Мой сломленный феникс

Пролог

Энджел

Зал рукоплещет. Софиты ослепляют, и я невольно жмурюсь, опуская микрофон. Отступаю в тень за кулисы, где воздух чуть прохладнее и спокойнее. Сейчас начнётся: свист, крики, просьбы выйти на бис. И я выйду — куда деваться? Они теперь моя единственная семья.

Руки мелко дрожат от усталости, в висках стучит, а перед глазами всё плывёт. Но я делаю глубокий вдох и вместе с парнями возвращаюсь на сцену. Мы начинаем петь тот самый хит — популярный трек этого сезона. Я написал его о себе, о своей боли, о том, что терзает душу. Наверное, поэтому он так хорошо зашёл — люди чувствуют искренность в каждой ноте.

Наконец всё заканчивается. Можно ехать домой. Я не был в Горскейре несколько месяцев и сейчас мечтаю только об одном: как вернусь в свою просторную студию на тридцатом этаже, буду смотреть на ночной город через панорамные окна, а потом завалюсь спать, не раздеваясь.

Простые мечты для знаменитости, правда? В магмобиль сажусь, не снимая переливающуюся огненную маску, закрывающую лицо. Капюшон низко надвинут на глаза — это необходимость, прописанная в контракте. Никто не знает лиц «Ангелов», никто не слышал наших настоящих голосов. Это основа популярности и возможность жить обычной жизнью вне сцены.

Всегда сижу на заднем сиденье. Даже водитель, который возит меня уже несколько лет, не знает, как я выгляжу. А парни из группы понятия не имеют, где я живу. Мы не друзья — просто коллеги. Не враждуем, но и не общаемся тесно. Так безопаснее. Даже среди них мое лицо — тайна.

За окном мелькают огни вечернего города. Мы едем по центру, и я невольно задерживаю взгляд на старом доме. Там я жил, когда был Никитосом лэ Элисвейс. Тогда у меня был брат-близнец. Это было в прошлой жизни. Теперь у меня рыжие волосы вместо пепельного блондина и новое имя — Энджел. И только музыка осталась со мной из прошлой жизни.

У меня нет друзей. Я предал любимую и брата. В груди тяжело от этих мыслей, словно камень давит на сердце. У меня нет цели. И я не могу даже умереть — ведь вновь возрожусь из пепла. Но у меня есть музыка и голос — это моё оружие, мой способ общения с миром и единственный смысл жизни. Потому что я даже не человек — я феникс, у которого нет права на счастье. Но есть любимое дело, и это уже немало.

Прощаюсь с водителем у подъезда. Лифт мягко шуршит, поднимая меня на последний этаж. Магия нежно подхватывает у стены, и в переливающемся облаке возносит под самую крышу.

Эта квартира в престижном районе — неплохая, но определённо не соответствует статусу звезды или богатого наследника. Но мне здесь хорошо. К тому же она идеально вписывается в образ моей второй личности.

Ладно, не идеально. Вторая личность могла бы жить скромнее, но мне-настоящему здесь нравится. Это место, где я чувствую себя спокойно.

В коридоре темно. Скидываю ботинки и, не включая свет, направляюсь в душ. Наконец-то можно снять маску. Сделать это реально только с помощью специального магического состава и перед зеркалом. Кожу обжигает, и первые минуты лицо пылает почти так же ярко, как мои рыжие волосы. Неприятные мгновения, но, когда выхожу из душа в одном полотенце, краснота и жжение исчезают.

Прохожу в комнату и делаю то, о чём мечтал весь день: падаю навзничь на кровать. Правда, не успеваю насладиться минутой покоя и долгожданного отдыха, так как слышу пронзительный визг.

На автомате щёлкаю пальцами, включая свет, и отскакиваю в сторону. На моей кровати, кутаясь в покрывало, сидит испуганная черноволосая девушка.

— Что ты, демоны забери, делаешь в моей спальне? — Мой голос звучит резче, чем хотелось бы, но шок от неожиданности ещё не прошёл.

Глава 1

Дамона. Двенадцать часов назад

— Смотри, что у меня есть!

Я подбегаю к сидящей на лавочке подруге со спины. Она аж подпрыгивает на месте. Конспект вылетает у нее из рук и шлепается на осыпавшиеся желтые листья.

— Мон, ты в курсе, что ты сумасшедшая? — Она усмехается, но это нервная усмешка, пока я продолжаю махать билетами прямо перед ее носом, как флажками победителя.

Элисбет — или просто Лиса, для всех, кто знает ее лисьи глаза и острый язык — медленно поднимает конспект, отряхивает прилипший лист, и только потом фокусируется на том, что я держу. Ее взгляд скользит по знакомому логотипу, и она закатывает глаза, увидев в моих руках два билета в популярный клуб «Облака». Попасть туда обычным смертным практически невозможно. Это как выиграть в лотерею, в которую даже не продают билетов. Двери туда открываются только по спискам, приглашениям или невероятному везению. А я — Дамона Ричардс. И везение я создаю сама. Особенно когда на сцене «Облаков» сегодня вечером — «Ангелы».

