Моя непростительная ошибка

Глава 1.

— Агата Львовна! — ко мне в кабинет врывается помощница Ксюша. — Срочно нужно подписать эти документы!

Ксюша работает со мной с самого открытия нашей фирмы, а это ни много ни мало, уже почти пять лет.

Хорошая девочка, старательная, схватывает все на лету. И я не люблю это пошлое слово “секретарша”. Ксюша для меня именно помощница, и таких, как она, еще поискать. И во многом, за то, что наша фирма стала одной из самых востребованных в последнее время, можно смело благодарить именно ее.

Почти все решения мы принимаем вместе, ну или я, как хорошая начальница, частенько советуюсь с Ксюшей. Она чем-то напоминает меня несколькими годами ранее.

На работе мы, разумеется, соблюдаем субординацию, но вне стен фирмы общаемся свободно и на “ты”.

Моя фирма «Agatha’s Dreams» развивается семимильными шагами, и это меня определенно радует. Известные люди, крутые бизнесмены и медийные личности часто обращаются к нам.

— Давай, подпишу! — протягиваю руку и забираю из ее рук папку с документами. — Это то, о чем я думаю?

— Именно, Агата Львовна! — на лице Ксюши сияет довольная улыбка. — Предварительное соглашение с «MCH Company».

Это было моей заветной мечтой после того, как я открыла собственную рекламную фирму. Договор о сотрудничестве с самой известной компанией, специализирующейся на производстве программного обеспечения, которую заполучить в свои клиенты было практически нереально, мог поднять нашу фирму на высоту, сродни покорению Эвереста.

— Ксюш, до сих пор не могу понять, как ты выцепила этот договор, — ставя подписи на каждом листе, я искренне восхищалась ее талантом и изворотливостью. — Если все сложится, тебя ждет отличный бонус.

— У меня отличный пример перед глазами, Агата Львовна! Есть на кого ровняться! — ее нескрываемое восхищение заставляет меня улыбнуться.

— Соглашение предварительное, и нам еще нужно выиграть последний раунд. Мы не единственные, кто хочет заполучить их в свои клиенты. Когда планируется встреча с остальными претендентами и генеральным «MCH»?

— Они еще не сообщали об этом, но думаю, как только все фирмы подпишут предварительные соглашения, то через несколько дней.

— Отлично, Ксюш. Держи меня в курсе всего, даже самых малейших изменений!

Забрав ценную папку, Ксюша с довольным лицом, чуть ли не вприпрыжку, покинула мой кабинет. Откинувшись на спинку кожаного кресла, я удовлетворенно прикрыла глаза. Вот он, пик моих стараний и усилий, цель, к которой я стремилась, упахиваясь днями и ночами в этих стенах, выпивая по несколько чашек кофе подряд. Воспоминания всплыли в моей светлой голове, заставив вспомнить, как я впервые села в это кресло.

Восемь лет назад

Закончив ВШЭ с красным дипломом, меня все-таки приняли на стажировку в «Global Creativ». Моя мечта сбылась и, спустя время, молоденькую выпускницу заметили, зачислив официально в штат сотрудников. Впоследствии я даже выросла до маленького, но все же, начальника.

Большинство сотрудников восхищались мной, моим талантом и чуйкой к выбору удачных проектов. Но многие завидовали, отпуская за моей спиной язвительные высказывания по поводу моего стремительного старта. Но никто, ни первые, ни вторые даже не представляли через что мне пришлось пройти и что испытать, чтобы стать той, кем я на тот момент являлась.

Я никому не рассказывала об этом, даже вида не подавала, что в моей жизни произошло страшное, ужасное событие, и лишь сила моего характера не дала мне упасть на самое дно.

Да я и сама пыталась все это забыть, как страшный сон, но годы шли, а кошмарные воспоминания никуда не девались. Я лишь глушила их работой, которой взвалила на себя неимоверно много. Столько, что кроме нее в моей жизни ничего не осталось.

Про личную жизнь я даже не думала. Мужчины обращали на меня внимание, но меня они не интересовали вообще, а те, в свою очередь, не могли понять почему молодая, красивая женщина шарахается от противоположного пола, как от огня. Каждому я давала от ворот поворот.

Даже пустили слушок, что я не той ориентации и подговорили какую-то девчонку из соседнего отдела проверить это. Было конечно смешно и противно одновременно, когда она, явно наступая себе на горло, пыталась меня соблазнить. Пришлось в довольно грубой форме объяснить этой бедолаге, что ее искусство соблазнения на меня не действует и отправить ее куда подальше, забыв сюда дорогу.

Я не была девственницей. Я даже знала, как можно самой себя удовлетворить, но мое либидо не требовало от меня этого чаще раза в неделю, а то и в две. Долгим ласкам я не предавалась, а просто механически, довольно быстро доводила себя рукой до оргазма. И этого было достаточно.

Голова была забита работой и только. Я пахала, как проклятая, и однажды, меня вызвал к себе главный.

— Агата, зайди! — он рукой подозвал меня к своему столу, когда я в нерешительности стояла в дверях его пафосного кабинета.

Бестужев Федор Николаевич был главой «Global Creativ». Тот самый большой начальник, которого все боялись и уважали.

Он отличался стратегическим умом и был по-своему привлекательным, несмотря на возраст. А главное, у него присутствовала просто бешеная чуйка на выгодные проекты. Можно сказать, что он акула в своем деле.

Мелкими шажками, трусливо подошла к его столу и села на край кожаного кресла, вытирая о колени, вспотевшие от нервов ладони.

— Агата, я давно за тобой наблюдаю и, честно говоря, приятно удивлен. Не каждый мой сотрудник, проработавший здесь уже много лет, так выкладывается, а главное, приносит результаты.

Внутри кровь закипает от гордости за саму себя, но я стараюсь вести себя сдержанно.

— Спасибо, Федор Николаевич. Я очень ценю ваше мнение.

Бестужев все так же пристально наблюдает за мной, а потом произносит такое, от чего я теряю дар речи и замираю на месте.

— Агата, в моих планах открыть дочернюю компанию и я хочу, чтобы возглавила ее именно ты. Считаю, что твоя кандидатура подходит идеально.

Глава 2.

Рабочий день подходит к концу. Убираю все по местам и навожу порядок на столе. В этом я педантична, можно сказать перфекционистка. Выключаю свет и выхожу из кабинета, поворачивая в замке ключ.

Ксюша отпросилась пораньше, чтобы съездить к родителям, поэтому посиделок в любимом кафе сегодня не будет.

В общем-то, это меня не особо расстраивает, потому что настроение очень близко к нулю, и единственное желание сейчас, это приехать побыстрее домой и лечь пораньше спать. Но и тут моим планам не суждено было сбыться.

Телефонный звонок, разрезающий тишину уже почти пустого помещения, заставляет обреченно выдохнуть и ответить на вызов. Бестужев, как всегда, вовремя.

— Привет, Федь! — голос автоматически становится мягче.

— Агат, ты уже закончила? — его напряженная интонация заставляет полностью переключить свое внимание на разговор.

— Да. У тебя что-то случилось? Мне твой голос не нравится!

— Пока не знаю, дорогая. Давай встретимся в нашем ресторане через час. Это не совсем телефонный разговор.

— Буду. Если приедешь раньше, ты знаешь, что мне заказать.

Кладу трубку и бросаю телефон в сумочку. На первом этаже, перед выходом оглядываю себя в зеркало. Стройная, красивая, как заверяют меня многие, но глаза потухшие. Нет в них жизни. Лишь бумаги, контракты и договора. И так уже десять гребаных лет подряд.

Поправляю волосы за уши и выхожу на улицу, уверенно двигаясь к парковке. Мой маленький Mini Cooper, одиноко стоящий на своем месте, радостно моргает фарами.

Сажусь внутрь, завожу двигатель и, откинувшись назад, закрываю глаза. Что еще могло произойти у Феди, что даже по телефону нельзя об этом говорить?

После того, как восемь лет назад я приняла его предложение возглавить дочернюю компанию, он стал для меня одним из самых близких людей. Наставник, друг и, в каком-то смысле, даже отец. Но не больше.

Иногда я замечала, как он смотрит на меня, с другой любовью, и это пугало. Я никогда не смогла бы ответить ему взаимностью в этом плане, что бы не стояло на кону. А атмосфера с каждым годом между нами накалялась все больше. Я очень боялась того, что Федор Николаевич сделает признание, о котором я догадывалась, но не знала, как корректно и правильно отказать ему, сохранив при этом наши добрые отношения.

И вот однажды, это все-таки случилось. Но к моему великому облегчению, Федя, с которым мы давно уже перешли в общении на «ты», ожидал отказа и принял его более, чем достойно. После долгого и откровенного разговора, наши дружеские отношения перешли на новый уровень, став еще крепче и доверительнее. Более того, спустя три года моего руководства компанией, несмотря на мой отказ, Федор полностью перевел ее на меня. Так и появилась «Agatha’s Dreams».

Мы часто созваниваемся и по сей день. Я знакома с его женой и детьми, но сегодня меня что-то напрягло. И, пристегнув ремень безопасности, я выруливаю с парковки и еду на встречу.

Уже подъезжая к ресторану, замечаю знакомого швейцара, который с улыбкой открывает передо мной дверь, приглашая войти. Ответная улыбка и скромное вознаграждение за любезность в виде купюры с моей стороны явно поднимают ему настроение.

Снимаю пальто. Сдаю в гардероб и целенаправленно иду в сторону нашего столика. Федя уже ждет меня, попивая виски, и устремив взгляд куда-то в одну точку. Подхожу сзади, целую его в щеку, и он тут же оживает.

— Агата! Ну ты как всегда! Подкрадываешься незаметно, — на его лице появляется улыбка.

— Виски посреди недели? — киваю на стакан в его руке. — Все настолько плохо?

Федя ставит стакан на стол и проводит рукой по своим седым волосам.

— Дома все в порядке? — решаю для начала немного разрядить обстановку.

— Да вроде бы... Тамара хочет поехать в отпуск всем вместе. Уже даже подобрала отель во Франции. Настя тоже берет отпуск, а у Ваньки каникулы.

— Ну а ты что? Или французский климат тебе не подходит?

— Агат, ты же знаешь мое отношение к совместному отдыху с семьей.

— Вот поэтому я не собираюсь связывать себя узами брака! — смеюсь в ответ. — Чтобы потом мой муж не сидел вот так, как ты сейчас.

— Ну не начинай! Ты молодая, безумно красивая и умная женщина. По тебе мужики сохнут, а ты всех отбриваешь сразу же. Сколько в девках можно ходить? Тебе скоро тридцать! Хоть бы любовника себе завела. Неужели не чешется? Только о работе и думаешь!

— А о чем мне еще думать, Федь?

— О мужском члене, Агата! О хорошем таком члене. Который оттрахает тебя до потери сознания и дурь из головы выбьет!

Сразу становится не по себе. Сердце начинает стучать сильнее, но нельзя даже вида показывать. Беру себя в руки, стараясь успокоиться.

— Ты хотел о чем-то поговорить? Я тебя внимательно слушаю!

Бестужев пристально смотрит на меня, прекрасно понимая, что разговоры о личном закончены.

— Ладно, Агат. Давай и правда о делах. У меня стойкое ощущение, что в моем окружении крыса завелась, которая сливает мои проекты.

— Это как? — ошалело смотрю на него, не веря тому, что кто-то мог так рискнуть.

— А вот так! Еще только планируешь проект, а он уже у конкурентов появляется. Сначала думал, что совпадение, но уже третий случай и меня это напрягает. Я горю, Агат, а ты про отпуск...

— А служба безопасности? Твои компьютерные гении? Они что?

— В том-то и дело. Они не могут вычислить. Ни-че-го.

— И что теперь делать? У тебя мысли есть на этот счет?

Бестужев смотрит на меня так, словно я последняя надежда, а я не понимаю, чем именно я могу ему помочь.

— Я слышал, что ты подписала предварительное соглашение с «MCH Company». Ты должна заполучить их в свои клиенты. Только эти компьютерные гении смогут мне помочь. У них есть программа по вычислению и обнаружению таких утечек. Помоги мне, Агата!

И я понимаю, что просто обязана получить и заключить этот контракт. Любыми возможными способами. И я это сделаю.

Еду за рулем на бешеной скорости. Адреналин в крови зашкаливает. Чувство азарта выиграть в этой гонке накрывает, пульс шарашит. И я впервые ощущаю такое естественное, тянущее желание внизу живота.

Глава 3.

Захожу в квартиру и сбрасываю, наконец-то, эти ужасные туфли. На автомате включаю чайник и иду в ванную.

Горячая вода — единственное, что расслабляет и успокаивает. Еще с тех самых пор, когда случилось то страшное событие.

Внизу все также приятно потягивает, и я веду рукой по груди, спускаясь ниже, словно впервые изучаю свое тело. Развожу пальцами складочки и провожу по промежности снизу вверх, задевая клитор. Чувствую, как напрягается низ живота, соски твердеют, а между ног все пульсирует от притока крови. Нужно быстрее закончить это.

Усиливаю движения рукой и даже в воде ощущаю вытекающую на пальцы смазку. Но довести себя до оргазма снова не получается, как не стараюсь. Пока не закрываю глаза и не представляю грубые сцены из порнофильмов.

До боли скручиваю соски, закидывая ногу на бортик ванной и волна дрожи накрывает тело. Сразу становится легче, но лишь физически. На душе же кошки скребут.

По щекам текут слезы от того, что я глубоко одинокая личность. Чувствую себя не такой, как нормальные девушки. Мне не нужен мужик в постели, у меня даже вибратора нет, как у многих одиноких женщин. Блядь, у меня даже этого нет!

Выхожу из ванной, завернув на груди полотенце, и иду на кухню.

Желания пить чай уже нет, зато на смену приходит другое, не менее заманчивое, и я достаю из шкафчика бутылку вина.

Нарезаю сыр, открываю банку оливок и, быстро орудуя штопором, откупориваю бутылку Don Sauvignon. Легкий, кисловатый вкус винограда с ароматом зеленых ягод крыжовника, как никакой другой, подходит сейчас моему настроению. И сижу, вот так, в одиночестве, заливая пустоту в своей черствой душе.

