Мой опасный куратор звёздной академии

1. 

Мой опасный куратор звёздной академии

Он — действующий боевой офицер гнарскихвоенных сил на планете Сеорин и её будущий куратор.

Она — одна из десяти лучших девушек с Земли, которая смогла поступить в гнарскую академию, и его будущая слабость.

Она приложит все силы, чтобы остаться в академии на второй курс, но место для землянок всего одно, и конкурентки играют грязно.

1.

— Пусти! — кричу что есть сил.

Но тут уже никого нет. Я последняя. Никто не услышит, а этим ублюдкам все равно.

Даже нет. Сопротивление их забавляет.

Вырываюсь изо всех сил, пока один держит, а второй пытается расстегнуть на мне форменную куртку.

— Нет! — мой крик тонет в их смехе.

Нет, гнарские упыри, я так не сдамся!

Со всего размаху опускаю ботинок на ступню тому, кто сзади, а втому впечатываю колено между ног.

Удерживающие меня пальцы разжимаются, спереди раздается сдавленный рык, прерываемый ругательствами. А я со всех ног бросаюсь наутек. С тренировочной платформы в широкий коридор к лифту — судорожно жму кнопку, но он слишком высоко. А сзади уже раздается новый гогот и шаги.

Бегу дальше. Воздуха не хватает, лёгкие горят. Но я не останавливаюсь. За спиной — их шаги. Их голоса. Их смех.

Свет в коридоре тут красноватый, в эту часть уровня вообще-то первокурсникам нельзя, но мне можно. Я спасаю свою честь.

Поворот. Ещё один.

Дверь. Рывок. Закрыто.

Ещё одна. Закрыто.

С десятой попытки получается. Ручка поддаётся, и я влетаю внутрь. Захлопываю дверь.

Тяжело дышу, прижавшись к двери лбом. Тут темно.

Сердце стучит так, что мне кажется, его будет слышно снаружи.

В нос забивается запах — пряный и тёплый. Чуть сладкий. Нервно втягиваю носом воздух. Прислушиваюсь. За спиной что-то тихо гудит. Низкий гул, почти вибрация. Видимо, какое-то оборудование.

За дверью слышатся голоса преследователей. Их топот.

— Сюда она пошла?

— Нет, дальше, беги!

Я закрываю глаза. Кажется, меня не заметили.

И тут позади раздаётся плеск воды.

Что за…

Резко оборачиваюсь. В слабом свечении индикации различаю восстановительную капсулу. Её крышка медленно съезжает в сторону и из неё появляется… Сначала я вижу только мощный мужской силуэт. Точно хищник, освободившийся из клетки.

В тусклом свете комнаты его фигура кажется ещё внушительнее. Высокий, мощный, он весь покрыт блестящей жидкостью восстановления, которая стекает по рельефным мышцам, подчёркивая каждую линию. Широкие плечи, сильные руки, резкие очертания груди и живота — замираю, завороженная картинкой.

Гнар. Типичный. Двухметровый. Огромный. Пугающий и красивый. Пугающе красивый.

Потом я вижу его глаза. В них застыл хищный блеск, как у зверя, загнавшего добычу в угол. Его взгляд прожигает, удерживает, подчиняет… гипнотизирует. Зрачки, по-кошачьи суженные до острых линий, буквально вцепляются в меня, как когти. Он видит меня насквозь, читает, как открытую книгу.

Нет. Это была чудовищная ошибка — прятаться тут.

Он надвигается на меня с плотоядным оскалом на красивом лице.

Его движения размеренные, плавные, полные хищной гнарской грации. От него веет угрозой. Длинные волосы, наполовину собранные, влажные, подчёркивают резкость черт лица, словно высеченного из камня.

По гладкой коже стекает пахнущая лечебными травами заживляющая жидкость, опускаю взгляд и вижу… О нет. Он ещё и возбужденный. До предела.

— Ну наконец-то, — тянет он глубоким голосом с рычащими нотками. — Почему мой десерт шёл так долго?

Что? Он меня принял за кого-то другого!

— Я... я не… — Голос дрожит. Слова застревают в горле.

— Не десерт? — Он поднимает бровь, и на его лице нет ни капли сомнения. Ни капли сомнения, что я вру.

Он выглядит повелительно и совершенно уверенно, воплощение животной силы. Никаких правил, только инстинкты. И в этот момент я понимаю, что всё, что мне внушали про гнаров, было правдой — они не просто опасные. Они всепоглощающие. И он, этот идеальный хищник, решил, что я его добыча.

— Я просто... — Моя спина упирается в стену, дыхание сбивается. — Я просто... пыталась спрятаться...

— Прекрасно, — рокочет он. — Ты пришла туда, куда нужно.

Я слышала, что землянки слишком восприимчивы к феромонам и ауре гнаров. Чтобы я потеряла голову, ему не нужно прилагать и десятой части усилий, какие требуются для того же с гнарскими женщинами.

Я выставляю руку, как будто это защитит меня.

— Не подходи, это... это ошибка.

Он не останавливается. Точнее, останавливается уже вплотную, прижавшись влажной горячей кожей к моей выставленной ладони, и я её отдергиваю, точно обжегшись. И он тут же встает вплотную. Наклоняется и тянет носом воздух, поднимаясь от груди к шее. Его глубокое и медленное дыхание касается моей кожи, и от этого по спине пробегают мурашки.

— Ошибка? — Он почти шепчет, и от его голоса у меня по телу пробегает дрожь, но уже не страха. — А запах говорит другое.

Тело будто перестаёт слушаться, ноги становятся ватными, а сердце грохочет в ушах. Ужас, владевший моим сознанием, вдруг куда-то испаряется.

Внизу живота от близости этого гнара собирается тепло, в спине начинает тянуть. Я плотнее стискиваю бедра, но между ног начинает печь только сильнее. Он — абсолютная мощь, облечённая в человеческую оболочку. И эта мощь выбрала меня.

2.

С этими словами он подхватывает меня под попу и поднимает. Прижимает стальным торсом к стене и впивается горячим поцелуем мне в губы.

Я не могу сопротивляться. В мозг вламывается такая испепеляющая волна желания, что весь здравый смысл выжигается начисто.

Я обычно стеснительная. Где-то в глубине стучит маленьким молоточком мысль, что я совершаю самую большую ошибку в жизни, но сознание стремительно отметает её. Он гнар. Красивый, сильный, притягательный. Против такого сложно устоять.

Считается, что гнары идеальны. Суперхищники. Их тела будто созданы для боя — и для наслаждения. Особенно для землян, как шептались девушки на тренировках.

Я закрываю глаза и самозабвенно отвечаю на жадный поцелуй, который больше похож на захват. А незнакомец, будто почувствовав мое возбуждение, раскатисто рычит и отрывает меня от стены.

Он куда-то несет меня, будто я вообще ничего не вешу. Такой сильный, такой мощный, что больше напоминает киборга.

Я слышу только тихий шорох отъезжающей межкомнатной двери, а потом спустя ещё несколько шагов незнакомец разрывает поцелуй и опускает меня на что-то мягкое и ровное.

Разлепляю глаза и, привстав на локти, ошалелым взглядом осматриваюсь — комната для массажа, и я лежу на обтянутом бархатистой резиной массажном столе.

Здесь больше света, он приглушенный, желтый, и в воздухе сильно пахнет какими-то эфирными маслами.

Мой взгляд натыкается на бедра незнакомца, и я поднимаюсь по его телу выше, но застреваю на внушительном достоинстве, полностью готовом к бою. Его причудливо обвивают вены, а на бархатистой головке лоснится капелька смазки.

У гнаров красивые тела, исполненные исключительной мужественности. Сейчас я это понимаю. Слишком остро.

Непроизвольно облизываю вмиг пересохшие губы и заставляю себя скользнуть взглядом выше, к лицу незнакомца. Точно высеченное из камня, с короткой щетиной, обрамленное длинными черными волосами, зачесанными назад и собранными в хвост.

Он очень высокий и возвышается надо мной громадной горой идеальных мускулов.

От этого вида захватывает дух, а колени становятся как комки мокрой ваты.

Гнар не ждет, пока я налюбуюсь, и наклоняется. Его руки скользят по моему телу, снимая форменную куртку.

Я пытаюсь закрыться, но мой протест — жалкая иллюзия даже для меня самой.

Он расслабляет ремень моих брюк и тянет их с меня. Я не протестую.

Не понимаю, что со мной. Щеки пылают от стыда, но тело настолько сходит с ума по этому мужчине, что я ничего не предпринимаю. Просто жду, пока он меня разденет.

Почему я так реагирую? Его напор должен был меня испугать. Заставить сопротивляться. Но я… Я не могу сопротивляться.

Точнее, не хочу..

Я готова помочь ему, но он незримо подавляет мои попытки что-то сделать, будто его уверенность успокаивает и заявляет на каком-то ментальном уровне: «Расслабься. Я все сделаю».

Его запах кружит голову. Очень мужской собственный аромат, а еще что-то, похожее на мой любимый пачули. И другие нотки, которые заполняют всё сознание. Я просто хочу дышать им.

«Нет», — шепчет слабый голосок разума. — «Так не должно быть. Это запрещено. Это неправильно».

Но с ним… всё летит к чертям.

— Расслабься, — он говорит тихо, почти мурлычет. Его руки на мгновение останавливаются, чувствуя моё напряжение. Глубокий голос прокатывается по моей коже, вызывая мурашки. — Ты уже моя. Почувствуй!

Он продолжает раздевать меня. Куртка и брюки уже на полу. Теперь он снимает рубашку. Я должна остановить его. Но мои руки сами тянутся к его груди.

Кожа гладкая, горячая. Он рычит тихо, как довольный хищник. И тут же захватывает меня новым поцелуем. Его губы находят мои, сминают, подчиняют.

Это не поцелуй. Это жадность. Животное желание.

Я не успеваю опомниться, как оказываюсь полностью обнаженной.

Подо мной прохладный массажный стол, но это только усиливает ощущения. Гнар смотрит на меня сверху вниз, улыбка хищная и чуть насмешливая.

— То, что надо, — произносит он довольно с рычащими нотками. — Прекрасный подарок.

Стыд плещется в душе, но мозг клинит от одной лишь этой мысли. Я настолько возбуждена, что уже хочу, чтобы он наконец мной полакомился.

Гнар встает в торце стола и за лодыжки притягивает меня к себе. Попа оказывается на краю. Он так и держит меня за ноги, и я чувствую себя невозможно развратно. Завтра мне будет невероятно стыдно. Завтра захочется переселиться в другую Галактику, только бы больше не встречаться с этим мужчиной, но сейчас… Моя ладонь сама скользит между разведенных бедер, пальцы принимаются перебирать по нежной коже, скользкой и мокрой от моей собственной смазки.

Гнар перехватывает мою руку и убирает её.

— Не торопись, десерт, — произносит насмешливо.

Он чувствует, как действует на меня и нарочно тянет момент сладкого предвкушения.

Он скользит ладонями по моему животу, поднимается к груди, теребит напряженные соски, чуть сжимает, но не больно. Это заставляет меня выгибаться навстречу его касаниям и ерзать попой. Я бы, может, и хотела словами поторопить его, но язык завязался узлом и не слушается.

И тут меня накрывает. То, чего со мной не было с момента прибытия в Академию. На Земле я чувствовала эмоции других людей. Тут эта способность будто отрубилась. А теперь, кажется, врубилась снова.

Я отчетливо улавливаю его эмоции — безоговорочную уверенность в том, что я принадлежу ему.

Тело предаёт меня. Каждое слово, каждый жест, каждое движение его рук усиливают жар внутри. Он знает это. Знает, насколько сильное воздействие оказывает.

Он будто пьёт моё возбуждение, кайфует от моего желания. Он видит мою дрожь, слышит сбившееся дыхание, чувствует, как я трепещу под его ладонями. Ему нравится моя покорность. Нравится, что я больше не могу думать, не могу бороться.

Для него я действительно десерт. Лакомство, которым он наслаждается, растягивая удовольствие, как гурман блаженствует от изысканного блюда. И его власть над моим телом и разумом сводит меня с ума.

Визуалы героев

Тарис Алавир

Действующий офицер, глава практической программы Академии, известный своей безупречной дисциплиной, хладнокровной эффективностью и умением превращать даже самых слабых курсантов в профессионалов. Его стиль работы отличается жесткостью и требовательностью: он не приемлет оправданий и не терпит ошибок. Зато его после его обучения выходят идеально обученные космодесантники, способные выжить даже в жерле вулкана.

Катрина Кёртис

Успешный курсант, демонстрирует высокую мотивацию и адаптивность, особенно в стрессовых и экстремальных условиях. Обладает сильной волей, стремлением доказать свою ценность и аналитическим складом ума, что выделяет её среди остальных курсантов. Однако эмоциональная реактивность и трудности в налаживании командной работы требуют дополнительного наставничества для успешного завершения курса.

3.

Гнар крепко берется за мои бедра, наклоняется к моему лону и проводит по самой чувствительной точке языком. И мир вокруг взрывается искрами фейерверка.

Я выгибаюсь, не в силах сдержать вскрик, а он удерживает меня железной хваткой, будто знает, что я могу попытаться сбежать от собственных ощущений. Каждое движение его языка — искусное, точно рассчитанное. Как будто он чувствует, что мне нужно, где я горю, где хочу больше.

Движения его языка становятся более настойчивыми, но всё равно — это игра. Он доводит меня до исступления, но растягивает момент, смакуя мою реакцию. Каждый мой стон, каждое дрожание тела доставляет ему удовольствие, я это чувствую.

Его эмоции захлестывают мой разум. Восторг, удовольствие, власть. Он наслаждается мной, как чем-то исключительным, редким, неповторимым.

— Не останавливайся, — срывается с моих губ прежде, чем я успеваю остановить себя.

Он рычит в ответ, и продолжает играть губами и языком с моими складочками. Пульс разгоняется до предела. Мне так хорошо, что, кажется, я вот-вот достигну пика, однако в какой-то момент, так и не доведя меня до оргазма, гнар останавливается. Выпрямляется и приставляет к моей дырочке свою махину.

Я не успеваю попросить его быть осторожнее, но даже на взгляд он кажется невероятно большим для меня.

Гнар подается чуть вперед и в один короткий толчок врывается внутрь. А потом начинает медленную экспансию, продвигается внутрь до самого упора. Входит на полную длину.

Сама удивляюсь, как мне удается поместить его внутри, но это безумно приятно. Бомбические ощущения разливаются внизу живота. А ещё… я слышала об этом, но не верила. А сейчас ощущаю. Смазка у гнаров немного жжется, добавляя пикантности ощущениям и дополнительно распаляя и так одуревшие рецепторы.

Его руки скользят вверх, обхватывая талию, чуть приподнимают меня, чтобы получить доступ ещё глубже. Гнар начинает двигаться, и это напрочь срывает мне крышу. Утрачиваю контроль над телом и рвущимися эмоциями, кричу, качаясь на волнах невыносимого удовольствия. Где-то в глубине крутится досадная мысль, что я такого никогда не испытывала и больше никогда не испытаю, но сейчас я не хочу на ней фокусироваться.

Я кричу в голос, когда меня захлёстывает первая волна оргазма. Тело пульсирует и вибрирует, насаженное на очуменный член гнара, но он не отпускает, а только усиливает толчки, ускоряет темп, двигается более резко и порывисто, кажется, приближаясь к собственной кульминации.

Моё тело пылает под его прикосновениями, а разум теряет ощущение реальности от окутавшей его властной, подчиняющей ауры.

Эта бешеная скачка продолжается ещё какое-то время, хотя я уже не отсекаю, где нахожусь. Вся превратилась в оголенный комок нервов, приемник вибраций и эмоций мощного инопланетного мужчины, который почему-то решил, что я его. Но сейчас я этому рада. Я хочу быть его. Хочу в нем раствориться.

Я неуклонно приближаюсь ко второму оргазму, когда он выпрямляется, опускает руку мне между ног и начинает гладить и кружить пальцами вокруг самой нежной точки. Внутри снова напалмом жжется дикое напряжение. Ещё несколько мгновений умелой игры его пальцев, и я взрываюсь новым оргазмом. А следом и он резко выходит, в пару движений доводит до пика себя и изливается мне на живот.

Горячие капли падают мне на кожу, а я теряюсь в вихре ощущений.

Мир на мгновение мигает и становится черным, но картинка быстро возвращается.

Я оглядываю свое тело в тугих белесых каплях, которые пахнут, на удивление чем-то пряным и свежим, похожим на цитрус. Поднимаю взгляд на гнара, который все ещё жадно пожирает мое тело глазами. Его член медленно опускается.

Он стоит рядом, хищно довольный. Не стесняется своей наготы, смотрит на меня с таким видом, будто одержал главную победу в жизни.

На меня накатывает такая лютая волна стыда, что начинает тошнить. Это мой стыд, не его. От него исходит скорее интерес. Любопытство.

Хочется крикнуть: «Ничего любопытного во мне нет, уважаемый…» Курсант? Инструктор? Боже, я даже не знаю, кто он!

Щеки заливает пунцовая краска, и я поспешно спрыгиваю с массажного стола. Бросаюсь к своим трусикам, которые валяются на полу, но гнар заступает дорогу. Приходится выпрямиться и посмотреть ему в глаза. Он глядит на меня с какой-то слегка насмешливой заботой. Опускаю взгляд и вижу в его руке несколько одноразовых тканевых салфеток.

Грубо выхватываю и вытираю тело. На секунду задерживаю комок влажной ткани в руке, украдкой нюхая бомбический аромат семени этого мужчины, но все же заставляю себя выкинуть салфетки в мусорный бочок и снова пытаюсь поднять трусики, но понимаю, что их нет.

Гнар крутит их на пальце и с откровенной насмешкой смотрит на меня.

— Скажешь, как тебя зовут? — произносит он с издевкой в голосе.

Я несколько мгновений смотрю на него, думая, как отреагировать, но одно знаю точно — свое имя я ему не скажу!

Резко подпрыгиваю и срываю свои трусики с его пальца. Отступаю к столу и судорожно натягиваю их. Кажется, моя выходка только больше его позабавила.

Смейся-смейся, уважаемый… Мы больше не встретимся!

— Не надо меня звать, ясно? — выпаливаю, подбирая с пола свои брюки.

Он ухмыляется. А я продолжаю быстро одеваться. Брюки, ремень, рубашка на все пуговицы, форменная куртка… Не глядя на него выхожу в комнату с капсулой и решительно иду к двери, но он обгоняет и придавливает рукой створку.

Дергаю ручку, он сильнее, мне не открыть себе выход.

