Мой сводный каприз

Глава 1

Десять лет назад я посмеялась над ним и не придала значения той детской шалости. А теперь он самый популярный парень колледжа. Звезда. Победитель. Все называют его Зверем. Для меня же он охотник. Тот, кто собирается мне мстить.

Мой сводный брат…

Глава 1

— Помочь? — раздается низкий мужской голос у меня над ухом. Грубый и хриплый.

Медленно оборачиваюсь к двухметровому качку за спиной.

Да, несомненно, такой впечатляющий голос может принадлежать только обладателю внушительного мышечного массива.

Взгляд голубых глаз обдает меня льдом.

Так и застываю на месте, прижимая стопку тетрадей к груди. Про расписание вмиг забываю. Безмолвной амебой таращусь на черную майку, подчеркивающую пугающие рельефы. На блестящий мотоциклетный шлем в крепкой руке, в отражении которого можно смело подкрашивать губы. На модно взъерошенные обесцвеченные волосы. На изломленные в усмешке губы на гладковыбритом лице...

Страшно.

И волнительно.

Сглатываю.

Я раньше таких парней только в интернете видела. На фотостоках и в музыкальных клипах. Считала их обаятельными. Ведь в моем тухлом городишке о таких альфачах можно только мечтать. А теперь, стоя лицом к широкой груди, вижу перед собой зверя.

— А… — мямлю, понимая, что нужно ответить. — Эм… Я… В расписании запуталась…

Он хмурится, обратив на меня пристальное внимание. Смотрит с каким-то презрением.

— Я не к тебе обращаюсь, Тень, — отвечает цинично и переключается на моих одногруппниц, превращающихся в лужицы под палящими лучами его интереса.

Ну конечно он обращался к ним! К безотказным модным крутышкам. На их фоне я и правда — тень. Как бы обидно мне ни было…

— Хам, — бурчу под нос отворачиваясь.

Следовало держать язык за зубами. Услышав эти проклятые три звука, зверь хватает меня за локоть и дергает на себя.

От ужаса и боли сквозь зубы втягиваю воздух, пропитанный его дерзким одеколоном.

Он не просто хам, чудовище, возомнившее, что имеет право распускать руки.

Выронив тетради, замахиваюсь, чтобы влепить пощечину, но он ловко уклоняется. В следующее мгновенье его рюкзак и мотоциклетный шлем оказываются у ухмыляющихся дружков, а я — в тотальной власти его лап.

— Самойлова! — окликает меня наша кураторша. — Кристина!

Глаза зверя, нависшего надо мной, темнеют, но пальцы разжимаются, выпуская меня из животных тисков.

Не верю, что он вдруг испугался преподшу. Если только у него нет риска отчисления, а папаша уже не в силах вынимать его душонку из передряг. Во всяком случае, я спасена от гнева разъяренного мажора.

Обняв моих одногруппниц за шеи, он тащит их в сторону туалетов. Даже думать не хочу, для чего. Лишь бы не возвращался и вообще забыл обо мне. Не хватает только нажаловаться отцу, что я нажила себе проблем в первый день учебы.

У нас с ним и так отношения натянуты последние десять лет. Треснули с тех самых пор, как он бросил нас с мамой, женился на своей ассистентке и уехал.

Если бы в моем родном городке было где получить достойную профессию, я бы ни за что не приняла его предложение учиться в этом колледже. Мало того что мое обучение вылезет в круглую сумму, какая мне и не снилась, так еще придется жить с отцом под одной крышей. А к нему прилагается его женушка и ее сынок, которого, к слову, я после приезда еще не видела. Собственно, и не горю желанием. Прекрасно помню того очкастого, прыщавого дрыща.

Отец притащил его на мой восьмой день рождения. Меньше всего в тот день мне хотелось видеть пацана, которому он уделял больше внимания, чем мне. Я была так зла и обижена, что моя подружка Ритка предложила отыграться на моем сводном братике. Дети жестоки. Я согласилась. Втерлась к нему в доверие, сказала, что Ритка от него без ума и ждет его в беседке во дворе. Хочет поцеловать. Этот наивный дурачок поверил, а мы разыграли его перед всеми моими гостями. Им было весело. Над ним смеялись, показывали пальцем, унижали. Я слишком поздно поняла, что это было подло. Даже хотела извиниться, но получила взбучку от отца, прокляла его и сказала, что больше не хочу видеть ни его самого, ни его нового сына.

После такого вообще не представляю, как смотреть ему в глаза. Вот почему просто замечательно, что вчера он уже спал, когда я приехала, а сегодня уже ушел, когда я проснулась. Было бы еще замечательнее, если бы так прошли все следующие четыре года.

— Ты где потерялась? — сквозь туман безрадостных мыслей слышу куратора, щелкающую пальцами у меня перед носом. — Я попросила тебя принести мне методический материал.

— Я… Я… заблудилась, — оправдываюсь, собираю разбросанные тетради и выпрямляюсь перед преподшей, поправляя волосы. — Эд… Эделина?

— Эвелина Эдуардовна! — напоминает она, вытаскивает из моей стопки свои пособия и шагает прочь, бросив напоследок: — Триста седьмая аудитория. Поспеши.

Глава 2

Кафе через дорогу — облюбованное место студентов. Это ясно еще на улице.

Погода жаркая. Столики забиты группками молодых лиц, потягивающих холодную газировку.

Здесь шумно. Громкие разговоры, смех. Каникулы кончились полторы недели назад, но никто еще не вошел в новый ритм. А сложнее всего мне. Я на полторы недели позже остальных приступила к занятиям. Из-за гипса, который мне сняли позавчера. Закрытый перелом руки как итог неудачного падения с велика. Рассчитывала, что мои мучения теперь закончены, но тот урод, который схватил меня за локоть, напомнил о моей уязвимости. Рука снова ноет. Придется надеть бандаж.

В зале прохладно. Кондиционеры работают на полную мощность. А посетителей все равно меньше, чем на улице. За двумя столиками сидят парочки. Еще за одним человек пять. И один очкастый поклонник розовых рубашек за столиком у окна. Перед ним букет белых ромашек, помимо кружки горячего шоколада и толстенного пособия, на котором он сосредоточен.

