Муза моей мечты: тайна

Пролог

Приветствую вас в истории Елены,

которая вместе с вами будет жить, любить, страдать и раскрывать тайны этого непростого мира.

Можно ли стать счастливой, если тебя используют, а бежать некуда?

***

Когда-то и где-то в средневековой Испании…

Этой ночью Матео опять плохо спал. Ему снова явилась белокурая голубоглазая женщина невиданной красы. Она тянула к нему руки, улыбалась и звала по имени… Проснувшись в испарине, как и множество раз до этого, он начал истово молиться Святой Богородице, чтобы защитила от грехопадения и плотской слабости.

Святая Дева Мария, заступница наша, моли за меня пред Престолом Всевышнего, помоги мне победить все искушения мира, укрепи меня в вере, надежде и любви к Нему…

Почти каждую ночь Матео падал на колени на холодный каменный пол его кельи перед распятием, висевшим на стене, и проводил долгие часы, моля Всевышнего смилостивиться и не искушать душу простого монаха. Ему было всего двадцать лет: молод и силен по всем меркам, но и он не мог жить совсем без сна, а потому усталость то и дело брала свое, и тогда Матео прерывал молитву и падал на свою жесткую кровать. И как только его голова касалась колючей власяницы, служившей ему постелью, все начиналось сызнова: прекрасная дева являлась и внушала греховные желания.

Уже неделю Матео истязал свое тело, умерщвляя плоть. Он пытался изгнать странные сны и вожделение, но пока ничего не помогало — становилось только хуже.

Вчера монах решил, что не справляется, а потому ему нужен исповедник. Любой ценой он должен был очистить свои помыслы от греха, а затем его искупить. Сам мужчина не мог познать меру своего падения, а, значит, пора было обращаться за помощью. Для своих целей Матео выбрал брата Антонио: тот слыл общительным, а, главное, подкованным в богословских делах. Проповеди Антонио были проникновенными, а знания обширными — он был отличный кандидат. Да и возраст у него был весьма почтенный: братья называли разные числа, но никто не давал Антонио меньше восьмидесяти лет. Учитывая бодрость и ясность ума этого монаха, можно было предположить, что Господь его берег и ценил.

Матео был преисполнен решимости и готов пройти полное покаяние: испытание совести и сокрушение уже пронзили его душу, и теперь настала очередь исповедания грехов и умилостивления Всевышнего.

Брат Антонио с готовностью выслушал юного монаха, но не признал греховных действий Матео.

— Брат мой, то не грех. То дьявол искушает тебя, а через него сам Господь проверяет, насколько тверда твоя вера.

— Так что сделать мне, брат? Как укрепить свое сердце, чтобы плоть пошла за ним?

— Что ж… ты можешь принести пользу нашему ордену. Сейчас наши братья возводят новое аббатство, которое всему королевству покажет путь истинного служения Господу. Этот монастырь станет оплотом веры во Христа во всей Кастилии и за ее пределами. Отправляйся и клади камни вместе с нашими братьями. Спи и ешь только для того, чтобы иметь силы завершить начатое. И не возвращайся, пока последний камень не будет заложен в стены нашего нового аббатства, ибо тотчас будут воздвигнуты и стены против сомнений твоих, которые запрут в тебе веру нерушимую. И если закончишь ты до того, как первый седой волос появится на твоей голове, то снизойдет на тебя божественная благодать и поймешь ты, зачем Господь посылал тебе это испытание.

Матео спокойно принял указания, в которых почувствовал сам промысел Божий: его родной отец был каменщиком, поэтому дело это монах знал сызмальства. Строителем по стопам отца он не стал из-за своей тяги к образованию. Благодаря своей матери Лауре Гарсиа Лопес — сбежавшей из дома дочери разорившегося идальго — мальчик был обучен грамоте, и его пытливый ум беспрестанно жаждал новых знаний.

Познакомившись со Священным писанием еще в семь лет, Матео начал проявлять интерес к богословской литературе. Интерес этот был отчасти вынужденный: ему нравилось все, что было написано на бумаге, но кроме христианских трактатов в руки ничего не попадалось. Мальчик смог получить доступ к небольшой библиотеке местного прихода, устроившись туда сторожем, а позже подвизался переписывать священные тексты, пропадая в книжном хранилище с утра до ночи.

Не сказать, что его отцу это нравилось: будучи католиком, как и его жена, церковь он посещал регулярно, но в сыне в первую очередь видел опору и надеялся, что мальчик продолжит дело, приносящее семье доход. Лауру тоже не вдохновляла увлеченность сына богословием, однако она молчала, не одобряя, но и не препятствуя выбору Матео. О монашеском сане он заговорил уже после ее смерти. А если разобраться, то смерть Лауры и стала причиной, по которой девятнадцатилетний здоровый парень, полный жизненных сил и страстных устремлений, сбежал в монастырь.

Выслушав наставления брата Антонио, Матео воспрял духом и тут же отправился по назначению. Аббатство Святой девы Марии начали воздвигать двадцать лет назад. Наказ Антонио мог показаться лишенным смысла и даже жестоким, так как монастыри чаще всего строились столетиями. Будь это аббатство таким же, как все, его тоже могли закончить лишь через множество лет после смерти Матео, лишив того возможности обрести покой при жизни. К счастью, работы шли к завершению, так как орден процветал, никакие войны не препятствовали строительству, да и сам Его Величество Карл Первый благоволил, что помогало и в разы ускоряло процесс. Еще каких-нибудь лет десять и аббатство станет полноправным членом христианской общины.

На место молодой монах прибыл через две недели. Удивительно, но все это время вне стен своего монастыря, где он успел провести без малого год, Матео ощущал себя гораздо лучше: его не терзали муки совести, он прекрасно спал даже на голой земле, а сны и вовсе не помнил — словно оставил их за спиной.

1

Для тех, кто любит визуалы

https://litnet.com/shrt/3MAi

***

Самолет встряхнуло, а пилот предупредил о том, что мы находимся в зоне турбулентности. Лететь осталось не более часа. Окружающие меня пассажиры бизнес-класса проснулись, тихонько переговаривались и готовились к грядущей посадке, натягивая обувь и складывая гаджеты в сумки и портфели.

Я начала приводить себя в порядок задолго до этого: не имела привычки откладывать все на последний момент, да и времени мне требовалась значительно больше, чем большинству людей, так как мой макияж, прическа и в целом внешний вид должны быть безупречным. Передо мной лежала сумочка с элитной косметикой: почти все свежекупленное в лучших магазинах Пекина, Гонконга и Шанхая. Я умело воспользовалась имеющимися средствами для создания на лице нюдового совершенства. Это особый навык — нарисовать себя так естественно, чтобы никто не догадался о часах затраченных усилий.

Быть идеальной я привыкла не сразу, но сейчас уже и сама не представляла, как можно выйти на улицу без прически, маникюра и тщательно подобранной и подходящей случаю одежды. Мусор мне выносить не приходилось уже давно, но почти уверена, будь у жен олигархов такая обязанность, в этом мире появился бы и магазин брендовой одежды для походов к помойным бакам. И я была бы там не последним клиентом.

Полет был относительно долгий: прямой рейс из Пекина требовал изрядной доли терпения для тех, кто не привык длительное время сидеть на месте. Я не испытывала какого-либо дискомфорта, так как проспала всю дорогу. Проснувшись, почувствовала необходимость освежиться, поэтому встала и прошествовала в туалет. Заметь я, что моих соседей — без остановки целующихся молодоженов — не было на своих местах, я бы, наверное, предположила, что туалетные комнаты заняты, и подождала их возвращения, но на пустующие кресла я даже не взглянула, а потому столкнулась с этой парочкой только тогда, когда дернула на себя дверь в уборную. Новоиспеченные супруги воспользовались одним и тем же туалетом, при этом вовсе не по прямому назначению. Случайно или специально, но они забыли закрыться на замок, неожиданно подарив мне незабываемое зрелище.

Запах секса я почувствовала чуть раньше, чем мозг распознал увиденное, однако вместо того, чтобы ретироваться, позволила себе на некоторое время зависнуть на открывшейся моим глазам картине, рассматривая происходящее с препарирующим интересом исследователя.

Я узрела целых два комплекта ягодиц: женские с татуировкой бабочки на правой половинке и мужские, крепкие и в данный момент весьма интенсивно двигающиеся. Во вторую очередь мой взгляд выхватил мужской агрегат, который выполнял свою главную роль. В моменты, когда он появлялся из глубин женского естества, я имела возможность оценить вполне достойный размер. Что ж, похоже девушка не притворялась, когда, кусая кулак, едва сдерживала рвущиеся стоны от толчков ее любовника.

