Муж в наказание. Наследник любой ценой

Пролог

Я бесцельно разглядываю мимо проезжающие машины с иностранными номерами и не могу понять что со мной не так. Острое ощущение, что я что-то забыла не покидает меня сейчас.

Спиной вжимаюсь в спинку автомобильного кресла, а потом моё колено накрывает чья-то увесистая рука. Крепкая, с узорами вен, выступающих над кожей. 

Мужская рука со сверкающим кольцом на безымянном пальце и дорогими наручными часами на запястье.

— Диана, ты в порядке? — спрашивают воинственным голосом, опаляя мою кожу лица чужим дыханием. — Потерпи, любовь моя. Скоро мы уже будем в нашем особняке. Я наберу нам ванну с кокосовым молоком. Ты же хочешь принять ванну со мной?

Затаив дыхание, медленно поворачиваю голову и встречаюсь с почерневшими глазами дьявола, словно углями. Того самого дьявола, который снился мне каждый божий день на протяжении долгого времени.

Я загнана в ловушку.

Моё сердце трепыхается, как вольная птица в клетке, поскольку оно тоже в ловушке, как и я сама.

Нет.

Нет, прошу. Я ведь была уверена, что это был всего лишь сон.

— Что здесь происходит..., — резким движением скидываю его руку с колена, а он вновь кладёт ладонь на мою ногу.

Собственнически сжимает бедро, скользит ладонью вверх, стиснув зубы. Всем своим видом он показывает, что спорить с ним бессмысленно. Я подчинюсь, чего бы он ни приказал мне. Я в его власти.

— Глупышка, что ты такое говоришь? — надменно растягивает свои губы, наклоняется и шепчет на ухо: — Мы с тобой только что поженились, а сейчас едем домой.

— Ч-что... как? Н-не может этого быть!

В полнейшей растерянности я не знаю что и сказать.

Но потом я бросаю взгляд на свой сжатый кулак. Разжимаю ладонь и проваливаюсь в пучину безызвестности.

На безымянном пальце моей левой руки красуется обручальное кольцо, на моих коленях лежит букет красивейших цветов, и одета я во всё белое.

Снова смотрю сквозь пелену страха на своего личного дьявола. Тот лишь зловеще улыбается мне, медленно покачивая головой.

— Что вы сделали со мной? — заикаюсь я, опасливо отстраняюсь от него, вжимаюсь в пассажирскую дверь. — Почему вы делаете вид, будто так и должно быть?

Он беспардонно хватает меня за подбородок. Вырвав из моих уст болезненный всхлип, притягивает лицо к своему.

Я ощущаю страх и отвращение, но ничего не могу поделать с собой.

Его глаза, как две бездонные воронки. Они засасывают меня и кажется, что я сама себе уже не принадлежу.

Его многозначительный взгляд твердит мне, что теперь я принадлежу ему.

Всецело.

— Потому что, дорогая моя Диана, так и должно было быть. Ты теперь моя жена, — его губы касаются моих, он сильнее сжимает мой подбородок, я скулю от боли, но отвести глаз от него так и не в силах. Этот мужчина, как гипноз. — Ты моя. Теперь ты — часть семьи Элмас. И ты родишь мне сына! Любой ценой! 

_________

Дорогие читатели, рада приветствовать Вас на страничках своего романа!

Не забывайте добавить книгу в библиотеку, чтобы не потерять, а ещё можно побаловать автора звёздочкой )

1. Адюльтер

Два месяца назад

— Игорёш, дорогой, я дома! — устало выкрикиваю я, войдя к себе домой. А дома как-то подозрительно тихо. — Игорёш?

В гостиной свет не горит, телевизор не работает.

Разуваюсь и первым делом принюхиваюсь.

Улавливаю незнакомый аромат женских духов. Смотрю на порог и вижу чёрные туфли на тонкой шпильке.

Прислушиваюсь — слышу глухие стоны.

Ой, мамочки...

Мне и так целый день было дурно, голова раскалывалась на части, а теперь так вообще жить не хочется.

Не может этого быть! Только не это!

Появляется мысль сбежать из дома, будто и не было меня вовсе. Укрыться от реальности, чтобы не видеть то, с чем я так боялась столкнуться. Один и самых больших страхов было то, что мой любимый муж когда-нибудь изменит мне.

Я пашу на двух работах как проклятая, чтобы оплачивать ипотеку и, как-то умудряясь ещё откладывать на искусственное оплодотворение. Из-за своей занятости я мало уделяю внимания личной жизни, но я старалась ради нас. Ради нашего будущего.

Да, я мертвецки устаю. Выматываюсь так, что под конец дня нет сил даже дойти до дома, не говоря уже о выполнении супружеского долга.

Ну, вот. Поплатилась. Мои самые страшные опасения подтверждаются.

Если я сбегу от проблем, то ничего ведь не изменится. Если я закрою на измену глаза, то не смогу с этим дальше жить, поэтому иду прямиком в нашу комнату, откуда доносится какая-то возня.

Толкаю чуть приоткрытую дверь, та врезается в стену и перед глазами моими предстаёт отвратительная картина: постель скомкана, обёртка от контрацептивов валяется на полу, а сами голубки застыли на месте, увидев меня на пороге.

— Пупсик, я щас всё тебе объясню, — с трусливым видом муж натягивает на себя штаны. — Только не делай поспешных выводов, — как ни в чём не бывало он указывает на стройную жгучую брюнетку, стоявшую рядом с ним. Закутавшись в простынь, она хлопает бесстыжими глазами, переглядываясь с Игорем. — Это Света. Она просила написать с неё картину в жанре ню. Она хорошо заплатит нам.

— Ага! Супер! Тогда почему ты пишешь её без штанов... да еще в нашей спальне?

— Ну, всё! Разбирайтесь без меня. Я под этим не подписывалась, — натурщица стыдливо опускает глаза в пол. Придерживая у груди простынь, выбегает из комнаты как крыса с тонущего корабля.

— Как ты мог, Игорь? Как? Я же так любила тебя.... а ты... козел, — качаю головой, невыносимая обида выжигает нутро, словно кислота. — И я поняла, если бы ты ушёл от меня к другой. Но я не понимаю, как ты мог изменить мне в моём же доме, на моей постели и на моих же простынях! Как? Неужели в тебе нет ни капли уважения ко мне?

Я хватаюсь за голову. Не могу поверить в происходящее. Измена превратила моё сердце в свинцовый булыжник. Тяжело и нет больше сил стоять на ногах, потому падаю на кровать.

Игорь опускается на корточки возле меня. Нарочно прячусь от него, зарываюсь лицом в ладонях. Не хочу смотреть на его лицо. Мне тошно. Противно.

— Я тоже не понимаю, как мог прожить с тобой столько времени, а впервые изменить только сейчас.

Слова прошибают холодом. Теперь я не могу поверить своим ушам.

— Что?

— В наших отношениях не было никакого развития! — каждое его слово плетью высекает в моём сердце глубокие раны, равнодушие ядовитой стрелой вонзается в душу, но лицо его при этом не выражает ничего. — Ты забила на меня, забила на себя. Ты хотя бы вспомни, когда в последний раз удовлетворяла меня в постели?!

— Неделю назад мы неплохо провели ночь.

— Нет, пупсик! Это ты неплохо провела ночь неделю назад, а я же потом не мог уснуть до утра.

— Что? П-почему?

— Потому что всякий раз, когда мы занимаемся любовью, я думаю о том, что ты не сможешь забеременеть. Меня это достало! — рявкает он, расставив руки в стороны. — Я хочу детей! Хочу нормальную семью! Нормальную жену, а не подобие! Ты вечно пропадаешь на работе! А когда приходишь, я думаю о том, что было бы лучше, если бы ты не приходила вовсе. Я устал так жить, — он поднимается. Берёт свою спортивную сумку и скидывают туда свои вещи. — С меня хватит! Я ухожу!

