Мой секрет под сердцем

Глава 1

* * *

— МЕЛИССА —

Закончила тренировку с клиенткой, обрадовалась, что следующие две тренировки отменились.

У клиентов другие планы на вечер.

И отлично. В любом случае, моё время они оплатили.

В хорошем настроении отправилась домой.

Хотела как можно скорее оказаться в объятиях любимого, получить порцию вкусного ужина, а затем мы с ним сядем смотреть вечернее шоу.

Сегодня пятница, значит, Алекс приготовил пасту.

Интересно, паста с морепродуктами или томатная с мясным фаршем?

Его паста – объедение. Немного калорий мне не повредит.

Квартира у нас съёмная в современном лофте. На последнем этаже, с выходом на крышу. Она всегда в нашем полном распоряжении.

Может, устроить ужин на крыше?

Написала ему смс.

«Любимый, освободилась раньше. Спешу домой. Куплю вина. Предвкушаю страстный вечер. ХО».

Несмотря на осень, погода радует.

По пути покупаю две бутылки вина.

Белое полусухое на случай, если паста с морепродуктами. И бутылку красного сухого, если будет томатная с фаршем.

Прячу вино в спортивную сумку.

Алекс пока не отвечает.

Странно, сообщение доставлено, но не просмотрено.

Занят готовкой?

Скорее всего.

Спешу домой.

Поднимаюсь на последний этаж.

Звонка у нас нет. А барабанить по двери толщиной в три стены бесполезно.

Проворачиваю ключ, толкаю двери и переступаю порог.

Опускаю сумку на пол, ключи бросаю в вазу на комоде.

Странно, едой не пахнет.

Прохожу по коридору и слышу звуки… Стоны. И удары мебели о стену и пол.

Земля подо мной словно разверзается. Я едва не падаю от осознания, что Алекс с кем-то… на нашей кровати.

Лофт – огромное помещение, объединяющее кухню, гостиную и спальню.

У нас отдельно лишь ванна с туалетом и коридор с прихожей. Остальное пространство единое.

Я замираю практически в центре огромной комнаты. До кровати двадцать проклятых шагов.

Алекс трахает какую-то дрянь.

На. Нашей. С ним. Постели.

Бах. Бах. Бах.

Спинка кровати бьётся о стену.

Алекс ритмично делает свою работу, старается.

Девка под ним стонет от удовольствия, вцепившись ногтями в спину моего мужчины.

Так вот, откуда у него царапины.

Мне он говорил, что это отметины от скакалки.

Я идиотка.

— Милая, тебе хорошо? — интересуется он. Дышит при этом тяжело.

— О-о, да-а-а… Алекс, мне очень хорошо… — стонет мерзавка. — Можешь меня не жалеть… Можешь сильнее…

Эпичный момент.

Над кроватью висит большое зеркало.

Алекс поднимает глаза и… наши взгляды встречаются.

Я отчётливо ощущаю, как моё сердце разрывается на части.

В его глазах столько страсти к этой мымре, столько нежности, что мне становится и больно, и тошно.

Но всё в тот же миг проходит, когда он отчётливо видит меня.

Глаза моего уже бывшего расширяются. Челюсть отвисает.

Он делает последние, сильные толчки и кончает.

Его лицо искажается, он на миг зажмуривается и тут же скатывается с девки.

Вскакивает с кровати, пошатывается и протягивает ко мне руку.

А я смотрю на его член. Он ещё стоит и блестит от влаги.

Урод.

Он даже не предохранялся!

— Лис, — мягко зовёт он меня.

Я отшатываюсь, брезгливо гляжу на дрянь, что стыдливо пытается прикрыться моим одеялом.

У неё огромная грудь. Просто гигантские шары.

Губы как у последней шлюхи – надуты специально для того, чтобы делать минеты.

Взгляд пустышки.

Она сползает с кровати и блеет виновато:

— Я в ванну…

Её волосы выкрашены в красный цвет. Она вся, прямо, как из порнофильма.

Сиськастая и жопастая.

Какая мерзость.