Мысли возвращаются к нашему с Федором разговору. Даже представить трудно, что все, о чем он мне рассказал — правда! Его сотрудники получают очень приличные зарплаты и уважают Бестужева, несмотря даже, на его, порой несдержанный, но справедливый характер. Кто же смог так нагло копнуть под него и предать?

Сразу же переключаюсь на предстоящий тендер. Как только все соглашения будут подписаны и отправлены руководству «MCH Company», всех глав рекламных компаний пригласят на открытое совещание и отбор. И конкуренция там достойная.

Но раз только эти крутые перцы могут помочь Федору с его проблемой, то я обязана выиграть контракт. Зубами его выгрызть, вырвать с корнем, но заполучить его любым способом.

Вдруг, меня осеняет мысль, что я даже не не знаю, как выглядит глава «MCH Company». Меня настолько не волнуют мужчины, что даже тут мой интерес не проснулся.

Беру в руки телефон и забиваю в поисковик нужное название. Захожу на их сайт и открываю раздел «Руководство и сотрудники».

Передо мной сразу же предстает фотография, под которой крупными буквами написано имя. Шевцов Матвей Игоревич. 40 лет.

Всматриваюсь в его лицо и, впервые за много лет, испытываю интерес. Оправдываю это тем, что все из-за предстоящей встречи, и это вынужденная заинтересованность мужчиной исключительно по этой причине.

Нет, он красивый, наверное, холеный мужик, но на этом мои эмоции заканчиваются. Я не из тех, кто рассматривает их под микроскопом. Да и не умею я этого делать. Как говорится, мужик и в Африке мужик. Но почему-то, взгляд снова и снова возвращается к его фотографии.

Надо запомнить его хорошенько, чтобы ненароком не перепутать с кем-то другим. А я и на такое способна.

Откладываю телефон в сторону и допиваю последний бокал вина, глядя на пустую бутылку. Просто прекрасно, Агата! Уже пьешь бутылками и не пьянеешь! Хотя глаза уже начинают слипаться, поэтому я быстро сушу феном волосы, надеваю свою любимую пижаму «антисекс» и ложусь в огромную холодную постель.

И в тот момент, когда я практически засыпаю, мой телефон оживает мелодией входящего вызова. Смотрю на экран и сон, как рукой снимает. Ксюша? Так поздно?

— Ксюш, что-то случилось? Ты время видела?

— Агата! Все соглашения подписаны! Совещание по заключению контракта состоится завтра в двенадцать в главном здании «MCH Company»! Дорогая, теперь уж не облажайся! Завтра твой выход!

Сердце заходится в сумасшедшем ритме, снова адреналин в крови зашкаливает и на место сну приходит бешеный такой, неописуемый азарт. Не будь я Агатой Панфиловой, если завтра, вместе с этим Шевцовым мы не поставим свои подписи на подготовленном договоре о сотрудничестве!

Глава получилось небольшой, но довольно характерной. Да, Агата несчастная, несмотря на то, что на людях держится молодцом... На долго ли ее хватит? Рада буду видеть ваши мнения в комментариях.

Не забывайте подписываться на автора и дарить МУЗу звездочку! Нам с ним будет безумно приятно, что наши совместные усилия не зря!

Глава 4.

Всю ночь я не могу уснуть. Нервы шатает так, что хоть еще одну бутылку открывай. Но я понимаю, что нельзя! Только не сегодня! Да и появиться с красными глазами и синяками под ними тоже не вариант, особенно в день подписания договора. А в том, что Шевцов подпишет его со мной, я была уверенна! По другому в нашем бизнесе нельзя, только так. Переть нужно напролом, не давая остальным сожрать тебя во время гонки. И либо ты волк, готовый вырвать добычу любым способом, либо шакал, получающий объедки. Ко второй категории я даже не думала себя относить. Поэтому заставила себя поспать хотя бы гребанных пару часов.

Будильник прозвенел ровно через минуту, как я открыла глаза. Иногда я сравниваю себя с роботом, которому стоит запрограммировать себе что-то в голове, и беспокоится уже не стоит.

Кофе-машина варит кофе, кидаю на диетический кусок хлеба нарезанный еще вчера сыр, и это весь завтрак. И нет, я не на диете, просто привыкла так. И совершенно от этого не страдаю, даже полезно, как многие говорят.

Принимаю душ и открываю шкаф с одеждой. Встреча будет не в ресторане, значит вечерний вариант отметаю сразу. Это деловая встреча как никак. Обстановка будет напряженная точно, да и время полуденное. Тут нужно что-то попроще, но в то же время такое, чтобы привлечь внимание и показать свое превосходство. Чтобы сразу было понятно, кто в доме хозяин.

Классические черные обтягивающие джинсы, оливковый топ, подчеркивающий цвет моих глаз и делая их перламутровыми, с широким кожаным ремнем и туфли на высоком каблуке. Пара крупных украшений завершают образ, от которого я остаюсь в восторге. Смесь классики и рока выглядит бомбически.

Легкий макияж и лицо мгновенно свежеет. Смотрю на часы, следя за временем. Сегодня нужно приехать не рано, а в самый притык, когда соберутся все, но и не опоздать ни на минуту. Это такой психологический ход. Появление должно быть эффектным и неожиданным.

Накидываю сверху кожаную куртку и взъерошиваю слегка волосы. Да, Панфилова, ты точно заставишь подписать этого компьютерного гения этот чертов договор и поможешь Бестужеву. А дальше пусть этот Шевцов идет ко всем чертям. Работать будем, не выходя за рамки подписанного договора.

Mini Cooper, как обычно, весело моргает фарами, приглашая занять свое законное место за рулем. Усаживаюсь, забиваю в навигаторе конечную точку маршрута и выезжаю со стоянки.

Без пяти двенадцать я уже стою в главном холле первого этажа «MCH Company» и жду пока приедет лифт. Его двери открываются и со мной внутрь заходят еще несколько человек, большинство из которых мужчины. Затылком чувствую их похотливые взгляды, а один даже демонстративно присвистывает.

Еще раз убеждаюсь, какие они все животные со своими примитивными желаниями и потребностями. Непроизвольно улыбаюсь тому, что ни одному из них не светит ничего, больше того, что они сейчас видят и, доехав до нужного этажа, уверенной походкой выхожу из лифта.

Останавливаюсь напротив двери, с висящей на ней табличкой «Конференц-зал», из-за которой не слышно ни звука. Еще раз кидаю взгляд на часы и, убедившись, что осталась ровно минута, нажимаю на ручку и толкаю дверь.

Всего два шага вперед и я замираю, вскользь пробегаю взглядом по всем сидящим за огромным ассиметричным столом и останавливаю его на мужчине, почти вальяжно развалившегося в кресле в самом конце.

— Все-таки приехала... — слышен чей-то тихий шепот.

— Еще та сука... — летит комплимент с другого края, но для меня эти высказывания сродни победы.

— Всем добрым день! — стальные нотки в моем голосе разбавляет открытая улыбка. — Я же не опоздала?

Шевцов, а это точно он, восседает во главе стола. Прямо буравит меня глазами, а я уже чувствую, как напрягается член в его штанах. Я интересовалась психологией людей, чтобы и с этой стороны помочь себе взлететь, и сейчас внимательно слежу за реакцией Шевцова.

Пальцы теребят край единственной, лежащей перед ним папки, в которой, скорее всего, находится пока еще неподписанный вариант договора. Лицо напряжено, о чем говорят его с силой сжатые челюсти и пристальный взгляд, длящийся ровно пять секунд, которые я про себя мысленно отсчитала. Это то время, которое человек выделяет для того, чтобы показать свою заинтересованность. Ни больше, чтобы не показаться навязчивым, и не меньше, чтобы это не выглядело, как безразличие.

Есть! Большего мне и не нужно!

— Панфилова Агата Львовна, я правильно понимаю? — тембр его голоса почему-то заставляет передернуть плечами. — Только вас и ждали. Присаживайтесь.

Он указывает на оставшееся пустое место напротив себя и я усаживаюсь, пытаясь понять причину своего состояния. Впервые за очень долгое время, я не знаю, что со мной происходит. От его голоса внутри все съеживается в тугой комок, во рту мгновенно пересыхает и кажется, что паника не за горами. Но я заставляю взять себя в руки, делая большой глоток воды из стакана, стоящего прямо передо мной.

— Итак, я с коллегами внимательно изучил все предложенные вами программы рекламных компаний. Некоторые даже показались мне довольно интересными. Поэтому у меня к вам только один вопрос!

Все начинают переглядываться, некоторые шепчутся между собой, стараясь предугадать следующий шаг Шевцова. Но надо просто понимать, что человек, посвятивший себя технологиям и добившийся таких высот, имеет неординарный, аналитический склад ума. Но в то же время самое простое решение может показаться ему гениальным.

— Так вот! — продолжает Шевцов, чем снова привлекает к себе внимание. — Я хочу знать, что каждый из вас может предложить мне, помимо всего того, что расписано в ваших предварительных договорах?

Кто-то начинает рассказывать об обхватах своей рекламы, кто-то пытается бросаться нереальными суммами доходов в результате их партнерства, а кто-то просто молчит, не понимая, что еще от них хочет этот креативщик. И вот очередь доходит до меня.

— Агата Львовна! А что вы мне скажете? — вижу, как дергается его кадык, пульсирует крупная вена на шее и цвет глаз меняется с серого до почти темного.

Глава 5.

Мерзкий, едкий запах приводит меня в чувства, возвращая сознание. И первого, кого вижу перед собой, это Шевцов. Я лежу уже в каком-то кабинете на диване, а он сидит рядом, держа в руке салфетку, пропитанную тем самым вонючим нашатырным спиртом.

— С вами все в порядке? Вы потеряли сознание! — он внимательно изучает мое лицо.

С ужасом замечаю, что мой широкий ремень расстегнут, и меня пробирает дикая дрожь. В панике вскакиваю, и схватив сумку, бегу на выход. Мне надо срочно уйти отсюда, как можно быстрее!

—Агата! Куда вы?! — за спиной слышу все тот же голос.

— Все нормально! Мне срочно нужно идти! Моя помощница свяжется с вами на днях! — бросая на ходу нелепое оправдание, вылетаю из кабинета и несусь к лифту.

Спустя несколько минут, я уже сижу за рулем своей машины, пытаясь прийти в себя, но этот голос крепко въелся в мое сознание и воспоминания нахлынули огромным болезненным потоком.

Десять лет назад.

Сегодня, как и обычно, я задерживаюсь в библиотеке допоздна. Звук гремящих ключей в руках охранника заставляет обернуться. И снова я не успеваю доделать работу. Как же быстро летит время. Ничего не успеваю.

— Пора закрываться, — уставший голос Петра Николаевича вынуждает закрыть книгу.

— Уже бегу! — обреченно вздыхаю я.

Оставляю, взятые мною книги на столе, как обещала нашему библиотекарю Таисии Андреевне и, закинув тетради в рюкзак, гордо шагаю на выход.

— На красный диплом метишь? — спрашивает Петр.

Его все в институте зовут по имени — Петр, Петя, некоторые Петюней. Но он не обижается, ему за радость быть на одной волне с молодежью.

— Хотелось бы верить, — улыбаюсь в ответ. — Тогда, возможно, мне предложат стажировку в «Global Creativ», а впоследствии, предложат там остаться.

— Я все равно ни черта в этом не понимаю, но раз ты так туда хочешь попасть, значит это действительно хорошее место, — Петр поворачивает ключ в дверном замке.

— Оно не просто хорошее! Оно лучшее! — и я, воодушевленная этой мыслью, бегу в сторону выхода из института.

Я поступила в ВШЭ с наивысшими баллами на факультет рекламы и связей с общественностью. И не хочу хвастаться, но на курсе я лучшая и действительно мечтаю о красном дипломе, поэтому днем и ночью я грызу гранит науки. В то время, как мои сокурсники развлекаются по клубам, дискотекам и даже посещают какие-то сборища, наподобие уличных гонок.

У девочек на уме шмотки, салоны красоты и парни, у которых, в свою очередь, лишь одно — как бы затащить в постель очередную такую девочку.

Я же совершенно всем этим не интересуюсь. Одеваюсь более, чем скромно, даже бедно. Из косметики у меня только гигиеническая помада, потому что на холоде сохнут и трескаются губы, и да, я все еще девственница.

Дожив до своих девятнадцати, я верю в любовь с первого взгляда, которая раз и навсегда, и четко уверенна, что моя невинность должна достаться моему будущему мужу, как самый бесценный подарок. Потом я рожу ему двоих детей, мальчика и девочку, мы проживем с ним счастливую совместную жизнь и, успев понянчить внуков, состаримся и умрем в один день.

Я живу с бабушкой по папиной линии, и до дома добираться долго, почти час. Наш дом стоит недалеко от завода, который уже давно не действует, но сносить его не собираются по непонятным мне причинам.

Выглядит он довольно устрашающе, особенно в темное время суток, поэтому я всегда, когда задерживаюсь в институте, делаю крюк, чтобы обойти его стороной. Вот и сейчас, я шагаю, преодолевая расстояние от метро до дома, огибая двухэтажное старое здание.

Сейчас начало декабря. На улице темнеет рано и в моем районе не везде хорошее освещение улиц. Благо, я знаю эту дорогу, как свои пять пальцев. Кутаясь в искусственный полушубок и, прикрывая глаза от летящего в лицо снега, я уверенно двигаюсь в сторону дома.

В старый ботинок попадает то ли камень, то ли тот самый кусочек реагента, который доблестные сотрудники ЖКХ разбрасывают везде где не попадя, и ступню пронзает острой болью.

Черт возьми! Идти дальше становится невыносимо и я останавливаюсь под ближайшим фонарем. Облокачиваюсь спиной на столб, чтобы не упасть и снимаю ботинок, вытряхивая из него то, что так сильно мешает идти.

Внезапно, прямо передо мной останавливается иномарка. Черная, с затемненными стеклами и заляпанными номерами. Не знаю почему. Но меня охватывает ужас и я замираю, глядя, как из машины выходит мужчина.

Крепкий, высокий, широкоплечий здоровяк. Хотя по сравнению со мной, любой кажется именно таким. На нем черное пальто, подчеркивающее фигуру, темные джинсы и черные ботинки. И вся одежда на нем явно дорогая.

