, точно ни разу не вспоминала до этого момента.

Пройдясь по небольшой уютной комнате, я поняла, что принадлежала она женщине, причем полной моей противоположности по характеру и увлечениям. Обои, шторы и мягкая мебель были пастельных тонов, преобладали розовые, бежевые и персиковые цвета. Прежняя хозяйка этой комнаты увлекалась вязанием и шитьем, вышивала крестиком картины с цветами, птицами и солнечными пейзажами. Она собирала гербарии, почтовые марки, делала вырезки из журналов и газет с выкройками платьев, маленькими дамскими хитростями и кулинарными рецептами. Любила читать длинные ванильные романы о красивой любви со счастливым финалом. Набор косметики перед зеркалом трюмо говорил о том, что эта дама предпочитала скромный, неброский макияж.

Глава 17. Леди Эмма

Увлеченная звуками музыки, которым сама помогала рождаться на свет, я начала тихо напевать тот самый романс, который увлек меня своей мелодией. Птичка герцога мне стала подпевать, насвистывая. Так вместе мы исполнили еще раз эту прекрасную композицию. Пианино замолчало, и я оглянулась скорее по-привычке, чем на самом деле ожидая кого-то увидеть в дверях. Но, как назло, там кто-то был. На особенно лютое зло, за порогом стоял, облокотившись на дверной косяк, сам хозяин поместья.

Я даже заглянула в зеркало трюмо, чтобы проверить степень покраснения лица, узнать, насколько позорно выгляжу. А впрочем, по здешним порядкам, я не просто сейчас оконфузилась, а еще и нарушила кучу запретов. “Негоже прислуге хозяйничать в господском доме” – вспомнилось одно из важных правил. А я не просто тут похозяйничала, но еще и вряд ли играла как виртуоз в филармонии, да и пела далеко не как оперная дива. А в этом мире люди привыкли ценить высокое искусство. В отличие от жителей моей родной планеты, они не назовут хитом невнятный рэп-речитатив абсолютно безголосой звезды шоу-бизнеса.

– Простите меня за недопустимую вольность, господин Маурисио, – вскочив со стула, я залепетала скромным голоском, приседая в поклоне.

– Тебе ровным счетом не за что извиняться, Мира, – герцог небрежно махнул рукой, переступив порог, и снова замер будто все еще находясь в сильном потрясении. – Твоя чудесная игра и пение словно вновь оживили этот дом. Не думал, что здесь когда-либо снова будет звучать эта прекрасная мелодия. Но еще больше я удивлен тому, что мне стало так легко на сердце, когда я ее услышал. А не наоборот… Извини, если напугал и смутил тебя. Не надо было так подкрадываться. Но я просто хотел, чтобы музыка не умолкала… Длилась столько, сколько возможно. Несмотря на все печальные воспоминания, которые она пробуждает в моей памяти, вместе с ней приходит утешение, умиротворение. Как будто возвращаются счастливые дни.

– Господин Маурисио. Я, конечно, рада, что вам понравилось мое дилетантское творчество. Все же обычная детская музыкальная школа, в которой я училась, это не консерватория. Уровень, сами понимаете, какой, – я все еще старалась оправдаться, то ли следуя правилам этикета, то ли стыдясь перед самой собой за неловкую ситуацию.

– Невероятно, что ты смогла сюда войти, – Маурисио погладил указательным пальцем свой гладко выбритый подбородок.

– Не знаю, что на меня нашло. Я просто последовала за вашей птицей, – сказала честно, как все было. – Печальные воспоминания, говорите? Не могу сдержать свое злодейское любопытство, потому рискну спросить – что-то случилось здесь, в комнате? По этой причине сюда никто не заходил долгое время.

– Комната принадлежала моей покойной супруге, – мужчина в накатившем на него расстройстве опустил взгляд. – Эмма скончалась чуть больше полугода назад от мучительной тяжелой болезни. Ты только что исполнила ее любимый романс. Дверь комнаты была зачарована, чтобы никто не мог сюда войти. Но, как вижу, твой уникальный дар отталкивать магические потоки сработал и на этот раз.

