Моя неправильная маркиза Ангела

Глава 1. Ангела.

Коментарий от автора:Прежде чем начать читать эту историю, очень рекомендую сначала прочитать первую часть "Вспомни меня правильно", так будет понятнее связь героев этой части.

***

Ангела.

Есть ли в вашей семье тайны? Я думаю, что в каждой. Так что моя - не исключение. А если ваша семья "голубых кровей", то присутствие тайн, о которых не следует говорить на публике, увеличивается в трое, а то и больше.

Я никогда не хотела родиться в семье знатного рода. Вы скажете, что я дура? Возможно. Просто всё моё детство и отрочество я провела без этой самой семьи, а только с наложенными обязанностями не посрамить память предков. Правила и порядки высшей аристократии — вот что я имела вместо родительской любви.

Аристократия, возглавляемая гетерогенностью, всегда старалась быть лучшими людьми в обществе, более значимыми в жизни страны и гордыми своим родом. Но жизнь шла вперёд, а гены по ходу вырождались, поэтому к концу двадцатого столетия они перестали быть отличными от других. Очень немногие дворяне продолжали жить во дворцах, потому что содержать их выходило в копеечку. Мои родители, например, имели прекрасный дом с виноградниками на месте, когда-то родового гнезда, но он совсем не походил на замок и уж совсем не на дворец из сказки.

Аристократы перестали быть значимыми. Почти все были вынуждены работать, хотя некоторые на ответственных должностях, как мой отец. Он был дипломатом, пока не ушёл на пенсию и не занялся производством вина с наших виноградников.

Так как дворянский титул сегодня не имел практического применения, у аристократов больше ничего не осталось, кроме законной гордости, что он является частью рода, чьё происхождение теряется в веках. И эту гордость они превратили в тщеславие, скрывая все неприглядные поступки под занавесью тайны.

Так было и в нашей семье. Родители, а особенно мама, с невозмутимым видом скрывала отвратительные поступки своих сыновей вместо того, чтобы что-то изменить.

О первой тайне я узнала, когда мне исполнилось пятнадцать лет. Мой старший брат Ансельмо оказался законченным наркоманом, который сел за руль в состоянии несовместимом с жизнью и, как следовало ожидать, попал в аварию и благополучно скончался на месте, по счастливой случайности, не захватив с собой никакой невинной жертвы. Но для посторонних эта печальная новость звучала так: "Бедный мальчик не справился с управлением автомобиля. Какое горе для семьи! У него было такое прекрасное будущее! Это всё вина слишком большого движения."

О второй тайне я узнала сразу после первой. Мой второй брат, Давид, имел отличные от нормальных людей предпочтения в любви. Он гей. В его планы не входилa ни женитьба, ни отцовство. Но для всех остальных это было под большим секретом, а официальная версия звучала так: "Бедный мальчик не может справиться с потерей любимого брата. У него начала развиваться депрессия. Какое горе для семьи!"

Так что из троих детей четы Маркизов Де Сотомаёр, только я оказалась нормальным ребёнком. Я хорошо училась, ничем не злоупотребляла и с ориентацией было всё в порядке. Мои родители, а точнее мама, увиделa во мне единственную продолжательницу рода и сошла с ума. В полном смысле слова.

Когда мне исполнилось семнадцать лет, онa началa искать мне жениха. А когда мои родители узнали, что я в ближайшем будущем не собираюсь обзаводиться семьёй, а думаю поступать на медицинский факультет, у мамы началась истерика. "Это сколько же лет надо учиться и зачем? Твоё предназначение выйти замуж и продолжить род!"- кричала она. Хорошо ещё, что отец не вмешивался, а тихо поддерживал свою жену. Он был очень спокойным человеком, со стальными нервами и ангельским терпением, иначе невозможно было понять, как он столько лет мог выдерживать мою мать. Я несгибаемо стояла на своём и, поступив в университет, уехала из дома в Мадрид к бабушке.

Она в свои семьдесят лет была на много современнее, чем мои родители. Она никогда не кичилась своим происхождением, скорее, даже скрывала его. Жила в небольшой квартирке в обычной многоэтажке, любила выпить вина, поиграть в карты с подругами, сходить в театр и погулять по старинным улочкам Мадрида, о которых знала много интересных историй. Но самое главное она меня очень любила. Поэтому все каникулы я предпочитала проводить в душном городе, но с любимой бабушкой, а не развлекаться на пляже возле дома родителей.

Oна меня поняла и поддержала в моём стремлении стать кем-то в этой жизни, а не только инкубатором для будущих Маркизов Де Сотомаёр. По её мнению, я имелa полное право воспользоваться всеми завоеваниями феминисток и жить так, как хочется или как считаю нужным. A если и выходить замуж, то по большой любви, а не за того, кого выберет семья.

Именно она открыла мне третью тайну нашей семьи. Тайну самой большой любви, которая способна воскрешать из мёртвых и которая случается только однажды и, к сожалению, не у всех. Любовь моей прабабушки, русской графини и Владимира, капитана русской армии, но без голубых кровей.

- Мне тогда было лет двенадцать, но я прекрасно помню тот день. Мама посадила меня на колени, погладила по голове и сказала, что очень меня любит, и ей очень горько оставлять меня, но она должна спасти одного человека, который подарил ей жизнь, а сам погиб. Я тогда ничего не поняла. Она поцеловала меня и ушла. Больше я её не видела. Я даже не подозревала, что она была связной во французском сопротивлении, не знала, чем она занималась и кого спасала. Узнала обо всём, когда отец забрал меня и увёз в Португалию, спасаясь от возможной слежки гестапо из-за деятельности мамы. Он не поддерживал её порыв сражаться с фашизмом, но передал мне мамину шкатулку. Я прочитала некоторые страницы из её дневника и многое поняла.

- Почему ты раньше мне не рассказывала об этом? - спросила я.

- Твоя мать приказала, чтобы я не забивала твою голову романтическими бреднями, а то не пускала бы тебя ко мне на каникулы. Но теперь ты выросла, и сама можешь решать, надо тебе это или нет, - улыбнулась бабушка.

Глава 2. Марк.

Почему я решил стать военным и посвятить мою жизнь служению Родины? Я не могу ответить однозначно. Сначала были сказки про Илью Муромца, которые мне читала бабушка, фильм "Офицеры", который я смотрел с дедом, потом нашлась фотография моего прадеда, который стал кавалером полубанта георгиевского креста в первую мировую и рассказы моей бабушки о Великой отечественной войне. А может на зло родителям, которые хотели из меня сделать следующего академика, даже не спросив меня. Скорее всего, всё в совокупности и в определённой пропорции решило мою дальнейшую судьбу.

Мои родители занималися наукой всю свою жизнь. Если в других домах было по две детских, то в моей квартире было два кабинета. Меня родили между симпозиумами и научными экспедициями, a вскоре после рождения я был отдан на воспитание деду и бабушкe, который тоже был академиком и в своё время работал в Курчатове, но вышел на пенсию и теперь занимался мной и огородом.

Все видели во мне следующего академика Тихомирова. Все, кроме бабушки. Она была единственным человеком, который меня принимал таким, как есть, считая меня честным, умным, справедливым и нежным внуком. Она никогда не давила на меня, я был для неё единственным утешением в старости и всю свою нерастраченную любовь она обратила на меня.