Он целенаправленно идет в мою сторону, но, из-за яркого света фонаря, я не вижу его лица. И от этого становится еще больше не по себе. Я даже с места сдвинуться не могу от страха. Так и стою с ботинком в руке, пытаясь слиться со столбом.

— Сколько?! — слышу его голос.

Боже! О чем это он?

— Сколько?! — еще раз тот же вопрос.

Его голос проникает в душу, разрывая внутренности, настолько он глубокий и пронизывающий.

Не успеваю даже лица его разглядеть толком, не то что ответить, как он резко разворачивает меня спиной к себе и больно впечатывает грудью в столб.

— Не хочешь называть цену? Отлично, получишь удовольствие бесплатно! — рычит мне в затылок, задирая полушубок.

— Вы перепутали! — пытаюсь заорать. — Я не...

Но мой рот сразу накрывает его крепкая огромная ладонь. А дальше только ощущение холода на бедрах и почти сразу резкая пронзающая боль между ног, скручивающая низ живота, разрывающая все внутри и выбившая из меня истошный вопль раненого зверя, который так и остался в зажимающей мой рот ладони, на тыльной стороне которой я успела разглядеть маленькую татуировку паука.

Глава 6.

Захожу в квартиру, на ходу сбрасывая куртку и швыряя сумку в угол прихожей. Подхожу к окну и настежь открываю его, впуская в комнату воздух и наполняя им легкие. Хотя даже это не помогает.

Грудь сжимает, сдавливает тисками прошлого. Я почти десять лет не вспоминала тот вечер! Десять долбанных лет моя память блокировала тот ужас, который случился со мной тогда. Почему именно сейчас мое подсознание среагировало так, вытащив со своих задворок то самое, что изменило и просто сломало мою жизнь.

Меня знобит, трясет, но я продолжаю стоять напротив открытого окна, вспоминая, как было холодно тогда, в тот самый зимний вечер.

Десять лет назад.

Я думала, что умру тогда. От страха и от боли. Я пыталась кричать, но его ладонь крепко зажимала мне рот. Пыталась вырваться, но куда мне! Против взрослого мужчины у меня не было шансов.

Мне казалось, что он разорвал мне там все, а потом с силой вдалбливался в меня своим огромным членом, до боли сжимал грудь через кофту свободной рукой и наматывал мои волосы на руку, оттягивая их назад. Что-то говорил мне, хотя больше это напоминало звериный рык. Кусал сзади за шею, словно настоящее животное, а я лишь всхлипывала, осознавая безвыходность и патовость всей ситуации.

Боже! Как же было больно, мерзко и грязно!

А потом он вытащил свой член из меня и кончил прямо на снег, который тут же окрасился кровью. Моей кровью. И вот тогда я поняла, что все. Все мои мечты, все надежды остались на этом самом снегу.

А потом ветер стих, просто исчез вместе с этим мужчиной. Он словно принес его и потом забрал с собой, а вместе с ним и мою душу, мое тело, меня саму.

Снег большими пушистыми хлопьями падает на землю, застилая все вокруг белым мягким ковром. Как-будто специально для меня, чтобы идти было легче и не так больно. Но мне не больно, физически я ничего не чувствую. Мне плохо внутри, где-то в районе солнечного сплетения и левее, там где сердце пока еще бьется.

И я иду, сама не понимая как. Ноги трясутся и подгибаются, оставляя за собой на снегу смазанные следы. Щеки, шея и руки горят от его пальцев, которыми он сжимал мое лицо, горло и хватал за руки, а волосы спутались в колтуны, пока я пыталась вырваться, а этот ирод хватал меня за них, наматывая на свой огромный кулак.

Не помню как зашла в подъезд, как поднялась по ступенькам на свой второй этаж и как ввалилась в квартиру, оставив ключи в дверном замке.

Бросив рюкзак при входе, медленно и тихо плетусь в ванную и закрываюсь изнутри на замок. Включаю воду, раздеваюсь, кинув всю одежду на пол, и сажусь в ванну.

Мыслей никаких нет, только стойкое ощущение пустоты. Состояние шока, когда не понимаешь до конца, что же все-таки произошло. Ничего не чувствуешь и даже выдохнуть тяжело, а вдох застревает в горле. А в голове лишь одна мысль — как такое могло произойти и почему со мной?!

Взгляд падает на ноги, на которых я вижу засохшие пятна своей крови. Той самой крови, которая навсегда останется в моей памяти. Они тянутся от внутренней стороны бедер почти до самых колен и меня начинает тошнить, выворачивать наизнанку.

Каждый спазм болью отдает между ног и меня прорывает. Начинается истерика, из глаз рекой льются слезы, смешиваясь с кровяными разводами на воде.

Из-за двери слышу бабушкин голос.

— Агатка! У тебя все нормально?!

— Да! — кричу, сглатывая слезы и стараясь не выдать этим свое состояние.

Нельзя показываться ей на глаза в таком виде. Ба, как я ее называю, не поймет. Ведь у нее на этот счет свое мнение. Сучка не захочет, кобель не вскочит — так она думает.

И до сегодняшнего вечера я думала также. Только эта теория вдребезги разбилась, а вместе с ней и мой мир. Разлетелся на тысячу мелких осколков, которые больно вонзились в мое тело и душу.

Не помню сколько так просидела, пока вода в ванной не стала холодной и я не стала замерзать окончательно. Вымывшись, я так и не отмылась от той грязи, в которую меня втоптал этот дьявол во плоти, но боль немного утихла.

Аккуратно вылезаю и встаю перед зеркалом, глядя на свое тело, на котором уже начали проступать синяки. Волосы падают на плечи светлыми локонами, а мне они не нравятся.

Достаю из шкафчика ножницы и, не раздумывая, отрезаю их в половину. Тяжелые пряди падают под ноги, и я начинаю топтать их ногами, бормоча проклятия, словно это они виноваты в том, что случилось.

Стук в дверь и снова голос бабушки.

— Агата! А ну, быстро открой дверь! Иначе позову Витьку-соседа и он выломает ее ко всем чертям! — не перестает стучать Ба.

Понимаю, что выбора у меня нет и отодвигаю задвижку в сторону. Успеваю только завернуться в полотенце, надеясь хотя бы частично скрыть следы случившегося от Ба, но ворвавшись ко мне в ванную, она замечает лишь одно.

— Полоумная! Ты что удумала?! Зачем волосы обрезала?! — кричит она, собирая из-под моих ног то, что еще несколько минут принадлежало мне.

— Ба, не кричи... Это всего лишь волосы...

— Всего лишь?! Да таких волос нет ни у кого! Захотела внешность сменить, так хоть бы в парикмахерскую пошла, продала бы их. Знаешь сколько за такие заплатили бы! А теперь что?!

Смотрю ей в глаза и не вижу перед собой родного человека, которого я когда-то в детстве так сильно любила. Сейчас это просто Ба, которая думает только о деньгах, совершенно не замечая ничего остального.

— А теперь, у меня будет новая жизнь! Как раньше уже точно не будет!

Под непонимающим ничего взглядом Ба, я разворачиваюсь и молча ухожу в свою комнату. Забираюсь под одеяло, накрывшись с головой, и тихо умираю. А со мной вместе и все мои мечты о счастливой семейной жизни, о будущих детях и любимом муже. Все закончилось, даже не успев начаться.

Завтра наступит утро, а с ним и я. Новая, совершенно другая Агата, которая больше никому и никогда не даст себя обидеть кто бы то ни был.

Я стойко приняла эту насмешку судьбы, заглотила наживку, попавшись на крючок, но я еще вознесусь над этим миром и докажу всем, кто такая Агата Панфилова, и чего она стоит на самом деле.

Глава 7.

Прихожу в себя в ванне. Слишком холодно, потому что вода уже остыла, рук и ног практически не чувствую и безумно хочется пить.

Как здесь оказалась не помню. Все, словно в тумане каком-то. Помню, что стояла напротив открытого окна, стараясь вдохнуть как можно больше свежего воздуха. А потом все, полный провал. Лишь воспоминания нахлынули волной, одна из которых больше другой.

Видимо, я сама сюда пришла, в надежде согреться, а значит разум все-таки еще остался.

С трудом вылезаю из ванной на негнущихся, замерзших ногах и, обернувшись полотенцем, выхожу.

Несмотря на конец августа, вечера сейчас уже не такие теплые и, через все еще открытое окно, квартира наполнилась прохладой.

Медленно переступаю ногами, зуб на зуб не попадает, все тело покрыто гигантскими мурашками, но я заставляю себя подойти и закрыть это чертово окно, задвинув плотно темные шторы.

Нахожу и надеваю домашние штаны, кофту и теплые носки, связанные еще бабушкой. Это единственное, что осталось от нее после смерти. Плетусь на кухню и ставлю чайник, по пути жадно выпивая стакан воды.

От горячего чая становится легче. Тепло моментально распространяется по телу, гонит застывшую в жилах кровь и уже не так холодно.

Память возвращается снова, и снова к тому, что со мной случилось в офисе Шевцова. Что это было, черт возьми? Почему подсознание выперло все наружу именно сегодня, в этот важный для меня день? Что произошло? И пик случился тогда, когда я услышала...

В голове происходит что-то наподобие атомного взрыва. Сама прерываю ход своих мыслей и ужасаюсь тому, о чем сейчас думаю.

Да не-е-е-ет! Не может этого быть! Это какая-то ошибка! Это не может быть ОН!

В панике ищу свой телефон, который так и остался в сумке, брошенной мной в прихожей. Несколько пропущенных от Ксюши, несколько от Феди и с одного неизвестного номера. А еще море просто сообщений, включая и тех, кто звонил. Время половина двенадцатого ночи. Это же сколько я в коматозе находилась!

Но первое, что я делаю, вбиваю в поисковике фамилию Шевцов. Смотрю на уже знакомое лицо, пытаясь найти на этом фото ответы на свои вопросы. Только их нет. Передо мной обычный мужчина, ухоженный, даже красивый, с пронзительно умным взглядом, которого даже представить в роли насильника просто невозможно.

Совсем крыша поехала, Панфилова! Просто сильное переутомление и нервы дали сбой, а ты уже надумала черт знает что. Нужно возобновить прием таблеток, наверное. И неплохо бы было встретиться с Натальей Николаевной. Давненько я не болтала с ней по душам.

Перезваниваю сначала Феде, иначе он снарядит ко мне спецназ, если не дозвонится в очередной раз, а мне и так встряски достаточно на сегодня.

— Агата! Ты где?! С тобой все в порядке?! — поток вопросов сразу же обрушивается на мою больную голову.

— Все отлично, Федь, — стараюсь отвечать так, как обычно. — Просто день был тяжелый. Пришла и завалилась спать, а телефон в сумке лежал на беззвучном. Со встречи так и не включила.

— Что скажешь, Панфилова? — чувствуется нетерпение в его голосе. —Шевцов твой?

Мой Шевцов... Слишком странно и двояко сейчас прозвучал вопрос, но ловлю себя на мысли, что мне понравилась такая постановка вопроса.

— Наш, Федя! Договор подписан!

Выдох облегчения в трубке, а затем довольный голос.

— Я знал, что ты лучшая, Панфилова! По другому и быть не могло! Ладно, отдыхай. Люблю тебя!

— Взаимно, Федь.

Я понимаю, что его признание скорее дружеское, но даже на него я всегда отвечаю «взаимно», и никак иначе. Я поклялась себе, что никогда и никому не скажу эти заветные три слова, потому что не верю в любовь. Любви нет. Все возможно в жизни и без нее.

Работа, потому что надо зарабатывать деньги, готовка, потому что просто хочется есть и так со всем, чего не коснись. И как выяснилось, даже трахаться можно без любви, а главное, без согласия. Просто можно взять то, что хочешь и сделать это.

А главное, ничего не поменяется, все потечет дальше по течению. Останется лишь память, которая вечна, которая всегда будет с тобой пока ты жив, пока ты дышишь, пока ты — это ты...

Не успеваю повесить трубку, как телефон снова разрывается звонком. Теперь это Ксюша и ей тоже надо ответить.

— Привет, беспокойная! — стараюсь придать голосу веселья.

— Агата! Тебе весело?! Ты почему не отвечаешь? Я уже тут с ума схожу!

— Да нормально все, не переживай.

Пересказываю вкратце все. Как прошла встреча, кто был и как вытянулись их лица после заявления Шевцова о том, что контракт мой, и радостный визг на другом конце провода даже мне поднимает настроение.

— Агата, это срочно нужно отметить! Завтра пойдем куда-нибудь, посидим!

Не знаю, что будет завтра, но и обижать свою помощницу тоже не хочется. Все-таки она тоже приложила немало усилий ко всему этому.

— Хорошо, завтра после работы в нашем любимом ресторане.

Пожелав друг другу спокойной ночи, кладу трубку и еще раз, взглянув на фото Шевцова, забираюсь под одеяло. Завожу будильник, хотя уверена, что все равно не просплю и встану раньше, но делаю это уже машинально. Закрываю глаза, но перед глазами снова его лицо.

Со мной такое впервые и мне это не нравится от слова совсем. Почему этот мужик так крепко засел в моей голове? И словно в ответ на мой вопрос, внизу живота затянуло и начало приятно пульсировать.

Нет, только не сейчас! У меня нет сил и желания даже думать об этом, не то, чтобы заниматься. Надо попросить у Наташи что-то для снижения либидо. Что-то мой организм зачастил ко мне с этим.

На смену красивому лицу приходит его голос, который, собственно, и вызвал во мне этот шквал эмоций. Низкий, с едва уловимой хрипотцой, будто бархатный, но в то же время пронизывающий до костей. Он душу наизнанку выворачивает и как нам вместе теперь работать, я пока плохо себе представляю. А еще, учитывая мои, скорее всего, нелепые опасения, вообще боюсь.

И все-таки, чтобы точно успокоиться и убедиться в том, что я ошибаюсь в своих догадках, принимаю решение выяснить об этом человеке все, что смогу. Хотя пока не особо понимаю, что именно, потому что совершенно ничего не помню о своем демоне прошлого, кроме того, что он страшный, безжалостный человек с маленькой татуировкой паука на тыльной стороне ладони. А у Шевцова на руках, вроде бы, не было ничего такого. И это меня чуточку успокаивает.

