Мой ненавистный футболист

ГЛАВА 1

— Лебедева! — пронеслось через всю поляну, и я мысленно поежилась – зачем так орать? Словно прочитав мои мысли, Труха увеличила громкость: — Лебедева! Как можно быть такой корягой? Быстро выпрями локти и расправь плечи!

Моя заклятая подруга Жанна злобно хихикнула, а я мысленно призвала себя к спокойствию – осталось ведь всего ничего. Какие-то пять недель, и мы уедем из этого кошмара под названием летний спортивный лагерь.

Официально мы приехали отдыхать от тяжелых нагрузок, и в каком-то смысле это и впрямь отдых: всего-то две тренировки в день и легкая трехкилометровая побежка перед завтраком. Лагерь с названием «Карельские березки» выглядел живописно: небольшое, но чистое озеро окружено цепочкой уютных домиков, за которыми начинался березовый лес со множеством спортивных полянок.

На одной такой полянке мы и тренировались вот уже неделю, которая лично мне казалась вечностью. Мы – это группа из десяти девчонок пятнадцати-семнадцати лет, знакомых с раннего детства, ведь именно тогда родители отдали нас в секцию спортивной гимнастики. Наш тренер, Трушина Елена Анатольевна, славилась жесткими методами, но к ней попадали лучшие из лучших. Те, у кого впереди большое спортивное будущее.

— Локтева, с такими тяжелыми прыжками сегодня без ужина! — продолжала свирепствовать Елена Анатольевна, которую между собой мы величали Трухой.

— Лебедева!

Я опять вздрогнула. Что за день сегодня такой?

— Лебедева, что у тебя с коленями?

Несмотря на большое желание съязвить в ответ, я молча опустила взгляд и постаралась выпрямить и без того прямые ноги. В последнее время у меня всегда так – хотелось Трухе возразить, ответить, показательно уйти с тренировки. Но все это не положено, никто у нас так не поступал, и я часто недоумевала, почему. Иногда я всерьез ненавидела Елену Анатольевну за привычку орать без причины и сыпать оскорблениями. Вот как сейчас: мои ноги и так прямее некуда, вытянуть их еще больше физически невозможно, но Труха все не унималась:

— Коряга! Самой не стыдно быть такой кривоногой?

Тренировка наконец закончилась и все мы направились в сторону жилых домиков.

Мы – гимнастки – заняли два, в каждом уместилось по пять человек, Елена Анатольевна жила в главном корпусе, там обитали тренера. Кроме нас, в лагере сейчас «отдыхали» футболисты, легкоатлеты и дзюдоисты.

Про обычные лагеря я знала мало, но слышала, что это весело.

В спортивном все не так: это полтора месяца тренировок, плотное расписание и редкие развлечения, в основном связанные с междоусобными войнами, что повторялись из года в год – традиция такая. Нельзя съездить в лагерь, не выяснив, какой вид спорта круче всех, что глупо – само собой, круче спортивной гимнастики ничего нет! И это не потому, что я сама гимнастка и сильно от этого фанатею – нет, даже не близко. Это просто факт. Объективное мнение. Легкоатлеты молодцы, конечно, что быстро бегать научились, но скрутят ли они двойное сальто? Я так не думаю.

В этом году междоусобица еще не началась, мы с другими спортсменами приглядывались друг к другу, оценивали потенциальных соперников в редкие проблески свободного времени. Досуг в спортивном лагере не сказать, чтобы поражал воображение разнообразием: тренировки, тренировки и еще раз тренировки. А также походы в столовую и дискотеки три-четыре раза в неделю, существующие лишь для того, чтобы мы не спятили от монотонности нагрузок.

Официально такие вечера звались «досуговым развлечением», но мы все шатались по спортивным лагерям с детства и научились называть вещи своими именами, без использования странных заместительных. Музыка играла? Играла. Медляки включались? Еще как! Иногда и ведущие появлялись, к счастью, не слишком часто. И еще реже роль тамады брали на себя тренера – за это вообще спасибо. Такого потом не развидеть.

— Что сегодня наденешь? — спросила Лерка, когда мы собирались на ужин.

— Шорты и футболку, — пожала я плечами.

— Неужели ты не взяла с собой ни одного платья? Все время в своих шортах! Скоро твой Ромашка сбежит к Сюзанне-легкоатлетке, останешься без пары на всю смену.

— И от горя рыдать не буду.

— Зря ты так – с мальчишками веселее.

— Если Роман сбежит, значит, не так сильно я ему понравилась.

— Надо же немного постараться. Он же такой… видный.

Роман (его фамилии я не знала) обратил на меня внимание сразу, даже до первой дискотеки. Мы тогда выбрались искупаться: день был жарким, даже Труха не нашла причин нас не пустить. Правда, сначала мы бегали по песку, а затем по колено в воде – тренировка такая, и только после этого были отпущены поплавать и понырять с деревянного мостика в озеро.

Я ныряла долго и со вкусом, спуская пар, а когда прыгнула красивым бланшом с поворотом на сто восемьдесят и выплыла на поверхность, наткнулась на восхищенный взгляд – рядом на воде держался парень. Мы вместе выбрались на берег, он представился Романом. Оказалось, ему тоже семнадцать, хоть и выглядел он сильно старше – на мой взгляд, на все двадцать пять. Мы неплохо поболтали, и после того дня Роман часто оказывался рядом со мной. Все уже записали нас в этакую сладкую парочку, хоть и не единственную в лагере – личная жизнь тут у всех складывалась быстро. Та же Лерка, к примеру, уже вовсю общалась с лучшим другом Романа – Колей, которого все звали по-дурацки Коленом.

ГЛАВА 2

За ужином Елена Анатольевна перепутала меня с Леркой Локтевой, которую обещала оставить без ужина, и в результате я грызла зеленое яблоко, запивая его водой, а Лерка лопала гречку с обезжиренным кефиром – по-нашему это плотный ужин. О путанице мы обе промолчали, потому что Лерка моя подруга и я знала – остаться без еды для нее смерти подобно, однажды после такого «лишения» она проглотила сырой гриб, найденный в лесу. Нам было по девять лет тогда, но все равно лучше не рисковать, ведь второй раз дело может не обойтись легким недомоганием.

— Что думаешь? — спросила сидящая рядом Жанна.

Мы наблюдали, как футболисты за соседним столом швырялись кусочками сочной курицы. Их тренеру до происходящего дела не было – он спокойно жевал бутерброд и добродушно улыбался тарелке.

— Ногомячники, — ответила я. — Всегда слабые соперники.

— Тоже так думаю, — кивнула Жанна.

Обычно мы с ней ладили плохо – между нами была та самая пресловутая заклятая дружба с кучей подводных камней, но общий враг всегда сближал до дружбы почти нормальной. Не хотелось признавать, но моя заклятая подруга была неплохим стратегом и вообще неглупой. Обо мне она была похожего мнения, поэтому мы и объединялись на короткий промежуток времени, чтобы разойтись потом по разные стороны баррикад.

Футболисты и впрямь выглядели чокнутыми и шумными, каждый день в столовой они неизменно затевали перепалки и швырялись друг в друга едой вот как прямо сейчас, хоть и были нашими ровесниками. Их тренер-великан казался милым добряком и широко улыбался, даже когда ругал свору неуправляемых парней. Это выглядело непривычно, тренер ведь должен быть строгим и смахивающим на тюремного надзирателя. Конечно, хотелось пофантазировать о другом отношении, но увы – подростков иначе не построить, спортсменов иначе не воспитать. Как только та же Труха отпускала поводок, мы начинали отлынивать. Все, кроме Жанны.

— Но они шумные, — продолжила я. — И любят свой футбол.

— Было бы что любить! Скучнее него только легкая атлетика, — мы синхронно перевили взгляды на другой стол. Там обстановка была спокойнее.

Легкоатлеты были разрозненными как по возрасту, так и по половой принадлежности. Некоторые девчонки выглядели совсем взрослыми и больше походили на тренеров, но возможно, это из-за роста и крупности. Их коллектив тоже был шумным, но поадекватнее футболистов – как минимум едой никто не швырялся, а шумели они в основном на улице, когда носились по лагерю друг за другом. Просто среди них было много мелочи, и обычно мы тоже выезжали с мелкими, тренировали их, приглядывали, но в этом году на них не хватило мест в лагере.

— Уверена, эти нападут первыми, — сказала Жанна. — Будет что-нибудь банальное вроде зубной пасты или несмываемого маркера.

— Может, в этот раз не будем ждать нападения?

— Почему? Мы всегда ждем.

— И всегда от этого страдаем.

— Первый объявивший войну страдает еще больше – все потом идут против него.

Да, было такое дело. Как в прошлом году, когда волейболисты забрались на крышу одного из домов, запустили сигнал тревоги по всему лагерю и когда все начали вываливаться из домиков, лили с крыши воду с протухшей рыбой. Это было жестко и даже жестоко, прошел год, а я до сих пор ловила флэшбеки с запахом тухлятины. Но вообще план был прикольным, запоминающимся. И волейболистам за такое потом крепко досталось – все объединились против них, бедняги неделю почти не спали – караулили опасность. Уж не знаю, как они при этом еще и тренировки тянули.

— Можно заручиться союзниками, — теперь мы перевели взгляды на крайний столик, за которым сидели дзюдоисты. Они казались взрослыми и серьезными, особенно на фоне остальных, с такими можно и объединиться.

Увидев наш интерес, Роман сразу разулыбался и довольно мне подмигнул. Думал, я тут с подружкой им любуюсь? Вообще-то, у меня есть дела поважнее. Уж точно поинтереснее. Но чтобы его не расстраивать, а еще ради потенциального союза, я робко помахала в ответ, только убедилась, что Труха смотрит в другую сторону.

— Надо подумать, — ответила я Жанне.

Остальные за нами тоже наблюдали, конечно.

И выводы там тоже были очевидны: со стороны мы казались мелкими примерными тихонями, слабыми соперницами, которых соплей перешибешь. Ха, ха, ха и еще раз ха! Никогда не стоит недооценивать мелких тихонь – вот правда жизни. Мы тут все прошли через голодные сборы, адские соревнования и прочие прелести профессионального спорта. Не было еще такого года, когда мы не заставили противников трепетать. Хотя прошлогодний эпизод с тухлой рыбой был силен, этого не отнять.

Правда, в том же прошлом году все едва не сорвалось, ведь мы выросли и к обычному противостоянию добавилось другое – на любовном фронте. В результате одна из нас – Олька Торгина – почти выдала план ночной атаки на теннисистов, с которыми мы бились тогда, что точно привело бы к краху. Олька выбрала любовь и теннисиста, что ей припоминали до сих пор как самый страшный грех.

Наблюдение за соперниками прервала Труха – не выдержав вопиющего швыряния едой, она вскочила и нервным шагом отправилась к футболистам с таким лицом, что на их месте я бы залезла под стол.

— А ну успокоились все! Тишина в столовой, я сказала! — рявкнула она что есть сил. — Что это вы себе позволяете, молодые люди?! Еще раз увижу, как кто-то из вас бросает еду, будете всю ночь вокруг озера кросс бегать! И на неделю останетесь без дискотек! Это понятно?

ГЛАВА 3

После ужина у нас было свободное время – можно было прогуляться до озера или побродить по лесу, но обычно такие прогулки не доставляли удовольствия. По вечерам отовсюду вылезала назойливая мошкара, от озера веяло холодом, а в лесу пока и делать-то нечего, до ягод еще далеко. Другое дело, если смена выпадала на ягодный сезон – вот тогда энтузиазма прибавлялось. Пожалуй, после одного скромного яблока на ужин я бы всю землянику в округе собрала, не поленилась.

Сегодняшний день выдался теплым, нетипичным для северных широт, поэтому мы с девчонками впервые выбрались на мостик и расселись там, пока другие не заняли. Правда, судя по тишине, никто к этому и не стремился.

Солнце заходить не собиралось, даже когда закончится дискотека, оно не зайдет. В одиннадцать вечера закат в Карелии только начинался, а после него – белая ночь. Если бы не утренние пробежки, я бы гуляла всю ночь напролет, пожалуй. Мне нравились эти белые ночи: они не были до конца светлыми и похожими на день, а обладали причудливой уникальностью, меняя сам лагерь. И над озером по ночам вечно клубился густой белый туман – захватывающее зрелище. Иногда туман сохранялся до утра, и пробежки становились интереснее. Пахло сырой травой, озером, и казалось, что бежишь не просто так, потому что тренер отправила, а куда-то за туман, пытаясь открыть новый мир.