— Как давно ты изменяешь? — спрашиваю Алекса не своим голосом. Не знала, что могу говорить вот так холодно и резко.

— Лис, я… — пытается он что-то сказать в своё оправдание.

Штаны быстро надевает и стыдливо смотрит на меня.

Глава 2

* * *

— МЕЛИССА —

Я вся на взводе. Нервы натянуты как струны.

Представляю, что передо мной Алекс.

Молочу по груше со всей силы. Не жалею себя. Не обращаю внимания на боль в мышцах.

Мне до отчаяния хочется вернуться и разорвать его, растерзать на ошмётки, растоптать его голову, чтобы осталось лишь мокрое пятно.

Злость, обида, неверие во мне кипят, дергают каждый мой нерв.

Я ору в голос. В моём крике боль и ярость.

Боль в груди душит, испепеляет.

Я отдала ему восемь лет жизни. Восемь. Грёбаных. Лет.

Чтобы сегодня узнать о его предательстве. Услышать, что он любит другую. И он хочет от неё ребёнка.

Тва-а-а-арь!

Мне очень-очень нужно проораться. До срыва голоса. До боли в горле. Чтобы я потом месяц только шептать могла.

В ушах шумит кровь. Я дышу часто, хрипло. Во рту всё сводит. Перед глазами уже чёрные мушки кружат.

Но я не могу успокоиться.

До скрипа стискиваю зубы и бью по груше ещё раз. Потом ещё. Снова и снова. Снова и снова колочу грушу и кричу. Но злость и обида не уходят.

Всё внутри меня кипит, рвёт мне жилы, крушит меня изнутри.

Это так больно… Невыносимо больно, когда тебя предаёт родной и любимый человек.

Мы ведь вместе на ноги становились.

Мы так были похожи.

У него нет родни. У меня нет родни.

Я выросла в приюте.

Его воспитывала тётка, которая давно преставилась.

Ни у кого из нас не было стартового капитала. Не было поддержки родных. Мы познакомились и сразу полюбили друг друга и решили держаться вместе. Любовь связала нас крепко.

И я понять не могу, почему всё сломалось?

Когда всё рухнуло?

Когда он разлюбил меня?

Не думаю, что полгода назад.

Всё началось раньше.

Быть может, когда у меня стало получаться в карьере, а у Алекса нет?

Он буксовал, у него не выходило вырваться вперёд. А я смогла.

В этом причина?

Если так, то он ещё больший кретин, чем я сейчас думаю.

Сволочь последняя.

Уже совсем слабым ударом вмазала по груше и обхватила её, всхлипнула.

Мне не становилось легче.

Сука, ты, Алекс!

Ненавижу, ненавижу!

Мудак!

А я дура конченая! Верила ему, думала о нашем будущем, хотела поговорить с одним клиентом, бизнесменом ресторанного дела, хотела предложить кандидатуру Алекса.

Как хорошо, что я не успела этого сделать. Словно что-то меня тормозило, остановило.

Значит, не все ещё мозги я растеряла. Значит, работает моя интуиция.

Работает интуиция?! Где она была, когда этот ублюдок изменял мне?! Почему чуйка ослепла и оглохла?

Задрала голову к потолку и в голос зарыдала. Меня била крупная дрожь.

Я выла, как раненная волчица. По лицу текли слёзы и сопли.

Это были рыдания, которые не красят женщину. Когда рот растянут, когда из груди вырывается хрип, полный душевной боли.

Я раскачивалась, обнимая грушу, и выла. Сползла на пол, уткнулась головой мат и закрыла глаза.

Когда мне надоело сидеть и жалеть себя, срываю с рук боксёрские бинты.

Руки и пальцы болят, саднят, будто я по бетону била.

Рассматриваю пальцы, костяшки, и криво усмехаюсь. Они выглядят так, будто я бой голыми руками провела.

Дура. Не могла перчатки надеть?!

Снова всхлипываю. Дыхание перехватывает.

Не могу сделать вдох.

Хватаюсь за мокрую футболку в области сердца, сжимаю ткань в кулак, тяну, словно хочу разорвать в клочья и с усилием заставляю себя сделать судорожный вдох.

