Музейное чудовище, или Я - не ведьма!

Пролог

Я сделала глоток остывшего кофе и перелистнула очередную страницу детектива. Отвратительный суррогат «Три в одном» противно горчил на языке, а вот детектив был что надо. Затягивал с первой страницы. Я дочитала до самого интересного: хладнокровный убийца незаметно влез в дом, где брутальный майор прятал от него главную героиню.

Тут пламя свечи качнулось под невидимым сквозняком, создавая вполне подходящую мрачноватую атмосферу. Жуткие тени проскакали по стенам комнаты отдыха, а в темных углах метнулось что-но неясное, отчего по спине поползли противные мурашки. А я оказывается впечатлительная! Всегда думала, что мои нервы, как стальные канаты.

Я отставила кофе подальше, чувствуя приближающуюся изжогу. Как-то незаметно под интересную историю я выпила почти полную кружку этой отвратительной бурды. Брр! Заесть пирожком что ли? Я потянулась к сумке, которая висела на спинке соседнего стула, и вдруг отчетливо услышала скрип пола под чьими-то тяжелыми шагами. Сердце тут же заколотилось от страха и руки повлажнели.

Так, Марина, спокойно! Не надо паники! Это просто старое здание, и полы здесь давно рассохлись. Но тут в фойе что-то с грохотом упало и покатилось по мраморной лестнице. Я сглотнула вязкую слюну, поднялась и подошла к двери. Приоткрыла узкую щелочку. Темнота была плотная и густая, как будто живая. Я испуганно захлопнула дверь и вернулась за свечой, по пути захватив полупустую кружку. Какое-никакое, а оружие.

Одинокий огонек не рассеивал тьму вокруг, выгрызая из мрака лишь крошечный круг. К тому же пламя тряслось вместе с моими руками, отчего вокруг прыгали страшные тени, добавляя жути. Расплавленный воск капал на пальцы, но я почти не чувствовала обжигающих уколов, полностью сосредоточившись на предстоящей вылазке.

Я вышла в коридорчик и испуганно застыла перед дверью в фойе. Потом выдохнула и со всей силы толкнула ее, приготовившись кинуть кружку в темноту.

— Кто там? — спросила дрожащим голосом.

Хотя я точно знала, что никого там быть не может. Я сама пару часов назад заперла все выходы и закрыла окна на щеколду.

И тишина. Никто с жутким криком не выпрыгнул мне на встречу, никто не утащил в темноту, как в фильмах ужасов. Я постояла, чутко прислушиваясь к любому шуму. Еще постояла. Ничего. Постепенно меня стало отпускать. Вот я себя накрутила! А все эта дурацкая музейная атмосфера, куча древностей и старое скрипучее здание.

Я опустила кружку и уже собралась возвращаться в комнату отдыха, когда в тишине что-то оглушительно заскрипело, как будто металлом провели по камню, и в темноте зажглись ярко-зеленые глаза. Их обладатель стал стремительно приближаться.

Не помня себя от страха, я дико заорала и кинула кружку в направлении жутких глаз. Скорее в комнату отдыха, там на двери щеколда! Я хотела бежать, но ноги вдруг стали ватными и перестали слушаться. Я всплеснула руками и тяжело упала на каменный пол. Коленка стрельнула болью, но повернуться я не смогла, тело окончательно перестало слушаться, и голос пропал. Я могла только лежать и смотреть.

От удара свеча выпала из руки, но не погасла. Слабый огонек продолжал трепыхаться, даже когда она покатилась в сторону и уткнулась в чьи-то сапоги с серебряными накладками на носках. Лица этого незнакомца я не видела, только широкую мужскую кисть с длинными пальцами. Он поднял свечу и зажег что-то между плит. На полу тут же вспыхнул странный рисунок, и я потеряла сознание.

Глава 1

Небо было ярко-голубое, без единого облачка, и солнце еще не начало жарить во всю силу. За окном автобуса мелькала зелень и старенькие, но ухоженные дома. Я зажмурилась и улыбнулась. Хорошо! Даже не смотря на то, что куратор исполнил угрозу и на практику меня отправили не в Новгород, как планировали в начале года, а в Заж… Зареченск — маленький городок с крохотным краеведческим музеем. Но мне все равно было хорошо.

Сегодня утром я даже умудрилась встать раньше будильника. Шумные соседи по общежитию отбыли вчера вечером, и я замечательно выспалась. Успела заскочить в соседний магазинчик и купила пару пирожков на обед. Вот отлично же!