Я вижу, как Лиса оценивает мой горящий взгляд и вздыхает.

Все считают меня их фанаткой. Но на самом деле всё немного не так. Я не жажду автографов «Ангелов» или свидания с одним из них. Хотя... тут я, пожалуй, лукавлю. Кто бы не хотел свидания с одним из них? Но моя мечта гораздо глубже. Я хочу не просто смотреть на них со стороны. Я хочу быть там. На сцене. За кулисами. Частью мира, который они создают своей музыкой. Частью них. «Ангелом». Вот что мне нужно.

И об этой моей цели знает только Лиса. Два года назад я упаковала чемоданы под палящим солнцем Монарко, махнула рукой на пальмы и океанский бриз и купила билет в один конец. Сюда. В серость, в сырость, в этот университет. Потому что именно в Горскейре базируются «Ангелы». Парни в стильных масках, чьих лиц никто толком не видел, но чьи песни крутят на всех радиостанциях планеты. Именно тут билет в их мир.

Пока я не приблизилась к своей мечте, но сегодня у них концерт — первый за полгода, в течение которого парни были в турне. У меня есть билеты на него, а значит, есть и шанс.

— Мон... — Лиса произносит мое имя с тяжелым вздохом. Она смотрит на меня прямо и проникновенно, даже неуютно становится. Ее взгляд — не злой, скорее, устало-озабоченный, как у няньки, которая знает, что ее подопечный вот-вот натворит дел. — Ты же понимаешь, что это чистой воды сумасшествие? — Она делает паузу, ее глаза бегло скользят по моей явно поношенной куртке и дешевым кроссовкам. — Опять потратила последние деньги?

Вопрос бьет точно в цель. Я чувствую, как под курткой по спине пробегает предательский холодок, а щеки наливаются жаром. Надо улыбаться. Легко, беззаботно.

Я растягиваю губы в том самом выражении, которое Лиса называет «улыбкой самоубийцы перед прыжком».

— Всё будет путём, Лис! Честное слово! — Мои слова звучат чуть громче и бодрее, чем нужно. Я ловлю себя на том, что слишком нервно тереблю ремешок рюкзака. — А теперь пошли, а? До начала пары осталось... — Я нарочито резко поворачиваюсь к зданию универа. — Десять минут, не больше. И если мы ввалимся позже, миссис Грымза… — Я делаю драматическую паузу, изображая лицо нашей преподавательницы магтехнологий в момент ярости: брови домиком, сжатые губы, огонь в глазах. — Орать она будет так, что стекла повылетают. Ты же не хочешь стать причиной ремонта?

Лиса печально вздыхает, и я её понимаю. В Горскейре осень редко радует солнышком и золотыми шуршащими листьями под ногами. Уходить с открытой площадки перед зданием Горскейрского университета немагических технологий не хочется, особенно когда эта площадка в кои-то веки залита солнцем. На ярко-зеленой, еще совсем летней траве золотятся листочки, а небо кажется голубым и бескрайним. Один дождик — и вся золотая красота превратится в грязную кашу под ногами. Но сегодня мне плевать на погоду. Плевать на эту вечную горскейрскую слякоть, потому что у меня в кармане жарко горят два билета.

Да, я выложила за них все до последней монетки. Бутерброды в столовой на этой неделе будут исключительно из хлеба и воображения. Но разве это важно? Важно то, что сегодня вечером я увижу их. Услышу. Буду ближе к своей цели.

Мысль об этом поднимает во мне такую волну упрямого счастья, что даже предстоящий дождь кажется просто мелкой неприятностью, фоном. Сегодня судьба должна быть ко мне благосклонна. Сегодня просто не может случиться ничего плохого.

Знать бы, как я ошибаюсь!

Мы собираем вещи, и я бросаю последний взгляд на небо. Где-то там, за редкими облаками, скрывается мой шанс. И я не позволю ему ускользнуть.

После выходных коридор перед доской с расписанием — это ад. Стоит гул десятков голосов, смешанный с хлопаньем дверей. Воздух густой от запаха приторного парфюма и дешевого кофе из автомата. Студенты толпятся плотной, беспокойной массой, все пытаются разглядеть свои группы и номера аудиторий через чужие головы.

Мы с Лисой, перекрикивая шум, машем знакомым девчонкам с потока и начинаем пробиваться сквозь толпу. Приходится извиняться и лавировать, отвоевывая каждый сантиметр, стараясь не наступить никому на ноги и не угодить локтем в чей-то бок.

— Мон, лови!

Знакомый голос режет общий гомон где-то сверху и справа.

Поднимаю глаза. Рик лэ Соррано, как обычно, возвышается над толпой, облокотившись о косяк двери в соседний кабинет. Он широко, по-волчьи, белозубо улыбается. И прежде чем я успеваю среагировать, уже швыряет в мою сторону потрепанный конспект. Тетрадь летит короткой дугой, страницы шуршат на лету.