Волосы несчастного неудачника зачесаны набок. Пробор идеален. Рубашка заправлена в брюки с высокой посадкой и выглаженными стрелками. Кроссовки надеты на высокие розовые носки. Класс!

Первой мыслью щелкает уйти. Сбежать. Я и без родства с этим ботаном буду посмешищем в колледже, уж чувак с мотоциклетным шлемом об этом позаботится. К сожалению, он успевает поднять свои четыре глаза раньше, чем я разворачиваюсь к двери. Приходится улыбнуться и дурацки махнуть ему рукой, мол, привет, это я, а теперь пока.

Схватив цветы, парень подскакивает с места и широко улыбается, обнажив брекеты на зубах. Сбегать поздно. На нас уже обратили внимание. Особенно компашка. Кажется, одного из них я уже видела. Возле расписания. Дружок байкера-качка.

Вздыхаю и плетусь к своему сводному братцу.

— Ты Кристина? — спрашивает он смущенно и взволнованно, как будто я сильно изменилась.

— Ага, — отвечаю, хотя хочется сказать: «Нет, это не я».

Он резко делает шаг навстречу, сует мне в руки букет и чмокает в щеку. Я врастаю в пол, хлопая ресницами.

— Это тебе!

— Как неожиданно… — теряюсь от сюрприза.

— Присядем? — Он оббегает столик и выдвигает для меня стул.

Пытается казаться джентльменом, а выглядит как клоун. Затылком вижу, как над нами уже похихикивают. В зале даже становится тише.

Опускаюсь на стул и дожидаюсь, пока братец тоже сядет.

Он жадно отпивает половину горячего шоколада, слизывает пенку с верхней губы и снова улыбается, подтягивая сползшие на кончик носа очки.

Не представляю, как буду уживаться с ним в одном доме. Это, конечно, круто иметь заучку под рукой. Будет писать мне рефераты и доклады. Но у него на лице написано, что он будет липучкой. Друзей у него явно нет, значит, их буду заменять ему я.

— Я так рад, что ты согласилась встретиться.

— Правда? — выдавливаю, откладывая цветы.

— Когда мне рассказали о тебе, я чуть не умер от счастья.

— Да неужели?

Он опять хватается за кружку, осушает ее и звучно ставит на стол.

Разговор у нас не клеится. И меня начинает подташнивать от его навязчивого парфюма. Язык не поворачивается извиниться, а он несет какую-то чушь:

— Если хочешь, можем сходить в кино. У меня есть «Пушкинская карта». А у тебя?

Я дергаю бровями и с усилием киваю. Все кажется слишком странным. Мой отец лопатами гребет бабки. А складывается впечатление, что максимально экономит на своем пасынке. Это я глупенькая, мое место в колледже. А его золотые мозги мог бы пристроить в лучший универ страны, а не отделаться лишь услугами ортодонта.

— Слушай, — осмеливаюсь заговорить я, чтобы сразу расставить точки над одной проблемной буквой, — мне приятно, что ты хочешь подружиться. Я тоже не хочу войны. Мне ужасно стыдно за тот случай…

— За какой случай? — Он округляет глаза.

То ли дуру из меня делает, то ли и правда забыл, как я опозорила его перед толпой.

Я ерзаю на стуле, садясь удобнее, чуть подаюсь вперед и уже потише добавляю:

— Ну с моего дня рождения. Помнишь?

— Я был на твоем дне рождения? — еще сильнее смущается он. — Когда?

Я напряженно хмурюсь. Это что, шутка? Я десять лет кляла себя за тот жестокий розыгрыш, а он о нем даже не думал?

— Антон… — обращаюсь я.

— Антон? — окончательно офигевает он. — Но я не Антон. Я Витя.

— В смысле? — не понимаю я.

— Витя. Одногруппник Антона. Он сказал, что я безумно нравлюсь первокурснице. Кристине Самойловой. Но она очень робкая и стесняется признаться.

— Чего? — теперь офигеваю я.

— Ты что, не приглашала меня сюда на свидание?

— На какое свидание? — Я выскакиваю из-за столика.

За спиной раздается хохот.

Оборачиваюсь.

Человек двадцать со смартфонами в руках снимают мое «свидание» с каким-то закомплексованным идиотом Витей. Даже опомниться не успеваю, как мой мобильник издает трель входящего сообщения в мессенджере. Разумеется, уже во всех чатах распространен ролик, как я получаю цветы и смачный чмок от местного лузера. Следом полотном текут массовые насмешки:

Глава 3

Что меня особенно раздражает в манерах женщины, разрушившей нашу семью, так это ее привычка обводить всех въедливым взглядом голодной кобры и пальцами сдавливать переносицу, когда ей что-то не нравится. А ведь десять лет назад она была всего лишь ассистенткой моего отца. Разведенкой и матерью-одиночкой на съемной квартире.

— В этом ты ходила в колледж? — встречает она меня в холле отцовского особняка.

Укладка, платье, туфли, тонна украшений, видимо, делают ее более достойной проживания на этом свете.

— Безвкусица, — хмыкает, скривив губы.

— Предлагаете заправлять галстук в брюки, как делает ваш сын? — с фальшивой улыбкой огрызаюсь я, скрещивая руки на груди.

Напрасно она думает, что насытится моей кровью. Я эту даму никогда в жизни не прощу за пролитые моей мамой слезы.

Закатив глаза, она насмешливо дергает уголками неестественно пухлых губ.

— Мы ужинаем в семь тридцать, — меняет тему, явно недовольная, что я затрагиваю ее сыночка. — Не опаздывай. У нас режим.

— Я что, останусь без куска хлеба, если сяду за стол в семь тридцать две?

— Рискни, — угрожающе стреляет в меня глазами эта ведьма.

— Вы меня напугали. Поставлю будильник, чтобы не пропустить кормежку.

Обойдя ее, поднимаюсь по лестнице и прямиком отправляюсь в свою спальню. Запираюсь, чтобы никого не видеть и не слышать. Сваливаю рюкзак с плеча и, опершись спиной о дверь, сползаю на пол.

Надо будет провести в этом доме ликбез по моде. Оверсайз — это стильно. В отличие от уродского серого, превратившего эту комнату в мышиную нору. Глазу зацепиться не за что. Серые шторы, дымчатое покрывало на кровати, гранитная столешница. Хотя я утрирую. Кресло обтянуто тканью цвета гейнсборо. Хозяйка еще ночью проинформировала меня, сколько сил, времени и средств вложено в этот дизайн. Для меня старалась. Чтобы мне было уютно. Змея.

Чаты так и разрываются. Мне недели не хватит прочитать адресованные нам с Мухомором Витей «комплименты» и пожелания. Складывается впечатление, что высказались все. Даже абитуриенты следующего года. Не удивлюсь, если среди комментаторов найдется пара-тройка преподов.

Зато я стала популярной в первый день учебы. Не всем так везет. Многие годами добиваются, чтобы их заметили. А мне было достаточно сходить на шуточное свидание с местным мегамозгом.

Надеюсь, на посвящении случится что-нибудь более колоссальное, и все внимание публики будет акцентировано на новых звездах.

Звоню Ритке по видеосвязи. Жаль, что нас развело. Но ее родители умерли бы от горя, если бы она поступила в колледж, имея проходной балл на бюджет в вуз.

— Крис, наконец-то! — радостно визжит она, махая мне мороженым в рожке. — Давай рассказывай, как добралась, как встретили, как колледж, как твой братец и его мать-мегера?

— Все зашибись, — вздыхаю устало. — Добралась с пересадкой из-за поломки автобуса, встретили едва ли не с поминальными венками, мачеха жрет меня поедом, а братец вообще вишенка на торте. Ритка, я не представляю, как тут жить и учиться...

— Тогда возвращайся!

— У мамы случится сердечный приступ. Она не переживет, если узнает, что меня в этом аду недолюбливают.

— А мне кажется, она будет счастлива.

— Рит, что я буду там делать? Если уезжать отсюда, то к бабушке. Но не думаю, что жизнь у нее будет слаще. Она же закостенелый совок.

— Крис, поступай параллельно на курсы. Займись чем-нибудь, чтобы поменьше времени проводить дома. В конце концов, поплачься своему папуле, что тебе сложно каждый день добираться в колледж из загородного дома. Пусть заселит тебя в свою городскую квартиру. Все равно она пустует. Сама говорила, что он ночует там, когда допоздна засиживается в офисе, или рано утром у него совещание. Его-то ты стерпишь пару раз в месяц.

— Ты же знаешь, я не попрошу у него лишний рубль. А ты мне про целую квартиру.

Ритка лижет мороженое и задумчиво кивает. Лимит ее советов исчерпан.

— У тебя-то как дела? — перевожу я фокус разговора. — Князев звонит?

— Умоляю, Крис, не спрашивай.

— Жаль, что вы расстались. Так и не скажешь, почему?

— Как-нибудь потом, — отмахивается она. — Ты-то там никого не встретила?

— В первый день? — смеюсь я.

— А что такого? К новеньким всегда повышенное внимание.

— Честно, из массы идиотов и мерзавцев только один нормальный попался. Наш староста. Но я еще пригляжусь к нему. Нельзя быть одновременно красивым, умным и вежливым. Он как будто пришелец из другого времени.

— Не забывай, что сейчас у них сезон охоты, — напоминает она мне главный симптом осеннего обострения у школьников и студентов. — Ой, Крис, я побежала. У меня сейчас лекция у Пономаревой, а она — настоящая ведьма.

Я совсем забыла, что в вузе расписание не ограничивается первой половиной дня. Ритка теперь будет пропадать на учебе с утра до вечера. Может, не так уж у меня все печально. Есть время на себя.

Отправляю ей воздушный поцелуй и завершаю звонок. Следом набираю маму. Мы разговаривали утром. Но я знаю, она волнуется. Лучше звонить ей почаще, улыбаться и главное — не жаловаться.

Глава 4

Неповторимую атмосферу в саду продолжает создавать моя редкостного артистизма мачеха, когда я возвращаюсь за стол.

— Лизонька! — обращается она к домработнице. — Разогрей порцию Антона.

Он отодвигается к спинке стула, позволяя забрать тарелку. Уничтожает меня взглядом победителя. Негласно говорит: «Посмотри, в этом доме все заботятся обо мне».

— Моя тоже остыла, — подключаюсь я.

— Правда? — не верит его мать. — Лиза покажет тебе, как работает микроволновка.

— Я в курсе, что такое микроволновка, — отвечаю ей и подаю свою тарелку домработнице. — А вот когда вы в последний раз были на кухне?

— Кристина, мы ужинаем, — делает мне замечание отец, собственноручно растягивая уголки губ своего любимого пасынка в стороны. — Антон, ты хотел о чем-то со мной поговорить? — оперативно переключается на того.

Впадаю в бешенство. Создается впечатление, что вокруг Антона вертится весь мир!

— Я решил поступать дальше.

— Ах, какая прекрасная новость! — подпрыгивает со стула его родительница. Оббегает стол и стискивает своего сына в объятиях. — Я так рада, Антош! Ты у нас такой умный и талантливый!

Она оставляет след губной помады на его гладкой щеке и заботливо вытирает салфеткой.

Меня подташнивает. Делаю глоток холодной воды, глядя на них поверх стакана.

— Это и правда отличная новость, — соглашается мой отец. — Ты идешь на красный диплом. Он добавит баллов. Учиться в университете будет легче.

— Не уверен, что моя нынешняя успеваемость как-то отразится на поступлении. Я собираюсь в китайский вуз.

— Китай? — ахает мачеха, кладя ладонь на грудь и шлепаясь на свой стул. — Антош, но это же далеко.

— Он все правильно делает, — убеждает ее отец. — Свободно говорит на китайском. Находчивый. Бойкий. Башковитый. Нужно развивать выгодные партнерства. Сначала учеба, потом практика, работа. Антон многого добьется. Не будем же мы всю жизнь держать его возле себя, Лена.

Он кладет свою руку поверх ее.

Я снова пью. За этой семьей занятно наблюдать. Словно смотришь тупой сериал.

— Я пробуду с вами еще почти год, — говорит Антон. — Могу успеть надоесть.

— Не доводи мать, — с улыбкой просит отец.

Антон двумя пальцами показывает рот на замке и переходит ближе к делу:

— Кстати, вы видели объявление? На следующей неделе в пригороде будет выставка байков…

Вот же гад! Издалека зашел. Разогрел моего отца, а теперь контрольный.

Фиг тебе, Антон Зверев! Если, конечно, ты еще не сменил фамилию на Самойлов.

— Пап, у меня тоже новости, — напоминаю я о себе.

— У нас в семье не принято перебивать, — укалывает меня мачеха.

— Важная тема, я так понимаю, закончена. О выставке можно поболтать позже. А я, пользуясь случаем, тоже хочу поделиться планами.

— Кристина… — сердится отец.

— Все нормально, — отвечает ему Антон, — пусть говорит. Выставка и правда подождет.

— Какой ты душка, — нервно улыбаюсь я.

Позволяю Лизе поставить передо мной подогретую порцию и вздыхаю. Я обязательно прокляну себя за эту просьбу. Уже через пять минут. Ведь поклялась, что мне от отца ничего не нужно. Я даже его алименты всегда ему обратно отсылала.

— У меня куча свободного времени. Учусь я в первой половине дня. Города не знаю. Друзей пока нет. Но мне уже восемнадцать… — смотрю на Антона, губы которого подрагивают от усмешки. — Я хочу поступить на курсы в автошколу. Занятия там проводятся по вечерам, два раза в неделю. Особой нагрузки нет. К Новому году могу получить права.

— Водительское удостоверение, — уточняет моя любезная мачеха.

— Как скажете, — не спорю с ней.

— Это отличная мысль! — получаю свою порцию улыбки от отца. — Дети, вы просто поразили меня. Наш первый совместный ужин — и уже столько хороших новостей. Если бы мне не нужно было утром на работу, я бы сейчас открыл бутылку вина.

— Толку от автошкол мало, — добавляет ложку дегтя Антон. — Нужна дополнительная практика. Больше часов вождения.

— Что ты предлагаешь? Нанять Кристине инструктора?

— Доверить сестренку какому-то левому чуваку? Я же еще не в Китае. Могу позаниматься с ней.

Из моей руки выпадает вилка. Он что, издевается?!

— Это идея! — соглашается с ним отец. — У Антона две категории, Кристюш. У него бывают свободные вечера. Вы могли бы покататься. Тем более у нас за поселком свободные дороги. Там тебе и опасные участки, и повороты, и перекрестки. Что ты на это скажешь?

— Не хочу стать для вас обузой, — выжимаю из себя каждый звук по капельке, взглядом сверля дыру промеж глаз Антона.

— Вздор. Мы очень рады, что ты приехала. Правда же, милая?

Отец сжимает пальцы своей зазнобы, и на ее лице появляется нечто похожее на паралич.

Глава 5

С мамой общаюсь голосовыми. Говорить по видеосвязи она еще не готова. Не может смириться с моим решением жить у отца. Боится расчувствоваться. Но я ее знаю. Через пару дней сама начнет мне названивать. Заскучает.

Решаю отвлечься. Распаковываю душевой набор и отправляюсь в ванную в конце коридора. Она поменьше той, что на первом этаже. Там есть джакузи и биде. А здесь только душевая за стеклом, раковина и унитаз. Хотя вполне приемлемый набор. В этом доме я все равно не горю желанием разлеживаться в ванне с пенкой. Рискованно. Вдруг хозяйка надумает меня утопить.

В шкафчике и на полке обнаруживаю только мужские флаконы. Гели, шампуни, бальзамы, лосьоны. Антон Зверев себя, безусловно, обожает.

Освобождаю место для себя, слегка потеснив все его пахучие жидкости, и составляю свои флаконы и тюбики. Предусматриваю место и для расчесок, а их у меня пять штук. На крючок вешаю фен, плойку, утюжок для волос. Зубная щетка с мятной пастой тоже занимает почетное место в свободном стаканчике. От любопытства разглядываю, чем пользуется мой сводный братец.

Дорого. Дерзко. Привлекательно.

Его запахи буквально вбиваются в ноздри, пробуждая даже спящие обонятельные рецепторы. Такой парфюмерией можно смело лечить насморк. Любую заложенность носа пробьет. А зубная паста — настоящая кислота. Кое-как рот выполаскиваю. От обилия ментола глаза слезятся. Правда, зубы аж сверкают белизной.

Что ж, по крайней мере, я знаю, что перцем чили этого верзилу не отравить.

Бритвенных станков целый арсенал. Значит, наш наглый мажор самостоятельно приводит свою морду в порядок, а не в барбершопах, целуя мастерицам золотые ручки.

Ладно, плевать на него. И так вечер потрачен на его важную персону.

Раздеваюсь, вхожу в кабину и, напевая любимую песню, залезаю под теплые струи воды. Расслабляюсь. Пританцовываю. Отвлекаюсь. Да так сильно, что протянутой рукой перепутываю флаконы и выдавливаю на свою голову его шампунь.

— Мышкин хобот! — ругаюсь, когда по моим волосам уже ползет громко кричащий мускус.

Открываю напор воды на максимум и быстро смываю с себя эту дрянь. Еще не хватало провонять Антоном Зверевым!

— Какого черта я такая рукожопая? — ворчу, намыливая волосы родным шампунем.

Снова и снова. Смывая и повторяя манипуляции, пока под ногами не оседает добрая прядь. Но проще облысеть, чем смыть с себя его брендовый полироль!

Шампунь, кондиционер, маска, еще раз шампунь, кондиционер, маска. Руки устают выполаскивать шевелюру. Сдаюсь. Не торчать же теперь в душе всю ночь. Здешнее зверье рано или поздно вернется и будет ломиться в дверь. Я уже в курсе, что он с ноги в ванную заходит, и его ничуть не смущает присутствие кого-то постороннего.

Обтираюсь, залезаю в пижаму и наспех высушиваю волосы. Те, что не выдрала. Принюхиваюсь. Но даже после спреев и масел они все равно пахнут не мной.

— Класс. Вот я и на высоте, — бурчу, выволакивая себя из ванной.

Плетусь в комнату, зажигаю свет и плюхаюсь на кровать. Лениво заглядываю в мессенджер.

Чаты затихли. По нескольку сотен сообщений в каждом. Явно не стоит искать в них важную информацию. Спасибо Антону. Разворошил осиное гнездо. Внес энергии в унылое начало учебного года.

Лекции повторять не хочу. Все равно никто завтра ни о чем не будет спрашивать. Особенно меня. Преподы же не настолько упороты, чтобы привлекать ко мне еще больше внимания.

Взбиваю подушку, натягиваю одеяло до подбородка и укладываюсь спать. Отключаюсь моментально. Вымоталась.

Снов не вижу. К счастью. Иначе это были бы кошмары. Но один из них врывается ко мне наяву.

Сквозь туман слышу музыку. Однозначно где-то долбят тяжелые басы. Не оглушающе, но ощутимо. Предельно громко для ночи.

Разлепляю глаза и сажусь в постели, потирая затекшую шею. Осматриваюсь. Прислушиваюсь. Прямо за стенкой бухает ярый мотивационный рэп.

— Он что, офигел? — обалдеваю, глядя на часы.

Два ночи. А Антоша слушает музыку?!

Спрыгиваю с кровати, бросаюсь к стене и стучу. Гипсокартон. Какое счастье! Мы будем слышать каждый шорох друг друга. Можно было просто разделить пространство занавеской. Разницы ноль. Естественно, как и реакции на мой жирный намек вырубить музыку. Напротив, к рэпу добавляется еще и громкое дыхание. Сбитое, тяжелое, рваное, хриплое. Почти рычание. Похожее на…

— Вот козлина! — задыхаюсь я от возмущения.

Притащил кобылу в дом, хоть бы постеснялся так откровенно этим хвастаться!

Беру первое, что попадается под руку. Мягкую тапочку. На случай если придется защищаться. И отправляюсь в атаку.

Будучи девочкой воспитанной, предварительно стучусь в дверь. Убедившись, что на меня всем плевать, позволяю себе вломиться в чужую спальню.

Замираю на пороге, уронив тапку, а поверх нее челюсть.

Сердце делает кувырок под ритмичный бит.

Перед глазами вырисовывается татуировка с изображением ангела-хранителя. Капюшон, затеняющий половину опущенного лица. Рыцарский меч. Огромные крылья с отчетливыми контурами каждого пера. Произведение искусства, одним словом. Во всю мощную мужскую спину. Смесь греха и святости. Две противоречивые области души.

Глава 6

Спокойно чищу зубы. Новый день обещает быть насыщенным. Я наверняка встречусь с Витей Мухомором, меня будут троллить, а братец подливать масло в огонь.

Начинаю сомневаться, нужна ли мне вообще война с заведомым проигрышем? Но ведь лучше проиграть с высоко поднятой головой, чем позорно сбежать.

Хорошенько прополаскиваю рот и стягиваю резинку с волос. Накручиваю локон на палец, собираю всю шевелюру в пучок, верчу головой, придумывая, как лучше уложить.

— А ты ранняя пташка, — сонно мурлычет ввалившийся в ванную Антон.

Возмущенно смотрю на него в отражении зеркала.

— Я еще не закончила.

— Я тебе не помешаю.

Глядя мне в глаза, он стягивает с себя домашние брюки и предстает передо мной абсолютно голым.

Превращаюсь в ледышку от его наглости. Осматриваю его с головы до ног и немо сглатываю. Неужели у него вообще нет рамок приличия? Почему агрегат демонстрирует он, а стыдно мне?

— Зашибись, — растягивает этот извращенец, щуря глаза и скалясь. — Я не ошибся. Ты целка.

Допираю, что таращусь туда, куда не следует. Поздно прячу глаза, растерянно забегав ими по зеркалу.

Антон сканирует меня безошибочно. Хоть я и не понимаю, как то, что я в шоке от абсурдности его поведения, выдает во мне девственницу? Думает, что в ином случае я уже выпрыгнула бы из трусов? Бред же. Уровень моего просвещения позволяет мне протестовать инцесту, пусть даже братец он мне по факту самопровозглашенный. Нас не связывает ничего, кроме страсти моего отца к его матери. И никогда не свяжет.

— Тебя моя личная жизнь никак не касается, — бурчу, прибирая за собой вокруг раковины.

— Касается, — отвечает он и, войдя в душевую кабину, открывает воду. — Теперь я буду следить за тобой внимательнее, никого к тебе не подпускать, фильтровать твой круг общения.

— Ты уже основательно все отфильтровал, — напоминаю ему, горько усмехнувшись. — Вчера.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но Антон окликает меня:

— Эй, Тень, не подашь гель?

— А губку вам не вспенить, ваше оборзевшее высочество? — огрызаюсь и выметаюсь из ванной.

Плевать. Лохматая в колледж пойду. Но толкаться с этим голым психом в тесной комнатушке не собираюсь. Пусть сам собою любуется. А я прикуплю себе темные очки к берушам. Лишними не будут.

Ухожу из дома без завтрака. Отца уже нет, а под присмотром его женушки боюсь подавиться.

О том, что забываю мобильник, спохватываюсь уже в метро. Шлепаю себя по карманам, роюсь в рюкзаке, но нахожу только беспроводные наушники.

Класс! День насмарку.

— Не это потеряла? — раздается у меня над макушкой.

Резко оборачиваюсь, случайно плечом толкнув какого-то парня. Он переключается со своих дружков-гопников на меня, но сталкивается с кровожадным взглядом Антона и отступает. Больше не хочет вытрясать из меня душу. В другой раз я, возможно, даже поблагодарила бы Антона. Но, во-первых, инцидент произошел по его вине. А, во-вторых, он ничего не делал. Парня напугало исключительно его обличие зверя.

— Отдай, — требую, увидев свой мобильник в его руке.

Лениво вертит его, жуя жвачку и ухмыляясь.

— Волшебное слово, — просит издевательски.

Блин, на него даже просто смотреть невозможно. Сразу перед глазами эпизод в ванной. Я, наверное, никогда не забуду это. Медленно опускаю глаза, но вовремя спохватываюсь. Резко поднимаю и шиплю:

— Быстро.

— Ждешь важного звонка?

Поезд останавливается на очередной станции. В вагон забивается еще больше народу. Нам приходится уплотняться, из-за чего я буквально вжимаюсь в железную грудь Антона.

Задерживаю дыхание. Не хочу, чтобы его запах разъедал мои легкие.

Безуспешно пытаясь оттолкнуться от него, ворчу:

— Знаешь, если бы ты и тебе подобные погнали в город на своих байках, сейчас здесь было бы просторнее.

— Если бы всякие вороны вроде тебя не забывали дома свои гаджеты, такие, как я, не ездили бы на метро.

— То есть это я виновата? — раздраженно смотрю в его бессовестные глаза. — Мог бы отдать в колледже. Или вообще не брать его.

— Твой отец любезно попросил догнать тебя. Не смог отказать. Я же примерный сын.

— Моего отца нет дома. Придумай что-нибудь похожее на правду.

— Вообще-то, он дома. И был весьма удивлен, что ты ушла не позавтракав.

— Твоя мать сказала…

— Она соврала, — победно усмехается, гордясь подлостью матери. Яблоко от яблони.

Антон всовывает мой мобильник в боковой карман моего рюкзака, хватает меня за запястье и тянет к выходу.

— Отпусти! Куда ты меня тащишь? Это не наша станция!

— Из-за тебя я остался без завтрака, — объясняет он, крепче сжимая кольцо своих пальцев на моей руке.

— Ну простите, что один раз пропустили овсяную кашку!

Глава 7

От такого пожелания приятного аппетита возникает только одна охота — убраться подальше от этого хама.

Не притронувшись к заказу, хватаю рюкзак и выметаюсь из кафе. За один стол с этим чудовищем больше не сяду. Слишком много на себя берет.

Парой глубоких вдохов успокаиваю себя, чтобы не вернуться и не выцарапать Антону глаза, и залезаю в свежие сообщения.

О моем вчерашнем «свидании» с Витей Мухомором все молчат. В колледже случилось кое-что интереснее и скандальнее. Поступил анонимный сигнал о минировании здания. Марк в чате группы уже отписался, что на сегодня занятия отменяются. В колледже работают саперы. Всем ждать новостей и завтра быть готовыми к лекциям.

Боже, кем бы ты ни был, анонимный шутник, которому теперь светит срок, ты дважды меня спас. Во-первых, я сегодня не в настроении учиться. Во-вторых, теперь все забудут о моей нелепой встрече с неудачником Витей. А завтра посвящение, на котором обязательно произойдет какое-нибудь безобразие. Мне лишь надо постараться в него не вляпаться.

«Привет! Ты как?» — неожиданно спрашивает Марк в личке.

Теряюсь. Ему не все равно, как я после вчерашнего? Окей, поместим красавчика в список друзей.

«Привет! Только из маникюрного, — шучу я. — Затачивала когти. А ты?»

«Передумал становиться сапером», — отвечает он.

Улыбаюсь. Этот парень довольно милый. Особенно на фоне моего сводного братца и его подозрительных дружков, смахивающих на наемников.

«Не хочешь погулять?» — спрашивает вдогонку.

Полминуты жду. Если пошутит про мои планы на Витю Мухомора, занесу в черный список.

Молчит. Настойчиво ждет моего ответа. Из сети не выходит.

«Давай. Все равно делать нечего», — шлю ему с названием станции, где меня искать.

Я не горю желанием заводить с кем-то отношения. Вот так сразу. В первые дни учебы. Надо приглядеться, освоиться, смириться с домашним серпентарием. Но мне, как любой девчонке, нужна поддержка. Иначе свихнусь. Каждый раз дергать Ритку совесть не позволит. Она уже свою позицию огласила. Мне необходим друг здесь. Чтобы могла отвлечься, выговориться, просто иметь надежное плечо рядом.

— Привет еще раз! — ангельской улыбкой встречает меня Марк полчаса спустя.

Я уже почти остыла, перестала думать об Антоне.

— И тебе, — киваю я, пройдясь взглядом по его джинсам и рубашке.

Он вполне стильный парень. Одевается со вкусом. Монстромышцами не обладает, но есть за что подержаться. Вполне себе аппетитные бицепсы…

Черт! О чем я вообще думаю? Это не свидание! Мы просто прогуляемся по парку, поедим мороженого, потреплемся ни о чем.

И все же я зачем-то говорю:

— У нас с Мухомором ничего нет. Меня подставили.

— Я догадался, — по-прежнему улыбается он.

— Фух! Правда?

— Да все это поняли. Просто на тебе хайпанули. Народ любит грязь. Не заморачивайся. В конце концов, у тебя вроде брат учится в нашем колледже. Вступится.

Я насмешливо хмыкаю:

— Проблема в том, что это он и организовал.

— Крепкие у вас семейные отношения.

— Да, тот еще дурдом. Ну что, пройдемся по парку?

Марк поправляет лямки рюкзака на плече:

— Почему бы и да?

Мы переходим улицу, берем холодную минералку в ларьке и отправляемся в парк.

Осень в этом году мягкая. Погода чудесная. Это просто преступление — сидеть дома.

— Марк, извини за неприличный вопрос, ты же старше нас?

— Это так заметно? — улыбается он. — Я после школы в армии служил. По призыву и год по контракту. А теперь решил профессию получить.

— Теперь все ясно.

— Что ясно?

— Почему ты не такой, как все, — улыбаюсь я в ответ.

— Странный, да?

— На фоне двенадцати придурков из нашей группы — да, как пришелец.

— Хотел бы я быть как все. Воспитание не позволяет.

— Ты поди еще и отличник? — подкалываю его, игриво толкнув в плечо.

— Учился бы я в нашем колледже, если бы был отличником?

Опять думаю об Антоне. Задаюсь вопросом, почему он не выбрал какой-нибудь престижный вуз? Как ни пытаюсь отвлечься, вечно он перед глазами. Насекомым в мозгу засел.

— Твой брат-то в курсе, что ты гуляешь со мной? — как назло, спрашивает о нем Марк.

— Его не касается мой круг общения.

— Он же брат.

— Сводный.

— Так вы не родные? — будто с облегчением уточняет он. Видимо, не горит желанием находиться под прицелом моих потенциальных защитников.

— К счастью. А то я бы повесилась.

— То есть я могу даже пригласить тебя на свидание? — меняет тон Марк, обойдя меня и продолжив путь спиной. — Без всяких дополнительных разрешений?

Глава 8

Антон привозит меня в какое-то странное и даже жутковатое место. К счастью, живой, целой и невредимой. Машина, выделенная отцом для моего обучения, неновая, лошадиных сил маловато для набора скорости на грани безумия. Да и промеж двух полос она не проскочит, как мотоцикл. Так что Антону приходится считаться с правилами дорожного движения.

Я опускаю стекло и тревожно смотрю на серое квадратное здание. Думаю, когда-то здесь был цех. Может, по пошиву обуви или хлебопекарня. Но очень давно. Да и вообще в этой промзоне все выглядит заброшенным, забытым. Обочины усеяны высокой травой, столбы с оборванными проводами покошены, асфальт разбит. Окраина города с аварийными зданиями, на снос которых просто никто не выделяет средства. В этих декорациях кино бы снимать с постапокалиптическим сюжетом. Идеальный антураж.

Поворачиваю голову, чтобы спросить у Антона, что мы тут забыли, и вижу не меньше дюжины машин по другую сторону. Мы не одни. Есть и другие психи, кому вечером хочется пощекотать нервишки.

Никак не комментируя выбор местности для уроков вождения, Антон выходит из машины навстречу Молоту. Этого парня я помню во всех деталях. Трудно забыть, как внутри все скукоживается от его взгляда.

Они жмут друг другу руки.

— Фараон приехал? — спрашивает Антон.

— Только тебя ждем. Разогреться надо. Время.

— Прокатишь мелкую? — кивает мой сводный братец на меня. — Пусть хотя бы азы освоит. Как тачку заводить, с места трогаться, скорости переключать.

— На этом корыте?

— Я люблю все усложнять. — Антон разворачивается и наклоняется к моему окну: — Покатаешься часок-другой с Молотом. Мне надо кое-что уладить.

— Чем вы тут занимаетесь? — спрашиваю я, подозревая что-то незаконное, а не веселый мальчишник.

— Макраме, — ухмыляется Антон и бросает связку ключей своему другу.

Уходит по-английски. Не прощаясь. Скрывается за железными дверями постройки. Оставив меня один на один со своим приятелем, вид у которого как минимум криминальный.

Рухнув на водительское сиденье, Молот почти сминает машину под тяжестью своей огромной туши. У меня сердце уходит в пятки. Страшно смотреть на его широченные ладони с проступающими венами-канатами. На кожаную куртку, скрипящую от натягивания на мускулах. На лицо с застывшей гримасой остервенелости.

Примерзнув к креслу, обеими руками хватаюсь за ремень безопасности и перевожу взгляд на дорогу.

Будь что будет. Сама напросилась. Не можешь молчать в тряпочку, так терпи, Кристиночка. Или вали в свой умирающий городишко, признав поражение перед Антоном и его матерью.

— Не загоняйся, мелкая. Зверь предупредил меня даже не дышать в твою сторону.

— Неужели? — ворчу я. — Когда же он успел?

— Я ему звонил после нашей встречи. Любопытен был твой статус, — откровенно признается этот бугай.

Не знаю, что меня больше шокирует. Забота Антона или симпатия этой гориллы…

— Ну надо же, — произношу растерянно, — как он печется обо мне. А что же тогда на тебя скинул?

— Дела, — Молот заводит машину и плавно трогает с места. — Вон там покатаемся, — он указывает на открытое поле метрах в ста от промзоны.

— И какие же у него могут быть дела в этой подворотне?

Любопытство родилось раньше меня и не раз становилось виновником моих проблем.

— Если Зверь посчитает нужным, он сам тебе расскажет.

— Я надеюсь, это не оборот оружия или контрабанда?

Сдвинувшимся уголком губ Молот дает понять, что я сморозила глупость. Антон не рискнул бы показывать мне, лишнему свидетелю, место, где ворочает чем-то незаконным. Я первая в этом мире, кто заложит его. Ради примитивного триумфа.

Молот выезжает на накатанную в поле дорогу и глушит двигатель.

— Давай меняться местами.

— Что, уже?

— Ты хочешь научиться водить? Или на спор желание проявила?

Так я тебе и сказала правду! Чтобы ты меня Антону спалил?

— Это моя мечта с детства, — вру не краснея.

Мы с этим быком меняемся местами, и он начинает объяснять, где что обозначает. Как поворачивать ключ, жать педали. Как работать со скоростями, сдавать назад, сигналить поворотниками.

После десятка резких толчков мне все же удается завести и сдвинуть машину с места. Радости нет предела. Словно крылья за спиной вырастают. Сразу такой важной птицей себя чувствую, что подходить ко мне опасно, манией величия задавлю.

— Отлично, — хвалит меня Молот. — Давай еще.

— Ты уже кого-то обучал, да?

— Лерку. Сеструху младшую.

Лерка? Кажется, отцовская подруга жизни и по совместительству паразитка упоминала какую-то Валерию вчера за ужином. Это же получается…

— Так это с ней Антон встречается? — брякаю необдуманно, отчего Молот замирает и сжимает челюсти.