Душу отравляет ощущение того же лютого стыда и отчаяния, что объект, этот стыд порождающий, не позволяет мне уйти и облегчить свое эмоциональное состояние.

— Первокурсница, да? — спрашивает он, заглядывая мне в глаза.

Его любопытство становится гуще.

— Открой дверь, — говорю, сжав руки на груди, чтобы скрыть дрожь, смотрю в пол, пытаясь скрыть выступившие в глазах слезы.

— Ты с Земли? По программе обогащения технологиями? — продолжает он, будто не слышал мою просьбу.

4.

Один ухмыляется, другой облизывает губы.

У меня сейчас нет сил убежать от них, в теле все ещё не отзвучала сладкая истома после секса с бруталом, который недавно вылез из восстанавливающей капсулы. А эти двое, кажется, тоже настроены поиграть с землянкой.

— Не подходите! — выкрикиваю со всей яростью, которую могу в себе отыскать.

Они гогочут и начинают надвигаться. Лифт очень долго едет. Я вжимаюсь в двери спиной. Сердце летит в пятки.

Я знаю, что приложу все силы и буду сопротивляться до последнего.

И вдруг словно удар тока в голову вонзается мысль, что ведь они тоже могут применить свои гнарские штучки, и я не смогу сопротивляться. Или нет? Как это работает?

Двое второкурсников приближаются, как голодные шакалы. Лица искажает похоть. Но, как ни пытаюсь, я не могу считать их эмоции. Значит, с ними моя эмпатия не работает? Ничего не понимаю. Выходит, только на того красавца и распространяется мое умение?

— Я ректору пожалуюсь! — выговариваю на пониженных тонах по-кошачьи шипящим голосом.

Но это не действует. Второкурсники только шире лыбятся.

— Киска скалит зубки! — правый осклабливает рот с заметными клыками.

У него жидкая косичка черных волос, закрепленная на конце красным кольцом, а в вороте форменной рубашки на черном шнурке болтается титановое подобие креста.

— Мы заставим её мурлыкать! — отвечает левый, не сводя с меня жадного взгляда.

У этого шрам на скуле, похожий на птичье перо и серьга-кольцо в ухе.

Сердце колотится в горле, спина покрывается ледяным потом.

Я гулко сглатываю, ощущая, что перевес сил точно не на моей стороне, и на правила Академии им плевать.

Видимо, они знают, как обернуть это насилие в свою пользу. Меня, как гостью планеты, первой выпихнут из Академии и разбираться не будут.

В пору рвоту вызывать. Наверняка их это остановит.

По крайней мере, пыл-то точно остудит.

Уже подношу руку, чтобы засунуть два пальца в рот, как раздается тихое «дин-дон». Очень не вовремя!

За спиной открываются двери лифта, и я заваливаюсь внутрь. С ужасом вижу, как эти двое срываются к кабине. Отползаю. Рывком тянусь и нажимаю на кнопку закрытия дверей, но они успевают раньше.

Крест оказывается первее, ставит ногу и не дает лифту закрыться, затем они оба спокойно заходят в кабину и одаривают меня кровожадными взглядами.

Двери снова закрываются, отгораживая нас от уровня. Повисает тишина, разбавляемая только моим натужным дыханием, и освещение меняется на дежурное, красное.

Никто из них не нажимает на кнопку этажа.

Вжимаюсь в стены лифтовой кабины, понимая, что буквально загнана в угол, и не представляю, как выпутываться. Как избежать того, что они собираются сделать? Исступленно прикидываю варианты.

— Сначала тебя надо проучить, чтобы не дралась со старшими по званию, — произносит Крест с сальным придыханием.

— Поставим раком и отдерем без жалости, — добавляет с похотливым придыханием Серьга.

— Нет. Не надо! — меня переполняет ужас. Ладони леденеют, а в желудке печет, будто там собралось все жалкое тепло тела. — Отпустите меня, пожалуйста!

— Отпустите! — передразнивает Серьга и, наклонившись, рывком дергает меня за лодыжку к себе. Так неожиданно, что я стукаюсь затылком о стену лифта. Неприятно.

А наглый гнар, пока я тру черепушку, хватает меня за форменную куртку и поднимает с пола. Я пытаюсь вырваться, но он сильнее. Почти такой же по росту, как тот гнар в массажной комнате, только меньше в размерах. Хотя это несущественно. Мне все равно с такой глыбой не справиться.

— Идем, кошечка, — произносит Крест, который по габаритам не уступает товарищу. — Тебе понравится! Ещё спасибо скажешь!

Да что же это такое. Отчаянно впиваюсь ногтями в руку, которая так и держит меня за куртку спереди, но Серьга как не замечает. Нажимает на кнопку открытия дверей и замирает. Крест тоже. Я вдруг ощущаю знакомый эмоциональный фон и робко выглядываю из-за Серьги.

Перед лифтом стоит тот самый гнар.

5. (Тарис)

Ещё до того, как открыть капсулу, я улавливаю её запах. Нежный. Сладкий. Сочный. Адреналин в крови мгновенно разбавляется тестостероном.

Член каменеет.

Тонна ярости, которая всегда накатывает после сражений, ищет выход. И этот выход найден.

Сейчас.

Крышка капсулы съезжает набок с тихим шипением. В темноте комнаты появляется свечение индикации. Я поднимаюсь из капсулы, воздух облизывает горячую кожу в каплях восстанавливающей жидкости.

Мне должны были прислать гнарку из службы эскорта. На Сеорине такие моменты после боя считаются обычной частью восстановления. Это необходимость. Эмоции должны быть выпущены, тело расслаблено. Но вместо неё в комнате оказалась….

Черт. Это не гнарка. Судя по комплекции и волосам — землянка.

Она стоит у стены, маленькая, испуганная, и в то же время… невероятно притягательная. Её дыхание сбивается, грудь заметно вздымается под курткой курсанта. Крошечная, хрупкая, но в ней что-то есть. Это не страх, хотя он, конечно, читается в её взгляде, в напряжённых плечах, в дрожащих пальцах, едва касающихся стены за спиной. Мой десерт становится ещё вкуснее.

Я несколько мгновений пытаюсь себя остановить, но это почти невозможно. Адреналин и тестостерон, и ещё куча других гормонов разбегаются по венам, а в мозгу красным светится «Ты выжил. Теперь бери причитающееся».

А ещё её запах. Сладкий, с тонкой ноткой солоноватого страха, но с примесью чего-то тёплого, живого. Он заполняет всё вокруг меня, врывается в мозг, заставляет остановить любые попытки логически осмыслить происходящее. Этот запах буквально говорит: «Попробуй меня».

Мой внутренний зверь уже все решил. Она уже не студентка. Она моя добыча, мой десерт, мой вызов. Я вижу это в её глазах, чувствую это в её запахе. И какая разница, что это запрещено?

Стоп, Тарис!

Землянка.

Первокурсница.

Плевать! Я не собираюсь её отпускать.

Она явно не осознавала, куда зашла, и даже пытается нелепо оправдаться. Да вот только во мне сейчас больше животного, чем разумного. Стоит мне сделать первый шаг к ней, как воздух вокруг неё разве что не начинает вибрировать. Её запах становится насыщенным и плотным, как густой нектар.

Я приближаюсь к ней, и она что-то шепчет — слова теряются в моём рычащем дыхании. Я воспринимаю их какой-то десятой долей сознания, и ею же отвечаю.

— Ошибка? — повторяю я. Мой глубокий голос резонирует в её теле. Это слышно по тому, как она замирает.

А я жадно рассматриваю её. Мягкие черты, чуть вздёрнутый нос, губы, которые она нервно прикусывает, пытаясь удержать хоть какую-то хрупкую защиту. Её глаза… Яркие, с расширенными зрачками, они приковывают. В них смешано всё: страх, смущение, попытка сопротивления и, чёрт подери, упрямство.

Её волосы, собранные в косу, выбились из прически и обрамляют лицо, как растрёпанные пряди какой-то дикарки. Свет падает так, что подчёркивает нежность её кожи, слишком светлой для этого мира. Форма немного велика ей, как часто бывает у первокурсников, но это лишь подчёркивает контраст между её хрупкостью и тем, что она, похоже, пытается скрыть — силу, которая делает её уникальной.

Когда я впервые упираюсь грудью в её ладонь, она отдергивает её. Боится. Это легко снять. Касаюсь её лица, и Синто делает все за меня. Земляне называют его аурой гнаров.

Синто касается её кожи. Это не просто прикосновение. Страх девчонки уходит. Вместо него рождается другое чувство — желание. Оно разгорается в ней, как огонь, который питается моим присутствием. Я подавляю её полностью.

Тело отвечает мгновенно. Все мои инстинкты, которые до этого были глухим гулом на задворках сознания, вырываются вперёд. Землянка реагирует остро, чувственно. Невероятно чувственный десерт. Гнарки так не умеют.

Её запах — это вызов. Её дрожь — это моя победа. Я касаюсь её подбородка, и она подаётся мне, неосознанно отдавая себя. В этот момент она уже моя. Она может бороться, может пытаться сказать «нет», но её тело предаёт её, и это сводит меня с ума. Это моё право. Моё удовольствие. Моя добыча.

В её глазах светится смесь протеста и подчинения. Она ещё не знает, но уже моя. Только бери.

Я пытаюсь напомнить себе, что должен её отпустить. Она студентка, к тому же землянка, это запрещено.

Но я не могу. Уже не могу остановиться.

И беру. Утоляю животный голод этой сочной, невероятно чувственной девчонкой. Она крышесносно кончает под моим телом. Мы сливаемся на энергетическом уровне.

Её запах. Её тело. Её стоны. Всё это принадлежит мне. И если кто-то посмеет посягнуть на неё, да даже просто сально глянуть, я уничтожу его. Мне нет нужды думать, почему это так. Это просто закон. Мой закон.

В голове маячит слабая мысль, что это было вдвойне неправильно, но уже поздно. Теперь между нами есть связь.

Когда всё заканчивается, я рассматриваю эту землянку, всё ещё чувствуя её прикосновения на коже, аромат в лёгких. А её, похоже, пожирает чувство стыда.

— Скажешь, как тебя зовут? — спрашиваю, не удержавшись.

Она бросает мне испепеляющий взгляд, дерзко отвечает, пока одевается,и уходит. Но её запах, её тепло, её реакция остаются со мной. Глупая девчонка — я гнар и уже попробовал её на вкус, ей не уйти далеко. Эта мелкая землянка уже принадлежит мне. Академия тесна, и мне не придётся долго её искать. Она моя, даже если сама пока этого не понимает.

Я привожу себя в порядок и направляюсь к лифту, в котором вдруг обнаруживаю двух жучёнышей-второкурсников и мою безымянную красавицу. Они, похоже, тоже хотели полакомиться моим десертом!

Внутри поднимается такая лютая волна ярости, что хочется оторвать головы этим двоим на месте. Но… Сейчас боевой раж уже прошел, на их счастье.

— Вы думали, я не узнаю? — произношу свирепо и прожигаю взглядом этих двоих, но вибрация моего голоса заставляют их сжаться. — Вы оба забыли, где ваше место.

Их нельзя просто убить. Но я найду способ покарать их в рамках правил Академии.

6.

Я замираю. Дыхание спирает. Мне становится нехорошо.

Серьга резко отпускает мою куртку, словно она жжёт ему руки, и втягивает голову в плечи.

— Квантор Алавир? — тянет он неожиданно тонко, почти пискляво. Совсем не так, как он только что говорил со мной.

Крест делает шаг к стене лифта и вжимается в неё так, будто надеется раствориться в ней.

Гнар в дверях, высокий и мощный, наклоняет голову набок. Он смотрит на них, словно на мелких воришек, которые осмелились дотронуться до его собственности. Его взгляд прожигает их, но в глубине я чувствую: это не только гнев. Это ревность. Они осмелились тронуть то, что принадлежит ему.

В глазах квантора полыхает ледяной огонь.

— Выйти из лифта! Построиться, курсанты! — Его голос звучит низко, но гораздо более звонко, чем когда он шептал мне всякие непристойности.

Второкурсники подчиняются. Мгновенно.

Я выхожу следом, заливаясь краской, и встаю третьей в короткой шеренге. Воспоминания о том, что произошло в той массажной комнате, вспыхивают в сознании, и я едва не зажмуриваюсь от стыда. Только это не всё. Стыд — это моё. А его? Его эмоции я ощущаю слишком отчётливо.

Смакование. Удовольствие от власти. Ох… Как же все нескладно!

— Квантор Алавир, мы не... — начинает Крест, но его голос дрожит.

— Что? — спрашивает он холодно, переводя взгляд с одного на другого.

Крест неловко отводит глаза, Серьга переминается с ноги на ногу.

— Это… мы просто… — Серьга заискивающе улыбается. — Мы объясняли ей правила, ну... вы понимаете.

— Да, да! — подхватывает Крест, поспешно кивая. — Она же первокурсница, вот… мы просто хотели помочь ей освоиться!

— Освоиться? — Квантор Алавир приподнимает бровь, его взгляд становится ещё более ледяным и направлен он на меня. — Интересный метод.

Второкурсники молчат. Крест краснеет, Серьга отчаянно сглатывает.

Наши с квантором взгляды сплетаются. На коже появляется мурашки от его эмоций, которые я снова чувствую в полный рост.

Ревность. Злость. На них? Или на меня?

Собственничество. Снова власть.

— Вы двое, — кварнтор Алавир чуть повышает голос, обращаясь к моим обидчикам, смотрит при этом все равно на меня. — Через десять минут быть на сороковом уровне в большом тренировочном зале. Если вы опоздаете или не явитесь, я лично прослежу, чтобы вы вылетели из Академии и всю жизнь работали на уборке сантехнических отсеков!

Они обмениваются испуганными взглядами, но не осмеливаются возразить.

А потом суровый гнар обращается ко мне.

— А ты... — он выдерживает паузу, будто нарочно растягивая момент.

Моё сердце пропускает удар. Внутри взрывается ледяная бомба, сигнализирующая только об одном — бежать! Прямо сейчас!

— А я… пройдусь по лестнице! — выпаливаю, не давая ему договорить, и срываюсь к двери за лифтом.

Затылком чувствую его горячий, прожигающий насквозь взгляд. Он громко медленно выдыхает, и я слышу в этом звуке что-то животное. Будто обещает: «Я знаю, где тебя найти. Далеко не убежишь».

Этот квантор Алавир явно старше меня по званию и мог бы остановить меня, если бы хотел. Приказать остаться. Но не почему-то решил меня отпустить? Последняя его эмоция, которую я улавливаю — азарт. Он хочет поиграть.

Сердце заходится в панике. Я боюсь этого гнара, как огня. Но ещё больше я боюсь власти, которую он надо мной получил. И того, что смог сделать с моим телом.

Я вылетаю на лестницу, дверь звонко захлопывается за моей спиной.

Кажется, что его взгляд всё ещё со мной, метит мое тело огненными отпечатками.

Холодный металлический воздух из общего воздуховода бьет мне в лицо. Ниже только технические уровни. Я на сто пятьдесят пятом уровне. Вверх ползти почти восемьдесят, до семьдесят седьмого, где находится женское общежитие.

Вздыхаю горестно и начинаю подниматься.

Уровень 152.

Зараза! Дернуло же меня отправиться по лестнице!

Ноги, натруженные на силовых тренировках, сразу болью показывают, что не в восторге от подъёма, но я продолжаю упрямо идти. Лучше уж так, чем снова остаться с наедине с квантором Алавиром.

Черт. Кто он вообще такой? Квантор? Что за звание? Слово звучит внушительно, но я даже не знаю его значения. Почему я раньше не слышала этой фамилии? Её нет в расписании. И почему он только что вышел из восстанавливающей капсулы?

Уровень 138.

Что это вообще со мной было в той массажной комнате? Почему я так отреагировала? Девчонки шептались, что гнары облажают каким-то особым типом прикосновений, которое заводит их партнерш. Применял ли квантор Алавир их ко мне? Скорее всего, применил. Как и ауру. Но ауру я ощутила сразу, едва только его увидела.

Уровень 119.

Дышу глубже. Подъём кажется бесконечным.

Лестничные марши всё тянутся и тянутся, каждый новый виток такой же, как предыдущий. Только таблички с номерами уровней немного приободряют.

Что теперь со мной будет. Вдруг он доложит ректору? О том, что произошло. Точнее, о том, что я позволила.

Лицо снова пылает. Если он расскажет, мне конец. Как бы мне хотелось вернуть это время назад. Спрятаться где-то в другом месте. Не открывать ту дверь.

Уровень 95.

В боку колет. Ладони горят, холод металла остужает пальцы.

Что я должна была сделать? Сказать ему «нет»? Как, если даже мои собственные мысли не слушались меня в тот момент? Всё было слишком остро, слишком ярко.

Уровень 87.

Останавливаюсь и прислоняюсь спиной к стене. Закрываю глаза.

Что теперь? Что со мной будет?

На Земле я была лучшей из лучших. Одна из десяти землянок, попавших в Академию. Единственная девушка из своего региона, прошедшая все отборы. Я заработала это место. Заработала право быть здесь, доказала, что могу учиться вместе с гнарами!

Но если он доложит, меня вышлют обратно.

Обратно.

На Землю, в ту унылую, серую жизнь, которую я оставила позади.

7.

Я замираю как вкопанная. Меня парализует ужас. Я шла по лестнице минут сорок, не меньше. Серьгу и Креста уже могли отчислить или публично отчитать, или вскрылось что похуже.

— Какой скандал? — голос вдруг садится и звучит хрипло.

Алиша сворачивает свой коммуникатор и смотрит на меня с азартным блеском в глазах.

— Какой? — пересказывает она мой вопрос с явной насмешкой. — Да весь уровень на ушах стоит! Одна из наших... Ох, ты выглядишь так, будто только что пробежала марафон.

Я стараюсь как можно более непринужденно пройти к имитации окна, чтобы не показывать Алише пылающих щек.

— Ты на тренировках так задержалась? — спрашивает Алиша, не давая мне времени ответить.

Я вглядываюсь в статичную фотографию горного пейзажа с голубым небом. Мучительно размышляю, как выкручиваться.

— Я... просто... тренировалась, — выдыхаю и мысленно скрещиваю пальцы, чтобы Алиша не начала допытываться.

— А, понятно, — задумчиво тянет она. — Значит, ты не слышала.

Я молчу, ответить нечего.

— Короче, — она подходит и встает рядом, склоняется ближе, явно наслаждаясь возможностью поделиться новостями, — одну из наших подставили.

— Подставили? — выдыхаю глухо, сердце начинает колотиться быстрее.