Глава 8.

— Все предложения какие-то однотипные! —лениво отбрасываю предварительные предложения и уже не смотрю на них. — Все по шаблону.

— Так это рекламщики, Моть. У них система такая, — моя секретарша, и по совместительству любовница, собирает разбросанные бумаги со стола.

Хотя нет, она даже не любовница. К этим хоть что-то чувствовать нужно, а к Ленке и этого нет. Все мои чувства к ней начинаются и заканчиваются на кожаном диване кабинета, рабочем столе, в туалете, ну и иногда в лифте, который периодически ломается, застревая между этажами. Она предлагает убить время, поднимая мой член своим, довольно умелым ртом, и за этим занятием мы благополучно дожидаемся лифтера.

Бля, достало это! Надо дать звездюлей этой фирме. Такая компания, как моя, не может рисковать жизнью людей. У некоторых может быть боязнь замкнутого пространства, между прочим.

— Лен, вызови мне главного по ремонту этих чертовых лифтов. Заебали они меня уже! Завтра встреча с этими, — киваю на стопку соглашений в ее руках. — А у нас даже лифт не работает.

— Моть, ну второй же рабочий, — подходит ко мне вплотную, поглаживая по спине. — А первый оставим для нас.

Вскидываю вверх голову, встречаясь взглядом с холеной брюнеткой.

— Лен, ты дура? Скажи мне. Или у тебя гормоны без выходных пашут?

Улыбка моментально слетает с ее лица. Она отходит от меня и идет к двери.

— Скотина ты, Шевцов! Когда твои гормоны, в очередной раз, проснутся, мои уйдут в отпуск! — и громко хлопнув дверью, она выходит из кабинета.

Да похер вообще на нее. Смотрю на единственный лист бумаги, оставшийся на столе. Эта озабоченная даже забыла одно из соглашений. Видимо, ее мозги совсем уже заплыли.

Беру его в руки и мое внимание привлекает сначала название агентства, а следом и его предложение.

Придвигаюсь к компьютеру и вбиваю в поисковике название. С экрана на меня смотрит молодая девушка, владелица фирмы.

Да ну нахуй! Баба?! Панфилова Агата Львовна, двадцать девять лет.

Красивая, даже очень, а еще молодая. Взгляд такой, что хочется прям сейчас подписать договор.

Дверь в кабинет снова распахивается и на пороге появляется мой друг, с которым, собственно, мы и вытащили эту чертову компанию со дна.

— Здорово, Моть! Как наши дела? Все готово к завтрашнему дню?

— Дела в Госдуме, а у нас так, делишки... — не отрываясь от экрана, отвечаю.

Он обходит мое кресло сзади и бросает взгляд на экран.

— Вау! Какая девка! Это кто у нас будет? — наклоняясь ближе, читает имя. — Панфилова Агата Львовна! Иди к папочке, детка!

— Ром! Заткнись, блядь! — осекаю его сразу же. — Ее фирма одна из тех, кто претендует на договор.

— И что? Когда это мешало личным желаниям? Я бы даже сказал, что помогало... — ржет Скибин.

— Я сказал тебе, хорош! — почему-то его высказывания в адрес этой девушки меня бесят. — Мне одной ебанутой хватает, еще ты тут своим членом машешь!

Ромыч заглядывает в мои глаза, прищуривается, и довольный падает в кресло напротив.

— Я не понял, Шевцов! Ты запал что ли?

О чем это он? На кого? Не сразу понимаю, что он имеет ввиду, но когда до меня доходит его мысль, быстро выключаю компьютер.

— Я просто знакомлюсь с кандидатами. По-моему, это логично.

— Ну-ну... Шевцов, я тебя знаю с тех времен, как вы с Тимой под стол со мной ходили со сраной жопой! Логично тут то, что твой дружок дернулся на эту Агату. Я бы и сам ей вдул, но тебе, как главе компании, уступаю.

— От тебя прям пышет благородством! — язвлю я. — Завтра будешь?

— Конечно! Я же должен увидеть того, с кем мы подпишем договор. Хотя я почти не сомневаюсь, кто это будет, — его довольная улыбка на лице начинает бесить.

— Кобель озабоченный, — бросаю ему вдогонку, а сам еле сдерживаюсь, чтобы не заржать.

— И это мне говорит человек, у которого стояк не падает уже минут пятнадцать? До завтра, Матвей Игоревич!

Дверь за ним закрывается и я остаюсь один.

Черт. Даже не понял, что реально среагировал на эту девчонку. Член колом стоит, упираясь и давя на ширинку брюк. И с Ленкой разосрался, как назло. Да чтоб тебя, Панфилова!

Снова врубаю монитор и смотрю на эту стерву, которая даже с экрана заставила меня возбудиться. Представляю, что ждет меня завтра. Из-за стола не вылезу, так и буду сидеть в кресле до конца переговоров.

Светлые, не очень длинные волосы, серые, цвета жидкой стали глаза, которые прожигают внутренности одним взглядом, и пухлые губы.

Красивая, очень, но видно, что характер там не подарок. С такой сложно будет договориться, но тем интересней. От одной мысли, что я могу оказаться с ней в одной постели, член еще больше напрягается.

Все, Шевцов, хватит! У тебя сегодня сексуальный выходной. Завтра важный день, надо выспаться и, выключив компьютер, а затем свет, выхожу из кабинета и иду по направлению к лифтам.

Не думая, а точнее совершенно забыв, сажусь именно в тот, который снова застревает между этажами. Громко выругавшись, вызываю диспетчера, которая обещает вызволить меня из заточения в течение десяти-пятнадцати минут.

Между ног все так же напряжно и сейчас я реально жалею, что Ленки нет рядом. Она бы высосала из меня всю эту дурь, которая сидит во мне, и имя которой Агата Панфилова. Мысли направлены не в то русло, атмосфера в лифте давит и, чертыхнувшись, быстро расстегиваю ширинку и запускаю руку в боксеры.

Это куда записать-то! Не помню, когда этим занимался последний раз в своей жизни, не было необходимости. Но если сейчас не выпущу хоть немного пар, то вечер закончится не по плану. А менять здоровый крепкий сон на трах с какой-нибудь девицей из бара, а тем более звонить Ленке, предварительно извинившись, я точно не собираюсь.

Представляя стоящую перед собой на коленях Агату, обхватывающую своими пухлыми губами мой колом стоящий член, кончаю после нескольких движений рукой прямо в трусы. Облокотившись на стену лифта, закрываю глаза и охреневаю от того, что сейчас было.

Глава 9.

На столе аккуратно разложены бумаги, ручки, рядом с каждым местом по стакану и бутылочке минералки. Оцениваю уровень подготовки, пока Ленка улаживает последние детали и параллельно все еще дуется на меня.

Ураган по имени Скибин влетает в конференц-зал и удивленно приподнимает бровь.

— А я думал, ты уже жаришь на этом столе Панфилову! — ржет он и, в своей обычной манере, плюхается в одно из кресел. — Вот пришел посмотреть, вдруг тебе помощь нужна?

— Завались, Ром! — иногда он просто невозможен. — Ты можешь хоть иногда думать о чем-нибудь, кроме того, как пристроить своего неугомонного дружка в чью-либо дырку?

— Не будь занудой, Моть! — тянет он, раскручиваясь в кресле. — А то я подумаю, что ты решил покинуть ряды холостяков. Ты реально запал на эту девку? У тебя вон какая под боком, — кивает в сторону двери, намекая на Ленку. — Только свистни, и она уже скачет и к тебе, и на тебе!

— Закончили разговор, Скибин! Мне сейчас не до нее, да и не до кого вообще. Сколько время?

— Одиннадцать двадцать, — смотрит на свои, далеко не дешевые часы, — Может кофе? Поработаю твоей личной секретаршей, причем, бесплатно.

— Мне бы сейчас чего покрепче...

— Предлагаю после завершения сделки мотануть в бар. Посидим, отметим как полагается, девок найдем...

— Ты опять?! — взглядом бросаю в него молнии.

Дверь конференц-зала распахивается и на пороге появляется Лена.

— Представители уже подтягиваются, надо бы запускать.

— Пусть заходят, — встаю с места и намекаю на то же Скибину. — Мы готовы.

Через полчаса уже все были в сборе, кроме одного, а точнее, одной. Панфиловой не было. Меня раздирало, мучало ожидание и я все время бросал взгляд на часы, висевшие прямо передо мной на стене.

— Нервничаешь? — Скибин пододвигается ко мне ближе. — Думаешь, не придет?

Резкий пинок под столом по его ноге заставляет все таки Рому замолчать. И так тошно, сам не знаю почему.

Время неумолимо подходит к двенадцати, а я как придурок гипнотизирую дверь. И ровно без одной минуты она распахивается, и я вижу ее.

— Пиздец, Шевцов! — шепчет мне на ухо шокированный, не меньше моего, Рома. — Как швейцарские часы, твою мать! Интересно, она в постели кончает тоже по времени?

Она стоит в дверях, медленно обводя взглядом всех присутствующих, а потом переводит его на меня. Такой взгляд может убить, правда. От нервов тереблю край папки, лежащий передо мной. За несколько секунд оценил все в ней: внешность, стиль, харизму и хватку! Хватку хищницы, которая пришла не бороться, а просто забрать свое. А я как безвольный раб, готов это отдать. Возьми себя в руки, придурок!

— Все-таки приехала... — слышу чей-то тихий шепот.

— Еще та сука... — летит с другого края, но никто даже не смотрит в ее сторону.

— Всем добрым день! Я же не опоздала? — стальной голос разбавляет открытая улыбка.

— Панфилова Агата Львовна, я правильно понимаю? — стараюсь придать голосу деловой тон и безразличие. — Только вас и ждали. Присаживайтесь.

Указываю ей на свободное место напротив, куда она молча, почти вальяжно проходит, садится и сразу делает глоток воды.

— Итак,— начинаю. — Я с коллегами внимательно изучил все предложенные вами программы рекламных компаний. Некоторые даже показались мне довольно интересными. Поэтому у меня к вам только один вопрос! Я хочу знать, что каждый из вас может предложить мне, помимо всего того, что расписано в ваших предварительных договорах?

Все начинают переглядываться, некоторые шепчутся между собой. Все, кроме одной.

Начинаются рассказы об обхватах рекламы каждой из компаний, кто-то пытается бросаться нереальными суммами доходов в результате нашего партнерства, а некоторые просто молчат, не понимая, что еще я от них хочу.

— Агата Львовна! А что вы мне скажете? — стараюсь не выдать волнения, хотя сам уже на грани от ее сдержанности.

Давай же, Панфилова! Удиви меня, красавица! Но замечаю, что с ней что-то не так. Или мне кажется?

Она делает очередной глоток воды, улыбается и подняв высоко голову, словно бросая мне вызов, отвечает.

— Результат, Матвей Игоревич! Я предлагаю вам результат! А каким образом вы его получите, это будет моя забота!

Бинго! Страйк! Или что там еще! Ты дашь мне этот результат, без сомнений! И это будет не только твоя забота, я уж проконтролирую!

— Всем спасибо! Все свободны! Кроме... — все присутствующие замирают на месте. — Кроме вас, Агата Львовна!

Все строем покидают конференц-зал и когда в зале остаемся лишь я, Скибин и она, Рома раскрывает передо ней ту самую папку и протягивает ручку. Она ставит свою подпись рядом с моей, а я внутри ликую.

— Сколько? — задаю вопрос, но Агата, побледнев, вскакивает из-за стола. — Сколько вам понадобится времени?

Но вижу, что она меня уже не слышит. Ничего не слышит вообще! Взгляд затуманен, губы белеют и она теряет сознание.

Успеваю подлететь и схватить ее на руки.

— В кабинет, быстро! — кричу Скибину. — Принеси нашатырь и еще воды!

Вышибаю дверь ногой и вбегаю в кабинет. Укладываю Агату на диван и распахиваю окно. Скибин уже тащит термоядерную жидкость и, смочив салфетку, подношу к ее бледному лицу. Давай, красавица, приходи в себя!

— Что с ней? Это она от счастья сознание потеряла? — Рома уже не шутит, а с серьезным видом смотрит на лежащую на диване девушку.

— Да черт его знает! — продолжаю натирать ее виски. — Ну же, открывай глаза!

— Ей дышать тяжело, наверное, расстегни этот чертов ремень! — советует Скибин.

Делаю то, что он говорит и замечаю, как она начинает медленно приходить в себя. Веки подрагивают, губы розовеют, а на щеках даже появляется румянец. Она открывает глаза, часто моргая от света, и смотрит прямо на меня. Даже в таком состоянии, эта девушка заставляет желать себя.

— С вами все в порядке? Вы потеряли сознание! — решаю проверить, слышит она меня или нет.

А дальше она вскакивает, как ошпаренная и, схватив свою сумочку, бежит на выход.

Глава 10.

В агентстве, как и всегда, все на своих местах. Строгие правила на рабочем месте никто не отменял, несмотря на то, что уже информация о подписании договора разлетелась по всему офису, и каждый радовался этому, хоть и молча.

Во-первых, от этого зависят премиальные каждого сотрудника, включая уборщицу, а во-вторых, всем хочется работать в престижной компании с далеко идущими планами и перспективами.

— Агата! — Ксюша вихрем влетает в кабинет и виснет на моей шее. — Я до сих пор не верю, что мы это сделали! Ты это сделала! Как себя чувствуешь? Вид, конечно, не очень, скажу тебе.

Иногда я от нее устаю, а точнее, от ее эмоциональности и активности, но признаюсь сама себе, что без этой девчонки ничего бы не получилось.

— Не без твоей помощи, так что не скромничай. Новости есть?

Во всем теле до сих пор ощущается слабость, но я рада, что собралась и вышла на работу. Все-таки, она заставляет держать себя в тонусе, как ни крути, да и показывать остальным свое отсутствие на рабочем месте мне не хочется.

— Новости? — Ксюша закатывает глаза и закусывает нижнюю губу, что означает только одно, что речь пойдет о мужике или даже нескольких. — Уже два раза звонили из «MCH Company». Спрашивали тебя, между прочим. Я сказала, что ты задерживаешься.