— Труху сегодня оскорбили, — сказала Жанна, убедившись, что мы на мостике одни. — Некрасиво.

— Мы сами ее оскорбляем, называя Трухой, — ответила Олька Торгина.

— В себя приди – нам можно. Она наш тренер, у нас свои отношения. Но чтобы какой-то футболистишка разговаривал с ней настолько пренебрежительно… не бывать этому. Сегодня они унижают Труху, а завтра что? Скажут, что футбол лучше всех?

Девчонки ожидаемо стали поддакивать – на это Жанна и рассчитывала.

Я молча наблюдала за происходящим, прекрасно понимая, что происходит – Жанна хотела нанести тот самый первый удар, который развяжет всем руки. Неделя прошла, хватит выжидать.

Думаю, посторонним наши разборки и вообще действия могли показаться странными, но мы традицию противостояний чтили, начиная с первой поездки в такой лагерь, которая состоялась… ну, я впервые поехала лет в шесть. То еще было приключение! У меня мало осталось воспоминаний о той поездке, но все неизменно яркие: запах зубной пасты, втертой в лицо и волосы, куличи, которые мы с Катькой Семеновой лепили из дорожной пыли, потому что были шестилетками, а еще Мужик-с-топором – местная легенда, потому что в каждом лагере должна быть своя легенда. Но я этого Мужика тогда боялась до чертиков и верила в него больше, чем в себя. Полученные в шесть лет впечатления были настолько яркими, что этот Мужик не забылся до сих пор. Возможно, я пронесу его через всю жизнь и вспомню даже на смертном одре.

А секрет непрекращающегося противостояния прост: всем хотелось чего-то большего, чем просто тренировки, которые и так составляли большую часть наших жизней. Хотелось экшена, игры, азарта, адреналина, побегушек по лагерю под покровом ночи, страха перед Трухой, которая может все узнать, а еще совместных мозговых штурмов, разработок «гениальных» будущих планов. Без телефонов и не таким займешься – а все гаджеты у нас изымали, выдавая по вечерам на пару часов. И в итоге мы от них так отвыкали, что почти не трогали, лишь отправляли короткие сообщения родным.

Несмотря на почитание традиций, каждый год находились и те, кому подобные развлечения были до лампочки.

Как и сейчас:

— Может, мы просто отдохнем? — вздохнула та самая Катька Семенова, с которой мы когда-то лепили куличи из грязи. В те временя она была более компанейской. — Хоть раз! Каждый год одно и то же. Мы сейчас проучим футболистов, потом они – нас, и никогда это не кончится. А я спать по ночам хочу, отдыхать. Я и сейчас-то спать хочу, а не на дискотеку тащиться.

— Боже, Семенова, запроси в санчасти побольше витаминов! — разозлилась Жанна. — У меня бабушка меньше отдыхает, чем ты! Ветошь.

— Твоя бабушка сегодня повторила двадцать раз подряд комбинацию с бревна? Или, быть может, сдала силовой норматив? Я так не думаю, Москвина! И вообще, с чего это ты стала у нас главной?

— С того, что мы с Ланой уже все придумали. В течение двух дней мы нанесем удар по футболистам, такой, после которого они поймут, что наезжать на чужих тренеров опасно!

— Да какой там наезд! Так, отмахнулся мальчишка, он же мелкий и глупый…

— Что еще хуже! Что из него вырастет?

— А ты заделалась его воспитателем? — хмыкнула Катька.

— А ты, Семенова…

— Пора идти в досуговый центр, — влезла я в перепалку, по опыту зная, что дело может затянуться. — Мы с Жанной обсудим кое-что и всех догоним.

Дождавшись, пока все отойдут на безопасное расстояние, я повернулась к заклятой подруге и зашипела:

— У нас уже и план есть? Серьезно?

— Мы его придумаем, — отмахнулась она. — Да хоть прямо сейчас!

— Ты и сроки установила! Ничего толкового в такие временные рамки не уложить. Мы уж точно не сможем наловить рыбы и дождаться, пока она стухнет. Даже если начнем прямо сейчас!

— Это было бы повторением за волейболистами.

— Которых тут нет, — справедливо заметила я. — А значит, для остальных это внезапная вонючая новинка.

ГЛАВА 4

Внутри было симпатично и современно, за что стоило благодарить недавний ремонт. Мы уже когда-то были в «Карельских березках», но с тех пор прошло много лет. По моим воспоминаниям, тут все изменилось почти до неузнаваемости. Тот же досуговый центр больше не выглядел сельским клубом, а тянул скорее на городское арт-кафе.

Вдоль одной из стен тянулся деревянный бар с высокими стульями, там можно было налить себе воды или лимонада. Не знаю насчет других видов спорта, но нам лимонады строго запрещались, поэтому для нас в баре существовала лишь вода. Впрочем, запреты существуют ради того, чтобы их нарушать, поэтому часто кто-то стоял на стреме, отслеживая перемещения Трухи по лагерю, пока остальные залпом осушали стаканы со сладкой газировкой.

Так же в досуговом центре можно было поиграть в настольный футбол, хоккей и пару других игр. Был даже шкаф с настолками, но его редко кто открывал. Хотя говорят, карельская погода дождлива, возможно, мы до них еще доберемся, но пока всю неделю яростно светило солнце, даже озеро прогрелось до комфортной прохлады.

Рома подвел меня к бару и помог забраться на стул, как будто я сама бы не справилась. Это мастер-то спорта по спортивной гимнастике! Мне вообще ни в чем не нужна помощь, я не тот сорт девчонок, которые такое оценят. Даже наоборот. Но я понимала, что существуют неписанные правила, и в обществе требуется их соблюдать, поэтому с натянутой улыбкой поблагодарила Романа за помощь.

Он протянул мне стакан воды и спросил:

— Ну как ты, Лана?

— Хорошо. — Судя по всему, Роман ждал от меня ответного вопроса, который я и задала: — А ты как?

— Увидел тебя, и теперь тоже хорошо.

— Я рада.

— Да. Я тоже очень рад, ведь вижу твою улыбку.

Роман всегда общался подобными банальностями, а может, так делали все парни – я понятия не имела. Пропадая все время то на сборах, то на соревнованиях, я была ограничена в настоящем общении.

Разговор на этом завершился, парень придвинулся ближе, положил руку на барную стойку. Лукаво улыбнулся и вскоре моя рука оказалась в его. Он поглаживал мою ладонь, глядя… вот как он обычно на меня глядел. Так, что мне становилось неловко, но вместе с тем немного любопытно. Пожалуй, только это чувство и держало меня рядом с Романом – любопытство. Разговоры-то у нас не клеились. Возможно, так оно и должно быть.

Ну и еще Роман был красавчиком и отдаленно походил на Остина Батлера – такой же голубоглазый блондин с томным взглядом и пухлыми губами, и это тоже не позволяло отлынивать от наших встреч. Девчонки мне завидовали и вечно трындели, как же мне с парнем повезло, как же он хорош!

Хорош ли он настолько, чтобы с ним целоваться?

Я пока думала над этим и ждала, когда уже начну ощущать всю эту романтику.

Досуговый центр постепенно наполнялся обитателями лагеря. Сегодня за всем приглядывал тренер легкоатлетов – Жук. Ну как приглядывал… он давно ушел в соседнюю комнату и преспокойно читал там книгу. Музыка стала громче.

Мои девчонки почти все вились возле Вика – футболиста, которого они обсуждали каждую свободную минуту вот уже неделю. Заметный парень, да настолько, что все узнали его имя еще в первый день пребывания в лагере. Во второй день слагали легенды о его футбольных успехах и потенциальных зарубежных контрактах. В третий там вообще пошла фантастика.

Интерес к нему объяснялся просто: парень был красавчиком, таким чуть смуглым, кучерявым, со жгуче-карими глазами. Чувствовалось в нем что-то такое… опасно-притягательное, взрывное. Уверенность в себе тоже явно не подкачала. Даже во мне – эмоциональном бревне – он что-то расшевелил. Но это было не самое приятное чувство – настороженность. Которая сегодня усилилась в разы, стоило нам столкнуться взглядами в столовой. Зачем он на меня смотрел?

Вик вел себя соответственно образу – оставался загадочным и недоступным, ходил во всем потертом как какой-то футбольный хипстер. С девчонками общался даже сейчас, хотя трудно не заобщаться, когда тебя обступили толпой, но прямого интереса не проявлял. Не грубил, вежливо отвечал на вопросы, но своих не задавал. Со стороны казалось, что ему тоскливо до чертиков, возможно, так оно и было. Или он просто интересничал и играл роль недоступного приза, за которым стоит поохотиться. Понимал, какое любопытство у всех вызывал.

Словно почувствовав мой взгляд, Вик повернулся и уставился мне в глаза. Опять! Он был далеко – стоял у противоположной стены, но чувство было таким, будто между нами нет и метра. Он смотрел на меня, не мигая, а я отвернулась, не в силах выдержать такой взгляд. Руки непроизвольно покрылись мурашками.

А еще мне стало неловко, как будто он поймал меня за подглядыванием.

Что совсем не так – смотрела-то я на девчонок, а вовсе не на этого… ногомячника. Никогда я не любила футболистов – они вечно несерьезные и полны глупых фантазий. У многих больше мыслей о крупных контрактах, чем о самом футболе, хотя первое ни за что не придет без второго. А еще они меньше пашут и больше получают, к ним всегда приковано внимание общественности – и где, спрашивается, справедливость? А нет ее.

— Нравится, да? — спросил Роман.

— Что нравится?

— У тебя рука вся в мурашках.

— Ах, это… холодно, — отмахнулась я, чувствуя себя не в своей тарелке. Так по-дурацки все получилось! Этот Вик наверняка решил, что я его разглядывала, всего такого мрачно-притягательного. Совсем как в столовой.

ГЛАВА 5

— Футболисты не должны были наезжать на Труху, — сказала я девчонкам, когда мы чистили зубы возле уличных умывальников, попутно отбиваясь от комаров. То ли действие средства от них закончилось так быстро, то ли комаров никто не оповестил, что оно супер-мега надежное.

— Да слышали мы уже о вашем с Жанной гениальном плане, — проворчала Лерка.

— У нас не было плана. Точнее… был план его спланировать.

— План плана, — поддакнула Жанна.

— А теперь типа есть?

— Теперь да. Через полчаса встречаемся у мостика – необходима подготовка.

— Нам вставать в восемь! — заныла Катька Семенова. — А сейчас почти полночь!

— Не обижайся, но тебе бы и правда витамины попить.

Когда остальные ушли по домикам, мы с Жанной закинули вещи и отправились к озеру – все обсудить. Я коротко обрисовала ей свой замысел: повторяться за волейболистами на все сто процентов глупо, учитывая последствия: их идея была хороша, но в чем-то ошибочна. На чужих ошибках следует учиться, что мы и сделаем.

— В общем, будет рыба, но без крыши и воды. Мы заберемся к футболистам днем, пока они на тренировке или на озере, и подкинем рыбу в комнату, спрячем ее. Она быстро протухнет и завоняет, но найдут ли они ее, да еще всю – большой вопрос. Надо еще догадаться, что это рыба, а не чьи-то ноги после футбола. И обвинить будет некого, у них будут лишь догадки. На нас подумают в последнюю очередь, всякий тухляк – это больше в стиле парней.

— Боже, Лебедева, это гениально! — одобрила Жанна, пылая энтузиазмом. Давно я не видела, чтобы у нее глаза так горели: — Порой я тебя ненавижу, но иногда почти люблю. Ненавидеть, конечно.

— Как ни странно, это взаимно.

Жанна кивнула и задумчиво посмотрела на озеро. Белая ночь вступила в свои права, небо отражалось в тихой воде вместе с лунным светом. Выглядело красиво настолько, что захотелось сбегать за телефоном и сфотографировать, но я осталась – таких ночей будет еще много. Далеко впереди что-то булькнуло – то ли со дна поднялся воздух, то ли рыбешка всплыла.

— Вопрос – как нам наловить рыбу? — задумалась Жанна.

— Вряд ли удочкой, даже если бы она у нас была, удить до утра не хочется.

— Да нас комары сожрут.

— Именно. Нужен другой вариант.

— Можно на складе поискать что-то вроде сети. Откопать старую волейбольную, например, такие часто хранятся про запас мертвым грузом. Или сетку для мячей. Прикрепим сеть к мостику, а утром встанем пораньше и достанем.