Старенький автобус со скрипом остановился, я глянула в окно и рванула к выходу. Пока я жмурилась, чуть не проехала свою остановку! Объемная тетя-кондуктор глянула на меня укоризненно, как будто я отнимала лучшие годы ее жизни, и отвернулась.

— Заранее надо готовиться на выход! — сказала она в пустоту неприятным голосом.

Я не выдержала, показала язык ее спине и выскочила на улицу. Вот бывают же такие люди: сами всем недовольны и другим настроение портят!

На автобусе я доехала только до начала старой части Зареченска, а дальше нужно было топать ногами. Улочки были слишком узкие, там даже две машины не смогли бы разъехаться, поэтому вся эта часть города была пешеходной.

Я перешла большую асфальтированную дорогу и зашагала по неровно выложенным камням. Как будто попала из одного времени в другое! Впрочем, весь сонный Зареченск казался застрявшим в безвременье.

Эта часть города нравилась мне больше, чем застроенный старыми советскими пятиэтажками район, где меня поселили в общежитии педучилища. Здесь вдоль дороги росли вековые деревья, затеняя пышными кронами всю проезжую часть.

Старый город начинался сплошной стеной купеческих домов. Деревянные, украшенные резьбой, они были похожи на пряничные домики. Их первые этажи, как и в прежние времена, были лавками, только теперь здесь продавали сувениры. Дальше шли дома побогаче. Из красного кирпича с небольшими садиками. А ближе к реке стояли особняки в классическом стиле, окруженные парками.

Раньше они наверняка выглядели просто шикарно, но сейчас большая часть домов требовала реставрации. Облупленная краска, покосившиеся наличники, полуразрушенные балкончики и колонны производили тягостное впечатление. Ходить и разглядывать эти дома было неприятно. Чем больше я находилась рядом с ними, тем хуже мне становилось, даже сердце начало покалывать. Бросив глазеть по сторонам, я прибавила шага. Идти мне нужно было к самой реке, где в старинном особняке располагался тот самый краеведческий музей, куда меня отправили на практику.

Автомобильный сигнал заставил меня подпрыгнуть. Я удивленно обернулась и уперлась взглядом в громадный черный внедорожник с в круг тонированными стеклами. Хищная морда машины скалила блестящие зубы бампера, надвигаясь на меня. Водитель еще раз посигналил, и я отскочила в сторону, прижимаясь к кованой ограде.

Машина неторопливо проехала мимо, казалось, раздвигая узкую улочку мощными черными боками. Вот хам! Здесь вообще-то пешеходная зона! Я скрипнула зубами и с силой сжала кулаки. Чтоб тебе икалось, гаду!

Радужное настроение оглушительно лопнуло. Я нахмурилась и зашагала быстрее. Строители работали в музее с восьми утра, а было почти девять. Я катастрофически опаздывала. Хотя не уверена, что я им так уж срочно нужна, они пока работали над фасадом, но порядок есть порядок.

Уже два дня, как здание краеведческого музея, куда я приехала отрабатывать летнюю практику, закрыли на капитальный ремонт. Сотрудники быстро посбегали в отпуска, а меня оставили охранять музейные сокровища. Вернее как охранять: все ценное надежно заперли, а я была нужна, чтобы при необходимости открывать подсобные помещения и смотреть за прыткими рабочими. Драгоценная мраморная лестница и балюстрада должны были остаться в целости и сохранности.

За неделю дежурств директриса Тамара Витальевна пообещала зачесть мне месячную практику, а еще помочь с курсовой. Записи заговоров для этнографической части, которая потом пойдет в диплом, хранились в ее личном архиве. Я и согласилась. Какой студент не любит халявы!

Первое, что я увидела, подходя к музею — знакомый черный внедорожник. Он нагло стоял на парковке перед соседним особняком, очертания которого терялись в густой зелени парка. Я едва сдержала желание плюнуть в сторону отвратительной черной машины, но тут открылась водительская дверь.

Из машины вышел высокий мужчина в черном костюме. Короткие темные волосы, глубокие карие глаза, резкие черты лица. Брутальный. Сердце вдруг заколотилось, как сумасшедшее, когда он мне улыбнулся и погрозил пальцем. Я покраснела и отвернулась. Что за бред!