Наблюдаю за ним некоторое время...

Неужели это не сон?

Щипаю себя за бедро и ощущаю слабую боль — ни черта не сон. Предательство мужа реально, как и он сам...

— И правильно! Уходи! — бросаю ему напоследок, умудряясь скрыть слезный голос, а у самой подбородок дрожит, как неродной, сердце замирает от каждого слова. — Проваливай из моего дома! Но знай, я сделаю ЭКО! Я почти набрала недостающую сумму.

Молчит. Бросает на меня последний взгляд пустых глаз. Он не оставляет мне никакого выбора. Только боль, что стремительно разрастается во мне, отравляя всё внутри.

— Нет, Диана, — злорадно он смеется. — ЭКО не поможет тебе. Моя мать опытный гинеколог и она ясно дала понять, что ты не можешь иметь детей!

— Но вдруг она ошибается! Я буду пробовать! Я ни за что не опущу руки, ясно!? — предательская слеза все-таки скатывается по моей щеке, но я быстро ее стираю.

2. Авантюра

— Астафьева, Богомолова, Кислицына, Степаненко и..., — затаила я дыхание в ожидании, пока девушка-администратор озвучивает пятёрку участниц, — последняя на сегодня — ... Усманова.

Вот так удача!

А я-то думала, что не подошла им, судя по моей низкосортной анкете. Я заполнила её "на отвали", поскольку припозднилась из-за своей рессеянности. Чуть в аварию не угодила, выехав на оживлённый перекрёсток на запрещённый сигнал светофора.

Но хоть где-то фортуна на моей стороне. Хорошо хоть здесь я не ударила в грязь лицом.

Хотя, поводов для радости всё равно мало.

Я пришла на кастинг ради того, чтобы отвлечься от мыслей о предательстве. Становиться "женой олигарха" ещё с утра в мои планы не входило.

С моими-то невыдающимися данными? Самой смешно.

Я знаю, что рано или поздно и отсюда меня вышвырнут как бездомную псину.

Но я отбрасываю в сторону эти мысли. Приподнимаюсь с мягкого кресла, одёргиваю свои помятые брюки и продеваю на руку ремешок потёртой сумки, повидавшей седую древность.

— Девушки, следуйте за мной! — официальным тоном проговаривает администратор — стройная блондинка с длинным высоким хвостом, одетая в чёрный брючный костюм, подчёркивающий её идеальную фигуру. — От вас требуется одно: говорить только тогда, когда к вам обратятся. Вопросы здесь задают члены жюри. Если у вас возникнут свои вопросы — вы сможете озвучить их только в том случае, если вас выберут.

В лифте мы поднимаемся на предпоследний этаж самого дорогого отеля в нашем городе. Гуськом проходим по длинному коридору и дружно останавливаемся у двустворчатой двери.

С той стороны двери распахиваются и поочерёдно нас впускают в просторное помещение, наполненное ярким солнечным светом и свежим воздухом.

В центре помещения, которое больше смахивает на президентские апартаменты, громоздится импровизированный подиум. А в метрах пяти от него за широким столом сидят четыре солидных мужчины, с иголочки одетые в дорогие костюмы.

А вот и жюри, — думаю я.

Мужчины встречают нас своей сосредоточенностью. Статные и к тому же до безобразия привлекательные.

Я же жалею, что отнеслась к кастингу как к простому развлечению, а не подошла к нему со всей серьёзностью. В конце концов, можно было хотя бы одеться поприличней: дешёвые брюки, блёклая блузка и ядовито-синего цвета лодочки — всё, чем я могу похвастаться, в отличии от других девушек, разодетых по последнему писку моды.

— Девушки, встаньте в ряд строго по фамилиям! Ровно так, как вас перечисляла София! — на ломанном русском басисто командует самый старший из мужчин. — Счёт от окна!

В суете мы бросаемся в разные стороны так, что я оказываюсь ближе всех к выходу.

Тем и лучше, — проскальзывает в мыслях, — Так у меня будет больше шансов по-быстрому свалить отсюда. Ну, или дорога позора будет многим меньше, чем у той девушки, которая стоит у самого окна.

Мужчины продолжают доскональна изучать нас: шушукаются друг с другом, но один из них выделяется больше остальных. Своим безучастием и надменным видом он сразу же привлёк моё внимание. Этот мужчина приковывает к себе девичьи взгляды не только своим безупречным внешним видом и идеальной мужской красотой, но и тем, что не обращает на нас никакого внимания.

Будто всё происходящее его не интересует. Словно его вынудили прийти на этот чёртов кастинг, когда у него были дела поважней.

— Господа, прошу сделать первый визуальный анализ! — громко говорит София, присаживаясь на широкий мягкий подоконник, что служит софой.

Один из мужчин вполголоса переводит остальным слова Софии. Я не точно не могу разобрать на каком языке они разговаривают, но почти уверена, что на азербайджанском. Диалект кажется немного знакомым. Как-то раз я занималась проектированием одного здания в Москве, до тех пор, пока не вышла замуж. Так вот, заказчики были как раз азербайджанцы.

Попыталась сконцентрироваться на их голосах, чтобы точно понять, но планы мои нарушает тот самый безучастный мужчина. Неожиданно он поднимает свой взгляд, устремив хищные глаза исподлобья на меня.

Волнение мигом сковывает моё тело в тиски. Не знаю как другим девушкам, но мне же становится некомфортно находиться под этим пронизывающим взглядом. От него меня бросает в жар.

В помещении повисает молчание. Оно давит на сознание.

Продолжительное время он поочерёдно сканирует каждую из нас, пока не поднимает руку вверх и не указывает на девушку, стоявшую ближе к окну.

Боковым зрением я вижу как она заметно натянулась, а мужчина тем временем делает характерный жест, указывая на дверь.

София одобрительно кивает ему.

— Госпожа Астафьева, покиньте помещение, — говорит она, что-то отмечая в своём планшете. — Вы нам не походите!

Значит, он и есть тот самый жених? Или просто самый важный тип из всех важных типов, что здесь собрались?

Между тем загадочный мужчина, таким же взмахом руки указывает ещё двоим девушкам по правую руку от меня.

А когда очередь добирается до меня, я напрягаюсь внешне, но внутри готова без сожалений покинуть это здание.

3. Конкуренция

В ушах звенит тревожный и тяжёлый звук набата, тело невыносимо затекло. Меня словно пару раз прогнали через соковыжималку.

Состояние сродни коматозному. К тому же я не могу продрать глаза и как только пытаюсь прийти в чувство, солнце ослепляет меня своей яркостью, доставляя болезненный дискомфорт. В глазницу будто загнали раскалённые паяльники.

— Ну давай, русская, просыпайся! Сколько можно спать? — незнакомым голосом кто-то произносит.

Это действует на меня получше ушата ледяной воды.

Я резко распахиваю веки и первое, что вижу  — три пары глаз, уставившиеся на меня сверху вниз.

Думаю, что какой-то глюк, и зажмуриваюсь, но когда снова размыкаю глаза, эти девушки, кем бы они ни были, не исчезают из виду.

— Кто вы? — испуганно пискнула я в попытке приподняться, но одна из девушек не позволила мне этого сделать.

— Не делай резких движений. Лучше вот, — протягивает она ладонь, в которой находится спасительная таблетка адвила. Не раздумывая, я проглатываю её. — Это поможет тебе быстрее восстановиться после лошадиной дозы снотворного и продолжительного перелёта.

— Снотворного? Перелёта? Что, блин, всё это значит? — не своим голосом спрашиваю я на родном языке.

В недоумении я разглядываю девушек, сидевших вокруг меня на огромной постели.

Они какие-то странные. Хотя бы потому, что очень похожи друг на друга. Но что больше всего повергает меня в шок — похожи они и на меня, за исключением, пожалуй, одной девушки: брюнетки с тёмными глазами. У остальных, включая меня, длинные русые волосы, одинаковый разрез глаз, цвет которых варьируется от глубинного синего до небесно голубого, как у меня. Даже форма носа и бровей идентичная.