Я кивнула – знала, что Жанна подхватит мысль и придумает, что делать дальше.

По всем параметрам мы должны с ней дружить, но между нами было слишком много преград. Прежде всего – соперничество. Почему-то к другим девчонкам мое отношение было иным: я искренне радовалась, когда побеждала Лерка или когда Катька выполнила норматив мастера спорта быстрее меня. Но вот Жанна… это другое.

Не помню уже, с чего все началось, но Жанну я знала дольше остальных. Мы попали к Трухе, когда нам было по четыре года, тогда как остальные присоединились позже, кто-то вообще лет в пятнадцать. И соперничали мы всегда и за все, а сейчас все вышло на новый уровень, потому что в детстве все более-менее равны, прилежны и талантливы – в конце концов, по таланту нас изначально отбирали. Но потом начинается взросление: у кого-то ломается прилежность, у кого-то рост идет не по плану, а кто-то оказывается склонен к полноте так сильно, что каждый день превращается в борьбу. В общем, у всех свои уникальные заморочки, вопрос – кто способен их угомонить.

А Жанна, казалось, вообще была лишена заморочек и слабостей.

Как робот, идеальна во всем.

Меня это всегда раздражало.

Пришли девчонки, путем долгих обсуждений и споров мы разделились: пятеро отправились добывать сеть и устанавливать ее в воду, а остальные – спать, чтобы утром добыть улов, пока лагерь не проснулся.

Я оказалась во второй пятерке и утром с трудом растолкала Лерку – она открыла глаза и сразу глянула на меня волком, но не из-за нежелательного пробуждения, а все еще из-за вчерашнего. К вечеру отойдет – Лерка не умела долго дуться, тем более на меня. Прямо в пижамах мы добежали до мостика и встретились нам с Дашей, Машей и Наташей – нашими тройняшками. На самом деле никаким тройняшками они не были, разумеется, но все их так называли из-за похожих имен и их крепкой дружбы.

— Кто-нибудь вчера застал Жанну или других, когда они возвращались? — спросила я, ложась на мостик, чтобы разглядеть, куда прицеплена сеть.

— Я застала, — ответила Маша, — все прошло по плану.

— Хорошо, — углядев край, я спустилась ниже и открепила конец сети. Вместе с девчонками мы вытащили ее наверх вперемешку с кучей водорослей, мусора, ила и еще черт пойми чего. К счастью, рыба тоже присутствовала, что скорее удивило – сеть была крупной, с внушительными дырами, в такую только акул каких-нибудь ловить.

Даша набрала воды в заранее подготовленное ведро, туда мы запустили несколько небольших рыбешек. Более крупных вернули в водоем – таких не спрячешь, да и вообще… пусть плавают. Для наших целей хватит и по одной на комнату. Футболистов приехало человек двадцать с небольшим – две полные команды, они занимали пять домиков. Итого – хватит пяти рыб. Мы набрали восемь, потому что запас никогда не повредит.

ГЛАВА 6

Пустой после вчерашних лишений желудок дал о себе знать и завтрак я смела весь, в том числе и странную бурду с коричневыми крапинками, гордо именуемую в лагере «какао». Кроме меня этим напитком никто не прельстился, потому что какао было странным не только на вид, но и на вкус, но за меня говорил голод.

В результате на утренней тренировке мне стало дурно, и Труха отпустила меня, посулив на обед одну лишь воду. Раз такое дело, я решила немного прогуляться. Можно, конечно, попробовать провернуть план с рыбой, но в одиночку это опасно – нужен как минимум стоящий на шухере. Да и с девчонками мы договорились все сделать вместе во время вечерней тренировки.

Пошла вторая неделя нашего лагерного заключения, а я до сих пор видела лишь пару маршрутов – тропинку вокруг озера, по которой мы бегали утренний кросс, да дорогу до столовой и досугового центра. И вот появилось время осмотреться, чем я и воспользовалась. Вообще, спортивных лагерей не так много, но в последнее время мы чаще бывали на подмосковных базах – там больше условий для летних тренировок. Без полноценных снарядов, но с мелочами вроде низкого бревна или акробатической дорожки. В «Карельские березки» мы ездили много лет назад, что можно уже не считать – все равно все изменилось. Многое отремонтировали и добавили спортивных условий, поэтому-то в этом году мы и оказались здесь.

Я прошла мимо зоны для большого тенниса – сейчас пустующей, до досугового центра. Нашла там ракетку и потренировала подачи. В прошлом году мы много играли, потому что соседствовали (и враждовали) с теннисистами.

После я обследовала здание администрации, закрытое сейчас кафе, медсанчасть. Все выглядело пустым и безжизненным, но это время такое – у всех дневные тренировки, по лагерю некому бродить, кроме меня. Незаметно я вышла на другую сторону озера, где бесконечные березки расступились, открывая взору ухоженное поле – тренировочную базу футболистов. Как ни странно, по нему не носилась ватага орущих ногомячников, а всего-то один парень усердно набивал мяч.

Я собиралась пройти дальше, но вдруг остановилась и притаилась, словно неведомая сила заставила меня это сделать. Возможно, сосредоточенный, даже какой-то злой вид находящегося на поле футболиста. Или… я просто его узнала. Это был Вик – тот самый загадочный Вик, от которого мне не по себе.

Прекратив набивать мяч, он отправился к воротам, выставив перед собой уже десяток мячей и начал отправлять их в ворота один за одним. Так же, как и до этого мяч набивал – яростно, эмоционально. Завораживающе. Хлипкие ворота тряслись от такого напора, но пока выдерживали, хотя я и ждала, что они вот-вот упадут. Но случилось обратное: после очередного мощного удара мяч попал не в ворота, а в штангу, и отскочил прямо в лоб парню. Он громко охнул от неожиданности, схватился за голову и упал на пятую точку.

И тут я выдала себя – засмеялась.

Вик сразу меня заметил, хотя я и прикрыла рот рукой.

— Эй! — крикнул он. — Ты шпионишь за мной? Выходи, я тебя увидел!

Некоторое время я колебалась, думая, а не скрыться ли мне, пока не поздно. Но вдруг он меня не только увидел, но и узнал? Подумает, что я глупая трусиха… хотя мне нет никакого дела, что подумает этот Вик. Вообще пофигу. Но трусихой быть неохота, и только поэтому я вывернула из-за березки и пошла навстречу парню. Он как раз успел подняться на ноги и теперь напряженно следил за моим приближением.

Я тоже на него смотрела – не делать же вид, что меня интересуют окружающие березки и летающие наверху птички. Пожалуй, впервые я смотрела на него так прямо, так близко, да еще при ярком солнечном свете. С ним темные кудряшки Вика смотрелись совсем черными и блестели, отражая солнечные лучи. Тень от копны волос падала на лицо, но и так было видно, насколько он весь из себя смазливый красавчик. Хотя этот факт был очевиден еще неделю назад.

Вдобавок Вик оказался высоким – выше, чем виделось издалека. Значительно выше меня, а я для спортивной гимнастики была дядей Степой. Еще Вик был худым или такое впечатление создавалось широкой футболкой, что болталась на нем так свободно, словно он снял ее со старшего родственника. Футболка была ярко-красной, с логотипом Манчестер Юнайтед, и этот цвет ему так шел, что на моих руках опять появились предательские мурашки, которые захотелось немедленно стряхнуть.

Ерунда какая-то со мной происходит.

Я встала перед Виком и сложила руки на груди.

Он посмотрел на меня из-под опущенных ресниц – конечно, очень длинных, загнутых, что с его кудрявой головой неудивительно. А я вдруг поняла, что глаза у него совсем не жгуче-карие, как казалось изначально, а скорее зеленые. Неясно только, с каких пор я начала подмечать, какого цвета глаза у парней.

— Зачем за мной следила?

— Если бы я следила, ты бы меня не увидел. Я шла мимо.

— У вас разве закончилась тренировка?

Вопрос неожиданный – я думала, он начнет хохмить, напирая на то, что я именно следила, а он меня застукал. Но он как будто уже проехал эту ситуацию или она его не интересовала.

— Меня отпустили пораньше, я решила осмотреться.

— Почему отпустили?

— Отравилась утренним какао, — в этот момент меня опять начало подташнивать, не иначе как от воспоминаний о выпитой бурде. Тот самый случай, когда Леркина история с сырыми грибами ничему не научила. Нельзя позволять голоду командовать разумом. Голод, он такой – заставляет пить какао из столовки.

ГЛАВА 7

И я начала – пнула мяч вперед, и сама побежала туда же. Вик быстро меня нагнал и каким-то образом мяч прилип к его ногам, он ловко развернулся на месте и помчался в сторону моих ворот. Я бестолково бежала рядом и пыталась пнуть мяч, отнять его, но Вика мои попытки лишь веселили, он легко закатил мяч в ворота и засмеялся:

— Ты же говорила, что умеешь играть!

— Умею! Просто никогда не играла! — ответила я, на что он рассмеялся еще больше. Его смех звучал так заразительно и искренне, что я тоже улыбнулась.

Успокоившись, он посмотрел на меня сверху вниз и спросил:

— Если ты никогда не играла, зачем наврала?

— Ничего я не врала, просто…

— Что?

— Нет ничего сложного в обычном беге за мячиком. Этому можно и за один раз научиться, даже тренироваться особо не надо.

Вик покачал головой и закатил глаза:

— Девчонки! Все вы такие – в футболе не смыслите, даже если спортсменки.

Пока я раздумывала над ответом, он отнес мяч к одиннадцатиметровой отметке и жестом подозвал меня:

— Идем, научу тебя хотя бы по воротам попадать, а то с тобой вообще не поиграть, — он кинул передо мной мяч и скомандовал: — Бей!

Я ударила, но неудачно попала по мячу большим пальцем правой ноги. Меня аж перекосило от боли и разочарования – уж по мячу-то бить я умела! Просто… волновалась больше обычного, вот и подставила палец, да так, что в реальном времени почувствовала, как он синеет вместе с ногтем.

— Что-то ты совсем не Киллиан Мбаппе, — сделал вывод Вик, но развивать тему моих плохих ударов не стал, подошел, поставил на отметку новый мяч и объяснил, как разворачивать стопу. Для этого он сел и взял меня за ногу, а у меня в ушах зашумело от напряжения и созерцания его темной макушки. Хотелось провалиться сквозь землю.

Вик поднял на меня взгляд и спросил:

— Все поняла? Тогда бей.

Ничего я не поняла и даже не услышала, но на сей раз каким-то чудом ударила нормально, только слабо. Вик принес мне еще мячей и некоторое время я лупила по ним, отправляя в ворота. После моих ударов мячи летали по причудливой траектории и никогда не попадали туда, куда я их отправляла, а если и закатывались в ворота, то крайне неохотно и вообще не эффектно.

— Возможно, пинать мяч сложнее, чем я думала, — неохотно призналась я.

В ответ Вик покачал головой и улыбнулся. Его улыбка не была идеальной – справа в верхнем ряде зубов выступал и слегка кривился клык. Но именно это и не позволяло отвести от парня взгляд. Неидеальность улыбки ему… шла? На него хотелось смотреть.

Таких желаний у меня не возникало прежде, хотя не сказать, что меня вечно окружали парни. В основном я встречала их в школе, а туда ходила редко из-за большого количества соревнований и тренировочных сборов. Одноклассников я даже по именам не знала за исключением пары человек. Все время я проводила за упорными тренировками, диетами и лечебными процедурами.

Лишь в редкие моменты у меня оставалось время на учебу. В школе таким как я завышали оценки, учителя легко шли навстречу спортсменам, но мне нравилось зарабатывать оценку. Это казалось интересным, чем-то вроде вызова. Может, для многих школа была унылой обыденностью, но не для меня. Для меня это было неизведанное приключение, загадочный далекий мир людей, живущих иначе.

Поэтому даже находясь в школе и встречая одноклассников, я не особо на них смотрела – мне было интереснее чему-то научиться. Может, это странно, а может, мне просто не хватало внешнего мира, того самого, в котором существуют другие люди, не знающие о спорте.

— Ты идешь на обед? — вопрос Вика отвлек от мыслей о школе. — Он скоро начнется. Можем дойти вместе.

Вместе? Да меня потом с потрохами сожрут. Сначала Елена Анатольевна, а потом уже девчонки доклюют то, что останется. Еще и Роман пристанет с расспросами как три дня назад, когда я заговорила на пляже с легкоатлетом (он спросил, мое ли полотенце валяется на лежаке).