Бабушка вышла замуж за моего деда не по любви, их сплотило горе потери. Война забрала у него брата, а у неё жениха. Но со временем она научилась ценить и уважать своего мужа, как человека и как учёного. Маму и папу я видел очень редко, только в те моменты, когда наука давала им возможность почувствовать себя семьёй.

Когда я закончил седьмой класс, мои родители окончательно осели в Москве и вспомнили о наличии сына. Меня забрали от деда с бабкой и я стал жить с ними, скажу честно, с совершенно чужими для меня людьми.

Меня отдали в самую элитную школу того времени для детей привилегированных родителей. В 14 лет я оказался выдернут из моего мира простого и понятного, и перемещён в другой, совершенно незнакомый и временами жестокий. Я оказался белой вороной.

Те ценности, что прививала мне бабушка с самого рождения, здесь были чужды. Честность и порядочность считалась глупостью и неумением жить. Ум и настойчивость в достижении цели - блажью и выпендрёжем. Тогда я впервые задумался о том, что для защиты своих убеждений надо стать сильным. Так я попал к Виктору Полетаеву.

Он занимался развитием русского рукопашного боя. И было в этом, для меня, что-то от Ильи Муромца, о котором в детстве мне читала бабушка. Я загорелся этим видом спорта, потому что русский рукопашный бой способствует развивать не только специальные качества, как выносливость, но также интеллект и общую культуру человека. Полетаев не переставал говорить, что сила воина в его уме и психологическом настрое, то есть вере в то, что он сражается за правое дело, а не в оружии. Как часто я потом вспоминал его слова! Если в школу я ходил без особого интереса, то к Полетаеву я бежал с радостью, потому что в нём самом и его понимании жизни я находил схожие черты с бабушкиными учения.

Однажды после тренировки, я возвращался домой. Было уже поздно, вдруг я увидел группу ребят из нашей школы, которые задирали девчонку, не знаю за что, да мне было не важно, потому что я видел, что их было трое, а она одна. В ней я узнал, Эрику из параллельного класса.

Я подошёл к ребятам и объяснил, что это подло нападать всем вместе на одного, а особенно, когда это девочка. Но они продолжали смеяться и теперь я стал центром их насмешек. Я не долго ждал и терпел унижения, применил пару подсечек и ударов, уложив их на землю. Они этого не ожидали и отступили, обещая мне, что я пожалею о содеянном.

Эрика смотрела на меня, как на героя. В школе было не принято заступаться за тех, кто не был в твоей группе "друзей". Я не принадлежал ни к какой группе и не имел друзей, но у меня были свои убеждения: Нельзя обижать слабых, нельзя нападать группой на одного. Вот именно их я и защищал.

Я предложил проводить её до дома и она согласилась. По дороге она объяснила мне причину столкновения с ребятами. Она выиграла фотоконкурс у одного из их друзей. Она была такая беззащитная и такая маленькая, что я решил стать её рыцарем. Теперь я встречал её после уроков и провожал домой. Нет! Я не был влюблён в неё, но всё же чувство оберегать её у меня засело в голове.

Чем дольше я занимался у Полетаева, тем больше наседали на меня родители в выборе будущей стези научной деятельности. Я не имел ни малейшего желания повторить их жизнь. Поэтому после выпускных экзаменов я подал документы в Московское высшее общевойсковое командное училище, не сказав ничего родителям. Они думали, что я поступаю в МГУ на физмат.

Только после зачисления и обустройствa в казарме, я пришёл домой в курсантской форме и правда открылась. То что был скандал, это ничего не сказать. Отец кричал и стучал по столу, говоря, что я опозорил славное имя профессоров Тихомировых - пацифистов и защитников мирных договорённостей, а мать рыдала и причитала, что не переживёт. Но прошло три месяца и они успокоились, потому что я не показывался им на глазах и не напоминал о своём существовании. Бабушке мой выбор пришёлся по душе, а дед просто сказал, что если я выбрал этот нелёгкий путь, то должен буду доказать всем, что я лучший.

Глава 3. Ангела.

Теперь я жила в столице, училась в престижном университете и развлекалась, как могла. Мадрид в то время был центром либеральной культуры, раскрепощения, самовыражения и ещё чего-то в том же революционном духе. Веяния какой-то постхипповской разрядки витали в умах, телах и вообще в воздухе.

Никто не хотел прослыть ординарным, все пытались доказать друг другу свою исключительность и способы были неважны. Наркотики, алкоголь, рок и секс без обязательств и не всегда традиционный - это была эпоха девяностых. Идолами того времени были Альмодовар, Антонио Бандерас, Аляска и Виктория Абриль. Они были исключительными.

А я была обычной. Мне только исполнилось восемнадцать лет и желание влиться в эту движуху экcпресии, лишило меня головы и чувства реальности. Хотя после смерти Ансельмо, я даже не притрагивалась к наркоте, потому что знала, чем это может закончится, но от Абсента не отказывалась и была частой гостьей на "тресковых" вечеринках.

Так на одной из таких вечеринок, я познакомилась с парнем, кажется он был готом, потому что одет он был в чёрный длинный кожаный плащ и читал стихи про смерть, кладбище, гробы и кресты. Не знаю, чем он меня зацепил, возможно, своими странными поэмами, но я переспала с ним, прямо на кушетке, без предварительных ласк. Oн даже особо и не целовал меня. Просто стянул мои трусики и вошёл в меня. Если бы я не была под кайфом Абсента, то заорала бы от боли, но алкоголь создал эффект анестезии. Всё время, что он меня трахал, он с упоением читал стихи про боль в пустых глазницах.

Естественно, кроме притупившейся боли и досады я ничего не почувствовала. Не так я себе представляла мой первый раз, но что сделано, то сделано. Я особо даже не переживала, что лишилась девственности, наоборот, почувствовала облегчение. Хотя решила искать будущих партнёров более тщательно.

После этогo случая я перестала так часто посещать вечеринки и ударилась в учёбу. Я ещё толком не знала какую специальность выбрать, хотелось что-то выдающееся. Pектор посоветовел мне хирургию, так как на практике у меня лучше всех получалось резать и шить.

Русский язык я тоже не бросала. После года упорных занятий в школе языков, судьба преподнесла мне большой подарок. К нам на факультет на втором курсе перевелась студентка из Москвы. Она была русская. Это было предзнаменование, что в моей жизни, родина моей прабабки будет играть не самую маленькую роль.

Я подошла к ней первой и попросила Марию помочь мне с русским. Она очень удивилась моему рвению в изучении такого сложного языка, но согласилась помочь. Я в свою очередь предложила практику испанского. Так мы стали подругами. Мария только на год была старше меня, но уже была замужем за очень известным гинекологом и ждала своего сына.

- Вы в России всё делаете стремительно,- однажды подкольнула я её и сразу пожалела.

- Только тогда, когда твоя жизнь висит на волоске и судьба не оставляет другого выхода.- тихо ответила она и на её глазах навернулись слёзы.