«Успокойся, Мелисса. Дыши. Всё будет хорошо. Всё проходит. И это тоже пройдёт», — успокаиваю себя. – «Вдох и выдох. Вдох и выдох…»

Горячие, едкие слёзы стекают по щекам.

Восемь лет в жопу.

Ощущаю себя именно так. Будто я просто просрала восемь лет жизни. Отдала их мудаку по имени Алекс.

— Ненавижу тебя, Алекс, — произношу сквозь судорожные вдохи и выдохи.

Поднимаюсь с пола, ноги едва держат. Меня шатает, голова идёт кругом.

Беру бутылку с водой, долго откручиваю крышку. Она выпадает из дрожащих пальцев и укатывается куда-то. Пофиг на крышку.

Пиявкой присасываюсь к горлышку бутылки и выпиваю почти всю воду.

Глава 3

* * *

— МЕЛИССА —

— Каков мудак! — возмущается подруга и делает резкий взмах рукой.

В руке у неё бокал с вином и рубиновая жидкость выплёскивается на обеденный стол.

Несколько капель попадают на футболку Джесс.

Она ругается похлеще любого мужика на стройке.

Я хмыкаю, отставляю свой бокал и отрываю куски бумажного полотенца, собираю разлитое вино.

Джессика стягивает с себя футболку и бросает её на соседний стул. Сама остаётся в спортивном бюстгальтере.

В отличие от меня у неё офигенная грудь, почти пятого размера.

Да и фигура шикардос. «Песочные часы» называется её тип.

У меня верх – всего лишь тройка. Задница вроде как есть, но не такая пышная, как у подруги.

Зато у новой пассии Алекса, будь он трижды проклят, фигура желейная. Настоящий кисель.

Так ему и надо. Ведь когда она родит ему малыша, она станет в три или четыре раза больше. Я сразу поняла, что его девка и спорт вещи несовместимые.

Вот тогда он вспомнит стройную меня… И изменять этой гадине будет направо и налево. А эта сука будет ему истерики катать, деньги на ребёнка требовать, а он ни хера зарабатывать не будет.

А какое бабло будет появляться, всё на шлюх будет спускать.

В общем, не будет у них счастья.

Ребёнок вырастит в семье бесконечного недовольства, вечной нехватки денег, слёз матери и ругани отца.

У него не будет светлого будущего, он ступит на скользкую дорожку, и, скорее всего, окажется в местах с колючей проволокой и вооружённой охранной.

Вот так-то.

Я осушаю бокал одним глотком, со стуком ставлю его и произношу со злобой:

— Мудаку мудачья жизнь, Джесс. Вот увидишь, он тысячу раз пожалеет о своём поступке.

— Не хочу видеть, — кривит губы Джессика. Наполняет бокалы до самых краёв и говорит: — Он – говно, Лис, а на говно смотреть противно.

Я смеюсь, потом морщу нос и с ворчанием в тоне говорю:

— Хочешь сказать, я восемь чёртовых лет жила с куском говна?

Она часто кивает, стучит пальцем по столу и со знанием дела заявляет:

— Запомни эти слова, Мелисса! А лучше забей себе в трубку и скури, чтоб не забыла! Ты жила, ела, трахалась, спала в одной постели, целовала в губы, делала минет, дарила подарки, тратила свои деньги на настоящее коричневое, вонючее, дымящееся говнецо. Как оно тебе?

Из-за выпитого мой мозг отчётливо представляет на месте Алекса настоящую коричневую мерзость, и я делаю рожу, потом произношу с отвращением:

— Джесс, это просто fuck! Я теперь не смогу воспринимать Алекса нормально, я…

Она поднимает руку, призывая меня заткнуться и деловым, но сильно пьяным тоном говорит:

— Вот и прекрасно, подруга! Тебе и не нужно представлять этого Motherfucker как-то по-другому! Он, мать твою, не супер герой! Он – кусок говна!