— Ну да, — Алиша пожимает плечами. — Отправили в комнату восстановления старшекурсников. Ты же знаешь, туда никому нельзя.

Алиша Спайн

Одногруппница и подруга Катрины, а также соседка по комнате в общежитии.

Я машинально киваю, стараясь не выдать своих эмоций. Вот, почему квантор Алавир сказал про десерт.

— И она туда пошла, — продолжает Алиша, почти шепотом. — А там гнар... Ну, ты понимаешь. Она еле ноги унесла.

— Унесла? — переспрашиваю болезненным эхом, не узнавая свой голос.

— Да, они после боя все на адреналине, накидываются на все, что видят, — Алиша улыбается, судя по голосу, а я боюсь взглянуть ей в глаза, будто она может по моим все узнать. — Слух быстро разнёсся. Говорят, она орала так, что все тренировочные уровни слышали.

У меня пересыхает во рту. Получается, мне повезло, что квантор Алавир оказался таким… нежным?

— А кто подставил, известно? — нахожу в себе силы спросить.

— Аманда Моррон подставила, — говорит Алиша, усаживаясь обратно на кровать. — Блондинка из второй группы. Решила слить свою конкурентку Ирен Сафо.

— Слить? — я в таком шоке, что все-таки поворачиваюсь к Алише.

— Ну, видимо, чтобы остаться здесь после первого курса. — подруга пожимает плечами, как будто это что-то само собой разумеющееся.

Я напряжённо смотрю на неё.

— Почему?

— Ты же знаешь, — Алиша крутит пальцем в воздухе, будто пытается вспомнить что-то, — только одна землянка и один землянин со всего потока могут подать документы на второй курс. Аманда явно расчищает себе путь, чтобы остаться на Сеорине. За гнара замуж метит, что ли?

— И что она сделала? — мне становится интересно, какими методами нынче принято избавляться от конкуренток, ведь я для Аманды тоже помеха, поскольку наши цели совпадают. Разве что я не планирую выходит замуж за гнара. Мне будет достаточно доучиться и стать космическим пехотинцем.

— Эта стерва сказала Ирен, что на том уровне можно поднять оценки, — Алиша таинственно понижает голос. — Та пошла, надеясь договориться, чтобы ей пересмотрели результаты.

Моё сердце сжимается. Вдруг квантор Алавир решил, что я там именно за этим? Но у меня прекрасная успеваемость. Я стараюсь и работаю в поту лица!

— И что теперь? — спрашиваю я.

— Разбирательство, — отвечает Алиша, будто это самое очевидное в мире. — Если бы подстава не вскрылась, Ирен бы отправили на Землю, а Аманда осталась бы. Но теперь, скорее всего, Аманде грозит выговор.

Я киваю, но мысль о том, что кто-то может специально подставить свою одногруппницу, вызывает у меня тошноту.

— Там ещё два второкурсника засветились, — продолжает Алиша, откинувшись на кровать. — Гнарские, конечно. Но им-то ничего не будет.

Её слова звучат в голове эхом. Меня снова начинает колотить. Внутри закипает паника. Она про Серьгу и Креста.

— А если они скажут, что видели там кого-то ещё? — выдавливаю я, чувствуя, как пересыхает горло.

Алиша смотрит на меня и смеётся.

— Ты чего так напряглась? Ты же не ходила туда. — Она усмехается и добавляет: — Или ходила?

— Нет, конечно, — я торопливо отвечаю, снова чувствуя жар на щеках.

— Вот и всё, — Алиша встаёт, потягиваясь. — Кста-ати, похвастаю! У меня кое-что наклёвывается с Виком Барнером!

— С Барнером из третьей группы? — я резко поворачиваюсь к ней. — Вы что, встречаетесь?!

— Ну, не то чтобы встречаемся, — хихикает Алиша, — но похоже, туда идёт.

— Ты с ума сошла, — я недовольно качаю головой. — Связи в Академии запрещены. Ты рискуешь!

— Кто не рискует, Катрина, — азартно отзывается Алиша. — Тот не пьет ничего вкусного! Ладно, я на ужин.

Как только за ней закрывается дверь, я хватаю свой коммуникатор и включаю экран.

«Квантор Алавир».

Я набираю имя, и поиск выдаёт несколько строк.

8.

Открываю персональную страницу. Фотография его, только чуть моложе. Такой же пронзительный взгляд, но форма не Академии, а военная кевларовая, обтягивающая. И судя по двум огонечкам на воротнике — хамелеон, для маскировки.

Читаю строки на персональной странице. Информации об этом гнаре мало.

Имя — Тарис Алавир

Должность — инструктор.

Звание — квантор.

Специализация — Боевые вылазки, зачистки территории.

Субординация — Непосредственно подчиняется ректору.

Сердце заходится в бешеном ритме.

Под ректором ходят главы направлений. Получается, я только что переспала со вторым человеком в Академии!

Нос улавливает запах, оставшийся на теле. Мысли снова возвращаются в ту массажную комнату.

То, что он захотел меня, теперь понятно. Адреналиновый раж после боя — не шутки. И студентам туда нельзя, именно потому что может произойти такая ситуация.

Почему я начала чувствовать эмоции с ним? Только с ним? Алишины сейчас не уловила. И с второкурсниками ничего не ощущала.

Я закрываю коммуникатор и падаю на кровать. Смотрю в потолок, но вижу перед собой только его лицо. Его глаза. Тот хищный, пронзительный взгляд, который я не могу выкинуть из головы.

«Ты моя» — его слова прокручиваются в сознании. Почему он так сказал? На адреналине после боя или за этим есть что-то большее?

Слова эхом отдаются в сознании. Тело предательски вспоминает его прикосновения, а внизу живота начинает скапливаться желание. Этот гнар поселился у меня в голове!

— Хватит! — говорю сама себе, зажмурившись, и сжимаю кулаки.

Надо как-то успокоиться. Иду в душ.

Холодная вода обрушивается на тело, но смывает только поверхностное напряжение. Тревога остаётся. Вода не может стереть воспоминания, его голос, его силуэт.

Вернувшись, я сажусь за учебные материалы, пытаясь хоть немного отвлечься. Но строчки размываются перед глазами. Всё равно в голове только он.

Алиша возвращается с ужина веселая, но я не могу ответить ей тем же и ложусь спать. И как назло полночи ворочаюсь в постели, сон не идёт. Всё тело напряжено, будто готово к бою, хотя боюсь я вовсе не нападения. Я боюсь новой встречи с Тарисом Алавиром.

Я иду на завтрак с кругами под глазами и тяжелой головой. Аппетита нет, но пропускать утреннюю трапезу — плохая идея. Мы с Алишей всегда завтракаем вместе, потому что у нас одно и то же расписание.

Мы берем еду с раздачи — какую-то кашу на здешнем аналоге молока — и садимся за один из четырёхместных столов. Алиша что-то говорит, но я не вслушиваюсь. Упираю взгляд в тарелку.

— Ты не выспалась, что ли? — спрашивает она, наклоняясь ко мне через стол.

— Да так, немного, — отмахиваюсь, стараясь уйти от разговора.

— Что значит немного? У тебя круги под глазами, как у енота! Будто ты всю ночь по лестницам бегала, — продолжает Алиша, прищуриваясь.

— Просто плохо спала, — говорю я тише.

— Знаешь, от чего плохо спят? — Алиша заговорщицки шепчет. — От чувств.

— С чего ты это взяла? — Я качаю головой и отодвигаю тарелку.

— Катрина, — она улыбается, — я же вижу, что что-то случилось.

Я собираюсь ответить, но вдруг замечаю, как двое гнаров направляются к нашему столу. Я узнаю в них вчерашних Серьгу и Креста, и сердце тревожно ёкает. Они прямым курсом идут со своими подносами за наш стол!

Без приглашения, по-хозяйски, они опускаются на соседние стулья. Справа от меня Серьга, Крест рядом с Алишей.

— А кто это у нас тут? — говорит Серьга, ухмыляясь. — Такие симпатичные землянки!

Я напрягаюсь до кончиков волос. Они не просто так пришли!

— Курсант Айк Соллер, — он чинно представляется.

— И курсант Рилан Норр, — добавляет Крест, коротко кивнув.

Серьга (Айк Соллер) и Крест (Рилан Норр)

Гнарские второкурсники

Алиша, сияя, радостно улыбается:

— О, приятно познакомиться! Я Алиша Спайн, а это Катрина Кёртис.

— Приятно познакомиться, Алиша, Катрина, — говорит Рилан, чуть склоняя голову в традиционном гнарском приветствии. — Вы такие необычные. Землянок сразу видно! По красоте, естественно!

— Да, мы с Земли, — отвечает Алиша, её голос звучит более живо, чем обычно.

— Что привело вас на Сеорин? — спрашивает Айк, его взгляд останавливается на мне, но я молчу.

Я отчетливо понимаю, что они завели треп ни о чем. Все знают, зачем в этой Академиии курсанты с Земли.

— Обмен технологиями, обучение, развитие... — Алиша пожимает плечами. — Сами понимаете.

— Что ж, — многозначительно произносит Рилан низким голосом. — Интересное развитие.

Я пытаюсь делать вид, что ем, но напряжение в воздухе слишком заметное. Алиша, напротив, оживляется всё больше.

— А вы давно в Академии? — спрашивает она, её глаза блестят от интереса.

— Второй год, — отвечает Айк. — Говорят, тут всегда была строгая дисциплина, но с вашим потоком стало намного интереснее.

Рилан хмыкает:

— Особенно с такими красивыми курсантками.

Алиша смеётся.

Я украдкой поглядываю на неё и произношу одними губами:

— А как же Вик?

Алиша морщится, затем стреляет глахами в нащих ухажеров и отвечает так же беззвучно:

— Разница очевидна!

— Разница точно есть, — бормочу я, стараясь не смотреть в сторону Айка и Рилана.

— Между прочим, — продолжает Рилан, — мы как раз хотели предложить вам спуститься вечером на 150-й уровень. Пострелять по мишеням.

9.

Обычная записка от руки.

«Мы всё знаем. До встречи на 150 уровне. Сегодня в 22:00».

Хочется плюнуть. Ничего они не знают. Не могут знать! Но страшно. А вдруг все-таки? Ни дай Бог пронюхали, где я пряталась, и сопоставили…

Этот Айк вынул блокнот у меня из сумки и подложил записку. Вот же упыри гнарские! Затеяли грязную игру. Шантаж — удел слабаков, но эти слабаки обладают оружием против меня. Если они разнесут слух о том, что со мной случилось в массажной комнате, не миновать отчисления. Значит… мне нужно уравновесить шансы.

День проходит как на иголках. Алиша без умолку болтает о том, как классно она провела время за завтраком с этими двумя гнарскими юношами. Я лишь молча киваю. Меня ведь вчера не было на сто пятьдесят пятом уровне, а значит, я с ними не встречалась и они не пытались на пару изнасиловать меня.

Вечером я быстро выполняю домашку и, прихватив коммуникатор, спускаюсь на сто пятидесятый уровень за десять минут до назначенного времени. Ищу укромное место и прячу включенный на запись видео коммуникатор в вентиляционный желоб. Проверяю обзор — отличный. Закрепляю свой учебный гаджет за решеткой и готовлюсь к небольшому спектаклю.

Через несколько минут я слышу шаги. Входят Айк и Рилан. Следом Алиша, сияющая, будто она явилась на встречу мечты.

— О, — ухмыляется Айк, оглядывая меня. — Какая пунктуальная!

— Все-таки явилась? — насмешливо добавляет Рилан. — Мы рады, что ты проявила благоразумие.

— Благоразумие, — произношу с утвердительной интонацией. — Вы меня шантажируете. У меня просто не было другого выбора.

Алиша смотрит то на меня, то на этих утырков, не понимая, что вообще происходит.

— Алиша без колебаний согласилась! — Рилан подходит к ней и обнимает за талию.

А она не отстраняется! Ей нормально! Что ж, из нас четверых, похоже, я — главная обломщица, но я точно не собираюсь вступать ни в какие отношения с этой парочкой.

— Зачем вы это делаете? — спрашиваю я с вызовом, хотя вряд ли смогу усовестить их.

— Делаем что? — Айк начинает терять терпение. У меня внутри всё сжимается, но заставляю себя говорить спокойно. Сейчас надо вывести их на признание!

— Почему вы выбрали меня и Алишу? — смотрю прямо на них.

— Потому что мы можем, — пожимает плечами Рилан и теснее прижимает к себе мою подругу.

— Вы… бесправные, вы «миргай», если знаешь это слово! — подхватывает Айк.

Я знаю это слово — пришельцы на гнарском жаргоне.

— Вы здесь временно, — продолжает Айк. — А мы здесь хозяева.

— Хозяева? — повторяю я, борясь с закипающей внутри злостью.

— Да, и сейчас мы этим воспользуемся, — ухмыляется Рилан, обхватывая Алишу уже обеими руками со спины.

— С оттяжечкой отдерём тут двух глупых землянок, — гогочет вдогонку Айк.

Алиша хихикает. Ей интересно? Нравится? Мне нисколько.

— Этого не будет, — выговариваю твердо.

— Это ещё почему? — все ещё ухмыляется поганец-гнар.

— Этот разговор записан, и если вы меня хоть пальцем тронете, запись отправится в ректорат.

Они замирают. Воздух накаляется так, что разве что искры не летят, зато пыл обоих гнарских курсантов заметно падает.

— Что? — Айк отступает, стирая с лица ухмылку.

— Я включила камеру перед тем, как вы пришли. Если вы хоть что-то сделаете, запись окажется у ректора.

— Ты врёшь! — Рилан выпускает из рук Алишу и даже чуть отталкивает. Воинственно надвигается на меня.

— Рискнешь проверить? — изгибаю бровь и ни на йоту не двигаюсь. Я в своем праве, и они ничего мне не сделают.

Айк и Рилан обмениваются растерянными взглядами.

— Ты думаешь, нас это остановит? — бахвалится Айк.

— Я думаю, что вы слишком боитесь потерять место в Академии, чтобы рискнуть, — чеканю я.

Они молчат, переглядываясь, как опоссумы. Через несколько утомительных мгновений Рилан отступает и выдавливает улыбку.

— Ну что ж, ты победила, — вскидывает руки в сдающемся жесте. — Но ты нажила себе серьезных врагов. Поверь, это не конец.

— Это. Конец, — говорю я твердо и холодно. — Не смейте к нам приближаться. Запись останется со мной гарантией того, что вы больше не полезете. — Я бросаю победный взгляд на подругу и добавляю: — Идем, Алиша!

Но она не двигается.

— Я… думаю, я всё-таки останусь, — говорит она, посылая мне неловкую улыбку.

— Алиша, ты серьёзно? — Я не могу поверить своим ушам.

— Катрина, они же просто хотели немного развлечься. Я правда хочу пострелять, — она отмахивается, избегая моего взгляда. Будто не понимает, что тут будут за развлечения. Все она отлично понимает.

— Идем, Алиша! — настаиваю, но по глазам вижу, что она уже приняла решение.

Подруга качает головой.

— Это твой выбор, — соглашаюсь нехотя. — Но если с тобой что-то случится, не говори, что я тебя не предупреждала.

Я ухожу, чувствуя себя глупо и беспомощно. Внутри всё переворачивается. Оставлять её здесь с ними — противно. У меня есть ощущение, что их не смутит отсутствие второй ожидаемой партнерши. Да и камера продолжает работать и… нет, ужасно даже думать, что она заснимет, что тут будет происходить между ними тремя.

Но если я сейчас пойду забирать коммуникатор, все мои старания пойдут коту под хвост. Что помешает гнарам отобрать и уничтожить мою гарантию, а потом воплотить свои намерения?

Скрепя сердце ухожу к лифту и поднимаюсь в комнату.

Ожидаемо, Алиша этой ночью не появляется. Сама я сплю плохо и постоянно просыпаюсь. Заодно смотрю, появилась ли на соседней кровати подруга. Нет. Её нет до самого утра. Я одеваюсь и покидаю комнату за полчаса до общего подъема, чтобы спуститься за коммуникатором.

На сто пятидесятом никого нет. Наверное, троится перебазировалась куда-нибудь, где помягче. Я сразу иду к решетке, за которой спрятала коммуникатор, и не обнаруживаю его там.

Сердце пропускает удар. Я обшариваю всё вокруг, надеясь, что его просто передвинули или сбили случайно. Нет. Его нигде нет. Значит, его кто-то забрал. И от этой мысли внутри тошнотой вскипает паника.

10.

Несколько раз обшарив все вокруг той вентиляционной решетки, я убеждаюсь, что коммуникатора нет. И уже понимаю, что — черт с ней, с записью, — я осталась без главного инструмента обучения. Пока поднимаюсь обратно в общежитие, думаю, как обратиться в администрацию Академии, чтобы получить новый. Придется ли объясняться, как я потеряла старый? Дадут ли ещё один? А что, если не дадут? Как скрыть обстоятельства, в которых я лишилась своего коммуникатора?

Вопросы только множатся в голове, и это изнуряет и так взвинченную нервную систему.

Я возвращаюсь в комнату. Алиша уже там. Вернулась.

— Ты где ночь провела? — спрашиваю не здороваясь. Настроение на нуле.

— Все тебе скажи, Катрина! — Она щурится, откусывая кусок энергетической плитки. — Я хорошо провела эту ночь. Мне все понравилось!

Я молча усаживаюсь на свою кровать. В теле на удивление разбитость. Видимо, из-за эмоционального упадка. Смотрю в пол. Проблем навалилась разом куча, и они погребли под собой мой боевой дух.

Вдруг на кровать рядом со мной приземляется коммуникатор, который я узнаю по крошечной наклейке с Бэтменом в углу.

— Знаешь, я твой коммуникатор нашла, — произносит Алиша будто между делом.

— Ты… что? — вырывается у меня ошеломленно. — Где?

— Ну, а где ты его могла оставить? — Она пожимает плечами. — На 150 уровне, естественно.

Сердце ухает в пятки.

— И что ты сделала?

— А что я должна была сделать? — Алиша фыркает. — Я стерла запись.

— Ты… стерла? — Мой голос становится тихим, почти шепотом.

— Ну да. — Она смотрит на меня, наконец замечая моё выражение лица. — Я понимаю, конечно, что ты очень хотела заручиться компроматом на парней, но там и на меня компромат нашелся. Я себя обезопасила.

— Обезопасила себя? — горечь разливается во рту. — Ты уничтожила единственное доказательство, которое могло меня защитить!

— Катрина, прекрати, — Алиша машет рукой, как будто всё это ерунда. — Айк и Рилан тебе ничего не сделают. Мы отлично провели время! Зачем им ты, когда есть я? Успокойся и оставь все как есть.