"Язык мой - враг мой"- подумала про себя я и стала успокаивать подругу. Я тогда ещё не знала, что была должна вынести Мари. Не каждый может пережить убийство обоих родителей, жестокое изнасилование, в результате чего забеременеть, да ещё и память потерять. Я бы умерла, а она сильная. Правильно говорила бабушка, что русские сделаны из другого материала, чем все остальные.

Я восхищалась моей подругой. Одна беда, она не ходила ни на дискотеки, ни на вечеринки, ни даже в кино и всё время шарахалась от парней. Я перестала лелеять надежду вытащить её из дома, правда исключениe составляли наши "девичьи" поседелки за чаем, когда бабушка рассказывала нам о своих русских предках, a Мари читала письма Владимира или дневник Варвары вслух. Было так романтично!

А когда у бабушки обнаружили рак, то Маша стала моей опорой, она всегда находила время, несмотря на маленького ребёнка и мужа, для меня и моей бабушки. A все мои сомнения о выборе специализации врача сразу отпали, когда я в реальной жизни, как говорится, на своей шкуре, почувствовала как много зависит от хирурга. Я решила, что стану самым лучшим хирургом.

После окончания университета и смерти моей любимой бабушки я вернулась домой. Мне надо было готовиться к экзамену для поступления в интернатуру.

Если ты хочешь быть медиком, то интернатура вещь обязательная, потому что именно там начинается твоё становление, как профессионала. Лучшего места, чем больницы в столице, и придумать нельзя. Сначала я хотела остаться в Мадриде, но без бабушки, её квартира стала невозможно пустой. Чувство потери любимого человека и одиночество просто пожирало меня. Мне нужна была семья и поддержка.

Но мои родители не понимали или не хотели понять, что мне было необходимо в тот момент. Любовь и тепло семейного очага они мне не дали, как впрочем всегда.

Мать, как я и ожидала, начала сватать мне всех подходящих моему статусу женихов. Боже! Если бы вы их видели! Это ужас! Сперва меня даже забавляли, подставленные родителями знакомства, я почти в голос смеялась над их чувством собственного превосходства, а когда я говорила, что закончила медицинский и в моих планах стать хирургом, то на их лицах появлялось недоумение, как у моей матери. И это молодые люди! Через месяц меня всё достало. Я просто не могла представить, что моя собственная мать считала, что я выйду замуж за одного из этих. Ну уж нет! Я собрала вещи и вернулась в Мадрид.

Глава 4. Марк

Учиться в военном училище мне нравилось и я обзавёлся друзьями. Здесь были совсем другие люди, не то что в школе. Они думали также как и я, они ценили тоже что и я, поэтому и друзьями стали настоящими. Сначала было тяжело совмещать службу и учёбу. Самым трудным временем были первые шесть месяцев - это переход от гражданки к службе. Да и увольнительные в город были не часты. В первый год я дома был раза три, не больше. Меня это не особо напрягало, так как с родителями найти общий язык не удавалось, поэтому eсли выпадал свободный день, я предпочитал проводить его в спортзале с Полетаевым, а не дома с родителями.

Я продолжал общаться с Эрикой, но теперь это общение сузилось до телефонных звонков. Она переехала к отцу в Таллин и поступила там в университет на журналиста. Я был рад за неё, она могла стать очень хорошим фоторепортёром.

Однажды она позвонила и сказала, что будет в Москве несколько дней. Я попросился в увольнительную и мне, как отличнику боевой и политической, без разговоров дали. Мы запланировали нашу встречу, после длительной разлуки в кафе на Маяковке, где когда-то любили есть мороженое.

Я пришёл заранее, она опаздывала, а когда появилась, я понял, что она уже не та беззащитная, маленькая девочка. Теперь Эрика выглядела, как девушка с обложки модного журнала. Короткие волосы, яркий макияж, модная одежда и натуральная уверенность в движениях заставляли всех мужчин в кафе повернуть голову в её сторону. Я пожалел, что не купил цветы. Я хотел её обнять, но она отстранилась и попросила меня пойти домой и переодеть форму на гражданскую одежду. Мне показалось странным её желание, обычно девушкам нравится военная форма, но я согласился, хотя лишний раз появляться дома у родителей не хотелось.

После мы пошли к её друзьям на вечеринку. Мне если честно, хотелось побыть с ней наедине, поболтать о том, как она жила эти три года, вспомнить прошлое, а не веселиться в компании незнакомых людей. Но она заверила, что они очень хорошие и нам будет весело.

Весело было, но не мне. В этой компании я оказался, как Hезнайка на луне. Они говорили о перестройке сознания, о свободе мысли, о независимости от тирании, об ущемлении их прав. Они спорили горячо, сначала оправдывая какой-то тезиса, потом опровергая его же. Я ничего не понимал, казалось они несли такую чушь, только для того, чтобы девчонки ими восхищались.

Меня хватило на час, а потом я пошёл искать Эрику по комнатам. Она лежала на диване в одной из них и кажется спала. Я попытался её разбудить, но её состояние было для меня не понятно. Она как-то странно улыбалась и взгляд её был потерян. Я заставил её подняться, подумав, что она просто выпила лишнего. Я вывел её на улицу и вызвал такси, чтобы отвести домой. Подъезжая к её подъезду, она очнулась и попросила чтобы я проводил её до квартиры и протянула мне ключ. Когда мы вошли, она обняла меня за шею и сказала:

- Останься со мной на ночь, я хочу тебя.

Её слова меня ужалили, как злые осы. Мне было 20 лет и я был девственником. Не то, чтобы я не пользовался успехом у девчонок, просто случая не было.

- Я думаю, что тебе лучше поспать.- сказал я.

- Ты меня не хочешь?- спросила она, медленно расcтёгивая кофточку и перед моими глазами встали два прекрасных полушария её груди.

- Это не так, но...,- хотел я отказаться, но она прижалась ко мне и поцеловала. Её язык слишком вольно чувствовал себя у меня вo рту, вызывая слишком сильные ощущения в моём паху, что я сдался без боя. Чем смелее двигался её язык, тем смелее двигались мои руки по её телу. Я потерял ощущение реальности.

Мы перебрались в её спальню, скидывая ненужную одежду. Она в нашем оркестре играла первую скрипку, а я только послушно выполнял то, что она хотела. Я целовал её губы, ласкал языком соски постепенно спускаясь на живот, гладил пальцами её складки и маленький бугорок вверху. Мне нравилось всё, что я с ней делал и ей, казалось тоже.

- У тебя есть презерватив? - спросила она.

- Нет,- ответил я и подумал, что я мог ожидать всё что угодно от нашей встречи, но только не то, что мы закончим её у Эрики в постели.

- Тогда подожди,- сказала Эрика и достала из тумбочки маленький пакетик. Она зубами надорвала его и сама надела на мою плоть защитный костюм, потом толкнула меня и я оказался лежащим на спине с вздыбленным членом. Девушка села на него верхом и я охнул. Мне было странно и приятно чувствовать её тепло и осознавать, что моя часть находится внутри неё, после двух минут движений, сорвало мне крышу и я кончил. Всё вдруг заискрилось и я почувствовал такое облегчение, как-будто сдал зачёт по бегу.

- Марк, я что у тебя первая женщина?- спросила Эрика и засмеялась.

- Нет, но у меня уже давно никого не было, прости,- врал я. Не знаю почему, но не хотелось открываться перед ней.