– Примите мои соболезнования, – только и смогла выговорить я.

Вот, оказывается, в чем дело. Хозяин поместья – безутешный вдовец. По упавшему тону голоса и скорбному выражению лица мужчины было заметно, как сильно он любил свою жену. И это сразу же добавило ему в моих глазах сто, нет, пожалуй, не меньше тысячи очков.

– Здесь должна быть открытка с ее портретом, – сделав над собой усилие, Маурисио прошел вглубь комнаты.

Он быстро порылся в ящичках трюмо и показал мне цветное изображение круглолицей блондинки. Да, я все точно поняла и угадала насчет неброского макияжа и скромного характера. Прямо-таки на лице у этой женщины было написано: “святая простота”. Но, надо признать, застенчивая улыбка и открытый миру наивный взгляд голубых глаз придавали ее довольно симпатичному лицу то подкупающее обаяние, которое привлекает серьезно настроенных мужчин, ищущих надежную спутницу жизни, хранительницу домашнего очага, а не страстную любовницу на пару месяцев. При том, что сама была ей полной противоположностью, я могла понять, что именно нашел в ней герцог. И он точно не разочаровался в выборе, иначе бы так не страдал после потери жены, а мог легко о ней забыть.

– Удивительно, что Трикси привела тебя в комнату своей хозяйки, – положив открытку обратно в ящичек, герцог посадил птицу себе на руку и грустно улыбнулся. – Можно сказать, певчая птаха досталась мне по наследству. Однажды мы с Эммой ехали на королевский бал. Жена заметила на обочине дороги птенца со сломанным крылом. Она подобрала его и смогла вылечить. Жаль, что ей самой не смог помочь ни один врач, ни один магический лекарь. Мы потратили целое состояние на прославленных светил магии и медицины, но все без толку. Три месяца Эмма промучилась, ей становилось то хуже, то лучше. Мы не теряли надежду на ее выздоровление, но в одну из ночей она скончалась во сне.

– Мы все очень любили нашу милую, добрую леди Эмму, – на пороге комнаты возникла Неридла, загородив своей необъятной тушей почти весь дверной проем. Вздохнув, кухарка утерла слезу и продолжила, глядя на меня с укоризной. – Наша дорогая барыня была настоящим ангелом небесным, не то что ты, злыдня. Как только магия тебя впустила в это святое место ее памяти?!

– Ступай на кухню, Неридла, – герцог поставил кухарку на место, чтобы не цеплялась ко мне. – Готовься подать обед на две персоны.

– Слушаюсь, господин Маурисио, – проворчала наглая бабища и, шаркая, потопала вниз.

– Извиняюсь, если покажусь бестактной. Но злодеям, наверное, должно быть простительно. Уж такова их натура, – я не знаю, в какой раз по счету не смогла обуздать свое шальное любопытство. – Ваша супруга была кошкой?

– Нет. Эмма была самым обычным человеком. Без магических или оборотнических способностей, – герцог в задумчивости остановил взгляд.

У меня в мозгу будто что-то щелкнуло, делая пометку в мысленном приложении, и я рискнула задать еще один очень меня интересующий вопрос:

Глава 18. Мрачные тайны

Прозвенел колокольчик, приглашающий к обеду, и Маурисио галантным жестом пригласил меня пройти с ним в господскую столовую.

Я могла его понять. Герцогу просто хотелось выговориться, рассказать о наболевшем, о том, что его мучило и съедало не один месяц, и получить в ответ живой отклик. Все же леди, пусть даже немножко вредная и пакостная по своей натуре, – лучшая собеседница, чем необразованная крестьянка. Вот он и пригласил меня составить ему компанию за столом.