Мы словно тройняшки, которых разлучили при рождении. Разве что цвет кожи служит нашим различаем: у девушек кожа с лёгким намёком на загар, а моя же — как белый хрупкий фарфор или как чистейший кокаин. Смотря кому как больше нравится.

Нет. Это точно сон. Я сейчас с сестрой. Возможно, мы напились, что весьма странно. И то, что происходит со мной, всего лишь последствия нехилого количества выпитого алкоголя.

— Говоришь по-английски? — спрашивает та, что меньше всего похожа на меня, которая ранее всучивала мне таблетку. Я киваю, с опаской озираясь по сторонам. Как загнанный в угол зверёк я реагирую на каждый звук, каждое движение незнакомых мне девушек. Я жду подвоха, но его нет. Слева направо самая разговорчивая из присутствующих указывает на девушек, которым данная ситуация нисколько не кажется противоестественной. — Меня зовут Гюнь. А это Сенай и Анастасия.

Анастасия. Хоть что-то знакомое в этом хаосе, — успокаивающе вдыхаю в себя солёный, влажный воздух. 

— Д-диана, — по-прежнему осматриваюсь. Я отмечаю каждую деталь, но не могу вспомнить, каким образом оказалась в такой огромной комнате, посреди роскоши. — Где это я?

В жизни не видела ничего подобного. Повсюду изысканная мебель, какие можно было бы увидеть, разве что в шикарных люксовых номерах. С потолка свисает дорогущая сверкающая люстра, а за панорамным окном — безоблачное небо, которое, думала, никогда больше не увижу; лазурное море с мягкими волнами; безлюдный пляж и безграничная эйфория вокруг. Я слышу зазывающие всплески волн. Эти ласковые звуки заставляют моих израненных бабочек в животе трепыхаться. Чувство счастья. Мне будто бы вкололи дозу счастья и по венам моим несётся уже не кровь, а кипящая живительная лава.

Никогда прежде я ещё не видела море так близко, но именно таким я себе его и представляла: спокойным и безмятежным. Оно словно равномерное дыхание спящей Земли и мне не терпится ощутить это дыхание на своей коже.

Боже, если это не рай, то что же? Но это и не укладывается в моей голове. Не в раю я должна была оказаться, а в резиденции сумасшедшего жениха.

— Мы сами толком пока ещё не знаем, где именно находимся, но тут здорово. Прислуга с нами не общается. Нас лишь предупредили, что мы ждём оставшихся претенденток, но ты здесь уже полтора суток, а вестей как не было, так и нет.

Я отчаянно тру виски. В голове будто бы поселился дятел, который с завидным упорством выдалбливал в моих мозгах дупло.  Я разглядываю девушек и попутно пытаюсь восстановить в памяти фрагменты минувшего дня. 

— Нас что, похитили? — всполошившись, приподнимаюсь я на локте.

— Можно и так сказать, но мы добровольно подписали контракт, где говорилось, что нас привезут в резиденцию жениха, — спокойно говорит Гюнь, но в следующую секунду её нервы сдают. Истошным криком она раздирает свою глотку: — Вот только не припомню, чтобы меня уведомили в каком состоянии нас сюда привезут!

— Да! И сюда — это куда нам тоже не сказали! Вот где мы находимся!? Где? — негодующе поддерживает её Анастасия.

Землячка, похоже...

А об остальных я вообще ничего не могу сказать. Сенай так вообще, не проронив ни слова, лишь многозначительно хлопает своими большими глазками, но мне и слов не нужно. Неспокойное сердце подсказывает, что она в таком же полнейшем недоумении, как и я сама.

— И что нам теперь делать? — спрашиваю я, присев на кровати в позе лотоса.

— Понятия не имею, — Гюнь пожимает плечами, а затем весьма неожиданно притягивает меня в свои крепкие объятия. — Но скучать тебе с нами не придётся, русская! Мы с девчонками хотели пойти на бассейн. К морю нам всё равно запретили приближаться, а так хоть какое-то развлечение. Пойдёшь с нами?

4. Провинность номер раз

Я вхожу в зал, где во всю уже проходит собрание.

Причиной опоздания послужил мой внешний вид, оставляющий желать лучшего. Я подошла непредусмотрительно, отдав предпочтение белому купальнику.

Все девушки отправились на встречу в бикини, а мне же пришлось закутаться в халат, чтобы скрыть от посторонних глаз свои прелести, просвечивающие сквозь намоченную ткань купальника.

Но это только полбеды. Долгое время я плутала по коридорам, теряя всякую надежду отыскать само место проведения собрания.

На втором и третьем этажах никого не было, а на четвёртый я и вовсе не смогла попасть без специального ключа. Проход туда запечатан. Соответственно, идея с крышей сама по себе отпала. 

Обшарив все имеющиеся углы в доме, мне оставалось только спуститься на цокольной этаж. Там я прошла сквозь многочисленные проёмы, что представляют собой длинную анфиладу комнат без окон. 

Воздух был на порядок прохладней, отовсюду веяло неизвестностью и таинственностью. 

Спустя пару минут скитаний в глаза бросилась массивная дверь. Без предупреждения я распахнула её с сопровождающимся тяжёлым скрипом петель. Нерасторопно вошла внутрь мрачного помещения, где полукругом уже стояли девушки. Только меня и не хватало. 

Но вот я здесь. И что-то мне подсказывает, стать невидимкой мне уже не посчастливится.

Секунды не проходит, как паника овладевает моим сознанием. Увиденное производит на меня сильнейшее впечатление, но со знаком минус. Я теряю дар речи, способность мыслить.

Казалось бы, это должно уже войти в привычку, но с каждым разом всё становится куда более странным.

Всё это больше смахивает на ведьмовский шабаш. Жуткое зрелище.

Сам зал напоминает художественную галерею старинного дворца: готические скульптуры, стенная роспись, под ногами устлан мозаичный пол, а вместо ламп расставлены факелы. Где-то размером поменьше, где-то чуть больше, но если соединить всех их незримой линией, они представят собой форму восьмиконечной звезды. Восемь больших пылающих факелов на восемь человек. Лишь одно место пустует. Моё.

В полнейшей тишине на меня смотрят семь пар глаз: девчонки, София, два седовласых мужчины, отличающиеся своей важностью. А у дальнего факела стоит тот самый мужчина, в руках которого не так давно находилась моя судьба.

Я не ошиблась. Именно он был на крыше особняка. Именно его десять минуть назад лапала София.

Меня всю пробирает, стоит ощутить на себе взгляды всех присутствующих в зале. Но врастаю в пол я не по этой причине. Он тоже смотрит на меня, но если все вопросительно, то он покровительственно. Его глаза — жерло вулкана. В них бурлит раскалённая лава. В них безудержно вьются языки пламени, обжигающие меня даже на расстоянии.

— Эй, тебе нужно особое приглашение? — дерзко отзывается София, вышагивая в мою сторону и выписывая бёдрами знак бесконечности.

Ещё в России она называла меня госпожой, а здесь (неизвестно где) обращается как к собаке, — мысленно я закатываю глаза на подобное неуважение.

— Нет. Прошу прощения, — заикаюсь и не без помощи Софии встаю рядом с Гюнь. — Здесь столько этажей. Я заблудилась.

— Настоятельно рекомендую в следующий раз не опаздывать. Господин Эмир во всём предпочитает порядок! Пунктуальность и предусмотрительность к этому так же относится.

— Да, конечно! Ещё раз извините, господин Эмир, — бормочу я, поглядывая на отбрасывающую от него зловещую тень, поскольку не хочу быть выжженной дотла.

Ответа не следует. Никакой реакции. Это не входит в его планы.