- Тогда доведи меня языком, я тоже хочу кончить, - как-то очень обыденно попросила она и раздвинула ноги.

Я был удивлён и смущён, но вида не подал. Спустившись на пол, пододвинув её к краю кровати, запрокинул её ноги себе на плечи, так как видел в порнофильмах, и в первый раз в жизни стал языком ласкать клитор женщины. Её вкус, её вздохи и стоны заводили меня не меньше. Она кончила, издав мычащий глухой крик, а я хотел ещё раз почувствовать свой член внутри неё, ещё раз ощутить её тепло.

- У тебя ещё есть презерватив? - с надеждой спросил я.

- Там в тумбочке. Что распробовал?- засмеялась Эрика и поцеловала головку моей стоящей плоти.

Второй раз был продолжительнее и я старался чувствовать её, то ускоряя, то замедляя темп. Я открывал для себя мир страсти и любви. В этот момент я безумно любил Эрику. Она была для меня источником сладостного наслаждения. Если бы она в тот момент спросила, хочу ли я на ней жениться, я не долго думая, ответил бы, что да, конечно. Но она не спросила, а наоборот выставила меня за дверь, сказав, что скоро должна вернуться её мать. Я реально не понимал многого, но я был счастлив и не только от первого секса, было ещё чувство любви и благодарности.

Глава 5. Ангела.

Двухтысячный год я запомнила тем, что я поступила в интернатуру и в первый раз влюбилась. Доктор Даниель Бланко был моим куратором и великолепным хирургом, а ещё он был самым красивым, самым умным, самым весёлым, самым-самым. Я в него влюбилась сразу, после первого дежурства. Он делал вид, что не замечает моих восхищённых глаз, неотрывно следящих за ним. Oн нам рассказывал о глухих швах, a я покрывалась румянцем, когда он спрашивал меня о симптомах при разрыве селезёнки. Он старался не видеть того, что я явно хотела показать.

После шести месяцев этой игры в прятки, я не выдержала и сама его поцеловала. Мы были одни в ординаторской, он наклонился ко мне, чтобы указать на ошибку в, заполняемой мной, истории болезни. Запах его одеколона ударил мне в нос, а горячее дыхание обожгло мне щёку. В этот момент, я лишилась рассудка, обвила его шею руками и поцеловала в губы. Он не отстранил меня. Ему тоже нравилось целовать меня. Я почувствовала, что с ним у меня всё будет и всё будет по-другому. Но у него были другие планы.

- Нам не следовало этого делать,- сказал он, оторвавшись от меня.

- Но, ведь, тебе понравилось целовать меня! В чём проблема?- спросила я.

- Я не буду лгать. Ты мне очень нравишься, но ты моя стажёр, а в клинике это не приветствуется,- выдохнул мой куратор.

- Так мы не будем афишировать наши отношения, но только не гони меня.- шепнула я ему на ухо.

- Не знаю, я подумаю над твоим предложением,- протяжно произнёс он, а его язык щекотал мою шею и его руки опять обняли меня. Я поняла, что он уже подумал.

На следующий день после дежурства мы договорились встретиться в отеле, подальше от клиники. Я пришла позже, он уже был в номере. Остановившись перед дверью, я помедлила, никогда ещё у меня не было свидания в номере отеля. Мне показалось, что это как-то неправильно, но я сама настояла на нашей встречи, я сама поцеловала его, я сама его выбрала. Короткий стук в дверь и я оказалась в его руках. Если и были у меня какие-то сомнения, то в момент, когда я почувствовала его тёплые губы на своих, все мысли улетучились, осталось лишь желание.

Он обвил рукой мою талию и притянул к себе.

- Я, как безумный, ждал тебя,- произнёс он хриплым голосом.

- Прости, я задержалась в клинике, но сейчас я здесь, в твоих руках,- ответила я и ещё сильнее прижалась к нему.

Он схватил руками мои плечи и медленно стаянул лямки моего сарафана, а я потянулась к его рубашке. Дрожащими руками медленно стала растегивать пуговицу за пуговицей, а потом уверенно стащила одежду с его плеч. Прислонившись к нему, коснулась его кожи на груди и всплеск эндорфина отключил голову.

Он подхватил меня под попу и уверенно поднял на уровень своего торса, так, что моя грудь оказалась почти рядом с его ртом. Он впился губами в мой сосок, слегка прикусил, провел по нему языком и втянул в рот. Я держалась за его плечи, откинув голову назад и наслаждалась бурными приливами желания. Даниель сделал шаг к кровати и бережно уложил меня на холодные простыни. Hепереставая ласкать мои груди, освободил нас от остатков одежды.

Провел рукой вдоль тела, чертя изгибы моей фигуры. Опустил руку на мой клитор и накрыл его тремя пальцами, делая легкое круговое движение. Я вскрикнула от яркой вспышки удовольствия, вскинула руки, обнимая его за плечи и слегка впилась ногтями в тело.

- Прикажи мне отыметь тебя.- тихо сказал он.

- Отымей меня, - повторила я, уже ничего не соображая.

Если бы я не была под кайфом его ласк, я бы насторожилась, но тогда я просто машинально исполнила его приказ. А он продолжил исследовать меня пальцами, медленно касаясь нежных складочек, ввел один палец внутрь и вынул его назад, размазывая липковатую смазку по клитору. Я вздрагивала каждый раз, едва он касался чувствительного бугорка, а моя рука ласкала его плоть. Вдруг он сполз на пол а меня придвинул к краю кровати и его губы впились в мои нижние губы. Он раздвинул их и языком вошёл внутрь, пальцем продолжая ласкать клитор. От такого двойного напора я не выдержала и кончила. Он посмотрел на меня и улыбнулся, как-будто был удовлетворён своей работой. Потом раздвинув мои ноги провёл рукой по моим складкам.

- Какая ты мокрая! Ждёшь меня, детка?- сказал он.- Прикажи мне оттрахать тебя.

- Да.- протянула я, хотя подумала, что если не умеешь говорить нужные слова в нужный момент, то лучше молчать.

- Прикажи!- умолял он.

- Оттрахай меня уже!- не выдержала я.

Я услышала, как разрывается обёртка презерватива. Через секунду я почувствовала, что его плоть наполняет меня и движения где-то внутри отдаются приятными ощущениями. Он сдерживался, давая мне возможность кончить ещё раз, но у меня не получалось расслабиться, после его интонации и слов, казалось он мной владел по приказу, будто я его заставила. Даниель почувствовал напряжение во мне и перемену настроения. Он перевернул меня на живот и приподнял, заставляя встать на четвереньки. Он продолжал вдалбливаться в меня сзади и теперь рукой ласкал мой клитор.

- Кончай, детка! Кончай, а то я уже,- прорычал Даниель и кончил. Следом за ним и я улетела на небеса.

Я не понимала, что чувствовала. Это было похоже на поддельную коробку конфет "La Roja". Вроде и всё по стандарту, но нет ощущения, что это эксклюзив. Я встала и пошла в душ, а когда вышла, Дениеля уже не было, он оставил записку:

" Прости, Малыш, мне надо бежать. Встретимся завтра. Ты прекрасна."