– Год назад, после того, как меня избрали в Палату Лордов, встал вопрос о том, чтобы переселиться ближе к столице королевства, – рассказал мне Маурисио за обедом. – Мы с Эммой поначалу даже не надеялись отыскать близ шумного многолюдного города столь уютное местечко. Моя жена очень любила провинциальную тишину, красоты природы и пение птиц вдохновляли ее на творчество. Не найдя подходящих предложений в газетных объявлениях, мы обратились в столичное агентство по продаже дорогих старинных усадеб. И нам невероятно повезло. Буквально чудом именно в тот же день прежние хозяева поместья выставили его на аукцион, они спешили уехать в другую страну. Мы выиграли торги и вскоре поселились в этом доме. Нам здесь все понравилось. Вместе с женой мы мечтали о том, как в поместье будут расти наши дети. Ведь здесь столько места для веселых игр, и сам дом показался нам очень удобным и уютным. Но только мы с женой приняли решение обзавестись первенцем, как пришла беда. Эмма внезапно тяжело заболела. Что было дальше, ты знаешь.

– А вам не приходило в голову, что купленный дом проклят? – все же тактичность – не мой конек. Снова я не смогла удержать язык за зубами. Ни капли уважения к человеку, пережившему семейную трагедию, сказали бы обо мне со стороны. – Нет, я сама, конечно, не специалист в мистических вопросах. В магии совсем не разбираюсь. Но в родном мире я читала в книгах и смотрела в кино, что бывает такое… Когда дом губит своих владельцев. В нем живут злые призраки, творятся всякие ужасы. Прежние хозяева могли вам попросту соврать про срочный переезд за границу. Может, они мечтали как можно скорее унести отсюда ноги. Потому придумали объяснение для покупателей про спешку и срочность.

– Да, и в нашем мире имеют место подобные опасные явления, – кивнул мне герцог в знак согласия. – Поэтому, прежде чем совершить покупку, мы с женой все тщательно проверили. Агент предоставил историю поместья за три столетия. Мы лично приехали сюда и пообщались не только с хозяевами, но и с прислугой, с некоторыми из живущих на поместных землях крестьян. Дополнительно наняли из того же агентства проверяющего мага. И убедились в том, что нам опасаться нечего. Все люди в многодетной семье, которая здесь жила, были здоровы. Ни о каких несчастьях прислуга и крестьяне нам не рассказали. Маг документально зафиксировал чистоту от проклятий и присутствия агрессивных духов.

– Забудем о прежних владельцах и посмотрим на ситуацию с другой стороны, – я не могла сдаться и отступить. В крови разыгрался азарт, подобный тому, которым в родном мире заряжали меня недовольные жители микрорайона в приемные дни. – Заглянем фактам в лицо. Ваша жена ведь не единственная, кто скончался в этом самом доме за достаточно короткое время. Фея говорила мне о горничной, за замену которой она меня сюда прислала в исправительную ссылку.

– Когда мы купили поместье, горничная, о которой ты говоришь, уже была настолько стара, что с большим трудом могла выполнять свою работу. Но поскольку она прожила в этом доме почти всю жизнь, уходить на покой не хотела. Просто пришло ее время, – на последней фразе Маурисио резко повысил голос, требуя закончить наконец мучительный для него допрос с пристрастием.

Я покорно умолкла, как и подобает благовоспитанной леди, а тем более служанке, и занялась вкусным бисквитным десертом. Но азарт в моей крови не только не угас, его еще сильнее распалило заманчивое чувство неразрешимой загадки, добавив свежую порцию адреналина. Действительно, странно это все, даже более чем. Если считать знаки: притяжение к заколдованному портрету, поведение певчей птички… Меня как будто бы кто-то подталкивал к разгадке тайны смерти герцогини. Заставлял поневоле обращать внимание на детали, связанные с личностью этой леди Эммы.

Да я бы с такой мадам, как она, рядом в зале ожидания аэропорта отказалась сидеть. Настолько мне противны были наивные сердобольные простушки-домохозяйки, склонные изливать душу первой встречной при малейшем намеке на повод и трещать битые часы напролет о своих племянниках, бывших одноклассниках, любимых книгах и домашней живности. Если у таких еще и дети есть, то вообще пиши пропало. Но, с другой стороны, моя злодейская натура теперь не позволяла мне забыть о женщине, умершей при, безусловно, странных обстоятельствах. И потому я уже начала думать, что у меня есть реальный шанс раскрыть тайну ее смерти. Сборище святых ангелов, привыкших обо всех вокруг судить по своей праведности, не смогло заметить ничего подозрительного. Но если запустить к ним демоницу, она может оценить ситуацию под совершенно другим углом, исходя из собственной испорченности. И увидеть ту затаившуюся и практически не пахнущую кучку навоза, что лежала под самым носом у добрых наивных ангелов.