— И что? Чего такая довольная и загадочная? Мы же подписали с ними контракт. Естественно, что они могут и будут звонить.

— Да, но не сам же Шевцов! Лично!

Внутри все словно холодеет и загорается одновременно. Стараюсь держать лицо, чтобы не выдать волнения.

— Ксюш, ты уверенна?

— Да! Он сам лично представился! Мне кажется, он на тебя глаз положил! — улыбается, словно ребенок, совершенно не подозревая, что меня даже такой экземпляр не особо интересует.

Девочка! Знала бы ты, что не все в жизни бывает так красиво и сказочно! И не дай Бог, тебе обжечься или попасть в хоть на грамм похожую ситуацию, как я.

— Агата! Ты должна ему перезвонить! Ну согласись, что он еще тот красавчик! — глаза сверкают, словно ее на свидание пригласили.

— Ксюша, давай закроем эту тему! — знаю к чему приведет, если не остановить ее вовремя. — На работе — мы работаем! И если надо, перезвонит сам. Бог любит троицу...

— Ладно, — неохотно соглашается. — Но вечером все в силе?

— Да, беги уже!

Ксюша вылетает из кабинета точно также, как и влетела в него, а я с облегчением выдыхаю. Вроде бы свела тему с Шевцовым на нет, и эта проныра ничего не заметила.

Сажусь за стол и откидываюсь в кресле, беря в руки телефон. Снова перечитываю сообщение, присланное им в ночи и по правде, не знаю как реагировать. Впервые со мной такое. Вроде бы, ничего особенного, ни подкатов, ни намеков, лишь банальный вопрос о моем самочувствии, что логично после такого фееричного падения. И приглашение отметить сделку тоже в наших кругах считается хорошим тоном и, даже, нормой.

Так почему меня раздирают сомнения? Что не так во всем этом? И почему мой мозг среагировал именно на него?

Пролистываю контакты в записной книжке телефона и нахожу нужный. Вентцель Наталья Николаевна. Мой давний личный психотерапевт, которая помогла мне выбраться из того ада и, хотя бы, спокойно реагировать на противоположный пол.

Мы познакомились с ней случайно, в то время, когда я только пришла работать под началом Федора. Молодая, по мнению многих мужчин глупая, наивная девушка. И на одном из корпоративов, изрядно подвыпивший сотрудник осмелился начать распускать руки.

Это произошло молниеносно. Грудь сковало, словно в тиски, не давая возможности даже вдохнуть, резкая боль пронзила низ живота, а руки затряслись так, будто я только что держала в руках отбойный молоток.

Я начала задыхаться, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, губы побелели, и я судорожно искала выход на улицу. Пока передо мной, вместо этого идиота, не появилась она. Наташа смотрела мне в глаза, держа при этом за руки и разминала пальцы.

— А ну дыши, девочка! — слышала ее и делала все, что она говорила. — Его нет, это я, а ты спокойно делаешь вдох и медленный выдох, вдох и выдох...

Не знаю, что именно повлияло на меня в тот момент, но мне действительно стало легче, и как только дыхание немного восстановилось, Наташа развернула меня в сторону выхода и повела на улицу.

— Кто вы? — помню, как спросила ее, сидя на лавочке в каком-то сквере.

Наташа оказалась подругой жены Федора, которую практически насильно вытащили с рабочего места, чтобы хоть немного развеяться. Но так сложилось, что и тут она не осталась без работы.

Наташа — психотерапевт, и на мой вопрос, что со мной сейчас было, она спокойно ответила — паническая атака.

Мы еще долго с ней разговаривали, и я была удивлена, насколько она легкая в общении и просто приятная женщина. Задав логичный вопрос о том, что случилось в моей жизни, мне впервые захотелось рассказать об этом.

Она пригласила меня к себе на прием, пообещав помочь и слово свое сдержала. С тех пор, она мой личный душевный доктор, мой священник, которому я исповедуюсь и моя совесть. Без нее я бы со временем свихнулась, не выдержав всего этого и она единственная, кто знает мою тайну и честно хранит ее в строжайшем секрете.

— Агата! Привет, дорогая! — даже ее радостный голос в трубке успокаивает.

— Наташ, у меня небольшая, а может и большая проблема. И мне срочно нужна твоя помощь!

— Насколько большая, Агат? — тон резко меняется на сдержанный, что меня всегда, в случае с ней, заставляет напрячься.

— Думаю, что огромная. Гигантская, я бы сказала.

— Назови мне только имя своей гигантской проблемы, и я буду ждать тебя завтра к семи вечера у себя. Выпьем кофе, поболтаем. Сколько мы уже не виделись? Месяц? Два?

— Два с половиной... — даже становится стыдно, что я объявляюсь лишь в случае, когда мне нужна ее помощь. — С чего ты взяла, что у проблемы есть имя?

Конечно глупый вопрос человеку, которая знает меня изнутри и досконально.

Глава 11.

Восхищения мужчиной на том конце провода сразу же сменились молчанием длиной в несколько секунд. Я знаю, что удивить Наташу, это надо постараться, но даже тут я, видимо, превзошла ее ожидания.

— Агата, ты сейчас уверенна? Ты говорила, что даже лица его тогда не видела, лишь татуировку на руке. У Шевцова она есть?

— Кажется, нет... Наташ, я нутром чую, что с этим мужчиной что-то не так. Меня трясет от одной мысли о нем и при этом...

Я сразу замолкаю, потому что мне кажется постыдным то, о чем я подумала.

— При этом что, Агат? Ты его хочешь?

Боже! Кому я пытаюсь врать? Даже на расстоянии она читает мои мысли.

— Я не знаю... я запуталась и не понимаю, что происходит. И да, Наташ, у тебя есть таблетки, чтобы я этого не чувствовала. Это сводит меня с ума.

— Значит так, Агата! Я столько сил приложила для восстановления твоей психики до более нормального состояния, но вот гробить тебя как женщину я не стану. Жду тебя завтра вечером. Мне есть, что тебя сказать.

— Хорошо. Я приеду.

В трубке раздаются короткие гудки, и я откидываюсь в кресле. Голова гудит, сил нет даже разобрать кипу бумаг, принесенных еще утром Ксюшей мне на подпись.

Закрываю глаза и даже успеваю задремать, как срабатывает рабочий телефон, вынуждая вернуться в реальность и ответить.

— Агата Львовна! — голос помощницы слишком взволнованный. — Шевцов на первой линии. Это уже третий звонок за сегодня!

«Бог любит троицу» — вспоминаю свои же слова.

— Хорошо, Ксюш. Переключи меня.

В ухе раздается сначала щелчок, а затем в сознание врывается его голос, уже ожидаемо, вызывающий в моем теле дрожь, желание и тянущее ощущение внизу живота. Но в отличие от тела, мозг воспринимает его, как нечто опасное, как какую-то угрозу.

— Агата, добрый день! Это Матвей! — слышу в трубке.

— Здравствуйте, Матвей Игоревич! Мне передавали, что вы звонили. Просто столько работы навалилось, закрутилась. Если вы по поводу запуска рекламы, то все будет вовремя, согласно договору.

— В вашей компетенции сомнений у меня нет. Я, если честно, не по этому поводу вам звоню.

Ну вот, так и знала, что разговорами о работе все не ограничится. Медленно и глубоко дышу, стараясь взять себя в руки.

— Хотел узнать, как вы себя чувствуете? Если честно, мы с моим коллегой очень испугались.

— Все хорошо. Просто переволновалась, — вот прям как сейчас.

— А еще вы не ответили на мое предложение, Агата. Как вы смотрите на то, чтобы поужинать сегодня вечером?

Сердце колотится так, что мне кажется, он это услышит. Соображай, Агата, быстрее! Надо корректно отказать, так, чтобы не обидеть его, иначе план помощи Феде сразу же можно будет похоронить, а вместе с ней и мою психику. Сейчас я не могу остаться с этим мужчиной наедине.

— Сегодня никак не получится. Мы с коллегой уже запланировали вечер. А завтра у меня не менее важная встреча, которую я не могу отменить.

— В какой-то степени мы теперь с вами тоже коллеги. Для меня не найдется места в вашем плотном графике встреч? — он специально выруливает так, что я не имею возможности сказать нет.

— Вы всегда такой настойчивый, Матвей Игоревич? — почему-то этот разговор, похожий на какую-то игру, вызывает улыбку. Гортанный, бархатный смех бальзамом льется в мои уши.

— Только с теми, кто мне очень симпатичен, Агата Львовна! И отступать не в моих правилах!

— А я вам симпатична?

Господи! Что я несу?! Надо бы послать его на хер с его симпатией, но тут же вспоминаю основную цель, просьбу Федора и собираю всю волю в кулак. Давай, Агата, ты сможешь.

— Не буду отрицать, что хотел бы узнать вас поближе. Вы произвели на меня впечатление и не только как прекрасный переговорщик.

Я молчу, не зная, что на это ответить. Он практически прямо зазывает меня в койку, но даже понятия не имеет, что ему ничего не светит.

— Хорошо, Матвей Игоревич! Я готова принять ваше предложение, но с одним условием!

— Я весь внимание!

— Вы поможете мне с одной проблемой и не будете строить планы по моему обольщению. Уверяю вас, это не стоит того, чтобы тратить на это время.

— Заинтриговали! — снова смеется. — Любая проблема решаема, и я сделаю максимум, чтобы вам помочь, Агата. А вот со вторым условием, о котором, кстати, речи не шло, думаю будет сложнее. Вы слишком красивая женщина, на которую приятно тратить время, поверьте.

— Вы мне сейчас льстите?

— Я говорю правду, Агата. Поверьте, я не обделен женским вниманием, но вы меня нокаутировали, начиная с эффектного появления и заканчивая не менее эффектным уходом.

— Как знаете... Но я вас предупредила. О нашей встрече я сообщу вам заранее.

— Можно последний вопрос? — его голос словно напряжен. — У вас есть мужчина, или вы замужем?

— Слишком личный вопрос, конечно. Но я отвечу. Нет, я не замужем и у меня нет мужчины, но ситуацию это не меняет. Всего хорошего, Матвей Игоревич.

Быстро вешаю трубку, пока он не задал еще какой-нибудь провокационный вопрос. Руки трясутся, как у девчонки перед важным экзаменом. Успокаиваю себя лишь тем, что как только помогу Феде, сразу сведу наше общение с Шевцовым до минимума. Договор не предусматривает личного общения сторон, а вести дела можно и нашим замам, даже дистанционно.

В кабинет почти сразу врывается Ксюша и я вижу в ее глазах нетерпение.

— Что? — спрашиваю ее, хотя точно знаю, о чем именно она хочет услышать.

— Я была права? Ты ему понравилась? Агата, ну скажи правду! Пожалуйста!

— Ну да, кажется, ты была права, — сдаюсь под ее умоляющим взглядом. — Но это совершенно ничего не значит. Между нами ничего не может быть и точка.

— Ну почему?! Агат, тебе скоро тридцать! Пора уже о семье задуматься. Классный же мужик! Что тебе еще нужно?

Смотрю на нее с осуждением.

— Не знала, что ты по совместительству подрабатываешь психологом, Ксюш.

— Я же от чистого сердца, не подумай плохого. Ты пашешь, как лошадь, о себе когда подумаешь?

Глава 12.

Медленно поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Шевцовым. Даже рот приоткрываю от удивления. Что он тут делает?

— Простите, но как увидел вас здесь, не мог не подойти и не поздороваться, — его улыбка обезоруживает, но в то же время вызывает во мне страх. — Я тут с другом.

Собираю всю волю в кулак, выпрямляюсь, держу осанку и оборону.

— У вас что-то с памятью, Матвей Игоревич? Мы с вами уже здоровались сегодня, забыли? Общались по телефону.

— Такое невозможно забыть, Агата! Так же, как и вас. Позволите?

Он отодвигает свободный стул, стоящий рядом со мной и, не дождавшись разрешения, просто садится. В нем столько уверенности, что ее хватило бы на весь город.

Ксюша заливается краской, продолжая ковырять вилкой Греческий салат, лишь изредка бросая взгляд то на меня, то на Шевцова. Сейчас она явно чувствует себя не в своей тарелке, лишней за этим столиком.

— Вы всегда такой наглый, Матвей Игоревич? — не выдерживаю, глядя на то, как он вальяжно разваливается на стуле и листает меню.

Смотрю на его руки, но не вижу на них ни татуировок, ни даже шрамов от их сведения.

— Только когда это того требует ситуация, — отвечает он, не отрываясь от меню. — Кстати, в этом заведении готовят отличный десерт. Советую попробовать.

— Я не ем сладкое, — тут же отвечаю.

Он откладывает меню и разворачивается прямо ко мне.

— А вот я очень люблю, особенно на ночь, — в его словах нескрываемый намек, от которого у меня тут же твердеют соски и уже привычно, в его присутствии, тянет низ живота.

И тут не выдерживает Ксюша. Она демонстративно отодвигает тарелку и начинает собираться, подзывая к нашему столику официанта.

— Ксюш, ты куда? — меня пугает лишь одна мысль, что сейчас она оставит меня наедине с этим мужчиной. — Останься, пожалуйста. Матвей Игоревич сейчас уходит.

И тут под столом я ощущаю, как горячая, обжигающая своим прикосновением мужская ладонь, ложится на мое колено и медленно движется вверх. Дыхание спирает, по телу пробегает волна огромных, размером, наверное с фасоль, мурашек, и я инстинктивно сжимаю ноги, зажимая при этом между ними его ладонь.

— Агата, я совершенно забыла! У меня неотложное дело! — тараторит она, доставая карточку для оплаты своего счета.

— Не надо, Ксения! — останавливает ее Шевцов. — Не унижайте мужчину за этим столом, оставьте. Я оплачу.

Ксюша смотрит на него, просто кивает и улыбается в знак благодарности.

— Агата, не обижайся на меня! Мне правда надо бежать!

После этих слов, она спешно подскакивает ко мне, обнимает и, помахав рукой, быстро уходит в сторону выхода, оставив меня на растерзание этому хищнику с фамилией Шевцов.

— Вы что себе позволяете?! — гневно сбрасываю его руку и отодвигаюсь подальше. — Мне кажется, я четко и понятно обозначила границы нашего с вами общения! Но до вас, видимо, не доходит?