Возле высокого музейного крыльца, украшенного мраморными колоннами, меня поджидал Илья, молодой парень-строитель с которым мы познакомились вчера и очень мило болтали. Сегодня он явно был не в настроении. Рыжие, как и у меня волосы, топорщились на затылке. Он глянул исподлобья и мрачно спросил:

— Что тоже на нашего Горыныча запала?!

Глава 2

Горыныч. Странное прозвище. Я хотела спросить Илью, почему этому мужчине его дали, но глянула на обиженное лицо парня и передумала. Фыркнула и пошла отпирать центральные двери.

Замок был тугой, ключ застрял и никак не хотел проворачиваться. Я раздраженно пыхтела, ругаясь вполголоса, когда ко мне подошел прораб Игорь Петрович.

— Пусти-ка. — Он оттеснил меня от двери, и замок тут же щелкнул, послушно открываясь. — Ты это… когда открываешь, думай о хорошем, — смущенно сказал он и сбежал по ступенькам к своим ребятам.

Оригинальный совет от строителя. Лучше бы замок сменили! Я недовольно оглянулась, цепляя взглядом черный внедорожник, и рванула дверь на себя. Хорошему человеку такое прозвище дать не могли, только бандиту какому-нибудь. Ведь кто такой Змей Горыныч? Злодей, против которого сражаются богатыри. Илья, например. Я усмехнулась. И у нас тут тоже получилось интересно. Я вспомнила, с какой злостью строитель-Илья говорил об этом странном Горыныче.

За этими мыслями я прошла фойе и завернула к служебной части. Отперла дверь и с порога кинула сумку на диван в комнате отдыха. Не докинула. Она грузно шлепнулась на ободранный пол, выкрашенный лет двадцать назад в кошмарный желто-коричневый цвет. Хорошо, что в сумке ничего хрупкого не было. И тут я вспомнила о своей любимой кружке. Хоть бы она не разбилась! Я рванула к сумке, открыла и едва не заплакала. Моя огромная кружка с кошачьим хвостом вместо ручки развалилась на две неравные части. А-а-а! Поганый день!

Но погрустить мне не дали. Подошел Игорь Петрович, которому срочно потребовалось в один из запасников, и я послушно поплелась его отпирать.

День сегодня тянулся особенно тягостно. На улице грохотал отбойный молоток, я закрыла окна, заткнула уши, но голова все равно болела от шума. Как там бедные строители работают? Кстати, Илья так ко мне ни разу и не зашел, хотя вчера забегал через каждый час: то ему кипятка нужно было для чая, то приносил печенье, то просто в перерыве заглядывал поболтать.

Когда наступила благодатная тишина, я даже не поверила своему счастью. Ура! Наконец-то перестали долбить. На радостях я открыла окно и вдохнула оседающую пыль. Красота!

— Марина, может вы чаю хотите попить? — Возле окна как из-под земли вырос Игорь Петрович. — Мы через полчаса электричество отключим. До завтра не будет.

— Спасибо! — кисло поблагодарила я и пошла набирать воды в чайник.

Хорошо, что уже через пару часов домой! Чайник со щелчком выключился, и я с тоской вспомнила, что кружку-то я свою разбила. Пришлось шарить по музейным шкафам. Интересных вещей было много, но кружки среди них не оказалось. Зато я нашла целую коробку свечей. Причем они были разных цветов: и черные, и красные, и зеленые. Я даже золотую нашла. Надо будет выставить их на стол для сторожа. Я вытащила красную и зеленую свечку. Красивые, витые. Медом пахнут. Возьму парочку в общежитие. Посижу сегодня с живым огнем.

Кружка нашлась в ящике стола. Старая, вся в темных пятнах от чая, но зато с крупной вылепленной розой на боку. Не смотря, на затрапезный вид, она мне понравилась. Рядом с кружкой стояла старинная железная банка из-под чая. Я открыла тугую крышечку и вдохнула сладковатый травянистый аромат. М-м-м, какой душистый! Попью-ка я его! Не убьют же меня за пару ложек. Щедро сыпанула из банки в кружку и залила кипятком. Отвар получился насыщенным, он чуть горчил полынью, но в целом был очень приятным.

А потом я скучала. Важных или хоть чуточку нужных дел не было. Я пересмотрела все журналы, порылась на полке с детективами, и, в конце концов, залипла в телефоне.

Я составила очередное слово в бесконечной телефонной игре, и вдруг на экране мигнуло сообщение, что остался минимальный заряд. Вот блин, не прошла последний уровень! Ну ладно, хоть отдохну. Я с наслаждением потянулась и встала.