Оставь всё как есть. Её слова эхом отдаются в голове. Я зажмуриваюсь, чтобы успокоиться.

— Алиша, — начинаю я сдержанно. — Ты даже не понимаешь, что натворила.

Она отмахивается:

— Ладно тебе. Всё нормально. Никто ничего не узнает, если ты не будешь нарываться.

Мне хочется закричать, но я молчу. Лучшее, как я могу поступить — не сталкиваться с этими гнарами и погрузиться с головой в учёбу.

Дни тянутся мучительно. Я избегаю Айка и Рилана, с Алишей веду себя ровно и делаю вид, что ничего не произошло. Подруга, напротив, всё больше времени проводит с этим озабоченным дуэтом. Каждый раз, когда я вижу их втроем, меня словно током бьёт.

Алиша не слушает мои предостережения. Она уверена, что всё под контролем. Может, и правда под контролем? Может, зря я переживаю? Но в моменты, когда я вижу её счастливой в окружении гнарских парней, в памяти всплывает мое собственное грехопадение с квантором Алавиром, и беспокойство взвивается в душе с новой силой.

Я забиваю голову тренировками и учебой, стараюсь держаться подальше от всех. Всё кажется почти нормальным.

Время плавно подбирается к первой сессии. До неё остается полтора месяца, на следующей неделе должны начаться боевые учения — практика для закрепления пройденного.

Я очень её жду. Баллы за неё имеют больший вес, чем у теоретических предметов и идут в зачет с коэффициентом. Я определенно должна зарекомендовать себя лучшей.

Я прихожу на вводное занятие по практике одной из первых. Занимаю место в ближайшем к доске ряду.

Аудитория большая, вмещающая весь поток — сто человек — заполняется медленно, но неуклонно. Здесь только первокурсники, но я затылком чувствую взгляды.

Оборачиваюсь и вижу Айка с Риланом, которые трутся у открытой двери, видимо, проводив сюда Алишу. Подруга не спешит сесть рядом со мной. Я даже не вижу её среди пришедших.

Когда раздается звонок к началу занятия и гомон голосов стихает, в аудиторию входит наш инструктор по тактике боя лоранг Тенар. Здоровый гнар лет под пятьдесят, с седеющими прядками в толстенной косе. Он провел в боях большую часть молодости, о чем говорят пара шрамов на лице и очень суровый взгляд.

При его появлении тишина повисает гробовая, все курсанты поднимаются с места и складывают руки за спиной. Как это принято в качестве приветствия.

— Вольно, курсанты! — гремит лоранг Тенар, оглядывая огромный зал. — Сегодня у вас начинается практика, полевые учения. Занятия будут проходить на оборудованных полигонах. Руководитель программы — квантор Алавир.

Имя, как гром среди ясного неба, сбивает сердце с ритма. Я поворачиваю голову ко входу, как и все остальные курсанты, и вижу его. Того самого гнара, который счел меня своим десертом в массажной комнате.

Он как раз входит. Высокий, мощный, в форме квантора Академии, даже строгая ткань не способна скрыть его физическую силу. Тёмный материал кителя плотно облегает широкие плечи, подчёркивая рельефную грудь и мощные руки, словно даже одежда подчиняется его телу. Металлические нашивки на воротнике и символы Академии блестят в мягком свете.

Его движения — идеальная смесь дисциплины и хищности. Линия выправки подчёркивает его железную власть, а ремень, туго затянутый на талии, добавляет остроты образу. Даже в этой форме, с её строгими линиями и строгим силуэтом, он кажется опасным — и бесконечно притягательным.

На его лице светится ледяной контроль. Острые черты подчёркиваются холодным блеском в глазах, в которых горит искра, от которой хочется одновременно спрятаться и подойти ближе. Гладкая угольная коса дополняет идеальный профиль, а тень от лёгкой щетины придаёт ему ещё больше суровости.

Он весь — воплощённая мощь, грубая и безоговорочная. Ладони в тактических перчатках — такие грубые, такие уверенные, что от одного взгляда на них по спине пробегает ток.

11.

— Я скажу только одно, — говорит он глубоким голосом, от которого кожа покрывается мурашками. — Будьте готовы.

Эти два слова звучат как предупреждение. Как вызов. А квантор Алавир окидывает взглядом зал напоследок и уходит. Все. Приветствие завершено. Лоранг Тенар заканчивает занятие общими фразами и распускает курсантов.

Остаток дня хожу на пары как в трансе. Утренняя встреча не прошла бесследно, и все оставшееся время я гоняю в голове пугающие мысли. Как учиться под его началом после того, что было? Может, я попаду в другую группу? Он же вроде всей практикой заведует, а я слышала, группам назначаются собственные кураторы. Может, пронесет? Нет. Я сама знаю, что не пронесет, просто пытаюсь отогнать неизбежное.

После пар я возвращаюсь в комнату и без сил заваливаюсь на кровать. Внутри — буря. Гулкая, удушающая.

Квантор Алавир.

Я закрываю глаза, но вижу его. Стоящего перед всем потоком, пронзительно глядящего на меня. «Будьте готовы». От этих слов внутри всё сжимается даже сейчас. Будто он говорил это лично мне.

У меня есть маленький секрет. Уже находясь тут, на Сеорине, в одной из увольнительных я вставила в тело импланты с черного рынка. Это физическое улучшение поможет мне доучиться наравне с гнарами. Однако, если это выплывет наружу, физическое улучшение приравнивается к подлогу и влечет отчисление. Хотелось бы, чтобы моя тайна не раскрылась, но пристальный интерес квантора может все испортить. Как же это нескладно!

Сердце колотится как бешеное, в висках пульсирует. Я сжимаю голову руками, стараясь прогнать образ этого гнара, но это бесполезно. Он везде. В мыслях, в ощущениях. Даже на коже будто остался след от его взгляда.

Как мне быть? Как теперь от него прятаться? Куда, чтобы он не нашёл?

От стыда и смущения мне хочется телепортироваться на другой конец Вселенной. Потому что от воспоминаний о нём тело предательски оживает. Желание собирается в животе горячим сгустком.

Нет, это надо прекращать. Все бросаю и иду в душ. Включаю самую холодную воду, пытаясь остудить собственный пыл, но это закономерно не помогает. Тело пылает даже под ледяными струями.

Я никогда не буду прежней. Никогда. Он что-то изменил во мне, что-то забрал, оставив мне беспокойство и неутоленный голод.

Выхожу из душа в полотенце и сталкиваюсь с Алишей.

— Ты чего такая кислая? — Она плюхается на свою кровать. — Катрина, ты его видела?

— Кого? — мямлю я, не в силах переключиться.

— Да нашего нового препода по практике! — Алиша приподнимается на локтях, глаза блестят. — Квантор Алавир! Ох, какая у него спина. И плечи. Катрина, ты видела его плечи? Ради такой трапеции можно умереть!

— Видела, — отвечаю серо.

— Да он же просто бог! Я бы с таким замутила, не думая. — Она вздыхает, мечтательно прижимая руки к груди. — У него такой взгляд. Как у хищника, который выбирает, с чего начать. Катрина, ты как думаешь, он свободен?

Меня прожигает волна непрошенной ревности. Глупой, необоснованной. Которой просто не должно было возникнуть! Этот квантор Алавир, возможно, и не вспомнит, кто я такая. Кто я ему? Никто! Но кулаки сжимаются сами, и я усилием воли заставляю себя выдохнуть, чтобы не выдать Алише свои эмоции.

— Алиша, он наш инструктор, — говорю, пытаясь звучать отстранённо. — Это запрещено.

— Ну и что? — Она улыбается. — Если он выберет, разве кто-то посмеет ему отказать?

Я молчу. Она права. Он выбрал меня, и я не смогла отказать. А подруга пожимает плечами и уходит в душ.

Переодеваюсь, стискивая зубы. Запрет. Правила. Но то, что уже произошло между нами, не оставляет ни малейшего шанса забыть. А если наша связь вскроется, меня ждет Земля, а там крах всех мечтаний и недостижимость поставленных целей. А я прошла слишком большой путь сюда, чтобы провалиться!

На следующее утро начинается там самая практика. Весь поток первокурсников собирается в зале на сороковом уровне, где устроена гигантская полоса препятствий, частично использующая рельеф горы, в которой базируется Академия. Сквозь зарешеченные окна с армированными стеклами, находящиеся в потолке, проникает яркий солнечный свет. Сразу от двух солнц.

Курсанты-гнары в обычной форме — спортивные брюки и футболка — смеются, переговариваются, осматриваются. Все разбились по своим группам. Я на потоке, как и в группе, одна из самых маленьких, но это не важно. Я смогу с ними тягаться.

За мгновение до звонка в зал приходит группа инструкторов. Точно больше десятка. Все гнары. Высокие, широкоплечие, в черных брюках со стрелками. На чёрных обтягивающих торс форменных рубашках одинаковые отличительные знаки. Я уже узнала — так выглядят шевроны кванторов — звезда в двойном кольце.

Первым идет квантор Алавир. Он самый главный. С группой коллег он проходит к началу полосы препятствий и громко щелкает пальцами. Воцаряется тишина. В воздухе повисает угроза.

— Построиться, курсанты! — Его голос разлетается над толпой.

Среди первокурсников начинается шевеление. Все выстраиваются вдоль длинной почти отвесной стены для скалолазания — куска горы, который даже не отделывали.

Я занимаю место в хвосте шеренги.

— Внимание, курсанты! — громко произносит квантор Алавир. — Сегодня пройдет отбор в группы к каждому из кванторов Академии. Покажите лучшее, на что способны!

Я избегаю его взглядом. Оглядываю испытание, которое придется пройти — спринт в полкилометра по периметру зала с подъемами по перекладинам, провалами с имитацией грязи, невысокими участками, где надо ползти по-пластунски, канатами, веревочными лестницами и со скалодромом в самом конце. Пройти нужно полный круг и закончить там, где начинаешь.

Мне становится жутковато, но я стискиваю зубы и готовлюсь выложиться на триста процентов.

Моя очередь так далеко, что можно даже заскучать, но я во все глаза смотрю, как гнары и земляне проходят испытание, каждый раз неосознанно напрягая мышцы, которые должны быть задействованы у курсантов на полосе.

12.

Я подхожу к стартовой черте и смотрю на квантора Алавира, ожидая команды. Он мажет по мне невидящим взглядом и глядит на кого-то позади меня, а потом отчетливо произносит:

— Курсант Мирсу! На старт!

Крепкая плечистая фигура первокурсника-гнара занимает мое место у черты. Квантор Алавир адресует мне едва заметную насмешку и отдает команду Мирсу бежать.

Ничего не понимаю. Что за мелочная месть? Он просто издевается? Или… зачем ещё можно передвигать мою очередь в конец? Или он хочет меня отчислить? Или… пробивает холодный пот — он хочет оставить меня… на закуску. На гребаный десерт.

Когда Мирсу заканчивает полосу, квантор Алавир определяет его в группу к квантору Песко и… снова игнорирует меня. Вызывает следующего курсанта.

— Эй землянка, — насмешливо выговаривает женский голос из-за спины, — тебя забраковали!

Красивая гнарка с черными волосами готовится бежать следующей. Ну да. Все выглядит так, будто квантор Алавир меня забраковал. Не буду развеивать уверенность курсантов. Пусть так и думают.

— Курсант Сиен, соблюдайте дисциплину, — внезапно для меня квантор Алавир ставит гнарку на место. — Не вашего ума дело обсуждать приказы старших по званию!

Гнарка краснеет и сдувается. Бежит плохо. Даже я вижу косяки. И в результате попадает в группу к квантору Страю. Похоже, туда попадают не самые сильные.

Когда в зале остаюсь я одна, а из кванторов только Алавир и Страй — такой же рослый и крупный, только у него волосы более светлые — квантор Алавир отдает команду бежать мне.

Тренировочный зал на уровне 40 выглядит похожим образом

Я срываюсь с места.

Первое препятствие — подъем по перекладинам, потом прыжок на маты и бассейн с «грязью». Эта субстанция похожа на кисель, но не пристает к одежде и не впитывается. Просто сильно затрудняет движения.

Переплываю бассейн с огромным трудом, мгновенно вспотев, выбираюсь и бегу к натянутому горизонтально канату. Перебираюсь по нему, чувствуя себя насекомым, спрыгиваю перед новым подъемом по веревочной лестнице.

Затем висячий мост из тонких реек с большими расстояниями между ними. Ноги едва слушаются, руки скользят по канатным поручням.

Дальше желоб, в который я очень неудачно ныряю, здорово треснувшись спиной о верхнюю кромку. Ползу по нему, скуля от боли и вытирая рефлекторные слезы.

Наконец добираюсь до скалодрома.

Это самое сложное. Он невысокий — всего четыре метра — и страховки нет. Падать на маты, но каждое падение — потеря времени. И, конечно, по закону подлости, я, естественно, срываюсь с самого верха, падаю в мягкое, снова забираюсь и уже после спрыгиваю с другой стороны.

Последний рывок. Ещё пара десятков шагов, и меня ждет финишная линия, рядом с которой стоит квантор Алавир с секундомером. В ушах дубасит учащенный пульс, дыхание рваное. Я могла пробежать лучше и, кажется, вижу разочарование в глазах квантора Алавира. И когда до финиша остается пара шагов, я неудачно наступаю и спотыкаюсь.

Лечу вперед. Крик застревает в горле.

Зажмуриваюсь, уверенная, что сейчас разобью себе лицо или голову о жесткий металлический пол. Но чьи-то сильные руки вдруг останавливают моё падение прямо в полете.

В нос забивается знакомый запах пачули.

Открываю глаза — квантор Алавир.

И успел же! Спас меня. Но он смотрит мне в глаза сурово-укоризненно и качает головой. И я ощущаю его эмоцию — искреннюю тревогу?! Да нет, наверное, это мое. С чего ему тревожиться?

— Ты думаешь, что делаешь? — спрашивает он строго и холодно.

Неуверенно качаю головой.

— Ясно. Будешь под моим личным контролем, — добавляет он, отводя меня к стене тренировочной аудитории. — В бою никто не поможет! Мне нужно, чтобы ты выжила. Поняла?

Киваю. Он склоняет голову и что-то кликает на коммуникаторе.

Вот, что и требовалось доказать. Больше никакой тревоги. Исключительный интерес к своему гаджету.

Меня пугает перспектива быть у него на виду и под рукой, но вряд ли у меня есть право выбора.

Хотя даже если бы было, говорить я сейчас не могу. Дыхание никак не восстанавливается. В теле только слабость и мышечная боль. Тяжело приваливаюсь к горной породе и вытираю со лба пот. Смотрю на статную фигуру этого Алавира — красивый, зараза! И что-то ему от меня надо. Он ведь нарочно все подстроил, чтобы после меня никого из курсантов не было.

Он отходит от меня и поднимает лицо к своему коллеге.

— Страй, передай в ректорат, что распределение первокурсников завершено, — по-деловому произносит он, а затем бросает взгляд на меня и добавляет загадочно: — А мне надо обсудить кое-что наедине с курсантом Кёртис.

Я одновременно холодею и вспыхиваю. Щеки загораются румянцем, а по спине стекают ледяные мурашки. Что ещё он собрался обсуждать?

13.

Квантор Страй рапортует согласие и уходит первым. А Алавир втыкает в меня многозначительный взгляд, не обещающий ничего хорошего. Я уже почти отдышалась и отлепляюсь от стены.

— За мной, Кёртис, — с долей насмешки бросает он и направляется к выходу из зала.

Я шагаю следом и с удивлением отмечаю, что аура, которая в прошлую нашу встречу сорвала мне тормоза, сейчас будто не работает. А ещё… он же трогал меня. Прикасался, когда не дал упасть. И никакого возбуждения я не почувствовала.

Выходит, он как-то включает и выключает свою способность влиять на меня?

Мы заходим в лифт. Серое освещение, такие же стены, запах масла и металла. Квантор Алавир нажимает на кнопку с цифрой «5». Я отчетливо улавливаю его эмоции. Его жадный интерес и подозрения перекрывают мои собственные тревогу и ещё более мимолетное любопытство.

Мы выходим на пятом уровне. Тут тихо. Видимо, большинство преподавателей верхнего звена на занятиях.

Тут просторно и светло. Естественное освещение, потому что уровни с сорокового и выше находится над поверхностью планеты. Идя по коридорам, я с восторгом смотрю в окна, из которых открываются воистину шикарные виды на заснеженные горные вершины и фиолетовое небо с голубоватыми облаками. К тому же утро, и все заливает свет одновременно двух здешних светил.

Квантор Алавир, пикнув магнитным замком, открывает мне дверь своего кабинета. Пропускает меня вперед, гладя по спине и попе взглядом, который я внезапно чувствую почти физически. Даже оборачиваюсь и ловлю неизбывную насмешку в его кошачьих глазах.

В панорамное окно виден склон, искрящийся белоснежным ковром снега. По центру массивный футуристичный, как и все на Сеорине, стол с креслом. Стула для посетителя нет. Квантор садится в кресло, я остаюсь стоять, переминаясь с ноги на ногу. Гадаю, о чем он хочет поговорить, и гоню от себя пугающие предположения, что напомнит о массажной комнате.

Он излучает уверенность и интерес, но где-то в глубине уже начинает маячить желание. Ему даже не надо говорить об этом, черт! Я просто считываю его эмоции. И ведь только его! Что между нами за порочная связь?

Он некоторое время кликает по коммуникатору, что-то внимательно изучая.

— Выдающиеся результаты, курсант Кёртис, — произносит он, наконец подняв на меня заинтригованный взгляд. — Среди первокурсников-землян ты первая с отрывом в двадцать процентов от самого лучшего после тебя. Чем объяснишь?

Черт. Этого я и боялась.

Он сцепляет пальцы, упирая локти в стол. Смотрит с хищным прищуром. Кажется, уже знает ответ, но все равно припирает к стенке, чтобы я сама созналась. А я буду стоять на своем до последнего.

— Объяснение, что я упорно тренировалась и приложила все усилия, прокатит? — спрашиваю с видом «все же очевидно».

— Тебе напомнить, что такое субординация?! — вдруг более строго выговаривает квантор Алавир.

Облизываю пересохшие губы.

— Я помню о субординации, квантор Алавир. — Улыбаюсь. — Я упорно тренировалась и на отборе приложила все силы, чтобы справиться лучше всех.

Выпрямляю спину и встаю по стойке смирно. Не надо нам больше расспросов, уважаемый квантор.

— Просто по-ста-ра-лась. — Он катает слово на языке. — Какая старательная!

