Мой страшный, страшный опекун

Пролог

20 мая,

в 4-ый год правления императора Эдварда I,

город Саверн

– Личность подтверждена, ваша светлость, – преподобная матушка Адеата, директриса Пансиона Кротких Агнцев убрала опознавательный кристалл в шкатулку и сдержано улыбнулась. – Теперь можете пройти.

Она так сказала, но ни шагу не сделала, чтобы пропустить Чезаре.

– Что-то ещё? – спросил он, стараясь скрыть раздражение.

Мало того, что в этом паршивом городишке они с Эдвардом сразу умудрились вляпаться в неприятную историю, так ещё и какие-то реверансы надо делать, когда только и требуется, что привести девчонку.

– Вы ранены? У вас повязка на голове, – сказала матушка Адеата чинно. – У нас в пансионе преподает замечательная целительница – сестра Лауренсия. Могу её пригласить, она окажет вам помощь.

– Всего лишь царапина, – легко соврал Чезаре. – Не беспокойте преподобную сестру. Лучше пригласите девушку…

– Хочу вам напомнить, – перебила его директриса и сделала строгое лицо, – что наши воспитанницы редко видят мужчин. Ведите себя благоразумно, не смотрите по сторонам и старайтесь не слишком привлекать внимание… – тут она окинула Чезаре взглядом, для чего ей пришлось задрать голову, вздохнула и добавила: – Не привлекать, насколько это возможно.

– Можете быть спокойны, флирт с вашими воспитанницами в мои намерения не входит, – ответил Чезаре, которому надоели намёки-полунамёки.

Говорила бы уже прямо, эта матушка Адеата, и не тянула угря за хвост.

Щёки настоятельницы слегка порозовели, а две её помощницы, стоявшие позади неё с видом карающих ангелов, тут же поджали губы.

– Между нами говоря, его величество сделал странный выбор, назначив вас опекуном нашей Рэйчел, – директриса суетливо повела рукой, приглашая Чезаре, и наконец-то отступила на два шага, давая дорогу.

Он не стал уточнять, почему она так думает. И так ясно – почему. Для благородной девицы из Пансиона Кротких Агнцев, который местные называют Школой Овечек или Овчарней, больше подошёл бы кто-то респектабельный, лет под семьдесят, с женой и кучей детей и внуков.

Что поделать? Эдвард решил на своё усмотрение.

Чезаре пришлось наклонить голову, чтобы пройти в ворота, и повернуться чуть боком, чтобы не задеть плечами выбеленные столбики.

Какой-то мышиный пансион. Наверное, воспитанниц тут не кормят, раз двери делают узкими, как игольное ушко. Хотя… она из монахинь была толщиной со среднего бегемота. Интересно, как она тут протискивается? Или для неё построили отдельные ворота?

Они прошли через большой, чисто выметенный двор. С одной стороны двор был огорожен каменной оградой высотой около двенадцати футов, а с трёх других – серым двухэтажным зданием. Ни во дворе, ни в окнах, ни в открытой галерее первого этажа не было ни души.

Прячутся они, что ли?

Следом за директрисой и под конвоем двух молчаливых монахинь Чезаре прошёл в маленький чистенький кабинет, где на стене висело бронзовое распятие, на окошках белели занавесочки, вышитые крестиком, а на столе стояла вазочка с незабудками.

Матушка Адеата предложила Чезаре присесть в кресло в углу, монахини робко примостились на стулья у противоположной стены, прежде старательно отряхнув ладошками сиденья, а сама директриса прошла к стенному шкафчику и достала оттуда толстую кожаную папку, перевязанную розовой ленточкой.

– Надо заполнить кое-какие бумаги, – сказала директриса, как-то немного нервно.

– Может, пока позовёте девушку? – сказал Чезаре. – Чтобы зря не терять время. Мне хотелось бы сегодня уехать из Саверна.

– Это формальность, но она необходима. Прошу меня простить, – директриса положила папку на стол и зачем-то внимательно посмотрела на стул.

Монахини странно напряглись, но директриса села, и они одновременно выдохнули, тут же смущённо потупившись.

– Рэйчел Блаунт – прекрасная девушка, – произнесла директриса, открывая папку и доставая листы с гербовой бумагой. – Она скромная, набожная, послушная… Чистый ангел. Мы думали, его величество пришлёт кого-то… постарше.

– Его величество посчитал, что я буду самой лучшей защитой для ангела, – заверил её Чезаре, с тоской замечая, как настенные часы отмеряют минуту за минутой. – Давайте подпишем бумаги, я заберу леди Блаунт, и мы отчали… уедем. У меня много дел, я тороплюсь.

– Конечно, ваша светлость. Вот, напишите расписку, что получаете леди Блаунт, и далее будете отвечать за неё перед его императорским величеством и небесами.

Она открыла чернильницу, и Чезаре заметил, как трясутся её пальцы.

Монахини тоже замерли, словно происходило что-то невероятное.

Они тут, наверное, не то что редко, а никогда мужчин не видели. Поэтому и ведут себя так странно.

– Прошу, – директриса пододвинула по столешнице бумагу и очиненное перо.

Чезаре поднялся из кресла, подошёл к столу и взял перо.

– Вы присядьте, – матушка Адеата резво вскочила и сама приставила стул, чтобы Чезаре было удобнее.