Склонив голову набок и держа руки в карманах брюк, он занят делом куда более важным. Он силой мысли распарывает на мне халат в лоскутки, ведь я единственная из девушек позволила себе скрыть свою фигуру.

Это непозволительно. Ты сделала очень плохой выбор, явившись сюда в таком виде, — читается на его лице.

Я туго сглатываю горечь, подступившую к горлу, и опускаю голову. Смотрю исключительно в пол.

Этот человек странно действует на меня. Я не могу взять свои эмоции под контроль.

Он будто знает все мои тайны, даже самые постыдные. Он мысленно смеётся надо мной, грозясь раскрыть все секреты.

А в моей жизни было всякое дерьмо, за которое стыдно и по сей день.

Но не на меня одну он оказывает мощнейшее давление. Краем глаза я замечаю, как Гюнь в рваном ритме барабанит пальцами по своим бёдрам, а Анастасия и того хуже — ковыряется в ногтях, показывая этому мужчине свою тревожность.

Но этот мужчина настолько хорош собой, что невозможно стоять перед ним и не смотреть на него. Он силой магнита приковывает взгляды к себе. Такую мужскую красоту я назвала бы опасной. Он идеальный. Он — дьявол.

Кто знает, что таится за всей этой оболочкой? За шрамом, что рассекает его верхнюю губу, за смуглой кожей, к которой хочется прикоснуться, за мускулистой грудью, под которой прячется его сердце... 

Скольким девушкам он открыл свою душу, и есть ли она у него вообще? 

Если он и окажется тем самым женихом... Если помимо гардероба, можно будет заполучить ещё и его, то я крупно влипла. 

5. Первое впечатление

Я провожаю удаляющиеся спины девочек, которые всем своим видом показывают, что это они хотели быть в числе первых. Они хотели оказаться на моём месте. Я бы с радостью. Тогда я не тряслась бы от той мысли, что останусь наедине с незнакомцем, не внушающим никакого доверия.

Я ничего о нём не знаю.

Кто он?

Так стоп, не нужно понапрасну нервничать. Для этого мы и остались одни. Чтобы познакомиться поближе, — про себя повторяю я. 

— Что-нибудь желаешь, Диана? Вино, шампанское? — интересуется он, направившись к столу, где стоит широкий ассортимент алкоголя.

Может, и не всё так плохо. Вон какой любезный господин. Жаждет накачать меня отборным пойлом.

— Нет, я не пью, — отвечаю я, переминаясь с ноги на ногу и обнимая себя руками, чтобы так заметно не трястись от холода.

Мужчина оглядывается из-за плеча. Из его груди вырывается саркастический смешок. Он окидывает меня взглядом с ног до головы, а затем берёт со стола пустой бокал, который наполняет.... водой.

— Разделяю, — говорит он с косой усмешкой на лице и тут же опрокидывает бокал в себя, полностью его осушив.

Он ставит его на стол. Снова погружает в карманы свои крепкие руки с хорошо выраженным рисунком вздувшихся вен и шаг за шагом неспешно направляется ко мне.

Приблизившись вплотную, он протягивает руку ко мне. Она словно кобра, бросившаяся на свою жертву. Жест вынуждает меня судорожно вдохнуть в себя воздух, что не остаётся без его внимания. Мужчина негромко хмыкает и беспардонно просовывает свою пятерню под мой халат.

— Не хочешь снять с себя лишние вещи и показать мне свои формы? — как ни в чём не бывало произносит он, указательным пальцем подцепив декольте моего купальника.

— Это обязательно? Просто я не готовилась к нашей встрече.

— Нет, что ты? Ты можешь хоть каждый день ходить в этом нелепом наряде, — едко посмеивается он, но затем резко стирает с лица улыбку и накрывает ладонью узелок на халате. — Конечно же, обязательно! Как мне, по-твоему, делать выбор? Не забывай, ты не одна! Вас здесь четверо! И ты должна помогать мне, иначе у тебя нет никаких шансов, ангел мой.

Мои руки безвольно болтаются по швам, я разворачиваю от него голову в сторону. Его дыхание уже в полную мощь обжигает моё лицо. Аромат, исходящий от него, медленно, но верно вгоняет меня в прострацию. Мне страшно находиться рядом с ним.

— Мне упрашивать тебя нужно? — повышает он голос, от раскатистого баса я вздрагиваю всем телом. — Снимай этот чёртов халат! — дёргает за узелок.

Такой наглости я не потерплю. Размахиваюсь и со всей силы, которая имеется во мне, влепляю ему звонкую пощёчину.

Но в эту же секунду я крупно об этом желаю.

Языки пламени, которые прежде вились в его глаза, тлеют. Радужная оболочка наполняется зловещей темнотой. Ноздри трепещут с каждым его тяжёлым вдохом, на скулах выступают желваки, а кожа на кулаках натягивается и белеет от того, как он их сжимает. Он будто ведёт внутреннюю борьбу с тем, чтобы не ответить мне ударом на удар.

Я зажмуриваюсь. Втягиваю голову в плечи, думая, что за всем этим последует ответная пощёчина, но он всего лишь потирает свою челюсть, куда пришёлся удар.

Всхлип выходит из лёгких, а следом он обходит меня. Кости ходят ходуном, тело моё подвергается бесконтрольной вибрации, а зубы стучат друг о друга как неродные.

Мужчина встаёт у меня за спиной. Теперь я ещё более уязвима. Реагирую на каждый шорох позади себя, ведь я стала лёгкой мишенью, потеряв его из виду.

Сердце сжимается в микроскопический комок, когда он кладёт подборок на моё плечо, а ладони на талию. Он вдавливает моё тело в свою каменную грудь и с извращённой нежностью в голосе говорит на ухо:

— Ещё одна подобная выходка — и ты крупно об этом пожалеешь, — с угрозой озвучивает мои же мысли.

Во мне просыпается желание запереться в комнате, забиться в угол и рыдать от такого неслыханного неуважения.

— Что вы себе позволяете? — пытаюсь я дерзнуть, но он с быстротой молнии оказывается передо мной.

Сжимает своей ладонью мой подбородок и наклоняется, почти касаясь губ.

— Я не позволю себе ничего, чего бы ты сама не захотела.

Он резко отводит руку от моего лица и я наконец могу вздохнуть. Я стою под его блуждающим по моему телу взглядом. Замечаю азартный блеск в глазах, когда он заостряет внимание на просвечивающей ткани купальника. Он взглядом ласкает каждую клеточку моего тела, до боли, до судорог в конечностях. А потом плавно опускает взгляд ниже, вынуждая меня до скрежета сжать челюсть. Мне становится не просто неприятно, мне противно. 

Хоть он ничего и не делает, а я уже хочу наплевать на всё, и снова вмазать по его наглой роже, но мои мысли сбивает его голос прямо у уха:

— Ты теперь принадлежишь мне, — смотря в мои глаза, угрожает он.

— Я и ещё трое девушек? Не чересчур ли? — выпаливаю я, кое-как удерживая себя на трясущихся ногах.

Он только усмехается, запрокинув голову кверху, а потом становится чернее тучи, нависшей надо мной.

6. Турецкий для начинающих, Или Слабость — порок

Судорожный вдох. Прерывистый выдох.

Кожа покрывается мурашками от прошибающего холода и неизвестности, в которую я добровольно попала.

— Ты мне нравишься, Диана.

Между нами пространство искрит. Я не просто боюсь его, он нагоняет на меня ужас одним своим видом. За внешней привлекательностью и внутренней жестокостью стоит многое, но я совершенно не знаю этого мужчину. Хотя он уже успел присвоить меня себе. Меня и ещё троих таких же несчастных девушек, вроде меня.

— Да, но... — избегая его звериного чёрного взгляда, я силюсь ответить, но он прикладывает палец к моим губам, чем затыкает на полуслове.