По эмоциям — не верит мне. Но пока я не призналась, меня не в чем и обвинить.

— Ты во всем такая старательная? — тянет квантор Алавир с игривой интонацией. И я отчетливо вижу похоть в его эмоциональном фоне. Черт. Только этого не хватало! И я снова с ним наедине в замкнутом пространстве.

Непроизвольно отхожу назад и вжимаюсь спиной в дверь.

Он поставил вопрос таким образом, что на него может быть только один ответ «во всем». Противоположный ответ поставит под сомнение мою компетентность, о какой бы сфере речь ни шла.

Нет! Я не хочу вступать в эту флиртовую игру.

Однако квантор Алавир не ждет ответа, а выходит из-за стола и приближается ко мне.

Встает вплотную.

Так близко, что я ощущаю его тепло сквозь два слоя одежды и пространство между нами. Во мне плещутся лишь стыд и страх, никакого возбуждения.

Он поднимает руку и ласково касается моей скулы подушечками пальцев. И от этого касания по телу проносится волна мурашек. Страх снова стирается, как и в прошлый раз, по щелчку, и в теле снова теплеет от желания.

— Что ты делаешь? — спрашиваю, забыв про всякую субординацию напрочь.

— Тебе не нравится? — переспрашивает он хрипло.

— Это ваши гнарские штучки? — я пытаюсь бороться с захватывающим тело возбуждением.

— Даже если так… — мурлычет гнар мне на ухо и обвивает рукой талию. Притискивает к своему каменному телу и целует шею. — Какая разница почему? Главное — ты меня хочешь.

Голова начинает кружиться от его аромата и подавляющей ауры. В спине ощутимо тянет, кожа горит от его прикосновений. Но я все же нахожу в себе силы упереться в стальные мышцы на груди.

— Так нельзя, — бормочу, надеюсь, разборчиво. — Это нарушение…

— Как то, что было в массажной комнате? — Он только плотнее прижимает меня к себе, и я ощущаю его возбужденный член.

Квантор Алавир многократно сильнее меня. Напролом мне не вырваться.

— Да, в массажной комнате тоже было нарушение, — сержусь, голос звучит отрывисто. А внизу живота уже нестерпимо печет. Он точно что-то по-гнарски делает, отчего мое желание только увеличивается, и контролировать процесс у меня не получается.

— В прошлый раз тебя это не останавливало, — рокочет гнар мне на ухо.

— Потому что… — заикаюсь, чтобы ответить, но он ловит мои губы в собственнический жадный поцелуй. Проталкивает язык в рот. В буквальном смысле заставляет заткнуться. Но так приятно, что я едва сохраняю ощущение реальности.

— Отпусти… — хнычу, как только он разрывает поцелуй. Сил сопротивляться почти не осталось.

— Ты моя, — его голос почти сел, звучит совсем хрипло и до ужаса пошло. — Просто прими это и расслабься.

Мне хочется возразить ему, что такими темпами меня отчислят к чертям, и плакали все его присвоения, но не успеваю. В дверь за спиной кто-то настойчиво долбится.

14.

Он спокойно оставляет меня в покое, бесшумно возвращается за стол, хотя никаких усилий для этого не прикладывает, опускается в свое кресло и глазами показывает мне на место сбоку от стола.

Не возникает и мысли ослушаться. Встаю куда он сказал, сбоку от стола, заложив руки за спину. Мы просто беседовали, не так ли?

— Войдите! — звонким деловым голосом произносит квантор Алавир.

Дверь открывается. На пороге стоит гнарка в форменной рубашке с отличительным значком секретаря ректората — три концентрических кольца. Её строгий взгляд прожигает меня насквозь, и я густо краснею. Щеки пылают просто люто. В теле остывает возбуждение, и я проклинаю футболку, которая бесстыдно облепляет грудь.

Секретарь ректората Лоранг Аза Тэлла

— Квантор Алавир, — чеканит секретарь холодным голосом. — Ректор просил вас срочно подписать рапорт о распределении первокурсников.

Квантор Алавир бросает быстрый взгляд на меня и моментально принимает решение.

— Ко мне, — обращается он к гнарке. — Давайте рапорт.

Мне страшно — вдруг она поймет, что тут происходило. Сердце бьётся так громко, что мне кажется, она это слышит. Смотрю в пол, чтобы не она не увидела маслянистого блеска в моих глазах

— Вот, пожалуйста, — она кладёт планшет на стол перед Алавиром. — Ректор ждёт подписанные документы.

— Конечно, — отвечает он сухо и ставит на планшете свой отпечаток пальца.

Его движения чёткие, деловые, по нему не скажешь, что несколько мгновений назад он прижимал меня к себе и обещал, что я принадлежу ему.

Я украдкой поднимаю взгляд. Гнарка смотрит на него, но я не могу прочитать её эмоции. Никак. Вообще. И в очередной раз убеждаюсь, что мне доступны только эмоции квантора Алавира. А он сейчас раздражен, даже зол.

Он быстро перелистывает страницы на планшете и везде ставит свои отпечатки. Затем передаёт ей планшет.

— Спасибо, — говорит он, протягивая ей планшет, и указывает на выход. — Передайте ректору, что я зайду к нему, когда закончу с курсантом Кёртис.

Гнарка кивает, бросает на меня последний взгляд, в котором я отчетливо вижу злость, затем уходит, закрывая за собой дверь. А у меня от этих слов снова внутри взрывается бомба. Звучит властно, подчиняюще, с обещанием определенно что-то со мной сделать.

Квантор Алавир возвращает мне свое внимание. Но вместо того, чтобы продолжить приставания, он откидывается в кресле и жестом велит мне подойти. Я делаю это, перебарывая новую волну страха и стеснения. А он спокойно показывает в монитор. Экран поделен на несколько частей, в одной из которых, похоже, трехмерная проекция чьего-то прохождения полосы препятствий.

— Смотри внимательно, Кёртис, — начинает он тоном инструктора. — Это твои ошибки.

Ошибки? Он говорит на полном серьезе сейчас, и по эмоциям сосредоточение, внимание. Уже не флиртует.

— Ты начала слишком резво, — продолжает он, пока я нерешительно усаживаюсь. — Израсходовала слишком много энергии на первых этапах. Надо распределять силы более равномерно. В грязевом бассейне ты потеряла много времени, когда выбиралась. Канат — твой слабый момент, над этим надо работать.

Я моргаю, не веря своим ушам. Он действительно разбирает моё выступление. Говорит профессионально, тоном преподавателя.

— И рекомендую потренироваться на скалодроме. Ты выбирала не те уступы. На реплае это отчетливо видно. Вот тут! — он показывает на экран, где женская фигурка хватается за выступ на импровизированной скале и срывается. — Ты упала, потому что использовала неправильный захват, — продолжает он. — И, конечно, последний отрезок, который чуть не стоил тебе травмы.

Я слушаю, не перебивая. Всё, что он говорит, логично и крайне ценно. В какой-то момент забываю, что это тот самый гнар, который несколько минут назад пошло обнимал меня у двери.

— Я пришлю тебе этот реплай, — заканчивает он. — Проанализируй, чтобы подтянуть слабые стороны. Всё ясно?

— Да, квантор, Алавир — отвечаю я автоматически.

Он кивает, затем жестом указывает на дверь.

— У нас занятие через два часа. Приведи себя в порядок, — произносит он напоследок, и в его глазах появляется знакомый мне огонек. Но, к счастью, дальше он добавляет: — Свободна!

Похоже, и правда собрался к ректору. Мне не надо повторять дважды. Я пулей вылетаю из его кабинета и спускаюсь на сороковой уровень. В голове всё ещё сумбур. Напряжение медленно отпускает, но оставляет после себя пустоту, которую хочется чем-то заполнить.

В зале занимаются гнары. Я игнорирую взгляды и направляюсь к роковому скалодрому. Рассматриваю его, вспоминая, как карабкалась на него. Взбираюсь разок, но с таким трудом, что позориться перед другими курсантами не хочется. Сил совсем нет. Телу требуется отдых.

С досадой иду к лифту и спускаюсь на уровень общежития. Захожу в свою комнату.

Алиша нервно вскакивает с кровати и бросается ко мне. Обнимает, будто прощается.

— Ты чего? — спрашиваю я, пытаясь сделать голос уверенным, хотя её поведение меня пугает.

— Катрина, говорят, тебя отчислили из Академии! — Подруга смотрит на меня круглыми глазами, в которых выступают слезы. — Это правда?

15. (Тарис)

Катрина закрывает за собой дверь, и я остаюсь один в кабинете. Вдруг становится тихо и пусто. Отрезвляет, как холодный душ. Провожу ладонью по лицу, но это не помогает избавиться от ощущения, что я снова оказался на грани. На грани того, чтобы взять эту землянку прямо здесь, наплевав на все правила и последствия.

Слишком много сил уходит, чтобы удерживать себя в руках. Эта землянка... Катрина. Я должен называть её курсант Кёртис, но в голове звучит только её имя. Что в ней такого? Я гнар, меня с детства обучили подавлять эмоции. Власть, дисциплина и контроль — три кита, на которых держится моя жизнь, благодаря которым я нахожусь там, где нахожусь. Но рядом с ней всё катится в бездну.

Она смотрит на меня своими упрямыми глазами, словно бросает вызов, и я теряю хладнокровие. В голове мелькает предательская и пугающая мысль, что между нами возникла связь. Эстреа, мы её называем. Но это один шанс на… даже думать не хочу. Это невозможно. Иллюзия. Показалось. Обычная физическая реакция, ничего больше. Катрина эта… просто выскочка с завышенной самооценкой.

Спустя полчаса я захожу в кабинет ректора Академии, Рэнделла Эрнара. Просторная комната с высокими окнами и видами на заснеженные вершины. Посреди изогнутый буквой П сенсорный стол, из-за которого поднимается мне навстречу Рэнделл.

Мы с ним друзья, хотя он, конечно, по званию старше. Только он не ходит в вылазки и не зачищает базы террористов. Этим занимаюсь я и ещё несколько кванторов. И я из них самый успешный.

Рэнделл отходит к стенному бару, наливает себе виски и кивает на второй стакан. Я качаю головой.

Мне нужно ясное сознание.

Рэнделл Эрнар

Ректор гнарской звездной академии.
Строгий и справедливый управляющий, блестящий стратег,
непревзойденный авторитет.
Дружит с квантором Алавиром.

— Интересный подбор группы. Решил взять землянку? — спрашивает он с лукавой улыбкой, садясь в кресло в дальнем полутемном углу, указывает мне сесть напротив. — Ты обычно отбираешь лучших, Тарис. Почему она?

— Кёртис достойна быть в моей группе, — отвечаю спокойно. — Многие гнарки могут ей позавидовать. Её результаты на полосе препятствий меня впечатлили.

— С каких пор земляне стали такими... впечатляющими? — он прищуривается. — Может, она улучшена? Ты думал об этом?

Я медлю с ответом.

— Мне так не показалось, — отвечаю наконец. — Но если она улучшена, я это выясню.

Ректор смеётся, хотя в его глазах мелькает интерес.

— Ты всегда был проницателен. — Он будто чует подвох. — Я по глазам все вижу. Признайся, она тебе понравилась? Зацепила? Не как курсант.

Я выпрямляю спину.

— У меня к ней только преподавательский интерес, — отвечаю твердо. — Землянка с её результатами подает надежды, и если я смогу сделать из неё полноценного солдата, она послужит нашему делу.

Рэнделл смеётся снова, но не спорит. Мы обсуждаем практику, отчёты и планы на ближайшие полтора месяца. Но я ухожу с ощущением, что он видел больше, чем я хотел показать.

Стоит выйти в приемную, из-за своего стола выпрыгивает лоранг Аза Тэлла, гнарка с яркими глазами и грацией кобры. Она прытко возникает у меня на пути и, изогнув спину, замирает в кокетливой позе.

— Тарис, — тянет она с глубоким придыханием, — как у тебя дела? У меня свободный вечер. Может…

Я втыкаю в неё тяжелый взгляд, говорящий, что мне не интересны её приставания. Хотя формально с ней я могу завести интрижку, между преподавательским и административным корпусом это не возбраняется.

— Сегодня погоду прекрасную в горах обещают, — продолжает Аза и скользит пальцами по моему плечу. Я чуть разворачиваюсь, сбрасываю их. — Можно покататься на бордах или просто погулять?

Я смотрю на неё как на курсанта, провалившего все задания.

— Лоранг Тэлла, — произношу холодно. — Мой график расписан до минуты. Найдите себе другого партнёра.

Она прикусывает губу, не скрывая раздражения, но отступает. А я киваю и направляюсь обратно к себе в кабинет. Снова на фоне противной Азы в памяти всплывает моя земляночка. Тьфу ты! Не моя! Мне нельзя так думать. Я же уже решил, что больше не позволю себе этих вольностей. И мыслей. Но они все равно лезут. Сами.

Чтобы отвлечься, погружаюсь в работу. Медкарты курсантов моей группы, их результаты, слабые места, планы тренировок. Разумеется, попадается дело Катрины. Против воли замечаю аномалии. Её физические показатели слишком высоки для девушки с Земли. Граничат с гнарскими. Значит, она может быть улучшена. А это недопустимо. Это подлог, за это её следует отчислить.

Я должен прямо сейчас отстранить её от практики до выяснения обстоятельств и повторного медицинского освидетельствования. Если в ней есть импланты, сканирование их выявит.

Но вместо того, чтобы тут же произвести эти манипуляции, я откладываю её файл. Меня раздражает собственное колебание. Я хочу, чтобы она осталась. Если в ней есть улучшения, она наверняка покажет лучший результат на потоке и перейдет на второй курс. Почему я так этого хочу? Ответ слишком ясен, но я отказываюсь его признавать.

Открываю список группы, чтобы добавить пометки для следующих занятий, и замираю. Напротив фамилии Кёртис — «отчислена».

Гнев вспыхивает мгновенно. Что за... Кто принял это решение?

16.

Я резко выпрямляю спину. Смотрю на Алишу в полнейшем замешательстве.

— Что за бред, Алиша? Кто говорит? — стараюсь, чтобы голос звучал уверенно, но внутри лютый шквал.

— Вот! — она включает свой коммуникатор и разворачивает его экран ко мне. — Смотри!

На экране приказ, вывешенный на официальном портале Академии.

«Приказ об отчислении.

Курсант Катрина Кёртис.

Нарушение дисциплины».

А ниже подпись ректора и печать. В переносице остро колет. Горечь разливается ядом в венах.

— Этого не может быть… — вырывается с дрожью в голосе.

— Может, это ошибка? Или розыгрыш? — сочувственно добавляет Алиша. — У тебя потому и спросила.

— Нехилый розыгрыш! — выговариваю досадливо. — Если меня отчислили, на почте будет предписание.

Сердце глухо стучит в груди. Сажусь на кровать, бужу свой коммуникатор, дрожащими пальцами кликаю по экрану, чтобы зайти во внутреннюю почту. И там оно. Предписание. Всё официально.

«Курсанту первого курса Катрине Кёртис.

В связи с нарушением дисциплины предписано покинуть территорию Академии в течение 24 часов.

Время исполнения: до 12:00 и дата завтрашнего дня.

В случае отказа будет произведено принудительное выселение и возбуждено дело об административном правонарушении».

Сердце падает в пятки. Туда же летит душа. И все мои мечты. Неужели обо всём узнали? Или это что-то другое? Что именно я сделала такого, чтобы меня выгнали?

В дверь стучат, Алиша что-то отвечает и выходит, а я остаюсь одна с диким ураганом внутри, внешне в полном оцепенении.

Алавир. Конечно, это он. Всё началось с него. С этой злосчастной комнаты восстановления. С того, что он решил, что я его.

Что теперь? Он рассказал кому-то? Или кто-то догадался? Но он же сам сказал, что «я его». Зачем тогда выдавать? Это не укладывается в голове.

Нет, он не мог. Не стал бы. Это кто-то другой. Но кто? И как?

Может, это из-за Айка и Рилана? Может, они нашли способ отомстить за тот вечер? Или рассказали кому-то о моей угрозе с записью? Они ведь наверняка ненавидят меня за то, что я сбежала. Они могли рассказать ректорату, что я была там, где мне быть нельзя. Для отчисления было бы достаточно уже и этого.

А вдруг, это Алиша… Нет, Алиша точно бы не пошла на такое. Она, конечно, легкомысленная, но не предательница.

Нет. Стоп. А может, причина во мне? Может, кто-то всё-таки раскопал мой секрет? Это было бы даже логично.

Но я буду полезна! Я показываю результаты. Старалась. Работала в два раза больше, чем остальные.

Но меня отчислили. Это несправедливо. Это невозможно.

Может, все-таки Алавир? Проще избавиться от меня, чем рисковать своей репутацией? Может, он понял, что не сможет держать себя в руках? Ведь я чувствовала его эмоции, эту растущую жадность, это желание обладать. Для него я — угроза. Логично? Чёрт, да.

А может… это не он? Может, он даже не знает? Что если это просто совпадение? Или это Аманда Моррон? Она ведь хотела избавиться от Ирен, так почему бы не переключиться на меня? Я ведь ей тоже конкурентка. Что если это она каким-то образом провернула всё через свою подругу в ректорате? Подделала приказ.

Но как она это провернула? Приказ с подписью ректора. Настоящей подписью! Это не может быть фальшивкой. Или может? А может, это реальная ошибка? Сбой в системе?

Нет, слишком наивно. Академия не делает ошибок. Всё, что здесь происходит, подчинено чётким правилам.

Я бросаю коммуникатор на кровать и начинаю ходить туда-сюда.

Я должна уйти. Эта мысль эхом бьётся в голове.

Но уйти без борьбы? Разве это я? Разве для этого я пережила всё, что было раньше?

Но и бороться бессмысленно. Они же уже приняли решение. Их не переубедить. Приказ есть приказ. Если он исходит от ректора, то всё кончено. Здесь так не бывает, чтобы ректор ошибался.

Я плюхаюсь на кровать, закрываю лицо руками. Это конец. Конец моей мечты. Конец всему, что я строила. Я должна уйти.

Снова хлопает дверь в комнату.

— Катрина, мы должны разобраться, — доносится голос Алиши. — Это неправильно! Ты ничего не делала!

— Хватит, — бросаю я устало. — Если ректор подписал приказ, значит, всё кончено. Это уже не имеет значения.

— Что значит «не имеет значения»? Ты просто уйдёшь? — Она хватает меня за руку, но я высвобождаюсь и отворачиваюсь. — Это подстава! Надо идти в ректорат и объяснить…

— И что сказать? — обрываю её. — Что все подстава? Скорее всего, они знают о… — я запинаюсь.