— Не иду, — ответила я. — Меня лишили обеда, чтобы не стало хуже. Буду запивать уголь водой и ждать ужин. Если повезет, на него схожу. Яблоко съем или хотя бы кефир выпью.

— Это… как-то странно.

— Для вас, — я улыбнулась, припомнив, как футболисты постоянно швырялись курицей. — А нам нельзя набирать лишний вес, с ним тяжелее прыгать. Можно сильно травмироваться или вообще элемент не докрутить и на шею свалиться. Ну и усугублять отравление тоже не стоит – пропадет несколько дней тренировок, а потом еще дни восстановления добавятся… никому это не надо.

— Точно? А то я хотел предложить тебе чипсы – у меня целый запас.

— С ума сошел?!

— А что не так с чипсами?! — растерялся Вик.

Я засмеялась:

— Все с ними так, обожаю чипсы. И остальные девчонки от них тоже без ума. Настолько, что способны уловить их аромат за много метров. Или даже километров. Если одна поела чипсы и не поделилась, остальные не простят.

— И что сделают?

— Слышал про «Игру Престолов»?

— Конечно.

— Вот что-то в этом духе и сделают.

ГЛАВА 8

На обед я не пошла – воду можно и в домике попить. Меня немного потряхивало – то ли от отравления, то ли от произошедшего на футбольном поле. Раз за разом я прокручивала наш с Виком диалог и поняла, что парень мне не нравится совершенно. Поэтому у меня от него вечные мурашки, именно поэтому! Первое впечатление все же было верным – он настораживающий.

В окно что-то слабо ударилось.

Я решила, что это ветка – наш домик стоял близко к лесу и утопал в тени деревьев, а в окна ударялись то ветки, то летящие на вечерний свет комары. Но звук повторился. Повернув голову, я увидела за окном физиономию Романа – как и всегда, он выглядел великолепно. За прошедшие солнечные дни его лицо загорело, и чуть потемневшая кожа в сочетании со светлыми волосами сделала его еще более привлекательным. Уже не Тор, а рослый загорелый австралиец.

Роман широко мне улыбнулся и подозвал к себе.

Я тоскливо посмотрела на лежащую на кровати читалку. Пока девчонки ушли, я собиралась полистать Сунь-цзы, потому что сейчас он актуален как никогда – рыба наловлена и ждет своего часа в шкафу. Но Роман меня увидел, поэтому я сползла с кровати, распахнула окно и села на подоконник, свесив ноги на улицу.

Роман оперся на тот же подоконник и разулыбался еще шире:

— Ну как? Я смог тебя удивить? — спросил он.

— Чем?

— Визитом, чем же еще!

— А. Ты меня отвлек – я хотела почитать.

— Что?! — рассмеялся он. — Почитать? Ты?

Прозвучало сомнительно, хотя вряд ли он имел ввиду что-то ужасное. Но настроение, и без того не очень, опустилось еще ниже, поэтому дальше я беседу с Романом не поддерживала, а думала, как нам с девчонками отпроситься во время вечерки и ударить по футболистам рыбой. Пять домиков – это много, а надо же не просто подкинуть, а еще и хорошо спрятать, иначе во всем этом не будет смысла.

В принципе, все домики типовые, можно засунуть ее под шкаф или положить наверх, чем-нибудь замаскировав. Кинуть сверху бумагу, например, или какую-нибудь тряпку – уверена, никто не догадается ее поднять. Это же парни.

— Вот сволочи! — из размышлений меня выдернул тон Романа – злобный, даже агрессивный. Я проследила за его взглядом и поняла, отчего он так разозлился, точнее – что увидел.

Футболистов.

Недружной гурьбой они шли по тропе к озеру. Из нашего домика хорошо был виден спуск, да и почти вся тропа тоже проглядывалась. И озеро поблескивало между деревьями на ярком послеобеденном солнце.

— Вы успели что-то не поделить? — спросила я, заинтересовавшись беседой с моим как бы парнем. По крайней мере, так считал сам Роман, так думали остальные, а я не заморачивалась неинтересными деталями.

— О, еще как успели!

— И что случилось? Я ничего не слышала.

— Потому что это между нами, парнями, — пояснил Роман, продолжая неотрывно следить за спускающимися к озеру футболистами, словно лев за стайкой зебр. Честное слово – он разве что не рычал от эмоций.

— Расскажи.

— Нечего там рассказывать! Сволочи они.

В этот момент между деревьями мелькнула знакомая ярко-красная футболка. Ее обладатель остановился и повернулся в нашу сторону – он тоже нас увидел. И помахал, растянув губы в широкой, многообещающей улыбке. И я даже не поняла, кому предназначался этот жест – мне или Роману. На отмашке Вик не остановился, а еще жестом показал, что следит за нами, и побежал нагонять остальных футболистов. А я почуяла неладное, да так, что едва усидела на месте.

— Ты сейчас же мне все расскажешь, — потребовала я.

Роман наконец перестал по-звериному следить за врагами и переключился на меня – посмотрел с недоумением. Еще бы – обычно я с ним так не общалась, все больше молчала и улыбалась, думая о своем. Это у меня такая тактика – чем меньше слов, тем лучше, потому что как только я начинаю говорить… да там же сразу понятно, кто я и что я. Жесткая гимнастка, спортсменка, суровая одиночка. А вовсе не милая лань, которую во мне видят парни вроде Романа.

— Не люблю секреты, — это я попробовала все смягчить.

Роман заметно скис и тяжко вздохнул:

— Ну честное слово, там не девчачьи разборки… это между пацанами, Лан. Зачем тебе знать? Ты и так себя плохо сегодня чувствуешь – твоя подруга мне рассказала. Тебе ни к чему нервничать.

— Я отравилась, а не умираю от пулевого ранения. Говори уже.

— Ох, Лана, ты порой такая… ух просто!

Я смотрела на него в ожидании ответа.

— Они нам змей подкинули в сумки с кимоно, — неохотно признался Роман.

— Ого! Ядовитых?

— Надеюсь, что нет. Но было не очень. Представь: открываешь сумку, а оттуда змеи вываливаются огромные, склизкие, бесконечные… не сразу же понятно, что они не ядовитые. И вообще… а ногомячники еще на камеру все засняли.

Пусть мое воображение и нарисовало все так, как сказал Роман – кучу огромных блестящих змей, кишащих на белоснежном кимоно и вываливающихся из сумки, я все же решила не верить в его историю до конца и немного ее отфильтровать. Насчет «огромных» и насчет «кучи» точно имелись сомнения.

ГЛАВА 9

Вечернюю тренировку пропустить не удалось, пока девчонки занимались легкой акробатикой, я сидела и растягивалась. Растяжка всегда была моей сильной стороной, даже в четыре года, когда бабушка привела меня в секцию спортивной гимнастики, мне сказали, что лучше выбрать другую – художественную. Что я тонкая и вырасту высокой, и там добьюсь больших успехов.

Сейчас я понимала, насколько же четко все увидели тренера – что значит, глаз наметанный. В художественной гимнастике мне действительно было бы проще, и проще намного, потому что я для нее создана: телосложение, растяжка, ноги, отсутствие проблем с весом. Но… даже в четыре меня не привлекли ленты и яркие купальники. Даже в четыре я была упертой девчонкой, которая на предложение «посмотреть, как классно гимнастки управляются с обручами», ответила, что смотреть должен тот, кому этого хочется.

Бабушка до сих пор вспоминала этот мой ответ как какой-то семейный мем, но я-то в четыре говорила со всей прямотой и искренностью, только и всего. Меня завораживали не танцы и широкие улыбки, а акробатика, перелеты с жерди на жердь, а еще умение устоять на десятисантиметровой деревянной полоске – бревне.

В последнее время именно бревно стало моим коронным снарядом, моим мастерписом. Большинство гимнасток ненавидели бревно из-за его непредсказуемости и сложности.

Другие снаряды не способны подложить такую свинью.

Вольные – это вопрос внутренних резервов, если на тренировках исполняешь акробатику чисто, то шанс все завалить на соревнованиях минимален. Там все больше сводилось к заступам и «грязи» выступления, но не эпичным падениям. Прыжок и вовсе предсказуем: надо очень, очень сильно переволноваться, чтобы его завалить. Брусья – ох, как сильно их ненавидела я и любили другие – у многих доведены до автоматизма. Вообще, большинство гимнасток хорошо выступали на брусьях, и только для меня они – кошмар. Из-за роста я билась о нижнюю жердь чуть ли не коленями, а для банального большого оборота мне приходилось сгибаться в три погибели, что снижало скорость выступления и многие элементы приходилось тащить силой, тогда как остальным это не требовалось – все решала амплитуда.

Но бревно – это что-то отдельностоящее. Прекрасное и ужасное одновременно.

Упасть можно не просто на всяких маховых сальто, а даже на обычном повороте – стоит только занервничать. В прошлом году на Чемпионате Европы наша Катька устояла на всех сальто и связках, а свалилась, просто поворачиваясь на сто восемьдесят. Думала о маховых и тряслась, как осиновый лист. Бревно обнажало и испытывало на прочность каждый нерв. Пройти комбинацию без падений и серьезных раскачиваний считалось чуть ли не чудом. Исключением, а не правилом. Даже для мастеров спорта, даже для именитых олимпийских чемпионок. Бревно никого не щадило, никому не покорялось.

Но с этим снарядом у меня сошлось все так же, как могло быть с художкой. Из-за роста и хорошей растяжки все прыжки и разножки смотрелись так же круто, как широкая улыбка Жанны на вольных упражнениях. Если на них она брала баллы улыбкой, то я на бревне – красотой исполнения. А из-за моего умения не нервничать, я падала редко. Настолько, что в последние годы все мои золотые медали были завоеваны на одном снаряде. Жаль только, что за отличное владение одним снарядом не берут на Олимпиаду, по крайней мере, в нашей очень сильной сборной это так не работало. Надо быть лучшей во всем, к чему и стремится каждый настоящий спортсмен.

После растяжки Труха отправила меня бегать вокруг озера – делать заминку.

— Не усердствуй, очень медленный бег. Дыши свежим воздухом, — добавила она.

— Хорошо, — и я медленно, как и было велено, посеменила к озерной тропе. По ней мы бегали каждое утро, это изученный маршрут. И очень красивый – вдоль все тех же карельских березок, то с уходом в лес, то со спуском к воде. В одном месте тропа вела прямо через высокие камыши – там был положен деревянный настил. Трава была такой высокой, что походила на бамбуковые заросли.

— Два круга, Лебедева! И смотри на самочувствие, если что – переходи на шаг.

Утреннее недомогание почти прошло – помог выпитый уголь. Я бы вполне могла пробежаться и в полную силу, вот только у меня была задача поважнее… едва скрывшись с глаз Трухи, я побежала во весь опор до футбольного поля. Скрываясь в кустах, осторожно выглянула – тренировка футболистов была в самом разгаре. В разного цвета манишках они бегали от ворот к воротам, сражаясь за мяч.

Мой взгляд против воли нашел в этой разношерстной толпе Вика – он как раз пытался забить мяч в ворота эффектным подкатом, но вратарь отразил удар, а Вик оказался на траве и зло ударил кулаком о землю. Вот тебе и загадочный мрачнила, порой похожий на каменное изваяние – кажется, во время футбола эмоции из него так и хлестали.

Ладно, футболисты при деле, все двадцать с лишним штук – я посчитала.

Значит, самое время действовать.

Так же быстро я вернулась на нашу сторону озера и, пока Труха отчитывала Лерку за тяжесть и лишний вес (вечная история), я подала знак Жанне.

Через пять минут ко мне подбежала Олька Торгина. Вместе мы подобрались к домику футболистов – первому из пяти, Олька осталась караулить, я же подпрыгнула и повисла на раме открытой форточки, затем подтянулась и вскоре протолкнула тело в форточку. Свесилась вниз, поставила руки на подоконник, сделала стойку на руках и медленно опустила ноги на пол.

Полагаю, представители других видов спорта так не смогут, что опять-таки только добавляло очков в копилку спортивной гимнастики. Я же говорила – я весьма объективна в этом вопросе. Да и во всех остальных сама объективность!

ГЛАВА 10

К пятому визиту в мальчишечью комнату меня было сложно удивить – я повидала в этой жизни все. Но самым эффектным, пожалуй, было зрелище из третьего домика – там на прикроватной тумбочке я увидела… носки. Казалось бы, что такого? Вот только носки не валялись смятые, как в остальных случаях, а стояли колом. На тумбочке. Полагаю, они просто не стирались ни разу в жизни, чем их обладатель сильно гордился, вот и выставил на всеобщее обозрение.