Я замираю. Мужчина приближается вплотную, окутывая меня своей мистической аурой. Он запрокидывает мою голову и буквально вынуждает посмотреть в его глаза, в которых бушует леденящий вихрь. Он закручивает мой разум в своём безудержном потоке. Сбивает устрашающей силой, но внешне я не могу и пальцем шевельнуть.

— Но? — наклоняется он, практически касаясь губами моих дрожащих губ. Он обжигает их своим пламенным дыханием.

— Но остальные девушки ничем не отличаются от меня, — на выдохе произношу я, зажмурившись. — Я хочу уйти. Я передумала участвовать в этом дурдоме.

— Запомни, всегда смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Не смей показывать мне свою слабость! Это то, чего я больше всего ненавижу в людях! — сквозь зубы рычит. 

Я вскрикиваю от страха. Послушно открываю веки, но не вижу перед собой ничего. В глазах стоит обида. Она застилает всё своей пеленой. 

— Дайте мне уйти, и вы больше никогда не увидите мою слабость, потому что я слабая... очень слабая, — едва сдерживаю себя, чтобы не расплакаться.

— Это не так, Диана. Ты сама удивишься, сколько в тебе скрытого потенциала. К тому же, контракт подписан твоей рукой и он не подразумевает никаких "но", — его ладонь плавно опускается с моего лица на шею. Он словно желает перекрыть мне кислород. — Сожалею, назад дороги нет, малышка Ди.

Как же так?

Я же хотела просто подурачиться. Мечтала отвлечь себя и хотя бы на время забыть о том гнусном поступке, что совершил мой муж. О той низости, которую он позволил себе. Я и представить себе не могла, что эта кривая дорожка приведёт меня прямиком в ад, в лапы самого настоящего дьявола. Душегуба. Он ещё хуже, чем мой муж.

Думала ли я, что окажусь заложницей своей наивности? Нет.

Думала ли, что должна буду удовлетворять эгоистичные прихоти высокомерного мужчины и исполнять его фантазии в реальности, когда за стеной находятся другие девушки, которыми он так же жаждет повелевать как рабынями? Нет, и в мыслях не было.

Но только этот мужчина доподлинно знает сколько кругов ада мне ещё предстоит пройти.

— Но в контракте не было упоминаний, что я должна буду быть вашей вещью! Не нужно мною командовать! Вы не мой муж! — прорезается мой голосок, и я сразу же жалею об этом, когда он нажимает на мою сонную артерию.

В глазах резко темнеет, кислорода уже не хватает. Со слезами на глазах я бьюсь в попытках оттолкнуть его от себя. Отчаянно пытаюсь, но он продолжает хладнокровно наблюдать за тем, как я трясусь от страха.

Ноги мои подкашиваются, и в этот самый момент он отпускает меня, легонько отпихнув в бетонную стену.

Я делаю глубокий вдох. Хватаюсь за горло и тут же закашливаюсь, в уме проклиная на чём свет стоит вчерашний день.

— Напомни, откуда ты? — как ни в чём не бывало спрашивает он, наконец, избавив меня от своей опасной близости.

От верблюда, — мысленно дерзнула я, но побоялась.

Вместо этого прижимаюсь к бездушной стене всем своим телом и хриплым голосом отвечаю: 

— Из Красноярска. Это в России.

Мужчина задерживает плотоядный взгляд на моих приоткрытых от ужаса губах. Он будто что-то прикидывает в уме. 

После затяжной паузы он негромко, почти неразборчиво повторяет мой ответ, а затем уверенной поступью подходит к винтажному столику. Уверенность читается во всём: в его отточенных движениях; в голосе, который порождает во мне дрожь. Я же, наоборот, задыхаюсь от чувства беспомощности.

Мужчина отрывает из фуктовой тарелки кисть винограда. Забрасывает в рот ягоду, пробует на вкус. 

— Тебе повезло. Русских у меня ещё не было, — даже находясь в пяти метрах от него, я замечаю как сверкают его глаза мерцающей темнотой. Потирая щетинистый подбородок, он окидывает меня оценивающе с головы до ног и облизывает свои губы. — В твоей комнате имеется внушительная библиотека. Среди произведений великих классиков, современных любовных романов ты найдёшь и обучающее чтиво.

— Для чего вы мне всё это говорите? — заикаюсь я, мечтая скрыться от него, провалиться сквозь землю.

— Мне нужно, — он деланно смотрит на свои наручные часы, — чтобы за три часа ты выучила турецкий. Справишься — станешь моей фавориткой. И, быть может, я выполню одно твоё самое сокровенное желание.

Турецкий? Так мы в Турции? Ох, и угораздило же меня...

— Выучить? Как? Это же невозможно! Я ж не полиглот, мать твою!

7. Первое свидание

Поначалу я и не думаю подчиняться этому невоспитанному хаму, но затем понимаю, что есть в его словах маленькая крупица логики. Мне и правда некуда деваться, да и занять себя тоже нечем.

Битый час я изучаю турецкий для начинающих, но в голове не откладывается ровным счётом ничего. Как я и сказала, выучить язык, который ты впервые слышишь, просто невозможно. Поэтому я решаю отвлечься. Эмир ничего мне не сделает. Он только и может бросать бессмысленные угрозы, чтобы все вокруг него ходили по стрункам, я уверена. Это у него в крови.

Включаю телевизор и тут же впадаю в ностальгию. Все фильмы хоть и турецкие, но в настройках можно установить русские субтитры.

Организаторы подошли к этому предусмотрительно, иначе бы я здесь точно свихнулась в первый же день.

С головой проваливаюсь в сюжет сериала "Великолепный век", думая, что хоть так я смогу поднатаскать себя в познании элементарных слов на родном языке Эмира, но три часа проходят как три минуты, а единственное, что я смогла усвоить за это время — это как грамотно вить верёвки из Сулеймана, будучи Хюррем.

История затянула меня настолько глубоко, что я даже не замечаю, как в комнату входит кто-то посторонний. Охраннику приходится перегородить своей могучей фигурой телевизор, чтобы я обратила на него внимание.

— Госпожа, вы готовы к свиданию с господином Эмиром? — любезно спрашивает он, я отсранённо угукаю и пялюсь на него так, будто он просвечивается. Охранник прочищает горло и указывает на мой халат. — Вы пойдёте в этом?

Совсем забыла. Он же велел мне переодеться.

— Дайте мне минуту!

Пулей я забегаю в гардеробную, где снимаю с вешалки самое красивое по моим меркам платье. Чёрное, струящееся и переваливающееся в искусственном свете ярких ламп. Надеваю его, обуваю изящные чёрные босоножки и поправляю причёску.

Решено. Применю другую тактику. Постараюсь делать то, о чём меня попросят. Если он хочет покровительства, он его получит.

Но надолго ли меня хватит?

Может, ему быстро наскучит такая податливая и он сам откажется от меня в первый же день.

Определённо, знакомство с турецкими законами, хоть и благодаря вирусному сериалу, пошло мне на пользу.

Изначально я предполагала, что свидание будет проходить где-нибудь в ресторане, вдали от резиденции, где я смогла бы изучить достопримечательности города или хотя бы просто поглазеть на иностранцев, но планы мои рушатся, когда я понимаю, что охранник ведёт меня на крышу. На ту самую, где мне довелось увидеть неодназнаную сцену между Эмиром и Софией. 

Кстати, будет, о чём расспросить Эмира за ужином. А ещё я надеюсь, он накормит меня, а то нахожусь в этом имении уже чёрт знает сколько, а во рту даже крошки не побывало.

Позади нас остаётся винтовая лестница башни и мы оказываемся на свежем воздухе. Охранник дальше не идёт. Взмахом руки он любезно указывает мне направление. Сложно заблудиться, ведь дорогу освещают зажённые лампадки, расставленные по периметру крышу.