Я не могу пойти в ректорат и сказать, что что-то подстава, не признавшись во всех прегрешениях. Я даже не знаю, за что конкретно меня отчислили!

— Ты не понимаешь, Алиша, — добавляю твердо. — Меня ничего не спасёт.

Она молчит, сжав кулаки, а я начинаю собирать свои вещи. Небольшая сумка — самая необходимая одежда, пара книг. Всё остальное остаётся. Бросаю коммуникатор на кровать. Он принадлежит Академии, и мне он больше не нужен.

— Ты хотя бы попробуй! — говорит Алиша, её голос скрипит отчаянием. — Катрина, если уйдёшь, пути назад не будет!

— Пути назад уже нет, — отвечаю холодно, хотя внутри всё рвётся на части.

Я подхожу к двери. Алиша не пытается меня остановить. Только шепчет:

— Ты этого не заслужила…

Путь до сорокового уровня кажется бесконечным. Лифт останавливается раз за разом, набирая курсантов. Кто-то бросает на меня подозрительные взгляды, кто-то перешёптывается. Но я молчу. Меня не волнует, что они думают.

Выхожу на сороковом уровне — это первый наземный этаж Академии. Сердце сжимается на каждый шаг. Дорога к главной двери ведёт через длинный коридор, освещённый мягким голубоватым светом. За ним — выход из Академии.

Я иду по коридору, натягивая лямку рюкзака. Голова опущена, ноги будто сами ведут меня к двери. Шёпотки и насмешки втыкаются в спину, как острые иглы. Я делаю вид, что не слышу, не замечаю. Осталось всего несколько шагов, и я навсегда покину это место.

17.

Его голос звучит низко и властно. Квантор Алавир. Откуда он тут?

Моё сердце сбивается с ритма. Дыхание перехватывает. Я опускаю взгляд, стараясь не встречаться с ним глазами.

— Мне приказано покинуть Академию, — отвечаю не поворачиваясь и пытаясь проглотить ком, залепивший горло.

— Приказано кем? — По звуку голоса, он приближается. Придавливает своей гравитацией.

— На портале Академии есть приказ о моем отчислении, — выдыхаю горестно. Нечего скрывать.

Квантор Алавир за плечо разворачивает меня от двери, и за его спиной я вижу собравщихся зевак среди курсантов. Руки дрожат. Он вынимает собственный коммуникатор, несколько мгновений картинно смотрит в экран, хмурится, стискивает челюсть так, что выступают мышцы, его взгляд становятся колючим.

— Сейчас разберемся, Кёртис, — коротко бросает он. — Не двигайся.

Он вынимает портативный голофон и, похоже, звонит кому-то. Вскоре над черным проектором появляется голограмма гнарки в форменной рубашке, сидящей за столом в просторном кабинете. Это та самая секретарь ректората, которая уже мелькала на моём пути.

— Лоранг Тэлла, — произносит квантор Алавир ровным, но твёрдым голосом. — Приказ от отчислении курсанта Кертис вы создавали?

Гнарка на голограмме моргает, её уверенность слегка колеблется, но она поднимает подбородок.

— Это распоряжение ректора, квантор Алавир, — отвечает она, не дрогнув. — Оно поступило через официальный канал.

— Официальный канал? — повторяет он, прищуриваясь и добавляет с нажимом, как предупреждение: — Вы ничего не путаете?

По эмоциям он в ярости и не верит ни одному её слову.

Гнарка вздрагивает и явно тушуется, а на лице Алавира появляется едва заметная ухмылка.

— В системе такого приказа нет, не правда ли, лоранг Тэлла? — холодно спрашивает он. — Кто подписал этот документ?

Гнарка отводит взгляд, сгорбливает плечи.

— Возможно, произошла ошибка в обработке данных, — отвечает она, пытаясь сохранить хладнокровие. — Я уточню у ректора.

— Мы оба знаем, что вы не будете ничего уточнять. У вас есть минута, чтобы удалить подлог, — его голос становится ледяным.

Гнарка бледнеет, это заметно даже на белесой голограмме.

— Я сейчас же удалю поддельный приказ с портала, квантор Алавир, — бормочет она.

— А я доложу ректору, что в его департаменте распространяют поддельные приказы, — чеканит квантор Аланир. — Вас ждет разбирательство, лоранг Тэлла. Приготовьте убедительное объяснение.

Я остаюсь стоять, не зная, что сказать. Мысли путаются, но пронизывающий взгляд Алавира заставляет меня выпрямлять спину и ожидать дальнейших указаний.

— Ты никуда не уходишь, — он твёрдо обращается ко мне. — Никто не отчислит тебя без моего ведома.

Затем оборачивается к курсантам, которые грели уши в коридоре. Его взгляд становится стальным.

— Развлекаетесь? — произносит он холодно, не повышая голоса, но этого достаточно, чтобы зеваки зашевелились. — По местам! Если через десять секунд вы не окажетесь там, где должны быть, я найду для вас занятия, которые вам запомнятся надолго.

Толпа мгновенно рассеивается. Разбегаются так быстро, будто за ними гонится стая стервятников. Коридор полностью пустеет. Я немного расслабляюсь.

— Кёртис, — голос Алавира заставляет меня снова выпрямиться. — Я ждал тебя на практическом занятии. Но ты предпочла его прогулять.

Я замираю, вспоминая. Действительно. Я так расстроилась из-за приказа, что сидела в комнате и гоняла нерадостные мысли. И это занятие по тактике боя то ли из головы вылетело, то ли мой мозг просто отмел необходимость там появляться. Сейчас уже не определить. Становится дико стыдно. За все четыре с половиной месяца, пока я тут училась, не пропустила ни одного занятия. Я очень прилежная ученица, а тут такой прокол.

— Приношу извинения, квантор Алавир, — выдавливаю я. — Я…

— Не надо оправданий, — перебивает он строго. — У тебя десять минут, чтобы переодеться и спуститься в тренировочный зал с полосой препятствий. И лучше тебе не опаздывать.

18.

— Поняла, — отвечаю автоматически, разворачиваюсь и почти бегом направляюсь к лифту.

Я захожу в тренировочный зал, едва успев уложиться в отведённое время. Квантор Алавир уже там. Он стоит у начала полосы препятствий, скрестив руки на груди. Его хищный взгляд щупает мое обтянутое спортивным костюмом тело, и я невольно ежусь.

— Готова? — спрашивает он таким тоном, что я сразу понимаю — у него нет намерения щадить меня. А по эмоциям — любопытство. И долг.

Я заслужила взбучку за прогул, это бесспорно.

— Да, квантор, — отвечаю твёрдо, хотя становится немного страшно.

— Отлично. Три круга по полосе препятствий. — Он достает секундомер. — Каждый следующий быстрее предыдущего. Начинай.

Я срываюсь с места. Перекладины, грязевой бассейн, канаты. Каждое препятствие, которое казалось сложным утром, теперь кажется вдвое тяжелее. Но я не останавливаюсь.

— Хуже, чем утром, курсант! — гремит над ухом голос квантора Алавира, когда я заканчиваю первый круг. — Поднажми!

К концу второго круга ноги начинают гореть, а дыхание сбивается.

— Не тянешь, Кертис! — бросает он мне в спину, когда я захожу на третий круг.

Зараза! Я вымотана в край и делаю ошибку за ошибкой! Выбираюсь из бассейна с грязью только с третьей попытки, дважды срываюсь с гребаного каната, наконец просто падаю со скалодрома, однако стискиваю зубы и втаю. Но за финишной чертой грузно плюхаюсь на колени, не в силах удержаться на ногах. Плевать, как это выглядит. Я сейчас вообще ничего не могу.

Квантор Алавир подходит, опускается на корточки передо мной.

— Судя по всему, над реплаем ты не работала, — с иронией тянет гнар.

— Я была огорчена приказом об отчислении, — опускаю взгляд. Мне правда стыдно.

Квантор Алавир медленно выпрямляется, но цепко смотрит на меня. В этом взгляде больше нет той насмешки, с которой он начал весь этот экзамен на выносливость. Теперь в его глазах мелькает оценка и раздумья. Выходит, он не просто проверил меня на прочность, а, кажется, решил прислушаться?

Я с трудом дышу, сердце глухо стучит в груди, руки дрожат от перегрузки, но я не сдаюсь. Я не дам ему увидеть слабость.

— Ты. Была. Огорчена, — повторяет он с расстановкой, будто взвешивая мои слова. — Это не оправдание, Кёртис. В гнарской Академии нет места эмоциям.

Я стискиваю зубы. Всё же заставляю себя подняться и от слабости встаю неудачно. Закономерно подворачиваю ногу. Давлю стон, но пошатываюсь, и сильная мужская рука подхватывает меня за локоть. Крепко, но не грубо. А ещё у него молниеносная реакция.

— Осторожнее, курсант, — голос квантора Алавира звучит ровно, но в нём есть то, чего я не ожидала — забота.

Я смотрю на него снизу вверх, застыв в его удерживающей хватке. Он, кажется, осознаёт это одновременно со мной и почти сразу мягко отпускает меня, но шаг назад не делает, будто опасается, что я снова упаду. А по эмоциям он, похоже, уже жалеет, что решил проучить меня за пропуск занятия полосой препятствий.

— Я же сказал, ты под моим контролем, — произносит он строго. — Это означает, что я отвечаю за твой прогресс. И если ты провалишься, это будет моя ошибка.

Я едва не раскрываю рот от удивления. Он не просто так давит, не по приколу проверяет мои пределы, он действительно намерен сделать из меня лучшего бойца!

— Сожалею, что подвела, квантор, — говорю я, выпрямляясь.

Он смотрит пристально, будто видит меня насквозь.

— Завтра отбываем на полигон. Ты по-прежнему в моей группе, — его голос звучит низко, почти хрипло. — Но если еще раз позволишь эмоциям сбить тебя с пути — ты уже не будешь частью моей группы. Ты поняла меня, курсант?

Я сжимаю кулаки, выдерживая его взгляд, в котором мешается уважение и холодность, которой он пытается придерживаться.

— Я вас услышала, квантор Алавир. — Киваю с понятливым видом.

Он молчит мгновение, словно проверяет, не дрожу ли я, не боюсь ли. Но я стою, хоть внутри всё горит от усталости.

— Отправляйся в медблок, нужно убедиться, что твоя нога в порядке. На полигоне ты должна быть полностью здоровой, — с привычной строгостью произносит он.

Я прикусываю губу, от волнения леденеют ладони.

Я киваю и делаю шаг, но на ногу ещё слишком больно наступать. Чувствую на себе его взгляд, а у самой глаза наполняются слезами. Что, если эта травма до завтра не заживет?

— Я провожу тебя, — бархатисто добавляет квантор Алавир и подходит вплотную.

Я замираю, когда его руки подхватывают меня с неожиданной лёгкостью. От усталости я даже не сразу осознаю, что произошло, пока не оказываюсь у него на руках, прижатая к твёрдому, напряжённому телу. Боже, он весь просто из стали!

Тепло его кожи пробивается сквозь ткань формы, а равномерное, сильное биение сердца эхом отдаётся где-то у меня в груди. Я жду, что он сейчас применит свою технику, но он этого не делает. Мне лишь тепло, но возбуждения не возникает.

— Я могу сама, — мой голос звучит глухо, почти жалко.

— Ты уже достаточно сегодня доказала, — отвечает он, но без привычной жёсткости в голосе. Только твёрдое, неоспоримое решение.

Он идёт размеренно, уверенно, будто я вообще ничего не вешу. Я чувствую, как напрягаются его мышцы. И по эмоциям тепло, даже нежность. Что-то в этом слишком неправильное… слишком личное.

— Вы же сказали, что в Академии нет места эмоциям, — шепчу я, чувствуя, как сердце начинает стучать быстрее.

Он не отвечает сразу. Только на миг замедляет шаг, прежде чем вновь продолжить движение.

19. (Тарис)

Поправить Катрине здоровье в капсуле восстановления — самое меньшее, что я могу для неё сделать. Я уже пожалел, что прогнал её по полосе препятствий.

Это было правильно, чтобы не было подозрений в пристрастности.

Так я наказал бы любого курсанта из своей группы, кто пропустил занятие, но я не учел, что она может быть настолько вымотана. Катрина, конечно, стоически пробежала все три круга, без причитаний и уговоров скостить, чем вызывала во мне уважение, но это не далось бесследно. А растянутый голеностоп снизит её результаты на полигоне. Практика не прощает слабости.

Я держу её на руках, пока лифт спускается на уровень 155. Катрина не сопротивляется, но я чувствую её напряжение, её борьбу с собой и желание оспорить мой выбор.

В нос забивается её запах, но я строго контролирую себя. Я больше никогда не стану применять к ней Синто. Это не честно.

Наверное, Катрину шокирует мое поведение. В её взгляде смешано удивление и лёгкое беспокойство. Она уже поняла, что я не собираюсь отдавать её в руки обычных медиков.

Да, у меня на это есть причины. Я хочу выяснить, есть ли в ней импланты, но не привлекать к этому чьего бы то ни было внимания. Потому что если выяснится, что она улучшена, я хочу сам принять решение, как с этим поступить, а не отдавать на откуп правилам и карательной системе Академии.

Когда двери лифта открываются на 155-м уровне, я уверенно шагаю вперёд, неся её в направлении комнат для восстановления. Курсантам запрещено находиться в этой части уровня, зона восстановления предназначена для старших офицеров и персонала Академии. Здесь собрано новейшее медицинское оборудование. Если я что-то в ней и найду — то только здесь.

Я заношу Катрину в одну из комнат и осторожно ставлю её на ноги перед капсулой. Но придерживаю, не выпускаю сразу, пока не уверяюсь, что она не рухнет.

— Ты должна полностью восстановиться, — говорю я спокойно, но твёрдо. — Поэтому ты пройдешь процедуру восстановления в капсуле.

— Но… — Катрина хмурится. — Квантор Алавир, я ничего не сломала. Максимум — растянула лодыжку. Мне хватит и базового лечения. Это…

— Это не обсуждается, — жёстко отрезаю я. — В капсуле ты не только вылечишь ногу, но и восстановишь физические показатели. Если ты не хочешь выбиться из строя на полигоне, делай, что говорю.

Катрина колеблется. Вижу это по упрямому взгляду и по тому, как она нервно перебирает пальцами.

Я уверен, что ей это нужно. Полное восстановление будет полезно в любом случае. Её тело всё ещё истощено, мышцы дрожат от напряжения. Она не хочет этого признавать, но я-то знаю. В капсуле она получит заряд витаминов, временно повысит собственную регенерацию, не говоря уже о том, что нанороботы приведут все поврежденные ткани в норму. Какие бы травмы она ни получила до этого, все будет вылечено.

— Так и будем в гляделки играть? — прибавляю голосу нажима, чтобы подтолкнуть.

— Ладно… — сдаётся Катрина, опуская голову.

— Тогда раздевайся, — произношу нарочито без эмоций, стараясь никак не окрасить этот приказ.

Взгляд Катрины наполняется досадой, а потом она тянется к кромке спортивной кофты и рывком снимает её через голову. Под ней майка. Соски напрягаются от внезапной прохлады, и девочка краснеет. Мне бы отвернуться, но я не могу. Невольно облизываю губы.

Заметив, что я так и смотрю, Катрина тихо выругивается и снимает спортивные брюки. В майке и трусиках делает шаг к капсуле. Останавливаю её рукой.

— Полностью, — добавляю я, зная, что именно вызовет её сопротивление. — Одежду придётся снять.

Она резко поднимает взгляд, в котором вспыхивает протест. Но я не даю ей ни шанса оспорить это.

— Это обязательное условие, — твёрдо напоминаю я. — Капсула работает только с открытой кожей.

Это правда. Но по правде я не собирался настолько смущать Катрину, так что отворачиваюсь. Намеренно. Я чувствую её эмоции — стеснение, лёгкое раздражение. В глубине сознания я знаю, почему я это чувствую. Эстреа. Она пульсирует где-то внутри, сводя меня с ума.

Я слышу, как Катрина шуршит последними деталями гардероба, как задерживает дыхание — боится, что я обернусь.

— Закончила? — спрашиваю глядя в стену перед собой. — Полезай в капсулу.

За спиной раздается тихий плеск восстанавливающей жидкости. Очень характерный звук, поскольку состав по консистенции напоминает гель. Только после этого я позволяю себе обернуться. Катрина сидит в капсуле, прикрыв грудь руками, жидкость достает ей до пупка.

— Восстановление займёт около получаса, — произношу я деловым тоном, активируя панель и программируя процесс. — Ложись, я закрою крышку.

Катрина наконец без споров выполняет. Нажатием кнопки я закрываю крышку. Стекло поднимается из-за борта и плавно занимает свое место. Теперь капсула герметична, и фильтры воздуха начинают слегка

шуметь.

Политкорректная вариация на тему )

Катрина по лицо лежит в гелеобразной субстанции и смотрит в потолок. Скоро уснет.

Я запускаю процесс регенерации. Жидкость вокруг Катрины вспыхивает мягким голубым светом, по её коже пробегают тонкие энергетические потоки.

Одновременно я активирую программу диагностики — полное сканирование тела. Мне нужно знать, улучшена ли Катрина.

Пока сканер работает, я стою, упершись руками в панель, и смотрю на девушку в капсуле. В душе от её вида поднимается тепло. Связь между нами становится очевидной. Я не могу это отрицать. Тогда у нас конфликт интересов, и ей нельзя быть в моей группе. Но и выпустить её из своего поля зрения я уже не могу.

20. (Тарис)

Я читаю отчет диагностической программы, и сердце сбивается с ритма.

Нет имплантов. Никаких. Даже следов нет, как если бы их изъяли.

Катрина чиста. Вся натуральная.

Я перечитываю ещё раз, быстро пробегая глазами по экрану, вдумываясь как следует. В Катрине всё идеально естественно.

Меня это должно успокоить. Но не успокаивает. Её результаты… на двадцать процентов лучше, чем у прочих землян курса, впечатляют меня ещё сильнее. Она герой. Очень упорная и целеустремленная. Это не просто талант. Это невероятная воля. Девочка сражается за место в Академии, сражается против всех, кто считает её слабее. Таким всегда рады в гнарском пехотном корпусе.

Среди землян всегда огромная конкуренция. Из двух десятков, которые прибывают сюда учиться, дальше проходят только двое. Все эти двадцать человек — лучшие на всей Земле, а здесь — второй сорт, и им каждую секунду нужно доказывать право на место в нашей академии.

Я никогда не понимал смысла, зачем им воевать на нашей планете с нашими врагами? Однако за всю мою бытность в Академии не было ни одного потока первокурсников, чтобы земляне не грызлись за переход на второй курс.