Я даже не могла пока самой себе в точности объяснить, почему мне с каждой минутой все меньше верилось в естественную причину смерти герцогини. Вероятно, истоки этой излишней подозрительности крылись в моей пакостной натуре. Точнее, в том, что я по жизни привыкла ждать от людей гадостей, а не радостей. Видеть вокруг себя алчных коварных врагов, только и ждущих, как гиены, когда львица покажет слабинку или допустит роковую ошибку, чтобы у них появилась возможность ее растерзать.

Но если у меня был прибыльный процветающий бизнес, и, по сути, я считалась достаточно влиятельной публичной персоной, то кому и чем могла помешать тихая и незаметная домохозяйка? Почти на сто процентов уверена, Эмма выезжала на балы только для выполнения обязанности перед мужем и королем. Будь ее воля, сидела бы безвылазно в поместье, вышивала картины и точила лясы с обожающей ее прислугой. Подозреваю, у нее даже не было в этой губернии знатных подруг.

Глава 19. Конфеты тетушки Маджери

Пару дней спустя была я все так же далека от разгадки страшной и коварной тайны. Все мои предположения так или иначе, раньше или позже, но неизбежно заходили в тупик. Устав ломать голову, я решила отвлечься приятными мыслями о герцоге Маурисио. Да, я с каждым, наверное, часом, все сильнее убеждалась в том, что мне по-настоящему нравится этот мужчина.

Может, это всего лишь играли мои обманчивые домыслы, но я как будто видела с его стороны ответную симпатию. Замечала некоторые очень приятные и вдохновляющие признаки в его поведении, жестах, улыбках и взглядах, когда мы были рядом и общались, скорее как друзья, чем как хозяин и служанка. Только дурацкие выканья и придписанные правилами этикета речевые обороты еще стояли между нами как препятствия… Которые мне уже с нетерпением хотелось разрушить, разнести на мелкие кусочки.

Но по здешним порядкам я не могла, к примеру, набравшись наглости, так просто взять и прыгнуть на сидящего в кресле и читающего газету мужчину, оседлать его, разорвав в клочья тонкую бумагу, как символ подсознательного барьера, впиться своими жадными губами в его невыносимо привлекательные, резко очерченные, чуть обветренные губы. Увы… Другой мир диктовал свои правила. Я не могла рисковать. Пусть уже понимала, что не головой. Правда ведь, не мог этот благородный снисходительный мужчина взять и отправить меня на казнь. Но вышвырнуть обратно на Землю, возмутившись непристойными манерами, он мог запросто. Потому мне приходилось продолжать раскланиваться и не давать волю смелым поползновениям, пока только живущим в мире фантазии.

Я как раз прибиралась в том самом холле с заколдованным свадебным портретом, когда в дверь постучали. Оправив передник и сдвинув повыше на лоб кружевной чепчик на голове, я пошла открывать дверь. Если стража у ворот поместья пропустила неизвестного визитера, то и у домашнего персонала нет причин его не пускать на порог. Впрочем, гость, оказавшийся долговязым парнишкой из службы доставки, предпочел остаться за порогом.

– Посылка для герцога Маурисио Фортунелли, – просиял широченной улыбкой курьер, вручая мне бумажную коробочку, перевязанную розовым бантом. – Шоколадные конфеты от его тетушки Маджери из Бринфилда.

Я обратила внимание на вышитые золотистыми нитями буквы ИКС на его зеленой фуражке и блестящие пуговицы униформы.