Я безмолвно благодарю единственного вежливого человека во всём этом огромном здании и делаю первый шаг. Ветер тёплым потоком бъёт мне в лицо, развивает волосы. Я делаю ещё один медленный шаг, а потом теряю дар речи.

Отсюда, с высоты птичьего полёта, открываются завораживающие виды на вечерний город, устланный красным полотном заката. Он совсем близко. В километрах трёх, не больше.

— Ну вот, совсем другое дело, — пугает меня, появившийся буквально из ниоткуда Эмир. — Выглядишь просто потрясающе.

— Благодарю! — киваю я, гордо вздёрнув нос.

Одно очко в моей копилке уже есть. Вопрос в другом, сколько же я соберу их за весь вечер, если в результате он поймёт, что я не выполнила его требование.

— Разреши проводить тебя к столу, — он галантно подставляет мне свой локоть, что ноги подкашиваются от его резкой перемены настроения. Я осторожно обвиваю его руку, опасаясь, что он может передумать в любой момент. — Не знал, какое у тебя предпочтение в еде, поэтому вот, — он кивает на шикарный стол, заставленный различными блюдами, начиная от устриц и заканчивая селёдкой под шубой. — Надеюсь, что-нибудь тебе придётся по вкусу.

— Ух ты! — поражена я наповал, в животе сразу заурчало, стоит представить какое это всё на вкус. — Я не откажусь попробовать это всё, коль не шутишь.

Эмир помогает мне расположиться за столом, затем присаживается напротив, зажигает лампадку посреди стола и просто смотрит на меня, в то время, как официант начинает суетиться вокруг нас пока Эмир не произносит парочку фраз на турецком, после которых он исчезает из виду. 

— Я не смогла ничего выучить. Как я и говорила, это очень сложно, — признаюсь, склонив в голову, и зажмуриваюсь на тот случай, если "господин" придёт в бешенство.

— Не страшно. Ты хотя бы попыталась, — к моему удивлению, спокойно отвечает.

Отбрасывающая тень от лампы делает его черты лица мягче, но тем не менее внутри себя я не ощущаю никаких изменений. Я всё так же опасаюсь его. И чтобы не сидеть обездвижено от его взгляда я беру с тарелки брускетту, надкусываю её. С трудом проглатываю, так как кусок теперь в горло не лезет.

— Не буду ходить вокруг, да около. Спрошу напрямую, — говорит он после мучительно долгой паузы, откупоривая бутылку изысканного напитка. Наливает в мой бокал, хотя был в курсе, что я не пью. — Зачем ты здесь?

8. Кто есть кто

День за днём я безвылазно нахожусь в отведённой мне комнате. Здесь я занимаюсь одним и тем же делом — независимо от времени суток я пребываю в глубочайшем отчаянии, которое теперь способно раскрасить яркие краски за окном в мрачные тона.

Море больше не радует. Солнце больше не греет меня. Всё в одночасье стало пустым и безликим, а сама я превратилась в груду развалин. Именно так я ощущаю себя в последнее время.

А чтобы совсем не потеряться во времени и не сбиться со счёта, на деревянной спинке кровати я делаю зарубки маникюрными ножницами. Один зарубок равен одному дню заточению. Таких отметок набралось аж пять штук. Пять дней я сижу взаперти, а белый свет вижу только из своего балкона, но складывается впечатление, что это только начало. Совсем скоро меня лишат и света белого.

Что происходит?

Это ведь конкурс, но разве в условиях конкурса не должны принимать участие все конкурсантки? Или меня уже списали со счетов?

Если так, то какого чёрта я всё ещё здесь?

Как по часам ровно в полдень замок прокручивается и дверь с той стороны открывает всё та же женщина, что и в предыдущие пять дней.

Она то ли немая, то ли ей запрещено со мной разговаривать. Сколько бы я ни пыталась обратиться к ней, единственное, что она могла — поставить поднос с едой у моей кровати и бросить на меня сочувственный взгляд, тяжело при этом вздохнув. Мы обе рабыни в этом доме, в нас лишь одна разница: она по доброй воле прислуживает этому господину, я же прислуживать ненамерена.

Скорее всего, она одна из немногих, у кого в этом доме имеется элементарное чувство сострадания, ведь она одна из немногих, кто знает, какая судьба меня ждёт дальше.

Эта мысль который день не даёт мне покоя.

Как обычно женщина проходит до кровати, к которой я уже, наверное, приросла. Она ставит поднос на тумбу, а я стараюсь не смотреть на неё. Не хочу своим унылым видом ставить эту милую женщину в неловкое положение.

Я жду того момента, когда она скроется, чтобы в очередной раз убедиться в том, что мне принесли баланду вместо нормальной человеческой еды. Но вместо того, чтобы уйти, женщина вдруг обращается ко мне, чем вынуждает меня вздрогнуть.

— Дочка, как поешь, можешь выйти на прогулку, — её голос как звук двигателя старого трактора — грубый и громкий. Или мне просто так кажется. Я уже успела отвыкнуть от людского голоса.

На прогулку, — мысленно повторяю, думая, а не показалось ли мне.

На прогулку. Самой смешно. Словно преступнице разрешили погулять в расплату за хорошее поведение.

Женщина выходит из комнаты, на сей раз оставив дверь открытой. Я тут же выливаю помои в унитаз, что должны были быть супом. Заставляю себя съесть лишь лепёшку и утрамбовать её безвкусным чаем.

А потом, закутавшись в халат, я выхожу на улицу. Вдалеке слышатся чьи-то возгласы и всплески воды, но это не шум прибоя. Я сворачиваю за угол здания, а там, у бассейна, вижу девушек, плещущихся в воде. Всё в том же составе.

Дичайшая дикость. Как они могут радоваться, когда такое вокруг происходит? Или только меня одну здесь пугает моя дальнейшая участь?

— Девчонки, смотрите, там Диана! — голосит Анастасия, махая мне руками. — Диана! Какой приятный сюрприз, иди скорее к нам!

Так сразу и не поймёшь, то ли они действительно рады меня видеть, то ли радость эта слегка наиграна.

— Как ты здесь оказалась? — спрашивает Анастасия, изящно выйдя из бассейна. Она и впрямь удивлена меня видеть. Во всяком случае мне кажется, что радость её нисколько не наиграна. Она вешается мне на шею, заключает в объятия. — Гюнь сказала, что видела как пять дней назад тебя увозили отсюда на яхте.

Все девушки выходят из бассейна и обступают меня со всех сторон, как какую-то местную достопримечательность.

— Не правда! — повышает она голос, обтираясь полотенцем. — Я не утверждала, а всего лишь предположила!

— Разве? Мне казалось, что ты...

— Тебе показалось, — нагло перебивает её Гюнь. — Просто у меня осталось только одно объяснению тому, что Диана вдруг исчезла, — с надменным видом она ложится на шезлонг, надевает очки и, заграбастав со столика бокал с коктейлем, смачно всасывает в себя через трубочку. — Крыло, где находится твоя комната, все эти дни было зарешёчено. Я правда думала, что после свидания Эмир выгнал тебя.

— Лучше бы это действительно было так! Но нет, меня держали взаперти все эти дни!

— Серьёзно? Почему? — Анастасия с беспокойством спрашивает, жалобно поглядывая на меня.

— Я бы тоже хотела узнать, но у меня нет ответа на этот вопрос.

Сенай, как и Гюнь, нисколько не заботят мои слова. Они считают, что равномерный загар куда более важней того, что место, где они беззаботно плещутся в бассейне и подставляют свои тощие тела под лучи беспощадного солнца, может хранить в себе множество тайн.

— Ой, а мы тут оттягивались по полной, пока тебя не было, — распуская павлиний хвост, Сенай расплывается во влюблённой улыбке.

— Как это?

— Анастасия нас тут всех уже обскакала. Вчера у них с Эмиром случился поцелуй.

9. Сюрприз

— Госпожа Диана, господин Эмир ждёт вас через полтора часа. Будьте готовы, — войдя в мою комнату, говорит очередная шавка, прислуживающая ему.