Глава 1. Чезаре Нагаропа

Днём раньше, 19 мая,

в 4-ый год правления императора Эдварда I,

город Саверн

– Здесь уютно! – с удовольствием заметил его величество император Эдвард, и глаза у него так и заблестели из-под маски. – Какие женщины, ты только погляди! Напоминает мне кабак на Мартинике. Помнишь? Что в порту Шальшер? Как славно мы там веселились, Чез! До сих пор не могу забыть ту мавританку, что играла на маракасах!

– Помню, как ты там славно повеселился, – проворчал в ответ Чезаре, тоже оглядываясь по сторонам, но совсем без удовольствия. – Потом мы думали, что ты подхватил венерину болезнь, и лечили тебя чесночной мазью. А оказалось, что это была просто чесотка. Легко отделался.

– Да уж, легко… – пробормотал император, но пыла в нём немного поубавилось.

Теперь он оглядывался по сторонам так же пристально и оценивающе, как и Чезаре.

– Собственно, всё, как в донесении, – подытожил император, потом вдруг замолчал, сделал паузу и добавил: – Завтра будем закрывать этот притон.

– Зачем откладывать на завтра? Можно сделать это сегодня, – произнёс Чезаре, между делом разминая пальцы, чтобы сподручнее было закрывать подпольный игорный дом в захудалом городишке под названием Саверн, за сто миль от столицы.

– Нет, не сегодня, – глаза у императора снова заблестели.

– Почему?

– Потому что я вижу кое-что, что мне очень нравится, – почти промурлыкал Эдвард, указывая взглядом в сторону. – Как тебе?..

Чезаре посмотрел и увидел игорный стол, затянутый зелёным сукном. За столом сидели шесть важных господ (все тоже в масках), и швыряли карты.

– И? – не понял он. – Кого-то узнал?

– Впервые вижу, – отозвался его величество. – Но точно не упущу! Такую крошку нельзя упустить.

Теперь Чезаре понял, о ком речь. Возле игорного стола стояла одна из танцовщиц заведения и наблюдала за игрой.

Женщина была одета в вызывающе короткую юбку, позволявшую почти до колен видеть стройные ноги, обтянутые чёрными шёлковыми чулками.

Чулки были поношенные, со следами штопки, но ногам это ничуть не вредило. Наоборот. Смотрелось достаточно трогательно и намекало, что их обладательница (и ног, и чулок) отчаянно нуждается во внимании добрых, щедрых мужчин.

Видимо, этим женщина сейчас и занималась – старательно намекала игрокам, что ей очень нужны новые чулки. Но господа за карточным столом были увлечены игрой и с азартом подкидывали в «банк» по золотой монете за каждый ход, явно не собираясь тратить деньги на что-то другое. Горка золота посредине стола стремительно росла.

Женщина была в маске, лица не разглядеть, но пышные волосы стекали русой волной на открытые точёные плечи. Шея была длинной и изящной, талия – тонкой, а всё остальное – вполне себе выдающееся. Особенно бюстик, который так и грозился выскочить из корсажа.

– Какие персики! – восхитился император. – Будто никто ещё до них не добирался!

– Хорошенькая, – сдержанно заметил Чезаре. – Но ничего особенного. Смотри, от неё можно не только чесотку подхватить. Да и вообще, это опасно. Я бы не советовал снимать женщин в таком месте. Мы тут никого не знаем. И нас, между прочим, тоже. И донесение это подозрительное. Совсем не хочу, чтобы ты получил ножом в брюхо.

– Не пытайся испортить мне вечер, – отмахнулся император, поправляя воротник и приглаживая волосы. – У меня в последнее время совсем мало развлечений.

– Потому что ты стал императором, – напомнил Чезаре.

– Я не просился, – ответил Эдвард, не сводя глаз с танцовщицы. – И, в конце концов, я имею право поговорить со своей подданной. Это называется – узнать, как живёт простой народ.

Ситуация нравилось Чезаре всё меньше и меньше.

– И ещё императору не следует оставлять столицу, – сказал он. – А мы там не появлялись целую неделю. Что у тебя за важное дело здесь, в этой дыре? Ну, кроме того, как таращиться на местных дамочек.

– Столица моего отсутствия даже не заметит, – снова отмахнулся его величество. – Дохляк за всем присмотрит. Ты же знаешь, как он любит изображать из себя грамотного управленца. Пусть порадуется. А о делах потом, потом…

– Хм, – только и произнёс Чезаре.

– Ну, я пошёл. Пожелай мне удачи.

Желать удачи Чезаре не стал. Но его сюзерен – и по совместительству давний друг – в пожеланиях не нуждался. Сказал для красного словца, не дожидаясь ответа.

Всё же Чезаре передвинулся поближе к игорному столу – мало ли что может произойти. Случись какая неприятность – спросят потом с сопровождения. А сопровождение у нас кто? Никто. Только они с императором. Со второго, разумеется, спрос никакой.

Эдвард подошёл к женщине, стоявшей возле карточного стола, облокотился о колонну и небрежно произнёс:

– Возможно, я смогу предложить вам более выигрышную партию, красавица?

Вопрос ему пришлось повторить, и только тогда танцовщица оторвалась от созерцания карточной игры и, даже не взглянув толком на императора, бросила: