Моя. Чужая. Бывшая

Глава 1. Агата

На часах только семь сорок пять, а я уже на работе. У кого-то неделя начинается с медитации, а у меня — с табличек Excel и папки с отчётами, которую роняю на пол третий раз за утро.

Добро пожаловать в брачное агентство «Два сердца». Мы помогаем людям влюбиться, сочетаться законным браком и желательно не убить друг друга в первые три месяца совместной жизни. Я — Агата, мне тридцать три, и я та, кто может одновременно искать невесту, считать налоги и спорить с мужчиной, можно ли выкладывать в анкету фото с попугаем на плече. (Ответ — нет, если только попугай не миллионер).

— Агата Юрьевна, а можно я сегодня уйду пораньше? — в дверях появляется моя ассистентка Мария, которая путает CRM с GPS, но зато делает лучший кофе на районе. — У меня кошка… ну, в общем, у неё, эм… страдания.

— У кого? — отзываюсь из-под стола. Папка упала четвёртый раз.

— У кошки. Она, ну как и все женщины… Весна. Хочет любви.

— Понимаю, — киваю, вернувшись в кресло. — Если кошка оплатит тебе рабочий день, тогда, конечно, можешь уйти пораньше.

Поджав губы, Мария возвращается на рабочее место. Едва закрывается дверь, как в кабинет влетает Диана. Эффектная, как всегда. Холостячка, действующая охотница, соучредительница агентства и моя лучшая подруга. Мы с ней словно Кэрри и Саманту из популярного сериала, если бы у них был общий принтер и тринадцать незамужних клиенток в день.

— Агат, ты видела фотографа, которого нам предлагают? — говорит она, кидая мне распечатку. — Свой стиль он называет «естественный глянец». Это так теперь пафосно вуалируют перекроенные на девяносто процентов портреты? Я видела одну из его моделей в живую, у неё далеко не такая узкая талия, а ноги «от ушей» могут быть только на высоченных шпильках.

Диана садится напротив и поправляет идеально уложенные локоны, рассыпая вокруг аромат жасминовых духов и вечной надежды выйти замуж за миллиардера.

Листаю принесенные фотографии.

— Никто из клиентов не хочет видеть на фото будущей избранницы естественных прыщей или второго подбородка, даже если на самом деле они есть. Давай сделаем с парнем пробную съёмку, а там уже решим — сработаемся или нет. Идёт?

Подруга неохотно кивает.

— Кстати, Васильева так и не прислала свои параметры. А это, между прочим, стратегически важная информация.

— Ди, у нас брачное агентство, а не кастинг в мужской журнал. Напиши приблизительно.

Но Диана закатывает глаза.

— Я просто хочу быть уверена, что мы не потерпим репутационных рисков, рекомендуя клиентам не совсем то что обозначено в анкете. Плюс, люди должны быть совместимы не только энергетически, но и на уровне геометрии.

— И как ты с такими глубокими познаниями в совместимости до сих пор ещё не встретила своего «мужчину мечты»? — уточняю шутливо.

— А почему ты всё ещё замужем, если так сильно не веришь в брак по любви? — в той же манере парирует подруга.

Я хмыкаю. Не то чтобы «не верю». Я просто знаю эту кухню изнутри. Это со стороны, кажется, что поход под названием «Брак» будет похож на вечную сказку — с нескончаемыми признаниями в любви, свиданиями, поцелуям и подарками — но ещё и бонус в виде скучного быта, трений, вечной потребности супруга в домашней еде, постоянное согласование ваших графиков, планов, желаний.

— Ди, я не против брака. Я просто напоминаю тебе, что жизнь с мужчиной в браке — это не только любовь до гроба и страсть в постели. Это ещё и споры про то, кто забыл выключить чайник, чей черёд мыть посуду, кто заберёт ребёнка из детского сада и что вы будете есть на ужин.

Диана вздыхает. Красиво, с драмой в пол вдоха.

— Именно поэтому я сегодня снова обновила свой профиль на сайте. Мне нужен мужчина с достатком (желательно не меньше ста тысяч условных единиц), чтобы мог с лёгкостью избавить нас от этого негатива с названием «рутина» с помощью клининга, домработницы, повара и водителя.

— Но брак — это не только домработница и шеф-повар. Это ещё и компромиссы, уступки. Это когда его желания идут вровень с твоими. Это…

— Так, стоп. — Диана приставляет указательный и средний пальцы к вискам. — Уж извини, Агата, но сегодня ты сплошной комок негатива. Совсем меня не вдохновляешь.

Смеюсь. Диана — это огонь, красиво пылающий в хрустальной вазе. Разбрызгивается, но не тухнет.

В дверь стучат.

— Я извиняюсь, — Мария осторожно заглядывает в кабинет. С таким лицом, будто собирается сообщить о визите налоговой. — Там клиент пришёл. Новый.

— И? Пусть менеджеры работают.

— Он сел к новенькой Илоне. Как бы она не упустила его. Мужчина… Вроде как… Крупный клиент. — Ассистентка так тянет слова, будто ведёт речь не о человеке, а о золотом тунце весом в тридцать два килограмма.

Диана поднимается как по команде. Любопытство уже бурлит в ней, как масло на сковороде.

— Ого... — говорит она, вытянув шею в сторону коридора. На её лице появляется выражение, которого я давно не видела: смесь удивления и хищной заинтересованности. — Агат, тебе надо его видеть. Скорее. Это просто махина. Это ходячий тестостерон, — бормочет она, облизывая губы.

Глава 2. Агата

Вместо ответа жестом приглашаю бывшего мужа следовать за мной.

— С новенькой надо попрощаться, — шепчу подруге, проходя мимо.

Диана уверенно кивает, но по глазам вижу — она не услышала ровным счётом ничего. Смотрит на Дмитрия, как школьница на корейских поп-идолов. А он — уж тигровый — ещё и подмигивает. Просто прелестно. Не хватало только, чтобы Ди пискнула от восторга и упала в обморок.

— Принеси, пожалуйста, кофе, — отдаю распоряжение ассистентке, притормозив в дверях. — Чёрный, без сахара, с палочкой корицы.

Мария с театральным трагизмом восклицает:

— Но сегодня только понедельник. Аффирмация на деньги не сработает.

Вдыхаю через нос. Медленно. Очень. Чтобы не сорваться.
Сегодня самый обычный день. Самый обычный...

— Это для клиента, — уточняю, не сводя с неё взгляда.

— Ладно-ладно, — она уходит на кухню с видом мученика.

И с кем мне приходится работать.

Закрываю дверь, и снова делаю вдох. Теперь уже резкий.

За эту секунду промедления всё прошлое подбирается вплотную ко мне. Склизкой рептилией проползает вдоль позвоночника, обвивает шею и готовится вонзить острые клыки прямо в сердце.

Да пошло оно к чёрту! Я забыла его давным-давно.

Задираю подбородок и оборачиваюсь.

— У тебя здесь... мило, — Дмитрий прохаживается по моему кабинету, как по номеру отеля в момент заселением. Останавливается у шкафчика с книгами. Бегло читает названия корешков. Как будто и правда собирается взять что-то почитать. На моих фото с семьёй не задерживается.

— Любовные романы уже не читаешь?

Помнит, гад. Лучше б помнил, как слился за границу без прощания. Или ты вычеркнул этот позорный эпизод из памяти как ненужную серию сериала?

Бессовестный.

— Чего тебе надо, Дим? — интересуюсь, усаживаясь за стол. Держу спину прямо, голос ровный. Ни одной трещинки.

Он плюхается на диван у окна, разворачивает плечи в мою сторону. Ни капли стеснения, словно он хозяин всего этого здания. Закидывает ногу на ногу — левую на правую. Столько лет прошло, а привычка всё та же.

— Как я уже и сказал, самоцветик, мне нужна женщина.

— Ты ошибся адресом. Эскорт-услуг мы не предоставляем, уж извини, — улыбаюсь. Наигранно. Обворожительно. Хотя лучше бы удушила подушкой, честное слово. — Могу посоветовать трассу — там широкая база данных.

Бывший муж громко и раскатисто смеётся.

По рукам бегут предательские мурашки. Вот же ж… а тело помнит.

— Я серьёзно, самоцветик. Мне нужна жена.

— И самое логичное, что ты придумал, — это прийти с этим запросом ко мне? К бывшей жене, которую бросил без единого слова?

Улыбка сходит с его лица. Наконец-то. Глаз чуть дёргается. Не уж-то испытывает что-то вроде раскаяния? Или это свет так падает?

— Так и знал, что ты до сих пор дуешься, — ухмыляется.

Вместо того чтобы огрызнуться — хотя ох как хочется — я распрямляю плечи и даю себе внутреннюю команд «режим директора — активировать».

Я не дуюсь, Дим. Я выстроила новый мир, в котором тебя больше нет. Да и сейчас ты — не больше, чем баг в системе.

— Я вынуждена отказать. Наше агентство слишком... избирательное.

— Почему? — Дима наклоняется вперёд. — Я хорошо заплачу.

Щурюсь недоверчиво.

Он считывает это — и улыбается ещё шире.

— Да, Агата. Твой бывший муж-неудачник теперь успешный бизнесмен. Слышала про слияние мобильного оператора, сеть аптек и службы такси в одну большую корпорацию?

Киваю.

— Мой стартап. Сидя дома на диване, люди в три клика в приложении выбирают себе лекарства из ближайшей аптеки, а после курьер доставляет всё прямо к их порогу. Всё легально, быстро и с бонусами. Я продал эту идею крупнейшему оператору страны за довольно неплохую сумму, так что… Деньги у меня теперь имеются. А вот любви нет.

Моргаю растерянно. Редко кто может заставить меня потерять дар речи. Но сейчас это именно тот случай. Я знала, что Димка не дурак. Его голова всегда была переполнена идеями, как совсем сумасшедшими, так и вполне разумными. Но чтоб так?

— Всё равно не понимаю. Зачем ты пришёл именно в брачную контору? Разве богатые и успешные страдают от недостатка женского внимания?

— Этого добра, как раз, пруд пруди, — признаётся со смешком. — Но все эти женщины видят во мне исключительно номер счёта в банке и бицепсы. Я хочу семью. Настоящую. Без фильтров и масок. Чтобы не было бесконечного «заглядывания в рот» и восторгов, какую бы дичь я ни вытворил. Мне нужна та, кто скажет «ты — дурак», когда я действительно дурак. И обнимет, если видит, что мне паршиво. Та, кто будет мотивировать сворачивать горы, а не таскаться по очередным модным ивентам.

За годы работы в брачном агентстве романтичная часть моей души атрофировалась, и на её месте расцвёл колючий кустарник скептицизма и недоверия. Но от слов бывшего супруга внезапно под рёбрами странно колет. Словно сердце на секунду вспомнило, как это — верить.

Глава 3. Агата

Тук. Тук. Тук. Стук антистресс-маятника похож на измеритель моего терпения. Тук. Тук. Тук. Сжимаю зубы. Взрослый, солидный мужик, а играется металлическими шариками как ребёнок. Господи. Тук. Тук. Тук.

— Возраст? — выдавливаю, стараясь не смотреть на его руки.

— А ты не помнишь, самоцветик? — бывший муж издаёт смешок и снова запускает маятник.

Тук, тук, тук.Да твою ж… сороконожку!

Хлопаю ладонями по столешнице, и разворачиваюсь вместе с креслом.

— Дмитрий, — начинаю с ледяной вежливостью, которой могла бы обучать на курсах «Пассивная агрессия для начинающих или как работать весь день с людьми», — ты точно уверен, что хочешь встретить любовь всей жизни? Обычно такие намерения предполагают... чуть большей сосредоточенности, чем демонстрируешь сейчас ты.

Бывший муж продолжает смотреть на металлические шарики, которые качнувшись, отбивает вместе с собратьями ровный, одинаковый ритм. Тук, тук, тук. В моей голове маршируют маленькие барабанщики.

— Я сосредоточен, — лениво отвечает он, наконец оторвав взгляд от игрушки и посмотрев на меня. — Просто совмещаю приятное с полезным.

— И часто совмещаешь?

— Когда представляется случай, — дёргает плечами с той самой ухмылкой, из-за которой я когда-то потеряла способность к рациональному мышлению. Месяцев на сорок.

Тук. Прожигаю дыру у него меж глаз.

— Мне тридцать шесть, Агата. Иногда чувствую себя на восемьдесят, особенно после многочасовых пробок.

Тук, тук, тук. Раздражённо хмыкаю и прежде, чем сделать новую пометку в анкете, пробегаюсь по уже заполненным полям.

Имя: Яровой Дмитрий Александрович.

Возраст: тридцать шесть.

Цвет глаз: карий.

Род деятельности: Эксперт по технологическому развитию IT-бизнеса (примечание: разводит крупные компании на деньги, продавая идеи).

Хобби: всё, что клацает, свистит, качается (прим.: всё, что бесит меня).

— Семейное положение?

Бывший муж насмешливо выгибает бровь, но всё же отвечает:

— Был женат. Один раз. Неудачно.

Делаю вид, что не замечаю намёк, хотя внутри всё сжимается в плотный клубок из колючей проволоки.

— Дети?

— Нет. Но если бы были, они тоже бы любили эти штуки, — кивает на маятники.

Тук, тук. Закатываю глаза так сильно, что кажется вот-вот вижу собственный мозг.

— Хорошо, — щелкаю мышкой, чтобы сохранить внесённые ответы. — Продолжим. Какие качества ты ищешь в партнёрше?

— Честность. Чувство юмора. Лояльность. Умение готовить борщ.

Поднимаю глаза. Дима абсолютно серьёзен. Или делает вид, что абсолютно серьёзен — а это ещё хуже, потому что именно так он шутил на нашей первой встрече. Тогда это показалось милым. Сейчас — раздражает до чесотки под кожей.

— Борщ? — уточняю.

— Ну да. Это проблема? — он снова запускает шары. Тук, тук, тук.

Я хочу встать и заорать. Но это было бы непрофессионально. А я — если ничего другого — профессионал до кончиков волос. Даже до секущихся.

— У тебя есть предпочтения по внешности?

— Блондинки. Или брюнетки. Или рыжие.

— Очень конкретно, — вздыхаю и ставлю галочки напротив нужных вариантов.

Усмехнувшись, Дмитрий откидывается на диване. Замечаю, он так же не сменил привычку чесать подбородок, когда задумывается. Или когда старается скрыть усмешку.

— Вкусы меняются, самоцветик. Настроения тоже. Иногда хочется пасту, иногда — шашлык.

Прищуриваюсь

— Ты же понимаешь, что только что сравнил женщин с мясом?

— Нет. Я сравниваю жизнь с непредсказуемым меню. И себя — с тем, кто не против сюрпризов.

Стучу пальцами по клавишам ноутбука:

— Так и запишу: философ из мира аналитики, любимая цитата — «Иногда хочется пасту, иногда — шашлык». Какая женщина тебе интересна?

— С чувством юмора. Сильная, но не упрямая. Независимая, но не отстранённая. Умная, но не занудная. — Он улыбается.

Улыбка широкая, расслабленная, почти детская. И, конечно, от этого ещё более раздражающая.

Делаю вид, что пишу что-то в анкете, хотя на деле просто заполняю поле для примечаний нечитаемой абракадаброй. Хоть бы потом не забыть это всё удалить, а то менеджеры не поймут.

— Рост? Внешность? — Господи, ну почему в наших анкетах так много пунктов? Потираю шею.

— Не принципиально важны. Но симпатия должна быть. Химия, искра, вот это всё.

Тук, тук, тук.

Таки не выдерживаю.

— Хватит, — выпаливаю слишком резко и сама пугаюсь своего тона.

Бывший муж смотрит на меня вопросительно, как будто в самом деле не понимает, о чём речь. Но я знаю, что это лишь маска. Он прекрасно понимает. И играет. С маятником. Со мной. С моим терпением.

Глава 4. Агата.

Зачёсываю волосы пальцами и скрепляю заколкой. На экране ноутбука развёрнута таблица, в её колонках — имена всех клиенток агентства, с краткой информацией и фотографиями: мечты, привычки, цвет волос, рост, вес, наличие домашних животных, аллергии и т.д. Одна из них станет той самой для моего бывшего мужа. Возможно.

Прокручиваю колесо мышки. Страница за страницей. Девушки милые, симпатичные, образованные. Формально по критериям Дмитрия подходит каждая вторая, а по факту… Мне надо сократить этот список как минимум втрое, убрав тех, с кем у Ярового точно не случится химии, которой он так жаждет.

То слишком высокая, как тополь среди берёзовой рощи. То чересчур рыжая, как будто окунула голову в ведро с апельсинами. То не ест мясо. То — о, ужас — не любит спорт. Димку хватит удар на свидании, если он это услышит.

Смешно, конечно. Я, наверно, сошла с ума. Выискивать женщину для своего бывшего мужа — это как подбирать платье для бывшей версии себя. Вроде бы знаешь его вкус, но при этом не уверена, не изменился ли он за эти годы.

Я точно изменилась.

Открываю его анкету ещё раз. Там всё предельно просто и лаконично: нужна умная, добрая женщина с чувством юмора, с которой будет легко и надёжно. Портрет идеальной суженой размыт до бесконечности. Как по шаблону. А мой бывший — не шаблонный. Как бы ни хотелось сейчас убедить себя в обратном.

Курсор зависает над анкетой Мариники. Прекрасна девушка, но чересчур переигрывает. Хочется найти Дмитрию более… натуральную что ли.

«Натуральные волосы всегда будут выглядеть красивее крашеных», — внезапно стреляет в голове восьмилетний монолог Дмитрия. — «В этой естественности как будто вшита честность, понимаешь? Человек, который не боится быть собой — самый привлекательный…».

Механически провожу рукой по волосам. Сейчас они оттенка тёплый каштан плавно перетекающий в топлёную карамель на концах. Даже издали нет намёка на натуральный серо-русый цвет, который он так обожал.

Хмыкаю. Да какая — черт побери — разница. Главное, что я от себя в полном восторге.

Открываю фильтры и ставлю галочку напротив графы «натуральный цвет волос». Процессор быстро сужает список и на экране остаются две кандидатки. Всего две.

Да уж. Не густо.

Вглядываюсь в портрет каждой. Первая говорила на собеседовании, что умеет чинить розетки. Вторая — два раза в год уезжает в горы и устраивает себе диджитал детоксы, отказываясь от всех гаджетов на время поездки. Обе девушки — живые и настоящие.

Значит с них и начнём.

Пальцы зависают над клавиатурой.

— Мам! Ма-а-ам! Смотри, что я собрал!

На кухню влетает ураган по имени Илья, мой шестилетний инженер будущего и повелитель конструкторов Лего. В его руках — самолёт с крыльями шириной с дверной проём.

— Это не простой самолёт, мам. Это — аэробус три тысячи! — Гордый, как если бы сам прикрутил турбины к настоящему авиалайнеру.

Отрываюсь от экрана. Смотрю на представленное чудо техники и на его создателя. Глаза горят, щёки красные, будто и правда только что вылетел из сборочного цеха авиазавода.

— А почему три тысячи?

— Ну..., — сын задумчиво морщит лоб, а затем восторженно выдаёт: — Потому что он может перевозить одновременно три тысячи слонов внутри своего фюзеляжа. А ещё у него есть три дополнительных двигателя…

Любовь к самолётам у Ильи случилась после первого перелёта. Когда ему было два с половиной года, мы полетели в Турцию, весь перелёт он таращился в иллюминатор на крутящиеся турбины, пищал от движения облаков, кладя голову мне на плечо только когда уставал от своего же восторга.

Годы идут, а тяга к лётной технике у Ильи только крепчает. Конструкторы, энциклопедии, рюкзак, футболки — всё непременно должно быть связанно с самолётами.

— … Один — секретный, турбовинтовой гипердвигатель! — сын поднимает самолёт над головой. — И ещё шасси на солнечных батареях!

— Ах вот оно что, — Смеюсь от этой смеси детской лексики и новостей из будущего. — Показывай скорее.

— Он может за раз пролететь через весь океан и не устать, — добавляет сын с важным видом. И крутится. Слишком резко. Крыло самолёта задевает стол.

Часть транспортного средства с грохотом разлетается по полу.

— Ой, — паника Ильи длится две секунды, после чего он резво ныряет под стол, чтобы собрать отпавшие детали. — Сейчас, мам. Я одну минутку… Тут надо чуть-чуть поменять… Я скоро вернусь, — бормочет он прежде, чем убежать обратно в детскую.

На кухне снова воцаряется тишина, слышно только как стучит секундная стрелка в настенных часах и гудит ноутбук. Ох. Уже начало восьмого. Вот-вот с работы вернётся Роман. А у меня ни ужина, ни даже заготовок. Только пустая сковорода и неразмороженное филе в морозилке.

Суета врывается, как безбилетник в трамвай. Филе курицы кидаю в микроволновку на разморозку. Кастрюлю с гречкой — на плиту. Овощи — в миску. Режу помидоры, огурцы, перец как придётся, над луком реву в три ручья…

…Сбрызгиваю маслом сковородку и бросаю на неё две отбивные. Блин, слишком толстые получились, не прожарятся до конца.

Глава 5. Агата

Развалившись на диване как пациент у психотерапевта, Диана стучит ногтем по экрану планшета, будто это он виноват, что клиентка по фамилии Седых в третий раз сбежала со свидания через семнадцать минут после его начала.

Семнадцать, блин, минут. Опять.

У нас уже даже шутливая теория есть: её идеальная любовь случиться только когда на секундомере появится отметка в семнадцать минут ноль одну минуту. Но — увы, клиентка снова до этого тайм-кода не досидела.

— Менеджеры не хотят с ней работать, — говорит Диана, не поднимая глаз от гаджета. — Влада вчера после их разговора даже в церковь сходила, поставила свечку за упокой собственного терпения.

— Надеюсь, не за наш счёт, — бурчу отстранённо, просматривая отчёт по обновлению CRM-системы. Новая версия глючит при загрузке фотографий и упорно делает всем мужчинам выражение лица «я потерял смысл жизни». Хотя, может, это и плюс. Женщины любят утешать страждущих мужчин.

— Швачко наконец написала отзыв про своё последнее свидание, — Диана устало вздыхает, прежде чем сменить лежачее положение на сидячее. — Оказывается, кандидат номер восемь без конца интересовался есть ли у неё хобби.

— Ужас какой, — фыркаю саркастично, не отрывая взгляда от монитора. — Мужчина, интересующийся спутницей, а не расхваливающий себя, — худшее, что может случиться на первом свидании. Надо обязательно занести этого негодяя в «ред флаги».

— Только послушай, чего она хочет: «Мужчина должен угадывать мои увлечения, а не расспрашивать о них».

Пальцы сжимаются на мышке. Прыскаю от смеха.

— Слушай, а давай разошлём этим клиенткам опросник «Причины моих неудачных свиданий». Там будет только два пункта: «я» и «только я».

Диана смеётся в голос.

На экране моего ноутбука всплывает сообщение от одного из менеджеров. Веселье снимает как рукой.

— У Анжелы снова висит база, — сообщаю подруге. — Профили клиентов не отрываются, менеджерский кабинет тоже.

— Ну так пусть позвонит Костику. Номер что ли потеряла? — Диана тянется к телефону. — Привет, Кость. Ты уже на месте? Загляни в ноут Анжелы, девчонка опять что-то там нащёлкала.

— Мне кажется, Анжеле тоже надо в церковь сходить. Или к бабке, — бормочу я, тасуя распечатки с отчётами. — На ней точно есть какая-то порча. Шестой ноутбук в её руках выделывается.

— Тогда уж всех не помешает окропить святой водичкой, — вздыхает Ди. — Утром менеджеры опять спорили из-за клиентов. Яна хочет вести только элитный сегмент, потому что у неё, видите ли, есть подход к таким мужчинам, а Инесса против, считает, что принцип «кто успел первым, того и тапки мужики» намного честнее.

— Как малые дети, в самом деле. Лучше б внимательнее к анкетам этих самых клиентов читали, и не предлагали заядлому рыболову в пару вегетарианку, проповедующую таро религию и ведущую прямые эфиры по предсказанию будущего в Тики-Таке (прим. автора: вымышленная социальная сеть). Мужчина чуть с ума не сошёл на свидании, еле выдержал непонятную беседу про короткие линии его жизни и плохую ауру.

Хотя это ещё цветочки в кейсе нашего агентства. Давняя клиентка Катерина рвёт все шаблоны. С каждым последующим свиданием она составляет новый список требований к будущему избраннику. Попробуй, не уследи за одним из пунктов.

После бизнесмена Вадима она захотела мужчину «без привычки есть после шести». После ай-тишника Игоря — «чтоб не был кошатником». После преподавателя Льва — «чтоб не говорил плохого слова о бывших».

— С такими темпами скоро попросит мужчину, который никогда не был в супермаркете, — смеётся Диана. — И чтоб не дышал громко.

— Или дышал, но только когда она позволит.

От смеха уходит усталость. Хоть на пару минут. Неделя вышла просто адская.

В такие загруженные дни особенно приятно вспоминать первые кейсы. Когда всё было как в романах: пришёл — увидел — женился. Никаких переборов, никаких отворачиваний носа.

— А помнишь Сашу с пробором, как у актёра из фильма про вампира и школьницу? — спрашивает Диана.

— Это который женился после второго свидания?

— Точно. И сам купил кольцо. Без напоминаний и советов. Я тогда подумала, что мы откроем новую эру в брачной сфере. Что всегда будет так.

— Наивная.

Диана тянется за конфетой, потом передумывает — бросает взгляд на живот, прищуривается, но в итоге решает, что одна карамель фигуру не погубит.

— Вот раньше было легче. Клиенты были благодарны, женщины — терпимее, а матримониальный рынок не выглядел, как винегрет из фото фильтров.

— Подозреваю, что половина тех браков случилась благодаря дефициту адекватных альтернатив.

— Или мы были бесстрашнее и не замечали сложностей.

— Или глупее. А это почти синоним.

— Блин, Агата, мы с тобой превращаемся в тех бабулек, что сутками сидят на лавках во дворах. Обсуждаем кто кому не пара, кто, чей бывший. Кстати, о бывших…, — тянет паузу, как карамель в дешёвой ириске.

Знаю, к чему клонит. Уже по тону понятно о ком сейчас пойдёт речь.

— Ты читала анкету Дмитрия.

Глава 6. Агата

«Хочет только вас». Фраза, которая должна бы выветриться, как запах дешёвой матчи, но вместо этого оседает в подкорке липкой карамелькой с двойным дном. Вас хочет. Вас. Хо-чет. Подсознание носится по черепной коробке, как кошка вокруг перечной мяты, блуждает растерянно между оттенками двусмысленности и краснеющей фантазии.

Ну, конечно, хочет. А то как же. Как хочешь, так и перехочешь, Дима. Ещё б добавил, что «не мог забыть меня все эти годы» и «не переставал любить» для пущей убедительности.

— К тебе пробиться сложнее, чем к премьер-министру, — бросает Дмитрий со своей фирменной полуулыбкой с дьявольским наклоном губ.

Не реагирую. Даже дышу демонстративно тихо. Мой взгляд приклеен к экрану ноутбука, хотя, по-честному, не различаю ни строчки. Не реагируй, не реагируй.

Медленно перевожу глаза на нежеланного гостя. Он идёт легко как босс. Свеж, наглажен, в костюме цвета утреннего тумана. Выдерживаю секундную паузу прежде, чем выпустить стальное:

— Я слушаю.

Дмитрий тут же концентрируется на мне. Скользит по линии подбородка, обходит шею и притормаживает у ключицы, которая успела показаться из-под белой блузки.

От порции непрошенного внимания кожа зудит. Пересиливаю себя, чтобы не почесать место «укуса».

— У тебя прекрасный офис, — произносит, будто между делом. — А вот менеджер, которого мне выделили, не совсем.

Прищуриваюсь. Странно. Инесса — профи агентства. Я лично её учила работать с клиентами. Что могло пойти не так?

— Конкретнее можно?

Он вертит в руках телефон.

— Я не то чтобы в обиде, — усмехается Дмитрий, — но не думаю, что фотографии в нижнем белье — это правильная коммуникация менеджера с клиентом. Тем более в брачном агентстве.

Сначала не понимаю. Секунда. Две. На третьей внутри что-то крушится. Стол, стул, моральный компас. Всё — под откос.

— Что-о-о? — Вопль срывается, как пробка с бутылки. Пульс подскакивает к потолку. Глаза расширяются до уровня блюдец. — Этого не может быть. Пожалуйста, скажи, что это шутка.

— Могу показать, — спокойно предлагает Дмитрий, снимая блокировку с телефона.

Машинально киваю. Не хочу видеть. Ни в каком разрешении. Но должна. Если это правда…

Дмитрий протягивает ко мне телефон с открытой перепиской. О, боги! Только не это. Сжимаю губы, листая вверх. Качаю головой.

Фотографии в нижнем белье.

От Инессы.

Моей Инессы.

Той самой, на которую я ставила как на породистую лошадь в забеге за корпоративную этику.

Той, кто знала наш устав назубок, как текст клятвы Гиппократа.

Не может быть. Не может. Не. Мо-жет. Быть. Это должно быть совпадение. Или подделка? Шутка?

— Вижу, она сразу написала, что это нелепая случайность. Извинилась несколько раз, — цепляюсь за последнюю надежду, как отчаявшийся романтик за чужой букет. — Пишет, что не туда отправила, клянётся, что кнопка залипла.

Хотя в глубине души уже знаю — нет. Это не случилось.

— Случайные фото, как правило, сразу удаляют, — аккуратно примечает Дмитрий.

Инесса, мать её за ногу, и правда решила, что может с лёгкостью обойти на наш корпоративный кодекс и соблазнять крутого клиента. Я сниму с неё три шкуры. В груди разрастается пожар, от которого сгорают чьи-то карьерные перспективы.

Сжимаю пальцами переносицу. Опустошение накатывает вслед за поражением. С хрустом, с привкусом разочарования.

— Инесса больше тебя не потревожит, — собрав в кулак остатки достоинства, смотрю прямо в глаза своему бывшему.

— Расслабься, самоцветик, — Дима пожимает плечами, как будто этот инцидент ничем не отличается от его обычного вторник. — Я не требую расправы. Просто хочу, чтобы мы сосредоточились на запросе, с которым к вам пришёл.

Самоцветик.

Внутри опять шевельнулось нечто едкое и абсолютно неуместное. Раньше Дима называл меня самоцветиком, когда хотел разрядить обстановку. Когда хотел выиграть спор. Когда хотелменя.

— Твоё появление в этих стенах, — выдавливаю с усилием, отгоняя от себя противоречивые флешбеки, — с самого начала казалось мне плохой идеей. Теперь я в этом только убеждаюсь. Толком не начали работу, а уже проблемы.

— Так откажи мне, — нагло провоцирует бывший муж.

Мысленно перебираю фамилии всех менеджеров. Ищу того, кто не сорвётся. Кто выдержит натиск харизмы моего бывшего. Кто не пойдёт по стопам Инессы и не засыпет фотографиями в неглиже директ клиента.

Накрывает лёгкая паника. Острая нехватка кадров. И сама не могу под личный контроль взять дело Ярского. Потому что, во-первых, не хочу, а во-вторых, потому что уже пообещала Ромке, что буду держаться от бывшего мужа как можно дальше.

Что же делать? Что делать?

Надо собрать срочное совещание. Кажется, девушки стали забывать, что они являются лицом моего агентства. От их поведения и профессионализма зависит, какой пласт клиентов к нам будет приходить.

Глава 7. Агата

— Шестая, — отмечаю вслух, хотя по ощущениям — шестьдесят шестая.

На экране ноутбука — девушка с безупречным французским маникюром и идеальной дикцией. Оксана, тридцать два года, синхронный переводчик, кандидат наук, играет на виолончели, любит животных и пармезан.

— Что не так с этой? — интересуюсь с холодной вежливостью официанта, которому в третий раз возвращают «недостаточно сочный» стейк.

Дмитрий качает головой. Ну конечно. Ему ведь плевать, что каждое его «нет» — это минус час моей жизни и капля в море женской самооценки.

— Что-то в ней… чересчур правильное.

Мысленно перевожу на человеческий: не глупая, не гламурная, не требует психолога каждый понедельник. Да, это, конечно, подозрительно.

Рокот раздражения переходит от фона к солирующей партии, но я сохраняю маску сдержанной вовлеченности.

— Надеюсь, ты понимаешь, что искать девушку, которая будет одновременно как Дуа Липа и как Одри Хепбёрн, с дипломом MIT, можно и год, и два? И то, если повезёт.

Бывший муж ухмыляется. Опять. Эта его полуулыбка бесит не меньше, чем пятнышко размером в миллиметр на белой рубашке.

— Мне важно, чтобы между мной и избранницей что-то щёлкнуло.

— Конечно, — делаю вид, что понимаю, а сама тихо добавляю: — Только пока щёлкают исключительно мои суставы от сидения за этим столом

Вывожу следующую видеовизитку. На экране появляется Катя — двадцать восемь, владелица галереи в Милане, диплом по истории искусств, влюблена в Модильяни и йогу. Говорит спокойно, но с искоркой в голосе.

— Катерина — перспективная, — отмечаю, — умная, эстетически подкованная, любит кошек.

— Опять кошки, — он морщит нос. — Может, есть хоть одна, кто любит собак?

Моё терпение трескается внутри, как сухая ветка под каблуком.

— Дим, скажи честно, ты хочешь именно женщину, не шифр Тьюринга?

— Желательно в одном флаконе.

— Тогда иди на телешоу. В «Холостяк» как раз, слышала, ищут главного героя.

Дмитрий смеётся. И почему-то это раздражает ещё сильнее. Весело ему. Как будто всё это — игра, а я для антуража как бесчувственный робот-ассистент.

А чувства, между прочим, есть. Гнев, раздражение, недовольство. Со всех сил сдерживаюсь, чтобы не назвать его дураком.

— Хорошо, — переключаю на другую анкету. — Вот, Валентина. Эколог, живёт в Цюрихе, бегает марафоны, читает Пруста в оригинале.

— Слишком серьёзная, — говорит он с видом психоаналитика на пенсии. — И вообще…

— Что ещё? — откладываю ручку. — Цвет волос не тот? Или лучше бы учила китайский, а не французский?

— У неё совсем не соблазнительный взгляд. Так и вижу, что она климатические отчёты в постели читать мне будет, а не...

— Так. Стоп.

Секунда паузы. Медленная. Молчаливая. Пропитанная желанием выставить его к чёрту. Тяну носом воздух и считаю про себя до пяти.

— Яровой, будь добр, объясни мне ещё раз. Зачем мы здесь?

— Потому что ты лучший специалист на рынке, — вставляет не раздумывая.

Как мило. Значит тоже читал обо мне в сети.

— Не льсти наиграно, это раздражает.

— Потому что хочу найти ту самую.

— Тогда веди себя как человек, который этого действительно хочет, — смотрю строго. Никакой улыбки или подыгрывания. — Все девушки, которых ты сегодня видишь, соответствуют твоим критериям. Они умные, самодостаточные, интересные. Сам хотел глубины, а не глянца. Что изменилось? Ты передумал?

И тут вижу, как у бывшего дёргается глаз. Чуть-чуть. Почти незаметно. Как будто намёк, что я докопалась до истинных намерений.

— Ты не понимаешь. Я…, — запинается.

О, как мило. Момент внезапной саморефлексии. Это почти трогательно. Почти искренне.

— Проблема не в девушках.

— А в тебе? — продолжаю вместо него с усмешкой.

— В тебе, — бросает как спичку в бензин.

И улыбается. Опять. Сколько можно так растягивать губы? Или это нервное?

— Прости, что? — хмурюсь, не оценив шутку.

— Когда ты рядом, Агата, я — непреднамеренно — сравниваю всех с тобой. С нами.

Сердце пропускает удар.

— Вот как? — выгибаю бровь.

Он разводит руками.

Ещё один удар. Только теперь сердце сжимается и выпускает шипы. Не верю. Это враньё. Всё, что он говорит и на что намекает — ложь. Будь я в самом деле идеалом, он ни при каких обстоятельствах меня не бросил бы.

— А я думаю, что ты просто играешься. Со мной, с девушками, — киваю на экран. — Все эти твои «слишком» — не настоящий выбор. Дурацкая проверка. Моих реакций. Осталось ли вот тут, — прикладываю ладонь к левой стороне груди, — хоть что-то для тебя.

Глава 8. Агата

День начинается с кашля. Не моего, но не сказать, что это сильно утешает. Илья кашляет как ветеран табачной фабрики с тридцатилетним стажем. Звук гортанный, глубокий, устрашающе взрослый. Температура скачет, как курс валют после международного саммита. То тридцать семь и два, то тридцать восемь и шесть.

Жаропонижающее, ингаляции, компрессы, сиропы, градусник в подмышку каждые полчаса — мой сегодняшний набор удовольствий. Ну и работа из дома, разумеется.

Пока Илья дремлет после сиропа, я сижу на полу у его кровати, грею пальцы об чашку зелёного чая, изучаю карту Лиссабона в ноутбуке и параллельно переписываюсь с бывшим мужем. Точнее, с нынешним клиентом.

Его первое свидание из шести пройдёт в Португалии, с Викторией — тридцатилетним ландшафтным дизайнером.

— Итак, — шепчу еле слышно, блуждая курсором по улицам португальской столицы. — Он прилетает в одиннадцать тридцать пять, в начале второго встречается с «невестой». На свидание максимум три часа, потому что в восемнадцать пятьдесят уже обратный рейс.

Прекрасно. Если ничего не выйдет — будет неловко. Если выйдет — придётся срочно учиться жить по-новому.

Маршрут рождается перед глазами с точностью до минуты, сразу переношу его в сообщение:

«Сразу после прилёта — кофе в «Бразильянке». У тебя пять минут на восхищение плиткой и потолками, десять — её глазами. Потом — на фуникулёре вверх до Байрру-Алту и прогулка в Ботаническом саду»

Ответ приходит почти мгновенно.

Дмитрий: «А что, если я боюсь фуникулёров?»

Фыркаю. Мужчина, который прыгал с высоты второго этажа в затопленный карьер, и боится фуникулёров? Ну конечно.

Пальцы печатают быстрее, чем мозг успевает обдумать шутку. Чувствую себя комиком на вынос.

Агата: «Тогда тебе не стоит искать жену. Брак — это тоже довольно шаткий подъём».

Дмитрий не отвечает. Десять минут. Потом — двадцать. Ладони становятся влажными, как после спринта. Хотя никаких спринтов нет. Только телефон, тишина и мелькающая на экране надпись «в сети».

Почему он молчит?

Мои брови сдвигаются к переносице. Перепроверяю, отправилось ли сообщение. Может, интернет глючит? Нет. Всё дошло. И даже прочитано.

Набираю ещё одно:

«Ладно. Если не хочешь кататься на фуникулёре, можешь сводить Викторию в парк Принцип-Реал. Пишут, что там красиво. И есть огромный кипарис. Я бы сама туда пошла, если бы...»

Стираю последнее предложение. Чёрт. Что это сейчас было?

Печатаю заново:

«Если хочешь быть оригинальным, то предложи сесть в трамвай и просто кататься по городу».

Снова тишина в ответ.

Закрываю чат. Потом снова открываю. И опять закрываю. В голове — глухой гул, тревога, знакомая до тошноты.

Хриплый кашель Ильи вырывает меня из лап необъяснимой тревоги.

— Мамочка, а можно мне какао?.. — жалобно просит сын, потирая устало глаза. — Болит горло.

— Конечно, родной.

В ту же секунду забиваю на Дмитрия и его Лиссабон, отставляю ноутбук и вскакиваю на ноги. Какая, к чёрту, разница, что он не отвечает? Это не первый раз, когда он так поступает. Чему я удивляюсь? Захочет — напишет или позвонит, а если нет — флаг ему в руки. О следующей кандидатке узнает непосредственно в момент встречи.

Но мысли жужжат громче микроволновки, в которой греется молоко. Майский вечер семилетней давности опять перед глазами. Как будто вчера всё было.

Протираю экран телефона рукавом свитера и снова набираю сообщение мужу: «Ты где застрял, Дим?». Рядом стоит чашка с давно остывшим кофе.

«Дим, ты обиделся на меня что ли?»

Сообщения прочитаны. Две галочки.

«Извини, я не хотела кричать. Просто мигрень замучила, пол ночи не спала»

«С тобой всё в порядке?»

Теперь одна.

«Дим?»

«Просто дай знак».

Потом — вообще ничего. Молчание.

Во мне до сих пор живёт тот момент, когда пришло понимание того, что он ушёл. Не на день. Не на неделю. Окончательно. Без объяснений, без слов «извини», без скандала. Оставив после себя только оглушающую тишину квартиры. Даже вещи не забрал.

Я спала в его футболке, просыпалась среди ночи от любого шороха. Бежала к двери в надежде, что это был всего лишь кошмар. Раз за разом смотрела в глазок, но за дверью не было никого. Только это жуткое ощущение: тебя вычеркнули из жизни, как ошибку в черновике.

Вскипевшее молоко убегает из чашки. Блин. Хватаюсь бегом за тряпку. Теперь ещё и микроволновку мыть.

Пока я крутилась на кухне, Илья успел не только включить мультфильм про львов, но и закутался в плед, как в кокон. Вместе с тёплым какао вручаю ему овсяное печенье и градусник. Осторожно, чтобы не пролить на постель перегретое молоко, сажусь рядом. Немного перекошенная от усталости внутри, но внешне — ни намёка.

Глава 9. Агата

Илья наконец засыпает. Лоб чуть влажный от сиропа и жаропонижающего, волосы сбились в завитки на затылке. Дышит глубоко, с характерным посвистыванием. Интуиция подсказывает, что это не хороший признак. Надеюсь, завтра на рентгене не подтвердится пневмония.

В комнате становится так тихо, что я слышу собственные мысли. Это опасное состояние, в такие моменты любое, даже самое мимолётное размышление может стать чем угодно: пощёчиной, пощадой или предательством.

С ноутбуком подмышкой и пустыми чашками в руках я на цыпочках выскальзываю из детской. Во-первых, потому что надо поесть. Весь день — только чай, какао и половинка йогурта, забытая на подоконнике. Во-вторых, надо закончить работу.

На кухне горит только подсветка над плитой. Ромка не любит яркий свет вечерами, говорит, глаза у него не из камня. Сейчас он занят разгрузкой посудомойки, расставляет вымытую посуду по шкафчикам аккуратно и педантично, обязательно от большой тары к маленькой.

На плите в сковороде меня ждёт рыба в кунжуте, на столе — запотевший стакан воды, салат, ложка, вилка, салфетка.

Кинув быстрый взгляд в мою сторону, Рома ставит тарелку в шкаф:

— Как он? Уснул?

Киваю, опуская ноутбук на стол. Отдаю чашки из-под какао мужу, снимаю с плеч кардиган и вешаю его на спинку стула.

— После ингаляции, когда кашель немного поутих, Илья провалился в сон. Дышит ровно, но часто, — поджимаю губы, отметив про себя ещё один настораживающий симптом.

— Устала сильно? — закрыв посудомойку, Рома подходит ко мне и обнимает. — Я рыбу тебе приготовил, поужинаешь?

— Спасибо, — выдыхаю ему прямо в грудь. — Кажется, у меня уже внутри вырос барометр — я слышу, когда у Илюши в груди начинает булькать. Мне так страшно, Ром.

Он гладит меня по спине, по волосам.

— Всё будет хорошо, Агата. Илюха — сильный парень. Тебе тоже не мешало бы поспать, весь день на ногах. Я посижу ночью в детской.

— Доделаю одно дело и пойду в спальню, — целую мужа в щёку. — Честно. Рядом с Илюшей не смогла доделать таблицу, боялась разбудить его.

Ромка понимающе кивает и возвращается к расстановке посуды. Вытирает насухо уже помытые чашки и прячет их в навесной шкафчик. Движения отточенные и неспешные, как у хирурга во время многочасовой операции.

Пустившись на стул, открываю вкладку с расписанием свиданий бывшего мужа. Проставляю время прилёта и отлёта, контакты трансферной машины, бронирую через сайт столик в кафе, делая пометку, чтобы был у окна. Вношу все в таблицу.

— Как дела у твоего бывшего мужа? — внезапно спрашивает Рома, как бы между прочим.

Щёлкаю мышкой.

— Нормально, — отвечаю, не глядя на мужа. — Первое свидание готово. Через два дня он летит в Лиссабон знакомиться с первой «невестой». Как раз перепроверяю все брони, время.

Повисшая пауза становится слишком заметной.

— Ты готовишь его свидания? — Рома оборачивается.

Оторвав глаза от экрана, устало вздыхаю. Разумеется, глупо было рассчитывать, что Рома не удивится. Просто я… не в том состоянии, чтобы врать и выкручиваться. Я говорю, как есть. Без фильтра.

— Да.

— А почему не менеджеры? Или… — муж сжимает губы в тонкую линию, — Диана?

Начинается.

— Потому что они будто с ума посходили, — вспыхиваю на выдохе. — Одна успела послать Яровому полуголые фото, вторая уже мысленно свадьбу готовит, третья светиться начинает, как гирлянда на Новый год, стоит только ему появиться в офисе. Только у меня, как оказалось, иммунитет.

Ромка усаживается за стол напротив меня. Его взгляд тяжелеет, как шторм над морем. Молчит. Но я знаю: буря — близко.

— Агата… — говорит он наконец. — А нельзя было просто… отказаться? Он взрослый человек. Понял бы. Учитывая вашу историю.

Опускаю плечи. Как будто из меня выпустили воздух.

— Да, так было бы проще… Но сейчас мы не можем отказывать. Никому… — Смотрю в сторону. На цветок на подоконнике, который забываю поливать. На тень на стене, которая напоминает профиль огромного попугая. — У нас проблемы с арендой. Новый владелец здания... терроризирует нас несколько месяцев подряд. Сначала повысил цену аренды, потом отключил воду без предупреждения. Мне пришлось вызывать полицию, чтобы урегулировать конфликт. Теперь требует перебраться на второй этаж, в голые стены.

Рома смотрит на меня, а я на клавиатуру. Ногтем провожу по пробелу.

— Можно, конечно, переехать, но это опять денежные затраты, куча времени на ремонт… А у нас конкуренты растут, как грибы после дождя. В каталогах одни девочки из провинции, которым по двадцать два, и они мечтают выскочить замуж за заморского принца. Серьёзных клиентов почти нет. Нам нужен громкий и удачный кейс, чтобы выбраться из этого плато. Нам нужен чёртов успех.

— И ты решила использовать для этой цели бывшего мужа?

— Я не делаю ничего противозаконного, — пожимаю плечами. — Просто работаю, как и всегда. Но если выгорит найти Яровому подходящую пару, и они сыграют свадьбу, то это будет хорошим пиаром для агентства. Людям достаточно будет услышать его фамилию, чтобы сделать выбор.

Глава 10. Агата

Пневмония — слово, которое в моём организме вызывает одновременно страшную дрожь, гнев и странное облегчение. С самого начала было понятно, что Илья кашляет не как обычный носитель ОРВИ. Он кашляет с такой отдачей, будто внутри него живёт крошечный кузнец, бьющий по лёгким молотом.

Пульмонолог, взглянув на снимки, заявляет без колебаний:

— Госпитализация.

По моей спине бежит холодный пот. Белые палаты, скрипучие кровати, уколы, пресная еда, душевая кабинка, в которой до тебя мылся не пойми кто... И всё это — на целых две недели?

— А можно пролечиться амбулаторно? — я пытаюсь выжать из себя улыбку.

После визита к врачу начался изнурительный марафон по детской больнице: разговор с заведующим пульмонологическим отделением, устрашающие истории про возможные осложнения, десятки рукописных заявлений, где я, как мать, торжественно клянусь взять всю ответственность за здоровье сына на себя. Любые риски — мой выбор. Любые осложнения — больница ответственности не несёт.

Мы с Ильёй носимся по этажам как безумные клоуны: анализы, карточки, бумажки, звонки, согласования. Только чтобы разрешили «домашний стационар». Правда, этот стационар только на бумаге звучит красиво, а по факту — это ежедневные ранние подъёмы и поездки в больницу на ингаляции, электрофорез, массаж, уколы. Всё как у остальных пациентов, только вечером едешь обратно домой.

После первых дней лечения Илья чувствует себя уже намного лучше. Появились силы, аппетит и настроение. Он уже собирает из конструктора не просто самолёты, а целую систему воздушных перевозок с терминалами, взлётными полосами и специальной кнопкой «если очень хочется в туалет во время взлёта».

Из него сыпятся десятки вопросов, даже когда мы стоим в очереди в манипуляционный кабинет.

— Мама, а где спят пилоты?

— В гостинице.

— А во время полёта?

— В кабине, если сильно устанут. Но по очереди.

— А стюардессы?

— Только в гостинице.

— А в самолёте?

— В самолёте им нельзя спать, они должны следить за пассажирами.

— А самолёт где спит?

— На стоянке.

Иногда ловлю себя на мысли: мы точно ездим в больницу, чтобы Илью лечить, или меня готовим к сдаче экзамена по самолётному делу?

После обхода всех назначенных процедур нас забирает на машине Роман. Забравшись в автокресло, Илья тотчас засыпает. Как ни крути, а такая беготня умотает даже взрослого, не то что семилетку с воспалением лёгких.

Щека прижата к ремню безопасности, пальцы сжимают любимую деталь от конструктора — синее крыло. Не выпускает его ни на секунду, продолжая строить свои удивительные миры во сне.

В квартиру Илью приходится нести Ромке на руках. Я тащусь следом с рюкзаком, ноутбуком, термосом, пакетом с банками для анализов и набором лего, который Илья брал в больницу.

Пальцы отказываются сгибаться, ноги гудят, будто в них поселилась собственная капелла страдающих виолончелистов. Душа уходит в нокдаун. От нескончаемой ответственности, бесконечных списков, срочных решений, таблеток, страхов, смс. Особенно от смс.

«Нормально всё».

Вот и весь отчёт, который прислал мне Дмитрий после своего свидания в Лиссабоне. Без точки. Без подробностей. Без эмоций. И даже без банального «спасибо».

А я, между прочим, колдовала над этим свиданием не один день. Искала красивое заведение с историей, столик с видом на набережную, добавила прогулку по старому городу — и, разумеется, идеальную кандидатку: с приличной родословной, без скелетов в шкафу и с бонусом в виде мягкого акцента.

По всем параметрам — должен был быть успех.

Никак не «нормально».

Теперь это безликое «нормально» гложет меня, как ложка нутеллы, слопанная среди ночи в приступе ПМС. Почему так сухо? Потому что правда всё нормально? Или, наоборот, настолько никак, что и обсуждать нечего? А может всё пошло наперекосяк, но гордость не позволяет бывшему мужу признаться?

Или дело вовсе не в девушке и свидании, а в вылете, отложенном авиакомпанией почти на сутки из-за грозы? Переговоры с китайцами, которые, если верить расписанию, должны были быть у Дмитрия сразу после Лиссабона, не состоялись и теперь он носится по офисам, закрывая дыры в расписании? Некогда сочинять отчёты о чувствах для какого-то брачного агентства?

Но я всё равно жду. Как идиотка. Как школьница у окна. Жду, когда он напишет ещё хоть слово. Расскажет. Поделится. Спросит.

Каждое новое уведомление на телефоне — и сердце уже уходит в пятки.

Пальцы весь день чесались нажать «позвонить». Но я не решилась. В первую очередь — из-за мужа. Из-за нашей немой ссоры.

Ромка не устраивает сцен ревности и допросов с пристрастием, не стучит кулаком по столу, но всё равно его молчание звучит громогласнее любых слов.

Он недоволен моей работой с бывшим мужем, хотя я сказала чётко: на Ярового у меня — иммунитет.

Глава 11. Агата

Никогда не соглашайтесь на встречи с бывшими вне офиса. Особенно, если вы на больничном. Особенно, если у бывшего есть ямочки на щеках. И особенно, если вы до сих пор не избавились от привычки теребить прядь волос, когда нервничаете.

Дмитрий задерживает взгляд на мне чуть дольше, чем это уместно, словно проверяя, насколько я мыслями тут. В его глазах мелькает забавный вызов — «Давай, самоцветик, расслабься», но я наоборот невольно сжимаю пальцы в кулак.

— Прекрасный день, не находишь? — бросает он лениво, как будто мы встретились не ради делового брифинга, а случайно пересеклись в парке, где когда-то целовались под ветвистыми кедрами.

Погода, действительно, прекрасная. Идеальная для семейных прогулок, романтических встреч и поцелуев.

— Не жалуюсь, — стараюсь держаться нейтрально.

Рядом с лавочкой, где мы сидим, гогочут голуби. Один — особенно наглый — явно пытается впечатлить самку ритуальным приплясыванием и клевком в воздух. Мысленно обзываю его «Дмитрий».

Бывший муж одет с иголочки, как всегда. Светлая рубашка с закатанными по локоть рукавами, выглаженные тёмные брюки, на носу очки, скрывающие бесстыжесть его глаз, легкомыслие и тонну самоуверенности.

Я — в джинсах и белой футболке, волосы скручены в пучок, на запястье браслет из резинок, собранный Ильёй пару лет назад на детском празднике, кривоватый, но любимый. Выгляжу совсем не по-деловому, и это даёт странное ощущение уязвимости. Как будто я без защитных доспехов: без титула директора, без маски «непробиваемой». Слишком… настоящая, что ли.

Уже жалею, что не осталась без связи. Что не заблокировала его на сутки, как того хотелось. И не притворилась глухонемой. Хотя и это, скорее всего, не помогло бы. Дмитрий упрямый ведь, как парковочный столб. Заспамил мне телефон своими звонками, сообщениями и голосовыми с просьбой встретиться. Не успокоился, пока не получил моё согласие.

И вот теперь мы в центральном парке. Специально указываю лавочку недалеко от фонтана — чтобы быть поближе к выходу. На случай экстренного бегства.

— Рад, что нашла для меня время, — Дмитрий говорит как тогда. Как много лет назад. Когда мы только-только познакомились. Мурашки бегут по моим предплечьям от такого дежавю.

Почесав затылок, он с лёгкой улыбкой добавляет:

— Диана сказала, что ты взяла больничный. Но по тебе и не скажешь, что ты неважно себя чувствуешь.

Дмитрий чуть прищуривается.

— Спасибо, стараюсь, — отвечаю на автомате, и только через секунду понимаю, на что он намекал. Теперь понятно зачем он притащился с пакетом апельсинов, хотя хотел поговорить про работу.

Правда думал, что я заболела? Хотел позаботиться обо мне? Как мило. (Нет).

Все-таки хорошо, что он не знает про Илью. Пусть никогда не узнает. У Ильи уже есть папа. Замечательный папа. Другой ему просто не нужен.

— Перейдём сразу к делу, — говорю строго, не давая ему развить пытливость. — Есть недочёты по свиданию?

Во взгляде Ярового мелькает тень разочарования. Мои слова явно не тот результат, которого он ждал. Откинувшись на спинку скамейки, он смотрит на проходящих мимо людей. Выглядит расслабленным. Даже слишком. Как будто его рабочий день не расписан под завязку и он не спешит никуда. Хотя это совсем не так, я ведь по-прежнему отслеживаю его расписание.

— Я тут вот что понял, — начинает, мельком поймав мой взгляд. — Не моё это — быть просто пассажиром. Первое свидание было... слишком правильным. Слишком не моим. Всё выглядело идеально, но как будто из рекламного буклета. Страшно голову повернуть не туда, и поломать тем самым весь твой план.

Улыбается, поддразнивая — «Ну, как тебе такой расклад?».

Никак не комментирую слова бывшего мужа, продолжая сидеть с каменным лицом.

— Где и в каком формате будут проходить встречи с девушками сам буду решать. Каждое свидание будет моим выбором. Чтобы я чувствовал себя расслабленно и был сосредоточен на знакомстве, а не на чужом тайминге.

— Хорошо, — достаю телефон. — Уже набросал список? Впереди пять свиданий.

— Следующее — на крыше. Виноград, сыр и всякое такое в корзине, два бокала и плед. Смотрим на закат.

— На крыше. Закат. Два бокала… — делаю вид, что записываю, а у самой руки дрожат.

Пальцы не попадают по маленьким буквам, в заметках получается абракадабра. Перед глазами пелена. И недостроенная многоэтажка, по лестницам которой мы с Димкой бежим вверх, чтобы успеть к заходу солнца. То он, то я цепляемся за торчащие куски арматуры, смеёмся и чихаем от пыльного воздуха.

Правую коленную чашечку простреливает фантомная боль. Как будто снова ударилась коленом, из-за того, что в спешке неправильно поставила ногу на край бетонной ступени.

Морщусь. Бью пальцами по клавиатуре как можно быстрее. Чтобы не было времени думать. Чтобы не вспоминать, как он доставал бутерброды из термосумки, как сдувал пыль с моего колена, как его рука скользила по моей щиколотке...

— Ладно. Крыша. Что ещё?

— Прогулка по лесу на лошадях. Медленно, без спешки. — Идеи бывшего мужа больше похожи на рандомные вбросы, чем на выверенный выбор. — Без толп туристов и без чёткого маршрута. Мы сами решаем сколько ехать и где сделать привал, — он коротко смеётся над самим собой.

Глава 12. Агата

Сворачиваю за угол, минуя палатку с напитками и мороженым в вафельных стаканчиках. Подальше от места, где только что бывший муж зачем-то раскидывался планами своих будущих свиданий. Планами, которые с лёгкостью мог уместить в три предложения и в две смски, чем знатно сэкономил бы своё и моё время.

Сильнее сжимаю телефон пальцами, боюсь упустить. Всё ещё штормит от только что закончившейся встречи. Всего-то пятнадцать минут, а в голове будто запустили старый кинопроектор, и теперь плёнка со счастливыми кадрами прошлого — вся в бликах и заломах — бежит перед глазами. Обрывки разговоров, прикосновения, взгляды… И сердце бешено клокочет в груди.

Жену он ищет. Конечно. С виноградом, закатами и лошадьми. Да-да. А то, что это у него уже было, не считается? Или со мной была всего лишь репетиция? Неудачная проба пера? Или он это всё специально, чтобы вывести меня из себя?

Что ж…. Тогда ему удалось. Раздербанило меня по швам знатно. Трясёт страшно, хотя казалось бы… Да плевать с кем и как он будет свои свидания проводить. Пусть хоть всё, что мне говорил, другим перескажет.

Мне всё равно. Отболело давно. Отмерло.

С площади доносится рёв динозавров. Мощный, с вибрацией по внутренним органам. Ускоряю шаг. У «Мира динозавров» ждёт невыдуманная реальность.

Мой настоящий мир.

Сквозь толпу нахожу мужа и сына. Илья сидит на плечах у отца и взволнованно жестикулирует руками в сторону головы динозавра, что выглядывает из-за забора. Ромка подкидывает сына чуть выше и с преувеличенной серьёзностью о чем-то спрашивают.

Оба моих мужчины смеются оба так заразительно, что прохожие невольно улыбаются.

Сердце сжимается. От любви. От вины. От осознания, что едва не променяла этот момент на бестолковые рассказы бывшего.

Поспешно поднимаю телефон. Камера. Клик. И снимок счастливых Ромы и Ильи готов. Вот — настоящее счастье. Моё счастье.

— Мам, мам, смотри, он дымит как паровоз, мам, — визжит Илья, завидев меня первым.

— Привет. Это анкилозавр? — спрашиваю, подходя к ним вплотную.

— Какой ещё анкилозавр, мам. Ты чего? У анкилозавра шипы на спине и голова маленькая, а у этого голова — как автобус. Это тиранозавр.

— Привет, — муж смотрит на меня обыденно, без каких-либо улыбок и блеска в глазах.

Внутри всё съёживается от этого холода. Согласна, заслужила. Мы давным-давно договорились, в семейный день отставляем любую работу на потом, и сегодня я нарушила это правило. И зачем только?

— Прости, Ром, — засунув гордость куда подальше, первой иду на примирение. — Я не права. Сегодня наш день. И какой бы срочной моя работа не была — это не повод… Вот так ссориться.

Тереблю ремень сумки. Сжимаю губы и громко вздыхаю. Виновата. Признаю.

Ромка разжимается за секунду. Закидывает руку мне за спину и притягивает к себе. Обнимает крепко. Пальцами проходится вдоль позвоночника, губами утыкается в мои.

Мир расплывается в румяный туман. Мягко, привычно, тепло. Обнимаю в ответ.

— Э-э-э, — негодует над нашими головами маленький цензор. — Здесь не место для поцелуев. Пойдёмте скорее на динозавров смотреть.

— Прости, товарищ инспектор, — усмехается Ромка, но не спешит меня отпускать. — Это последний, честно.

Муж дарит мне ещё один поцелуй. На дорожку. Чтобы закрепить примирение. С каплей дерзости. С шаловливой ладонью на моём бедре — ниже, чем обычно положено в общественном месте.

— Ром, — шепчу предупредительно, краснея.

Внутри — благодарность и облегчение. За это прикосновение. За то, что возвращает меня на землю, где всё понятно: вот мой муж, вот мой ребёнок, вот наше «сейчас».

И никаких бывших.

Переплетаю свои и Ромкины пальцы, втроём поворачиваемся в сторону касс. Улыбки на лицах, в глазах — предвкушение незабываемого путешествия в мир древних ящеров.

Между лопаток внезапно будто комар кусает. Тянусь рукой, чтобы прогнать крылатого кровопийцу. Но зуд не проходит. Будто что-то впивается в самый позвоночник. Оборачиваюсь инстинктивно.

Ощущение будто кто-то просверливает во мне дыру. Сглатываю.

Настороженно оглядываю толпу. Родители с детьми, работники выставки в футболках с анатомически неверным тираннозавром, бабушки с внуками. Мороженщик. Аниматор в костюме велоцираптора. Ничего необычного. Вроде бы.

Но назойливый зуд не отпускает. Теперь уже жжёт шею и ключицы. Словно кто-то навёл прицел на меня.

— Агат, всё нормально? — Рома перехватывает мой взгляд.

— Да, нет… Просто показалось, — бормочу неуверенно. — Идём, наша очередь.

— Скорее идём. Я видел там летающих птеродактилей, — Илья радостно подпрыгивает с ноги на ногу, когда Рома опускает его на землю перед турникетом, и тащит нас вперёд. — У них крылья шевелятся, мам. Как настоящие.

— Тогда скорее веди нас к ним, динолюб.

Первым ловко проходит турникет Ромка, за ним вприпрыжку следует Илья. Я последняя. Прикладываю купленный билет к сканеру и в момент, когда тот открывает створки, бросаю взгляд через плечо. Просто так. Просто проверить. Всего один раз.

Глава 13. Агата

Когда я говорю, что наш сайт знакомств — почти как храм любви, я не имею в виду, что фотографии клиентов вызывают единственное желание упасть ниц и заорать «прости, господи». Но именно такое желание у меня и возникает, когда я перелистываю снимки Леси — новой клиентки, жаждущей найти мужа — на экране компьютера в студии. На третьем фото она похожа на человека, который только что потерял веру в человечество и испепеляет землю пустым взглядом. На пятом — на загнанную лань, которую в последний момент перед поимкой подстригли и подвели брови. А на восьмом…

— Эмин! — рявкаю, не отрывая взгляда от экрана. — Иди-ка сюда, художник ты наш ху… художественно одарённый не в ту сторону.

Эмин щеголяет по залу с походкой, достойной Миланских показов. Белые кеды, неоновая футболка с принтом «не все герои носят плащи», кофейный стакан в руке и выражение лица, будто это не он, а я только что чуть не сожгла репутацию агентства до основания.

— Агата, дорогая, у тебя такая аура сегодня, — томно тянет он. — Пульсирующая. Что-то случилось?

— Да, случилось. Вот это, — я разворачиваю к нему монитор. — Это что?

Эмин щурится.

— Это… портрет. Натуралистичный.

— Это похоже на откровения блудной овечки в тёмном углу сарая. Почему у девушки глаза как у раненого гуся, подбородок уехал в Финляндию, а ноги... — разворачиваю снимок на полный экран. — Ты когда-нибудь слышал слово «перспектива»? Почему у девушки с ростом метр семьдесят пять — ноги как у пингвина?

— Я сделал всё, что мог. Исходник вы мне дали… к-хм, мягко говоря… сложноватый, — начинает он оправдываться, обводя пальцем девушку на экране. — Но ты не переживай раньше времени. Знаешь ведь, магия — в постобработке! Я вечером все исходники подправлю в редакторе, всё будет топ.

— Подправишь? Что ты подправишь, Эмин? Неправильно выставленный свет? Или ноги, которые с этого ракурса выглядят короче в два раза?

С шумом перелистываю отснятые кадры. Охаю и хватаюсь за сердце, когда на одной из них вижу Лесю — застенчивую, скромную учительницу младших классов — прогнувшую спину так, что любая гимнастка лопнет от зависти. В одних колготках. Без юбки. На четвереньках.

— А это, прости господи, что? Зачем ты поставил учительницу в позу собаки?

— Чтобы передать игривость её молодого характера, — лепечет Эмин и делает шаг назад, будто собирается скрыться, как джин в волшебной лампе.

— Какая к чёрту игривость?! — рявкаю я. — Хочешь, чтоб нас затаскали по инстанциям? Чтоб штраф накатали за распространение неподобающего контента?! Удали это. Немедленно. И чтоб больше я такого не видела.

Обижено скрипя резиновыми подошвами по напольной плитке, Эмин убегает на перерыв. Хватаюсь пальцами за виски. Почему я должна думать сразу за всех? Почему должна делать всё сама? Почему, когда я говорю «естественность и лёгкий флёр романтики», они понимают это как «ноги шире, поясницу прогни, губу закуси»?

Под кожей гуляет огонь, я вся на нервах. Внутри как будто вскипает маленький, но очень амбициозный вулкан, готовый в любую секунду низвергнуть свою лаву наружу.

Поглядываю на телефон. Дмитрий не звонит и не пишет. Стрелки часов летят неумолимо вперёд. Два часа прошло, а толком ничего не отсняли.

Кошусь на дверь — каждый раз как звенит «музыка ветра» моё сердце получает микроудар. Жду, что в любой момент на порог явится бывший муж, но пока был только курьер и мои работники.

Тело зудит так, словно под кожу всыпали стекловаты.

— Держи, — Диана протягивает мне кружку с чем-то зелёным, что выглядит как лягушачий суп для ведьм на отдыхе. — Это для усмирения твоих расшатанных нервов.

— Я спокойна, — поморщившись, отказываюсь даже в руки брать неизвестный напиток. На запах эта жижа ничем не лучше, чем на вид.

— Оно и видно, — хмыкает Диана. — Бедный Эмин там наверняка плачет в три ручья от твоих ласковых замечаний.

Закатываю глаза.

— Пойдёт ему на пользу. Выполнил бы задание как надо, никто б ему и слова не сказал.

— Агата, дорогая, послушай, — Диана отставляет чашку с непонятным отваром на небольшой столик и подходит ближе. — Я думаю тебе надо вернуться в кабинет. Мы все тебя очень любим и уважаем, правда, но сегодня ты сама не своя, как цербер во время предменструального синдрома. Боюсь чтобы лампы под потолком скоро начнут лопаться от уровня твоего накала. — Обхватив мои плечи, подруга начинает медленно их поглаживать. — Агат, сядь в кабинете, отдохни от суеты. Сделай дыхательные упражнения, помедитируй. Пусть Машка приготовит тебе свой фирменный кофе с мороженым. Расслабься, а я тут всё проконтролирую.

— Как хочешь, — фыркнув, я всё же следую совету подруги.

Мне правда надо отдохнуть от людей, сегодня их некомпетентность меня как-то особо раздражает.

С грохотом захлопываю за собой двери. В кабинете тихо-тихо. Даже ноутбук не гудит. Падаю в кресло и шумно выдыхаю.

Не помогает. Напряжена от кончиков пальцев и до самой макушки.

Хватаюсь за телефон и набираю Романа. Он отвечает на первом гудке.

— Уже соскучилась? — мягко приветствует меня муж.

Глава 14. Агата

Чтобы мой день начался удачно, я обязана начать его с чашечки ароматной арабики. Но сегодня не задалось. Вместо чайной ложечки тростникового сахара я всыпаю щепотку морской соли. Щедрую такую, от души. И даже успеваю сделать добрый глоток, прежде чем осознаю всю степень собственного промаха.

Боже, какая гадость.

Опускаю взгляд на сковородку и понимаю, что соль не единственный мой провал за это утро. Вместо хрустящей яичницы с беконом, которую любит Рома, у меня выходит жареная овсянка с ягодами и присыпкой из кунжута, а в тарелке, где по привычке запариваю для Ильи овсянку, болтаются три сырых желтка вперемешку с йогуртом.

Да чтоб тебя.

Упираюсь ладонями в столешницу и делаю глубокий вдох. Дурацкое вчерашнее сообщение Ярового так и не выходит из головы.

Приди и узнай.

Три слова. Всего три. А крутятся в голове уже часов пятнадцать без остановки, как барабан стиральной машинки в режиме отжима.

— Мам, у тебя каша горит, — вскрикивает вбежавший в кухню Илья.

— Чёрт, — ругнувшись, хватаю сковородку с горелой овсянкой и толкаю в мойку под струю холодной воды.

Кухню моментально окутывает туман из пара и дыма.

— Пожар, пожар, пожар. Надо срочно вызывать службу спасателей, — выкрикивает Илья голосом мультяшного героя.

— Что происходит? Где пожар? Кто горит? — испуганно переспрашивает Роман, влетая в кухню с бритвенным станком в руке. Его правая щека и шея покрыты пеной для бритья, а на левой виднеется порез от неудачного движения лезвием.

— Никто не горит, всё под контролем, — хриплю я сквозь кашель. — Открой окно лучше.

Ромка без лишних слов выполняет мою просьбу. Краем глаза вижу, что он хочет спросить где я летаю, но так и не решается. Во-первых, потому что Илья рядом, а во-вторых — с некоторых пор мы не говорим друг с другом о проблемах. Делаем вид, что всё в порядке. Что наше семейное счастье, как тот йогурт у него в миске — без комочков, свежо и полезно.

Доезжаю до агентства на автопилоте. Голова по-прежнему забита чёртовым сообщением Ярового. Он, как и в лучшие (или худшие?) времена, общается со мной загадками. Словно я — не живой человек, а героиня квеста, ей-богу.

«Приди и узнай».

Что именно «узнай»? Что ты опять исчезнешь после встречи? Что всё это время меня любил? Или признаешься, что на самом деле ты — рептилоид? Я наверное уже ничему не удивлюсь.

На парковке вместо кнопки разблокировки дверей добрых две минуты мучаю электрический стеклоподъёмник. Кляну Ретроградный Меркурий, Вселенную, магнитные бури и магию чисел за то, что на часах ещё нет девяти утра, а день уже официально носит название «день-дребедень».

Путаю код от офисной двери, а когда набираю пароль на компьютере — пальцы сами пишут «яркийидиот» вместо «ярс3388». Мне кажется или собственное подсознание тоже меня троллит?

Прошу помощницу вместо кофе заварить мне жасминового чая. Надо успокоить нервы, а то не ровен час кого-нибудь пришибу от злости. Не успеваю выдохнуть, как в кабинет бодрой рысью вбегает Диана. Вот уж кто-кто, а подруга моя на плохой сон никогда не жалуется.

— Агат, срочно. Карина хочет перенести фотосессию на следующую пятницу, а у Эмина тогда съёмка для журнала «Отдохни», — она машет планшетом, как дирижёр палочкой, только вместо оркестра — я. — Что будем делать?

— И тебе, Диан, доброе утро, — бубню я, падая устало в кресло. — Почему Карина не может на этой неделе? Она в больнице?

— Ой, точно. Привет, — кивает подруга, заглядывая в планшет. — Нет… Вроде.

— Без серьёзной причины — никаких переносов, или будем заниматься её кандидатурой в последнюю очередь.

Усевшись напротив меня, Диана делает быструю пометку у себя в записях.

— И ещё…, — добавляет чуть с придыханием: — Как дела у нашей «золотой рыбки»?

Клацаю по клавиатуре, чтобы запустить рабочую программу.

— А ты разве не в курсе? Доступ к клиентской базе у тебя никто не отбирал. Там всё прекрасно задокументировано.

— По отчётам Дмитрий тот ещё переборчивый фрукт, — Диана старается держать деловую тональность, но рвущаяся полуулыбка и загадочный блеск в глазах ломают весь её образ. — Почти все топовые невесты, которые есть в нашей базе, ему не по душе.

— Под «почти» намекаешь на себя? — усмехнувшись, я перевожу взгляд на подругу.

Диана смеётся.

— А почему бы и нет? — и невинно хлопает своими длинными ресницами. — Ну, чем чёрт не шутит, Агат?

— И тебя совсем не волнует, что он бросил свою первую жену, не сказав ни слова, а потом появился спустя семь лет и ведёт себя как ни в чём не бывало?

Она пожимает плечами, будто это мелочь.

— Может, у него были на то веские причины?

Я молчу. Может и были. Но мне о них неизвестно. Да я и не спрашивала. Страшно услышать то, от чего не станет легче. Что объяснение ничего не изменит. Что он скажет: «Я просто тебя разлюбил». Уж лучше тонуть в догадках, чем слышать прямо такую простую. Но жестокую правду.

Глава 15. Агата

Нельзя просто так отдать бывшего мужа лучшей подруге и спокойно пойти заполнять отчётность. Это как выкинуть старое свадебное платье, а потом увидеть его на девушке в парке.

Вроде бы — ну и пусть. Оно давно не моде, да и моль уже один рукав прогрызла. Но всё равно хочется подойти и прошипеть: «Осторожнее с кружевами, милая. Они знают слишком многое».

Так и с Дмитрием и Дианой. Знаю, я сама это предложила. Как цивилизованная, уравновешенная, полностью отпустившая прошлое женщина.

Сделка века: бывший за подругу. Почти как «кусок торта в обмен на бессмертную душу». Только теперь не могу понять, кто из нас, с кем и чем приторговывал.

Диана порхает по офису, как розовая чайка — громкая, гламурная, облитая сладковатым запахом ванили и азарта. Буквально светится от предвкушения. После обеда она заглядывает ко мне, машет рукой и вполголоса сообщает:

— Всё, я побежала в салон красоты. Через четыре часа встреча с золотым тунцо-о-ом.

Качаю головой. Ох, Ди. Хищница, не иначе. Надеюсь, её каблуки будут такими же острыми, как и её целеустремлённость.

— Свадебную фату прибереги до третьего свидания, — шучу, чтобы спрятать рваную ткань сомнения внутри себя.

Подруга усмехается и закрывает дверь, а я продолжаю сидеть одна. Смотрю в кружку. Кофе остыл, а я и не заметила.

Пытаюсь работать. Ключевое слово — пытаюсь. С потухшего экрана ноутбука на меня с осуждением смотрит собственное отражение. Женщина, добровольно подставившая свою прошлую жизнь под каблук подруги. Она, как и я не знает, то ли молиться, чтоб у них всё вышло, то ли надеяться на эмоциональную катастрофу с побегом Дианы через окно ресторана.

Знаю, никто меня не заставлял. Я сама это предложила. Сама толкнула подругу в объятия бывшего, выдав разрешение на свидание. Но всё равно переживаю. В груди странное дрожание Вибрации. Словно сердце превратилось желе.

— Предатель, — шепчу ему, растирая левую половину грудной клетки. — Стыдно должно быть. Разве не ты годами уверяешь, что всё забыто? Что Дмитрий — закрытая дверь? А теперь дрожишь, как школьница на контрольной по алгебре. Спасибо. Вовремя.

Открываю табличку с финансовым отчётом, но руки замирают над клавиатурой. Всё раздражает. Даже пыль на мониторе, которую раньше не замечала.

Господи. Внутри всё так подгорело, перемешалось и испарилось.

Выдыхаю. Снова убеждаю себя, что расчёты и цифры успокаивают лучше таблеток валерианы.

Но мысли те ещё скакуны. То и дело подкидывают мне картину того, как Яровой сидит за столиком у перил, в белой рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей (обязательно расстёгнутой — иначе не дышит тестостерон). Часы блестят на левом запястье. Перед ним два бокала. Его взгляд скользит к лифту, откуда должна появиться героиня вечера. Только вместо ожидаемого самоцветика в зал входит Диана. Какого размера будет пауза, прежде чем он поймёт подвох? Секунда? Три? Он вцепится в край стола, вскачет на ноги или, быть может, поперхнётся своей же самоуверенностью?

Правда думал, что твоя смс подействует на меня как свист соловья? Думаешь я, как преданная собачка, примчусь на крышу столицы в вечернем платье и с подведёнными глазами?

Что ж… Будет тебе сюрприз, бывший муженёк.

Не переделав и половину дел, закрываю ноутбук. Просто невозможно сосредоточиться. Хватаю сумку и на ходу пишу Марии, чтобы перенесла вечернюю встречу. Ноги сами несут к детскому центру. Там — мой личный якорь. Мой шестилетний лейтенант Илья, который знает толк в самолётах, роботах и драконах.

Сгребаю его в охапку. Он пахнет пластилином, мандаринками и тёплым молоком.

— Мам, ты какая-то странная, — бормочет Илья, пытаясь выбраться из моих объятий.

— В смысле?

— Улыбаешься сильно, как будто нас только что выбрали для полёта на Марс.

— Почти угадал, — целую ребёнка в щеку и заговорщицки шепчу: — У нас с тобой сегодня и правда праздник.

— Да? — в глазах Ильи — фейерверки. — Какой?

— Сегодня мы с тобой — повелители мира. И будем делать только то, что хочется.

— Я хочу мороженое! — мгновенно с восторгом вскрикивает Илья.

— Мороженое будет. И качели. И батут. А потом забежим в супермаркет, накупим всякой всячины домой. Приготовим вкуснейший ужин и изрисуем самолётами все альбомы.

Гуляем с сыном больше двух часов. Бегаем по песку босыми ногами и строим замки. Едим на скорость мороженое и сахарную вату. Илья скачет на батутах, а я снимаю его на камеру.

Просто живём. Ни о чём и ни о ком не думаем.

В супермаркете Илья быстро наполняет корзину: арбуз, манго, апельсиновый сок и — зачем-то — кетчуп.

— Ты уверен, что он нам нужен?

— Должен пригодиться.

Я добавляю сливки, баклажаны, розмарин, два вида сыра, печенье с шоколадной крошкой — исключительно по рецепту душевной компенсации. Сегодня и это можно.

Только на кассе понимаем, что продуктов набрали немерено.

— Мам, а мы всё это съедим? — Илья озадаченно чешет затылок.

Глава 16. Агата

Есть утро хорошее. Когда под одеялом тепло, в животе мурлычет голод, а в голове — ни единой мысли о прошлом. А есть… Когда просыпаешься в пять сорок семь, словно от удара. Пульс зашкаливает, в горле вкус металла. Как будто грызла ключи от дверей собственного терпения. Тело — один большой синяк, невидимый глазу, но ощутимый при каждом шаге.

Всю ночь мне снилась подруга в компании бывшего мужа. То они на яхте — Диана в белом сарафане, Дмитрий в льняных брюках и с улыбкой, от которой когда-то плавился мой мозг. То уже кружат в танце ресторане под стеклянным куполом, вокруг свечи и играет фортепиано. То резко ужинают где-то в горах, жарят маршмеллоу, целуются, а после скрываются в тесной палатке для понятно чего.

Какое прекрасное утро, чтобы возненавидеть все человечество.

Кофе — горький, как воспоминания. Синнабон — липкий, как жалость к себе. Даже любимая кофейня, где обычно улыбаются и дают дополнительный зефир просто за хорошее настроение, сегодня отнеслась ко мне так же холодно, как бывший в день развода.

В зеркале лифта — женщина, похожая на меня, только уставшая, как будто не спала лет десять. Но всё же я еду на работу. Потому что если не ехать, то останется только лежать и пересчитывать свои провалы. А я предпочитаю считать выручку. Или хотя бы договоры.

К удивлению, агентство сегодня не пылает как вулкан из жалоб, истерик и сбежавших невест. Одна из новеньких менеджеров — Кристина, кажется, или Карина, у меня с этими «К» беда — привела в агентство сразу двух женихов. Бизнесмены. Один из них носит очки и пахнет лавандой. Второй — в твидовом пиджаке и смотрит на нас, как на порцию тартару: и хочется, и страшно.

Арендодатель, к слову, тоже затаился. Возможно, готовит для нас новую подлянку, а может… у него обострение по новому адресу. Кто этих «повелителей земли» знает.

Диану стараюсь избегать. Не потому что ревную — боже упаси. Просто мой психоэмоциональный фон сейчас на уровне мокрой газеты: всё что-то в ней написано прочитать невозможно. Я не готова к её глазам в форме сердечек, к томным вздохам и восторженному лепету «он такой, Агата, такой замечательный».

Ага, замечательный. Как же. Прямо сюрприз в киндере — вроде и игрушка, но без инструкции никогда не догадаешься как собрать.

До обеда план «Невидимка» удаётся соблюдать почти в лёгкую: лавирую между звонками, договорами и спасительным столом в переговорной. А в полдень все мои идеи лавирования превращаются в тыкву, Диана врывается в мой кабинет как ураган.

— Не пора ли сделать перерыв, пчёлка Майя? — улыбается она, ставя передо мной две картонные коробки с лапшой.

— Задабриваешь? — приподнимаю бровь, прежде чем вытянуть палочки, как меч самурая. — Зачем?

— Просто подумала, что ты проголодалась. Ну и... — Диана усаживается на диван и тяжко вздыхает. Прямо с таким звуком, как будто только что вытащила любимые сапоги из болота.

О, знакомый приём. Сейчас будет драма.

— Что он сделал? — не моргнув, влетаю в самую гущу.

— Ничего, — Ди пожимает плечами. — Дмитрий был галантен. Вежлив. Несмотря на то, что не ожидал увидеть меня там. Пригласил с ним отужинать. Шутил много. Я сказала, что ты не смогла прийти из-за Илюшки. Так что он на тебя не злится.

Сердце делает кувырок. Пытаюсь не реагировать на тугой спазм, образовавшийся в животе от упоминания подругой Ильи и Дмитрия в одном предложении.

— Тогда чего так тяжко вздыхаешь?

— Агат... — подруга мнётся, ковыряет лапшу в коробке. — Мне кажется, Дмитрий тебя не забыл.

Моя рука с зажатыми палочками зависает на пол пути ко рту.

— В смысле? А я тут при чём?

— Мы разговаривали обо всём, что взбредёт в голову: погода, книги, работа. Но какая бы тема ни начиналась, Яровой всё сводил к тебе, Агат. Без конца интересовался тем, как ты живёшь, чем дышишь, сколько вы с мужем вместе, какой у тебя сын. Я старалась отшутиться, уходить от темы, но он будто нарочно...

У меня сводит скулы. Стараюсь усмехнуться, но выходит криво.

— А тебе не показалось? Может вы оба перенервничали — всё-таки свидание незапланированное — а я просто единственный человек, которого вы оба знаете достаточно хорошо.

Подруга хмыкает, но не сдаётся:

— Нет, Агат, это не было похоже на случайные вопросы. Дмитрий будто знает о тебе всё, но хотел убедиться, что эти знания не миф. Он готовился ко встрече с тобой, но из вежливости остался до конца ужина со мной. Но я не дура и видела, что мыслями он был где-то далеко от ресторана.

Коробка лапши в руке начинает казаться очень тяжёлой. Как кирпич. Мысленно бросаю её в стену. Потом саму себя туда же. Подумаешь, бывший проявил признаки жизни. Он, может, вообще всех так обрабатывает. Без разбора.

— Ладно, давай не будем больше о Яровом. Если он и не забыл кого-то — это его проблемы. У меня другие планы на жизнь, и там его нет даже в сносках.

Диана сухо смеётся. Смотрит в коробку с лапшой как в чашу с предсказаниями.

— Знаешь, — говорит она наконец. — Вчера мне показалось, что вы с Дмитрием — роман, которую я случайно читаю с середины. А хочется начать с первой главы.

Глава 17. Агата

Если долго смотреть на крутящуюся карусель в парке аттракционов, то начинает казаться, будто земля уходит из-под ног. Всё мельтешит, кружится, визжит, пахнет сладкой ватой и сожалениями. Примерно так выглядит мой мозг после разговора с Дианой.

«Он весь вечер спрашивал о тебе».

Упёршись подбородком в ладони, смотрю на закрывшуюся за Дианой дверь и думаю: какого черта?

Если Ярового и правда интересует, как я живу, почему бы просто не спросить об этом меня? Почему вместо диалога надо затевать весь этот балаган с пафосным «поиском идеальной жены»? К чему эти спектакли с полётами по Европе, с фальшивыми ухаживаниями и трагическими итогами «да как-то искры не случилось»? Это что ещё за эксперимент такой? Проверяешь меня на прочность? Или это бунт задетого эго по причине того, что я живу без страданий по нашему прошлому?

Да пошёл ты, Яровой, со своей «ностальгией». Не марионетка я, чтоб плясать под твою дудку. Не кукла из прошлого, чтобы вытаскивать с антресоли, пылесосить и выставлять на витрину, когда тебе заблагорассудится.

Есть у меня жизнь. Настоящая. Есть сын, который умеет строить самолёты из конструктора и задаёт философские вопросы про брокколи и динозавров. Есть муж, который обнимает по утрам, даже если я колючий невыспавшийся ёжик. Он как никто заслуживает не каких-то там «но и может потом», а нормальный вечер вдвоём. С ужином, свечами и поцелуями без призраков прошлого за плечом.

Пора прекращать тянуть это меж временное одеяло из чувств. Холодно в нём и неуютно. Хочется чего-то тёплого. Стабильного. Без воскрешения из пепла старых интриг.

Смахиваю с клавиатуры хлебные крошки (виновник — батон с сыром, съеденный между звонками) и достаю телефон.

— Как ты думаешь, твоя мама посидит с Ильёй вечером? А мы… — делаю паузу, ловя в голосе игривую нотку, — устроим себе романтик?

На том конце — секундное молчание, потом мягкое:

— Я договорюсь. До вечера.

— Целую.

Да, именно так. Я не просто мама. Не просто начальница и не чья-то бывшая. Я — жена. Женщина. И сегодня хочу вспомнить, что такое быть желанной.

Ближе к шести вечера агентство затихает. В помещении становится тихо, как в музее. Менеджеры расходятся по домам, Диана уехала к косметологу, Эмин тоже где-то растворился.

Я тоже уже собираюсь, только проверю себя в зеркало. Распускаю волосы, освежаю румяна на щеках, подкрашиваю губы ягодным блеском. В голове — волнительное предвкушение, в душе — почти легко. Вешаю сумку на плечо, деру ключи и телефон...

Резкий хлопок заставляет меня замереть.

В кабинет без стука и предупреждения врывается Яровой. Взгляд — как туча перед дождём. Лицо — напряжённое. Ужасно красивый. Ужасно запыхавшийся. Ужасно злой.

Рефлекторно напрягаюсь. Сердце делает кульбит, падает в пятки, а потом — обратно запрыгивает в грудь. Цепче сжимаю пальцы на сумке. Спокойно, Агата. Ты директор, ты — леди из стали. Ему тебя не сломать. Медленный вдох через нос. Не даю ни одному мускулу дёрнуться.

— На часы смотришь? — голос ровный, сухой. — Рабочий день агентства завершён. Со всеми идеями и пожеланиями приходи завтра, в пределах расписания.

— Мне надо сегодня, — отрезает ровно.

В его голосе что-то рвётся. Глотка, нервы, иллюзии — неважно. Главное, не допустить, чтобы что-то порвалось и во мне.

— Ничем не могу помочь, — пожимаю плечами и закрываю ноутбук. — У меня планы.

Движения механические. Как у актрисы в спектакле, который давно надо было снять с репертуара. Обхожу стол, направляюсь к двери.

Осталось всего ничего — пройти мимо него, выйти и вдохнуть воздух без запаха прошлого. Но воздух становится густым. Словно мёд. Липкий, сладкий и опасный.

Дмитрий не даёт пройти. Встаёт вплотную. Блокирует путь. Ладонь сжимается в кулак, чтобы не дрогнуть. Запах знакомый — дерево, специи, воспоминания.

— Зачем ты это сделала? — рычит мне в лицо.

— Сделала что? — смотрю в глаза. Чужие. Родные. Адский парадокс.

Его тяжёлый выдох гремит громче крика. Воздух искрится. Мы — два заряда, наэлектризованные до предела.

— На кой чёрт ты прислала подругу? — слова — лезвия. — Приглашение было адресовано тебе. Я ждал тебя.

Изнутри вырывается смешок. Холодный, колкий, как лёд в бокале.

— Знаешь, Дим… Когда-то я тоже тебя ждала. Но ты так и не пришёл.

Он открывает рот. Закрывает. На лице — и не злость, и не обида. Там другое: сожаление, растерянность, что-то едва уловимое… возможно, правда.

— Я не мог.

Глаза в глаза. Шаг вперёд. И хочется кричать. На него. На себя. На весь этот чёртов мир, в котором нельзя вернуться в тот момент, когда ещё было можно всё исправить.

— А теперь не могу, — отталкиваю его руку и пытаюсь пройти.

Я должна бежать. Уйти. Скорее. Дальше. Вернуться. К жизни. К Роме. К нашему свиданию.

Но Дима ловит моё запястье, пальцы крепкие, горячие. Тянет ближе.