— Угу, — мычу отстранённо в ответ, даже не глянув в его сторону. — Обязательно! Только шнурки поглажу.

— Что, простите? — густые брови мужчины взлетаю вверх.

— Я говорю, поняла. Можете идти. Спасибо!

Моё мнение нисколько не изменилось. Я палец о палец не ударю, чтобы угодить ему. Плясать под его дудку — это последнее, о чём я могу думать сейчас. Все мои мысли теперь сконцентрированы на том, как отсюда выбраться. Любой способ мне подойдёт, разве что кроме расчленёнки.

Внезапно слышу за собой какой-то странный звук, как если бы кто-то постучался в стену.

Беру пульт от телевизора, убавляю звук и, затаив дыхание, прислушиваюсь.

Тишина, что аж бесит. Показалось, видимо.

Решаю принять ванну, чтобы немного расслабиться, а потом завалиться спать, но стоит мне приподняться с постели, как странный стук снова повторятся. И исходит он прямо оттуда, где стоит моя кровать.

Что там за стеной?

Помнится, на этаже была ещё комната, но ясное дело, мне не доводилось там бывать.

Перестук вновь повторяется, словно тот, кто находится за стеной, нуждается в ответном сигнале.

Дурость какая-то.

Тем не менее я забираюсь на матрас, коленями встаю на подушки и прислоняю ухо к прохладной стене.

— Эй, там есть кто-то? — тихонечко спрашиваю, и кто бы это ни был, он отвечает мне одиночным стуком. — Кто там? Можешь ответить?

Я обвожу комнату беглым взглядом. Поверяю на наличие вентиляции, или чего-нибудь в этом духе, чтобы пообщаться с человеком через неё. Может, так он меня услышит, но глухо. Здесь ничего подобного нет.

И тут меня посещает ужасная мысль? А вдруг в соседней комнате ещё одна заключённая вроде меня? Боже, да что здесь творится?!

Стучат ещё несколько раз, и я наконец отвечаю двойным коротким постукиванием. За стеной повторяют его и тогда, ради интереса, я кулачком воспроизвожу мотив известной песни из кинофильма "Розовая пантера". Просто первое, что пришло в голову, но за стеной точь-в-точь повторяют этот мотив.

Странно, но в то же время меня посещает воодушевляющее чувство. Вроде как я нашла единомышленника. Хоть кто-то здесь со мной заодно. Последующие пять минут мы так и обмениваемся друг с другом мотивами различных известных песен.

Увлекшись этой игрой, я вдруг ощущаю на коже ласкающий прохладный сквозняк. Оборачиваюсь. Усиливающийся свежий ветер, пробирающийся в комнату через балкон, колышет тюлевые занавески, запах соли резонирует от набегающих на берег волн.

Точно!

— Эй, ты можешь выйти на балкон? Попробуй, если он у тебя есть! — стучу я по стене. — Я жду тебя там!

Я проскальзываю сквозь шторы, практически занырнув на балкон. Солнце только-только село, сгущая краски вечернего неба.

Удостоверившись в том, что никто из охраны под моим балконом не дежурит, я слегка наваливаюсь на металлические перила. Мне хочется убедиться в том, что в соседней комнате имеется такой же балкон, как у меня.

Имеется, ещё как. Ну, слава богу.

В глаза бросается тонкая полоска тусклого света на полу, а затем шторы распахиваются и свет теперь уже заливает весь пол.

Появляется тень, увеличивающаяся в размерах. С замиранием сердца я жду того момента, когда этот человек покажется мне.

Руки дрожат как неродные, а затем на балконе появляется... Он... С наглой ухмылочкой на идеально вылепленном лице самым умелым в мире скульптором. С телом, как у Аполлона, прикрытым лишней рубашкой и абсолютно ненужными брюками.

Вопреки всему желание убивать просыпается во мне и растёт в геометрической прогрессии по мере его приближения. По мере того, как аромат его проникает в мои лёгкие и устраивает там хаос, заставляя каждую живую клетку моего тела остро реагировать на его обладателя. Это дурман, пострашнее любого наркотика. К нему зависимость проявляется после первого вдоха. Но, к счастью, голова у меня всё ещё на плечах. Разум противостоит телу. Наверное, именно этим я и отличаюсь от всех остальных.

— Ч-что? Какого чёрта ты здесь делаешь? — заикаюсь я от пережитого шока.

Эмир надменно хмыкает, а потом неожиданно улыбается мне мальчишеской улыбкой. Неожиданно. Я не ошиблась. Уж что-что, а такого я точно не ожидала от Эмира. Даже этот сюрприз стал куда более ожидаем, чем видеть искренние эмоции на лице человека, у которого камень вместо сердца.

— А вообще мне даже понравилось... Забавно вышло, да? — произносит он игриво, вплотную подойдя к ограждению, опираясь на него ладонями. — Надо как-нибудь повторить. Придумать правила, например, один стук — "да", два — "нет", три — "я хочу тебя, Эмир, хоть и вынуждена играть роль стервы, чтобы набить себе цену".

Я не успеваю подобрать нужных слов, чтобы огрызнуться, как он запрыгивает на перила. Выпрямляется грациозно, держась руками за каменные выступы, перекидывает ногу на мою сторону и вот он. Эмир за считанные секунды перебазировался на мою территорию, снова сделав меня максимально уязвимой.

10. Выбор сделан

"Прикоснётся только взгляд".

Это меня и пугает больше всего. Одна только фраза нагоняет страх и отвращение.

Нет, не сам факт его искушённого желания поглазеть на мои прелести.

Меня уже не удивляют идиотские просьбы высокомерного господина, которому в этом доме дозволено всё в отношении всех. Меня пугает именно то, что взгляд его настолько цепкий, что порой кажется Эмир способен им переставлять предметы. 

— Диана, у тебя какие-то сложности? Неужели ты хочешь, чтобы я помог тебе? Только скажи, и я с удовольствием приложу к этому свою руку, — его голос вырывает меня из паутины задумчивости.

Там я в красках уже представила себе это унижение. И меня совершенно это не устраивает.

Что же будет, если я ослушаюсь? Если я выставлю его вон и разболтаю всем, что он нарушил какие-то там правила? Как можно вообще нарушить правила, которые сам же устанавливал?

— Нет, — отрезаю я, крепко закутывая себя в халат. — Мне не нужна твоя помощь! Ты же хочешь просто поглазеть, так?

— Не поглазеть, а насладиться представлением, — поправляет меня с надменной улыбкой на лице, но взгляд как раз-таки говорит о том, что у меня нет никаких шансов на ослушание. Я в ловушке.

Да подавись ты! Хуже уже просто не может быть!

Дерзко хмыкнув, я разворачиваюсь и на высоких скоростях залетаю в гардеробную. Дверью хлопаю с грохотом, вложив в этот грохот максимум своей ненависти.

Отодвигаю ящик, откуда достаю самый развратный купальник среди прочих более или менее приличных.

Кто такое носит вообще?

Но раз он хочет шоу — будет ему шоу!

Сам купальник (одно название) раздельный. Он ядовито-жёлтый, просто вырви глаз. Полупрозрачная сетчатая ткань не скроет ничего, а мне это и не нужно. Мне уже плевать. Я сама подписалась под этими унижениями.

Прижав купальник к груди, я пыхтя и фыркая, возвращаюсь в комнату. Эмир пристально отслеживает каждое моё движение. Складывается впечатление, что ещё немного и он начнёт ими управлять, как персонажем игры "Симс".

Швыряю тряпки на скомканное одеяло, становлюсь у кровати в позу фонарного столба и гневно смотрю на Эмира.

Если бы взглядом я могла бы убивать, то этого мужлана уже выносили бы отсюда вперёд ногами, но нет. Сидит себе целёхонький и невредимый. Лыбится и потирает свою щетинистую челюсть. Готовится к представлению, что называется.