Все та же улыбка, довольная, словно он победитель, выигравший самый дорогой приз в своей жизни. Он подносит к лицу ладонь, которой только что наглаживал мое бедро и медленно втягивает носом ее запах.

У меня от этого зрелища пропадает дар речи, но вместе с этим, мозг начинает фантазировать, рисуя картинки и сюжеты, которые только в порно можно увидеть.

— Почему ты сделала это только сейчас? — он сверлит меня взглядом, раздевает им, и я даже не сразу замечаю, что он переходит со мной на “ты”.

— Что сделала? — переспрашиваю.

— Почему ты скинула мою руку только сейчас? Ведь ты могла это сделать сразу, как только я тебя коснулся?

Твою мать! Его только это интересует? Но почему-то, вместо того, чтобы послать его нахрен, начинаю оправдываться.

— Я... я... я просто не хотела устраивать сцену перед Ксенией! И я была в шоке! От твоей наглости!

— Не ври сама себе, Агата. Тебе понравилось! Ты завелась от этого и больше тебе скажу, ты потекла!

От такой наглости впадаю в ступор. Словно рыба, выброшенная на берег, открываю рот, но не издаю ни звука. Впервые, я чувствую, что проиграла эту битву. Мне нечего на это ответить, потому что он прав и отрицать бесполезно. Его рука тому доказательство.

Достаю из сумочки наличные и практически кидаю их на стол. Поднимаюсь, собираясь просто сбежать, подальше от него. Хотя понимаю, что бегу от себя, от правды в его словах, от того, что сейчас не выдержу и разревусь.

— Агата! — он произносит мое имя совсем иначе, более мягко, заставляя с удивлением посмотреть ему в глаза. — Я не знаю почему ты сопротивляешься самой себе, но это не важно. Я сейчас убедился только в одном и благодарен тебе за это.

— В чем?

Господи! Зачем я поддерживаю этот извращенный бред? Беги, Агата! Быстро, пока он не сказал то, что ты не хочешь слышать! Но я стою и жду, пока он ответит.

— В том, что ты меня хочешь! И в том, что теперь этим ты развязала мне руки!

— Советую завязать их обратно! И желательно морским узлом! Всего хорошего! — разворачиваюсь, слыша вслед его голос.

— До послезавтра, Агата Львовна! Не забудьте про ужин!

— Считайте, что мы только что поужинали! Другого не будет!

И я быстрыми, уверенными шагами иду на выход.

Возле ресторана стоят несколько такси, и я беру ближайшее ко мне. Сажусь на заднее сиденье, называю адрес и еду домой. В голове звучит его голос, бедро все еще горит от ощущения его руки на нем, и я машинально веду по этому месту рукой, пытаясь воссоздать то, что было в ресторане. Но нет, это не то.

— Черт! — произношу это вслух и вижу настороженный взгляд водителя в зеркало заднего вида. — Все нормально, простите!

Такси тормозит возле дома и я выхожу из машины. Бегу, в прямом смысле бегу к дому, открываю подъезд и поднимаюсь на свой этаж. Руки трясутся от напряжения, с первого раза не попадаю ключом в замок, но все-таки получается открыть дверь.

С грохотом захлопываю ее и закрываюсь на два замка, боясь, что Шевцов придет и сюда. Снимаю с себя одежду и иду в ванную. Мне нужно расслабиться, пока снова не началось. Ложусь в ванну и закрываю глаза. Рука снова касается того места где меня касался Шевцов, гладит его, ведя выше, туда, куда был проложен его маршрут.

Глава 13.

Наташа смотрит на меня с явным интересом. Моя очередная исповедь совершенно ее не удивляет. Она периодически даже улыбается.

Перед нами на столе дорогая бутылка конька, которую Наташа всегда припрятывает для долгих, душераздирающих бесед, типа нашей. И когда я заканчиваю рассказ, она к этому времени уже успевает выпить пару тройку стопок.

— Агата! Это называется стокгольмским синдромом, и никак иначе! Только главную роль в этом играешь не ты, а твое тело, твой организм.

— Это как? — раньше слышала это выражение, но никогда не вникала в суть его значения.

— Понимаешь, в большинстве случаев стокгольмский синдром — следствие сильной психологической травмы. Ну допустим... Просто допустим, что Матвей и есть тот насильник. Я не буду клеймить человека без доказательств. Мозгами ты понимаешь, что твоя тяга к нему это что-то за гранью, неестественно и неправильно. Но вот твое тело говорит об обратном. Оно же пытается понять, как бы было по другому, если бы он не насиловал, а все случилось по обоюдному согласию. Оно само ищет способ подстроиться, защититься. Можно даже сказать, что это естественный процесс.

— Естественный?! — глаза сами лезут на лоб от услышанного.

— В основе этого синдрома, Агата, лежит ничто иное, как банальный инстинкт самосохранения. Ты боишься и не осознанно симпатизируешь ему, в надежде на его снисхождение. Только в главной роли, в данный момент, выступает твое тело. А теперь, когда между вами подписан контракт, появление стокгольмского синдрома лишь повышает уже групповую выживаемость. Он, как бы, служит объединяющим фактором, звеном между жертвой и насильником.

Я смотрю на Наташу и мне плакать хочется от того, что она говорит. До меня доходит смысл ее слов, понятней некуда, но теперь мне надо знать, как избавиться от этого чертового синдрома.

— И что теперь? Выход какой?

Наташа в очередной раз наливает в свою стопку коньяк и, приподняв в тосте руку, выпивает порцию. Следом берет дольку лимона и кладет его на язык. Прикрывает глаза, смакует этот фрукт с довольной улыбкой на лице, а меня аж перекашивает. Я прям чувствую во рту этот кислый вкус, сводящий челюсти и заставляющий скривиться.

Она сейчас мне напоминает какую-то демоницу из фильмов ужасов. Пока она получает кайф от этого всего, я в страхе жду от нее приговора. И даже представить трудно, каким может быть это решение.

Наташа открывает глаза, откидывается на широкую спинку кресла, закидывает одну ногу на другую и изящно кладет руки на подлокотники. Ее взгляд словно смеется надо мной, но она спокойным голосом, как будто ничего в этом такого нет, отвечает.

— У тебя, Агата, всего два варианта, — напрягаюсь от ее слов, но радуюсь, что хотя бы выбор есть. — Либо ты шлешь все к чертям и вычеркиваешь Шевцова из своей жизни, либо продолжаешь с ним сотрудничать, выполняя свою главную цель, ради которой ты все это затеяла.

— Ты же знаешь, что первый вариант мне не подходит. Я обязана помочь Феде, как когда-то он помог мне. А второй, вызывает во мне то, из-за чего я сейчас сижу здесь, с тобой. Я с ума от этого схожу, Наташ!

Она кивает, а потом заговорщически наклоняется ко мне и так тихо, как будто нас кто-то может услышать, произносит.

— Есть еще третий вариант, Агат! Но в этом случае, ты либо поляризуешься, то есть встанешь на его сторону окончательно, либо сломаешься. Ты должна сама разобраться какой крючок тебе заглотить. Только сама. Но учти, милая, иногда этот крючок спрятан более глубоко, чем ты предполагаешь.

— И что это за третий вариант? — трясущимися губами спрашиваю, а сама боюсь ее ответа, как огня, рядом с которым я сейчас нахожусь.

— Переспи с ним, Агата!

Сейчас мне кажется, что на меня вылили ушат ледяной воды, а затем моментально кинули в горящий костер. Все мышцы напряглись настолько, что боль сковала все тело. И вместе с тем я инстинктивно сжала колени, словно ставя броню.

— Прости, что ты сейчас сказала? — даже голос кажется не моим, чьим угодно, но только не принадлежащим мне.

— Переспи с ним, Агата! Вас же тянет друг к другу. Это очевидно.

— Я не могу! Ты же сама знаешь! — начинаю почти кричать в ответ.

— Ты же мастурбируешь, Агат? Доводишь себя, получаешь разрядку? И то, что ты просишь меня снова дать тебе таблетки, только доказывает, что после знакомства с Шевцовым, ты занимаешься этим чаще. Это нормально!

— Я не знаю... — становится неловко от такой откровенности.

Наташа медленно встает и обходит меня, вставая за моей спиной. Ее руки гладят меня по волосам, спускаются ниже, к шее, легко массируют одеревеневшие мышцы, а дальше медленно спускаются на плечи.

— Ты что делаешь? — чуть ли не заикаюсь я.

— Тсссс... Закрой глаза, сейчас же! — спокойно говорит, но звучит как приказ. — Абстрагируйся, Агата! Сейчас представь, что это он, твой Шевцов. Это его руки сейчас делают тебе приятно, ведь тебе приятно?

Ее голос окутывает, пленит. Она с нажимом гладит мои плечи, ключицы и спускается еще ниже. Перед глазами его лицо, темные глаза, в которых желание плещется, губы, которые я до безумия хочу попробовать на вкус. Наташин голос превращается в его, мужской, бархатистый, с хрипотцой, в котором власти наравне с похотью.

Откидываюсь на спинку кресла, расслабляюсь, чувствуя, как между ног появляется все та же знакомая пульсация, соски твердеют, готовые порвать кружево белья и вырваться наружу. И когда ее руки спускаются к груди, обводят полушария, гладят, а потом касаются уже торчащих через ткань блузки сосков, с силой сжимая их пальцами, я издаю протяжный гортанный стон. Стон удовольствия, который вырывается из моего рта, прося большего, прося еще. Я выгибаюсь дугой и сразу слышу ее шепот над ухом.

— Вот тебе и ответ, Агата. Пора уже принять правду, девочка. Ты хочешь этого мужика. Он разбудил в тебе женщину, твое тело готово. Глупо отрицать очевидное.

Руки сразу же исчезают с моего тела, становится то ли холодно, то ли одиноко, при этом сердце колотится в бешеном ритме. И я плачу. Только при Наташе я могу казаться слабой, той, кем я являюсь на самом деле.

Глава 14.

Рома неотрывно смотрит на меня, пока я жадно поглощаю информацию об Агате, которую он мне, как я и просил, предоставил уже на следующий день.

Двадцать девять лет, рост метр шестьдесят семь, проживает в Москве, не замужем, детей нет. Прописана по такому-то адресу, но имеет еще одну квартиру. Адрес второй, а точнее улица, кажется знакомой, но вспомнить, откуда я ее знаю, не получается. Закончила ВШЭ с красным дипломом, далее была принята на стажировку в «Global Creativ», а впоследствии, принята в штат. Затем стала совладелицей дочерней компании Бестужева, а потом и полной ее владелицей, переименовав ее в «Agatha’s Dreams».

Противный по ощущениям комок собирается в районе солнечного сплетения, вызывающий злость. Первая мысль, которая всплывает в голове, что она спит с этим Бестужевым. Или спала. Похер, но сам факт, однозначно, бесит, злит и скручивает внутренности.

— Кто такой Бестужев? — не отрываясь от папки, задаю вопрос Скибину.

Слышу очевидный смешок и обреченный вздох.

— Как знал... Бестужев Федор Николаевич — глава «Global Creativ», несменный и по сей день. Кстати, крутой мужик, я поинтересовался. Акула в своем деле. Она его ученица.

— Мы тоже не пальцем деланные. Интересно, чему этот старый Казанова ее учил?

— Шевцов! — вскрикивает Рома. — Да ты ебнулся окончательно! Ты что, ревнуешь?

Впервые за последние несколько минут отрываюсь от бумаг и поднимаю глаза на друга. Почему-то его реакция меня раздражает. И за каждое грубое, неуместное слово, фразу об Агате хочется врезать.

— Не знаю, Ром... Меня к ней тянет так, что яйца сводит, как только вижу ее на горизонте.

— Так трахни эту ледяную королеву и успокойся! Моть, я тебя не узнаю, честное слово!

— Не все так просто. У нее есть какая-то тайна, что-то она скрывает. Мужа нет, детей нет, при этом мужика у нее тоже нет, — уже вслух рассуждаю.

— С чего такие выводы? А Бестужев? Не рассматриваешь вариант, что она до сих пор с ним спит?

— Если так, то он очень херовый любовник. Удовлетворенная баба не будет течь от одного прикосновения к ляжке.

Скибин присвистывает в своей манере и откидывается в кресле.

— Очень интересно... Решил поиграть и стать частью Бермудского треугольника? Смотри, Шевцов, как бы самому не пропасть!

Уже, кажется, пропал. Никогда не желал так женщину и не боялся ее одновременно. Эта Панфилова ртутью своих глаз залила мне вены, сталью и холодом своего поведения словно прикрутила к себе, что я думать ни о ком больше не могу. Но ее аромат!

Я, как долбанный фетишист, не мыл руки до утра. Пол ночи вдыхал запах своей ладони, в которую впитался ее секрет. Крышесносный, сладко-терпкий, запах самки, готовой к совокуплению прямо сейчас. А потом еще пол ночи дрочил, зарывшись носом в ладонь и представляя, как она извивается подо мной и на мне. Только под утро, когда сил уже не осталось, вырубился прямо на мокрой от спермы простыне.

Даже сейчас, при одном воспоминании о ночном марафоне, член уже готов повторить это безумство.

— Что по норушке? Выяснил, куда ходит, где бывает, с кем встречается?

— После ресторана она взяла такси и поехала домой. Выскочила из машины, как ошпаренная, влетела в подъезд и больше не выходила. Сегодня утром, как всегда на работе.

— К телефону подключились?

— Моть, это противозаконно, ты же знаешь! Я в это дерьмо из-за какой-то девки лезть не стану. Ты окончательно свихнулся?

Понимаю, что он прав. Да, мы можем и такое. В наших рукавах много джокеров, именно поэтому мы лучшие в своем деле. Все об этом догадываются, многие даже знают наверняка, но мы никогда не выставляли на продажу свои эксклюзивные творения, поэтому факт существования различных методов и способов кого-то вычислить, найти и даже уничтожить, остается лишь предположениями окружающих.

Звонок Роминого телефона разрывает тишину.

— Слушаю, — он ковыряет пальцем дырку на коленке и молчит. — Веди ее, но только аккуратно. Адрес запиши и проследи куда она потом поедет. Все, до связи.

Вешает трубку и смотрит на меня.