Расписавшись в получении, вернулась домой с коробочкой в руках и, притворив за собой дверь, остановилась в каверзном замешательстве. Меня словно разрывали на части противоречивые мысли. Одна, самая благоразумная, а потому и самая скромная, тихо советовала придерживаться правил, согласно которым домашнему персоналу категорически запрещается вскрывать посылки, предназначенные для хозяина, читать адресованные ему письма. А другая, самая вредная, и потому пробивная, настойчиво требовала воспользоваться тем, что: а) В доме не установлены видеокамеры слежения. б) Крышка бумажной коробочки не залеплена печатью, которую только ломать, или скотчем, отдирание которого может оставить следы, и не склеена клеем намертво, а всего лишь перевязана широкой атласной ленточкой. в) Герцог в столице, Неридла хозяйничает на кухне, в доме больше никого нет. Последние мыши, и те выселены в лес подальше от границ поместья. Да еще, как назло, подстегивая соблазн, в моей голове крутилось видео про курьера, который в лифте съел половину кем-то заказанной пиццы. Так что если я попробую одну конфету, никто даже не заметит пропажи. В ненадежной упаковке, судя по ощутимому весу, находилось не меньше полкило конфет. К тому же я была неправильной прислугой. Чего взять со злодейки? Она при любой возможности предпочтет совершить хотя бы маленькую пакость. Уж точно не для нее – отнести соблазнительную коробочку в господскую столовую, положить на стол и уйти, истекая слюной, облизываясь в обидном разочаровании, словно изгнанная из виноградника лиса.

Кончиками пальцев я подцепила край ленточки, потянула за него, развязывая бант. Никаких препятствий на самом деле не оказалось. Приоткрыв картонную крышечку, я увидела набор шоколадных конфет ручной работы. Но стоило мне взять одну из них двумя пальцами и поднести к губам, как я чуть не выронила всю упаковку, которую держала левой рукой. В нос ударил необычный для кондитерского изделия и очень неприятный запах. Мне, человеку, привыкшему чувствовать, как пахнет бытовая химия, он отдаленно напомнил промышленное средство, которое наша управляющая компания закупала целыми большими канистрами для мытья подъездов. Может, конечно, я чего не понимаю в местных кондитерских изысках, но, на мой взгляд, шоколадные конфеты не должны отдавать химической мерзостью, даже если в них засунута целая подборка Е-добавок.

И тут меня осенило. Стараясь не рассыпать конфеты, я силилась укротить разом начавшие панически трястись руки. Яд! Вот в чем дело! Только бы он оказался не из той категории, которой для смертельного действия на организм человека достаточно контакта с его кожей. В утешение думала, что в таком случае не нужно было бы присылать съедобный подарок – лучше сработало бы смазанное ядом писчее перо из драгоценного металла.

– Да как ты посмела, нахалка, пробовать конфеты для герцога?! – в самый неподходящий момент примчалась Неридла. Выпучив глаза, жуткая бабища неслась прямо на меня, грозя пунцовыми кулаками. – Я тебе, дурехе, влеплю затрещину!

– А ну, стоять! – наплевав на правила хорошего тона, я рявкнула на нее во весь голос. – Заткнись и слушай, дубина неотесанная! В конфетах яд! А впрочем, попробуй, – я протянула застывшей, как корявая статуя горе-скульптора, кухарке под нос конфету, которую все еще держала в правой руке. – Не стану препятствовать твоему желанию поскорее откинуть свои поросячьи копыта. Ты ведь сама на них нацелилась? Я права?

– Ох ты, батюшки, – Неридла приложила руки к своей необъятной груди. – И вправду, отрава. А воняет-то как! Пошибче куриного помета!

– Теперь тебе понятно, от чего умерла ваша замечательная барыня? – немного спокойнее уточнила я. – И, по моим подозрениям, старая горничная решила угоститься такой вот конфеткой.

Глава 20. Версии

До поздних сумерек мы с Неридлой просидели в креслах возле журнального стола, молча, каждая в своих мыслях. И уже нам обеим был до лампочки, точнее, до свечки в канделябре, запрет для прислуги пачкать своей грязной пятой точкой дорогую господскую мебель.

Герцог Маурисио всерьез удивился, когда увидел своих не отличающихся кротостью служанок в редчайшем единодушном молчании. Но тишина после его возвращения из города продлилась не более пары секунд. Неридла первая вскочила с кресла и, громко ахая и охая, нелепо заламывая полные руки, начала причитать о страшной беде и великом чуде спасения.