Все эти части эротического пазла находились в активном динамическом взаимодействии. Экспозиция с учетом малого пространства туалетной кабины казалась максимально компактной, но при этом эффективной: хрупкая блондинка опиралась руками о панель над раковиной, а ее задранная юбка и оттопыренная попка открывали доступ ко всем необходимым зонам, чем парень и пользовался, тараня ее сзади. Чтобы партнерша не сбивала его с ритма, любовник придерживал ее за талию. Саундтрэк их соития представлял из себя вздохи, хлюпающие удары, разного рода междометия и даже нецензурные слова, которые вырывались изо рта мужчины на пиках удовольствия. Его ритмичные телодвижения ввели меня в некое состояние транса, из которого вытащил его же громкий окрик. “Сучка! Да-а!”, — хрипло воскликнул герой-любовник и с размаху отвесил татуированной ягодице смачный шлепок, выбив из девицы стон наслаждения, а из меня желание исчезнуть.

Я вздрогнула и отпрянула от туалетной кабины, после чего, не став досматривать это кино для взрослых, прикрыла дверь. Проверив второй туалет и выяснив, что он тоже занят, вернулась на свое место. При этом я продолжила посматривать в переднюю часть салона: почему-то мне очень захотелось взглянуть, с какими выражениями на физиономиях эта парочка вернётся. Не знаю, заметили ли меня эти неуёмные, но явились они только минут через пять. Судя по блаженным, раскрасневшимся лицам, кульминация была бурной и удовлетворившей обоих. Я ухмыльнулась себе под нос, поднялась и все же пошла чистить зубы.

Глядя на себя в запотевшее от дыхания участников секс-спринта зеркало, я размышляла. У нас с Димой вот такого спонтанного, быстрого секса я не припомню. Чтобы Дмитрия Ройса охватила страсть в общественном туалете? Да ни за что! “Лена! В туалетах и машинах трахаются, а с женой нужно заниматься любовью!” — как-то раз сказал мой супруг. И мне это понравилось, ведь я и сама никогда не умела вспыхивать как спичка и теряться в любовном угаре. В этом мы с Димой совпадали.

Муж был изыскан во всем: и на словах, и в постели — я любила его таким. Однако сейчас, взбудораженная увиденным, почему-то задалась вопросом: хотела ли я, чтобы и у меня случилось вот так? Чтобы Дима “натянул” меня в общественном туалете? Хм-м… Натянул… Звучит очень нехорошо! Не по-ройсовски. Но разве быстрый перепих рядом с унитазом можно назвать как-то романтично?

Зрелище туалетного секса назойливо засело в голове. Я не возбудилась, нет, по крайней мере, не физиологически. Откровенные картинки или видео никогда не действовали на меня так, как на других. Сейчас меня больше разбирало любопытство и, наверное, зависть… Я честно призналась себе, что мне интересно: каково это, презреть санитарные нормы, стыдливость и страх огласки, забыть обо всем и отдаться на волю животных инстинктов. Однако, поместив мысленно себя в такую ситуацию, фыркнула и даже потрясла головой, удивляясь, как я вообще умудрилась примерить на нас с мужем подобное. Даже во время медового месяца мы не творили никаких безумств, а ведь “медовым”, на мой взгляд, у нас был даже не месяц, а год.

2

Когда мы познакомились с Димой, он был богат и успешен, а сейчас, спустя пять лет, стал богат до неприличия. Заключив несколько каких-то очень выгодных сделок, Дмитрий Владимирович Ройс превратился не только в настоящего воротилу бизнеса в нашей стране, но и попал на страницы пресловутого Форбс.

Как это отразилось на моей жизни? Да особо никак. С первых дней нашего знакомства я жила словно принцесса, и в этом смысле ничего не изменилось. Муж убедил меня не работать, заниматься собой и готовиться к рождению ребенка. Однако, с этим вышла загвоздка: я так ни разу и не забеременела. Я посетила всех возможных врачей, не стесняясь тратить на это баснословные суммы. Больше года назад прошла полное обследование в Израиле, где мне сказали, что я готова, здорова и вообще, мои яйцеклетки просто жаждут оплодотворения.

Диму я тоже просила сдать анализы. Несколько раз он отказывался, аргументируя это тем, что и так знает, что с ним все в порядке. Реагировал муж на мои просьбы очень сдержанно — он вообще никогда не позволял себе раздражаться или повышать на меня голос, но в наших беседах о моей несостоявшейся беременности и способах исправить эту проблему слышалось его нежелание прислушиваться к моим просьбам. И все же моя настойчивость победила, и, в конце концов, Дима пошел на уступки: он сдал основные тесты, выяснив, что его организм работает как часы.

По итогам обследования нам предложили выбор: пытаться дальше или сразу готовиться к эко. И вот тут муж встал в позу. Он был категорически против искусственного оплодотворения. Его главный аргумент: не нужно здоровую женщину прогонять через этот ад, он просто будет любить меня еще больше, и у нас все получится. На такие доводы сложно было что-то возразить, я согласилась, но с оговоркой, что пробовать мы будем еще год, а если не получится, то вернемся к теме эко. Дима взглянул на меня тогда с нечитаемым выражением лица, поцеловал в губы и обещал, что все так и будет.

Сегодня вечером на нашем праздничном ужине, когда муж по обыкновению будет особенно нежным и заботливым, я планировала вернутся к этому разговору. Год уже прошел, а воз и ныне там.

Самолет остановился, и пассажиров бизнес-класса проводили на выход. Я направлялась в так называемый зал повышенной комфортности, куда мне должны были принести мой багаж — стоять и ждать чемоданы на ленте в зале выдачи после моего удачного замужества мне еще ни разу не приходилось. Сервис высшего уровня избавлял от необходимости думать о таких мелочах. Мне кажется, попроси я, и Дима арендовал бы мне частный самолет, но я не просила и, более того, настаивала на обычных рейсах. Я хотела хоть иногда видеть вокруг себя не мирок, а мир — я скучала по людям, чьи доходы в цифрах не выглядят как связка бубликов за счет количества нулей. Впрочем, муж бы меня в этом не поддержал. Для него обществом были исключительно толстосумы и топовые политики.

Периодически я тоже погружалась в мир денег и власти: мы посещали с Димой приемы, вечеринки, званые ужины. Там велись светские беседы, заключались сделки, оценивались силы соперников и лояльность партнеров. Я пассивно наблюдала за происходящим, словно в партере театра, однако сама чувствовала себя лишь приложением, красивым и удобным, но лишенным права голоса. Впрочем, этого права лишила себя исключительно я сама: будешь молчать, сойдешь за умную — мой принцип выживания в мире людей, которые на чай в ресторане оставляют пятитысячные купюры.

Подруг у меня не было. Несколько знакомых — жены диминых друзей — звали меня на их посиделки ради обсуждения последних коллекций и светских сплетен. Я не отказывалась, но меня подобное быстро утомляло.

В столицу я приехала уже невестой Ройса, не успев завести своих личных друзей, а после того как поселилась в частном доме мужа в элитном пригороде, и вовсе потеряла возможность видеть кого-либо, кроме богатеев и их домработниц.

В поездках я хотя бы изредка могла понаблюдать за обычными людьми и вспомнить реальность, из которой прибыла в замужество. Например, в этом путешествии я познакомилась с пожилой парой из Краснодара, которые очень долго копили на полноценный тур по странам Северо-Восточной Азии. Помнится, я с удовольствием слушала их истории о своей очень обычной, но такой замечательной жизни: дети, внуки, ипотека — большая дружная семья, в которой каждый является для других опорой. Я бы многим пожертвовала ради такой жизни, ведь настоящая ценность — это близкие.

О себе я почти не рассказывала: моя история золушки редко вызывала положительные эмоции. Когда люди слышат, что простая девчонка из провинции вышла замуж за миллионера, то начинают мыслить шаблонно: охотница за богатством, пустышка или того хуже — вот что я начинаю улавливать во взглядах даже самых добросердечных на вид собеседников. Лучше уж слыть мажоркой, то есть дочерью богатых родителей, которых, как известно, не выбирают, чем той, что “насосала”.

Утонув в мягком кресле вип-зала, я ожидала свои чемоданы и потягивала принесенную вышколенным персоналом безалкогольную пина коладу. Я не просила, здесь уже знали мои вкусы: напиток был подан сразу же, как только моя нога ступила в помещение. Рассматривать интерьер было неинтересно, я видела все это много раз. Люди, которые сейчас находились в вип-зале, были типичны и предсказуемы: несколько бизнесменов попивали свой виски и беспрестанно что-то писали в смартфонах и планшетах. На меня иногда бросали оценивающие взгляды, и я видела в них одно и тоже: “ничего так, соска, но очевидно уже занята каким-то папиком”.