Пока играла, не заметила, что в комнате отдыха стало сумрачно. Было еще не поздно, всего шесть вечера, но огромные витражные окна особняка выходили на восток и к тому же были затенены густыми кронами старых дубов, поэтому во второй половине дня здесь царил полумрак.

Я покопалась в сумке и достала зарядку, а потом вспомнила, что электричества нет, и приуныла. Как же все не вовремя-то! И это отключение, и ремонт дурацкий, и ссора с куратором, из-за которой я здесь оказалась!

Я вздохнула и отложила телефон — надо оставить немного зарядки на всякий случай. И тут я услышала пронзительную телефонную трель откуда-то из соседнего кабинета. Я удивленно пошла на звук. В кабинете директора на стене у входа висел старинный раритетный телефонный аппарат с красивым металлическим диском и изящной трубкой. Я осторожно сняла ее и поднесла к уху. Не успела сказать «алло», как в трубке затрещало, зашипело и кто-то незнакомый закричал:

— Марина! — От неожиданности я присела на ближайший стул и отставила трубку подальше, чтобы не оглохнуть. — Сторож заболел. Ты должна остаться до утра.

С трудом я сообразила, что это искаженный голос Тамары Витальевны. А потом до меня дошло, что она предлагает мне растянуть дежурство до утра.

— Тамара Витальевна, — прокричала я в трубку, — не могу! Дела! Ищите другого сторожа.

На том конце провода замолчали. Я слышала только тихие потрескивания и уже начала беспокоиться, что связь оборвалась. И тут трубка заговорила спокойным голосом Тамары Витальевны, без всяких искажений и криков.

Глава 3

Я сидела за столом в кабинете Тамары Витальевны и кляла себя на все лады. Зачем я только согласилась остаться в музее на ночь?! Одно дело поскучать в комнате отдыха с девяти утра до восьми вечера, а совсем другое — сутки здесь проторчать, да еще и не одни. А вдруг грабители? Или привидения? Или крысы размером с кошку?

На звонки Тамара Витальевна не отвечала. Я швырнула телефон на стол и с тоской уставилась на старинный аппарат, висящий на стене. Но и по нему до директрисы дозвониться не получилось. Я была уверена, что она специально отключила телефон, чтобы я не смогла отказаться от сомнительного счастья сторожить этот особняк. Где она еще такую дурочку найдет?

В растрепанных чувствах я побрела на улицу. Вышла на крыльцо и пораженно замерла. Прямо перед входом была выкопана огромная яма, похожая на портал в ад. От нее шла неглубокая траншея, которая тянулась на противоположную сторону улицы, перегораживая путь машинам. Я со злорадством посмотрела на соседний особняк, перед которым все еще стоял черный внедорожник. Заблокировали тебя, наглый Горыныч! Больше не будешь ездить там, где нельзя!

— Ну что, готовы к ночному дежурству? — озабоченно спросил Игорь Петрович.

Я помотала головой и печально ответила:

— Не очень. А вам Тамара Витальевна сказала, что я на ночь в музее остаюсь?

Он смущенно хмыкнул.

— Ну… сестра… то есть, Тамара… да… Ну, она сказала, что вы несколько ночей здесь побудете, а потом она сама что-нибудь придумает.

Сестра? Я удивленно посмотрела на Игоря Петровича. Русоволосый богатырь, румяный, плечистый совсем не походил на черноволосую черноглазую директрису. Да и отчества у них были разные.

— Тамара Витальевна ваша сестра? — Я решила спросить напрямую.

Игорь Петрович кивнул.

— Двоюродная.

И тут в моей голове созрел великолепный план. Я сделала взгляд пожалобней и умоляюще начала:

— А может как-то связаться с ней можно? Знаете, я себя не очень чувствую, может, эту ночь вы подежурите. Тамара Витальевна вам наверняка доверяет…

Но я не успела договорить, как он нахмурился и коротко отрубил:

— Нет. Ваши музейные дела меня не касаются.

Вот засада. Я тоже наморщила лоб и зло сказала:

— Вы живете в этом городе! Это ваш музей! А я вообще-то всего лишь практику здесь прохожу!

Игорь Петрович поднял руки и примиряюще сказал:

— Давайте без драмы. Вы же согласились на эту работу. Надо слово держать. Пойдемте! — И, прежде чем, я успела возмутиться, он ловко подхватил меня под руку и поволок обратно в музей. — Пойдёмте, я вам покажу удобный диван и плед. А завтра утром лично отвезу в общагу, чтобы вы могли переодеться и привести себя в порядок. — Я обреченно кивнула, но упрямо продолжила:

— А как с едой быть? Я же умру тут на сухпайке!