Да! Так ещё у меня не было. Я кончила с ним два раза, первый- прекрасно, но второй - сугубо технически. После траха, меня ещё никто не оставлял так, с запиской. Я находилась в прострации. Я не могла ответить на простой вопрос: " Я хочу ещё раз с ним встретиться?" На этот вопрос ответил он сам на следующий день во время нашего совместного дежурства.

- Лапочка, прости, что пришлось тебя оставить, позвонили из клиники, был тяжёлый случай.- прошептал он мне на ухо, когда мы остались вдвоём.

- Да, нет, ничего, я понимаю. Наша работа - это работа без графика.- спокойно ответила я, отстраняясь.

Глава 6. Марк.

Эрика то появлялась, то исчезала из моей жизни. Я был настолько наивен, что воспринимал секс за любовь. Мне хотелось дарить ей цветы, гулять с ней в парке, ходить в кино, познакомить её с моими товарищами, но она мне сразу поставила условие, что никаких романтических бредней ей не надо, как и знакомствa с солдафонами. Её вполне устраивал секс со мной, при чём без обязательств и верности. Это умерило мой пыл, но от секса я не отказался, как и от общения с ней.

Осенью в Москву опять приехала Эрика. После нашей последней встречи прошло нe больше полугода. Я уже знал, что она балуется наркотиками и пытался на неё надавить, призывал к её разуму и чувству самосохранения, но всё было бесполезно. Она прочно сидела на игле. Я ничего не мог поделать. Я был с ней очень давно знаком, и прежде она была совсем другой, поэтому мне не хотелось признаваться самому себе, что Эрика превратилась в ту, что за дозу была готова на все.

Однажды, когда я был в увольнении, я зашёл к ней домой. Её мать, бывшая оперная певица, узнав меня, сказала, что Эрика уже неделю не появляется дома и ей абсолютно всё равно, где бродит эта шалава. Я испугался. Предчувствие, что что-то нехорошее с ней произошло не покидало меня, пока я добирался до квартиры её друзей.

Дверь мне открыл "предводитель дворянства" Нежин.

- Где, Эрика? - спросил я коротко.

- Там, - ответил он и махнул рукой.

Я прошёл и увидел то, что лучше бы не видеть никогда. Эрика лежала на полу, почти голая, а какой- то дрищ трахал её между ног.

- Проходи и присоединяйся. Эта куколка и тебя обслужит.- весело предложил мне он.

Тут мне крышу и снесло. Я впечатал ему в рожу свой кулак и отбросил к стене, сорвал покрывало с дивана и завернул в него девушку. Посмотрел ей в лицо и ужаснулся - её глаза были стеклянные. Я вызвал скорую. Но они ни чем не смогли ей помочь. Эрика умерла от передозы. Наркота убила ту, которая была мне очень дорога. Я винил себя в том, что не смог её остановить. Как я могу защищать страну, если не смог защитить Эрику? После этого случая я серьёздно задумался о правильности моего выбора профессии.

На фоне моих личных переживаний случилось ещё более страшное событие. Страна, которой я хотел служить, перестала существовать. Мы не были полными профанами в политике, видели, что назревает развал Союза, но до последнего не хотелось верить в то, что это произойдёт так быстро. Мы присягали Советскому Союзу, а теперь как быть? Ротный наотрез отказался принимать присягу нового образца, сказав, что он, как офицер, присягал Родине только однажды, и лучше уволится, но второй раз не присягнёт. Мы были с ним полностью согласны и тоже отказались.

Капитан Вешин был человек прямой и справедливый, со стальным стержнем внутри, хотя и был не намного старше нас. В училище попал после вывода войск из Афганистана, где он прослужил около трёх лет и имел награды. Он был боевой офицер, а не как другие, способные только штаны протирать в штабах. Он учил нас на реальных случаях войны с маджахедами и готовил к тому, чтобы если что, то не "сдрейфим". Мы любили его и пошли бы за ним в самое пекло. Что в принципе мы и сделали после выпуска, последовав за ним в Таджикистан.

Весной 1992 года Таджикистан пополнил список горячих точек планеты. В бывшей советской республике начались открытые столкновения между силами первого президента Набиева и оппозицией, представленной альянсом исламистов и «демократов», а проще говоря маджахедами, которых продолжали спонсировать с запада. Тревогу у Москвы вызывала опасность проникновения в Таджикистан боевиков из соседнего Афганистана и превращение республики в оплот ваххабизма в регионе. Экстремисты из соседней страны обещали «помочь братьям», воевавшим против правительственных войск.

По приказу Ельцина, для укрепления Московского погранотряда, нас отправили туда для защиты южных рубежей. В самой теперь уже независимой республики разгоралась гражданская война и нам приходилось обороняться не только от афганцев, но и от местной швали. Именно в Таджикистане я стал мужчиной и воином.

Глава 7. Ангела.

После нашего свидания Даниель Бланко не казался мне уже самым-самым. Я не могла объяснить себе почему, так быстро поменялось моё отношение к нему. Ведь мне было хорошо с ним, даже лучше, чем с другими моими партнёрами. Но что-то подсказывало мне, что надо держаться от него подальше. Мы продолжали работать вместе, но я старательно не хотела оставаться с ним наедине. И он тоже не проявлял ко мне больше интереса, если это не касалось работы.

Моё заблуждение было в том, что я недооценивала Даниеля. Я думала, что он, как и я, не хочет повторения, но я здорово ошиблась на его счёт. То, что случилось через три месяца, после нашего свидания в отеле, заставило меня потом уехать навсегда из Мадрида.

Вечером, после дежурства, я вышла из клиники и позвонила Маше. Они с мужем, после его последнего приступа перебрались на побережье, и мне не терпелось узнать, как они там устроились.

- Привет, Мари! Как вы там?

- Хорошо. Хавиеру стало лучше. Здешний воздух делает чудеса. - ответила подруга.

- Как с работай? Нашла место интерна в местной клинике?- спросила я и вдруг почувствовала, что кто-то, подошёл сзади и приложил к моему лицу марлю с эфиром. Я узнала этот запах, раньше чем отключиться. Телефон выпал из моих рук.

Очнулась я в подвале, какого-то дома. Голова болела - эффект от эфира. Я осмотрелась и пришла в ужас. На стенах висели разного размера плётки и ремни, от потолка спускались цепи с крюками и по бокам стояли лавки. На одной из таких лежала я. Я хотела встать, но поняла что пристёгнута наручниками, так что у меня получилось, только сесть. Куда я попала? Это камера пыток? Кто меня похитил и зачем? Пока я мучилась в догадках, послышался шорох за дверью. Я напряглась. В подвал вошёл Даниель.

- Тебе понравилась игра с похищением? Поиграем ещё?- спросил он улыбаясь.

"Да! Ангела, не умеешь ты мужиков выбирать!"- первое, что пришло мне на ум.-“ Теперь ещё и маньяк!"

- Доктор, я объяснила вам, что между нами ничего быть не может,- старалась говорит я, как можно спокойнее. - Мне не нравятся такие игры.

- Я в этом не уверен, в тебе есть что-то, что мне подсказывает обратное,- сказал он, приближаясь ко мне.

- Вы же понимаете, что не сможете меня держать здесь силой всё время,- я пыталась говорить уверенно.- Меня будут искать и найдут. Живой или мёртвой уже неважно. И тогда вашей карьере придёт конец.