Избегая посторонних взглядов, я уставилась на ноги, рассматривая свою узкую бежевую юбку, тонкие чулки и светло-коричневые лодочки на шпильке, которые надела исключительно ради Димы, любившего классический “олд-мани” стиль. Муж должен был меня встречать, и я хотела его порадовать. Такая неудобная, но сексуальная обувь была частью моего ежедневного аутфита. Для Димы было важно, чтобы рядом с ним я выглядела как первая леди государства в любую секунду готовая к фотосессии.

3

Прибыли мы спустя полтора часа. Все это время в салоне играла музыка: Дима любил слушать классику, и я делала вид, что меня это устраивает. Водитель включил ее по привычке, радио всегда было настроено на эти волны, но все же спросил меня, не мешает ли мне и не хочу ли я сменить станцию. Я покачала головой, как всегда соврав, что все нормально, поэтому к дому мы подъезжали под Вивальди. Если быть точнее, то под третий концерт из цикла “Времена года”, там где стремительные звуки скрипки и других смычковых инструментов очень выразительно изображают летнюю грозу. Уровень тревоги скакнул вверх на несколько градусов — чудотворное влияние классики и расшатанных нервов.

Я вышла из машины перед домом, а водитель нажал на пульт чтобы открыть гараж и загнать туда джип. Когда рабочий день заканчивался, Брин уезжал на своей старенькой ауди, которая стояла сейчас у торца дома, спрятанная от глаз возможных гостей: ничто не должно ранить чувство прекрасного моего мужа — Дима был тем еще эстетом и все неприглядное любил убирать подальше.

Оглядев окна нашего трехэтажного особняка, я не заметила ничего такого: при свете дня в стеклах отражался солнечный свет, не позволяя понять, есть ли кто-то в комнатах. Однако, окно кабинета мужа было открыто, так что, возможно, он в своем привычном состоянии, которое я называла “рабочий угар”. Дима мог не выходить к людям сутками, но дома это случалось не так часто: его компания занимала несколько этажей в одном из лучших офисных зданий столицы, именно там и кипела основная суета, делались сотни валютных миллионов, заключались выгодные сделки.

Чемоданы оставались на гравийной дорожке возле дома. Загнав машину в гараж, Кирилл подхватил их и проследовал за мной в дом. Я замешкалась, поэтому к входной двери мы подошли одновременно. Водитель стоял в двух шагах позади, пока я открывала кодовый замок. Я чувствовала его спиной: сегодня мужчина как никогда действовал на мою нервную систему, вызывая раздражение и даже легкую панику. Причина этого мне самой была непонятна: Брин высокий, но относительно некрупный мужчина. Выше меня на добрые полголовы, он был, скорее, жилистым, чем мускулистым, двигался очень выверено и обладал весьма скупой мимикой. Кирилл не подавлял и уж точно не пугал, но, казалось, ничего не делал просто так: едва заметная пауза перед каждым действием вызывала ощущение, что он размышляет, и только после этого делает одолжение, снисходя до помощи.

— Елена Александровна! Дверь открыта, вы можете заходить, — раздался позади вкрадчивый голос, и я, вздрогнув, поняла, что стою, замерев как истукан. Лена, возьми себя в руки!

Зайдя в холл нашего особняка, я получила новую дозу шок-контента: в доме гости. Было около часа дня, при этом я слышала музыку, а также смех и голоса, раздававшиеся сверху. Мелодия, звучавшая над головой, была вовсе не классическая, в уши летели басы какой-то незамысловатой попсовой песенки. Острое ощущение конца света накрыло с головой. В ступоре я ждала, когда ко мне спустится Элеонора, наша домработница, которая всегда встречала, чтобы помочь. Однако сегодня ее видно не было. Похоже, Дима отпустил ее домой. Или что, он там с ней мой день рождения празднует?

Мелькнула спасительная мысль, что все это как-то связано с сюрпризом в мою честь. Приободрившись, я развернулась, чтобы попросить Кирилла оставить чемоданы, а потом и меня в покое, и увидела, как он озадаченно смотрит на потолок и хмурит брови.

— Вы можете идти. Сегодня ваши услуги уже не понадобятся, — сказала я, но мужчина криво усмехнулся и возразил:

— Позволите мне услышать это от самого Дмитрия Владимировича? — спросил водитель, насмешливо приподняв бровь. Я вот понять не могла: это он всегда такой или просто меня ни во что не ставит?

— Что вы хотите от него услышать? Вам недостаточно моего слова? — попыталась включить я властность.

— Елена Александровна, я ни в коем случае не отрицаю ваше право мне приказывать, однако Дмитрий Владимирович что-то говорил про поездку в офис, поэтому я лучше уточню.

— Делайте как знаете, — уступила я, устало вздохнув. Пять лет в этом доме, а хозяйку во мне не видит никто. Даже я сама.

В момент, когда я направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, я услышала грохот, словно что-то упало, а затем женский смех. На секунду я даже огляделась, чтобы убедиться, что нахожусь в том самом доме, где жила с Дмитрием Ройсом: педантом, помешанном на порядке и красоте. Может, к нам забрались грабители и сейчас устраивают вакханалию? Горло перехватило, я прокашлялась и обернулась к Кириллу. В этот момент я порадовалась, что не одна. Мужчина понял все без слов и направился за мной следом, не отставая ни на шаг. Перед входом в гостиную я остановилась. Звуки голосов и музыки очень четко раздавались именно оттуда, и я не сразу собралась с силами повернуть ручку и войти. Кирилл помог. Он подошел со спины, встав в этот раз почти вплотную и, слегка нагнувшись, открыл дверь. Я очень остро почувствовала, как теплое дыхание водителя коснулось моей щеки, но уже через секунду и думать забыла о мужчине, так как увидела происходящее внутри комнаты.

В первые секунды казалось, что я внутри мистического хоррора, и на месте людей, которых я перед собой увидела, вот-вот появятся монстры, а потом до меня дошло, что это не ужасы, это порнушная часть забористой мелодрамы. Эротику я сегодня уже разок наблюдала, но тогда я и мысли не допускала, что мне выдастся шанс увидеть что-то подобное с моим мужем в главной роли.

Дмитрий Ройс лежал на большом кожаном диване — я помню как его по спецзаказу везли из Германии. На моем муже были брюки и рубашка, но оба предмета одежды расстегнуты и в беспорядке. И сразу было понятно, кто этот беспорядок учинил: на муже сидела обнаженная брюнетка с грудью третьего размера. Дима держал девицу за ягодицы, настойчиво предлагая оседлать его в более конкретном смысле. Я не придумываю, я четко слышала, как мой рафинированный муж сказал: “Член готов, начинай уже делать членские взносы”. Эта фраза обоим показалась смешной. И не только им. Из-за спинки дивана словно чертик из табакерки показалась еще одна лохматая хихикающая девица, на этот раз блондинка, и тоже полностью обнаженная. Она, не стесняясь, встала и прошествовала к столу. Схватив стакан, плеснула виски в один из стаканов и поднесла его ко рту, после чего подняла на меня мутный взгляд — больше на моё присутствие она никак не отреагировала.

4

Через пять минут моего интенсивного марша я поняла, что обувь не располагает к долгому пешему походу. Остановилась и достала телефон, чтобы вызвать такси, но не успела. Рядом затормозила серая ауди.

— Елена Александровна! Я же сказал вам подождать меня! — опустив стекло, крикнул Кирилл.

Я не стала отвечать на эту реплику. В душе поднялась волна возмущения и протеста.

Он сказал! Он — приказал! А не пошел бы он!..

Вновь схватив чемодан, рванула вперед. Я шагала мимо огромных особняков, которые возвышались по обеим сторонам дороги. Думаю, что окружающие камеры засняли прекрасное кино: Елена Ройс, жена самого богатого человека этого поселка, идет с чемоданом, а рядом ползет потрепанная машина ее водителя. Интересно, как быстро я окажусь звездой сети? Впрочем, Дима вычистит интернет, заставив блогеров сожрать весь контент вместе с жестким диском — можно не сомневаться!

Сделать я успела не более пары сотен шагов. Ауди проехала вперед и остановилась. Брин выскочил, подошел и выхватил у меня чемодан.

— Отдайте! — рявкнула я, сама поражаясь, что так умею.

— Я всего лишь отвезу вас туда, куда скажете, — повторил водитель озвученное ранее предложение, хватая меня за руку. Игнорируя мое яростное сопротивление, он усадил меня на заднее сиденье машины. Когда я попыталась выбраться, мужчина огорошил меня резким: “Успокойся!” Я беззвучно хватала воздух ртом, а Кирилл закинул мой чемодан в багажник и сел за руль.