Она снова взмахивает руками, выражая всю степень своего негодования, и буквально рычит:

— Кусок говна не заслуживает твоих слёз! Он не заслуживает, чтобы мы вот так сидели и вообще о нём говорили! Много чести, мать твою! Понимаешь меня? Пусть идёт на хер вместе со своей крашеной шлюхой,! Поняла, Мелисса?! Поняла меня?!

Она толкает меня в плечо, пытаясь расшевелить.

Я киваю и говорю:

— Понимаю… Только вот…

— ЧТО-О?! — рявкает она. Берёт бокалы, один протягивает мне и приказывает: — Живо пей. До дна!

— Это вино, а не водка! — шиплю на неё. — Нужно наслаждаться им, а не…

— ПЕЙ! — командует Джессика.

Я сдаюсь под её напором и пью чёртово красное вино, которое купила для ужина со своим уже бывшим. Подруга права, он не просто мудак. Он говно.

Осушаю бокал и шумно выдыхаю. Голова идёт кругом.

Джесс выпивает своё вино, вытирает ладонью рот и говорит:

— Теперь слушай меня… Вот что тебе нужно сделать…

— Что? Ик! — спрашиваю её. Киваю на коробку с пиццей. — Погоди, не говори. Давай сначала съедим пиццу, а то мы налегли на вино, как последние алкоголички.

Мы съедаем почти всю пиццу. Естественно запивает вином. Красное закончилось. В ход пошло белое полусухое.

И Джессика говорит:

— Так вот, что я тебе хотела сказать…

— Что же?

— Клин клином вышибает. Ты должна переспать с жеребцом…

Я чуть из рук не выпускаю бокал. Смотрю на неё расширенными от удивления глазами и с шипением произношу:

— Совсем спятила?! Я не зоофилка!

Подруга запрокидывает голову и начинает ржать. Не хуже жеребца, между прочим.

Отсмеявшись, стучит по столу кулаком и говорит:

Глава 4

* * *

— МЕЛИССА —

Месяц спустя

Возвращаюсь с работы.

У меня новая съёмная квартира. Не такая классная и просторная, как прежняя, но… в принципе жить можно.

Надеюсь, что на будущий год накоплю на приличный первоначальный взнос и возьму ипотеку у банка.

Пора пускать корни.

Сердце обросло бронёй.

Новую любовь не ищу. Даже не думаю о новых отношениях.

Бывший почти месяц донимал меня звонками и смс-ками, пока я не заблокировала его к чёрту во всех соц. сетях и мессенджерах.

Хорошо на работу ко мне не припёрся. Хоть на это ума хватило.

Сердце у меня до сих пор болит и ноет.

Погано чувствовать себя брошенной. Преданной.

Очень дерьмовое чувство.

Потому, любовь пока на жирной паузе.

С этими мыслями я так сильно погружаюсь в себя, что не замечаю, как рядом со мной уже несколько минут едет спортивная тачка. Точнее, ползёт.

И вот зачем я потащилась через безлюдный переулок?

Кошусь на тачку, продолжаю идти, нет смысла бежать или останавливаться.

Если что, драться я умею.

Да и перцовый баллончик всегда в кармане сумки.

Нью-Йорк – прекрасный город. И как все прекрасные города кишит преступниками разных мастей.

На пути пешеходный переход через дорогу.

Стараюсь не ускорять и не замедлять шаг.

И естественно тачка преграждает мне путь на этом чёртовом переходе.

Покрутив головой, понимаю, что никого рядом. Даже машин нет.

Сегодня я чересчур заработалась. И вот он результат.

Стекло со стороны водилы опускается, появляется мощная мужская рука. Кулак просто кувалда.

М-да. «Повезло» мне.

Потом выглядывает хозяин руки.

Это молодой мужчина. Лет тридцати пяти, тридцати восьми. Около того.

Нос кривой, потому как перебит на много раз.

Губы полные, но не губошлёп. Улыбается мне и спрашивает:

— Подвезти вас, красавица?

Закатываю глаза и раздражённо вздыхаю.

Какой тупой, просто с душком нафталина дедовский подкат.

Кривлю губы и отвечаю наглецу:

— Я похожа на инвалида?