— Ну вот. Твоя пассия в гости, похоже, собралась. Одна, между прочим.

Глаза чуть ли не кровью наливаются. Махни сейчас красной тряпкой, и я сорвусь. Помчусь к ней, выясню все. Поэтому молчи, Скибин, лучше молчи. Одно твое неверное слово и крах моему терпению.

И он молчит, что удивительно. Просто смотрит на меня и ждет. Слишком хорошо меня знает.

— Когда приедет по адресу, проследить в какой подъезд войдет. Если не получится выяснить номер квартиры, пробить по нашей программе всех, кто там живет. Но узнать мне имя того, к кому она приходила.

Скибин молча встает и идет на выход, покрутив пальцем у виска. Я же закрываюсь в туалете, включаю воду и пытаюсь прийти в себя.

— Су-ка! Да что ж ты творишь? — со злостью срывается с моих губ, и я резким движением расстегиваю ширинку.

Облокотившись одной рукой о стену, вожу второй по колом стоящему члену. Закрываю глаза и вот, она уже снова передо мной. То входит в кабинет, то лежит на диване без сознания, то приоткрыв рот от удивления смотрит на меня в ресторане. И любая ее эмоция, какой бы она не была, возбуждает меня настолько, что мозги плавятся.

Представляю ее сейчас перед собой на коленях, с призывно открытым ртом и ее пухлыми губками, практически ощущая, как они скользят по гладкой коже, обхватывая головку. Как она стонет, предвкушая бешеную разрядку, и рука сжимается сильнее, двигается быстрее, заставляя самому хрипеть от удовольствия.

Член сейчас разорвется, наливаясь кровью и каких-то пара самых сильных движений рукой заставляют излиться. Дыхание тяжелое, руки трясутся и я оседаю на унитаз, уперев взгляд в пол. Туда, где все забрызгано моей спермой.

— Ебнуться можно... — тихо произношу, вытаскивая пару бумажных полотенец и кидая их на пол. — Как же я тебя хочу...

Заметаю следы так называемого “преступления”, умываюсь и выхожу. Телефон все так же лежит на столе и это ожидание убивает. К кому она ездит? Что с этой девочкой не так? Или просто эго взыграло то, что тебе отказали?

Глава 15.

Ночь выдалась тяжелой. Голова раскалывалась то ли от информации, полученной от Наташи, то ли от усталости, то ли от непонимания, как и что правильно, то ли от алкоголя.

Мы с Наташей все-таки “убрали” эту злосчастную бутылку коньяка, и теперь в отместку моей беспечности черепушка раскалывается на две половинки.

«Переспи с ним!» — в голове все крутятся ее слова.

Такого от своего психотерапевта я не ожидала, но должна признать, что доля правды в ее словах все-таки есть. Проблема только в том, что я боюсь. Лечь с мужчиной в постель для меня сродни прыжку в пропасть.

Отбросив попытки заснуть, я неохотно встаю с кровати и иду на кухню. Достав из аптечки облатку обезболивающих таблеток, выпиваю сразу две.

С удивлением обнаруживаю там же запечатанную пачку презервативов. Напрягаю память, откуда они тут взялись. Вспоминаю, что когда-то покупала в аптеке таблетки от депрессии, а их взяла для того, чтобы показать девушке, фармацевту за стеклом, что у меня все нормально, особенно в личной жизни. Хотя ей и дела не было до меня никакого, а тем более до моих предрассудков.

В полной темноте подхожу к окну, кутаясь в свой любимый халат, и всматриваюсь через стекло на улицу. В отличие от меня, город спал, подсвечиваемый светом пары фонарей, которые, по понятным причинам, вызывали во мне противоречивые эмоции.

Мое внимание привлекает появившийся неожиданно, прорезавший эту темноту, яркий свет. Он напоминает свет от включенного экрана телефона, но разглядеть его хозяина просто невозможно. Сколько я не всматриваюсь.

Внезапно в голову приходит мысль: а не Шевцов ли это? В панике отскакиваю от окна, даже забыв о том, что меня совершенно не видно.

Да ну! Бред! Это не может быть он! Он же не маньяк какой-нибудь, чтобы следить за мной и караулить ночами под окнами дома. Но уверенности в этом почему-то не испытываю. Поэтому, решив, что у меня развивается паранойя, я разворачиваюсь и возвращаюсь в свою комнату, совершенно забыв о головной боли.

Забираюсь под одеяло, вспоминаю, что обещала поужинать с ним завтра, пока его выходка все не испортила и я забрала свои слова обратно. Но думаю, что Матвея это не особо взволновало. Ведь он привык добиваться своего любыми способами, в общем-то, как и я. В этом мы с ним похожи.

Последнее время мысли об этом мужчине не отпускают ни на минуту и это становится просто невозможным. Нужно решать это все и как можно быстрее. Убегая и прячась от него, от самой себя и своих сомнений, я только изматываюсь и медленно схожу с ума. Пора выяснить что к чему.

Беру в руки телефон и морщусь от яркого света вспыхнувшего экрана. Открываю нашу с Шевцовым переписку, снова перечитываю и быстро пишу сообщение.

«Я согласна. Завтра в восемь вечера жду вас в “Гавани”».

Нажимаю отправить. Оно улетает мгновенно. Доставлено. Жду. Прочитано, несмотря на время. Снова жду. Сердце колотится в груди просто бешено. Тело ломит, соски ноют, словно в предвкушении встречи. Словно это он их хозяин, которому они безвольно подчиняются, а не я.

Даже ресторан я выбрала тот, в котором мы встречаемся с Федором, чтобы спокойно и без лишних ушей обсудить важные вещи или проблемы. Там очень тихо, столики скрыты от посторонних глаз и находится он далеко от центра города. Мне бы наоборот, выбрать другое место, в котором более людно, чтобы в случае чего, я могла бы рассчитывать на чью-либо помощь. Но нет. Я специально выбрала “Гавань”, подсознательно желая остаться с этим мужчиной наедине.

Наташа предложила мне три варианта, первый из которых отпал сразу, значит остается еще два. Мой разум склоняется ко второму, но тело предательски выбирает третий вариант. И завтра я сделаю выбор. Я должна. Я смогу.

Телефон загорается и издает сигнал входящего сообщения. Читаю.

«Отличный выбор, Агата. Я буду там».

Ну вот и все. Уже ничего не изменить. Я сделала первый шаг, чтобы, возможно, стать нормальным человеком. Женщиной во всех смыслах и проявлениях.

Утро выдалось слишком волнительным. Я впервые за много лет задалась вопросом, что именно надеть, потому что, зная себя, я вряд ли успею домой переодеться. Скорее всего, в “Гавань” я отправлюсь прямо с работы.

Особенно длительное время занял выбор нижнего белья. Я должна быть готова ко всему и не исключаю. Что сегодня это случится. Как? Каким образом? Я не представляю даже, но понимаю, что сама иду в лапы хищного зверя. Единственное, о чем я мечтаю, чтобы Матвей не оказался тем, кем я считаю его с самого начала. Господи! Пусть он окажется обычным мужчиной, который вернет меня к нормальной жизни.

Остановив свой выбор на черном комплекте с прозрачными вставками и чулками, я решаю, что это как раз то, что нужно. Сексуально, строго и не особо похоже на то, что я готовилась к такому варианту встречи.

Руки сами тянутся к платью, которое я очень люблю, и в котором чувствую себя комфортно и уверенно, несмотря на его облегающий крой. А уверенности мне сегодня точно не помешает.

Туфли на высоком каблуке, легкий, неброский макияж, духи со свежим шлейфом и я остаюсь довольна результатом. Хотя кому я вру. Я же не для себя стараюсь. Никогда я не наряжалась для мужчин и вот сейчас сама себя не узнаю. Но занятие приятное, по правде говоря.

На работе все смотрят на меня, раскрыв рты. Некоторые делают комплименты моему внешнему виду, а Ксюшу просто распирает любопытство и она, все-таки, не выдерживает.

— Агата! Выглядишь просто потрясающе! Надеюсь, ты на свидание идешь?! — она складывает ладошки в умоляющем жесте.

Понимаю, что пока не отвечу, она с меня не слезет.

— Спасибо, Ксюш! И да, у меня сегодня что-то. Вроде свидания... — сама не верю в то, что говорю.

— Я даже догадываюсь с кем! — ее радости нет предела. — Но ничего больше не скажу, чтобы не сглазить. Просто скажу, что если завтра тебе понадобится выходной, то не приходи. Я со всем справлюсь!

Глава 16.

Атмосфера ресторана сейчас кажется слишком интимной. Раньше мне казалось, что тут просто уютно и спокойно. Столик в отдалении от остальных, а на фоне приятная тихая музыка.

Мы сидим напротив друг друга и молчим. Матвей пожирает меня глазами, в мыслях уже, наверное, празднуя победу. А я борюсь со своими тараканами в голове, пытаясь разогнать их по углам черепной коробки.

Сейчас вся ситуация напоминает мне быстрые свидания. Знаете, когда незнакомые друг другу люди, за несколько секунд пытаются взаимно понравиться или сразу разбежаться. Только разница в том, что мы никуда не торопимся, и у меня, в отличие от Шевцова, свидание действительно первое. Да и цели другие.

А какие у меня цели? Лечь с ним в постель этим вечером? Или все-таки добиться его помощи для Феди? В идеале совместить и то, и другое, как обычно делают меркантильные молодые сучки.

Браво, Агата! Ты уже решила пополнить ряды этих “продажных” малолеток! Просто браво!

— Ты очень красивая! — комплимент в мой адрес заставляет поднять глаза и оценить степень восхищения. — Никогда таких женщин не встречал!

— Тебе что, никогда не отказывали? — стараюсь держать марку.

Матвей разливает по бокалам вино. Черт, он даже это делает настолько красиво и сексуально, что если бы сейчас предложил выпить его из горла, я бы с удовольствием это сделала. Во рту моментально пересыхает, и я тянусь за бокалом.

— Ну почему же, отказывали конечно. В определенный период моей биографии, но последние лет десять, ни разу.

Десять?! Нет! Стоп паника! Это еще ничего не значит! Жадно выпиваю сразу половину налитого в бокал вина.

— Но дело не в этом вовсе. Просто ты другая, не такая, как все, — продолжает он.

Ну вот и начались стандартные подкаты, езда по ушам и бла-бла-бла. Думала, что он будет пооригинальнее. Хотя он прав. Я точно не такая, как все. Можно сказать особенная, в каком-то смысле.

— И чем я, по-твоему, отличаюсь от любой другой девушки, сидящей, к примеру, в этом ресторане?

— Ну, во-первых, я их не вижу. Даже если они здесь есть. Я их просто не замечаю. А во-вторых, в тебе есть что-то такое, чего я пока не понимаю, не разгадал еще. В тебе есть тайна. Несмотря на сучную, возбуждающую меня внешность, ты чего-то боишься.

— Сучную?! Мне расценивать это, как комплимент?

— Это правда. И я не считаю, что это плохо или как-то тебя оскорбляет. Наоборот. Мужчина же по своей природе охотник, ему нравится завоевывать, добиваться.

— А что, если у него это не получается? — специально задаю вопрос с подтекстом.

— Значит он хуевый охотник и мужик. Не больше, ни меньше. Такие либо идут по неправильному жизненному пути, либо доживают свою жизнь в одиночестве.

— Интересный ход мыслей... — стараюсь выдавить из себя улыбку.

Еда в горло не лезет, в отличие от Матвея, который с большим удовольствием расправляется со стейком и гарниром. Он сейчас напоминает зверя, набирающего сил перед важным схваткой. Смотрю на его руки, пальцы, на то, как он разрезает это чертово мясо. Они у него красивые, ухоженные, но отнюдь не бабские, как говорят. В них чувствуется мужская сила. А в памяти снова всплывают картинки, о которых хочется забыть.

Поковыряв вилкой салат, я отодвигаю немного от себя тарелку и снова беру в руку бокал.

— Почему ты так сильно нервничаешь? — его вопрос застает врасплох.

— С чего ты взял?

— Это же очевидно! Ты ничего не ешь, много пьешь и практически все время молчишь. Я настолько тебе противен или, как раз, наоборот?

— Намекаешь, что я любительница выпить?

— Я не это имел ввиду. Ты можешь пить сколько хочешь. Да и вино тут очень достойное. Но только проблему это не решит.

— Проблему? Ты считаешь, что у меня есть проблема?

— Уверен. Ты меня избегаешь, можно сказать боишься даже, только не понимаю пока почему. Мужа у тебя нет, любовника тоже, ты не лесбиянка...

— Интересная версия, — перебиваю его на этом месте и даже улыбаюсь.

— Точно не лесбиянка. Иначе не возбуждалась бы от одного моего прикосновения, как тогда.

Сразу свожу ноги вместе. Получается машинально. При одном воспоминании соски сразу твердеют. Надеюсь, что в этом полумраке этого не заметно.

— Вот прям как сейчас... — сразу добавляет он. — Ты снова свела ноги и грудь выдает. А платье на тебе сегодня просто отвал башки. И я не буду скрывать, что с превеликим удовольствием сейчас занялся бы с тобой сексом. Но пока я не пойму, чего именно ты боишься, мне придется сдерживаться.

От его прямолинейности и откровенности впадаю в ступор. При этом чувствую жар во всем теле. Это возбуждает нереально. Никогда бы не подумала, что простое высказывание своих желаний может заставлять так реагировать.

— Ты никогда не стесняешься в выражениях?

— Нет. Не вижу в этом смысла. Я же сказал правду. Мы оба хотим друг друга. Ты вот сначала отказала мне, но почему-то передумала, чему я безумно рад. А значит тебе понравилось то, что ты почувствовала тогда, когда я гладил тебя под столом. Я даже могу предположить, что ты мастурбировала, когда пришла домой.

Я не знаю как на это реагировать. Это слишком откровенно и в то же время похоже на обычный разговор. Откровенный такой разговор, который я не могу поддержать по определенным причинам. Я просто не знаю как! Но ловлю себя на мысли, что хочу его слушать, мне нравится эта прямота в его высказываниях, меня это возбуждает.