Признав, что так действительно быстрее и удобнее, я немного успокоилась, но продолжала сверлить злобным взглядом его затылок. Мелькнула дурацкая мысль, что машина Брину совсем не подходит: как пальто с чужого плеча. Джип смотрелся гораздо гармоничнее. Тут же поразилась собственной глупости: о чем я вообще думаю? Меня муж выгнал!

— Куда вас везти? — спросил Кирилл, вновь вспомнив о вежливости, и завел машину.

— В гостиницу, куда ж еще, — холодно и высокомерно произнесла я.

Мне срочно нужно было попасть в защищенное от чужого внимания место, где я смогу подумать. Стоило пережить первый шок, зализать раны, прийти в себя и понять, как жить дальше.

Сейчас в голове звучали два голоса, пытающиеся переорать друг друга. Первый принадлежал привыкшей к комфорту принцессе, которая хотела развидеть все то, что узрела в особняке, и стремилась вернуться в свою розовую сказку. Она шептала, что, возможно, Дима одумается и позвонит. Нужно дать ему время. Все еще вполне может быть хорошо. Оппонентом принцессы была гордая королева, напоминавшая что Ройс — подонок, и прощать его нельзя: унизил, растоптал, предал. Борьба двух Елен внутри меня помогла не выпустить наружу истерику, которая, обретая силу, потихоньку пробивалась к выходу. Хорошо, хоть радио молчало: включи Брин классику, и я вцепилась бы ему в глотку.

Почему-то мысль о музыке ударила осознанием: Дима не вернется ко мне. Я с самого начала была ошибкой. Вивальди в салоне дорогущего джипа — это гармонично, а детдомовская Елена Безымянная — это нонсенс. Нечего искать причину разрыва — муж расторг невыгодную сделку. Жестко и бескомпромиссно, как умел.

Я почувствовала жжение в глазах и начала задыхаться. Посмотрев на свои руки, увидела, как они дрожат. Меня накрывало, но я приказала себе заткнуться и не выть.

Почему-то мне стало жизненно важно не показать Кириллу Брину свою истерику, не расплыться на глазах у этого человека. Один раз он стал свидетелем моего позора, больше я такого удовольствия ему не доставлю. Все потом. Наедине с собой.

Через час машина остановилась перед дверями дорогого отеля. Водитель вышел и вытащил багаж, намереваясь проследовать за мной, но я его остановила.

— Не надо! Я сама.

— Но я хотел бы…

— Нет! Я сама! Вы свободны! — грубо перебила я Кирилла. Я готова была сказать любую гадость, чтобы избавиться от него. Но он не предоставил такой возможности: не став настаивать, мужчина кивнул и пошел обратно к машине.

В этот пафосный отель я не заселилась: поняла, что если останусь, то, Кирилл, а, значит, и Дима будут знать, где меня искать. Спросила у проходившей мимо горничной, где второй вход. Выскочив через него, я очень быстро поймала такси и попросила водителя отвезти меня подальше отсюда. Через полчаса я оформляла одноместный номер с завтраками в маленькой, очень бюджетной, но уютной гостинице под названием “Переулочек”.

Зайдя в номер, я выключила свой смартфон, разулась и упала в кресло. Перед глазами кружил калейдоскоп событий сегодняшнего дня, но я нырнула памятью глубже. Откинувшись в кресле, ушла мыслями в прошлое, пытаясь понять на каком этапе я проглядела ухудшение наших с мужем отношений, и было ли вообще это ухудшение.

Встретились мы ровно пять лет назад, в день моего рождения: мне исполнилось восемнадцать, и именно в этот день я ушла от очередных приемных родителей.

Мне кажется, в российской истории усыновления я — абсолютный рекордсмен, так как поменяла три семьи. Я создана для того, чтобы меня пригласили на какое-нибудь слезливо-скандальное шоу, где продемонстрируют кадры того, как надо мной издевались многочисленные мамы и папы, а в конце обязательно покажут мою настоящую родительницу. Наверное, наркоманку и алкоголичку из глубинки. Кто ж еще бросит новорожденного младенца? А что, я бы дорого отдала, чтобы нашли моих настоящих родителей, но это невозможно. Я просила Диму, он нанимал людей, но они ничего не обнаружили.

На самом деле никто надо мной не издевался. Меня просто с завидным постоянством возвращали в детдом. Уверена, это незаконно, но как-то так получалось: в первой семье мама забеременела двойней, и я стала им в тягость, вторая семья эмигрировала за границу — без меня.

Мои последние отец и мать были прекрасными людьми: Лейла — художница, а ее муж, Андрей, — сын главы крупной корпорации. Они забрали меня, когда мне было 13 лет, Лейла призналась, что бесплодна и очень хочет дочь, но не планировала возиться с младенцем, поэтому решила удочерить подростка. Эти родители готовили меня к поступлению в лучший вуз страны, дав возможность на год после школы взять перерыв, задаривали подарками, баловали. А в день моего восемнадцатилетия Андрей попытался меня изнасиловать.

5

Утром я не сразу сообразила, где нахожусь. Проснулась в семь часов, ощущая себя словно с похмелья — оно случилось со мной в подростковом возрасте, когда я во второй раз вернулась в детдом: мы достали тогда с ребятами бутылку водки и распили на пятерых. Сейчас же дело было не в алкоголе, а в том, что я застала мужа в постели с двумя девицами, и вместо того, чтобы извиниться, он выгнал меня из дома. Так себе ситуация.

Вспомнив, что договорилась о встрече с Артемом, начала спешно собираться на завтрак. Приняв душ, я открыла чемодан, который захватила с собой. Сейчас жалела, что не утащила оба. На счастье, именно в него я упаковала кроссовки и джинсы. Вытащив их, а также сиреневую футболку от очень крутого бренда, я собрала волосы в хвост и посмотрела на себя в зеркало.

Оттуда меня придирчиво рассматривала светлоглазая блондинка с ярким румянцем и свежим цветом лица. Не похоже, что я пережила трагедию расставания. Так, может, я ее еще и не пережила? Или я бездушная, и не зря Дима меня бросил? Мне же положено сейчас страдать, разве нет? Уверена, все это ждет меня впереди, а пока я просто не осознала весь масштаб трагедии.

Завершив на этом выводе свой нехитрый психоанализ, я помчалась на завтрак, а заодно на встречу со своим ночным героем.

Артем уже был в зале ресторана. Гостиница предлагала шведский стол, а потому мой спаситель стоял с огромной тарелкой, складывая на нее снедь из многочисленных гастроемкостей и мармитов. Я взяла себе тарелку поменьше и встала в очередь.

К столу, за которым мы решили позавтракать вместе, я подошла одновременно с мужчиной, так как набирать еду я закончила довольно быстро, а вот Артем, казалось, взял все, что было предложено в меню ресторана — довольно разнообразном, к слову. Увидев гору еды на тарелке мужчины, я восхитилась.

— Вы уверены, что в вас это влезет?

— Это только половина того, что я планирую съесть. Я на массе, если вы понимаете, о чем я.

— Вы занимаетесь спортом, это очевидно. Видно по вашим… — я замялась, так как не была уверена, что не зря завела этот разговор. Мне стало неловко.

— По моим что? Может, по моей тупой физиономии? — отшутился Артем, а я возмущенно возразила:

— Я не это хотела сказать. Я хотела сказать, что вы большой.

— Да… немного преждевременный комплимент, но позволяет перейти “на ты”. Лен, ты не против? Тем более, что я это уже сделал.

— Думаю, не против, — неуверенно согласилась я.

За столом на минуту воцарилось молчание, которым мы воспользовались, чтобы приступить к поеданию добытой пищи.

— Ты приехала издалека? — нарушил тишину Артем, не переставая жевать.

— Я… Я пять лет тут живу, а сейчас… я не приехала, я просто разошлась с мужем, — ответила, сама поражаясь своей открытости. Мужчина посмотрел на меня исподлобья долгим изучающим взглядом.

— Сочувствую, — ответил Артем и зачерпнул полную ложку риса с овощами.

— И что, не будет вопросов, например, почему я развелась и все такое? — усмехнулась я.

— Ну если честно, я не думаю, что он был инициатором. Такая красивая, милая девочка нужна всем. Так что все просто: ты поняла, с каким козлом связалась, собрала вещи и ушла. И правильно сделала.

Я почувствовала, как от его слов мое лицо залилось румянцем. Но все же нашла в себе силы возразить:

— Он мне изменил, вообще-то. Обозвал ледышкой. Так что ты не прав.