Он удивлённо моргает. Проходится заинтересованным, буквально раздевающим взглядом по моей фигуре, затянутой в облегающие штаны-лапшу, приталенную куртку и крутые спортивные кроссы. Они светятся при ходьбе.

— Совсем не похожа, — хмыкает он и смотрит мне в глаза. Смеётся.

— Вот видите, я не нуждаюсь, чтобы меня подвозили. Adios Amigos!

Обхожу тачку спереди и ускоряю шаг.

Но меня этот ненормальный в покое не оставляет.

Слышу за спиной рычание мотора.

Оборачиваюсь и сбиваюсь с шага.

— Псих, — произношу вслух.

Этот придурок заезжает на своей тачке прямо на тротуар и тащится за мной!

Я стою и пялюсь на тачку. Свет фар ослепляет и мужчина догадывается погасить их.

Выскакивает из машины и направляется прямо ко мне.

И по мере его приближения мои брови поднимаются выше и выше. Наверное, в волосах затерялись.

Вашу ж мать!

— Я всё-таки настаиваю, чтобы подвезти вас, красивая девушка, — говорит он с улыбкой и подмигивает мне.

— Рэй Нортон, — произносят мои губы.

— О! Так вы меня знаете? — смеётся высокий, крупный, все сто двадцать кило сплошной мышечной массы и почти два метра ростом, и просто легенда подпольных боёв, Рэй Нортон по прозвищу «Бешеный».

Мужчина вблизи выглядит впечатляюще.

На ринге когда его увидела, подумала: «Вот это гигант». А вот так близко он вообще титан.

— Э-э-э… Один раз была на вашем бое. Мой клиент ваш фанат, достал пропуск. Я была впечатлена, — мямлю в ответ. Переминаюсь с ноги на ногу.

Не ожидала, что ко мне может подкатить боксёр, которого когда-то выперли из большого спорта за скандал с каким-то тупым бараном, которому Рэй начистил морду.

В новостях говорили, что Нортон утверждал, он бил за дело.

Короче, теперь он бьётся в клубах, куда попасть гораздо сложнее. И в тех клубах вертятся более крупные бабки, чем в спорте. Ставки выше. Соперники злее.

Атас.

И он стоит передо мной. Улыбается. Приглашает подвезти.

Он ждёт, когда я прекращу пожирать его взглядом. Смеётся, когда я встряхиваю головой, отвожу взгляд и неловко улыбаюсь.

Глава 5

* * *

— РЭЙ —

Толпа словно обезумела, когда выбегаю по проходу и бью перчатки друг о друга.

Зрители ревут, выкрикивают моё имя. Атмосфера просто улёт. Бешеная энергия зрителей наполняет меня, раззадоривает зверя во мне

Эти люди заплатили огромные бабки, чтобы увидеть сегодняшний бой, чтобы ощутить запах пота, крови, вкусить аромат победы и проигрыша.

Азарт. Эти люди пиздец, как азартны.

Кто-то ставит на меня. Кто-то на моего соперника.

Каждый из них жаждет победить. Они будут до срыва голоса орать, делясь своей энергией, чтобы кто-то из нас победил и дал выиграть.

— Нортон! Нортон! Нортон! — ревёт толпа, визжат молодые девушки и зрелые женщины.

— Бешеный! Бешеный! Бешеный! — кричат они моё прозвище.

Моё имя выкрикивают со всей страстью и любовью! Злость, похоть, азарт, жажда крови – моей и моего соперника, желание увидеть, как схлестнутся два титана – это гремучий коктейль.

— Хочу тебя, Рэй!

— Трахни меня, Нортон!

— ВОЗЬМИ МЕНЯ-А-А!

— Ты – машина для убийства!

— Победи, Нортон! Я поставил на тебя двадцать штук баксов!

Возле ринга ждут сочные красотки.

Они пожирают меня глазами, улыбаются, призывно облизывают свои пухлые губы.

Но меня они не волнуют.

Меня сейчас заводит ринг.

С каждым шагом моё сознание освобождается от всех мыслей. Я сосредотачиваюсь исключительно на себе.

Тело готовится, напрягается.

Сердцебиение учащается.