Игорь Петрович улыбнулся и как фокусник достал из кармана упаковку лапши и пакетик с кофе.

— Держите! — Протянул их мне и великодушно предложил: — Я вам на полчаса включу свет. Заварите лапши, кофе. Я бы вас и к магазину отпустил, только нет поблизости ничего подходящего.

И Игорь Петрович сбежал. Дождался, когда закипит чайник, снова поднял рубильник и был таков.

Лапша была нормальной, вполне стандартно пахла аппетитной химозой. А вот кофе оказался не очень. Я отставила горяченную кружку и выглянула в окно.

Строителей поблизости уже не было, я с подвыванием зевнула и потянулась. Они успели огородить яму деревянными треугольниками с навешанными на них красными тряпками. Я высунулась сильнее, проверяя не уехал ли милый сосед на черном монстре, но ничего не рассмотрела из-за разросшихся кустов сирени.

Неожиданно, испугав меня до чертиков, в окне показалось хмурое лицо прораба.

— Мы ушли, закрывайтесь. И если вдруг собаки завоют под окнами, то особо не пугайтесь. Главное к ним не выходите добровольно! — сказал Игорь Петрович строго, а потом, немного помявшись, добавил: — Вы бы окна на первом этаже закрыли, а то мало ли...

Ну да, мало ли! Бешеные собаки или дикие музейные воры. Я послушно кивнула и потянула на себя огромную полукруглую створку. Защелкнула шпингалет и даже подергала для надежности ручку.

А потом я вышла из комнаты отдыха в небольшой коридор, соединяющий рабочие кабинеты, открыла дверь в фойе и замерла в нерешительности. Здесь было по-настоящему темно. Как же я дойду до центральной двери? «Может, не закрывать входную дверь? — мелькнула предательская мысль. — Всё равно там яма перед крыльцом, никто не пройдёт».

Но ответственность победила. Я поплёлась обратно за телефоном — хоть фонариком посвечу. И вот тут меня ждал удар. Телефон лежал на столе, демонстрируя зловещие 5% заряда. Я только успела открыть настройки, и экран погас.

— Черт! — выругалась я в голос, понимая, что мой старенький телемонстр умер от голода.

Что же теперь делать-то? Идти в темноту было страшновато. И тут я вспомнила, о свечах. Немного подумала и выбрала зеленую. А что, цвет успокаивающий, мне как раз не помешает немного успокоиться.

Обойдя все открытые залы, я вернулась в комнату отдыха, схватила детектив и уткнулась в засаленные страницы, стараясь не прислушиваться к каждому шороху.

Глава 4

Я проснулась от того, что кто-то кусает меня за ноги.

— Федька, брысь! — пробормотала я спросонья.

Опять бабушки кот оголодал и будит меня, как самую ответственную или как самую мягкотелую. Ну, уж нет! Не буду вставать! Но пушистая сволочь не унималась, укусы становились все болезненней, а когти зло впились в нежную подошву. Я резко дрыгнула ногой и натянула покрывало повыше на голову, пытаясь скрыться от раздражающих солнечных лучей.

И тут я резко вспомнила, что ночую не у бабушки в деревне, а в музее. Подскочила с дивана, спугивая огромного черного кота, который запрыгнул на подоконник за моей спиной. Кот, откуда здесь кот? А что вообще вчера было? Мутная пелена клубилась в голове, мешая вспоминать. Так помню, что читала детектив, потом шум в фойе, огненная пентаграмма на полу, сапоги с серебряными накладками. Мамочка! Это же… что это получается?!

А может все же сон? Вот вроде бы и образы яркие, но какая к черту пентаграмма?! Это же не фантастический фильм, а просто старый музей!

Пока я судорожно копалась в памяти, вдруг опять услышала шаги в фойе. Чёткие, тяжёлые, мужские. Сердце бешено заколотилось, я вскочила с дивана, судорожно прижимая к груди цветастое покрывало, мой единственный «щит» в этой странной ситуации. Я уже не думала, что нафантазировала вчерашний вечер. Глаза метались по комнате в поисках хоть какого-то подобия оружия. Ножницы? Далеко. Мне бы тяжелую пепельницу, только где она?! Ладно, буду громко кричать! Я решительно сжала кулаки и развернулась к двери.