— Я живу на этом свете достаточно давно, чтобы понять: лед тает в стакане с виски быстрее, если согреть его в руках. Так что не в тебе дело. А твой бывший муж козел, который не попытался найти к тебе подход.

На слове “бывший” я вздрогнула, хотя Артем был по факту прав: Дима теперь в прошлом. Вслух же я спросила:

— Достаточно долго — это сколько? Ты так сказал, словно старик, а выглядишь лет на двадцать пять.

Артем вновь прожег меня взглядом своих, как оказалось, темно-серых глаз.

— Несколько… дольше я живу. Мне тридцать лет.

Я фыркнула и саркастически воскликнула:

— Какая огромная разница!

Было трудно не рассмотреть усмешку на лице моего собеседника.

— Вообще-то, это большой срок. Иногда пять лет — это целая жизнь, — прокомментировал мужчина, а я согласно кивнула. Именно столько прошло со времени моего знакомства с Димой — эти годы точно потянут на главу или даже отдельный том в моей личной истории.

Мы опять замолчали.

— А ты издалека? Ты так говоришь, словно с войны вернулся. Да и выглядишь… — я окинула взором короткий ежик волос на его черепе, который напоминал солдатскую стрижку.

— Я всегда на войне, — с наигранно суровым видом бывалого вояки сказал Артем, а потом улыбнулся. — Я приехал из глубинки. Нашел тут работу в одном клубе. Буду заместителем начальника безопасности. А что ты будешь делать теперь? — спросил Артем дожевывая свои запасы, в то время как я вяло ковыряла остатки салата — с аппетитом были проблемы.

— Сегодня хочу найти жилье, потом работу. Все обычно.

— Если хочешь, я помогу… — начал Артем, но его перебил уже знакомый звук входящего вызова на смартфон.

В этот раз мужчина не стал отходить в сторону и, нахмурившись, ответил прямо за столом. “Да, я понял. Скоро буду”, — сказал кому-то, а затем встал.

— Завтра утром предлагаю встретиться здесь опять, и если тебе понадобится помощь, то ты мне об этом скажешь. Прости, но надо бежать. Работа, — с этими словами Артем встал и спешно покинул кафе, остановившись на выходе, словно хотел вернуться и что-то добавить. После секундного колебания порыв был подавлен, и мужчина вышел, а я пошла к диспенсеру налить себе кофе.

Было приятно, что в этом мире у меня вот таким случайным образом появился знакомый, и жаль, что он не предложил обменяться контактами.

Вернувшись к себе, я включила смартфон, тайно ожидая, что на меня посыплются извинения от Димы. Ничего такого не случилось, но надежда ещё была жива: на самом деле муж не очень любил переписку, предпочитая сразу звонить. Возможно, я просто была недоступна, и он объявится, когда увидит, что я снова в сети.

6

Следующий день был совсем бестолковым: ни один эйчар-менеджер не откликнулся на мое скромное резюме, что было вполне предсказуемо. Одно дело я бы закидала их своими сертификатами, показав в своем лице целеустремленную карьеристку со стервозным характером и железной нервной системой. А я — двадцатитрехлетняя смазливая блондинка без опыта работы с дипломом по искусствоведению. Что от такой ожидать? Скорейшего замужества и декретного отпуска.

И все же, на мой взгляд, один плюс, который хоть как-то поднимал меня в глазах работодателей, у меня имелся. Я была счастливой обладательницей столичной прописки, и, что радовало, не в особняке, а в одной из городских квартир Димы. Впрочем, это могло играть и против меня — сочтут за избалованную и ленивую, в отличие от готовых на все “понаехавших” провинциалов.

Я валялась в комнате и искала объявления с предложениями работы. Пока я не настолько отчаялась, чтобы откликаться на уборку, курьерскую службу, торговлю или что-то подобное. Несмотря на финансовый голод, я не спешила и искала что-то офисное, приличное и с перспективой роста.

Мой смартфон молчал: без мужа и его окружения я оказалась в полном одиночестве. Странное ощущение. Пугающее. Однако я гнала тревожные мысли.

Вместо этого я позволила себе порассуждать на тему “а не попробовать ли отсудить у мужа часть его имущества?” Я никогда не лезла в дела Ройса, но точно знала, что в браке со мной он стал еще богаче. Намного. Значит, у нас есть совместно нажитое? С другой стороны, я ни дня не работала, тратила много, ребенка не родила…

Наверное, стоило бы проконсультироваться с юристом, но я знала что не сделаю это. Мне было очень стыдно требовать то, к чему я не имела отношения. Кто я и кто Дмитрий Ройс? Сейчас мне очень не хватало хорошей суммы, чтобы встать на ноги. Однако деньги нужны были здесь и сейчас, бороться за них в судах годами особого смысла не было — к тому времени я уже помру с голоду или, наоборот, научусь обеспечивать себе нормальное существование самостоятельно.

Вечером я вышла прогуляться, так как начала задыхаться в четырех стенах своей затхлой жилплощади. Доехав на метро до центра, я бродила по проспектам и ела мороженное. Экономия экономией, но мороженое — это святое. Оно привело меня в благодушное настроение, которое сохранялось вплоть до того момента, пока я опять не почувствовала слежку. Все инстинкты вопили, что сейчас за мной наблюдают. Я повернулась в сторону витрин, пытаясь в отражении разглядеть того, кто это делает. По моим прикидкам, подозрителен был каждый. Например, проходившая мимо женщина с коляской. Ну кто гуляет с младенцами в центре столицы?

Вспомнив одно кино про шпионов, я зашла в ближайший магазин, подождала пару секунд и, резко выскочив наружу, пошла в противоположную сторону, пытаясь понять, есть ли вокруг кто-то столь же резко меняющий свою траекторию. Подозрительных личностей я не обнаружила. Самая странная и заполошная на этой улице была я. Ускорившись, рванула в метро, где паранойя не прошла, но, как всегда, притихла в толпе спешащих и толкающихся горожан.

***

Откликнулись на мое объявление спустя три дня. Одна небольшая контора, состоящая сплошь из молодых и перспективных сотрудников, искала делопроизводителя. Фирма занималась рекламой, меня позвали на первое собеседование, к которому я готовилась как с самому главному событию в моей жизни.

В конторе я была на полчаса раньше назначенного времени. Так боялась опоздать, что вышла за два часа и по закону подлости сразу же нашла нужное здание. Пришлось долго гулять вокруг большого бизнес-центра, прежде чем сесть в лифт и поехать на восьмой этаж, где располагалась нужная мне компания под названием “22”.

На этаже меня встретила стойка администратора, за которой сидела девушка с яркими рыжими волосам, заплетенными в тысячи косичек с цветными шнурками. Зеленая блузка, красная юбка и яркий макияж. Я посмотрела на нее, потом опустила взгляд на свою черную юбку-карандаш, бежевую блузку и ненавистные лодочки. А еще у меня была строгая прическа, в виде зачесанных и стянутых в тугой пучок волос — я была очень представительна. И, наверное, выглядела собранной, хотя это было далеко не так.

Девушка, на чьем бейдже было написано “Марина”, оглядела меня своим ясным взором с головы до ног и спросила:

— Добрый день! Вы к Евгении Васильевне?

— Я на собеседование, — ответила почти не дрогнувшим голосом я.

Рыжая кивнула и пояснила:

— Значит, к Евгении Васильевне. Проходите, она вас ждет.

— Но я рано…

— Она тоже, так что в самый раз.

Через пять минут я сидела в большом мягком кресле перед столом высокой женщины с короткими каштановыми волосами. Она перебирала горы бумаг и бормотала:

— Я куда-то положила ваше резюме, я всегда все распечатываю, мне с детства не жалко деревья. Я ненавижу эти холодные экраны мониторов, хотя, конечно, куда без них.

— Я бы предложила помочь, но вряд ли вы захотите, чтобы я рылась в ваших документах. Я могу напомнить вам, что было в моем резюме, там не так уж и много.

— Хм-м… А давайте я вас сразу к Егору Сергеевичу провожу. По-моему, вы вполне нам подходите, а финальное слово все равно за ним.

Я не успевала за сменой обстановки и кресел, в которые меня усаживали в агентстве “22”. Здесь все были какие-то излишне стремительные и непосредственные.

Егор Сергеевич оказался генеральным директором, в кабинет которого после короткого стука Евгения Васильевна меня буквально втолкнула.

— Ваша секретарь, вот и собеседуйте. Девчонка хорошая, остальное — за вами.

Когда дверь за моей спиной захлопнулась, я поняла, что стою перед рабочим столом, за котором сидит мужчина. Он уставился на меня с не меньшим удивлением и растерянностью, чем я на него. Пока он приходил в себя, я получила шанс его рассмотреть. Серые глаза, русые волосы, мятый костюм и двухдневная щетина — он создавал образ умного, рассеянного и немного усталого человека.