Хватаюсь за канаты и легко перепрыгиваю через него на ринг.

Сбрасываю с себя халат и передаю его своему другу, помощнику и тренеру.

Веду плечами назад, вперёд. Разминаю шею.

Бью перчатками о канаты. Рычу и скалюсь, показывая зрителям капу. Приветствую толпу.

Они ревут и орут так, будто одновременно сейчас кончат.

Мужчины желают мне, кто победы, а кто проигрыша.

Женщины кричат о своей любви и без всякой цензуры выкрикивают о своих фантазиях, которые они хотят воплотить со мной.

Ведущий зачитывает мои параметры. Вес, рост. Называет количество боёв, нокаутов.

Я не слушаю.

Пробегаюсь взглядом по толпе, но, увы, не вижу её.

А ведь я пригласил, она даже удивилась. Но говорила, что подумает. Я настаивал, чтобы пришла на мой бой. Сказал, что её встретят и проводят в приватную ложу. Она не дала ответа. Лишь одарила меня улыбкой.

А я думал, что прибежит. Любая другая бы прибежала.

Но её нет.

Мелисса Кисс не пришла.

Горячая девчонка. Принципиальная. Дерзкая. Сильная.

Не похожа на всех этих похотливый сучек.

Другая она. Но при этом на одной волне со мной. Она и бокс – одно целое. Она любит борьбу. И по жизни борец. Как и я.

Её, как и меня воспитала улица, но не сломала, не размазала по асфальту, вечно залитому блевотиной и мочой.

Она не стала наркоманкой. Не спилась. Не ступила на скользкую преступную дорожку. Не отдала себя в загребущие лапы сутенёра.

Вырвалась, выбралась с улицы. Выучилась.

Волчица. Злая. Сильная. Потрясающая.

С первого взгляда понял, что девчонка особенная.

Её походка, уверенная спина, стройные и сильные ноги, гордый взгляд.

Ухмыляюсь, вспоминая, как я просился зайти к ней на чашку кофе, а она послала меня пить кофе за углом.

У неё длинные светлые волосы, голубые глаза и розовые пухлые губы, с которых слетают дерзкие словечки.

Тогда сдержался, чтобы не наброситься на эти губы. Хотелось ощутить их вкус, хотелось трахнуть её рот, будто оставить на ней метку.

Выплюнул капу и кивнул тренеру, чтоб подошёл.

— Джим, отправь парней проверить ещё раз. Я жду гостью, — сказал ему.

— Ты мне уже все уши этим залил, Рэй. Успокойся. Если твоя загадочная гостья придёт, парни её проводят. Я оставил у входа «Малыша». Соберись лучше. Думай о бое. Против тебя профи. Помни, проиграть нельзя. Слишком много ставок на тебя.

Я кивнул и поставил капу обратно.

— А теперь приветствуйте! — кричит ведущий в микрофон. — Большой! Злой! Чёрный! Дуайт Котто по прозвищу «Кувалда-а-а-а»!

Толпа ревёт так же яростно, как и при моём появлении.

Нет, Котто не чёрный. Он не афроамериканец. Он с головы до ног весь разрисован татухами. И выглядит как чёрный бык. Большой и злой чёрный бык.

Я скалюсь, когда Котто запрыгивает на ринг и сбрасывает халат. Остаётся в красных как красная тряпка для быка трусах.

Глава 6

* * *

— МЕЛИССА —

На бой я не успею – факт.

Но вот дождаться Нортона у чёрного выхода можно.

Беру такси и мчусь на нужное место.

Подпольный клуб находится в неблагополучном районе Нью-Йорка. Копы сюда не суются. Это не их территория.

Бруклин. Точнее, Браунсвилл – район в восточной части Бруклина.

И одиноким девушкам здесь находиться крайне опасно.

Даже наличие у меня спортивной и боевой подготовки не гарантирует хороший исход в потасовке с отморозками.

На этих вонючих, грязных улицах полно людей, готовых убить за доллар.

Они не будут биться по правилам. Они будут убивать подло и грязно.

Поэтому я заранее снимаю часы, цепочку с крестиком. Прячу добро в маленький джинсовый кармашек для мелочи.