И за всю мою бытность в Академии у меня ни разу не возникало связей с курсантками. До появления Катрины. Сама жизнь будто шепчет: «Это твой шанс обзавестись семьей!». В этой землянке прекрасно все, от голоса и тела до бомбической энергетики, которая будто создана специально, чтобы соблазнять.

Я поднимаю взгляд и гляжу сквозь стекло капсулы.

Катрина всё ещё внутри, её тело полностью погружено в гелеобразную субстанцию. Процесс восстановления завершился пару минут назад, но я не тороплюсь открывать капсулу. Мне нужно взять себя в руки.

Я не должен поддаваться желанию.

Но всё во мне скручивается в узел, когда я всё-таки нажимаю кнопку. Стеклянная крышка начинает плавно уходить вбок.

Катрина открывает глаза и садится. Жидкость стекает с её тела, как ртуть, обнажая гладкую, шелковистую кожу. Еще через несколько мгновений Катрина приходит в себя и замирает. Первое замешательство сменяется жаждой.

Я чувствую это. Пытаюсь отогнать навязчивые ощущения, но Катрина пожирает меня взглядом.

Это просто физеология. Восстановительная жидкость усиливает чувственность. После выхода из капсулы тело гиперчувствительно, кожа воспринимает каждое движение воздуха, каждое прикосновение в десятки раз сильнее.

Но её взгляд... Он такой не только от этого.

Она хочет меня.

Я чувствую её желание всем своим существом. И это вызывает во мне молниеносную ответную реакцию — член тут же каменеет. В паху тянет.

Катрина пробуждает во мне инстинкт. Инстинкт взять.

Нет. Нельзя. Дисциплина. Контроль. Правила.

Я должен отступить.

Но я не двигаюсь.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю, голос звучит ниже, чем обычно. Тяжелее.

— Хорошо… — отвечает она, почти шёпотом.

Её тело говорит громче слов. По коже пробегает дрожь, не от холода. Пространство между нами электризуется.

Катрина сглатывает, цепляется пальцами за край капсулы. Она разрывается между тем, чтобы остаться на месте, и тем, чтобы поддаться.

А я? Я должен уйти. Прямо сейчас. Закрыть за собой дверь и дождаться её в коридоре. Выбросить этот момент из головы.

Но вместо этого я делаю шаг вперёд. Мозг предательски плавится под действием притяжения этой землянки. Её дыхание становится глубже.

— Жарко… — шепчет она и прикусывает губу.

Мне приходится изо всех сил держать себя в руках.

Я должен отвернуться.

Но снова не отворачиваюсь. Я смотрю. Медленно изучаю каждый изгиб её тела. Кожа Катрины после капсулы гладкая, как шёлк. И мне нужно всё мое самообладание, чтобы не прикоснуться.

Катрина чувствует мой взгляд и слегка выгибает спину. Её губы еле заметно приоткрываются. Она хочет, чтобы я перестал сдерживаться. И я почти готов сдаться.

21. (Тарис)

Сейчас на кону не только учеба Катрины, но и моя собственная профпригодность. Мне нельзя демонстрировать пристрастность. Катрина одна из курсантов. Она одна из них и должна быть на том же положении. Я не должен её выделять.

Где моя дисциплина? Выдержка? Квантор я или юнец зеленый?

Вдыхаю. Медленно. Глубоко.

И делаю единственное, что могу сделать, чтобы не потерять контроль. Отступаю.

Шаг назад. Ещё.

Я не должен. Я дал себе слово. Она в моей группе. Это неправильно дважды!

Беру из встроенного шкафа полотенце и протягиваю Катрине.

Она моргает, в её глазах мелькает разочарование. Но я не даю ей времени на раздумья.

— Вытрись, — мой голос звучит жёстко, а внутри всё разрывается на части. Член ноет от возбуждения, но это пройдет.

Катрина тянет. Берёт полотенце слишком медленно. Мне нужно уйти, пока я ещё держу себя в руках.

— Одевайся, — бросаю я, отворачиваясь к двери.

Она не отвечает. В комнате висит тяжелая тишина, пахнущая эфирными маслами.

Вдруг за спиной глухо падает полотенце.

И раздается её голос. Тихий. Теплый. Опасный.

— Квантор Алавир…

Я стискиваю зубы.

Если сейчас обернусь, сломаюсь.

Я выдыхаю, сдерживаясь.

— У тебя пять минут. Одевайся и выходи, — чеканю я. — Потом провожу тебя в общежитие.

Секунду — долгую, мучительную — она молчит.

Потом слышится шорох ткани.

Катрина подчинилась. А я выхожу в коридор, чтобы не ощущать её запаха, не слышать её дыхания. Все это слишком неправильно. Нездорово.

Приваливаюсь спиной к закрывшейся двери. Я вроде выиграл. Отстоял свою позицию, но в душе разливается горечь поражения. И она не даёт мне ровно дышать.

Катрина выходит в коридор без опоздания, как по уставу, не смотрит в мою сторону, ноя чувствую её эмоции. Обида. Разочарование. Она злится на меня — и на себя тоже.

Я сканирую её взглядом, убеждаясь, что одета по форме. Каждое её движение – слишком жёсткое, колючее, будто она только что проиграла бой и теперь пытается сохранить лицо.

Я не могу так этого оставить.

— Кёртис, — голос звучит строже, чем я хотел, но по-другому не выходит.

Она останавливается, но смотрит перед собой, не поворачивается ко мне.

— Я твой квантор. — Я говорю ровно, без лишних эмоций, хотя внутри всё ещё гудит напряжение. — И ты моя курсантка. Так и будет.

Катрина едва заметно вздрагивает.

— Ты была под воздействием восстанавливающей жидкости, — продолжаю я, удерживая голос в железных рамках. — Восстановление влияет на нервные окончания, усиливает чувствительность. Это физиологическая реакция.

Молчание. Но я знаю, что она слышит.

— А если бы ты не остановился? — её голос чуть хрипит, но звучит твёрдо. Она поворачивается ко мне, в глазах всё ещё светится горечь, но теперь уже больше вызова.

Я медленно выдыхаю, не сводя с неё взгляда.

— Тогда я бы потерял над собой контроль. А потеряв, — делаю шаг ближе, намеренно нависая над ней, — я бы не смог взять его обратно.

Её зрачки расширяются, но она держится.

— Мы солдаты, Катрина, — добавляю я мягче, но весомо. — Мы не можем позволить эмоциям управлять нами.

Она делает короткий вдох, и мне кажется, что я теряю её.

— Но я не просто солдат, — отвечает она наконец, глядя мне прямо в глаза.

Её слова задевают меня глубже, чем должны. Она тоже чувствует Эстреа. Если она возникает, это обоюдное ощущение.

— Нет, — признаю я тихо, глядя в её раскалённые до черноты зрачки. — Не просто.

Ещё мгновение — и я снова пересеку черту.

Поэтому я отворачиваюсь.

— Идем, — бросаю я. — Тебе нужно в общежитие. Скоро отбой.

Катрина молча следует за мной, но я чувствую – она уже не та, какой я её принес в комнату восстановления. Я тоже. И это все осложняет. Но что уж теперь… что имеем, с тем и работаем.

22.

Квантор Алавир безэмоционально доводит меня до моей комнаты, будто боится, что я потеряюсь по дороге, и дожидается, пока я зайду внутрь. Алиша замечает его мельком, пока дверь не закрывает собой проем, и накидывается на меня:

— Тебя не отчислили? Откуда ты?.. И почему он… Он! Это же наш препод по практике! Он тебя провожал до комнаты? — тараторит она.

— Я… — начинаю и осекаюсь. Я вообще ничего не могу ей рассказать. Не должна. Это мгновенно станет достоянием всего потока, и я заложу не только себя, но и квантора Алавира. — С отчислением произошла ошибка. Никто меня не отчислил.

Я тяжело вздыхаю и сажусь на кровать. Чувствую на себе нетерпеливый взгля подруги.

— Я пропустила занятие, и квантор Алавир устроил мне трепку в тренировочном зале, — добавляю и утомленно смотрю на Алишу. — Довольна?

— И поэтому он тебя провожал? — с недоверием спрашивает она.

— Сама у него спроси! — огрызаюсь я. Раздражает.

Мне сейчас совсем не в тему, что она лезет с расспросами. К тому же я все ещё помню её «я бы с ним замутила». Я вроде сопротивляюсь тому, что ощущаю к квантору Алавиру, но мне бы не хотелось, чтобы кто-то ещё оказывался в поле его гравитации.

Дальше наш разговор не клеится, и я этому рада. Засыпаем с Алишей, даже не пожелав друг другу спокойной ночи. Наверное, ей обидно, что квантор Алавир «достался мне». А я до сих пор так и не поняла, что чувствую по поводу этого «достояния».

Я долго не могу уснуть из-за дурацких мыслей. Этот гнар мне понравился. Зацепил, запал в душу. Но он только что показал мне, что между нами ничего не будет. Субординация, все дела. Более жестокий щелчок по носу сложно вообразить.

Мне стыдно за то, что между нами произошло. Точнее, за то, что я его хотела, а он отказал. Осознание, что он меня отверг, ядовитым туманом стелется в душе, и даже то, что он проявил заботу и проводил до комнаты, не облегчает ситуацию. Мне даже сложно понять, как трактовать его поведение. Сначала он едва не взял меня в своем кабинете, а теперь демонстративно дистанцируется.

Где-то внутри пробивается мысль о благородстве. Я действительно слабо контролировала себя после восстановления, и он не стал этим пользоваться. Но обида все равно сильнее. Гадкое ощущение, что меня отвергли, жжется в груди и щиплет в переносице.

Ревущий сигнал к пробуждению грубо развеивает невесомую дрему. Я вскакиваю, хотя спала плохо, если это вообще можно назвать сном. Голова тяжёлая, мысли в раскоряку. Алиша поднимается следом за мной, потягиваясь и тихо ругаясь. Утренний душ по очереди, быстрое приведение себя в порядок, завтрак. Всё будто на автомате.

Мы с Алишей выходим из столовой и направляемся к лифту. На сороковом уровне уже многолюдно. Весь поток первокурсников собрался в зале с полосой препятствий. Одни болтают, другие хмуро молчат.

Когда звучит звонок, в зал заходят кванторы. Высокие, статные, каждый из них излучает авторитет. Среди них, конечно, квантор Алавир. Я стараюсь сохранять равнодушное выражение лица, хотя чувствую его взгляд на себе.

Каждый квантор называет фамилии курсантов и уводит отобранную группу за собой. Алиша попадает в группу квантора Вирса — это высокий гнар с толстой косой угольно-чёрных волос и холодным, даже немного презрительным взглядом. Она бросает мне ободряющую улыбку, прежде чем выйти из зала с остальными курсантами.

Я, как и ожидала, в группе Алавира. Его группа самая малочисленная — в ней всего девять человек, и я единственная землянка. Это невольно напрягает. Остальные гнары смотрят на меня кто высокомерно, кто презрительно, кто насмешливо. Я ловлю на себе ровный взгляд только одного курсанта — Сайриса Вегара. Он и до этого надо мной никогда не смеялся.

Мы идем за Алавиром по коридорам и вскоре заходим в небольшую комнату типа переговорной. В центре сенсорный стол, над ним парит огромный голографический экран, который вспыхивает мягким светом, как только квантор Алавир касается панели управления.

— Построиться вокруг стола, — звучит его ровный, полный авторитета голос.

Мы послушно выстраиваемся полукругом.

Алавир складывает руки за спиной, его хищный взгляд скользит по нам, оценивая каждого, будто решая, кто выживет, а кто нет.

— Практика будет длиться полтора месяца. На полигоне не будет учебных аудиторий, не будет второй попытки, не будет снисхождения. Только вы и реальность, — он делает паузу, давая каждому прочувствовать смысл его слов. — Ваша задача — научиться, выжить и доказать, что вы не зря здесь.

На голографическом экране загораются основные направления подготовки:

Выживание в условиях ограниченной среды

Тактические манёвры в боевых условиях

Спасение раненого и работа в команде

Боевая подготовка: ближний и дальний бой

Импровизированные операции, работа в стрессовых ситуациях

— Жёсткой структуры не будет, — продолжает квантор Алавир, переводя взгляд на нас. — Условия могут меняться в любой момент. Вам придётся реагировать быстро, адаптироваться, принимать решения, когда нет времени на размышления. У вас не будет привилегий, не будет «специальных условий» для слабых. Если не справитесь — вы лишние.

Он смотрит прямо на меня.

— Полигон — это ваш экзамен с первой минуты. Вас не будут вести за руку. Кто не справится — будет отчислен. В реальном бою тот, кто не умеет думать и действовать, просто не выживет.

Я ловлю на себе насмешливые взгляды. Гнары думают, что это намёк на меня. Для них всё это — ещё одна ступень. Для меня — битва за мечту.

— Вы столкнётесь с трудностями, о которых не подозреваете, — заканчивает он свою речь. — Некоторые из вас узнают, на что они способны. Остальные поймут, что не созданы для этого. И мы отправим их обратно в Академию — или за её пределы.

— Вопросы есть? — квантор Алавир делает паузу, оглядывая нас.

— Квантор Алавир, а нам дадут боевое оружие? — спрашивает одна из гнарок, стреляя в меня колючим взглядом.

23.

Я стою перед ним, и внутри всё сжимается от напряжения.

В его глазах ледяной гнев.

— Десять отжиманий, — произносит он жестко.

Я моргаю, не сразу понимая.

— Что?

— Ты нарушила субординацию, курсант, — в его голосе ноль эмоций, а в душе гнев. Не понимаю. Вообще не понимаю. Он сам меня подначивает, а когда я отвечаю — сердится?

Я стискиваю зубы. Десять отжиманий — ничто. В нормальных условиях он назначил бы пятьдесят. Это не стремление меня наказать по-настоящему, только дать ещё один щелчок по носу. Он показывает мне дистанцию. Гад!

Я занимаю упор лежа и принимаюсь отжиматься. Чувствую на себе его взгляд, пока выполняю первое отжимание.

— Считай вслух, — уши обжигает лед в его голосе.

А я злюсь. Во мне сейчас такое пламя полыхает, что лучше не подходить!

— Один, — произношу я. — Два…

Каждое отжимание — царапина на самолюбии.

— Семь. — Я делаю эти отжимания даже не напрягаясь. — Восемь.

Гнары бы расхохотались, если бы видели, как тонко он меня унижает.

— Десять! — заканчиваю упражнение и поднимаюсь.

Встречаю его взгляд. Квантор Алавир явно заинтересован. Чувство, что он проверяет меня.

— Ты ведёшь себя опасно, Кёртис, — бесстрастно говорит он, но что-то во мне цепляется за это слово.

— Опасно? — переспрашиваю едко. — Потому что я раздражаю вас, квантор Алавир?

— Раздражаешь, курсант. Тем, что не умеешь держать язык за зубами, — его голос холодный, но уже с намёком на жёсткость.

Мне хочется сказать что-то дерзкое, но слова застывают в горле, когда он наклоняется ближе.

— Думаешь, ты можешь бросить мне вызов, и последствий не будет?

Он ведет носом вдоль моей щеки, но не касается. От него веет опасностью. Это не угроза, это контроль.

— Дело не в вызове, квантор. Вы сами выбрали меня в свою группу, — я упрямо поднимаю подбородок. — Может, стоило оставить меня в группе квантора Страя?

В следующее мгновение его пальцы крепко сжимают моё предплечье. Не больно, но без шансов вырваться.

— Я думал, ты хочешь перейти на второй курс, курсант — его голос переходит на опасный шёпот, он притягивает меня к себе, и от его близости я плавлюсь, как воск. Снова гнарские штучки? По позвоночнику пробегает ток.

— Хочу! — выговариваю в тон угрожающе, с видом «не смей мне препятствовать».

— Тогда ты там, где тебе самое место, — маслянисто ухмыляется квантор Алавир, а потом строго добавляет: — И чтобы про другие группы я больше не слышал. Ясно, курсант?

Я читаю в его эмоциях собственничество и власть. Он меня никуда не отпустит и никому не передаст.

— Ясно, квантор Алавир, — произношу единственно возможный ответ.

Он резко отпускает мою руку и отступает на шаг.

— В арсенал, курсант, — его голос снова холодный, как будто секунду назад ничего не было.

Я не двигаюсь.

— Немедленно, — чеканит он.

На этот раз я подчиняюсь, хотя внутри всё горит. Я ухожу, ощущая его взгляд в спину, и эмоцию — кромешный гнев.

В Арсенале шумно. Тут только наша группа. Каждый старается первым схватить броню и рюкзак, а я стою в стороне, ожидая своей очереди.

Проходя мимо уже со снаряжением, та гнарка-выскочка, задевает меня плечом. Зараза! Как же хочется начистить ей фасад! Но я сдерживаюсь. Не хватало мне снова привлечь внимание квантора Алавира ещё одним досадным инцидентом. У меня вообще чувство, что я только и делаю, что собираю проблемы.

Приходит моя очередь, и я получаю снаряжение. Оно стандартное: лёгкий рюкзак, баллон с кислородом, нож, универсальный набор инструментов, компактный фильтр для воды, несколько энергетических блоков. Самое объемное — кожаная броня, усиленная экзоскелетом. Всё минималистично, но в этом и заключается гнарская философия. Выживание — это не вопрос удобства, это вопрос твоих способностей адаптироваться.

Я снова чувствую на себе насмешливые взгляды. Гнары в группе не скрывают своего мнения: я «миргай», чужачка. Чужая и слабая. Я не слабая! Я докажу!

Облачение в броню происходит тут же. Её легко надеть самостоятельно, но гнары друг другу помогают. Я делаю это сама. Затем мы организованно выходим через специальную дверь на летную площадку.

Просторный ангар переливается холодным светом, создавая ощущение какого-то нереального пространства. Посреди стоит гнарский летательный аппарат — «Лиртек-ЭКС12». Немного напоминает грузовой самолет, только без крыльев, а с гравитонными двигателями, направлеными вниз.

Внушительная махина. Смотрю на неё с восхищением. Микс боевой мощи, и высокой грузоподъемности с акцентом на практичность и скорость. Его гладкий обтекаемый корпус, покрытый чёрным сплавом, который гасит сопротивление воздуха, сияет холодными бликами в свете прожекторов, а мощные турбины светятся голубым, пока не разогрелись.

Квантор Алавир уже там. Тоже облаченный в боевую кожаную броню. Красивый до безобразия. Он стоит у рампы, сложив руки на груди, и выглядит как воплощение спокойной уверенности. Его взгляд скользит по нашей группе и снова останавливается на мне.