Впрочем, девчонки тоже порой откалывали чудеса – взять хоть нашу Ксюшку, которая в прошлом году спала, засунув кроссовки под подушку. Или Гельку, которой мама тайком положила в лагерь копченую курочку, а Геля ее экономила на черный день, держа в чемодане. Все бы ничего, но чемодан был без встроенного холодильника, поэтому курочка быстро начала источать неповторимый аромат… примерно на такой эффект я рассчитывала, подбрасывая футболистам рыбу. Мой план в целом был миксом прошлого опыта.

В пятый раз я покинула домик через дверь и бодро спрыгнула с крыльца – миссия выполнена! Осталось только подождать и насладиться результатом. Я подняла голову, подставляя лицо лучам солнца, проступающим сквозь молодую березовую листву, и улыбнулась.

— И что ты здесь делаешь, Лана? — услышала я насмешливый голос.

Улыбку как рукой сняло – я резко обернулась и увидела Вика. Он стоял рядом с тропой, сложив руки на груди, и смотрел на меня изучающе. Внимательно. Без намека на улыбку. Как будто застукал, что в каком-то смысле и случилось – делать на стороне футболистов мне и впрямь нечего. С другой стороны, застукал он меня не в самом домике, а всего лишь рядом на тропе, и это давало простор для маневра.

Не концентрируясь на его насмешливом тоне, я смущенно улыбнулась и сказала:

— Просто ты предлагал чипсы, и я… в общем, очень голодная.

— Откуда ты узнала, где меня искать?

— Это же не государственная тайна.

Девчонки выяснили все в первый день и по вечерам частенько прогуливались в этой части лагеря. Случайно, конечно. С намерением так же случайно с Виком столкнуться. Пару раз и я участвовала в этом приключении – так, чисто посмеяться, а потом предпочитала оставаться дома, потому что ничего смешного не происходило и столкнуться с Виком в лесу оказалось не такой простой задачкой. Правда, у меня это получилось вот уже два раза подряд, но вряд ли эти встречи тянули на что-то хорошее или хоть немного смешное.

Помолчав немного, Вик шагнул на тропу, ведущую к домику, жестом позвав меня за собой. Чипсы мне с ним есть не хотелось, но надо доигрывать до конца, иначе это будет странно – сама пришла, сама убежала… Вик поневоле задумается о подвохе. Уверена, он и сейчас о нем задумался, потому что смотрел на меня с этой своей насмешечкой дурацкой, будто насквозь видел.

Он вытащил из кармана ключ-карту и открыл дверь:

— Прошу. Покои не для впечатлительных, но если ты голодна настолько, что пришла сюда, то, полагаю, справишься.

— Может, ты просто вынесешь мне чипсы?

— Разве я не говорил? К этому предложению прилагалась моя компания.

— Забыл упомянуть.

— Я думал, это было понятно, — теперь он включил очарование, совсем как на футбольном поле, когда показывал правильные удары. И с его внешностью включенное очарование работало как цунами или лавина. Или смерч. В общем, хорошо, что он не использовал его с девчонками, иначе была бы беда, и прогулки возле его домика превратились бы в подглядывания в окна.

А я – ничего, я нормально.

Даже не упала.

Может, при других условиях и меня бы проняло, но теперь-то я знала, с какой стати Вик вдруг стал со мной любезничать и звать на чипсеки. Из-за междоусобицы с Романом и дзюдоистами. Это всего лишь способ утереть им всем нос, только способ более жестокий, чем кучка подброшенных в форму змей.

Мне стало обидно и за себя, и за Романа одновременно.

Теперь шалость с рыбой казалась детской глупостью, не более. А мы уже взрослые, прошли времена, когда втертая в лицо зубная паста казалась трагедией мирового масштаба.

— Что ж, ради чипсов согласна на твою компанию, — ответила я. — Только давай на улице посидим? Не хочу разглядывать ваши разбросанные повсюду носки.

— Можно подумать, у вас другие виды, — хмыкнул он, но настаивать не стал – скрылся за дверью. Я в это время устроилась на деревянном крылечке, свесив ноги вниз. Села так, чтобы видеть тропу – а ну как Труха меня потеряет и решит проверить. Маловероятно, что она забредет к футболистам, но все же. Да и задерживаться я не планировала – отыграю голодную сцену, усыплю бдительность и унесу ноги.

Вик присоединился ко мне через пару минут, но в другой футболке – на сей раз голубого цвета и с эмблемой Манчестер Сити. В руках он держал два пакета с чипсами. Вкусы были разными, он предложил мне выбрать, и я взяла с беконом.

— Разве Юнайтед и Сити не принципиальные соперники? — поинтересовалась я.

Вик сел рядом – я бы даже сказала, слишком близко, и ответил:

— Принципиальные. Удивлен, что ты в курсе.

— Ха! Может, мои познания не включают в себя полные составы команд и годы их чемпионств, но базовые вещи невозможно не знать. И если команды соперничают, почему у тебя обе футболки? Я думала, все футболисты фанатеют по одной своей команде и все такое.

ГЛАВА 11

Когда девчонки вернулись с тренировки, я сидела на крыльце нашего домика, опять прокручивая случившееся. Этот Вик… уделал меня уже второй раз! Да как ловко! Пока я думала, что жертва обмана – он, оказалось, что это я сижу в луже. Отвратительное ощущение, вот просто – отвратительное!

Еще эта глупая фотография… наверняка рыжий лепрекон сделал ее, когда Вик ко мне наклонился. Издалека вполне сойдет за поцелуй. Мысленно я скривилась – это же надо, так растеряться! Стоило сразу прописать ему меж глаз, чтобы не наклонялся туда, куда не стоит. Тогда и никакой фотографии бы не было.

— Эй! — от мыслей о расправе над Виком меня отвлекла Лерка. — Лана! Ты чего, до сих пор от какао не отошла? Труха отпустила нас купаться, идем с нами. Поплаваешь, станет лучше.

— Сомневаюсь, — буркнула я, но переоделась в купальник и присоединилась к остальным.

Озеро, вокруг которого был разбит лагерь, было небольшим, но очень чистым. Вода поражала прозрачной голубизной и приятной телу прохладой – после тренировки окунуться в такую и правда счастье. Правда, лучше именно окунаться, то есть, нырять с мостика, потому как заход через мелкоту не был таким уж приятным. Берег пытались облагородить белым песочком, но дно осталось илистым.

Наши домики располагались близко к основному пляжу. Он был большим, с несколькими зонами. Кроме вышеназванного песка лежал и деревянный настил, змейкой он тянулся сначала по берегу, а потом превращался в длинный мостик, ведущий на глубину. С него-то мы и прыгали. Ради него на этот пляж приходили в том числе и футболисты с дзюдоистами – так-то рядом с их частями лагеря заходы в озеро тоже имелись, но далеко не такие классные.

В этот раз пляж пустовал.

Мы покидали вещи на настил и побежали к воде, кто куда. Я отправилась на край мостика: прыжки в глубину с высоты всегда были моей слабостью. Пожалуй, второе место в своей спортивной таблице я бы отдала вовсе не шахматам, как сообщила Вику (он был прав, в шахматах я не разбиралась), а прыжкам в воду – это тоже захватывающий вид спорта.

Я встала спиной к воде, глубоко вдохнула и винтом[1] нырнула в воду, с головой уйдя на глубину. Вынырнула и забралась обратно на мостик по лестнице. Второй раз я нырнула обычным сальто согнувшись вперед, раскрылась в воздухе и вошла в воду солдатиком. Не знаю, почему, но другие девчонки так не прыгали, хотя исполнить сальто и винты для каждой было легкотней. Они не получали от этого удовольствия, возможно. Всем больше нравилось расплыться по озеру, лечь на воду и отдыхать. А я как будто научилась плавать, только чтобы крутить винты в воду и с головой уходить на глубину. Меня это расслабляло и успокаивало.

В этот раз для успокоения пришлось прыгнуть раз двадцать – только так удалось остыть и привести мысли в порядок. К девчонкам на берег я не вернулась, села на мостике и смотрела, как на противоположном берегу плавают дзюдоисты.

Лерка пришла ко мне и плюхнулась рядом:

— Мир? — спросила она.

— У нас и был мир, Лер, — ответила я.

— Знаю. Просто иногда мне ужасно обидно, что ты такая… скрытная. Ничего не рассказала о вашем плане с Жанной.

— Потому что этого плана не было – я уже объяснила.

— Да, но… все равно ты скрытная.

— Что за глупости? Что я скрывала?!

— Сейчас скрываешь, — обвинила Лерка. — Я вижу – тебя что-то беспокоит, вот ты и устроила марафон по нырянию в воду. Ты так же прыгала в день приезда, когда Труха назвала тебя расхлебанной макарониной при легкоатлетах и заставила приседать сто раз. Даже Жанна заметила – что-то у тебя произошло!

Ох уж это Жанна – ничего от нее не скрыть.

— Произошло, — неохотно призналась я. — И я собиралась рассказать! Позже, когда все обдумаю. Но раз ты здесь… в общем, когда я покидала один из футбольных свинарников, меня застукал Вик.

— Вик?! — охнула Лерка так громко, что слышал наверняка весь лагерь. Втянув голову в плечи, она зашептала: — Ой, прости. Просто… тот самый Вик?

— Тот самый.

— Красавчик-Вик?

— И ничего он не красавчик.

— Тут я бы поспорила. Олька позавчера нашла его страничку – там такие фотки… ты не видела, что ли? Она скидывала в общий чат. Там все с футбольных матчей, но на одной он без футболки.

— Он же дрищ – на что там смотреть? — не поняла я восхищения.

Если на то пошло – мы всю жизнь находились в окружении других спортсменов. И если на кого и можно поглазеть без футболки, так это на парней-гимнастов. Опять же – там объективно все выше всяких похвал, начиная от плеч и заканчивая икроножными мышцами, потому что такая она, гимнастика – нужно все, везде и сразу. И на кольцах «крест» удержать, и акробатику выкрутить, и на перекладине все перелеты вылететь. При этом перебора с мышцами у гимнастов не было – с лишними объемами физически тяжело. Да, гимнасты все мелкие, но речь об эстетике и фотографиях, на которых рост не угадать.

А тут футболист!

Не стоит того, чтобы коллекционировать его снимки в общем чате. И вообще… помешанность на Вике абсолютно всех девчонок раздражала. Никто не знал, какой он на самом деле… шахматист, блин.

— Что он сделал, когда тебя застукал? — сменила тему Лерка. — Что сказал?

ГЛАВА 12

На ужине мне наконец перепала еда – кускус со шпинатом и кешью.

Блюдо слишком напоминало те, что мы поглощали на сборах, стало быть, Труха-таки договорилась об отдельном питании для нас. Эта тема поднималась с первого дня – мол, не должны гимнастки есть то же, что и какие-то завалящие футболисты с их котлетами и колбасками-гриль, которые подавались по четвергам, пропитывая столовую ароматами костра, мяса и паприки. Колбаски-гриль и нам доставались – по одной на двоих, но теперь, похоже, их заменит киноа со стручковой фасолью. А вместо ароматных круассанов с шоколадом, что подавались на завтрак по вторникам, мы будем жевать курагу.

После голодного дня, а еще не одного десятка прыжков в воду, я накинулась на кускус похлеще, чем это делала Лерка, и смела свою порцию быстрее остальных, едва не постанывая от удовольствия. Кажется, я даже улыбнулась, но улыбка быстро сошла на нет, стоило поймать на себе чей-то внимательный взгляд.

Это был Вик.

Опять он на меня пялился. С этакой загадочной полуулыбкой, от которой меня аж передернуло. И нестерпимо захотелось швырнуть в него тарелкой, чтобы он уже перестал так смотреть. Это неприлично, в конце концов.

Я нахмурилась, а он улыбнулся еще шире.

Теперь мое желание швырнуть в него посудой сменилось другим, более кровавым – хотелось швырнуть в него стол, стул и вафельницу, за которой стояла бравая повариха, выпекая свежие вафли для всех желающих. Такое всепоглощающее желание крушить врага часто звалось спортивной злостью, но моя злость не имела ничего общего со спортом. Хотя… возможно, в каком-то смысле все же имела, потому что я хотела растоптать врага, заставить его жалеть о том, что вообще со мной связался.