Я даже сумочку с собой не стала брать, уезжая от подруги.

Телефон прячу во внутренний карман ветровки.

На голову натягиваю шапку, сверху капюшон, чтобы стать как можно более неприметнее.

Такси быстрее молнии проносится по мосту через Гудзон и совсем скоро привозит меня на место.

Расплачиваюсь по счётчику и выхожу.

Идёт мелкий колючий дождь.

Местами проваленный и потрескавшийся древний асфальт блестит в жёлтом освещении ночных фонарей.

Повезло, что не ливень. После сильного дождя вообще тут будет не пройти.

Грязная и заплёванная улица, здесь куча мусора, вони и обоссанных углов уродливых заброшенных зданий.

Прячу руки в карманы ветровки и направляюсь к чёрному ходу.

Нортон говорил подойти именно туда.

В этом районе нет никаких достопримечательностей. Тут нет совершенно ничего интересного.

Зато в этом «прекрасном» районе есть тюрьма для несовершеннолетних. Построили прямо в районе, чтобы было недалеко возить заключенных.

В Браунсвилле говорят: «Если вам двадцать пять – значит, вы или мертвы, или в тюрьме или в банде!»

Именно здесь родился и рос Майк Тайсон. И как уверяет сам боксёр, тут он провёл сто пятьдесят уличных боёв и почти сорок раз был задержан полицией.

И вот, я нахожу нужное мне здание. Перед полуразрушенкой стоят дорогие автомобили.

Если с Нортоном всё-таки сегодня встречусь, обязательно скажу ему, что думаю по поводу его приглашения в столь жуткое место.

Подхожу к двери и вовремя отскакиваю в сторону, иначе получила бы прямо по носу!

Прячусь в тени. Тело напрягается. Ноги напружиниваю, готова сорваться и бежать в ту же секунду.

На улицу выходит настоящий медведь, огромный темнокожий дядька. Голова у него круглая точно шар, лысая. Глаза чуть навыкате. Губы толстые, будто он их гелем накачал.

Меж этих толстенных губ зажата сигарета.

В могучих руках он вертит блестящую зажигалку.

Прикуривает, со смаком затягивается и с шумом выпускает дым.

Была, не была.

Я выхожу из тени на свет тусклого фонаря.

Мужик тут же делает морду зверя, но когда видит, что перед ним девчонка, усмехается и произносит:

— Ты что здесь забыла, мелкая? Этот район не для конфеток вроде тебя. Такси тебе вызвать?

Он прав, по сравнению с этим великаном, я будто тонюсенький волосок на фоне трёхсотлетнего дуба.

Пожимаю плечами и отвечаю:

— Рэй Нортон меня пригласил. Вот и пришла. Моё имя Мелисса Кисс. Может, вы в курсе?

Гигант меняется в лице.

Широко мне лыбится, демонстрируя в белоснежном клыке, мать его за ногу, настоящий бриллиант. Снова затягивается, причмокнув кончик сигареты, и, выдохнув густую струю дыма, весело говорит:

— Так это ты-ы-ы, крошка. Нортон предупредил, что ты должна прийти. Только бой уже окончен. Опоздала ты, девочка.

— Я пришла вовремя, — произношу невозмутимо.

Он ржёт и щелчком отправляет сигаретный бычок в полёт, прямиком в лужу и кивает на закрытые двери:

— Идём, крошка. Нортон будет рад, а то перед боем он всем мозги о тебе вынес. Кстати, я «Малыш».

Вовремя прикусываю язык, чтобы не сморозить какую-нибудь язвительную хрень о его звучном прозвище.

— Приятно познакомиться… Малыш, — говорю с улыбкой. — Моё имя вы уже знаете.

— Ага, — кивает он лысой башкой, и открывает передо мной двери.

* * *

«Малыш» недолго ведёт меня по тускло освещённому узкому коридору. Здесь стены покрыты сетками глубоких трещин, краска давно не только облупилась, но и осыпалась. Теперь хрустит под ногами.

Пахнет, точнее, воняет сыростью и затхлостью.