И в этот момент в дверь вошёл... он. Горыныч. Только теперь, когда он был так близко, я разглядела его как следует: высокий, статный, с хищными чертами лица, но он совсем не вызывал страха. В руках Горыныч держал деревянный поднос, уставленный едой.

— Вижу, вы уже проснулись? — его голос звучал странно спокойно для человека, который только что материализовался в запертом музее.

— Как?.. — выдавила я, чувствуя, как холодеют кончики пальцев. — Как вы вошли? Дверь была заперта!

— А вот и нет! — Он цокнул языком и покачал головой, как будто делал замечание нерадивой ученице. — Утром увидел, что дверь в музее открыта нараспашку. Зашёл, а вы там на холодном полу без сознания лежите. Поскользнулись, наверное?

Последнюю фразу он произнёс с едва уловимой насмешкой, и у меня вдруг закружилась голова. Значит, это не сон. И шаги, и пентаграмма — всё было наяву! Я швырнула покрывало на пол и выскочила в фойе, которое теперь было залито утренними лучами солнца.

Так я помнила, где примерно упала. Прищурившись, осмотрела пол. Ничего. Обычная серая плитка, старая, потёртая, и никаких следов магических знаков. Только пыль да пара засохших травинок в швах. Я присела, подняла травинку и задумчиво перетерла ее в пальцах. Ничего не понимаю. Как я могла просто так упасть в фойе? И где следы пентаграммы? Я поднялась, отряхнула руки и вернулась в комнату отдыха.

— А что это вы? Зачем всё это? — Я кивнула в сторону принесённой еды, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Я донёс вас до дивана, а у вас тут света нет. Как же вы завтракать-то будете без горячего чая? — Он говорил так, будто постоянно приносил завтраки незнакомым девушкам в музей.

Я нахохлилась, плюхнулась на стул и пробормотала:

— А может, я не завтракаю?!

Горыныч усмехнулся и присел рядом, внезапно став каким-то... человечным.

— Как-то мы с вами неудачно познакомились. Давайте начнём сначала. — Он протянул руку. — Константин Иванович.

Я нехотя пожала его ладонь двумя пальцами

— Марина Полыняна, — сказала настороженно.

Он вдруг улыбнулся, и на его щеках появились обаятельные ямочки.

— Мне кажется, я знаком с вашей бабушкой. Марьяна Григорьевна, так кажется? — У него появились странные искорки в глазах.

Я так удивилась, что даже рот открыла. Никогда бы не подумала, что он может быть знаком с бабулей. Чтобы скрыть растерянность взяла с подноса сушку.

— Ну... да.

— А вы по её делам в город приехали? — Он постучал пальцами по столу, и этот звук почему-то заставил меня вздрогнуть.

Я положила сушку обратно в вазочку и удивленно уставилась на него.

— У моей бабушки были здесь какие-то дела?!

— Ну, наверное, были, — хмыкнул он. — Я её плохо знал. Мы в разных ведомствах работали.

— Бабушка работала в Зареченске?!

Дальше удивляться было просто неприлично. Всю жизнь я думала, что бабуля безвылазно сидела в своей деревне!

Константин Иванович весело рассмеялся:

— Нет, в Зареченске она не работала. Да вы ешьте, ешьте. — Он пододвинул ко мне тарелку. — Я знаю, что вы голодны. Вам с вчера свет отключили?

Я удручённо кивнула, а он вдруг наклонился ближе.

— Знаете, Марина, — его взгляд стал каким-то пронзительным, — У вас на голове шишка.

— Ну да...

Я машинально подняла руку и осторожно дотронулась до болезненного места.

— Можно посмотрю? — не дожидаясь ответа, он поднялся и встал позади меня.

Его пальцы осторожно раздвинули волосы, и тут прямо как в этих дурацких мелодрамах, по моей спине побежали мурашки. От его прикосновений вдруг пересохло во рту. Я сглотнула, откашлялась и фальшиво-бодро заявила:

— Да ничего страшного! Уже не болит! Все прошло.

Он покачал головой, затем неожиданно спросил:

— Я видел вас днём в музее. Вы теперь здесь и за сторожа работаете?

Я вздохнула:

— Ну да. Тамара Витальевна попросила три дня подежурить.

— Хм, — глубокомысленно промычал Горыныч, то есть Константин Иванович. — Я думаю, вам стоит отказаться. И практику в этом музее не проходить.