Растерянно смотрящий на нее мужчина не сразу смог понять, что же такого из ряда вон выходящего, да еще и опасного для жизни, произошло в усадьбе за время его отсутствия. Пришлось мне, как самой здравомыслящей и стрессоустойчивой из всего скудного домашнего персонала, выйти вперед, держа в руках коробочку с отравленными конфетами, и, не обращая внимания на жутковатые завывания кухарки, взять свое твердое слово, чтобы четко и ясно все объяснить герцогу. Я рассказала о присланном с курьером подарке, о том, как меня в очередной раз потянуло с непреодолимой силой к заколдованному предмету и об истинном запахе конфет, не имеющего отношения к нормальной, безопасной для здоровья кулинарии. Для наглядности дала мужчине понюхать оба образца, с магией сокрытия и без нее.

К тому моменту Маурисио был уже настолько на взводе, хоть и старательно держал лицо, что мне казалось, еще пара секунд, и у него сквозь ткань дорогой белоснежной рубашки прорастет шерсть, волосы встанут дыбом, глаза вспыхнут мистическим голубым светом, а спустя еще секунду-другую он выпрыгнет из одежды белым пушистым котом и замрет посреди зала, выгнув спину, задрав хвост, скалясь и злобно шипя. Настолько ярко и отчетливо я ощущала закипающую в нем ярость. Не сомневалась, окажись сейчас перед ним виновник или виновница всего этого загадочного кошмара, и герцог даже без превращения бросился бы на него или на нее в своем человеческом обличье, чтобы выдрать пальцами его или ее бесстыжие глаза.

– Значит, кто-то убил мою жену. Отравил ее такой же дрянью, – спрятав от нас полыхающий гневным пламенем взгляд, Маурисио тяжело, с надрывом в голосе, проговорил, почти после каждого слова стискивая зубы. – Клянусь вам, дамы, как только я найду эту погань, то сам с удовольствием исполню роль палача.

– И этот некто, он или она, явно не намерен останавливаться на достигнутом, – я лишний раз констатировала и так всем понятный факт. – Ваша жизнь, господин Маурисио, по-прежнему остается под угрозой.

– Трус, – прошипел поглощенный эмоциями мужчина. – Кем бы он ни был, в нем нет ни капли благородства.

– А если это женщина? – предложила я.

– Только не говори, что это ее оправдывает, – Маурисио поднял взгляд и буквально прожег меня насквозь искрами гнева.

Видимо, он заподозрил меня в злодейской солидарности.

– Нет, я так не скажу, – я почувствовала внутренний дискомфорт и поспешила отвергнуть скрытое обвинение. – Тому, кто все это подстроил, нет оправдания. Но этот кто-то пусть и труслив для вызова на дуэль, зато хитер, коварен и опасен. Нельзя недооценивать своего врага.

– Понять бы для начала, кто этот враг, а потом думать о том, как его подловить, – Маурисио попытался дышать ровнее, продолжая пристально смотреть мне в глаза чуть исподлобья. – Столичным дознавателям у меня больше нет доверия.

– Давайте подумаем вместе. Поищем возможные мотивы убийцы, – рассудительно предложила я. – Возможно, ваша жена и горничная стали случайными жертвами. В то время как изначальной целью преступника были вы сами. Может, это как-то связано с вашей должностью, получением места в Палате Лордов?

– Я понял, к чему ты клонишь, Мира, – герцог медленно подошел к ближайшему креслу, наклонился, подумывая опуститься в него, но так и остался стоять, придерживаясь правой рукой за спинку. – Хочешь сказать, кто-то из влиятельных аристократов задумал меня убить, чтобы занять мое место в государственном парламенте. Но загвоздка в том, что сделать это не получится ни у кого из моих возможных конкурентов. В случае моей кончины обязанности по решению территориальных вопросов будут распределены по жребию между остальными заседателями Палаты Лордов. Новые выборы пройдут строго по закону, в отведенное время, ровно через пять лет после предыдущих.

– Одной версией меньше, – отсчитала я.