Но если не врать самой себе, то больше меня бесило другое, а именно – моя роль в происходящем. Роль девчонки, через которую легко можно позлить настоящую цель – Романа. Роль проходняка. Мое самолюбие просто по швам трещало от такого удара. Хуже было только когда я завалила бревно единственный раз в жизни, и именно тогда медаль завоевала Жанна, словно нарочно ни разу нигде не упав.

Из столовой мы вышли почти в ночь – так казалось из-за тени деревьев, что скрывали собой белое небо. Воздух пах влагой и скорым дождем – возможно, это тоже играло на иллюзию темноты. Спортсмены компаниями потянулись к своим домикам, поглядывая на небо и не веря обманчивой темноте, я же остановилась в ожидании Лерки, которая шла за мной, но как всегда где-то потерялась. Надеюсь, не у вафельницы с намерением стащить что-нибудь втайне от Трухи.

Вместо моей Лерки из столовой вдруг посыпались футболисты, и Вик как-то очень среди них выделялся. Или я просто его знала, но… остальные выглядели массой, тогда как на него я сразу, моментально, сиюсекундно обратила внимание и напряглась в ожидании.

Словно это почувствовав, Вик свернул в мою сторону.

Я сглотнула, мысленно готовясь к битве. В этот раз облажаться никак нельзя, этак и до потери самоуважения рукой подать. С Виком у меня все шло не так, и пора этому положить конец. Я же Лана – эмоциональное бревно.

— Ждешь парня? — спросил он с хитрой улыбкой.

— Жду не тебя, — заметила я холодно.

— Уверена? А то я хотел позвать тебя… на чипсы.

— Позови своего рыжего приятеля-фотографа, вам точно по пути.

— Еще бы – мы в одной команде играем, — хмыкнул он и уперся плечом в березку, ясно показывая, что уходить не торопится. Думаю, и цель у него прежняя – чтобы Роман нас увидел вместе и взбеленился. Хотя ему и фотографии бы хватило – Лерка права, он слегка неандерталец и собственник. Но у дзюдоистов это типичный недостаток, возможно, из-за частых ударов головой о татами.

А Вик… Вик удачно нашел область для своих атак, ничего не скажешь. И ответить ему непросто. Я уже думала об этом, и вот задумалась опять. Явной симпатии он ни к кому из девчонок не выказывал, общался только с теми, кто подходил сам и насаждал ему свое внимание. Поэтому на данный момент отвечать ему можно только тухлой рыбой, да зубной пастой. Банальщиной, в общем.

Разве что найти способ узнать о нем больше.

Или… заинтересовать, зацепить.

Я посмотрела на Вика под другим углом, с более холодной головой. Смазлив до невозможности – это правда. Его место явно не в футболе, а на большом экране. Все девчонки словно с ума сошли, едва его увидев, и безумие продолжалось до сих пор. И все это усложняло мою задачу. Пресыщенного вниманием красавчика не взять по щелчку пальцев, тут нужно что-то другое. Пробудить интерес. Тем более, он считает себя этаким умником-шахматистом! Ему нужна цель загадочная и неуловимая. Недоступная.

И наша Катька, пожалуй, очень даже подойдет.

Во-первых, она тоже красотка – ее рекламные контракты при не самых больших спортивных успехах тому подтверждение. Во-вторых, Катька меньше всего охотилась на Вика. Она и дискотеки пропускала, чтобы хорошенько выспаться и проснуться без мешков под глазами. Катю больше интересовала она сама, что делало ее как раз вполне себе недоступной.

Мысль хорошая, надо только придумать, как ее развить.

Пока я думала над планом, успела забыть о стоящем рядом Вике. Хотя все это время смотрела прямо на него. Он даже улыбаться перестал, настолько его пронял мой взгляд. И как будто задышал чаще – никак занервничал. Его пухлые губы приоткрылись, а меж бровей залегла едва заметная тревожная морщинка.

ГЛАВА 13

Темное небо принесло с собой дождь, затяжной и унылый. Утренняя тренировка из-за этого сильно сократилась – даже Труха, всегда собранная и ни разу не проспавшая ни одной лишней минуты, не смогла сразу подняться и выгнать нас на пробежку. Или не захотела – возможно, ничего человеческое и ей не чуждо.

Закрытого гимнастического манежа в лагере не нашлось, тренировались мы в досуговом центре. Там, понятное дело, с акробатикой не разойтись, поэтому утро было посвящено круговой подкачке. И проклятым «лодочкам» в качестве добивки. Боже, эти «лодочки» намного, намного хуже подтягиваний, которые для меня тоже мука.

Высокий рост – не единственная моя проблема, была еще одна – худоба и тяжелый набор мышечной массы. Иногда это играло в плюс – уж как Труха обожала указать на лишний вес, ко мне ни разу не смогла придраться. Да-да, даже она! Но с другой, тащить что-то на чистой силе у меня не получалось. На тех же брусьях это иногда защищало от падения – способность дотащить тело одними мышцами, но у меня так все не работало, я не могла прикрыть косяк исполнения мускулатурой. И подтягивалась всегда меньше остальных.

Тренировка закончилась растяжкой и приятным чувством в ногах, что-то на грани с легким онемением. Это мышцы радовались, что их наконец-то мучали не «лодочками», а чем-то приятным.

— Ненавижу растяжку, — прошипела идущая рядом Лерка, стирая слезу со щеки. — Вот ненавижу, и все!

Приятное для каждого свое.

Лерка точно предпочла бы подтягивания.

— Боюсь, и на вечерке нас ждет она, родимая, — Олька тоже тянуться не любила. — Хорошо, если не всю следующую неделю на шпагатах высиживать будем. Это же север, а не Подмосковье, тут дожди могут надолго зарядить.

— Труха упомянула о закрытом теннисном корте, вечером мы будем там, — сообщила Жанна и оказалась права – вечером мы наматывали акробатические дорожки.

Теннисный корт – не та поверхность, на которой можно крутить реальные элементы, но мелочи часто тренировались как раз на нетолкучей поверхности. Порой это было настоящей игрой на выносливость – сделать десяток фляков[1] назад подряд и остаться на одной линии, а не уплыть в сторону. Дорожка фляков разбавлялась маховыми сальто – тоже подряд.

Добивкой таких тренировок была серия классических сальто назад – мы вставали в круг и по очереди прыгали с места, как только приземлялась одна, начинала прыжок другая. И так до тех пор, пока не оставалось сил на прыжок. В таких состязаниях выигрывала – сюрприз! – не Жанна, а моя Лерка, потому что была мелкой, с небольшими ногами и очень толкучей, и пока другие размазывались по полу, она вообще не падала, словно существуя на вечных батарейках.

С вечерки мы выползли усталыми, и даже затяжной дождь не смог заставить нас пробежаться до домиков. Серьезно – никто не бежал, а я так и вовсе мечтала прилечь. Не думалось ни о чем, даже о дурацком Вике. Видимо, мой мозг крутил сальто вместе с телом и устал не меньше.

Дорожки под ногами давно размылись, на кроссовки попадала грязь, а холодная вода лилась с неба непрекращающимся, яростным потоком. Разгоряченная от тренировки кожа быстро покрылась мурашками, а волосы прилипли ко лбу и шее. А небо целый день напоминало ночное, и внезапно это шло лагерю больше яркого солнца. Хотя против солнца я не возражала, хотя бы потому, что оно несло за собой прогретую воду в озере, прыжки с мостика, чистые дорожки… что не отменяло желания любоваться другой природной красотой – более мрачной.

Погодные условия заперли нас в доме на остаток вечера. Труха смилостивилась и принесла нам телефоны раньше обычного, но в переписку кинулась только Катька – и это понятно, у нее контракты. А у остальных – дождливая леность и желание поскорее закончить этот день.

Телефон я убрала и попыталась погрузиться в чтение, но уснула.

А проснулась от толчка – рядом сидела Лерка и тормошила меня за плечо. В домике было тихо – остальные тоже явно спали, что подтвердила Лерка, приложив палец к губам.

— Сколько… — зашептала я.

— Полночь.

— Зачем ты меня разбудила?

— Дождь закончился, Ланка.

— Эта новость могла подождать до утра.

— Новость могла, а прогулка – нет! — радостно сообщила Лерка и еще раз хлопнула меня по плечу: — Давай, Ланусик, подъем! Ты весь вечер дрыхла!

И продрыхла бы еще всю ночь, но подругу это не волновало. Нехотя я сползла с кровати. Знаю – у меня как будто не было причины соглашаться гулять среди ночи, но на самом деле была. И звали ее Леркой. Не хотелось отпускать ее в одиночестве в неизвестность, а после истории с сырыми грибами это вообще опасно. Кроме грибов, была еще история с кустарником в Волгограде или с неведомой ранее костяникой, которая оказалась съедобной. Повезло, в общем. Но такие прогулки лучше контролировать.

Дождь правда закончился, а на улице было неожиданно тепло, даже душно.

— И куда мы торопимся? — спросила я, едва успевая за подругой.

В ответ Лерка загадочно улыбнулась, сверкнув глазами, и мне показалось, что это голодный блеск. Мы вышли к озеру, и вряд ли чтобы наловить свежей рыбы. Да и в таком тумане это проблематично – над водой он просто клубился. И не как это часто бывало по ночам – тонким слоем, а основательно, плотной молочной стеной. И в этом «молоке» терялся не только противоположный берег, а вообще вся озерная поверхность. Если нырнуть и проплыть пару метров, можно не найти потом берег. Страшно, но завораживающе.

ГЛАВА 14

Вопреки моему настрою, все шло неплохо и даже приятно. Это благодаря Колену: в местной столовой работала его дальняя родственница – нехилое совпадение, даровавшее парню доступ к еде. И к ночным посиделкам он подготовил бутерброды с индейкой и сыром, а еще немного заветренный, но все равно прекрасный салат с великим и ужасным майонезом в составе. Роман же догадался принести тонкие одеяла, чтобы прикрыться от безумных местных комаров. Серьезно: московские комары были хилыми неудачниками по сравнению с местными, они словно прокачивались на специальной комариной ферме или вырастали на стероидах.

Беседа тоже поначалу не касалась лагерного конфликта – парни болтали о дзюдо, Лерка жадно глотала индейку, а я любовалась движением тумана над озерной поверхностью – он так причудливо менял положение, словно кувыркаясь и заново клубясь, и я пожалела, что вышла на прогулку без мобильного телефона. Отправила бы бабушке местных видов, она такое очень любит.

С бабушкой я все чаще общалась по телефону, мы редко виделись. Но она постоянно обо всем спрашивала, интересовалась, в отличие от мамы. У мамы давно своя жизнь, череда замужеств. Она привыкла, что меня почти всегда нет, а если я есть, то мне надо спать, срочно учиться или делать что-то еще. Лет с десяти я стала для нее скорее соседкой по квартире, которая вечно в делах, заботах и спешке.

Так было не у всех, я знала.

Лерку родители просто обожали. Но и Лерка было другой – идущей на контакт, дружелюбной, теплой и открытой. А я – ее противоположностью. У меня в целом с людьми не клеилось, не только с мамой.

Из раздумий меня вырвал громкий смех парней и замечание Колена:

— И все-таки руки у вас специфические… вот как мои ноги! — и он загоготал громче прежнего, довольный своей шуткой.

Лерка его поддержала – улыбнулась и пролепетала что-то про брусья, накладки и магнезию. Роман попытался взять меня за руку, чтобы проверить слова друга, но от моего взгляда стушевался и даже улыбку спрятал.

— Ну это же правда! — не унимался Колено. — Правда же, а, Лерк?

— Правда, — поддакнула она. — Но что такого? От этого не уйти, это спорт такой.

— У вас же эти… накладки.

— Они не гарантия отсутствия мозолей.

— А это лечится? В смысле, руки ваши нормальными станут? Ну… девчачьими. Или все уже потеряно?

— Я не эксперт, но есть подозрение, что мозоли лечатся полегче отбитой головы, — сказала я, начав корить себя за такой ответ быстрее, чем закончила его произносить. Просто… какой смысл? Даже комаров не распугала, а парни и вовсе восприняли все как шутку и загоготали с новой силой. И только Лерка посмотрела на меня с укором – она-то знала, что чувства юмора у меня нет и я не шутила.