Устанавливаю зрительный контакт. Глаза в глаза.

Резко, даже нервно сбрасываю с себя халат. Он лужицей растекается в моих ногах.

Сразу же становится зябко, хотя в комнате достаточно комфортная температура.

Это всё он. Это Эмир способен силой мысли покрыть коркой льда всё, к чему он имеет хоть какое-то отношение.

Наплевав на дрожь во всём теле, я завожу руки за спину. Быстро разбираюсь с застёжкой бюстгальтера, лямочки тут же скатываются по моим рукам вниз, а дальше я пуляю чёрное кружево в лицо Эмира. Дерзко. Как опостылевшую вещь.

Эмир даже глазом не моргнул. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

Он рукой нашаривает бюстгальтер. Скомкав его в своей ладони, подносит кулак к своему лицу. Шумно втягивает в себя мой аромат и на секунду прикрывает веки, а потом прячет вещицу в карман своих брюк.

Извращенец! 

— Дальше, Диана! — требует он, умело скручивая мои нервы в морской узел.

Все мои движения сопровождаются резкостью, но никак не сексуальностью. Я пальцами поддеваю резинку простецких трусов, небрежно стягиваю их с себя до самых щиколоток. Переступаю их и с гордо поднятой головой развожу руками, мол, вот она я красивая. Полюбуйся!

Но знаете, что?

Его взгляд ни разу так и не опустился ниже моих глаз.

Или его не устроил мой немой протест или же его абсолютно не волнует моё тело.

— А теперь надевай чёртов купальник, — приказывает он сквозь зубы.

Не понимаю себя.

Я бросаюсь из одной крайности к другой.

То мне, видите ли, было унизительно раздеваться перед ним, а теперь меня уже унижает сам факт того, что он даже не посмотрел на меня.

Это не просто унизительно, это напрочь раздавило мою самооценку.

— Тебе помочь? — понижает голос, а я не вижу перед собой ничего.

Картинка расплывается, в носу щиплет, в горле ком горечи растёт.

— Н-нет, не нужно, — дрожит голос, как и руки, которыми я тянусь за купальником.

Сгребаю тряпки с постели, а Эмир тем временем вообще разворачивает от меня голову в сторону.

Он косится на входную дверь. Выражение его лица максимально сосредоточено, как если бы он прислушивался к чьим-то шагам.

Воспользовавшись его невниманием, я быстро напяливаю на себя купальник.

— Всё, представление окончено, теперь можешь..., — не успеваю я договорить, поскольку Эмир выставляет вперёд руку и шикает на меня.

11. Неожиданный поворот

Во время поспешных сборов меня одолевали двоякие ощущения. С одной стороны, я была счастлива тому, что этот дурдом наконец-то закончился. Причём рада была я тому, что это произошло намного раньше срока, но в то же время мне было жутко не по себе. Моя самооценка, которая и так собирает пыль где-то у меня под ногами, упала ниже некуда. Она просто провалилась под землю и теперь тянет меня за собой на самое дно.

Это не просто оплеуха со стороны Эмира. Это хороший такой удар, после которого он отправил меня в нокаут. На целый час.

Час я не могла опомниться. Носилась по комнате из угла в угол и не знала что мне теперь делать.

Все вещи из гардероба, которые теперь по праву принадлежат мне, собирала прислуга. Бедняжка даже одеться мне помогала, поскольку всё это время я не могла собраться с чувствами.

Чувства...

Будто они у меня есть в самом деле.

Не пойму себя.

Эмир мне даже не нравится, но тогда почему я не могу так просто взять и принять его выбор?

Нет, мозгами-то я всё понимаю, и даже вполне согласна с его выбором.

Анастасия ему подходит намного больше, чем я. По крайней мере, она так уж точно будет ходить по стрункам возле него. Я же не смогу этим похвастаться, зная свой характер и нежелание прислуживать всяким хамоватым мужикам, но что-то подсказывает мне, что внутри я ждала совершенного другого результата.

Сердце, больная моя душа, не оправившаяся от предательства мужа... Они желали успокоения. Исцеления, но никак не очередную подставу.

Дурочка, ну чего я могла ожидать от подобного каламбура?

Да хотя бы отдыха! В кои-то веки оказалась за границей, а ласковых волн морюшка даже не почувствовала на себе.

Хватит! Ноги в руки — и пошла отсюда с гордо поднятой головой. Эмир — птичка не нашего полёта, и я довольна хотя бы тому, что ухожу отсюда не пощипанной курицей.

— Госпожа Диана, ваши вещи уже на яхте. Следуйте теперь за мной! — приказывает охранник, появившийся из ниоткуда.

Я растерянно киваю ему. Оборачиваюсь, чтобы обвести напоследок взглядом ту комнату, в которой мне довелось провести свои самые сомнительные в жизни выходные.

Горько вздохнув, я прижимаю к груди свою потрёпанную старую сумочку, которая со мной ещё с самой России. Делаю шаг в сторону выхода и напарываюсь на препятствие. Та самая женщина, что носила мне еду, стоит в проходе. В её больших карих глазах можно прочитать сожаление, но и ещё что-то... То, от чего мурашками покрывается вся кожа. Я ни с чем не смогу спутать страх.

— Дочка, будь аккуратна, — произносит она кое-как по-английски, а затем обращается к Аллаху уже на своём и уходит.

Охранник провожает её сердитым взглядом и, когда она скрывается за углом, уже в грубой форме требует:

— Не задерживайте господина Каплана! Это может дорого вам обойтись.

И снова холодок бежит по всему позвоночнику от этих угрожающих слов.

Каплан? Кто такой? И почему я его задерживаю? Он решил проводить меня вместо Эмира?

Все эти вопросы так и остаются незаданными. Они так и продолжают вертеться в моём воспалённом разуме, пока мы не добираемся до причала, где пришвартована яхта. Судя по всему, та самая, которая и вернёт меня и мой багаж на большую Землю, где я навсегда забуду то, что со мной происходило здесь.

Но не тут-то было...

Тогда-то все вопросы сами по себе отпадают. Всё потому, что у причала стоят шестеро мужчин: четверых из них я узнаю — это охранники, пятый Эмир, он стоит спиной ко мне, а шестой, наверное, и есть тот самый господин Каплан: седовласый мужчина в дорогом костюме, но во взгляде его — само зло, пробирающее до костей.

Он что-то говорит на своём языке, заставив Эмира медленно обернуться. Словно нехотя, будто этот Каплан сейчас руководит его движениями, подёргивая за верёвочки.

С Эмиром что-то не так.

Если час назад я могла видеть на его лице тень улыбки, глаза, в которых чертята отплясывали ламбаду, то сейчас всё с точностью до наоборот.

Он не желает быть здесь. Лицо его отражает боль или даже скорбь, кулаки крепко стиснуты, а губы плотно сжаты в тонкую линию. Он не желает даже смотреть на меня.

Каплан снова что-то рявкает ему, что я вздрагиваю всем телом. Он жёстко стискивает его подбородок ладонью, заставив развернуть голову в мою сторону. Заставив смотреть именно на меня и никуда больше.

— Это она? — требовательно спрашивает Каплан, махнув головой в мою сторону. — Говори, она или я сделаю с ней то же самое, что и с предыдущей!

— Нет! Это не она! — холодно бросает Эмир, пристально смотря мне в глаза. — Вы всё проделали зря! Ей никогда не стать Мерьям!

Мерьям? Что за ерунда?

Тем временем сердечко моё уже проделывает дыру в груди, оттого как рьяно оно пытается выскочить и удрать от этой непонятной ситуации, в которую мне снова довелось вляпаться.

Но больше всего меня смущает то, как ведёт себя Эмир в данной ситуации. Хозяин положения, теперь больше похож на загнанного в угол зверька среди хищников во главе Каплана.