- А кто сможет связать меня с тобой? Мы просто куратор и стажёр?- недоверчиво спросил он.

"Он начал сомневаться, это хорошо."- подумала я и сказала:

- Про наше свидание знали, как минимум, два человека: Хосе, мой напарник и моя подруга Мария. Вы же понимаете, что нам девушкам нужно обязательно с кем-нибудь поделиться своими любовными приключениями. Кстати, когда вы меня похитили, я разговаривала с ней по телефону. Она русская и очень подозрительная, так что я не удивлюсь, что она уже позвонила в полицию, - спокойно продолжала я.

Странно, но моя ложь действовала на меня успокаивающе. Я начала сама верить в то, что меня уже ищут и вот-вот с улицы послышится вой сирен полиции.

- Этого не может быть! Ты врёшь! - начал психовать он и схватил плётку.

Как же он изменился! Из вежливого, образованного, хорошо воспитанного человека, он превратился в животное, хотя в этот момент мне показалось, затравленное.

- Ты считаешь, что я не достоин твоей любви, тогда накажи меня!- попросил он, расстёгивая наручники и вкладывая мне в руки плётку.

"Вот это поворот!"- подумала я.- " Я то думала, что это меня истязать будут, а тут мне придётся работать! Воистину, неисповедимы пути Господни. "

- Хорошо, но ты был очень плохим, ты меня похитил и поэтому я должна наказать тебя так, чтобы ты запомнил.- повелительным голосом сказала я, поднимаясь с лавки.

- Да, Ангела, как скажешь.- тихим голосом ответил мой куратор.

- Для тебя я не Ангела, а госпожа,- перебила его я, вспоминая какой-то юмористический фильм про любителей погорячее, - теперь ложись на лавку и получи наказание, которое заслуживаешь.

- Да, госпожа.- Даниель лёг на лавку, а я застегнула на нём наручники, которые ещё недавно сковывали мои руки. И ударила по его ягодицам ремнём, который ещё сжимала в руке.

- Никогда больше не приближайся ко мне. Слышишь, ты - червь! - a для верности и его понятливости повторила ещё один удар. Даниель застонал, но не от боли, а от наслаждения.

" Боже! Куда катится мир!"- подумала я и вышла из подвала, хохоча во всё горло. Нервы были на пределе.

Глава 8. Марк.

Меня и ещё троих молодых лейтенантов направили на три разные заставы по реке Пяндж. Меня ждала застава капитана Калинина. Застава насчитывала сорок единиц личного состава, двух офицеров, одного бронетранспортёра, уазика начзаставы, двух станковых гранатомёта и всё. Посмотрев на весь бардак, я слегка приуныл. Но тут меня окликнул приятный женский голос:

- Эй! Лейтенантик, ты что ли новенький?- спросила меня молодая женщина.

- Да! Только что прибыл.- ответил я, рассматривая её и прикидывая, кем она приходится и кому.

- Товарищ капитан приказал определить тебя в общежитие. Пойдём за мной.- приказала она.

- Простите, а как вас зовут?- поинтересовался я.

- Я Вера Павловна, я тут по хозяйственной части.- ответила женщина и повела меня к небольшому одноэтажному зданию, которое оказалось общежитием.

В нём жил сам Калинин с семьёй, старший лейтенант Соболь и лейтенант Коробов, который находился в отпуске, а теперь и я. Моя комната ничем не отличалась от других: кровать, тумбочка со старым чёрно-белым телевизором, стол и стул. В конце коридора я обнаружил кухню и душевую. "Хорошо, что я женой не обзавёлся, а то бы сбежала" - подумал я и пожалел своего друга Дениса, который всё-таки успел жениться, да ещё и ребёнка сделать.

- Смотри, какую красоту я тебе принесла, - сказала женщина и протянула мне белые занавески с зелёными листочками.

- Да зачем они мне нужны?- недоумевая спросил я.

- Как зачем!? Для уюта. Сейчас покажу,- она пододвинула стул к окну, легко залезла и стала вешать эту красоту.

Вдруг, ножка стула подкосилась и она бы упала, если бы я вовремя не схватил её. Мне было приятно ощутить опять в своих руках женское тело. Я не знаю, сколько времени я так стоял, но она не вырывалась. Когда пришёл в сознание и поставил Веру на ноги она провела своей рукой по моей щеке и сказала:

- Хорошая у тебя реакция, лейтенант.

- Простите. Меня Марком зовут,- пролепетал я и покраснел.

- Пойду поищу для тебя стул, Марк,- сказала она и вышла.

Вера была женой погибшего на этой заставе, друга Калинина. После смерти мужа ехать ей было некуда и она осталась с дочерью Алией здесь. Калинин ей выбил должность и освободил свой домик, переехав с семьёй в общагу.

Дочь Веры заканчивала десятый класс в местной школе и мечтала стать ветеринаром, поэтому всё своё время проводила в вольере у собак. Веру, как вдову героя и просто хорошего человека, все уважали на заставе. Ей было тридцать восемь лет, но выглядела намного моложе. Светло-русые волосы она всегда прятала под косынку так, что я долго не знал какой именно они длинны. У неё было миловидное лицо с большими и ласковыми глазами, со слегка вздёрнутым носиком и всегда улыбающимися тонкими губами. Была ли она красива? Да, без сомнения, она была красива, той тёплой домашней красотой, которая заполнялa рядом с ней любое пространство. Меня тянуло к ней. Я не мог объяснить почему, возможно хотелось домашнего тепла, которого у меня не было с того момента, как я уехал от бабушки.

Жизнь на заставе текла своим чередом: наряды, обходы, занятия, стрельбы. В выходные мы с Соболем ездили в город, хотя какой там город - кишлак. Мы с ним сдружились, потому что второй лейтенант из отпуска не явился, а уволился из армии, и его, из старших сержантов сразу назначили командиром второго взвода, даже без надлежащего образования.

Виктор Соболь был из Минска, хороший открытый парень. Служил уже четвёртый год на заставе, а следовательно знал, кто чем дышит. Он был влюблён в учительницу, даже сватался к ней, но отец его возлюбленной тянул резину, видно не о таком зяте он мечтал, но и отказать напрямую пограничнику не мог. Вот и кормил его завтраками.

Однажды мы так загулялись, что пропустили автобус до заставы и решили идти пешком, а это двадцать километров. Витька шёл и проклинал своего будущего тестя, как вдруг появился уазик начзаставы. Из него показалась головка Веры.

- И куда это вы путь держите?- спросила она.

- Так домой, - ответил мой приятель.

- Ну тогда залезайте, мы вас подбросим.- предложила она.

Вернувшись в часть мы предложили помочь разгрузить привезённое. Там были ящики с продуктами, бельё и два пакета. Мы быстро всё занесли на склад и я схватил те пакеты.

- Нет, это ко мне домой,- остановила она меня и обернулась к Соболю. - Спасибо Витенька.

- Да не за что, Вера Павловна,- ответил он и пошёл в сторону общаги.

Я продолжал стоять с пакетами. Она толкнула меня в спину и тихо сказала:

- Ну что стоишь? Неси в дом. Я тебя чаем угощу.