Вскоре к нам вышли еще дзюдоисты, стало даже слишком громко. Звуки, несмотря на близость леса и густой туман, разносились на всю округу или мне так казалось. А еще постоянно чудилась появляющаяся из-за дерева Труха или хотя бы Жанна. Если бы Жанна нас тут выследила, точно бы сообщила о нарушении. Жанна у нас адепт ходьбы по линеечке.

Парни отвлеклись от темы с руками, и я украдкой взглянула на свои ладони.

Я-то к их внешнему виду давно привыкла и не воспринимала как нечто особенное. Это как умение скрутить двойное сальто – в этом я тоже не видела особенного, обычное дело, двойнушка – вообще легкотня. Но другие люди, не связанные с гимнастикой, аж глаза таращили и могли не поверить, что такое возможно. Вот и с мозолями похожая история – люди, привычные к гладким рукам, в ужасе смотрели на тренированные, а мне непривычна была гладкость.

Хотя сейчас, в лагере, мои руки выглядели почти хорошо – без полузаживших мозолей с трещинами, забитыми магнезией, которую никак не отмыть, она словно въедалась в поврежденную кожу; без мозолей свежесорванных, а потом сорванных еще несколько раз из-за новых тренировок, отчего руки выглядели реально страшно. Иногда мозолей было сразу много, а иногда срывалась одна на половину ладони. Мозоли были на пальцах, такие, что не разгибались руки… и да, накладки спасали лишь частично, они не были панацеей. Тем более, многие элементы тренировались без накладок, с бинтами, для лучшего сцепления. И это тоже добавляло трещин и травм. Все постоянно наслаивалось, копилось, матерело, трескалось, забивалось магнезией, и так без конца.

Легко представить, как выглядели наши руки, как ощущались.

Не слишком приятно, и об этом все знали, все не раз слышали.

В первый раз что-то такое ляпнул мой одноклассник. С ногами не сравнил, за что ему большое спасибо, но я тогда была мелкой двенадцатилеткой и его замечание восприняла как личное оскорбление. Кажется, даже всплакнула потом. Но прошло больше пяти лет, мне скоро восемнадцать, и конечно, теперь я реагировала иначе. Обычно никак, пропускала мимо ушей.

А сейчас меня взбесило замешательство Лерки, ее смущение – никакое Колено не имеет право смущать мою подругу. Ее руки прекрасны, но самое лучшее в Лерке – ее добросердечность. Жаль только, не каждый способен оценить это качество сразу, а оно ведь на вес золота. Порой мне казалось, что постоянное напряжение, соперничество, голодные сборы и тренировки по шесть-восемь часов в день изменили нас всех, сделали черствыми, жесткими, холодными, неэмпатичными, отстраненными. Всех, кроме Лерки. Она смогла остаться мягкой, стеснительной и милой, но явно не для того, чтобы ее высмеивали всякие Коляны.

ГЛАВА 15

На нашу с Леркой удачу утром опять зарядил дождь, что дало дополнительный час сна вместо утренней пробежки. Тренировались мы опять на крытом теннисном корте, Труха внезапно вспомнила о хореографии и самоустранилась, оставив Жанну за главную. Жанна у нас – королева хореографии, она даже вольные упражнения сама себе поставила. Это ее талант, помимо прочих.

Вне лагеря хореографией мы занимались ежедневно по часу, это была обязаловка. Занимались не с Трухой, а с профессиональных хореографом. Они у нас часто менялись, были и мастера спорта по художке, и именитые в прошлом танцоры, и даже балерина – вот с ней было сложнее всего, она искренне не понимала, отчего у нас, гимнасток, порой такие бревенчатые движения.

— По-моему, она заболела, — корпя над батман фроппе, поделилась соображениями Катька. Говорила она о Трухе, разумеется. — Не припомню, чтобы она уходила с тренировки, даже с хореографии.

— На завтраке она ничего не съела, — поддакнула Олька.

— Гран батман жете! — выкрикнула Жанна, смерив нас свирепым взглядом.

— Труха-младшая, — пробурчала Катька, и мы все весело прыснули.

— Лебедева, тебе смешно?! — рассвирепела Жанна, из всех смеющихся выделив меня. — Останешься на дополнительные удержания. Твоим слабым ногам-сосискам это не повредит.

Если с Трухой я привыкла не спорить, небезосновательно ее уважая много лет, то Жанна такого авторитета не имела.

— Мои слабые ноги-сосиски хотя бы не потеют до мокрой лужи.

Девчонки дружно захихикали, вспомнив этот случай, а Жанна побагровела – она-то надеялась, что история забылась. Но у нас ничего не забывается, особенно то, чем можно потом утереть нос. Дело было на соревнованиях в Пензе, там рядом с бревном был старый паркет со слезшей краской. Жанна стояла на этом паркете в ожидании выступления и явно волновалась. Кажется, тогда решалось ее звание Мастера Спорта. И когда ее вызвали судьи, она сделала шаг и поскользнулась – оказалось, под ней скопилась целая лужа, и пришлось ей потом все ноги вымазать магнезией, чтобы с бревна не соскользнуть.

— Твои ноги хорошо бы укоротить! Вместе с языком.

— Ты уже пыталась. Напомнить, чем все закончилось?

— А как же! — в запале выкрикнула Жанна. — Тем, что Труха выгнала тебя с тренировки.

— После того, как ты ей поплакалась, что вовсе не признак победы, Жанна. Хотя откуда тебе знать о победах? Ты же привыкла их вымаливать. Как тогда, на прыжке ты вырвала третье место жалобным скулежом…

Жанна взвизгнула – я ударила по самому больному – ее победам, и кинулась ко мне, но передо мной выросла Лерка:

— Девочки, девочки, давайте без ссор. И уж тем более без драк! Нам уже не по двенадцать, чтобы таким заниматься, это уже стыдно. Помните? Мы договаривались решать все мирно, путем разговора, — болтая, Лерка мягко оттесняла Жанну подальше. — А удержания Лана сделает, ей это правда полезно. Как и мне, я с ней останусь и прослежу, хорошо?

Жанна перевела дух, но все еще поглядывала на меня как на врага. А я улыбалась, радуясь, что поставила ее на место. Иногда это профилактическая мера – если долго закрывать глаза на ее подлянки, она вообще о берегах забывает. А подлянок уже немало накопилось: тут тебе и попытка нас с Леркой поссорить, и ее замечание, что я подтянулась меньше положенного, и вот это воображение себя тренером.

Удержания я в итоге сделала, но исключительно для себя, в наказание за ночной бутерброд. Ну и чтобы Лерка вместе со мной попыхтела – на ней ночной дожор отражался не лишними граммами, а целыми килограммами, что как будто физически невозможно, но с Леркой постоянно случалось.

Иногда я думала, что без гимнастики она станет намного счастливее, но потом вспоминала, насколько она талантлива, и гнала эти мысли прочь. Видимо, это закон жизни такой – никому не дается все и сразу. Чтобы и вес не набирать, и мышцы хорошо формировались, и травматичность была на нуле, и артистичность на максимуме, и нервы крепче стальных канатов, и рост идеальный… возможно, все это в себе сочетает какая-нибудь Симона Байлз[1], но на пути к бесчисленным медалям и она сражалась по-всякому, и далеко не всегда честно.

— Ты придумала, как быть с Романом? — спросила Лерка на обеде в столовой. Подтверждая наши домыслы о внезапной хвори, Труха контролировать нас не пришла, что превратило обед в пир монарших особ шестнадцатого века. По крайней мере, чувствовалось это именно так.

— Пощады он не заслужил, — ответила я.

— Ты всегда очень категоричная, Ланка. Мне кажется, ты ему понравилась. Искренне. Он… только это тоже секрет, договорились? В общем, он просил Колено через меня разузнать, что тебе по душе. Назвал тебя загадочной и неприступной. Как крепость. Если бы ты ему не нравилась, он бы не старался.

— Старательность уровня бог.

Лерка поджала губы и вдруг прищурилась:

— А ты, случаем, не бортуешь Романа из-за Вика? Если это так, то я все понимаю, Вик – это Вик. Он как к-поп айдол нашего лагеря.

— Во-первых, ты сама сказала, что Колено рассказывал о футболисте, не называя имени, так что Роман мог подойти ко мне вовсе не из-за Вика. Во-вторых, это точно был не Вик, потому что он… манипулятор и лицемер, вот. Какая там симпатия? Он подстроил все, чтобы сделать нашу фотографию и показать ее потом Роману!

ГЛАВА 16

Девчонки щебетали, наряжаясь на очередную дискотеку. Это меня всегда удивляло – для них собрания в досуговом центре были чем-то важным, волнительным и интересным. А я всегда… не знаю, немного от них отставала?

Еще несколько лет назад мы ходили на такие дискотеки, весело там прыгали и выпускали пар. Но в какой-то момент все изменилось и на первый план вышли они. Мальчики. Все их обсуждали, обмусоливали просто. Кто на кого посмотрел, кто и что сказал. Словно нет на свете темы важнее, словно взгляды парней и правда не были просто взглядами, а несли в себе миллионы смыслов. В одно простое «он посмотрел» вкладывались фантастические вселенные книжных романов, романтических комедий и тяжелейших драм одновременно.

Само собой, я давно усвоила, что отличаться – плохо. Отличие – лишний повод прицепиться. Как ко мне цеплялась Жанна, зная, что у меня нет месячных. У спортсменок все случается с опозданием, мы все это знали, но мои критические дни запоздали аж до шестнадцати лет, о чем знали абсолютно все – такое у нас не скрыть, да и вообще ничего не скрыть. И Жанна не упускала возможности назвать меня андрогином, мужиком или маленькой девочкой (понимаю, разброс измывательств велик, он зависел от настроения и контекста), носом ткнуть в отличие.

Отсюда и мой «интерес» к Роману, которого в идеальном мире я бы к себе близко не подпустила, потому что мне любопытнее смотреть, как краска на стене сохнет, чем слушать его незамысловатые речи. Но мы живем в обществе, под которое приходится подстраиваться, это неизбежность. И пусть в фильмах нас часто учат быть собой и отстаивать свое «я», в жизни это сложно и часто непонятно. Или я еще не разобралась, не обрела нужную для этого смелость.

— Ты в чем пойдешь? — спросила меня Катька. Сегодня она облачилась в голубой сарафан, и он чудо как ей подходил. В последние два дня Катя хорошо спала и этим была весьма довольна.

В ответ я молча указала на свой наряд, в котором валялась на кровати. Состоял он из джинсовых шорт и футболки с логотипом рок-группы. Не сарафан, конечно, но на мой взгляд – отличный образ, удобный.

— Я могу дать тебе платье, — не отставала Катя.

— Тебе что-то от меня надо? — я отложила читалку, поняв, что попала в цель – не зря Семенова так мило улыбалась. Обычно она не тратила энергию зря и вообще улыбчивой не считалась.

Она присела на край кровати и вздохнула:

— Слушай, Лан… мы в лагере почти две недели. И тут так хорошо, спокойно! Ты заметила? Мы приехали отдыхать и отдыхаем. У нас достаточно легкие тренировки, раз в лагере нет полноценных снарядов, у нас чистейшее озеро под боком, в нем даже дно видно! Мы… расслабляемся перед началом соревновательного сезона, и это необходимо, ведь по возвращении в город все поменяется. И я подумала: может, не стоит все это портить?

— Не понимаю, куда ты ведешь.

— К той истории с рыбой. Мне кажется, нам стоит… убрать ее. Пока не поздно. Она наверняка начала вонять или вот-вот начнет. Повезло, что дни были прохладными. Но как только парни ее заметят… это же никому не надо, Лан. Серьезно. Подумай сама: сейчас ты легко можешь бегать на ночные свидания, а завтра или через неделю придется сидеть и караулить домик от вторжения – и никаких тебе свиданий.

И тут Катя сразу ошиблась в тактике, не подозревая, что Роман для меня не стимул. Надо думать, как раз из-за Романа Катя вообще подошла ко мне, а не к Жанне, на которую надавить сложнее – она жила в другом домике и непонятно, что делала по ночам. А я прямо тут, на виду. Говорила же – у нас ничего не скрыть.

— Я готова на жертвы ради общего блага.

— Блага?! И где в протухшей рыбе благо?!

— Не придирайся к словам, — поморщилась я. — Важна суть. Но я тебя поняла: ты против и хочешь все переиграть. Что поздно и глупо, но это по моему мнению, у тебя есть свое. И я не в силах тебя остановить – иди и все переигрывай.

— Что ты имеешь ввиду? — насупилась Семенова.