Он не сыплет комплиментами про глаза, улыбку, ноги, хотя уверенна, что все это он уже оценил так же, как и платье. Он просто говорит прямо, так как есть, то, что он думает, и это торкает. Даже страх отступает на задний план, уступая место чему-то новому, волнующему.

— Возможно, ты прав, — вино делает свое дело и я немного расслабляюсь. — Но есть причины и обстоятельства, которые, скажем, не дают мне поступать так, как я хочу. И это совершенно не имеет никакого отношения к целомудрию, отнюдь. Я не девственница.

Глава 17.

Такси плавно катится по улицам вечернего города.

Он сидит рядом, и жар его тела обжигает кожу даже через ткань платья. Но, как и обещал, Матвей ко мне не прикасается. Хотя, по правде говоря, я бы сейчас очень этого хотела, чтобы снова почувствовать эти руки. Невольно опускаю глаза туда, где почти соприкасаются наши тела.

Матвей, кажется, спокоен, расслаблен, его рука лежит на бедре, а сам он задумчиво смотрит вперед. В отличие от Шевцова, меня всю колотит изнутри.

Что я делаю? Зачем? Куда меня несет? Вопросы вспышками загораются в моей голове. Захотелось прямо на ходу выскочить из машины, но вместо этого просто отворачиваюсь и смотрю в окно.

На улице уже темно, но город сияет светом многочисленных фонарей, ярких вывесок и витрин магазинов. Кафе, клубы, рестораны начинают собирать посетителей — тех, кто любит такую жизнь, тех, для кого ночь — это не одиночество в огромной холодной постели, а смех и веселье.

— Боишься? — его голос заставляет вздрогнуть.

Поворачиваю голову и сразу встречаюсь с его взглядом.

— Немного. Не каждую ночь, а точнее, впервые я еду в гости к малознакомому мужчине.

Его ладонь ложится поверх моей и крепко сжимает. Становится ли мне легче? Да ни хрена! Я как натянутая струна, готовая рвануть в любой момент.

К счастью, такси останавливается, завершая поездку. Мне срочно нужен воздух. Мне катастрофически не хватает кислорода. Легкие словно сжались в тугой комок, не давая вдохнуть полной грудью. Дверь с моей стороны открывается, и я вижу протянутую мне руку.

— Позволишь? — спрашивает он, хотя несколько минут назад он без спроса сжимал ее в своей.

Протягиваю ему руку, и он помогает мне выйти.

Вечерняя прохлада окутывает, и меня начинает знобить. Но я-то прекрасно понимаю, что дело совсем не в этом. Не это является истинной причиной моей реакции.

— Тебя трясет, Агата. Ты замерзла? — по-джентльменски снимает свой пиджак и накидывает мне на плечи.

— Немного... Спасибо.

Такси уже уехало, а мы все также стоим на одном месте, глядя друг другу в глаза.

— Хочешь прогуляться? Тут недалеко есть пруд. Там очень красиво.

Отрицательно мотаю головой.

— В другой раз, как-нибудь... Где твой дом?

Матвей указывает на элитную высотку в тридцать два этажа, и я машинально поднимаю голову вверх.

— Неплохой выбор, — констатирую факт и не более. — И, наверняка, последний этаж.

Он тихо смеется, но от его смеха, такого искреннего и красивого, внутри что-то переворачивается.

— Ты боишься высоты? — улыбается. — Оттуда прекрасный вид.

— Нет. Как раз высоты я не боюсь.

— А чего тогда ты боишься, Агата? Скажи мне.

Матвей подходит ближе. Настолько близко, что я вижу пляшущих чертиков в его глазах. Его лицо слишком близко, дыхание обжигает виски, ноги начинают подкашиваться. И я уже не понимаю, боюсь я чего-то или нет. Я запуталась. Впервые за последние десять лет я не знаю, что мне делать и как поступить. И это фиаско, Агата! Полное и сокрушительное падение!

И я молчу, не могу ему ответить. Подступивший к горлу ком не дает мне этого сделать, и я тянусь рукой к шее, будто это как-то поможет.

— Пойдем, — Матвей в который раз за сегодня берет меня за руку, и от этого уже не так страшно, кажется, я даже привыкла. — Ты вся дрожишь.

Да я не просто дрожу. Меня так колотит, что слова произнести не в силах.

Заходим в просторный подъезд, который утопает в зелени растений и живых цветов. Я будто в оранжерею попала. Идем к лифтам, а у меня ощущение, что меня на Голгофу ведут. И самое страшное, что я сама этого хочу.

Тридцать второй этаж, на широкой площадке всего две квартиры, две двери, одну из которых он открывает, приглашая меня войти.

Медленно иду вперед, делаю шаг и переступаю порог в логово хищника. Дверь закрывается — и все. Ты сделала свой выбор, Агата. Назад дороги уже нет.

— Проходи, пожалуйста... — слышу за спиной его голос.

Оглядываюсь по сторонам, рассматривая стены, на которых висят картины, двигаюсь вглубь квартиры. У меня она тоже не маленькая, но в сравнении с этой кажется однушкой в хрущевке.

Все выдержано в едином стиле: строго, со вкусом и удивительно чисто. В гостиной искусственный камин, но выглядит совсем как настоящий. Огромный диван в центре, два кресла и журнальный столик. Ничего лишнего, из чего я делаю вывод, что никакая женщина здесь не живет.

— Присаживайся, куда тебе удобно. Выпьешь что-нибудь?

— От вина не откажусь, — в надежде, что оно мне поможет.

Матвей достает из бара бутылку, открывает ее и наливает в бокал. Сам он останавливает свой выбор на виски.

Я сижу на диване, он устраивается напротив, в кресле, и мы неотрывно смотрим друг другу в глаза. Просто молчим, и это сродни откровению, слишком интимно и глубоко. Матвей не выдерживает первым.

— Расскажешь мне, все-таки, чего ты так боишься?

Я кручу в руке свой бокал и понимаю, что, скорее всего, сейчас я совершу самую большую глупость, начав этот разговор, но мне кажется, что Шевцов достоин знать правду. Ведь он единственный за все это долгое время, кого я подпустила к себе настолько близко, что готова идти до конца. И вопрос не о чувствах. Это физиология, с которой я борюсь уже много лет, и вот сейчас появился он — тот, кто может мне в этом помочь.

— Я боюсь мужчин, Матвей. Любых, не только тебя, — на одном дыхании выдаю фразу, положив начало этому разговору.

— Я не сделал тебе ничего плохого, Агата. Если ты про ситуацию в ресторане, когда я схватил тебя, то прости меня, я не хотел убедиться в своей правоте.

— Дело совсем не в этом. Ты прав, я действительно тебя хочу, хочу как мужчину. Но мне страшно.

— Ты сейчас рассуждаешь, как девушка, у которой никогда не было секса. Но в том, что ты девственница, я глубоко сомневаюсь.

Господи! Ну как это можно даже вслух произнести, как признаться незнакомому мужчине, что меня изнасиловали, и теперь это по гроб жизни идет со мной нога в ногу. Хотя нормальной жизни у меня и нет.

Глава 18.

Я закрываю глаза с такой силой, что они начинают болеть. Чувствую обжигающее дыхание Матвея на своих губах, но он не целует. Точнее, целует, но не так: он словно играет со мной, едва касаясь этим дыханием, вызывая жаркую волну во всем теле. И, кажется, я понимаю, для чего он это делает.

— Играешь со мной? Дразнишь? — шепчу прямо ему в губы. — Чего ты хочешь?

— Тебя, Агата! Я хочу тебя! Но я обещал не касаться тебя без согласия и привык держать слово, но сейчас, Агата, я бы с радостью про это забыл.

Он с силой сжимает мои ладони в своих и упирается в них лбом. И в моей голове что-то словно щелкает, как будто в ней нажали кнопку “выключить”, и, сама от себя не ожидая, трясущимся голосом произношу.

— Поцелуй меня, Шевцов. Я хочу попробовать это с тобой.

Он сейчас похож на дикого зверя, которого воспитали в неволе, давая все самое лучшее, оберегая, а теперь хотят выпустить на свободу. А он не знает, что ему делать. Смотрит внимательно, боясь, опасаясь, но просыпается внутреннее чувство свободы и желание познать, что же там. А дальше он срывается с места и бежит, уже не оглядываясь ни на что и ни на кого. Так и он сейчас.

Его рука обхватывает мой затылок и с силой тянет к себе. Губы сливаются в каком-то бешеном поцелуе, в котором мое участие минимально. Мне остается лишь поддаваться, да я и не против. Я только сейчас осознала, что это, по сути, мой первый настоящий поцелуй в жизни. Мои познания в этом вопросе ограничивались банальными поцелуями в щеку.

После того случая я даже ни с кем не целовалась, никого к себе не подпускала, а сейчас падаю в эту пропасть сама, смакуя каждое прикосновение.

Сначала Матвей, как зверь, набрасывается на мой рот, так что я даже пытаюсь отстраниться, но его рука на моем затылке не дает этого сделать. Чувствуя, что я начинаю нервничать, он ослабляет хватку и сбавляет обороты.

Его губы мягкие, слегка влажные и до невозможности горячие. Они обжигают мои, а он тут же проводит по ним языком, который пытается протолкнуть внутрь, еще глубже. Матвей не дает даже передышки, даже вдох сделать не получается, а мои легкие уже сжимаются от нехватки кислорода.

Он лишь на секунду отстраняется, и я пользуюсь этим моментом, жадно глотая воздух, словно знаю, что мне нужен его запас. Как рыба, выброшенная на берег, пытаюсь продлить свое ничтожное существование.

Но не успеваю я отойти, как он снова обрушивается на меня с поцелуем. И сейчас я чувствую странное для себя чувство, но очень приятное. Его язык встречается с моим, дразнит, обводя его по кругу, проводит по зубам, деснам, снова ныряет глубже, и мне приятно, черт возьми, очень приятно.

Матвей открывает во мне новые грани в познании себя, показывает, что секс — это не только механическая работа. Он делает настоящий секс из обычного поцелуя. И я вообще перестаю соображать.

Меня всю трясет от удовольствия. Я хочу, чтобы он продолжал, не останавливался ни на секунду. Мне жарко, очень жарко. Внизу живота тоже все горит и кажется, сейчас взорвется. Руки сами тянутся к нему, обвивают за шею, зарываются в волосы, которые такие мягкие на ощупь. Я словно изучаю его, каждый сантиметр, каждый волос на голове и не замечаю, как прижимаюсь к нему ближе.

— Черт побери, Агата... — его голос становится сиплым и сбивчивым. — Это слишком охуительно, чтобы быть правдой...

Он утыкается лицом мне в шею, глубоко вдыхает, и даже это сводит с ума. Мне кажется, я сама перестаю дышать, лишь бы слышать сумасшедший стук его сердца. Внезапно ощущаю что-то горячее на своей шее и понимаю, что он лижет меня, как щенок. Проводит языком по бешено пульсирующей венке, и от удовольствия я откидываю голову назад, подставляя ему всю себя.

Мурашки по ногам... По рукам... По телу... Даже в голове мурашки! Соски сжимаются, твердеют, и я хочу его язык там, на них. Боже мой, как я сейчас хочу!

— Сладкая, су-ка! Какая же ты сладкая! Мозги от одного твоего запаха слипаются. Ни о ком, кроме тебя, думать не могу!

От его слов возбуждение усиливается, и я понимаю, что сейчас взорвусь.

— Потрогай... — сама себя не узнаю, просто озвучиваю свое желание.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Говори, Агата! — он прижимает меня к себе. — Как ты хочешь?

— Потрогай меня... там... — чуть не плачу уже, слегка раздвигая ноги.

Его рука медленно спускается вниз, нарочно задевая тяжелую грудь, которая вот-вот лопнет, проход по животу и касается бедра, сжимая его. Я вздрагиваю от чувства дежавю, и теперь, наоборот, рука Матвея медленно ползет вверх, задирая платье, обжигая кожу прикосновением.

Он понимает, что на мне чулки, как только касается кружевной резинки и резко задирает платье. Смотрит на меня горящими глазами, готовый растерзать на месте, в ту же секунду.

— Блядь, Агата... Это уже слишком, даже для меня. Нельзя быть такой красивой, течной сучкой! И такой мокрой...

Да я не просто мокрая! У меня уже Ниагарский водопад между ног. Все пульсирует от прилива крови, горит, просит разрядки, а он мучает меня, доводит.

Его пошлые, грубые фразы сейчас бальзам для моих ушей. Его ругательства — лучшие комплименты для меня. Я никогда не чувствовала себя настолько желанной, и при этом это чувство взаимно.

— Да чтоб тебя, Шевцов! — смотрю в его глаза, практически умоляя. — Коснись меня уже там!

Взявшись за край трусиков, он неторопливо отодвигает их в сторону. Волнение уже через край, когда я замечаю, что он смотрит прямо туда. Но его взгляд выдает восхищение.

— Идеальная девочка... — продолжает изводить меня. — Совершенная просто...

Матвей касается пальцами текущей промежности, и меня словно спазмом сводит. Сладкий стон срывается с губ, закусываю губу и выгибаюсь ему навстречу .

— Прошу тебя! — молю его, уже хрипя от удовольствия. — Дай мне кончить!

Матвей усиливает давление, растирает смазку по половым губам, слегка проникая внутрь и одновременно потирая клитор. Ноги трясутся... Чувствую приближение оргазма и откидываюсь на спину, еще шире раздвигая ноги. Сейчас нет места ни стыду, ни смущению, я вся — сплошная натянутая струна, желающая сейчас лишь одного.

Визуализация.

Агата Панфилова, 29 лет.

Красивая, целеустремленная, упертая, привыкла добиваться всего и всегда. Но за всей этой пафосностью уже десять лет скрывается травмированная душа.

Глава рекламного агентства «Agatha’s Dreams».

Матвей Шевцов, 40 лет ( выглядит моложе).

Красив, богат, умен, любимец женщин. Сходит с ума по Агате, пытаясь разгадать тайну, которую она скрывает.

Владелец компании «MCH Company», специализирующейся на производстве программного обеспечения.

Мои любимые подписчики и читатели, совсем скоро будет открыта подписка на книгу. Не теряйтесь, забирайте роман в библиотеку и подписывайтесь на мою авторскую страничку, чтобы не пропустить выход новых глав! Всех люблю, ваша АрмИя!