— Как вас зовут? — спросил Егор Сергеевич.

7

Новый хрустящий паспорт я получила точно в срок. В нем не было штампа о браке, но что пугало больше: не было штампа о прописке. Мне объяснили, что я выписана с прошлого адреса, а нового не предоставила. Что ж, спасибо Диме, официально я — бомж.

Бледное, испуганное лицо на главной странице паспорта очень подходило ситуации. Именно так я и начала свою новую жизнь: замерла, глаза выпучила, улыбаться не хочется, а жить надо.

Обновив резюме новой фамилей, я приступила к очередной порции ожидания, однако надеялась на лучшее я зря: за последующую неделю не появилось ни одного отклика. Набравшись смелости, позвонила Егору Сергеевичу. Объяснив ситуацию, попросила взять меня обратно как Безымянную, но бывший шеф вздохнул и ответил:

— Лен, тебя никуда официально не трудоустроят, будь ты хоть Кеннеди. Я слышал краем уха, что Ройс объявил травлю своей бывшей жены. Ты что, его сейф выставила? Если так, уезжай подальше, тут тебе жить не дадут.

— Я ничего у него не брала... Впрочем, какая разница. Спасибо, я поняла.

Я прекратила звонок и попыталась принять нелепую реальность. Дима взбесился так, словно это я ему рога наставила, причем с личным шофером прямо на нашей супружеской кровати. Вспомнив льдистое выражение лица Кирилла и представив на секунду, что мы действительно кувыркаемся на ройсовском покрывале с ручной вышивкой, поежилась. О чем я думаю, в самом деле! Пора признавать неприятную реальность: мне нужна любая работа, а, судя по тому, сколько денег на моем счету, — срочно.

Я сдалась, понизив до минимума свою планку требований. В ближайшую пару суток я пыталась устроиться курьером, продавцом, горничной и даже уборщицей. Не получилось: чаще всего меня не брали, пару раз отказалась сама.

О причинах моих неудач могу только гадать. В основном меня посылали со словами: «Вы это не потянете». Не последнюю роль играл мой новый статус бездомной. Требовалась хотя бы временная регистрация, а моя квартирная хозяйка отказала мне в этой малости, так как “ну уж нет — ты же меня потом как старуху процентщицу того этого”.

Попытка встать на учет и получить пособие по безработице тоже оказалась провальной. Мне не хватило сил и опыта, чтобы побороть нашу бюрократическую систему. Ну и глянув на сумму пособия, решила, что требуемые усилия и ресурсы того не стоят.

Деньги таяли с невероятной скоростью. Отчаяние накатывало волнами, и когда я уже всерьез подумывала о том, чтобы поехать к дому Ройса чтобы поселиться у него на пороге, один мигрант согласился взять меня в свой павильон торговать шаурмой. Мне надлежало за неделю оформить санкнижку, платил он за выход, плюс питание. Не бог весть что, но я готова была плясать от радости.

Хасан, а именно так звали моего благодетеля, обращался ко мне Лена-ханым, при этом был далеко не мил: первое время постоянно контролировал, давал указания, учил, стоял над душой, наблюдал за тем, сколько я кладу начинки и даже как часто улыбаюсь людям. Главная его претензия была в том, что я не умею общаться с покупателями. И да, мне действительно было сложно сходу завязывать беседу, балагурить, очаровывать.

Несмотря на какой-никакой заработок, я экономила, и в первую очередь на еде. Мое меню было весьма скудным: крупы, макароны, дешевые консервы. Изредка покупала себе фрукты. Шаурма преелась за неделю, а еще чуть позже от нее начало тошнить. Густой запах жареного мяса преследовал меня повсюду. Казалось, что им пропиталась даже моя кожа, он не смывался самым ароматным гелем для душа.

На мое резюме так никто и не откликнулся, впрочем, его пора было менять — с высшим образованием вышла загвоздка. Два месяца я вела беспрестанные переговоры с вузом, где запросила дубликат своего диплома, и два месяца мне морочили голову. А в итоге позвонили и сообщили, что не могут найти меня в базе данных.

Отдаю должное Дмитрию Ройсу: его изобретательность выше всяких похвал. Захочу морально раздавить человека, обязательно пройду у бывшего мужа курсы повышения квалификации.

Накопить на оплату квартиры получалось с трудом, поэтому для подстраховки я начала сбывать имущество: выставила на продажу чемоданы и часть неношеных вещей. Как жаль, что я не захватила ничего из золота и бриллиантов, которые дарил мне муж. Сдав их в ломбард, я бы спокойно протянула несколько месяцев, а с моим новым талантом экономить — год или больше.

Я работала у Хасана месяц и успела поверить, что сюда Ройс не доберется. Похоже, до этой работы ему не было дела — то ли побрезговал, то ли ему нравилось наблюдать за тем, как нищебродка ведет “достойную” ее жизнь.

В каком-то смысле я даже хотела, чтобы Дима, хоть и незримо, но все же был рядом — я надеялась, что мое параноидальное ощущение слежки связано именно с его соглядатаями. По сути, я все еще продолжала жить с мужем: он возникал в моей голове каждый раз, когда я шла по улице.

Я привыкла к ощущению, что за мной наблюдают. Оно никуда не девалось, и в какие-то моменты даже стимулировало: заставляло выпрямить спину, сгорбленную под тяжестью усталости и депрессивных мыслей, и идти красиво, с гордо поднятой головой.

***

В день, когда все опять поменялось, у меня было почти хорошее настроение. Я накопила небольшую сумму, которую решила потратить на себя и перекусить в кафе после работы. Я точно знала, что закажу: рыбку, овощи гриль и десерт Павловой.

С самого утра я предвкушала, как мои вкусовые рецепторы взорвутся в экстазе от изысканного фейерверка. Бесконечная каша и опостылевшая шаурма стояли поперек горла.

Хасан всегда приезжал в конце рабочего дня проверить, как я убралась, и забрать выручку, набежавшую наличными. Вот и в этот раз, незадолго до того, как часы показали девять, я услышала привычный шум подъезжающего микроавтобуса.

Как только мужчина вошел, я сразу почувствовала, что что-то не так. Это было несложно, так как несколько вещей не вписывались в привычную картину. Во-первых, от Хасана шел запах алкоголя, а во-вторых, он с порога начал на меня орать. Я не понимала, какая муха его укусила. Образцовой продавщицей в понимании этого турецкого диктатора я не стала, но в целом мы нашли с мужчиной общий язык. Последнее время Хасан ворчал больше для виду. А тут такое…

8

Мысленно чертыхнувшись, я повернулась к мужчине и встретилась с холодным светом его голубых глаз. Брин разорвал возникшую паузу и предложил:

— Елена Александровна! Уже уходите? Может, присоединитесь к нам?

— Здравствуйте, Кирилл! Я не думаю, что это уместно. Да и ваша спутница вряд ли обрадуется.

Мужчина прищурился, с пристальным вниманием наблюдая за моим лицом. Словно сканировал, пытаясь считать мысли. А я вдруг представила, как выгляжу и пахну: толком без макияжа, кожа и волосы источают стойкий шлейфовый запах жарящегося для шаурмы мяса. Может, Брин сбежит? Но тот, если и учуял, вида не подал.

— Тина не будет иметь ничего против. Я настаиваю, — уверенно повторил свое приглашение он, а я, подарив мужчине возмущенный взгляд, ответила:

— И все же мне пора.

Я вновь направилась к выходу и уже почти вышла наружу, когда Брин схватил меня за локоть, довольно грубо развернув к себе. Да что сегодня за день такой! Хватают и хватают!

— Тебе нужна помощь, я же вижу! — сказал мужчина и поморщился, а мне подумалось, может, наконец-то, расслышал мой неземной аромат? Вслух же я саркастично произнесла:

— О! Кажется у нас намечается весьма быстрое сближение. Уже “на ты”?

— Ну формально я больше не твой слуга.

— Но формально мы и на брудершафт с вами не пили.

— Если это поможет, я могу купить тебе выпить.

— Боже, как мерзко. Вы что меня клеите при своей спутнице?

— Она просто коллега, не более, так что я могу клеить, как ты это называешь, кого хочу.

— Коллега? Вы водите машину по очереди? Открыли свой автопарк? Что у вас за дела, а?

— А вот это пока не твое дело, Лена.

— Даже и спорить не буду. Просто пойду домой.

Кирилл продолжал держать меня за руку, а я не поднимала шум, так как не хотела скандала. Хотя гардеробщица и так посматривала искоса на нашу пару.