— А ты что? Или ты собиралась выдвинуть гениальную идею и отправить меня все исправлять? Так я не хочу. А ты хочешь, стало быть, тебе и идти. Это называется логика, советую иногда применять.

— Но это же ты… все сделала. Вместе с Олькой.

— И не хочу ничего менять, — терпеливо повторила я, возвращая в руки читалку. — Но подчеркну: ты можешь. Скажу больше: ты можешь все, стоит только захотеть! И спасибо за предложенное платье, но я избегаю данайцев, дары приносящих.

Посверлив меня злобным взглядом, Катька резко встала с моей кровати и покинула домик. Ее место сразу заняла Лерка: в отличие от Семеновой, она поглядывала на меня с беспокойством.

— Что? — не выдержала я. — Думаешь, я должна была согласиться?

— Нет! Конечно, нет. Ты все правильно сказала, а то Семенова слишком любит спихнуть весь труд на кого-то другого. Никогда не убирает за собой маты и не чистит жердь, хотя после нее больше всего меда! Я просто подумала… а ты все мне рассказала? Твой выпад в сторону футболистов – это тоже из-за Вика, да?

— А?!

— Мы так внезапно ополчились на парней, — зачастила Лерка. — А я тогда на тебя обижалась из-за Жанны и теперь думаю, не упустила ли главного… иначе с чего бы ты с ним потом болтала и чипсы ела? Без знакомства! Так не бывает, а значит, ты мне не рассказала главного.

Я мысленно вздохнула – был у Лерки пунктик на секреты, она их терпеть не могла. А я терпеть не могла все рассказывать, тем более если речь шла о провалах и всяких незначительных мелочах, почему-то так важных для Лерки.

ГЛАВА 17

В досуговый центр я пришла с опозданием – мне не повезло с розыгрышем «кто пойдет проведать Елену Анатольевну». Выглядела она и правда больной, говорила то в нос, то скатывалась в сиплый шепот, но это не помешало ей выдать кучу инструкций на завтрашнюю тренировку. Собственно, из-за их количества я и опоздала на дискотеку. Ну и потому что пришлось сбегать в столовую и выпросить для Елены Анатольевны сладкий чай и пару вафель.

Я торопилась – не хотела пропустить все самое интересное, а еще быстрая ходьба отпугивала комаров, которых до сих пор никто не проинформировал, что специальные средства их сдерживают. Стоило сменить шорты на что-нибудь более основательное, скрывающее красные пятна на ногах.

Когда я перепрыгивала через ступени крыльца, мне навстречу вдруг вышел Вик. Сегодня он был в джинсах и очередной красной футболке, только с другим логотипом – кажется, мюнхенской Баварии. И красный цвет шел ему даже слишком, оттеняя черные кудряшки и хитрый взгляд, подчеркивая их так же, как джинсы подчеркивали длину его ног и как будто делали еще выше. Или мне так показалось, потому что я стояла внизу.

Вик тоже меня сразу увидел и мимолетно удивился, но тут же улыбнулся краем губ и быстро закрыл за собой дверь, прислонившись к ней спиной. Я только и успела услышать обрывок зажигательной песни, звучащей из зала. Теперь путь в досуговый центр для меня закрыт. Ну или надо как-то двигать стоящего передо мной парня – словом или делом. Оба варианта меня не устраивали, но третий – молчаливый уход – нравился еще меньше.

Я нахмурилась, глядя на смазливую физиономию Вика, на его широкую улыбку, выдающую предвкушение, и думала, как лучше поступить. Так, как он не ожидает, разумеется. Язвительные препирательства сходу – самый простой и очевидный вариант, а оттого не подходит. Это скучно, это предсказуемо, это не я. А еще, если учесть прошлый опыт общения с этим парнем, велик риск, что препирательства выйдут боком мне самой. Останусь в дурочках и полночи спать не смогу. Да я уже разволновалась, хотя мы друг другу и слова не сказали! С таким настроем запинаться начну и краснеть, а уж после такого какие там полночи – я больше никогда в жизни не усну от стыда за провал.

Поэтому, сохраняя остатки спокойствия, я тоже ему улыбнулась.

А затем развернулась и ушла.

Правда, не обратно по тропе, а свернула к самому зданию с намерением обойти его по кругу и найти подходящее окно. Сейчас лето, форточки нараспашку, а для меня они что двери. Подходящую я нашла быстро – на другой стороне досугового центра, хотя она была высоковато расположена, с земли не допрыгнуть. Но если подставить к стене что-то вроде доски и по ней забраться чуть выше, можно будет подтянуться.

Поиски доски прервал Вик – он свернул за мной и теперь стоял, подпирая угол здания плечом.

— Ты правда собралась лезть в форточку? — спросил он.

Ответила я не сразу – на глаза мне попалась подходящая доска. Я подтащила ее к стене, установила под наклоном и убедилась, что она хорошо уперлась в землю. И только потом повернулась к Вику и с улыбкой сказала:

— Можешь заснять на камеру – я не против.

— Пожалуй, откажусь – не хочу коллекционировать твои неудачи.

— Неудачи? Думаешь, у меня не получится?

Он оттолкнулся от стены и подошел поближе. Посмотрел на форточку, а потом на меня, словно оценивая шансы. А потом демонстративно покачал головой. При этом его глаза горели то ли насмешкой, то ли вызовом, что он бросал мне.

И мне хотелось этот вызов принять, потому что подтянуться на руках мне ничего не стоило, а уж протиснуться куда-то с моей худобой – проще простого. Но это было бы слишком прямолинейно, Вик не почувствовал бы, что его обвели вокруг пальца, а этот парень заслужил подобное ощущение. Шахматист, блин.

— Думаю, это странная затея, — сказал он, наблюдая за моими приготовлениями.

— Ничуть, ведь ты перекрыл мне вход.

— Хотел сказать пару слов. Не думал, что все дойдет до форточки. Ты… очень небанальная девушка, Лана.

— Встань на доску, — попросила я и с улыбкой добавила: — Пожалуйста. Хочу посмотреть, хорошо ли она держится, а то вдруг упадет, когда я буду прыгать. Это будет слишком быстрое поражение – тебе не понравится.

— А когда я хотел твоего поражения? — говоря это, он встал на доску.

Я отошла подальше и, едва сдерживая улыбку, сказала:

— Теперь стой на месте, Витя, и я обязательно вернусь, — и, не позволяя себе насладиться выражением его лица, побежала в сторону входа, теперь абсолютно свободного.

Расстояние было слишком маленьким, чтобы Вик меня догнал, а я хорошо бегала, поэтому в считанные секунды добралась до крыльца, взлетела по ступеням вверх и юркнула в приоткрытую дверь. И только потом рассмеялась, представляя выражение его лица в красках. А что? Я не видела, значит, могу фантазировать в свое удовольствие.

Как ни странно, Вик не ворвался следом, пылая негодованием, он так и остался на улице. Может, стоит на дощечке и в себя приходит? Хорошо, если так – там ему самое место.

Выкинув парня из головы, я зашла в затемненный зал. В этот раз играл медляк – классическая Металлика, на паркете кружились десятки парочек. Свободные девчонки толпились у барной стойки и пили лимонад, и я отправилась туда же.

ГЛАВА 18

Танцуя с Олей, Вик умудрялся поглядывать на меня фирменным взглядом – насмешливо-вызывающим. Опять ему все нипочем, кто бы сомневался! И надо же так глядеть, у меня аж мурашки по спине бегали… чтобы их немного успокоить, я отвлеклась сначала на воду, а потом на других танцующих. И заметила кое-что интересное – Романа в крепких ручонках Жанны.

Удивилась ли я?

Нисколько, это же Жанна.

Парадоксально, но сейчас я была ей даже благодарна – о Вике и мурашках я и думать забыла, теперь разглядывая другую парочку. Роман мой взгляд заметил, его глаза расширились, как я надеялась, от страха, и он поспешил от Жанны отойти, что в моих глазах ему очков не добавило: раз уж пригласил девушку (или согласился на ее приглашение), доведи дело до конца, а не убегай, трусливо поджав хвост. И почему все девчонки считают его мужественным? Да даже наша Катька-белоручка мужественнее его.

Жанна смотрела на меня зло, как будто я была во всем виновата.

А Роман в считанные секунды оказался рядом:

— Это не я, это она… — забубнил он.

— Неважно, — отмахнулась я.

— Нет, я все-таки хочу объяснить… — в этот момент началась другая песня с громкими битами, бьющими по голове. Роман повысил голос, пытаясь перекричать музыку: — Может, выйдем на улицу?

— Хорошо, идем.

На улице царила ночь – местная, белая. Деревья стали темнее, пахло влажной травой и чем-то сладким. И комары – комары разбушевались так, что стоять на месте было физически невозможно, слушая Романа, я беспрестанно дергала ногами и хлопала себя по плечам. А Роман бубнил про коварную Жанну, что в очередной раз не сказало о парне ничего хорошего. Мне-то известно о ее коварстве, мы больше десяти лет знакомы, а он на каких основаниях так разошелся с обвинениями?

Вот чего я терпеть не могла, так это сваливания вины на ближнего. Это как-то… мелко, что ли. Как будто в человеке не хватало мужества признать, что да – я это сделал! Осознанно, с полным пониманием и готовностью ответить. Или послать к черту любого обвинителя, что тоже более достойно уважения, чем трусливое увиливание и попытка рассказать, что «все было не так».

— Я знаю, что ты со мной познакомился только из-за Вика, — перебила я.

— Что… откуда?!

— Не стоило рассказывать об этом всем подряд, не пришлось бы удивляться.

— Ты не так поняла, — первый шок прошел, Роман собрался. — Это Колено язык распустил, да? Он дурак, его лучше не слушать. Он это… не выкупил шутку. Как понял, так и ляпнул, улавливаешь? Да и глупость это была, честное слово. Я не со злыми намерениями… ты правда мне понравилась! Сразу!

— Понравилась назло Вику? — уточнила я. — Он что тогда сделал? Или сказал?

— Да ничего он не сделал, он вообще тут ни при чем!

— Ответь честно. Чтобы я… решила, можно ли тебе верить. Что сказал Вик?

— Ничего не сказал, — неохотно буркнул Роман. — Он просто… смотрел. Очевидно смотрел, прямо-таки завис и не мог оторваться.

— Мы с тобой познакомились в начале смены. Что-то я не понимаю твоей логики: ты пошел на пляж, увидел взгляд рандомного футболиста на девчонку, и поспешил ему насолить? У тебя с головой вообще как?

— Нормально у меня все! И вовсе этот Вик… мы схлестнулись на парковке еще в день приезда. Все заходили в лагерь, занимали места… ну ты знаешь, как это важно. А он сидел возле сторожевой будки с сумкой и смотрел в одну точку, как потерянный щенок. Их тренер возился с ним, как с диснеевской принцесской, и уговаривал зайти в лагерь, мол, вот увидишь, это не так плохо, как кажется, все образуется. Смешно же! — Роман посмотрел на меня в ожидании, что я и правда расхохочусь, но я была далека от этой мысли.

— Дальше что было? Ты над ним посмеялся?

— Не я один, между прочим!

— Похвально. И все же – что было дальше?

— Дальше мне в голову прилетел футбольный мяч. Типа случайно. И этот наглый хрен сообщил, что извиняться не будет. С намеком, что у меня в голове все равно пустота.

— И потом случился пляж, — завершила я эту бесконечную историю, чувствуя себя Шерлоком Холмсом, по крупицам собирающим важные для расследования данные. Пусть Роман и не изворачивался, а говорил все прямо, но уж очень неохотно и медленно это делал.

— Потом случился пляж… но это неважно! Ты… классная, вот.

— И чем же я классная?

— Тем, что я таких девчонок никогда не встречал. Ты… непонятная, загадочная и непредсказуемая. Девчонки – они же все похожи друг на друга! То есть, вы похожи. А ты – нет! С тобой страшно все сделать не так, понимаешь? Сказать не то. Ты очень… как девочка из песни! Или из кино.

Скажи такое кто-нибудь другой, я бы заподозрила издевку, но Роман шутником себя не показывал. Уж не знаю, что за загадку он во мне обнаружил, но говорил так пылко, что сомневаться не приходилось – обнаружил, да еще как! Может, потому что я почти с ним не разговаривала, предпочитая думать о своем? Когда собеседник постоянно молчит, загадку поневоле придумаешь.

— Значит, я правда тебе нравлюсь, — вздохнула я и добавила: — Плохо.

— Плохо?! Почему?