Ой… Должно быть, я только что слила конфиденциальную информацию. То, что под грифом «совершенно секретно».

Глава 9

В здании, куда я вхожу вслед за разбуянившимся Молотом и его наштукатуренной сестрой, людно, шумно, душно. Из здоровых динамиков долбит музыка. Накурено. Воняет пивом, парфюмом и потом. Зрительские трибуны скрипят под весом толпы. Все кричат, топают, хлопают. В широком кресле, окруженный несколькими эскортницами, дымит сигарой прилизанный брюнет. С толстой золотой цепью на шее и сверкающим перстнем-печаткой на правой руке. Наверное, это и есть тот самый Фараон. Но больше всего меня потрясает октагон, вокруг которого столько шума. Двое громил бьются не на жизнь, а на смерть. Один из них — мой сводный братец.

Ахнув, прикрываю рот ладонью.

Антон похож на бешеного хищника, загнанного в клетку и воюющего за место под солнцем. Закусив каппы, он с яростью колошматит своего оппонента. Бьет по лицу, по груди, в печенку.

Жесть!

Я вздрагиваю и жмурюсь от каждого его удара. В ужасе представляю, как хрустят кости его жертвы. Какой невыносимой болью пронзает все его огромное тело.

— Давай, Зверь!!! — ревет толпа болельщиков.

— Бей, Зверь!!!

— Порви его, Зверь!!!

Я как будто попала в сумасшедший дом. Никогда в одном месте не встречала столько безумных глаз. Они совершенно пусты. Почти зомбированы. Бесхребетная толпа, требующая хлеба и зрелищ.

Зато теперь мне ясно, что у него за работа. Бить людям морды. Очень перспективненько. Посмотрела бы я на лицо его матери, когда она узнает, чем ее дорогой сыночек зарабатывает свои бабки. Впрочем, для нее нет ничего святого, а деньги не пахнут. Даже если они сделаны на крови.

У меня не выходит стать фанаткой этого вида спорта. Мальчишник! Тошнит от увиденного. Поэтому я быстро покидаю здание, на улице сажусь на старую, облезшую скамейку и просто смотрю на закат, тающий где-то в поле. Не хочется думать, что Антон из-за детской травмы так озверел. Это была всего лишь шалость. На следующий день все мои друзья, которые смеялись над ним, о нем забыли. А у него, видимо, перемкнуло.

До самой темноты я только и делаю, что наблюдаю за периодически выходящими из здания курильщиками. Двое даже пытаются подкатить ко мне, но их вовремя предупреждают, чья я сестра, и они отваливают. Хоть за это спасибо братцу. Правда, я и без него бы справилась. Перцовый баллончик всегда под рукой.

Наконец, на улицу вываливается сегодняшняя звезда, победитель. Довольный боем Антон Зверев. Потный, уставший, с рассеченной бровью и разбитой губой. Растолкав провожающих его дружков, он хватает меня за локоть и отводит в сторону.

— Какого хрена, Тень?! — рычит мне в лицо.

Среди выползающих из здания свидетелей сегодняшнего боя замечаю ухмыляющуюся сестру Молота. Очевидно, эта троица все между собой решила, и я осталась крайней. За свой длинный язык.

— Это ты мне скажи! — ору я на него в ответ. — Такая у тебя работа?!

— Тебе-то что?! Ты не должна была это видеть!

— Но увидела! И подозреваю, родители о твоем увлечении не знают.

— Шантажируешь? — зло скалится он. — Я выкручусь, Тень, а ты сильно пожалеешь.

— Ни в какой Китай ты не едешь, да? Собираешься мордобоем заниматься?!

— Прикинь, да! Я уже почти лучший. Осталось кое-кому зад надрать, и со мной заключат годовой контракт. Я выйду на нормальный ринг. Построю карьеру. А знаешь, что будет с тобой? Ты состаришься монашкой и подохнешь, захлебнувшись собственным ядом! Потому что ты ничтожество.

Его слова бьют сильнее кулака. У меня даже глаза начинает печь. Еле слезы сдерживаю.

— Извинись перед Валерией! — вдруг приказывает Антон.

— Губозакатку ей передай! — огрызаюсь я.

— Не вынуждай меня разрешить Молоту преследовать тебя.

— Разрешай! — бросаю ему вызов. — Мне недолго рассказать о вас отцу или позвонить в полицию. Но перед твоими безмозглыми курицами я никогда не унижусь!

— Зверь! — К нему подтаскивается какой-то полупьяный парень. — Долго вы трепаться будете? Праздновать едем?

— Едем, — не сводя с меня грозного взгляда, отвечает он.

— Твоя сестренка с нами? — лыбится плывущая рожа.

— У нее температура. Она уже вызвала такси, — давит он на меня.

— Тогда по коням!

Парень отправляется обратно, размахивая руками и указывая, кому в какую машину садиться.

— Ты просто ублюдок, Антон, — фыркаю своему братцу, доставая мобильник и вызывая такси через приложение. — Чтоб тебе твоя Валерия в общественном туалете с левым чуваком изменила. Чтоб у тебя печень вздулась от празднования. Чтоб тебя наутро ртутью прокапали.

— Завидуй молча, Тень. За умную сойдешь.

Половина машин разъезжается, остальные ждут сигнала своего победителя. Он же не сдвигается с места. Прикладывая к брови кусочек льда в салфетке, зализывает разбитую губу и время от времени морщится. Ему тоже наваляли. Ребра-то побаливают.

Когда нас ослепляет фарами подъезжающего такси, Антон выдает прощальную речь:

— Катись домой и займись тем, что тебе привычнее. Посплетничай с подружкой, с мамой, с сопливым дневником. Подумай о том, какая ты неудачница, и как проведешь завтрашний вечер, чтобы не сдохнуть от скуки. Меня-то дома снова не будет. Посвящение все-таки. Нельзя пропускать первые позорные моменты первокурсников. Только сильно не переживай, если на следующий день о тебе все забудут. Такова жизнь, Тень. На лузеров всем плевать.