— Хорошо. Но все же возьми, это мой номер телефона. Если станет совсем тяжко, набери, и я помогу. Я знаю про травлю Ройса, имел честь это слышать лично.

— Как… Дима? — я не выдержала и все же спросила, коря себя за слабость. — Почему он так со мной?.. — прозвучало тысячу раз жалко, а Брин внезапно разозлился.

— Я не знаю, почему. Но разве есть смысл обсуждать этого мудака?

Кирилл протянул мне карточку. Похоже, это была визитка. И повторил:

— Мой личный номер. Станет худо, звони. Я помогу.

После чего освободил мою руку, и я получила возможность уйти. Кинув взгляд в зал, увидела, как брюнетка скучающе держит в руке бокал с вином, глядя прямо перед собой. Словно и правда не было ничего удивительного в том, что мужчина, с которым она так отчаянно флиртовала, сейчас хватает другую женщину. Высокие отношения!

И все же, такая роскошная женщина и водитель?

Я не сдавала в гардероб свое пальто, так что сейчас оно висело на моей руке. Уже никуда не спеша, оделась, застегнулась и вышла в осеннюю темень. Подавила порыв выбросить в мусорку карточку Кирилла — вместо этого засунула ее в сумку.

Следующие три дня я осознавала новые грани своих проблем: похоже, я была рядом с нервным срывом. Каждый раз, когда приходила на собеседование по трудоустройству, я думала только о том, на какую подлянку раскрутит Ройс моих новых работодателей. Из-за повышенной нервозности меня пару раз даже приняли за наркоманку.

По итогу своих мытарств я устроилась уборщицей в салон красоты. Девчонки-парикмахеры смотрели на меня как на умалишенную, наблюдая с каким невероятным энтузиазмом я принялась за уборку помещений. За неделю ко мне не возникло никаких нареканий, и я осмелилась обратиться за авансом — нужно было вносить арендную плату.

Хозяйка, убедившись, что я адекватная и действительно нуждаюсь в работе, выплатила небольшую сумму, которую я почти всю отдала бабе Зине. Отложила часть бюджета на дорогу, после чего на еду осталось всего чуть. Что ж, бабулька очень не зря за мной следит: я вполне была готова начать воровать ее колбасу.

Стало понятно, что добром дело не кончится, когда я свалилась в обморок. Нет, я не голодала: каждый россиянин знает, что на картошке да капусте можно жить долго и почти недорого. Просто на нервной почве я толком и не хотела есть. Каждое утро я шла драить полы, ожидая подвоха — пребывая в стрессе 24/7, вместо аппетита я ощущала лишь тошноту.

К концу ноября Ройс вновь до меня добрался. Он позвонил владелице салона. Иначе как объяснить тот факт, что хозяйка уволила меня сообщением: “Лена, на работу не выходи. И в салоне не появляйся. Деньги перевожу на счет. Больше я тебе ничего не должна”.

Прочитав сообщение, я разделась и легла в кровать. Закрыла глаза и уснула. На сутки. А потом еще. Кажется, вставала пару раз в туалет, но точно не помню. На третьи сутки баба Зина забила тревогу. Решив, что я померла, она пришла в комнату и начала тыкать меня палкой от пылесоса. Получив знатный тычок в бок, я подняла голову и посмотрела на нее. Удостоверившись, что я жива, она ушла, а я откинулась на подушку и снова заснула.

Очнулась спустя неделю и опять благодаря бабе Зине. В этот раз она явилась чтобы сообщить, что через пять дней нужно платить за квартиру, а также предупредила, что подыхать на ее жилплощади она не позволит.

Я встала, чувствуя себя роботом. Взяла в руки телефон: он был разряжен. Поставила гаджет на зарядку, после чего включила. Мне пришло смс о поступлении средств на счет. Хозяйка салона со мной расплатилась. Вот радость-то! На квартиру не хватит, но что-то можно приобрести.

Накинув спортивный костюм и еле шевеля ногами, я прогулялась до ближайшего вино-водочного и приобрела хорошее вино — почти как мы пили с Димой. А потом в своей комнате я принялась его глушить прямо из горлышка. Глоток за глотком — оцепенение начало проходить, и я завыла в голос, вытряхивая из себя все накопившееся напряжение. Баба Зина, глядя на это непотребство, настолько впечатлилась, что даже принесла мне сосиску с хлебом со словами: “На-ка, перекуси, а то кони двинешь. Столько алкашки на пустой желудок!”.

9

Проснувшись, долго не могла понять, где я. Открыв глаза, упала взглядом на белый потолок — натяжной, а не с потрескавшейся побелкой, как это было в моей комнате. Сердце пустилось вскачь, потому как я вспомнила, куда собралась вчера. Неужели, я добралась до Димы? Не может быть! Повернув голову влево, убедилась, что это не так. Интерьер комнаты был мне незнаком. Я приподнялась на локтях и оглядела обстановку. Кровать, на которой я лежала, была практически единственной мебелью, если не считать огромный телевизор на стене и небольшой журнальный столик. При этом ремонт был самого высшего качества, отделку и интерьер явно придумал профессионал: бежевые тона, зеркальные поверхности, ультрасовременные предметы декора с элементами абстракции и футуристичности одновременно. Где я?

Поковырявшись в памяти, вспомнила, как позвонила Кириллу. Мысленно застонала. Как стыдно! Я что, у него? Опустив глаза, проверила, во что я одета. Такта у водителя как ни бывало: я была в одном нижнем белье. Поискав глазами свою одежду, увидела ее лежащей возле кровати на полу. Стремительно оделась, а потом встала и почувствовала, как закружилась голова, а тело охватила слабость.

Из комнаты я выходила еле-еле: держась за стены и делая осторожные шаги. Пройдя по короткому коридору, толкнула дверь и оказалась в просторном помещении. Кирилла я нашла там. Мужчина готовил. И было похоже, что он это делать умеет.

По всей видимости, Кирилл жил в евродвушке, а потому гостиная тут была с кухонной зоной: вдоль одной стены блестели хромированными поверхностями современные кухонные шкафы, столы и какие-то девайсы. Еще я увидела длинный стол в стиле барной стойки и несколько высоких стульев со спинками вдоль него. В другой части помещения размещались кресла, диван и письменный стол.

Кирилл стоял спиной ко мне, нарезая овощи и насвистывая что-то себе под нос. Уверена, он слышал, как я вошла. Я, собственно, не делала из этого тайну. Но, похоже, мужчина давал мне возможность вступить в диалог первой.

— Как я сюда попала? Почему вы не…

Обернувшись, мужчина увидел меня и помрачнел. Что его так расстроило?

— Восставшая из ада, — удивительно точно оценил мое состояние Кирилл, а потом подошел, подхватил на руки и донес меня до стула. Я охнула от неожиданности, но не сопротивлялась. Сил не было совсем.

— Ты! — сказал Брин.

— Что? — не поняла я эту ремарку. Я облокотилась о столешницу, обхватила голову руками и пыталась унять “вертолеты” перед глазами.

— Вчера мы перешли “на ты” окончательно, — ответил Брин с тревогой глядя на меня.

— Да? И что же мы такое делали, что так сблизились? — прищурилась я, с подозрением глядя на мужчину. Глаз зацепился за его внешний вид. Кирилл был одет в светлые джинсы, футболку и кухонный передник. Синего цвета с цветочками, эта деталь не делала его смешным, нелепым или женственным, скорее, уютным. Я легко представила его в окружении семьи — жены и детей. В то же время квартира, на первый взгляд, была без намека на женское присутствие.

— Так что мы делали? — повторила я, так как Брин молчал.

— Сейчас я тебя накормлю. А потом все расскажу.

Оглядевшись, я мельком взглянула на свое отражение в зеркальной дверце одного из шкафов и ужаснулась: волосы дыбом, лицо бледное как мел, к тому же, то ли опухло, то ли, наоборот, осунулось — какое-то не мое. Синюшные губы, тощие плечи. Красавица! Усмехнувшись, поймала быстрый и пытливый взгляд Кирилла.

— Что? — спросила, глядя на его приподнятую бровь.

— Ты неподражаема! — сказал мужчина и поставил передо мной тарелку с воздушным омлетом, хрустящим тостом и свежими овощами. — Поешь, Лена!

— Что за настойчивое желание меня накормить?

— Я имел возможность познакомиться с твой хрупкой конституцией. Это почти анорексия.

— Это ты о том, что раздел меня? Вот уж не стоило так мучиться. Просто кинул бы меня на ковер, желательно в одежде, мне и так нормально было бы.

— Для этого сначала мне пришлось бы засунуть тебя в стиральную машину целиком. Ты бы легко поместилась, кстати.