— Подняться на борт, — приказывает он, будто общается только со мной.

Мы один за другим поднимаемся по трапу. Внутри птичка выглядит так же впечатляюще: кресла с ремнями безопасности вдоль стен голографическая панель для инструктажа в центре. Всё функционально, ничего лишнего. Я сажусь ближе к задней части, рюкзак кладу в отсек под сиденьем.

Квантор заходит последним, гермодверь поднимается следом за ним. Он проходит по периметру салона, придирчиво оглядывая пристёгнутые ремни. Мимоходом касается моего плеча. Легко, будто случайно, но этого достаточно, чтобы я почувствовала ток по коже. Он снова это сделал, взбудоражил меня одним прикосновением. Будто пометил мои мысли, заставляя сосредоточить их на себе.

— Готовы? — бросает он группе, затем, дождавшись согласных кивков и выкриков: «Да, квантор!», отправляется в кабину и командует пилоту взлетать.

24.

«Лиртек-ЭКС12» пару минут сильно гудит, разогревая турбины, затем вздрагивает, плавно отрывается от земли и подается вперед, вылетая из ангара. Оказавшись на свободе, взмывает в лиловое небо. Легкая перегрузка вдавливает меня в жесткое сиденье. Всё утреннее напряжение пропадает, уступая место предвкушению.

Гнары болтают между собой, обсуждают тренировочные миссии, упоминая, как справлялись в предыдущих испытаниях. Меня в свой круг не приглашают. Но это и к лучшему. Я не стремлюсь заводить дружбу с гнарскими первокурсниками.

В полете проходит ещё столько же времени. Нас не кормят, потому что тут не предусмотрены стюарды, и желудок начинает крутить от голода. Когда пилот объявляет, что приступает к снижению, я уже невыносимо хочу ступить на твердую землю.

Птичка приземляется с глухим звуком, шипит пневматикой, гул турбин постепенно стихает. Тяжелая гермодверь опускается на землю, открывая вид на полигон. Каменистая почва, никакой растительности, здесь пустошь.

По географии нам рассказывали о таких биомах на Сеорине. Аномальные климатические зоны, образовавшиеся под прорехами в атмосфере. Днем пекло, ночью минус, как в пустыне на Земле, но тут все ещё острее. Минус глубже, воздух суше, растительность отсутствует как класс.

Квантор Алавир поднимается с кресла первым

— Прибыли, — громко и четко объявляет он. — Покинуть транспорт и построиться на плаце!

Выполняю вместе со всеми. А сойдя по трапу, оглядываюсь и охаю про себя от смеси страха и азарта.

Оказываемся на тренировочной площадке. Перед нами возвыщается единственное здание, где, видимо, казармы и лекционные аудитории. Вдалеке виднеется окружающая полигон высоченная стена. Отсюда видно, что она огромная и находится в десятке километров, может, больше. То там то сям мелкими на отдалении островками виднюется искусственные препятствия, напоминающие руины зданий, водоемы и имитацию лесных массивов. Полигон выглядит устрашающе, и это заставляет меня в очередной раз напомнить себе, что назад пути нет.

— Следуйте за мной, — раздаётся голос Алавира из-за спины, а потом он выходит вперед и направляется к зданию.

Дверь открывается по его магнитному пропуску. Мы все заходим внутрь. Воздух тяжелый, будто давно не проветривали. У входа нас встречает небольшой холл. Справа лифт и дверь на лестницу, слева стена шкафчиков. Вперед уходит коридор с однотипными металлическими дверями.

— Впереди общие помещения, — говорит он. — На втором и третьем этажах ваши комнаты. В каждой — кровать, шкаф и минимальное оснащение. Душевые общие, для женщин на втором этаже, для мужчин — на третьем. У вас пять минут, чтобы разобрать комнаты и подготовиться к технике безопасности на полигоне.

Курсанты гурьбой идут к лифту, рядом с которым висит табличка «Не больше пяти человек».

Ага. Первой сворачиваю к лестнице и взбегаю на второй этаж. Подношу руку к сенсорной панели у первой комнаты по левой стороне коридора. На табло загорается надпись «Добро пожаловать, курсант Кёртис», дверь пикает на открытие и отъезжает в сторону.

Комната крошечная. Металлическая кровать с твердым эргономичным матрасом и свернутым в рулон «умным» пледом, встроенный шкаф и небольшой столик с соразмерно небольшим светильником. Никакого комфорта, но этого и следовало ожидать. Дверь открывается только по моему пропуску. Никто не сможет зайти сюда просто так, а это немного успокаивает.

Я бросаю рюкзак на кровать и сразу выхожу в коридор, но замираю в дверях. Напротив моей комнаты стоит две из трех гнарских курсантки и с ненавистью смотрят на меня.

— Вот что, землянка, — начинает та самая, которая спрашивала про оружие, Кайра Бейлин.

— Лучше тебе сейчас взять самоотвод, — продолжает вторая. Машинально читаю имя — Дита Миртаг.

— А то что? — сощуриваю глаза, явно показывая, что не боюсь их.

— А то можешь проснуться мертвой! — выговаривает Кайра.

— Или не вернуться с миссии, — добавляет Дита. Она, похоже, подружка-прихлебательница.

— Пригрелась, сука, на особом контроле у квантора! — яд из Кайры так и плещет. — Он мой. И тебе лучше к нему не соваться!

Вот тебе и приехали. Мне угрожают убийством только за одну его фразу про особый контроль.

— Да забирай! — выговариваю в тон едко. — Я уже попробовала. Смотри не подавись.

В глазах Кайры скапливается ярость.

— Попробовала что? — шипит она и делает шаг ко мне вплотную. На голову выше, просто великанша. Нависает грозовой тучей.

— Отойди, а то ещё лопнешь от натуги, — кривлю лицо в презрительной гримасе, — и меня твоими кишками забрызгает!

Кайра надувается как иглобрюх, а потом делает короткий шажок назад и размахивается. Я легко уклоняюсь от её медленно летящего кулака, и он ударяется в сталь двери.

Раздается сдавленный скулеж. Кайра хватается за кулак. Дита все это время так и стоит где стояла и, похоже, подходить не решается. Она ведомая в этой паре.

— Да, рукопашка — это не твое, — бросаю я. — Дерешься как беременная.

Кайра все еще сжимает ушибленную ладонь другой рукой, красная как рак.

— Что стоишь, Дита! Проучи её! — восклицает она, глядя на подругу.

Дита делает шаг ко мне. Явно меня боится, хотя выше и крупнее, как и Кайра. Я делаю резкий выпад вперед со звуком «бу», и она отшатывается к стене.

— То-то же, девочки, — произношу с победным видом. — Это ещё вопрос, кому из нас нужен самоотвод.

На этом я направляюсь к лестнице и в спину меня жалит срывающийся голос Кайры:

— Тебе теперь стоит отрастить глаза на затылке, сука землянская! — рычит она.

— Так не говорят, — поворачиваюсь к ней с добродушным видом. — Я или сука-землянка, или сука с Земли. Ты что, даже уроки общего языка прогуливала?

Внезапно свет мигает, и я замираю в замешательстве. Гнарки тоже настораживаются. Мы ещё несколько мгновений сверлим друг друга взглядами, а потом вдруг раздается остервенело ревущий сигнал тревоги.

25.

Гнарки первыми срываются с места, отпихивая меня в сторону. Досадно — в скорости мне с ними не тягаться. Их длинные ноги несут их вниз по лестнице, но я знаю другой способ.

Я добегаю до лестницы следом и, перемахнув перила, прыгаю с верхнего марша на нижний. Болезненное приземление отдается вибрацией в пятках, но мне плевать. Я вбегаю в холл первого этажа первой.

И сразу замираю, столкнувшись взглядом с квантором Алавиром.

Он стоит в центре холла, спокоен, холоден, но глаза сверкают гневом. Он поднимает руку и демонстративно смотрит на наручный монитор.

Позади с топотом сюда же вбегают гнарки. Они останавливаются и выпрямляются, будто ничего не случилось.

— Построиться! — рычит квантор Алавир.

Мы встаем в уже стоящую шеренгу. Я оказываюсь самой последней. Квантор сцепляет руки перед собой и проходится по нам тяжелым взглядом.

— Я велел спуститься через пять минут, — строго говорит он. — Прошло семь.

— Виновата, квантор Алавир, — я сразу беру на себя ответственность.

— Мы из-за неё задержались! — тут же выдает Кайра Бейлин, а её прихлебательница, Дита, кивает.

Я не поворачиваюсь к ним. Даже не смотрю. Только наблюдаю за реакцией квантора.

Он переводит взгляд на меня, потом снова на гнарок, и в его глазах на мгновение вспыхивает раздражение.

— Вот как? — с наигранным интересом переспрашивает он.

Гнарки раскрывают рты, но он не дает объясниться.

— По правде, мне плевать, кто прав, кто виноват, — его слова падают в мое сознание тяжелыми булыжниками. — Все трое нарушили мой приказ. Пятьдесят отжиманий. Начали.

Снова наказание. Но я принимаю его стоически. Мне не следовало препираться с гнарками, иначе бы я успела.

Стискиваю зубы и опускаюсь в упор лёжа. В шеренге курсантов раздаются шепотки, но я слышу только голос квантора и своё дыхание.

— Счёт вслух, курсанты!

— Один, — выговариваю твердо.

Каждое отжимание прожигает мышцы, но мне плевать. Лишь стискиваю зубы и выполняю упражнение.

— Пятнадцать... Шестнадцать...

Я отжимаюсь тихо, а гнарки сопровождают счеты охами и стонами.

— Тридцать два... Тридцать три...

После тридцать пятого становится тяжелее, но я дохожу до конца, лишь едва сбавив темп. Только пот со лба течет в три ручья и мышцы жжет огнем. Выпрямляюсь, не позволяя себе выказать слабость.

Гнарки возятся дольше. Они задыхаются, хрипят, но не ложатся до пятидесятого раза. Гордость и им не позволила сдаться, хотя урок дался, кажется, куда сложнее, чем мне.

Забавно выходит! Мне, которой надо все время доказывать свою пригодность, по факту задачи даются легче.

Когда гнарки заканчивают и встают в шеренгу следом за мной, квантор Алавир кивает.

— Теперь можно начинать инструктаж, — спокойно произносит он, будто последние несколько минут не существовали. — За мной.

Мы проходим по узкому металлическому коридору, и он приводит нас в небольшую комнату, которая напоминает аудиторию для инструктажа в Академии. Стены серые, обстановка минималистичная. В центре — командный стол управления. Все выстраиваются в полукруг, а квантор достает большую коробку и, открыв крышку, показывает её содержимое.

— Каждому взять по браслету.

Я подчиняюсь. Когда беру браслет и надеваю на запястье, он мгновенно затягивается, плотно облегая кожу. Чувствуется глухой импульс.

— Это ваш личный монитор, — поясняет квантор Алавир. — Он считывает пульс, уровень кислорода в крови, сердечный ритм, уровень адреналина и температуру тела. Любые отклонения фиксируются. Если показатели достигают критической отметки — браслет отправляет сигнал SOS на пульт операторов.

Я провожу пальцами по гладкой поверхности браслета. Он словно подстроился под меня.

— Этот монитор может отвязаться от сети? — раздается голос Кайры Бейлин.

Алавир на секунду хмурится.

— Может. Но об этом тоже поступит сигнал.

Никто больше ничего не спрашивает.

— Правила работы на полигоне, — голос Алавира отдается эхом в ушах и заставляет внутренне дрожать. — Я — единственный командующий. Приказы не обсуждаются.

Снова бросает взгляд на меня, а я отвечаю ему высоко поднятым подбородком. Нет, я не буду оспаривать приказы, но мое подчинение не означает капитуляцию!

— Полигон — огромная закрытая территория, огражденная стеной. Курсанты не могут выходить за пределы полигона, — теперь Алавир обводит взглядом всю группу, будто подразумевая, что я точно не выйду. — На полигоне, кроме меня и вас, работают операторы и медики. Операторы не вмешиваются в процесс. Если вы попали в переделку — разбираетесь сами. Медики работают только в экстренных случаях. Никто не будет лечить ваши царапины, научитесь терпеть боль.

В группе разносится легкий ропот.

— Травмы средней тяжести лечатся здесь, в этом здании, в капсулах восстановления, — поясняет Алавир. — В случае, если ранение тяжелое, будет проведена экстренная эвакуация.

Ропот усиливается. Курсанты недовольны.

— Программа обучения не предполагает такого. Если вы умудрились настолько сильно травмироваться, будет проведено разбирательство, и, возможно, вы получите шанс на повторное прохождение практики, — припечатывает он. — И последнее. Дисциплина превыше всего. Любое неподчинение карается немедленно.

Его голос звучит хладнокровно, без намёка на сомнение.

Он делает паузу, затем спокойно добавляет:

— На сегодня базовый инструктаж закончен. Время ужина.

Некоторые курсанты чуть расслабляются.

— Кухня в конце коридора. Питание автоматизировано, рацион рассчитывается системой на основе ваших показателей. Если хотите больше еды — вам придется заслужить её, увеличив расход энергии.

Где-то сзади слышится недовольное ворчание.

— Цыц! — квантор Алавир пресекает это.— Через час — дополнительный инструктаж. Ваша первая миссия начинается этой ночью.

Воздух в комнате моментально становится тяжелее. А квантор выходит из комнаты, оставляя нас наедине с этой новой реальностью.

26.

На ужин я не рассчитываю, но есть надо. Без еды не протянуть.

Столовая — автоматизированное помещение с рядами дисплеев, встроенных в стены. Итого эта база рассчитана на двадцать пять человек. Двадцать пять экранов, из которых горят десять. Для курсантов и капитана. Квантор Алавир приходит последним, быстро получает порцию для себя и садится за угловой столик. Один.

Гнарка Бейлин пытается присесть к нему, но он тихо и жестко что-то ей говорит. Она разворачивается так резко, что коса подлетает и описывает дугу в воздухе, а ее обладательница отлетает от его стола.

Я подхожу к экрану, на котором высвечивается моё имя, биометрический сканер определяет, я ли перед ним, а затем — поднос с белой пластиковой посудой выкатывается отсека для выдачи. На нём — глубокая запаянная тарелка с вязкой серой массой внутри и бутылка с прозрачной жидкостью.

— Протеиновая смесь, — тоскливо бурчит кто-то за спиной. — Гадость, но это стандарт питания для военных Сеорина.

Я вскрываю упаковку, поддеваю массу ложкой и мрачно смотрю на неё. Пахнет, как картон с орехами. В Академии нас кормили нормальной едой. Здесь все приближено к настоящим боевым условиям.

Пробую. Вкус… сойдёт. Гнары едят без эмоций, но некоторые косо поглядывают в мою сторону.

После ужина квантор Алавир собирает нас в комнате инструктажа. Он стоит у сенсорного стола. На голографическом экране над поверхностью отображена карта, на которой написаны координаты очерченного красной линией района в полигоне с подписью «Промзона».

— Первая миссия. Ночная вылазка, — его голос звучит чётко. — Ваша цель — добыть ресурсы. Минимум: одна энергоячейка с курсанта. Дополнительно: топливные ячейки из транспортных средств или другие полезные материалы, которые сможете найти.

Группа молчит.

— Капитана выбираете сами. Сейчас, — продолжает квантор. — Он несёт ответственность за каждого.

После коротких переглядываний капитаном назначают Сайриса Вегара. Он выглядит солидно и не так ядовито смотрит на меня, как остальные. Его выбор никто не оспаривает.

— Ваши ручные мониторы отмечают передвижения. Времени на выполнение восемь часов. Следуйте маршруту, выполняйте задачу и возвращайтесь к четырем утра сюда. Опоздание приравнивается к провалу миссии. А сейчас в Арсенал за термоброней.

Арсенал тут же, в соседней комнате. Квантор Алавир стоит у терминала, который выдает нам комплекты термоброни. Я беру свою. Это непромокаемый, приспосабливающийся к фигуре и плотно облегающий тело костюм с встроенной системой подогрева, работающей от двух аккумуляторов на спине. Как только его активируешь, внутри разливается слабый жар, который, в принципе, можно усилить с пульта на груди.

— Температура за бортом ночью падает до минус сорока, — добавляет квантор Алавир. — Батареи рассчитаны на восемь часов работы.

Киваю. Ровно столько и выделено на миссию. Умно.

Он проводит взглядом каждого, потом фиксирует его на мне. Прожигает дырку во лбу.

— Помните: никто не герой. Работайте как команда. В случае внештатной ситуации капитан докладывает лично мне. Всё ясно?

— Да, квантор Алавир!

Мы выдвигаемся единой группой. Путь до Промзоны — двадцать километров, — занимает три часа. Глаза быстро привыкают к очкам ночного видения. Маршрут проходит через каменистые пустоши, промёрзшие равнины и завалы ржавых металлоконструкций. В темноте вездеходные сапоги мягко и бесшумно пружинят, смягчают шаги.

Я иду в конце строя, не хочу, чтобы кто-то оказался за спиной. Особенно те две гнарки, которые советовали мне отрастить глаза на затылке.

Вокруг гробовая тишина. Только приглушённые переговоры курсантов и завывание ветра.

— Осторожнее у провалов, — командует Вегар, сверяясь с картой. — Держимся вместе, не растягиваемся.

Мы углубляемся в руины промышленного комплекса. Скелеты зданий возвышаются ржавыми обломками, в отблесках ночного света конструкции кажутся призрачными.

Я первая замечаю ящики с ресурсами. Инфракрасный режим очков помогает обнаружить энергоячейки, брошенные среди остатков техники. Странно, что никто кроме меня не догадался смотреть через тепловизор.

— Здесь! — рапортую я Вегару лучом фонарика в перчатке.

Тот светит куда я показываю, и остальные курсанты тут же начинают обчищать заброшенные транспортные модули.

Я нахожу свою энергоячейку и уже собираюсь вернуться к группе, когда в спину прилетает болезненный удар. Сшибает на землю. Кто-то срывает с меня очки, а затем раздается писк тонкого стекла и хрупкого пластика. Фонарик в ладони разбивает чья-то тяжелая пятка.

Меня обволакивает кромешная темнота, остальная группа уже ушла вперед, я вижу только тусклые лучи фонариков, но все они смотрят от меня.

Пытаюсь встать, и в живот прилетает болезненный пинок. Я снова падаю на мерзлую землю и сворачиваюсь в три погибели, пытаясь отдышаться. Грубые руки переворачивают меня на живот, кто-то садится сверху, наклоняется, и в ушах звучит голос Кайры:

— Спокойной ночи, миргай, — шипит она.