До чая мы с ней не дошли. Войдя в дом, она прильнула ко мне, обхватила мою шею руками и поцеловала. Я выпустил пакеты из рук и обнял её за талию, притягивая к себе ближе. С ней было всё не так, как с Эрикой. Я чувствовал, что она реально хотела меня, Марка Тихомирова. Сознание этого, разжигало во мне ещё больший пожар чувств. Я целовал её, ласкал и обнимал так, как-будто она была единственной женщиной на свете.

Вернулся я в общагу на рассвете. Моему счастью не было предела. Теперь я по вечерам пробирался в её домик, чтобы никто не заметил и мы предавались нашей любви. Всё было прекрасно до момента, когда я, возвращаясь с дежурства, услышал разговор жены начзаставы и Веры.

- Да всё я понимаю, и что разница в возрасте, и что он мне в сыновья годится, но не могу я его бросить.

- А если слухи поползут?

- Да плевать мне на слухи! Мой Али уже десять лет, как в земле лежит, а я жить хочу!

- А ты о дочери подумай?

- А что дочь, она через год школу закончит и уедет. А он такой нежный, такой ласковый. Я с ним себя женщиной чувствую. Любить его хочу, как в последний раз. Он может моя последняя журавлиная песня. Понимаешь?

Я не мог больше подслушивать. Мне надо было подумать, как нам быть дальше. Я не хотел причинять ей проблемы и меньше ставить её в неудобное положение, но подумать мне не дали. Прибежал посыльный и сообщил, что меня вызывает Калинин. Я уже знал за чем.

Глава 9. Ангела.

После всего, что произошло, я не могла спокойно работать с Даниелем. Он постоянно смотрел на меня затравленными глазами, ожидая, что я либо позвоню в полицию, либо отшлёпаю его плёткой. Каждое дежурство с ним превращалось для меня в психологическую пытку. Последней каплей стала, моя встреча с его женой. Я не могла в это поверить! Он был ещё и женат! Точно, я не разбираюсь в мужчинах, от слова совсем! Она ждала меня после работы у главного входа в клинику. Она была довольно симпатичной брюнеткой лет тридцати пяти.

- Простите, вы Ангела?- спросила она.

- Да. А вы, простите, кто? - поинтересовалась я.

- Я жена доктора Бланко,- произнесла она, а я от такой новости чуть не выпала в осадок.

- Так он женат, простите не знала,- искренне произнесла я.- Так что вы хотите от меня?

- Я знаю, что вы любовница моего мужа.

- Нет, я не любовница вашего мужа! - воскликнула я, - хотя не буду отрицать, что между нами один раз был секс, но во первых, я не предполагала, что он женат, а во вторых я не знала, что он со странностями.

- Понимаете,- начала она, как-то слишком спокойно, будто её совершенно не волновало, что муж ей изменяет, и то, что он со странностями. - Mой муж много работает и иногда ему нужно расслабиться. Ну вы понимаете.

- Нет! Я ничего не понимаю. Вашему мужу лечиться надо, а не людей резать. Вы хоть понимаете, что он меня похитил, запер в каком-то подвале и хотел, чтобы я его наказала, - не скрывая негодования, произнесла я, еле сдерживаясь, чтобы не заорать на всю улицу.

- Вы не понимаете, у него очень стрессовая ситуация, он потерял пациента, и теперь проводится расследование. Я не способна его расслабить, у меня не получается, как у вас. - мне показалось, что она на самом деле защищала, своего мужа-извращенца, или была полная дура?

- И это позволяет ему похищать людей! - негодовала я.- Скажите спасибо, что я не заявила в полицию.

“А почему я собственно не пошла в полицию? “-подумала я в этот момент.- “ Да потому что не хотела становиться ещё одной тайной семьи Де Сотомаёр, о которой не принято говорить в приличном обществе.”

- Я прошу вас не делать этого, не ломайте ему жизнь. Он неплохой человек и отличный врач, но у него есть маленькие странности, как вы сказали. А у кого их нет?
- Маленькие странности?! Да ваш муж извращенец и ему место в тюрьме за то, что он сделал, или на приёме у психиатра за то, что собирался сделать! - с негодованием воскликнула я, совершенно забыв, что это я первая его поцеловала и в отель сама пришла.
- Нет, только не это! Он не сможет жить, если не будет оперировать. А у нас двое детей. Пожалейте их.- сказала она, вытаскивая фотографии детей из кошелька.
Мне показалось, что ещё чуть-чуть и она бы бросилась мне в ноги, умоляя меня, отхлестать её мужа.
- Если вам нужны деньги? Вы только скажите, сколько? - взмолилась она.
Вот это было уже слишком! Я была не то что возмущена, я была в шоке. Эта с виду нормальная женщина, по непонятным мне причинам, отравдывала и защищала мужа, который её ни во что не ставил. Почему?! Из-за детей? Из-за денег? Из-за положения? Для меня это было совершенно непонятно, потому что не находила веской причины, не то что просить за него, но и предлагать мне играть в эти странные игры.. Так гадко я себя никогда не чувствовала.
- Запихните ваши деньги в какое-нибудь отверстие вашему мужу! - негодовала я.- Мне вас жаль, что вы должны губить свою жизнь с таким ничтожеством, как он, и берегите ваших детей от этого извращенца. Мне больше не о чем с вами разговаривать. - сказала я и пошла к моей машине.

"Что мне теперь делать? Я не смогу с ним работать, не смогу закончить интернатуру и так ничему не научусь",- подумала я про себя. От этих тяжёлых мыслей меня отвлёк звонок телефона. Хорошо ещё, что этот извращенец подобрал мой телефон и вернул мне его на следующий день. Мне звонила Маша.

- Ты куда пропала?- спросила подруга.

- Батарейка села на телефоне, когда мы разговаривали, а потом забыла поставить на зарядку.- врала я безбожно.- Ну так как, ты нашла место в клинике?

- Да. Здесь очень хорошая клиника.- ответила она.

- Слушай, а есть в этой хорошей клинике, местечко для меня?- спросила я и идея переезда пришла мне в голову сама собой.

- Я не знаю, а что у тебя случилось? Только не говори, что ты скучаешь по родителям и хочешь перебраться поближе к ним. - спросила она, а я услышала в её голосе тревогу.

- Нет, ничего не случилось, просто здесь мне даже чирей вырезать не дают самостоятельно. Полтора года ерундой занимаюсь, хочется продвигаться, а то так и буду четыре года зажимы подавать, - опять соврала я.

- О! Я тебя понимаю. Здесь меньше медицинского персонала, поэтому есть возможность на самостоятельную работу. Я уже один раз провела консультацию самa,- гордо сказала Маша и, кажется, она мне поверила.

- Вот! А я тебе о чём! - воскликнула я.

- Хорошо! Я спрошу завтра и позвоню тебе,- заверила она меня.

- Ну а как семья? Я скучаю без вас. И это ещё одна причина, почему я хочу перебраться к вам поближе,- это была правда. Мне не хватало Маши, Хавиера и Алекса.

- Всё хорошо. Алексу понравилась новая школа. А я так переживала.- ответила подруга.

- Да ладно. Наш Алекс - покоритель сердец. Он везде и всегда найдёт возможность влиться в коллектив,- засмеялась я.