Поспешила вернуть отравленные конфеты на журнальный стол. Даже держать коробку с ними в руках мне теперь было неприятно. Ощущение, как будто по пальцам ползли скользкие холодные черви, вызывая дрожь. Скинув с рук этот не тяжелый, но невыносимо гадкий груз, я почувствовала моральное облегчение и поймала интересную свежую идею.

– Господин Маурисио, а могу я узнать, если это не секретная информация, на кого была оформлена квартира… Ой… Профессиональная привычка, извините. Часто бывает очень важно, кто является собственником жилья. Вы лично на себя зарегистрировали поместье при покупке?

– Согласно купчей, мы с супругой считались равноправными владельцами, – ответил герцог. – Дело в том, что и мне, и Эмме пришлось продать некоторое принадлежащее нам имущество, чтобы сделать настолько дорогостоящее приобретение. Потому заверивший сделку агент настоял на долевой собственности. Хотя моя жена ни на что не претендовала. Она мне полностью доверяла во всех вопросах, и я никогда ее не подводил… Только жаль, что не смог уберечь, защитить и спасти.

– Тут очень хорошо потрудились над тем, чтобы надежно замести следы. Думаю, подкупили дознавателя, может, и лекарей. Вам не в чем себя винить. О такой хитрой схеме вряд ли можно было догадаться. Просто я имею отталкивать магию, считайте, нам повезло. А если бы не умела… Съела бы конфетку и померла.

– Значит, по твоему мнению, причина может быть в усадьбе? – удрученно вздохнул Маурисио.

– О, не знаю, как в вашем мире, а у нас из-за наследства какие только баталии не разворачиваются. И до убийств порой дело доходит. Ваше поместье стоит целое состояние. После смерти жены вы стали единоличным полноправным владельцем. Давайте считать ваших вероятных наследников. Братьев, сестер, племянников. Всех тех, кто может претендовать на это недвижимое имущество, дом и земельный участок, случись чего с вами непредвиденное.

Глава 21. Друг

На следующее утро, прежде чем я впервые смогла примерить наряд настоящей леди, меня ждало не самое приятное знакомство с неудобным бельем: нижней рубашкой, дурацкими панталонами и поясом для чулок. К счастью, корсет Неридла на мне затянула не слишком туго, не до скрипа под ребрами. В противном случае красивое пышное платье из гладкой плотной ткани, купленное герцогиней, на мне бы просто провисало в талии. Эмма была полнее меня. И да, она очень любила сладости. Думается, ее муж тогда не стал претендовать на “подарок тетушки”, а старенькую горничную леди могла угостить.

Но теперь такие же или не совсем такие отравленные конфеты, завернутые в бумажный пакетик, мы с Маурисио везли в столицу на алхимическую экспертизу. Ехали в бричке, сидя рядом, и выглядели со стороны как благородная семейная пара. Кучер, хоть иногда ворчал что-то неразборчивое себе под нос, выражая недовольство не вполне правильным, по его мнению, положением дел и нарушением субординации, но свою работу выполнял исправно, управляя запряженной в повозку парой серых в яблоках лошадей.

Маурисио молчал при любопытном вознице, но время от времени бросал на меня таинственный внимательный взгляд. Я это расценила как его заинтересованность, но в ком, оставался нерешенным вопрос: в умной привлекательной женщине или магическом антирадаре – помощнике в трудном расследовании.

Перед визитом в волшебную аптеку мы вдвоем побывали в отделении курьерской службы. После недолгого, но бурного спора, приведшего к угрозам со стороны герцога, начальник столичного отделения перестал отнекиваться и препираться. Связался через магический шар с филиалом в маленьком городе Бринфилд, расспросил сотрудницу, занятую приемом посылок о “тетушке Маджери”. Ответ девушки меня реально шокировал. По ее словам, коробку конфет отправила шикарно разодетая дама средних лет. Высокая худощавая блондинка с длинным острым носом и родинкой на левой щеке. Что за безалаберность?! Никто из сотрудников даже не подумал о том, что надо спрашивать у отправителя документ, удостоверяющий личность. Выходит дело, приходи туда, кто хочешь, говори: “Здравствуйте, я его тетя!” и отправляй своему врагу бомбу ценной бандеролью. Да я бы на месте герцога на всю их идиотскую контору в суд подала!