— Что? Ты хочешь сказать, что раздел меня, так как я… Ты стирал мои вещи?

— Именно! Но сейчас я все же предлагаю поесть без обсуждения этих вот подробностей.

В этот момент я узнала новые грани стыда и его обжигающего воздействия. Аппетит пропал, и я отодвинула тарелку от себя.

— Лена, ешь! Я не шучу. Ты на грани. Я сейчас не как мужчина говорю, а просто как человек. Твои кожа да кости пугают.

— Ну так и не смотри, какие проблемы, — пробурчала я, но пододвинула омлет обратно. Попробовав чуть, я уже не смогла оторваться, проглотив свою порцию почти не жуя. Когда я оторвала глаза от уже пустой тарелки, увидела, как напряженно мужчина за мною следит.

— Что? — повторила я свой недавний вопрос.

— Я могу тебе помочь.

— Чем? — я с вызовом глянула на него. Однако в душе понимала, что не в моих интересах отказываться от помощи. Я сейчас точно не в том положении, чтобы капризничать.

— С работой и жильем.

— Ты же шофер… Хотя квартира, конечно, не под эту зарплату. Признавайся, ты бандит и только притворяешься водилой.

— Ты угадала, милая. Единственное, все же не киллер. Так что прости, Ройс еще жив.

Я хмыкнула, вспомнив, как вчера собиралась убивать бывшего.

— Ну и слава богу, я считаю. Погорячилась я вчера. И все же очень хотелось бы услышать ответ на вопрос, почему он так поступает со мной, за что травит. Вчера он говорил странные вещи…

— Ты с ним разговаривала? Когда? — с внезапной злостью рыкнул Кирилл. Не знаю, что стало причиной этой вспышки, но я даже немного опешила.

— В-вечером, — с испугом выговорила я. — Я позвонила, а он сказал, что я могу еще быть счастлива.

Я наблюдала, как Кирилл вновь расслабился, вернув себе образ растянувшегося на солнцепеке ленивого льва. Но я-то успела заметить его готовность к прыжку. Сложный — именно таким мне сейчас ощущался этот голубоглазый блондин.

— Я тоже думаю, что ты можешь быть счастлива… — сказал мужчина, выдернув меня из моих мыслей. Он поставил передо мною тарелку с оладьями. Горячими. Он напек их сам!

10

Несмотря на то, что сегодня шел третий день зимы, я накинула на свой сексуальный прикид всего-лишь куртку-бомбер. Она была не по сезону, но пальто убивало мой молодежный образ, делая из меня слишком рафинированную особу. Вариант с паркой бабы Зины тоже отпадал: в дневном свете она превращала меня в торговку с рынка, а пугалом выглядеть в глазах хозяев ночного клуба мне не хотелось — достаточно, что я утром проехала в ней на метро через полгорода, заслужив сочувствующие взгляды сотен людей. Долго выбирала между кроссовками и туфлями на каблуке. Сапог у меня не было. И хоть туфли зимой — это, мягко говоря, странно, решила, что сегодня пущу в ход все средства, поэтому надела именно их. Вместе с джинсами смотрелись они, пожалуй, вызывающе, но я не в картинную галерею устраивалась — нужно соответствовать.

Схватила маленькую сумочку и, кинув туда телефон, ключи и карточку с остатками моих финансов, я вышла на улицу. Результат моих стараний почувствовала сразу же. Сидящие на скамейке подростки все как один повернули ко мне головы, а один, самый старший, даже крикнул:

— Куколка, тебя проводить?

Я улыбнулась и прошла мимо, услышав, как кто-то из компании шипит на крикуна: “Не по твою честь девочка. Это эскортница, тебе даже на поцелуй бабла не хватит".

Всю дорогу я чувствовала себя неуютно. На меня обращали внимание везде: на улице, в метро, в автобусе. Ничего сверхвызывающего в моем наряде не было, но в общую картину я явно не вписывалась — слишком легкая одежда создавала впечатление слишком легкого поведения.

Вышла я пораньше, так как боялась опоздать и правильно сделала, так как найти клуб оказалось не так-то просто. Я обошла район, куда меня привела карта, несколько раз.

Передо мной возвышались несколько офисных небоскребов, подойти к которым мешали заграждения, пропускные пункты и шлагбаумы. Я наворачивала круги на местности, что на моих шпильках становилось все более утомительным. Адрес, указанный на карточке, принадлежал одному из зданий: многоэтажный колос, совпавший с точкой на карте, сверкал зеркальными окнами и облицовочными плитами графитового цвета, а вот вывеска “Муза ночи” мне на глаза так и не попалась.

От интенсивного марша на каблуках ноги устали, и я умудрилась даже вспотеть. Нужно было спешить в помещение: солнце зашло, на улице становилось холоднее. Я могла заболеть.

Подойдя к пропускному пункту, приготовилась, что у меня будут требовать документы или что-то подобное, но на удивление этого не случилось. Охранник — серьезный мужчина с цепким взглядом — посмотрел на меня несколько секунд, потом глянул на монитор, после чего заграждение автоматически раздвинулось, открыв пешеходный просвет. Не встретив сопротивления, я проследовала до центрального входа и вошла в вестибюль, оглядываясь по сторонам. Огромный холл, турникеты, стойка администратора — ничего неожиданного я тут не обнаружила.

Нашла глазами панель, где перечислялись названия контор и номера их офисов. Список был очень коротким, и ни одного развлекательного заведения в нем не значилось. Оказалось, что верхние двадцать этажей занимала компания под названием “Сотар-Р”. Кроме нее я видела еще два названия и все.

Я глазела по сторонам в тщетном поиске хоть какого-то намека на ночной клуб, когда мое одиночество нарушили: ко мне приблизился охранник. В строгом темно-синем костюме с микро-гарнитурой в ухе он был больше похож на спецагента из кино, чем на рядового секьюрити. Большого и мускулистого спецагента. Да и вел себя мужчина очень по-киношному: грозно, внушительно, с известной долей самолюбования.

— Девушка, вам помочь? Что вы ищите? Здесь нельзя просто стоять…

— Почему?

— Что — почему?

— Почему нельзя стоять? Это секретный объект?

— Это частная собственность.

— Это офисное здание, разве люди не приходят в офисы?

— Не в это время и не просто так. А вам куда надо? Кроме Сотара, тут только банк и спортивный клуб. Но ими пользуются, в основном, сами сотаровцы.

— Да? А ночной?

— Что — ночной?

— Ночной клуб есть в этом здании?

— Послушай, я все понял. Ты хочешь в клуб? Я свожу тебя после смены. Меня зовут Алексей. А тебя как?

Похоже, мужчина тоже принял меня за легкую девочку, но я все равно еще раз уточнила:

— То есть тут нет клуба?

— Нет. Можно попросить тебя уйти? У начальства будут вопросы.

Я не особо реагировала на попытки охранника меня выпроводить. Почему он не спросил со своего коллеги на пропускном пункте — тот же меня не задержал. Это же не военный объект, в конце концов. Кинула взгляд на стойку администратора, где шикарная блондинка в строгом офисном костюме внимательно за нами наблюдала.

— Послушайте, но это же бред! Почему я не могу тут находиться? Я могу подойти вон к той девушке и узнать, что да как?

— Здесь нет клуба, попрошу на выход, — охранник мимикрировал на глазах: вместо простого, понтоватого парня из деревни сейчас на меня смотрел мужчина со взглядом киборга-убийцы. Он взял меня за локоть и потащил к выходу, а я только воздух ртом успевала ловить от шока и ярости.

— Алекс, грабли убрал! — раздался приказ слева.

Железная хватка на моем локте ослабела, и я выдернула руку, обернувшись к Кириллу. Он смотрел на Алексея с бледным от бешенства лицом. Симпатичная такая реакция, но не она меня поразила. Когда я перевела взгляд на своего обидчика, увидела его новое преображение: теперь охранник был похож на очень испуганного великана.

— Посторонний на территории. Я просто хотел вывести… Я не знал, п-простите… шеф. Не знал, что это она. Не предупредили меня.

Ах, вот оно что, шеф! Так он начальник безопасности этого здания? Ого! Только причем тогда ночной клуб? Ну надо же, какая грозная и харизматичная личность этот Кирилл Брин.

Пока я размышляла, мужчины разошлись по-хорошему, а Кирилл продолжил то, что начал его подчиненный: аккуратно, но крепко взял меня за локоть и повел на выход. Да что происходит, в самом деле? Попыталась вырваться, но бесполезно. На улице мужчина развернул меня к себе, взял за плечи и встряхнул. Я аж задохнулась от возмущения. На каблуках я была все еще чуть ниже Брина, но с яростью смотреть ему в глаза было все же проще.