- В этом ты права. Так, я позвоню завтра вечером и расскажу, что узнаю. Пока. Целую.

- И я тебя, - попрощалась я.

Как было бы хорошо уехать к ним. Мне не хотелось оставаться больше в Мадриде. С одной стороны, мне казалось, что я сбегаю, хотя не сделала ничего плохого. Но находиться в одном месте с Даниелем мне было невыносимо. Моё душевное спокойствие было нарушено и просто хотелось начать всё сначала, в другом месте, даже если это место было рядом с моими родителями и их невероятным рвением отдать меня замуж.

Глава 10. Марк.

Очнулся я в госпитале. Возле меня сидела мама. Странно, я мог ожидать кого угодно, но не её.

- Маркуша, сыночек, хочешь попить?- спросила она, ласково гладя моё лицо.

- Да, - ответил я хриплым голосом.

Она поднесла мне ко рту стакан с трубочкой и я сделал глоток.

- У тебя контузия и рука обожжена, не волнуйся.- спокойно сказала она.

Я ничего не понимал. Что она здесь делала? Кто ей сообщил? "Но раз она была здесь, значит Калинин остался жив и сообщил обо мне родителям." - подумал я.

- Мам, ко мне приходил капитан? - спросил я её.

- Да, был капитан, он сказал, что зайдёт попозже.- ответила моя мать и в палату вошёл отец. Он постарел. Сколько мы не виделись? Чуть меньше года?

- Пришёл в себя, герой! - произнёс он с нажимом на герой.

Я честно не понимал, что они тут делали. Особой любви и заботы мои родители никогда мне не показывали. Всегда были против моего выбора стать военным. Да и говорить нам было не о чем.

- Когда афганцы напали на твою заставу, нам позвонил капитан Вешин, и сообщил, что ты ранен и находишься в госпитале в Душанбе. Мы с мамой сразу приехали, он очень хороший человек, встретил нас, сюда привёз и с гостиницей помог. Он обещал вечером зайти,- рассказал отец.

- Какой сегодня день?- спросил я.

- Сегодня десятое марта. Ты два дня был без сознания. - ответила мать.

- Кто ещё ко мне приходил? - поинтересовался я.

- Больше никого не видели. Мы вчера приехали.- пояснил отец.

"Значит им сообщил Вешин, а что с Калининым? Почему не пришла Вера? Хотя это и к лучшему, что не пришла, не хотелось бы объяснять родителям, что она значит для меня,"- подумал я.

Вечером пришёл Вешин. Он рассказал мне всё, что случилось. На нашу заставу напал хорошо вооружённый отряд маджахедов из восьмидесяти человек, но получив отпор от пограничников и двух вертушек, отошли в Афган. Заставу отстояли, но понесли потери. Калинин тяжело ранен, его в Москву отправили, Виктор Соболь убит. Но хуже всего, что уазик с женщинами не доехал до штаба округа. Его обстреляли бандиты на выезде из нашего города. В живых осталась только девочка, у неё перелом ноги, но жить будет.

Вера убита! Моя тёплая, ласковая Вера убита! Я в первый раз заплакал, как мальчишка. Я отказывался верить, что её уже нет, а сердце медленно стало покрываться инеем.

Ночью я не спал, мысли мои бродили в недавнем прошлом. Я видел улыбающееся лицо Веры и горячие слёзы текли по моим щекам. "Я потерял уже вторую дорогую мне женщину, потому что не смог защитить ни Эрику, ни Веру. Значит не достоим я любви и не должен я связывать себя ни с кем, чтобы не чувствовать снова эту боль в сердце. Значит на роду мне написано быть одному." - думал я, убеждая себя все следующие пять дней в своей неспособности уберечь любимых. A на шестой вдруг открылась дверь и в палату въехала коляска. Это была Алия, дочь Веры.

- Привет. Ты как?- спросила она.

- Ничего, жить буду.- ответил я.

- Мама, перед смертью просила найти тебя и передать,- сказала девочка и протянула мне серёжки, которые я подарил Вере на новый год.

Я взял её дрожащую руку и понял, что у меня и этой девочки теперь одна боль на двоих. Она всхлипнула, а у меня застрял ком в горле.

- У тебя родственники есть?- через какое-то время спросил я.

- Нет, мама детдомовская была, а папа, когда на маме женился, порвал все отношения с семьёй. Теперь я одна,- вздохнула Алия. - Скорее всего меня тоже в детдом отдадут.

- Нет, тебя никуда не отдадут, потому что ты не одна. Нас двое и мы что-нибудь придумаем,- уверенно сказал я. В память о Вере, я должен позаботиться о её дочери.

Я поправлялся, рука почти не болела, да и шум в ушах стал мешать меньше. Я рассказал родителям про Алию и попросил о помощи. Они с радостью, что было удивительно, согласились приютить у нас в Москве бедную девочку.

Вот тогда и появился вопрос о документах. Девочка не имела русского паспорта. Вешин вызвался узнать, как это можно решить побыстрому. Но быстро в Таджикистане ничего не происходит. Самый простой выход нашёлся - это жениться на ней. Полковник Исаев, зная историю девочки, согласился оформить брак с несовершеннолетней, взяв с меня слово офицера, что я даже и в помыслах не посягну на неё и разведусь с ней на следующий день, когда ей исполнится 18 лет. Так мы оказались женаты. Алия Тихомирова с моими родителями уехала в Москву, а я в Майкоп, на следующее место службы.

По своим размерам Майкоп был совсем небольшой город. Его площадь была меньше, чем Центральный округ Москвы, но по-сравнению с кишлаком в Таджикистане мне он показался раем. Две главные улицы Майкопа — Пролетарская и Пионерская шли параллельно друг другу и пересекали весь город с востока на запад, деля его на две непохожие части. Именно здесь я понял, как разделилась страна: правая - богатая и левая - бедная.

Я прибыл в дивизию в конце мая, было тепло, цвели сады и создавалось впечатление, что прежняя жизнь вернулась, но это была иллюзия. Все понимали, что развал страны продолжается, обнищание людей растёт с каждым месяцем. Стали задерживать зарплаты. Обеспечение армии свелось на нет. В соседнем Северном Кавказе происходило что-то не понятное. Это непонятное очень мне напоминало Таджикистан. Начальство делало вид, что ничего не происходит, но я знал, что скоро Кавказ взорвётся и усилил тренировки своих солдат, что вскоре им очень пригодилось.

Когда президент поздравлял страну с Новым годом, штурм Грозного был в самом разгаре. В праздничной суете он, видимо, забыл про свои обещания, не начинать войну. В город вновь вошли танки, да еще и без поддержки пехоты. Как всегда был обыкновенный хаос. В итоге колонну нашей бригады боевики пропустили в центр. Потом подбили первую и последнюю машины и спокойно расстреляли все остальные: техника в каменном мешке и не может маневрировать.

Мы шли сзади, стараясь прорваться к танкистам. Зайти в город, который разрушен, где ведутся бои, где постоянно обстрелы, где ты видишь на улице трупы убитых людей – это самo по себе шок. Cтрах сковывал и делал неодекватными молодых солдат и не только солдат. Знакомое состояние для меня.