Но, судя по мрачному выражению лица Маурисио, быстрым размашистым шагом вышедшего из отделения курьерской службы “Искра”, ему точно было не до разборок с посыльными.

Пока мы еще находились достаточно далеко от любопытных ушей кучера, я рискнула поднять щекотливую тему:

– Господин Маурисио, теперь мы, по крайней мере, получили ответ на один из важных вопросов. Узнали, что убийца – женщина. Вы можете не отвечать, если сочтете мои слова не вполне корректными, но, помните, я хочу вам помочь найти убийцу вашей жены. Подумайте, возможно, эта леди – одна из ваших отвергнутых обиженных любовниц.

– В Бринфилд я приезжал на малое время, только чтобы навестить тетушку Маджери, – неохотно, с ощутимым раздражением, но все же стал отвечать герцог. – Я не знакомился там с местными дамами. И здесь, в столице, после смерти жены я ушел с головой в работу. Слишком большую ответственность мне пришлось на себя принять. Кроме того, я чувствовал, что морально не готов к свиданиям. Так что у меня не было и нет любовницы. Некоторые леди старались обратить на себя мое внимание, но среди них я не припомню высокой блондинки с родинкой на щеке. Я даже не могу предположить, кто эта дама. Не вспоминаю, чтобы хоть раз говорил с ней.

– Значит, все по-прежнему сложно, – вздохнула я. – Леди с родинкой могла быть загримированной убийцей или вообще сообщницей. Может, ее попросили отправить посылку, чтобы самим не светиться на публике. Я только порадовалась, что конец расследования близок. Но мы, оказывается, еще в самом начале нелегкого пути.

Подойдя к бричке, мы оба замолчали, и только с пониманием перекинулись невеселыми взглядами.

Добравшись до еще пока закрытой волшебной аптеки, которая представляла собой тесный деревянный ларек с обвешанными связками колдовских трав и заставленными пузырьками с зельями витринами, мы позвонили в дверной колокольчик и стали ждать. Рыжий и кудрявый долговязый аптекарь в огромных очках с откидными съемными стеклами минуты через две предстал перед нами, приветливо распахнув дверь.

– Доброе утро, Файлип, – приветствовал его герцог. – Извини, что прервали твою подготовку к первому открытию аптеки. Нам придется тебя задержать на некоторое время. Нужна твоя помощь.

– Всегда рад помочь, друг Маурисио, – во весь широкий рот улыбнулся аптекарь. – Проходите, тут может быть немного тесно. Я еще не все коробки с зельями успел разобрать, надо расставить снадобья по полочкам. Представишь свою очаровательную спутницу?

– Леди Мира спасла мне жизнь, – герцог с улыбкой оглянулся на меня, придерживая передо мной деревянную застекленную дверь. – С недавних пор она работает в моем поместье. У нее редкий дар – отталкивать магическое воздействие, она даже способна снимать некоторые заклятия. Посмотри, что мне прислал в подарок неизвестный злоумышленник. Меня хотели отравить этими конфетами. Леди Мира обнаружила на них магию сокрытия.

Маурисио поставил пакет с конфетами на прилавок.

– Я чувствую маскировочное заклятие даже через бумагу, – прикоснувшись к пакету, сказал зашедший за прилавок Файлип. – Сгораю от нетерпения узнать, что же прячется там, внутри. Вы уж простите мой алхимический азарт. Каюсь, неравнодушен к редким ядам. Но… не подумайте чего… Я никогда их не использовал во вред, а только в малых дозах как лекарство.

– Мы будем очень благодарны тебе за помощь, – Маурисио с мольбой заглянул в его прячущиеся под трехслойными очками карие глаза. – Надеемся, что тебе удастся определить природу этой отравы.

– Я очень постараюсь, – даже через толстенные очки стало заметно, как азартно сверкнули глаза Файлипа. – А сейчас отойдите на пару шагов. Начну проводить расщепление компонентов. Может случиться маленький взрыв. Редко, но бывает, что зелье-проявитель так срабатывает. Поэтому я выбрал для витрин самые прочные стекла.